Рассказ об одиночестве побежденных и победителей. Маленькая девочка назвала себя ничтожеством, потому что не смогла защитить свой дом и своего кота от вражеской армии. Взрослый мужчина настолько впечатлился этими словами ребенка, что прекратил войну, и тоже назвал себя ничтожеством, потому что всегда был один среди людей.

Автор попытался обыграть тему агрессивного поведения в политике и в отношениях между людьми как нравственного тупика, порождающего чувство собственной ничтожности не только у тех, кто подавляется более сильным контактером, но и у самого условно сильного, который обречен на одиночество. А выход из тупика — в общении, в поиске компромисса и взаимной поддержке.

Всё так. В теории. На практике же я ни на минуту не поверила ни одному из героев. И, мне кажется, сам Автор им тоже не верил. Слишком схематично набросано всё в этом рассказе — мотивы и поводы войны, поведение героев, судьба девочки... Все похоже на небрежный карандашный рисунок, которому не хватает цвета, объема, жизни. Видимо, поэтому в сюжет введен ударный элемент — котик, которого убили и выбросили. Это беспроигрышно и нечестно, а для Мастера уровня Эрика Рассела непростительно -уж если хочешь показать страдания ребенка, покажи это на примере ребенка, без котиков и одноногих собачек.

В-общем, на этот раз я Эриком Расселом крайне недовольна. Он может писать гораздо лучше.

Второй роман цикла (после «Полиция, полиция, картофельное пюре!»), в котором показывается социально обусловленное преступление, когда преступник вызывает гораздо больше сочувствия, чем большинство жертв. Доведенный до отчаяния человек сводит счеты с жизнью по-разному: кто-то незаметно в одиночестве, кто-то вот так — стараясь утащить на тот свет побольше врагов, точнее тех, кого чувствует врагами. Хорошо подготовленный в военном плане и выброшенный за борт жизни человек опасен, ему уже нечего терять, и он может призвать в ответу тех, кого считает виновными в своей разрушенной жизни.

В романе этом авторы показывают негативные стороны государственного устройства Швеции середины двадцатого века: произвол и безнаказанность полицейских структур, продвижение на руководящие посты непригодных для этого людей, беззащитность рядового гражданина перед людьми в форме, представляющими государство. Всё это до боли знакомо и в шведском детективе несколько неожиданно. Все-таки Швецию мы привыкли воспринимать как одну из наиболее цивилизованных стран с развитыми социальными программами и высоким уровнем защищенности граждан. По крайней мере так кажется на основе тех книг, которые мне довелось прочитать. Хочется верить, что за прошедшие со времен написания романа сорок лет ситуация коренным образом улучшилась. Хочется верить, что так бывает.

Самое яркое впечатление оставила не детективная и даже не социальная составляющая этого романа, а рассказы Леннарта Кольберга о методах подготовки военных десантников. Как человек сугубо гражданский, я не могу оценить правдоподобность данных эпизодов, но они меня поразили, особенно тем, что вполне могут оказаться правдой — ведь научить человека убивать теоретически действительно невозможно. Леннарт Кольберг — один из наиболее симпатичных персонажей цикла. В этом романе сила его характера раскрылась с новой стороны. Пройти через такое и не озлобиться, не впасть в «суперменство» (а ведь с такой подготовкой он действительно супермен на фоне обычных полицейских, многие из которых никогда не стреляли в людей, как тот же Гюнвальд Ларссон, к примеру) дано не каждому.

Работа полиции прописана интересно и очень живо, как и во всех предыдущих романах цикла. За семь романов герои стали близкими знакомыми, с которыми жалко расставаться, когда прочитана очередная книга. Мне кажется, это отличительная черта полицейских детективов — в них герои часто интереснее самого расследования. Расследование ведется уже вполне привычно: сначала информационный вакуум, потом огромная куча разнообразной информации обо всем на свете, которую надо изучить и систематизировать, и направляющая деталь, на этот раз предчувствие беды, которое с самого начала расследования накатывало на Мартина Бека. Как опытный следователь, он почти сразу заподозрил причастность профессионала — военного или полицейского, и мотив мести. И Кольберг тоже. Но масштабы, глубина несчастья проступили лишь постепенно и оказались всё-таки шокирующими. Что-то подобное ожидалось, но не настолько безнадежное, не настолько безжалостное по отношению к человеку.

Шёваль и Валё — прекрасный детективный тандем. Они умеют удивлять, ничего не скрывая, и пишут о жизни и людях в большей мере, чем о преступлениях. Поэтому и воспринимаются их книги не как слегка устаревший уже исторический контент, а живо и и современно, тем более, что социальные проблемы никуда не делись, к сожалению, и сегодня очень часто человек беспомощен перед полицейской системой, декларативно существующей, чтобы его защищать.

Отзываясь на этот рассказ, в первую очередь хочется восхититься замечательным слогом Автора, его умением передать момент жизни во всей полноте, с запахами сена, страхом, предвкушением радости, отчаянием, надеждой, доверием. Рассказ не читается, а переживается, настолько высок уровень достоверности описаний.

И как настоящее переживание, он не поддается рациональной оценке. Старший брат спасает маленькую сестренку. Девочка безгранично верит, что брат найдет выход из любой ситуации. Это прекрасные моменты детства. А потом мальчик вырастает, а девочка, увы, нет.

Можно корить героя за равнодушие к сестре. Он сам корит себя. Можно сокрушаться, что взрослая женщина оказалась несостоятельной ни в профессиональном, ни в личном плане. В прошлом залюбленная сестра и дочь не научилась сама решать свои проблемы, ей требовалась поддержка близких, а близкие были слишком заняты собственными делами и слишком мало думали о ней. Но жизнь героев сложилась так, как сложилась.

Это именно та ситуация, о которой сказано: «Не суди...«Ведь правых и виноватых нет, плохих и хороших нет тоже. Есть сильные и слабые, самодостаточные и те, кто привык опираться на чьё-то плечо. И никто из них не обязан жертвовать важными моментами своей жизни в интересах другого и не вправе требовать подобных жертв. Каждый свободен в поступках такого рода, каждый сам отмеряет, сколько внимания он готов оказать близким и на какую помощь с их стороны будет рассчитывать. И с этой мерой живет... или не живет...

Я бы сказала, что это рассказ об опасности родственной любви, которая приручает. Ведь повзрослевшую девочку не удержишь подле себя, и не получится подтаскивать стожки под каждую подломившуюся в ее жизни перекладину. А если она ждет, что стожок все-таки подтащат, финал получается закономерным для обоих: ей разочароваться во всем и полностью, а ему жить с чувством вины и памятью о том, что не успел, не услышал, да попросту забыл, что это та самая девочка, которая прыгает вниз с закрытыми глазами...

Грустный рассказ о людях и вещах. Люди иногда создают коллекции вещей — одежды, или пластинок, да всё равно чего. Для собирателя коллекции его собрание — значимая часть жизни. Ведь собирают то, что интересно и ценно не только и даже не столько своей материальной ценностью. В коллекции отражается какая-то часть личности собирателя. Его увлечения, знания, отстраненность от других людей, самодостаточность. Можно сказать, что коллекция заполняет одиночество, иногда.

При жизни коллекционера коллекция его беспокоит близких только в плане пространственном. Если человек одинок, не беспокоит вовсе, о ней могут даже не знать. А после смерти человека вещи остаются. Наследники видят собрания одежды, пластинок, еще чего-то, и что с ними делать? С одной стороны, в этих вещах заключалась значительная часть жизни того, кто ушел. С другой, сами по себе они далеко не каждому наследнику интересны. Они мешают — мешают отпустить, мешают отплакать, мешают жить. От них избавляются.

Трудно сказать, какую мысль вкладывал автор в этот простой и, в то же время, странный рассказ. Люди живут в окружении вещей, и людей. Живым хочется иметь какие-то вещи, и эти вещи защищают их от одиночества, заполняют пространство, время, чувства. Люди уходят, собрания вещей остаются. Но заполнить жизнь какого-то другого человека уже не могут и очень скоро исчезают, распыляются без заботливого хозяина. Тех, кто пережил своих близких, оставшиеся от них вещи защитить от одиночества, увы, не могут. Даже любящие и родные по крови люди — это разные люди, и вещи им сопутствуют разные...

Странный рассказ — его внутренний посыл интуитивно понятен, но в словах внятно не формулируется. Наверное, потому, что его не хочется обдумывать, не хочется бередить собственные душевные боли от потерь и перебирать вещи-«памяти». Память же совсем не в них...

Прелестный анекдот об опасности тайн, которые создают не только романтическую атмосферу, но также злоупотребления и обидки. Тайну ведь можно присвоить, и воспользоваться ею в ужасных корыстных хулиганских интересах. И при этом совсем не надо ее разглашать.

Более того, именно разглашать как раз и не надо. Чем романтичнее тайна, тем в больших дураках оказывается ее создатель и хранитель. И по морде злодею делу не поможет. Помочь может только разглашение, когда оно вовремя и в нужном кругу. А так — от тайн толку никакого, одни только расстройства и неприятности.

Неожиданный ракурс рассмотрения проблемы. Обычно ведь авторы иллюстрируют мысль, что чужие тайны надобно свято хранить. А тут как бы и наоборот, как бы и разгласить тактично было бы более по-дружески. Ничто в этом мире не является абсолютным, даже принцип конфиденциальности. Везде требуется индивидуальный подход, иначе вместо романтики получается обман и мордобой.

Аверченко в очередной раз улыбнул. Он настоящий мастер литературного анекдота, когда коротко и смешно, но по делу.

Можно назвать этот роман робинзонадой, можно — историей о взрослении героев, можно даже усмотреть в нем элементы философской притчи. Но прежде всего это книга об испытании.

Оказавшиеся в экстремальных условиях мальчики проходят через испытания свободой, страхом, властью, безнаказанностью. А где-то не очень и далеко такие же испытания проходят взрослые, потому что идет война. Войны как таковой в книге нет, она проявляется лишь всполохами и канонадой за горизонтом, да мертвым парашютистом, который выступил фактором, катализирующим мистические страхи, и этим усилил потребность в сильной руке и истерию безнаказанности.

Книга по-настоящему страшная. В ней нет монстров, злобных чудовищ и колдунов. Повелитель мух — это всего лишь голова мертвой свиньи, насаженная на кол в дар мистическому зверю, которого нет. Но есть бесследно пропавший малыш с родинкой на лице, есть два убитых мальчика, облава, устроенная на третьего, и жуткая ночная песня племени «Бей свинью! Глотку режь! Выпусти кровь!»

Страх — главный герой этой книги. Он неизбежно сопровождает свободу, при которой никто никого не может заставить что-либо делать, строить шалаши, например, или поддерживать сигнальный костер. Страх жаждет власти и замещения, когда ужас перед непонятным сменяется страхом перед вполне реальным насилием, убийством, безумием толпы. Такое испытание не под силу многим взрослым, что уж говорить о детях.

Надо сказать, что мальчики продержались в рамках человеческого довольно долго, прежде чем превратились в племя дикарей, прячущих лица за рисованными масками. Потому что ведают, что творят, и изо всех сил пытаются заставить себя поверить, что не творят или творят не они.

Истерия детской жестокости выглядит жутко и омерзительно. Сценка в финале, когда на вопрос «Кто у вас главный?» Ральф отвечает: «Я», а Джек делает шаг вперед, дабы возразить, но останавливается и отступает в толпу мальчишек, поразительно яркая и беспощадная. Время безнаказанности закончилось, с главного спросят в первую очередь, а вот жить с тем, что творили, придется всем. И ничего нельзя изменить.

Очень тяжелая книга, и по прочтении ее остается тягостный осадок в душе, потому что Повелитель мух скалится рядом с людьми при любой чрезвычайной ситуации, будь то локальная робинзонада или катаклизмы, потрясающие целые народы. Чем масштабнее бедствие, чем больше рук сжимают заточенные с двух сторон копья, тем шире оскал идола, призывающего смерть.

Рассказ о том, что быть сволочью по отношению к другим людям не только дурно с точки зрения этики, но еще и просто невыгодно, ибо в трудную минуту люди, которыми ты помыкал, не захотят оказать тебе помощи. Тема банальная, но раскрыта впечатляюще и весьма жёстко, что не удивительно, учитывая сюжет рассказа.

Времена, когда люди оказывались в лагерях по так называемой 58-ой статье, являют одну из самых страшных страниц истории России. Данный рассказ приоткрывает еще одну сторону лагерной жизни того времени, причем такую, что не измыслишь, если не пережил или от пережившего человека не узнал. Конвоиры, спасенные заключенными. Оружие охраны в руках зэка. И это не имеет значения, бежать некуда, дай бог выжить бы всем вместе.

Есть места, где выжить можно только вместе. И в местах этих особенно ярко выявляются глубинные струнки характеров человеческих — мерзавец оказывается не только на виду, но в контрах с самой природой. А людям достаточно просто остаться в стороне, как положено заключенным от конвоя.

И этот роман Наринэ Абгарян очаровал и покорил: мой внутренний критик сдал свои позиции и умиротворенно мурлыкал всё время, пока я читала. Было интересно, смешно, немножечко страшно и очень хотелось, чтобы книга никогда не заканчивалась.

«Манюня» — наш ответ Карлсону и Пеппи, длинный чулок. Рядом с прелестными подружкой и сестричкой Наринэ шведские детишки тихо сопят в сторонке от зависти. И уже не возникает вопроса, каким чудесным образом Надя — мать четырех дочек — сохранила способность бегать лучше любого дворового мальчишки. Этой воистину героической женщине необходима была квалификация сержанта морской пехоты, дабы охранять мирный городок Берд от ввергающих в изумление фантазий двух девчонок и воинственного нрава третьей.

Автору повезло с подружкой и сестричкой. Чего стоит один прыжок Манечки со второго этажа с закрытым зонтиком, или испорченная шерсть для одеяла Ба, или знаки любви, щедро просыпавшиеся на голову бедного Олега летом на даче, или стрельба из ружья по ненавистному Мартыну Сергеичу... Впрочем, стрельба, это разговор особый. Я выросла в доме, где всегда было оружие, и инцидент с ружьем меня шокировал. «Милые девочки не просто хулиганисты, но и опасны!» — немедленно встрепенулся мой внутренний критик. Я не стала его одергивать и окинула роман трезвым вторым взглядом.

Как только отвлекаешься от умилительных детских разговоров и шалостей, жизнь героев предстает в несколько ином свете.

Самый главный момент здесь — Ба. Персонаж, безусловно, обаятельный, и Автор относится к ней с любовью, неоднократно заявляя, что Ба она в обиду не даст никому. Я бы и не хотела обижать эту незаурядную волевую женщину, которая одна подняла и выучила сына, приняла на свои руки маленькую внучку и в любой сложной ситуации оказывает реальную помощь соседям, без глупого оханья, а решительно и по делу. Но как же тяжко живется близким этой замечательной Ба. Она разрушила семью сына, отсудила у матери Манюню, о второй семье для Миши (сын Ба и отец Манечки) не может быть и речи, а главный метод воспитания детей — устрашение. Перечисляю все это не в осуждение, ни в коем случае. Просто Ба — это первый снаряд, разрушивший для меня иллюзию счастливого детства.

Второй снаряд — пристрастие всех без исключения взрослых к телесным наказаниям. Опять-таки не хочу впадать в морализаторство и вещать о недопустимости физических наказаний для детей. понятно, что мало какой ребенок вырастает без шлепков и подзатыльников, и не настолько это страшно, потому что не больно бьет родительская рука, аккуратные это шлепки, любимому чаду предназначенные. Но когда ребенку выкручивают ухо до такой степени, что оно два дня (!) не приходит в нормальный вид или мама кидает в голову десятилетней дочки пластмассовое ведро, причем именно в голову ребенку, а не мимо, мне становится слегка не по себе. И как-то сразу закрывается вопрос, каким образом десятилетние девочки могли стрелять в человека? Да потому и могли, что в безумном детстве Наринэ никто не контролировал себя — ни взрослые, ни дети.

Допускаю, что Автор где-то что-то преувеличила в угоду юмористической составляющей текста. Всё-таки этот роман-воспоминание получился очень смешным и очень теплым, а теплота рядом с жестокостью не уживается. Значит, не всё было так буквально с этими ведерками, мочалками, пластмассовыми пестиками и мухобойками, сломанными о головы и спины расхулиганившихся детей. Просто большая семья, где родители не могли носиться с каждой девочкой так, как носились родители и бабушки с маленькой Ниночкой из книги «Люди, которые всегда со мной». Просто очень властная еврейская Ба, рассматривающая любимого сына и любимую внучку как личную собственность. Всё это из жизни и соразмерно. Но некоторый осадок остается. То чувство абсолютной защищенности и сопричастности к своей семье и близким людям, которое пробуждает первая книга «Бердского цикла», по прочтении данной книги не возникает.

«Манюня» берет юмором. Чего стоит одна лишь сценка добывания двумя папами вина из запертого погреба, или первая влюбленность Манечки, или концерт, на который нарядных ребятишек в белых блузочках везли на грузовике для перевозки скота. И всё это не придуманная комедия положений, а прямо из жизни взято, представимо, можно даже сказать, осязаемо. В момент переживания такие вещи угнетают, а по прошествии лет вспоминаются с улыбкой. Было, прошло, и не так уж плохо было, ведь это детство, когда мир огромен, жизнь впереди длинная и загадочная, но обязательно счастливая, а наши любимые родители, бабушки, дедушки живы и здоровы, полны сил и могут даже отшлепать чувствительно и, увы, за дело.

Это ощущение детства и есть главное в романе. И Автору вновь хочется сказать спасибо за погружение в чудесную атмосферу прошлого, когда деревья были большими, конфеты волшебно вкусными, а проблемы решались слезами и подзатыльниками, и всё еще впереди, и это «впереди» волнующе прекрасно...

Неизменная притягательность советской литературы заключена в ее сходстве со сказками. Всё всегда хорошо заканчивается, враг наказан, герой вознагражден, случайно оступившийся, но жаждущий светлой жизни человек перевоспитан и водворен в лоно большевистской морали. Над этим можно смеяться, кривиться, но это приятно читать, потому что хочется, очень хочется, чтобы хотя бы в книжках у хороших людей в жизни всё складывалось хорошо. Могло ли так быть в реальной Одессе безумных двадцатых? Не знаю. Возможно, и такое могло случится, жизнь порой превосходит любой вымысел.

Казалось бы, нет более недостоверного жанра, чем «иронический детектив». Какая может быть ирония, когда совершаются убийства, бандиты толпами по уезду рыскают, а вся местная милиция состоит из вчерашнего гимназиста, мечтавшего о литературном поприще, старого типографского рабочего, весьма колоритного мужичонки-куркуля, неглупого, даже талантливого, и нигде своего интереса не упускающего, и бывшего присяжного поверенного со звучной фамилией Цинципер? Но Автор иронический аспект нашел, причем там, где он действительно есть.

«В учреждении, возглавляемом товарищем Цинципером, поимка бандита считалась почти невозможной». С этим трудно не согласиться, и трудно не улыбнутся, читая эпизод с первой поимкой Красавчика, когда потрясенный начальник уголовного розыска называет задержанного вора «товарищ Красавчик» и придвигает ему стул. Смешно и грустно. И жизнь постреволюционных одесских пригородов проступает в таких вот нелепых эпизодах во всей своей дикой парадоксальности. В этих деталях — жизнь.

Когда рушится веками существовавший уклад, а новый непонятен и не сформирован, для выживания людям нужны не только продукты, оружие, теплые вещи, но и такое вот истинно одесское чувство юмора. Опираясь на него, можно поверить, что желторотый оперативник ловит матерого вора и тем самым делает ему благодеяние, ибо в допре (это что-то вроде тюрьмы для не совсем пропащих) можно «учиться, учиться и учиться», и в конце концов стать человеком, и даже членом литературного кружка, рассказы которого положительно оцениваются и интригуют слушателей.

Немного жаль, что советская традиция иронического детектива не воспринята современными авторами, которые всё сводят к комедии положений. В результате читатель видит не мир, а подмостки с более или менее забавной труппой. Всё-таки жанр этот открывает большие возможности для осмысления действительности, вполне серьезно, хоть и через насмешку.

Как очень многие современные авторы, Ольга Голотвина упорно пишет цикл, хотя уже со второй книги сюжет щедро украшен самоповторами, а приключения героев буквально высасываются из пальца. И это обидно. Автор прекрасно владеет словом, умеет оживлять действие уютными, запоминающимися деталями, не жалеет сил на персонажей второго плана, а в третьей книге цикла, на которую, собственно, и пишется отзыв, еще и стихотворные вставки очень удачные и уместные. На цикл нужна фантазия, генерация долгоиграющего сюжетов — то, что у данного Автора является слабым звеном.

Роман понравился множеством живых, запоминающихся второстепенных элементов — привидение десятника, собачка Тяв-Тяв, старый знакомец дракон Эрвар, промелькнувший невидимкой, но по предыдущей книге такой классный, забавный малыш Денат — вообще маленькие дети в романе представлены очень хорошо, с теплотой и любовью. Но в целом произведение, на мой взгляд, не сложилось. Оно как бы состоит из слабо связанных между собой картин — вот один герой, весь такой из себя крутой и достойный, вот второй такой же, ими можно полюбоваться, восхититься, но вникать в суть действий и целей не стоит, потому что сюжет хаотичен и бессмыслен.

По ходу чтения я постоянно теряла нить повествования, приходилось вспоминать, куда и зачем вообще идет вся эта пестрая компания. Ах, в Кровавую крепость древних магов уничтожать! Достойная цель, древние маги — субчики те еще. Но как только следом за супругом устремляется Арлина со товарищи, становится ясно, что и этот сюжет завершится кардинальным вмешательством волчицы-чародейки, которая случайно окажется сильнее всех врагов. В финале вмешивается не она, но суть это не меняет — конфликт разрешается роялем из кустов. Пока героические герои на острове сидели и доблесть свою демонстрировали, задержавшееся в мире зло было рассеяно без их участия группой преследования, столь же пестрой и странно мотивированной.

Абсолютно любой конфликт Голотвина разрешает с помощью внезапно прорезавшегося у кого-нибудь магического дара. В первый раз при осаде замка Найлигрим это сыграло мощно и волнующе, но при каждом повторе уже вызывает скуку. Когда у героев слишком много тузов в рукаве, за них перестаешь переживать, они отдаляются и перестают вызывать какие-либо эмоции. Злоупотребление магическими роялями есть следствие главной проблемы — вторичности сюжета по отношению к предыдущим книгам.

По настоящему хороши два момента.

Описание душевного состояния Совиной Лапы в самом начале романа, когда мы видим человека, уставшего от одиночества, который пытается создать себе некую иллюзию семьи, набрав учеников, и вполне преуспевает в этом. Ребята попадают в хорошие, надежные руки.

И опять-таки описание душевного состояния морского божества дори-а-дау, которая нечаянно переняла от смертных родительский инстинкт, и это наполнило смыслом ее бесконечное существование, хотя и не сделало вполне похожей на человека.

Автор умеет достоверно изобразить переживания и устремления героев, поэтому так хороши персонажи второго плана и ненужные для основных сюжетных линей детали быта. Созданный Автором мир наполнен живыми людьми, он не пустой, он и при бестолково мельтешащих главных героях живет своей жизнью и куда-то стремиться.

Если продолжить заданную заглавием первой книги аналогию, декорации представления оказались лучше самой пьесы. Драматург устал, актеры не могут самостоятельно вытянуть сюжет. На месте богов того мира я бы не стала больше вызывать их на бис. но Автор вызывает, еще не сыграла Вечная Ведьма, еще не раскрыт в полной мере дар маленького Дената, и ученики Совиной Лапы должны сказать свое слово не под диктовку Учителя. Возможно, кто-то из них сможет вернуть внимание зала...

Такое вот впечатление оставил у мня этот роман, разочаровавший после блестящей первой книги, но при этом давший возможность познакомиться с новыми героями, многие из которых запомнились и понравились.

»...а свет всё ширился и ширился, как гимн, воспевающий парадокс». (с)

Этими замечательными словами уважаемый Автор завершил свой литературный труд. И это лучшее, что в нем есть, поскольку разбирать суть парадокса не очень приятно, ибо это требует углубления во фрейдистские теории притяжения и неприятия мужского и женского начал. Я эту тему не слишком люблю, чего тут разбирать, природа все акценты давно расставила.

Но Автор возжелал покопаться в этой сфере глубоко и интимно. Не в смысле непристойностей, а в смысле вскрытия подсознательного отношения мужской сущности к природному женскому началу, которое влечет на стадии игры и ввергает в ужас животной приближенностью к процессам сотворения жизни — не только красоты, но и уродства оной.

Баркер довольно занимательно показал различную реакцию двух персонажей мужского пола. Персонажи эти разные по характеру, опыту, возможностям. На первый взгляд мне показалась, что и реагирование они выдали разное. Один — в омут головой, второй — назад к истокам. Но истоки все в той же воде. Вода как символ-парадокс жизни и смерти объединила этих горемык. Вода и освобожденные из под власти рассудка инстинкты.

В рассказе можно еще много смыслов накопать, но и этого хватит. Читается вещь легко, но вызывает легкую брезгливость и презрительную жалость к героям, обоим. В целом остается неприятный осадок, хотя ничего такого уж чрезмерно омерзительного Автор не измыслил. Жизнь есть жизнь, если у нее есть возможность прорваться в сектор бытия из состояния не-, она будет прорываться, невзирая ни на какую эстетику и психические травмы наблюдателей.

Довольно интересный фантастический триллер на тему «нам от мафии не спрятаться, не скрыться».

Есть области прикладных научных знаний, в которых быть талантливым опасно. И героиня испытала это на себе в полной мере.. Сама о себе она говорит — «не тупая». Но и ее сообразительность ровным счетом никаких шансов на спасение не дает. Во всяком случае, мне так показалось по финалу.

Мораль сей истории такова: кто раз привлек к себе внимание мафии, имеет шанс на жизнь лишь в системе — в мафиозной или государственной правоохранительной. Одиночкам, таким как героиня и ее непутевый братец, ничего не светит — все равно прибьют. Или в систему приберут, поскольку Натали девушка умная и пользу в делах принести может немалую.

Безнадега, короче. Никаких хеппи ендов. Ну разве что федералы вовремя в суть проблемы въедут и девушку к себе первые пристроят. Тогда ничего, тогда почти хеппи.

А так рассказ интересный, живой, волнующий. Кажется, вот-вот и все будет хорошо, до самой последней строки неясно — будет или нет, открытый финал, скорее трагический, но может быть, может быть и нет...

В рассказе этом Автор сумел объективировать принцип кота Шрёдингера, который в каждый момент времени и жив, и мертв одновременно, пока одно из этих двух состояний не зафиксирует наблюдатель. До сих пор я не представляла себе, как это может быть в реальности. Теперь представляю. В этом плане рассказ удался, идея очень хороша.

Обо всем остальном этого сказать не могу, увы. Читать было скучно, буквально за шкирку себя у текста удерживать пришлось. Как мне кажется, причина этого в малой эмоциональности произведения. Действие драматическое происходит — из раза в раз гибнут дети, отец пытается их спасти и терпит неудачу, пытается снова — и снова на руках мертвые сыновья, мать в безумии. Сердце читателя должно бы трепетать в сострадании героям. Но увы. Изложена история так, что, читая о страданиях родителей и детей, маешься скукой и ждешь, когда же текст закончится. В эмоциоальном плане для меня этот рассказ оказался абсолютно нулевым.

Вредит рассказу и обилие объяснений, которые вклиниваются в драму героев и еще больше расхолаживают интерес, если это вообще возможно. Сначала длиннющее объяснение про магический конклав, потом столь же неуместное — о том, что отец не сможет спасти мальчиков, пока не будет нейтрализовано заклятье, потом — про суть замка, который ни там, ни там, пока гореть не начнет. Хочется завопить: Автор, ну хватит уже, про заклятье и суть замка всё понятно и без объяснений, а про конклав объяснений слишком много, покороче бы, самое основное десятком строк — и к действию, к людям. А Автор всё бубнит и бубнит, то сам, то устами персонажей.

Где письмо и почему колдун не смог увидеть его в магическом обряде я поняла сразу, как только лорд Рэндол на раскрытую книгу посмотрел. Всё в сюжете понятно и логично, идея неопределенного состояния настолько захватывает сама по себе, что рассказ мог бы быть крайне увлекательным, но из-за объяснялок и бубнежа получилась довольно скучная вещь, интересная только по окончании чтения умозрительно.

«Если они сделаны из того же материала, что и я, <...> то это люди, а появились они с помощью какого-то искусственного оплодотворения в пробирке или более обычным путем, это меня совершенно не касается».

А если материал другой, то уже не люди и сразу начинает касаться. Всё-таки ксенофобия прочно вшита в человеческое подсознание. Даже для такого героя, как командор Пиркс — безупречно порядочного и даже слегка фиксированного на вопросах этики — форма оказывается важнее сути.

А суть применительно именно к этому рассказу в том, что в испытаниях принял участие нелинейник с дефектным мозгом. Да, он не эффективен и опасен. Но так же опасен и психически больной человек. Просто робот физически сильнее, соображает в ряде случаев быстрее, поэтому степень его опасности для людей выше.

Едва не погубивший экипаж корабля робот желал получить от Пиркса отрицательное заключение о своей профпригодности, но при этом был явно фиксирован на своем превосходстве над человеком — его прямо-таки распирало от желания продемонстрировать это. Видимо, конструкторы перемудрили с «очеловечиванием» машинного разума, установили ему слишком большой предел отступлений от формальной логики. В результате произошла реакция, аналогичная сумасшествию человека. Но это частный случай, на основе такой неудачи невозможно делать вывод о непригодности нелинейников в принципе.

Очень люблю эту повесть Лема, но считаю, что он схалтурил. Идея состояла в том, чтобы показать превосходство живого разума над искусственным через этические принципы и способность к сомнению. Но из той части повести, в которой описано знакомство с экипажем и полет, ничего подобного не следует. Робот не смог достоверно рассчитать алгоритм поведения командира корабля, не учел вариант молчания, а должен был учесть — такое развитие событий тоже было возможно. Дефектный разум, слабое логическое мышление. Способность к сомнению здесь совершенно не при чем, робот просто не просчитал один из вероятных вариантов развития ситуации. Именно так вторая часть повести и читается. Модель без дефектов повела бы себя иначе.

Заткнул уважаемый Автор идейную брешь просто — пространным монологом-объяснялкой. На конкурсах начинающих авторов за такой прием нещадно ругают, и правильно ругают. Лема, конечно, ругать нельзя — он признанная величина в научной фантастике и слабость литературной части для него простительна. Но что же объясняет Пиркс? А объясняет он, что молчал в критической ситуации, потому что считал ее созданной специально для отрицательной оценки робота и не хотел становиться соучастником шулерской акции. По его мнению, эксперимент показал превосходство человека над роботом в силу наличия такого качества, как порядочность. Весьма спорное утверждение. Не все из нас строги к себе в вопросах этики, и пренебрегающие порядочностью индивиды — совершенно не роботы — зачастую достигают своих жизненных целей быстрее и полнее обремененных моральными оценками собратьев. Так что вывод командора Пиркса неубедителен.

Создатели фильма «Дознание пилота Пиркса» (замечательного фильма) сместили акцент именно на способность к сомнению, что у Лема проходит лишь фоном для главного вывода героя. Но кинематографисты и вовсе впали в крайность, наделили коварного робота жаждой мирового господства. То есть еще ярче показали, что в эксперименте участвовала дефектная модель. Недефектная модель в фильме как раз успешно выдержала испытание. В повести этот момент несколько смазан, не понятно до конца, был ли в экипаже второй робот, но если был, он тоже испытание выдержал. А значит всё, как у людей. И целеустремленность, и желание быть, и психические сбои.

Мне очень жаль, что Автор побоялся сравнить нормального робота с нормальными людьми. Азимов в этом плане смелее, но у него целые миры с роботами, а у Лема небольшая повесть. Кроме того, критика критикой, а повесть эта была одним из ярких литературных впечатлений моих школьных лет, и от повторного прочтения сейчас не стала казаться хуже. Интересно, неоднозначно, может, чуть политизировано в части профсоюзов и угрозы безработицы, но всё равно здорово!

«Ну... Это я для себя придумал... и вспоминаю, когда тяжело приходится. Понимаешь, все мы играем большое представление для богов. Играем от рождения и до смерти, и сцена — вся земля...» — так говорит главный герой романа Орешек. Раб, самозванец, Хранитель крепости, Сын Клана. Он замечательно играет свою роль в созданном Автором сюжете. Такой яркий обаятельный персонаж мог бы вытянуть даже слабенький роман, но здесь и роман хорош. Прочитала, что это дебют Автора, и удивилась. Книга написана просто прекрасно — красивый точный язык, увлекательный сюжет, остроумные диалоги. Единственное, что напрягло при чтении, — некоторая затянутость, для романа объем текста слишком уж большой. Видимо, в этом проявилась писательская неопытность Автора, потому что следующие книги цикла уже значительно компактнее.

Однако и объемный первый роман читается «на ура». Введение в мир на первых 30-40 страницах кажется скучноватым, а потом появляются герои и действие несется вскачь не хуже, чем у Дюма и Вальтера Скотта. Возможно, некоторые элементф мира и сюжета можно счесть вторичными, что-то где-то уже встречалось, может быть, у Марии Семёновой, может быть, у Элеоноры Раткевич. Но привычные для фэнтези-саги вещи Автор сумела сгруппировать и преподнести очень по-своему. В ее мире с ее героями реально интересно. А некоторые эпизоды, такие, как первая осада Найлигрима или клятва влюбленных перед решающей битвой в Подгорном мире, заставляют быстрее стучать сердце — героические моменты Автор сумела прописать живо и волнующе.

Хорошо поданы почти все основные персонажи. К примеру Аджунес — шайвигар, то есть интендант, крепости Найлигрим. Сначала мы видим хитрого вороватого мужичка, вовсю греющего руки на хозяйстве крепости. И он действительно такой. Но постепенно характер раскрывается — вот Аджунес в страхе перед раскрытием махинации с торговым караваном, и вот он же, готовый отстаивать интересы маленького сироты Тайхо перед грозным Хрантелем, вот он на стенах крепости с оружием в руках, потому что воины должны видеть в бою Левую Руку Хранителя, вот он же заискивает перед королем на суде, но изо всех сил старается не солгать в главном, преодолевает страх и привычное раболепие. Сложный, противоречивый, живой характер. И таких в книге немало.

Героика умело разбавляется юмором. Некоторые страницы невозможно читать без смешков, как, например, сцену королевского суда над самозванцем. Но и здесь юмор присутствует в меру, и здесь герои продолжают разыгрывать представление для богов по неизвестному им сценарию.

Во второй части книги приключения героев стали несколько безумными, словно Автор не знала, куда бы еще их послать и что бы такое закрутить, но к финалу положение выправляется, основной состав занимает свои места и готов начать второй акт. А я как читатель, не слишком любящий фэнтези, с удивлением понимаю, что я тоже готова к следующему акту пьесы: первый длиннющий роман прочитался как-то слишком быстро и расставаться с героями совсем н хочется.

На мой взгляд, очень удачный писательский дебют литературно одаренного, владеющего словом Автора. Кто любит приключения и волшебство, получит массу удовольствия от этой книги. Автору спасибо.

Википедия определяет цинизм как откровенное, вызывающе-пренебрежительное отношение к нормам общественной морали, культурным ценностям и представлениям о благопристойности. То есть это некая жизненная позиция, проистекающая из взглядов и убеждений человека. В русской литературе выразителями ее были Базаров и Волохов. В романе Мариенгофа я никаких циников не увидела.

Главный герой всего лишь плывет по течению. Он не отрицает нормы общественной морали и не защищает их, безропотно принимая все выходки жены, брата, прочих людей из своего окружения. Он не циник, он конформист, приспособленец. Ольга ближе к цинизму, вот в ней есть пренебрежение к общественной морали. Но проистекает оно не столько из отношения к морально-этическим ценностям, как таковым, сколько из отношения к мужчинам, ее окружающим. Их трое, и каждым можно помыкать, каждый утрется. Она и помыкает. Протест против общественной морали здесь совершенно не при чем. Она протестует против отсутствия собственного достоинства у мужчин, в окружении которых оказалась. А потом не может с этим жить. Потому что тошно и вся тоска ей одной. Тут получается вынужденный цинизм — цинизм действия, не принимаемый душой. Сергей и Докучаев на циников тоже не тянут. Они такие же приспособленцы, как Владимир (главный герой). Так что с названием романа Автор несколько промахнулся, как мне кажется. Даже те герои, в которых можно усмотреть цинизм, являются циниками поневоле.

А вот историю любви рассказать сумел. Это грустная, противненькая, с грязнотцой история слабого, потерявшегося человека, но, безусловно, она о любви. О любви, не требующей идеализации предмета, способной принимать и прощать ошибки и оскорбления, бесконечно терпеливой, и, как мне показалось, не замеченной той, к которой была обращена. Случись Владимиру встретить Ольгу не в эпоху революции, когда всё летит в тар-тарары, они могли бы составить вполне нормальную пару, и Ольга не металась бы между мужем и любовниками, она просто не узнала бы, насколько безволен мужчина, доставшийся ей в мужья. Ведь для мирного времени у него масса достоинств, вот только во время немирное все эти достоинства оказываются никому не нужны.

На фоне этой ненужности у героя развивается вульгарный цинизм, уклон в пошлость. Из суммы знаний по истории он выискивает подробности дурацкие, типа того, что Иван Грозный туалетной бумагой не пользовался, а лошади скифов умели облегчаться на скаку, за что и ценились кочевниками. В первый момент это заставляет брезгливо морщиться, потом как-то понимаешь, что это самозащита.

Владимир оказался в столь унизительных условиях, причем сам позволил себя в эти условия поставить, что физически грязные детали жизни человеческой как-то облегчали ему ношу моральной нечистоплотности, вот он их и выискивал везде, где мог. Неприятный, жалкий момент, но, в принципе, понятный. По мере чтения романа меня не оставляло ощущение, что потребность заместить утраченное достоинство грязью физической исходит не только от героя, но и от Автора — он так старательно прописывает физиологически неприглядные моменты.

Русская интеллигенция оказалась беспомощной перед житейскими проблемами эпохи перемен, ее снесло на обочину, и выживали люди, прислоняясь, куда могли — к большевику Сергею, к непману Докучаеву, кто рядом был, за того и хватались, лишь бы выжить. Получатся, что собственного стержня-то и не было. Образование было — куча знаний, почерпнутых из пыльных библиотек, — а собственных принципов не было, таких, чтоб держаться за них до конца, как солдат за устав держится, а сподвижник за идею свою. Мотались, как щепки на ветру.

И сами ведь понимали это, что и раздавливало человека окончательно. Владимир так говорит о своей жизни:

Вся жизнь оказалась вдруг за чужим забором, своей не получилось. Циники здесь и рядом не стояли, здесь что-то совсем другое, с многими приставками «бес».

Стилистически же роман необыкновенно хорош. Его можно растащить на цитаты — злые, едкие, запоминающиеся. Картины коммунального быта также прописаны очень хорошо, чего стоит одно переселение Владимира к Ольге, при котором домком не разрешил ему забрать из своей комнаты кровать и письменный стол. Структурное решение с мелкими главками позволило на малом объеме показать, что творится в стране, за пределами маленького мирка Владимира и Ольги.

Кстати, даже здесь Ольга проявила признаки жизни, когда передала взятые у Докучаева деньги в фонд помощи голодающим детям. Может, она и не любила никого, кроме вишни в шоколаде, но она пыталась как-то действовать на свой манер. Из всех героев романа она единственная пыталась жить по-своему, как умела.

Читать роман было скорее неприятно, классики — они такие, ужасно дискомфортные, как больной зуб. Но роман, безусловно, хорош — вещь, созданная настоящим Мастером.

Бедный зеленый зверь. Несчастная любовь случается не только среди людей, а в данном случае она наводит на разные посторонние мысли, грустные в основном.

Например, почему в реальной жизни нельзя избавиться от нежелательного кавалера таким простым и бескровным способом. Неужели только зеленые способны понять, чего хочет женщина.

С другой стороны, не совсем ясно, чего хотел сам зеленый. Возможно, героиня применила слишком радикальные меры. Он все же зверь, хоть и разумно-говорящий. А звери, к примеру котики, имеют обыкновение внедряться в наши дома с предложением лапки и сердца, отнюдь не претендуя на любовный статус. И становятся самыми любимыми, что характерно. Так что не исключено, что героиня поспешила и изгнала с порога источник своего возможного ежедневного счастья, пусть и чешуйчатого.

Это мысли в шутку.

А всерьез Автор показал нам жестокость женской души. Нравится — придумаем оправдания для любого изъяна, даже такого, который извинять нельзя. Не нравится — будь ты хоть трижды ангелом, напустим все кары, которые сумеем измыслить, лишь бы прочь прогнать. Криминалисты хорошо знают, что по степени жестокости слабый пол значительно превосходит другую половину человечества.

Согласно фантлабовской биографической справке к моменту написания данного рассказа Мураками был женат уже 20 лет, он и сейчас живет в том же браке, с 1971 года до сего дня. Приличный стаж. Столь длительные браки принято считать счастливыми. Однако, слова: «Слушай, зверь! Да ты толком не знаешь, что такое женщина! А раз ты такой, я тебе сколько угодно, сколько угодно всего напридумаю!» вызывает подозрение... Что-то он относится к прекрасным нам без должного восхищения... да... что бы ему напридумывать в ответ на литературные инсинуации... чтоб знал и не забывался... Это так, мысли про себя и «в сторону», как писали в ремарках старых пьес.

А не в сторону я бы отметила мастерские шахматные переходы. Первая фаза партии: опасение — героизм (ведь зеленый настоящий подвиг во имя любви совершил) и доверчивая нежность. Вторая фаза: омерзительная жестокость — растерянность, ужас и крушение любви. Два положения фигур показаны во всех нюансах эмоциональной связки и разобщенности на очень малом объеме текста. А в остатке — горечь и отвращение. Неужели, мы правда такие? Видимо, жизненный опыт Автора привел его именно к такому выводу... Иначе зачем с таким вкусом издеваться над беззащитным зеленым.

Перед нами тот редкий случай, когда Автор сумел органично соединить детектив и городское фэнтези. При этом обе составляющих равноправны в сюжете и равно интересны.

В Лондоне Бена Аароновича живут не только люди, и преступления совершают не только люди, и ряды полиции укомплектованы очень необычными полицейскими. Но даже не человеческое преступление оставляет след, след этот можно обнаружить, сопоставить с другими фактами и выдвинуть вполне логичные для предложенной картины мира версии, чем и занимается главный герой.

Но не только криминальными тайнами и странными сущностями увлекает данный роман. В нем воссоздана атмосфера Лондона начала двадцать первого века, современного нам, но совершенно не нашего. Лондон Аароновича похож на ковчег, где каждой твари по паре — вот тебе негр, вот сомалийка, вот гречанка, вот классический англичанин, словно бы шагнувший к нам из времен Шерлока Холмса, а рядом совсем уже непонятно кто, люди и нелюди, пугающие и бесшабашные духи стихий, вампиры всех мастей, маги черные и белые, существа долгоживущие, бессмертные и неупокоенные. И все они варятся в огромном котле под названием Лондон — город, любимый главным героем и Автором.

Как Санкт-Петербург принято считать самостоятельным действующим лицом романов Достоевского, так Лондон смело можно назвать одним из главных героев романов Аароновича. Со страниц книги город предстает живым, не только в силу фэнтезийной персонификации отдельных городских объектов, но благодаря тщательной прорисованности деталей городского пейзажа.

И еще одно действующее лицо есть в этом романе, которое не включается в список персонажей, хотя занимает места едва ли не больше, чем каждый из них. Это джаз. Расследование начинается с джазовой мелодии и завершается исторической справкой по данному факту, и на каждой странице, на каждом витке поиска преступника героя сопровождают джазовые мелодии — самые разные, и одна из них является главной уликой и обличителем. Удивительно музыкальная книга, пока читала ее, переслушала множество джазовых композиций и, должна сказать, это было здорово!

Книга не отличается динамизмом, несмотря на наличие погонь и драк. Местами повествование можно оценить как чрезмерно затянутое. Местами в спокойную английскую основу вдруг врывался американизм с его описательной жестокостью и откровенной сексуальностью. Неровно. Но в данном случае для меня это было скорее плюсом. Роман читался с удовольствием и его мало. Надеюсь, другие романы цикла тоже переведут на русский, тем более, что финал открытый, приключения констебля Гранта продолжаются...

Чем больше читаю Брэдбери, тем больше понимаю, что он мне неприятен. Мастер слова высшего класса, конечно — стиль, слог, атмосфера и всё такое. Но о чём этот рассказ? О ненависти, желании ударить побольнее и не до конца осознанном чувстве вины. И с этим герой живет. Более того, от этого он не желает избавляться.

После подобного вступления уже не удивляет жуткая игра, в которую родители играют вместе с детьми. Это же надо додуматься, не просто убить ведьму, но еще расчленить труп и передавать части тела из рук в руки друг другу. По степени омерзительности до «Насти» Сорокина не дотягивает, конечно, но и здесь читателем манипулируют через чувство брезгливости, чтобы подготовить к восприятию страшного. Страшное придумано со вкусом, ничего не скажешь. Причем до последней строки оно воспринимается как свершившееся. На это работает и прорисованный в начале образ героя, отношения его к семье, и игра, и молчание...

Финальная фраза напряжение снимает. Если свет включил «какой-то идиот», ничего страшного не случилось. Внезапное открытие действительной трагедии было бы обозначено иной фразой.

Рассказ мне показался демонстрационным. Мэтр как бы намеренно раскрывает перед читателем секрет манипулирования восприятием текста. Первый такт — подготовительный, второй — нагнетающий, третий — пугающий, четвертый — тыква. В этом плане вещь любопытная.

В целом же еще одна откровенно неприятная история о людях, которым нравится быть несчастными и мучить друг друга. Каждому свое, конечно. При чтении подобных историй мне всегда любопытно, что заставляет одаренного человека создавать именно такие образы. Ведь у писателя уровня Брэдбери выбор огромен. Он может достоверно описать всё, что угодно, а выбирает такие вот игры...

Варли придумал историю о преступлении, которое почти невозможно раскрыть. Будь у преступника традиционный мотив, уличить его действительно было бы невозможно. Однако, фанатик остается фанатиком даже на Луне в далеком будущем.

В этом рассказе социальная составляющая значительно интереснее детективной. По правде говоря, я вообще не до конца поняла логические выкладки, ставшие основой операция детектива Бах. Но это не страшно: рассказ — не роман, в нем невозможно подробно показать ход расследования.

А основную мысль Автор проиллюстрировал хорошо. Отказ от индивидуальности не каждому по силам, человеческая природа протестует, несмотря ни на какие операции и религиозные обряды подавленные желания прорываются через запрет, принимая уродливые формы. Что идет вразрез с природой человека, в конце концов становится опасным. Явление это вневременное и внепланетарное.

Не совсем внятно введена тема давнего убийства постороннего. Я думала, что в составе секты действует группа наемных убийц, ведь их действительно невозможно было бы выявить в этом игрушечном рое. Но тема не сыграла. Всё свелось к психиатрии, для детектива это не очень хорошо, хотя для исследования природы человеческой вполне интересно.

Этот роман понравился мне чуть меньше четырех предшествующих.

Снова было очень интересно следить за работой шведских полицейских, которые для продвижения дела на каждый малюсенький шаг просеивали сотни и тысячи мелких фактов, кропотливо выделяя относящиеся к делу. Снова изначально пустое пространство постепенно заполнялось сведениями о погибших, подозреваемых, свидетелях. И складывалась картина преступления. Практически из ничего, из мелочей, мимо которых большинство людей проходят, не задумываясь, и только профессионалы выявляют эти мелочи, сопоставляют их и делают выводы о действиях и мотивах людей. Такая у них работа — преступления раскрывать.

Они очень разные — офицеры шведской полиции. Иногда кажется, что герой в силу своего характера в принципе не способен ничего раскрыть. И это действительно так. Из всех героев романа на роль сыщика-одиночки не тянет никто. Но вместе они — команда. И личные недостатки каждого в каких-то случаях делают его наиболее эффективным.

Например, Гюнвальд Ларссон даже не подумал поинтересоваться, с какой целью ему поручено осуществлять наблюдение за Мальмом. Поручено — значит, так надо. А во время пожара этот же слегка ограниченный на первый взгляд полицейский в одиночку спас нескольких человек. И здесь он тоже не задавался вопросом, его ли это работа и насколько велик риск. Людей можно было спасти, и он спасал. У Фредерика Меландера так вряд ли бы получилось, зато он сумел собрать для экспертов максимум материала с места происшествия, и это позволило установить факт поджога. К раскрытию преступления приводит сумма действий всех участников команды, даже если они себя членами какой-либо команды не считают.

Слабым моментом в этой книге мне показалось искусственность раскрытия преступления. Сначала мы наблюдали постепенное накопление и анализ фактов. Казалось, полиция исчерпала все источники информации, дело дальше уже не продвинешь, как вдруг на последних трех десятках страниц инспектор Монссон преподнес всю отсутствующую информацию что называется «на блюдечке». Концовка получилась сильно скомканной, а финальная фраза оборвала действие так внезапно, что я некоторое время раздумывала — это так роман заканчивается или у меня пропущено несколько страниц. В предыдущих книгах цикла такого не было — Авторы до самого конца выдерживали изначально задаваемый темп расследования и каждый следующий шаг логично вытекал из предыдущих событий.

Кроме того, в финальной части прозвучало несколько фраз, которые выглядели как ружья, готовые выстрелить. Но не выстрелили. Зачем они были развешаны, совершенно непонятно, тем более что раньше за Авторами такого не замечалось. Создается впечатление, что Авторы не знали, как бы завершить этот роман, чтобы и дело раскрыть, и в борьбу с мафией а-ля комиссар Катанья не ввязаться. В итоге получилось не очень хорошо. Так мне кажется.

Но общее впечатление от прочитанного всё равно самое позитивное. Следить за расследованием и перипетиями личной жизни героев было очень интересно, в этом плане Авторы просто молодцы.

Порой в жизни случаются такие странные истории. Человек восторженный безоговорочно поверит в фантастическую версию событий. И будет думать, что же это значит в глобальном плане. Если некто постоянно перемещается из хроноточки А в хроноточку Б, предшествующую ей, значит, прошлое не исчезает бесследно, оно всегда есть рядом с настоящим — рядом и чуть за спиной. А это значит, смерти нет. Есть бесконечное движение по оси времени, где каждое мгновение навсегда получает свой кластер.

С другой стороны, при хронологически последовательном движении от точки В к точке А события конкретных судеб не повторяются в точности. Значит, не зафиксированы они. Значит, каждый раз создаются вновь при прохождении маршрута конкретным человеком. Эпизоды конкретных судеб меняются кардинально, а магистральная ось истории остается стабильной. И Брэдбери с его недодуманным эффектом бабочки можно сдать в утиль. Мне всегда казалось, что этой его вещи именно там и место)

Получается, что в хронопетле происходят непрерывные изменения деталей маршрута. Это не день сурка, это что-то совсем другое, позволяющее изменить некоторые моменты личной биографии и биографии других людей, и важные моменты, в том числе, такие, как создание семьи, рождение новых жизней, смерть, время ее прихода и способ. Личная судьба на каждом витке принципиально иная, а вот в глобальном плане в мире ничего не меняется. Получается, что для мира конкретные судьбы не важны совершенно — так, «пыль от шагающих сапог»...

Это если принять фантастическую версию. А если не принимать, остаются еще две — сумасшествие и мистификация. Обе они прямо озвучены в рассказе, что лишь усиливает интерес к происходящему.

Версия сумасшествия мне не кажется убедительной. Ведь тогда с ума должны сойти не только Воронцов, но и еще пять человек. Такое коллективное сумасшествие весьма сомнительно. Варахасий же на сумасшедшего совсем не похож, хотя всё бывает, конечно.

Самой убедительной кажется версия мистификации. Особенно после создания Алексеем Т. интервью с автором безумного дневника. Живое интервью получилось, настоящее, хотя и непонятно, в какой момент времени Воронцов мог бы его дать, ведь когда Алексей Т. впервые читал дневник, Воронцов уже проходил очередной виток сурочьих вариаций, а без дневника никакого интервью быть не могло. Наверное, это всё-таки мистификация.

Но до конца в реализм происходящего не верится. Сомнение прочно угнездилось в душе. А вдруг? Вдруг действительно не так прост наш мир и жизнь вспять повернуть всё-таки можно. Если так, вопрос: а нужно ли? Воронцов воспринимает такие повороты как наказание непонятно за что. Алексей Т. тоже как-то не вдохновился, хоть и без мотивации.

А я вот вспомнила малыша родственников. Ему три годика, он приехал к бабушке после трехмесячного отсутствия, а прадедушка и старенький сосед умерли. Мальчик спрашивает, а где деда Толя и деда Ваня, ему отвечают — ушли жить на небо. Он весь день постоянно поглядывал на небо, а потом выдал: почему же они не спускаются, я же соскучился.

Наверное, Воронцов переживает жестокий опыт, но ведь к нему единственному спускаются с небес те, кого уже нет. Пусть он знает, что они в скором будущем погибнут снова, но ведь знает и то, что на новом витке все снова будут живы — не только он, а все. Неужели это не уравновешивает чашу?

Аркадий Стругацкий создал потрясающий рассказ. Очень простой — всего два героя, весь сюжет в одном диалоге уместился, а что это было, не поймешь никогда. И главное, не надо этого понимать с полной определенностью. Автор показал нам тайну, в принципе познаваемую, но не здесь и не сейчас. Здесь и сейчас есть только буквы на старых страницах... И сумасшедшая надежда непонятно на что...

Фактов по делу в рассказе нет. Но сама идея исполнения желания завораживает своей бездонностью. Кто только не писал об этом: и Аксаков, и Пушкин, и АБС. Да и кинематограф в стороне не остался — Тарковский неплохо так переиначил идею первоисточника.

На этом фоне история Геймана не очень играет: было у девушки экзотичное желание, исполнилось оно и, собственно, что? В мире абсолютно ничего не изменилось, и даже ее спутники не претерпели каких-либо изменений. Девушка им не нравилась, исчезновение ее не нарушило их планы на вечер, пришли в ресторан, кушают суши и обсуждают, что это было.

А что это было, непонятно. Строго говоря, мисс Финч могла и не исчезать. Версию циркового трюка со счетов сбрасывать не стоит. У Геймана всё на грани мистики и реальности, как и сама престранная мисс Финч. Может, ее и вовсе не было.

Немного удивляет реакция героев на пропажу спутницы. С другой стороны, это же Англия. Англичанам свойственна некоторая флегматичность. Кроме того, если бы право на желание получил кто-то из них, наверняка пожелал бы, чтобы она исчезла. Так что большой вопрос, чьё именно желание исполнил таинственный устроитель аттракциона. А в таком как признаешься? Тут только и остается, что с умным видом суши жевать.

Написано прекрасно, как всегда у Геймана. Читается волшебно. И вообще рассказ отличный. Сравнение с другими произведениями схожей тематики приходят на ум по завершении чтения, и даже не сразу. В первый момент просто представляются они — огромные тигры и женщина с копьем. Мне кажется, мисс Финч попала туда, куда ей действительно было нужно попасть. Это тот редкий случай, когда исполнение желаний четырех человек всем четверым пошло на пользу.

Закончив чтение очередного экспериментального «шедевра», с тяжким вздохом придвигаю к себе клавиатуру, дабы написать хоть что-нибудь, ибо мысли в голове две — зачем Автор это писал и зачем я это читала.

И не просто читала. Введенная в заблуждение «говорящим» названием, я сначала изучила идиотизм с лица, то есть «Идиота» Достоевского, желая проследить параллели. Это была глобальная ошибка — параллели-то проследить можно, но уровень литературных произведений настолько несопоставим, что хиленькая изнанка оказывается просто прибита монументальным кирпичом лица.

Но замысел Автора, в принципе, неглуп и даже претендует на многослойность (позаимствую и я это слово, так любимое у нас в последнее время8:-0). Идиотизм с лица виделся русским классиком как излишняя открытость и доверие к людям. В изнаночном варианте нам показана действительно «вывернутая» ситуация, поскольку идиотом оказывается совсем не тот герой. Конрад — заявленный как некая литературная инкарнация князя Мышкина — при всей своей гиперпростоте и доверчивости весьма неплохо устраивается в жизни, так что возникает сильное сомнение в его искренности.

Он прикидывается тем, кем князь Мышкин был на самом деле. А в дураках оказывается главный герой романа Виктор, сопоставимый, пожалуй, с Рогожиным, хотя и очень условно, ибо масштаб личности не тот. Вывернутый наизнанку идиотизм оказывается тщательно закамуфлированным прагматизмом, а себялюбивый -эгоист-прагматик, не переставая быть таковым, реинволюционирует в клинического идиота под влиянием извращенной заместительной страсти. Такой вот перевертыш получился при внедрении русских классических идей в европейскую современность.

Виктор, живущий в режиме перманентного внутреннего монолога, в частности, заявляет: «Если интеллектуалы заставляют нас спрятаться в своей скорлупе, то идиоты помогают проявить наши самые потаенные склонности. « Мысль эта применима и к изнанке, и к лицу исследуемого психологического феномена. Именно она позволяет выявить параллели лица и изнанки, тем более, что изнаночный роман мысль эту последовательно раскрывает. Простота (возможно, притворная) Конрада вскрывает подлинные чувства Виктора и Терезы, а постепенная деградация Виктора проясняет некоторые скрытые поначалу стороны характера Конрада. И хотя личность Конрада до конца так и остается нераскрытой, думается мне, что идиот в изнанке все-таки не он.

На мой взгляд, роману серьезно вредит множество ссылок на различные литературные и художественные произведения. Автор напихал их в текст, а зачем, непонятно — ни одна из них не сыграла даже как генератор ассоциаций. Получился такой прием-обманка, демонстрирующий образованность Автора и литературную глубину романа, которой на самом дел в нем нет — при попытке нырнуть в текст головой о дно стукаешься практически сразу.

Приятное впечатление оставляет язык — легкий, четкий, афористичный. Кое-что из бесконечного монолога героя можно выдернуть на цитаты. Например, «Самые прекрасные моменты любой жизни — это всегда литература. Прекрасные встречи, любовь с первого взгляда — чудеса стиля». Очень неплохо звучит, хотя по факту любовь героев к чудесам стиля никак не отнесешь, нет в их жизни тех прекрасных моментов, которые литературу создают. А вот свинства много.

Грустное впечатление осталось от романа. Слишком много эксперимента.

Больной ребенок, жаждущий общения, верная собака, готовая исполнить любое желание маленького хозяина, даже до мертвых достучаться, молодая гостья — что-то вроде предвестника первой любви, которая умирает вдруг, неожиданно, и мальчик начинает думать о том мире, в который она ушла... В рассказе есть всё, чтобы читатель мог прочувствованно стереть слезу. Но плакать не хочется. Рассказ пробуждает в большей мере мысль, чем чувство.

Мальчика навещают гости. Все они взрослые. Детей в его окружении нет совсем. Что это значит? Дети не обращают внимание на собаку или избегают контактов с больным сверстником? Наверное, второе. Сочувствие возникает из способности экстраполировать чужую боль на себя, ребенок этого еще не умеет, поэтому рядом с Мартином только взрослые.

Мальчик читает признаки времен года по запахам своей собаки. Он что-то помнит из времени до болезни, а что-то додумывает. Жизнь в изоляции развивает фантазию, иногда до болезненности. В этой связи финальный эпизод допускает множественные трактовки — кто там, на лестнице? Тяжело больной человек находится как бы на границе миров — между живыми и мертвыми, а прекрасная гостья ушла в тот мир, и фантазия мальчика ринулась за ней, и за пропавшей собакой.

Грустная история. Написана прекрасным языком. В ней даже есть настроение. Неплохо...

Рассказ поставлен приквелом к циклу, но читать его лучше после ознакомления с основными романами Бэккер создал весьма своеобразный мир и по произведению малой формы устройство его просто не успеваешь уложить в голове — много специально придуманных наименований, конфликтующие стороны, странное полудемоническое существо, покрытое слизью и воняющее рыбой, к которому неожиданно вожделеет Шеонанра, Ковчег, Порог, Напевы, Библиотеки и некая истина. Для рассказа это слишком много, смысл происходящего теряется в нагромождении деталей. Причем интуитивно понимаешь, что для мира этого детали значимы, не просто так автор включил их в текст, но для осознания данного локального сюжета они всё равно мешают.

Насколько я поняла суть происходящего,

Видимо, союз человека и инхороя сыграл позитивную роль в развитии человеческой цивилизации, несмотря на Напевы Разрушения и локальный апокалипсис у Порога .

К достоинствам рассказа следует отнести то, что в нем всё-таки виден созданный автором мир. Конкретику этого мира в голове уложить сложно, как я уже говорила. Но в целом понятно, что в мире этом живут люди и нелюди, в том числе крылатые инхорои с двумя лицами и способностью подчинять себе людей через любовное влечение. Опасные существа. Цели их неясны. Титирга представляет группу людей, которые против контактов с инхороями, Шеонанра наоборот, вступает с инхороем в союз и создает некий Консульт. Что это такое, непонятно, но явно очень важное для этого мира, раз маг высшего уровня рискнул собой ради ликвидации этой структуры.

Тех, кто любит следить за приключениями героев вымышленных миров, рассказ наверняка сподвигнет к знакомству с циклом, ибо мир обещает быть сложным, необычным и тщательно проработанным, а приключения — масштабными, с выходом на геоуровень. Я сама эту тему не особенно люблю, но вижу, что автор умелый, с фантазией и основательностью, может, почитаю когда-нибудь потом.

Очаровательная история о чудесных событиях, случившихся с маленьким мальчиком. Полученный им дар казался неисчерпаемым, пока он использовал его на благо других людей и себя самого. Но как только ребенок поддался искушению и возжелал признания и внешнего блеска, чудо рассеялось. В сфере пороков человеческих волшебство не работает, оно предназначено лишь для добрых дел. И относится это не только к неразменному рублю, но к любому дару, данному человеку, даже и совсем не волшебному.

Рассказ явно ориентирован на детское восприятие, поэтому назидательная лекция бабушки под занавес в нем уместна. Малышу не помешает разъяснить житейскую суть волшебной сказки. Что хорошо в этой лекции, так это пояснение, что совсем не обязательно полностью отказываться от личных радостей во имя пользы других, полезное для себя тоже входит в кворум этики неразменного чуда. Если тебе самому это доставит больше радости, отдай свои сладости другому, ну а если скушаешь сам — не страшно. Главное, жилет на тулуп не надевать и за блестящими пуговицами не гнаться, поскольку не нужные это вещи ни тебе, ни людям.

Просто, мудро и красиво, именно так следует писать для детей, да и для взрослых тоже, чтоб поменьше умничали.

«Оригиналы мы… под стеклом надо нас всех показывать, меня первую, по десяти копеек за вход». Так говорит генеральша Епанчина в одном из эпизодов романа. Собственно, именно это и делает Ф.М. — препарирует внутренний мир человека, выворачивает его наизнанку и выставляет под стекло на страницах своего романа. Анатомическим инструментом Автора является главный герой — князь Лев Николаевич Мышкин.

Князь — человек необычной судьбы. По болезни и сиротству лишенный нормального детства, впервые внятно осознавший себя в возрасте старше 20 лет в относительно спокойной Швейцарии, он в 26 лет внезапно оказывается вброшенным в русское окружение, традиционно для Достоевского полубезумное ввиду обуревающих практически каждого персонажа гипертрофированных страстей. Причем сам он тоже человек русский, то есть страстям подверженный.

Как мне показалось, главная страсть князя вовсе не Настасья Филипповна и не Аглая Епанчина, а желание выговориться. При этом он искренне убежден, что его могут не только услышать, но и понять, захотят понять. Он так долго молчал, ему так много хочется сказать людям, и он раскрывается в длинных сумбурных монологах при каждой возможности, часто некстати, почти всегда слишком открыто. Несмотря на проявляющееся порой удивительно тонкое понимание сути человека, князь не умеет делать различий между слушателями. Он открывает душу каждому — и дамам Епанчиным, которым можно, и великосветскому собранию в Павловске, где нельзя, и совсем случайным гостям, навязавшимся к нему после расстроенного венчания. При этом он проявляет «доверчивость к порядочности» своих слушателей, это обезоруживает, вызывает симпатию, и это же качество делает его в мнении света идиотом. Захватывающий, почти библейский образ.

Хотя сама страсть князя не является чем-то исключительным. То же болезненное желание выговориться, раскрыть душу, привлечь внимание обуревает многих героев романа — умирающего мальчика Ипполита, генерала Иволгина, смешного и обидчивого Бурдовского, строгую избалованную Аглаю и, конечно же, Настасью Филипповну. Они все на нервах, все порываются прокричать в мир свои страхи, обиды, комплексы. Но делают это не так, как князь.

Князь говорит, иногда на грани нервического припадка, но при этом верит своим слушателям, не желает никому зла и сам его не ждет. Понимает, что на его слова может последовать и жестокая реакция тоже, но не ждет ее заранее, не готовится к обидам, охотно смеется над собой и испытывает благодарность к людям за каждый знак проявленного к нему внимания. Он видит других людей и боится причинить им боль. О других персонажах со страстью к монологам такого сказать нельзя. Они выговариваются с целью упрекнуть или отомстить, открытость души для них средство, а не цель.

Ипполит затевает целую исповедь, чтобы выплеснуть свой страх и обиду на судьбу, но и обвинить здоровых, что они остаются, а он уходит. Генерал Иволгин глупо лжет, дабы придать себе значительность, и сам же обижается на всех за то, что ложь его видна. Настасья Филипповна совершает истерические выходки, стремясь унизить в отмщение за свое унижение, болезненно ощущая свой «позорный» статус и не умея уважать саму себя. Даже Аглая выговаривается не просто так, но в итоге с намерением уличить соперницу в «порочности». И каждый из них считает, что имеет право обвинять, мстить, унижать другого человека. Эти страстные «говоруны» ориентированы прежде всего на себя. Страдания и боли других людей они не видят. В этом болезненном разноголосье иногда просматривается тень Родиона Раскольникова, разделенная на множество личностей. Каждый считает, что он имеет право, каждый жаждет уважения, но не готов дать уважение другому.

Каждый герой-«говорун» ярок, о каждом можно сказать многое, но самый важный из них — Настасья Филипповна. Сюжет романа создает не князь, а именно она. Если задаться вопросом, почему же случилась вся эта трагическая история, и внимательно перебрать все эпизоды романа, можно увидеть, что точка бифуркации, после которой трагедия стала неизбежной — совращение Тоцким девочки Насти. Если бы Насте повезло оказаться под опекой человека порядочного, хотя бы как Павлищев, не было бы Настасьи Филипповны, не впал бы в безумие страсти Рогожин, не стал бы заложником жалости князь. Судьбы всех героев романа сложились бы иначе, быть может, менее драматично. Доведенная до безумия жаждой мести и саморазрушения женщина стала центром, к которому притянулись все герои, и случилось то, что случилось.

Если сделать еще один шаг вглубь причин и следствий — отправной точкой трагедии стала красота маленькой Насти. Красота привлекла порочного Тоцкого и стала инструментом разрушения и саморазрушения. Не случайно князь при всей своей жалости к Настасье Филипповне и готовности жертвовать собой испытывал ужас пред ее красотой. Он сам в романе представлен носителем красоты духовной — той красоты, которая призвана спасать мир. Это гармония подлинной доброты и доверия к людям. Она действительно может спасать, не случайно столь разные люди тянулись к князю, он почти у всех вызывал симпатию, даже у светских «старичков», которых уже ничем не проймешь, а люди с искренним сердцем, как генеральша Епанчина, Коля Иволгин, Вера Лебедева просто тянулись к нему, как цветы к солнышку. Но столкновением с яростной красотой оскорбленной пороком женщины гармония оказалась разрушена, божественное не выдержало созерцания земного.

Роман слишком сложен для какого-то одного вывода, но если его все-таки попытаться сформулировать, на мой взгляд, он будет таким: мир не готов к искренности и доверию, людям катастрофически не хватает порядочности, поэтому при полной открытости и доброте сердца человек не может сохранить рассудок, он обречен на изоляцию, обречен быть идиотом. К искренности и доброте нужно подходить постепенно, через таких людей, как генеральша Епанчина, Коля Иволгин, даже Евгений Павлович. Они есть, а князю Мышкину быть не получится, он просто не выдержит.

Воистину эпическое (по объему) произведение о сути богов и людей, о вере и поиске истины, о власти и свободе, а также о цене, которую за всё это приходится платить. На примере жизни островного охотника Кельдерека Автор показал нам путь человека к самому себе через лицезрение воплощения божественной сущности, веру и предательство, подчинение чужой воле, творение зла ради иллюзорного достижения добрых целей, разрушение и воссоздание собственной личности.

Зло или благо несет в себе явление божественной сущности в мир человеческий? Шардик — воплощающий Силу Божью медведь — принес скорее зло. Однако, зло это творили люди по собственному разумению и собственными руками. Веру и смелость следовать воле божества имели немногие, и эти немногие в мире человеческом были слабы. Поэтому воля божественная была заменена волей человека, жаждущего победы над противником любой ценой, и эта человеческая воля потянула за собой слабых духом. Когда духом слаб жрец земного божества, это страшно прежде всего для самого божественного посланца. Несмотря на всю свою звериную мощь и мистический ореол, носитель Силы Божьей оказался заложником силы человеческой.

Огромный зверь, явление которого людям стало причиной многих бед, сам пострадал более всего. Именуемый Силой Божьей, он прожил жизнь пленника, и даже внезапно обретенная свобода уже не могла принести ему радости.

И тем не менее, именно порыв измученного зверя к свободе позволил герою освободиться от чужих влияний и оков официального статуса, пройти путем очищения и покаяния и сердцем понять истину, которую он безуспешно пытался постигнуть умом. Истина оказалась простой, как охотничий лук или кинжал, и столь же функциональной: слушай свое сердце, «ведь сердце всегда точно угадывает, где искать подлинную радость, как бы ум ни старался увести от нее».

В начале романа простой деревенский парень Кельдерек очень хорошо умел слышать свое сердце и жить по его велению. Потом заблудился, поддался чуждым влияниям, перестал слышать голос сердца, но так и не научился жить потребностями ума. Потребовалась очень долгое путешествие, по возвращении из которого герой снова научился слышать. Но он вернулся, его путешествие состоялось.

В начале романа мы видим Кельдерека играющим с детьми. Ему это нравилось гораздо больше, чем традиционные мужские препровождения свободного времени. И в финале (промежуточном, поскольку герои романа молоды), он снова приходит к детям. Он возвратился домой, и сыновья его родились не в изгнании.

«Возьми мою жизнь, владыка Шардик!» — восклицает герой на протяжении всего романа. И эта фраза отмечает этапы его пути. В начале в ней звучит потребность служения внезапно осознанной высшей силе, затем просьба измученного человека о смерти и, наконец, спокойное признание нашедшего свое место человека, для которого отдать жизнь Богу означает не кинуться в реку следом за ним, а посвятить себя делу, простому, понятному и достойному Силы Божьей применительно к людям.

Почти все герои романа прошли аналогичное преображение в той или иной степени — от суетности и ложных целей к простой и радостной жизни, согласной с велением сердца и требующей приложения ума, а также и рук, растущих из нужного места. Поскольку ничего в мире нашем (и Бекланском тоже) не делается просто так, но только руками и разумением человеческим. Этому научил людей Шардик — медведь, которого приняли за Бога и замучили ради власти. А на поверку оказалось, что не во власти счастье, ибо насильственно захваченному господству неизбежно сопутствуют дурные деяния и чувство вины, а в простой жизни с любимыми людьми и при любимом же деле, то есть в радости и пользе не для одного себя.

Это очень умный, мудрый, глубокий роман, в нем скрыто множество смыслов, которые раскрываются постепенно и будут раскрываться при каждом новом прочтении, но при этом вряд ли его когда-нибудь захочется перечитать, ибо скучен он в той же мере, в какой и глубок. Подозреваю, что это проблема языковая. Не в том смысле, что перевод плохой — нет, перевод хорош, а в том смысле, что для живущего в русскоязычной среде и соответствующим образом мыслящего читателя проблематика романа и нравственные искания героя давным давно знакомы по русской классике, которая, конечно же, ближе и понятнее русскому сердцу и уму.

Легенда о Великом Инквизиторе занимает всего лишь несколько страниц, и написана она в 1879 году, но заключает в себе всю историю Шардика. Конечно, ракурс подачи другой, сюжетная составляющая иная, но идея раскрыта и многократно рассмотрена с разных сторон во множестве других произведений, написанных, а стало быть, и прочитанных гораздо раньше.

Как я уже сказала выше, «Шардик» — умная и глубокая книга, она неплоха и с литературной точки зрения, но я от нее ужасно устала и была рада, что роман, наконец-то, дочитан. Всё хорошо в этой книге, но очень длинно, очень медленно и в итоге ничего нового...

Еще один рассказ уважаемого Мэтра, который ставит меня в тупик.

Космический корабль с людьми терпит аварию на планете, где метаболизм человека ускоряется примерно в 10 раз. При этом уцелевшие космонавты ухитряются оставить потомство и стать основателями местной человеческой цивилизации. Это как? Даже если это был корабль-ковчег, несший 300-400 человек, вряд ли в первый же день после аварии они приступили к интенсивному размножению, а если нет, то времени вырастить детишек у них уже не было. По местным условиям на это нужно хотя бы три дня, если космонавты прибыли на планету в возрасте 30-40 лет и каждый день старели на 10 лет, они бы просто не успели. Да в таких условиях и не стали бы, я думаю. Но это ладно. Как-то сумели нарожать и сохранить достаточное количество детишек, чтобы анклавы людей просуществовали аж 10 000 лет. Пусть будет так.

За 10 000 лет сменилось столь огромное число поколений-восьмидневок, что психика человека просто не могла не адаптироваться к новой скорости жизни. Это для нашего метаболизма 8 дней — очень малый срок жизни, а бабочка проживает целую жизнь за 1 день и полагает это достаточным. Потому что живет быстрее. А для попугая, живущего 200-300 лет (я слышала, что есть такие) — наша жизнь показалась бы невозможно коротка. Но мы то воспринимаем ее нормальной. Для первых поколений поселенцев восьмидневная жизнь должна была казаться невозможно краткой. Но через 10 000 лет это была бы уже нормальная с точки зрения субъективного восприятия жизнь. Поэтому переживания героя по поводу краткости жизни явно надуманны. Он живет в 10 раз быстрее любого из нас и для него это норма.

Если бы племя Сима ввязалось в войну с соседями, живущими 11 дней, оно бы погибло, поскольку целое поколение молодых мужчин, подобно Симу, пропустили бы дни юности и молодости, в течение которых надо успеть родить и вырастить до самостоятельного возраста хотя бы двоих детей. Для такого анклава это невосполнимая демографическая катастрофа. Нет, это племя не могло воевать, у него просто не было на это времени.

Поединок Сима с Нхоем за пещеру также представляется чем-то полубезумным. Зачем Нхою откликаться на вызов Сима? Он сидит в своей пещере, в безопасности, а пришлый абориген поорет-поорет и сгорит на солнышке. Но нет, Нхой выскакивает из пещеры подраться с противником, метаболизм, то есть движения, реакции, дыхание которого на треть быстрее. Иначе как самоубийством это не назовешь. В схватке с восьмидневкой и одиннадцатидневки шансов нет, поэтому одиннадцатидневки должны уклоняться от боевых столкновений, что не так уж и трудно, учитывая необходимость для противника отступить до времени льда или пламени.

Но самое невероятное — это беговой демарш соплеменников Сима к космическому кораблю. Я просто представляю себе эту картинку! Сим возвращается в свое селение и говорит: друзья, я разобрался с космическим кораблем предков, мы все можем стать долгоживущими и улететь на планету наших предков! Нам всем надо быстренько добежать до корабля, и мы спасены. И они все побежали. А дети как же? Про стариков молчу, старики взрослых детей сами бы в путь погнали. Но это поселение особенное по демографическому составу. Чтобы оно существовало, в каждый момент времени число младенцев первого-второго дня должно быть равно числу трудоспособных взрослых. И получается, что каждый взрослый должен был бежать в ребенком на руках, то есть с заведомо недостаточной скоростью, или бросить детей, также, как стариков. Не представляю я себе такой финал.

Для меня рассказ рассыпался на части при каждой попытке представить ту или иную сценку-эпизод, а в финале превратился в полную дикость. Для притчи о быстротечности жизни рассказ слишком конкретен, для научной фантастики — слишком неправдоподобен. ИМХО, разумеется.

Давным-давно античные авторы, чьи имена уже затеряны в веках и лишь условно связываются с некими образами, скорее литературными мифами, чем реально жившими поэтами, создавали Гимны Богам. Не молитвы, а именно гимны, в которых прославляли рождение, деяния и качества избранных небожителей в надежде приобщиться к малой толике их силы и удачи. В результате до нас дошли прекрасные образцы древней поэзии, раскрывающей суть Вселенной, соотношение Божественного и Земного, силу и слабость богов и людей.

Такой же гимн создал и Толкин — миниатюрное зеркало вселенной, природы и мечты. Будучи знатоком древних мифов, он воспринимал мир в единстве многообразия и именно это восприятие выразил в рифмах для своих читателей. Получилось поистине безграничное пространство, где бездна вовне незаметно переходит внутрь души человеческой, порождая при этом не страх или чувство одиночества, а ощущение мягкого свечения звезд и теплоты открытого сердца.

Стихотворение это раскрывает предназначение литературного жанра фэнтези, когда его создает Мастер, а, может быть, и литературы в целом — «и в отраженьи Истины ясней мы Истину поймём». С древнейших времен люди пытались отразить свое представление о мире, жизни, смерти, предназначении в мифе, сказке, предании. Отражение такого рода позволяло человеку интуитивно понимать суть вещей, даже не называя их, поэтому мифы и сказки не стареют, они навсегда. Литература — всего лишь следующий шаг в цепочке отражений, привносящий в интуицию мысль. Цель же по-прежнему та, изначальная — отразить истину и понять ее. Хотя бы приблизиться к пониманию.

Замечательная вещь! В немногих словах раскрывается значение собственного литературного творчество и общие принципы мировоззрения, приближающие творчество к читателю на эмоциональном уровне. Это я пишу как решительный нелюбитель «Властелина Колец». Не люблю, но через строки стихотворения чувствую огромность замысла...

Очень правильный рассказ о роли прогресса в обществе и невозможности контролировать мысль человеческую. Настолько правильный, что вызывает скуку.

Возможно, в 1952 году сформулированные Автором идеи воспринимались свежо и актуально, но с позиций читательского опыта двадцать первого века слегка покрылись пылью. Не утратили актуальность, нет. Но не воспринимаются при такой подаче совершенно, когда значительная часть рассказа представляет собой пространную объяснялку, это скучно.

В рассказе присутствует очень симпатичный стул, обшитый заячьими шкурками. Он как шкаф у Чехова, запоминается и вызывает позитивные эмоции. Но сделать своих героев похожими на этот замечательный стул Автор не сумел или не захотел. Они получились условными — внук, дедушка, мама, священник, массовка из односельчан... У каждого персонажа своя функция, лишних персонажей нет, но и живых нет тоже.

По сути, всё действие — лишь обрамление к лекции, прочитанной дедушкой внуку. Лекция хорошая, мудрая, даже афористичная местами. А сам рассказ так себе.

Читаю цикл с начала и должна отметить, что каждый следующий роман нравится больше предыдущего. Увлекает не только расследование сложных, казалось бы, безнадежных для раскрытия преступлений, но жизнь героев, их характеры, проблемы, планы, отношения в семьях. С каждой книгой узнаешь о героях все больше и все труднее расставаться с ними по завершении чтения. Затягивает цикл, а это значит, что написан он хорошо. Конечно, я не могу оценить степень достоверности отражения методов работы шведской полиции в далекие уже шестидесятые годы, но как читатель принимаю каждую историю с доверием и сопереживанием. Кажется, что так могло быть, и, может быть, было, ведь Пер Валё какое-то время работал репортером полицейской хроники и имел возможность черпать сюжеты из практики.

На этот раз команда Мартина Бека в ходе работы над преступлением только что совершенным раскрыли также давнее дело, сданное в архив шестнадцать лет назад. На примере этой истории мы видим, что преступление оставляет за собой незаметаемый след, он в любое время может внезапно обнажиться, по чистой случайности. Не зря время от времени в том или ином городе горят полицейские архивы. Они как минные закладки времен войны — пока никто не начал копать, всё спокойно, а отряхнули пыль со старых папок, двинули лопаткой вправо-влево, и взрывается прошлое, рушатся судьбы, гибнут люди. А преступник так привык к безнаказанности, что искренне считает себя главной жертвой. И он действительно жертва — жертва собственного выбора, когда личное благополучие ставится выше человеческой жизни и правды о себе.

А полицейские следователи живут, влюбляются, женятся, ссорятся, болеют, устают, раздражаются, но при этом медленно и настойчиво разгребают последствия неуёмных страстей человеческих. Кого-то недолюбили, кому-то привили личные комплексы и запреты, мешающие жить, кто-то внезапно сошёл с катушек в желании испытать в этой жизни нечто яркое и запретное и уже не может остановиться, кому-то хочется подтвердить свои возможности удивительным свершением, а кто-то просто боится -во всём этом нет ничего преступного, но часто непреступные проявления сплетаются так причудливо, что становятся причиной преступления. А сыщикам нужно распутать паутину, развязать узелки, собрать и верно истолковать мельчайшие факты и увидеть ошибку там, где заметить ее почти невозможно. Это действительно не только профессия, но и призвание.

Привлекательность историй о Мартине Беке и его коллегах в том, что Авторы рассматривают процессы раскрытия преступлений как один их элементов повседневности крупного города. Это всего лишь работа, и работа эта такова, что занимает в жизни человека больше времени, чем всё остальное. Потому что убийство — это ненормально, с этим нельзя мириться, за это надо наказывать, хотя никакое наказание не вернет жизнь погибшим и близких живым. Полицейские сыщики не могут устранить последствия случившегося, они могут только найти преступника, объяснить его действия и предоставить врачам и юристам решать его судьбу. Но это они делают на совесть...

Первое, что хочется отметить — великолепный слог, прекрасно выстроенные сцены. Весь рассказ посвящен одному вечеру — праздничному рождественскому ужину с танцами в состоятельном ирландском семействе. Тем не менее, читается он легко и непринужденно, за диалогами и размышлениями героев следить интересно, за словами, воспоминаниями всплывают люди, которых в этот вечер с гостями нет, да и вообще уже нет, но о них помнят и память эта важна.

Получается, даже, что память о мёртвых важнее, чем отношения с живыми. Живые как-то сами по себе, хотя вроде и дружное семейство, тетушки любят племянников, племянники с теплом относятся к старшему поколению, супружеская чета вполне гармонична. Но взлет эмоций связан именно с мертвыми — воспоминания и размышления питают чувства героев, а не жизнь, которая у них есть. По крайней мере так кажется по некоторым эпизодам рассказа.

Хотя всё не однозначно, конечно. И память пробуждается под влиянием музыки, а литературные увлечения и вовсе связаны с настоящим, но прошлое на все набрасывает тень. И тень эта заставляет героя чувствовать прошлое в будущем и настоящем. Герои живут, они интересуются музыкой, литературой, политикой, друг другом. И все-таки им отчаянно не хватает жизни. Так мне показалось.

Прекрасная вещь. Читается легко, но занимает ум и остается в памяти в том числе атмосферой вечера накануне рождества, который герои провели вместе.

В третьем романе цикла преступление снова представлено как нечто аномальное — полиция работает на пределе сил, общественность взволнована, ситуация чрезвычайная. На фоне российских детективов это несколько удивляет поначалу, потом вспоминаешь, что роман написан в шестидесятые, это не наше время и не наша страна. И, наверное, хорошо, когда криминальная полиция воспринимает убийство как нечто из ряда вон выходящее, а не привычную рутину полицейских будней. Прошлое Швеции в этом плане дает нам пример, к которому стоит стремиться.

Несмотря на особый трагизм преступлений, в этом романе неожиданно прорываются юмористические нотки — допрос юной подружки грабителя, самого грабителя и почтенной дамы с биноклем не раз вызывали улыбку. А эпизод допроса трехлетнего Буссе трогателен и поучителен одновременно. Сколько же всего замечают малыши, потому что мы, взрослые, не придаем их присутствию особого значения.

Авторы снова использовали прием ружья-обманки, и прием этот снова сработал, по крайней мере в отношении меня — преступника я искала не там, где надо, довольно долго. К раскрытию преступления сыщики пришли благодаря ряду, казалось бы, случайных мелочей. Но мелочи эти в совокупности дали результат именно благодаря высокому профессионализму и неравнодушию тех, кто стоит на страже закона.

Детектив определенно хорош. Из трех прочитанных он кажется лучшим.

В рассказе-монологе Автор исследует вопрос, что будет, если всю жизнь активно читавший книги человек внезапно забудет прочитанное. Стоят на полках книги, герой смотрит на них, знает, что много раз перечитаны все эти томики, видит на страницах собственные пометки, а о чем всё это, увы, не помнит.

Грустно, некомфортно. Но, по большому счету, ничего страшного — книги оказали влияние на развитие личности, формирование мировоззрения человека, и это остается с ним, даже когда прочитанное забыто. Так считает Автор, и такой же вывод следует из состояния героя.

Наверное, они оба правы. Сюжеты и имена забываются, а мысли остаются частью собственного сознания человека.

Вот только в амнезию героя я не поверила. Он перебирает имена писателей, и каждое из них ему знакомо. И имя Генриха Баварского знакомо тоже. А откуда, если забыто содержание книг? Не очень достоверно прописана амнезия.

Но это не так важно, поскольку данный рассказ ценен идеей, а не героем и сюжетом.

На этот раз шведская полиция расследует исчезновение журналиста, который выехал в командировку и буквально растворился в нигде. Вещи и паспорт в гостинице, а человека нет. Профессионалы, конечно же, разгадают эту загадку. Для этого и существуют детективы. Мы же можем с удовольствием наблюдать за перипетиями расследования, пытаясь угадать тот момент, когда количество мелких деталей перерастет в качество, и в голове Мартина Бека сложится криминальный пазл.

Вторая книга показалась мне более живой, чем первая. Мартин Бек уже не такой вялый, вокруг него больше воздуха и света, несмотря на венгерскую жару. Помимо собственно детектива было интересно представлять старинное здание венгерской гостиницы, с высоченными потолками, скрипучей кроватью и медными кранами в ванной, угольные пароходы на реке, купальню, шведские острова и заброшенный дом, на котором проводят учения пожарные. Не только раскрытие преступления показывают нам Авторы, но обычную жизнь людей, которые влюбляются, ссорятся, пьянствуют, путешествуют, и среди них пытается затеряться преступник...

Меня не слишком увлек детективный сюжет, но безумно понравился венгерский кофе, раки, пароходы на реке. Рядом с жаркой Венгрией даже дождливая Швеция стала как-то ближе и симпатичнее. В расследовании я пошла по ложному пути. Мне казалось, что к исчезновению Альфа Маттсона окажется причастной служащая отеля, которая сильно разволновалась, когда Мартин Бек предъявил ей блейзер пропавшего журналиста. Эта версия так меня увлекла, что я даже отвлеклась от реального расследования и не сразу поняла, каким образом полиция вышла на настоящего преступника. Правда, картинка быстро сложилась, как надо. Но момент утраты ориентиров был. Думаю, для детектива это хорошо.

Не очень понравился штамп с всеобщим пьянством и распущенностью в журналистской среде. Мне кажется, что не совсем так обстоят дела в реальности. Видимо, Авторы были сильно недовольны средствами массовой информации и от души прошлись по всем причастным, чтобы себе приятное сделать и накопившееся выплеснуть.

В целом же роман заставил задуматься о том, что преступником может стать любой человек, у каждого есть какой-то порог терпения, за который нельзя переходить, и порог этот применительно к себе мало кто знает заранее.

Общее впечатление от прочитанного самое благоприятное. В очередной раз убеждаюсь, что полицейский детектив — это мое. И желательно без погонь, драк, стрельбы и прочего мельтешения. Расследование преступлений — труд умственный, а не кулачный, шведы молодцы.)

Мы все умрем, по той или иной причине. Такова идея этого чудного рассказа.

Надо отдать должное Автору, к выбору причины он подошел масштабно и с выдумкой. Жара и холод прописаны весьма тщательно и натуралистично, с деталями, придающими картинке объем и реалистичность. Вот только зачем это всё, я, увы, не поняла.

Автор наглядно показал, что жизнь человечества столь же хрупка, как и жизнь отдельного человека. Сохранение её зависит от равновесия космических объектов, нарушится оно, и никакого человечества не будет, и ничего с этим не поделаешь, ибо за гранью возможностей, и каждый отдельный человек будет умирать индивидуально в своих собственных муках, даже если умирает всё человечество. Ну и что?

Где есть начало, будет и конец. Каждое живое существо несет в себе смерть с момента рождения. Каждый природный объект рано или поздно перестанет быть. Так устроена Вселенная и говорить тут не о чем. Красочное описание гибели нескольких конкретных людей само по себе не устраняет банальность общей идеи.

Рассказ показывает бессмысленность жизни человеческой в глобальном масштабе, да и не в глобальном тоже, ведь финал в любом случае один, и он всем известен. Глубинный смысл подобных произведений для меня не доступен, увы. В жизни и так достаточно негатива, зачем приумножать его за счет безнадежных фантазий.

Дата в начале финального абзаца совсем запутала. Я пыталась увязать год 2015 и 1915, лишь через какое-то сообразив, что 2015-й в рассказе не прописан, это у меня в голове так развернулась сокращенная дата. Она привязывалась к тени солдата, к решению уравнений и входила в диссонанс с событиями реальной истории. В результате хронологическая составляющая миниатюры так и не собралась во что-то представимое цельно, но это странным образом сыграло в плюс рассказу, заставляя особенно остро почувствовать атмосферу войны.

Герой — не солдат, его вырвали из родной среды и заставили заниматься чуждым делом. А в результате... сколько успел он сделать из того, что мог? Мы этого уже никогда не узнаем. В сознании ученого произошел качественный прорыв, он понял что-то важное, но ухватил и сформулировал лишь то, на что хватило сил и времени: немногих сил и личного времени смертельно больного человека.

И еще ошибка в дате вызывала странную ассоциацию: может, надо всего лишь отбросить какую-то часть известного, чтобы оставшееся стало основой для нового знания? Может, секрет времени скрыт как раз в якорных цифрах, которые привязывают к конкретной шкале и мешают личному абсолюту перемещаться во вселенской относительности. Герой мог бы это понять, если бы у него было чуть-чуть побольше времени и сил.

По-моему, очень удачная вещь, волнующая воображение, несмотря на свою краткость.

В романе показана встреча дня сегодняшнего с очень отдаленным будущим Земли и Галактики. Мы имеем возможность сравнить нашего современника и отдаленных потомков, а также поразмышлять, почему они получились такими.

Азимов показал нам будущее, в которое люди смогли перетащить все социальные проблемы прошедших веков. Изменились масштабы, география, ареал расселения человечества, а вот социальное устройство общества сохранилось. И сохранились такие неприятные вещи, как ксенофобия, признание жителей провинциальных планет людьми низшего сорта, борьба за власть любой ценой, в том числе ценой геноцида населения целой Галактики, теория заговора и реальный терроризм.

В этом романе научная составляющая не играет особой роли. Ученые нашего времени и будущего в сюжете присутствуют, но суть их открытий принципиального значения не имеет. Всё случившееся могло иметь место и без Синапсайфера. Уж на что, на что, а на создание новых видов оружия сообразительности людей всегда хватало. Вот изыскать источники новых продуктов, чтобы не убивать своих стариков, это для нас сложно, а что-нибудь жутко смертоносное изобрести — всегда пожалуйста.

Таким увидел будущее Азимов на данном витке созданной его воображением истории человечества. С одной стороны, будущее это безрадостное -люди сохранили всё худшее. С другой же, есть чета фермеров, которые рискуют своими жизнями, чтобы отвоевать пару лишних лет жизни больному старику. Им важно, чтобы он жил. Есть доктор Шект, для которого жизнь множества незнакомых и не слишком расположеных к его соотечественникам людей оказалась важна настолько, что он рискнул собой и дочерью. Есть водитель, мимоходом поделившийся жалкими крохами своих денег с голодным человеком. Автор оставил человечеству надежду — не все так плохо, люди просто еще не осознали, что вне колыбели жить надо чуточку иначе.

«Со мною к старости иди, всё лучшее ждет впереди, жизни конец если ты упустил начало». Этой цитатой открывается роман и ею же завершается, подчеркивая основную мысль произведения — нельзя забывать о своих корнях, отвержение прошлого ведет к уничтожению будущего. Наверное, поэтому во все времена люди с большим упорством стремились собрать малейшие крупицы знаний о своем прошлом. Чтобы учиться на собственном опыте, надо этот опыт осознать.

Роман содержательно и структурно очень прост, количество героев сведено к необходимому минимуму, картины будущего даны крупными мазками, без деталей. Но при этом не остается впечатления поверхностности. Перед нами разворачивается важнейший эпизод истории Земли, Галактики, Империи, человечества. Пусть со временем Земля станет всего лишь камешком в небе, камешек этот всё равно останется началом, без которого была бы невозможна жизнь.

«Все дано, в конце концов, в час когда уже не просим». Не помню, кто это сказал, но рассказ именно об этом. Герой очень старался получить желаемое, а оно ускользало. И лишь в момент, когда в душе человека появилось новое желание — изменить свою жизнь, попытаться начать все с начала и вновь встать на ноги — неисполнимое ранее первое желание внезапно исполнилось. Показательно, грустно, жестоко и милосердно.

Жестоко, потому что человек готов был к решительному поступку, способному переменить судьбу, а его сбили на взлете. Милосердно, потому что не факт, что попытка героя удалась бы. Вероятнее всего, она бы как раз не удалась, и человек пережил бы еще одно разочарование, утвердившись в своей ненужности социуму.

Рассказ улыбнул. Но, как всегда у О.Генри, это грустная улыбка. События происходят забавные. Интеллигентность героя совершенно не соответствует его положению и действиям. Вполне возможно, что именно поэтому все его акции были проигнорированы полицией. Что называется — не тот типаж. Однако, жизнь у героя грустная, и чувство остается грустное — вот так сбываются мечты, не вовремя, не к месту, как снег на голову.

Забавная история об инвентаризации на космическом корабле и о том, к чему может привести пустячный на первый взгляд подлог в документации. Читается рассказ с улыбкой. Рассел показал нам маленький кусочек мира будущего, в котором хочется жить. Мир будущего в рассказе почти не виден, сюжет камерный. Но люди видны, и люди эти симпатичны и спокойны, а, значит, довольны тем, как они живут.

Вполне возможно, что именно этот рассказ вдохновил Илью Варшавского на эпизод с медной каляброй. Прикол не нов, но при соответствующем сюжетном обрамлении работает неплохо. Правда, что такое «капес», я поняла сразу. Но это не мешало получить удовольствие от рассказа и посмеяться над созданными Автором картинками.

Неприятзательная юмористическая фантастика, живая и добрая, по прочтении которой мир кажется чуточку лучше.

Бардак! Так определил сэр Руперт Триумф основную суть сей славной истории. С ним трудно не согласиться. В романе очень много действия, представлены абсолютно все «приключенческие» типажи — от благородного героя, до разумного кота-великана. Здесь вам и магия, и новые земли за морем, и коварные заговорщики, жаждущие убить королеву, и страстный лямур в театральной закулисе. Полный литературный винегрет. Но винегрет вполне читабельный. Главное, понимать, что это роман-приключение, призванный развлечь, отвлечь и позабавить.

В качестве развлекательно-отдыхательного чтива роман весьма неплох. Есть интрига, вокруг которой завязано всё действо. У героев имеются свои мотивы, вполне внятные. Нелепицы не режут глаз, более того, в рамках подчеркнуто комедийного действа работают на создание слегка мультяшной атмосферы, которая расцвечивает картон и смягчает бородатый юмор. Чего стоит одно лишь многофункциональное оружие сэра Руперта — воистину коза вместо грозы. А когда в очередной раз появляется Уилл Бивер, кажется, что вот сейчас кадр остановится и включат обратную перемотку, а потом дубль с уточнениями.

За таких героев невозможно переживать, это не живые люди, а куклы. Но наблюдать за ними приятно. Очень неплохо получился лорд Галл, сначала противник, потом союзник, а в-общем такой же искатель приключений, как и главный герой, совершенно безбашенный, но храбрый, сообразительный и где-то даже порядочный. Весьма колоритную пару составили матушка Гранди и доктор де Квинси, эпизод с раскуриванием на двоих изъятого у стражников табака вызывает улыбку, это такой живой островок в море картона и мультипликации. Причем не единственный. Оперируя схематичными персонажами, вставленными в стандартный сюжет, Автор ухитряется выписывать вполне живые и милые сценки. Продвигаясь от одной такой сценки к другой, как-то и не замечаешь, что роман уже закончился. И немножко жаль, что он закончился, а, значит, кроме картона и штампов было в книге что-то еще, теплое и симпатичное.

Главное достоинство книги в деталях. А главный недостаток, на мой взгляд, в малой «английскости». От Автора-англичанина ждёшь соответствующей атмосферы, как у Дианы Уинн Джонс или Бена Аароновича. Здесь ничего похожего нет, перед нами нечто американо-голливудское, не слишком заумное, яркое, динамичное и при внимательном рассмотрении пустое. Даже когда матушка Гранди благодарит отца Темз за помощь, ощущение Англии не возникает. Это просто какая-то страна, любая, без национально-исторической изюминки. И герои такие же, их можно поместить в любое место и время. Даже Аптил и большой кот не спасают ситуацию.

Роман, увы, не английский. Но как образчик легкого приключенческого фэнтези он выглядит вполне достойно.

Когда один замечательный автор высказывает свое мнение о творчестве другого, это всегда интересно. В данном же случае перед нами обзор творчества, выполненный с большой доброжелательностью, тактом и иронией. Видно, что Честертону нравится творчество Макдональда, и он стремится передать читателям тот фейерверк мыслей и чувств, которые пережил сам.

Статью можно растащить на цитаты: тут Вам и розовые кусты на месте роялей (вспомним о роялях литературных и задумаемся, не их ли имел в виду Честертон), и афористичные рассуждения о величии, аллегории, рыцарях и драконах, которые «в нашем мире принимают обличье обычных людей и движений», о домашних чудовищах и «небесной нелепице», существующей рядом с «интеллектуальной глупостью» для ее уравновешивания.

Работа посвящена творчеству Джорджа Макдональда, но в ней упоминаются образы Льюиса Кэрролла, Данте, Библии. Не для того, чтобы сравнить, но чтобы показать взаимные связи, пересечения и дополнения идей. Ведь никакое литературное произведение не может просто висеть в вакууме, оно на что-то опирается, с чем-то взаимодействует, чему-то служит основой. У Макдональда в этом плане прекрасная компания и прекрасный комментатор-аналитик, который, будучи талантлив сам, умеет видеть и ценить достоинства собратьев по литературному мастерству.

Прекрасная статья, характеризующая личность Автора и пробуждающая интерес к системному изучению выделенного им литературного сегмента.

Коротко суть повести передают слова из письма главной героини:

Василь Быков показывает именно второй вариант — пример героического порыва сильного, мужественного человека к свободе, жизни, любви, счастью. Но прежде всего — к свободе, без которой невозможно ничто другое.

Читая такие истории, замираешь перед беспримерным мужеством человека, который в борьбе за жизнь достигает почти эпических высот силы духа, когда борьба за жизнь вырывается за границы жизни собственной и становится символом жизни вообще. Жизнь продолжается, пока такие вот Иваны рождаются на Земле.

История прекрасная, но изначально трагическая, одна из тех, где «счастливый финал» невозможен в принципе, потому что к нему не могут прийти вместе Иван, Джулия, их будущая жизнь вместе и вера Джулии в справедливость. Что-то из этого непременно должно погибнуть, такова реальность того жестокого времени.

Василь Быков дал своим героям всё, что смог. Больше дать невозможно, и по прочтении повести это ощущается настолько остро, что даже сопереживание смерти отходит на второй план. Наверное, в таких вот тонких моментах и проявляется литературный талант — когда исход предсказуем почти сразу, но до конца не оставляет надежда, до самой последней строки ждёшь еще одного прорыва, уже за грань реальности...

Очень сильная, пронзительная вещь.

Первое, что обращает на себя внимание при чтении этой книги — ощущение тесноты, духоты, уныния. С них начинается роман. Швеция предстает скучной, неуютной. Такой ее видит полицейский следователь Мартин Бек, страдающий от духоты в кабинетах, давно отдалившийся от жены и детей, постоянно испытывающий какие-то недомогания. Кажется, что этот человек, как и другие сотрудники шведской полиции, просто тянет свою лямку, без интереса, без чувств, без напряжения ума. Его унылое настроение окутывает всё вокруг, и читателя тоже. Преступление воспринимается полицейскими как досадная помеха, из-за которой приходится отложить отпуск, подолгу трястись в транспорте.

Такое впечатление складывается поначалу. Затем звучит несколько реплик. Вот таких:

И становится понятно, что ни о какой лямке речь не идет. Полицейские собраны, активны, они работают. Но, будучи профессионалами, понимают, какой длительный и сложный путь к раскрытию преступления им предстоит пройти. Быстрый результат бывает только в кино у частных детективов. В реальной полицейской практике на поиск преступника уходят месяцы, а иногда и годы. Поэтому Мартин Бек производит впечатление медлительного тугодума — это не спринтер сыска, это стайер, а при необходимости марафонец.

Короткие реплики, меняющие восприятие героя, сюжета, атмосферы — отличительная черта стиля Шёваль и Валё. У них это очень хорошо получается.

Роман увлекает прежде всего демонстрацией возможностей полиции. Никакой частный сыщик не смог бы вести расследование так, как следователь Бек, в распоряжении которого все полицейские структуры мира — достаточно послать официальный запрос, и на другом конце земли говорящий на другом языке совершенно незнакомый полицейский соберет и предоставит нужные для следствия сведения. Так работает система. И как бы не любили мы частных сыщиков, неотвратимость поимки преступника может обеспечить только системная структура, способная просеять огромное количество информации усилиями многих специалистов. Как ни странно, работа сыщиков в основе своей рутинна и чем-то схожа с трудом архивариуса.

Подробное описание поисково-розыскных действий — самая интересная составляющая романа. Постепенно из крупиц разнородной информации проявляется личность человека — жертвы, преступника, свидетелей. Мы даже не задумываемся, как много следов оставляет любое незначительное действие человека. И следы эти можно найти, сложить, как мозаику, и реконструировать прошлое.

Когда появляется подозреваемый, сюжет развивается уже не так интересно. В нем присутствует явный логический сбой. Преступника допрашивают, а затем практически сразу пытаются поймать на живца. В реальности так не получится. После допроса попавший в поле зрения полиции человек уже не схватит наживку, он насторожен, он понимает, что попал под подозрение, даже если доказательств никаких и его допросили как свидетеля.

Но авторам нужен был этот допрос. Им нужно было показать момент узнавания, когда следователь Бек внезапно перехватывает холодный, спокойный и жесткий взгляд, и образ спокойного, чуть ограниченного обывателя разрушается. Доказательств всё еще нет, но маска поползла в сторону, еще немного, и появится лицо. Допрос прописан классно. Мартин Бек точен и профессионален, и противник его тоже грамотно разыгрывает свою партию.

А вот финальная операция — это ужас что такое. И дело не в куче случайных событий, разрушивших многократно отрепетированный план — в жизни так и бывает, как правило — дело в мотивах и целях преступника. Авторы пошли по самой простой дорожке, и самой худшей. Потому что такое объяснение можно прикрутить к любому сюжету. Оно ничего не дает в плане познания мотивов поведения человека, а ведь именно ради этого в первую очередь читаются детективы. Мы заглядываем в кривое зеркало, видим край и аккуратно отходим от него. В данном же случае на край смотреть бессмысленно, отходить некуда.

Тем не менее, неудачный финал не перечеркивает достоинств романа как полицейского детектива. Можно сказать, что плюсов и минусов в этом произведении поровну. Читать его было интересно и послевкусие осталось неплохое.

Очаровательная сказка о любви и важности грез.

Молодой король пишет стихи о любви, сам не зная к кому. Дети пытаются заглянуть за высокий забор, где скрывается нечто предположительно ужасное. Горничная в минуты отдыха воображает себя принцессой и на самом деле становится ею в стране грез.

Мораль сей сказки такова — чтобы мечта исполнилась, ее нужно разделить с кем-то близким. Тогда скромный наряд превращается в воздушное платье без помощи феи, обновляются старые игрушки и книжки, а написанные непонятно кому стихи обретают смысл и адресата.

За забором не обязательно скрывается чудовище. Там может быть и что-то прекрасное, забытое и не замеченное, как часто не замечают тех, кто рядом.

Есть книги, специально ориентированные на восприятие через подключение к личной библиотеке в голове читателя, книги-аллюзии. Данный роман как раз из таких. Причем это сугубо английский роман, поскольку за пределами Англии немногие знают, кто такой Джеймс Босуэлл и в чем особенность написанной им книги «Жизнь Сэмюэля Джонсона». Соответственно, и параллели между исторической парой Джонсон — Босуэлл и парой литературной Малквист — Мун ускользают от понимания. Признаюсь, я знакома с трудом Босуэлла только отрывочно, поэтому ухватила лишь небольшую часть магистральной аллюзии.

По всей видимости, Автор понимал национальную экзотичность главной фишки своего детища. В романе видна попытка расширить каталог подключения, вброшены связки с Хемингуэем и Булгаковым, но связь их с сюжетом слишком слаба, ее недостает для полноценной активизации личных архивов. На первый план выступают навязчиво демонстрируемые ковбои и свинина с бобами, которую они рекламируют. В России не было точно такой рекламы, но представить ее мы можем легко. И это плохо, поскольку смещает восприятие в плоскость упрощенных кинообразов. С каждой новой страницей герои всё больше становятся похожими на персонажей сериалов типа «Полицейской Академии» или «Голого пистолета», когда сюжет сводится к комедии положений и нелепых диалогов.

Роман похож на бомбу мистера Муна, которая надулась большим воздушным шаром с неприличной надписью и лопнула. Автор накидал образов, метафор, ассоциаций, они даже тикали, с героями происходили какие-то события, приоткрывались какие-то их личные тайны, казалось — еще чуть-чуть, и вся эта странная компания оживет, очеловечится. С мистером Муном это почти произошло в финале, когда они с анархистом Каттлом узнали друг друга. В этой сценке был смысл, она играла живыми красками.

В целом же роман показывает, что «босуэльничать», то есть быть библиографом чьих-то словесных сентенций, можно только рядом с персоной уровня Сэмюля Джонсона, который в любом случае шагнет в историю, вместе с прижизненным биографом или один. Босуэлл рядом с Малквистом — это почти неприлично, это как Воскресший Христос на ковре с трупами или красотка Джейн в позе йога. Во всем должна быть гармония и соразмерность...

Не могу сказать, что роман мне понравился. Но прочитать его было любопытно.

Бойтесь своих желаний, ибо могут исполниться, особенно если исполняет их не бог, а чучельник. Прекрасный и глупый попугай испытал это на собственной шкурке, то есть перышках. Ему еще повезло. Бог вспомнил о своем неразумном создании и выручил из беды. В жизни так случается редко, реализованные желания часто оказываются необратимыми.

Однако, чучельник самоубился и пребывает в состоянии скелетона, что обнадеживает. Очередной красавец-попугай может и не найти исполнителя глупых желаний, тем более, что бог что-то сделала с его языком. И это хорошо. Живой попугай по любому лучше мертвого чучела. Птица должна летать, радуга радовать глаз, а желания исполняться избирательно и тем, чья мудрость превосходит птичью.

Чужие ошибки редко служат источником знаний. Но всегда полезно помнить, что чучела и склелтоны лишены возможности даже чихать на всё. Чихать на всё — это тоже свойство живого существа. Так что в любой ситуации не стоит спешить становиться чучелом. В выпотрошенном состоянии мало радости, да и печали ощутимо не достает...

Красивая сказочная история о дружбе, отваге, преданности и долге.

Битва грифона и единорога прописана почти эпически -два вселенских начала схлестнулись над телом павшего героя. Пожалуй, это единственный эпизод, который увлекает эмоционально. Старик-король, связанный словом могучий маг, повинующаяся инстинкту защитника собака и беззаветно храбрая маленькая героиня вместе создают трогательную и очень живую картинку. Наполовину мертвый двухсердечный грифон — тоже очень хорошо, его даже жаль. Он, конечно, носитель темного начала и детишек ел, но обречен умирать дважды, как сиамский близнец.

На начальном этапе в минус произведению работает подача материала от лица девятилетней девочки. Слог рассказчика таков, что за текстом сразу виден взрослый, уже поживший человек, который вспоминает свое первое детское приключение. Это чувствуется с первых строк. И с первых строк понятно, что за маленькую героиню можно не волноваться, всё с ней будет в порядке, доживет она благополучно и до своего семнадцатилетия, и до гораздо более зрелых лет, из которых и звучит теперь ее голос. Причем доживет не сломленной, а сильным, уверенным в себе, искренним человеком, жизнь которого состоялась. За нее и не волнуешься совсем. Ребенок один по дремучему лесу бродит, а читателя (то есть меня)) в сон клонит. Безобразие!:-)

Действие оживает только когда девочка встречает Шмендрика и Молли, а когда появляется еще и король, становится реально интересно. С этого момента стиль начинает работать на рассказ — всё проблемы маленькой Суз окончательно отодвигаются, и на первый план выходит противостояние героя и старости, предназначения и времени. Исход последнего подвига понятен сразу, вопрос лишь в том, насколько хватит сил старого героя, сумеет ли он удержать ясность сознания до того момента, когда можно все силы вложить в последний удар и уйти. Здесь всё неопределенно, всё разворачивается в режиме реального времени, поскольку не связано напрямую с жизнью Суз.

Постаревший герой уходит, его время закончилось, юная героиня вступает в самостоятельную жизнь, ее время начинается. А маги, единороги и грифоны парят где-то над временем или вне его. Но два сердца способны преодолеть барьер, как преодолели его в порыве любви сердца единорога и короля и в порыве дружбы сердца девочки Суз и собаки Малки.

Наверное, в этом главный итог рассказа. Объединение двух сердец делает живые существа сильнее, а вот скрещивание двух в одно, напротив, ослабляет. Лев и орел вдвоем наверняка победили бы короля. А грифон не смог. Несмотря на два сердца, он был один.

Хорошая, умная сказка. Местами скучноватая, местами увлекательная, как и положено произведению такого рода.