Тема: о трудностях любви к чужой жене, убитой ревнивым мужем.

Идея: событие, воспринимаемое единственным наблюдателем, можно изменить, если изменить память данного наблюдателя о данном событии и зафиксировать новый вариант восприятием второго наблюдателя.

Сюжет крайне сложен для понимания. Поэтому кратко изложу, как его поняла я.

В исходной реальности Дикки Форд (он же Ричард Диллингхем) любил замужнюю даму Сашу Грин. У них был вялотекущий (ввиду отсутствия особого интереса с ее стороны) роман, который завершился тем, что муж Саши Ксандр (видимо, тоже Александр, Саша) убил ее. Заключенный № 0314-16 Саша С. Грин — это изначально муж Саши, Александр С. Грин. Он — идеальный объект для эксперимента доктора Форда, потому что труп никто не видел, признания не было, и написание имени убийцы и жертвы совпадает. Лучшего кандидата для ящика Шредингера просто не придумаешь.

Гвидо Гранди в эксперименте доктора Форда выполнял роль оператора, жмущего на выключатель лампы Томсона. Его намерение/действие многократно меняло вероятности — Ксандр и Саша попеременно убивали друг друга. Вероятность зафиксировалась, когда Гвидо прочитал приглашение Ричарда и Саши Диллингхем на свадьбу их дочери Карен. В измененной реальности заключенным № 0314-16 снова оказался Саша С. Грин (первый муж Саши). Но сама Саша осталась жива, развелась с Ксандром Грином и вышла замуж за Ричарда.

Остается открытым вопрос, за что же Ксандр попал в криотюрьму. За покушение на убийство жены? За убийство подружки бейсболиста Додсона? Этот момент я не поняла. Не поняла также, почему Саша так нервничала, когда Карен нашла у бабушки старый журнал с описанием теории Джеймса Томсона. Саша знала, что Ричард сохранил ей жизнь путем изменения памяти Ксандра? Она боялась, что Карен каким-то образом сможет воспроизвести эксперимент с лампой и нарушить устоявшуюся версию реальности? Какой-то смысл в этом страхе матери есть. Но я не смогла понять его.

Название же звучит очень к месту. Загадка улыбки Чеширского кота в том, что она стала появляться отдельно от кота после того, как Алиса попросила кота не появляться так внезапно. Кот замедлился во времени, и улыбка стала его опережать, как изменение реальности опережает движение Гвидо Гранди, следуя за волевым намерением, а не за движением руки. Ричард сумел соединить момент улыбки с появлением собственно кота из ящика. Он грамотно использовал напарника, вовремя напомнил ему о приглашении на свадьбу и крысы изменили привычный маршрут в лабиринте. Новый маршрут наблюдали двое, значит, на данном этапе он зафиксирован.

Твердая научная фантастика на конкурсе рассказов про любовь — это неожиданно. Рассказ требует медленного вдумчивого чтения. И даже при таком чтении я не уверена, что поняла историю именно так, как задумал автор. Читать было интересно, но сложно. В некоторых деталях разобраться так и не получилось. Хотя в целом понравилось, научная составляющая жутко интересная, затягивающая. Действительно, бездна...

Очень неплохой фэнтезийный детектив, где показана современная лондонская полиция, в которой неожиданно открывается двойное дно — отдел магии, занятый раскрытием и пресечением преступлений, творимых на улицах Лондона призраками, духами природы и другими не вполне материальными сущностями.

На месте самого обычного на первый взгляд убийства главный герой — констебль Питер Грант — видит призрака. А дальше начинаются приключения в духе взрослого Гарри Поттера, чуть менее динамичные, чем в саге Джоан Роулинг, но не менее интересные. Нам предстоит познакомиться с духами лондонских рек, узнать историю некоторых из них, встретить современного вампира, совсем не похожего на вампиров Сергея Лукьяненко или Энн Райс, и вместе с героем пережить ряд волнующих и увлекательных приключений.

Бен Ааронович сумел довольно удачно соединить неспешную обстоятельность английского романа с энергетикой криминального детектива. На многих страницах полицейская составляющая брала верх над чисто английской, но приправа из магии и волшебства аккуратно выравнивала стиль, не допуская критических перекосов.

Читать было интересно, многие образы показались оригинальными, как, например, Отец Темза и Мать Темза, конкурирующие между собой, но не желающие войны, или главный маг полицейского управления Найтингейл — весь такой классический, в элегантном костюме, со старинной тростью, которую у него банальным образом спер расхулиганившийся дух, да еще и подстрелил при этом. С Гессером и Завулоном такое ни за что не прошло бы! У них масштаб и вековой опыт. А с Найтингейлом случилось вот, хотя у него тоже и опыт, и масштаб, но он как-то попроще, к человеческому ближе.

Роман понравился. Весьма и весьма неплохая вещь, хоть и лишенная каких-то особых философских глубин и аллюзий. Просто приятное чтение, не слишком глупое, не слишком умное, а так — в пропорцию.

Тема: любовь домашнего питомца к спокойной и сытой жизни.

Идея: бытие определяет сознание, кто сжился с ролью питомца, самостоятельным существом уже не станет.

Жил-был домашний разумный питомец, убежал от хозяйки, побегал по миру лет пятнадцать и опять к хозяйке пришел. В этом весь рассказ. И в этом попытка проиллюстрировать выбор человека между свободой с личной ответственностью за себя и жизнью в клетке, когда за тебя отвечает кто-то другой. Пуся побегал, сравнил и предпочел вернуться в клетку. Вполне возможно, что через какое-то время он снова сбежит, но и снова вернется тоже, потому что прокричать хозяйке «Жрать давай!» и получить еду проще, чем самому ее добывать. Быть иждивенцем не всегда приятно, но в плане покушать беспроблемно.

Пуся показывает бестолковость рассуждений о свободе, которая людям якобы нужна. Пусе свобода, конечно, нужна. Но только в той мере, в которой связана с удовлетворением личных желаний и потребностей. А в остальном при хозяйке спокойнее. И не важно, на какой планете живет Пуся и кто хозяйка. Главное, чтобы жрать давала своевременно. А побеги, это так: погуляет и вернется. В клетке спокойнее и жрать вовремя дают.

Грустный и весьма реалистичный рассказ. Из эпмиреев на землю перемещающий, хоть действие в нем происходит и не на Земле.

Тема: о трудностях божественной любви, которая требует любить всех в равной мере.

Идея: хочешь сделать мир лучше, начни с себя.

Бог № 1 проповедует сострадание и кару и активно вмешивается в дела аборигенов (циклопов) с целью приучить к справедливому и сострадательному поведению. Результатом божественного вмешательства становится война, мор, массовая гибель и проклятие активно сострадательного божества. Политика божественного прогрессорства показывает свою несостоятельность и происходит замена бога. Бог № 2 призван быть наблюдателем и помощником по требованию, и чуть-чуть проповедником, не напрямую, а через учеников своих. «Бог есть любовь» сказал не Бог, а женщина, которую он полюбил. Для нее Бог — любовь. Для кого-то он целитель, для кого-то помощник.

Бог № 1 работал по площадям, пытался сделать счастье для все, и чтоб не было обиженных. В результате почти всех и истребил, ибо по площадям счастье не насаждается. Бог № 2 работает адресно: Ясиль любовь, больному односельчанину медицинская помощь, одинокой старушке дрова поколоть, голодного накормить. И не болтать при этом. Пусть сами люди наблюдают и говорят. Пусть сами богами быть учатся, каждый в своей избушке для тех, кто рядом. Ведь если каждый для каждого попытается стать добрым соседом, помощником и защитником, жить действительно станет лучше, всем, и бог для этого совсем не нужен.

Есть некоторая аналогия с христианством, где бог также был приближен к человеку через рождение смертной женщиной. Но аналогия поверхностная. Вихо — не Иисус. Он не проповедует, он молчит. Даже главную и единственную фразу он не сказал, хотя Ясиль ее услышала.

Вихо — хороший бог, хоть божественного в нем ничего и нет. Земляне здраво оценили провал первого опыта. Есть надежда, что второй станет более удачным.

Рассказ прост по сюжету, содержит внятную идею и нравственный посыл, связан с традиционными, но неизменно интересными темами фантастики. Единственный недостаток, он немного скучноват, все происходящее наблюдаешь строго со стороны, суть ясна, на уровне рассудка с мыслями автора соглашаешься, а эмоциональный отклик не возникает. Слишком масштабно все. Разум охватить может, а чувство нет. ИМХО, разумеется.

Тема: о трудностях любви, которые есть всегда, везде и у всех, что на Земле, что в космосе.

Идея: мир велик и разнообразен, но люди не меняются, им все так же сложно совместить любовь, профессию и дружбу.

Рассказ читается влет. На нем просто отдыхаешь. Название настораживает, я не люблю современные байки под пиво. Но неожиданно под «пивнобаечным» названием оказывается хорошая стилизация под классическую научную фантастику. Как шкатулка с сюрпризом, который, что называется «в кон».

Все три истории по-своему интересны, и каждой мало, хочется узнать побольше и о самих героях, и о планетах, на которых они побывали, рассказ затягивает в свой мир.

Обрамляющая новелла тоже вполне классическая: у героев имеются принципы и короткий роман между экспедициями им не нужен, но ни один из них не готов отказаться от профессии ради семьи с любимым. Профессия — это важно. Финал звучит приветом от советской фантастики, и это очень идет к рассказу.

Вещь мне понравилась, ее даже не хочется подробно разбирать, поскольку она проста и хороша в целом. За ней видны миры, и люди, и разные не люди тоже, целый космос, освоенный человечеством. Автору спасибо.

Тема: трудности любви к прошедшему.

Идея: кто любит друг друга в этой жизни, в той устремится навстречу к своим любимым.

Читать этот рассказ было скучно: движения сюжета практически нет, да еще язык раздражает сверх всякой меры, когда представляешь себе все эти «баклажаны туч», «соус дорог» и «мясо крыш», хочется брезгливо поморщиться, так же, как при виде птички с лицом человеческого младенца. На редкость отталкивающую картину рисует автор.

Но если отвлечься от неприятных метафор и образов, не обращать внимание на «орущего оглашенным матом на весь белый свет» врача скорой помощи, и второго врача, который «рокочет», не зацикливаться на «хлюздил», «помре» и «лимит знаков перебрал», останется трагичная и очень жизненная история человека, который как бы и не жил.

Мы видим героя в пять лет, в десять и на закате жизни. В пять и десять лет он любимый внук и сам больше всех любит бабушку. Мальчиков в семье двое, но, когда смерть забирала обоих, бабушка молила лишь об одном — о младшеньком. И подарки его хранила под подушкой, и мальчишка десяти лет для бабушки подарки привозил, помнил о бабушке в ярком зарубежье. Бабушка из жизни ушла, и жизнь внука закончилась. Сначала по велению отца он отказался от развития своих способностей, потом как-то жил, внучка есть, стало быть жена и дочка были. Но не о них мысли старика в последние дни — о бабушке. С ней связывает он осеннего вестника, поэтому и лицо у птички человеческое, ведь бабушка на смертном одре лежала с лицом птичьим. Поэтому и не пугается странного мутанта, не удивляется ему, и кота гонит. Сразу узнал, от кого вестник — от главного и единственно любимого человека в его долгой жизни.

На самом деле это очень страшный рассказ. Не потому, что птичка с лицом младенца внезапно является, не потому, что пяточка из шрама на груди выглядывает, а потому, что в мыслях прощающегося с жизнью человека нет ни женщины, которую когда-нибудь любил, ни дочери, ни внучки, ни даже кота, а есть только умершая много десятилетий назад бабушка. Получается, что бабушку любил, а больше никого. В пять, десять лет был внуком, и так на всю жизнь внуком и остался, не смог повзрослеть внутри себя, не ощутил себя мужем, отцом, дедушкой. А ведь все это было в жизни — было, но сердце не затронуло. Поэтому столь беспросветный мир окружает старика, поэтому дождь, тучи, и слякоть на дорогах. Понятно, это осень, вестник-то осенний. Но ведь есть еще внучка. И осенью не только дождь, но изумительной красоты деревья в желтых, оранжевых, карминных листьях, и опьяняющий запах прелой листвы, и ощущение скрытой силы, накопленной природой перед зимней спячкой. А старик видит только дождь, он даже о внучке вспомнил, только потому, что бабушкиного вестника надо было кормить.

Грустный, очень жалкий герой. И история грустная и жалкая. Она показывает, как ломает жизнь человека чрезмерная любовь к нему в детстве. Брата Федьку любили меньше, и он ушел из жизни на бегу, на лыжной трассе. К победе стремился человек, пытался выйти на максимум физических возможностей, и не выдержало сердце. Но ведь пытался! Жил! А младшему яркое солнышко бабушкиной любви крылышки опалило, слишком защищала, слишком оберегала, не научился мальчик самостоятельно стремиться к цели и защищать себя. И как только бабушка-защитница и помощница ушла, потерялся в жизни, не удержал темп, не смог противостоять пьяному родителю. Ничего уже не смог. Так на всю жизнь и застыл в своей внучатой любви, настолько яркой и полной, что для других любовей места уже не осталось.

Не могу сказать, что мне понравился этот рассказ. Скорее, нет. Здесь тот редкий случай, когда стиль раздражает настолько сильно, что приходится заставлять себя вникать в суть. Вымученные красивости языка мешают пониманию сюжета. Но образ старика глубокий. И по настоящему трагичный. Жалко человека, ведь жил, а как будто и нет...

Отзыв из группы:

Тема: трудна любовь, которой нет.

Идея: дана в рассказе прямым текстом. Вот здесь

Сюжет развивается живенько. Страстные сны Леночки и хоббиты с кольцом сразу настраивают на легкомысленный лад и не обманывают. Рассказ легкий, не требующий интеллектуальных усилий, но при этом отнюдь не глупый. К тому же написан неплохим слогом: на словах не спотыкаешься, в словесных изворотах не увязаешь — читаешь, а не продираешься сквозь текст.

Когда читаешь эту вещь, она кажется легковесной. Заневестилась девушка Леночка, а жениха все нет, вот и мечтает одинокими ночами о страстном красавце. О чем же еще мечтать девице на выданье? А по завершении чтения ощущение легковесности исчезает, поскольку под забавным «дамским» сюжетом скрываются достаточно серьезные поводы к размышлению.

Девушка Леночка — самая обычная наша современница. Годков ей 23, бойфренда нет, профессия и какая-то работа есть, живет с мамой в маленькой двушке. Девушка неплохая, про хоббитов знает, и про Люцифера с Мефистофелем, начитанная, можно сказать. Что есть любовь в понимании Леночки? В рассказе и об этом сказано открытым текстом.

Все предельно конкретно, просто, без затей и страстей. Квартирка и парень. Вот и все духовные запросы (ведь любовь, это как бы и духовный запрос тоже).

И ведь на самом деле, о каких двух проблемах в личной жизни говорят незамужние подружки? Где найти приличного мужчину и где жить. Это автор прямо подслушал дамскую беседу под рюмку чая.

Если отвлечься от современного антуража и хоббитов с кольцом, история Леночки один в один повторяет историю Тамары из «Демона».

Но для Тамары увлеченность Демоном и минутная слабость стали трагедией, ее страдания и ужас от содеянного всколыхнули свод небесный и ангел ринулся отбивать душу девушки у коварного совратителя. И демону пришлось потрудиться, прежде чем получить согласие прекрасной девы, поскольку борьба в ее душе шла, любовь с моралью и представлениями и добре и зле лазерными мечами рубилась. Ценой вопроса была вечность за миг, никак не меньше.

С Леночкой же все гораздо проще. Вечность ей никто не предлагал вообще, ибо зачем, и так на все согласна истомившаяся красотка. Привлекла внимание Владыки Тьмы в образе знойного красавца, и упивается счастьем. Архангел Михаил оказался в крайне сложном положении. Ну поймал он Люцифера на совращении юной девицы. Так ведь к обоюдному удовольствию и с мечтою о совместном проживании отдельно от мамы. Повода нет за душу девы битву устраивать. На душу никто не посягает. И приходится Архангелу вести себя, как какой-нибудь мушкетер.

Чем не битва у монастыря Дешо? Или там хулиганский мордобой по-джедайски. А девицы, души, ад и рай — кому до них какое дело. Крутым парням просто подраться хочется, функция у них такая, тысячелетиями лупить друг друга.

И как-то грустно становится. Уходят их жизни людей высокие страсти, ставка в которых — душа, жизнь, честь. И из литературы они уходят тоже. Леночку на место Тамары никак не поставишь, масштаб личности не тот, духовные запросы другие.

Я не хочу сказать, что Тамара — это хорошо, а Леночка — плохо. Нет. Плюсы и минусы есть и в той, и в другой культуре. А рассказ наглядно показывает нам разницу. И становится немножко грустно. Ведь корень бед где? В идее рассказа он, шутливо высказанной, но из жизни взятой. Если все мужчины одинаковы, то мы и приходим к абстрактному парню и квартирке. Страсти, чувства, души, вечность — они ведь существуют только там, где само собой предполагается не одинаковость, на основе которой только и может появиться единственный и единственная.

Спасибо автору за этот легкий и все-таки глубокий рассказ, где под маской иронии прячется нечто большее, что заставляет грустно улыбнуться. Ну и портал в ад в платяном шкафу — это круто, да.:-)

Тема: трудности любви, на которую не отпущено времени.

Идея: главный критерий отбора партнеров для любви — способность дать потомство.

Читать о страданиях детей всегда тяжело. В нормальном мире не должно быть таких вот вторых блоков, где пытаются выжить дети, искалеченные играми взрослых политиков. Но они есть. И рассказ этот — ни разу не фантастика. Наверняка такие дети были после Второй мировой и после Первой тоже. Химическое оружие есть, так что и вторые блоки есть тоже.

Как ни странно, рассказ этот приводит нас к проблеме ксенофобии — неприятию людьми тех, кто чем-то от них заметно отличается. И не важно, что это, цвет кожи, религия или болезнь. Не похож — чужак. В замкнутых детских и подростковых сообществах это очень острая проблема.

Трун (Курт) считает, что его отвергают из-за нарушения репродуктивной функции. Но, на мой взгляд, вовсе не поэтому. Раздел на своих и чужих проходит по признаку отравления военной химией. Кто отравлен — тот не наш. А в чем проявляются последствия этого отравления — в выкашливании легких или в бесплодии, это вопрос двадцатый. К примеру, в фильме «Класс коррекции» чужой оказалась девочка с ярко выраженным стремлением к социализации, непонятным остальным ученикам. Кто работает с детьми, хорошо знают, что детский коллектив отторгает детей с явно выраженным физическим дефектом, с детьми приходится серьезно работать, чтобы изменить отношение к непохожему человеку. Этот момент в рассказе показан правдиво и убедительно. Обычные дети и дети с сожженными легкими без надежды на выздоровление, живущие от инъекции к инъекции, действительно разделятся на два лагеря. Такова психология подростков.

А что недостоверно, так это переживания мальчика по поводу бесплодия. Такое переживание уместно у человека взрослого, который по возрасту уже должен был бы быть родителем и соответствующие инстинкты запустились внутри. Для взрослого человека это болезненно, даже трагично, если замещения не находится. А для мальчика еще нет. Санаторные девочки еще слишком юны, чтобы примеривать на себя роль матерей, а на своих парней, соответственно, роль отцов. У них еще начальная стадия: влюбленности, романтика, предвкушение первых свиданий. О детях в 15-16 лет мы не думаем, это будет потом, лет через 10, для тех, кто выпишется из санатория и доживет до.

Ребята дышать нормально не могут, при малейшем волнении в кашле заходятся и погибают от невозможности дышать. Эта проблема у них каждый час, каждую минуту, и каждый час может стать последним. Какое тут переживание из-за бесплодия? Это даже не двадцатая, а сто двадцатая проблема. Проблема № 1 — заставить себя выжить, заставить свой организм восстанавливаться после отравления. А применительно к девочкам проблема эта выглядит как — поменьше кашлять. Кашель мешает, да. Он мешает и свиданиям, и поцелуям, и многому другому, что сопутствует первой любви. Вот он и должен служить предметом переживаний для мальчика, которому хочется быть обычным, здоровым, как все, а не получается, кашель не дает. Как многим детям не дает инвалидная коляска, или ингалятор, который приходится всегда носить с собой.

Историю автор рассказал страшную. Оказавшийся в такой ситуации мальчик мог сделать вывод о том, что нормальная девушка никогда не будет его любить. Но вот этому не верю:

Осознание подростком своей инаковости, отделяющей от других детей, показано хорошо. Но акценты расставлены фальшиво. И проигнорирован такой важный момент, как девочки-«курицы». Они же тоже есть. Наверное, даже в этом санатории есть. Когда Трун переживает конкретно из-за Тонни, понятно, что о других девочках он не думает. Но по его репликам видно, что он ситуацию анализирует, обобщает. А девочки с аналогичным диагнозом из обобщения исключаются, то есть для него самого они как пара не рассматриваются в принципе. Тогда к неотравленным девочкам какой вопрос? Все понятно в зеркале. И вся история кажется ненастоящей, придуманной. Нам показали только подростковую «стайность». А страдающий человек не получился. ИМХО, разумеется.

Отзыв из группы:

Тема: любовь зла, полюбишь и козла.

Идея: не верь глазам своим и помни, что охотник и дичь — статусы ситуационные.

Читать было интересно. Интрига и настроение поддерживались до конца.

Язык вызывает ощущение нарочитости, как в не очень качественной стилизации, и это единственный минус данного рассказа.

От «Острова сокровищ» и «Моби Дика» мы попадаем на «Остров погибших кораблей», и везде на втором плане тень Женщины в белом как кусочек готики. Несмотря на узнаваемость фрагментов мозаики, соединены они вполне удачно. Рассказ не вызывает ощущения вторичности. Просто еще одна история о море, страсти, предательстве, заблуждении, одиночестве.

Любовь Филиппа не похожа на чувство, зародившееся в душе одинокого человека. Она наводит мысль о мороке. Охотник попал под гипнотическое влияние чудовища и превратился в поставщика пищи. Такая вот иллюзия любви как способ управления человеком. Не случайно чудовище обращалось в прекрасную юную даму. Самообман одиночества — действенный катализатор для странных чувств.

,Рассказ хорош, с небольшой поправкой на претенциозность стиля. Эта работа наверняка будет в финале. Автору удачи.

Тема: трудности рождения любви.

Идея: чтобы спасти свой мир, человечеству необходимо возродить любовь — мотивирующую силу для нестандартных решений.

Это еще один рассказ, в котором идее тесно в рамках сюжета. Для понимания глубинного смысла приходится либо разрывать рассказанную историю, рассматривая ее как цикл фрагментов, либо урезать идею до частного случая.

Что такое Маяк Лапласа? Это устройство, визуализирующее вероятности будущего в образ океана. Когда разворачиваются неагрессивные для мироздания вероятности, океан спокоен. Когда на первый план прорываются угрозы глобальных разрушений, начинается шторм и обитатели маленького островка вынуждены прилагать все усилия к его усмирению. Смотритель и Призрак — своего рода парки, прядущие нити судеб. Их задача — не допустить разрыва, любой ценой сделать так, чтобы будущее перетекало в настоящее, и в этом настоящем Маяк оставался целым.

Маяк — символ разумной жизни. Будущее станет настоящим в любом случае, но если Маяк не выстоит в шторме, у настоящего больше не будет наблюдателя, мироздание станет таким, как в Начале — лишенным жизни и чувств. Однако, от будущего нельзя отгородиться, оно должно накатывать волнами на берег, иначе все придет к той же пустоте нежизни. Поэтому Смотритель у Маяка один, поэтому нет дамбы вокруг Маяка, а только рифовая корона, проницаемая для волны, но отчасти подконтрольная Смотрителю-человеку.

Маяк существует очень давно, и ему нравится быть. Призраку Маяка хочется сохранить свое местечко в мире, основы которого он призван хранить в вечности. Поэтому он тоже старается защищать островок разумной жизни в океане туманного будущего. Ведь это и его островок тоже, он — часть той жизни, которая есть.

Смотрители — всего лишь люди, они живут недолго. А Призрак наблюдает за подконтрольным мирозданием в развитии. Он видит нарастание разрушительных тенденций и понимает, что человека нужно мотивировать к противостоянию им, иначе — небытие для всех. И Призрак создает ЕЕ. Из пены морской выходит новая Афродита, воплощение любви, которую люди успели подзабыть за тысячелетия своих агрессивных противостояний. Призрак укрепляет основы мира, который изначально был создан Богом-Любовью, и создает для Смотрителя стимул в критический для Маяка момент выйти за пределы своих возможностей, чтобы спасти ее, девушку, в которую готов влюбиться. Средство оказывается действенным — шторм отражен, Афродита осваивается на Маяке. И значит, в мире стало больше любви, нить мироздания окрепла.

Замечательная идея втиснута в несколько невнятный сюжет. Рассказу не хватает связи с реальностью. Каждое действие кажется безмотивным и странным, искусственным. Автор пишет рассказ, а идея упорно тянет его в легенду, притчу, сказку, туда, где не нужно думать о реалистичности образов и действий, поскольку они всего лишь символы. Для рассказа это серьезный минус, конечно.

Финал забавный и вполне допустимый для такой истории. Призрак пожелал побыть человеком. Ребяческое неразумное желание, но он хочет, знает, как сделать, и делает. Кто сказал, что Призрак должен быть серьезным и предсказуемым? В данном случае он веселый и любознательный. Может, поэтому и стоит Маяк посреди океана будущего не одно столетие. Будь Призрак посерьезнее, давно бы устал от масштабов ответственности, а такой вот неунывающий, но цепкий в наблюдениях экспериментатор держится, и мир держать помогает.

По морде же получил за дело. Нечего на Смотрителе тайно опыты ставить. У человека есть нервная система, и она не железная. Традиция требует оскорбленное достоинство проявить и возмутиться, даже если возмущаться совсем не хочется, поскольку с любовью хранить мироздание намного приятнее, чем без.

Мысли в рассказ вложены замечательные, глубокие и интересные. Сама история до них не дотягивает. Но что же делать? Рассказ такой. Вникнем в суть, отвлечемся от формы, нам, закаленным конкурсным читателям, не привыкать. Автору спасибо.)

Тема: о трудностях неосознанной любви, которая является одним из инструментов счастья. Вот такой;

Идея: «Мы всего лишь пленники собственных представлений о реальности». В тексте прямо прописана трижды, и это правильно, поскольку применительно к этому рассказу в танке оказываются все читающие.

Рассказ написан на редкость путано, смысл происходящего приходится буквально вылавливать по крупицам и выловленное крепко держать в кулаке, иначе ускользнет. Это вполне соответствует идее рассказа. Если иллюзия мира индивидуальна у каждого субъекта, как прикажете несчастному читателю уяснить смысл авторской иллюзии? Безнадежное это дело, даже если с бутылкой. Однако, я налью рюмку чая и рискну. Если не угадаю с представлениями авторскими, хоть своими собственными поделюсь, не зря же все двенадцать страниц прочитала.

Сюжет я поняла так. Молодой человек по имени Олег выиграл поездку в некий райский уголок с кинодивой. Райский уголок оказывается очень не простым. Это поместье родителей кинодивы, которое расположено в прошлом. В этом странном месте герой знакомиться с девушкой Алисой, которая проводит «калибровку» его сознания, то есть настраивает его сознание на идеальный образ самого себя, существующий в его воображении. Герой закрывает глаза, потом открывает, но уже другим. Он становится художником Ильей Вересковым.

После эпизода с раскалибровкой сознание героя как бы раздваивается: вот он Олег, вот он Илья. Эти две личности — один человек, но они настолько разные на начальном этапе, что существуют по отдельности. Алиса разговаривает то с Олегом, то с Ильей. Елена (кинодива) тоже видит и Олега, и Илью. Да и сам Олег осознает себя и видит его. Но это все-таки один человек, поэтому картинка все время плывет. И чем дольше Олег осознает Илью в себе, тем больше они сливаются в одно. Но Илья — это будущее Олега, притянутое в прошлое процерурой калибровки сознания, а Олег — настоящее в прошлом. Илья прожил жизнь, он обрел успех, достаток, он успел осознать любовь к своей Незнакомке, которая промелькнула в прошлом и, может быть, появится в будущем, в определенной точке времени и пространства. Олег пока просто юноша, он кидается на Елену, получает по морде и сам избивает девушку, а чуть позже переживает момент смешения Елены и Алисы, которые перетекают друг в друга, как он сам перетекает в Илью. Девушка здесь тоже одна, раздвоенная.

А вокруг героев беснуется сместившийся с хроноорбиты мир, бушует молодежная вечеринка, некоторые события переживаются дважды, как будто еще на подходах к старинному поместью Олега отбрасывало назад, к точке пространства, которую он уже прошел в своем приключении с Еленой (или автор временами забывал, о чем пишет, но это для читательской иллюзии совсем не важно). Илью выбрасывало далеко в будущее, то, которое для него уже стало настоящим, и Олег видел кусочки этого будущего глазами другого своего я, ожидающего свою Незнакомку в белом платье, чтобы подарить ей картины, которые уже подарил в странном поместье (или другие картины, потому что подаренные здесь и остались здесь же). Все эти события трудно увязать между собой логически, но это и не нужно для понимания сути.

Распадающаяся на кусочки реальность позволяет осознать природу места, значение яблока-шапки в начале и странного финала с исчезающими Алисой и Ильей. По всей видимости, поместье — это некий центр, где могут встречаться пришельцы из разных времен. Возможно, это связано с оборудованием, использованным Алисой для калибровки сознания, возможно, природная аномалия, возможно, в будущем какие-то хроноагрегаты привязаны именно к этой точки условной реальности.

Они — Алиса и Илья, попасть могут только сюда, и только здесь Олег и Елена могут их увидеть и быть увиденными. Поэтому рассказ начинается с яблока-шапки, прикосновение к которому коренным образом изменило Олега, его жизнь, его судьбу. Вытащив бумажку с крестиком, он получил доступ к новым знаниям о мире и новому себе, которым со временем и стал. И знания эти ему вручила женщина, дорвавшаяся до них первой. В финале Алиса говорит:

Где-то в далеком будущем она запустила процесс калибровок и перемещений, чтобы добраться до Олега и дать ему возможность стать Ильей. Для своего счастья. Но что-то пошло не так. Алиса и Илья разминулись, и много лет он ждет ее, рисуя графитовым карандашом пристань для парома к острову Милмарт. Когда-нибудь она появится в том же месте и в то же время, он помнит, что это будет весной, когда падал снег. Потому что их первая встреча случилась в мае, он — Олег — протянул к ней руку и поймал лишь снег. А он — Илья исчезал, как и Алиса.

Невероятно красивая по смыслу история. Представляя все это, я буквально жмурилась от удовольствия. Но надо смотреть правде в глаза: историю эту из рассказа нужно долго и терпеливо выуживать, поскольку написан он крайне небрежно. Чтобы понять суть, нужно абстрагироваться от авторских слов и сосредоточиться на образах и ощущениях. Так тоже можно, конечно. Но это неправильно. Все-таки суть литературного произведения читатель должен понимать из написанного автором текста, а не вопреки ему. Если рассказ практически не понимаем без пространного комментария, это слабая работа, автор до читателя достучаться не смог. Так мне кажется.

Отзыв из группы:

Тема: любовь как жертвенное служение, в знак благодарности.

Идея: даже случайно сотворенное добро имеет долгий резонанс во времени.

Стилистически рассказ четко делится на две части: от начала до слов «... давно не вспоминал» и со слов «Ад не то место...» до конца.

В первой части самое поразительное — язык. Это просто ужас какой-то. Каждое предложение перекручено. И по мере чтения создается впечатление, что это сделано специально. Такое вот лингвистическое извращение за счет читающего. Причем именно оно и держит интерес: пытаешься понять, случайно так получилось или все-таки автор работал с текстом. Кроме того, интересен мир. Профессор и здесь же рынок рабов, такое кажется невозможным и хотелось понять, что же это за мир, где, когда, почему.

Когда начинается вторая часть, в первый момент вздыхаешь с облегчение: наконец-то закончился лингвистический эксперимент. Дальше следует разочарование: мир — всего лишь будущее с пресытившимися извращенцами и плюсом «попаданец» и хронопетля. Первые два момента — скука. Кто только об этом не писал, рассказ не привносит в тему ни нового, ни интересного. А вот хронопетля заинтересовала.

Автор пытается обыграть форму и направление временной петли: бант, амперсанд. Но это для придания «научности» тексту, смысловой нагрузки эти банты и амперсанды не несут. Смысл скрыт вот здесь

То есть в родном мире героя Окно присутствует постоянно, перемещаться можно с интервалом в 1 секунду. А мир Жюстэ синхронизируется с Окном раз в 40 лет. Жюстэ появилась в мире героя через 1 секунду после его убытия, пожила там некоторое время и вернулась обратно. Заметим, не сразу вернулась, ведь в первый раз она явилась герою не девочкой 12-ти лет, а женщиной неопределенного возраста. Как такое может быть, если уже через секунду пребывания Жюстэ в другом мире для героя прошло 40 лет? Она просто не успевает подрасти и вернуться. Герою жизни не хватит до ее возвращения, даже если она шагнет назад через две секунды.

Чтобы получилось перемещение во времени по сложному кольцу, Жюстэ должна попадать в прошлое героя, и уходить через Окно повзрослевшей одновременно с ним. Иначе никакой петли времени и двух встреч не получается.

А если не получается хронопетли, не получается и той истории, которую нам рассказали.

Разочарование. Ради понимания, что рассказ — пустышка, не стоило продираться через лингвистические дебри первой части. ИМХО.

Тема: трудности любви зверя с разумом человеческим в зверю с разумом звериным.

Идея: когда внезапно пробужденное сознание перестает соответствовать бытию, носитель такого сознания оказывается чужим среди своих и среди чужих тоже.

Привет от Шарикова и мышки Элджернона. Только на этот раз предметом садистских экспериментов стал волк, проданный ученым за бутыль спирта. Никто не ждал успеха, но зверь справился. Он смог принять и переварить в своей голове тот странный сплав из возможностей человеческого мышления и обрывков знаний обо всем понемногу. Что сделали с волком технически, я не очень поняла. Судя по результату, зверю вживили способный имитировать человеческую мыслительную деятельность электронный модуль с встроенной общеобразовательной базой данных. При этом у него осталось самосознание и память волка. Странный сплав.

В чем была цель работы ученых? Видимо, они сконструировали условно-мыслящий электронный модуль и проверяли возможности его взаимодействия с мозгом животных. В принципе, понятно. Но вот зачем в базу данных этого устройства впихивать сведения о войне на море, фольклорных произведениях и гендерных обычаях людей? Это же просто библиотечное наполнение функционального устройства, убери его — функция абстрактного мышления по человеческому типу не пострадает, а освоить эту функцию изначально нечеловеческому разуму будет гораздо проще.

Если прибор предназначен для внедрения в мозг животного, логично было бы снабдить его информационным наполнением, по смыслу соответствующим той среде, в которой обитает соответствующий зверь. А так совсем не удивительно, что собаки сходили с ума. Мало того, что зверю навязывался принципиально иной тип анализа информации о мире, так еще и сама информация впихнута в весьма экзотических сочетаниях и пропорциях. Бедняге волку не позавидуешь.

В этом ключе мне не показалось странным ни монотонность мышления зверя, ни его отстраненность при встрече с подругой, ни разъяснения, что эсминцы — это корабли. Звериный мозг пытается освоить массив информации, предназначенной для человека, ему тяжело, он работает на пределе сил, поэтому чувственная составляющая приглушена, элементарные для человека понятия расшифровываются, проскальзывают неуместные слова, к которым зверь не привык, в его опыте для них нет места, а в мозг их загрузили, они лезут в мысленную абстракцию, как слова-паразиты в речь.

Зверь не сопротивляется, он впустил в себя весь этот человеческий информационный мусор, потому что если его изгнать, останется одна единственная мысль: один, чужой, для всех чужой, навсегда. Поэтому шесть страниц странных размышлений в стиле якутского акына, поэтому засада и неуверенность: волк сам еще не понял, чего он хочет, убить человека, убить себя, выскочив на флажки, убить чуждый разум, разрушивший его привычную жизнь, убить свое одиночество. Я думаю, вариант с апгрейдом Серой возник стихийно. Волк хотел избавится от электронной начинки, Серая шла за своим самцом, а человек интерпретировал появление двух зверей на свой лад, и волк согласился.

Волку вдруг показалось, что он может избавиться от метки чужака, сохранив возможности нового разума. Не получилось. Одиночество стало еще более полным. И зверь вернулся к первоначальному плану: убить человека и чужое в себе. Осознать потерю Серой через мыслительный аппарат человеческого типа для зверя оказалось нестерпимо. Он выплеснул свою боль по-волчьи, он вернулся в свою среду.

Рассказ этот поднимает важную проблему. Экспериментируя с возможностями разума, самосознания, остроты чувств нельзя забывать об ответственности перед жертвами таких экспериментов. Каждому живому виду на планете природа дала свой мыслительный аппарат, соответствующий условиям его жизни. Нарушение этого соответствия — всегда травма для живого существа, и травма эта порождает неразрешимый внутренний конфликт. Мышь или волк не должны мыслить, как человек. Так же, как человек не должен мыслить, как мышь или дельфин. У каждого своя ниша, и ниша для развития разума в том числе.

Кирилл заплатил жизнью за свою научную безответственность. Наверное, парня жаль. Наверное, у него где-то есть семья, родители, друзья, для них его безвременная смерть трагична. С другой же стороны, это воздаяние за разрушенные жизни тех, кого подвергали экспериментам с бестолковыми, заведомо дурацкими целями. Ну зачем, зачем мыши или собаке разум человека? Зачем в нашем мире люди с телами мышей и собак?

Кирилл и его коллеги вряд ли отдавали себе отчет, что они творят. Некоторые вещи творить непозволительно, поскольку единственным их результатом является приумножение страданий на Земле. Наука никогда особо не ограничивала себя этикой. В данном же случае ограничение сработало само: око за око, смерть за смерть. И в этом есть некая высшая справедливость.

Не могу сказать, что мне понравился этот рассказ. Я не люблю рассказы о животных. Но это сильная работа. В ней есть смысл и этический посыл, она поднимает важные темы и наверняка забудется не скоро.

Отзыв из группы:

Тема: человек не может жить без любви.

Идея: Если нет нормальной жизни, ее нужно придумать и сделать вид, что она есть, чтобы не сойти с ума. С идеей автор сильно промахнулся. На позапрошлой ФЛР был блестящий рассказ с аналогичной идеей — «Без любви». Те, кто читал и восхитился той работой, от сравнения никуда не денутся. А сравнение не в пользу, поскольку рассказ-конкурент по смыслу был близок сюжетам Джека Лондона о сильных людях и нес в себе афористичный призыв, врезающийся в память. Эта же работа не дотягивает, она о замещении пустоты игровым конструктором, а не делом.

Читать было довольно интересно. Атмосфера дачного лета, милые сценки общения деда и внука, и вдруг тревожные нотки: дед говорит, мама с папой приезжали четыре дня назад, а мальчик не помнит, нога повреждена сильно, а крови нет и заживает рана очень быстро и без следа. Это в рассказе очень хорошо получилось: донести тревогу через летнюю пастораль, аккуратно подвести к принятию необычности мальчика и катастрофического положения деда.

Но эмоциональная вовлеченность работает только во время чтения. Когда рассказ прочитан, она рассеивается сразу. И происходит это потому, что парадоксальным образом мальчика жальче, чем старика. Причем ты понимаешь, что это неправильная реакция, ведь старик живой, он страдает, он абсолютно одинок, а мальчик — всего лишь кукла, его переживания обусловлены программой. Но все равно мальчишку жальче, невольно представляется, что с ним будет после смерти деда, ведь совсем один останется, а у него в программу вполне человеческие эмоции заложены. Все-таки нельзя до такой степени очеловечивать роботов. Жестоко приобщать к своим страданиям того, кого легко можно от них оградить. Наверное, поэтому фокус сочувствия и смешается на неживое.

В финале вспоминается строчка старого шлягера: «Лето — это маленькая жизнь». Все, что осталось от жизни несостоявшейся. А почему? Да потому, что еще Стругацкие задали курс на разгильдяйство в космосе. И это тоже снижает градус сочувствия. Такой вот парадокс.

Отзыв из группы:

Тема: попытка удержать ускользающую любовь.

Идея: человек не может быть один, ему нужны другие люди.

Меня история не увлекла. Совсем.

Претензий к языку как таковому нет, какие-то ошибки или нарочитые фразы в глаза не бросились. Но сильно мешали обращения к читателю. Каждое из них эмоционально отбрасывало от рассказа. На каждое возникал ответ: нет. Я не в курсе, что у Витьки умерла мама, я даже не знаю, кто такой Витька, рассказ только начался. Я не помню день, когда Соннер-Вилль заболел, это не мой город, меня там не было. Я не ходила к дяде Винтеру, когда граммофон сломался, у меня вообще нет граммофона. И так на каждое обращение.

Мне кажется, интерес к повествованию не возник именно из-за этих неуместных «вы» в адрес читателя. Я всего лишь читаю Ваш рассказ, уважаемый автор, и ничего не знаю о городе и людях, которых Вы придумали. И мне не нравится, что Вы пытаетесь придумать меня и втянуть в качестве соучастника в сюжет. Это Ваш рассказ, а не мой.

Очень понравилась метафора, на которой построен сюжет: если один человек теряет способность слышать, понимать и замечать другого, в глазах друг друга они становятся тенью. Вербальные коммуникации — основной способ общения людей. Отключи звук, и мир почти исчезнет. Кто привык слышать голоса и звуки, не может жить в тишине. Если ты не глух от рождения, тишина дезориентирует и лишает способности воспринимать информацию визуально. Сосредоточиться на строках невозможно, если мир вокруг нем. Когда в состоянии тишины оказывается много людей, это действительно болезнь. Ведь они как бы исчезают друг для друга, превращаются в тени.

Витька и Саня не просто полезли через стену, чтобы вырваться из зараженного города. Они предприняли попытку достучаться до теней, заставить их заметить себя. Заметить — это же первый шаг к тому, чтобы услышать. А если удастся еще и задержать взгляд друг на друге, увидеть, то можно понять друг друга даже в тишине, она наполнится мыслями, словами, картинками. С этим уже можно жить. Это уплотняет тень.

И финал хорош. Достучался Саня до своей Наськи. Заметила его девушка и почти поняла. Если сможет удержать концентрацию, обратный процесс перехода из тени в плотный мир можно считать запущенным. Парень сделал первый шаг, выбрался из-за стены, докричался, прошел свою половину пути. Теперь все зависит от девушки. Понимание друг друга — процесс двусторонний, в одиночку его не осуществишь.

Содержательная, глубокая, даже мудрая вещь. Если убрать из текста прямые обращения к читателю, будет прекрасный рассказ. ИМХО.

Считается, что от любви лекарства нет. Но герой Аркадия Аверченко такое лекарство неожиданно нашел. Вакциной оказался один день в обществе любимой дамы. Всего один, и все прошло.)

Особо следует отметить великолепный легкий простой и образный язык Автора и изумительное чувство юмора. Читая, смеешься в голос, и при этом в целом ряде эпизодов узнаешь любимую себя.

Рассказ чудесный. Герой излечился от любви, а читатель (или читательница) имеет шанс получить прививку от ЧСВ, ну и от депрессии, если нужно.

Тема: трудности любви, которая могла бы быть в другое время, в другом месте и при других обстоятельствах.

Идея: преступника следует не наказывать, а исправлять.

Сколько томов исписано на тему исправления преступников, даже подумать страшно. Но как их исправлять, и можно ли вообще, вопрос неясный. Однако в мире рассказа нашли способ. Специальное воздействие на мозг погружает человека в длительный сон, на фоне которого активизируются участки мозга, отвечающие за психо-эмоциональное развитие. Одновременно человеку предлагается определенный образно-информационный ряд, на базе которого формируются заданные изменения личности.

На протяжении всего времени сна организм работает в ускоренном режиме, поэтому семь дней квазисна обходятся ему в семь лет жизни. Ресурс сжигается немалый.

Полагаю, что никакого Острова с Бабакаешкой не существует. Это своего рода наведенное сновидение, развитие которого частично управляется аппаратами, частично подсознанием спящего человека. Но для него этот сон реален.

Не знаю, можно ли так исправить преступника, но изменить человека можно. Герою показали кусочек другой жизни, других отношений между людьми, заложили основу уважения к чувствам человеческим и некое стремление к прекрасному, которое не связано только с материальной стороной, а базируется в сфере чувств и фантазий. Его научили мечтать, любить, во всяком случае показали, на что похожи мечта и любовь.

Достаточно ли этого для исправления преступника, не знаю. Скорее всего, нет. Ведь человек возвращается в ту же среду, из которой был изъят. В первое время после возвращения в нем будет существовать внутренний конфликт: осознавшая себя душа рвется ввысь, а неустроенное полукриминальное бытие затягивает обратно в болото. Какая из этих сил перетянет, нельзя знать заранее. Однако, у бытия шансов больше, оно реально и на него работает привычка.

Герой внутренне изменился. Но как ему изменить свою жизнь? Надо менять окружение, искать работу, заниматься самообразованием или учиться пойти. А как, где, какую, куда... Опыта-то у него нет и не поддержит никто, нет в его окружении таких людей, которые сориентировали бы и поддержали. Так что с исправлением преступников Великий Искусственный Ум не доработал так же, как недорабатывают умы обычные. Помимо аппаратной психоэмоциональной коррекции нужны какие-то реабилитационые программы в обычной жизни после пробуждения. Один, без поддержки человек с такой проблемой не справится.

И еще один интересный момент в рассказе проскальзывает. Вот здесь:

То есть у спящего есть возможность не возвращаться. И такое часто бывает. Интересно, с кем? Думается, не возвращаются из квазисна рецидивисты, те, кто там уже был, у кого программа внутренней коррекции личности успешно запустилась и создала неразрешимый для них конфликт с реальной жизнью. В криминальной реальности людям невыносимо, вырваться не знают как, вот и решают уйти от квазибука, остаться там или расщепиться, но как-то изменить участь.

Возможно, Велисум и хотел, как лучше, а получилось как всегда, не через голову. Квазисон стал подготовительной процедурой к высшей мере, к которой человек приговаривает себя сам. Не исключено, что такие распыленные личности становятся постоянными обитателями вневременного внепространства, то есть Бабкаешками, Кощеями, Лешими, Русалками. А программа квазисна устанавливает связь мозга живого человека с сознаниями распыленных предшественников. Поэтому и говорит Бабкаешка

Должно было бы, даже могло бы, но не состоялось...

Очень красивая, глубокая история. В ней открывается столько граней и планов, что дух захватывает от их безжалостной игры. Спасибо автору за эту чудесную вещь.

Отзыв из группы:

Тема: любовь к пленнице.

Идея: за любимой хоть в рай, хоть в ад, хоть в иномирье.

История показалась мне скучноватой. Как ни странно, главную роль в этом сыграли имена героев. Рогобой, Хвостатка, Круторог. Такие имена трудно ассоциировать с людьми, а сопереживать не людям как-то не очень получается, если они не котики, конечно. К финалу выяснилось, что имена формировали верное отношение к персонажам: действительно, не люди. И интерес увял окончательно.

Кроме имен, отрицательно работали странные моменты в поведении героев. Например

Ну как можно проникнуться сопереживанием, когда влюбленная девушка кусает любимого за нос, сильно. Такое поведение озадачивает. Или вот это

Ну как, скажите на милость, перекинутая через плечо пленница может ткнуть в промежность похитителя, да еще чем-то. Совершенно не представимая картинка.

Язык нормальный. Парочка орфографических ошибок при чтении была обнаружена, но это легко исправимо.

Сюжет развивается последовательно и логично. Не понятно, правда, кто же третьим в финале в проход ушел: Хвостатка или кукла, и был ли этот третий вообще. Но это не особенно важно. Главное, Рогобой ущел за Меакульпой.

С меакульпой ничего не понятно. В чем пленница себя винила? В том, что демонов призвала ненароком? Или от демонов не убереглась? В тексте явно христианская символика присутствует, так что, возможно, и так. Но и это, в конечном счете не важно. Важно то, что рассказ не вызывает желания разбираться с малопонятными моментами в сюжете. Он вроде и неплох, но не заинтересовывает, совсем. ИМХО.

Еще один образчик неплохого отдыхательного чтива. Отдыхательного, потому что сюжету не хватает глубины и настоящего конфликта.

Вроде бы научная фантастика, другая планета с весьма оригинальным мироустройством, межпланетная империя на втором плане маячит, интриги спецслужб, научные открытия в области биоинженерии и тайны исчезнувшей цивилизации, к которой герой случайно оказался причастным, много интересных моментов в книге, но снова все сводится к банальному попаданческому квесту.

За героя даже не переживаешь всерьез, по законам жанра с ним ничего случится не может, в критический момент он откроет в себе очередную сверхспособность и безвыходная ситуация перестанет быть таковой. Сверхспособностей обнаружено уже целых три, и это не предел, в следующей книге наверняка еще что-нибудь из рукава выпадет.

Но при этом как литература для отдыха книжка неплоха. Сюжет движется живенько, боевка с огнестрелом эффектна, интриги спецслужб занимательны, мир интересен и происки имперской закулисы интересны тоже. Все портит главный герой. Уж очень он супер. И в драке всех победит, и стратегически мыслит не хуже специально обученных агентов, работающих в родном мире, и моральные принципы у него непрошибаемые, и девушки все как одна влюбиться готовы. Ничего человеческого в персонаже нет, и это раздражает. Но все остальное вполне нормальное, интересное и не лишенное самобытности. Так что разок прочитать роман можно, когда хочется мозги переключить.

Отзыв из группы:

Тема: любовь первая, неразделенная

Идея: мир может быть демо-версией, но жизнь, которую проживает человек в таком мире, все равно является настоящей.

Читать было интересно.

Рассказ неуловимо напоминал недавно прочитанный роман Вадима Арчера «Выбравший Бездну». Высшую силу можно называть по разному — Бог, Создатель, Архиконструктор. Пытаясь создать гармоничный мир, такая сила безразлична по отношению к конкретному человеку. Проект по созданию Вселенной — слишком грандиозное мероприятие, чтобы в нем могли учитываться конкретные люди. Они — инструментарий для решения великих задач, расходный материал для реализации Высшего замысла.

Архиконструктор придумывает закономерности Вселенной, Конструкторы опробуют их на людях, при этом ни одна из этих созидающих сил не в состоянии понять значимость того или иного элемента мира для человека. Вселенная для жизни людей создается существами, которые людьми не являются. Эти существа пытаются конструировать даже любовь. До них не доходит, что любовь конструировать не надо, она создана вместе с человеком как сумма состояний его души и тела.

Рассказ читался легко и с полным сопереживанием героям-людям до первого появления в тексте слова «душа». До диалога, в котором впервые прозвучало это слово (уже в самом конце рассказа, на последней страничке) конфликт виделся в протесте людей против тотального вмешательства Конструкторов в частную жизнь. То один, то другой герой бунтовал против тоталитарного режима, существующего в демо-мире. И это было понятно. Недовольство людей достигло некоторой критической точки, бунтарей-одиночек стало уже много, демо-мир на грани взрыва и полной перезагрузки.

Новая информация о душе, которой нет у людей в демо-мире, но которая будет у людей мира после Первого дня, кардинально меняет суть конфликта. Оказывается, недовольство людей вызывает не только и не столько вторжение Конструкторов в частную жизнь, сколько сохранение демонстрационного характера мира. Люди заинтересованы в скорейшем переходе в мир после Первого дня, поскольку там у них появится шанс на метафизическое бессмертие души. Их беспокоит не насильственное спаривание в целях тестирования каких-то видов любви, а окончательность посмертного исчезновения. Это конфликт совсем другого порядка.

Бунтовать против нарушения границ личного пространства естественно. Бунтовать из-за частных неприятных моментов жизни, зная, что такие бунты отодвигают момент устранения главной проблемы, это неестественно. Чтобы поскорее перейти из демонстрационной в полную версию, люди, напротив, должны всячески подчеркивать свою конструктивную эффективность и гармоничное включение в условия уже существующего мира. А они делают все, чтобы Конструкторы видели дисгармонию и продолжали доработку модели.

Конечно, нельзя требовать хладнокровно выверенного поведения от подростков и стариков, которые в рассказе главные бунтари. Первые еще не доросли до понимания проблемы, вторым уже нечего терять. Поведение каждого из героев вполне соответствует и ситуации, и возрасту персонажа. С этой стороны к рассказу претензий нет. Неприятное впечатление производит момент и способ раскрытия важной для понимания сюжета информации.

Все герои в курсе проблемы с душой в демо-мире с самого начала рассказа. Это знание в значительной степени влияет на их действия. А читателю о нем сообщают только в конце истории. Причем не тайну раскрывают, а общеизвестную информацию об устройстве мира. И приходится переоценивать события предыдущих пяти страниц, но не вместе с героями, а как балбесу, который программу начальной школы пропустил. Для восприятия рассказа это огромный минус. Так нельзя делать, если рассчитываешь на какую-либо реакцию читателя, кроме раздражения.

И второй минус — раскрытие информации о душе в беседе с подростком. Все-таки такие вещи, как окончательность ухода из жизни, люди начинают осознавать с возрастом. В размышлениях или высказываниях человека более старшего возраста тема прозвучала бы убедительнее. Но это не критичный минус. В конце концов, подростки бывают разные, Марк — умный, склонный к размышлениям парень. Не будь в рассказе первого минуса, второй можно было бы счесть несущественным.

Финал несколько невнятный. Первая любовь закончилась. Лера перестала протестовать против системы, уютно устроившись на государственной службе. А Марк? С ним произошло что-нибудь, кроме завершения первой любви? Неясно. Но кажется, что нет. Кажется, что от начала к финалу ничего не изменилось ни в главном герое, ни в конфликтах, которые дали завязку сюжету, хотя событий случилось немало.

Рассказ несбалансированный и статичный. Картинка, а не история. ИМХО, разумеется.

Отзыв из группы:

Тема: о трудностях любви к человеку.

Идея: «Я тебя породил, я тебя и убью». (с)

Рассказ читался не столько с интересом, сколько с удивлением. Старец с Горы, диктующий свою волю владыкам государств, один в один списан с «Музейного артефакта» Даниила Корецкого, вплоть до эпизода с пророчествами головы псевдомертвого асассина, которого потом убивают, и описаний Рая. Правда, сам Корецкий тоже мог позаимствовать это из какого-нибудь источника, который я не читала. История всемогущего Старца с Горы похожа на историческую легенду, кочующую из книги в книгу.

А вот включение в сюжет Омара Хайяма стало неожиданным. Как-то не сочетается образ мудрого стихоплета с созданием структур тайной власти над миром и душами людей. Интересно, в этой части рассказ является чистым вымыслом или основывается на каких-то исторических фактах. В который раз мне не хватает эрудиции для оценки рассказа. Не умея на глаз отделить историческое допущение от художественного вымысла, я не могу определиться с отношением к героям.

Финал также озадачил.

Месть изощренная и вполне в духе Хайяма, как он представляется по своим стихам. Но месть ли? Через две сотни лет и Хасан, и Хайям давно уже будут рядом с убиенным Низамом-аль-Буи в местах, где разрушение земных империй вряд ли кого-то трогает.

Даже если принять, что Хасан обрел бессмертие (о чем в рассказе не говорится), за две сотни лет он устанет от игры в императора. Гибель империи скорее развлечет его, чем огорчит, ведь для бессмертного это повод начать новый проект, вечных империй не бывает.

В общем, странное впечатление оставил этот рассказ. Два знакомых элемента не смогли соединиться в моей голове, не поняла я Хайяма. А по прочтении осталось чувство разбуженного любопытства: что же здесь правда, а что выдумка, чего бы почитать, чтобы разобраться. Схожее впечатление оставалось после чтения романов про тайны древних майя, которыми были завалены книжные прилавки в преддверии декабря 2012 года. Понимаешь, что сам роман так себе, бульварное чтиво, но за ним такие просторы открываются: исчезнувшие цивилизации, черные дыры, парадоксы пространства и времени... И здесь за гранью сюжета свой космос, чисто земной, хайямовский. Какой он был, поэт-мудрец, о чем сожалел на склоне дней?

За это приближение к чему-то по настоящему значительному автору спасибо.

Тема: хоть роботы любви покорны, но человеку нужен человек.

Идея: нарушение инструкции по эксплуатации сложного прибора способно привести в научному открытию.

Рассказ очень милый. Из тех, что с улыбкой читается и вспоминается тоже с улыбкой. Ученый-недотепа допустил непозволительный ошибку: позволил роботам с базовыми настройками супруг/супруга первыми увидеть друг друга, а не партнеров людей. В результате сложные искины настроились друг на друга, тем более, что партнеры люди им в этом нечаянно помогли.

Насколько я поняла, робот-супруг запрограммирован на максимально полное удовлетворение всех потребностей партнера-человека. Никодим и Дарья на момент приобретения супругов-роботов подсознательно желали создать отношения с человеком. Никодим программировал робота-жену на развитие интеллекта и проявление властного характера, в роли роботовладельца ему было скучно. Дарья выставляла мужу-роботу настройку на минимальный интеллект, чтобы выполнял требуемые функции и не путался под ногами, и быстро сдавала очередную модель в утиль. Робот рядом ей тоже был не нужен.

Ошибка службы доставки дала возможность познакомиться двум людям, которые соответствовали запросам друг друга. Они сразу приглянулись один другому внешне. При этом Дарья обладала как раз таким характером, который Никодим пытался настроить своей искусственной супруге: умная, властная, взбалмошная дама, не слишком любящая домашнее хозяйство, но при этом с ней можно разговаривать на любые темы и в ее обществе уж точно не соскучишься. Никодим же спокойный, слегка застенчивый, хозяйственный. Успешная научная работа позволяет реализовать амбиции, а в домашних условиях он как раз способен принять на себя основные хлопоты по хозяйству и не требовать сверхзаботы в быту. Так что у этой пары просматривается нормальное будущее, их недостатки как раз удачно дополняют достоинства другого, поэтому не исключен вполне гармоничный брак.

Со стороны эта пара будет смотреться странно, Никодима станут жалеть, но это со стороны. А внутри такой семьи двоим как раз может быть вполне комфортно. Тем более, что Никодим изначально не очень хотел видеть рядом робота, а Дарья методом проб и ошибок пришла к тому, что робот не может дать чувства семьи, это механическая игрушка, не более.

Подчиняясь желаниям своих хозяев, роботы-супруги стремились к достижению максимального сходства с соседом/соседкой. Тем самым, с одной стороны, подогревалась взаимное влечение людей, и, с другой, снимался программный конфликт роботов: Некорректной активацией Никодим настроил их так, что программных супругов они видели друг в друге, а не в людях. Если бы люди были ориентированы на жизнь в супругом-роботом, у роботов в конце концов произошел бы программный сбой ввиду нарушения базовых настроек. Но люди тоже стремились друг другу и искины увидели алгоритм выполнения своей программной задачи: свести людей и остаться вдвоем. Полагаю, именно это уберегло их от разрушения и стало основой для развития самосознания. Не знаю, может ли быть такое на самом деле, но в рассказе выглядит убедительно и забавно.

Вся история чем-то напоминает шекспировскую «Комедию ошибок». Кто, где и когда присутствовал, до конца понять нельзя. Никодиму не пришло бы в голову выдавать себя за робота соседки. А вот Дарья на такое вполне способна. Тем более, что у нее почти сразу зародилась мысль о создании сенсации. Вполне возможно, что на прогулочной террасе Никодима не всегда встречала искусственная жена. Дарья — хулиганка та еще, и в данном случае это служило дополнительным фактором развития искинов в заданном направлении.

Финал мне кажется вполне в духе основной истории. Лирическая комедия должна заканчиваться хэппи-эндом. А уж как они там ребенка сделали, лично или роботы посодействовали, это вопрос деликатный и разглашению не подлежащий. Тем более, что споров о родительских правах здесь все равно быть не может. Генетический материал идентичен при любом раскладе.

Рассказ явно удался. Юмористическую научную фантастику писать непросто, автор рисковал, но с задачей справился если и не на отлично, то на твердое хорошо.

Тема: трудности любви, которая может и не случиться.

Идея: замуж лучше, чем в свахи.

Странная история. На семи страницах описывается один (или два) дня из жизни героини. День переломный в ее судьбе, поскольку от рождения девушке была предуготована роль местной ведуньи-знахарки, которая не может иметь семьи, а мать изменила ее участь, выдала замуж. К лучшему такая перемена или нет, никто не знает. Но она состоялась, и героиня этой переменой довольна, так что может и случится та самая трудная любовь, которой в этот день еще нет.

Текст выполнен в своеобразной стилистике, на мой взгляд, интересной и для чтения приятной. Погружение в атмосферу рассказа достигается именно за счет особенностей стиля, само действие увлечь вряд ли могло бы. А в такой форме увлекает, и кажется достоверным, и не режут глаз странности мира, поскольку мир воспринимается чуточку сказочно.

Хороший, тщательно выписанный рассказ, который не вызывает взрыва эмоций, но читается с удовольствием. Автору спасибо.

Тема: трудности любви в мире, организованном как концлагерь.

Идея: любовь стремится к свободе через все преграды

Читать было не просто интересно, рассказ захватил с первых страниц и не отпускал до конца. И не мешали ни странности сеттинга, ни несколько рояльное подполье, ни Анджей — безликий и словно сошедший с рекламного плаката идеального мужчины. Потому что автор сумел передать главное: стремление человека к свободе.

У Ольги это стремление выражено крайне слабо. Она стремится быть с любимым мужчиной, и только с ним. Дальше ее мечты не заходят. Причем даже в этом желании девушка достаточно робка. Она не протестант, она ведомый.

Стремления Анджея вполне конкретны: он хочет вывезти из тоталитарного мира любимую женщину, дать возможность их ребенку родиться за пределами мира, похожего на концлагерь. Этот персонаж прописан очень схематично. И, как ни странно, именно безликость Анджея повышает степень достоверности подполья. Ольга ничего не знала о протестном движении в мире после Реорганизации. Но Анджей знал. Не исключено, что он изначально, еще до знакомства с Ольгой принадлежал к числу подпольщиков. Мы совсем мало знаем об этом герое, он прошел по краю сюжета, хоть и является одним из главных персонажей, и остался размытым, как мечта Ольги.

Финал хорош. Такая история не должна иметь определенного завершения. Хэппи-энд убил бы то настроение, которое на протяжении всего чтения цепко удерживало внимание. Свобода — слишком эфемерная цель, к ней можно стремиться, ее почти невозможно получить. Тем более, что о мире за океаном мы не знаем ничего, а чувство героев основано в основном на телесном влечении, общаться-то толком у них возможности не было. Бывает любовь с первого взгляда, а здесь — с первого прикосновения. Энергетика у людей взаимно притягивающаяся, а смогут ли жить вместе, насколько подходят друг другу как супруги, сказать сложно. В их жизни такой опыт изначально не предусматривался, и это нельзя сбросить со счетов.

Рассказ написан очень тактично. Он весь — о любви. Но при этом ни в одном предложении нет даже намека на сентиментальность. Стиль строгий, четкий, можно сказать, деловой. Почти язык репортажа. Думается, это и создает удивительную атмосферу сюжета, позволяя сместить фокус с собственно чувственной любви к жажде свободы, когда нет шагов офицера за стеной, когда можно быть с тем или с той, с кем хочешь, не покупая билет в публичный дом, когда можно жить там, где сам выбираешь, и родить ребенка, за которого сам будешь отвечать. Это больше, чем любовь, но чуть меньше, чем свобода, потому что проистекает это желание все-таки из чувственной страсти, соединенной с капелькой душевной близости, которая может оказаться иллюзорной, когда исчезнет разделяющая героев стена. Да и мир за стенами концлагеря не знаком героине, справится ли она с жизнью, к которой не готовилась никогда, не будет ли перемена участи неподъемной ношей... Все эти вопросы остаются, впереди — океан...

Рассказ мне очень понравился. Хотелось бы, чтобы эту вещь напечатали в толстом журнале или сборнике. Автору удачи.

Рассказ этот нужно читать, ничего не зная о сюжете, даже намеками. Поэтому отзыв под спойлером. Если вы планируете знакомство с произведением, не читайте.

Сказ о том, как Сергей Воронцов за невестой ходил. Искать невесту в своем мире для героя совсем не комильфо, поэтому ходил он далеко, не всегда добровольно, но с неизменным успехом: и врагов сумел победить, и девицу-красавицу завоевать.

Роман имеет все достоинства и недостатки попаданческого фэнтези. К числу достоинств я бы отнесла легкий и достаточно чистый слог, попытку сократить количество роялей за счет перемещения в иной мир не какого-нибудь парня, а чемпиона Галактики по боевым видам спорта и введение в сюжет милых персонажей типа кибернетической кошки Кристи и крогула Ухтыря.

Попытка сокращения роялей автору не удалась. Как любой попаданец, Сергей Воронцов в ином мире получает на блюдечке и надежных спутников, и друзей, и любовь принцессы, и кучу разных артефактов с умениями в придачу. А как же иначе? Ведь задачка героя ни больше, ни меньше, чем иной мир от происков злого мага избавить и хороших людей спасти, а плохих, соответственно, наказать. Тут без особых умений и приспособлений никак не справиться, любой злой маг в лепешку размажет и не поморщится. А мир спасать надо, если не Сергей, то кто же!

Автор попытался разнообразить попаданческий сюжет скрещиванием его с космической фантастикой. В иной мир Воронцов попадает в результате крушения его космической яхты на неизвестной планете. И вообще в его мире между планетами путешествуют так же просто, как у нас между континентами. Надо на Шаркус, полетели на Шаркус. Надо еще куда-нибудь, полетели еще куда-нибудь. Ближний и дальний космос освоены. Органично соединить НФ-шный мир будущего с фэнтезийным иномирьем не получилось. Из какого мира герой попадает в точку старта квеста, никакой роди не играет. Космическое будущего к миру магии подтянуто искусственно.

Еще я бы отметила боевые сцены. Они автору не удаются: слишком длинно, пока читаешь, как герои рубятся и из луков стреляют, успеваешь даже вздремнуть чуток.

В остальном же фэнтези вполне приемлемое. Герои симпатичные, следить за их приключениями интересно, романтические линии в меру сентиментальны и в меру забавны, некоторые пары даже весьма колоритны, как Вурглак и Чакра, к примеру.

Легкое чтение без напряга для мозга, чисто отдыхательное, каким и должен быть в стопитьсот раз пересказанный попаданческий квест.

В этом коротеньком рассказе присутствует маленький кусочек деревенского лета, когда полевые работы, солнце, рыбалка, и вся жизнь людей вертится вокруг этого.

Ребята увлечены рыбной ловлей, деревенские женщины подшучивают над их малой удачливостью, ребята переживают, стесняются. Поимка огромного линя становится настоящим триумфом юных деревенских рыболовов, которые в глазах односельчан сразу приобретают более высокий статус, ведь удачливы и сметливы, вон какую рыбину добыть смогли, в деревне это ценно.

Больше в рассказе ничего не происходит. Но по прочтении его остается полное ощущения погружения в сельское лето с его одуряющими запахами трав, сена, реки и радости жизни. Замечательная вещь!

В рассказе показывается реакция людей на смерть известной личности. Для политиков и военных это проблема, которая требует организационного и технического решения. Они работают. Для ученых — повод к словоблудию. Они пишут абсурдные речи с последующей публикацией их в научном журнале. Для зевак смерть — повод полюбопытствовать. И только люди, для которых умерший что-то значил, испытывают потребность плакать — открыто, как дети, которым жалко, или тихонько, в ночном одиночестве, когда особенно остро ощущается утрата, ведь больше не слышно стука его сердца, и нет защиты от этой тишины.

Очень простой рассказ. Местами сатирический, местами пронзительный. Прочитав его, невольно задумываешься о своих ушедших, и сердце болезненно сжимается от тишины.

Наши классики задали столь высокую планку литературного мастерства, что, прикоснувшись к их творчеству, всякий раз испытываешь трепет: как же легко печатное слово играет на струнах человеческих душ, когда перо в руках Мастера.

Рассказ представляет собой вариацию на тему всем известной сказки об аленьком цветочке, изрядно сдобренную юмором.

Действие происходит не где-нибудь, а в женском филиале Ада. Такой тоже есть, оказывается.:-) Прописано место действия остроумно, с выдумкой. Тут и пытки, понятные только женщине, типа спустившейся петли на новых колготках или необходимости носить вышедшие из моды ветхие вещи. Тут и тотальное «замужнее» состояние всех без исключения дам при том, что супруг в виде муляжа сидит в кресле у камина овощем, роль детишек исполняют загримированные бесенята, посуда и окна самозагрязняются и прочее подобное. Пытка семейной жизнью, так сказать.:-)

В целом вся антуражная часть читается легко и весело. В какой-то момент даже забываешь о завязке рассказа, которая вполне серьезна.

Герой стал женоненавистником вследствие уродливой внешности, с этого все началось. И на этот счет смеяться не хочется, ведь явление отражено в рассказе жестокое и реальное. У человека с физическим уродством очень мало шансов на личное счастье, и это многих озлобляет, взращивает в душе ненависть. Герою очень повезло, что во вверенный его попечению филиал Ада поступила такая необычная добрая самоотверженная девушка Рози, сердце которой было открыто для любви и откликнулось навстречу его обманчиво доброму отношению. Она не разглядела фальши, приняла коварство за симпатию, и превратила чудовище в принца.

Хочется верить, что в жизни так бывает. В сказку всегда хочется верить. Ведь вера формирует намерения. А намерения определяют нравственное содержание поступка. Как в филиале Ада. Если девушка уступает соблазнителю, это еще не делает ее прелюбодейкой. Важен мотив. А мотив определяется верой. Не религиозной, а самой обычной верой в человека, в лучшее в нем. Как в сказке.

Рассказ чудесный. Автор сумел в забавной форме сказать о вещах серьезных, присутствующих в нашей жизни и вполне способных для какого-то человека превратить эту жизни в филиал Ада, из которого может вывести только другой человек, случайно попавший в этот же Ад.

Добро пожаловать в Голливуд, дамы и Господа!

Рассказ выполнен в стиле фильмов про Джеймса Бонда далекого будущего: живой слегка безбашенный авантюрно-приключенческий сюжет с элементами детектива и хронофантастики. Только вместо шпионских тайн предметом всеобщего интереса, хищений и поисков является расписной ночной горшок — ценнейшая реликвия древности. Его крадут, причем с самыми одухотворенными целями, его разыскивают, его перекрадывают друг у друга, а в финале вместо очередной красотки герой получает легкую контузию с неясным эффектом — это же и хронофантастика тоже, так что возможны варианты. Открытый финал, так сказать.

Мир будущего тоже абсолютно безбашенный, как будто несколько голливудских сериалов одновременно демонстрируются на одной площадке. Смешение костюмов, предметов, представлений различных эпох и культур, легкое всеобщее сумасшествие, не осложненное засильем интеллекта. Но все это вместе составляет вполне стильное произведение, которое приятно читать. В нем есть юмор, причем не тупой, а очень милый, есть претензия на классический детектив, тоже весьма удачная, и много абсурда, который, тем не менее, не обессмысливает сюжет.

Рассказ пародирует различные клише детективного и фантастического жанра, пародирует открыто, через гротескные образы, но при этом остается в рамках юмора, в не сатиры.

Антиутопия, основанная на развитии идеи всеобщего кредитования. Если товар производится, его нужно продавать. Если у покупателя нет денег на покупку товара, нужно найти для него деньги под проценты и залог товара. Если он не может оплачивать кредит, товар следует изъять. При изъятии товара должник умирает? Ну и что. Гражданские обязательства должны исполняться. Кредитор в своем праве и под защитой закона.

При обсуждении проблемы смертной казни неизбежно возникает вопрос: а исполнять приговор кто будет? Приемлемы ли для общества люди с опытом палачей? Оказывается, да. И не только палачей, то есть исполнителей приговоров в отношении преступников, но даже убийц по контракту, если это допускает гражданский кодекс. Принцип свободы договора расширен, и убийца становится всего лишь судебным исполнителем, изымающим у должника залог по просроченному кредиту.

Принудительное лишение жизни в отношении преступника мы обсуждаем в том числе с позиций психологии, морали, этики и общественной безопасности. То же самое деяние в рамках гражданского контракта принимается как должное, ведь должник добровольно подписывает кредитный договор. Он сам определяет срок своей жизни. Так же, как сегодня сам определяет срок своей жизни человек, не имеющий средств на оплату дорогого лекарства или лечения. Кто может платить, живет дольше. Кто не может, удовлетворяется чтением Конституции, где равное право на жизнь как бы гарантируется. И в том, и в другом случае, медицинские корпорации получат свой гешефт.

Эрик Гарсия связал в единый узелок почти все наиболее болезненные социальные проблемы сегодняшнего дня и логически развил их. В результате получилось общество, описанное в романе, где медицинские технологии достигли значительных высот, стоимость медицинских услуг существенно превышает покупательную способность населения и этот разрыв затыкается с помощью кредитования под залог. Схема сегодняшней ипотеки, только вместо жилья в залоге оказывается имплантированные должнику почки, печень, сердце. И никаких ограничений на изъятие предмета залога при просрочке платежа. Полная свобода договора — то, к чему стремится любое общество, хозяйственная деятельность которого ведется с единственной целью: извлекать прибыль.

Пожалуй, такой яркой, логически непротиворечивой и совершенно безэмоциональной критики капиталистического общества мне ранее читать не доводилось. Автор не оперирует категориями «хорошо» — «плохо» или «добро» — «зло». Он не рассуждает о нравственности и справедливости, а подробно описывает одну-единственную человеческую жизнь в обществе, где нормальным считается купить в кредит искусственное сердце и изъять это сердце у должника, если проценты по кредиту не платятся вовремя. Не важно, считаем ли мы из дня сегодняшнего такой уклад жизни нравственным или безнравственным. Для того общества он нормален, привычен. Изъятие неоплаченного сердца из тела живого человека в нем столь же обыденная вещь, как у нас сегодня выселение задолжавшего семейства из ипотечного жилья. Никто не обязан обеспечить хоть какую-нибудь крышу над головой задолжавшему семейству в наши дни. Никто не обязан хоть как-нибудь сохранить жизнь должнику с неоплаченным сердцем в предлагаемом нам обществе недалекого будущего.

В рамках созданного мира сюжет абсолютно логичен, и финальная сцена воссоединения двух друзей, один из которых совсем недавно пытался изъять сердце другого за долги, для этого мира выглядит органично. Мы же не подвергаем остракизму судебных приставов, выселяющих людей из квартир. Осадок в душе остается, конечно. Но не более того.

В общем, перед нами качественная антиутопия ближнего прицела, реалистичная до тошноты. К этому идем. Как только производство искусственных органов будет поставлено на поток, к этому придем. Других вариантов даже и не просматривается. ИМХО, разумеется.

Роман начинается как история мести и сразу напрягает: для темы мщения слишком большой объем, кажется, что будет скучно. Но опасение это быстро рассеивается. Скучно не будет, потому что с каждым новым эпизодом и отработанным «злодеем» эпопея мести превращается в историю внутреннего перерождения героини, она в воспоминаниях заново переживает предшествующие мести события, вглядывается в лица своих обидчиков и погибшего брата, за которого мстит, и видит в новом свете и этих людей, и саму себя. Расширяется и ареал действия. Героиня меняет города в погоне за очередной жертвой, проходит через пожары, осады, сражения, проходит сначала совсем стороной, следуя к своей цели, затем все более вовлекается в водоворот событий, оставаться не участвующей уже не получается, и это снова меняет ракурс восприятия истории, каждого из составляющих ее сегментов.

На первых страницах Монцкарро Меркатто и ее брат Бенна предстают в образе невинно пострадавших, месть Монцы кажется справедливой. По мере развития сюжета мы видим, что не так все однозначно. Жажда мести героини чисто по-человечески понятна — с кого-то хочется спросить за искалеченную жизнь. Но с настоящего виновника уже ничего не спросишь, и даже страшно осознать, кто же он, настоящий виновник трагедии. Однако, мысль работает, и правда врывается в сознание, какой бы болезненной она ни была.

А шоу продолжается. Ненависть — это то, что дает героине силы жить. Один из самых загадочных персонажей романа — хирург, едок и наемный убийца — говорит: «Без боли человек не растет. Без нее он не совершенствуется. Страдание заставляет нас совершать великие дела. ... Любовь прекрасная подушка для отдыха. Но только ненависть способна сделать нас сильней и лучше.» Пройденный героиней путь показывает частичную верность этой мысли. Монца становится сильнее, обретая опыт боли, страданий и ненависти. Становится ли она лучше, большой вопрос. В произведениях Аберкромби никому не удается стать лучше, чем больше персонаж старается жить по принципам добра и справедливости, тем глубже увязает в клоаке мерзких поступков и следствий.

Следуя за Монцей от одной жертвы к другой, от одного эпизода ее жизни к другому, мы видим, что опасения герцога Орсо за свою корону были основательны. Однако, предпринятые им действия привели к тому результату, который он пытался предотвратить. И так происходит с каждым героем. Каждый в какой-то момент пытается убежать от себя, переломить судьбу, однако в итоге приходит именно к тому, чего желал избежать. Попытка изменить судьбу меняет путь, но результат остается неизменным. Созданный Аберкромби мир инерционен, он гасит создаваемые героями колебания и возвращает бунтарей на заданные орбиты. Предопределенность буквально пронизывает судьбы персонажей.

Роман не является прямым продолжением эпопеи «Первый закон». Это скорее боковое ответвление сюжета, хотя по времени события романа следуют за событиями, описанными в эпопее. Мы встречаемся с рядом героев, которые участвовали в событиях первой трилогии на ведущих ролях: Колом Трясучкой, Никомо Коской, Шайло Витари. Их участие и здесь значимо, перед нами проходят важные отрезки жизни персонажей, глубже раскрывающие характер каждого из них. Однако, главные герои в первой эпопеи цикла не участвовали, и действие происходит уже не в Союзе, география мира значительно расширяется.

Роман заявлен как посвященный теме мести, это крупно записано уже в названии. И тему мести он действительно раскрывает. Но с очень неожиданной стороны: как стержень, заставляющий человека вернуться к жизни, когда это кажется совершенно невозможным, и как способ постижения собственной несправедливости. Месть нужна мстителю, когда в жизни не остается ничего другого. Месть несправедлива по определению, поскольку жертва и палач различаются лишь хронологией действий, моментом случайным.

По содержанию и идеям роман хорош. В минус ему следует поставить значительную затянутость, что характерно и для первой эпопеи цикла. Книгу можно сократить раза в три без всякого ущерба для сюжета, более того, она от этого только выиграет. Многократные повторы фраз, воспоминаний, внутренних монологов могут изрядно утомить читателя, которому нравятся динамичные сюжеты. В сюжете этого романа динамика присутствует, но развитие ее очень сильно размыто бесконечными внутренними монологами, в режиме которых пребывают почти все основные персонажи. В этой части роман на любителя. Хотя для любителя неспешного развития сюжета книга эта скучной не будет, повторы позволяют глубже проникнуть во внутренний мир героев, прочувствовать неповоротливость, негибкость их мышления, которая коррелирует с атмосферой предопределенности, господствующей в романе. Герои соответствуют миру, в котором живут.

Роман этот достойно продолжает цикл и читается даже с большим интересом, чем первая трилогия.

Рассказ из тех, которые принято называть атмосферными. Атмосфера пресыщенности, леса и страха действительно передана мастерски.

Явиться на курорт, чтобы пережить опыт утопления себя. Здесь хочется презрительно усмехнуться: проблем по жизни у героя нет, вот и ищет, чем бы нервную систему встряхнуть, вкус к жизни почувствовать. Далее вкус к жизни появляется. Амазонка с Лунным именем кажется почти богиней. Замечательно прописанный образ, в меру детализированный, в меру таинственный, как положено при лунном свете. Кажется, вот он — курортный роман, который останется в памяти, ведь не каждый день встречаешь амазонку-охотницу, и не каждая амазонка рискнет открыто выразить пренебрежительное отношение к утопительным экзерсисам.

Амазонка подводит нас к гербертовской Литании против страха и становится еще более интересной и загадочной. Образ обретает некую философскую глубину. Она кажется не соответствующей времени действия, как древняя богиня, задержавшаяся среди короткоживущих существ. Но до конца на этом пьедестале автор ее не удерживает. Неожиданная трансформация случайного любовника в преследующего мужа и попытка убиения оного озадачивает на некоторое время.

Не узнала, бывает. В конце концов, он специально маскировался под туриста. Но зачем? Что нужно этим двум людям друг от друга? Сказать, что каждый из них пленник собственного страха? Получается, что так. Джошуа решил, что Селена больна страхом, и прибыл сообщить ей об этом. Селена не хотела его слушать, настолько, что попыталась убить.

Видимо, тема страха появляется не случайно, и Джошуа верно изложил ситуацию. Пережив опаснейшую эпидемию и ликвидировав возбудителей практически всех инфекционных заболеваний, человечество приобрело новую болезнь — страх. Если не может болеть тело, болеть будет разум. Живому организму противопоказано абсолютное здоровье. Насколько я поняла, именно в этом заключается основная мысль рассказа.

Любопытная вещь. Чисто стилистически автор не смог избежать прямого объяснения проблемы. Пространный диалог героев после разоблачения Джошуа явно адресуется читателю — сами герои все это знают и так, иначе почему Селена боялась встречаться с мужем, а потом попыталась его убить. Но, наверное, в произведении малой формы такую идею иначе подать просто не получится. Все-таки автор уместил в маленький рассказ очень много: историю мира, трагедию семей и человечества в историческом разрезе, личные драмы героев, их психический надлом и общий вывод, объединяющий перечисленное в единую смысловую цепь.

Хочется сказать, что рассказ хорош. Но не хватает какой-то малости. Все описанное выше понимаешь умом, а сердце молчит, не трогают герои сердца. И немного жаль разрушения сказочной атмосферы ночного леса и случайной любви.

Маленькая история бессмертия, безумия и одиночества.

Многие фантасты обращались к теме оцифровки личности. В рассказе представлена ситуация, когда процесс этот сохраняет сознание безнадежно больного человека и, в то же время, закладывает предпосылки сумасшествия искусственного интеллекта. Казалось бы, первое есть безусловное благо. Люди всегда стремились к бессмертию и вот, получили.

Однако, при внимательном рассмотрении понимаешь, что получили все-таки не совсем то. Сознанию того, что некогда было женщиной, некомфортно в ограниченном пространстве машинной формы, ему катастрофически не хватает информации, эмоций, общения. Не хватает жизни, ведь этот интеллект помнит, что ранее жизнь у него была. И в этой жизни есть целый мир, есть огромные библиотеки, есть возможность поиска и открытия новых знаний, есть движение тела и мысли.

Мне думается, что причина внутреннего конфликта и распада именно этого постчеловеческого искина в том, что его использовали как чисто служебный комплекс. Сложившееся сознание человека творческой профессии, ученого, исследователя заставили выполнять функции домашней прислуги. И сознание не выдержало, поскольку богиня ему мила другая, другая жизнь, другие цели существования. И специалисты, создающие программы оцифровки сознания, могли и обязаны были это понять.

Столь же странно выглядит решение оставлять на двухгодичную вахту пару «человек-домашний искин». Я не понимаю, почему это посчитали более эффективным, чем команда из двух людей или супружеская пара. Ведь вахта не на десятилетия, всего на два года. Откуда взаимная ненависть и истребление супругов? Откуда вывод, что «секс в социальном вакууме взрывоопасен»? На мой взгляд, взрывоопасно двухгодичное одиночество наедине с некондиционным искусственным интеллектом, программа которого зависла на старинной поэме, малопонятной неспециалисту и весьма депрессивной по содержанию. Такого рассудок нормального человека действительно не выдержит, это же филиал психиатрической клиники получается. А причина та же, что и в первом случае: неправильная оценка ситуации специалистами, комплектующими состав сотрудников базы.

Рассказ оставил двойственное впечатление. С одной стороны, проблематика очень интересна, раскрыта ярко, последовательно. С другой, совершенно невероятные объяснения поведения героев, что живого, что искусственного, и общая глупость происходящего. Если наука достигла уровня, позволяющего проводить оцифровку сознания и устраивать специализированные базы на иных планетах с постоянным пребыванием людей, столь поверхностное знание психологии человека представляется просто невероятным.

Читать было интересно, но поверить в такую историю лично я не могу.

Главный недостаток этой вещи — неопределенность целевой аудитории.

Начинается повесть как чисто «девчоночье» произведение: юная незнакомка, избранник, вопрос про влюбиться, и влюбленность лет на пять в мечту, ибо девочку герой созерцал не более четверти часа. Но влюбленность в тайну для подростковой литературы вполне нормальный сюжетный ход. Однако очень скоро атмосфера романтической юности разрушается, автор выдает парочку грубоватых сценок с претензией на эротизм, показывая, что герой за прошедшие пять лет стал супермачо: и район держит, и девиц обаяет толпами).

Дальше повесть становится «мальчиковой»: двадцатидвухлетний герой круче крутого Уокера призван спасти целую планету от наглых захватчиков. Серый Ферзь и Последний довод королей, то бишь Принцессы. Рояли вываливаются из-за каждого угла, герой вызывает раздражение подчеркнутым превосходством над окружающими. Но в «мальчиковом» произведении это было бы уместно. Однако, и здесь боевой настрой молодых и сильных не выдерживается в полной мере: все портит настойчивое повторение рефрена «Принцесса стоит смерти», а через некоторое время и «Любовь стоит смерти». Первую фразу произносят все, кому не лень, с должным пафосом, само собой. Вторую — наш обогащенный жизненным опытом герой, с отмеренной толикой мудрости и грусти. Романтический боевик — это как еж и уж вместе, книжка, чтобы похохотать.

Но к финальной четверти повесть неожиданно становится интересной и по-хорошему ироничной. На первый план выходит тема последнего довода отчаявшейся Принцессы. Сработав, он перестает быть нужным. Принцесса вблизи имеет мало общего с мечтой: она настоящая дочь Императора, правительница своей планеты, стоящая смерти любого из своих подданных. А герой сыграл свою роль, награду ему выдать готовы, но любовь, стоящая смерти, тут и рядом не стояла. Все эти достаточно тонкие моменты показаны очень хорошо — реалистично, с подводкой, в действии и диалогах. И в этой части повести веришь, поскольку люди ведут себя сообразно ситуации, без романтических надрывов, без крутости суровых бойцов, без жестких альтернатив, отсекающих возможность отступления. Появляется момент искренности и взаимного понимания.

На этом фоне финальная фраза «Любовь стоит жизни» звучит к месту и без фальши. Мальчик с планеты Земля повзрослел, оставил Принцессе ее планету, а свою жизнь решил посвятить планете собственной — той, на которой родился. Любовь стоит жизни, и жизнь свою нужно посвятить достойному делу, которое к тому же оставляет капельку надежды...

История на модную ныне тему об отношении к «меньшинствам». Общая пошлость обстановки в загородном клубе, где молодые люди из «приличных» семей развлекаются с девушками полусвета, никого не напрягает и даже не воспринимается как пошлая. Хотя временами на героя накатывает понимание тупой ограниченности подруги. Но парень молод, влюблен, девушка прелестна и желанна, поэтому мысли такого рода надолго в голове не задерживаются и вызывают лишь легкое сожаление, что девушка «не та».

А вот явление так называемых «меньшинств» пробуждает в душе героя бурю негодования и злобы. С него слетает весь светский лоск и он начинает вести себя как дикарь, стремясь изгнать «необычных» девиц из своего окружения. Когда же возлюбленная обманывает его именно с такой девицей, для молодого человека это становится сильнейшим шоком. Неприятие чужой индивидуальности имеет глубокие корни. У героя оно настолько сильно, что на время лишает его здравого рассудка.

Подруга героя более терпима к другим людям. Но ее терпение проистекает из равнодушия. Во всяком случае, смерть любовника взволновала ее лишь на пару минут, а затем девушка продолжила отдых, уже в другой компании. Девушка определенно «не та», в этом герой не ошибся.

В этом небольшом рассказе много граней, но суть его проста: спрос рождает предложение. Такие девушки востребованы, и они становятся такими, поскольку иным не выжить в том статусе, который им отводится искателями возвышенной любви с совместным проживанием без обязательств.

И еще складывается впечатление, что Мопассан в этой вещице проговаривается. В тексте размыта грань между внутренним монологом главного героя и авторской речью. И непонятно, кто же презрительно отзывается о женщинах: избалованный юноша или сам автор...)

Рассказ этот показывает нам, что сон разума не только способен породить чудовище, но может также превратить в сон целую жизнь.

Господин Караван вроде бы живет: у него есть служба, семья, круг приятелей, он даже любит старенькую матушку и своих ребятишек. Во всяком случае печется о здоровье старушки и радуется детям, когда приходит домой со службы. Однако, жизнь его похожа на вязкое тягучее сновидение. Служба, карьера, отношение начальника — единственное, что вызывает у него эмоциональный отклик и какую-то осмысленную реакцию. Все остальное просто присутствует на втором плане жизни, особо не волнуя и не занимая мысли. Он женился по случаю, завел детей и живет в семье по инерции: быт устоялся, все происходит в свой час и установленным порядком, как в полусне.

Из полусонного состояния героя не выводит даже горе: внезапная смерть матери. При этом господин Караван искренне скорбит, но скорбь эта заглушается вопросами бытовыми, наследственными, а очень скоро и театральными. Первый короткий порыв сыновних чувств прошел, и человек уже смотрит на свое страдание со стороны, желая произвести впечатление на окружающих и стать предметом их сочувствия. Сочувствия не получается, всем все равно. И снова просыпаются эмоции: господин Караван потрясен равнодушием людей, он чувствует обиду и одиночество. Но тоже ненадолго, только до времени семейной трапезы. Попутно в голове прокручивается предполагаемая реакция начальника на трагедию в семье подчиненного, основанная на факте смерти сценка на службе. И боль утраты отступает на второй план, становится декорацией для представления перед соседями, сослуживцами,

Смена переживаний господина Каравана прописана в рассказе мастерски: он не бесчувственная скотина, воспоминания о матушке, собственном детстве пробиваются в его сознание и вызывают душевную боль, но тут же и заглушаются отработанной домашней рутиной и мыслями о начальнике. Мопассан — признанный критик буржуазного общества. Но данный рассказ с каким-либо типом общества даже и не связывается. Такая реакция на смерть самого близкого человека возможна в любые времена, если внутри семьи отсутствует привязанность людей друг к другу. Господин Караван живет рядом с матерью, женой, детьми, причем живет вполне мирно, в довольстве, но никто из близких не является для него безусловно необходимым, незаменимым, единственным. Они есть, они заботятся о нем и служат объектом его заботы. Но для каждого члена этой семьи центр жизни — только он сам. Поэтому и смерть матери, бабушки воспринимается только с точки зрения влияния на собственную жизнь. Так бывает, и не только в семье парижского буржуа начала девятнадцатого века.

В финале история из трагедии стремительно переходит в фарс, а заканчивается просто в традициях Грибоедова и Гоголя, когда истерически смеешься над тем, что совершенно не смешно, потому что страшно. Неразвитость разума, отсутствие привязанности хоть к кому-нибудь, кроме любимого себя, причем у всех пяти членов семьи, включая оплакиваемую по ошибке престарелую матушку, вызывает нервный холодок. Хочется закричать: Люди, так же жить нельзя! Но ведь живут и зачастую даже не «живут», а «живем»...

Глубокое проникновение в психологию героев отличает всю прозу Мопассана, но в малой форме это проявляется особенно ярко. Совсем небольшой рассказ, а жизнь людей показана целиком, со всей ее привычной обедненностью и потерянным смыслом, который мозг пытается заместить хоть чем-нибудь — часами, комодом, ожиданиями от начальства. А главное — жизнь и смерть — остается на втором плане, так до конца и не осознанное.

«Страшны люди одной какой-то таежной действительности, одного троеперстия или двуперстия... Просеки прорубать надо, просеки! Воздуха! Света!»

В этих словах основная мысль рассказа. Удивительно, что вещь эту напечатали в 1963 году да еще в серии «Прочти, товарищ». Ведь люди «одной какой-то ... действительности» не ограничиваются замкнутыми таежными анклавами и религиозными общинами. Ограждающий принцип может быть любым — идеологическим, национальным, каким угодно. Суть его в том, что некая имеющая силу группа полагает свою точку зрения единственно правильной, а всех не разделяющих ее — злом, подлежащим искоренению. Нетерпимость, ограниченность, невежество и страх превращают обычных людей в монстров, столь же опасных, как оборотни или вурдалаки, хоть и без шерсти с клыками.

Позабавила аннотация к рассказу. Так можно большую часть русской классики к жанру ужасов отнести. Самые страшные истории случаются в обычной жизни. В данном же случае история еще и очень хорошо написана: обволакивающая ненависть, страх, безысходность ощущаются почти физически. Оборотни бывают не только в погонах или в шерсти, страшнее всего те, кто одеты и выглядят как все, но считают себя вправе нести в мир «добро», производное от монополии на истину.

Рассказ сильный. Идея, конечно, не нова. Но из тех, которые необходимо повторять, чтобы прорубить просеки к воздуху и свету.

Рассказ о лицемерии и подлости человеческой, традиционно связываемых с моралью буржуазного общества. Сословное общество, в котором одним из главных моральных постулатов является осуждение открытых внебрачных связей, действительно служит благодатной почвой для развития такого рода моральных извращений. Обсуждать сам сюжет смысла нет, он предельно упрощен: Пышка была добра к своим спутникам, они же ответили ей подлостью, и при этом не перестали считать себя выше и достойнее. Так бывает, и в буржуазном обществе чаще, чем в каком-либо другом.

В контексте ситуации интересен другой момент. Спору нет, ремесло Пышки достойным одобрения не назовешь. Однако, она сама себя содержит, в отличие от любой из ее случайных попутчиц. Эти дамы с рождения живут на попечении сначала отца, затем мужа. Отними у них эту поддержку, и им останется либо умереть с голода, либо пойти по стопам так ревностно осуждаемой женщины. Они же ничего не умеют, тепличные создания с завышенной самооценкой и спящим разумом. Ограниченность этих людей настолько велика, что они неспособны к элементарной экстраполяции ситуации на себя. Непоколебимая уверенность в незыблемости своего «добропорядочного» положения характеризует ограниченность интеллекта этого круга людей. Они похожи на детей, жестоких в силу неразвитости ума.

Особо стоит упомянуть монахинь, чье поведение идет вразрез с христианским каноном, которому они якобы служат. Библия призывает к прощению и пониманию, служительницы же культа не находят в сердце и капельки благодарности и сочувствия к славной и доброй женщине, волею судьбы родившейся не в богатой семье и вынужденной самостоятельно содержать себя. При этом именно церковь формирует моральный климат в обществе, так что поведение монахинь свидетельствует о внутренней порочности основы моральных устоев Франции середины Х1Х века. Лицемерие буржуа идет от церкви и ею питается.

Показательно также отношение героев к прусским оккупантам. Казалось бы, из всех пассажиров дилижанса Пышка должна быть самой аполитичной, но именно она последовательна в своей ненависти к врагу. Она бежит из Руана не из желания спасти капиталы, которых у нее нет, а из нежелания подчиняться захватчикам. Прочие пассажиры к офицерами оккупационной армии относятся со всем внешним пиететом, при этом рассчитывая на их покровительство и при случае пользуясь им. Они бегут, не желая рисковать жизнью и состоянием. Момент этот показывает наличие личных этических принципов у осуждаемой обществом женщины, и полное отсутствие таковых у почтенных буржуа, тем же обществом почитаемых.

- Знайте, что все вы совершили подлость! — заявляет Корнюде своим попутчикам. Себя он к числу совершивших подлость не отнес. И правда, он один не уговаривал Пышку уступить домогательствам прусского офицера, но результатом воспользовался вместе со всеми и вместе со всеми дистанцировался от «падшей» особы, припасы которой не так давно с аппетитом уплетал. Буржуа-демократ в плане морали ничем не отличается от буржуа-монархиста: человека вне рамок своего сословия не видит ни тот, ни другой.

В повести неожиданно ярко представлена антивоенная и даже революционная тема. Когда беседа заходит о войне, трактирщица госпожа Фоланви неожиданно заявляет: «Да, когда защищают — это другое дело; а все-таки лучше бы перебить всех королей, которые затевают войну ради своей потехи». Наблюдая удивительную картину сотрудничества солдат прусской армии, размещенных на постой в домах французских крестьян, граф де Бревиль обращается с вопросом к церковному причетнику, который поясняет: «...Что ни говори, сударь, бедняки должны помогать друг другу... Войну-то ведь затевают богачи». Для 1880 года, когда повесть была впервые опубликована, такие высказывания звучали весьма смело.

В короткой повести Ги де Мопассан сумел дать яркую картину нравов своего времени, в которую и из дня сегодняшнего стоит вглядеться, поскольку многие проблемы своей актуальности не утратили.

«Иллюзии свои оплакивать порой так же горько, как покойников».

Так и провела свою жизнь героиня романа — в погоне за иллюзиями и в оплакивании их крушения. При том воспитании, которое девушка получила, иллюзорным являлось все: семейная жизнь, материнство, поместье и состояние. Будучи специально ограждаема от практических знаний о мире, взаимоотношениях людей, делах семьи, Жанна развила в себе болезненную мечтательность и поразительную способность не думать. Поспешный брак вполне объясним — когда девушке семнадцать, она готова излить свои чувства на любого хоть сколько-нибудь симпатичного молодого человека. Но разочарование замужеством и экзальтированное материнство уже несколько за гранью, это результат воспитания, когда чрезмерно развивают чувства в ущерб уму.

В результате банальная, в общем-то, неверность супруга становится для Жанны трагедией всей жизни. И это тоже понятно. Рухнула главная иллюзия — любовная. Смысл жизни виделся в счастливом браке, а брак получился обычным для ее круга, когда супруги живут каждый сам по себе, сохраняя видимость добрых отношений для посторонних и постепенно включая в число этих посторонних самих себя. Так жили родители Жанны, для которых игра в благополучную семью была естественной и в какой-то момент органично слилась с реальной жизнью. Во всяком случае, они любили свою дочку и в отношении друг к другу проявляли теплоту. Они приняли правила игры, приспособились и строили свою жизнь по велению рассудка. А научить этому свою девочку не смогли. Любили дочку, да, а вот воспитание предпочли препоручить монастырю и сами очень постарались соответствовать сложившейся у девочки иллюзии счастливого семейства. Впрочем, не исключено, что барон и баронесса действительно были счастливы, как счастливы люди, живущие в мире с самими собой.

У Жанны же так не получилось. Она не смогла примириться с изменами и холодностью супруга, не научилась компенсировать недостаток эмоций на стороне, как это делала ее мать, не научилась притворятся, как положено в ее кругу. Монастырское воспитание в данном случае оказалось на редкость эффективным. В результате материнство стало для нее еще одной иллюзией. Она ухватилась за сына, как за спасательный круг от одиночества, не думая о нем, о его жизни, о его потребностях и будущем. Превратив мальчика в свою игрушку, она не озаботилась дать ему приличное образование, не научила ничему полезному, не подготовила к самостоятельной жизни. Жанна мечтала видеть сына рядом с собой всегда, воспитать его сельским жителем, помещиком, но и в этом оказалась беспомощна, поскольку ей даже в голову не приходило, что помещик должен уметь вести дела своего поместья, а это требует знаний, навыков, систематичности, то есть обучения и воспитания. Роль матери для нее оказалась такой же недоступной, как роль жены. И здесь мечтания главенствовали, рассудок же спал.

В результате вырвавшийся из под опеки взрослый недоросль очень быстро пустил под откос и свою собственную жизнь, и жизнь матери. Бедная женщина потеряла последнюю иллюзию — незыблемость своего статуса хозяйки родового поместья. Осталась последняя иллюзия — сама жизнь, проходящая в полусне на попечении бывшей горничной.

Казалось бы — это конец. Жанне осталось только окончательно превратиться в растение и тихо угаснуть. Но в финале в ее иллюзорную жизнь внезапно ворвалась жизнь реальная — маленький ребенок, внучка. Жанна в своем материнском эгоизме не желала делить сына с невесткой и, соответственно, в ее мечтах не было такого персонажа, как внучка. Девочка пришла в сонное существование женщины из реального мира. Новая слабенькая еще жизнь нарушила сонное угасание, заполняя собой все пустоты в сердце немолодой уже женщины, снова давая ей мотивацию жить.

До появления малышки все соприкосновения с реальностью для Жанны оборачивались трагедией: грубость и измены мужа, несвятость матери и отца, лицемерие соседей-аристократов, отвернувшихся от нее после конфликта с кюре, долговая бездна, в которой жил ее сын — все это заставляло женщину лишь глубже прятаться в свои страдания, поскольку она не обладала практической смекалкой, не умела разбираться в проблемах и решать их, она лишь переживала, страдала и жалела себя. Девочка стала первым положительным опытом столкновения с реальной, не выдуманной жизнью. Ее не ждали и не хотели, но она появилась и заставила стареющую женщину почувствовать себя живой, нужной и приобщенной к жизни.

«Вот видите, какова она, жизнь: не так хороша, но и не так уж плоха, как думается». — Так завершается роман, давая героине еще один шанс стать кем-то настоящим, на этот раз бабушкой.

И ведь на самом деле жизнь Жанны сложилась не так уж плохо. В самый критический момент, когда она потеряла все, Розали подхватила сломленную женщину и взяла ее под свою опеку из чувства благодарности за поддержку, некогда оказанную ей старым бароном, уже покойным отцом Жанны. В жизни Жанны всегда были люди, которым она была не безразлична: сначала родители и тетушка, потом Розали. Она горевала, но не оставалась совсем одна со своим горем. Жизнь ее действительно была не так уж плоха, как ей самой думалось. Просто она сама старательно пряталась от этой жизни, не имея смелости участвовать в ней на равных с другими людьми.

Жизнь — она такая: в юности манит иллюзиями, потом отнимает их одну за другой, многое дает, потом забирает частями, но пока она есть, перемены к лучшему возможны, если не думать о том, что именно тебе достались все несчастья мира, и руководствоваться в своих поступках не только чувствами, но и разумом, чтобы беспомощной крохе было где преклонить головку и повзрослеть, а блудным сыновьям было, куда возвращаться...

Почти детективная история. Почти, потому что расследование как таковое не показано. Показано таинственное, явно криминальное исчезновение почтенного горожанина в небольшом городке, его поиски, подозреваемый в убийстве и улики, на него указывающие, главный свидетель, возглавивший поиски пропавшего друга и как бы нечаянно обличающий подозреваемого, мистическое обличение виновного, его признание и гибель.

И лишь в самом конце выясняется, что некто неназванный, рассказчик истории, вел собственное расследование и принял меры к выведению преступника на чистую воды. Меры, надо сказать, весьма своеобразные. Когда я попыталась представить, как рассказчик проталкивает китовый ус через гортань в тело трупа, потом с усилием распрямляет этот труп и запаковывает в ящик из под вина, мне даже нехорошо сделалось. Труп-то до этого некоторое время в заброшенном колодце пролежал.

Преступник изобличает себя где-то на середине рассказа. Внимательный читатель увидит это, поскольку о сквозном характере ранения лошади сообщается сразу. Нацеленность рассказчика-детектива на изобличение именно этого конкретного человека имеет веские основания.

А вот смертный приговор подозреваемому ввергает в недоумение. Обнаруженная у него рубашка запачкана не кровью, а вином. Сообщается об этом в конце рассказа, но экспертизу вещества должны были провести до приговора. Одного этого обстоятельства достаточно для обоснованного сомнения. А тут еще пуля, внезапно обнаруженная в теле животного при сквозном характере ранения. Непонятно, куда смотрел адвокат, и как могли судьи пренебречь такими фактами. Государственная юстиция в рассказе предстает безгранично тупой или закосневшей в полном безразличии к торжеству справедливости: подозреваемый есть, его и осудим, а кто там на самом деле убил, дело двадцатое.

Очень трудно представить, как технически рассказчик-детектив провернул мистификацию с ожившим трупом. Полиция не участвовала в финальном акте, стало быть рассказчик на свой риск извлек тело из колодца и, не ставя в известность власти, где-то хранил его, пока доставал ящик и китовый ус, потом проделал весьма сложную и крайне неприятную манипуляцию с телом, потом переслал ящик с телом преступнику. Для меня такие действия почти за гранью реальности. Наверное, можно их осуществить, но зачем? Ведь ничто не гарантирует развитие ситуации по тому сценарию, как написано в финале рассказа. Преступник мог не созывать вечеринку, или распаковать ящик заранее, а не водружать его на стол при гостях.

Кстати, это тоже очень сомнительная деталь. Вечеринка предполагает, что стол для гостей накрыт. Между тем на этот стол ухитрились поставить ящик величиной с гроб. Получается не детективная история, а некий театр абсурда, сцены которого не представимы в рамках обычной жизни.

Экспозиция финальной сцены искусственно подогнана под идею изобличения зла и воздаяния виновному. Автору нужно было эффектно произнести фразу из Библии, и под эту фразу он сконструировал декорации финальной сцены, не заботясь о достоверности. Благодаря такому гротескному финалу рассказ получился очень кинематографичным, совершенно не детективным и довольно страшным.

Это одна из тех вещей, которые потрясают душу.

Волшебник из фильма «Обыкновенное чудо» восклицал: «Слава безумцам! Которые живут себе, как будто они бессмертны». Леонид Андреев в своей повести показывает, что только так и может жить человек. Если у человека отнимают ощущение бессмертия, он стремительно приближается к грани безумия.

На примере семи очень разных людей, приговоренных к смерти, мы видим отчаянный протест разума и тела живого существа против перехода в небытие. Как только человек осознает, что ему предстоит умереть — не когда-нибудь гипотетически в будущем — а здесь, сейчас, очень скоро, от конкретной причины, разум необратимо фиксируется на этой мысли, не в силах в полной мере охватить и принять ее, но и отодвинуть на второй план тоже уже не в силах.

«Смерти еще нет, но нет уже и жизни, а есть что-то новое, поразительно непонятное, и не то совсем лишенное смысла, не то имеющее смысл, но такой глубокий, таинственный и нечеловеческий, что открыть его невозможно», — так характеризует это состояние один из семи.

Осознание неизбежности смерти обессмысливает жизнь, поскольку человеческий разум не в силах проникнуться глубинным смыслом данного действа, когда речь идет о себе самом. Применительно к другому можно, а к себе самому не получается, ни у одного из семи не получается.

В таком контексте название повести обретает особый смысл. Не о приговоренных к повешению пишет Леонид Андреев, а о тех, кто уже повешен, хотя казнь состоится только в финале, а на протяжении всего сюжета герои живы, чувствуют, размышляют, разговаривают даже.

Наверное, этот момент от оглашения смертного приговора до исполнения его и есть суть высшей меры наказания. Прежде, чем отнять у человека жизнь, у него отнимают ощущение бессмертия.

Читать Леонида Андреева столь же мучительно, как Достоевского, а, может быть, и сильнее. Ведь Андреев работал преимущественно в малой форме и выдавал квинтэссенцию пограничного состояния человека, максимально сжатую, концентрированную, в первый момент отвергаемую сознанием. Но проза такого рода помогает лучше понимать и принимать людей.

Рассказ этот принес Эдгару По мировую славу родоначальника детективного жанра. Не потому, что раньше никто не писал детективов, а потому, что в нем впервые сформированы каноны детективной истории шерлокхолмсовского типа: наблюдательный сыщик-логик, его спутник-рассказчик, глуповатые официальные следователи, необъяснимое на первый взгляд преступление и блистательная разгадка оного при минимальных телодвижениях.

Огюст Дюпен подмечает детали, ускользающие от внимания полицейских следователей, и с помощью логического анализа фактов устанавливает истину.

Рассказ написан великолепно и читается влет. Но по прочтении остается капелька недоумения: почему полицейские следователи и эксперты не увидели очевидных вещей? Очевидных для профессионала моментов в этом деле аж четыре: пружинный механизм оконных рам, шерсть животного в руке убитой, характер травм тела и отпечатки пальцев. Как полицейские могут не знать о существующих конструкциях оконных рам, и почему на момент осмотра тела Дюпеном шерсть все еще оставалась в руке убитой, для меня совершенно непостижимо. Автор явно подыгрывает своему герою. И с легкой руки Эдгара По это тоже стало негласным каноном жанра.

Но, при всех недостатках, рассказ этот интересен не только как веха в развитии жанра, но и просто как история. Нестыковки видны только ретроспективно, когда вещь уже прочитана. А в процессе за ходом расследования следишь с увлечением, восхищаясь проницательностью ума одного из первых великих сыщиков в галерее детективной литературы.

Вопрос оценки вменяемости преступника является, наверное, одним из самых сложных в уголовном праве. Как оценить психическое здоровье человека, совершившего насильственное преступление? Где грань, отделяющая рассудок здоровый от пораженного болезнью? Однозначного ответа на эти вопросы не существует. А, читая данный рассказ, понимаешь, что такого ответа в принципе не может быть.

Главный герой рассказа — врач и убийца. На стадии планирования преступления он собирался защитить себя от наказания имитацией безумия. И возникает вопрос, а точно ли безумие имитировал здоровый человек, или преступный замысел возник в изначально больном сознании, и лишь после трагического события, в тюремной лечебнице в сознании героя наступило просветление, и он ужаснулся мысли о собственном сумасшествии.

Герой подробно рассказывает, как и зачем он изображал психические припадки. Через какое-то время возникает ощущение, что таким образом он пытается убедить самого себя, что не болен, не сумасшедший, притворщик. Потом понимает, что убедить не может, даже себя не может, и начинает искать предпосылки болезни в своем прошлом, в наследственности. Находит. И замирает на грани. Ведь ни один факт ничего не доказывает наверняка. Такой дневник мог создать как сумасшедший, тщащийся найти объяснения своим поступкам и находящий его, так и имитатор с медицинским образованием, располагающий знаниями о симптомах нужной болезни и искусно их воссоздающий.

Вывод из рассказа просматривается лишь один: четкой границы между разумом и безумием не существует. Рассудок человека может находиться на грани — ни там, ни здесь, ни в полном здравии, ни в окончательной болезни.

Данный рассказ Леонида Андреева является своеобразным введением к Достоевскому. Андреев подводит читателя к пропасти, за которой традиционные научные оценки не работают, показывает вблизи нечто уродливое, на первый взгляд не поддающееся познанию, и при этом опасное, разрушительное. Однако свалится в эту бездну автор не позволяет, он крепко держит читателя за шиворот у самого края, и осторожно оттаскивает назад, на свою сторону. Явление обозначено, связанные с ним мысли сформулированы, значение их понятно. В жизни есть и такое явление тоже и с ним надо как-то жить.

В отличие от Достоевского, Андреев не оправдывает героя и не ищет спасения в любви. Здоров доктор Керженцев или болен, он убийца. Мотив его действий мелочен и не может служить поводом для нравственного оправдания. Любовь в сюжете присутствует в том же виде, что и безумие: она заявлена, но ускользает от взора. Видна лишь глубокая разъедающая обида и зависть.

Классическая литература — это особенные тексты. Теперь так уже не пишут. Яркий афористичный язык рассказа вызывает ощущение соприкосновения с чем-то прекрасным, стильным, вневременным. Смысловой элемент текста пугает, литературный доставляет удовольствие. Контраст смысла и формы многократно усиливает впечатление от этой работы, которая, на мой взгляд, является одной из самых сильных у Леонида Андреева.

В нашем сегодняшнем мире такие понятия, как честь, долг, Родина подверглись сильной девальвации. Поэтому говорить о них всерьез и искренне не принято, слова воспринимаются либо как пафос, либо как лицемерие. Элеонора Раткевич показала нам мир, в котором эти слова наполнены глубоким смыслом. Любовь к своей стране, преданность ей для героя оказываются превыше чести, доброго имени, жизни, и всего того, что составляет его жизнь и личность вместе и по отдельности.

Самопожертвование Даллена йен Ареллы не пропадает втуне. Он не только достигает своей цели, но и взамен многих добровольных утрат получает от судьбы также немало: восстановление доброго имени, уважения сограждан, среди которых рожден, и вновь обретенных, другую жизнь и уникальный дар. Король преклоняет колени перед напрасно опозоренным подданным, добро торжествует, а порок оказывается наказанным.

Такая вот традиционная дидактическая история с правильным финалом, написанная с использованием необычного фэнтезийного антуража, где эльфы лишь бегло упомянуты, а ведущую роль в действии играет таинственный народ, постигший суть и силу Слова, Песни, Музыки.

Раткевич верна себе: прекрасный литературный язык, четко расставленные нравственные акценты, яркие персонажи, размеренный стиль повествования и самая капелька скуки. Последняя проистекает из того, что финал истории начинает просматриваться уже из середины, поэтому читается вещь спокойно, без волнения. Учитывая прекрасный литературный язык автора — это даже не недостаток. Читая повесть без острого интереса к сюжету, глубже воспринимаешь красоту изложения и «живописность» персонажей. Живописность в смысле живописи: герои этой повести напоминают картины древних мастеров, стильные, строгие, в меру детализированные и подернутые легкой дымкой иных времен и миров.

Ранее у Раткевич я читала трилогию «Деревянный меч», которая мне очень понравилась. И в данной повести автор выдерживает столь же высокую литературную и этическую планку.

В романе этом антиутопия переплелась в полицейским детективом, что не пошло на пользу последнему.

После событий, описанных в первом романе дилогии, прошло четыре года. Комиссар Йенсен, находящийся за границей на лечении, неожиданно получает странное задание: выяснить, что происходит в государстве всеобщего взаимопонимания, с которым нет связи и из которого никто не возвращается. Поручение исходит от министра внутренних дел, также находящегося за границей. Казалось бы, такое задание больше подходит разведчику, чем полицейскому комиссару, но профессионал всегда остается профессионалом: прибыв на место, комиссар пытается полицейскими методами установить, каково положение в стране, и что же произошло за время его трехмесячного отсутствия.

Детективная составляющая романа очень необычна. На начальном этапе нет признаков какого-либо преступления. Нет вообще ничего: ни правительственных учреждений, ни полиции, ни армии, ни городских служб, закрыты магазины, почта, столовые, отключена коммунальная инфраструктура города, полицейский участок покинут. В стране запустение, медицинские патрули, чрезвычайное положение и практически нет людей, а немногие имеющие прячутся в страхе.

Постепенно из допросов немногих обнаруженных все-таки свидетелей, осмотра улиц, личного столкновения с медицинским патрулем, изучения корреспонденции, скопившейся дома и на службе, бесед с внезапно объявившемся в полицейском участке полицейским врачом и его изувеченным другом начинает складываться определенная картина состояния дел в стране. Появляются направления поиска недостающей информации, новые вопросы.

В этой части роман очень интересен, комиссар Йенсен — талантливый сыщик, из каждого свидетеля он умеет вытянуть максимум полезной информации, спрашивая человека о том, что он лично видел, делал, думал. Кажется, еще чуть-чуть и комиссар раскроет это дело, точнее, выяснит, что же произошло в стране, потому что раскрывать нечего, преступления как такового нет, есть разрушение государства в результате уличных беспорядков, эпидемии, прекращения функционирования инженерных, бытовых и административных структур страны.

Но автор не дал возможности комиссару завершить расследование. Детективная линия резко обрывается рояльным явлением в сюжет нового персонажа, который все объясняет в одном пространном диалоге. Преступление все-таки есть — преступление власти перед народом. Но мы уже никогда не узнаем, смог бы комиссар Йенсен раскрыть это дело или полицейские методы в условиях глобальной социально-государственной катастрофы неэффективны.

Узнаем мы другое, а именно то, что отчуждение народа от общественной жизни в конечном итоге приводит к самоуничтожению власти. Причина катастрофы в первый момент поражает своей нелепостью. Ну какая же разница «верхам», придут «низы» на выборы или нет, если неполная явка не препятствует выборам? Однако, разница все-таки есть.

В государстве всеобщего взаимопонимания отчуждение людей от общественной жизни достигло критической точки, за которой наступает отчуждение от самой жизни. В монолитном унифицированном обществе, какое сложилось в этой странной ни разу неназванной автором стране, полностью уничтожено личное пространство человека. Поэтому его уход из пространства общественного происходит либо в пьяное забытье, либо в смерть. А, стало быть, по истечении очень немногого времени «верхам» оказалось бы некем управлять. Поэтому операция «Стальной прыжок», задуманная как не опасный для людей элемент предвыборной компании, привела к столь чудовищным результатам.

Дело не в выборах, выборы стали только поводом. Система всеобщего взаимопонимания стала опасна для всех: и для власти, и для населения. Ее надо было менять. Наблюдающая рост протестной активности социалистов власть решила провести эти изменения сама, в своих интересах и под своих контролем. И уничтожила сама себя.

Финал романа заставляет криво улыбнуться. Ну прямо «Интернационал» с его «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем, мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем». По книге видно, что Пер Валё придерживался антикапиталистических взглядов и выступал за социалистический путь развития государственности. Но слишком уж воздушная идея, в том смысле, что в воздухе висит.

В романе нам показан только один город. Такое впечатление, что никаких других территорий в государстве всеобщего взаимопонимания нет. Если это так, то строить социалистическое государство уже некому. В живых осталось совсем немного социально активных людей, таких, как полицейский врач, да и не факт, что все они здоровы. Основная масса населения привыкла жить по инерции, ни во что не вникая. Результат очевиден: власть от одной малой группы переходит к другой малой группе, которая начинает строить счастливую жизнь для всех по своему разумению. Перспектив трансформации антиутопии в утопию здесь не просматривается.

В плане политическом не просматривается вообще ничего, кроме критики диктатуры. Заграницу Валё нам не показал. Отношение других государств к государству всеобщего взаимопонимания не показал тоже, за исключением нескольких слов о врачах-волонтерах, которые въехали в охваченную эпидемией страну для оказания медицинской помощи гражданскому населению и сгинули бесследно.

Тем больше жаль так грубо оборванного детективного сюжета. Толковой антиутопии ведь тоже не получилось.

Основной вывод из прочитанного следующий: насильственная унификация социальной жизни разрушает личность человека и, как следствие, влечет за собой разрушение унифицированной социальной структуры. Зона личного пространства, помимо прочего, является буфером между зоной общественных интересов и небытием. И еще роман этот показывает, что сыщики нужны лишь там, где есть нормально функционирующий социум. На пепелище расследовать нечего и не за чем.

Два безумных сна маленькой девочки, в которых причудливо переплелось все на свете: известные ребенку образы и понятия, смутно осознаваемые им и вовсе непонятные никому, ну разве автору быть может, и то не факт. Однако каждый образ можно попытаться понять и объяснить. Правда, объяснение это у каждого читателя будет разным. И в этом главная притягательность данных сказок: они изменчивы и никогда не становятся полностью понятными, как любое явление в нашем мире, познаваемое в принципе, но всегда не познанное до конца ввиду бесконечности ряда вопросов, ответ на каждый из которых порождает цепочку следующих. Познать можно лишь некий принцип, вокруг которого будет группироваться то немногое, что успевает открыть для себя конкретный человек за время короткого сна под названием Жизнь.

Льюис Кэролл оказался безумно талантливым сказочником. Из 1865 года он нечаянно посмеялся над множеством романов о «попаданцах», которые будут написаны полтора столетия спустя, с их пространственными дырами, туннелями, пробоями, через которые герои попадают в иные миры. Это все та же кроличья нора, в которую упала маленькая Алиса, и даже успела вздремнуть, пока летела к месту приземления. Непонятно что непонятно где непонятно куда ведущее, но это «непонятно» такая мелочь, когда нужно оказаться в Стране Чудес, потому что в солнечный день на берегу реки скучно и хочется спать.

Попутно сказочник показывает относительность явлений нашего мира: едят ли кошки мошек или мошки кошек, девочка не знает, и это совершенно неважно, потому что позже можно уточнить у любимой кошки Дины. Но мы-то, взрослые читатели, знаем, что и кошки мошек могут есть и мошки кошек тоже. Все зависит от состояния того и другого. А состояния бывают самые разные: соразмерные, последовательные, дискретные и даже абсурдные. И все эти состояния мы видим вместе с маленькой героиней. Кстати, наблюдать эти состояния одним нам было бы намного хуже. Разумный, любознательный ребенок придает кэролловской фантасмагории капельку здравого смысла.

Только ребенок может сохранить спокойствие и рассудок, если вдруг соотношение частей его тела начнет непрерывно меняться от гигантских к крошечным, когда в одной крайности невозможно дотянутся до лежащего на столике ключа, а в другой — ложку ко рту поднести. Взрослый после таких метаморфоз стал бы пожизненным пациентом психотерапевта (или психиатра), а девочка ничего, выдержала. Она ведь и по жизни постоянно меняется, растет, выстраивает свою картину мира, осознает свои возможности и границы, для нее изменения — норма жизни. Поэтому в Страну Чудес можно попасть только с ней. В одиночку нам ни за что не выйти в сад, дверка слишком мала, а самостоятельно меняться мы уже разучились, а к незнакомым напиткам относимся с большим недоверием.

И в этом есть свой резон. Напитки ведь разные бывают. Одни меняют размер и форму, другие застывают в бесконечности текущего момента, как чай Мартовского зайца. Так маленькая Алиса познает относительность не только функциональную и пространственную, но и временную относительность мира. Бесконечное чаепитие являет нам еще одну находку фантастики будущего — петлю времени. Заяц и его гости пребывают одновременно в трех хронологических периодах: до, сейчас и потом — поэтому на их столе такой бардак, ведь невозможно же пить чай в трех временах одновременно, хотя они его все-таки пьют.

К категории временных парадоксов можно отнести и улыбку Чеширского кота, появляющуюся чуть раньше самого кота и видимую некоторое время после того, как кот исчез. Улыбка отделилась от кота после того, как Алиса попросила зверя появляться помедленнее, не так неожиданно. Замедление движения привело к разрыву объекта и свойства, последнее стало отделяться от первого и на время этого отделения само становиться объектом. Есть в этой литературной фантазии что-то от теории относительности Эйнштейна или горизонта событий черной дыры: за неким пределом улыбка кота перестает быть улыбкой кота и становится просто улыбкой, трансцендентной тенью сказочной сущности.

Первая сказка состоит из множества таких небольших загадок-открытий. Алиса проходит свой квест и просыпается на берегу рядом с сестренкой. Сказка осталась в сказке, девочка вернулась домой, в реальный мир, в окружение семьи. Она узнала что-то новое, но при этом не изменилась сильно, ведь о том, что сказка существует, Алиса знала и раньше.

Путешествие по Зазеркалью имеет несколько иную смысловую нагрузку, хотя и оно насыщенно открытиями в области значений слов, соотношения понятий, неожиданной трактовки привычных образов и лингвистических конструкций. В Зазеркалье девочка уходит, чтобы измениться: в этой сказке главное — не игра образов, хотя и она приковывает внимание, а развитие персонажа. В шахматном мире второй сказки Алисе предстоит пройти из пешки в ферзя, то есть повзрослеть. В этом путешествии девочка не просто наблюдает чудеса, переходя от одного необычного персонажа к другому, на каждом этапе движения у нее есть маленькая собственная цель.

Например, она хочет подняться на холмик, чтобы увидеть сразу весь сад, то есть уже готова оценить некоторые явления в их целостности, перейти в своих оценках образов и явлений от частного к общему. При встрече с Черной Королевой девочка говорит ей, что сбилась с пути, но уже поняла свою ошибку и собирается продолжить «свой путь». «Здесь все пути мои!» — презрительно заявляет Королева. Но девочку это не сбивает с толку, она стоит на своем — она помнит, что ей надо подняться на холм, чтобы увидеть весь сад. Свой путь у Алисы уже есть. Именно поэтому в конце сна она становится третьей королевой, а не одной из двух, уже существующих. У девочки будет своя судьба, она не может и не должна повторять путь тех, кто прошел в королевы до нее. Они уже состоялись и застыли на черно-белых клетках своего шахматного поля. Девочке предстоит спрыгнуть за край чужого поля, на котором она смогла стать из пешки ферзем, и дальше играть свою партию на новой доске.

Процесс взросления ребенка подчеркивается усложнением сказочных путевых загадок. В Зазеркалье меньше парадоксальных образов, но зато раскрываются различные концепции мироустройства: весь мир есть шахматная партия; чьим сном является этот мир — Алисы или Черного Короля, которому она снится; иногда нужно очень быстро бежать, для того, чтобы просто остаться на своем месте.

Сон первой сказки завершается нападением карт на Алису, которая отбивается от них то ли испуганно, то ли рассерженно, и просыпается рядом с сестрой. Перед вторым пробуждением Алиса сама нападает на впавших в полный сюр персонажей, хватает Черную Королеву и грозится ее отшлепать. Карточное безумие ее слегка пугало временами, безумие шахмат уже не пугает, девочка осознает себя хозяйкой положения. Даже если она является сном Черного Короля, ей тоже снится весь этот мир и утратившие здравый рассудок персонажи. Она просыпается дома, в безопасности, но уже не рядом со старшей сестрой, а одна с кошечкой-хулиганкой на коленях.

В королевы Алиса прошла только во сне, в реальном мире она по-прежнему маленькая девочка, но девочка эта уже стала постарше, она не только подчиняется старшим членам семьи и пользуется их защитой, но и сама может покомандовать некоторыми созданиями, о которых в то же время заботится. Страна Чудес — мир настоящего детства, где живут волшебные Кролики, Коты и Улыбки, Зазеркалье же — мир будущего, где ребенок заглядывает чуть-чуть вперед, пытаясь сложить целостную картину своего мирка и определиться, кто же он есть в этом мире.

Сказки об Алисе вряд ли можно считать детским произведением. Конечно, ребенку они тоже будут интересны, он многое почерпнет из них. Но в основном эти книги предназначены для взрослой аудитории — для людей, которым внезапно захотелось ненадолго заглянуть в детство. В одиночку нам туда путь закрыт, нужен проводник и спутник, и Алиса становится таким проводником, позволяя нам еще раз прикоснуться к чудесному, непонятному, непознанному и вспомнить о том, что все это в жизни есть.

Классический английский детектив, где расследование ведет детектив-любитель, конкурирующий с полицейским следователем. Детектив на место преступления не белым роялем въезжает, он действует по заданию газеты, проводящей журналистское расследование, то есть по плану и за денежку, что придает действию определенную достоверность на начальном этапе.

По мере развития сюжета достоверность теряется.

Первый странный момент — дактилоскопия. Детектив от журналистики Филипп Трент догадался и сумел снять отпечатки пальцев на месте преступления, а профессиональный следователь Марч почему-то этого не сделал, хотя в романе он представлен как толковый и опытный следователь.

Роман вышел в 1913 году, первое применение дактилоскопии в Великобритании относится к 1902 году, то есть практике этой уже десять лет, в полицейской работе она уже должна применяться достаточно активно, особенно если речь идет об убийстве заметной персоны, всколыхнувшем деловые и политические круги во многих странах мира.

По столь громкому делу полиция должна была отработать «на пять», по крайней мере в плане криминалистических методов. А это значит, что инспектор Марч должен был также снять отпечатки пальцев в доме убитого и выйти на Марлоу.

Отсюда следует второй странный момент — спокойное проживание Марлоу после трагических событий, которого полиция почему-то не заподозрила в причастности к преступлению, приняв версию о «кровной индустриальной мести», не подтвержденную никакими уликами, только умозаключениями Баннера. Странная логика у полицейского следствия, которое в первую очередь ориентировано на поиск лица, совершившего преступление, и лишь во вторую — на объяснение его мотивов.

Третий странный момент — принятие Трентом на веру объяснений Марлоу о намерениях Мандерсона лишить себя жизни с весьма экзотическими целями. Как-то это не вяжется с образом финансового магната, привыкшего анализировать многочисленные потоки информации и быстро принимать решения. У человека с таким талантом должна быть холодная голова, каким бы ревнивым он не стал, взяв в жены женщину на четверть века моложе себя. Он вряд ли стал бы мстить сопернику таким образом. Марлоу как участник трагических событий мог заблуждаться, но Трент должен был увидеть неправдоподобность версии о самоубийстве с целью мести. На такое мог бы пойти смертельно больной человек, но никак не успешный делец, пусть и обманутый молодой женой.

И последний странный для меня момент — внезапная любовь Трента к Мабель Мандерсон, которая к тому же оказывается взаимной. Конечно, все в жизни бывает, и любовь с первого взгляда тоже. Но в данном случае она уж слишком внезапная. Детектив приехал проводить расследование, увидел красавицу-вдову и влюбился так, что результатам расследования хода не дал и целый год забыть не мог, хотя считал, что надежды на взаимность и совместную жизнь нет никакой. Не верится в такое что-то мне. Хотя кто его знает, чувства — вещь такая, разумным объяснениям не поддающаяся.

А вот финал хорош. Он даже примирил меня с ляпами в расследовании. Участники событий и следователи — что Трент, что Марч — нафантазировали много странного, а реальное объяснение оказалось таким, каким вполне могло бы быть в жизни. Неважно, что за планы вынашивал Мандерсон в отношении Марлоу и в чем собирался его обвинить — это в полной мере уже не реконструируешь, ясно лишь, что подстава планировалась — по факту развязка представлена весьма убедительно, так могло быть, так бывает.

В целом очень неплохой роман, до «хорошо» не дотягивает, все-таки нелогичность расследования — серьезный минус для детективного романа, да и деталей быта, рисующих уклад жизни своего времени, этому произведению явно не достает, однако читать было не скучно, а это для детектива уже немало.

Унылая история о пороках человеческих. И ведь автор во всем прав: некоторых условно человеков можно и даже нужно поместить по ту сторону клетки зоопарка, ибо тупо звериное начало в них доминирует; глядя на зверей сквозь прутья решетки, мы иногда неосознанно подмечаем отнюдь не звериные черты в их поведении, а то, что свойственно нам, людям.

Зоопарк располагается по обе стороны клеток. Таинственный цирк-зверинец позволяет герою это осознать: ощутить запах человека в тени зверя и увидеть зверя в человеке. Все так.

Но история совершено не трогает на уровне эмоций: никому не сочувствуешь, ни за кого не переживаешь, даже особого интереса нет. Как только пьяные матросы начинают гонять несчастного карлика, финал рассказа становится понятным: вот оно — наполнение клеток пустого зверинца.

Ничего нового автор не сказал. А не новое не сумел сказать интересно. Не хватило чего-то. На мой вкус, разумеется.

В рассказе этом нет ничего фантастического, но при этом воссоздана атмосфера волшебной сказки.

Некоторые дамы придумывают для своих детишек отцов-капитанов дальнего плавания, а у юной Женевьевы оказался дедушка из волшебной сумки и целый волшебный мир к нему в придачу. Почему бы и нет? Кто сказал, что волшебных сумок не бывает? А даже если и так, такую сумку вполне можно придумать для душевного комфорта пожилой дамы и юной девочки. Ведь это так здорово, когда собственная бабушка держит в руке сказку.

Правда, планы по поиску Джейка — это уже настораживающий момент. Если поиски затянутся на годы, Женевьева имеет все шансы стать одинокой сумасшедшей, а не обаятельной пожилой леди с дочкой, внучкой и мужем из сумки, как случилось с Зофьей. Но надо надеяться на лучшее: в конце концов сумка или Джейк вполне могут найтись.

Для психологического комфорта детям нужны сказки и вера в них. И взрослым людям сказки часто нужны тоже. Они расцвечивают жизнь, как китайские фонарики, и позволяют чувствовать себя счастливыми даже тогда, когда к этому вроде бы нет особых предпосылок. Счастье — внутри человека, это вопрос отношения к жизни, как и вера в сказки.

Приятная незатейливая история, оставляющая хорошее послевкусие даже несмотря на слабый перевод, которому явно не хватает поэтичности (я читала перевод В. Дмитриевой «Сумочка фей»). Но бабушка получилась чудесно, и внучка тоже. Так что в целом все в порядке.