Энтони Бёрджесс «Заводной апельсин»

Я не понимаю почему книга столь популярна, носит высокий рейтинг и обласкана всеми, кем только можно. По мне это третьесортное чтиво с поганым изложением, тривиальным и пустым сюжетом и отвратительным главным героем. Я, наверно, ещё не писал таких откровенно гадких отзывов о произведении, но просто обязан выразить недовольство.

В чём, собственно, причина моего негатива. Нас погружают в мир с довольно враждебной обстановкой, где по улицам гуляют подростковые агрессивные банды, на которые нет никакой управы. На примере главного героя нам расскажут об одном из представителей подобных групп/банд.

Никакого вывода, никакой мысли, никакого полезного посыла в книге нет. Она выглядит даже не как отрыжка, извините за сравнения, или даже пук, а как атавизм, вроде третьего соска или хвоста: смысла в их наличии с течением времени уже нет, но они присутствуют на вашем теле, доставляя неудобство или делая вас уродливым. Вот это произведение, как уродство. Для чего оно, для кого? Какой вывод я должен сделать после прочтения? К какому итогу мы пришли? Автор просто направил крик своей души на белый лист бумаги (если вы понимаете, о чём я), а кто-то решил, что это шедевр.

Заслуживает ли произведение внимания — нет. Рекомендую ли я его — нет. Ничего нового, кроме как мысли, что подростки жестоки и человек не изменится, а останется сволочью, в которую превратился в детстве, вы не узнаете.

Неприятно. Не понимаю, зачем такое писать. Не понимаю, почему эту книгу так уважают. Допустим, там обозначена важная социальная проблема. И что?

В первой части нам показывают отвратительного человека. Бессмысленно отвратительного. При этом не забывая упомянуть, что он любит классическую музыку. То есть он не совсем пропащий всё-таки, что-то человеческое в нём есть. Хотя слушая эту классическую музыку, герой фантазирует о том, как будет делать те же бессмысленные мерзости, которые он делает в остальное время.

Во второй части он попадает в тюрьму (И поделом!), где некоторым образом перерождается.

А в третьей части его уже жалко. Вот этого вот омерзительного и отвратительного, которого только что хотелось прибить тапком, теперь жалко! Потому что у человека отняли все радости. Он всё ещё хочет вернуться к прежним развлечениям, но чувствует сильную боль от одной мысли о них. И, да, классическая музыка в список таких развлечений тоже входит. Герой не изменился, он остался тем же, но стал инвалидом. Его ценности не изменились. Его “порочные” желания никуда не ушли. Он только лишь лишился возможности их исполнить. Он не стал хорошим, он просто перестал быть опасным. Да, для общества этого достаточно. Но достаточно ли этого для литературного произведения?

А потом он волшебным образом излечивается. И возвращается к прежней жизни. И на этом бы закончить книгу. Но автор зачем-то даёт нам финальную сцену, в которой герой понимает, что ему больше не интересно бессмысленное насилие. А почему? А потому, что он повзрослел!

…

*** Поиск цензурных выражений ***

…

Это не так работает! Взросление работает не так. Арка персонажа работает не так.

В начале книги мы получаем какого-то персонажа. Потом он проходит через всё то дерьмо, что предлагает ему автор, и постепенно меняется, превращаясь в другого человека, которого мы увидим в финале. И эта новая личность будет результатом того, через что герою пришлось пройти.

И с взрослением так же: взросление — это результат опыта. Невозможно повзрослеть, сидя на диване и ничего не делая. Да, гормончики тут тоже играют роль. Но не только и не столько.

А тут герой прошёл через все страдания, ничуть не изменившись, а потом — Бац! — повзрослел. Куда это годится?

При этом написана книга очень искусно. Язык, хотя и не приятен, явно хорошо продуман. Все эти “сленговые” словечки, различия в речи подростков и взрослых… То есть читать это всё так неприятно не потому, что автор не справился. Наоборот. Это всё намеренно сделано таким мерзким. Автор хотел, чтобы мы страдали. Я пострадала. Спасибо. Дайте мне теперь что-нибудь про феечек и бабочек, пожалуйста.

В предисловии автор говорит о том, что данный роман как бы раскрывает вопрос и тему насилия с такой стороны, с какой видится ему самому. Должен сказать, на мой взгляд, в книге практически нет никаких размышлений насчёт природы насилия, его места в реальном мире и роли в жизни общества. Если в двух словах, то это история о малолетнем преступнике-отморозке, лидере банды таких же подростков убийц и грабителей, которые не вникают в аспекты морали и нравственности своего образа жизни. Главный герой оказывается пойман во время одного из грабежей, отправлен в тюрьму и спустя некоторое время выбран в качестве своего рода «лабораторной крысы», на которой испытывают новый метод промывания мозгов в целях подавления жажды к насилию.

Сначала поговорим о минусах Заводного апельсина.

В конце книги с главным героем происходят резкие изменения (не буду говорить какие и где именно), причину которых Бёрджесс не объясняет. Всё как в тумане.

И второй минус, за который я сбавил оценку, — сцена полового акта в первой главе. Если быть точнее, то Бёрджесс не описывает процесс, а просто непрозрачно даёт понять о самом факте того, что это имело место. Данную сцену стоило бы расценивать как практически проявление явной педофилии. Конечно 18+ нужен для того, чтобы читатель погружался в мир сюжета как можно сильнее без каких либо ограничений (я сам любитель сюжетов с обилием сквернословия, крови, насилия и т. д.), но всё же границы дозволенного надо знать. Описывать половой контакт с детьми — это всё же перебор.

Среди преимуществ я бы отметил простоту изложения, экзотичность жаргона (этот слэнг Энтони Бёрджесс выдумал, сделав помесь английских и русский выражений), вольность диалогов и эксцентричную манеру повествования от первого лица.

Но Заводной апельсин я бы не стал относить к фантастике. Да и антиутопией здесь тоже как-то не пахнет. Скорее это драма с примесью криминала.

Удивительно переоценённая книга. Ещё и ошибочно причисляемая к фантастике. Ещё и написанная просто чудовищным, плохо переводимым языком. Ещё и ни один автор аннотаций и предисловий к этой книге саму книгу, похоже, не читал. Но обо всём по порядку...

Переоценённая. Практически эти сюжеты неприменимы в силу своей избыточной кровавости и нелогичности. Как развлечение, впрочем, это тоже такое себе. Знаете ли, читать об избиении стариков или сексе с несовершеннолетними (что помимо прочего РАДОСТНО преподносит читателю эта книга) не только неприемлемо для человека разумного, но и уже вроде как не совсем законно. По крайней мере, у нас в стране. Очень сомнительное развлечение, да-да...

Каких-то допущений, позволяющих приписать это чудо к какой-либо фантастике, нет. Абсолютно все события в принципе были более чем возможными даже на момент выхода книги в свет. Альтернативной историей тут тоже, в общем-то, не пахнет — велик Лондон и в каком-нибудь окраинном предместье всё это вполне могло случиться. Лондон, знаете ли, это не только Тауэр с Темзой.

Язык. Я имел несчастье читать и англоязычный, и русскоязычный вариант. Довольно прилично зная ОБА языка. Так вот, единственное, чего автор добился таким авангардным ходом, — это мигрени у читателя.

Предисловия и аннотации к печатным изданиям. Я не знаю, с какой туалетной бумаги перепечатывают все эти пассажи про «мрачное будущее», «насилие заполонило Лондон», «злая сатира на тоталитарное общество», «юнцами манипулируют куда более серьёзные силы», «киберпанк»... Бред сивой кобылы, не имеющий с содержанием книги ничего общего. Я, кстати, не преувеличиваю — вот прямо сейчас держу в руках ISBN 978-5-9925-0313-5 от казалось бы респектабельного издателя и там вся эта дичь на обложке и под титульным листом расписана.

Книга при этом сюжетно проста как мычание.

Окончательно утративший сцепление с реальностью от собственной безнаказанности юнец-нигилист совершает множество несовместимых со здравым смыслом человеческого существа поступков, в конце концов попадается, получает по заслугам — и с огромным опозданием делает наконец из этого правильные выводы. Ай да молодец!

Даже если допустить, что за каким-то лешим читателю прям так хочется заглянуть в голову потихоньку опускающегося подростка, — для начала, есть классический «Над пропастью во ржи». Акунинский «Любовник Смерти». Да «Приключения Гекльберри Финна» хотя бы. И далекооооооо не только они одни.

Браться за «Заводной Апельсин» в таких условиях — зачем? Просигналить миру «какой я не такой как все, контркультурный и вот это вот всё» если только?

Книжка оказалась двольно-таки скучной и нелогичной, даже немного жаль потраченного времени. Главный герой в принципе и есть тот самый «заводной апельсин», читай биоробот, только он не точает детали на заводе для пользы общества, а калечит и убивает людей. Ладно бы в нем были внутренние терзания, переживания или поиски смысла жизни, но увы этого нет. Проблема выбора? Но у садиста Алекса отсутствуют эмпатия и рефлексия, личности как таковой нет, это пустой насильник-автомат движимый дрянной программой. Концовка книжки вообще сказочная, отморозок вдруг, начинает думать о создании семьи, жене, детях, тихом семейном счастье. Но откуда, почему, как он к этому приходит? остается лично для меня не ясным. По ходу повествования, этот кадр ни разу не раскаивается в содеяном, саморефлексия отсутствует, как и эволюция внутреннего мира через сострадание к жертвам, ну или хотя бы осознание чудовищности творимого им в прошлом через собственные страдания в тюрьме. Само повествование ни рыба ни мясо, без каких-либо интересных ходов или второстепенных запоминающихся персонажей. Какой-то глубокой философии и «нового взгляда» в этой книжке я не обнаружил, разве желание автора вызвать эпатаж.

Как говорит моя бабушка — всё понятно, что ничего не понятно. После прочтения так и не понял, в чём заключается «яркость и неоднозначность культового произведения одного из представителей классики 20-го века». Конечно, при желании, можно найти философский смысл и в дверной ручке, но после кучи хвалебных отзывов и рецензий на «Заводной апельсин» я рассчитывал на могучую интеллектуальную атаку с первых строк романа.

История малолетнего «гопника», всеми силами стремящегося в тюрьму, исходя из его образа жизни и поступков, и в конце концов туда попадающего. Мучения и эксперименты над ним в тюрьме (ну а что он хотел, в тюрьмах случаются вещи намного более страшные), выход на свободу и жалостливое нытьё всеми покинутого человека (ну да, не удивительно, после всех его похождений и того количества мерзости, что он сотворил в своей недолгой жизни). Концовка вообще шедевральна: что-то мне не хочется драться, пить, курить и матюкаться, наверное я повзрослел. Game, как говорится, over.

Итого: ни антиупия, ни фантастика, а слабенькая жизненная драма с элементами садизма и криминала.

Совершенно не оценил и не понял величие романа, да и шедевральность (оценки imdb 8.3, кинопоиск 8.0) экранизации книги от Стенли Кубрика, которую посмотрел сразу после прочтения, не осознал... Но обо всем по порядку.

Сам роман делится на четыре части, которые условно можно разделить на преступление, исправление, наказание/воздаяние и возвращение. Возможно кто-то по другому определит для себя суть частей романа, но лично для меня нарисовалась именно такая последовательность. Роман читается сложно из-за надсадского (жаргонного) языка подростков. В переводе Синельщикова почти весь текст состоит из англицизмов: блад, каттер, бразерс и т.д. Все слова легко узнаваемы, да и в конце книги дается перевод, но читается трудно. Ритм чтения все время сбивается из-за посторонних и непривычных слов, часть которых узнаешь сразу, о части догадываешься из контекста. Не уверен, что действительно была необходимость настолько насыщать текст жаргоном, но я не автор, не переводчик и давно уже не подросток, так что что есть, то есть. Ну а далее, пройдемся по аннотации, благо она практически полностью передает суть книги.

Читал роман со следующей аннотацией: ««Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение malltshipalltshikov и kisok «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы.

Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия. Можно ли спасти мир от зла, лишая человека воли совершать поступки и превращая его в «заводной апельсин»? Этот вопрос сегодня актуален так же, как и вчера, и вопрос этот автор задает читателю.»

Алексу в аннотации дана довольно точная характеристика, я бы пожалуй по подробнее расшифровал бы слово антигерой, заменив его на подонок или мразь, или нечто подобное по смыслу. Пользуясь силой, своей численностью Алекс и его братья наслаждаются ограблениями, избиениями беспомощных обывателей, вандализмом, угонами, грабежами и прочими развлечениями. Напомню, что речь идет о предводителе 15-летнем подростке, его друзья чуть постарше. Точно шакалы или бродячие псы они ищут развлечения и пропитание вечером и ночью и сражаются между собой при встречах. При чем это не дележка территории, а случайные стычки при встречах. И отношения в банде, точно в стае. Пока вожак силен — он вожак, как только вожак оступился, его скинут/подставят при любом удобном случае. И если друзья у Алекса туповаты, то Алекс умен. При желании он прекрасно разговаривает не жаргонами, у него богатый словарный запас и он превосходно им пользуется (), обожает классическую музыку, но при этом пропитан насилием. Весь ум Алекса направлен на получение наслаждения от насилия, разрушения и избежание наказания. Показателен вопрос «наставника по перевоспитанию» Алекса от исправительного учреждения: «И что на вас на всех нашло? Мы эту проблему изучаем, изучаем, уже чуть ли не целый век изучаем, н-да, но ни к чему все это изучение не приводит. У тебя здоровая обстановка в семье, хорошие любящие родители, да и с мозгами вроде бы все в порядке. В тебя что, бес вселился, что ли?». В конце концов Алекс допускает ошибку и попадает в полноценную тюрьму, ну а уже в тюрьме собственными усилиями и желанием скорейшего освобождения попадает в программу принудительной психокоррекции.

А что же представляет из себя программа коррекции? Это выработка условного рефлекса организма преступника на желание насилия. Вроде бы ты и хочешь кому-нибудь по морде дать, кого-нибудь изнасиловать, а в организм рефлекторно начинает воротить, скручивает болью, тошнота, слабость и т.д.

Методика была успешно опробована Алексе и после двух недель обработки он был выпущен в мир, где столкнулся со всеми своими бывшими жертвами, но уже с позиции слабой стороны и наконец попал в руки оппозиции, которая использовало его как средство смены/отставки текущего правительства. Концовка книги это печальный итог политической борьбы оппозиции и текущего правительства. Почему печальный, узнаете прочитав книгу.

При экранизации, имхо, Стенли Кубрик излишне театрализовал книгу и изменил некоторые сцены, добавив или убрав нюансы. В итоге фильм, хоть почти и повторяет сюжет книги, но в то же время смотрится более мягко и одновременно гротескно по сравнению с ней. Возможно для своего времени фильм и смотрелся как прорыв, но лично я просмотрев его ничего кроме недоумения не испытал. Что это? Зачем это? Почему это? Откуда такие высокие оценки?

Лично для себя выделил в книги несколько действующих сил: государство, бандиты (Алекс), оппозиция и обыватели-страдальцы.

У государства все швах... Преступность огромная, тюрьмы переполнены и исправительной функции не несут, после выхода из тюрьмы преступники берутся за старое. И тут появляется революционная методика!, две недели и матерый преступник не представляет угрозы для общества. постоянное исправление, нет необходимости в куче тюрем, сильных полицейских силах (со временем конечно) и т.д. Это выход для государства? Лично я считаю что да, причем отличный перспективный выход.

Бандиты, в контексте книги — жертвы. Им промыли мозги, лишили воли и средства на самооборону, самоопределение и т.д. Нельзя так поступать с человеком! Я в упор не понимаю почему нельзя? Взять Алекса — антигероя книги, несколько убийств, избиения, ограбления, изнасилования, угоны, и это только то, что успели натворить Алекс и команда в течении пары дней. Его бы пристрелить стоило, как бешеную собаку, а его всего лишь отучили насильничать. Он не перевоспитался, нет... В мыслях он тем же Алексом остался, но вот тело отказывается от насилия. Негуманно? По мне так вполне справедливое наказание. У Алекса появились все шансы исправится.

Оппозиция. Эти ничем от правительства не отличаются. Алекс и задействованная методика лишь инструмент в политической борьбе. Основной аргумент — сначала методикой промоют мозги преступникам, затем всем инакомыслящим (т.е. оппозиции). Забавно, но оппозиция критикует инструменты, но не предлагает своих решений существующих проблем. А по части использования людей, что одни, что другие одинаковы.

Обыватели-страдальцы. Их даже силой не назовешь, кто лучше говорит затем и идут,того и поддерживают. Сила, но безликая.

Вообще, если взять в нашем мире какое-нибудь гетто, то в нем будет ситуация один в один с книгой. Да то же Детройт например. Государство не способно управлять ситуацией, все нормальные и финансово обеспеченные люди уехали в более благополучные и защищенные полицией районы. Появись у государства инструмент психокоррекции и будет все тоже самое что и в книге. Я уверен, что правозащитники подняли бы хай на весь мир о нарушении прав человека, что под это дело произошел бы передел сфер влияния и все вернулось бы на круги своя. Наверное из-за этого книга и не впечатлила, не тронула, В 1962 это возможно и было откровением, а сейчас... По мне так единственный стоящий путь — это научится воспитывать/культивировать правильные черты характера с самого детства и только при накоплении критической массы хороших/достойных людей произойдут существенные изменения в обществе. И изменения должны идти от людей, а не от государства. А сейчас идет борьба с последствиями, если идет...

В своё время пропустил эту книгу, которую прочитать следовало бы давным-давно. Что ж — книга, можно сказать, для обязательного чтения.

Заставить читателя сочувствовать подонку — дело непростое. В «Заводном Апельсине» же герой даже не подонок, а жуткое, отвратительное чудовище, примитивное нравственно до полного отсутствия какой бы то ни было морали. Некий интеллектуальный уровень и музыкальность, этому чудовищу присущие, делают его ещё отвратнее и страшнее. И — тем не менее, мастерство автора таково, что этому монстру начинаешь сочувствовать. Несмотря даже на то, что он, лишившись возможностм резать, избивать и насиловать, остался таким же подонком, каким и был — отвратным расчётливым садистом.

Пробирает роман до нутра. Я не хочу воспринимать его как некую доктрину или философствование о противлении или непротивлении насилию. Я думаю о нём, как об истории о живущем рядом, неподалёку, в соседнем доме садисте-маньяке — и о том, что такие маньяки есть, и ещё о том, что меня, оказывается, силой слова можно заставить этому маньяку сопереживать. И именно в этом вижу мощь, жуткую мощь произведения.

Финал, на мой взгляд, автору не удался, он не нашёл чем закончить. Так, концовка, которую предлагает Бёрджесс — превращение подонка в обывателя лишь потому, что он повзрослел, мне показалась откровенно неудачной и безморальной, если не аморальной. Всё прочее — выше всяких похвал.

Если автор заставил вас ненавидеть главного героя всей душой, значит ли это, что книга мерзкая и вообще мусор, не достойный быть оцененным выше армадовской жвачки? Если из-за стилистической задумки автора читать книгу поначалу очень сложно, означает ли это что читать её не следует вообще? Если всегда под рукой общепризнанная шедевров экранизация, надо ли тратить время на какие-то там буковки на бумаге?

И каковы вообще критерии хорошей книги, заслуживающей прочтения? На мой взгляд, книга должна быть гармоничной, логичной, в ней должен быть соблюден баланс между философским, социальным и психологическим аспектом. Для ввиду его закостенелости довольно сложного жанра антиутопии этот баланс важен вдвойне.

Хотя психологический аспект может отступить на второй план, ведь большинство антиутопий в той или иной форме рассказывают о взаимодействии личности и системы, а в такой типовой ситуации персонаж тоже может быть вполне себе типовым. Однако «Заводной апельсин» — не «Мы» Замятина, общество Бёрджесса не подчинено тотальному контролю, оно более индивидуально, а, значит, и герой должен быть более реалистичным.

Конечно, пусть и отрицательные, но сильные чувства, которые вызывает Алекс — от ненависти до отвращения — несомненный показатель мастерства автора. И то, что Алекс типичный продукт системы, а, значит, делать его не типичным было бы странно, вполне объяснимо. Но мне кажется, Бёрджесс мог бы сделать персонажа более цельным, а его развитие — логичным. Да, конечно, убедительно показать невыплеснутую энергию подростков (Неужели вам никогда не хотелось орать во все горло или начать швырять все подряд о стены?), пусть и в уродливо-гипертрофированной форме, автору удалось. Но вот со степенью гипертрофированности возникают серьезные проблемы.Потому концовка, в которой Алекс кардинально меняет взгляды на мир, списывая это на взросление, вызывает смех. Можно вырасти из детских шалостей, вроде ора на родителей, возвращения в студенческое общежитие под утро, вырезания на коже названия любимой группы или даже легких наркотиков, но из убийств, грабежа и изнасилований, тем более обильно приправленных прожженной тюрягой, не вырастают.

Поэтому финал Бёрджесса кажется скорее не выводом умудренного опытом человека, а наивной надеждой, наспех прикрывающей глубокий страх и неуверенность. Так что упущение в психологическом аспекте произведения напрямую влияет на два других, а фальшивить в социальной и философской сферах претендующему на написание антиутопии никак нельзя.

Впрочем, до финала еще надо добраться, а вот на пути туда роман не может не радовать. Буднично, мимоходом, но, как ни удивительно, ни в коем случае не поверхностно, Бёрджесс ставит очень любопытные вопросы и горько констатирует очевидное.

Алекс — отвратительная личность, любящая классическую музыку. Разве может отвратительное и злое любить красоту или наоборот, любящее классическую музыку быть плохим? Мы как-то привыкли, что если человек увлекается искусством, он — воспитан, интеллигентен, интересен. Как же Алекс? Еще одна недоработка автора? Нет, ни в коем случае, тут Брёджесс предельно ясен. Алексу нравится в музыке внешнее, её эффект, звуки, их громкость и богатство, не столько пробуждающее эмоции, сколько усиливающее уже существующие. Таким образом, слушая музыку (Брёджесс очень явно расставил акценты, показывая, какую именно классику слушает юный подонок), Алекс подсознательно использует её, не понимая того, что слушает. Да, может быть, музыка исподволь меняет его и он чуть лучше, чем его дружки, но не принципиально. Музыка для Алекса — тот же наркотик, он гонится за ощущениями, которые она ему дает, а не за ней самой.

Кто такой Алекс — подросток, определяющий и создающий мир вокруг себя, или сам в свою очередь продукт системы в целом? Тут, по-моему, Бёрджесс тоже вполне конкретен. Алекс применяет насилие, но и к нему применяют еще большее насилие. Его бьют стражи порядка, бьют заключенные в тюрьме, бьют охранники и врачи, старики и интеллигенты, бьют враги и друзья. Общество пропитано насилием, порождающим еще большее насилие. Око за око? Нет, око за око, а потом за то, что наболело, накопилось и требует быть выплеснутым, за то, что ты слабее, моложе, не сопротивляешься, оказался под ногой в конце-то концов. Жертвы Алекса сами создают мир, в котором живут. От этого преступления главного героя не нашего времени не становятся менее бесчеловечными, но хотя бы находят объяснение их причин.

Становятся ли навязанное добро настоящим и лучше ли оно, чем свобода воли? На этот вопрос каждый читатель сам найдет ответ, поэтому поставим его чуть по-другому. Заслуживает ли насильно ставший беспомощным подонок того мира, в который его выпихнули? Какую бы ненависть парень не вызывал, мир вокруг него еще гаже, гаже настолько, что даже для негодяя Алекса трудно не найти хоть каплю сочувствия.

Причем больше всего сочувствия он у меня лично вызвал не тогда, когда его в очередной раз избивали (поделом, кстати), а тогда, когда его начали использовать для политических целей. Как бы мерзко не было стихийное насилие, несдерживаемая буря ярости, елейный макиавеллизм расчетливых политиков, что стоящих у власти, что «благородных революционеров», не брезгующих отпетым подонком, хуже, много хуже. Вам жалко писателя, чью жену изнасиловали и убили, писателя, все еще не утратившего человечности, добра и сострадания? А жалко ли вам холодного горе-Ленина, выхаживающего униженного и оскорбленного, сострадающего ему только для того, чтобы потом использовать в собственных целях?

Таким образом, хочешь того или нет, выбор прост — отвратительный Алекс или еще более отвратительный мир.

Как ни удивительно, при таком количестве насилия нельзя сказать, что «Заводной апельсин» тяжело читать. Продираться через язык надцатых (эх, несбыточная мечта — прочесть книгу глазами о русских словах слыхать не слыхавшего!) поначалу трудно, а вот через избиения почему-то не очень.

Помимо языка, оригинальной, но трудной для приспособления смеси английского с русским, роман выделяется продуманной композицией. Бёрджесс, в лучших традициях своего времени, проводит Алекса через его персональные Ад, Чистилище и Рай, затягивая туда же читателя. «Шалости» Алекса и его дружков и, соответственно, отвращение, испытываемое при виде них читателем, играют роль Ада, справедливое, но слишком мягкое наказание и шанс исправиться пародируют идею Чистилища, а вот Рай насильно доброго Алекса показывает, что как бы плох не был недоданте, блаженным ему там не выжить.

Итог:И все же я не смогу оценить роман очень высоко. Не из-за того, что Алекс мерзок, а автор его оправдывает (или так кажется наименее внимательным читателям), не из-за того, что от текста на латинице рябит в глазах и даже не из-за того, что растиражирован он был во многом благодаря известной экранизации. Все это как раз говорит о высоком качестве произведения, вызывающего живой эмоциональный отклик (было бы намного хуже, если бы читатели были равнодушны к Алексу и его зверствам, это показало бы, что Бёрджесс был прав в сомом примитивном смысле), блещущего оригинальностью стиля (попробуйте придумать что-то действительно оригинальное и неиспользованное в ремесле, которому тысячи лет!), послужившего основой легендарного фильма (сколько вы сможете перечислить экранизаций, хотя бы не уступающих первоисточнику?). А вот недоработки психологии и совершенно искусственный трусливый финал, показывающий тотальную неспособность дать ответы на неплохо поставленные вопросы — уже намного более серьезное обвинение.

Рекомендация: Достаточная

Поговаривают, что тюрьма должна исправлять людей. К сожалению, тюрьма не способна исправить общество, так, как хотели бы этого власть имущие. А они бы этого очень хотели.

Мрачное видение будущего Берджесс сложил из двух составляющих, актуальных для Лондона своего времени: активности подростковых банд и популярности необихевиористских теорий, стремившихся к исследованию «психологии без психики». Сторонники этих психологических идей собирались применять на практике нечто подобное, что в книге проделывали с Алексом для социального исправления. Кстати, именно поэтому, проводимые над главным героем опыты так напоминают тесты с собаками академика Павлова – суть одна и та же. Однако, Берджесса нельзя назвать сторонником или противником – сатирическим роман является, как для молодежных бандитов, так и смелых почтинаучных идей, а потому само собой поднимает две темы: взросление и свободу личности, поднимаемых в литературе на протяжении веков.

Коротышка Алекс – малолетний хулиган, слоняющийся по улицам в компании друзей, несмотря на то, что по возрасту его нельзя назвать даже юношей, он уже главный в своей компании, грабит, избивает прохожих и даже убивает. То, как Берджесс выписал сцены нападений свидетельствуют о ясном понимании психики хулигана, совершенно не считающим свое поведение неправильным и плюющим в лицо всем запретам, издевающийся над старичком с книгами. А еще он очень любит Моцарта, Бетховена, да и вообще классическую музыку, только чувство прекрасного направлено не в традиционном русле, ведь прекрасное для Алекса заключается в том, чтобы избивать, убивать, насиловать и приносить страдания окружающим. Уже здесь автор ставит отметку того, что люди и их взгляды на жизнь в корне разные, после это выразиться в мысли, озвученной комендантом тюрьмы: «Быть может, человек, выбравший зло, в чем-то лучше человека доброго, но доброго не по своему выбору?», что вполне соответствует духу романа об индивидуальности, как главенствующем мериле морали.

Берджесс писал антиутопию о будущем, вот только время, в котором живут Алекс с друзьями уже точно никогда не наступит, по крайней мере, в таком антураже. Написанный в далеком 62-ом году роман перерос антиутопию и стал скорее абсурдом о параллельной реальности, где «что-то пошло не так». Четкого антуража тут нет, есть лишь некоторые заметки о моде и нравах, о рано взрослеющей молодежи, о техническом развитии. Собственно, что хорошо в сатирической книге – она никогда не бывает серьезной, ведь напиши Берджесс реалистичный прогноз или «предупреждение» он бы уже давно канул в Лету, но этого не случилось и надо надеяться не только потому, что Кубрик снял кино.

Главная изюминка – сленг на котором общаются здешние подростки, поколения nadtsatyh. То, что он так близок российскому читателю не случайно, тут не только переводчики старались, но и сам Берджесс позаимствовал кое-что из лексикона ленинградских стиляг, что в сочетании с манерами английских «Teddy Boys» и возрастающим уровнем преступности в молодежных кругах породило нечто новое, что вполне можно выдать за вариант подростков будущего, безнравственных, наглых, опасных, презирающих возраст и интеллектуальное развитие, живущих эгоцентризмом в эпохе мрачной, как и их мысли. Даже эстетика вроде классической музыки или здорового образа жизни, которого компания Алекса все ж придерживалась воплощается здесь в негативном свете, как вдохновение и сила юных разбойников. Собственно, Берджесс был не так далек от истины, фактически «предсказав» возросшую вначале семидесятых популярность скинхедов.

Само название «Заводной Апельсин» весьма сатирично и даже самокритично, им Берджесс наделил книжку, написанную одним из героев своего романа, писателя Ф. Александра, которую Алекс характеризует так, как можно бы было и сказать о книге самого Берджесса. Однако, политические цели, в отличие от Ф. Александра Берджесс вряд ли преследовал, дав понять, что один политический режим ничуть не лучше другого для отдельной личности, от которой не требуется больше, чем голос на выборах. Политический памфлет не единственный псевдожанр «Заводного апельсина», выводы, которые предстоит сделать из романа, а в особенности из концовки свидетельствуют о консервативности взглядов автора, что не совсем свойственно нынешнему андеграунду (хотя, черт его знает, как там было в 62-ом), однако внешне, даже сегодня, это, безусловно, он самый.

Если сравнивать книгу с экранизацией Кубрика, то значительная разница лишь одна – режиссер обрубил важную часть концовки, где Алекс взрослеет, подытожив фильм сценой выздоровления. Сейчас книгу, менее популярную, чем фильм, вряд ли можно представить в отрыве от визуальной эстетики Стэнли Кубрика и образа Малкольма МакДауэлла, который на момент съемок был в два раза старше книжного Алекса. Одно можно сказать наверняка – без Кубрика, Берджесс не был бы так знаменит сегодня, все же андеграунд зачастую зависит от актуальности, и если подростковый бандитизм остается, то возможность появления докторов вроде здешнего Бродского сегодня куда меньше. А вот наличие в экранизация классического фильма, штука, думается, куда надежнее социальных взглядов.

Итог: литературный андеграунд и хороший пример фантастической книги, который, несмотря на навязчивую подпольность, воспевает старую добрую свободу личности, сатирически высмеивая все попытки повлиять на нее со стороны.

Ну, наконец-то. Три негативных отзыва подряд, на годовом интервале, без единого возражения со стороны «восторженных почитателей».

Это я удачно зашёл. В оных условиях и мой негатив — не будет чем-то из ряда вон выходящим. Абсолютна чуждая нашему менталитету книжка. Абсолютно. И — двумя руками «за»: вообще не имеющая никакого отношения в Светлому Храму Фантастики. Будем называть вещи своими именам: бредятина какая-то. Непонятно каким образом, зачем и почему, запихнутая трудами неких доброхотов на пьедестал почета в один ряд с гениальнейшими текстами Фантастики.

Добавлю всего два слова про «Над пропастью во ржи», упомянутую в качестве возможной альтернативы данной бредятине. Оная «Над пропастью…» — ничем не лучше. Полностью из той же оперы. Голословным не буду. Отзыв на оную книжку, с абсолютно идентичными оценкам — аж двухгодичной давности

Это был гаденький, паршивый вечер, один из тех гаденьких вечеров, когда заняться совершенно, решительно нечем. И ты сидишь и думаешь, как бы убить время. Желательно с пользой. Ты сидишь в своем любимом баре Korova и пьешь свой любимый коктейль Moloko Plus, а потом…. Ты выходишь на улицы и отдаешь должное старому доброму ультранасилию.

Это будни коротышки Алекса и его банды, шкетов из рабочих кварталов Лондона недалекого или уже альтернативного будущего. Все, что их интересует – это секс и насилие. Они – падальщики улиц. Они зачищают кварталы от бомжей, алкоголиков и конкурирующих банд. Разговор с ними короткий. Близко к ним лучше не подходить. Особенно к Алексу. Все вроде бы стандартно, но… этот проклятый предлог всегда усложнял ситуацию. Мы могли бы назвать Алекса обычным отморозком, по которому плачет уголовная инспекция, но наш герой умен, он не тупой хулиган, о нет. Он слушает Бетховена и думает о будущем. У него есть свое самостоятельное мнение по поводу развития общества, судьбы телевидения и вопросу преступности. Он дитя своего времени.

Откуда он мог знать, что однажды превратится в подобие заводного апельсина – существо, обработанное психиатрическими инструментами? Кто он? Злодей? Нет. Герой нашего времени.

Энтони Берджесс написал свой скандальный роман еще в 60-х, когда по старушке Англии рассекали моды – маргинализованное сообщество рабочей английской молодежи, и близко не напоминавшей беззубых битников. Нет, эти крепкие ребята, дети инженеров и шахтеров, могли дать в зубы без лишних слов. И вот мы видим в романе их отражение – еще более жестоких, прирожденных преступников, одного из которых, Алекса, решили все-таки «вылечить» от криминальной тяги. После обработки он не сможет чисто физически совершить преступление, не сможет никого избить, ограбить или изнасиловать.

Наш обновленный Алекс теперь может начать праведную жизнь. Да не все так просто.

В романе важен не вопрос о происхождении преступности – социальном или врожденном. В романе гораздо острее стоит вопрос адаптации одного человека в социальной группе. И мы с удивлением обнаруживаем, что даже самый последний, самый опасный преступник меркнет на фоне зашкаливающего уровня насилия во всем обществе. И получается, что лечить надо не конкретного, отдельно взятого индивида, а все общество в целом, потому что таких индивидов оно сжирает и выплевывает, без косточек. И наш Алекс предстает на фоне творящегося беспредела настоящим ангелом с трепещущими крылышками. Кто виноват? Что делать? Ответов на эти вопросы нет, есть констатация фактов и простой мысленный эксперимент.

В связи с сильной идейной основой, особым стилем изложения, литературной игрой с русскими словами и культовостью обозначенных кодов, роман был экранизован в 1971 году известным режиссером Стэнли Кубриком, который превратил литературный первоисточник в что-то принципиально свое, новое. Берджесс потом ругался и открещивался от фильма, но странным образом именно благодаря экранизации его роман стал таким популярным и культовым. Сложно сказать, что лучше – книга или фильм. Вероятно, они просто находятся в разных плоскостях. Но очевидно, что без первоисточника картины бы не случилось, поэтому конечно же мы должны сказать прежде всего спасибо писателю. За труд, за мысленный эксперимент в довольно опасной области, затрагивающей больные вопросы криминологии.

Еще одна книжка-шедевр, дерзкая, как ограбление, но свежая, как горячая кровь юного преступника. Главное, что поднимает определенные вопросы, заставляет думать. А это важно, это определенный индикатор, выносящий роман на орбиту мировой классики.

Неинтересный главный герой. Неубедительная агрессивность,жажда насилия и маниакальная влюблённость в классическую музыку. Мир однобокий и неживой.Язык чересчур хороший для хулигана и простоватый для автора. Словечки которыми восхищаются многие авторы рецензий неинтересны,вторичны и навязчивы,до такой степени как это бывает с плохими словами которые мы подхватываем как вирус и они залипают на язык и вылетают при каждом удобном случае.Книга плохому не научит,что плохо и хорошо тоже не расставит по углам. Кому? Подросткам скучно,хулиганом не дано,взрослым — просто.

Классика, значит... Гениальная.... Ну-ну.

Читала я «Заводной апельсин» (и довольно давно, но хорошо помню, о чём там речь). Настолько мерзкая книга попалась мне впервые. Гл. герой — подонок, каких (хотела написать «мало»), увы, достаточно много. Лоботомию, которую ему сделали — правильно сделали, а вот сняли — очень зря. Шанс на исправление? У людей, которых он убил, есть шанс вернуться к жизни?

Может, автор что-то другое хотел сказать, но я прочла то, что прочла.

«Центральный философский вопрос романа — может ли быть человек со «злой» волей лучше «хорошего» гражданина, у которого воли нет?» ИМХО — нет, не может.

Книга раскрывает методику перепрограммирования психики, в том ее основная цель. Показывает, что мозг любого человека можно перестроить так, чтобы ему было боязно-противно-неприятно делать то, что ранее приносило удовольствие. То есть плюс становится минусом. В этом вся суть и книги и фильма по мотивам.