Ян Гуйфэй — первая наложница Китая, изображена в узорчатых одеждах в окружении пионов. Взгляд на ее лицо заставляет прочувствовать, что среди изысканности царит грусть. Красные, желтые, пурпурные и персиковые лепестки пионов — все они демонстрируют тончайшие оттенки, как и листья, которые варьируются от желто-зеленых до темно-зеленых и тиловых... Да уж. Первая мысль, наверняка, возникает — будто речь идёт о какой-то старой китайской картине, известной ценителям. А вот и нет. Тем, кто немного знаком с творчеством Такаги Акимицу, известно, что этот автор повёрнут на татуировках: приведенное выше описание — рисунок, выполненный не кистью, а острой иглой токийского мастера Каке Йоши на человеческой коже — спине главной героини...

都会の狼 (~ «Пес с городской окраины») — роман из серии книг о прокуроре Сабуро Киришиме. Писатель шёл своим путем — обычные «сыщики», являющиеся героями подавляющего большинства произведений данного жанра, выполняют у него только черновую работу, связанную с поиском улик и свидетелей; а вот самое главное приходится на долю Сабуро — он проводит допросы и выдвигает обвинение подозреваемому....Сумное начало истории не располагает к веселью — по установленной практике (действие происходит в 1962-м году), один из прокуроров должен присутствовать на смертной казни преступника. Киришима, переведенный в Сендай, становится свидетелем казни некоего Эйтаро Коямы, выкрикивающего вслух: «не виновен»... Дальнейшее действие ближе всё-таки к т.н. «крутому» детективу — утяжеленному внушительным количеством отрицательных персон. После восьми лет заключения на свободу выходит мелкий преступник Кендзи Араи. Он намерен исполнить посмертную просьбу того самого Коямы — из чувства признательности. В 1943-м году Кояма спас в манчжурских степях юного Кендзи, бежавшего на юг вместе с матерью. Просьба заключается в мести некоему бандиту, известному как «J с улицы Саки». Имя его никто не знает, но известно, что J носил татуировку на левой руке в виде цветка сакуры. Семь лет назад алиби в убийстве семейной паре ростовщиков из Иокогамы этому бандиту обеспечила четверка игроков в маджонг («после смерти Сталина «акции упали»...). Дерзкий Кендзи начинает последовательно выслеживать каждого из этой четверки сомнительных «коммерсантов» (что весьма затруднительно, ибо времени утекло порядочно, да и адресов они не оставляют...), пытаясь нащупать след неуловимого J. Кстати, один из тех игроков — женщина — она по совпадению является правой рукой босса той группировки, к которой примыкает и сам Кендзи... Так вот, далее происходит прямо-таки «хичкоковское» устранение свидетелей одного за другим — сразу после того, как Кендзи Араи поговорит с кем-либо из них. Выглядит это так, будто подельники бегут жаловаться тому самому таинственному «J» -о вдруг проявленном интересе к старому делу со стороны незнакомца, и J мгновенно принимает решение их ликвидировать — заодно сваливая трупы на подвернувшегося под руку неудачника, недавно освободившегося из тюрьмы... Трудно поверить, но все 8 лет Кендзи ждала сексапильная татуированная подруга — Сумико. Чем, интересно, она занималась эти годы?...

Что же в целом. Роман написан в мрачном, реалистичном ключе (есть даже цитата Толстого) с циничной, прагматичной разгадкой. Главный вопрос — действительно ли таинственный J убирает старых подельников, или некто, пользуясь случаем, расправляется с недругами (и, главное, ведь есть за что...). Да и существует ли он вообще, этот J.... С оттенком злости описывается сцена, когда Кендзи трясет одного из двух братьев Генки — оказывается, ожоги на руках, подозрительно напоминающие попытку свести татуировку, он получил на Окинаве, от огня американских солдат...

...В темной тесной комнате, где любой неподготовленный человек не смог бы провести и пары минут — из-за густого, режущего глаза сигаретного дыма, за потертым рабочим столом трудился писатель Такаги-сан. У него было плохое настроение, каждая последняя строчка выходила с болью и со скрипом, и даже только что початая вторая бутылка вина не могла изменить ситуацию.... Заходясь в кашле, он вытащил закладку из книги, посвященной китайской династии Сюаньцзун в истории Тан. Император Сюаньцзун вступил на престол в седьмом году по западному календарю, а в следующем году сменил имя правления на Кайюань. С этого момента начался расцвет династии Тан, получивший название «Правление Кайюань». Через двадцать лет ее могущество стало клониться к упадку. После смерти императрицы Хуэй Фэй император Сюаньцзун решил искать замену . И он нашел наложницу, подобную той, что была изображена во дворце Хуацин на горе Ли. Ею стала Ян Юйхуань — впоследствии известная как Ян Гуйфэй...

Такаги-сан задумчиво произнес про себя, заталкивая в переполненную пепельницу очередной окурок от сигарет «Филип Моррис»: «татуировка — ключ ко всему. Вспомним татуировку на спине той дуры, Сумико. Два иероглифа 玄宗 — это «Сюаньцзун», император, историю о чьей наложнице она восхваляет. А фонетически они оказываются сходны с именем ее любовника... Отличная идея...».

«Я вернулся на тот же пруд, к тому же саду

Гибискус- как её лицо, ивы — как её брови

Как не проронить слезу...»

Такаги-сан продолжил вспоминать историю, запечатленную в поэме Бо Цзюйи «Вечная печаль».... «Запертая комната и другие нереалистичные ситуации, воспетые западными авторами — это сюжеты для слабаков, которые не в состоянии придумать нормальный сюжет. Эти авторы когда-нибудь вообще выходили на улицы из своих богатых особняков? Контрабанда алкоголя, черный рынок, проституция, торговля оружием, карточные вертепы, поддельные биржевые акции — они хоть раз слышали обо всём этом? Русский писатель Толстой сказал: «Человек течет, и в нем есть все возможности: был глуп, стал умен, был зол, стал добр, и наоборот. ...Ты осудил, а он уже другой». Только знал ли Толстой обо всём этом?», -продолжал размышлять писатель...

Итого: кажется, что похожий сюжет (в своих реалиях) способен был бы придумать какой-нибудь американский автор среднего пошиба. Но есть разница. У него бы главный герой в сходной ситуации сделал дорогостоящую пластическую операцию, да и дело с концом. Здесь же, чтоб скрыть прошлое, антагонист набивает поверх цветов сакуры новое изображение, с драконом. Да и не только это -вроде бы мелочи, но сколько разных отличий в подходе к сути дела. 6.5 из 10.0.

«Зеркальный мир имеет только два измерения, но всё отображаемое в нём обладает глубиной пространства трехмерного...»

黄金の刃 («Золотое лезвие»: о том, что иероглиф 金 «кин» значит «золото»/«деньги», наверное, многие знают...). Рассказ, сочетающий в себе идеи научной фантастики применительно к детективной фабуле и ... здесь же необычным образом используется книга Ф.М. Достоевского из собрания сочинений в специальном переплете. Нет, никто ее читать не собирается, том используется исключительно в качестве реквизита, скрывающего за собой нечто важное (см.на название, являющееся прямым ключом к разгадке)... Почему же из всего наследия мировой литературы выбран именно том Федора Михайловича, а не какого нибудь другого писателя? «Преступление и наказание» *, однако... Вообще, применительно к событиям в рассказе логичнее было бы избрать для этой цели книгу Герберта Уэллса, но, полагаю, в данном случае сыграли личные предпочтения самого Такаги Акимицу...

Кесуке Камидзу и рассказчик пьют пиво на Гинзе. Неожиданно к ним подходит знакомый, видный член компании «Никко Сеики», и утверждает ...что побывал в четвертом измерении, уверяя что совершит с его помощью преступление в ближайшем будущем. Не ручаюсь в данном случае за точность его пересказа -но суть поданного им примера приблизительно в том, что если перенестись в очень далёкое прошлое и подойти к месту, где в настоящее время находится крупный банк, и вернуться по временной шкале обратно вверх, то можно совершить нечто нехорошее; после чего возвратиться таким же путем в прошлое и настоящее -используя время как то самое оное -четвертое измерение...

Действительно, то, что происходит, является аналогом вышесказанного -сначала побывать в «прошлом», в некотором месте, и подготовить то, что позволит совершить деяние, сработающее несколько позже, когда автор задумки уже окажется перемещенным на безопасное расстояние... Друг замужней женщины убит (заколот) с помощью чего-то острого, снабжённым ядом кураре, в запертой комнате, заставленной книгами от пола до самого потолка. Тот самый знакомый Косуке и рассказчика находился в момент преступления далеко от Токио...

* На самом деле, содержание тома Федора Михайловича автор не сообщает (равно как и на каком языке было собрание), что в некотором роде можно счесть за неуважение к труду классика.

Что ж, рассказ достаточно архаичный (и вообщем-то малоубедительный с технической точки зрения), потому вряд ли когда-нибудь всплывёт в антологиях, но, как пример раннего творчества Такаги — сойдет. Дополнительно: рассказ можно использовать как неберущийся вопрос (на который никто не ответит) в викторине «Федор Михайлович и японский детектив»... И, конечно, заметно сочетание идей старой западной беллетристики с местным колоритом.

«Не задерживайтесь надолго в комнате, где обитают призраки умерших...».

鏡の部屋 («Комната с зеркалом» — о том, что «кагами» значит «зеркало», наверное, многие знают...) -ранний, и слегка халтурный рассказ Такаги Акимицу. Будь автором кто другой, я бы и не стал отмечаться на таком рассказе, но, учитывая определенную обаятельность первых послевоенных японских детективов и добрую память о самом Такаги, напишу пару абзацев..

Резиденция токийского коммерсанта. Усадьба площадью десять цубо. В доме ранее жила волшебница, а ее благодетель погиб во время бомбардировки. После войны в дом заселяются новые хозяева и меняют всю обстановку, кроме большого зеркала, вмонтированного в стену гостиной. Зеркало старинное, и автор зачем-то указывает, что оно принадлежало одной из «императриц династии Романовых». Видимо, решил, что так будет загадочнее, либо где-то вычитал про роскошные царские зеркала....Ключевые события: труп новой хозяйки в той самой комнате, откуда единственный выход -через прихожую, где были гости. Но убийцы нигде нету... В бытовом смысле здесь ничего интересного, косвенно затрагивается проблема внебрачной беременности. А в плане детективных загадок — стоит задуматься, почему акцент именно на зеркале, а не на картине или , например, не на гобелене, и все станет понятно. Вообщем, учебная загадка на тему «слепой зоны» в помещении, где определенным образом установлено зеркало, точнее два зеркала, и каким образом можно спрятаться при имеющейся конфигурации комнаты. Единственная проблема -автору приходится верить вслепую (т.е. стать таким же, как и присутствующие в рассказе действующие лица) поскольку проверить его выводы без макетирования возможным не представляется.

Итого: не знаю как сам автор относился к подобным рассказам -слишком далеки они от его основного творчества. Не иначе как проба пера, либо сварганено по «просьбам трудящихся».

«Некрасивой женщине трудно превратиться в прекрасную, тогда как красавица легко способна сказаться безобразной...».高木彬光, 1949.

月世界の女 (примерно «Хозяйка Луны») -рассказ о выборе жениха по-японски. Героиня книги, внебрачная дочь знатного дворянина, прибывает на озеро Сихо. Там же останавливается г-н Мацушита, известный летописец приключений своего излишне сообразительного друга Кесуке Камидзу. Рассказчик очарован белолицей гостьей -она настолько же прекрасна, насколько уродлива сопровождающая ее повсюду верная подруга. «Поэт говорил, что у таких женщин столь тонкий аромат, что его невозможно ощутить»... Женщина из мира Луны была зачата в лунную ночь, и в полнолуние же она собирается покинуть этот мир. Для чего? Для того, чтобы трое вероятных сердечных претендента отыскали ее снова на Земле, в земном обличье. Тот, кто сумеет это сделать, станет ее избранником...

Вообщем, рассказ -еще одна ранняя классика от Такаги Акимицу, ибо исчезновение проведено хрестоматийно. И правда, яркая лунная ночь, дама исчезает, как и обещала, из поля зрения наблюдателей -прямо с лужайки, бросив кимоно и сандалии на траве. И, к счастью, это рассказ не про скалолазку — через высокую ограду она точно не перебралась (да и куда бы ушла в таком виде...). Также забавно, что волоокую красавицу в итоге разыскал тот, кого женитьба не интересовала в принципе, а именно -Кесуке Камидзу, которого друг таки вынудил приехать, дабы не создавать панику отдыхающим.

Итого: 6.5 из 10. Красиво, но просто.

«В цветах нет печали, печаль хранится в сердце того, кто видит ее в цветке...». 高木彬光, 1949 (а до него -кто-то из поэтов...)

Завораживающая, меланхоличная безмолвная женщина — попутчица в поезде, что мчится к покрытому серебристым снегом краю Аомори. «Я слышал, что белизна кожи -непременное отличие женщин из снежной страны», — так думает про себя рассказчик; и лишь его друг, сидящий рядом Кесуке Камидзу, которого женская красота не трогает, остается «бесскровным»...

Ну, о том, что сам Акимицу Такаги — давний знаток и ценитель красоты женской кожи известно ещё с его первого большого произведения — легендарного романа о татуировке, заставившего содрогнуться всё японское детективное сообщество. 白雪姫 (примерно ~ «Принцесса белого снега») — ранняя новелла, построенная на характерных уловках (снова с примесью мистицизма), и написанная когда автор еще не касался в своих произведениях политики, экономических преступлений и юридических аспектов. /К слову, тот же Рампо к актуальным темам так и не перешёл, позволяя себе касаться насущного лишь в эссе и очерках.../.

В центре внимания — близнецы — тема, исконно таящая в себе мистику и загадочность для авторов самых разных мастей. А в японских романах два близнеца под одной крышей непременно притягивают к себе несчастье... Убит брат преуспевающего главы семейства. Задушен ночью в доме. И ни одного следа на снегу, кроме его собственных юкисецу*. Репатриированный из Китая, он недавно вернулся на родину с красавицей-женой Сатико. Разумеется, возможны варианты — такая женщина вряд ли останется без мужчины, и какой же близнец на самом деле умер?**

Интересная побочная версия касательно следов на снегу. Дело в том, что у одного современного даровитого автора А.А. она была взята за основную -это когда один человек переносит в стороннее место труп, а обратно несёт на себе пришедшую туда ранее сообщницу, ступая в свои же следы (здесь требуется тупая обувь большого размера). Правда, тот даровитый автор А.А. сделал на этих нюансах настоящую «конфэту», добавив...

Впрочем, ладно, ну их, уловки эти. Здесь основное внимание притягивает таинственная снежная принцесса -вот уж и впрямь загадочный образ. Кого из близнецов она любила? А может, никого, или кого-то третьего?...

* что-то вроде наших валенок, непонятно — где левый, где правый..

** автор то ли забыл, то ли специально ничего не сообщает насчет того, а как же быть с голосом? Ведь ежели бы один убил другого, голосовые интонации подделать невозможно. Но зато не забывает про «способ», которым воспользовалась Снежная Принцесса для определения различий между братьями...

Итого: конечно, у современных читателей такие истории уже не займут свое место. Ну какая сейчас подмена близнецов? А метод, с помощью которого убийца проник в дом не оставляя следов на снегу, и вовсе вызовет усмешку. Не говоря уже о куске льда для подпорки засова изнутри... Но, вспоминаю слова старшего товарища (речь, правда, тогда шла не о книгах -мы разошлись во мнениях, какой состав «Саббат» круче...); он сказал примерно так -«понимаешь, у тех, ранних песен, своеобразия было больше.» Вот нечто отдаленно похожее можно сказать и применительно к этим рассказам...

«Я старик с белым инеем на голове, и работаю в этой гостинице уже двадцать шесть лет.» Из мемуаров г-на Ямабэ, менеджера гостиницы «Хакусен» на горячих источниках...

Да, и вновь всё верно — самое интересное (и непристойное) у них всегда происходит именно на горячих источниках... Рассказ 妖婦の宿 (если очень примерно, то ~ «Гостиница раскованных дев») появился на свет в далеком 1949-м году. В то время тогда начинающий ещё автор Акимицу Такаги писал простые истории для неизбалованной и изголодавшейся публики- в жанре, с которого в стране лишь недавно сняли запрет. И писал он их без углубления в насущные и политические проблемы. Чистая техника и композиционное мастерство. Произведение высоко котируется в творческом списке писателя (даже здесь, как я вижу, присутствует максимальная оценка от одного посетителя...). В качестве затравки Такаги пишет во вступлении, что зачитывал данное сочинение перед пятнадцатью коллегами из клуба детективных писателей, и лишь один из них (!) сумел верно назвать убийцу (в рассказе есть старомодный «вызов читателю», когда предлагается блеснуть умозаключениями...), но и тот единственный не смог точно раскрыть способ совершения преступления. Так что же это за мистический рассказ такой...

Конечно, здесь есть определенные особенности в повествовательном методе — внимательный читатель заметит, что сюжет преподносится в несколько нестандартном ключе со стороны рассказчиков. Правда, происходит это не так как «В Чаще» Рюноскэ Акутагавы, но некоторые схожие отголоски ощущаются... Секрет кроется в очень удачном фоне истории — сначала присутствует готическая легенда* об ожившей кукле-близнеце (излагаемая подробно и познавательно...), а потом рассказ перетекает в русло реальной истории, где повторяются те же самые элементы. Эффект присутствия и ощущения тайны при таком подходе очень силён....В гостиницу, куда приезжает на отдых сладострастная актриса Марика Якумо**, некто неизвестный присылает прекрасно изготовленную игрушечную куколку, как две капли воды похожую на свой реальный прототип. Но умиляться и восторгаться здесь нечему — кукла пронзена ножом, прямо в обнаженную грудь. Думается, пояснять не стоит — буквально той же ночью аналогичная участь постигнет и живого «близнеца», по образу и подобию которого оная кукла слеплена- ту самую актрису Якумо...

«Для меня нет ничего лучше детективных историй, чтобы успокоить уставший мозг.»./И это тоже слова рассказчика.../. Так почему же эта история считается столь сложной для самостоятельной разгадки? Сколько тут героев? Человека четыре? Всего-то... Простая статистика подсказывает, что если все пятнадцать членов клуба (даже не беря в расчет их мыслительные способности...), которым Такаги зачитывал рассказ, будут хотя бы просто угадывать, то как минимум трое или четверо, а не один, должны были бы по теории вероятности дать верный ответ.Ан нет. Значит, что-то здесь не так ..

Разумеется, в центре истории должна находиться «Королева» — «запертая комната». В гостинице, помимо развратной актрисы, селятся два её друга — певец и киноактер. Получив грозное предупреждение, Марика заключает соглашение с тремя молодыми людьми на ночное дежурство у своего номера (третьим «лишним» становится небезызвестный худосочный интеллектуал и любитель шахмат Кесуке Камидзу -совершенно случайно он оказывается в той же гостинице на отдыхе). Тем не менее, во время одного из коридорных дежурств убийца всё же проникает в номер к девушке, где и совершает своё грязное дело (причём известно, что ключа у него не было...). Довершает композицию вытащенная из чулана во двор кукла с пронзенной грудью — у нее на ножках появляются грязные тапочки, словно бы она и вправду ожила и отправилась в путешествие — встречать свою «сестру»...

* напоминает сюжет «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда.

** некогда разрыв с ней стал причиной самоубийства г-на Кегоку, в результате чего его брат остался в одиночестве.

Что же в итоге. На выходе — неизвестная классика от корифея японского детектива (да ещё и с подложкой в виде мистической легенды), ни в чем не уступающая лучшим ранним рассказам Рампо Эдогавы. Разгадать, наверное, всё-таки можно — в этом плане главным ключом и является легенда, доносящаяся из уст одного из персонажей. Нет, в ней не содержатся какие-либо намеки или подсказки, просто к концу повествования приходит мысль... что вот он и был тот самый момент, когда писатель выдал все карты в руки, а дальше уже дело техники...

«Свет свечи озаряет только одну комнату. Но блуждающий во тьме путник способен уловить этот свет...». 高木彬光, 1951.

Повесть, относящаяся к циклу о Кесуке Камидзу и его летописце Мацусите (здесь он носит кличку «Ультра»)...1937-й год. Школа-общежитие Ичико. «Мы просто стояли на холме, чувствуя, как разражается буря...». Условия обучения и проживания суровые: никаких посетителей, никаких отклонений от принятого курса... У рассказчика четыре друга, один из которых использует трюк для того, чтобы прилюдно исчезнуть из учебного заведения (обычный уход или отчисление ему по некоторым причинам не подходят). Цумаки «испаряется» прямо с крыши башни с часами (а до земли не менее тридцати метров...) после небольшого самодеятельного конкурса с декламированием стихов с верхотуры; при том, что остальные сопровождающие ожидали его внизу лестницы. Ученики находят на месте исчезновения только черный плащ и свёрнутое в кольцо полотенце. И ещё песочные часы (видимо, для довершения легенды о Фаусте...).

На самом деле данный трюк не главная составляющая этого мрачноватого произведения (тем более, если прибавить, что по углам башни находились деревянные столбы, многое станет примерно понятным...). Тут основное, особенности мотивов по которым он совершил побег (см. на год действия -эпоху до Перл-Харбора..); а также, в продолжение, почему другой одаренный ученик (Кесуке Камидзу), быстро обо всем догадавшийся, решил свести поступок товарища в глазах окружающих к банальной любовной драме. Ну и слово «кемпейтай» в тексте не просто так...

Итого: как раз пример того, как жанр произведения используется автором только в качестве инструмента для передачи собственных соображений.

«В старину мастера боя на мечах умели определять силу своего противника ещё до начала поединка — по одному взгляду...».

霧の罠 (~ «Скрытая ловушка») — полицейский детектив Акимицу Такаги. В центре событий — история неизвестного человека X, страдающего амнезией, разборки наркодельцов и столкновение двух маститых юристов... Префектура Хёго. Двойное нападение в особняке Накаяматэ-дори. Убит хозяин квартиры — китаец-дипломат Чжан, рядом с ним — израненное колотыми порезами тело другого мужчины (ещё живого), чью настоящую личность предстоит выяснить. Человек уверяет, что его зовут Масао Хотта, но никак не объясняет того факта, почему в багажнике принадлежащей ему машины лежит лопата со следами крови. Также он сообщает, что нападение на него и его друга совершило некое третье лицо, близкое к хозяину квартиры. В таком случае непонятен следующий момент — почему нападавший использовал разные орудия против двух человек (дубинку и нож).... А что если этот раненый нанес увечья себе сам -после расправы над хозяином? ...Вскоре выясняется, что никакой он не Хотта, а неизвестный самозванец со следами ринопластики на лице, утверждающий, что потерял память шесть лет назад...

Если обычно истории с потерей памяти окружает своеобразный ореол романтики (выяснение событий прошлого, встречи, воспоминания...) здесь всё это преподносится в строгом, аналитическом ключе. Очевидно, Такаги выстраивает данный образ чтобы создать негативное впечатление у читателя (ну как же так-человек не помнит ничего о семье, крупные суммы наличных объясняет выигрышами на скачках и в маджонге...), наконец, как он оказался в квартире с покойником. Тем не менее, даже бывалый Чикамицу впечатлен его выдержкой и хладнокровием (беседы с «потерпевшим» выстроены очень остроумно)...

В целом, достаточно нетривиальный замысел (хоть и приближенный к реальности) — особенно что касается полемики прокурора Чикамацу и адвоката Исикуры. Один строит обвинения против «потерявшего память», другой его тщательно вытаскивает. Самый диковинный ход в романе — человек X, личность которого так и остается невыясненной. Как сказал Чикамацу: «он действительно человек без прошлого». И это не просто слова- международные конфликты, послевоенная миграция, потерянные связи и т д. Так и появлялись «люди без прошлого». Кроме того, настоящий убийца здесь точно сработан по принципу «тот, про кого не подумаешь» — образ получился на редкость подлым и двуличным (особенно если учитывать профессию персонажа); а придуманная им «схема» — как говорится, из разряда «без ста грамм не разберешься»...

... В тусклом мерцании старой лампы г-н Такаги задумчиво рассматривает лежащий на столе нож с изображением китайского дракона на черной рукоятке. Значит, амнезия, говорите? Что ж, главное, чтоб в это поверили читатели. Стряхнув остатки табака в заполненную до краев пепельницу, он берёт в руки следующую пачку бумаги...

«Стремление человека к золоту ничем не отличается от стремления муравья к сахару...». 高木 彬光, 1959.

人蟻 (~ «Человек-Муравей») роман Акимицу Такаги из его цикла о практикующем юристе Идзуми Итиро (да, не Гарднером единым...). Как и полагается опытному мастеру, он придумывает неординарное начало: из гостиницы Сирахамы бесследно исчезает человек по имени Иноэ Рикидзо, который некогда работал в Тайбэе и имел судимость за контрабанду. Поскольку Сирахама часто избирается потенциальными самоубийцами как место сведения счётов с жизнью, можно предположить, что Иноэ бросился в море... А теперь хочется сказать: в чем же тут соль? Но такой словесный оборот будет плохо сочетаться по отношению к продовольственному элементу, о котором пойдет речь далее. Вообщем, имеется один странный факт — в гостиничном номере, среди минимума вещей этого человека обнаружен кусочек сахара, завернутый в вату и тщательно упакованный в коробочку. Почему же такое внимание к куску рафинада? Что же это может значить? Конечно, доктор Такаги — это отнюдь не сэр Артур Конан Дойл, поэтому можно пребывать в полной уверенности, что внутри кусочка сахара не запрятана какая-нибудь редкая жемчужина, ибо он таких шуточек не приемлет — смысл таится в чём-то другом... По иронии судьбы молодой адвокат Итиро, прибывший в тот же день в Сирахаму за процедурным наблюдением процесса выселения местных должников из конфискованного жилища, вспоминает, что человек с именем «Иноэ Рикидзо» случайно подходил к нему накануне на улице, обращаясь за помощью и оставил свою визитку. При этом он бормотал что-то в пьяном угаре насчёт 73 миллионов иен, которые должны ему упасть...

«Тот кто пил воду с острова, обязательно вернётся на остров...». Автор пишет, в первые послевоенные годы в Японии сахар ценился дороже валюты — цена стандартной упаковки на черном рынке доходила до 170-200 иен, в то время как в Тайване точно такая же, по курсовому пересчету продавалась всего за 5-7 иен. В 1947-м году транзитом через Окинаву был задержан контрабандный груз с почти шестьюдесятью тоннами сахара, после чего в результате странного временного совпадения в то же самое время резко взлетели вверх акции компании «Hakko Sugar», рафинирующей сахар-сырец, и чье руководство соотносят с влиянием американского агентства Canon, проводящим тайные операции (во как г-н Такаги копнул глубоко)... Наконец, в 1954-м году случился «доминиканский инцидент» в ходе которого таможня конфисковала десять тонн сахара, поступившего от лица тайваньской организации как расчёт за хлопковый патент с одной японской фирмой. Только вот проблему создало то, что груз пришел из Доминиканы, а не от прямого поставщика...Довольно быстро Итиро (у него образуется целая сеть помощников...) устанавливает участие (по крайней мере в первом архивном эпизоде) своего недавнего знакомого — Иноэ Рикидзо. Выходит,то ли он слишком много знал, то ли пытался получить компенсацию за что-то... По другую сторону баррикад встают влиятельные люди, в том числе Отомо, парламентский лидер консервативной партии...

Да, вот такая вот сеть закручивается (назовем её «экономическим» детективом) , люди гибнут один за другим, и вскоре появляется неизвестный человек, который звонит противоборствующим сторонам, представляясь как «Шерлок Холмс» и сообщая ценные сведения из прошлого. Одно из убийств даже копирует так называемый «инцидент Симоямы» 1949-го года...Кто этот «Холмс-сан» мне удалось догадаться заранее, но более показательна архивная работа автора — наверняка он опирался на приближенные к реальности случаи. Достаточно ярко выражены и созданные образы (их здесь около десятка), среди них — Юмико Тэнно, женщина, служащая в Hakko Sugar для развлечения дорогих клиентов; да и сам «человек-муравей» Иноэ Рикидзо — он вроде как главный пострадавший, но выглядит полной сволочью, поскольку подло подставил собственного брата...

Ну что ж, г-н Такаги бесстрастно выпускает очередные кольца режущего глаза дыма в прокуренной до самого потолка комнате: думаю, он был сполна удовлетворен своей книгой, учитывая финальную порку, устроенную нарушителям (но, правда, не всем, что подчеркивает его горечь), а также юридическими коллизиями, в которых отлично разбирался -потому он может позволить себе пропустить пару хайболов. Впереди у него много работы и много других тем, требующих освещения...

Итого: бывают, конечно, произведения и более увлекательные, но поставить автору меньше «семерки» никак не получится -за след в истории.

Кадзуо Нисимура из дорожного полицейского отдела становится свидетелем аварии, происшедшей в сильный дождь на скоростном шоссе Мейсин. На трассе переворачивается Jaguar Mark X [топовая марка в описываемое десятилетие], которым управлял Юитиро Ясукава из Кобе, пятидесятилетний президент корпорации Shinyo Bussan. Что же заставило бизнесмена прервать встречу в Нагое с американцем Лестером, оставить своих деловых партнеров и срочно выехать домой? Да очень просто — фальшивый звонок, сообщивший Ясукаве о резком ухудшении здоровья супруги...

«Когда тигр погибает, он оставляет шкуру; когда умирает человек, он оставляет имя...». У Акимицу Такаги есть атрибуты производственного романа — происшествие в среде серьезных людей, где экономическая выгода в случае ухода вышестоящего передается по иерархии к нижестоящему... Первый эпизод — так называемое «дистанционное» убийство, когда непонятно, было ли умышленное повреждение автомобиля, повлекшее смерть водителя, либо результат действия веществ. А может и просто случайность. /Думаю, что в книге более простодушного автора был бы возможен и третий вариант -убийцей мог бы оказаться и упомянутый выше Нисимура. А что, ведь для чего-то он введен в повествование -неужели только для того, чтобы просто зафиксировать аварию. Вдруг это он дорогу перегородил/. Но как быть с последующей гибелью дочери президента, Судзуко? Там уж точно человеческая рука была приложена...

Вообщем, полицейские чины собирают информацию для доклада прокурору Сигэмити Чикамацу (это сквозной персонаж нескольких книг автора). Такаги характеризует его как «прокурора, который никогда не работал в Токио. Известен как «Гудзумо» и был настолько осторожен, что, по слухам, никогда не переходил каменный мост без стука...». Но сама книга производит переменное впечатление: это совсем другой цикл, не тот что про любителя Камидзу, работавшего в деле с татуировкой, поэтому детективной «фантастики» здесь минимальное количество. Хотя в стране автора самолеты между узловыми городами уже тогда летали чуть ли не каждый час, а посадка пассажиров разрешалась за пять минут до взлета. Что и позволяло сеять благодатную почву насчёт фиктивного алиби с пересадками самолет/поезд в любых направлениях, каковые душе угодны. Но суть не в этом, конечно. Рассматривается несколько юридических тонкостей, вроде повторного ареста одного и того же лица в рамках текущего разбирательства, а также хитросплетения взаимодействия пары соучастников. Хорошо и грамотно подаются диалоги — как на всякий аргумент выдвигается ответный довод.

Также непонятно, откуда Такаги выцепил надпись на английском языке «Love Me But Don't Rub Me», украсившую стекло автомобиля, задействованного во втором эпизоде. Явно ведь не сам придумал. Напоминает строчку из поп-песни, однако всезнающий интернет ничего не выдает по этому поводу...

»-Если фокусник собирается исполнить трюк правой рукой, сначала он должен отвлечь внимание гостей на свою левую руку. Это первая формула магии». Кесуке замолчал, потом открыл крышку фортепиано, сел и начал играть «Лунную Сонату» Бетховена...».

人形はなぜ殺される («Почему убивают кукол») — роман Акимицу Такаги, занявший в 1985-м году 32-ю строчку в списке «East-West Mystery Best 100» популярного японского еженедельника по результатам опроса пятисот ведущих специалистов...

Рассказчик посещает экзотическое кафе «Стеклянная Башня» где знакомится с владельцем заведения Джинджи Накатани -поклонником таланта Гудини, от которого и получает два билета на грядущее представление. Однако, магический трюк «Казнь Марии -Антуанетты» с участием актрисы Кионо Юрико срывается. Некий злоумышленник прорвался за кулисы к реквизиту артистки, вскрыл чемоданчик с головой куклы и унес ее, подложив взамен белый парик, также являющийся частью сценического костюма (по замыслу Юрико должна была прятать искусственную голову в юбке во время номера и выбросить ее в нужный момент времени- после падения лезвия гильотины). Однако, данное абсурдное происшествие является предвестником настоящего преступления. Несколько позже совсем в другом месте — в доме скульптора Нобукихо Синдо находят обезглавленный труп молодой женщины рядом с антикварной гильотиной. Вместо настоящей головы на полу лежит... украденная голова манекена Марии -Антуанетты. Но все это являлось лишь началом кукольного кошмара...

К сожалению, мне довелось прочесть только треть этого произведения, но учитывая скудость информации об авторе в русскоязычном интернет-пространстве (хотя он, между прочим, отметился далеко не только на детективном поприще -ровно на следующий год после выхода «Кукол» из-под пера Такаги вышел первый в истории японской литературы оригинальный римейк на тему лавкрафтианских ужасов -«Языческий Бог»...), оставлю хотя бы небольшое впечатление о начальных главах. Так вот — помимо незаурядной фантазии в постановке трюков создается стойкое ощущение, что сюжетная дилемма там на самом деле гораздо глубже, чем внешняя театральность и затрагивает в том числе и многие прочие проблемы.

»- Присаживайтесь, прошу вас. Думаю, пришло время сказать вам правду.» Сакаи указал на одно из кресел в углу, достал два стакана и бутылку «Black & White» . «Давайте поговорим, но сначала выпьем. Здесь безопасно, нас никто не услышит». <...> «Итак, готовы ли вы сделать определенную работу за деньги?». Сегава почувствовал, как по спине пробежал холодок, и ответил: «Полагаю — да, конечно, если не считать грабежа или убийства...»

密告者 («Информатор») — неожиданно оказался вполне достойным опусом Акимицу Такаги из цикла о прокуроре Сабуро Киришиме. Скажу больше — читая англоязычную аннотацию, я настроился на нечто спокойное, методичное и вряд ли выдающееся — но, к счастью, на пробу книга вышла гораздо лучше, чем я мог предполагать. Если первая работа этого автора, входящего в элитарный клуб японских писателей детективного жанра, была написана c оглядкой на сочинения мастеров прошлого, то в «Информаторе» Такаги копнул в более серьезные, жизненные области, используя в том числе личные познания в юриспруденции, чем заслужил похвалу экспертов-профессионалов.

... Начало романа и впрямь напоминает бессмертный рассказ Конан Дойла «Союз Рыжих». Уволенный биржевой маклер Сигео Сегава получает через знакомую приглашение поработать менеджером в одной небольшой фирме. Его удивляет достаточно высокая начальная ставка — 50 000 иен в месяц, притом что продавать требуется абсолютно бесполезный с точки зрения прибыли предмет -электротренажёр для спины. Однако, новый босс главного героя — Секаи вовсе не спешит выказывать недовольство после нулевых начальных продаж и спустя месяц раскрывает сотруднику истинную цель задуманного предприятия. Сегава должен, используя старые связи, возобновить дружбу со своим старым одноклассником Шоичи Огино (ныне -директором крупного химического завода) и узнать подробности патента на новый лекарственный препарат парамезол, планируемый к выпуску на фабрике. Говоря простыми словами, заняться промышленным шпионажем...

Японский шарм всей ситуации в том, что супруга Огино по имени Эйко — когда-то была любовницей Сегавы, и он стремительно возобновляет с ней тайные сексуальные отношения в гостиницах (как это мило — при полном содействии сестры Эйко — Тошико). Параллельно (по совету Секаи) Сегава начинает встречаться с помощницей разработчика патента Сацуко Кендо, считая, что дополнительная информация от работницы фабрики в его задании не повредит.

Апофеоз начальной завязки — явно что-то подозревающий Огино приглашает Сегаву на вечернюю беседу с небольшим фуршетом, отправив на указанный час супругу Эйко к больному дяде. Гадая об истинной цели беседы, взволнованный Сегава принимает приглашение. Друзья выпивают, внезапно Огино сообщает, что только что звонил бухгалтер, в связи с чем ему необходимо срочно удалиться на полчаса. Огино отводит друга в личный кабинет переждать указанный промежуток времени. Сегава остается в кабинете один и... ну надо же какое везение... видит распечатанные страницы столь нужного патента на столе.... Далее рассказывать завязку не буду — скажу лишь, что я был очень удивлен, какое продолжение придумал автор для данного эпизода....

Роман отлично выстроен, и опять можно отметить идеально подобранный баланс по числу персонажей. В тексте нет ни одного лишнего лица, что называется, «для мебели», все строго на своих местах и играют необходимые по сюжету роли. Интересна идея с алиби Сегавы. Алиби в час убийства помогает обеспечить (по собственной инициативе !) еще одна его бывшая любовница Кадзуми. Другой персонаж задает вопрос Сегаве, смысл которого сводится к тому что, мол «дружище, а ты подумал, для чего она это делает? Уверен ли, что только из привязанности к тебе? Не получается ли здесь наоборот, что прикрываясь встречей с тобой, она скрывает свое истинное местопребывание в час убийства?».

Что касается Сабуро Киришимы, можно похвалить автора за естественность персонажа — большую часть книги он придерживался неверной версии, но в итоге разом переиграл всю цепочку рассуждений. Один нюанс, один дополнительный отпечаток пальца на объективе фотокамеры — и весь замысел в момент поворачивается в другую сторону. А ведь мог бы закрыть дело еще на основании первичных фактов, никто бы и слова не сказал. Но решил перепроверить альтернативную версию — и правильно сделал... Да и инспектор Ишида, работающий в связке с Киришимой, производит вполне благоприятное впечатление здравомыслящего человека...

Подводя итог, из трех прочитанных книг Такаги, «Информатор» я бы поставил на второе место после «Дела об убийствах с татуировкой». Да, приятно, конечно, что хоть я сразу же и догадался, кто был убийцей, но как ни ломал голову, не мог понять для чего он это сделал.

«Внешняя красота — это всего лишь кожа». Акимицу Такаги, 1965.

ゼロの蜜月 («Медовый месяц в одиночку») роман Такаги из цикла о прокуроре Сабуро Киришиме. Героине книги Эцуко Огате пришлось пережить ужасную брачную ночь — она стала вдовой всего через несколько часов после окончания свадебной церемонии. Некто вызвал ее новоиспечённого супруга из гостиницы ночным телефонным звонком по срочному делу. И напрасно Эцуко надела розовый прозрачный пеньюар, дожидаясь мужа в ближайший час — обратно Йошихиро Цукамото уже не вернулся...

Как это не удивительно, опять убеждаюсь, что лучше всего автору дается первая часть книги, как раз ровно до того момента, пока роман не перекочевывает в рабочую область технического детектива.

А поначалу никаким триллером вообще не пахнет — сюжет развивается словно мелодрама, рассказывающая о знакомстве молодого университетского лектора с дочерью пожилого адвоката. Но фишка в том, что именно в этой мелодрамной части скрыта вся основная, если можно так сказать, «японистость» произведения. Тревожные сцены чередуются с трогательными и интимными (здорово ведь Такаги придумал — партнерша во время близости — чтоб компенсировать разницу в росте с любовником, подставляет под левую ногу пачку книг на полу...). И, что характерно, героиня здесь совершенно естественная, неприукрашенная («Эцуко ощутила, как натянулась юбка под располневшими бедрами»).

Отец категорически против, у него имеется более правильный и достойный кандидат для единственной дочери -свой собственный протеже и коллега. Однако, постепенно в прошлой биографии любезного лектора начинают всплывать одно за другим темные пятна и интрига наращивает обороты...

Автор очень хорошо работает с деталями — глазу есть за что зацепиться и играет на резонирующих эффектах (ну как же — построить такую романтику и разрушить всю благоухающую картину одним махом). Другое дело, что каких-то жанровых неожиданностей роман как детектив не приносит (и самое досадное, что ближе к концу понимаешь, что развязка будет буднично- обыденная), хотя проработка отдельных эпизодов выглядит достойно.

«Речь профессора стала нетерпеливой и эмоциональной. «Понимаете, среди татуировщиков есть определенные табу, нарушать которые категорически запрещено. Например, они считают, что если изображать змею, обвивающую тело человека во весь рост, то следует сделать небольшой разрез подмышкой или где-то еще, где его не будет видно, иначе удушающая сила змеиных объятий рано или поздно проявит себя во сне и через три года человек с татуировкой змеи умрёт...»

«Дело об убийствах с татуировкой» — самый первый роман Акимицу Такаги, написанный в непростое для его страны время. В путь на творческую деятельность этого автора благословил сэнсэй Эдогава. Известно, что Такаги отправил рукопись романа крёстному отцу японского детектива, а Рампо, ознакомившись с книгой, передал её знакомому издателю с личной рекомендацией.

«Дело об убийствах с татуировкой» охватывает очень скользкую тему для послевоенной Японии. В то время татуировки, мягко говоря не приветствовались в обществе, считалось даже, что носить их являлось принадлежностью к якудза или к каким-то не самым благополучным профессиям. Однако, Такаги совершенно мастерски вспарывает щекотливую тему и порой кажется, что первая треть книги с описанием Конкурса Татуировщиков Эдо и последующих отношений Кензо Мацушиты с победительницей данного состязания Киноэ Номурой написана даже чересчур хорошо для дебютного произведения...

«Она сказала: «Ты понимаешь, дорогой Кензо? Уверена, теперь ты меня понимаешь. Ты никогда не сможешь познать истинную красоту татуировки, пока не займешься любовью с татуированной женщиной. Но я боюсь, что кого-то вроде тебя, с твоим высококлассным образованием, может расстроить общение с женщиной, хорошо знакомой с темной стороной жизни...».

Итак, Кензо Мацушита, молодой выпускник медицинской школы Токийского университета знакомится, как я уже сообщил выше, с соблазнительной мисс Номура, все тело которой, включая интимные части, пронизывает сногсшибательная татуировка в виде змеи Орочимару и сидящего на ней колдуна. Вскоре Кинуэ сообщает Кензо, что получила письмо с угрозами от неизвестного и потому высылает для хранения фотокарточки родных сестры и брата (также татуированных). Буквально на следующий день девушка назначает Мацушите вечернее свидание в Китадзаве. Приехав туда в условленный час, Кензо сталкивается у дверей дома своей татуированной любовницы со старым знакомым — профессором Хаякавой. {Уникальный образ, между прочим, возможно, лучший в романе. Увлечение всей жизни профессора — коллекционирование «скинов», т.е. настоящей кожи погибших татуированных}... Друзья пробираются в дом, их внимание привлекает свет сквозь дверную щель в ванной, закрытой на засов изнутри. Им удается разглядеть отрубленную кисть, лежащую на кафельном полу, слышен равномерный шум стекающей из крана воды... Самым загадочным являлось исчезновение самого тела убитой девушки из запертой комнаты. При этом прибывшая полиция устанавливает, что найденные в ванной отрубленные руки, ноги и голова принадлежат хозяйке дома. Также непонятным осталось происхождение брошенных неподалеку фотопластинок, проворно подобранных профессором...

«При расследовании убийств кратчайшее расстояние между двумя точками может оказаться кругом…». В общем и целом — роман просто отличный. Конечно, для опытного читателя «запертая комната» (точнее — в данном случае — «запертая ванна») вряд ли составит большую загадку, к тому же этот эпизод носит вспомогательный характер и не играет основной роли в книге. По сути, решение здесь очевидное и единственное, но всё же и оно не лишено определенного нюанса. Главный плюс — за антураж (это тот случай, когда роман становится чем-то большим, нежели обычным детективным романом) и за очень качественно прорисованных персонажей (что, вообщем-то, не частое явление для японских детективов). Последующие события описываются также достойно (то, что я упомянул, лишь малая, начальная часть произведения) и все центральные связки продуманы Такаги весьма грамотно. Радует и то, что автору удалось выдержать баланс между оптимальным числом действующих лиц и ходом главного сюжетного повествования, не перегрузив его бессмысленными отвлечениями. Правда, основные использованные здесь фишки неоднократно встречались в классической западной детективной литературе. Но опять же, высокий балл можно поставить за психологические элементы — отношения Номуры и Кензо — самая что ни на есть экзотика, а какой блестящий ход в эпилоге — особенно последний абзац... Достаточно удачно вплетены в роман и вставки об истории татуировки, например краткий рассказ о Хоричо Первом — он оставил свой след не только на родине, но и за рубежом, вытатуировав, как утверждает Такаги, широко известных драконов на предплечьях английского герцога Йоркского (будущий король Георг V), и российского царевича, ставшего впоследствии царём Николаем II...

Роман считается первым из цикла о Кесуке Камидзу, сокурсника Кензо по университету. Данный товарищ знает шесть языков, включая русский и латынь, цитирует Чехова, Чосера и Гейне, и вообще, как покажет книга, талантливый человек...

Итого: ещё один достойный, хоть и малоизвестный у нас автор. По-большому счету, Такаги оказался ничем не хуже (а в плане психологии, может быть и лучше) переведенного на множество языков и широко разрекламированного сейчас Содзи Симады, потому непременно буду просматривать его новые издания (при условии, если оные будут появляться).