облако тэгов
Джоан Дэвис
Соответчик
Co-Respondent, 1936
Покачивая стройными лодыжками, Сибил рассматривала кончик коричневой туфли-лодочки.
— Вы выглядите таким хмурым, — холодно сказала она, — что я не уверена, стоит ли с вами обедать.
— Прошу прощения, — извинился Томми Грейсон-третий, — вынужден сообщить вам, что Джим Мартин собирается развестись с Дженнифер, и назвать меня соответчиком!
— О! — девушка подняла голову и посмотрела на Томми. Улыбнулась: — Ну, ты это заслужил, ибо вёл себя совершенно бесстыдно, причём сам это прекрасно знаешь.
Томми закурил сигарету.
— Я не против, но для семьи это будет некоторым потрясением. Впрочем, — он встал, — они это переживут. Я женюсь на Джен, когда скандал уляжется, пожалуй, это будет достойным поступком. А пока собираюсь в Нью-Йорк до окончания развода. Пойдём пообедаем.
Сибил не встала. Она похлопала коричневой замшевой перчаткой по коричневой замшевой сумке.
— Знаешь, — небрежно сообщила она, — мы в одной лодке. Жена Луиса Рэймонда назвала меня соответчиком в её разводе.
— Нет! — воскликнул Томми. Затем, взглянув на Сибил, продолжил: — Что ж, ты тоже этого заслуживаешь.
— Однако есть выход для нас обоих, — тихо сказала Сибил. — Ты мог бы жениться на мне прямо сейчас.
— Вот умница! — восхитился Томми. — Мы немедленно отправимся в одно прелестное местечко в Западной Вирджинии. А потом, когда разводы закончатся и всё успокоится, ты могла бы поехать в Рино.
Когда девушка встала, то оказалась, что ростом она почти с Томми, а Грейсон считался очень высоким.
— Я удивляюсь, почему мы не поженились давным-давно, — вдруг сказала Сибил.
Томми рассмеялся.
— Потому как ты весьма амбициозна! Помнишь, ты говорила, что хочешь выйти замуж за кошелёк?
— О, да, — она поправила изящную шляпку. — А ты сноб, боящийся представить миру Сибил О'Хару как миссис Грейсон!
Они смотрели друг на друга холодно, почти враждебно, припоминая прошлое. Сибил О'Хара, чей отец был бухгалтером, познакомилась с Деборой Рэймонд в старших классах школы, и живой характер Сибил привлёк холодную Дебору, с её аккуратными косичками и ровными зубами. Сибил, несмотря на беззаботный смех, весёлую копну волос цвета осеннего сидра и симпатичные пухлые щёчки, обладала ясным, стройным умом. Она моментально осознала ценность дружбы с Рэймонд.
Никто не мог возразить решительной Деборе, поэтому Сибил была приглашена на дебютную вечеринку после окончания школы, и сияние Сибил О'Хара привлекло внимание парней, уставших от испуганных или дерзких дебютанток. Она стала модной. Женщины из окружения Рэймонд сообразили, что пригласить Сибил — значит застраховать себя от множества партнёров в цилиндрах и фраках, и Сибил была допущена в их общество. Даже после того, как она устроилась моделью в магазине модных платьев, рассчитанном на тех самых женщин, ей продолжали приходить приглашения на вечеринки.
Глядя на Томми в лучах полуденного солнца, Сибил подумала, что нет ничего безнадёжнее, чем эпизодическая дружба с мужчиной, когда вы встречаетесь с ним за ланчем в популярном отеле или болтаете о театре в гриль-баре. А именно так с ними и получилось.
Сибил влюбилась в Томми с первого взгляда. Его глаза — смеющиеся и беспокойные, губы — насмешливые, но, глядя на него, вы ощущали, что он молод и наслаждается жизнью. Его семья — одна из самых уважаемых в городе. Владельцы потрёпанного универмага, большого дома из серого камня на холме и коллекции произведений искусства. Пожилые люди качали головами, глядя на Томми, и вздыхали, когда он пожимал плечами при мысли о работе, зато их дети любили его за красивую игру.
Они были потрясающей парой — Сибил и Томми. Сибил, с её кокетливыми глазами, высокая, с яркими волосами, тёплыми, как и её смех; Томми, с белокурыми локонами, падающими на загорелый лоб, с энергичным молодым телом, голубыми глазами, всегда ищущими в жизни что-то новое и весёлое.
Однажды майским вечером они скрылись от остальных и уселись на берегу озера под деревом, усыпанным тяжёлыми восковыми цветами кизила.
Томми сказал:
— Ты похожа на своё имя, Сибил! Ты как капля хрустальной росы, повисшая на цепочке лунного луча.
У Сибил комок подкатил к горлу, глаза затуманились, и она вспомнила, что ненавидит бедность, что должна выйти замуж за кошелёк, поэтому рассмеялась.
— Как поэтично! — и попыталась вырваться из объятий Томми. Но ей не удалось, а через мгновение уже и не хотелось. Сибил никогда не забудет ту ночь, песню белых волн, полоски шелковистого лунного света, цветы кизилы, лицо Томми, прижавшееся к её лицу...
Стоя в холле отеля, она вспомнила всё это очень чётко — а глаза Томми сказали ей, что и он помнит...
Сблизившая их ночь стала последней для Томми и Сибил, влюблённых сумасбродов. Дебора Рэймонд вышла замуж и уехала на юг. Её брат Луи с холодной женой вернулся домой с запада, и Луи, увидев блеск в глазах Сибил, подарил ей бриллианты в тон. Дженнифер и Джим Мартин, устав от Франции, вернулись домой. Томный взгляд Дженнифер обнаружил Томми, а Томми загорелся идеей завести роман с изящной женщиной. Сибил, быстро прокрутив всё это в своём сердце, предложила:
— Давай не будем ссориться. Если мы собираемся пожениться, то поторопимся. Тебе придётся купить мне кольцо, десятицентовая лавка через дорогу.
Мировой судья обвенчал их, и они вернулись в квартиру Томми как раз к ужину. Готовила Сибил. Томми, попросив вторую порцию картофельного пюре, заметил:
— Я и не знала, что ты умеешь готовить, сестрёнка.
— Ты многого обо мне не знаешь, — холодно улыбнулась Сибил. — Все бедные девушки умеют готовить. Ещё кофе, Томми?
— Да, спасибо. — Томми намазал булочку маслом. — Сегодня вечером я уезжаю в Нью-Йорк. Тебе лучше приехать на вокзал. Люди подумают, что мы поехали вместе, но ты можешь сесть на следующий поезд. Я отправлю чеки на проживание на адрес твоего отца, он тебе перешлёт. Через шесть месяцев можешь подать на развод.
— Ловко ты всё спланировал, — усмехнулась Сибил.
Он проигнорировал горечь в её голосе.
— Я полагаю, затем ты выйдешь замуж за Луи.
— Видимо, — согласилась Сибил. — Томми, прошу, оливки.
Перед тем как усадить её в машину, чтобы отвезти домой, Томми пошёл в спальню и принёс кольцо с изумрудом. Надел ей на палец рядом с дешёвым обручальным кольцом.
— Оно принадлежало моей матери. Если бы она была жива, то захотела, чтобы оно досталось тебе — сегодня ты спасла честь семьи, — бесстрастно произнёс Томми.
— Честно заработала, — Сибил взглянула на переливающуюся зелень, заключённую в оправу старого золота.
— Ты весьма практична, — голос Томми был холодным, как коктейли, выпитые перед ужином.
Когда он оставил её на ступеньках дома, явно нуждавшегося в покраске, Сибил застыла в лунном свете, её нецелованные губы дрожали. Она смеялась и смеялась, пока не поняла, что плачет. Затем отперла входную дверь. Потрясла отца за плечо и увидела, как вспыхнули его глаза.
— Что ещё? — сердито буркнул он.
Сибил поцеловала его.
— Сегодня днём я вышла замуж за Томми Грейсона, папа. Я уезжаю в Нью-Йорк.
Он внезапно проснулся и стал по-ирландски нежным.
— Я надеюсь, ты будешь счастлива, детка.
— Речь не о свадебном путешествии, — пояснила Сибил, — я собираюсь поступить в госпиталь и выучиться на медсестру.
— Снова медсестра! Ну, — отец ухмыльнулся, — когда у тебя были косички и не хватало передних зубов, то говорила, что когда-нибудь станешь медсестрой. Потом передумала.
Сибил снова поцеловала его.
— Да, я решила выйти замуж за человека из друзей Рэймондов — и сделала это. Я небогата, и мой муж меня не любит! У меня есть дорогое кольцо с изумрудом, и, возможно, я смогу вернуть себе самоуважение. — Она рассмеялась: — Не обращай внимания, папа. Кажется, я немного пьяна. Я пришлю тебе свой адрес. Спокойной ночи.
Пять месяцев спустя вместо обычного чека от Томми пришла записка. Всё пошло наперекосяк — даже большой каменный дом был продан. Какое-то время он не мог позволить себе развод. Сибил улыбнулась и разорвала письмо на мелкие кусочки....
Три года спустя Сибил, спешащая по Бродвею, столкнулась лицом к лицу с Томми. Он был в хаки, и его губы больше не были насмешливыми или вялыми, но по-прежнему изгибались, давая понять, что он не воспринимает жизнь всерьёз. Сибил протянула руки, без перчаток, с ненакрашенными ногтями, лишь изумруд на левой руке мерцал, как восточное божество.
— Привет, Томми, — её голос дрогнул, и она ругнулась про себя. — Почему ты в хаки?
Грейсон улыбнулся, взял её руки в свои, и Сибил понадеялась, что он не заметит, насколько они ледяные.
— После того, как всё развалилось, мне пришлось искать работу, а единственное, что я умею, — это летать, — объяснил он. — Поэтому я подвизался в кино. Однако дядя Стивен из Вашингтона решил, что это недостойно, и отправил меня в армейскую авиацию. Ну, а ты, Сибил, — я никогда не видела тебя такой!
Она взглянула на элегантное, сшитое на заказ платье, на длинные ноги, сменившие чулки-паутинки на плотный шёлк и туфли на кубинском каблуке.
— Знаешь, я уже почти медсестра, — рассмеялась она. — Осталось всего семь месяцев. Ты выглядишь здоровым и счастливым!
— Я... я думал, ты выйдешь замуж за Луиса, — сказал Томми.
— А этот милый мальчик весьма прямолинеен, — Сибил отняла руки и спрятала их в карманах верблюжьего пальто. — Я ни разу не возвращалась с того дня. Иногда папа навещает меня здесь. А ты... — она вдруг стала милой и опасной Сибил. — Ты виделся с Дженнифер?
— Нет, — ответил невозмутимый, а значит кипящий внутри Томми. — Дженнифер уехала в Лондон два года назад.
Они молча стояли под лучами сентябрьского солнца, неловко глядя друг на друга. Томми заговорил первым:
— Что ж, до свидания, и удачи.
— До свидания, — улыбнулась Сибил и тихо добавила. — Удачи.
Она смотрела, как лётчик пробирается сквозь толпу, пока слёзы не застлали ей глаза и не пробрались на щёки. Зайдя к «Хайлеру», она присела на табурет и заказала чашку кофе. Затем вспомнила, что она жена Томми Грейсона, и они не упоминали о разводе.
— Два пончика с сахаром, — заказала она, чувствуя оптимизм в целом по жизни. Её осенило: возможно, у него нет денег на развод, потому он и молчит. — Забудь про пончики, — сообщила Сибил парню в белом халате за прилавком. — Похоже, я всё-таки не голодна.
Сибил завершила обучение под именем Сибил О'Хара. Она оставила своё имя, чтобы избежать трудностей при обучении, что часто возникают, если становится известно о замужестве. Первым пациентом стал Артур Лумис, миллионер, издатель, вдовец. Другие медсёстры вздохнули. Одна из них высказала общее мнение:
— Никому в мире, кроме Сибил, не могло так повезти.
Когда Артур Лумис благополучно переболел воспалением лёгких, его тётушка настояла, чтобы Сибил отправилась во Флориду ухаживать за ним во время выздоровления.
Если в прежние времена Сибил была очаровательна в вечернем платье из красного бархата с глубоким вырезом и норковой накидкой, открывавшей жемчужную кожу и изгибы двух мягких холмиков, напоминающих соцветия яблони, то в бесполой накрахмаленной белой униформе Сибил была божественна. Артур Лумис никогда не встречал никого прекраснее Сибил, и дело было не только в её красоте, не только в огоньках карих глаз, не только в обещании губ, но и в чём-то особенном внутри самой Сибил. Что-то настолько яркое и молодое, что хотелось жить вечно и делиться этим. В том, как она держала голову, в плавном движении рук, в живой мягкости голоса. В ночь перед её отъездом в Нью-Йорк Артур Лумис попросил Сибил выйти за него замуж. Она немедленно написала Томми, и тот примчался в её нью-йоркскую квартиру, взяв отпуск.
Он откинулся головой на подушки дивана в гостиной, раскурил трубку и задумался:
— Ну, ты всегда хотела выйти замуж за богатого человека. Теперь этот парень, Лумис, сделал тебе предложение. Ты говоришь, что можешь позволить себе развод. Хорошо. При чём тут я?
Голос Сибил оказался таким же холодным, как цепочка лунных лучей из рассказа Томми в ту ночь, когда он поцеловал дразнящую ямочку у неё на шее.
— Возможно, ты не знаешь, но считается вежливым сообщать мужу о предстоящем разводе. Мне показалось справедливым сказать тебе лично, а не сообщать через газету.
— Что ж, — Томми выбил пепел из трубки и спрятал её в карман, — в конце концов, наш брак ничего не значил. Поступай как хочешь, старушка.
Он потянулся за своей шляпой.
— У вас плохие манеры, — Сибил пристально посмотрела на него. — Вы не собираетесь на прощание поцеловать меня на удачу, мистер Грейсон?
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Сибил вдруг испугалась, увидев в глазах Томми недоумение. Затем он расправил плечи и бросил шляпу на стол.
— Конечно, — Томми любезно улыбнулся. — Подойдите сюда, миссис Грейсон.
Он протянул руки, и Сибил внезапно оказалась в объятиях, прижавшись так крепко, что почувствовала тепло его сердца, строгие складки её сшитого на заказ платья оттеняли военную форму Томми. Губы Томми внезапно стали твёрдыми, требовательными, затем он отпустил её, и она улыбнулась, затаив дыхание, чувствуя, как дрожат его руки на её плечах.
— Сибил! — прошептал Томми. — Ты не получишь развод!
— Я не говорила, что хочу его, — ответила Сибил. — Я сказала, что могу его позволить, даже если не сможешь ты. Я не говорила, что хочу выйти замуж за Артура Лумиса — я сказала, что он хочет жениться на мне. Я сказала ему «нет» в ночь отъезда.
Томми усадил её на мягкий диван.
— Я никогда не думал, что тебе есть дело до меня! Я никогда не думал, что та ночь у озера что-то для тебя значит. Я думал, ты хочешь выйти замуж за кошелёк, а я не богат, и получаю немного. Я мог позволить развод, но откладывал, потому что без ума от тебя.
Сибил прикоснулась губами к его уху.
— Я говорила о деньгах, ибо думала, что тебе всё равно, Томми. Хотела расшевелить тебя. Забавно, но когда люди очень сильно переживают, то часто говорят прямо противоположное своим чувствам. Я никогда не забуду ту ночь — вот почему я никогда не вышла бы замуж ни за кого другого. Вот так…
— Но Луи... — спросил Томми.
— Я пораскинула умом, — объяснила Сибил, и на мгновение он уловил отблеск холодной, умной Сибил, менявшей обаяние на благополучную жизнь. — Любая глупая девчонка может получать подарки за кое-что, дорогой, но я получала их даром! Потому как я умна. — Затем она смягчилась: — Но я отослала их обратно после того, как вышла за тебя замуж. У меня остался изумруд, принадлежавший твоей матери, и обручальное кольцо из десятицентовой лавки.
Томми поцеловал её ресницы, ямочку на шее, макушку и волосы цвета осеннего сидра.
— Ты могла бы догадаться, что я люблю тебя, иначе я не подарил бы тебе обручальное кольцо матери, — шепнул он.
Пальцы Сибил коснулись его висков.
— Томми, дорогой, я должна признаться ещё в кое-чем. Элис Рэймонд никогда не собиралась называть меня в качестве соответчика; я придумала это, чтобы ты женился на мне!