Глубокая книга. Прочитав и Беспокойство и это произведение — все-равно полностью не понял. Но читать однозначно.

Очень интересно и нестандартно. Читать обязательно.:glasses:

Неплохой фантастический детектив, но на фоне остальных произведений Стругацких смотрится бледновато.

Хорошее произведение! Очень понравилось, хоть детективов и не люблю. Персонажи очень яркие, просто полностью окунаешься в весь этот дом парадоксов :)

Очень интерестная книга,читал давно но помню книга прошла на одном дыхании

очень сложная книга..

еле дочитал, смычл всетаки ускользнул

нада собраться и перечитать

:insane:

Очень необычное произведение в библиографии Стругацких. Прочитал с интересом. Нпоминает скорее творчество Филипа Дика.

Читать можно. Оценка между 7 и 8.:mafia: Серйозный вояка — этот кот.

Прочитала с третьей попытки. Не жалею :)

У меня не случилось приступа восхищения, не перехватило дыхание от какой-либо вещи Стругацких. «Пикник» не стал исключением.

Он ничему не учит, не радует он и особой напряженностью, хотя события происходят, в общем-то, драматические, но всему придана будничная форма. Эта работа лишь констатирует и смакует аспекты всесветно встречающейся человеческой подлости, тщеславия и мелкодумия. В этом смысле — повесть о человеке и Человечестве.

Странно, диссонансно собственному творчеству (как мне показалось) авторы выбрали героем столь низкого человека как Рэдрик Шухарт, и попытались придать ему романтические черты эдакого брутала, сосредоточенного на выживательной прагматике, но не чуждого сентиментам и всяким там блаародным порывам. Это уже ГОСТовский, можно сказать, архетип, работающий почти безотказно — особенно на эмоционально-мыслительном аппарате постпубертатной, но далекой от зрелости части популяции. Не смею осуждать, но.

Вероломство же образа Рыжего заключается в том, что поначалу его духовная гангрена замаскирована симпатией к Панову, желанием безвозмездно развеять меланхолию очкарика, потом истерикой от его утраты. Даже его презрение к кабатчику и Стервятнику — личности паскудной и жуткой — порождает ощущение, что не все еще кончено для Шухарта.

В этих местах нет-нет да и затеплится надежда на сколь-нибудь воодушевляющее моральное преображение сталкера, на первую гуманизирующую метаморфозу человекокрысы, для которой многие лета помойка, оставленная ксеноразумом, интересна лишь как источник пропитания — хабара. Но дальше больше — Шухарт делается пошлее, он становится еще более крысой, только уже с выводком, который по-своему, по-крысиному, любит.

Правда, в финале нас ждет истинно человек, ибо никакой крысе не придет в голову то, что Шухарт сделал с мальчишкой. Омерзительно его изощренное злодейство, тошнотворна его исковерканная, инвалидная справедливость, ублюдочно его злорадство — крыса-Шухарт переиграла стервятника-Барбриджа, принудив заплатить последнего достойную(по меркам крысы) цену.

И никакие соплеслюни сталкера, никакие самопризнания в животности, никакие «счастье для всех, даром» не реабилитируют его, хотя, полагаю, Стругацкие очень бы хотели этого. Увы.

Вообще, удивительно неровный, содержащий не слишком много мыслей, но(!) побуждающий думать и, главное, чувствовать текст. В нем было много человекообразных, но почти не было Человека. Пожалуй, «Пикник»- образец перебора с неверием в Человека, и это навевает тяжелую меланхолию по прочтении.

К технико-художественным аспектам

Авторы, похоже, увлеклись страшилками, не вполне решив, что же им хочется в итоге создать — триллер или историю человека. Получилась история человечка.

Не впервые, кажется, братья проявляют небрежность, меняя в рамках одного произведения лицо повествования. Можно подумать, что это такой оригинальный прием, но я так и не смог понять, чему он служит. Готов ознакомиться с отличным мнением.

Не могу сказать, что мне не понравилась работа, но полученное от нее удовольствие исключительно мазохистично.

В начале XVII века один мудрый человек написал: «Ради создателя, сеньор странствующий рыцарь, если вы ещё когда-нибудь со мной встретитесь, то, хотя бы меня резали на куски, не защищайте меня и не избавляйте от беды, ибо ваша защита навлечёт на меня ещё горшую, будьте вы прокляты богом, а вместе с вашей милостью и все странствующие рыцари, какие когда-либо появлялись на свет». Человека звали Мигель Сервантес де Сааведра, и он знал толк в борцах за справедливость.

Мне вспоминается в связи с этим детское произведение Кира Булычёва «Каникулы на Пенелопе». Там есть поучительная сцена: на чужой планете птица прилетает в гнездо и начинает клевать яйцо. Проходящие мимо дети порываются прогнать её, но их удерживают — ведь они не знают законов этой планеты; может быть, своим поступком они лишь навредят? И действительно, скоро из яйца показывается клюв птенца, и птица продолжает крушить скорлупу, помогая своему чаду выбраться наружу.

Мораль сей басни такова: со своим уставом в чужой монастырь не ходят.

Увы, данная истина была, как видно, недоступна советским романтикам-шестидесятникам, рвущимся перекраивать мир в угоду своим представлениям о добре и зле. Они были уверены, что знают, как надо жить, и этой своей уверенностью напоминали христианских миссионеров, несущих свет «истинной веры» народам Америки и Океании (вспоминается незабвенное: «Мы живём в самой лучшей стране, и все иностранцы нам завидуют. Мы называем свою страну «Россия», а они завистливо говорят: Russia. Но всё-таки она наша. Наша Russia :biggrin:)

Горе тебе, народ, если король твой — дитя, — сказал кто-то из философов эпохи просвещённого абсолютизма. А что делать, если это дитя — даже не король, а бог? Жутко становится, как подумаешь об этом.

«Мы пришли, чтобы помочь этому человечеству», — говорит дон Гуг Румате. Уверен, то же самое думали монахи Святого Ордена, когда на арканарских улицах истребляли молодчиков Ваги Колеса и серых штурмовиков. Дайте им звездолёт, и они прилетят на Землю, чтобы «помочь» и ей. Как вам такая перспектива?

Дон Кондор терпелив, он умудрён опытом и знает, что история — не место для «спринтеров с коротким дыханием». Но почему-то ему не приходит в голову, что действия Руматы — всего лишь логическое следствие его поступков. Если ты решил не вмешиваться, то какого чёрта забрался на высшую ступень туземной иерархии? Прекрасное место для отстранённых философствований, нечего сказать… Стругацких можно понять. Они — писатели, заложники читательского вкуса, а читателям неинтересно наблюдать за приключениями лавочников и ремесленников, им подавай герцогов и королей! Но, пойдя на эту уступку, авторы уже не смогли остановиться. Коли земляне сплошь и рядом становятся распорядителями человеческих судеб, они (земляне) уже не в силах быть просто сторонними зрителями происходящего. Обстоятельства вынуждают их вмешиваться — пусть осторожно, исподволь, но «вода камень точит», и вот уже Румата снаряжает вертолёт за «народным мстителем», а затем, окончательно слетев с катушек, идёт кромсать всех подряд. Можно ли было предугадать это с самого начала? Конечно. Можно ли было предотвратить? Разумеется. Но коммунарам не нужны психотерапевты. Они прекрасно обходятся без них. Устойчивость им придаёт железобетонная идеология и слепая уверенность в собственной правоте. Страшно, когда вместо мозгов — горящее сердце в груди… Тысячекратно прав был лекарь Будах, превознося структуру арканарского общества. Она действительно была идеальна — для своего времени. Но коммунарам (а равно и романтикам-шестидесятникам) чуждо философское смирение, они рвутся в бой, спеша осчастливить всех и вся. И вот Румата предлагает Будаху дать советы богу. Мысль о невмешательстве, озвученная прежде доном Гугом, благополучно забыта (как забыта она к этому времени, судя по всему, и самими авторами). Любопытно, как бы отреагировал Румата, если бы к нему явился представитель Странников и заявил, что коммунизм — это полная ахинея, а вот они, Странники, живут как надо? Думаю, очень оскорбился бы. Тогда какое он имеет право играть в философские игры с местным мудрецом?

У Стругацких есть ещё одно произведение, где по сути представлена та же ситуация: «Обитаемый остров». Но насколько он выше «Трудно быть богом»! Там они — уже не наивные мечтатели, там всё серьёзно, по-взрослому. И Сикорски уже не спорит с Каммерером, как дон Кондор с Руматой, а бьёт ему морду и отсылает домой — первым же звездолётом. А Колдун не ищет у землян избавления, подобно Будаху, а ехидно комментирует: «Видит горы и леса, облака и небеса, но не видит ничего, что под носом у него» (фразочка вообще-то из «Волны гасят ветер», но он таким был и в «Обитаемом острове»). «Обитаемый остров» написан на восемь лет позже и являет собой красноречивый пример взросления — но не героев, а авторов.

Но пока на дворе 1962 год, и нам показывают сусальную картинку благородных светочей морали и истины, которых угораздило шлёпнуться на средневековую планету. «Вы ещё несчастливы? Тогда мы идём к вам». :biggrin:

Картинка эта, детская в своей простоте, и написана по детски — с логическими нестыковками и сюжетными натяжками.

Добавим сюда ещё неубедительный образ отца Кабани и чудовищно слабые диалоги землян друг с другом, чтобы оценка снизилась почти до двойки. Возможно, именно этот балл я и выставил бы данному произведению, но всё спасает прекрасная идея, а также чрезвычайно красочные разговоры арканарцев. Тут Стругацкие оказались на высоте.

Суммируя, повторю вывод Лекса Картера: отвратительное поверхностное чтиво, единственные достоинства которого — оригинальная идея, имеющая значение лишь в среде фантастов, легкий стиль повествования и два-три философских «диалога» в одни ворота

«Отель «У погибшего альпиниста» — это такой легкий щелбан Стругацких детективному жанру, самоуверенно заявленный в подзаголовке и вовсе как «отходная жанру». Как минимум пол-текста действие «Отеля» развивается строго по ГОСТам классического герметичного детектива, не придраться даже литературному сан.инспектору. Закрытая, уединенная локация? Есть – труднодоступный горный пансионат (у того самого неудачливого альпиниста), куда приезжает на отдых полицейский инспектор и бумажный крот Петер Глебски. Практически сразу в повести четко очерчивается и круг действующих лиц; компания собралась в отеле, мягко говоря, пёстрая и причудливая:

1) манерный гипнотизер-фокусник дю Барнстокр, опекающий то ли племянницу, то ли племянника, короче, холерического подростка-байкера неопределенного пола по кличке Брюн.

2) в высшей степени эксцентричный физик-кибернетик с замашками человека-паука Симон Симонэ, он же замогильно хохочущий «унылый шалун»

3) господин Мозес — массивный старикан с генеральской выправкой, приклеенной к руке кружкой горячительного, а также паранойей, склерозом и маразмом на разных стадиях. И с обворожительной женой модельных пропорций.

4) болезненный и скрытный алкогольный интроверт и любитель солнечных ванн Хинкус.

5) румяный персонаж женских полуночных мечтаний – могучий холоднокровный потомок конунгов Олаф, которого гостиничный пес Лель почему-то хронически путает с деревом.

6) владелец отеля Алек Сневар – бытовой философ, паранормалист-любитель и механик-конструктор, специализирующийся на вечных двигателях.

С таким паноптикумом образов можно даже обойтись без сценария, достаточно поместить весь сумасбродный ансамбль в любое закрытое помещение и стенографировать происходящее. Вот и в отеле, едва в него заселяется лишь только половина упомянутых фигурантов, начинает твориться какая-то чертовщина со все возрастающей степенью тяжести: сперва первоапрельское баловство вроде непонятных мокрых следов в пустом коридоре, потом мелкое воровство и записки с угрозами, и, наконец, убийство. Разумеется, в закрытой изнутри комнате на верхнем этаже здания.

В этом месте у любого поклонника детективов должны загореться глаза; вот она, классика, Агата Кристи в чистом виде: допросы одного за другим постояльцев-подозреваемых, поиск мотивов и заусенцев в алиби, логико-дедуктивный метод и эвристичная развязка. Разве что инспектор Глебски, взваливший на себя расследование, не имеет привычки напомаживать усы или подмигивать стеклянным глазом, как некоторые его обаятельные коллеги, он скорее советский трудяга-инструкционист и скучный приверженец субординации. Он добросовестно следует проверенным следовательским алгоритмам, без лишних вывертов и задвигов про серые клеточки или психологию подследственных. Довольно гладкий и прозрачный образ на фоне прочих, видимо, для удобства читателя в отождествлении с главным героем (а также для дополнительной подсветки смыслов повести, но о них позже).

А теперь предупредительный знак: если вы еще не знакомы с сюжетными коллизиями повести, лучше бросить данный текст и пойти за книгой. Потому что читать «Отель», зная о его главной фишке – то же самое, что смотреть представление фокусника, зная, где у него в цилиндре потайное дно и куда именно в пиджаке вшит бубновый туз. Тоже интересно, но лишь с точки зрения техники исполнения, без волшебства.

Увы, секрет фокуса Стругацких беспардонно раскрывается чуть ли не в каждой второй аннотации, не говоря о рецензиях, что значительно обедняет интригу и сводит на нет авторский сюрприз, тщательно и с ехидными ухмылками подготовляемый в течение ста с лишним страниц. Предполагалось, видимо, что читатель будет ошарашен резкой перепрошивкой повести, внезапным вторжением гудящего нарочито философского скай-фая в медитативное, равномерно напряженное пространство детектива. А в оглушенном состоянии легче проникнуться и нравственно-идейной начинкой, не заметив, как авторы вокруг наспех собирают пулемет из мясорубки.

Но если с самого начала отслеживать в «Отеле» сигналы будущего появления пришельцев и разыскивать в каждом диалоге намеки на внеземную сущность персонажей (отдельное развлечение, кстати), то впечатления заметно деформируются, и риск остаться в недоумении гораздо выше. В любом случае, повести ощутимо не хватает хитрости, нетривиальных решений. Чугунно-прямолинейная развязка с пришельцами и бандитами — это даже не deus ex machina, это незамысловатая балаганная пародия на подобное писательское жульничество. Тут можно разве что вежливо улыбнуться, верится в разворачивающуюся катавасию с трудом. Сюжет откровенно приносится в жертву ради озвучивания высоких идей, особенно громких на контрасте с пляжно-развлекательной тишиной детектива. Идеи-то, конечно, важные: конфликт долга и человечности, духовная незрелость людской расы, неспособность к диалогу на всех уровнях вплоть до межкультурного, мимикрирующие под людей гуманоиды и т.п. Вот только на фоне общей несуразности истории вечные темы превращаются в китч, тем более будучи обозначенными поверхностно и декларативно, словно с политической трибуны. Да и в конце концов, эти проблемы в разных вариациях формулировались в фантастике и до, и после 1970 г., причем поглубже и в более причесанном виде.

«Отель» пытается в узких рамках повести играть сразу на нескольких полях, но в результате и перспективная детективная линия на середине заключается в скобки и жирно перечеркивается, и дальнейший гуманитарный посыл оказывается неуклюж и даже неестественен, плохо воспринимается в условиях композиционного хаоса. Понятно, что в последней трети Стругацкие намеренно, публично и со смаком расправляются с фамильными чертами детектива: усложняют обстановку и персонажей, выводят разгадку за пределы детерминированных обстоятельств, оставляют простор для работы мысли. Но слишком уж явно пролегает водораздел между частями, условно говоря, пера Агаты Кристи и Саймака; чересчур навязчива бьющая прямо в лоб дидактика «Отеля». Тут бы самое место экспериментам с формой: изощренней переплести жанры, чтобы текст все время переходил то в одну, то в другую епархию (а то и в третью, если не отбрасывать сневаровскую паранормальщину); поиграть с читателем, чтоб он до конца не понимал, по каким правилам все-таки разворачиваются события. И вдобавок слегка завуалировать и усложнить мораль, отчего смысловой подтекст бы только выиграл.

***

«Отель» спасают небьющиеся авторские козыри – безупречный стиль, всепронизывающая ирония; персонажи насыщенной цветовой гаммы с их полусмешной, полупечальной кутерьмой; мягкий, хорошо поставленный слог. Почти физически приятно и уютно кутаться в заснежено-курортную, слегка аристократичную, слегка чудную атмосферу повести, неторопливо разгадывать ее; и с ворчаньем, но все же разделить метафизические раздумья инспектора Глебски.

С самого начала бросается в глаза откровенная стёбность и глумливость повести. Уж не знаю, получилось ли это случайно, или было сделано намеренно. Возможно авторы пытались изобразить иронию, но получилась жёсткая пародия на героическую научную фантастику.

Крутиков всех называет уменьшительно-ласкательными именами. Перед запуском фотонного двигателя с поломанным зеркалом, когда экипажу грозит мгновенная смерть, все начинают прощаться. Крутиков на прощание целует Дауге, Юрковского, Моллара, Жилина и с сожалением идёт ложиться в амортизатор, узнав что Быков ушёл на капитанский мостик. Меня такое поведение несколько настораживает. Быть может он, как бы это правильнее выразиться, латентный гомосексуалист?

Быков, в этой повести ставший капитаном корабля Тахмасиб, по непонятным причинам не спит уже несколько суток. Что не даёт ему спать? Я не вижу ни одной причины, потому как он лишь слоняется по отсекам и злой от недосыпа ищет, кому бы ещё устроить разнос. Он похож на типового американского капрала, заставляющего среди ночи всех построиться и отправиться чистить плац зубными щётками. Под конец повести, когда на корабле действует двукратная перегрузка и Быков вместе с Жилиным что-то ремонтируют, Быков вообще выглядит как робокоп. В то время как Жилин теряет сознание от перегрузок, Быков работает за него. Да и его отказ ложиться в амортизатор, когда ожидается восьмикратная перегрузка, тоже свидетельствует в пользу того, что он робот.

Жилин изображён уж очень застенчивым. Так случилось, что до этого я читал «Хищные вещи века» и Жилина я совершенно не узнал — не мог этот застенчивый паренёк превратиться в этакого сурового зубра. Жилин, кстати, не отстаёт от остального экипажа и во время болтанки, когда корабль рыскает между метеорами, проламывает аппаратуру контроля зеркала сначала ногами, а потом и головой.

Юрковского во время метеоритной атаки ударило током высоковольтной аппаратуры, но отделался он невероятно легко — всего-лишь стал заикаться. Потом в некоторый момент он обнаруживает, что перестал заикаться, но далее по тексту видно, что заикаться он продолжает. То-ли авторы отложили написанное на ночь в стол, а под утро забыли о том что написали вчера, то ли я чего-то не понимаю.

Моллар коверкает русские слова и ставит ударения немыслимым образом. Он отправляется варить лапшу, а после тряски возвращается в каюту к Дауге и Юрковскому с обожённым лицом и лапшой на голове.

Один Дауге ничем вроде-бы не отличился.

Корабль погружается в Юпитер. По каким-то там расчётам, падение прекратится и корабль будет плавать в атмосфере на высоте, где сила тяжести будет составлять 2,5 земной. Давление они не считали, т.к. Тахмасиб может выдержать давление до 200000 атмосфер — это совершенно дикая цифра. Даже батискаф Триест, погружавшийся на дно Марианской впадины, выдерживал лишь 1100 атмосфер. Кто будет создавать корабль, рассчитанный на такое чудовищное давление? Я бы ещё понял, если бы это был какой-то специальный аппарат для погружения в недра газовых гигантов, но это же космический корабль, которому в первую очередь нужно выдерживать внутренне давление, а не внешнее!

Кстати, очень интересно, что в процессе падения Жилин, Крутиков и Быков спокойно расхаживает по кораблю, а уже в следующей главе видно, что планетологи в этот момент плавают в невесомости.

Поменять фокус у параболического зеркала, по-моему, невозможно, если не менять форму самого зеркала. Да, плазму можно было бы выстреливать за зеркалом в какой-то другой точке, но эта точка не была бы фокусом и поток лучей был бы не параллельным, а он рассеивался бы в разные стороны. Никакого равновесия достичь таким способом не удалось бы, тем более что зеркало было существенно повреждено. Но русский инженер при помощи кувалды и чьей-то матери может починить всё, что угодно.

Повесть — насмешка, стёб над «Страной багровых туч». Авторы как будто решили устроить эксперимент: «Ага, многим читателям нравится СБТ. А что если им вот такую вот туфту подсунуть, они проглотят?» После такого экипажа даже «Лучший экипаж Солнечной» Олега Дивова выглядит как образец дисциплины. Повесть можно легко и без зазрения совести причислить к юмористической фантастике. После серьёзной и героической «Страны багровых туч» эта повесть — просто цирк с клоунами.

Стругацких я люблю с детства, но есть для меня в их творчестве крайне неоднозначные вещи.

С которыми — сложные отношения. А с — «Улиткой» — самые сложные.

Вещь для братьев поворотная, новаторская. И для того времени, а в особенности, в СССР, была, наверное, просто-таки «литературной бомбой», откровением.

Я честно пыталась в нее «въехать» и ею «проникнуться» много раз — и в подростковом возрасте, и уже во взрослом состоянии. Тем более, что многие друзья с укором говорили: «Ну как ты не понимаешь, тут же...». Когда же я начинала предметно расспрашивать, что именно такого, мне недоступного, понимает мой собеседник, ответы были очень разные и довольно размытые, что навело меня на некоторые размышления. Но о них — позже.

Произведение получилось сложное. Повесть двухчленная, состоит из двух частей «Лес» и «Управление», которые, в принципе должны дополнять друг друга, но мне части показались скорее параллельными, чем взаимосвязанными. Их чередование подчиняется скорее эмоциональным акцентам, а не логике. Хотя, возможно, я не права.

Очень интересный язык. Очень.

И очень много недосказанного. Стругацкие вообще любят оставлять многое на откуп фантазии читателя, но для меня здесь слишком большой простор для воображения. Практически, читателя приглашают в соавторы. Как литературный эксперимент — интересно, и, видимо, удачно так как у повести масса поклонников. Но я существо сравнительно простое и мне совсем без авторской позиции — неинтересно.

Второй момент — это излишняя образность повествования. С одной стороны — здорово. А с другой... Даже самый-самый прямолинейный текст разные читатели умудряются понимать по-разному, и это нормально. Что уж говорить о тексте, практически целиком построенном на различных образах и аллюзиях — тут есть риск так и не донести до читателей некоторые из своих мыслей. Что, на мой взгляд, с повестью и произошло.

После выхода «Комментариев к пройденному» с интересом узнала, что именно подразумевали авторы. И то, что об этом догадались только несколько их знакомых. А остальные читатели, у которых жизненный опыт, круг общения, возраст да и время проживания другие — догадывались о чем-то своем. Необычно и небезинтересно, но, увы, видимо просто не мой жанр.

Управление. Здесь — довольно жесткий и язвительный театр абсурда, доведенной до этого самого абсурда бюрократии. Хлестко, едко, безнадежно. Сам текст — «зацепил», герои — ну просто вообще никак. Как и основная сюжетная линия, которую непросто выколупать из-под различных языковых хитросплетений. Нет у меня того опыта общения с бюрократией и такого к ней отношения, какие, видимо, были у авторов.

Лес. Для меня — более интересная линия, и я совсем не удивилась, когда узнала, что она была взята из изначально писавшейся вещи «про другое». Более цельная, более интригующая и загадочная. Отдельно от «Управления» я ее с удовольствием перечитывала, хотя мои выводы и то, что полагали авторы не совпали.

Возможно, дело еще в том, что для моей примитивной натуры — книжка без героев — книжка не очень интересная. В этой повести сопереживание вызвал только Кандид и еще почему-то было очень жалко Наву.

Сложная, новаторская для авторов и для своего времени вещь, написанная образным интересным языком. С несразувычленяющейся сюжетной линией (ели ее можно так назвать). С довольно странными героями и огромным полем для читательской работы с образами.

И не то чтобы совсем безнадежная, а какая-то очень усталая. На любителя (ценителя, и т.д.). Увы, у меня с этой повестью «не сложилось», честно признаюсь.

Честно говоря я не разделил многих восторгов от этого произведения. Нет, написано оно безусловно здорово, но крайнее отторжение и презрение вызывает у меня ГГ. О каких богах здесь идет речь? Ведь он и человек то никакой! Девушку свою-угробил, именно угробил, потому что его предупреждали, и сам он должен был понимать, что ей рядом с ним опасно, но нет, любовь же, душевные самокопания, и т. д. По сути он вообще чего нибудь сделал? Вся книга о том как он сдерживает свое всемогущество, и как от этого страдает, и сдерживается он не оттого что это его позиция, а оттого что начальство говорит — низзя!! А ему ведь хочется! Ему всю книгу хочется кого нибудь убить, как то это свое всемогущество использовать! И финальный срыв... Что это? Божественная кара? Я Вас умоляю, это же просто истерика избалованного ребенка у которого отняли игрушку. И в финале — благородное страдание... Тьфу! Есть такой термин-«гнилая интелегенция». Я его сам не люблю, но прочитав эту книгу, я наконец нашел образ к которому его можно применить.

Конец Детства наступает на наших глазах. Над этой книгой можно повесить огромный эпиграф Циолковского: «Земля — колыбель человечества, но нельзя вечно жить в колыбели». В данном случае, человек — колыбель разума. Но нельзя вечно быть человеком. Вот такая гуманистическая мораль.

А начинается все совсем с другого угла, и не предвещает подобной посылки. Изможденный, почти истеричный ищейка Тойво Глумов фанатично ищет Странников. Каждый шаг подбрасывает ему, как нарочно, на первый взгляд несвязанные явления, которые при предвзятом рассмотрении выстраиваются в цепочку мирового заговора. Разумеется, если герой-одиночка видит опасность, никто ему не верит — закон драматургии. Тойво и не подозревает, насколько прав и не прав одновременно. Тайна Странников так и будет висеть на стене и пылиться, братья не намерены ее задействовать. Может быть, и к лучшему. Должно же в этом мире хоть что-то оставаться загадочным и еще не достигнутым.

Как и в первой повести (Жук в Муравейнике), финал обрушивается как-то неожиданно и невовремя. Все карты сразу выкладывают на стол, делая детективную интригу ненужной. Мы искали убийцу-дворецкого, уже собрали улик, чтобы схватить его за горло, а он взял и написал явку с повинной. Обидно. С точки зрения сыщика. Но черт с ними, с чувствами, «обманутого» Тойво, не это главный недостаток повести.

Главный недостаток повести — громко заявленная тема, которая никак не раскрыта. Человека сменит сверхчеловек? Допустим. Но кто эти «сверхлюди», людены, что они могут? Почему в них «ничего человеческого», если по реакциям и методам они, на наш взгляд, не отличны от прочих людей? Чем они действительно превосходят обычного человека, почему они есть прогресс нашего вида, а не случайная мутация? Молчание.

Некто приходит и заявляет, что он и его товарищи «круче» земного человека в сто раз. Что земной человек — прошлый век, а будущее за люденами. Ему верят на слово. И нам предлагают. В подтверждение этого «сверхчеловек» проводит сеанс превращения карася в порося перед мировыми лидерами. А как же сверхчеловеческое мышление, сверхчеловеческие достижения, откровения космоса и вселенной? В первой строчке я помянул Кларковский «Конец детства», написанный на ту же тему. Финал повести Кларка спорен, но дает хоть какое-то представление о возможностях и целях homo futurus. «Волны гасят ветер» ограничивается декларацией: сверхчеловек существует, прячься кто может. Не сочтите за привередливость, но тема заслуживала большего. И первым со мной согласился Тойво Глумов — он отправился изучать ее дальше, в загадочное многоточие...

««Попытка к бегству» и в самом деле была попыткой порвать с традицией бодренькой советской фантастики – первая проба пера в настоящей литературе, повествующей, по выражению Стругацких, не о «приключениях тела», а о «приключениях духа»». Такие слова встретились мне в одной аннотации. Что ж поговорим серьёзно и попробуем оценить книгу с позиций этики, социологии и психологии.

Удивительно, как по-разному люди представляют себе идеальное общество. Например, в мою этическую систему бессмысленное истребление животных никак не вписывается.

Вспомните, зачем «структуральнейший лингвист» собирается на Пандору? Правильно, тахоргов пострелять. Может быть, для этого есть какая-то практическая потребность? Черепом тахорга на стене, видимо, никого особо не удивишь, так что добыча зверя в научных целях отпадает. Защита колонистов на Пандоре от злобных хищников, как об этом заявляет Вадим? Открытие Саулы не у кого из молодых людей изумления не вызывает, ведь в пределах досягаемости обычного прогулочного корабля находится множество неисследованных планет земного типа. Следовательно, есть десятки, если не сотни, планет более пригодных для колонизации, чем опасная Пандора (не зря же её так назвали). Получается, что колония существует для того, чтобы охотиться на тахоргов, а не наоборот.

Ещё в самом начале Вадим привычным жестом отправляет использованную посуду в мусоропровод. Это сколько же нужно лишней энергии и сырья, если представить, что так 3 раза в день поступает 20 миллиардов человек! А теперь, вспомним, эпизод, где наш лингвист впервые видит страусов-«самсончиков». Рассуждает он примерно так: «Мне они не нравятся. Нам они мешают. Давайте их уничтожим». Хороша логика для человека «светлого завтра», не так ли? Вывод могу сделать только один: «высокое воспитание» по Стругацким не прививает бережного отношения к окружающей среде.

Теперь немного на социальную тему. В этой книге братья-соавторы впервые затронули проблему вмешательства в историческое развитие цивилизаций. И это огромный и несомненный плюс. Теме прогрессорства ещё предстоит раскрыться с разных сторон в «Трудно быть богом» и «Обитаемом острове». И вмешаться нельзя – сделаешь только хуже. И спокойно стоять, видя, как люди страдают, — бесчеловечно. «Нельзя переломить хребет истории и не переломить хребет человечеству», – говорит Саул. Вадим ему возражает: «Были времена, когда целые племена и государства… перескакивали из феодализма в социализм». Мне сразу пришёл на ум пример Афганистана… Вроде и мораль есть и вопросы глубокие поставлены, а не вяжется одно с другим. Ну откуда в средневековом мире взяться концлагерям? Ежели принципы исторического развития едины для всех…

Что всегда меня поражало в советских утопиях, так это разгильдяйство и легкомыслие персонажей. Ну, положим, молодой идеалист Вадим ринулся всем помогать. С точки зрения психологии выглядит вполне убедительно. Но почему опытный пилот и исследователь Антон его не удержал, не выполнил инструкцию по контактам, которая для таких случаев и составлена?! Полёты в космос ведь невозможны без элементарной самодисциплины.

Вообще, читая Стругацких, нужно привыкнуть к мысли: многие ключевые моменты не получат никакого объяснения.

Такие вот «несвоевременные мысли» по поводу общеизвестной классики. Хочу успокоить поклонников АБС. Семёрка для меня соответствует оценке «4» по пятибалльной шкале. На позиции классиков никто и не претендует. Книги братьев Стругацких – то лучшее, что было в советской фантастике.

Осторожно! Чуть поспойлерю. Но думаю, это будет не очень страшно, так как книга известная, раскрученная и написана довольно давно.

Вот Стругацкие написали книгу? О чем книга?

О Контакте, о различных философских проблемах связанных с ним, об этике.

Замечаний к книге у меня много, замечания различного свойства. Начнем с самого простого.

Сначала, исследователи высадились на планету. Планета почти стерильна. Они изучают ее, обустраиваются. Опасаться им особо нечего, поэтому они проводят свои небольшие эксперименты. С этим ясно.

И тут появляется ОНО. Появляется не сразу. Это нечто, отдаленно напоминает человека. Страшное внешне, сине-зеленого цвета. Намерения его непонятны.

Сначала идут различные непонятки. Потом происходит контакт.

И вот тут возникают вопросы. Какие, к чертям, у вас там непонятки господа? Вы в далеком космосе вообще-то! Т.е. на территории чуждой, неизведанной и т.д., пусть эта территория даже напоминает Рай. Даже у военных есть устав, который четко предписывает, что нужно делать практически во всех случаях жизни. Основой которого является кровавый опыт.

А тут космонавты, достаточно опытные, знающие уже много о других формах жизни, ведут себя как сентиментальные девицы.

Один, другому-старшему, не сказал ничего. Старший ходит с задумчивым видом сопли жует и тоже скрывает свои наблюдения.

Хотя например, если взять обычную стройку на планете Земля. На ней есть куча журналов, документов, актов и т.д. В которые вносятся все изменения в проекте, наблюдения, контроль и т.д. Хотя на стройке большинство людей не страдает по разным высшим материям, и безопасности несравнимо больше.

А тут? Да ничего! Творится там какая-то дичь, на грани с мистикой. А мы лучше чай с печенюшками попьем, покривим рожи друг другу. И пофиг, что до дома хренова туча парсеков.

И вот появляется Малыш. Кто он, что он — непонятно. Лизиет по кораблю как у себя дома, воздействует на роботов, проявляет магические свойства.

И здесь у наших «гениев» возникает мысль! Ну и что, что он страшный! На корабле-то он уже был! И ничего не случилось! Значит все нормально. Давайте его пригласим на наш чай с печенюшками, будет прикольно! Вот прям возьмем и пригласим, прям на следующий день. И наган нам за пазухой держать незачем, вряд ли он нас покусает!

Какие там скафандры, биологическая, бактериологическая безопасность, я уж молчу про тысячи других опасностей. Какие там деактивации, дегазации и карантин??? Это все для двоечников и неудачников. А у нас тут стерильная планета! И неважно, что вокруг нас лазиет Нечто, взявшееся непонятно откуда.

Дальше приходит Малыш. Происходит контакт. В корабль он приносит с собой все что захочет (жаль пару бомбочек не принес), бегает по кораблю как захочет. Задается куча дурацких вопросов. И наши космонавты делают вполне определенные выводы. Почему они их сделали, совершенно непонятно. На орбите плюсом ко всему, обнаруживают спутник Странников — типа предупреждение не иметь дел с местной цивилизацией.

Кто этот Малыш? Человек ли измененный после аварии, клон, биоробот или вообще непонятная иллюзия? Может это вирус высшего порядка, заключенный в человеческое тело и посланный к людям как отмычка, а может и с задачей внедриться и переместиться на Землю? Свои ли мысли он излагает, свои ли у него воспоминания, или «скаченные» с только что погибших людей? Что хочет кроме информации и простейших желаний, какие у него истинные цели? Один ли он, или их миллиард и каждый день является новый Малыш. Нет! Этого не может быть... Господи, да кому это интересно? Это слишком сложно для повести, давайте с ним лучше поиграем в мячик.

Во время контакта, над горами появляются непонятные объекты, несколько сотен метров в высоту. Один из членов команды сразу бежит в боевой отсек и садится за пушку. Опасения понятны. Но дальше, когда Малыш проникает внутрь планеты и женщина находящаяся на борту, совершает одно очень резкое действие, от которого все кроме нее в шоке. Никто и не думает о безопасности корабля, никто и не думает о том, что корабль через мгновение может быть уничтожен! Феноменально!

Все ругают бестолковую тетку надувшую губы и наблюдают что? Правильно! То, как она пьет чай с печенюшками.

А по поводу спутника Странников, никого особо не парит то обстоятельство, что Странники оставив свой спутник на орбите, могли это сделать по сотне разных причин. Например, зарезервировав планету для себя или просто показав кто тут «батя» и т.д.

И подобных вопросов по книге очень много. Вообще их можно выразить одной единственной фразой из известного российского фильма про бандитов «Вы помните об одних проблемах, но забываете о других».

Вообще конечно, если без иронии, книга неплоха. Но проявляются недостатки Стругацких, такие же как и почти во всех их других книгах. Динамика неравномерная с многостраничными отступами, неумение показать эмоции (все всегда у них стерильно как-то, а может опыта маловато в этом). Хотя с другой стороны, время было другое во время создания книг. Может быть принято так было, другие потребности. Сказали всем строить в романском стиле, а построишь в готическом будешь белой вороной :)

Вообще мне показалось, что это была какая-то попытка переписать «Солярис» на русский манер. Попытка, прямо скажем не очень удачная, так как «Солярис» при некоторых его недостатках вышел гораздо многограннее, а уж от эмоций там прям струна звенела.

Конечно, легко рассуждать сейчас, 50 лет спустя. Имея доступ к гораздо большей информации в эру компьютеров, интернетов и т.д. Но, «Солярис» — то не устарел, а вот с «Малышом» проблема...

Мне повесть не понравилась, хотя оценка довольно высока — за сцены с камином и бокалом портвейна )))

Прежде всего, на мой взгляд идея скрещивания детектива и фантастики довольно ущербна. В детективе вы пытаетесь вместе с героем расследовать преступление и разгадать подсказки, разбросанные по тексту. Но когда внезапно какие-то моменты находят сверхъестественное объяснение, в корне меняются правила этой своеобразной «игры». Ну, сел ты играть в шашки, и тут твой оппонент начал играть в чапаева... Вот обидно.

Персонажи все весьма и весьма странные. Какой-то цирк с конями, ей богу. И акробаты, и фокусники, и гендерно неопределившиеся. Множество моментов вообще не важны для сюжета. К примеру, Брюн. Зачем?

Далее у меня сложилось впечатление, что финал и предыдущие 14 глав текста как бы живут отдельно. Выбор, который встал перед героем, очень гипотетический, условный. Инопланетяне статичны, ничего кроме уговоров и вялых попыток подкупа для собственного спасения не предпринимают. Глебски изначально оказывается в сверхстрессовой ситуации — последствия травм, хронический недосып, угроза со стороны бандитов. Мало? Инопланетяне прибегают к следующим доводам: Луарвик — калека, как можно над ним издеваться? Где твоя совесть, Глебски?! И — «это меня убъет, но я это сделаю«!

В общем, мне по-настоящему было жаль именно Петера Глебски. Человек оказывается под колоссальным психологическим давлением просто за то, что старается выполнять свои профессиональные обязанности. И вот есть у нас инспектор, расследующий дела с финансовыми махинациями и растратами. Который каждый день сталкивается с рыдающими и уверяющими в своем благородстве Робин Гудами, которые да, украли, но с самыми благими намерениями! В общем, финал как бы предсказуем.

На мой взгляд, эпилог романа вырван из контекста и сильно драматизирован.

Интересно, как меняется с годами восприятие книг.

В юности «За миллиард лет...» воспринималась совершенно в лоб, т.е. странноватая короткая повесть про силы непознаваемого хаоса, врывающиеся в жизнь простых людей, такой мрачно-бытовой абсурд в стиле Лемовского «Расследования». Несколько смущало то обстоятельство, что силы хаоса, которые по авторской задумке не позволяют гениям особо себя проявлять на благо человечества, они всю мировую историю как-то дремали, в итоге проспали и Пифагора, и и Ньютона, и Тьюринга, а вот в 1974 году в городе-герое Ленинграде их прям прорвало, давай курощать всех МНСов подряд. Для братьев это, конечно, несвойственная небрежность в планировании сюжета, ну да и бог с ней.

А сегодня прочел — вот это поворот, тут же чисто диссидентская история про то, как Тоталитарная Система подавляет Советского Интеллигента и не дает ему Свободно Творить. Ладно, думаю, может, померещилось, гляну-ка в «Комментариях к пройденному». Глянул. А там Борис Натанович открытым текстом вещает, что да, все так, текст задумывался как чисто аллегорический, про борьбу Гениального Творца с Кровожадной Системой.

Нуууууу лааааадно...

Повесть все равно хорошая, написать плохую АБС физически не смогли бы. Сочный язык, яркие образы, общая атмосферность — все на уровне. Но вот эта идеологическая придурь сильно подпортила общее впечатление и снизила оценку.

Произведение структурно поделено на две ветки: одна про лес, вторая про Управление, которое и изучает этот самый лес на отдельно взятой планете.

Лес этот и вправду достоин изучения: странная и непохожая на земную флора и фауна, всё живое, всё копошится, земля где-то похожа на сыр и ее можно есть, а члены экспедиции в лесу пропадают и не возвращаются.

Героев тут тоже два — Кандид, который работал микробиологом до того, как его вертолет потерпел крушение, и Перец — филолог, непонятно что делающий в Управлении. Этого не знает ни он, ни мы. И в то время как Перец мечется как загнанная под ведро крыса, пытается найти способ свалить обратно домой, потому что чувствует себя отчужденно, Кандид погружается в диалогово-аборигенистый абсурд жителей деревеньки, в которой он остался после аварии. Диалоги — это жесть. Оксюморон на оксюмороне, оксюмороном погоняет. По пять противоречий на квадратный сантиметр фразы. Мозголомщина, в общем. Кандид, равно как и Перец, испытывает позывы к уходу, к возвращению на исходную позицию, но ни у того, ни у другого не получается. Жители леса аморфны, вечно пребывают в каком-то бреду, по повадкам и общению напоминают то ли наркоманов, то ли алкоголиков, то ли слабоумных. У Перца также всё не очень гладко — он мечется по петле бюрократического абсурда и всё того же оксюморона (а это слово — ну прямо-таки АВАТАР для этого произведения), не может просочиться через все иерархические фильтры, чтобы попасть на утреннюю машину и уехать из Управления. Всё это сопровождается максимально странными штуками, например: каждый из сотрудников обсуждает директора, и у каждого внешность этого директора разнится; ученые ведут подсчеты на заведомо неисправных ЭВМ, о чем сотрудники знают; телефонная белиберда, слышимая в трубке, аргументация которой проста — «вы ничего не разобрали, потому что подняли не свой телефон». И такого много. Начиная от говорящих имен второстепенных персонажей, заканчивая их гипертрофированными повадками и поведенческими скриптами.

Одним словом — сюрреализм. Во всём. И как бы понятно, что авторы затеяли аллюзию, своего рода памфлет на саму суть власти, на бестолковость многоступенчатого законодательства на всех уровнях и прочее, прочее, но, честно говоря, иногда они переходили на такой тонкий слой, что всё читанное воспринималось как набор предложений. Какие-то вещи угадываются легко, какие-то сложно, что-то не угадывается вообще, как это бывает у Стругацких, но пусть уж каждый воспринимает эту повесть так, как ему захочется. Тем более что в сети полно рецензий, есть выдержки из интервью самих авторов, и составить своё мнение можно легко.

Я же скажу, что мне повесть понравилась фрагментарно. Я не из тех, кто кайфует, когда то, что написано излишне и чересчур аллюзийно, надо раскрывать, как луковицу, копаясь во всей нутрянке. Я не хочу сказать, что это плохо, но мне бы хотелось немного большей очевидности и меньшей витиеватости в подборе визуальных синонимов тому или иному явлению.

Атмосфера здесь великолепна — это богатый набор образов, особенно главы, касающиеся леса. Кафкианский абсурд в бюрократической катастрофе станции тоже красив, но что касается дальнейшей динамики с грузовиками и беременными женщинами, отрицающими надобность мужчин в продолжении рода, то это уже за гранью моего понимания. Воспринимать повесть как нечто цельное я совсем не могу. Возможно, поспособствовала бы встреча героев, но сюжетные ветки у них, к сожалению, обособлены.

А по глобальной сути про «Улитку» мне особо и нечего сказать. Бывает, что какие-то вещи у Стругацких оставляют такой почвенный осадок, в котором по прошествии времени начинают прорастать семена догадок, раздумий и гипотез, что способны дать плоды, а в данном случае я не столько размышлял над прочитанным, сколько радовался тому, что это закончилось.

Как-то так. Сами авторы считали это лучшей своей работой. А я ставлю ей 7 баллов. И то преимущественно за атмосферу. Такие дела.

«Грёзы о не сбывшемся будущем», — так бы я озаглавил это произведение. Но, я само собой, не Стругацкий и поэтому книга называется «Полдень XXII век». И это действительно полдень — полдень будущего их прошлого, вот так, косноязычно, но я думаю многие поняли о чём я. Это будущее, которое никогда не настанет и не потому, что коммунизм пал, а Советский Союз развалился, нет, просто люди никогда не станут такими, по-крайней мере в основной массе, всегда будут и другие, с семенами зла (или лучше сказать, с ДНК?), что очень хорошо показал Сергей Лукьяненко, в своей дилогии «Звезды холодные игрушки».

Но вот интересный вопрос, даже если закрыть глаза, на то о чём я сказал выше, и такое будущее всё же когда-нибудь наступит, — хотел бы я там жить...? Казалось бы, идеальные люди, не в смысле, безупречные, никогда не совершающие ошибок, а движущиеся в правильном направление, знающие чего они хотят, хорошо воспитанные, умные — это ли не счастье — жить в таком обществе, с такими Людьми? И всё же, что-то во мне, глубоко в душе, сопротивляется и говорит нет. Самое смешное, что я бы со своим характером, и со своей технической специальностью (в отличие скажем, от тех же «бесполезных» юристов и экономистов) идеально бы влился в это общество и оно так же бы с радостью приняло меня, как приняло Кондратьева, и я бы нашел как применить свои знания и навыки и был бы полезен обществу. И всё-таки нет..

Пожалуй, я не смогу рационально это объяснить, просто знаю что нет. Здесь и потребительское отношение к природе, о чём уже писали выше и бездумная вера в науку и наивно-детское восприятие жизни по целому ряду аспектов. Взять хотя бы отношения между мужчиной и женщиной, с моей точки зрения, это вообще проблема Стругацких, они не умеют их описывать, то что они обычно в таких случаях показывают, — просто дружба, но ни как не взаимодействие двух любящих сердец. И я охотнее поверю, что люди в общей массе, смогут стать такими как Люди полдня, чем в то что отношения между мужчиной и женщиной будут такими как их описывают Стругацкие. Хотя это уже художественная особенность данного произведения, а если возвращаться к сюжетной концепции, то хотелось бы отметить, что конечно, в 60-е, когда Стругацкие писали эту книгу, многие идеи, что называется, ещё только витали в воздухе, были новаторскими и безусловно захватывали воображение тогдашних читателей, сейчас же в некоторых местах, мне было откровенно скучно. Единственное, что меня по-настоящему поразило, так это Коллектор Рассеянной Информации «Великий КРИ», сегодня в наш «век информации», когда мы знаем, что информация это единственное, что ни куда не пропадает и не исчезает бесследно, такая идея выглядит гениальной и я не удивлюсь, если что-то подобное, действительно изобретут в будущем!

P.S. Уже дописав отзыв, поставив точку и нажав на кнопку «сохранить», я понял, что вероятно, знаю ответ на вопрос, который сам себе задал. Почему нет? Потому, что в этом мире нет любви. Нет, не любви в общем смысле: к нашей маленькой голубой планете, ко всему живому, к своей Родине, к своему ближнему, к коллеге, к другу, к товарищу — этой любовью как раз пропитан весь роман (и это то, чего так остро не хватает в нашем постиндустриальном мире, полной противоположности миру полдня). Но я говорю про другую любовь, маленькую и эгоистичную, но тоже, как оказалось, очень важную, — любовь не ко всем животным, а к конкретному маленькому комку шерсти лежащему на подоконнике, любовь не ко всему человечеству, ко всем людям в равной степени, независимо от рода, пола, национальности и т.п., а любви к конкретному, одному единственному, уникальному и неповторимому человеку...

Странно вообще смотреть на это произведение из будущего века. Постоянно в голову лезут непрошенные вопросы, вроде «А где в этом мире будущего США? Их уничтожили или в этой стране не развилась космонавтика?» или «Интересно, а в этом прекрасном СССР есть Гулаг, цензура и квота на количество евреев в вузах?». В этом, признаюсь, и был для меня основной интерес в этой книге. Каким видели счастливое будущее 50 с лишним лет назад? Как его описывали?

И мозг постоянно делает заметки:

- Никаких персональных компьютеров нет. Карты и дневники создаются от руки.

- Все обращаются друг к другу по имени и отчеству.

- Быт человека — у всех на виду. Космонавты не закрывают двери в каюту, роются в чужих вещах и позволяют трогать свои, всё свободное время стараются проводить в компании.

- После загрузки космического корабля никому не приходит в голову убрать оставшийся мусор

- Почти не читают книги (только технические), не смотрят кино, не слушают музыку. Только газеты, пение, чтение стихов вслух.

- Женщины существуют с единственной целью — ждать героев после выполнения сложной миссии. Или не ждать (чтобы герой страдал). В сюжет их не пускают.

- Где-то существуют плохие и безответственные люди, но все, кто попадает в кадр, исключительно честны, преданы своему делу и готовы погибнуть ради великой цели.

Что касается сюжета, то не зря персонажи сами вспоминали первопроходцев-полярников. Если бы не венерианский пейзаж, можно было бы представить, что повесть написал Джек Лондон или кто-то вроде. У нас есть экспедиция с великой целью; в ходе неё случаются разные неприятности и трагедии;

Я, честно говоря, ждал чего-то посложнее. Размышлений о том, действительно ли нужно бездумно вычерпывать недра другой планеты. Попыток сохранить уникальную местную природу, как бы опасна она ни была для человека. Наконец ответа на вопрос, зачем именно человечество должно создавать копию Земли на каждой доступной планете вокруг?

Но нет. Тут всё просто и банально. Длинная дорога, сложные отношения внутри экипажа, опасности и преодоления. И всё.

Полезно, полезно перечитывать чужие ученические вещи. Особенно спустя много лет после предыдущего прочтения и держа в уме то, что тебе известно о тогдашних намерениях и взглядах авторов.

Два намерения, вполне разнонаправленных: написать повесть в русле советской фантастики, но совсем не так, как это у большинства было принято. Фишка в том, что понятие «советская» именно и означало, что писать надо так, как «принято у большинства». Не говоря уж о том, что повесть предполагалось издать, что также неизбежно влияло на.

Результат получился, мягко говоря, не парадоксальным: СБТ закономерно и неизбежно пафосна и в этой части на взгляд современного взрослого читателя фальшива и неискренна. С другой стороны, авторы, воспитанные большей частью на традиционно пафосной советской литературе, писали повесть совершенно от души, старательно застыковывая привычную патетику на то, что они тогда считали новым поворотом темы: человечность персонажей.

Которая, безусловно, тоже получилась весьма относительной — для каждого героя СБТ легко прослеживается роль, довольно узкая и функциональная, отведённая для него авторами, и считать эту лёгкость достоинством произведения не получается никак. Игра не сыграна, она выстроена, как будто партнёры по шахматам условились воспроизводить партию по готовой записи, хуже того: это заметно каждому, кто хочет это заметить.

Достоинства повести существенны и важны именно с литературоведческой и культурологической точки зрения: да, вот такими были в то время авторы, и вот такой была литературная среда, для которой СБТ была неоспоримой вехой, грандиозным и практически общепризнанным (и тогда, и сейчас) прорывом: повесть поругали за «невозвышенность» лексики персонажей, дали премию как образцовому произведению для детей и переиздали уже через год после выхода в популярнейшей книжной серии.

Забавно, но написанная чуть ли не «по горячим следам» СБТ повесть Казанцева «Планета бурь» эксплуатировала как раз тот ход, от которого Стругацкие сознательно отказались — противостояние на Венере советской и американской экспедиций. Из всего, что было задумано для повести, этот подсюжет показался авторам наименее важным и интересным, чтобы не сказать — затасканным. Затасканность и банальность уже тогда были для них пугалами — и это в то время, как большинство авторов чуть ли не осознанно полагали «типичность» персонажей и ситуаций обязательными для хорошей (вернее, «правильной») книги и старательно расставляли этих пугал по своим огородам.

СБТ интересна прежде всего как стартовая площадка для последующего творчества Стругацких. Повесть давала им возможность двигаться в любом направлении — и в сторону кондовой советской идеологической и художественной «правоверности», и по пути восхитительного пренебрежения стереотипами эпохи. Мы знаем, какой путь они выбрали, и для знающего это накладывает определённую интонацию на текст СБТ. Стоит, однако, помнить, что эта интонация в авторские намерения не входила. Это уже потом, готовя повесть к переизданиям, они досадовали, натыкаясь на слишком явные благоглупости и смешные для опытных авторов проколы, и в интервью называли СБТ самым нелюбимым своим произведением.

Мне трудно представить, с какими чувствами эту повесть мог бы прочитать, скажем, современный подросток. Литература за полвека рванула вперёд на несколько эпох, и Стругацкие были для каждой из них не самым слабым (мягко говоря) ускорителем, но современный начинающий читатель сможет увидеть эту перспективу в лучшем случае лишь спустя несколько лет. Точно так же мало кто читает произведения античных авторов для удовольствия и развлечения, а СБТ — это для восприятия нынешнего читателя экзотика, пожалуй, не меньшая.

Самое неожиданное впечатление от сборника — это то, что основным персонажем, кажется, является Леонид Андреевич Горбовский, мелькающий со своей коронной фразой («Можно, я лягу?») чуть ли не в каждом рассказе и, по большей части, являющийся антитезой почти всех других персонажей и даже событий. В каком-то смысле весь сборник — это оммаж Горбовскому, памятник несбывшемуся и невозможному.

Что касается самой книги, то мне, за редким исключением, было просто неинтересно читать. Очевидно, что сведение рассказов в сборник — процесс искусственный, так как получившаяся картина откровенно однобокая и односторонняя. Ну, правда — почти полностью отсутствуют культура и ежедневный быт, нигде нет стариков или просто зрелых людей, почти везде — сплошь молодые белозубые энтузиасты, всех, кто страше тридцати, по-видимому, уже оцифровали при свечах или сослали десантниками на Пандору. Дырок и недоговоренностей так много, что это позволило Сергею Лукьяненко в одной из своих книг продемонстрировать довольно жуткий тоталитарный режим, обладающий при этом всеми особенностями Полдня.

Бросается в глаза странный контраст между продвинутым уровнем коммунистической цивилизации и этическими анахронизмами: земляне без зазрения совести отстреливают животных на чужих планетах буквально на рефлексе, намеренно уничтожают целые виды, продолжают антропоцентрично эксплуатировать животный мир (киты, которых зачем-то пускают на непонятно кому уже нужные в XXII веке жир и ус).

Конечно, зацикленность персонажей на труде ради труда и самоулучшении (вкупе с назойливой риторикой) можно объяснить наступлением того самого коммунизма — не политической идеологии, но уровня общественного сознания, которым бредили в двадцатые годы, пытаясь создать из себя Нового человека. Стругацкие пытались показать, как может выглядеть идеал, построенный на раннебольшевистких устремлениях и оттепельном энтузиазме, и, по-моему, не справились с этой задачей — получившийся организм больше похож на нежизнеспособный кадавр, даже если издалека он выглядит вполне мило и приветливо машет ручкой.

Мне показалась эта книга немного слабоватой. Как то в ней все появляется из ниоткуда, как то все подстроено, что ли. Цели главных героев практически ничем не оправданы: если они не могут открыто влиять на ход истории, а могут только наблюдать за ним, то зачем тогда вообще прилетать на эту планету, неужели, чтобы просто посмотреть на жизнь «диких» людей? Или же действительно проводится глобальный эксперимент, который изменит историю этого мира к лучшему, тогда почему главные герои со столь огромным потенциалом власти действуют так скрытно и боятся что-либо сделать? Для меня нет ответов на эти вопросы. Есть только интересная история, в которой описана драма главных героев, их переживания.

Трудно ли быть богом? Читая это произведение могу сказать, что нет, не трудно, но только таким богом, который боится взять на себя полную ответственность, который не хочет не на что влиять, который только следит и сопереживает.

Но у меня есть и другая точка зрения: вполне возможно, Стругацкие специально описали столь могущественную организацию в полной ее безответственности и бездейственности, чтобы мы оглянулись на свое общество, которое имеет не меньший потенциал власти и которое ничего с ним не хочет делать.

Стоит ли читать эту книгу? Конечно стоит! Ведь сколько людей — столько и мнений.

Прочитал несколько сольных произведений С. Ярославцева — Аркадия Стругацкого. Так вот, мне показалось, что в этом произведении чувствуется сильный почерк именно Аркадия Стругацкого. Его произведения несут какое-то гнетущее настроение и отличаются высокой долей мистики в сюжете.

В «Попытке к бегству» есть и гнетущее настроение — тщетность попыток воспитать дикарей, и мистика — непонятно каким образом дезертировавший с Великой Отечественной войны Саул Репнин и непонятно каким образом в неё вернувшийся.

Похожая попытка воспитать дикарей, но на более поздней стадии развития, наблюдается и в «Часе Быка» Ивана Ефремова. Очень тяжело осознавать, что дикарь может превратиться в цивилизованного человека только пройдя длинный ряд последовательных небольших улучшений многими поколениями. Основа нравственного развития человека закладывается в детстве, после чего эту основу человека заменить невозможно. Можно внести в жизнь взрослого человека небольшое улучшение, которое он может осознанно принять, но поменять сформировавшуюся основу нельзя. Эти улучшения входят в основу морального становления следующего поколения и так шаг за шагом происходит становление человека цивилизованного. Если вдруг кого-то угораздит сделать в пределах одного поколения сразу несколько последовательных улучшений, он сразу становится «белой вороной», чем обрекает себя на жизнь вне общества своих современников, а то и на верную смерть.

Попытка насадить насильственным образом более разумное устройство общества обречена на провал, потому что «операционная система» человека не может запустить не предназначенную для неё программу. Может оказаться, что для выполнения программы операционная система не содержит нужных системных вызовов. Другими словами, в основе человеческого мышления нет многих важных принципов, постулатов, которыми оперирует более высоко развитое общество. Программа апеллирует к совести — а понятия совести в «операционной системе» нет.

Лучшим образом это описывается законом мухи: http://newlit.ru/~bondarenko_oleg/3344.html Всё, что находится на более высоком уровне развития, чем муха, воспринимается мухой как нечто, находящееся на более низком уровне развития. Не понятно — значит плохо. «Нет главного — значит анархия!» «Пощадил побеждённого — значит сам слабак!» «Помог слабому — значит подстилка!» Дикарю не понятно, а стало быть кажется глупым, всё что находится выше его уровня понимания.

Странная книга. По качеству изложения, по нагнетанию атмосферы — шедевр!

По сути мало что понятно, концовка меня лично вообще сломала — кто это, что это, зачем, откуда и собственно куда. :confused:

Для себя я выяснил точно, в подобной ситуации, в которой оказался Банев, я лично был бы ПРОТИВ. Не из-за того что я за фашизм, капканы на людей, за полицмейстера и члена парламента, который любит играть в лошадку. А из-за того что я против ежедневного искусственного дождя, против людей со сползающими на подбородок глазами, против того что бы кто-то решал что мне пить — виски или воду, и против того что бы детей кто-то куда-то уводил, пусть даже с благими намерениями.

Автор «Короля Матиуша» тоже был бы против, я в этом уверен...

До этого прочитал «Улитку на склоне» и могу сказать следующее: несмотря на то, что глава Атоса-Кандида там практически не отличается, это два совершенно разных самостоятельных произведения. На мой взгляд «Беспокойство» идейно более целостное: линия Атоса здесь является воплощением ещё только складывающихся опасений Горбовского, его беспокойства.

«Улитка на склоне» благодаря линии Переца придаёт линии Кандида-Атоса совершенно иной смысл. Здесь нет беспокойства, здесь попеременно чередуются два спектакля единого театра абсурда. Оба спектакля между собой практически не связаны ничем, кроме жанра абсурда. Не смотря на то, что «Улитка на склоне» производит впечатление абсурда, не пытаясь донести до читателя какой-то конкретной мысли, она подталкивает читателя мыслить вообще. Мыслить не о чём-то, а мыслить обо всём. Она даёт головоломку закосневшим мозгам, пытаясь их расшевелить. А уж какое движение мозг приобретёт дальше — головоломку не волнует.

Это разные книги. «Улитка на склоне» более ёмкая, но «Беспокойство» почему-то мне понравилось больше.

Кондовая, такая, советская фантастика. Про завоевание ближнего космоса бравыми ребятами могучей страны.

Ранний роман Стругацких совсем не выглядит чем-то незрелым. Он очень напористый, самодостаточный и цельный.

Нельзя придраться ни к одной строчке. Так уверенно рассказывают знаменитые братья-фантасты нам о будущем, которого мы, к сожалению, пока не увидели.

Ретро-фантастика, на мой взгляд, это особый слой жанра, где немного нужно абстрагироваться от действительности, принять правила игры того времени и наслаждаться действом.

Итак, группа советских специалистов разного рода отправляются на фотонном планетолёте (новейшем изобретении отечественной космонавтики) на Венеру. Там обнаружены залежи радиоактивных руд. Месторождение обозвали «Урановой Голкондой».

Добрую половину, а то и больше, будем читать про производственные будни подготовки к полёту. В этой части самое интересное — знакомство с главными героями. А если честно, то главные герои основное достоинство романа. Потому что все эти испытания, сборы и разговоры о важности открытия месторождения, экспедиции и всей космонавтики в целом очень скучны. Нет, может полвека назад такое и вставляло читателей, но сейчас это слегка наивное нечто, которое больше улыбает и быстро утомляет.

А вот характеры прописаны на отлично. Говорящие фамилии, привычки, оставленные на Земле привязанности, личные слабости – всё это про людей. Вот прям, про настоящих, хороших людей. О таком читать никогда не надоедает.

Развитие сюжета идёт по нарастающей. Наиболее сильная часть, это последняя четверть. Как вы можете догадаться, накал придёт на полный трендец всей экспедиции. Как ребята из этого выкарабкаются, кто из них выживет, и кто в итоге станет героем? А что, если никто? Стругацкие будут держать вас за яйца до самого конца.

Хорошая книга.

Феномен Стугацких, как писателей, заключается в том, что они способны написать буквально все. В том числе и учебник-пособие для чиновников. «Сказка о тройке» есть не что иное, как руководство по чиновничьему ремеслу, написанное сухим казенным языком протокола, с неизменными стилистическими и сюжетными (ситуационными) примерами.

Видимо по этой причине книга и была недоступна читателям 20 лет, в течение которых подросла целая плеяда партийных и номенклатурных специалистов изучавших тонкости бюрократического мастерства по пособию Братьев Стругацких.

Я читал «Сказку о тройке» в 1989 году в журнале «Смена» в возрасте 20и лет. Помню, очень сильно смеялся.

Перечитав сегодня, я не смеялся вообще.

Читать книгу обязательно нужно в молодости, пока жизнь не сведет вас с Лавром Федотовичем, Хлебовводовым и Фарфуркисом.

В учебнике приведены конкретные решения ситуационных задач.

Ни чего общего с веселой книгой «Понедельник начинается в субботу», кроме нескольких главных героев, в «Сказка о Тройке» нет. И не ищите.

Грррм.

Да, пожалуй Стругацкие в чем-то были правы, когда считали свое первое крупное произведение не очень удачным. С высоты сегодняшнего дня в тексте видно много наивного, не совсем правдоподобного, порой даже нелепого. Герои же повести часто выглядят людьми, не имеющими никакого понятия о здравом смысле и дисциплине, а Владимир Юрковский, так тот в этой книге и вообще представлен человеком с крайне неустойчивой психикой...

Но в повести есть и много такого, что читателя обязательно порадует. Она, бесспорно, увлекательна, а пейзажи поверхности Венеры даже не просто ярки и эффектны, а по-настоящему завораживают. Но всего ценнее книга тем, что она несет на себе отпечаток того удивительного времени всеобщего энтузиазма, когда казалось — еще чуть-чуть, еще один рывок и космос наш. Какие-нибудь двадцать — тридцать лет и мы хозяева Солнечной системы (и будем жить при коммунизме :) ).

Вот лучики этого времени, вкрапленные в повествование то тут, то там и дают читателю еще раз вдохнуть аромат того неповторимого времени и насладиться той Эпохой и теми Людьми.

Хотя я являюсь большим поклонником Стругацких, этот роман не очень понравился. Есть запоминающиеся моменты, но нет ощущения целостности, смысловой завершённости.

Линия «Флоры» интересная и поучительная, многие проблемы, которые поднимаются в этой линии, крайне актуальны в наше время — неформальных молодёжных движений очень много, и вопрос об отношении общества к ним стоит как никогда остро. Линия Демиурга гораздо менее понятна ввиду сложности и запутанности, частых отсылок к далёкому прошлому, да и общей недосказанности.

Может быть, стоит перечитать ещё раз, потому что после первого прочтения непонятных моментов осталось много. При том, что другие произведения АБС (за исключением, может быть, «Улитки на склоне») понятны сразу же и читаются буквально на одном дыхании.

Уже этот, всего лишь второй в совместном творчестве братьев, рассказ оказался вполне жизнеспособным и не растерял своих достоинств и сегодня, спустя более полувека после своего создания. Конечно, в нем еще нет той очаровательной легкости текста, а герои нужны лишь для того, чтобы донести авторскую мысль до читателя, но…

Рассказ увлекателен, логически безупречен, до сих пор интересен своими научными идеями и несет в себе четкую мысль: «Человек – самое ценное, что есть у общества и беречь надо в первую очередь именно его, а не всякие там материальные и временные ресурсы». Кстати, эта мысль актуальна и сегодня, и в теоретическом плане ее с удовольствием поддержат практически все, но вот относительно ее практического воплощеня......

А самое любопытное в рассказе, если Вы заметили, то, что авторы нигде, ни одним словом не выразили свое, авторское отношение к поступкам главного героя… Так прав он или виноват с их точки зрения? И такая авторская манера будет дальше проходить практически через все их произведения….

Переломное, какое-то загадочное и даже немного пугающее произведение авторов. Вначале прежняя романтика, путь к звездам, построение нового мира Полдня, в котором хотел бы жить каждый нормальный человек. А в конце, по сути, резкое отрицание всего этого: «Главное на Земле». Как это понять? То есть герои погибли напрасно? И вся их жизнь (бросок на Венеру, освоение Космоса) – тоже напрасна? Не нужна? Можно возразить, что авторы лишь говорят о том, что корни и основы всего на Земле, и что надо им больше внимания уделять. Но получилось то по-другому: многие поняли авторов так, что Космос не нужен, что давайте решать пока свои приземленные цели. Незачем впустую о звездах мечтать. И сами авторы больше к космосу (как к смыслу) не возвращались. Я могу в чем-то заблуждаться, но мне кажется, что здесь страшная ошибка авторов. Как можно воспитывать нового человека (а Стругацкие к этому призывают) и в то же время лишать землян стремления к звездным мирам?! Ради чего же тогда людей воспитывать? Ради того, чтобы обогнать Америку по количеству колбасы на душу населения? Не вдохновит это никого! Я боюсь, что именно так и развалилось всё постепенно к началу 90-х прошлого века! Повесть ведь вышла в 1962! Это сразу после полета Гагарина. Мы впереди планеты всей, опережаем Америку (Спутник, Гагарин, военный паритет, сокращение разрыва в уровне жизни и др.) И тут вдруг на этой волне выходит такой манифест авторов, что это всё не актуально. Ну, разве так можно? Я думаю, что надо было не останавливаться, а дальше опережать Америку, первыми быть на Луне, и в дальнем космосе, эти результаты подтянули бы другие технологии и, в конце концов, за счет инноваций обеспечили бы жизнь людей как в Полдне. Авторитет в мире тогда у СССР после победы в войне и космических успехов был огромен. Надо было тогда лишь чуть-чуть поднажать. Но победили тогда почему-то люди осторожненькие, и в чем-то как бы напуганные выходом нас на первое место в космосе. Жаль, что Стругацие вольно или невольно выразили их взгляды. И еще, мне кажется, что именно с этого у Стругацких начался всё возрастающий какой-то внутренний разлад в произведениях. Характерно, что одновременно началось и движение к разладу в стране.

Ведь, не глядя на звезды, не мечтая о них, завязнешь постепенно в повседневной трясине.

Это хороший рассказ, но его появление в романе — большая неудача авторов. Дело в том, что заключительные главы («Поражение» и «Свидание») поначалу никоим образом не рассказывали о будущем «четверки злоумышленников» из Аньюдинского интерната. Героем «Свидания» был некий абстрактный «Охотник», а «Поражение» вообще было совершенно отдельным рассказом (точно так же как и главы «Ночь на Марсе», «Почти такие же», «О странствующих и путешествующих»), и героем его был вовсе не Сидоров.

Данный рассказ был опубликован в журнале «Знание-Сила» под названием «Белый конус Алаида» и в сознании читателей относился не к XXII веку, а скорее к двадцать первому. Переделывая в 1967 году повесть «Возвращение» в роман «Полдень, XXII век» братья Стругацкие объединили все вышеупомянутые рассказы с повестью. Понятно, что Стругацкие, вводя все эти главы в роман, постарались минимизировать число героев, в результате чего героем новеллы и стал Атос-Сидоров. К сожалению, приходится признать, что при этом несколько нарушилась ткань исторической реальности и возник анахронизм. Биолог Атос, конечно, мог бы участвовать в испытании первых механозародышей, но это произошло бы, когда он был еще очень молодым. А во времена пожилого Атоса стопятидесятикилограмовое яйцо с «механохромосомой Фишера» наверняка казалось допотопным артефактом — прапрадедушкой эмбриофоров Александра Флемминга, описанных в романе «Волны гасят ветер».

Да не обидятся на меня фанаты АБС, но не считаю для себя данную книгу шедевром. Может быть, если б я ее читал в конце 70-х — начале 80-х, впечатление было бы сильней, но я ее прочел только в 2008, а, как говорится, «время не ждет».

1. Не пойму, какой-такой выбор стоит перед главными героями, какая борьба с Системой? — работают себе работают, деньги за это получают, свое любопытство удовлетворяют, тренируют мозг и испытывают «муки творчества». Что получится впоследствии из их работ — новое оружие, религия или что там еще — и не видно даже, но не видно также и великих благородных целей в их исследованиях. Им говорят — не надо, а они пытаются спорить... Может, просто в России не любят подчиняться запрещающим знакам? Или все должны быть борцами? «Бороться, искать, найти и не сдаваться!» «И вся-то наша жизнь есть борьба!»

2. Если же вся суть роман в предупреждении – типа, «Не влезай, убъет!», то вопрос тоже спорный. Если так, то люди до сих пор сидели бы в пещерах и ели червяков и сырое мясо.

В общем, еще раз нам показывают, что слаб человек. Да вот мне что-то неинтересно про слабых людей читать.

По этому роману хорошо видно, какой огромный путь проделали Стругацкие. Может, в нем и видно робкие зачатки последующих гениальных вещей — но слишком робкие, чтобы они не потонули в общем белом шуме стандартного советского производственного романа — и тут уже не важно, он о подвигах хлеборобов в степях Казахстана или космонавтов в пустынях Венеры. Видала я советские производственные романы с фантастическими элементами и получше, в общем. С другой стороны — это первая книга «предполуденного» цикла, так что все и объяснимо, и оправдано. Пока в тексте еще слишком много общих мест: героизм исследователей (применимо для совершенно любых исследователей, в частности, Дудинцев гораздо лучше описал это применительно к ученым-биологам), вера в светлое будущее и торжество человеческой воли над природой. Некоторый шовинизм — женщин не берут в дальние полеты. Зато Крепкая мужская дружба, как водится, товарищество в хорошем смысле слова. Подбор разнохарактерных персонажей (молодой и очень вредный Юрковский, например). Такое, в общем, довольно стандартное чтиво без высоких моральных проблем и характерных для классических АБС сложностей сюжета и выбора. Хотели покорить суровую планету ценой любых жертв — и покорили. Ценой жертв, конечно. Сюжет вполне прост и безыскусен, и на моей памяти это чуть ли не единственная вещь АБС, в которой до такой степени было бы все просто, без всякого двойного дна, без возможности что-то дополнительно обсудить и домыслить. Просто хорошая приключенческая фантастика про героических покорителей космоса, ладно сделанная и дающая читателю ровно то, на что можно рассчитывать в подобных вещах (если на обложке не стоит имя АБС, конечно). Для дебютной книги — так и вовсе хорошая, но надо признать, что для большинства авторов в этом жанре именно такого рода книги являются как раз вершиной творчества: ладный, сбалансированный роман, который интересно читать, с живыми героями, которым умеренно сопереживаешь, интересным сюжетом и гарантированным хорошим концом.

Обычно с АБС, стоит задуматься над любым сюжетом, из него вылезают такие бездны, что о них можно весьма продуктивно думать очень долго и поражаться, как это авторы сумели столько всего заложить в один роман. Чудеса недосказанности. Но со «Страной багровых туч» — скорее наоборот. Стоит задуматься, и сразу начинаешь сомневаться, что все герои так уж хороши и вообще их действия осмысленны. Нужны ли яблони на Марсе? Если на Венере — уникальная флора-фауна, возможно, стоит ее сохранить и изучать, а не превращать в убогую шахту на потребу индустриальной экономике? Впрочем, это все — вопросы нашего века, а 50 лет назад ничего подобное никого не интересовало, понятно.

Или опять же: если экспедиции настолько опасны, может, стоит осваивать Венеру менее жесткими рывками, постепенно, не жертвуя людьми, а жертвуя временем? Технически это вполне очевидно, но в данном случае люди — расходный материал, и бог с ними, что они сами на это соглашаются, проблема в том, что другие соглашаются и еще считают это хорошим и правильным. Хотя эта — тоже мораль нашего века, неактуальная для большей части истории СССР.

Про милые приметы времени вроде партийных чисток и проблем со снабжением и говорить нечего. Теперь это даже забавно: на Венеру летаем, а чисто советские бюрократические недостатки все с нами. И чтобы молока купить, надо бутылку сдать наверняка. Хорошо, что в более поздних вещах вот эта часть ушла либо стала откровенно комичной, как в «Сказке о тройке».

Читается легко, интересно как история, совершенно не сравнимо с другими вещами АБС.

Интересный рассказ. В первую очередь тем интересен, что в тексте тут и там появляются маленькие узлы, из которых потом потянутся ввысь гениальные художественные изобретения братьев. И «жестокие чудеса» Зоны, и отравленные человеческой любознательностью страшноватые дары природы, и любимая Стругацкими недосказанность, оставляющая пространство для домысливания развязки, – все на месте.

Мне показалось, что в этом рассказе Стругацкие позволили себе высказывание о назревавшем в те годы нравственно-идеологическом споре между физиками и лириками. За команду последних тут в каком-то смысле выступает водитель танка Полесов. Он, конечно, технарь, пилотирует сложную машину и разбирается в тонкостях электроники, однако ему не хватает знаний для того, чтобы определить, с каким явлением столкнулась команда. Однако прочие члены исследовательской команды вместо разговора «на равных» подают ему (и читателю заодно) упрощенную, поверхностную картину произошедших событий.

Коллеги ни в коем случае не хотят водителя обидеть, но так уж получается, что в их мировоззрении первостепенное значение имеет сам эксперимент, в то время как Полесов (интересно, нет ли здесь переклички со знаменитым слесарем-интеллигентом Ильфа и Петрова?) искренне напуган страшными последствиями. Так возникает конфликт между ценностью научных достижений и этическими установками, через которые наука переступает, чтобы добиться желаемого.

И все-таки это ранее произведение будущих мастеров, поэтому шероховатости содержания цепляют глаз. Герои без конца практикуются в утомительной перекличке «товарищ»-«товарищ», диалоги внезапно обрываются, да и линейный сюжет как таковой отсутствует. Тем не менее прочитать «Забытый эксперимент» стоит хотя бы затем, чтобы проследить генезис литературного таланта братьев.

Я думал, что не читал раньше «Страну багровых туч». А в процессе понял, что читал ее когда-то в детстве, но потом забыл. В общем, это еще далеко не те Стругацкие. Местами близко к графомании:

«По толстым добрым щекам Михаила Анатольевича катились слезы». Добрые щеки! Добрые!

Зашкаливающая эмоциональность героев. У испытанного звездного капитана Ляхова в простом разговоре «от обиды дрожали губы». Если представить, что герои — мальчишки двенадцати лет, тогда — верю. Все так и есть. Или действие происходит в Фейсбуке.

СБТ — это история о том, как Быков и Юрковский стали друзьями. Венера — фон. Но история в целом какая-то недотянутая (хотя как Быков тащил на себе Дауге и Юрковского — вот это оч.хорошо сделано. И глава «Краюхин» просто отличная, взрослая и точная). И постапокалиптические черно-багровые картины Урановой Голконды — впечатляющие, конечно. Красиво и атмосферно.

Да, кто там ругал дедушку Ридли за идиотизм героев «Прометея» и «Чужого: завет»? Почитайте СБТ. Это просто гимн идиотизма!

Вот при всей моей с малых лет любви к АБС-не нравится эта вещь.Да,достоинств много,о них в отзывах достаточно хорошо говорили другие,я согласен,много,много достоинств.Но-для меня_впечатление портят две вещи.Первое-слишком авторы тогда увлекались Хемингуэем,что печально отразилось на Шухарте.Второе-наивная все-таки книжка.По мне,Золотой шар-существо милосердное,ибо в миллион раз лучше для человечества,если пожелавшему подарят мешок с золотом и удачу,(либо ничего не подарят) чем если бы прорвался Артур,либо другой человек,столь же чистый,честный и исступленно желающий всем добра и счастья.Я по мировоззрению закоренелый коммунист,но как представлю себе миллиарды людей,проснувшихся с пламенными моторами в груди..Зря АБС так боялись мещанства,увы,но это единственная безопасная дорога к просто будущему.Лучше так,чем осуществившеяся вдруг массовая позитивная реморализация.

Идея, несомненно, одна из самых лучших в фантастике. Начало необыкновенно интересное. Но середину и конец читать уже как-то скучновато. Возможно, это просто из-за завышенных ожиданий, возникших после прочтения начала. А еще я не очень люблю, когда наши писатели выбирают в качества места действия зарубежные страны, а основными героями своих произведений делают их жителей. Тогда даже у самых талантливых авторов персонажи получаются какими-то не совсем натуральными. В этом плане «Пикник», по-моему, сильно проигрывает «Понедельнику» или «Миллиарду лет до конца света». Конечно, у Стругацких были серьезные основания для выбора неназванной зарубежной страны в качестве места действия, но насколько бы получилось лучше, если бы героями были наши люди! И еще я не совсем понял, что такого оригинального находят во фразе «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженным». По-моему, все политики, стремящиеся к власти, обещают дармовое счастье для всех еще с незапамятных времен.

Долго не могла начать читать эту книгу. Пробегала первые 3-4 страницы — а дальше как-то не шло. Выбивал из колеи резкий переход от космофантастики будущего к какому-то средневековому фентези, слог был тяжёлым, короче, не читалась книга. А потом начались события в моей родной стране — Украине... и книга чудесным образом пошла. Причём, не просто пошла — книгу буквально можно разобрать на цитаты. И вся эта серая, необразованная нечесть, физическое преследование инакомыслия, тупое повторение вбитых в голову постулатов обрели объём, перестали быть просто буквами, стали пугающе реальными.

Как в воду глядели...

Этот вариант «Сказки о Тройке» понравился меньше.

Во-первых, действие происходит на 76 этаже здания НИИЧАВО, но внутри этот этаж является открытой местностью, в которой даже происходит выездное заседание Тройки. Первый вариант больше согласуется с окончанием повести «Понедельник начинается в субботу», где Привалова должны были вызвать в командировку в Китежград. В первом варианте и выездное заседание выглядит более уместным.

Во-вторых, здесь меньше внимания уделено Эдельвейсу, Выбегалло и Феде. Они получились менее живыми. Полковника мотокавалерии вообще нет, чего мне немного жаль, т.к. он придавал повести более абсурдный характер.

В-третьих, подвела счастливая концовка в стиле Deus Ex Machina. В жизни так не бывает. Концовка в первом варианте сказки более правдоподобная, но тоже далека от жизни.

С другой стороны, можно отметить и положительные стороны.

Нет спрута Спиридона и связанного с ним Ойры-Ойры, которые на сюжет никак не влияют, да и эпизод со спрутом сам по себе был малоинтересен. Нет жидкого существа и связанного с ним Корнеева — тоже, на мой взгляд, не самый важный эпизод.

Перед самым окончанием сказки очень понравилось то, что Привалов и Амперян попадают под деморализующее действие Тройки. Привалов соглашается на должность водителя и думает как бы оттеснить Хлебовводова и Фарфуркиса, а Амперян уже метит на место Выбегалло. Если бы на этом сказка закончилась, то это, пожалуй, был бы наиболее жизненный вариант «Сказки о Тройке».

Вот и всё, пожалуй. Остальное практически полностью совпадает, лишь отдельные эпизоды переставлены местами. Мне больше понравился первый вариант, именно его я бы порекомендовал к прочтению.

Повесть ставит перед читателями краеугольные вопросы о прогрессорстве, от ответов на которые зависит последующий облик мира Полдня. Многие отмечают её пессимистичность, говорят уже не о мире Полдня, а о мире Заката, с чем я не совсем согласен.

Повесть, на мой взгляд, пессимистична лишь по форме. Конечно, нелегко наблюдать болезненную старость тех людей, которых ты помнишь молодыми и энергичными, глыбами, титанами, стоявшими в основании мира Полдня. Зрелый и пессимистичный, морально (морально — не психически!) неустойчивый и усталый Максим Каммерер, старики Горбовский и Атос-Сидоров, умерший Сикорски, плачущий Бадер, покинутая своим сыном Майя Глумова. Но ничего существенно плохого в повести, за исключением старости этих людей, в мире Полдня не случилось.

Да, человечество раскололось на две части. На людей и люденов. Но интересы этих двух групп не пересекаются, вреда друг другу они не причиняют. Почему бы им и не жить параллельно, по-прежнему не замечая друг друга? А ведь всё могло бы быть и гораздо хуже. Но как выясняется, что же на самом деле случилось, камень падает с плеч.

Что тут печального? Осознавать себя человеком второго сорта, осознавать свою непричастность какой-то группе людей? Да это всегда было и будет. Представьте, что вы встретили двух людей, обсуждающих какие-то свои профессиональные вопросы, в которых вы — ни в зуб ногой. Вам обидно, что вы не можете поучаствовать в беседе? Вам обидно, что вы не можете ввернуть свои важные пять копеек, за которые эти двое сразу начнут вас уважать? Да нет же. Всегда есть кто-то умнее вас. Вот и к люденам, наверное, стоит относиться так же. Не Странники, так людены — какая в сущности разница? Главное — они не вмешиваются в вашу жизнь и не причиняют вам вреда.

Да, непривычно сотруднику КОМКОНа-2, секретной организации, следящей за безопасностью человеческой цивилизации, ощущать себя за бортом. До появления люденов, сотрудники КОМКОН-2 были в курсе всего таинственного и сами были тайной для всего мира Полдня. А теперь они сами оказались как бы за бортом, теперь они стали не в курсе всего, теперь есть организация, происходящее за стенами которой скрыто и от КОМКОН-2. Это тоже вносит свой печальный оттенок в повесть и в мир Полудня.

Проблемы мира Полдня, попытка изобразить его закат, показались мне вялыми и не убедительными. Тот, первозданный мир Полдня, был изображён крупными уверенными мазками, попытка же изобразить его закат мне лично кажется простой проекцией авторских страхов. Собственно, больше мне и сказать нечего.

Очень неоднозначное произведение. Оно не отличается легкостью прочтения, но в нем заложен внутренний смысл.

Еще один вариант развития нашего, на момент написания романа социалистического общества. Не очень положительный вариант. Появление в обществе, в котором вот вот наступит коммунизм организаций молодежи, которые уходят от цивилизации, не хотят работать и живут по своим законам. Это кризис в педагогической сфере.

Герой, о котором ведется повествование — самый обычный человек, востребованный в этой жизни, к нему относятся с уважением, он заслужил это своей жизнью. «Заслуженный», так говорили в советское время. Но он бросает все это ради того, чтобы вмешаться в действия общественности по отношению к молодежной организации «Флора» и гибнет за свое дело. Роман показывает, что есть еще такие люди среди нас...

Очень запомнились слова о том, что не можем мы делать просто добрые дела, они получаются у нас отягощенные злом. У меня есть любимая пословица: «Не делай людям добра, как бы не было тебе зла». И часто в жизни так и получается. Это очень и очень грустно...

В этом году везет мне на научно-фантастические утопии, и вот еще одна из них – на этот раз от братьев Стругацких. По совместительству – программная книга цикла, раскрывающего нам будущее человечества в интерпретации авторов.

В общем, книга произвела не лучшее впечатление. Рассказы-эпизоды неравноценны в художественном и сюжетном плане, одни вполне самостоятельны («Свидание»), другие служат лишь скрепляющей силой (как, например, последний эпизод). Но по сравнению с собратьями по жанру произведение сильно выигрывает тем, что персонажи не похожи на кастратов-трудоголиков (как у раннего Лема), отсутствует уклон в идеологию (как все в том же лемовском «Магеллановом облаке»), нет причудливых и, мягко говоря, неубедительных концепций развития человечества (чем в конце творческого пути грешил Савченко). Герои не рассуждают муторно часами о коммунизме, не летают на бионических крыльях и не упиваются значимостью своих трудов – они просто живут и строят новый мир. За это авторам большое спасибо – только им пришла в голову светлая мысль, что при коммунизме у людей нашлись бы более важные и интересные дела, чем прославлять коммунизм.

Книга отличается необычной композицией, представляя собой своеобразную мозаику из эпизодов. Это позволяет охватить значительные временные промежутки, выхватывая наиболее интересные моменты из жизни героев. Вообще, грандиозное полотно будущего Стругацкие пишут широкими мазками, ярко выделяя жизнь людей, масштабные же события просто описывая обзорно, как уже свершившиеся.

Хочется отдельно отметить атмосферу некоторых эпизодов. Книга лишена пафосности подобного жанра, персонажи занимаются исследованиями, совершенствуют себя и человечество – и это для них не подвиг, но любимая работа. Нет и безоглядного оптимизма, которым страдают НФ-утопии. Авторы трезво смотрят на перспективы Контакта («Благоустроенная планета», «Свидание»), не исключают, что в будущем так же будут неудачи, аварии, катастрофы, причем не героические, но прискорбные и бессмысленные («Поражение»). Также хочется отметить характеры героев – при некоторой шаблонности, они все же убедительнее крылатых сверхчеловеков из романа Савченко, не лишены простых человеческих слабостей. Вообще, несмотря на то, что из мира Полдня исключено социальное зло, люди в нем не перестали быть просто людьми.

У романа есть и недостатки. К сожалению, он скучноват. «Производственный» жанр, позаимствованный у соцреалистов — уже изначально весьма искусственное явление. Пожалуй, авторы смогли сделать все, чтобы ликвидировать этот недостаток – например, сделали книгу лаконичной, широко охватывающей пространство и время на каких-нибудь трехстах с половиной страницах. Но читать о трудовых буднях людей будущего, даже исследователей космоса или подводников – удовольствие на любителя. Впрочем, надо отдать должное – это именно будни, а не сплошной пафосный героизм, как в худших образцах жанра. Также, некоторые эпизоды – сугубо проходные, не имеющие значимости как отдельные произведения, в то время как другие настолько обособлены, что с трудом вписываются в общую картину.

Итог: самая убедительная из советских утопий, подаренная нам братьями Стругацкими. Пожалуй, книге недостает проблемности и полемичности – но это сейчас, а тогда, в 60-е, всякое сомнение в великом космическом будущем человечества выглядело бы как ересь. Книга – реликт, отражающий мечты целого поколения. Позже авторы пересмотрят мир Полдня, придав ему барочную неустойчивость и атмосферу тревоги. Но пока – звездолеты направляются к новым мирам, и Горбовский такой молодой:smile:, и тысячи открытий впереди…

Очень сильно противоречивые чувства... Начинается всё прекрасно, это практически лучший поздний роман братьев. Сюжет, персонажи, взаимоотношеия и прочие приключения лицеистов и «учителя и ученика». Правда, я был практически в восторге. Да и проблема хиппующей молодёжи поставлена неплохо — вследствии провальной молодёжной-пропагандисткой политики в позднем СССР, в 88-ом это, думаю, читалось очень актуально.

Но авторы зачем-то решили нагрузить историю «смыслом» и философией в ущерб повествованию. При всём уважении к Стругацким, я всё равно удивляюсь тем, кто превозносит у них прям какую-то глубочайшую и мудрейшую философию — по факту вся она у них укладывается в стандартные рамки банального гуманизма и вообще ничего нового и необычного они по этому поводу не написали и не преподнесли. Если что, я не имею ничего против философстования в художественных книгах и мне любопытно почитать мысли авторов о всяком-разном, но только если оно не делает книгу хуже и дополняет произведение. Вот истории и фантастика у Стругацких — восхитительные, стоило, наверно, концентрироваться на них.

Пожалуй, это надо осваивать в самом начале читательского пути. Как бы ни была хороша эта повесть, меня она, увы, не захватила. Для своего времени это, безусловно, замечательнейшая вещь, нечто среднее между взрослой версией Гарри Поттера и чего-то в духе городского фэнтези (может, чем-то напоминает «Ночной дозор» Лукьяненко, но это неточно).

Очень ламповое произведение, добрая атмосфера, как будто посмотрел советский фильм.

Мне не очень понравилась эта солянка из сказочно-мифических существ. Особой смысловой нагрузки она не несет — авторы просто интегрировали всё самое известное в свою работу. Интригу с Янусом считаю несколько недокрученной.

Но что очень понравилось, так это концовка. Идея с двумя потоками времени, что движутся навстречу друг другу, но имеет «интервал сбрасывания» в день — замечательна и по-своему мозголомна. Во время объяснений приходилось включать пониженную скорость, чтобы вникнуть в каждый нюанс.

В целом — хорошее произведение, но сегодня, безусловно, есть вещи гораздо более смелые. Но они и написаны сегодня, а не тогда. Представляю, как это читалось в СССР, когда еще не было такого сюжетного и идейного обилия.

Сразу хочу отметить, что никакого священного трепета к советской фантастике и, в частности, к Стругацким у меня нет. Я вырос совсем на другой литературе и поэтому могу оценивать их произведения без каких-либо дополнительных эмоций. И оценка моя — это чуть выше среднего. Крепкое произведение, с хорошей интригой, но с неубедительной развязкой.

Для начала, я не согласен с классификатором. Для меня это был больше фантастический детектив, чем «Твёрдая научная фантастика». Здесь есть убийство, расследование, саспенс и интрига до последних страниц. Дальше, что хотелось бы отметить — это присущая советской литературе многослойность. Я не удивлюсь, если Лев Абалкин — это действительно собирательный образ советских эмигрантов (в первую очередь, евреев), для которых закрыта дорога назад.

Из неудачных моментов для меня — это концовка. Завязка всей истории, это убийство Тристана. Но,

И последнее. Я в первый раз вижу, чтобы концовку книги, финальную сцену выносили на обложку книги. Т.е. можно даже не скрывать в спойлеры — Абалкина убьют. Просто невероятно-наплевательское отношение к читателю от составителей серии.