Заголовок обещал баллистику, внутри обзор поражающего действия.

Про настоящую баллистику, в т.ч, боевую (иглы, орбитальная бомбардировка) было бы поинтереснее, хотя и данная тема потенциально полезна.

Похожее делали прежде Панченко и Край, в «Мире фантастики». Но это — чисто фанская работа, которой нужно б две-три вычитки.

Утверждение, что «при приложении очень большого тока к двум электродам, на которых лежит некая перемычка-снаряд, последний разгоняется» отрицает одновременно и фарфоровые изоляторы, и дугу (сказав «рельсовая пушка» без «направляющие» и «электромагнитный» нельзя).

Заявление «Охотнику важно, чтобы зверь не ушел далеко, то есть смерть должна наступить быстрее 10 секунд», по размышлении, допустимо. Если имелся в виду ружейный стрелок, склонный к гуманности (бывают, даже конструкторы капканов), палящий ради азарта и трофея. Не мясозаготовки или зачистки инвазивных. Но, с ходу, на фоне романтики псовых охот, аборигенного прагматизма самострелов и практики стрельных ядов...

Удачи автору, хорошего редактора — и больше внимания к формулировкам.

Несмешная антиутопическая комедия, из числа «у нас это невозможно». В основе известное мнение: элита настоящей жизни не знает, слабаки и белоручки. Были бы правильными мужиками, без либерализмов и МВА, с боевым опытом... Морган «правильных» и показывает.

2040-е. Вопреки рецессиям, безумно дорогому бензину и перепроизводству спецов, британский лев жив и презирает омбудсменов ООН. Автомобилям для масс конец, однако развитые страны используют фуры-роботы, голосвязь. Но, пока кто-то топчет Марс, экс-пролетарии и низшие слои вообще выселены подальше от нормальных, за КПП, в зоны трущоб, а-ля ЮАР (или первый «Робокоп», «Бегущий человек»). Китай не сверхдержава и, похоже, развалился, приватизированные российские подлодки отличный транспорт, а третий мир весь, от Камбоджи до Перу, бананово-диктаторский. В конфликты и малые войны такого удобно инвестировать.

Если можешь подтвердить крутизну в бою. В Лондоне на автомобилях, по кодексу, в Латинской Америке на рукопашных тендерах. «Сааб» в броне, подставы, ловушки, находчивость, модели, виски «Лафройг», наркота, порно, вертолеты, пулеметы, полпроцента выгоды... С серьезным лицом, без иронии, спасшей аналогичные дуэли у Желязны и Шекли.

Главный персонаж в начале похож на человека. С романтикой про решающих исход войны за шахматами генералах*, другом и верной женой-механиком. Позже являет нутро истинного корпоранта ( всё еще представляя силы добра).

Комическое в рабочих моментах. Карате и дробовиком манагеры владеют, а тайм- и риск-менеджментом нет. Неспособны рекрута пробить по базе. А поскольку даже у старшего звена нет секретарей и ассистентов — лажают в «Шорн» постоянно и крупно.

Пересекаются ненавидящие друг друга клиенты, ссылка на конституцию ввергает в шок, утечка данных в свободную скандинавскую прессу вызывает панику. Конкуренты забирают контракты по Андам, не выезжая биться бамперами на шоссе — понты, про кровь на колесах и руках с «работа пять через два дилетантство», не помогают.

Сцена заказа огневой поддержки по телефону хороша на уровне «Торговцев Венерой».

На третьем месте ударная речь старшего партнера о том, насколько выгодны бардак, распад и бедность. Пафос — в инвестиционной компании! (Властитель судеб пауэрпойнтом сводит чужие деньги с теми, у кого план окупаемости). Эффект как про хабеас корпус в «Белой гвардии» Булгакова.

Плюс, литературно. Красивые сравнения, высокая детализация, бодрый темп и легкое притормаживание, где нужно. Местами близко к афористике.

Недостатки: бестолково. В романе про менеджеров экономическая компонента никакая. Инфляция нуль. Деиндустриализация? Не слышал. Траты на инфраструктуру, обитаемость зон — чьи? Бизнес по канону мыльной оперы: клубы, гараж, встречи с клиентами, дружеские беседы. Только посреди книги выяснилось, аналитики есть, а ведь разведка должна быть в приоритете. Где туман войны? И т.п.

К переводу и изданию претензий нет.

Вместо рекомендаций, цитата Ле Гуин: «стараюсь избегать книг о дисфункциональных городских представителях среднего класса, написанных в настоящем времени».

* Факт. Играли, два китайских милитариста ХХ века. Только на фоне настоящего сражения своих войск. Нанявшись к разным сторонам, приятели-комдивы, пока соперник думал над ходом, читали донесения, да отсылали вестовых с приказами. Шахматы войне не враг.

На идущей в сторону Солнца комете среди 600 млн. дышащего соединениями углерода народа спор: сгубить жизнь на Земле кометным хвостом или сгинуть самим, ради более перспективных землян. Кинжал, торжество науки, звездочка на небе, 2-ой секретарь и проч.

Этот черновик свидетельствует, что угасавший, по мнению современников (да уж, до «Огненного ангела» далеко) Брюсов и за год до смерти думал о фантастическом, как сам себе советовал в начале («Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее – область поэта»).

Интерес вызывали:

1. Абсолютно прогнозируемая по сезонам кометного года судьба каждого, считающего возраст днями вместо лет, поколения. «Вырастают чудовищно громадные цветы. Оживают гиганты-бабочки... на этом празднике природы, взрастает наше третье поколение ... музеи наполнены их картинами и статуями, их музыка чарует». И наоборот, когда: «сохнут и блекнут цветы, травы, деревья ... большинство мужчин бездеятельно... нет воли ни для подвигов, ни для искусств, ни для научных исследований. Чувственные страсти, жажда наслаждений».

Зависимость способностей от климата — крайне спорная, если не опасная, идея. Но будоражащая самых разных писателей.

2. Социальное устройство. Важнейшее решается прямым, как у Маяковского и Ефремова, но уже не Стругацких, голосованием:« Референдум идет быстро. Подано свыше 200 000 голосов. Едва двенадцатая часть против». При краскомовской бесцеремонности («Товарищ Риараур, вы арестованы. Товарищи, члены Совета, заседание закрыто»), не всё так уж просто: «в глубинах нашей планеты переходы и тайники, которые — тайны правительства».

3. Литературный прием с просвещающей читателя лекцией ГГ под вопли на сцене, что это в школе проходят. Первый случай?

4. Что сезонов шесть, а поколений семь — ибо настолько по репродуктивной и прочей активности немногие, очнувшиеся от ледового сна, отличаются от обреченных ровесников. Реальное слово в НФ, т.к. выпало из внимания писавших на аналогичную тему.

5. Ономастика мира семи поколений, как из одного мешка с марсианским «Аэлиты»: Аития, Соацр, Оэео, Леотоет, Соам, Эалаэ, Меор, Эллио, Коатоак, Ирахасхе, Лизиазира, Суутеес, Диадиад... Хлебникова влияние?

Если не считать злой перверсией андерсоновского «Соловья» (автоматический сад намекает), то довольно слабо.

Сейчас, когда идентификация наилучших технологий стандартизирована (ГОСТ Р 56828.32-2017), отказ, да еще и с антивоеной ноткой, может произвести впечатление. Но сказанное до и по совсем другому поводу «Иль отравил твой мозг несчастный Грядущих войн ужасный вид: Ночной летун, во мгле ненастной Земле несущий динамит?» — просто 100% про «Человека в воздухе».

Интрига которого ныне еле тянет на фантдопущение. Планер в виде дракона? Так парящие змеи-кайты бывают просто громадные, а Нотт и Вудмэн успешно летали на сделанном доступными инкам способами воздушном шаре.

Запрет? Китай отметился подобным в мореплавании, а мировая история полна как и одновременно сделанными изобретениями, вроде телефона, так и несбывшимся прыжками прогресса. Антикитерский механизм. Турбина Герона. Черепановы, мосты Кулибина, чаша Тиберия, парфянская батарея, буровые соледобытчиков, киберсин, станки кунсткамер... См. подборочки Торпа, проф. Рынина и проч.

Фантастике закрытие сделанных до срока великих изобретений тоже известно. Шах «Если бы её не уничтожили», Зуев-Ордынец «Повествование о хитроумной выдумке», Голдинг «Чрезвычайный посол», Киплинг «Око Аллаха», Роберсон «О, единственный!», Пленникова «Летающая колесница Пушпака». И практически у всех мотивировки интереснее.

Ведь на вопрос «Кто может сказать, что когда-нибудь такой человек не взлетит к небу в такой машине из бамбука и бумаги и не сбросит огромные каменные глыбы на Великую стену?» ответ: любой, кто попытается привесить огромную каменную глыбу к крылу из лучшей бумаги и запустить в воздух. Без тяги это всё трюк, забава, коих зафиксировано достаточно («иный летает с церкви, или с высокие полаты, паволочнты крилы имея» на Руси XII в. считали известным). Именно Китай тягу дать мог, имя мандарина-ракетчика Ван Гу носит лунный кратер (и в фэнтези использовано, Хьюартом).

Т.е., ни приписываемое пост-ядерному Эйнштейну “если б знал, стал бы часовщиком”, ни анекдот Плиния не подходят. Чистая фанаберия и упоение государственной предусмотрительностью.

Мнимой, кстати. Из описания событий вытекает: пилот врал. Звучит «набрался храбрости, государь, и спрыгнул со скалы. И полетел!» естественно, авиация началась так. Однако Лилиенталь до смерти рекорд в 250 м не побил, а Орвилл Райт удержался в воздухе дюжину секунд. Брэдбериевский крестьянин только над дворцом маневрировал дольше, чем требуется пешему на доклад с чаепитием. Сосредоточен, при этом, на наблюдении за землей, раз увидел, что зовут. Аккуратно и точно приземлился. В априори незнакомом месте... На десятки часов налета потянет, не считая отработки руления хвостом. Цель вранья? Учитывая дворцовый контекст, гладкую, как по писаному, без аффектов (проблематика «О скитаниях вечных и о Земле») речь и «никто кроме меня не знает» (в деревне-то?), кое-кому, похоже, с «изобретателем» повезло. Хотя не так, как планировалось.

От более достойных вещей Брэдбери «Человек в воздухе» отделяет еще и фигура правителя.

Может, из-за принципа самосохранения автора («не попадаться на зуб динго,гиенам и барракудам в человеческом облике»), может нет, но по этому вопросу расхождение с Азимовым и Хайнлайном полное. У Брэдбери власть дана общественному мнению (подчинится даже Эшер-2), а видимое начальство в ранге до брандмейстера. Мелькнет какой-нибудь полковник, Тилле из Раталара — а тут целый император Китая.

Почти исторический, как не удивительно. Клан окитаившихся сяньбийцев Юань (Тоба) около 500 г. н.э. действительно правил Северной Вэй (ни с какого бока не Хань, но к Стене близко). Очередной тиран сына их последнего императора сбросил с башни, привязав к чему-то вроде воздушного змея. Тот перелетел живым городскую стену, чем, однако, кроме историков никого не вдохновил (меж алкогольных психозов Гао Ян правил хватко) и был казнен другим методом. Читал ли об этом Брэдбери? Если «да», то предпочел летописной байке свою, с чаем, мудростью и птичками.

По которой еще и мультфильм есть. 1993 года. Минут на 10.

Графический облик Муми-троллей является признанной миром ценностью.Подтверждено единством экранизаций и тем, что они узнаваемей Алисы... в том числе, в исполнении самой Туве Янссон. Хотелось бы увидеть перевод «Хоббита» с ее диким и суровым, но романтическим графическим комментарием, да... Но и комиксы автора — нечто.

Муми-папа — с бутылкой виски! Неоплаченные счета! Инопланетяне! Муми-тролль лысеет, строит дом, фрекен Снорк скрывается от революции и влюбляется в лыжника. «Муми-тролль и комета» еще и дает возможность заглянуть в писательскую кухню, сравнить варианты в прозе 1946 и рисунках 1958 г., прикинуть, что художнице было в истории писательницы константой, а что переменной.

Итак:

- нет истории грота, путешествия по реке. И обсерватории, информацию получить проще.

- возвращение домой вихрем — константа;

- Снорка заменила извлекающая кайф из любых происшествий Малышка Мю, поздняя, но явная симпатия автора. Что ж. Ее тоже можно считать носительницей порядка. Только не снорковского в тетрадках в клеточку, а того, который с камнем в руках и решимостью в сердце. Ондатра нет. У Сниффа камео экстремального стяжательства. Снусмумрика нет, однако его воля к свободе прорывается в совсем другом персонаже;

- Муми-тролль в книжке отважный боец, вдохновляемый любовью, а здесь, с тем же мотиватором и намерениями, харизмы у него... Сцена с подъемом за яблоками в лучших традициях газетного комикса;

- филателист Хемуль в неприкосновенности, расщелина и латынь, как не удивительно, остались, танцы — став вечеринкой взрослых, на которую пролезли подростки;

- приключения на сухом дне и корабле зато сохранены, включая зеркальце с рубинами. Но без весьма выигрышных на иллюстрациях ходулей;

- комету в мумиведении принято трактовать через память войны, ядерную угрозу, близость Финляндии к СССР, кометофобию и т.п., на выбор или разом. Что ж, беженцы и зловещие звезды тут есть. Поиск убежища — гашетка в пол, автор, впрочем, шутила на тему еще во время бомбежек. А саранча не ко двору пришлась;

- самое неожиданное, что беда мимо не пролетела. Удар был, тютелька в тютельку, но Муми-мама «имперских снорков» комете не отдаст.

Муми-семейка в этой версии более социализирована, пожалуй, суетна, мир не так замкнут на них (больше сходства с «Мемуарами» и «Опасным летом»), вещает чушь радио — но искренне рекомендую ценителям Мумми-далена.

Зовет с собой в пустыни или джунгли,/ Везде и всюду — дым, биенье, бег (Игорь Северянин). Киплинга следует читать как необъятную галактику, топологию которой мы даже не в силах вообразить (Константин Симонов). Собеседник солдат и холмов... с изощренным простодушием рассказывает сюжет, как будто совершенно его не понимая (Борхес).

Таково мнение поэтов.

В придачу стоит упомянуть, насколько Киплингу был важен тот миг, когда под присмотром компетентного персонажа монтажная сборка деталей становится кораблем, близорукий надевает очки, бизнесмен понимает преимущества стали, а девочка завершает Первое письмо.

В этой вещи тоже есть такой.

Хотя Киплинг редко повторялся, «Могильщики» суть предтеча истории Слоненка. На шесть лет раньше, любопытство, ребенок, мир животных, крокодил плюс доза злых шуток... Вместо слона, правда, инженер с ружьем на слона, вместо Африки Индия, присутствует изрядно трупов в воде и торжество британского над туземным («Книги джунглей» вообще не для малолеток), но закон реки тот же самый. Эффект... словно Харитонов переложил «Маугли» на свой лад: мы с тобой одной крови? Мням-мням, спасибо.

Но не в инициации и не имперской зачистке секрет притягательности этого рассказа.

Рекомендуется из-за собравшихся на бережку и заведших подобающую хорошей сказке беседу, насчет того, насколько хорош и обижен человечеством (и собаками) каждый из них трех.

Высококомпетентный в деле набивания брюха крокодил, излагающий тоном ветерана продаж 1990-х основы трудной охоты на смуглых и не слишком, людей. Видавший виды и точный в словах аист более интеллектуален, напоминает игроков в Большую Игру «Кима»: с виду и не скажешь, насколько опасен пройдоха. Третий — шакал, во всех смыслах. Постоянно третируемый и поучаемый родич Табаки, тем не менее, сохраняет невероятное присутствие духа и, держась своего интереса, в финале оказывается главным двигателем событий.

Сочно и театрально. Очень.

И, пусть речь этих мародеров усыпана восточными поговорками, песенками и нешаблонными, по эту сторону Суэца, сравнениями, все они, по манерам и вежливым намекам, демонстративному нежеланию лезть в чужие дела и ежеминутной готовности урвать — истинные киплинговские профессионалы.

На сатиру в «Гулливере» есть много традиционных расшифровок и некоторые сомнительны.

Например, рост в политике до эры ТВ, да и в жизни, не такая уж ерунда и у Григория Горина лилипутские эмигранты четко озвучивают конкурентные преимущества. Важен и сам факт обмана министром.

Или действительно ставшая метафорой, вошедшая в каждый приличный словарь война тупоконечников с остроконечниками. К чему только ее не применяют. И к дискуссиями об истинном рецепте вкусняшки, и искам о товарном знаке, приоритетах... любому спору на пустом месте.

Комментаторы убеждены, в начале было о протестантах с католиками. Для Свифта как духовного лица англиканской церкви в Ирландии — радикально и отдает академической отстраненностью по отношению к лозунгам, типа демонстрированной М. Д. Брейером в «Куздра и бокры» (The Gostak and the Doshes).

Но Брэдбери, терзаясь иными проблемами, в посвященном защите культуры от внешнего управления «451° по Фаренгейту» задействовал: «Установлено, что за все это время не меньше одиннадцати тысяч человек пошли на казнь, лишь бы не подчиняться повелению разбивать яйца с острого конца».

Милдред сидела напротив.

– Что это значит? В этом же нет никакого смысла! Брандмейстер был прав!

– Нет, подожди, – ответил Монтэг. – Начнем опять. Начнем с самого начала».

Начнем.

Свифт: «...дед нынешнего императора, будучи ребёнком, порезал себе палец за завтраком, разбивая яйцо означенным древним способом. Тогда император, отец ребёнка, обнародовал указ, предписывающий всем его подданным под страхом строгого наказания разбивать яйца с острого конца. Этот закон до такой степени озлобил население, что, по словам наших летописей, был причиной шести восстаний, во время которых один император потерял жизнь, а другой — корону».

По ничтожному поводу. И личным причинам. Влез в личную жизнь. Всех. законом.

Государственники-остроконечники тупили? Или тупоконечники?

Другое дело, что «напечатаны сотни огромных томов, посвящённых этой полемике»... И вот тут уже со словарями не поспоришь.

Хорошая статья про то, что образ непобедимого варвара создан воображением не какого-то мачо с кучей комплексов, а самой Маргарет Брандидж (интересная тут история про Лавкрафта и ее обложки!) и, идя вразрез с исходным говардовским текстом, пережил успешно эру палп-фикшена.

С рациональной точки зрения, вид у такого бойца несколько комичный, почти бронелифчик. Однако, тон историям про киммерийца картинка задала и автор статьи признает, что от выдержанного в том же духе дизайна фильма Джона Милиуса на зрителя веет эпиком и древностью. Почему-то. Но факт.

Достичь оценки «превосходно» статье мешает замкнутость на предмет. Конан ведь не единственный атлет в плавках. Стоило бы упомянуть культ бокса, борьбы (рестлинг и др.), а так же «первобытных дикарей», от Тарзана до Флинтстоунов.

Коллекция рассказов действительно хороша.

И сюжетно — фантазия авторов легко, энергично брала и пускала в дело всё, от мачты Арго и высокой французской кухни до антикоммунистического подполья и слонов, радио, изобретателей, подонков, волшебства... и алкоголиков, конечно.

И духом времени, колоритом послевоенной, но еще не извернувшейся в 60-е страны мужчин в шляпах Хэммета с Рексом Стаутом — и женщин им под стать. Примерно атмосферу пытались воспроизвести вступительные части «Индиан Джонсов».

И хотя все без мата и психоделики, но господствуют правые и консервативные взгляды: напитки должны быть выдержаны нужный срок, а мужчины после любой порции. «Приличные напитки помогают человеку понять, что в конце концов все его тревоги — сущие мелочи». Если не — и дубинка, и полиция, хм, да, знает, на чьей стороне.

Хотя они не панацея, опытный бармен может и намекнуть: «я не хотел бы, чтобы этот человек разозлился на меня; он умеет делать разные занятные вещи».

И употребляют здесь не так умеренно, как в пабе «Белый олень» Артура Кларка. Кому горьки жизненные обстоятельства, кто бодро упился до ящериц (Chlemydosaurus kingi). Волшебство того же горького, старого корня, не разбавленного файерболами и ведьмофлотом.

Реанимировавший К.-варвара и подбиравший пулю на динозавра де Камп с начинающим военным историком Прэттом гуманизмом по отношению к выдуманным персонажам не страдали, а в смысле магии держались классики: волшебные дары могут помочь, могут губить, любовь между мирами всегда трагична и безнадежна, а судьба бьет не только плохих людей. Зато можно лягнуть горе-атлантолога Донелли и власти Восточной Европы.

А еще, бар ирландский. И от бармена, четко знающего, кому, что и сколько — его бар, его правила — вместо похвалы изобретательности и настойчивости можно услышать что-то вроде: «Всё бы тебе с черной магией путаться, протестант проклятый». И про святых с блаженными... Только уважительно.

Говорят и понимают зато просто (хотя местами ретро Сорочана и может вызвать вопросы), глаз шрифт не испортит.

А теперь заходим, заходим, леди и джентльмены — и доброго вечера нам всем.

Кусками «Сияние» прекрасно, в целом же им не разочарован и не восхищен.

Как НФ — за границей несерьезности даже «золотого века».

Линия альтернативной истории, в которой 13 колоний не одолели Ирокезскую лигу, а Старый Свет не спалил свою гегемонию? Голливуду даже на Луне не бывать. Т.б, такому, в котором говорят на английском. Декорации «Сияния» приходится принять, как правила игры.

Труд водолаза, он для здоровых взрослых людей. В костюм со шлангами одному и не влезть. Идиллия скафандровая в Адонисе годна для мифа про Геркулеса или Баньяна, в протоколе смотрится плохо.

Подводные съемки — это отдельная песня, но Валенте даже на таком, профильном, для книги, уровне, матчасть безразлична. Утверждает, что дочь режиссера и киноиндустрия у нее журнально-богемна: актрисы, яхты, грим, спецэффекты, да кто с кем спит. Появление Северин в доме Анка — дня два, минимум, со сменой объективов, установкой света, нужно для съемок такой лирики. Киногруппа — для микробюджетного, с судьбой не дальше ДокФеста или ТыТруба, фильма (один оператор?! даже у Дзиги Вертова было двое, у Риффеншталь двадцать, про Пиррена молчу), для которого сначала снимается материал, а потом пишется план. Но студией арендован отдельный космический корабль — «Оксблад» что, прачечная для отмыва бабла?

Читая «Сияние», рекомендую держать в уме: Валенте и здесь та же сказочница. Романтико-психоделическо-театрального направления. Желязны, Лейбер, Брэдбери... Гейман, пропущенные через словомельницу «Кетополиса».

Предложение на 14 строчек? Хочется-то сказать много и обо всем. Краски, звуки, позы — самоцель и самоценность. Сплетать цепочки слов и самоцветы образов в рассказ витражей, поведать про карету и вкус цветов Плутона, про крик папе с головы картонного дракона... Мишуру, карнавалы, наркотики, ведьму с картами, платья, марсианский пистолет, голод на Фобосе, штормовое стекло, охряную спальню, девятьсот тысяч фунтов, Радио Франсэз, синегорлых личинок, пометки архивиста... Холодный вишневый суп и золотой ихор одиночества — как у итальянских сюрреалистов, тут слишком много слов, актеров, событий и читать книжку можно с любого места: финал не станет спойлером для начала.

Рекомендуется всем, кто сочтет себя мишенью стиля и аффекта, перенося, при этом, высокопарность и недоговоренность в любых дозах.

Триллер с нф-завязкой, переходящий в детектив с разоблачением, снабженный приличным (местами ехидным) справочным аппаратом и довольно желчным взглядом на американские политику и бизнес. Язык краток и выразителен, мысли оформлены и прокомментированы.

Сюжет: вызов принят. И группа очень состоятельных людей, руководствуясь невнятным криптозоологическим фильмом и отчетами о гибели подростков, снаряжает экспедицию в североамериканскую озерную глушь. Но почему один из них направил со своим любимым палеонтологом медика прямо с круизного лайнера? Благодаря программе защиты свидетелей теперь он откликается на «Лайонел Азимут», но умеет больше, чем лидокаин колоть.

Метамфетаминовая окраина заповедника. Петроглифы и диабет индейцев, каноэ (кевларовые и нет), вертолеты, секс на природе, киллеры, антипартизанские силы Южного Вьетнама, библейские цитаты, собаченция, психофицантка, эволюция, Библия (в цитатах), реклама, виды наушников спецагентов, китайский радиоведущий, Сара Пейлин, любимый одеколон мафии... И авторская манера выруливать назад, в русло строгого реализма. Финал крут настолько, что просто ржал.

Перевод с матерком и занятно, насколько вольно перетолмачены заглавия источников авторского вдохновения из громадного приложения. Полиграфия у «Иностранки» в норме.

Рекомендую на полку рядом с Крайтоном, Дорси, Валё и Хайасеном.

Состоит из двух частей. В одной смесь личных впечатлений от преисподней угледобычи и скромной статистики времен финала мирового кризиса.

Ценность этой части, в основном, историческая. Над подобными хожениями в народ хихикали Джек Лондон и Каттнер, однако, кое-что можно выцедить. Никаких бараков. 11 человек будут спать вповалку в старом фургончике, но отдельно. В угольных шахтах конвейерная лента, врубовая машина, рабочий день в 7.5 часов... За лампу, с которой работаешь, надо платить. А помыться-переодеться после смены? Если повезло, а так — дома, на кухне, в тазике, до пояса. В 1937 еще были живы старухи, в молодости таскавшие вагонетки цепью между ног, даже беременными. Самый дешевый рацион, позволяющий жить англичанину на 3 ш.11,5 пенсов в неделю, включал финики и апельсин. Шахтер своей потрясающей мускулатурой грузит две тонны в час, 280 т за год, получает хорошо 115 фунтов в год, большинство еле-еле 105. 20 млн. недоедают (а еда дрянь, хуже французской), но им доступно радио, библиотека, лекции...

Вторая часть — немного о том, насколько этому миру нужен социализм. Нормальный, здоровый. Остальное — про классовые различия. Остро, нервно, вплоть до реакции на запах солдатского тела. На эту спесь Оруэлл готов списать всё на свете и в своей, и в чужой жизни.

Некоторый интерес, в плане «1984», представляет убеждение автора, что пролетариат на бунт сам по себе, без людей с правильной речью и интеллигентными лицами (теми, за которых расстреливали парижских коммунаров), не способен. А также то, что если отказаться от имперских дел, без страданий миллионов индусов и колоний на «холодном островке» всем придется вкалывать, питаясь в основном селедкой и картофелем.

Аннотация — викинги, Дублин, язычники против христиан, месть, мифическое чудище — технически верна. Однако у пахавших то же поле Гаррисона, Воробьева и Пола Андерсона всё ярче, детальней, техничней и историчней. В «Стае воронов» сюжет и атмосферу творит персонаж №1.

Гримнир невелик, вынослив, силен, злокознен, знающ. Одиночка, живущий по кодексу силы той эпохи, в которой христианство еще не выжигало равно духов и нечисть с Земли. Засмеется — и ведьмы в ужасе на десятки миль. Поплывет — и водяные помогают погоне. Мстит — гибнут города и короли.

Почему он таков и почему книга держится на нем одном, автор откровенно объяснил в любопытном послесловии.

Там же факт, который объясняет непоследовательные (на фоне озвученной биографии) мотивации персонажа №2: Этайн в исходном варианте была молодым монашком. И это всё, что стоит сказать в ее адрес.

Оден не то чтобы безнадежен в отделке декораций. Придумал, куда делись фоморы и артуровский Бадон, например. Вместо «пикты» пишет «круитни». Волшебство бессистемное, но насчет Иггдрасиля, прилично закручено, а гаруспики Одина... Оригинальны, скажем так. Сочинять может и информацией пользоваться готов. Но выбитые глаза, раскаленное железо, трупы, женское коварство, взлетающие к небу молитвы, могучие удары, застрявшие в черепе топоры и прочие молодецкие утехи автору интереснее введения в текст отголосков климатического оптимума и Великого переселения народов.

Полиграфию на сайте осудили, за межстрочный разнобой и не вычищенную кое-где правку. Перевод... «Гаэлы» вместо «гэлов», от превращения черной глины (допустим) в чернозём на странице 299 вздрогнул, в целом же читабельно. Для одноразовой книжки практически норма.

Рекомендации: боевик про кишки наружу на грани дарк фэнтези и камео Бриана Бору.

Личностно ориентированная космоопера, в которой мало космоса и много рефлексии.

Мир: «Вархаммер 40.000» на технологиях «Гипериона» и «Дюны», припудренный находками других писателей. Через варп в криогенной фуге, от инквизиции отталкивающее пули поле не спасет, схоласты-ментаты, проклятые ксенобиты, Виндзоры в изгнании, фальшивая религия, поединки словесные и в Колизее, вольные торговцы, легионы гвардейцев, экстрасоларианцы-Бродяги, архаизмы... Вместо англославика — англо-хинди. Если не знакомы с источниками, то:

а)ознакомиться с «Дюной» Херберта и «Гиперионом» Симмонса стоит;

б) Вера в императора и предназначение человечества помогают аристократам и не отличимым от них корпорациям эксплуатировать в своей части терраформированного космоса миллиарды низкотехнологичных крепостных, теша себя финансами, дуэлями, гладиаторскими боями и опасаясь чем-нибудь задеть Капеллу, пытками тормозящую прогресс (типа ИИ) и контакты с чужаками во имя сожженной Земли. Люди как скот и ресурс, генные модификации только для нобилей и служителей, инопланетяне либо рабы, либо смертельно опасны. Кругом зло и социальный фатализм на фоне XVI тысячелетий письменной истории.

Несколько необычен ГГ, исповедального характера мемуары которого и получили название «Империя тишины». Не сирота. Не военный. Не музыкант. Не калека. Склонный к прагматизму и насилию гуманист, поступивший в гладиаторы, когда надоело воровать. Главный талант — склонность к мелодраме, жизненная линия — из князей в грязь и обратно.

У автора есть кое-какие идеи по поводу социологии инопланетян, а из художественных средств характерна тяга к афористике и ограничению пространства.

Переулки, крепостные стены, тюрьма, лабиринт Древних, коридоры, дверь в личные покои, трубы канализации, место на бережку... Вот его локации. Если вводится космический корабль — защитное покрытие, внутренний коридор, хватит. Колоссо — жизнь в закулисье. Подход камерной сцены к описаниям это не плохо, он роднит Руоккио с поздним Хербертом. И порой дает вряд ли предусмотренный эффект: ремонт космопорта точно полуразорившийся автосервис... Что будет, когда Марло доберется до сьелсинских ледяных звездолетов?

В целом, приятное чтение, чуток похожее на Вулфа, хотя несколько перегруженное философствованием и отсылками к эпическим событиям в следующих томах.

Сюжет противоречив (см. отзыв Groucho Marx). Но в этой части Азимову удался еще один футурологический прорыв.

Устройство в комнате 14-летней Аркадии, на который будущая романистка наговаривает свое сочинение, дало возможность краем глаза заглянуть в школу времен Фонда.

А там у всех, даже самых отсталых, некие машинки для письма. Те же, кто на что-то надеется, пользуются транскрипторами: «помогает выработать грамотное произношение и ритмику речи».

Современно до подозрительности. В 90-е выглядело дорогой игрушкой, гаджетом, однако, в настоящий момент на вопрос, нужно ли вообще учить детей писать от руки, всё чаще дают отрицательный ответ. Зачем? Где это им пригодится? Даже подпись от руки, как заметила в своей любопытной книге Троубек, перестает служить. Но, при этом, расцвет каллиграфии в развитых и примыкающих к ним странах. Курсы, учебники, выставки... Татуировки.

А всё-таки состоявшийся приход видеосвязи (сколько же его предсказывали!) и аналогичных форматов вновь предъявили требования к качеству речи и устных формулировок за пределами одержимого дорогой и дешевой фонетикой ареала британской культуры.

И вопреки воплям экологов и проч., продолжают по планете шуршать принтеры. Может, смена поколений руководителей что-то изменит, но пока что (всё еще) работать с бумажками в закладках и подчеркиваниях удобнее и быстрее, чем с чем-то оснащенным экраном.

И когда у Азимова, вместо выровненного по ширине Таймс нью роман 14, ну понимаете, на бумаге изящные завитушки, делающие даже случайное «ой» красивым... В том числе, однозначно, и для глаз преподавательницы (может, кто из читающих сам вляпался в переход от «только от руки» к «только печатный»?)...

Как? Как, черт возьми, Айзек?

Рассказ неплох и персонажи рельефны. Отличный паланкин и мошенник. Вот только написано-то для сборника в честь Джека Вэнса. В декорациях его «Умирающей Земли».

А он не допускал уныния, фатальной неизбежности. Не рожающие утробы, холод... И уложив человечество в гроб («Хозяева драконов» и «Возвращение людей»), Вэнс не прибивал крышку. «Зачем надрываться на работе, друзья, если солнце завтра может погаснуть» — вот это тональность Вэнса. «Я буду попивать вино у очага, а вы дрожать во тьме» — Мартин.

Шутки ниже пояса и театральная ловушка... Вэнс джентльмен и эстет, на его мастерство в описании «структур» обратил внимание даже Дин Кунц (точность и тонкость предисловия которого вызывает уважение). Можете сравнить сконструированный Мартином озерный приют с сооружениями саги о Кугеле, включая световой шлюз.

Вэнс любил набросать манящий своей историей и семантикой образ и тут же расстаться с ним навек, как хороший режиссер со слишком колоритным статистом. Дж. Р. Р. Мартин тот же прием эксплуатирует грубее: маг предупредил, что хозяин гостиницы опаснее упырей — и сколько на того потребовалось? Три слова. Манера, знакомая по ПЛиО, не так ли?

В общем, во включивших рассказ сборниках есть куда более правильные вещи: «Возвращение свиньи», «Блокиратор любопытства»... А от этой отдает лиловой похлебкой.

Насчет советского. Старушки-матери, совесть эпохи... Да. Но кормушка без проблем заполнения была уделом тех, истинность советскости которых под сомнением.

Аналогично с философией и эзотерикой. Пародируется их местный извод, а не конкретные Бах с Кастанедой:

1. В основе популярная в СССР 1980-х концепция: все проблемы связаны с местом пребывания. Мир света и воздуха рядом и, раз туда не отпустят, надо концентрироваться на перемещении в точку «Б», хотя бы в уме. Речь не о возможном на свободе — дайте выйти!

Что не волнует, если вежливо, летчика с антропологом из западных 1960-х.

2. Шестипалый, не умеющий сперва гнезда построить. Затворник, с его контактом во внешней тьме, ницшеанским юмором и знаниями погибших культур, почти совсем из Лавкрафта персонаж... Оба успешны и поднаторев веревки из социума вьют.

Что Ливингстону-чайке и индейцу с остановки не впору и не по силам.

3. Прорыв становится возможным, когда №1 встречает №2, обеспечивается мускулатурой, а происходит в условиях внешнего насилия и разрушений.

Что и сравнению не подлежит с принципиально самодостаточными путем Воина и Скоростью.

Насколько могу судить, ощущение сходства порождает поведение персонажей. Хотя здесь есть чудесный пассаж о любви, есть слезы, действия З.и Ш., как у настоящих адептов ( и «друзей» из ТВ-сериала), замкнута на себя. Их интерес настолько вовне — см. пункт 1 — что они правят, не перерождаясь, подобно животным Оруэлла, в диктаторов. Могут отправить послушных на второй цикл — освобождать, при этом, еще кого-то не собираются, даже в мыслях.

Только такая, специфично пелевинская, психология бройлеров мешает интерпретировать рассказ как вариацию притчи о горящем доме, милой Брехту и Гаутаме.

В первую очередь, рекомендую поклонникам сложносочиненных миров. Должна пойти «Ранняя пташка» и ценителям сюжетных поворотов, конспирологии и коварства. По этим линиям — чистый восторг.

Альбион в ледниковом периоде и его люди-медведи в зимней шерсти — проработка не хуже «Дюны». Хотя мистика здесь типа «неофолк», а интрига замешана на виртуальности, но...

Очень, очень хорош был цикл про Четверг. Задорны приключения с кваркозверем, бодры сказочные преступления. «Оттенки серого» — полет к небу высоких чувств на ракете бюрократического постапокалипсиса.

«Ранняя пташка» не сказочна. Не вторично литературна (хотя суждение о Клитемнестре тянет на курсовую). Если мегафауна — без сюрреализма. Если сирота — у него приют почти родных и экономика не на них держится. Не игра в цитаты, не упоительный фарс, не умопомрачительная поэтика. Этот роман, прервавший внезапное молчание автора — крепкая смесь архаики и хайтека, юмора и основательности, альтернативы и аутентичности. Правдоподобная, при пробе на зуб, проза мягкой фантастики. То, что надо.

Мир: факсы и античные традиции (средневековое как выжжено). Лед, фольклор, евро, филателия, убийства, Шекспир, экзотические оружие и системы центрального отопления, «Бьюик». Сеть, пицца с носорожьим сыром, зомби, Ди Каприо, пополнение НФ-ряда распиленых мозгов (Лем, Саберхаген, Бэнкс), заклад нерожденных в ломбард. Большая Фарма, смена тормозов на ж/д, телесериалы, трансплантация, сестра Фаллопия, «Сникерсы», причина хранить облеванную женой обувь, правило Гидры, топоры, образцовые самцы и прочая прелесть, пополам с поводом вспомнить, что Британия родина панка.

Ужас зимы практически подан лишь пугающими рассказами, но, если кто считает, что Аберкромби и Мартин суровы к персонажам — тут люди вообще как спички.

Сюжет: благодаря включившейся уже в дверях соображалке ГГ смог устроиться зимовщиком, угодить в ту долю процента населения, которая спит летом, а зимой живет по своим правилам. Теперь ему угрожают плохой кофе, стирка, глажка, скука, обморожения, долги, лунатики, голод, одиночество, Злодеи — но страх остаться осенью худым и без спасительного «морфенокса» сильнее. Однако, рядовое поручение уже несет его упрямый лоб в предзимье Двенадцатого сектора — а там всё и все не то, чем кажутся.

Примет времени, типа меньшинств, не замечено. Не ординарна этика: льготы для Кривого и его окружения явно важнее прав любой Хартии или Декларации. Вопрос блага большинства, как цели существования Зимних Консулов, при этом, стоит очень остро... Любящим дилеммы найдется, над чем растечься по древу.

Издано прекрасно. Надеюсь, никто не принял графику после оглавления за рекламу?

Перевод читаем, хотя прежде Ффорде отличался большим изяществом слога. Удивили примечания.

Да, они требуются. Не всякую отсылку возьмешь в лоб, кто их помнит, эти «Звуки музыки»? Но... Зачем, при расшифровке вывески, упоминать, что кто-то дважды женат на Элизабет Тейлор? Фальстаф — веселый толстяк?!

Некоторые моменты, по технике и месту действия, стоит осветить поподробнее:

* Оценить ужас ухода поезда поможет то, что от г. Талгарт до Мертира по дороге километров так 46. До Херефорда 70-80 км. Уэльс ведь весь меньше Ивановской области.

* Насчет пожилых ядерщиков-спасателей: взято из реальности. В теории, облучение организмов с небурным метаболизмом перенесётся мягче, да и на психику, при трезвой оценке видов на следующий юбилей, действует слабее. На деле 272 японских пенсионера рвались принести пользу на Фукусиме (одобрили и не пустили), а сэр Ф.Э.Уорнер (1910-2010) после посещения с группой 65-летних ЧАЭС организовал Volunteers for Ionising Radiation.

* Точно так же с нелетальным оружием. Р. Вуд пулял вихревым кольцом по человеку еще в 1901 г., с образцами возились Третий Рейх и морпехи USA, очередное изделие гремело в интернете в 2012 г. ... Пока что это фантастика, но никак не фантазирование.

* «Царица Аргентины» на п-ве Гауэр/Говер намекает, возможно, на судьбу двух «Эмпресс оф...», но на этот самый пляж морем выброшены останки более 250 судов.

* «Чугунки» — тоже привязка к любимым местам автора. Северным Уэльсом, Камбрией и о. Англси живы атомщики Великобритании. Финансирование разработки блоков малой мощности им капнуло практически одновременно с выходом «Ранней пташки».

* Есть шанс, что бузуки занесло из скетча «Магазин сыров» комиков «Монти Пайтон».

* А ученого Турнесоля из эпиграфа... Что ж, перевод прав, «Tournesol» это подсолнух, но «Professeur Tournesol» — персонаж комиксов Эрже о Тинтине.

* Если разобрались, что пародирует эпизод спасения мамонтов и откуда пришла в текст семейка Фарнесуортов — не молчите, пожалуйста.

Рано терять надежду.

Текст да, тяжеловат. Перегружен спариванием и событиями, в которых мало яркого и нового. А прежние персонажи, темы и сеттинг просели.

Слаба проработка индустриального. Ветер в парусах есть? Сдует смог в портовом городе прежде, чем тот образуется. Гидросиловым установкам нужен постоянный и сильный напор. А тут нижнебойные водяные колеса вращает равнинная река. Т.е., с приходом засухи, как специально вставленной автором, потогонная эксплуатация сменится простоем, до следующего паводка. Литейке на заданном уровне развития лом и огонь навредят больше взрыва пороховых петард. И т.п.

Что касается взрыва социального — прогресс не только губит. Дети, ткачи, согнанные с земель... А где спрос на квалификацию металлистов, столяров, станкостроителей, формовщиков, шорников, наконец? Не из гулагов инквизиции же они взялись. Где довольные ценами на пищевые и технические культуры лица фермеров и лендлордов?

Но кредит доверия к Аберкромби не исчерпан. Он честно его заработал, коварной игрой с канонами фэнтези и прочими экспериментами в области приключенческой литературы. Вестерн, постапокалипсис, военная проза, роман о мщении, криминальная буффонада... Сколько кульбитов делает повествование, какие ложные петли закладывает сюжет, как часто сдвоен след к разгадке в его романах! Обратите внимание, в «Немного ненависти» из прежних сюжетообразующих многое совсем не просматривается или выглядит изрядно иначе.

Мы в Адуе — но впервые не в тени Башни Делателя. Север: бойцовский круг, битва за мост, Кальдер, Ищейка, Финри, Трясучка — угу, но где плоскоголовые? Байяз, живчик, говорит о своих проблемах с Конейл. Мы же оставили её дряхлеть среди старых книг? А что там с демоном на Юге и так ли ее зовут, как хочется? А как дела в Стирии у не преклоняющего?

Надежду терять рано.

Насколько громко можно хрустеть хлопьями?

Станет папа визжать, орать и раздавать оплеухи в присутствии мисс Джилл?

Почем в школе для мальчиков миска крови?

Как через семь лет понять, которая из четырех сестер — ты?

Ответы в книге.

Если можно сказать об этой книге одним словом, то им будет «продолжение».

Развитие существенно лишь по линии космогонии — увы, объяснения, всё же, нагнали цикл и теперь мы знаем функции Мрака, суть Ветвей и т.п. Отмечу разработки элефантерии и экономики телепортов, но, в целом — так... След в след идем «Памяти всех слов», примерно, включая вкусные эпилоги, в пределах месяца от событий предыдущей книжки.

По сюжету: Альтсин встречает Шестую роту... Горцы встречают клыкастого шамана... Девочка встречает четвероруких... Четверорукие звереют... Меехканский генштаб в остатках былой роскоши, исарка не спешит на поле битвы, интриги, лед, дым, страдания, лодки, фургоны, пафос, Ласкольник, Пледик, наездник Молний, Аспекты, духи, логистика и всё такое.

«Порадовало» оформление: карта острова Амонерии добралась до читателя. Перевод хорош в той же степени — ездовую лошадь ведут вожжами и т.п. запинки с обмолвками.

Фанатам рекомендую.

Больше, чем чистая холмсиана и вполне может считаться фанастиковедением.

Рассматривается, можно ли вообще критиковать персонажей за их логику, если те исходно нереальны (автор возражает сегреционистам, опираясь на само отсутствие в языке средств, необходимых для безоговорочной дефиниции реальности и весомость психологической реальности вымысла).

Проблема шире чисто детективного жанра, Гудхарт и Фелман в 1983 году показали, что софокловский Эдип м.б. невиновен в убийстве (на факте коего Фрейд выстроил известную теорию), большие сомнения и по «Гамлету» Шекспира (аналогично с «Макбетом», но здесь о том не упоминается).

Возвращаясь к детективу: не только Конан-Дойль под микроскопом, какой исследователь согласится с выводами Пуаро в деле Роджера Экройда (ненадежный рассказчик? Ха), у Байяра публикация есть и по этому поводу. Впрочем, он и в гримпенской трясине не осрамился.

Знатоки спросят, пожалуй, как соотносится версия француза с «Подлинной историей Баскервильского чудовища» Василия Щепетнева.

Нелюбовь Конан-Дойла к вырвавшемуся из-под контроля Великому Детективу, достигшая пика незадолго до «Собаки Баскервилей» — общее место. Сходство разлитой в природе тайной силы с пейзажами «Последнего дела Холмса» налицо, Байяр, однако, указал что почти половина рассказов с 1891 по 1893 год о том, как Холмс обманывается или не в силах помешать преступнику. «Собака Баскервилей» не такое уж исключение на фоне «Желтого лица», «Происшествия на вилле «Три конька», «Пропавшего регбиста»...

Байяр вывод из аналитики Щепетнева знает, правда, приписывает его Кристофу Желли 2005 г. (но на стр. 171 такая издевательская библиография...).

И решительно отвергает гипотезу, как требующую безумия преступника. Можно оспорить, однако анализ поведения собачки (тайна 30 шагов) правдоподобнее тут. И этот-то углядел, смог ткнуть носом в очевидность того, зачем Стэплтону мазать животину светящейся краской, если он настолько невиновен. Кстати, переводчик, чьи примечания изрядно освежают данное интеллектуальное соло, для исходного Phosphorus допускает перевод «люминофор».

Порадовала подборка цитат, в которых Ватсон сравнивает Холмса с гончей: почуявшей дичь, потерявшей след, лежащей на псарне. Рекомендую сей факт держать в уме, если зайдет разговор «чей Шерлок в экранизации самый конандойлевский».

Благодарю Igor_k, сообщившего о книжке в своей колонке.

Лучшие разработки в фантастике, почему-то, у далеких от предмета. Акционерные общества удались кинорежиссеру Носову, этика и социология химику Азимову и кое-что бесполезно искать в НФ Йена Дугласа и Хайнлайна, с их профильным военным.

То, что героические (реально, героические) солдаты не думают о защите штатских, зато готовы резать полицию и стрелять в спину слишком рьяным — это здесь, в декорациях контрреалистичной фэнтези по мотивам игры, прозванной «Колотушкой» и «Сороковником». Как и действия начальника, которому лезть полную врагов в дыру с теми, чей боевой дух велено поддерживать расстрелами и штрафными легионами.

Конечно, придумал всё не Стюарт и баталист из него... Даже не сто первый. Но, сравните с убийственной серьезностью «Касты огня» Фехервари. Та же Гвардия, те же комиссары в кожанках с лазерами-маузерами и шашками-мотопилами, тау, варп, круты. А линия рядового состава тонет, в болоте и крови. Ведь в грибковом безумии сердца тьмы все едино.

«За Императора!» другого мнения. Жизнь безумна и смертельна, но зачем психовать? Атмосферу задало изложение, самодовольные откровения ветерана, позаимствованного в полном секса, викторианских курьезов и развесистой клюквы цикле Д.М.Фрейзера. Офицер вне вертикали управления, вынужденное участие в играх спецслужб, поиск самого безопасного места в битве, ирония по отношению к пафосной репутации, бурное толчение воды в ступе при неслабых тактических талантах. Хотя вархаммеровский Каин по сравнению с Флэшменом — безвредный Авель, родство несомненно.

Взятый тон поддерживает то, что тут читают книги, обращая внимание на стиль, а ученому (не техножрецу) есть место в свите инквизитора. Плюс, внимание к деталям, типа бесед с наемниками, прикрытия огнем, передвижений перебежками и того, что командование готово сдать Гравалакс, лишь бы не связываться с его снабжением.

Прочие романы о похождениях Каина более традиционны: спасение Галактики, планетарного масштаба взрывы, наводнения, лед, песок, лихие пилоты, мертвые станции, поединки с демонами, орками, сервиторами, танна, рекаф, трибунал, парады, валькирии... Полный ааргх! (тм) и слава Империума. Но ручная психопатка бога-трупа больше песенок петь не будет и приятель-артиллерист в кабак не позовет.

Читается очень легко.

В этой книге мир бомбами сдвинут в технофэнтези той ветви, в которой веру в бензобак заливают. 1972 год н. э. — кольчуги, паровозы, курганы, караваны, револьверы, святые, красноармейцы, упыри, гномы, Краков, водка, волки, цыганки, хмурые тучи над границей... Автору нашлось что сказать насчет мифологий, силы сказок и про ассимиляцию инопланетян.

Действие держит чередование двух сюжетных линий.

Младшая — квест пестрой команды ополячившегося марсианина в Диком поле. С уважением к литературной классике, водке и крошащим комиссаров храбрецам.

Та, что постарше — история мести одержимого очень влиятельным и социально значимым людям. Нотки конспирологии, хвостатая официантка, футбольные фанаты...

Стиль напомнил Костинова («Ксенотанское зерно»): законченные мысли, отсутствие изысков и сверхзадач, умеренный пафос, психология и мотивации на тарелочке. Местами срыв в просторечие. Полиграфия в норме.

Рекомендация: при чтении поддерживать некритичное настроение. Воспрещено задаваться вопросами, куда делось население в начале ХХ века перепаханного и перерытого «дикого поля», какая Польша без «14 пунктов» Вильсона, почему в насквозь крестьянской России рулят белые мифы о «хозяине земли» и «красном аду» и как это спутать Николу с Егорием.

Зато колоритно, живо, свежо и дракончик — прелесть.

Ой да как во славном царстве да во Калязинском, как в тех горах да Байккл, во монастыре возле самой Рудни да слабенькая фэнтези да начиналась. Темы: теомахия, любовь нечаянно, чисто внешние эффекты.

Прячущаяся у Отца Алексея Надежда Лаптева чистит картошку и молится. Божетьяху, Божидарке, Вецеславу, Хорзу... у нее даже специальные четки есть — Марженя, богиня убийств, это череп и т.п. Лаптева — последняя надежда изменить ход столетней войны с траванийцами, магические книги и кровь которых сильнее клириков. После некоторых приключений она соглашается на предложение Малахии, отбившего ее у Стервятников, совершить теракт в безбожной столице еретиков. А там, неожиданно, конкурс невест для наследника... Отозванного с фронта как раз тогда, когда он сбился с надиного следа.

Простая, довольно женская вещь, не безнадежная, однако дилетантская. Много уделено чувствам, мало войне. Принц слаб глазами, однако на восприятии мира это не отразилось. Мир без подробностей (климата, этнографии или геологии с экономикой). Топонимика, ономастика русифицированы, церкви с золочеными луковками, икона Алёны за тысячу копеек... Но горы проходимы зимой в любом направлении без лыж и снегоступов, оружие — пушки, кинжалы, арбалеты и новенье, «посох, с длинным лезвием на одном конце». Бабы в брюках и туниках.

Ляпов перевода не заметил, полиграфия хороша. Финал открытый, потребности знать что там дальше, не ощутил.

Рекомендую если понравятся следующие цитаты.

«Выгнув спину, Надя еще ближе прижалась к нему, пока между ними не осталось ни сантиметра. Были лишь они, только они, жар его тела и напор его губ».

"—Маги крови могут использовать для заклинаний лишь свою кровь? — спросила она, и ее голос прозвучал чуть громче шепота.

— Использовать чужую кровь непорядочно, — рассеяно ответил он. А затем моргнул.»

На фоне рвущихся на свободу высокоинтеллектуальных ИИ (Ньюиц, Леки, Каргилл...) киборг Уэллс неожидан и естественен, как ботинки промальпиниста на офисном стекле. Он настоящий охранник, не знает, как правильно звать место базирования и кого сторожит. Сеть есть, в сети есть, но зачем? Завезли, увезли, отчет компании о нарушениях сдал... Не волнуют его собственные раны (медбокс восстановит победителя), останки чужих цивилизаций, благородство сложных семей ( а в следующей части и предложения сексбота убить всех людей). Есть, правда, предположение, что он массовый убийца... Но, опять-таки, зачем? Правила безопасности и так никто не соблюдает. Открывают жилой модуль посторонним, выкладывают в обновления командные коды компании. Вот и обеспечь.

Хорошенький убиватель вышел у Марты Уэллс, боевой и стеснительный. Человечный — люди и саундтреки в мелодрамах обожает, — и утилитарный, почти терминатор, только того клиенты родной страховой не раздражали и работу блока контроля имитировать было ни к чему.

Но вне поля зрения Киллербота, за великолепным пофигизмом, ничего не разобрать.

Как неприкрытое рейдерство соотносится с законами о разработке планет, страхованием жизни, дешевым оборудованием, вокруг фронтир ли, империя в расцвете, республика в дегенерации... Отсутствие интереса рассказчика к настоящим, не экранным, драмам автоматически обеспечивает непрозрачную психологию-мотивацию прочих персонажей, а ветеранский подход к боям и гигантским инопланетным пастям стерилизует годные для организации триллера (и детектива) моменты.

Издано нормально, в переводе ни за что не зацепился.

Рекомендую как одноразовое легкое чтение, но сам продолжения жду.

Очень приличные отзывы на этой странице, умеют фантлабовцы и прочувствовать русскую классику и поделиться чувством. Видно, что вещи Андреева вызывают психическую реакцию разных типов.

«Литературными воспоминаниями» Вересаева зафиксирован еще один: «Мы читали «Красный смех» под Мукденом, под гром орудий и взрывы снарядов, и — смеялись. Настолько неверен основной тон рассказа: упущена из виду самая страшная и самая спасительная особенность человека — способность ко всему привыкать. «Красный смех» — произведение большого художника-неврастеника, больно и страстно переживавшего войну через газетные корреспонденции о ней».

Пути на Землю давно нет, да и не нужно, трудяги входящих в Поток кораблей от поверхности планет не в восторге. Правда, Поток-то уплывает, не вовремя старого имперо сменяет Грейланд II. Герцог против повстанцев, детишек в планетарий под обстрелом, «Зеленые боги» разбежались, цитрусы малоприбыльны. Взрывы, эвакуация в направлении «отсюда», бунт по правилам гильдии, рюкзак с сантиментами, флешка с деньгами, декомпрессия, достоверность научных расчетов, аудит под прикрытием с орбиты, взрывы, парик, сержант под дверью ванной, ушедшая из маркетинга пророчица, взрывы, монополии, проценты, телохранители...

Динамичная, легкая космоопера. Веселая, как песни «Монгол Шуудан» о Гражданской, рассказы Лаумера и «Весёлый Роджер». И специфично скальциевская.

Среди звездолетов и бластеров «Основания» Азимова или «Звездных королей» Гамильтона элита выглядит как поместная аристократия. Лагосы и Нахомапитаны «Падения» — хамоватые, харизматичные, властью и сексом озабоченные кальки олигархов средней руки и топ-менеджмента. Если это аристократия, то «Книги маркизы».

Есть традиция (Нортон, Виндж, П. Андерсон, Хаецкая) представлять космоторговцев спасителями миров и человеков. Персонажи Скальци тоже «за», если будет максимизация прибыли. В результате, сцена накидки за лояльность и сотрудничество отправляется в золотой фонд НФ про коммерсантов.

Так же отмазка Марса насчет второй сумки и срок вещания заблокированного мира отдают прагматизмом, космоопере малосвойственным. Изысканы интриги Херберта и Ю Хан Ли, воспевали спецслужбы Флинн и Гибсон, зато Взаимозависимость правдоподобней. Спецслужбе там достаточно контейнера на полуразрушенном складе. Тайный агент, обучен убивать? Повяжут, лишь прогуляется не там. И т.п. и т.д.

Отклонений в переводе и издании не заметил. Продолжения жду.

О «Рое» надо сказать больше, чем что он дерзок, умен и, при том, сжат и доступен.

О НОВАТОРСТВЕ. До статуса крыс низведены «Люди в стенах». Сон разума есть в «Сбалансированной экологии» Шмица, супермозг «муравейника» — идея времен «Первых людей на Луне» Уэллса, а сомнения насчет цены интеллекта сопровождают всю историю его развития. Что роднит дзэн и тупиц Бачигалупи с «Паном Сатирусом», как не «от ума — горе»?

Реальный шок обеспечила идеология. Рой не враг человечества и в разумности его сомнений не имеет. Он просто отрицает, благожелательно, что интеллект дает какие-то права. Поступить с доктором оружейных наук как с призовым кобелем или былинкой ему позволяет уверенность в превосходстве своего исторического пути, основанная на его же собственных записях. Ничего не напоминает? Вспомните, как Стерлинг дважды формулирует отношение Роя к частной собственности. Простота базовых потребностей плюс отсутствие коммерции... а Африэль безусловно буржуйский лазутчик.

О ШТАБАХ. Миллионы райских планетоидов с неразумным населением — ад для организующих их оборону. Без единства и координации усилий, без коммуникации, разведки, концентрации сил и ВПК сюрпризов для вторженцев, одни части роя постигнет участь дронта, другим выпадет судьба пчел в эпоху неоникотиноидов, а от янычар и умников с глазами на стебельках толку будет, как от атак селедки на сейнер.

Итак, мир гнезд может выжить, если противопоставит внешним свою цивилизацию. Скорее всего, она, с приставкой «крипто», там уже есть. Три подтверждения.

Первое в поведении межпланетных торговцев. Цель Инвесторов материалы с энергией, но почему тогда капитан знает язык не производящего и не торгующего Роя, почему так легка стыковка металлического шлюза с биологическим?

Второе жрет блевотину. Маленький уборщик и еще 14 видов симбионтов должны как-то попадать в другие гнезда. Рой подсаживает их своим реактивным слеткам, тратя на них ресурсы детей? Скорее, путешествуют по обжитым местам те как-то еще, с учетом факта санитарной очистки воинов.

Третье на бледной коже громадной головы. Любитель НФ может поверить многому, но «история расы», способная помочь мозговому центру, означает компиляцию архивов и анализ общего опыта, не меньше. Что в «великолепной изоляции» астероидов не обеспечить, пока передача информации только через гены.

Если эти подтверждения ничего не стоят — придется Африэлевичам строить оборонную цивилизацию самим, а «разумеется, капитан-доктор» не утешение, а весь план очередного спасения Роя как таковой.

О ПЕРЕВОДАХ. Стерлинг не Толки(е)н, «Рой» не «Дюна», но зависимость тактики толмачей от условий издания и личного вкуса на его переводах изучать можно.

Высоцкий: «И поговорить-то теперь будет не с кем», лейтенант, Инвесторы, шейперы, Галина Мирная, «происшествия и нарушения, связанные с химической системой».

Корчагин: «Где еще найдешь такого интересного собеседника», лейтенант, инвесторы, формисты, Галина Мёрни, «химические диверсии».

Колесников: «Наши беседы скрашивали часы перелета», энсин, Инвесторы, Модификаторы, Галина Мирна, «химический саботаж».

Жураховский: «Весь остаток пути мне будет не хватать бесед с вами», энсин, Вкладчики, Трансформы, Галина Мирни, «химический саботаж».

Карпов: «Мне будет не хватать наших разговоров до конца путешествия», лейтенант, Инвесторы, шейперы, Галина Мирная, «химический саботаж».

О СПОРНОМ. Малая доза шестого феромона заставляет воинов сломя голову мчаться на защиту яиц. Т.е., Рою полмиллиарда лет — но внутри гнезд кто-то продолжает угрожать драгоценному потомству. Конкуренты из других термитников, или все эти годы где-то в закоулках тоннелей пирует омлетом шестнадцатая раса, отнюдь не симбиотическая?

На черной телеге местного духа Гвен оставил бретонский август 1914 на лицемеров и шпану. Однако книга далека от того, что принято звать «попаданчество».

Мир вблизи полон реалистичных и, как мокрый песок, тяжелых, примет Европы XVII- XVIII века. Зима, вода, мушкеты, зубодралы, книги, рембрантовские имена и воротники. Но, если дальше колорита малых голландцев — кто дал летучей таможне власть и соль, в кого, где палят пушки, ради которых гробят каторжников Железного Сада? Под чьим запретом картография? Двенадцать провинций остались чужой и чуждой страной, куда ничуть не тянет.

Магия несистемная, натурофилософски мистическая. Черепашье время, птичье лечение, мщение кракенов, экстрасенсорный дар (вслух не говорить) и, конечно, Заблудшие с Анку.

Характеры — через поступки, в голову автор не лезет и Гвену не разобраться в людях, на которых его выносит судьба. Особенно в Йорне — жестокий интриган, добрый наставник, пьяный мужлан, тонкий политик. Кожаный Нос, Саския не слабее, зарисовка экзамена — «отлично» по правдоподобию. И тот момент, когда ГГ смотрит на высокие щипцы домов и понимает, что стучаться в эти сердца не стоит, и рожденная под низким небом мать... Хорошо.

И это не история успеха. «За последний год я окреп — недаром ворочал тела во время чумы и избороздил на коньках все каналы в длину и ширину, — но от взмахов дубиной у меня очень скоро заломило руки и спину». Прозвали Перхуном ГГ не даром, его мнет и бьет, а выгоду получают другие, понимающие больше читателя и его самого. Почти весь сюжет, силой и шантажем, его вынуждают использовать свой талант, от которого ему самому мало проку.

Получил волшебного помощника, знания, деньги, встретил любовь, помогал людям — помощник слепнет от можжевеловки, больным от наук только хуже, любовь имеет свое мнение, а деньги не купят безопасности от тех, кому помог. Да и сколько там, в потайном кармане.

Стиль. Может, литературный французский особо красив, может, иллюстратор Плас пишет как рисует, а возвышенно: «Каждое его воспоминание, каждая мысль казались мне вспорхнувшей из зарослей птицей. Я едва успевал полюбоваться оперением или красотой полета, глядь, а он уже шустрит дальше, поднимает новую»; «архитектура нервов и костей, географию плоти с протекающими по ней реками крови»; «только пар от моего дыхания говорил о том, что здесь, в этой точке мира, есть кто-то живой».

Финал психотерапевтический и никаких продолжений.

Ассоциация: фильм «Сказка сказок» Митты. И от праздников озноб, и речь к Вшивой крепости, и ориентация по нравственному компасу в условиях аномалии.

Издание не на 100 баллов лишь потому, что строки с той стороны листа чуть просвечивают.

Рекомендации: тем, кому не нужно разжевывать, но готовым встретить нудноватую повседневность (полагаю, из-за нее книга проиграла Grand prix de l'Imaginaire тексту про пиратов).

#неомальтузианство, #потепление&беженцы, #демократия, #выживание

Идущая к бабушке 14-летка (14. Что бы не говорили пограничники) считает себя асом. Судан и Хитроу научили ее спать под открытым небом и опознавать королеву камеры, разводить костер мешком, не смотреть в глаза солдатам и понимать, когда лучше не догонять группу. Ее фляга полна воды, в кармане пистолет, а в паспорте гражданина мира нет пометок — но, встретив возле шотландской границы пятилетнего немого африканца, она ...

Изложено короткими мыслями и переживаниями этой самой ГГ, поэтому понять, как именно совмещаются межконтинентальные авиарейсы и знание, сколько людей может кормить данный клочок земли, невозможно.

Впечатление несвежего. Было и не раз, на более высоком уровне. И ограничение продолжительности жизни, и не понимающие, насколько всё изменилось, старики, и Мари Бейн такие уже были. Разве что Кровавого камня острова Арран не припомню.

Есть мнение, что основной интерес «Игры на выживание» в описании нервного расстройства Мэри/африканца, симптомы которого, действительно, тщательно втерты во все щели текста. М.б., этим аспектом не впечатлился.

Полиграфия слишком хороша для одноразовой книжки.

Рекомендации: тем, кому нравится, если персонажей вынуждают принимать Ужасные Решения.

Для информации и без комментариев.

ЖЖ автора от 25 февраля 2018 г., https://haez.livejournal.com/2782251.html: «...я не дописала и честно говорю — не допишу, не буду даже браться, — продолжение «Космической тетушки». Ну не мое это — продолжения. Не получается. Чисто творческая причина».

Роман — дилетанство, удивившее премиями и номинациями.

Бессвязность финала, в который рушится повествование, показывает, что автор не чужд (пост)модернистским установкам в области художественного слова. Но — максимализация крутизны ГГ, слабо по физике (криобомба), военному делу (засада, штурм, радиопереговоры), экономике (бум), технике (робот с пулеметами), а обоснованию упырей и зомби далеко до существующих образцов.

Суть дела помогли понять рассказы.

Первый, «Другого не будет», тоже ерунда. Перенос в Рамму доктрины «вознесения» американских протестантов. Отсутствие понимания, чем для цивилизации и экологии будет мгновенная смерть такой доли населения, обесценило переживания рассказчика.

Но остальные — из другой оперы, с совсем другими критериями.

«Стакан лимфы»: стражи, демоны, визг души, шизофрения, кровь, желчь, взрывы и как бы многозначительные цитаты.

«Безлюдье» и «Место на дороге»: коллектор лег на шоссе и узрел, Абаддона бьют.

«Монета»: психоделика и суета сует на фоне суицида. Очень по-польски.

Ни один рассказ не имел отношения к литературе мысли и правдоподобия небываемого. Значит, как НФ, даже такую, как у Ф.Дика, цикл и рассматривать бессмысленно.

Там, где важнее аффект и эмоция, перечисление ляпов и шаблонов мало поможет при выборе чтения. Ушли и претензии к плазмату (который в последовательно продуманном варианте ведет к «Корпорации «Бессмертие» или «Темным началам») .

Итак, вывод: призвание автора в мистике или хорроре, которые он во «Всесожжении» подкрасил андроидами, миллиардерами, программированием мозга и т.п. Причины, по которым сработало на родине Лема — вне поля зрения.

Рекомендации: списать том «Всесожжения» из «Звезд научной фантастики». Ошибка атрибутации по внешним признакам (редакция тоже не ахти — «каменицы» и «распорошенный», по Бофорту моряк мерит «колебание», опечатки...).

Книг с местом действия внутри гигантского сооружения, этажи которого отличаются сильнее приграничных стран и так хоть вводи в классификатор. Стэблфорд, Хауи, Стоддард, Вайсс, Стругацкие... «Восхождение Сенлина» из того их подмножества, в котором проникший внутрь обманут и ничего не понимает. Подмножество это тоже не пустовало: «Дневник, найденный в ванне» Лема, «Мост» Бэнкса, «Хождение Джоэнисса» Шекли...

С романом Бэнкрофта, тем не менее, стоит познакомиться.

Литературный уровень в меру хорош, ожидание на рынке белья и объявления в полосе падения это почти Джин Вулф. Детализация в норме, описание проблем воздушной гавани — более чем. После плавного хода событий, с краткими психологическими кризисами, в третьей части резкий экшен. Персонажи: Сенлин, человек моральный, что редкость. Те же, на кого его выносит в Башне, люди разные и многослойные. Художник (художник ли?) Огье, Эдит с ее экстравагантной карьерой, карикатурный (вроде бы) антагонист Комиссар, многоликий Адам, амазонка Ире... да и история брака Селина выписана с любовью.

Что особенно приятно, автор не стал топить читателя в абсурде и сатире. В начале всё шло к тому, пивная карусель и Салон отдавали гиллиамовщиной, Купальни — фантазией на тему «Волшебной горы», но, с перелистыванием страниц, в устройстве Башни стал прослеживаться некий смысл (умысел), у сюжета — развитие без высокомерных объяснялок. Присутствует и активно упоминается мир вне стен, что почти противоречит канону. Мотивы воровства и принуждения, финансов — о деньгах в книге говорят и думают почти столько же, сколько в «Трех мушкетерах». Тема западни и ловушки очень своеобразно пересекается с книжностью (имею в виду «Путеводители», текст про охоту на женщин... вандермееровское в этом что-то).

Полиграфия хорошая, в переводе ляпов не заметил.

Рекомендации: стимпанковский Вавилон трамваев и дирижаблей, классически серьезный подход к развитию персонажа, нотки абсурда вне «странной литературы» и — история с продолжением.

История — тетка ехидная, может вывернуть самое благонамеренное высказывание.

В 1910 году «Отозвание легионов» отвечало духу Pax Britannica и научным данным. Благодаря лингвистам и викторианским железным дорогам, вскрывшим при прокладке для археологов древние кладбища, судьба оставленной провинции Британия выглядела именно так, как у Конан-Дойля: геноцид, упадок, крах.

Позже были открыты новые памятники, переоценены демографическая и аграрная ситуация и т.п. и т.д. (подробно см. у Хизера). Неоспоримо, что между 400 и 600 годами страну почти римских вилл, кельтов и писем консулам сменило германоязычное Средневековье. Но не за одно лето «красивая страна британцев покрылась кровью, пеплом и развалинами» — хватило и на монастыри, и на валлийский расцвет, частью которого стал миф о короле Артуре (имя которого носил сам Конан-Дойль).

Вывод, что предлагавшие Риму отдать власть, без Рима никто, Конан-Дойль, м.б. невольно, еще и заострил фразой римского начальника про «триста лет мирной жизни». В реале бывших веками содержания этих самых легионов, давивших восстания, но так и не решивших пиратскую и пиктскую проблемы (см. у Киплинга, в «Крылатые шапки»).

На деле, местные элиты организовались, отразили своими ресурсами (!) внешние угрозы и предались радостям игры престолов. Просто радостям тоже («когда прекратились опустошения, остров затопило такое изобилие всего, что никогда прежде он не упомнит такого времени, и вместе со всем этим прирастала всевозможная роскошь»).

Гибельным решением цитированный выше Гильда Мудрый и Беда Достопочтенный сочли как раз желание короля отдать военные заботы наемникам-англам. Но это другая история.

Та, которая зафиксировала: «берите власть, но оставим войска» — не туземный идиотизм, а политика Уайтхолла второй половины ХХ века. С разным итогом для Белиза и Кипра, но, тем не менее.

В общем, к извлечению морали из позора конан-дойлевских Кельция и Карадока прошу подходить осторожно.

О том как жил и творил автор до того, как его убили и почему рукопись легла в стол — в закрывающем книгу очерке А. Мельникова, название которого, «Танцующий в одиночестве», очень подходит «Пиру бладофагов». Но пусть текст скажет сам за себя. Семь цитат:

1.Этот гриб был взращен подземным королем Торенгом на погибель рода человеческого: злой завистливый король-убийца был убежден, что люди кончатся, перепугавшись одного только вида своих хотений!...

2. Беспокойно блуждающий взор бессмысленно обшаривал стены.

3. Легко тебе рассуждать — дочери темного мага, рожденной мудрецами, спустившимися с небес!

4. Его взору открылось видение, превосходящее буйную фантазию самого пьяного игаританского лирника, бравшегося на пятом бочонке вина воспевать красоты Седьмого неба.

5. Циферблат стал оранжевым зрачком кота-прелюбодея.

6. Континус наблюдал за битвой Клайперона с ахегонским гарнизоном сквозь стеклянный шар — в глубинах его сверкали драгоценной чешуей разноцветные ринодоны.

7. Суставы Киневры свела судорога и она с громким криком проснулась

Концентрация на литературных возможностях эпитета, праве художника не объяснять и воздерживаться от правдоподобия, близка к пределу. Слова и образы «Пира» вьют трагедию о проклятом короле, поэте вещей, злобном пасынке, волшебном лесу, доступе в Эдем и играющей судьбами обезьяне... По дороге к читателю полируя эти муркоковские страсти до гладкости пляжной гальки.

Ассоциации: всё витиеватое, нетолкиновское, контр-заклепочное и совсем внесхемное. Отрывками — почти «Серебрянный век» (проза). Мироустройство не прозрачней Э. Р. Эддисона. Бигл, Танит Ли — на уровне атмосферы... Правда, тон до конца не выдержан, разбит рыком о голубом пентиуме и тростью сексуально озабоченного черта. Что поделать, 1990-е, время спирта с лимонадом.

Рекомендуется ищущим вольную фантазию.

Через 30 лет после того, как освободившиеся роботы убили всех людей, дела плохи: Интернет мертв, а война суперкомпьютеров сузила ареал старых моделей до руин Среднего Запада США, среди которых добыть запчасти можно только разобрав ровесника той же модели. Добрым словом или импульсной винтовкой.

Впечатления по постапокалиптике от сценариста «Доктора Стрейнджа» смешанные.

Отличная (пред)история восстания машин, по сравнению с которой вариант «Терминаторов» — сказочка, утешение малолеток.

Детали. Последствия. Причины. Достойные нормального сериала ситуации и диалоги. Эклектичного: сюжет сурового вестерна, эстетика «Безумного Макса», идеология выживальщиков и психология партнерских отношений (ГГ не случайно зовется «Неженка/Милашка»). Нумерация глав в двоичном коде.

Американоцентрично, как географически, так и ментально. Пафос речей, надгробных и про американскую мечту, юриспруденция, крупнокалиберным по комунякам, магазинчики на площади и почти полный игнор остальной планеты.

ИИ у Каргилла больше всего похожи на роботов Лейбера и «Футурамы», но можно вспомнить и металлических людей у Саймака, Булычева... Думают и поступают в человеческих категориях. Гендер, выгода, собаки, эмоции, типа надежды, позволяющей Милашке смотреться ангелом техподдержки, а Ребекке собрать отряд самоубийц за светлое будущее.

Техника «Моря ржавчины» на том же ретроуровне. Разумные машины не могут подзарядиться от электрокара, зрение 124 кадра (?) в секунду, при конструкции типа ПК (жесткие диски, материнская плата) домашние модели, типа няньки-компаньона или сексбота неубиваемы, им не вредит ни пыль военных пустынь, ни включение огнемета в маленьком бункере. Разговоры с мертвыми — безумие, не похожее на сбой системы.

И в действительно твердой НФ появлению дистанционно управляемой армии «ячеек» должно было бы предшествовать тщательная работа по обеспечению во всех закоулках подземного города 100% покрытия 6 или даже 8G. Иначе никакой координации и мгновенной загрузки.

К изданию без претензий.

Рекомендуется тем, кто при чтении особо не задумывается, но готов впечатлиться.

Сюжет вторичен, изложено сухо и сводится всё к тому, что Фам Нювен считает — вокруг Ретрансляторы, ан нет, он на Вершине, во власти Сил.

Дукаевский гость из недоразвитого прошлого носит имя Адама Замойского, а Ретрансляторы — «Гнозис Inc», однако суть одна: текст тоже про многокомпонентные сверхразумы из Края, то есть, пардон, Плато и инклюзий нескольких участков графика Тевье (толкование которого придает тексту оттенок лекции). Ощущение себя во многих местах, катастрофы космического масштаба, Древний и очаровательная дебютантка-стажерка — в наличии.

Ради справедливости: «Идеальное несовершенство» вторит больше «Иным песням», чем Винджу. Узнаваемы переходящее в деформированное пространство африканское сафари, золотой цвет (на тех же ролях) и высказывание про аристократию с демокра —

И прием с оборванной репликой.

Только в «Песнях» восторг и простор, а здесь... замкнутость на, от силы, десяток, персонажей в интерьерах нуворишей. И недоумение.

К чему коверкать славянский новыми местоимениями и окончаниями? От озвученной причины можно охренеть — категории рода в грамматике не зависят от субъективных ощущений.

Сомнительны многие отсылки. Эшер, например, здесь синоним архитектурного хаоса — но слава графики нидерландского гения выросла на симметрии и порядке структур. Дуэль... Расхожий прием, от «Века нерешительности» до «Трех бананов», но не на фоне демонстрируемого в романе викторианства (запретившего, как раз, поединки чести).

Куда пропал закон сохранения масс и энергии? Как сожранное Войнами пространство может быть пустым?

Почему на кривой прогресса «разумность» с «приспособляемостью» на разных осях?

Издано и переведено с огрехами, для «Снов разума» нехарактерными (см. 343 стр.)

Рекомендации: инкредибилистам и тейяршарденовцам. Прочим — космогония, философия и если охота убить время.

Если по нраву смесь из зеркальных нейронов, великого канадского психолога Хебба, «теории разбитых окон», экспериментов, в которых потребитель выбирает типовую модель дома США вместо знаменитого Ф.Л.Райта и Сары Сузанка, если готовы разделить восторг перед величием Стоунхеджа, коммерческой сметкой лас-вегасовских казино и мощью социальных сетей, если готовы согласиться, что пациент поправится быстрее, когда ему из окна видна зелень, что «психическая геолокация» повод задуматься, а воспоминания о том, как автор выиграл в автомате 200$ и бегал в музей наперегонки — ценны, то... То Вы в теплой компании. Книгу три раза издали с 2016 года. Сомневаться в ее востребованности не приходится.

А вот чего в ней совсем нет, так это архитектуры. Незачем: «...моя роль в мире архитектурного проектирования — указывать на научно-обоснованные закономерности, найденные мной благодаря данным, которые я получал в ходе своих экспериментов». Т.е., стоять рядом и рассказывать.

Это очень, с его стороны, разумно. Потому как «отвращение к острым углам и прямым линиям» и глубина наблюдения о соответствии языка немецкого философа Хайдеггера тропинкам, по которым тот изволил бродить, как-то не очень соответствуют истории. Перипатетики тоже гуляли.

Шпили зрелого средневековья и сталинского ампира, волны барокко и модерна, прямые углы базилик, небоскребов и казарм не одно и тоже. Пейзаж вокруг памятников зодчества менялся, менялись и ценности людей... И функциональное назначение строений тоже.

Возражений против того, что среда влияет на психическое здоровье нет, но Туолсленг в Камбодже перед геноцидом был лицеем, а золотые годы «Союзмультфильма» прошли под сводами закрытых церквей. Фабрики переоборудуют под музеи и... И см. «Новое здание, или Жизнь и смерть учреждений» Н.С.Паркинсона.

Универсальные истины в мире, в котором требования предъявляют одновременно собачники, автомобилисты, старушки, спортсмены, нувориши и мамы с колясками вряд ли применимы. Спор владельца дискотеки о дверях с пожарным уже стал классикой.

Итак, лично у меня сомнения по ценности наработок м-ра Элларда. К тому же, их нельзя даже назвать новаторским и инновационным — про «видеоэкологию» В.А.Филина в РФ известно не первый десяток лет.

Рекомендации: чистая развлекуха от научпопа.

Беда сблизила враждующих? Есть и славнее, и пожестче: Лонгиер, Лаврентьев... Однако, Леки прочими своими рассказами лишь комментирует темные места (голова святого и т.д.) трилогии Брек.

Этот сам по себе, да еще с идейным зарядом.

Можно сказать, «Словом для «мира» совсем другим» закрыта тема машинного перевода, объединявшая шизофреническую скороговорку лемовского «Эдема» с говорильной машиной «Тайны заброшенного замка» и каламбуром из «Летающих колдунов» в славный, но устаревший кластер научно-фантастических изобретений.

Теперь программы-переводчики повседневность и следует согласиться с Леки: очень удобно, но, коли речь про вещи тяжелые, важные, доверие к электронному толмачу падает. Так же резко, как к живому, еще Булычев шутил, мол, на самом деле Вавилонская башня о том, как во всем обвинить переводчиков. Впрочем, история дипломатии полна казусных интерпретаций, да и британцев предупреждают, что их домашний английский мир поймет наоборот.

А еще, «Слово для мира совсем другое» полемизирует с Ле Гуин. Не только названием, под сомнением принцип Экумены, в которой два человека определяют судьбу планеты. А насколько высоки высокие договаривающиеся стороны на своей стороне? Власть решить, что будет с людьми на местах вот эти, тетка с больными суставами да девка с полотенцем на лице, получили не потому ли, что для чужих их статус прозвучал внушительней «ассоциации промышленников»?

Не шедевр, не событие — но на полку «дипломатия в космосе» в самый раз.

В эпической вселенной Радч и Пресгер, оказывается, есть такие места — просто посмешище для соседей.

Вот независимая система Хвай: хотя вместо трупных киборгов там нормальные роботы, вместо бессмертного диктатора выборная олигархия и руки без перчаток — силовикам не отличить боевого меха от груза араки, а исторические раритеты очевидный вздор. Всё так и есть. Но каким же сюрпризом для более рациональных интриганов в их борьбе за шлюзы стали присутствие на Хвай посла так редко оставляющих свою планету Гек и политическое значение тяжелых ботинок Ингрей Аскольд...

Автор никак не бросит возню с языковым гендером (в переводе воспринимается постоянной оговоркой: «ты солгало») и тем, что можно определить «расширенной за счет приемышей атомарной семьей». Из-за чего взбешенным колониальной мелодрамой «Слуг меча» от «Происхождения» советую воздержаться: то же самое, только разбавлено подсоленой водичкой. А вот принимающим позднюю Буджолд... Может быть: детективная линия сошла на нет, а экшен вышел почти добрый и совсем безвредный.

И, хотя есть пара-другая любопытных мест, общее впечатление как от дебюта или затянутой повести.

Материалы некоего расследования. Что и кем расследуется, тайна до самого финала.

Затраты сил на оформление этих материалов — Стругацкие, Энвилл и Желязны обходились меньшим. Стенограммы допросов, фрагменты хакерских чатов, е-мейлы, «Гипатия» в разрезе, медицинские и полицейские рапорты, официальные логотипы на бланках, скрины из сердечника ИИ, анализ записи камер наблюдения, стена памяти, каллиграммы влюбленных и т.п.

В сюжет вложено поменьше. Не особо оригинально: помятая флотилия Объединенной Земной Администрации, эвакуировав мирняков атакованной корпорацией БейТек нелегальной колонии, обнаруживает: на борт проникла загадочная хворь, на которую ЭИДАН боевого носителя «Александр» реагирует неподчинением командованию. Но Кэди Грант начинает, от тоски, действовать по своим правилам...

Отношения старшеклассников и военных, потрошение, теология, астропринцесса, не смотри на меня, Centrum tenenda, потри спинку, пикап на школьной стоянке, турбокоманда против мегапанды, чертовы рудокопы, мама-проблема, счетчик потерь, 121 палуба, костюмы защиты, кровавое уравнение, группы психотерапии...

Портит все это некритический подход.

Вот Эзра вправляет своей Кэди мозги: он видел Брэдли, с пожарным топором в каждой руке, по локоть в красном... Реально, в «Иллюминэ» на звездолете пожарные топоры.

А штурмовой скафандр проткнут заточкой. Дронов в ИИ помещал еще Варшавский — где? Неуязвимость психов — дешевка из ужастиков. Ядерными ракетами бьют после атак пилотируемых истребителей. Аналитик ID 7213-0089-DN за отчеты с «лицо как открытая книга, в которую вписаны имена всех, свидетелем чей смерти лейтенанту довелось стать», голым в космос не выброшен.

Типографика впечатляет вначале, потом нет. То ли за рубежом к мелким,бледным шрифтам привычнее, то ли гнутые по плавным кривым предложения ассоциируют с чем-то передовым... Некомфортно.

Рекомендации: визуалам, согласным на смесь Battlestar Galactica с зомбикалипсисом и «Космической одиссей» Кларка. А так же любителям романтички с трагическим пафосом (за которую в Австралии, оказывается, премии дают. П-провинция).

Отсылок к знаковым и культовым — навалом.

Мелькают Зиновьев, Стэплдон, Циолковский, Мамардашвили, Хайдеггер, Вернадский, Фёдоров (и прочая, и прочая). Цитаты, суждения типа: «И именно этой патологической нечувствительностью трансценденталистов к проблематике целостной личности и объясняется их запоздалая реакция на негативные последствия техноценоза».

В приложениях к основной работе миниатюра в духе Лукьяненко «Решающий эксперимент», программно-политический «Аватар» как метод радикальной вестернизации» и «Звездные войны на руинах Великого Кольца».

Последнее — легкое по языку и стремительное в изложении доказательство: Star Wars прекрасно впишутся во вселенную Кольца дилогии Ефремова, если допустить ее деградацию как сложной системы, пораженной стрелой Аримана и непересилившей вторжение дикарей с бластерами. А императора рассматривать как прогрессора.

С переслегинским сравнением Вейдера и Ветра, указанием, что вся древность ситхов и джедаев может оказаться чем-то вроде мечтаний Третьего рейха о древности корней (внутренней логике не противоречит). Припомнил автор голограммы, попробовал встроить даже джедайскую Силу. Остроумно.

Но, если допустить превращение Великого Кольца в Республику и Империю, оно будет так же похоже на деградацию сложных систем, как смена речений Ипувера «Камазом». Персонажи тов. Ефремова месяцами ползут в гипнотическом сне через парсеки — в цирке м-ра Лукаса врубают движок и там, где надо, к четвергу. Связь, не требующая для пересылки клипа напряжения экономики планеты... И, конечно, в Star Wars наблюдается расцвет невозможных в рамках ефремовской парадигмы негуманоидов и разумных машин.

Отсылок к знаковым и культовым, здесь, конечно, навалом.

Поводом для этого интервью «Известиям» (есть на их сайте) стала смерть Бориса Стругацкого. А что? Ле Гуин более-менее в теме, ей известны «Сказка о Тройке», «Трудно быть богом»... А «Пикник» в орегонском Powell's и сейчас, как подсказала Еркфтвгшд, предлагает читателю цитата из заметки Ле Гуин 1977 г. (powells.tumblr.com/post/174891836964/city-the-city-by-china-mieville-we-mourn-the, если кому нужны картинки).

Как следует из интервью, заметку Ле Гуин обновила для издания 2012 г., но ситуацию в российской фантастике, при всем при том, отказалась рассматривать категорически — не переводят её на инглиш в нужном объеме.

Заявочку Л.Новиковой, вопрошавшей о «деградации», отстранив еще более решительно: эти разговоры вечны. И когда Ле Гуин начинала печататься, НФ в основном была аттракционом. И, соответственно, сейчас выходит не меньше «серьезной, весомой научной фантастики», чем в 1960-х (правда, увы, сослалась при этом на Чабона).

А коли в РФ не так... Значит, либо писатели нашли другой рупор, либо люди изменились и ищут только бессмысленных развлечений.

Вот, практически и всё, что сказала Ле Гуин в этом интервью, разве что попросила не зацикливаться на жанре НФ. Ни прогнозов, ни исторических комментариев по незнакомому предмету.

Наглядное отличие старой школы от блогерского верхоглядства.

Об априори обреченной (историей и жанром) теме шпионок, а так же о пережевывании сиротства можно с облегчением забыть — сюжет и фабула вполне каноничны. Правда, автор снова ведёт нас от реторт, пирогов и книжных шкафов Букшоу в большой мир, однако, осторожными шажками и недалеко. А главное, строго выдерживая modus operandi Флавии Де Люс, ехидной девочки-химика, детективные приключения которой так по-рождественски блистали на фоне пейзажей и нравов воспетой Агатой Кристи глубинки... Несколько первых книг.

Динамично, эффектно. Начинается «В могиле не опасен суд молвы» с благостных детских мыслей о смерти, продолжается вылавливанием мертвеца из реки (за верхнюю челюсть, пальцами Ф.), петляет между фотографированием с воздушного змея, сушкой французского лака, дешифровкой поэтических загадок, обысками, артистизмом сестер-зараз, вживанием в роль отравленных прихожанок, необычным знакомством Доггера, приступом джингоизма... И рывком достигает финала.

Шероховатости, холостые патроны, скоропостижность развязки... есть за что упрекнуть. Но — автор продолжает чинить тонущий корабль цикла. И, спешу сообщить, вроде, наконец подобрал подходящие материалы.

Не замутненное (кроме ценностей среднего класса) развлечение в стиле «меч и магия». Образец жанра, почти как «Драконы осенних сумерек» и «Багряная империя».

Порталы, руины, демоны, арены, барды, стылые перевалы, виверны, Благородная Цель, целебная наркота и древние клинки. В небе летающие галеоны, в склепах склепная слизь, в лесах кусты-людоеды, в тавернах уйма приключенцев-наемников — но никто не желает придти на помощь осажденной воскресшей Ордой республике Кастии. Кроме ветеранов, знаменитой «Саги», по сравнению с которыми «Орущие Орлы» просто...

И т.п. и т.д. Бодро так, с уймой трупов, кровищи и пафоса, сбалансированных лирическими вставками, умеренной дозой толерантности и почти черным юморком. Запоминающиеся персонажи умеренной оригинальности.

Отсылки к рок-музыке в книге действительно присутствуют. Почти все они в 2-3 абзацах интервью из приложения (возрождение хорошей практики, спасибо, издатель).

К полиграфии и переводу претензий нет.

Рекомендации: ненапряжное и необязательное.

НФ о социальных последствиях пересадки сознания (авторское «клонирование»), в числе которых гибель всего персонала звездолета «Дормире». Аварийно воссозданный в ранней версии экипаж ищет причину кровавой бани, то и дело проваливаясь в флэшбеки из своего официально криминального прошлого.

От предшественников отличает ориентация на узкие аспекты темы. Корпоративы, хакеры, правовые установления, наказания и возмездие. И в этой области автор показывает хороший средний уровень проработки.

Но выше не поднимается, хотя, вроде, все этому способствовало.

Биографии, личные привычки персонажей, детали устройства «корабля поколений» без поколений — недурственно, но язык суховат, да и художественные средства довольно ограничены (на сайте жаловались на перевод, но конкретно предъявить нечего).

Технология клонирования — одно недоумение. Клоны всегда просыпаются в идеальном биологическом возрасте 20 лет, означающем наличие такого средства поддержания молодости, что бунты клонов ерунда. Отбор эмбрионов (из-за которого клонирование человека абсолютно неэтично) проигнорировано. И т. д.

Но таков выбор Лафферти. Пусть его, не всем мил охват Лема, Макоули, Моргана. Больше расстроило, что, взявшись творить классическую по сути историю убийств в изолированной локации, он, интригу закрутив нормально, пренебрег непреложными со времен Ван Дайна правилами расследования. Детективов несколько, в хэппи энде преступник не наказан, разгадка не очевидна, цепь событий пошагово не восстановлена...

Рекомендации: убить время и проследить — не поднимется ли автор в высшую лигу. Потенциал есть.

Чтобы так писать, нужно быть британцем, чтящим ту шпионскую литературу, в которой, чтобы донести письмо до ящика, требуется поддержка роты агентов, минимум две фальшивые личности и бюджетные ассигнования из серых фондов.

Итак, Европа за Ла-Маншем — сырое и холодное пространство кафе, лесов и мафии. Европейцы только и грезят, как бы поучаствовать в чем-то нелегальном или, хотя бы, добиться независимости. Женщины либо тайные агенты, либо просто жестоки, а коли встретится русский — значит, эмоции, водка, пельмени и математика.

Зато проверка документов уже приключение и главный герой свободно, не учась, использует сложнейшие гаджеты, хотя по призванию Руди не «кузнец», а кулинар.

И, конечно, начинает реализоваться авторский замысел лишь после двухсот страниц, когда за суетой курьерских явок, посылок и Ситуаций возникает лондонский Сити.

После переломной беседы со спецназом автор погружает читающего в английские проблемы кухни, Шотландии, камер наружного наблюдения, влияния эмиграции на сообщества жильцов и всего такого. Сюжет же сворачивает из простой версии альтернативной истории в конспирологическую, замахом и приемами напомнившую Борхеса с Мьевилем.

А до того происходящее суть неонуар, с пограничными прожекторами вместо неоновых вывесок и польской дискотекой вместо джаза. Реалистичный в бытовых деталях, умеренный в экшене, психологичный — в традиции (человек, его дело и окружающий мир суть три разные вселенные, так у Грэма Грина, Ле Карре...), эрудированный исторически. Но довольно условный в проработке мироустройства. Суверенизация государств на клочки размером с курорт или общество Гюнтера Грасса (аннотации верить!), например, по Хатчинсону никоим образом не отражается на кошельке и холодильнике населения. И т.п. и т.д. Правда, стоит отметить, взгляд на сквоттинг резко расходится с Брюсом Стерлингом.

Поскольку к финалу «Хогвартс» (а, может, «Империум») еще и не приоткрылся даже, рекомендую «Осень Европы» как приличное начало многообещающего цикла. Насквозь британское начало.

К полиграфии и переводу претензий нет, о потраченном времени не жалею.

Шесть фракций в межзвездной гептархии — и не нашли ничего лучше, чем поручить отбить неприступную крепость командиру пехоты. Пусть девятиглазая тень субвокализирует капитану кровавые советы гения, с математикой у нее весьма хорошо, а приданные лазутчики Шоус великолепны — да вот только еретики не когтем Кел деланы. Пока с ними возишься...

Борьба идет за контроль над покорившими Галактику и ее население технологиями, работающими лишь при изменении законов физики, локальной их подстройке. В свою очередь, целиком зависящей от поведения масс в принявших тот или иной «календарь» социумах. Мнение оных масс ортодоксами гептархии не рассматривается.

Тут можно б сказать многое. Про антропный принцип, про возивших по столу ту же миску Брина и Кудрявцева, дойти до «Утра магов»...

Но сам автор сосредоточен на ином. На психологии влияния, интроспекции, переживаниях, интригах, злой судьбе и цене побед. Наука и техника у него не в фокусе, они словно пришли из графических романов француза Мёбиуса (см. эпизод в оленьем парке). А названия устройств и оружия как от персонажа аниме: «Логическая граната!», «Калейдоскопическая бомба!», «Черная колыбель!». Эффектный антураж переживаний персонажей со сложными мотивациями.

Сочетание лишь интуитивно понятных терминов с почти рукотворной Вселенной, загадочных правил космической войны и пахнущих первобытным костром обычаев, особых смыслов этикета биороботов, экстравагантности всемогущих господ, призраков в машине, безумия, игр и смерти как не искупаемой ничем повседневности, дает стойкую ассоциацию с Гленом Куком. «Дракон не спит никогда», «Теневая линия» и, в сценах магических, извините, «календарных» атак, «Черный отряд».

Финал открыт для развития в любую сторону.

Полиграфия: обычная фанзоновская. Перевод: читается очень легко, но скорчера АБС в оригинале нет.

Рекомендации: современная мягкая космоопера, космофэнтези, психология, переселение душ. Глен Кук, в меньшей степени поздний Херберт. Гендерная интрига.

Отменно.

Сначала, после долгого вступления, это производственный роман про НИОКР и телепортацию. Хороший. Ассоциации: Суарез и «Стрела времени» Крайтона (в «Д.О.Д.О» Стивенсона замес не тот).

DARPA, гики, фрики, Вашингтон, жидкий азот, трейлеры, код на Си, защита животных, бейсбольный мяч, психиатрия, секс после работы, мухлеж с расходами, Стартрек, презентация, экранированный мобильник... И, резко, кровавая драма о суперхищнике и книге безумного викторианца.

Хохма с гайками великолепна, про парадигмы хорошо, вариации Джейми нестандартны, написано мастерски, стройно, динамично — и предсказуемо. Вонг в неназываемовской трилогии драконит такое как расхожий штамп. Четыре с минусом.

Баллы «Преломление» набирает за Лиланда «Майка» Эриксона. Он умен.

А показать ум задача нетривиальная. На ней погорел Чан, увяли цветы для Элджернона. Обычно ее обходят так: просто гений (Ффорде, Булычев), гениальное подсознание (Каттнер), мозг большой (Нивен, Варшавский), облучился (Гроссман), таблетку съел (Глинн), алгоритм вывел (Дэвидсон). Эффектно. Но вопрос-то остается: «Черт возьми, Холмс! Как?!».

Клайнс обосновал предельный IQ. Когнитивное наполовину это память, «вспомнил» и в вузе значит «знает» — а у Майка память абсолютная.

Сочинил ситуацию, в которой «ходячая энциклопедия» была бы бессильна. Только вычленение ключевых, убеждение логикой и проприоцепция.

Снабдил хорошей рабочей метафорой. «Муравьи» в третьей голове США круче «серых клеточек» Пуаро. И нагляднее.

Дал своему гению биографию и характер, достойные интеллекта. У Пратчетта и Желязны мнемоники орудия чужой воли, а тут он хозяин себе и своим талантам. Читать, как школьный учитель разбирается с умниками проекта «Дверь Альбукерке» — истинное удовольствие.

Полиграфия хороша. Перевод в норме, ляп заметил один, с кличкой пса.

Вместо рекомендаций (рекомендации? Читать!) пара спойлеров:

№1 Котёнок спасется;

№2 Даша — имя для порнозвезды.