Гайто Газданов «Пилигримы»

Возможно, я совершил ошибку, вторую (о первой — непоправимой — в самом финале), взявшись за «Пилигримов» всего через неделю после того, как спустя двадцать с лишком лет перечитал «Возвращение Будды», предыдущий роман Гайто Газданова. Перечитал новыми глазами с неизмеримо бОльшим жизненным опытом. Поэтому многое понял.))

А вот «Пилигримы» с идейной точки зрения показались «всего лишь» развитием любимых тем и мыслей зрелого Газданова — «вечное возвращение», пушкинский «случай — мгновенное орудие Провидения» (на самом деле это потрясающая по своей глубине догадка нашего великого гения!), «смерти нет» и «вековечный порядок бытия».

Но вот форма романа, само искусство Газданова-романиста волнует и будоражит воображение и спустя несколько дней.

Первые пара десятков страниц меня ввели в недоумение. Что это за жанр? Слишком уж фантастичной казалась рассказываемая история. Анемичный сын богача-нувориша внезапно влюбляется в бедняжку, вышедшую на панель, а вокруг магнаты, бандиты, флики, «золотая молодежь» — целый карнавал невероятно пестрых персон посреди кричащих противоречий Парижа середины 20 века.

«Магический реализм»? Городское фэнтези?

Но текст романа недолго мучил меня своей главной загадкой. Пришло осознание: это же современная литературная сказка, натуральная «фейри тейл«! Только без фей, впрочем и их роль успешно исполняют многочисленные «ночные бабочки» описанные в романе.

У нас есть Золушка (она же Дюймовочка) — Жанина, Прекрасный Принц — Роберт Бертье, Серый Волк — Фред, добрые волшебники — Андре Бертье и Рожэ, и злой волшебник — Лазарис, который, впрочем, тоже не без двойного дна оказался.

Сюжет с преодолением препятствий к воссоединению влюбленных, сказочными артефактами, волшебными превращениями также в наличии.

А невероятная виртуозность мастера Газданова в том, что он всю небывальщину, которую излагает доверчивому читателю, смог достоверно вплести в реалии французской политики, общественной жизни и жестоких и жутких подробностей жизни парижского преступного дна и обиталищ самой ничтожной и бесправной бедноты. Эту среду он за два десятка лет работы ночным шофером узнал досконально и смог перенести на страницы романа с чудовищно убедительной достоверностью.

Сказка посреди грязи и крови реализма и натурализма остается сказкой, но чудесным образом обретает мощь притчи с глубочайшим нравственным посылом.

И как он работает с литературной традицией, скрещивая наследие гигантов пера России и Франции! Как всегда много Толстого, Достоевского, Флобера, Золя, Мопассана. И тут же он включает в роман сюжет и коллизию «Пиковой дамы» Пушкина, сумев разыграть их с совершенно иными героями, имеющими совсем иную мотивацию и характеры. И все работает как швейцарские часы!

Те, кто снисходительно относится к прозе «позднего» Газданова: мол, старик потерял связь с живой жизнью и в бирюльки играется (встречал такое мнение), могут отложить свое снисхождение в дальний ящик стола. Жизнь в книге мощно бьет ключом и чаще всего по голове персонажам.

Буквально несколькими строками Газданов может так описать характер и судьбу самого ничтожного человечишки, что невольно думаешь: я бы об этом негодяе и целый роман прочитал! Шантажист Шарпантье — яркий, но далеко не единственный пример такого персонажа. А бандюга Жерар с его любовной драмой, проститутка Жинетта, привязавшаяся к отмороженному подонку Фреду!

Конченые моральные уроды — сенатор Симон и его племянница Валентина — могут у нас вызывать лишь омерзение, но и из их судеб автор сумел извлечь сильные драмы и мощные нравственные дефиниции.

И все эти невероятно разношерстные лица, характеры, судьбы играют в едином стройном ансамбле увлекательного сюжета, от которого невозможно оторваться. Газданов безусловно держит марку мастера художественной прозы.

Об идейной составляющей книги надо все же хоть пару слов сказать. Здесь Гайто Газданов проповедует христианскую теорию индивидуального спасения (причем, делает это, ничтоже сумняшеся введя в историю реинкарнацию самого Иисуса Христа!), считая, что в общественной жизни «ничего изменить нельзя».

Но это и исторически неверно (иначе мы бы до сих пор по саваннам Восточной Африки кочевали), и жизнь сама опровергает такие вот тезисы ежедневно. Во Франции, например, за истекшие с момента публикации книги семь десятков лет все изменилось. Тот же преступный мир стал совершенно иным по своему составу, организации и методам деятельности.

А иные его идеи невероятно будоражат ум. Не могу без душевной дрожи читать его тезисы о том, что смерть — это всегда катастрофа, всегда внезапная. Вспоминаю при этом, что сам Газданов умер ровно за день до своего шестьдесят восьмого дня рождения, а не в какой иной. Напророчил!

И об ошибке. Роман я прочитал по третьему тому пятитомного собрания сочинений, кое с радостью приобрел аж шестнадцать лет назад. Тогда же я с удовольствием прочитал почти всю малую прозу Газданова, о чем давно мечтал (она в то время была практически недоступна), эссе, статьи и даже письма. Но вот за поздние его романы так и не взялся.

А напрасно! Так много мы времени на ерунду тратим иной раз в разных сферах жизни, оставляя важное и нужное на потом. Не повторяйте моей ошибки!)) Читать Гайто Газданова не только интересно, но и душеполезно. Да и уроки мастерства, если за чтение возьмется начинающий автор, даром точно не пройдут!

П.С. Еще рекомендация. Первый отзыв на этой странице лучше читать строго ПОСЛЕ романа. Он хороший и положительный, но в нем слишком много важных и ненужных спойлеров. Хорошо, что я читал его после романа. И книга смогла в финале мне очень крепко врезать под дых, ведь такой жестокости по отношению к доверчивому читателю я от любимого автора не ожидал!))

Кто рождается на свет

лишь для горестей и бед,

кто рождается навечно

ради радости беспечной,

кто — для радости беспечной,

кто — для ночи бесконечной.

(Вольный перевод У. Блейка)

Существует расхожее мнение, что всех писателей можно разделить на тех, кто пишет разные книги, и на тех, кто всю жизнь продолжает писать одну единственную книгу. Если принять такое положение, то станет совершенно очевидно, что Газданова следует отнести именно ко второй категории авторов беллетристики. Тем не менее, роман «Пилигримы» открыл, на мой взгляд, новую главу в этой большой книге газдановского литературного наследия. Даже с формальной точки зрения можно заметить, что среди его героев уже нет русских эмигрантов и вообще ничего, связанного с Россией. Но главные изменения коснулись структуры текста. Созерцательно-рефлексивное повествование оказалось несколько потесненным сюжетом, несущим смыслообразующую функцию. В «Пилигримах» газдановские темы судьбы, случая, фатализма и смысла жизни достигли, как мне кажется, своего пика. Можно сказать, что в этом романе писатель напрямую рассуждает о том, почему тот или иной человек становится обладателем той или иной судьбы. Роман этот называли развернутой притчей и моральной сказкой.

В романе довольно много действующих лиц и большинство из них претерпевает существенные («этапные») изменения своей жизни. Все они заслуживают читательского внимания. Но «главным героем» романа, по-видимому, является Фред. Его судьба противопоставлена (сопоставлена) судьбе Жанины и сенатора Симона. История Жанины напоминает историю то ли дюймовочки, то ли голливудской «pretty woman», то ли даже гриновской Ассоли. Счастливый случай избавляет её от участи уличной проститутки. Далее Газданов показывает, что как только для неё были созданы достойные условия жизни, она проявляет все свои лучшие человеческие качества, составляя истинное счастье для молодого человека – Роберта Бертье. В этом просматривается общая авторская установка – человеческая природа изначально не несет в себе никакого порока и искажается лишь под влиянием неблагоприятных внешних обстоятельств. При этом, однако, Газданов оставляет за скобками (по крайней мере, не акцентирует) социальную природу этих самых неблагоприятных обстоятельств и это, на мой взгляд, несколько снижает ценность его литературных построений. Хотя чисто внешне «социально-сословные» контрасты в романе подчеркиваются. Характерно, что Андре Бертье — отец Роберта и хозяин фабрики, сам вышедший из «низов», вполне понимает тяжелое положение рабочих, но не думает (!) чтобы это могло быть когда-нибудь изменено. Да, Жанина получила право на счастье – счастье благополучных буржуа (почему бы нет?). Но сколько таких «жанин» осталось на улице. Впрочем, такая «наивность» автора объясняется, я думаю, тем что не Жанина всё-таки центральная фигура романа, а именно Фред. Вообще, здесь, может быть, прослеживается глубинное отличие русской и западноевропейской литературы девятнадцатого — двадцатого веков. Пресловутый «фатализм» в «Пилигримах» проявляется, прежде всего, в том, что герои и не помышляют ни о какой другой судьбе. Их свобода ограничена даже в мечтах, очень скромных и касающихся только личного выживания.

Из всех событий романа метаморфоза, произошедшая с Фредом, выглядит, вероятно, наиболее фантастической. Ему, кстати, как и Жанине, тоже помогает «случай» в виде нужного, «правильного» человека – Рожэ. Хотя этот случай и выглядит менее «случайным», чем у Жанины. Но, в отличие от Жанины, Фред не получает права не только на счастливую жизнь, но и вообще на какую-либо жизнь. И тогда возникает сакраментальный вопрос – а к чему тогда все эти «метаморфозы»? В чём смысл (жизни)? Ответ, как мне кажется, в том, что истинную, экзистенциальную ценность человеческой жизни придает именно акт становления человеком, осознания себя на основе принципа бытия, а не принципа потребления, говоря словами Э. Фромма. И этот акт Фред успевает совершить. Напротив, сенатору Симону удается прожить долгую и сытую жизнь, в конце которой он отчетливо осознает её «животную бессмысленность». В этом смысле «закономерной» выглядит и «эффектная» гибель его племянницы Валентины. Конечно, подобные рассуждения не могут ни в какой мере примирить человеческое сознание вообще с фактом его неизбежного конца, и неожиданная смерть Фреда остается трагедией, намекая, опять-таки, на существование уже вселенской предопределенности.

Это лишь некоторые основные мысли по поводу прочитанного романа. При повторном чтении впечатления от текста усиливаются. Можно отметить, в очередной раз, великолепный русский язык писателя из Франции.