Потрясающее произведение. Книга о сошествии в ад. Уровень эпохи Возрождения.

Только сейчас прочитал эту когда-то культовую в узких кругах книжку. Весьма забавно, временами дико смешно. Написанная в 1970, больше полувека назад, она в те времена не могла не стать культовой. Алкогольный неудачный трип по направлению к любимой женщине, описанный прекрасным языком с кучей отсылок к религиозным, классическим и партийным текстам — в СССР писать такое себе не позволяли (и другим тоже). Да и сейчас, с поправкой на современные реалии, звучит весьма актуально:

«Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. ..Они постоянно навыкате, но — никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла — но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят»

«А надо вам заметить, что гомосексуализм в нашей стране изжит хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один только гомосексуализм. Ну, еще арабы на уме, Израиль»

«Да где бы она ни была, — унимал я шум, — без интервенции нам не обойтись. Чтобы восстановить хозяйство, разрушенное войной, надо сначала его разрушить, а для этого нужна гражданская или хоть какая-нибудь война, нужно как минимум двенадцать фронтов…»

Сюрреализм данного произведения не может оставить равнодушным никого. Вам или понравится, или отвернет, если не навечно, то очень надолго. Но я себя все равно отнесу к тем немногочисленным читателям, которые останутся где-то в серединке.

А поступлю я так, по нескольким причинам. Во-первых, первая половина книги мне понравилась. Не исключено, что причины этого феномена кроются в полутора литрах бархатного эля, иссякшие как раз на середине повествования. Во-вторых, вторая половина книги мне не понравилась. Кроется мысль, что виною тому три кружки горячего чая с лимонным соком, в понедельник сменившие субботнее пивко. Так и буду я болтаться где-то в серединке, между Москвой и Петушками...

По сюжету Венедикт едет, даже скорее бежит, из столицы в Петушки, к неизвестному младенцу, знающему буквы, и Царице с косой до попы. По дороге нельзя без выпить, а где выпить, там попутчики-собутыльники, а где собутыльники — там житейские истории... И так далее. Квинтэссенция алкогольного бреда, начавшаяся с моим чаем, хоть и не впечатлила, но хорошо показала душевные переживания героя.

Начитка аудиокниги в исполнении Сергея Шнурова мне не очень зашла — специфический у него говорок, хотя как персонаж он идеально подходит для этой постмодернистской поэмы. Но поверьте, читать это глазами оказалось куда сложнее — я пыталась в перерыве между пивной субботой и чайным понедельником. Не зашла дальше одной главы, и ту перечитав трижды.

Конец частично был предугадан, но насчет финала можно поспорить. Я вычитала в рецензиях много предположений, но сама склоняюсь к замечательным коллегам Ерофеева, о которых он писал в самом начале. Почему-то вот так мне кажется.

Всегда затрудняюсь при постановке оценок книгам, которые представляют собой что-то концептуально новое и необычное, но при том столь же бестолковое. Важно ли при оценке произведения искусства наличие «удовольствия» или хотя бы «пользы» для читателя. Кажется, что это основной вопрос, на который необходимо ответить при оценке «Москва-Петушки».

Уникальность сочетания интеллектуального и стилистически выверенного текста с развивающимся алкогольным горячечным бредом сомнений конечно не вызывает. Тут тебе и алкогольная бравада, и переживания от восприятия себя в мире, и искаженные логические цепочки. Параллельно этому идут религиозные размышления, шпильки в бок режиму, народу и самому себе. При том полная «угашенность» автора позволяет воспринимать все разрозненные фрагменты органично, без ощущения разрыва логики. Отдельное спасибо автору за лаконичность данного текста, это делает его только ценнее.

Осталось понять: дало ли мне, читателю, прочтение этой нетленки что-нибудь. Честно говоря, кроме чистых ощущений от созерцания эдакого апофеоза всесоветского алкогольного декаданса — нет. Потому вот тебе, Веничка, 8. Думаю, автор бы 10 и не хотел, и не понял, самобичевание — один из лейтмотивов произведения.

Восьмерку поставил только потому, что автор очень талантлив и его стиль, несколько похожий на Виктора Пелевина, мне нормально заходит (по голым ощущениям, после прочитанного, поставил бы меньшую оценку).

Писать в отзывах про то, что алкаш смакует алкогольный трип (как некоторые это делают) я считаю не продуктивно, так как можно о чем угодно писать талантливо и интересно, а можно посредственно. Автор хорошо владеет словом, очень хорошо чувствует излагаемую историю и своего читателя, пишет талантливо и интересно и видно, что он не менее талантлив в своем ремесле, чем упомянутый мною Пелевин, но вот мне чего-то не хватило, а в чем-то был и перебор, не зашла повесть на восторг, но остался доволен, что познакомился с еще одним талантливым автором.

Эта повесть о путешествии одного дня сильно пьющего человека и его размышлениях о своей жизни, людях и событиях. Если Вас не пугает мат, тема алкоголя и пьяные рассуждения, то обязательно прочтите, так как и написано очень талантливо, да и повесть на 120 страничек всего, долго не продлится :)

П.С. Автору (О.К.) отзыва ниже моего:

Только в первом акте есть интересные фразы (о родине). А потом разговоры психов. Кому-то могут показаться забавными, но они просто бессмысленные.

Вспоминается недавний скандал в мире искусства: обмотали ветку скотчем, повесили на стену, разместили в Третьяковке и назвали это шедевром. Сама ветка была заурядной. Но феномен ситуации в том, что никому и никогда до этого не приходило в голову просто обмотать ветку скотчем, чтобы назвать получившееся произведением искусства.

И никому и никогда не приходило в голову написать книгу, состоящую из воспоминаний напившегося наконец до белочки непросыхающего алкаша о том, как он бухал, икал и блевал, перемежающуюся с мечтами о том, как он будет бухать, икать и блевать. Да, додумавшись до этого, Ерофеев вписал своё имя в историю. Но сколько чёрное не называй белым, а чёрное белым не обернётся, проза не превратиться в поэму только потому, что её так озаглавили. Только оттого, что автору хочется считать алкогольный бред высокой литературой, алкогольный бред высокой литературой не станет.

Нет, я не заметила красоты русского языка. Наверное потому, что если блевотиной на асфальте написать слово «блевотина», последнее, на что ты обратишь внимание — это на изящность каллиграфии. Нельзя из букв «П», «О», «Ж», «А» сложить слово «Вечность».

Читая, я прямо-таки физически ощущала липкую гадливость: герой – скот, он осознаёт это и получает удовольствие от осознания того, что он скот. Из всего яркого и многообразного мира вокруг себя герой воспринимает лишь близкое себе алкоскотство, но не страдает от убогости окружающего мира, а радуется этой убогости – приятно не чувствовать себя одиноким. Если в классической русской литературе дурные стороны человека и общества выискивались для того, чтобы порицаться, а писатель сожалел об их существовании, то Ерофеев всё дурное, что есть в себе и в окружающем мире, выставляет напоказ, дабы упиваться этим. Мне горько, что в какой-то момент истории наша либералистическая «интеллигенция» ввела моду на соревнование «как можно более убого изобразить себя и свою страну». Весь шум вокруг книги сводится к тому, что она как раз попала под эту моду «кто из нас-русских громче крикнет, какие мы все-русские скоты».

Я не желаю спорить с белогорячечным о том, что мир состоит не только из той блевотины, в которой он привык жить. Поэтому не поставлю единицы – больно много чести.

Закончить хочу цитатой из самого произведения. «Вы Ерофеев? Я одну вашу вещицу читала. А знаете: я бы никогда не подумала, что на полсотне страницы можно столько нести околесицы». В точку, Веня, в самую точку!

P.S. Полностью согласна с предыдущим комментарием: наши оценки характеризуют нас самих, а не качество произведения. Что ж, когда передо мной оказывается куча фекалий с некими вкраплениями, я вижу перед собой в первую очередь кучу фекалий и не желаю выковыривать вкрапления: мало ли, а вдруг это жемчужины? Но если кто-то сразу видит жемчужины — я рада за вас. Значит, вы богаче меня. Только не нужно меня стыдить моей брезгливостью к фекалиям. Мне не стыдно. Совсем.

Гениальный шедевр! И, главное, не затянут — читается на одном дыхании! Читал с комментариями Власова. Там конечно много прилеплено лишнего, но есть и много полезных раз’яснений.

Мне лично сие напомнило чем-то «Улисс» Джойса, но с отечественным колоритом. Концептуально, тема «вечного возвращения» в обоих произведениях проходит сюжетообразующей. Очень много отсылок к Ветхому и Новому Завету, классикам русской и европейской литературы, много реминисценций с историческими событиями. Если всего этого не знать, то кроме «пьянки» в книге ничего не увидеть! Автор целенаправленно гиперболизирует в описании событий связанных с распитием алкоголя, тем самым создавая искусственный фильтр для отсева не-целевой аудитории — читателей, которые воспринимают текст поверхностно в силу своего ограниченного кругозора.

P.s. Тем, кто особо чувствителен к алкогольной тематике и, не вникая в суть, понаставил единиц, — ваша личная неспособность воспринимать что-то выходящее за рамки «программной» литературы, говорит только о вас самих, а не о качестве произведения. Ерофеев написал роман в 100 стр. и вложил в него больше, чем Пелевин или Уэлш во всем своем творчестве. В этом и заключается его гениальность.

Однажды, лет 12 назад, на одном ныне почившем сайте одного местного провайдера, тоже почившего ныне, среди нагромождения различных файлов с боевиками, Донцовой, Ротару, и Звездными войнами, наткнулся я на аудиоверсию этой книги. К тому времени я уже ее прочел, со скрипом, без особенного интереса, мне было лет 15 на момент чтения, и вот где-то между «Лолитой», «защитой Лужина» и «Садом расходящихся тропок» я ее и прочел. И ничего не ощутил. А тут аудиоверсия. Ну, думаю, послушаю, может на слух лучше пойдет. Качество было не ахти, хрипы, шумы, живой смех публики. Хриплый голос немолодого мужчины, читающего текст явно записывался еще на бобины в те годы, когда Леннон наверно еще был жив и бодр. Голос персонажа из книг Олега Куваева, такого запросто можно представить где-нибудь в геологоразведке или где-нибудь на лесозаготовках. Голос работяги, человека физического труда. И это был сам автор бессмертной поэмы «Москва-Петушки» Венедикт Ерофеев. На записи это напрямую нигде не указывалось, однако, судя по его вольностям в тексте, (я позже перепроверял по книге), по некоторым комментариям публике, разъясняющим пару мелочей, и по уверенному тону не чтения скорее, а рассказа того, что сам написал, это был несомненно он. Эту запись и теперь еще можно отыскать, ВКонтакте, например, по аудиопоиску, вероятно и в других местах. Именно это авторское чтение меня захватило и заставило переслушивать многократно, цитаты сами вплетаются в память, дух и юмор произведения натурально начинают обретать форму и звучание. Это не сравнить ни с чем. Позднее я наткнулся также на аудиозапись, где читает Сергей Шнуров. Конечно, это земля и небо. Это уже не то. Ощущения совсем иные, не скажу, что хуже или лучше, но просто явно не то. Если вам повезет послушать авторское прочтение Венедикта Ерофеева, не пожалейте нескольких часов на прослушивание, потому что иной раз текст лучше воспринимается на слух, чем на глаз, это как читать монологи Жванецкого, когда читаешь не смешно, не очень интересно, но стоит только послушать, как читает это он сам!..

Честно скажу я не понимаю восторгов от этого произведения. Что там автор имел в виду я так и не осознал. Сатира, магический реализм, комедия абсурда, трагедия? Всего понемногу и получился винегрет. Есть можно, но вкуса никакого. По мне так автор и произведение излишне переоценены. Наверное, играет фактор того, что большинство читает, не понимает, но раз все восхваляют, то с умным видом можно покивать что мол да читали, что-то есть в этом, ну вы понимаете. Так вот я ни черта не понял и не восхищен.

Гомеровское путешествие, очень сложная структура на самом деле. Венедикта сердило когда люди видели только «хи-хи» и «ха-ха». У меня же любимая сцена, когда старик рассказывал про любовь и председателя, который давит чирии и пысаеься: «Первая любовь или последняя жалость, какая разница?!» Ну декабрист в коверкотовом пальто со своим «трансцендентально» -великолепен. Очень много боли во всем, но от того и так дорого, все по-настоящему. Великий роман, великого замечательного Человека.

Существует мнение, что сия поэма являет собой энциклопедию советской жизни. Со страниц жизнь эта предстает временем крайне убогим, а для тех, кому приходилось сосуществовать с беспрерывно пьющими людьми, даже омерзительным. Последнее обстоятельство со счетов сбрасывать нельзя, поскольку оно делает восприятие литературного произведения остро субъетивным — эмоции берут верх, эстетика стиля и глубина литературных аллюзий отвергается на уровне подсознания. Автор сильно рисковал, выбрав такого главного героя.

Мог ли быть этот герой иным — вопрос риторический. Иные есть в других произведениях советской литературы. Такого, пожалуй, больше нет. Автор представляет его, то бишь себя, как часть огромного монолитного советского народа, взращенного и существующего в условиях свободы, равенства, братства и иждивенчества, когда время делилось на три периода: от рассвета до открытия магазинов, которое именуется бессильным и позорным, от открытия и до закрытия магазинов, именуемое блаженнейшим, и от закрытия магазинов до рассвета, которое является не просто позорным, но позорнейшим и гнуснейшим. Причем для всего народа сразу. Ибо сразу весь народ пребывал в состоянии свободного, равноправного и братского постижения раблезианской мудрости из уст волшебной бутылки.

В состоянии этом герой и народ пребывали везде и всегда: на работе, организованной по принципу копания от забора и до обеда и рапортования начальству о высоких обязательствах каждого шестого члена коллектива, в котором их всего-то пять; в часы досуга, заполненного поиском любви и высоких смыслов, а равно борьбой с сатанинскими искушениями. Не просто так пил советский человек, но искал свои Петушки — землю обетованную, где девушка с косой от затылка до попы, младенец-трехлетка, знающий букву «ю» и любовь, коей жаждет возвышенная и мятущаяся душа. Хотела дописать «каждого алкоголика», но не буду, ибо это вульгарно-субъективный выпад, плевок в бездонный логос непостижимого мироздания.

Петушки, в которые стремится и не может попасть герой — суть стремление к обретению себя настоящего в какой-то иной осмысленной и имеющей цели жизни, поиск якоря в суровой тьме трансцендентной экзистенциальности и булгаковских расширяющихся пространств, где расстояние и направление выпадают из привычных метрических систем, швыряют героя в вихри закольцованных мировых революций, бунта и прочей забытийности, в смысле выхода за рамки материального бытия, но и в забытье тоже. А она, которая с косой, чем ближе, тем дальше. И в этом есть свой резон.

Что дашь ты ей вблизи, безбилетный пассажир несущейся в никуда электрички, способный цитировать Гегеля и Канта, увлечь сурового контролера сказками из мировой истории и дискутировать о любви по Тургеневу. Пакетик помятых конфет, початую бутылку столичной, в которой еще что-то осталось на донышке и больного ребенка, который в три года знает букву «ю», а в тридцать три превращается в молодого Митрича со ртом на затылке и отвисшей нижней губой. А посему — в путь. И пусть путь этот будет долгим и нескончаемым, ибо к пункту назначения лучше не спешить.

Петушки — это место куда можно ехать, но нельзя попасть. потому что процесс здесь важен сам по себе, а результат не даст ничего, кроме разочарования. И это понятно каждому путнику, и тащит он с собой авоську ингредиентов для советских коктейлей, чтобы не дай бог не осознать сей грустный факт. Ведь если человеку ехать некуда, то его уже как бы и нет. Нет человека без Петушков. А Петушков — без коктейлей. А коктейлей — без магазинов. Потому и время измеряется по третичной системе: от рассвета до открытия, от открытия до закрытия и от закрытия до рассвета. Все для Петушков, чтобы пункт назначения был, хотя бы в плывущей эфемерности. Хотела написать «в заплывших мозгах», но не буду, ибо и это вульгарно-субъективный выпад против исканий загадочной русской души, которая несется куда-то вместе с тройкой-Русью, безнадежно отстав и потеряв маршрут. А, может, напротив, обогнав, мается теперь в электричках, чтобы не быть раздавленной несущимися вослед лошадьми.

Финал же с шилом в горле закономерен. когда сознание слишком далеко отлетает от бытия, всегда есть риск получить от этого бытия чем-нибудь острым либо тяжелым. Собственно, это и случилось. Видимо, не преувеличивал Автор, представляя себя как часть целого народа, и в Петушки ехал как часть, и шилом получил тоже как часть вместе с целым.

Наверное, это грустно, когда в финале шилом в горло. Но ведь сознание-то давно уже было отделено от бытия. Давно уже вместо Кремля попадали на Курский вокзал и в Петушки, к той, что каждую пятницу на перроне ждет, но через трансцендентность, чтоб не доехать и не осознать, пока магазины не открыли...

В одной из миниатюр Аркадия Райкина звучала такая мысль: чтобы эффективно руководить советским заводом, надо с утра принять на грудь. Иначе ничего не выйдет — не будет взаимопонимания между тобой и твоими подчинёнными.

Здесь примерно та же история. Вероятно, чтобы понять и оценить «Москву-Петушки», нужно читать эту повесть — простите, поэму — в пьяном виде. Или, как минимум, иметь богатый алкогольный опыт. У меня же, человека непьющего, текст этот вызывает главным образом недоумение. Да, в паре мест я усмехнулся. Но в основном меня подташнивало.

На этом можно было бы и закончить. Но всё же скажу еще пару слов. Мне кажется, поклонники поэмы имеют склонность несколько переоценивают глубину данного текста. До абсурдного логического завершения довёл эту склонность Пелевин в своём издевательском эссе «Икстлан — Петушки», сравнив Веничку с кастанедовским доном Хенаро. Конечно, глубины неимоверные можно при желании обнаружить в любом тексте — было бы желание да подвешенный язык. Но при этом хорошо бы помнить, что не во всякой тёмной комнате сидит чёрная кошка.

Разумеется, описание бреда как литературный приём, как способ сместить фокус и взглянуть на мир с неожиданной стороны, имеет право на существование. Гоголь с его «Записками сумасшедшего» тому пример. Но дело здесь в том, что Поприщину сочувствуешь, а Веничка мне неприятен. Не жалко мне его. Совсем.

Вообще-то, книга эта в моём рейтинге потянула бы балла на 4-5. То есть плоховато, но не паталогично. Неинтересная мне литература, однако всё же литература. Ставлю ей единицу только потому, что не хочу, чтобы Фантлаб рекомендовал мне для прочтения что-либо подобное.

Начал читать дорожные истории из тех же 70-ых от буржуйского Керуака и забросил через пару глав, а вот «Москва — Петушки» попала в самое сердце.

Ерофеев удивительным образом перёдаёт сюрреальность восприятия мира. Блуждания вокруг Красной площади напоминают творчество Кафка. Вот только Веня совсем не похож на мистера К. Он наш — с открытой душой, щемящей тоской в сердце и бутылкой в кармане.

Местами очень смешно, если вы воспринимаете такой спецефический иронично-чернушный юмор.

Поэма в прозе. Road movie всея Руси, вторая такая вещь после «Мёртвых душ» Гоголя. Хроника человека в поисках Родины и Бога. История путешествия, в котором герой никак не может найти Красную площадь и московский Кремль... Но постойте!

Какая к чёрту поэма, это же Delirium Tremens, белая горячка! Какой к чёрту роад-муви, когда это категория Б. Хроника алкоголика-хроника. Какой к чёрту Бог, Родина, когда к чёрту Венечка идёт, к Чёрту, к чёрту...

Всё так. За черту и к чёрту. На обложке романа, на самом видном месте должно быть предупреждение «не пытайтесь это повторить!» Если о Гоголе ещё можно было говорить про видимый миру смех и невидимые миру слёзы, то тут уж, даже если бывает смешно —до смеха ли, когда читаешь дневник путешествия в ад.

Советская трагедия. Написанная о Советском Союзе в Советском Союзе советским писателем. Правда, испытываешь внутреннее сопротивление, называя Венедикта Ерофеева советским писателем. Но, если подумать, только плохие писатели были похожи, а все хорошие – нет. И о советской литературе по ним, непохожим будут судить. В 1985 г. написана пьеса, в канун перестройки. Писателю оставалось жить 5 лет, советскому государству — лишь на год дольше. А трагедия (не та, которая пьеса, а та которая жизнь), похоже, собирается жить вечно. И фарсом становиться не торопится.

Вообще-то, это Ленин написал. А Ерофеев только собрал сей скромный букетик цитат и нам под нос сунул. А времена тогда были советские, и носы были — верных ленинцев. Читаешь и думаешь, почему патологические душегубы так успешны в политике? Почему им так часто власть отдаём? И так безропотно? Почему моя страна дала тому столько примеров?

Разговоры писателя Венедикта Ерофеева с писателем Василием Розановым. Выдуманные разговоры, не простые, нетривиальные. Да, и собеседника Ерофеев (или судьба) выбрал не простого. Много разного про Розанова наговорено, а ещё много чего он сам про себя наговорил. Многих оттолкнул, а вот Ерофееву понравился. Кому верить, когда мнения о человеке противоречивы? Сам я больше прислушиваюсь к тем, кто хвалит. Кто сумел переступить первые отталкивающие впечатления, подходит ближе, видит и понимает больше. А сумевшие полюбить получают уникальное, неповторимое понимание.

Подозреваю, что эту повесть сложно воспринимать тем, кто на личном опыте не переживал алкоголический марафон с последующим похмельем и прочими вытекающими нюансами. Собственно, происходящее в произведении напоминает своеобразный график-кривую: от жуткого утреннего оцепенения транзитом через стадию возбуждения из-за очередной дозы алкоголя до последовательного угасания путём скатывания в невменяемость и бред. Соответственно, по ходу повествования меняется и характер размышлений: от относительно жизнеутверждающих мыслей (если, конечно, к размышлениям запойного алкоголика вообще применимо слово «жизнеутверждающий») до гнетущего экзистенциализма сквозь опять-таки непролазную абсурдность и бестолковость галлюцинаций главного героя.

Лично мне данный опус показался интересным разве что в разрезе его уникальности, ибо доселе не приходилось читать алкоголический поток сознания. Сразу видно, что автор если и приукрашивал что-то в повести, описывая (или, скорее, записывая) пропитые рассуждения Венички, то лишь самую малость. Местами эти мысли были занятны и даже смешны, но чем дальше в лес, тем, как говориться, толще партизаны. В смысле, дальше всё скатывается в алкобред, который трезвому человеку совершенно неинтересен в силу абсолютной безыдейности и глупости. Разумеется, самому «носителю» мыслей его рассуждения кажутся очень важными, но со стороны — видится несколько иначе. Конечно, я слыхал о том, что текст наполнен множеством аллюзий, намёков и параллелей. Но весь смысл, который мне открылся в данной прозаической поэме — с алкоголем лучше вообще не связываться. Неслучайно мытарства главного героя завершаются трагически и, в целом, весьма бессмысленно.

Писал на 3-ем курсе курсовую работу (прошу прощения за тавтологию) по Ерофееву. Пользовался, наверное, лучшим изданием (с комментариями Э. Власова). Остальной отзыв — сплошной спойлер, так что спрячу-ка я его.

Поэму в прозе Венички Ерофеева «Москва Петушки» необходимо читать не с простой десяти кратной лупой, а современным электронным микроскопом. Прочитать эту сложную, но короткую книгу дело совсем простое, и осуществить это можно за один вечер, но иное дело прочувствовать все то, что в нее заложил автор.

Понять и усвоить, а не сказать себе прочел и ничего особого— чувак хотел, мол, выпить, но магазины были, как назло закрыты. Бедняга промучился с похмелюги от вчерашнего перебора, но все же мужественно выстоял, как стойкий оловянный солдатик. Магазины к счастью открыли, и Веня купил «бухло». Затем он сел в электричку и там кирял с подобными себе алкашами. До того напился, что сам не знал как оказался в Москве вместо Петушков. Там его и замочили какие-то приезжие бомжи в подъезде дома. Видимо ограбить хотели? Еще мой один знакомый добавил к сказанному – так часто бывает, человек выпил и его убили.

Ну что тут скажешь — читал человек книгу, а увидел в ней только фигу.

В фильме Пианист есть такая сцена – голодающий человек хочет открыть банку тушенки с консервами, но у него нет никаких инструментов под рукой. Он может держать банку с едой и читать этикетку, а также номер партии консервов, но вот съесть их никак ему не выдается возможность. Открыть банку попросту нечем.

Стоит особо отметить , что поэма «Москва — Петушки» не столь проста, как многие читатели это полагают. Читать Москва— Петушки это титанический труд хотя поэма совсем не большая. Но мы ведь говорим не о прочтении, а глубоком понимании и анализе произведения, чтобы оно осело в человеческой душе и пробило сердце подобно стреле озорного амура.

Просто читать или понимать прочитанное –это две совершенно разные функции. Книга Ерофеева не из легких произведений и это не развлекательная литература. В книге очень много неприятного для восприятия человека, который привык жить и смотреть на мир в розовых очках. Мне приходилось встречать людей ,которые не хотят читать Москва- Петушки, потому как в книге персонажи произведения пьют водку. Особенно не любят, я бы так именно сказал — это произведение многие женщины. Прекрасный пол начинает читать великую поэму Ерофеева и видя, что в ней идет речь об алкоголиках или как еще говорят в народе «Аликах», книгу закрывают навсегда. Женщины по природе своей ненавидят алкашей и считают, если мужчина пьет, то он изменяет ей с бутылкой. Их можно понять ибо водка —это зло. А кто спорит?

Водка в поэме Москва-Петушки –это только фундамент на котором построен тот бредовый и абсурдный мир, описанный Венечкой Ерофеевым. Если убрать из поэмы водку, то вся постройка рассыпается. Весь парадокс поэмы заключается в том, что поэма «Москва — Петушки» вовсе не о водке и Розовом вермуте за один рубль сорок семь копеек, а о человеческой доброте и любви к людям и Богу, потому как этот самый герой ( Веня) свалился в силу каких-то непонятных обстоятельств на грешную Землю и теперь должен жить с людьми. От прочитанного создается впечатление, что герой поэмы является или был когда-то ангелочком .

Герберт Уэллс написал когда-то свой очень хороший роман под названием «Подстреленный ангел». (Я его читал в 1966 году) Роман, вышедший тогда в Англии многим показался немного странным так-как нес в себе идею тяжести выпавшего бремени а, иначе говоря, автор заставил — ангела упавшего с небес, вынужденно жить теперь на грешной земле. Именно Веничка герой поэмы «Москва — Петушки» и является подбитым и раненым кем-то ангелом,( см. его автобиографию) свалившимся на нашу землю. Такие люди—ангелы, как правило, долго не живут и их убивает сама система, потому как они иные, и созданы совсем для другого, а если говорить точно , то такие люди-ангелы противоположны земному злу, которое по привычке многие считают добром так как с ним давно свыклись и смирились.

Такие ангелы как Веня — сильным мира сего, не нравятся своим «вражеским» мышлении. Поэма Москва- Петушки –это прежде всего автобиографическое и одновременно пророческое произведение. В поэме Ерофеева, показан страшный день героя, ставший для него последним в жизни.  

Веничка, садится на Курском вокзале в электричку и отправляется в Петушки, которые для него являются самым заветным местом, где «жасмин не отцветает и птичье пенье не молкнет ни летом и ни зимой». В этом городе живут те, кто придает главный смысл жизни Венички.: любимая женщина и маленький сын. В Петушки герой отправляется каждую пятницу, но эта пятница для него, оказывается роковой и последней в жизни.  

Здесь следует особо отметить, что для Венедикта Ерофеева пятница была очень страшным днем.

С пятницей связаны страшные факты из жизни самого писателя: три покушения на самоубийство приходились на пятницу, в пятницу скончались его отец, брат и мать. Дата смерти Ерофеева 11 мая 1990 г. — тоже пятница. До Петушков Веня так и не доедет. Произведение Ерофеева написано в жанре фантасмагории и поэтому в поэме несколько планов и сцен.

В поэме Ерофеева мы не встретим вместе с Веней, на перроне, ни любимую женщину с ребенком героя поэмы, а встретимся с Сатаной. Столкнемся с Сфинксом, загадывающим жестокие и бессмысленные загадки, с царем Митридатом, пытающимся его зарезать, а также с Рабочим и Колхозницей, бьющими героя серпом и молотом.Эти сцены автор использует как пред адовою атмосферу в которой оказывается герой поэмы. Затем автор переносит Веничку в сущий «ад», который в данном произведении является Москва. Прямое и открытое преследование героя поэмы, начинается именно возле мавзолея Ленина, основателя государства, где десятилетиями, царило беззаконие, судебные и внесудебные расправы с террором и насилием над населением.  

Веня садиться на Курском Вокзале в мертвый поезд, в котором находятся призраки. Это движение состава весьма напоминает «Летучий Голландец» несущегося в никуда, когда его пассажиры все как один, а один как все. Все пьют и не знают, живы они или нет, потому что их отличает друг от друга только разница в выпитом количестве водки. Раз я пью – значит, я еще существую.

Данный антисоветский подтекст характерен для тайнописи того времени с целью донести главный и основной смысл произведения до читателя и не загреметь в тюрьму за выражение свободной мысли в мире несвободы и покорного рабства. Поэма «Москва-Петушки» чем-то напоминает одновременно Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» а также «Мертвые души» Гоголя «разбавленное» один к трем «Говорит Москва» Юлия Даниэля.  

«Москва –Петушки» –это прежде всего отрицание доминирования материального над духовным и неприятие идей марксизма.

Эта страшная поэма о добром человеке с чистым сердцем, которого гонят на голгофу.

Я не хочу никого « пугать» и усложнять это произведение, но поэма Ерофеева Москва Петушки почти целиком построена на аллюзиях и намеках отсылающих нас к Библии в основном это Новый Завет. Поэма Москва —Петушки чисто религиозное и политическое одновременно с элементами автобиографии автора, произведение. В ней, как и в «Мастер и Маргарита» сразу несколько фантастических планов, которые совмещены в единую проекцию произведения. Это, прежде всего фантасмагория с элементами абсурда, но одновременно невероятным пророчеством и полной реальностью происходящего. Вот такой двоякий парадокс складывается после ее прочтения и вдумчивого анализа.

Имеется в поэме очень много схожих творческих приемов, к которым прибегала Анна Ахматова при создании своей великой поэмы «Без Героя». Поэмы Ахматовой «Без Героя» и Москва — «Петушки Ерофеева» зашифрованы и для полного понимания прочитанного необходимо, иметь представление о не сладкой судьбе авторов и их окружении и атмосферы того времени, а также прочитать или хотя бы познакомиться с Библией.

Кроме того нельзя пройти мимо очень важного факта, что поэма Москва Петушки имеет явный глубоко-зарытый антисоветский подтекст сопровождающий читателя до самой последней строки. Герой поэмы произносит: Мне это нравится . Мне нравится , что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости. Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается: …Глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза … Девальвация, безработица, пауперизм… Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой – вот какие глаза в мире чистогана… Зато у моего народа – какие глаза ! Они постоянно навыкате, но – никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла – но зато, какая мощь! (какая духовная мощь!) эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной, в дни сомнений, в дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий – эти глаза не СМОРГНУТ. Им все божья роса… Мне нравится мой народ . Я счастлив, что родился и возмужал под взглядами этих глаз».

Для того чтобы понять сказанное в первую очередь следует прочитать автобиографию Ерофеева и познакомиться с его «Записки психопата» желательно в полном варианте, который был издан впервые в полном варианте издательством «Захаров».

В самой главной советской песне есть центральные строки: Наш паровоз, вперед лети! В Коммуне остановка!

Итак, Мы читатели летим или скорее едем в счастливое и светлое будущее вместе с Веней и МЫ тоже, как и ОН, должен приехать в Петушки вместе с ним.

«Поезжай, поезжай в Петушки ! В Петушках — твое спасение и радость твоя, поезжай.»

« Петушки — это место , где не умолкают птицы , ни днем, ни ночью, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин....

«Там на вокзальном перроне меня встречает эта девушка с глазами белого цвета — белого, переходящего в белесый... « И мы читатели отправляемся вместе с автором поэмы весело с водочкой в Петушки, где круглый год поют птицы и зимой растут цветы, а на перроне нас встретит прекрасная девушка.

Наш паровоз летит вперед к Петушкам. Чем ближе поезд приближается к Петушкам, тем больше на страницах поэмы нарастает абсурд и бред. Поезд приезжает ,но это к нашему несчастью были не Петушки никакие потому как паровоз приехал совсем не туда, где не умолкают птицы , ни днем, ни ночью, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин.... Ну а куда приехали все МЫ вместе с героем поэмы на паровозе который нас привезет в коммуну и нас встретит любимая девушка?

Паровоз не обманул –это и есть настоящая коммуна с его «светлым будущим» и буквами МГБ вместо коммунизма.

Завез нас этот паровоз не вперед а в прошлый век назад.

В реальности история вместо счастья, равенства и братства диктует человеку совсем обратное и в конце поэмы выясняется: ГДЕ, В КАКИХ ГАЗЕТАХ, Я ВИДЕЛ ЭТИ РОЖИ ?..

- Я хочу опять в Петушки ... — Не поедешь ты ни в какие Петушки! — Ну... пусть не поеду, я на Курский вокзал хочу... — Не будет тебе никакого вокзала! — Да почему?.. — Да потому! Один размахнулся — и ударил меня по щеке, другой — кулаком в лицо, остальные двое тоже надвигались, — я ничего не понимал. Я все-таки устоял на ногах и отступил от них тихо, тихо, тихо, а они все четверо тихо наступали...

«Беги, Веничка, хоть куда-нибудь, все равно куда!.. Беги на Курский вокзал! Влево, или вправо, или назад — все равно туда попадешь! Беги, Веничка, беги!..»

Я схватился за голову — и побежал. Они — следом за мной...

Петушки. Кремль. Памятник Минину и Пожарскому.

«А может быть, это все-таки Петушки?.. Почему на улицах нет людей? куда все вымерли?.. Если они догонят, они убьют... а кому крикнуть? ни в одном окне никакого света... и фонари горят фантастично, горят, не СМОРГНУВ.» См. выше( Что бы ни случилось с моей страной, в дни сомнений, в дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий – эти глаза не СМОРГНУТ. Им все божья роса…)

Неизвестный подъезд. Все-таки до самого последнего мгновения, я еще рассчитывал от них спастись. Я когда вбежал в неизвестный подъезд и дополз до самой верхней площадки и снова рухнул — я все еще надеялся….

Анализируйте еще раз, чем заканчивается поэма «Москва—Петушки». «Для чего же все-таки, Господь, Ты меня оставил?» Господь молчал. «Ангелы небесные! они подымаются! что мне делать? что мне сейчас сделать, чтобы не умереть? ангелы, что мне сделать ..И ангелы — засмеялись. Вы знаете, как смеются ангелы? И они обещали встретить меня, и не встретили, и вот теперь засмеялись, — вы знаете, как они смеются? .. Бог молчал… А этих четверых я уже увидел — они подымались с последнего этажа… И когда я их увидел, сильнее всякого страха (честное слово, сильнее) было удивление: они, все четверо, подымались босые и обувь держали в руках — для чего это надо было? чтобы не шуметь в подъезде? или чтобы незаметнее ко мне подкрасться? не знаю, но это было последнее, что я помнил. То есть вот это удивление. Они даже не дали себе отдышаться — и с последней ступеньки бросились меня душить, сразу пятью или шестью руками, я, как мог, отцеплял их руки и защищал свое ГОРЛО, как мог. И вот тут случилось самое ужасное: один из них, с самым свирепым и КЛАСИЧЕСКИМ ПРОФИЛЕМ, (ГДЕ, В КАКИХ ГАЗЕТАХ, Я ВИДЕЛ ЭТИ РОЖИ ?) вытащил из кармана громадное шило с деревянной рукояткой; может быть, даже не шило, а отвертку или что-то еще — я не знаю. Но он приказал всем остальным держать мои руки, и как я ни защищался, они пригвоздили меня к полу, совершенно ополоумевшего…— Зачем-зачем?.. зачем-зачем-зачем?.. — бормотал я…Они вонзили мне шило в самое горло…Я не знал, что есть на свете такая боль, и скрючился от муки. Густая красная буква «Ю» распласталась у меня в глазах, задрожала, и с тех пор я не приходил в сознание, и никогда не приду.»

Финал поэмы «Москва Петушки» удивительно напоминает Процесс Кафки, его финальную часть романа и это совсем не случайно, а также не является совпадением потому как, была произведена казнь или вернее внесудебная расправа в обоих произведениях.

Тема горла проходит в поэме неоднократно. Автор поэмы умер от рака горла, а власти тогда не позволили писателю выехать из СССР для лечения заграницу, где ему было приготовлено койка-место. Человеческая жизнь в СССР была бесценна, поэтому она не стоила ничего.

Удивляет и поражает, как Веничка Ерофеев в своей поэме умудрился утопить целиком и полностью «Софью Власовну» в одном стакане «Кубанской водки» а может рецепте коктейля «Сучий потрох» ( Это уже не напиток — это музыка сфер — пишет автор поэмы ) и надо отметить до него это не удавалось сделать никому из всех писателей уехавших на Запад или тайно писавших свои произведения в авторитарном СССР.

Вышло так в жизни, что фабрикам и заводам — землю; рабочим — крестьян!

Что же касается темы водки в поэме Москве — Петушки ,то она родимая служит автору поэмы только лишь лекарством для того чтобы вновь почувствовать себя ангелом с крыльями и улететь обратно к себе подобным на небеса и слиться с ними в одно целое. К тем самым, которые летают, а не ползают на брюхе у ног своего барина.

Прочитал случайно за пару часиков вот такое.

Что в итоге?

Смесь из «Как я съел асфальт» Швецова, «Желтой стрелы» Пелевина и «Мезенцефалона» Бригадира.

Есть над чем подумать и погрустить. Это и выраженное самобичевание через загадки Сфинкса, и грустная, но неоднозначная концовка, и трагичная судьба поезда, и дети, знающие цену денатурата, но не знающие, отчего умер Пушкин. Стремление создать свое утопичное местечко, райский уголок.

Сперва думал, что мне не о чем будет сказать, а на самом деле не все так пусто.

Стырил себе несколько цитат.

В целом какой-то психоделический аналог Чарльза Буковски.

7 из 10.

В народе почему-то считается, что это произведение юмористическое. Я же, признаюсь, когда его прочел, ничего юмористического не обнаружил. Многие рецензенты пишут, что не нужно в ней ничего искать, все это алкогольный бред. Я с этим согласен. И именно за это я и поставил высший балл. Книга уникальна. В ней описываются ощущение человека, которые в большой литературе не описываются в принципе. Так сложились звезды, что человек, являющийся запойным алкоголиком, мучившейся приступами белой горячки, оказался талантливейшим писателем. Запойных алкоголиков много, есть среди них и умные творческие люди, но много ли писателей? Как и талантливых писателей, которые бы были запойными алкоголиками и решились бы написать такой роман.

По моему глубокому убеждению невозможно понять Веню Ерофеева не выпивая ежедневно в течение полугода, не просыпаясь в неизвестном темном подъезде, не прося надтреснутым жалобным голосом опохмелиться, чувствуя, что без этих 100 грамм ты просто умрешь. Нам эти ощущения непонятны. Вот человек, который написал предыдущий отзыв, он понимает, а мы, непонимающие, наставили ему минусов. Как можно понять алкоголика, который в плацкарте не дойдя туда, куда ему нужно, плюхается рядом с вами, хватается за голову и бормочет бессвязные вещи? Его и не хочется понимать, его хочется поскорее прогнать, обрушить на него негодование за то, что он себя так ведет, что он делает так, чтоб на тебя все смотрели и с любопытством ждали, как же ты его будешь выгонять. А ему-то все равно, он давно смерился с этими любопытными взглядами, он вынужден каждое утро наступать на горло своей собственной гордости, своим моральным принципам. Он, может, бы и посочувствовал вам, но он окончательно и катастрофически пьян и в его голове копошиться огромное количество более важных и значимых вещей, чем ваше стеснительность. И как же вы можете понять, то о чем пишет Ерофеев? Этим романом можно лишь наслаждаться, как произведениями Шекли и Воннегута, удивляться этому потоку сознания, тонкой иронии, насмешкам над собой и окружающей действительностью. Это чисто русский роман, поэма, жизнь. С чем иностранным все это можно сравнить? Буковски и его «Пьянь»? Хантер С. Томпсон «Страх и отвращение в Лас-Вегасе»? Нет! Там везде есть свет в конце тоннеля, все эти люди, они наслаждаются жизнью, а Веня Ерофеев стоически страдает и никакого света у него нет, да и тоннеля тоже. Он никак не доедет до своих Петушков, потому что и Петушков его никаких нет. И правильно кричал в вагоне черноусый о том, как не прийти в отчаяние, как не писать о мужике, как не спасать его, как от отчаяния не запить! «Социал-демократ — пишет и пьет, и пьет, как пишет. А мужик — не читает и пьет, пьет, не читая. Тогда Успенский встает — и вешается, а Помяловский ложится под лавку в трактире — и подыхает, а Гаршин — встает — и с перепою бросается через перила...» Вот она боль! Разве может эта вселенская печаль сравниться с какими-то там страданиями старых хиппи, не умеющих жить в новом мире?

Вообщем, повторюсь, эта книга уникальна. Она также уникальна, как картины неуравновешенного Сальвадора Дали, которому повезло родиться талантливым художником. Именно такие совпадения рождают шедевры. Пусть и алкогольного творчества. Но чем это алкогольное творчество хуже мусорной контркультуры Чака Паланика? Нам это алкогольное творчество даже ближе! А уж в 70-е и 80-е было просто таки неотъемлемой частью жизни.

Как денатурат и одеколон «Ландыш» фабрики «Новая заря».

Прочитайте ЭТУ книгу!

Она единственная (на мой взгляд!) заслуживает внимание у В. Ерофеева!

Да — это пьеса, да — это драма, да — в ней присутствуют элементы «плоского юмора» (психи, евреи, алкоголики)... НО прочтите эту пьесу и она не оставит Вас равнодушными!

P.S. И безумно жаль, что мы (я) не узнали еще двух частей предполагаемой трилогии....

Прочитал неделю назад обновленную версию сабжа.

В отличие от редактированного варианта, здесь весьма много личного и четко прослеживается некая линия.

Если от первой редакции оставалось впечатление чего-то смутного, интригующего и жгуче загадочного — кто довел Веничку до таких мыслей, чего он, бедный, натерпелся-то, то в новом варианте на многое раскрывается глаза.

Прежде всего, «ЗП» — на редкость богаты вымыслом, это было вполне в стиле Ерофеева, плодившего вокруг своего имени множество мистификаций (и в стиле его не очень чистоплотной компании, пробавлявшейся написанием комментариев к его творчеству). Редактор подсчитал, что вымышленного в ЗП — около 60% ! Сюда, конечно, относятся и литературные пробы, и диалоги с невидимыми собеседниками, но и из вполне обыденных событий приукрашено очень много.

Если описать сюжет вкратце, получится такое: возвышенный мальчик приезжает с Кольского п-ова в Москву, где получает массу новых впечатлений, открывает для себя выпивку и сигареты, а также испытывает взаимное любовное чувство с гражданкой Музыкантовой Антониной Григорьевной. Бог его знает, через что этому чувству пришлось пройти, но уже через полгода любовь начинает перемешиваться с ненавистью, и достаточно трудно определить — что сильнее.

А еще Ерофеев начинает погрязать в полуночной стороне бытия, страдает от почти абсолютного непонимания, дико себя жалеет, и сам не замечает (впрочем, честно фиксируя факты), как сползает все ниже и ниже, попивая водку в одно горло и забивая на все занятия.

Исключают из университета, после чего Веничка устраивается на работу в Ремстройтрест, где обзаводится некоторым числом поклонников, среди молодых рабочих, видящих, что Ерофеев во многом их превосходит.

Здесь явственно виден перелом, что-то вроде катарсиса, записи становятся все более невнятными и беспредметными (хотя практически везде проглядывает недюжинный талант), а впоследствии и вовсе обрываются.

Что можно сказать конкретно по изданию? Не столь давно вышла зелененькая книжка «Москва-Петушки», где само произведение занимает лишь треть, а остальное — подробные комментарии к нему, раскрывающие авторский замысел, позволяющие посмотреть на поэму иными глазами, чем на «Похождения алкоголика в электричке».

Здесь нужно применить тот же самый подход — только комментариев здесь должно быть больше, они должны включать как минимум биографии всех действующих лиц, раскрывать подоплеку событий, а в некоторых случаях — выносить трактовку. Может, лет через 10, когда подрастет новое поколение литературоведов-нонконформистов, и можно будет надеяться на выход подобного издания.

Про Ерофеева же я скажу так — Веничка, к сожалению, пропил, просрал свой талант. Но он остался честен до конца — не подличал, не унижался, не ходил по головам, как многие из его дружков или современников. А значит, его можно уважать лишь за одно это.

Забыв про прекрасные «Петушки».

Опустив трагические «Записки психопата».

Выкинув из памяти дико смешную «Вальпургиеву ночь».

И даже оставив вне поля зрения эпохальное «Василия Розанова глазами эксцентрика.»

Все равно, Ерофеев — гений.

Я сам алкоголик, так вот, все это так и есть! А какой язык вкусный. БРАВО

Это стихотворение было написано (не позднее 1957 года) ещё совсем юным Венедиктом Ерофеевым, но на этом примере отчётливо видны уже тогда глубочайшая эрудиция (объём комментариев наверное должен превышать само стихотворение) и, несмотря на явное подражание Северянину, попытка поиска 19-ти летним автором своего авторского стиля. Почти 30 лет Ерофеев считал свои юношеские стихи сгинувшими без следа и лишь в 1987 году к нему случайно возвращается утерянная подборка его ранних стихотворений. Чтобы не быть голословным — стихотворение «Гавр» достаточно коротко и напрашивается быть приведённым полностью:

[q]Я снова, опьяненный маем, на опьяняющем фрегате / впиваю майскую гуманность с полупрезрительной гримасой.

Вдыхаю сладость океана, симпатизируя Пикассо, / и нарочито нелояльно внимаю треску делегатов.

«Молле — апофеоз жеманства», — Жюль Мок убийственно итожит. / Его агрессия жантильна, как дуновение нарцисса.

А Кристиан в пандан премьеру пленен кокетством чернокожих, / компрометируя Тореза лишь компонентом компромисса.

О, катастрофа Будапешта была изящным менуэтом, / она, как декольте Сильваны, сорвала русские муары.

Для нас служила оппонентом декоративность пируэта, / для них — трагедия Суэца — своеобразным писсуаром.

Я, очарованно загрезив, постиг рентабельность агрессий / и, разуверившись в комфорте республиканского фрегата,

неподражаемо эффектно сымпровизировал позессив, / пленив пикантностью Жюль Мока и деликатных делегатов[/q].

Сначала подумал, что врядли смогу что-то добавить к отзыву [b]Грант[/b]-а. Но все-таки попробую. И начиная именно от его идеи-сравнения с Черным квадратом Малевича.

Нарисовал, скажем, Рембрант, картину. Вы заказываете с нее хорошую копию, серьезно за нее платите и гордо вешаете на стену. Друзья, даже не знающие, что это с Рембранта, приходят к вам и любуются. Теперь представьте себе то же, но с Квадратом Малевича. Улыбнуло? Наверное, особенно улыбнуло «хорошо за нее платите», т.к. готовых эстетствовать друзей вообразить все-таки можно. Впрочем, квадрат, да как деталь интерьера...

С литературой почти то же. Написано сильное произведение и тут же выходит множество подражаний, которые находят своего читателя. Более того, находятся читатели «вживающиеся» в тему, целенаправленно ищущие что-то-еще-такое.

А теперь представьте себе человека, ищущего продолжения-подражания обсуждаемого шедевра. Я себе такого вообразить не могу.

ЗЫ: Сам я прочитал исключительно интересуясь «из-за чего столько восторгов». Без этого бросил бы после первой страницы.

Читала в юности, было очень смешно. Перечитала на днях, стало грустно и страшно... хотя и невероятно смешно, конечно, тоже. Крупная книга, настоящая литература — в отличие от того фуфла, которое в советские годы за литературу выдавалось.

Неоднократно приходилось встречать мнение что, мол, понять и оценить эту книгу может только алкоголик; но с мнением этим в корне не согласна. Понять ее может любой тонко чувствующий и вдумчивый человек без шор на глазах. Алкоголь в данном случае лишь средство познания мира, та призма, через которою преломленный свет реальности воспринимается автором и его героем и передается читателю. Знаю людей, вообще не берущих в рот спиртного и тем не менее писающихся кипятком от восторга от незабвенных перлов неповторимого Венички.

Уважаемые. Я вас об одном прошу. Только не надо вот этих вот возвышенных высокодуховностей и поисков глубинного смысла. Ну, в самом деле? Ну какая же это культура? Ну постмодернизм, ну и что?

Нет.

Вот моя рецензия.

Всё!

И не надо в тексте с лупой ничего отыскивать! Я вас умоляю!

И не надо вот этого вот:«советская эпоха», «знак культуры», «образ бытия» и прочее.

Нет.

P.S. Нет, ну ведь есть же у нас Книги! Есть ведь «Белые одежды», «Зори здесь тихие...», да тот же «Белый Бим», извините! (Жанр фантастики даже не трогаю, ибо сравнения с любой Книгой от фантастики эта не выдержит). Нет, давайте «Москва — Петушки» будет «классикой» и «признанным вкладом в сокровищницу мировой культуры». А остальное — побоку. Давайте выпьем и прочитаем эту книгу, да. Почти то же самое, что с «Чёрным Квадратом» Малевича.

Нет. Я, пожалуй, эту рюмочку пропущу. Мимо себя. И следующую тоже. И вообще отброшу алкоголь.

А я скажу так — когда я, подвыпивший и сонный, спускался с моста и зачитывал своей подруге по мобильному телефону один из самых жутких моментов книги

Так вот... Это Сила; пьяная сторона Силы

Примечательный эпизод «поэмы»: в восприятии глав. героя Москва лишается своего знакового объекта, — Красной площади. Каждый раз герой удивительным образом проходит мимо. И это не последствия хронического алкоголизма. Это — наглядный постмодернистский символ «расслоённости» пространства, — в коем сосуществуют зрительные ряды взаимоисключающих реальностей; бесследно исчезают и вновь чудесным образом возникают — воссозданные в железобетоне — исчезнувшие было святыни, — китайгородская стена и Храм Христа Спасителя...

Джойс в « Улиссе» описал странствие по злачным местам Дублина. У Ерофеева — полумистическое странствие по Третьему Риму и его окрестностям...

Многоплановое постмодернистское произведение Венедикта Ерофеева. Пожалуй, не буду оригинальным, но всё же заметна интертекстуальность поэмы: здесь цитаты из классиков мировой культуры (невооружённым глазом заметны отсылки к Гоголю, Толстому и Пушкину), авторов марксизма-ленинизма, Библии и газетных штампов советских времён.

Петушки: некое недостижимое место, своего рода мифический город, куда герой пытается сбежать от себя, от людей, от мира, пытаясь найти покой и смысл своего существования.

Тошнота: Сартровская тошнота — постижение абсурдности своего существования. И в этом смысле это органично сочетается с одиночеством. Именно тошнота и одиночество причины бегства героя в мифический город к своему воображаемому счастью.

«Ибо жизнь человеческая не есть ли минутное окосение души? И затмение души тоже? Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему, один выпил больше, другой – меньше. И на кого как действует: один смеется в глаза этому миру, а другой плачет на груди этого мира. Одного уже вытошнило, и ему хорошо, а другого только еще начинает тошнить.»

Мифотворчество: богини мщения Эринии (кстати, у Сартра в пьесе были в виде мух), Сфинкс, загадывающий загадки, ангелы, искушающий сатана. Это своего рода препятствия на пути к своему счастью.

В целом, поэма «Москва-Петушки» — миф об отчуждении и одиночестве. Алкоголь собственно — это символ самой физической жизни.

Как человек, не заставший эпоху и всех тонкостей не понимающий, я остался под впечатлением от сугубо текстового уровня, уровня юмора и такой себе иронической улыбки, которая пронзает всё произведение — от начала и до конца. Алкоголизм — вещь, хоть и страшная, но, здесь же — страшно интересная, особенно когда сквозь пьяный угар персонаж пытается понять суть бытия.

Одна из наилучших «провокаций» времён строительства развитого социализма и «дорогого Леонида Ильича». Женщины меня может быть и не поймут, но мужикам читать эту воистину «поэму в прозе» без ржача над каждой страницей — малореально. Ну, может быть, это касается по большому счёту уже только рождённых в СССР, но тогда, когда эту книгу в виде именно книги видели только «литературоведы в штатском» — примененные «к месту и по времени» цитаты из самиздатовских, полуслепых перепечаток были своеобразной «визитной карточкой» для «людей знающих».

Отдельная история — как смеялась вся страна, когда на излёте эпохи горбачёвской борьбы за трезвость первая общедоступная публикация книги в СССР произошла на страницах журнала «Трезвость и культура». А потом, с 89-го, когда издания, что называется, пошли косяком, как лосось на нерест, — книга обрела уже всенародную славу и читалась почти по В.Высоцкому: «Открою Кодекс на любой странице — и не могу, читаю до конца.»

А очередная неудачная попытка лирического героя найти в Москве Кремль — и сегодня вызывает вполне актуальные аллюзии.

ЗЫ: В Классификаторе поставил «Сюжетные ходы: Сверхъестественные способности, супергерои» в смысле, что ну нет у обычного человека способности столько и такого выпить. И не «Становление/взросление героя» же тут было ставить. )))