Владимир Покровский «Персональный детектив»

Часть условного цикла «Ареал». Писался лет сорок, включает столп отечественной терраформистики «Парикмахерские ребята», почти нью-вейвную «Метаморфозу», новеллу о сути подчинения «Индекс 97», не сыскавшие поклонника «Дожди на Ямайке», советской этики «Квазиклассический треугольник» и близкую к фанфику на Стругацих «Планету, где всё можно».

«Персональный детектив» — жесткая, дразняще невозможная история противостояния мегаразумной машине. Разгон медлителен, множество пояснений и отступлений, но только так — с этой вселенной быстро не познакомиться.

Ареал человечества далекого будущего — жилая часть Космоса. Мчащие меж планетами и прочими обиталищами вегиклы; нехорошо играющие на улице дети; заменившие медиа и почти всю культуру «стекла»; вагончики метро для дам; непостижимые деяния непонятных служб и сообществ, втрое тех загадочней; туристов бьют в переулках; в графинах шипит чай; воняет от старух; зеленеют парки; космоломы, криминальные йогины, моды, политики и незыблемый закон Янга-Блючестера о распаде отложенной совести. Жизнь бурлит, да это цветочки, пена на волне, любительское шоу. А океан, в котором волны, тайга, в которой цветет и сцена, дела интеллекторных структур, искусственных разумов. Звать их моторолами (год написания-с, хотя генезис горы интеллекта из телефона нашей эпохи идея хорошая. Смартфон, кстати, здесь «мемо»).

Полная зависимость и лишь единицы могут что-то поперек. Это Фальцетти (представьте травму ущербности изобретателя среди моторол, все умеющих лучше) и сам Доницетти Уолхов, злящий систему настолько, что ему выдали «персонального» детектива с полумистическим имплантом для поиска и обезвреживания. Вот, пока детектив Кублах подзадержался, эти двое и проделали со Стопарижем (Париж-100 не курорт, жуткий световой день, но город на 2 млн. есть) сперва выглядевшее массовым убийством. Но моторола, которого охота сломать, уже неисправен и потому заинтересован в происходящем.

Праздник не верящим, что всегда все будет как сейчас и на других планетах. Глубина, облик феноменов будущего в культурном и интеллектуальном измерении, легкость в сочинении неологизмов, мастерство намека — сходная техника расписи декораций у Вэнса, Гибсона, Й.Макдональда, Дукая.

Если бы не установка на психологию, не постмодерн! Гётевское «а главное, гоните действий ход» — о, наш автор выше этого, к чему динамика и слитность, если можно отвернуться от замеса кузенов с камрадами ради вон того бездельника по профессии, да, со стопарем желто-молочного. Словно «Блистающий мир» и «Зурбаганский стрелок» Грина лишь эпизоды «Джесси и Моргиана». Или пол «Властелина Колец» отдать «Листу работы Ниггля». Избыточная многофигурность, как на барочной или сунской фреске, уводит глаз, отвлекает от сюжета. Человечинка не лучшее мясо.

Автор может готовить иные блюда, но здесь прямо обстебано построенное по старым литературным правилам. Охота закруглять сюжеты и затевать приключения знак безумия. Сцена в диспетчерской высмеивает техно, поединок на площади супергероику. Досталось женскому началу, отцеубийству. И старой идее, что программе не выдержать иррациональности человека (Кинг так сгубил монорельс, Варшавский препода), ведь всё подобное — тайное знание, как рожи в объектив корчить.

При этом, если не считать психоделических вбросов, рассудочно и философски окрашено. Есть чем загрузить мозг. Брошенное на стр. 750-751 может подытожить большинство дискуссий по Трем законам Азимова. Плюс, что и практически непостижимые человеку анализы / доказательства искусственного интеллекта должны бы приводить к простым и понятным действиям — как иначе?

Сюжетообразующее превращение в «донов» у Покровского интереснее доступного сценаристам «Матрицы», патологичнее и кровавей «Вакуумных цветов» Суэнвика, многовариантней и правдоподобней всяких разных клонов (а за задачку брались Каттнер, Варли, Стивенсон, Ле Гуин).

Полиграфия хороша.

Вместо рекомендаций цитаты.

«Из всей полагающейся по должности формы таможенник имеет лишь мятый расстегнутый китель, накинутый на плечи. В остальном он одет так же, как одеваются молодые люди на теплых планетах или гимнасты знаменитого цирка «Разини» и еще, кажется, психотанцоры: на нем почти черное трико с «подошвами» и жабо».

«Шло к вечеру. Жара перестала давить. На быстро темнеющем небе начали появляться первые рекламы, шифрованные записочки; обезличенный предсказатель, который по непонятной причине всегда безумно раздражал Дона, сегодня размашисто написал золотыми буквами: «Бойся мордовских ид!» »

«Вокруг кричали и ели пылевые грибы с остроконечными серебристыми шляпками».

«Власть притягивает к себе сумасшедших, поскольку нелогична сама. Она естественна, желанна и необходима в любом сообществе разумных существ, но поскольку сама по себе является сущностью противоестественной и патологичной, именно власть представляет собой то семя, из которой произрастает гибель любой цивилизации. Власть есть сумасшествие, и потому сумасшедшие так превозносят ее в своих искаженных вселенных».

«- Дон, — сказал Валерио, тихо прикрыв за собой извивающуюся дверь. — Его нет. Он во дворце. Его взял Фальцетти. Мне сообщили. Те, кто взял его, убили тридцать или пятьдесят человек».

Сходят с ума не только люди, а, например, ИИ. Хотя это не столь очевидно, но, если уж искусственный разум заменяет человека, то почему бы ему не болеть похожими болезнями? Хотя тут и симптомы несколько другие, и развитие болезни происходит по другому, но сходство есть — надо же и это как-то назвать.

А есть ещё люди нет не хакеры, а некие хнекты, которые могут обращаться с такими ИИ. Ну да, в противовес просто техникам, которые занимаются устранением поломок или сумасшествия внутри ИИ. И, чтобы было совсем интересно, моторолы, которые и есть самые грандиозные воплощения искусственного разума, вообще всё за людей делают, ну почти всё, чтобы не сильно углубляться в детали, что можно поделить между ИИ и хомо сапиенс. Хотя тут мысль возникает — какой же он после этого сапиенс?

Получаем, а что мы получаем? Много слов, много деталей, малость оригинальных мыслей, а в концовке — правильно, кто-то умирает, а кто-то перерождается, если такое слово можно применить. В целом, если снять шелуху, наверное, получился бы неплохой рассказ или повесть, а так — затянутый приступ мозговой деятельности, не без сумасшествинки, конечно.