Автор очень схож на Валерия Примоста в бытописании всякого садизма. Градус изуверств на ‘квадратный миллиметр’ текста достигает таких экстремумов, что происходящее вскоре начинает читаться как гротеск. Я понимаю – время было непростое, девяностые, и случалось, как известно, всякое. Но повторяющиеся тычки в одно и то же нервное сплетение не могут не вызвать раздражающего чувства, что меня пытаются ‘грузить’. То же было и у названного Примоста в ‘Мы Лоси’ – и если в Союзе каждый срочник проходил через описанное им, резонно хочется спросить: как вообще протягивали до дембеля? Буду честен: я СА не застал, но мой отец демобилизовался в 88-м в звании сержанта, и калекой, равно как и каким-нибудь ‘опущенным’, не остался. Позорных страниц в летописях СА [и любой другой] хватает [см. дело Сакалаускаса]. Но когда тьма бьёт фонтаном нефти с каждой строчки, чувство реальности происходящего стирается.

В ‘Ненастье’ *все* страдают — каждую реплику, каждую страницу. Когда у восьмиклассницы Танюши почти случается изломанная близость с неопытным Владиком Танцоровым [эти уменьшительно-ласкательные – я уверен – задуманы как издевательство], автор нарочно заостряет даже не беззащитность – жалкость – девочки, не забывая проговорить злое, хищническое, ободранное от любых тёплых чувств вожделение парня к несчастному ребенку:

И, казалось бы, поведение ивановских героев, что называется, обусловлено, однако неотступающие ни на секунду холод с безнадёгой не позволяют довериться написанному, быстро начиная раздражать. Даже у Маккарти, фаната ‘депрессивного повествования’, боль на страницы изливается дозированно. В ‘Ненастье’ же она сочится сквозь все поры – и беспардонно лезет в читательскую душу. Я смотрю на океан восторгов по ‘Ненастью’, и совершенно искренне не понимаю, как *это* может раз за разом ‘пронимать’. Меня такое неумение перелиться настроением, переключиться, раздражает. А ведь именно в лабильности заключено искусство настоящего художника, ибо жизнь неоднородна, а настоящее несчастье пронизывает на контрасте. Взгляните, сколь драматичны фильмы Олтмена [‘Short Cuts’] или Макдоны [‘Три билборда…’]. Тем же, что в ‘Ненастье’, я лично пресытился у [режиссёра] Быкова, который до недавнего времени терзал одну и ту же минорную скрипочную струнку, пока, наконец, не прозрел, честно признавшись, что подозревает: ‘той реальности, которую он годами показывал, просто нет’. Лет в 16 я посчитал бы такой отзыв малодушием, несмелостью заглянуть в колодезные воды реальности; но мне уже не шестнадцать, а текст Иванова кажется едва ли не perpetuum mobile ангста [равно как и одномерные картины Быкова].

В ‘Ненастье’ некому сопереживать. Танюша – инструмент слёзовыжимания. Лихолетов – моральный урод, бандит и педофил. Куделин – куколд, молча сносящий, как его малолетнюю дочь вафлит ‘авторитет’. Неволин? Но ведь он ‘солдат’ Лихолетова, даже в 2008-м называющей его чуть ли не братом. Да и чем он лучше, раз уж был с ним в одной упряжи? Герман стал бы таким же Лихолетовым, окажись чуть борзее. А для им подобным нелюдей я, обычный человек – скотина, и автор об этом прямо говорит. Что ж, я легко верю, что такие 'люди' есть. Я их даже видел. Но не в подобной концентрации. А разгадка одна – по авторской задумке, ‘чем дальше в текст’, тем по-ледяному больней. Спасибо, ощутил. Но верить в такой мрак, как выразился один персонаж, ‘никакой верилки не хватит’.

Довольно быстро я понял, что мне совершенно не важно, если в книге сюжет, насколько он интересный, логичный и тому подобное. Я был просто очарован и поглощен той стилизацией под простонародный русский язык уральского извода восемнадцатого века, которым книга написана — и не принципиально, адекватная ли эта стилизация или нет — для меня она звучала необычайно убедительно, как будто сложное заклинание вогульского шамана, написанное славянской вязью.

Тем не менее сюжет в книге есть, и он отличный и напряженный, в нем нашлось место и Пугачевскому бунту, и различным толкам раскола, и верованиям манси (они же вогулы) и многому другому, что долго перечислять. Это фактически остросюжетный исторический боевик с элементами драмы, триллера и мистики. Пугачевский же бунт описан ярко, кроваво и грязно, настолько жестоко, что вызывает тошноту — при том, что герои имеют дело уже с последствиями, а не с самим бунтом — Алексей Иванов< здорово сдирает любой флер романтики со всех этих «я пришел дать вам волю».

Это сказка, но страшная, грязная и недобрая — в духе тех, где всадник, преследуемый всяческим злом, добирается до места назначения, но на руках у него мертвый младенец. Книга темная, жестокая и дикая. Все здесь живут на грани, скорее выживают, изо всех сил напрягаясь каждый день. Вылезают из лесов мрачные скитники да фанатичные староверы неясного толка, встают из оврагов да лощин заросшие бородой по самые глаза злые тати да лютые разбойники, и народишко — каждый третий враг, воротят скулу — гость непрошенный, образа в углу и те перекошены.

Впечатляет описание той самой титульной «реки теснин», всей этой пермской природы, гор, лесов и болот — всей этой жестокой и нечеловеческой красоты, где Пришвина зарезали бы за первой же елкой. А Иванов же и дела рук человеческих — деревни, заводы — описывает как природу, пусть и мертвую.

Восхитительное, подробное и невероятно аутентичное описание сплавного дела и самого сплава, оно необычайно захватывающее, увлекающее и энергичное. И как будто энергия сплава передается самой книге — при чтении чувствуешь эту скрытую мощь, клокочущую внутри и только изредка прорывающуюся наружу. То есть это поразительно — Иванов подробно описал весь процесс сплава по Чусовой, ни разу не повторился, не использовал ни одного эпитета дважды, каждая скала у него представлена индивидуально, появляющиеся при чтении эмоции занимают весь спектр чувств, а разнообразие красок заставляет радугу тихо курить в углу.

С волками жить – волками выть

***

Алексей Иванов – писатель разносторонний. Чего у него только нет в репертуаре. И сатиричная проза, и исторические романы, и проза социальная. И вот тут на суд вынесен одно из последних произведений Иванова – «Пищеблок». Это, что удивительно, мистика по жанру. Причем главный твист объявлен в аннотации. Иными словами, автор бьет не в бровь, а в глаз первым же ударом, давая понять, что больше ударов не будет. Смело!

Итак, лето 1980. В СССР проходит олимпиада. Но студент филфака Игорь вынужден проходить практику…в пионерском лагере «Буревестник». Действительно, филфак проходит практику педагогического (психологического) факультета. Ну да ладно, простим эту вольность Иванову. Игорю достается четвертый отряд – ребята, коим по 12 лет. Среди них Валера – мальчик, который немного отличается от других. Валера любит читать, носит очки и остро нуждается в рефферентной социальной группе. В Коллективе. Вот только как найти эту группу-то? Да еще и выясняется, что в лагере обнаружился…вампир. И видел-то его один Валерка. Кто ж ему поверить-то? Изгою и отщепенцу. Дела…

Роман стоит разложить на несколько моментов, чтобы попытаться разобрать, какой же он.

Момент первый – лирический (проза). Долгое время (чуть больше половины текста) книга выглядит прозой. Крепкой, ироничной, интересной. Это лагерь, быт, досуг. Много ли подобных романов? Речь не о наивных Стайновских книгах про детские лагеря. Да и тут всё-таки речь о советском времени. Пионеры, коллективизм и всё такое. В общем, в этом плане «Пищеблок» — достаточно уникальная вещь. И, как ни странно, лучше бы Иванов написал именно такой роман. Про лагерь, про жизнь.

Момент второй. Мистика. Поскольку твист главный содержится в аннотации, то по этой части Иванов немного в неловком положении. Про кровососов мы знаем заранее. Но всё-таки Иванов немного, да удивляет. Во-первых, «правильность» вампиров. Во-вторых, их защитная символика. И, конечно же, стратилат. Сами по себе эти особенности Ивановым не дожаты до максимума. Максимум – это Уоттс и его «Ложная слепота». Ну да ладно.

Момент третий. Претензии по лагерю. Ваш покорный слуга не знает, как дела обстояли в лагерях в то время, зато знает, как обстояли 20 лет спустя. И сейчас весь лагерь, что написан Ивановым, закрылся бы в 1ый же день. То ли автор не в курсе, то ли он решил упростить. То ли всё было и правда так. Элементарно – дети не должны быть без присмотра. Никакого курения на территории. Никаких посторонних на территории. Никаких хождений за территорию. И так далее. Примеров можно наскрести десятки. Придирки? Конечно. Когда есть опыт жизни в лагере и ребенком, и вожатым, то и не так можно придраться.

Заключение: конечно, это не «Географ». Это легкий, ироничный роман. Он отнюдь не пустой, но и глубины в нём немного. С точки зрения мистики и твистов – слабо. А вот реализм в виде лагеря – это ностальгия по детству. При этом для Иванова книга необычная, что тоже хорошо. Автор не загоняет себя в строгие рамки.

7 кровососов из 10.

- У нас все должны в чём-нибудь участвовать. А кто не все — того накажем.

Вот и состоялось мое торжественное знакомство с творчеством Алексея Иванова. Долго, но это стоило того) Странно только то, что именно с «Пищеблока», но рука сама потянулась и нажало «воспроизвести», так что спорить с внутренним читателем не стала.

Пищеблок — роман о вампирах, о чем сразу же говорят в аннотации, так что здесь без спойлеров. Лето 1980-го запомнится Валерке Луганову надолго. Приехав в пионерский лагерь «Буревестник» вместе с остальной «олимпийской» сменой, герои погружаются лагерную рутину. Подъем/отбой по времени, занятия сплошь коллективные, песни, речевки, — эх, лагерная жизнь. Все бы хорошо, но Валерка замечает, что ночью один из пионеров пьет кровь у другого...

Честно, для меня «Пищеблок» оказался релаксирующей книгой. Слушала и отдыхала душой. Словно вновь очутилась в лагере с его особой атмосферой и всяческими историями, дабы пощекотать нервишки. Кто-то может ругать, что нет какой-то конкретики и яркой линии, но для меня это не стало проблемой, что удивительно) Все шло размеренно, как легкое покачивание волн, на которое просто залипаешь и не обращаешь внимание на суету. Это определенно успех)))

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Как разобраться в детях? А чего тут сложного? Высокий – на волейбол, крикливый – в хор, умный – пускай играет в шахматы, кривляется – тогда в театральный кружок, а если пойман со спичками или нарушает режим, то грабли в руки и вперёд – на уборку территории. Главное – проследить, чтобы никто не отлынивал.

Для начала хочется сказать, что произведение полностью оправдывает свой объем. Вся эта захватывающая история освоения русскими Предуралья, с полчищами вогулов, мифическими монстрами, кровопролитными сражениями, черными идолами язычников, церковными интригами, ламиями и стройными рядами московских ратников сама собой возникает перед глазами читателя. Автор проделал колоссальный труд, досконально изучив не только историю пермского региона, но и культуру разных народов, их обряды и традиции, мифологические сюжеты и даже менталитет. Конечно, это не исторический труд, особенно когда так много мистических элементов, поэтому возможные исторические неточности вполне могут быть, но вряд ли их наличие способно омрачить общий объем проделанной работы. Герои повествования также получились живыми и яркими, каждый со своим особенным характером. Во время чтения ты даже как-то забываешь, что большая часть художественных элементов явно выдуманная – настолько все получилось реалистично. Да и сюжет довольно динамичный, события происходят одно за другим, охватывая сразу несколько поколений и неуклонно держа интерес читателя в ежовых рукавицах. И все это, словно натянутая нить, подводит к интригующей концовке и на ней же, улучив тот самый необходимый момент, изящно обрывается.

Замечательная книга, способная стать гордостью любого, даже самого именитого и признанного писателя.

Роман Алексея Иванова «Тобол» просто великолепен. Замечательно сделанная вещь – все нити подобраны и вплетены в полотно, все ружья стреляют, все события имеют смысл, и он явлен читателю. В романе показана русская экспансия на восток, так называемая внутренняя колонизация. Постановка проблемы прямо по Канту: как возможно освоение Сибири? И автор отвечает, как.

Книга имеет подзаголовок роман-пеплум. Пеплум – это жанр исторического фильма, типа «Бен-Гура», в котором много персонажей, красочные декорации, полное погружение в былую эпоху. Сейчас столько содержания вмещают в сериал, Иванов сделал это в двух томах своего романа.

Действие происходит в начале XVIII века в царствование Петра Первого. В романе показан предыстория событий, так что действие затрагивает царствование Алексея Михайловича и даже Михаила Федоровича. Топографически центром действия является Тобол, однако город выступает как пересечение связей и путей, объединяя собою Москву и Петербург, скиты староверов по Волге и Иртышу, китайские города и джунгарские кочевья. Немаловажное место в романе занимает тайга и ее обитатели – боги и люди.

В книге присутствует мистический план – за языческими идолами стоят реальные силы, и так же реальны Христос, Богородица и русские святые. Борьба за души людей показан в правильном освещении, которого не постеснялся бы и Честертон. Колдовство имеет силу, но губит душу – это убедительно доказано на нескольких примерах.

Тобол показан как пограничье миров и культур. Тут смешаны такие слои реальности, которые в более благоустроенных и старых городах разделены несколькими социальными этажами. Например:

«К якутскому коменданту ехала царская ревизия, и комендант, изловив шаманов, приказал им камлать на погибель ревизоров. Шаманы написали донос». Это, mutatis mutandis, хроника наших дней и наших степей, ни убавить, ни прибавить.

Идеализации истории в книге нет, и несмотря на жесткость и жестокость, очернения истории тоже нет. Идеальное художественное целое – жизнь, имеющая смысл. И финал – известно, как трудно сделать хороший финал. Здесь он идеален – жизнеутверждающий, бодрящий, вдохновляющий.

Лучшая книга нынешнего года.

Учитель географии Виктор Служкин вместе с учениками девятых классов сплавляется на катамаране по реке Ледяной. Повесть, входящая в роман «Географ глобус пропил». В отличие от романа главы посвященные сплаву по реке написаны от лица географа.

Это не мое. Серо, скучно и затянуто. У автора есть удивительная особенность все описывать в серых тонах. У него в книгах совершенно отсутствуют краски. Серые, запущенные города, где живут серые люди, потерявшие всякую надежду на хорошую жизнь, поэтому находящие ее в бутылке водки. В 90-ых я ходил в школу и не помню, чтобы все поголовно бухали. Тем более девятиклассники. У Иванова же это в порядке вещей. Пьют все. От хулигана Градусова до отличника Овечкина. И как вообще родители отпустили своих детей с пришлым учителем географии, который работает меньше года в школе? Ладно, того же Градусова, но как Роза Борисовна отпустила Машу с географом?

Виктор Служкин устраивается работать в школу учителем географии девятых классов.

Дебютный роман пермского писателя Алексея Иванова. Это третье произведение, которое я прочитал у данного автора, и оно мне не только не понравилось, но и отбило охоту в дальнейшем знакомстве с автором, какие бы великолепные книги им не были написаны. Главный герой отвратителен. Постоянно пьет и жалуется на судьбу, при этом ничего менять в своей жизни не хочет. Он может увязаться за бывшей одноклассницей, совершенно позабыв про свою дочь, которую нужно забрать из детского садика. Может уйти с уроков, если его позовет подруга детства, при этом стоять и ждать пока она закончит свою работу. Про его отношения с алкоголем я вообще молчу. Сам не пью категорически, не приветствую выпивающих людей, а алкашей просто ненавижу. Портят жизнь себе и окружающим людям.

Из всех персонажей симпатию вызвала только дочка главного героя. Все остальные вызвали только негативные эмоции. Помимо Таты в книге понравились только воспоминания о школьных годах главного героя.

Пустая книга с отвратительным главным героем. Рекомендовать могу только врагам и людям, который скрытый смысл найдут даже в кучке опилок.

Это довольно странный роман. Он очень неплохо написан, но состоит, по сути, из сплошных пьянок и блуда, перемежаемых кухонными философскими рассуждениями за жизнь. Кухонная философия — это еще норм, это мы любим, хотя в этом контексте смотрится странно. Но читать бесконечную чернуху «Общаги-на-Крови» довольно сложно. Написанный немногим позже роман Иванова про Географа как-то тоньше, умнее, словно писатель провел большую работу над ошибками дебютного романа и выкатил, наконец, то, как он и должен выглядеть.

Почти все действие сосредоточено в некой общаге, расположенной неизвестно где, и во всем сквозит эдакая притчевость. Так и тянет экстраполировать действие, развернуть общагу на всю страну, представить, что это лишь срез, что по этим же законам, с точно такими же людьми, проблемами, взаимоотношениями живут все вокруг. Работает на притчевость также тот факт, что в какой-то момент некоторые герои осознают (или играются в то, что осознают), что являются героями романа, что местный дебошир и алкоголик Ванька в какой-то момент поет песню Башлачева «Время колокольчиков», представляя себя ее автором. Главному герою в момент наибольшего распутья является серафим (точнее, Серафима), словно пушкинскому «Пророку», и это тем более показательно, что в разрезе книги именно он неоднократно называется демиургом, создающим этот роман про жителей общаги. Этот, разрушающий стены между персонажами и читателем, слегка постмодернистский аспект «Общаги», пожалуй, наиболее интересное, что здесь есть.

А концовка все равно пошлая и банальная, не понравилась.

В целом роман неоднозначен, мне сложно назвать его однозначно плохим или хорошим. В нем есть своя изюминка, которую позже Иванов научится дорабатывать в полноценную крутоту. И это хорошо.

Начало настолько разочаровывает, что пришлось пересиливать себя, чтобы не бросить. Уж насколько мне обычно «заходит» Иванов, настолько начало «БиМ» заставило в недоумении чесать репу – а где он, Иванов, книги которого я люблю, в этих строках? К счастью, дальше стало лучше.

В романе есть все, что нравиться нам в том же «Географе…» и других книгах Иванова — умопомрачительные описания окрестностей и видов, меткие характеристики героев, подаваемые через разговоры и поступки, оригинальные и «стреляющие» фразочки: «Друиды выпили из насоса по три ведра воды и сделались готовы к путешествию». Ну, блестяще же!

Плохо только, что все это занимает половину объема книги. А вторую занимают странные, на мой житейский взгляд, философствования и объясняли от ГГ Моржова по поводу. Странные они потому, что не подавай их настолько прямо, не внедряй в голову читателя чужую (а временами и вовсе чуждую) жизненную позицию, автор мог бы еще больше выиграть. Потому как ни соучастия, ни сочувствия героям развить в себе не получается. В отличии от персонажей того же «Географа…», во многом схожих и по поступкам и по мыслям. Но – живых. В «БиМ» персонажи живы лишь иногда, ощущение больше от них как от функций, нужных писателю для реализации его идей. Но я то читатель.

Возможно, неприятие связано с тем, что у меня, как у взрослого человека, выработалась своя позиция и своя система ценностей по тем вопросам, ответы на которые старательно втюхивает мне Моржов. Или Иванов, не суть важно. Ну, не понимаю я такого отношения к отношениям, воспитан не так.

Однозначно рекомендовать книгу не могу – все же две половины в ней для меня есть. Но за ту, которая понравилась, смело ставлю десятку. А ту, что нет, можно (или нужно) просто не воспринимать.

Жаль что Иванов больше не пишет фантастику.

В этом сборнике четыре ранние повести написаны в жанре фантастики по сравнению с другими произведениями автора может они по-слабее чем «Географ глобус пропил» , «Сердце Пармы» но все они разные по сюжету ГГ прописаны качественные и мне было интересно читать. Было бы интересно ещё почитать фантастику Иванова но увы.

А с творчеством Иванова я познакомился именно сборником «Земля-сортировочная» 2006 года.

Алесей Иванов – очень разносторонний писатель. Читал у него, правда, далеко не все. Но и прочитанного достаточно для того, чтобы поразиться разнообразию жанров, в которых он пишет.

Перед этой книгой с огромным удовольствием прочел «Тобол». «Тобол», сделавший меня прямо фанатом этого писателя. А тут вдруг – нате – «Пищеблок». История, жанр которой я отнес бы к категории пионерских страшилок. По-сути – это та самая, из детства, страшилка. Только донельзя располневшая и литературно обработанная. Незамысловатый слог, незамысловатые ужастики. Вот прям как в той песне у Высоцкого – «не страшно ничуть».

С нетерпением приступал к чтению этой книги еще и потому, что хотел освежить в памяти те годы. И с первых же страниц – удача – один из главных героев, Игорь, — мой ровесник. Он, как и я, закончил в 80-м году второй курс универа. Ну, думаю, значит в наших взглядах на тогдашнюю жизнь должно быть много общего. Но, увы, — в процессе чтения меня ждало одно разочарование за другим. Алексей Иванов, в щедро рассыпанных по тексту диалогах, допускал один анахронизм за другим. Многие из специфических соленых словечек, которыми пионеры и их вожатые пользовались сплошь и рядом, совсем из другого времени – более современные.

И вот теперь одна мысль свербит в моей голове – если Иванов так напортачил со словами, описывая столь близкое нынешнему время, то как же он накосячил в книжках про старину?! И сам себя успокаиваю – может, к написанию тех книжек он более серьезно готовился?..

Случаи, когда я с таким нетерпением ждал выхода книги современного автора – можно пересчитать по пальцам одной руки. А эту книгу я ждал. Очень ждал. Ждал, едва прослушав первые главы дилогии Алексея Иванова. Ибо «Тобол», да еще в начитке Ивана Литвинова – прекрасен!

В интернете тогда вычитал, что выход второй части «Тобола» состоится в сентябре 2017, и я намеренно растягивал-растягивал-растягивал прослушку, дабы не выныривать из мира этого замечательного романа на поверхность нашей реальности.

Увы, то ли в издательстве, то ли у писателя, видимо, что-то пошло не так и вторая часть романа увидела свет не осенью 17-го, а лишь весной 18-го. За прошедшие месяцы, мне показалось, я уже забыл «содержимое предыдущих серий», и я, сначала, переслушал первую часть, и лишь потом – взялся за вторую.

Ну что я вам скажу…Мои ожидания оправдались. Вторая часть романа почти также хороша, как и первая. Автор старательно и с любовью продолжает следить за жизнью своих героев – как главных, так и второстепенных. Скрупулезно, на манер греческих мойр, плетя их судьбы.

И я снимаю шапку перед Алексеем Ивановым. Он так искусно переплел историческую правду (которая, я не сомневаюсь, есть в его романе) с художественным вымыслом, что веришь абсолютно всему. И даже мистические сцены не кажутся вычурными и надуманными в контексте исторической прозы Иванова. Читаешь и думаешь: «кто его знает эти сибирские народы и их верования – может, так все у них и происходило. К тому же – век сильно не наш. В стародавние времена и не такое бывало! То Илья Муромец на печи 33 года лежит, то Емеля на той же печи по долам и весям рассекает.»

Недостатком второй части я считаю некоторую затянутость повествования. Впрочем, может это я просто приустал от толстенной дилогии.

«Великие реки текут медленно» — так написал Алексей Иванов в своем романе «Тобол». Великие реки текут медленно. Понятное дело, небыстро и пишутся великие романы. А роман «Тобол», точнее, первая его часть, которую я прослушал в прекрасной начитке Ивана Литвинова, я отношу именно к великим романам.

Я в полнейшем восторге и от самого романа, и от качества озвучки. При прослушивании меня раздирало два прямопротивоположных чувства – с одной стороны, хотелось больше времени проводить за прослушкой, чтобы узнать, что же будет дальше с героями, с другой стороны – хотелось растянуть удовольствие, чтобы, не успев вынырнуть из первого романа дилогии, тут же купить второй роман, и погрузиться в его прослушку.

И ведь была надежда, была. В своем, конца прошлого года, интервью РИА-новости автор говорил о том, что продолжение романа выйдет «в конце лета-начала осени 2017 года». Увы и ах – дети уже пошли в школу, я прослушал последний файлик начитки, а продолжение «Тобола» в книжных так и не появилось. Ну что ж, значит – подождем.

Иванов – очень разноплановый писатель. Этим романом он продолжает традиции исторического романа, заложенные Валентином Пикулем. Любителям творчества Валентина Саввича – категорически рекомендую. Вы знаете, по-моему это еще круче, чем Пикуль.

Роман описывает жизнь Сибири времен Петра I. Уже отшумела Полтавская битва, но война со шведами продолжается. Шведы, плененные под Полтавой, и первоначально распиханные по тюрьмам и поселениям европейской части страны, после бунтов и прочих перипетий на европейских окраинах державы, ссылаются в Сибирь.

Пленные шведы – одни из героев романа. Но не только они. Диапазон социального положения героев впечатляет – от самого царя Петра Алексеевича до маленькой девочки-остячки (остяки – одно из племен Сибири). Тут и градоначальники, и архитектоны, и воеводы, и шаманы, и торговцы, и староверы, и служилый люд.

Слушать было очень интересно. Околоисторическое же образование Иванова позволяет надеяться, что автор не сильно погрешил против исторической истины.

Если бы меня попросили описать эту книгу одним словом, я бы не смог. Даже одним предложением.

Я сильно ошибся, когда решил прочитать аннотацию и по ней сделал вывод, что это будет что-то унылое про какого-то дуболома-афганца, который решил ограбить инкассаторский автомобиль. Однако после «Географа», «Пищеблока» и «Общаги на крови» я настолько полюбил книги Иванова, что несмотря ни на что открыл «Ненастье»... закрыл я эту книгу глубокой ночью, но только чтоб на следующий день, выкроив на работе хоть сколько-то минут, снова окунуться в неё.

В этой книге проработано всё. До самых кончиков. Харизматические персонажи, глубокая атмосфера во все времена и во всех местах. Однозначно одна из лучших книг о девяностых.

Нынешний Зоил российской словесности Кузьменков поставил автору книги в вину то, что он всего лишь идёт по стопам Андрея Константинова, автора многосерийного эпоса про бандитский Петербург.

Новый роман Иванова и впрямь открывается спланированным ограблением микроавтобуса, перевозящего большую сумму денег, потому, каюсь, у меня тоже возникло такое чувство, причем совершенно независимо от «филиппик и анафем» Кузьменкова.

Однако только поначалу.

На самом деле «Ненастье» никакое не эпигонство, а книга именно в ключе и стиле Иванова. На этот раз — очень серьёзный разговор о недавнем прошлом страны. Начав с технологии крупного ограбления инкассаторской машины (а ведь подобные преступления в последние годы перестали быть «экзотикой» в России), Иванов постепенно переходит к предыстории случившегося.

Главный герой бывший «афганец» Герман Неволин, к началу повествования (а это ноябрь 2008-го года) всего лишь водитель — лучший водитель — некой коммерческой структуры, которая в начале 90-х сформировалась как объединение военнослужащих, прошедших Афганистан. Люди, которым он себя противопоставил, кстати, тоже «афганцы», все — члены того изначального союза, так называемого «Коминтерна» («Комитет интернационалистов»). Особо хочется отметить имена. Как всегда у Иванова, имена нестёртые, врезающиеся в память (достаточно вспомнить Служкина в «Географе», Моржова в «Блуде»). Причем не только у главного героя.

Но имена это только поверхностный слой повествования, если можно так сказать. Не следуя строго хронологии событий, автор воссоздает впечатляющую картину того, как создавался союз, основанный на «афганской идее», как вообще эта идея возникла, как объединение «афганцев» постепенно трансформировалось и перерождалось.

Да, перед нами вновь предстают картины бандитских разборок 90-х, но — как бы под другим, непривычным углом и в ином свете. Но и эпизоды войны в Афганистане предстают неожиданно ярко, зримо, по-ивановски. Хотя сам автор и не был «интернационалистом», кажется, вообще не служил в армии. Возможно, что-то переврано, возможно, сгущено. Но я заметил некие мотивы общие и для других книг Иванова — «Сердца Пармы», «Золота бунта». Война у Иванова не просто война. Это опять прежде всего — отношение героев к другим людям, к самим себе. На войне мы соперничаем со своими сослуживцами, — так утверждает прапорщик Лихолетов, который по возвращении в Союз создаст «Коминтерн», объединяющий «афганцев».

И уже в 2008 году, когда от былого братства солдат, прошедших войну, останутся лишь воспоминания, один из участников этого союза назовёт Лихолета героем — из тех, кто прокладывают новые пути, а само это объединение, «Коминтерн», воплощением желания жить по справедливости...

Но, увы, справедливости трудно достичь... «Ненастье» — книга по-ивановски жёсткая. И в изображении людей, персонажей; и в отсутствии утешительности для читателей.

Про имена я уже сказал. Но также многомерна и психология героев. А ещё хотелось бы похвалить и сюжет. Он совершенно лишён какого-либо неправдоподобия, в нём нет и никакой мистики (кроме разве ощущения того, что мир, хотя и огромен, однако неожиданно тесен, и годы спустя сводит людей, расставшихся, потерявших друг друга, казалось бы, навсегда). Но при этом повествование обладает напряжённостью полноценного триллера, и кинематографической зримостью тоже.

В общем, вот так... Увы, несколько сумбурно, не очень стройно...

Первая глава книги «Пищеблок» Алексея Иванова. Советский пионерлагерь и вампиры. Про вампиров написано очень много произведений, но это берет ностальгией. Секретики в земле, дележ жвачки, заполнение анкеты — это знакомо практически всем кто родился в СССР. Читая данное произведение, возвращаешься в детство.

В пионерский лагерь «Буревестник» прибыла «олимпийская» смена пионеров и вожатых. Ночью Валерка видит как его сосед по комнате пьет кровь у спящего мальчика. Оказывается, в лагере обитают вампиры, которые днем ведут себя как обычные люди, а по ночам превращаются в чудовищ. Как в такой ситуации должен поступить советский пионер?

Прочитана вторая книга Алексея Иванова (первой была «Ненастье») и автор продолжает радовать. Советский пионерлагерь и вампиры. Оригинально. Нечто похожее было у Стивена Кинга в произведении «Жребий». И у Кинга мне понравилось больше. Там действие куда масштабнее. Вампиры вызывают страх. У Иванова же вампиры абсолютно беззубые. Ночью от них можно спрятаться за простыней, а днем они не опасные. Но Иванов берет не вампирами, а ностальгией. Секретики в земле, дележ жвачки, заполнение анкеты, мне это все знакомо. Читая книгу возвращаешься в детство. Вспоминаешь друзей, школу. И это очень сильные эмоции, и за это я благодарен и автору и книге. Ну а вампиры были, есть и будут.

Читать всем рожденным в СССР.

Не ожидал, что понравится! Не ожидал, что затянет! Какое то первое количество страниц находился в готовности закончить, полагая что не мой формат просто... и незаметно водоворот событий увлёк. Внутренние умозаключения ГГ достаточно понятны и не слишком многоэтажны и объёмисты, для отражения творческой личности, даже недостаточны. Отношения ГГ с женщинами могут показаться нереалистичными, но тем кто знаком со студентками из пед техникума в молодости, так совсем не представляется, такой формат отношений вполне себе существует в своей скажем так среде и социуме и даже более яркий и не подвластный обычной аналитике. Это Вам не физико-энергетический факультет! Также спасибо автору за внимание к трудным детям и их диалогам!

1991 год. Вернувшись из Афганистана, Герман Неволин, приезжает в город Батуев к сослуживцу Сереге Лихолетову, который организовал союз ветеранов войны в Афганистане «Коминтерн», полукриминальную структуру, строящуюся на «афганской» идее — «афганец» всегда поможет «афганцу».

2008 год, город Батуев. «Коминтерн» превратился в финансовую организацию, где всем правят деньги. Про «афганскую» идею практически никто не вспоминает. Герман Неволин, работает водителем в «Коминтерне», и он грабит спецфургон, перевозящий крупную сумму денег. Теперь за ним охотятся и милиция, и бывшие коллеги.

Алексея Иванова раньше не читал, но слышал про автора, в основном только хорошее. После просмотра одноименного сериала решил ознакомиться с творчеством автора и для первой книги выбрал «Ненастье». Несмотря на знание сюжета читать было интересно, книга подробнее раскрывает сюжет, он обрастает новыми деталями, которых не было в сериале. Очень понравился язык повествования, читается легко на одном дыхании. По поводу персонажей также ничего плохого сказать не могу. Их много. Очень много, но путаницы не возникает. Ты запоминаешь персонажей. Ты им сопереживаешь. Пусть даже кому-то отведено два слова, тебе его все равно жалко если с ними происходят неприятности.

Так как идеальных книг не бывает выделю два момента которые меня смущали во время чтения данного произведения. Первое. Автору очень нравится слова «перспектива». Оно встречается очень часто, и под конец оно начинало раздражать. Второе. Еще в сериале меня смущало, что Герман прячется в дачном поселке «Ненастье». Любой желающий мог со времен связать дачу с Германом, а также наткнутся на погреб при просмотре схем дачи. В книге это меньше бросалось в глаза, но все равно, раз уж главный герой все спланировал заранее, мог бы подыскать место не связанное с ним, чтобы ни у кого даже мысли не возникло его там искать.

Итог. Книга написана хорошим языком, с интересными персонажами, про «лихие 90-е», с привкусом ностальгии, а все замечания — это просто мои придирки.

Если смотреть на повесть «Комьюнити» как на «научно»-популярный рассказ о чуме — вполне себе книжка, для школьников и пенсионеров. Те, кто пользуются интернетом — такую же могут написать и самостоятельно. Если читать повесть, как сатиру на нравы топ-креаклов — выходит несмешно и тошно. Вопрос «Зачем это было написано», наверно, и задавать не стоит — есть такая работа, писать книжки для москвичей за большие деньги. Впрочем, для тех, кто не читал А. Иванова раньше — подойдёт, при условии, если вы любите конспирологические, мистические, готические, лакшери тррррилеры. Мне лично обидно за то, что автор «дошел до ручки» и принялся писать подобные книги

Многостраничный добротный труд, который недаром отнесли к роману-пеплуму. Здесь огромное количество персонажей, переплетение человеческих судеб (как вымышленных, так и реально существовавших), исторические события... Всё это далеко не сразу сплетается в некий единый сюжет. А сплетается, когда я для себя понял: главный герой — это не князь Гагарин, не Семен Ремезов, не Айкони... Главный герой — это Сибирь. С помощью персонажей Иванов рисует нам психологический портрет этого главного героя. В его (или, если угодно, её) голове ползает огромное количество тараканов, с которыми ей нужно жить. Князь Гагарин, рачительный хозяин... Воровал бы больше, но зачем у себя воровать? В том то и согрешила Сибирь в его лице перед Петром Алексеевичем: давала много, но много о себе и возомнила. Старый Ремезов... Как же долго Сибирь, как и он, могла жить так, как считает нужным. Поэтому с трудом и принимает то, что теперь он/она — часть огромной системы. Как это так — кремль тобольский нельзя строить, потому что где-то за тысячи вёрст какой-то Питербург ваяют. А мне-то что? А еще Сибирь — это остячка Айкони. И остячка Хомани. В одном лице. Которая стоит на пороге выбора: покорится или восстать? А если покорится — то кому и зачем? А если бороться — то до каких пор? Но итог-то один и у той, и у другой. Сибирь — это Табберт и другие пленные шведы. Она как бы вдруг оказалась на этой земле чужой. Сибирь — это ходжа Касым. Ничего человеческое ей не чуждо: и алчность, и тороватость, и некое чувство справедливости, и жажда мести, и любовь, и милосердие, и жестокость. Сибирь — это бродящие по ней джунгары. Они уже пережиток прошлых эпох. Сибири тяжело выбить их из своей головы, но рано или поздно — придется.

Вот ведь, собрался писать одно, а растекся философскими мыслями по древу...

Роман хорош. Это немного даже «Сибирская Игра престолов». И не только потому, что на любой странице может погибнуть кто-то из важных и полюбившихся персонажей. А еще потому, что у каждого героя есть своя правда... Как есть и то, за что его хочется придушить.

Роман странен. После совершенно реалистичного первого тома следует второй, выполненный в жанре магического реализма. Этот переход настолько резок, что долго не можешь оправится. Только что идолы были деревянными истуканами, а теперь они на полном серьезе поворачивают головы и самостоятельно передвигаются. Только что ты был уверен, что стонет болото, а отряду Фелофея чудится всякая мистическая хрень — и тут эта мистическая хрень вполне себе оживает и предстает, так сказать, во плоти. За это я и снизил оценку второму тома. Я просто не понял, зачем это. И зачем это именно «так».

Роман в хорошем смысле жюльверновский. Динамичные сцены и диалоги могут неожиданно прерваться на историческую справку. Мне это нравилось. Как другим — не знаю.

Роман читать в любом случае.

Роман, по-своему, очень хорош, только, уж больно своеобразный и «на любителя».

Ну, что говорить, пишет А. Иванов очень ярко и легко. Отлично читается. Но, вот тема романа, и его герои — понравятся далеко не каждому.

Провинциальный городок, где проживает художник Боря Моржов. (Кстати, весь городок вместе с его жителями, нарисован мастерски, очень реалистично). И, главный герой, если попросту — бабник и раздолбай, попадает в почти анекдотичную ситуацию.

Все бы отлично — много юмора, симпатичные герои, плохие «злодеи», красивые девушки, страстные женщины, молодежь, очень натуралистичная получилась. Но, вот беда (вернее, это — специфика писательского стиля А. Иванова), как и во многих других своих книгах, автор уж очень любит пофилософствовать. Это — те же бесконечные разговоры, как и в «Общаге на крови». Все те же самокопания героя, из «Географ глобус пропил». Каждый душу наизнанку вывернет и себе и другим. Каждая житейская мелочь, даже не достойная внимания, будет проанализирована со всех сторон, классифицирована, наделена собственной аббревиатурой.

По любому поводу, главный герой, да и не только он один, строят теории, ведут бесконечные диалоги и монологи. Пьяные «базары» и трезвые «терки». Ну уж очень любят люди поговорить! Сложно представить, что в обычной жизни, нормальные мужчины, женщины и подростки, так общаются. Ну и психологическими построениями роман просто переполнен. Хотя, многим это, наверное, понравится.

Кому-то, наверное, не очень понравятся отношения между мужчинами и женщинами, которые описывает автор. Нет, тут все довольно пристойно, но, просто, создаётся ощущение, что все проблемы могут быть решены только половым путём, и никак иначе.

На мой взгляд, главный герой — ну совсем, не мачо. Но, почему-то, своей харизмой, интеллектом, не знаю, покоряет весь женский пол города. Не очень натурально это выглядит.

Может быть, кто-то, сочтёт книгу чересчур циничной и пошловатой.

Но, как я уже написал, произведение на «любителя», зайдёт далеко не каждому.

А в общем, хороший, веселый, умный и озорной анекдот. Правда, закончился роман довольно грустно. Но, мне это впечатление от книги ничуть не испортило.

Тут, главное, как на велосипеде — поймать равновесие. Начинаешь читать — что за ерунда? А потом, сюжет чуть тронется с места, наберёт скорость. И тогда, немного сложный и непривычный роман, начнёт раскрываться со всех своих лучших сторон. Появится и юмор и сатира. Будет и лирика и романтизм. Смех и грех. Или, как назвал книгу автор: «Блуда и МУДО».

Начал читать и провалился на несколько дней. Только что выдохнул.

Понравилось всё! Приятно и даже упоительно было пожить это время с пионерами, пусть и вампирами, притом, что лично застал такое едва-едва.

Вампирский жанр уже давно пытаюсь избегать, но ради пионерлагеря сделал исключение. Трактовка вампирской механики в этом романе меня устроила куда больше, чем прочие более романтические версии.

Реалистичная часть повествования брала за живое, редкая глубина характеров. Отдельно хочу сказать о Веронике не вампире — такие готовы погубить всё, только бы выпендриться, притом, что перед Сашей она она ссала, судя по всему, годами. Крайне не понравился персонаж, но такие люди встречаются. Интересно, как к Веронике относится сам автор? Может из другой его книжки узнаю. После «Пищеблока» хочется еще.

Книга сочетает в себе два ужаса: ночью – потусторонний, корнями уходящий в древнюю историю мира, и дневной, бытовой, социальный, знакомый многим не понаслышке, хотя местами гипертрофированный. Но неискоренимый, оттого и страшный.

Два ужаса, чудовища и темное окружение глубинки страны.

Два этих ужаса сменяют друг друга, один подтверждает себя, подкидывая неприятные ситуации и знакомя с отвратительными людьми, открываясь всеми своими низменными сторонами. Другой – сложнее, он вроде явственен, но проявляется лишь намеками, образами и собственным внушением и накручиванием главного героя, выросшего на голливудских ужастиках и знающего, что, по идее, должно происходить в таких случаях.

Знающего, но недоумевающего – почему чудовища не нападают, медлят? Почему другие их не видят, или делают вид, что ничего вокруг не происходило раньше, не случается и сейчас? И ведь доказывают – вполне успешно, логично, обоснованно, будто бы никаких чудовищ в принципе быть не может.

Только герой продолжает их искать, лезет в подвалы, в заброшенные дома и старые кладбища; смотрит в интернете. И раскрывает тем самым всё новые эпизоды, события давнего прошлого, историю развалившегося государства и того, что образовалось после.

Перебирает все факты возникновения тех чудовищ, из религии или мифов – и мы вместе с ним узнаем их, и удивляемся, как всё складывается.

И всё равно не находим точного ответа. Вернее, не знаем, какой из найденных верен. Тем более, почти сразу происходит нечто, в очередной раз показывающее – на самом деле всё не так.

Книга полна увлекательно рассказанных, будто между делом, до ночных, леденящих душу прогулок или после них, конспирологических теорий и домыслов, кратких и лаконичных пересказов разных версий легенд.

Она остается увлекательной всегда, всеми своими частями, какая бы нелепость не выдвигалась в качестве рабочей версии, или какая бы мерзость не происходила среди жителей деревни, свидетелем которой стали читатели и герой.

Остается даже в том случае, когда наружу вылезают её проблемы: например, отсутствие какой-никакой, но эволюции второстепенных персонажей (и части основных). Как изначально одни из них вызывают сочувствие, а другие – презрение, так и в конце эти чувства сохраняются, лишь усиливаясь на фоне подтверждения мнения о них за счет поступков, подробностей прошлых взаимоотношений и проч. Словно все они накрепко привязаны к своим ролям, и нет у них сомнений, что можно что-то изменить. И чувства окончательной обреченности и смирения тут ни при чем – мысли-то должны быть, хоть две, хоть одна, хотя бы оправдание. Но в книге этого нет.

Или, словно отсылкой к подавляющему большинству ужастиков, лишенные чувства самосохранения прогулки героя по всяким подозрительным местам в неподходящее время суток и едва ли не фанатичное преследование, по другому и не скажешь, тех, кого он считает чудовищами, смертельно опасными и непредсказуемыми. Будто он охотник, а они добыча, а не наоборот. Всё это кажется совсем не рациональным.

Еще пример: выдача скудного снаряжения группе. Цель их вполне мирная, изъять исторический артефакт из заброшенной церкви, однако сам организатор говорил, что возможны странности и различного рода противодействия изъятию. Так почему на всю группу только один травматический пистолет? Почему участники группы не специалисты, а неведомым образом подобранные офисные сотрудники? Объяснения, предоставленные в книге, неубедительны.

Хорошо, что ответы на иные острые вопросы отвлекают на себя внимание.

И, наконец, финал – вышел скомканным, с объяснением из разряда: «Ну, вот так вот оно всё, бывает же. Ничего не поделаешь» (разведение руками, пожимание плечами). Хотя, нашлось место морали, и предоставлением читателю самому решить, в чем тут дело. Посетовать, мол, точно описана глубинка страны. Местами утрировано, а местами…

В общем, «Псоглавцы» красиво написаны, напряжённы, психологичны, мрачны, зачастую с неожиданными поворотами событий, как в «ночной» части, так и в «дневной». Не дают оторваться от себя до самого финала. А проблемы – у какой книги их не найти?

Прекрасная подростковая приключенческая фантастика.

Одно из ранних произведений А. Иванова, но, рука мастера уже чувствуется.

И все же, увы, повесть, к сожалению, подростковая. Перечитал ее сейчас — нет, впечатление уже не такое, как при первом прочтении, в юности.

Начало в духе К. Булычева и О’Генри. Юмористическое. «Вождь краснокожих» — это кошмар для взрослых. А если он не один, а целых трое! А вот к финалу, становится уже не смешно.

Подросткам прочитать стоит — увлекательная книга, ну, а для взрослого читателя — слишком все упрощено.

Путешествие из Свердловска в Екатеринбург, описанное Алексеем Ивановым на основе газетной и не только хроники смутных лет времён распада СССР и мучительного рождения России-Российской Федерации. Очень детальный, объемный и снабженный иллюстрациями текст. Прежде всего конечно не только о событиях, но в первую очередь, о людях. Об «афганцах» и «Общественно-политическом союзе Уралмаш», о писателе Каверине и комиках из Комеди Клаб. О мэре Росселе и Уральской республике. О Евгении Ройзмане и борьбе с наркотиками и конечно о человеке с фамилией Хабаров. А вот об несчастном порождении с оторванными пальцами никаких особых данных нет, и правильно — не надо это трогать. В общем своего рода летопись лихих лет большого провинциального города, пусть и подобострастно лояльная к упомянутому выше ОПС, но это как раз понятно — жить хочется всем, и автору тоже. Рекомендую.

Мне сложно объективно оценить эту книгу, уж слишком она многослойная и многоплановая.

Начало мощное, многообещающее — крутой криминальный детектив. Герой грабит машину инкассации. И, разумеется, деньги принадлежат городскому авторитету, будет объявлена охота на преступника. Классика. Сюжет, как во многих детективах и фильмах.

А вот дальше, начинается совсем другая история.

Действие переносится в начало 90х. Город Батуев. Война преступных группировок. Раздел сфер влияния. Союз афганцев. Борьба за лидерство.

Всего и не описать. Это, целый «срез эпохи». Множество персонажей, от лидеров ОПГ, до простых девушек-подростков. Детальное описание судеб, характеров. Бандиты и менты. КГБшники и алкаши. Спортсмены и бывшие солдаты. Торгаши и банкиры. Молодежь и старики.

Но, это не только Россия. Автор включил в книгу ещё и события 80х, происходящие в Афгане. Потом — Пакистане. И, к финалу — жизнь в курортных городках Индии. Сделал обзорную экскурсию по кругам ада и рая.

Сложно, психологически глубоко и реалистично. Правдиво.

Но, три четверти книги, это социальная драма. Про историю с ограблением инкассаторской машины можно позабыть.

Многим это придётся не по вкусу. Такое динамичное начало, а потом — подробное описание «лихих» 90х. А это — специфическая тема.

А вот в финале, автор вновь возвращается к экшену. Перестрелки, погони, горящие дома. Круг замкнулся.

Написан роман, по-моему, отлично. Живые герои, разные характеры, судьбы. Хватает (и с избытком) и драматизма. И романтических и лиричных моментов. Для многих читателей — произведение ностальгическое.

Просто, как я говорил, очень многогранная книга. Мне, например, были интересны страницы, изложенные от лица Немца-Германа. А вот, немалая часть романа, описывающая судьбу другой главной героини, Танюши, честно говоря, показалась скучной. История про акции «афганцев» — впечатлили. А, про бандитские разборки, читал нехотя, слишком избитая тема. Но, это я. А другим читателям, наоборот, понравятся иные герои и моменты.

И, вместе с такой разносторонностью и многогранностью, роман вышел целостный и законченный. Мозаика отлично сложилась.

Немного разочаровал финал. Нет, не тем, как все закончилось, нет. Просто, после реалистичного жанра, в конце — «голливудский боевик».

Не скажу, что я в восторге (для меня, у А. Иванова есть и более интересные и сильные вещи), но, книгу прочесть стоит.

Книга, скорее, не понравилась, но, оценить ее низко я никак не могу. Написано мощно, драматично, и, в то же время, легко и увлекательно. И весело, и, грустно. Смех сквозь слёзы.

Вообще то, написать отзыв про это произведение нелегко — слишком роман многогранный, разносторонний и сложный. Разбирать сюжет, героев — долго. Поэтому, просто, несколько мыслей вслух:

— не стоит искать в этой книге реализма и полного соответствия действительности. Это, скорее, некая философская притча, гротеск.

— написан роман как театральная пьеса, трагикомедия. Все действие происходит в нескольких комнатах общаги. И — сплошные диалоги. Довольно специфично.

— мне сразу бросилась в глаза некая странная «вилка»: вроде бы, это — общага университета. Герои — один после армии, взрослый мужчина, другие на четвёртом курсе, по-моему, тоже, уже не дети. Самый младший — Отличник, заканчивает первый курс. Но — взрослые люди, все-таки, образованные — порой, ведут себя, как дети. И тут же, вдруг, наоборот, начинают вести разговоры, с жизненным опытом пожилых людей. И то и другое, неестественно.

— опять же, общага, но, все-таки, университета. Да, 90е годы, бардак. Но, больше это похоже на общагу ПТУ, или заводскую. Хотя, студенты — это особая каста, но, уж не такое быдло, по-моему, как представил их автор.

— общее мрачное настроение. Ну, не знаю. Все-таки, молодость, студенческие годы. Светлое и счастливое время, безразлично, что происходит в стране. Что я, молодым не был, не помню? Сигареты и портвейн есть — значит «все не так и плохо на сегодняшний день». А герои Иванова угрюмые, тоска и беспросветное уныние. Вот такое ощущение, что они — старички в «доме престарелых».

— много гротеска, преувеличения, «раздутых» проблем. Студенты, а их отношения с «начальством» общаги — как зэки с охраной колонии.

— диалоги. Это — нечто. Студенты говорят и говорят. Бесконечно. Пьяные и с похмелья. Перед сексом и после. За завтраком и обедом. Причём, собственно, диалогов, как таковых, мало. Это — монологи. Длинные, серьезные и глубокие. Философские. Про жизнь и смерть. Про секс и любовь. Про Бога. Про дружбу. Всего и не перечислить. Обычные люди, тем более, молодые, так никогда не разговаривают.

В общем, книга специфическая.

Но, читать ее обязательно нужно. Это — очень талантливо написанный роман. Язык, образы, психологизм — не знаю, тут и Достоевский, и, Чехов и Горький. Классика.

Для меня, роман очень четко раскладывается на две части:

— первая, где все очень просто, и, вместе с тем — интересно. Есть компания трёх друзей-соседей по комнате в общаге. И, есть две девушки, у которых отношения с этими студентами. Пять главных героев. История дружбы и любви. Жизненно. И общага, как модель социума, в миниатюре, объединяет персонажей.

— вторая составляющая. Автор вкладывает в головы этих обычных студентов целые философские миры. Это, тоже интересно. Сложно и глубоко. Один, студент-бабник, оказывается, не просто наслаждается постоянными связями с разными женщинами, а подводит под это целый морально-психологический базис. Другой — пьёт, но, не просто, потому что, он — алкоголик. Нет — опять у него сложная философская теория. И так — у всех героев. Измена — не просто, «по пьяни», или, ради выгоды. Нет — это рок, судьба, неизбежность. Подлость — не от плохого характера, а ради благородной идеи. Каждый герой — носитель целой системы мировоззрения.

Но, мне кажется, накладываются друг на друга эти части не очень складно и гармонично. Правда, и по отдельности, эти две линии так полно не раскрылись бы, как соединенные воедино, в этой книге. Хоть и необычный, но, интересный сплав.

Все равно, несмотря на неоднородность (на мой взгляд), некую специфичность, «чернушность», роман удался. Да, я хотел от книги другого, но, все равно, незаурядное произведение. А ведь это — дебют автора! После прочтения — много эмоций и мыслей. И, фирменная «фишка» книг Иванова — море ностальгических воспоминаний о своих студенческих годах.

Интересная книга, но, на мой взгляд, в основном, весь ее эффект построен на силе ностальгии. Поэтому, наверное, ровесникам главного героя (ну, плюс-минус, несколько лет), читать этот роман будет очень приятно. А, допустим, нынешним девятиклассникам (книга, в общем-то, про школу, хотя, совсем не детская) — скучно. Впрочем, обо всем — попорядку:

Книга состоит из трёх временных частей:

— 1982 год. Школьные годы героя — Витьки Служкина. Пионеры, уроки, первая любовь, друзья. Конфликты с учителями. «Школьные годы чудесные». Без интернета, соц. сетей. Но, как и во все времена, у подростков — с попытками «поближе» познакомиться с девочками, драками с такими же пацанами, музыкой, и, конечно, особым миром — школой.

Мне читать было интересно. В первую очередь тем, что каждая строчка будила во мне почти забытые впечатления о моих школьных годах. Сплошные ассоциации — «А вот у нас, говорили так то...», «а в нашей школе линейки пионерские проходили немного иначе..», «а, вот, точно такую же историю рассказывали и тогда, когда я был в пионерлагере..». В общем, больше вспоминал и думал о своём, чем следил за приключением Служкина и его компании. Но, повторюсь, если бы, автор описывал «школьные годы» не 80х, а, например, 60—70, мне было бы, не интересно. А современным девятиклассникам будет непонятно подробное описание эмоций жителей СССР, узнавших о смерти Л. И. Брежнева. Так что, роман (в этой его части), имеет свою читательскую аудиторию.

— начало 90х. Основа и главная сюжетная линия книги. Теперь, окончивший институт, женившийся, имеющий маленькую дочку, и, оставшийся без работы герой, сам становится учителем географии. Был — школьным хулиганом, а, сейчас — «по другую сторону баррикад». Впрочем, работа, для главного героя — совсем не главное. Педагог он никакой, и, карьеру в школе ему не сделать. Да Вите это и «на фиг не надо». Но, книга не только про школу. Тут и семейные конфликты, проблемы с «трудными» учениками, любовь, опять же, дружба. Всего понемногу. Если в двух словах — обычная жизненная «бытовуха». И, опять, повторюсь. Девяностые годы — это отдельная тема. Со своей спецификой. И, человеку, который намного моложе, или, старше, героев этой книги, понять образ жизни Служкина — непросто. Посмотришь со стороны наших дней — ужас, «чернуха». Про что писать, какой это герой? Алкоголик (учитель!), раздолбай, лодырь, развратник и педофил. Жена, дочка, нужно деньги зарабатывать, а Витя все бухает и устраивает половую жизнь своих друзей детства... Ну никак не положительный герой! Откуда такие люди? Все что происходит в книге — плод извращённой фантазии! В жизни так не бывает! Но... Вспомнишь «те времена» — да, а ведь было и такое, можно говорить о «потерянном поколении», и, писатель сумел поймать эту атмосферу. Попытался донести до читателя. Душевное состояние человека, который «потерялся» и растерялся. Обычное дело, для многих в 90е. Е-моё! Дикое было время, и герои, неестественные, не совсем нормальные, если смотреть из «сегодняшних» дней. Поэтому, как мне кажется, и эта часть романа — очень специфическая, привязанная к «своему» читателю.

— а вот третья часть, путешествие по реке, по-моему, должна понравится почти всем. Очень романтично, где-то, лирически. Много приключений. Великолепные описания природы. Собственно, это — отдельная, самостоятельная повесть. Интересна и для подростков и для взрослых. Вне временных рамок. Правда, есть несколько довольно откровенных моментов, но, без всякой пошлости.

Ну и подведу итоги:

Для меня — отличная книга. Для других? Во всяком случае, прочитать стоит.

Многие в отзывах обобщают роман и фильм, снятый по книге. Но, фильм, хоть и неплох, только — это, совсем другая история. Герои другие, временные рамки сместили, акценты совсем не те. Вообще, разные темы. Книга сильнее и лучше.

Пишет А. Иванов замечательно. Отличный слог. Юмор. (Хотя, в целом, книга — грустная). Интересные герои. Море эмоций. Сюжет — все очень грамотно, целостно, правильно завершено и очень логично. Прекрасное послевкусие от прочитанного.

Поставил бы «10», но, книга не для всех. Поэтому, как мне кажется, и оценки, или очень высокие, или, наоборот, совсем низкие.

Кому-то, не понравятся откровенные сцены. Хотя, совсем уж «порнухи в деталях» в книге нет. Кого-то, заденет пьянство героя. Стиль общения Виктора с подростками, уверен, многие не поймут. Меня иногда раздражало почти полное безволие и «пофигизм» Служкина. Своего рода чеховский «плохой хороший человек». Сложный герой. То, ведёт себя как пацан, а не как взрослый, семейный человек. То, начинает философствовать, как умудренный жизнью старец. Его, попеременно, то жалко, то, испытываешь к нему брезгливость, а часто — симпатию. Не самый приятный персонаж, по-моему. Только, по-моему, талант писателя заключается не в том, чтобы создать идеального положительного героя, который всем понравится, а в том, как реалистично и глубоко прописан его образ.

Книга сложная, противоречивая и многогранная.

Но, написано — интересно, ярко! Запоминающийся и талантливый роман.

Роман-сценарий к одноименному фильму П. Лунгина.

К историческим романам, особенно к таким, какие и пишет А. Иванов, его отнести сложно. Да, это сценарий к фильму, или, нечто, похожее на театральную пьесу.

Два героя, царь Иоанн IV, и, митрополит Филипп.

Это — опять же, ну никак не исторические фигуры. И декорации — не исторические.

В основе сюжета — борьба, происходящая в душах этих двух людей. Причём, это не противостояние деспота-царя и святого митрополита, как принято это изображать в литературе и кинематографе. Нет. Это — борьба Ивана, как простого человека с Иоанном Васильевичем, царем. Ну и, соответственно, трагедия, Филиппа, который разрывается в христианской любви, между послушанием царю, и, попыткой, по обязанности митрополита, спасти всю свою паству.

В общем — эти двое, по-своему, очень похожи — каждый желает всех спасти, но, каждый, по-разному.

Интересно, много классических и философских мыслей, религиозных идей, психологических линий.

Из нового, по-сути, только одно — идея о том, что грядущий апокалипсис уже грядёт, и, царь Иоанн, одно из главных действующих лиц.

Книга хороша, но, хоть это и некорректно, сравню с фильмом, раз это — сценарий.

Фильм, хоть немного и отличается — сильнее, за счёт игры великолепных актеров. А роман, получился, несколько, суховат, на мой взгляд.

Читается легко и быстро, по-моему, стоит того, чтобы познакомиться с этой книгой.

Был сильно удивлен, прочитав это произведение. Оно весьма необычно и , пожалуй, стоит особняком в советско-российско фантастике. Почему? Да потому, что в этой повести сюжетов на несколько разнообразных циклов, с каждой главы можно начинать новый. В повести миры, по которым путешествуют герои, с космической скоростью сменяют друг друга, наваливаясь на читателя своим громадьем так, что он, порой, забывает, что там было в предыдущей главе.

Сама по себе идея и смысл очень интересны, но все очень сжато, персонажи не раскрыты. Такое впечатление, что автор хотел в этой повести записать конспект того, о чем в дальнейшем будет писать более подробно, но увы не успел, так как продолжения нет.

Несмотря на недостатки, полагаю, что повесть достойна к прочтению уже только своей оригинальной индивидуальностью.

Второй роман из серии про дэнжерлогов, то есть, охотников на на нечто потустороннее, но создающее реальные опасности. На этот раз автор осовременил нечистого — демон абракадабр как кодированное сообщение живёт в социальной сети, точнее — группе на форуме в социальной сети, как раз и обсуждающей всякое неведомое и странное.

Тем самым получается срез разных уровней общества и по возрасту, и по материальному положению и по полу и по мировоззрению. У каждого — своя фишка, и каждый встретит своего демона. Через ключевого участника комьюнити — шишку на ровном месте в одной коммерческой конторе, а также его старых и новых коллег, тоже разного возраста и пола, автор поведает нам реальную табель о рангах в городе — герое Москве, как определить, какой крови в женщине больше — русской или еврейской, как проникнуть в особо охраняемые базы данных и вообще о многих жизненных вещах.

В общем и целом книга интересная, хотя не надо забывать, что все же фантастика.

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...» П. Герман, зачернуть, исправить на князь Пермский Михаил Ермолаевич

Чтобы с самого начала быть откровенным, отмечу, что «Сердце пармы» это первый исторический роман, который я прочитал в осознанном возрасте. И сейчас речь не о тех литературных произведениях, фоном для которых являются реальные исторические события, а лишь о тех, которые широтой размаха и глубиной погружения, обилием персонажей и тщательностью их проработки не просто выхватывают кадры исторической хроники, не просто рассказывают нам историю на фоне Истории, но являют нам часть полотна времён со множеством отдельных нитей и хитросплетений, плотную, живую, пульсирующую ткань Истории.

Что ж, а теперь пришла пора сказать, что о событиях, описываемых в романе, равно как и об одном из главных антагонистов (протогонистов?) романа — язычестве на территории нынешних русских земель, известно очень мало, если известно хоть что нибудь. Автор романа Алексей Иванов наполняет жизнью не те события, которые произошли, но заполняет белые пятна истории: повествует нам о сожженных идолах, о срубленных священных деревьях, о разрушенных капищах, о забытых обрядах, об утраченных реликвиях. «Сердце пармы» — это исторический роман о событиях, которых скорее всего не происходило в действительности.

Ещё одним камнем, зачеркнуть, исправить на булыжником в огород «историчности» является наличие в романе элементов фэнтези: женщины-оборотни ламии, бессмертные хумляльты и кое-что или кое-кто ещё. Однако это только на первый взгляд является элементами фэнтези. На деле же, это лишь одно из проявлений особенностей восприятия мира, где есть место загадкам и тайнам, где бескрайняя парма является одновременно и средой обитания, и богом, и дьяволом.

Пусть это мое субъективное мнение, но я отчётливо вижу перед собой не ламий, но своенравных горячих хитрых женщин, которые выделяются из массы других безвольных рабынь своего времени; вижу не хумляльтов, но людей с горящими глазами и целью в жизни, о которых мы говорим «человек неопределенного возраста» или «ему/ей может быть от 35 до 70 лет», уверен, что в современном мире каждый может припомнить как минимум пяток «хумляльтов», а «ламий» теперь стало в десятки раз больше, и каждый лично знает несколько «ламий».

«Сердце пармы» это исторический роман о покорении воинственным московским княжеством восточных земель, роман о том, как пермяки превращаются в русских, как на место капищ становятся монастыри, как языческая сказка становится христианской былью. Роман о том, как вместо такого разного счастья пермяков, которое всегда идёт рука об руку с трудностями и горем, но и свободой и чувством своей уникальности и цели в жизни, приходит гордость и величие даже не русских, но князя Московского, который шаг за шагом, поколение за поколением идёт к тому, чтобы стать царем и великим князем всея Руси.

В романе множество персонажей, которые могли бы разбежаться перед внутренним взором читателя как муравьи, однако вместо этого каждый из них занимает строго отведенное ему мыслью автора место, каждый является живым человеком со своими печалями и радостями, со своей глупостью, мудростью и своей правдой.

Христианство против язычества? Православный князь Пермский Михаил Ермолаевич против окутанного тайной хумляльта Асыки? Епископ против пама? Монах против шамана? Да.

Но все далеко не так просто. Человека можно убить, можно сделать пленником, но нельзя заставить стать русским, нельзя заставить отбросить свою историю и веру и стать православным. Но можно полить землю русской кровью, пропитать ее своими жизнями на глубину, принести свой уклад, поселиться рядом, жить и умирать рядом с язычниками. И со временем священные луга, обиталища духов станут пахотным полем, где вместо разнотравья пармы будет колоситься рожь.

Просто не верится, что для Алексея Иванова «Сердце пармы» это одно из дебютных произведений. Насколько мастерски Алексей создаёт этот эпический роман, насколько смело вплетает в историческую канву мистическое видение мира языческими обитателями бескрайних лесов, что остаётся только аплодировать ему.

Пожалуй в будущем я смогу сказать, что именно «Сердце пармы» Алексея Иванова открыло для меня мир исторического романа. Однако есть у романа и серьезный недостаток. Уже сейчас мне стало намного сложнее погружаться в более «мелкие» сюжеты как в литературе, так и в кино. «Сердце пармы» становится для меня одной из вершин в мире искусства.

Моя оценка 9 из 10.

Книга хорошая как по сюжету — детектив с интригой, так и по социально-историческому срезу жизни и населения города Екатеринбурга в девяностые и последующие годы. В романе автор использовал много материалов — прежде всего по «афганскому» братству и криминальным особенностям местного сообщества, которые ранеее собрал в мощном публицистическом труде «Ебург».

Конечно криминал и детектив — тема популярная. Технология захвата источников доходов и откровенного пренебрежения к человеческой жизни тоже весьма «жареная». Есть немного военных эпизодов, но они не особо впечатляющие, всё-таки автор хоть и изучал материал, но особо достоверным «афганский дневник» у него, на мой взгляд, не получился. Ну и ничего страшного. Понравился роман прежде всего за правильную линию — настоящую любовь, сохранившуюся во время жизни в условиях если не выживания (хотя и такое было), то по крайней мере суровых тягот и невеселых будней. И конечно понравился увлекательный «игровой» сюжет с убийствами, укрывательством от правоохранительных органов, эротическими моментами, бандитскими нападениями и просто армейским братством. В общем рекомендую — хорошая литературная проза талантливого и добросовестного автора.

Первый по хронологии написания роман Иванова, который был издан уже после ставших бестселлерами «Географ глобус пропил» и «Сердце Пармы».....наверное это и к лучшему, так как вряд ли этот дебют оценили бы по достоинству и звезда писателя вполне могла закатиться, так и не успев взойти. Вроде ничего особенного — группу студентов выселяют из общаги и они вынуждены перейти на «нелегальное положение». Всё действие происходит в стенах общежития....да и нет особо этого действия, как и красочных описаний в более поздних романах, вся книга в основном состоит из диалогов и размышлений. Ну или «пьяных базаров», «кухонной философии» и «похмельных угрызений совести», если будет угодно. Но написано настолько мощно, «сочно» и эмоционально, что книга буквально не даёт оторваться, затягивает в себя и «перемалывает», как общага наивные души вчерашних детей. Заметно что талант Алексея Иванова ещё не встал в полный рост, но уже выпрямляется и ему тесно в рамках этого в принципе камерного произведения. «Золото бунта» и «Тобол» уже не за горами. Странно, но читая пару раз вспомнил Стивена нашего Кинга. Сначала «Жребий Салема», потому что ивановская общага зловеще нависала и отбрасывала тень на персонажей, как дом Марстена на несчастный городок Салемс-Лот, а потом и «Ярость», Отличник это своего рода анти Чарли Деккер, а вся рассказанная Ивановым история, своего рода кинговский сеанс психоанализа в школьном классе, под дулом пистолета, но вывернутый наизнанку.

Иванов сыграл на поле Стивена Кинга и, в общем-то, выиграл. Все канонические составляющие романов Кинга на месте: ретро-антураж с большим вниманием к деталям (Иванов больше ставит на сленг, считалки и шутки, а не на бренды одежд и еды), герои — отщепенцы, выделяющиеся на общем сером фоне, и сверхъестественное зло, по факту оказывающееся метафорой зла простого и привычного. Из этих ингредиентов Иванов сделал бойкую историю о пионерах в советском пионерлагере, с не пустыми мыслями, юмором и чувством. Написано здорово, читается бойко. И великолепно сделанный финал только добавил книге вистов.

Это не большая проза, не уровня «Географа», но точно не хуже лучших вещей того же Кинга. Только на нашей почве, а оттого кому-то ближе, а кому-то — наоборот неправдоподобно. Однако, на уровне росфантастики книга такого уровня — однозначное событие.

«Пищеблок» — это такой своеобразный анти-Крапивин. И хотя я очень люблю произведения самого Владислава Петровича, но и новый роман Иванова мне тоже очень понравился.

Интересно, что негативные отзывы (на 1 балл) написаны здесь людьми 1965 и 1990 годов рождения (я посмотрел, не поленился :)). И оба они — и «бумер», и «зумер» считают, что жизнь в советских пионерских лагерях протекала как -то иначе. Пионэры не употребляли слово «жопа», «говно», и все как один были готовы к борьбе за дело и т.п. А автор это всё ужасным образом очернил. Ну, ОК!

А вот я как человек, проведший не одну смену в лагерях с 1984 по 1990 годы, могу подтвердить практически документальную достоверность и лагерного быта, и пионерского лексиона. Детский фольклор собран здесь просто изумительный. Фразочки, поговорки, страшилки. Многие из них настолько хорошо мне знакомы, что достаточно произнести начало, и конец всплывает в голове автоматически.

В общем, огромное спасибо автору за погружение в мир моего детства, не вылизанный, не вычищенный цензурой и не приукрашенный.

Мне кажется, что это произведение всегда будет балансировать на грани между общепризнанной классикой и литературой на любителя. И именно по причине нарочитой изощренности языка, который во многих местах сколь благозвучен, столь и непонятен. Несомненно, Иванову удалось создать убедительную новую языковую реальность, но нередко текст выглядит абракадаброй, а сидеть с глоссарием всю книгу — несподручно.

Еще мне показался чрезмерным этот топонимический педантизм и желание «уважить» каждый камушек на Чусовой. Нет, мне очень нравятся с пристрастием и знанием дела написанные главы, что посвящены сплаву. Но когда идет непрерывное описание десяти бойцов, а потом через страницу еще десяти, то воображение читателя пресыщается и картинка смазывается.

Я не сомневаюсь в том, что автор может пройти реку теснин с закрытыми глазами на слух, подобно его сплавщику из легенды. Не сомневаюсь также и в том, что автор многое списал с натуры, потому что все это видел и помнил. Но ведь не все были на Чусовой и не все могут подобрать ключик к образам из головы автора. Мне не хватило воображения разглядеть некоторые виды местности, поскольку за ними стояла аутентичная точность описаний, к которой стремился Иванов. Эти нагруженные образы были бы гораздо нагляднее, если бы художественная обработка их слегка упрощала, а не воспроизводила по фотографии. В общем, язык и визуализация — это довольно своенравные вещи у автора. Он конечно имеет на них право и во многом они же являются и достоинством романа, дают ему глубину. Но мне они показались чрезмерными.

Если говорить о сюжете, совсем непонятен выбор Осташи угробить барку с бурлаками. А как же сплавщицская честь, за которую он бился семьсот страниц? Да и весь финал вышел несколько скомканным, поспешным. На двести страниц сплава всего лишь двадцать служат кульминации и развязке. Тоже перекос, теперь уже в композиции.

Про то, что понравилось, можно было бы написать гораздо больше и эмоциональнее. У романа, я думаю, заслуженная любовь. Лично я признателен писателю за его самобытный магический реализм (или историческую мистику или этно-фэнтези, как ни назови). За то, что он достал из казёнки бездонный бочонок фольклорных сюжетов — настоящее золото. За писательскую преданность теме. За раскольничью душу эту горемычную, у которой ни с богом, ни с чертом не ладится. За атмосферу, густо замешанную на сектантских толках, вогульских ургаланах, золоте бунта и шуме стремнин. За это спасибо.

Трое молодых людей приезжают в глухую российскую деревню, чтоб снять со стены старой, давно заброшенной церкви, фреску Святого Христофора и сталкиваются там с загадочными, мистическими явлениями.... Вполне обычная завязка сюжета для такого романа, ничего оригинального. Как и описание деградирующей деревни, собравшее скорее все плохие стереотипы городского ботаника. Обязательно в наличии скупой и скользкий местный «ростовщик» (хозяин магазина), буйный пьяный дембель, мелкий уголовник, баба хабалка и скромная, наивная девушка. С первыми у главгероя обязательно неприятности, с последней обязательно отношения. Ничего оригинального..... но Иванов действительно талантище и из этого «куска глины» вылепил вполне себе «изящную статуэтку». Прекрасный язык, высокая «кинематографичность» всего действа и непредсказуемые (для меня по крайней мере) повороты сюжета, ни на миг не отпускающие внимание. Это конечно не классический уже «Географ глобус пропил» и не «Сердце Пармы», но тоже достойное произведение. Как знак качества — Иванов конечно способен на гораздо большее, но этот роман своего рода планка, ниже которой автор такого уровня опускаться не имеет права.

Очень затянуто и нудно. Много неточных слов, встречается нарушение порядка слов: «Плыл дым темный торфяного...» Почему не «темный дым»?

И как же задолбало это заразное «что», которое все чаще стало появляться в современных текстах:

»...он лежал в шезлонге, что стоял на асфальтовой площадке»; «Псоглавцы, что воют под луной» (на одной странице). И подобных «что» очень много. Хотя, знаю других авторов, у которых этого еще больше...

Сомневаюсь, — покупать ли продолжение?

Алексей Иванов — наиболее интересный мне современный российский писатель. Очень тонкий и чуткий автор, подкупающий не только красотой слога, сюжетом и характерами, но и интеллектуальной составляющей, копающий длинные траншеи смыслов, в которых отсиживаться одно удовольствие. У Иванова нет неинтересных и слабых книг, для меня точно нет. «Сердце Пармы» и «Тобол» — одни из самых захватывающих историй, которые читал, а их не так уж и много — с десяток, и именно таких крепких «ирландских», о которых говорят «Зацени!!!». В общем, я пришёл к Иванову давно, задолго до Дудя. Но, уверен, такая популярность пойдёт замечательному писателю на пользу.

Подавляющее большинство жутко хвалебных отзывов написано ничуть не хуже, а кое-какие – так даже лучше – очередной повести об очередном лишнем человеке.

Хотя, как справедливо отмечено в других отзывах, никакой он не лишний. Он – персонаж 90-х. Тех самых, когда четверть страны ринулась корчить из себя пассионариев, четверть – успешно водворяла в жизнь принципы люмпенства, а интеллигенция, в предчувствии своей смерти, как класса (ну, или как прослойки), поделилась на три равные части. Первые две примкнули к пассионариям (абсолютно безуспешно) и к люмпенам (полностью их переиграв), а третья просто отдалась течению жизни, как это, собственно говоря, интеллигенции и присуще. Герой «Географа…» именно из этой, последней трети. Он просто живет. Такое впечатление, вне времени, вне политики, вне страны. С этой точки, кстати, интересно было бы посмотреть, как он перенес легкую эйфорию июля 1996-го, или жесткую абстиненцию августа 1998-го.

В целом же… Язык прост, неплох, быстр. Слов многовато, но «ненужные» абзацы пробегаются глазами по диагонали «на автомате». Сюжет не менее прост, чуть сказочен/неряшлив (ниже отмечалось, что заработать учителем в 90-е нельзя было от слова «совсем», что описанный речной порог крайне сложен и непроходим для детского экипажа и т. д.), немного натянут. Как сова на тот же глобус. В общем… имеем культовую книгу, которая НИ ЗА ЧТО не должна была становиться культовой. Случай, по нынешним сумасбродным временам не такой уж и редкий...

P.S. Ау, коллеги-лаборанты первой половины 70-х годов рождения, со слезами на глазах пишущие в отзывах «как в детство окунулся». Опомнитесь. Не было такой, как в «Географе…» совокупности «школа-учитель-ученики-водка» в 80-х годах. Не было! Да, встречались крайне редко географы-биологи-химики без специального образования. (Сельские школы в расчет не беру). Да, в каждом классе были свои сорвиголовы, свои гопники и свои откровенные дебилы. Но не в таком количестве, и не в 14 лет. И, да, кто-то пробовал уже в этом возрасте алкоголь. Но не на столь профессиональном уровне, чтобы хлестать водяру едва ли не стаканами. Да, были учителя, пьющие с учениками. Но что бы делать это на каждом шагу… Похоже, коллеги, либо вам изменила память, либо мы жили в разных государствах.

Вот, к середине 90-х все перечисленное уже стало распространенными явлениями.

P.P.S. И еще немного о времени. Точнее, о временных рамках романа. Судя по классификатору, половина прочитавших уверена, что действие основной линии книги происходит в XXI веке. Ну…

Цитирую. «Итак, тема сегодняшнего урока – поэма Гоголя «Мертвые души»». В СССР ее проходили в 8-м классе. Смерть Брежнева – 1982 год. То есть, гг осенью 1982-го 14 лет. (Можно было бы и не высчитывать возраст, ясно же, что в реминисценции ему столько же, сколько его воспитанникам в основном тексте, но блезиру ради, пожалуйста))). Путем нехитрых математических вычислений получаем, что в 1985 году на выпускном ему 17, плюс 5 (ну, чуть больше) лет института и возможного послевузовского безделья, и имеем время действия 90-93 годы XX века.

В общем, Иванов остаётся верным самому себе. Высокий историзм романа (всей дилогии) гармонично сочетается с его великолепной приключенческой составляющей. Автор не боится насыщать свою книгу таким огромным количеством точных и конкретных сведений и фактов, что совершенно естественным образом включаешь всю эту информацию в свой личный синодик исторических знаний вообще и в частности. И не испытываешь при этом никакого позыва засесть перед своим уютно мурлычущим ПК и начать перепроверять соответствие всего этого информационного вороха общепризнанным историческим фактам и датам. И отнюдь не от лени, а просто уровень доверия к автору таков, что не подлежит сомнению всё сказанное им.

И тут уже сам автор, писатель Алексей Иванов напоминает читателю, что он читает художественно-приключенческую книгу. И делает он (писатель Иванов) это весьма искусно, органично включая в свою книгу фрагменты и эпизоды с совершенно мистическим наполнением. Вплоть до того, что эти остяцкие и вогульские лесные боги, божки и духи становятся едва ли не полноправными персонажами и героями (и тут вспоминаешь старую истину, что сила любого божка заключена только в вере в него — чем больше людей верит в него и чем истовей молятся ему, тем сильнее этот идол).

Тем не менее, сила писательского дарования такова, что, читая диалоги и внутренние монологи персонажей книги, ни минуты не сомневаешься, что в тех обстоятельствах эти люди именно таким образом и вели себя, и думали и говорили. Все поступки и действия персонажей дилогии логичны и вытекают как из общего контекста романа, так и из тех психологических особенностей, которыми автор наделил их. Тем более, что Иванов сумел уйти от довольно распространённой литературной тенденции поделить своих «подданных» на хороших и плохих и крутить их только в этой плоскости — каждый персонаж имеет свою собственную мотивацию, каждый поступает в соответствии со своими собственными планами и чаяниями, каждый совершает свой личный (а порой религиозный, общественный или даже государственных) подвиг. И практически все персонажи этого замечательного романа-дилогии без ошибки могут быть названы его героями.

И вот читаешь такого рода книгу и поневоле думаешь о правоте (или неправоте) рассуждений о движущих силах Истории и о роли Личности — вроде как получается, что всё равно в реальности вектор любых, даже самых широкомасштабных событий всегда является равнодействующей многих сил и многих воль. И что всегда были и есть, и однозначно будут в истории России свои Ремезовы и свои Ваньки Демарины, и многие другие — люди без страха и упрёка.

Всем любителям исторической и приключенческой литературы однозначно рекомендую.

Россия будет прирастать Сибирью (искаж. Ломоносов)

Вот чуяла моя печёнка, что нужно сначала дождаться выхода второй книги и только потом приступать к чтению «Тобола». Потому что книга первая явно не закончена и является только лишь первой половиной цикла. Потому что в первой книге наметилось столько сюжетных линий и остались не прояснёнными столько человеческих судеб, что даже не зная содержания второй книги понимаешь, что «Мало избранных» будет прямым и непосредственным продолжением «Много званых».

Думаю, что я не ошибусь и не сильно преувеличу, назвав писателя Алексея Иванова явлением в современной отечественной литературе. По крайней мере сам я именно так считаю и именно так отношусь и к Иванову и к его творчеству. И в первую очередь это обусловлено его историко-этнографическими романами. Хотя и современные преимущественно социально значимые темы у Алексея Иванова не менее остры и не менее весомы.

Что меня привлекло в этом романе. Это прежде всего широта охвата и глубина проникновения в тему. Это способность Иванова так выстроить повествование, что за отдельными поступками и событиями выстраиваются тенденции и проглядывают закономерности. Это талант писателя вместе с высоким уровнем приключательности сохранять приверженность историзму. Это авторское дарование написать литературно-драматические портреты десятков людей самого разного рода-племени, с разным вероисповеданиями и из разных культурных слоёв, разного пола и возраста, разного социального и материального положения и достатка, и при этом каждый такой портрет наполнен такой реалистичностью и драматической силой, что невозможно перепутать кого бы то ни было с кем-то другим — каждый персонаж наособинку, каждый личностен и индивидуалистичен. Наконец, это просто интересно читать и представлять себе картинками и пытаться догадаться, что там будет дальше…

Но я знаю, что будет дальше — дальше будет том второй «Тобол. Мало избранных».

Недавно в Свияжске под Казанью видел образ Христофора Псоглавца — незамутеннный, именно такой, каким его изображали до запрета 1722 года. Не обратить на него внимание невозможно — очень нетипично для православной церкви, а еще незадолго до этого прочитанная книга... Культурный шок, одним словом. Книжка для тех, кто замечает необычное в привычном, любит покопаться в нюансах истории и культуры.

Сейчас, когда я сижу наедине с самим собой, мучительно пытаюсь вспомнить лица, имена, фамилии, кто-то другой сверху шепчет: «Зачем? Зачем это всё?»

Какие имена? Какие фамилии?

Ничего не было, кроме однажды приснившегося сна. Горы. Дорога. Пули, свистящие, так сказать, у виска – а где им ещё свистеть? Разве это не маленькая фантасмагория, сочинённая ребёнком когда-то в детстве. Там, в советском детстве, нам так хотелось быть героями. Мы ведь к этому готовились, нас этому учили. И ничего удивительного в желании героизма. Вот посмотришь хороший фильм про Ту войну — «Горячий снег», скажем. Вот та самая война, какой хотел. И не получил. Что такое, по сути, Афганистан, и вся афганская кампания, как таковая, — не более, чем экзотическое, очень рискованное путешествие, ну, полетали вокруг пули, ну повзрывались рядом всяческие снаряды, ну погорели колонны, ну постреляли мы в ответ.

Стоп! Не торопитесь кидать в меня камни за крамолу и святотатство. Ведь не было же за нами последней пяди русской земли, не было. А потом ещё перестройщики всех мастей, как только мы вернулись, заголосили, ах, ненужная война, ах, что мы там делали, ах, сколько солдат потеряли. Причём каждый ахальщик ни словом, ни духом не был ни в Армии, ни в Афгане. Голосить об общечеловеческих ценностях – вот его кредо.

Так и вышло, что когда мы вернулись, мы, беззаветные, мы услышали среди людского, газетного и телевизионного многоголосья одну фразу, одну среднюю, одну так сказать интерференцию – «бабки надо делать, вашей Родины, парни, давно уже нет, бабки, только бабки сейчас всё решают». А ведь было нам по двадцать-двадцать пять.

Дети.

Ещё какие дети, т.к. мы пришли с войны, а оттуда возвращаешься вообще заново родившимся котёнком. И пришли мы, котята, и услышали, а кто плохо услышал – тому мордой по современной жизни провели, чувствуешь, падла, что такое жизнь – не брюлёчки твои, орденочки, не сказочки про невиданную страну, а жизнь в натуре, чуешь?

Мы почуяли, мы услышали, мы не хотели, но выхода не было другого – и мы превратились в двусмысленное слово «Афганец». И страшно стало людям от этого слова…

Автор вроде как родился в НиНо, учился и живет в Перми... но текст отдает Крымом. Вот прямо сильно напоминает какие-нибудь крымские отпускные рассказы «о жизни». Не путать с одесскими рассказами о жизни — там хитрые планы и комбинации есть) Не знаю зачем эту книгу читать до 25. Для подрастающего поколения написано весьма впечатляющее количество книг, которыми стоит упороться в нежном возрасте. Эта не из их числа, и если вы в 17 лет носитесь с этим автором «он гений, он гений, он как достоевский», за вас сильно тревожно.

Мне любопытно было бы почитать отзывы ребят, которым он преподавал и учителей, с которыми он(автор) вместе работал. Учитель, вокруг которого исключительно тупые ученики — а не ошибка ли это восприятия самого учителя?) Мужик, что кинулся работать в женский коллектив — а не маловато ли собственно социальных взаимодействий единственного мужика и коллектива женщин? Женщинки описаны как угроза и поштучно.. Вощем, учитель такой же как и турист — не очень.

Ученики, что взахлеб, чуть не со слезами на глазах слушали стихи учителя — это космос, это без комментариев.

Мне показался интересным эпизод с женой Снежкина. Вот он хочет избавиться от жены и постоянно приглашает в гости своего друга — пусть тот уводит. Она хочет зарабатывающего мужа, друг зарабатывает — бинго. Но для женщины друг выглядит мерзким бабником, когда как Снежкин — верной партией и моралистом. Вот бы он еще исправился.. При этом Снежкин видит к чему все идет, но не хочет быть мужем с наставленными рогами. Друг в очередной заход в гости лезет к жене, та убегает в истерику в ванну и негодует что муж ее не защитил. Тот резонно ей замечает, что «а давай ты мужика будешь себе искать сама». Жена воспитана в патриархальных ценностях — и вот снова, Снежкин для нее выглядит более выгодным и безопасным нежели его друг. Тогда как читатель видит ситуацию иначе — предложи Снежкину играть в карты, тот бы ее нафиг проиграл. Нарочно.

Если коротко..Книга не воспринимается написанной для читателя. Есть ощущение, что автор просек механику сюжета и писал для статуса писателя. Не чувствую, что автор придерживается тех взглядов, за которые поддергивает читателя. В юности — да, похоже на то. Но в книгах — просто дергает за ниточки. Если вдруг так и есть — не мне такую тактику осуждать.

Упивание советской безысходностью есть, но ни объяснений, ни карты, ни механики выхода.. А та действительность имеет свойство затягивать) Как читатель, ты застреваешь в пяти минутах от дна — уже и красок мира не видишь(все вокруг серые и только и знают что своих дурацких детей и три работы), но и настоящие проблемы тебя еще не затронули.

Хотелось конечно уральского взгляда..Но берешь книгу «Ебург» — и совсем тоска. Со словами «я приближен к сильным мира сего»(к светской власти) тебе дают ту же информацию, что ты получишь с газет и гугла(для сравнения, читните Зыгаря). Бывает, что сильный мира приближает к себе не умного, но безопасного — перед которым можно хоть план захвата оставлять, тот все равно не поймет ценности. Ну ок.

Трудно. Ох, трудно писать отзыв на этот роман. Ведь сочиняя отзыв, я цепляюсь за то, что нравится и, особенно, за то, что не нравится, перехожу от одного к другому – и вот отзыв сам собою слепился. А как писать отзыв на то, что идеально? Ведь, да – чёрт возьми! – «Сердце пармы» для меня идеально! Роман сделал не только моё лето и мой год, он вдруг вознёсся для меня на вершину всего того, что было прочитано!

Да, поначалу я стукнулся лбом о странные непонятные слова и названия, и даже хотелось посетовать, что нет тут сносок или пояснений, но ощущение это мгновенно исчезло – всё стало понятно по ходу дела, всё встало на свои места. И тут же хлынуло. Всё её дикое необузданное и древнее – и сила, и своеобразие и красота; её легкость и тяжесть. А дальше, когда всё стало сплетаться, вся эта вязь событий и судеб, сплетаться как длинные вогульские косы – так в груди и место не хватало, чтоб вмести всё. Это безумное и стойкое ощущение, что и не книга вовсе, а сама жизнь. Жизнь, в которой место всему есть – и смеху и страху, и боли и радости, и бытовому и загробно непостижимому. И хотелось смеяться вместе с ней. И холодок по спине бежал, когда было страшно. И горло перекрывало комом от несправедливости и горьких изгибов судьбы. И не было тут ни правых, ни виноватых – как в реальности, как в жизни. И каждый был сам собой – и даже в самых, казалось бы, злых и нечестных людях находилась своя правда; а каждый хороший и правый нет-нет да глупил, да злился, да заносила его нелёгкая, и пожинал он горькие дерущие глотку плоды своих ошибок. Всё в нём было – и было так, что подходя к концу, я вырывался из этой книги, дробил её в тревоге, что закончится она, скоро закончится, оттягивал это, как момент прощанья с близким человеком. Но возвращаясь, будто тонул в ней, и не мог оторваться. И понимал, что никогда не читал такого – ни в теме своей (ну, помнился мне «Ермак», но чтобы до него, чтобы так, чтобы с этой правдивой отчётливостью и неоднозначностью…), ни в красоте дикой пармы, чарующей и страшной, ни в этой проникновении в менталитет не похожий на наш; ни в этой неописуемой пронизывающей мистике судеб. И не просто это о столкновении миров, столкновении менталитетов, столкновении народов и их смешении (и это тоже важное тут – и через это, как нерв сквозь тело, становление России, с той стороны, с какой её не покажут – важное, правильное, но и с несправедливостью, и смертью, и с горечью), о частном, личном и общем, человеческом и даже нечеловеческом ¬– а нечто и над этим, нечто непередаваемое, густое, осязаемое, кажется так, что можно ухватить руками, но и призрачное настолько, что и не ухватишь. Как он это сделал, этот Иванов?! Как он мог такое сделать?!

Сложно. Ох, сложно писать отзыв на этот роман! Сложно потому что душу от него распирает. Потому-то эмоций, эмоций-то много, да так что и высказать их – исписать всю бумагу, да не вычерпать и десятую долю. И мыслей – масса. Да только слов для них не хватает. Да и как, черт возьми, описать саму жизнь во всём её головокружительном многообразии (вон даже проблема отцов и детей тут нашлась)? Как описать даже нечто большее, чем жизнь – описать время, душу, судьбу? Но ведь всё это есть. А я теперь сижу и томлюсь от того, что не хватает слов…

Но всё-таки есть один минус у книги – она кончилась. Как бы я ни хотел, как бы я не оттягивал этот миг – кончилась. И остался я оглушённый, опустошённый, но, в то же время, наполненный этим всем. И кончилась она так же идеально, с такой же густотой и правдивой неоднозначностью чувств; неожиданно, но так будто сердце знало, что закончиться должно так и никак иначе. И с горьким комом расставания в горле.

Она закончилась, но, в то же время, и не закончилась, так как я чувствую – она ещё живёт во мне, в моей голове, в моём сердце, у меня в душе. И чувствую, что долго она ещё не погаснет, да возможно и не погаснет вовсе, как Полюдов огонь, что даже не горя всё светит. И что буду я к нему возвращаться, чтобы хоть глоток да испить из этого источника вновь; да и просто, чтоб вдохновляться, чтоб чувствовать этот потрясающий язык, чтоб чувствовать эту дикую древнюю пронизывающую неописуемую силу… Спасибо тебе, Алексей Иванов! Спасибо тебе, «Сердце пармы»! За бьющееся радостно и восхищённо, то сжимающееся от горя сердце. За всё это, непередаваемое. И за то, что великая русская литература воскресла для меня как феникс из давно остывшей золы – с этим романом.

Эта книга и ее обитатели — полная противоположность (несмотря на определенные сходства вроде жесткого противопоставления мира детей и мира взрослых) произведениям Владислава Крапивина, хотя — парадоксально — иногда чувствуется явственная травестия героев советского писателя. Вроде бы вот — честный принципиальный пионер, галстук носит не снимая, имеет принципы и гордость, стоит за коллектив, но самому Крапивину от такого ребенка, думается бы, поплохело бы. Также интересно противопоставление двух коллективистов — стихийного и «официозного», Левы Хлопова и Валеры Корзухина, противостояние лицемерного «как все» и искреннего «всем миром». Иванов сам, видать, рос на крапивинских книжках, и многие чувства и размышления взяты оттуда, из советского детства, просто адаптированы к авторской идее.

Антураж-то выписан сочно: все эти пионеры, гипсовые статуи, школьный сленг, утренние линейки и тому подобное, что хорошо помню по своим поездкам в лагерь Орленок (Орленок учится летать — со шкафа прямо на кровать). Кажется, что основной целью Алексея Иванова было запихнуть в текст романа как можно больше шуток, прибауток, восклицаний, ругательств, обидок и прочего школьного мусорного творчества. В некоторых местах концентрация пионеризмов просто зашкаливает, хотя не скрою — иногда это было смешно, а кое-каких я никогда не слышал. Впрочем, ностальгии как-то не получилось, и очень долго я мучился быдловопросом «И че?»

Впрочем, к середине атмосфера прочувствовалась и стало интересно. Стали понятны все эти аллюзии на советский режим — не оригинальные, но умело использованные и грамотно вписанные в сюжет, история раскрылась наконец, появилось осмысленное движение, и прорезался интерес, чем же весь этот красный уголок может закончиться.

Занятно, что несмотря на наличие детей в главных героях, книга абсолютно точно не подростковая. Вообще не понимаю, как будут ее читать современная школота — для них это должно быть как другая планета или там Япония. Даже для меня, бывшего и пионером, и в лагере, вся эта краснознаменная вакханалия выглядит откровенно дикой и покалеченной — впрочем, это, вероятно, заслуга автора, заметно, что Иванов постоянно прячется по кустам.