Все отзывы на произведения Аркадия и Бориса Стругацких

kerigma, 11 ноября 2018 г. в 15:45

Редкая вещь АБС, которая совсем ничем не заинтересовала — и скучная, и какая-то раздерганная. Я понимаю, что это все ранее творчество, поиски своего стиля и своих проблем — но в «Стажерах» столько назидательности и деления людей на правильных и неправильных, что аж противно. Весь этот инспекционный вояж Юрковского, в котором мы неожиданно выясняем, что когда одна группа ученых на далеком астероиде недоедает и спит в лифте (потому что их куда больше, чем вмещает станция) — это хорошо и правильно, потому что люди это делают ради фана. А когда другая группат шахтеров на другом астероиде работает по 14 часов в день, гробя здоровье, чтобы заработать себе и своей семье — это, конечно, проклятые представители загнивающего капитализма, и надо им работать запретить, а альтернативы не дать. Зачем птицам деньги, как говорится.

Таких мелких моментов много, и морализаторство излишне само по себе, а уж содержание этой морали и вовсе вызывает вопросы — обычно я внутренне соглашаюсь с тем, что АБС говорят, но здесь слишком много какого-то юношеского радикализма, и чувствуешь, что это надувательство, и так вот на раз никакие проблемы не решаются. И не бывает так, чтобы пять хороших человек ни с того ни с сего решили, что они живут в аду и кругом враги, а потом пара разговоров все это исправила и у них опять настали мир и дружба.

Интереснее всего, пожалуй, часть истории про пиявок на Марсе и сооружения, построенные не человеком, которые люди долго считали за свои — но эта линия ничем не заканчивается. Многие другие, впрочем, тоже. А вот основная линия — воспитания стажера и отношений Быкова и Юрковского — совсем не впечатляет. Мне не понятен этот пафос — умереть на работе, раньше, чем наступит старость — хотя я понимаю, что именно этого хочет от нас Пенсионный фонд. Равно мне неясна и трагедия старости в изложении АБС — как-то это все очень надуманно, очень анти-человечески и про-государственно — что человек ценен, только когда он убивается на работе, и никакого другого критерия нет, и никаких личных взаимоотношений, кроме товарищества по работе, тоже нет. Даже для зари коммунизма это слишком.

Dentyst, 14 августа 2018 г. в 20:34

Судя по баталиям гремящим в форумной ветке посвященной АБС, «Обитаемый остров» одно из самых неоднозначных творений братьев. Да и на самом деле это так.

Все находят в нём своё, сокровенное. «ОО» считают созвучным своим политическим взглядам и либералы, и сторонники социализма. Примерно та же история случилась с «1984“ Оруэлла, который запрещали и консерваторы и тоталитаристы.

А по-моему, перед нами не сатира на СССР и не обличение нравов Запада. Там всё шире — там замах на критику государства, как организации. Мозги промывают во всех странах, давят несогласных тоже везде. Правда, с разным успехом и интенсивностью. Не знаю, был ли у Стругацких настолько глубокий замысел, или просто «так получилось». Но споры не утихают до сих пор. Ну, что ж — такова судьба любого талантливого произведения.

Помимо упомянутой проблематики, это ещё и очень увлекательная приключенческая повесть в фантастических декорациях, которая держит в напряжении до весьма неожиданного, взрывного (в прямом и переносном смыслах) финала.

Можно, так же, порадоваться могуществу Теории Воспитания: Максим, выросший на Земле и воспитанный в духе МП, после всего пережитого им на Саракше не сменил убеждений, остался верным коммунистическим идеалам несмотря на жестокие уроки жизни. И «развитие-взросление героя» здесь « не катит».

Мне кажется, что повесть просто-таки обречена на долгую жизнь и любовь читателей.

donsera, 06 мая 2015 г. в 16:46

Гениальная книга — это книга, впитавшая воздух времени.

Пьянящий весенний ветер «Понедельника», написанного в разгар «оттепели», когда вера в науку была безграничной, а будущее казалось фантастически прекрасным.

«Сказка о Тройке» с её жестко-высушенной атмосферой великого бюрократического застоя.

Стругацким, жившим в обе эпохи, удалось законсервировать атмосферу времени так великолепно, что мы ощущаем ее запах, несмотря на полувековое расстояние.

Позабавило, что авторы мелькнули в «Понедельнике» эпизодическими персонажами. Привалов упоминает, что в соседях у него двое братьев-физиков, которые обожают работать по ночам, а когда у них кончаются сигареты, забираются к нему в комнату и начинают шарить в поисках курева, стуча ящиками и переругиваясь шепотом. В этой маленькой детальке уместилась вся эпоха открытых дверей. Скажете, нечего было брать? Большинство людей не разбогатели и сейчас, а незапертых дверей практически не осталось.

Роман оставляет ощущение какой-то невероятной легкости, приподнятости и чистоты. Такое испытываешь после двух выпитых бокалов хорошего пузырчатого шампанского — приятное головокружение и готовность любить весь мир. В «Понедельнике» нет отрицательных персонажей — то есть, они, конечно есть, (Выбегалло, Камноедов и т.д.), но какими милыми, наивными и смешными кажутся эти «злодеи«! Юмор «Понедельника» светлый, радостный, аллюзий и зашифрованных иносказаний почти нет.   Молодость, брызжущая через край энергия, упоение от любимой работы и потрясающих перспектив.

«Сказка о Тройке» — дело иное.

Да, это сатира. Сатира, в отличие от юмора, вещь злая. Она «шифруется» образами, датами, деталями. Чтобы понять, что имеют в виду авторы, приходится шевелить мозгами. Понятно, что лифт в НИИЧАВО — своеобразная машина времени. Понятно, что за вооруженные люди мелькнули на шестнадцатом этаже и почему кабина после этого «понеслась вскачь, как пришпоренная». Понятно, кто вошел в кабину лифта на 57 этаже с аккордеоном на изготовку, а вышел на 63-м ( время «царствования» Хрущева — 1953- 1964г). Пришлось переспросить множество компетентных людей, пока не выяснил, что за песня «кирпичики», которую наигрывал товарищ. Оказалось, слова там такие: по кирпичику, по кирпичику разобрали кирпичный завод. Ну, а засадили поле кукурузой, надо полагать.

ДОлго ломал голову над тем, кто такой спрут Спиридон, отказывающийся прибыть на заседания Тройки. Сошлись с друзьями на том, что это товарищ Броз Тито, у которого были весьма вольные взгляды на то, что такое социализм. Говорят, грызня по поводу того, кто кому должен наносить визиты — он Москве, или Москва ему — тянулась годами. Дорогой Леонид Ильич (Лавр Федотович) был очень раздражен, но денег непокорную Югославию не лишил, несмотря на гомон ПОлитбюро («Лишить его гада пищевого довольства, — кровожадно сказал Хлебовводов. — Пускай голодом посидит»).

В общем, шевелить мозгами приходится на каждой страничке, но процесс доставляет такое неописуемое удовольствие, что перечитывать «Тройку» можно бесконечно. Написан роман блестяще. Кто-то возьмет поверхность — легкое, ироничное и злое повествование, кто-то копнет глубже. Но разочарованным не останется никто. Гарантирую.

Ёла Пална, 12 февраля 2015 г. в 16:22

Могу перечитывать бесконечно. Никогда не надоедает!!!

Я прям представляю как Борис Натанович говорит Аркадию Натановичу (или Аркадий Борису, не важно), озорно так, «А давай напишем детектив?» а тот ему отвечает «Точно! Классический! Чтоб место действия такое, куда кроме героев никому не попасть, герои сочные, самобытные и с неочевидными связями.» А первый перебивает «И надо непременно опытного сыщика ввести! И ещё малозаметный персонаж, кухарка например. Ученый и артист обязательно, в лучших традициях жанра». Второй соглашается «Может даже артист цирка, это так подозрительно! Толстосума с женой юной и загадочной, молодых людей, что б было к сем пофлиртовать, или к кому приревновать, и, может ещё, мафиози.» «Отлично! Пишем!»

И стали они вдыхать жизнь в персонажей. Здесь у Стругацких всегда всё очень круто. Какими бы невероятными не были истории, персонажи Стругацких всегда живые и при этом неординарные. Одно «чадо» чего стоит. Это ж надо было удержать интригу до самого конца и не поддаться искушению расставить точки над Ё. Или взять «унылого шалуна» Симоне, или озорного Дю Барнстокра? Ну это же гениально, детектив у нас специализируется на экономических преступлениях, к тому же стар и устал, а его ко всему ещё и мистифицируют.

В общем написали. Посмотрели — не получилось. И не могло!!! Просто потому что этим двум мозгам было тесно в рамках классического детектива. Получилась великолепная, насыщенная невероятная история, которую я готова уже снова перечитать.

Хочется ещё обратить внимание на то, что отель «У погибшего альпиниста» появился на 7 лет раньше, чем отель «Оверлук», так же как Жук в муравейнике написан на 6 лет раньше, чем ОНО. Интересно, у Стивена Кинга в библиотеке есть книги Стругацких?

amak2508, 11 января 2015 г. в 14:18

Пожалуй, одно из самых сильных произведений братьев Стругацких. Вещь, лучшей характеристикой которой является сожаление о том, что она так быстро закончивается.

Какие же умницы эти Братья — пятьдесят лет назад написать повесть, которая сегодня выглядит даже более актуальной, чем раньше. Как они вообще смогли во время всеобщей эйфории от первых успешных полетов в космос и успехов их первых книг «Предполуденного цикла» понять, что «Главное — на Земле». И написать о том, что мы все больше и больше наблюдаем именно сейчас: сытом безделии и бездуховности. О том, как это страшно и как нечеловечески трудно с этим бороться. Это в книге, конечно, главное, но есть у нее и немало других достоинств.

Это и заигравший новыми гранями по сравнению с «космическими» книгами, но все такой же симпатичный, образ Ивана Жилина. Это и бесконечно умный текст, в котором каждое слово, каждое предложение стоят ровно на своем месте и обязательно что-то значат. Это и общая увлекательность произведения и его почти детективный сюжет. Это и сам по себе прекрасно читающийся текст и, хотя и достаточно редкий в этой книге, но такой приятный юмор Стругацких.

Честно говоря, очень хотелось бы, чтобы эта очень нужная книга хоть как-то доходила до нашего молодого поколения, например в качестве внеклассного чтения для старших классов или ее обсуждения на уроках литературы...

muravied, 17 февраля 2014 г. в 09:32

До чтения этого романа я считал себя фанатом Стругацких.

«Улитка на склоне» это как кошмарный сон, записанный на бумаге. Тягучий, липкий как смола, депрессивный и обреченный. Все персонажи с какой-то придурью, нет ни одного положительного. Все что-то бормочут, несут околесицу.. У меня на странице 30-й уже башка задымилась. Очень тяжело читалось, почти мучительно тяжело. Но иногда попадались занятные эпизоды, например грузовик в болоте или как Перец стал Директором. Но в целом я никому не порекомендую, начинать знакомство со Стругацкими с «Улитки». Хотите фантасмагорию, читайте «Град Обреченный» — гениальный и легко читаемый роман.

«Улитка» -это как испытание, которое я прошел до конца. Чувствую себя почти героем.

Podebrad, 05 февраля 2014 г. в 18:51

  Одна из самых сильных и самых реалистичных антиутопий, какие попадались мне в руки. Спустя 50 лет она выглядит ещё актуальнее, чем в год создания.

  В центре интриги слег, мощный квазинаркотик, способный безвозвратно погрузить человека в виртуальный мир. Но слег – всё-таки не самая страшная угроза. Он считается запредельным извращением даже в городе, где привыкли к извращениям разного рода. За одно упоминание о слеге здесь могут сразу же набить морду. Это вселяет надежду. Намного страшнее общая картина потребительского мира.

  Внешне всё выглядит как утопия. В некотором государстве при поддержке извне была свергнута диктатура, утвердилась демократия, и за 10-15 лет достигнуто полное изобилие. Заводы-автоматы производят всё необходимое для жизни и многое сверх того. Большая часть населения занята в сфере услуг. Гражданам положено ходить на работу, но как они там работают, и кому их работа нужна, вопрос второстепенный. Наличие денег желательно, но не обязательно. Всё необходимое, а это понятие толкуется очень широко, можно получить бесплатно. В нерабочее время свободный гражданин может развлекаться, как ему угодно. Можно пить водку, можно смотреть бесконечные сериалы, можно гонять на автомобилях, можно пробовать действие наркотиков, можно бегать на дрожку, можно записаться к экстремалам, можно уничтожать картины из музеев, можно бить других свободных людей. Лучше все-таки не до смерти. В принципе, можно читать и даже заниматься самообразованием, но какой дурак станет этим заниматься?

  Ну, и что происходит с людьми в этом мире изобилия, бесконечных развлечений и безграничной, вроде бы, свободы? Правильно. Неплохие, доброжелательные, неглупые от природы люди дуреют, опускаются, превращаются в серую массу, туповатую, агрессивную, пошловатую. Выйти из этого процесса очень трудно. Те, кто, опускаясь, считают себя выше прочих – они-то, пожалуй, хуже всех.

  Разумеется, в стране победившего соцреализма такой процесс нельзя было показать как глобальный. Несколько раз упоминается, что отупение коснулось только одного города. Ох, не похоже. Город, где нет ничего интересного, превратился в крупнейший международный курорт. И приезжие со всех концов света ничем не отличаются от местных жителей. А если отличаются, то в худшую сторону. Видимо, дебилизация – не случайное отклонение, а закономерность в мире, где всё есть и всё можно. За всё приходится платить.

  Но не всё так уж мрачно в «Хищных вещах». У Стругацких представлен стихийный, мягкий, гуманистический вариант массовой дебилизации в обществе потребления. У Брэдбери есть жёсткий, целенаправленный, неокапиталистический вариант того же процесса. Боюсь, в сегодняшнем мире он ещё реалистичнее.

Вета_Сергеева, 17 октября 2013 г. в 16:19

Книга очень волнующая! Читается на одном дыхании.

Вначале испытываешь жуткий страх неизведанного и необъяснимого, щемящую грусть пустого (опустевшего) дома. После увлекаешься развитием событий и жадно вчитываешься в текст в поисках ответов. А окончание оставляет множество вопросов.

Что за шрамы на теле Малыша? Как выглядит инопланетная цивилизация? Где и как они живут? Что за усы виднелись над горами? Почему замкнулась эта цивилизация? Почему Семёнов стёр записи в бортовом журнале? Что он увидел в космосе или на планете?

Как исполняются желания Малыша? Телепатия? Как он выжил в катастрофе? Почему на корабле было мало детских вещей (одежды, пеленок)? Как его спасли? Как научили ходить и двигаться? Как он живёт? Чем питается? Почему не чувствует усталости и не спит?

И что же будет дальше? Какова будущая судьба Малыша? Выйдет ли всё-таки на контакт эта замкнутая цивилизация?

Хотя всё это по большому счёту частности. И книга не об этом. Полагаю, что поставленные авторами перед читателем вопросы должны звучать так: Как общаться с другими (инопланетянами)? Универсальны ли нормы морали? Что такое человек?

После прочтения несколько дней ходила под впечатлением. И всё-таки это очень печальный рассказ. Пустота. Ужас за ребенка, на глазах которого погибли родители, который остался один на чужой холодной планете (слёзы на глаза наворачиваются). Одиночество в планетарном масштабе. Грусть потери родителей. Невозможное желание разорваться пополам. Боль предательства. И снова грусть одиночества, мучительно преодолеваемая поиском ответов.

primorec, 22 июня 2013 г. в 03:12

Хорошее это место — Далекая Радуга. Чистое, с нетронутой природой, немного пыльное и жарковатое, но это приятная, естественная пыльность и жарковатость.

И люди здесь поселились хорошие, как на подбор. Энтузиасты, ученые, влюбленные в свое дело без памяти, готовые просиживать дни и ночи ради поиска ответов. Добрые, светлые, жизнерадостные.

Я ничего не забыла? По-моему, ничего. Тогда почему я не могу заставить себя воспринимать этих людей, как живых? Почему же тогда страдания и тоска полумашины — Камилла кажутся более человечными и понятными, чем радостные восклицания и невинные шутки всех этих Алек и Танек? Почему мне хочется сочувствовать выбивающемуся из общего ряда Робину с его маятником-качелями от бескорыстного подвига к осознанной подлости?

Вот так-то. Все эти хорошие и славные ребята-ученые кажутся мне актерами из самодеятельности, устроившими бесконечный капустник, с шутками и прибаутками, идущими по жизни от одного эксперимента к другому. Без настоящих сложностей и трудностей, без мук совести или этического выбора. Может от этого свой научный поиск они воспринимают не как творчество и созидание, а как борьбу, сражение? В детстве не наигрались в казаки-разбойники? Вот так с шутками и прибаутками однажды они и взрывают целый мир, по-детски обижаясь на природу и обстоятельства.

А тут начинаются совсем другие игры, взрослые. Здесь нужно выбирать, кому жить, а кому — умереть. Как встретить свой последний час, брать ответственность, решать, действовать, а не говорить. И никуда не деться тогда от нормальных человеческих чувств и желаний: страха смерти, стремления спасти близких и выжить самому.

Черт, как все неоднозначно! Вот Роберт — «Молодость мира». Казалось все так просто: вот она черная овца в белоснежном стаде. Предатель, преступник, убийца детей. Но почему-то его яростное желание спасти любимую, страх, противоречие и позднее раскаяние много ближе, чем искусственное презрение к смерти и холодная отстраненность от чужих страданий всех вместе взятых героев — первопроходцев.

Или взять отголоски вечного спора физиков и лириков, вылившиеся в страстные монологи Камилла, и в которых больше человеческого, чем во всех разговорах и размышлениях увлеченных ученых и бесстрашных космолетчиков. Спор почти вечный, идущий до сих пор. Что важнее для человека — чистое знание, ясное и четкое восприятие мира и поиск абсолютной истины. Или более важно сохранить все то, что делает нас людьми: сострадание, милосердие, умение любить и сопереживать. Вот и попробуйте сами найти ответ.

Хорошая планета — Далекая Радуга. Несбыточная мечта, нездешний сон. Прекрасная, многоцветная и совершенная радуга, если смотришь издалека, распадающаяся вблизи на отдельные переливающиеся капельки, несущие множество вопросов и такое же множество ускользающих ответов.

Podebrad, 21 марта 2013 г. в 19:23

  Просто гениальная вещь. При том, что тяжелая, мрачная, пессимистичная, с деградирующим главным героем. И, несмотря на это, при первом чтении оторваться физически невозможно, а со временем тянет перечитывать еще и еще. Завораживающая атмосфера триллера и, главное, вопросы, на которые нет ответов, по обычаю Стругацких. Вернее, ответов много, даже слишком много. Можно выбирать любой или придумать свой собственный. В любом случае останется ощущение, что истину надо искать совсем в другом направлении.

  Центральная тема «Пикника», на мой взгляд, реакция человека на непонятную угрозу, постепенно превратившуюся в рутину. Все герои книги, от Нобелевского лауреата Валентина Пильмана до вечно пьяного чудака Гуталина, понимают, что Зона со всем ее содержимым представляет собой опасность для человечества. И почти все спокойно используют вытащенные из Зоны загадочные артефакты, причем используют их явно не по назначению. Одни делают это в научных целях, другие ради наживы, третьи из соображений престижа или удобства. Все понимают, что однажды это может рвануть. Вопрос в том, что рванет, где, когда и как, разнесет счастливого обладателя «черных брызг» или «этака», целый город или всю планету. А может, и не рванет, а начнет тихо менять генетический код людей или превращать их в зомби. Никто не знает. Но все продолжают забивать гвозди бомбами. А Зона подкидывает людям все новые сюрпризы, по большей части поганые.

  Ну, хорошо. Допустим, люди поголовно и радикально поумнеют, добровольно соберут весь вытащенный из Зоны хабар, зашвырнут его обратно, построят над Зоной непроницаемый саркофаг и постараются забыть о ее существовании. И через несколько лет начнут долбить этот саркофаг. Человек не может не исследовать окружающий мир. И потом, при таком подходе следующее Посещение может обойтись людям еще дороже.

  И, наконец, Золотой шар. Ведь никто не посмел вытащить его из Зоны, даже Стервятник. Потом он жалеет о несвершившемся, но это потом. Золотой шар — то, что остается, когда уже все растащено и разворовано, рассеялись все иллюзии, сошли на нет грандиозные проекты. И тогда, как ни спорно это воспринимается, звучат последние слова самого чистого из героев «Пикника». «СЧАСТЬЯ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫМ!» Так не бывает. Но если уж пришло время просить, то просить можно только об этом.

Aleks1978, 09 июля 2012 г. в 15:01

Честно говоря я не разделил многих восторгов от этого произведения. Нет, написано оно безусловно здорово, но крайнее отторжение и презрение вызывает у меня ГГ. О каких богах здесь идет речь? Ведь он и человек то никакой! Девушку свою-угробил, именно угробил, потому что его предупреждали, и сам он должен был понимать, что ей рядом с ним опасно, но нет, любовь же, душевные самокопания, и т. д. По сути он вообще чего нибудь сделал? Вся книга о том как он сдерживает свое всемогущество, и как от этого страдает, и сдерживается он не оттого что это его позиция, а оттого что начальство говорит — низзя!! А ему ведь хочется! Ему всю книгу хочется кого нибудь убить, как то это свое всемогущество использовать! И финальный срыв... Что это? Божественная кара? Я Вас умоляю, это же просто истерика избалованного ребенка у которого отняли игрушку. И в финале — благородное страдание... Тьфу! Есть такой термин-«гнилая интелегенция». Я его сам не люблю, но прочитав эту книгу, я наконец нашел образ к которому его можно применить.

Lena_Ka, 28 марта 2012 г. в 23:06

— Есть предположение, что ты все-таки не совсем человек...

— Тогда что же такое человек? — немедленно осведомляется он. — Что такое человек совсем?

Собственно этим коротеньким диалогом можно обозначить основную тему всего творчества братьев Стругацких: что есть человек? какие бездны таятся в его душе? можно ли сделать так, чтобы человек перестал быть человеком?

Об этом и повесть «Малыш», которой авторы с одной стороны даже немного стыдились поначалу: так мало было в ней социального, так ничтожно мало сатиры, но и гордились, настолько произведение получилось тонким, философским, посвященным общечеловеческой проблеме.

В центре повествования космический маугли, который воспитан негуманоидной цивилизацией на законсервированной планете: на которой нет ни животных, ни условий для выживания годовалого ребенка, по воле судьбы оставшегося сиротой. Стругацким удается нарисовать удивительно необычный и обаятельный образ любопытного, своеобразного, несчастного создания, у которого душа разрывается от желания жить с людьми и невозможности осуществления этой мечты.

Поначалу кажется, что именно Малыш станет связующим звеном между двумя цивилизациями или хотя бы сможет открыть тайну необычной планеты, однако контакт оказался не слишком удачным. Почему? Потому что герой не может разорваться пополам, а люди не все и не сразу это понимают: не понимают, что Малыш слишком сильно связан со своим новым домом и его обитателями, что он другой, и гуманнее оставить все как есть...

Почему-то в финале становится очень грустно. Конечно, у Малыша есть целая планета, он умеет летать, он может создавать фантомы... И все же человек не может один, душа его рвется, жаждет общения, хотя бы через камеру. И главный вопрос о том, КТО же он на самом деле, остается без ответа.

Кстати, почему-то именно здесь мне почудились какие-то лемовские мотивы, не образы, не сюжет, а настроение какое-то.

white noise, 13 июня 2011 г. в 13:04

Эта книга просто состоит из аллегорий… Город (отдельно взятая страна?), улиткой ползущий с Севера на Юг, оставляющий за собой лишь руины и запустение. Город, в котором продолжается уже почти вышедший из-под контроля, начатый в незапамятные времена Эксперимент (кто сказал, что в отдельно взятой стране он невозможен?) А если добавить к этому, что Город окружает Желтая (железная) Стена (занавес?), которую невозможно преодолеть? Одна из характерных особенностей Эксперимента – «лотерея» рабочих мест. Здесь любой мусорщик (или, к примеру, кухарка) может управлять государством. Гораздо печальнее то, что ради Общего Блага он готов до смерти забить в застенках своего друга, хотя и понимает в глубине души, что это неправильно. А Наставник (Вождь?) тут как тут. «Все правильно, Андрей. Это нужно для Цели». А нужно ли? И что это вообще за цель? И есть ли она?

Можно проводить много параллелей – с реальностью ли, с Библией – их тут действительно немало, в первую очередь, благодаря «в-стольности» книги: как бы там ни было, но именно ей мы обязаны тем неповторимым колоритом Произведения, или, если позволите, Шедевра с большой буквы.

А образы… Ярый «идеец» Андрей и шлюха-Сельма, космополит-философ Изя и унтер Фриц… японец Кен Си и экс-солдат-председатель Дядя Юра… Контраст на контрасте… И все они люди – живые, филигранно прописанные… Сидят вместе за одним столом, надрывно орут про «Корабли стоять» и «Кости старого мира» — и это не удивляет. Потому что и без того хватает, чему удивляться.

Удивляет Солнце, зажигающееся каждое утро и ставшее поводом для переворота… Удивляет Красное Здание, скорее, даже не оно, а его утроба, для каждого начиненная ЕГО фантомами… Игра в шахматы – один из наиболее ярких и запоминающихся моментов (сильнее, пожалуй, только сцены из экспедиции). Удивляет в конце концов сам Эксперимент. А когда дело доходит до экспедиции – тут уж вообще не перестаешь удивляться…

И размышлять не перестаешь… Почему в Городе нет творцов? Сознательный ли это ход, или случайность? И не поэтому ли далеко-далеко на горизонте маячит призрак «сытого бунта?» Что за Антигород, и что там за люди? Почему Андрей с таким упорством шел «до нуля» ? Долг его гнал, или нечто большее? И первый ли он дошедший? И самый главный вопрос: а что дальше? Вопросы, на которые каждый отвечает сам. Может быть, именно поэтому в очередной раз хочется взять эту книгу («Путеводитель по бредовому миру»?) и снова и снова пройти рядом с героями весь этот путь…

Дорогу осилит лишь идущий. Удачи тебе, Читатель…

Nekrasov, 05 июня 2011 г. в 09:35

Я разочарован.

Почему-то начал писать с конца. Сам не знаю почему. Наверное, все из-за того, что разочарование и являлось тем главным мотиватором, заставившим меня написать этот отзыв. Если бы мне эта повесть понравилась также как и всем другим читателям (оценка 8, 46 — это вам не шутка), я бы и время тратить не стал на эти мои жалкие излияния. Но здесь...

Впрочем, давайте-ка я разложу все симптомы по полочкам. Итак, каковы составляющие этого творения?

Во-первых, детективный сюжет. Давно не читал детективы, но мне почему-то кажется, что если рассматривать повесть как детектив, (а это примерно девяносто пять процентов всего действа) то он откровенно слабоват. Ну, не цепляет.

Во-вторых, интрига «погибшего альпиниста». Я ждал, что ее как-то интересно обыграют. Но нет, все оказалось предельно просто. Все по чуть-чуть пошутили и все тут. Что ж, ладно, едим дальше.

В-третьих, забавный Стругацковский юмор, который, конечно же, не может не радовать. В принципе, это та составляющая, которая в итоге спасла для меня всю повесть.

В-четвертых, загадка Брюн. И тут я ждал чего-то отменного. Я хотел, чтобы меня удивили. Ведь они же Мэтры, им по должности положено удивлять. Но и тут все просто.

В-пятых, вся эта катавасия с инопланетянами. Уж извините, но по другому это не назовешь. Ну слишком все просто, слишком навязчиво. Слишком. Если инопланетяне — главный номер программы, то зачем было афишировать все это с самого начала.

Да и финиш, мягко говоря, слабоват. А если говорить грубо, то привязали к слабому детективу фантастическую развязку «и делай с ней что хошь». Обычные терзания обычного «маленького человека». Прав я или виноват? «Тварь я дрожащая иль право имею?»

Если же рассуждать совсем прямолинейно, по поводу первого, преждевременного контакта, то тут тоже как-то никак. Не цепляет сам контакт.

С чего я начинал? Ах да, я разочарован. Для меня эта повесть — пустышка. Не вызвала бурю эмоций. Судя по оценкам, у кого-то вызвала. И это хорошо. Звиняйтэ за неудобный отзыв.

wolobuev, 01 марта 2011 г. в 00:15

На мой взгляд, неправы те, кто утверждает, что этот роман перекликается с Мастером и Маргаритой. Кроме весьма расплывчатой фигуры дьявола, ничего общего с булгаковским творением он не имеет. Да и дьявол ли пресловутый Ткач? Вовсе нет. В романе мы имеем дело с Демиургом, гностическим Творцом, который к христианскому дьяволу не имеет никакого отношения. Суть его очень верно выражена Агасфером Лукичом: «Можете ли вы постичь трагедию того, кто ограничен в своём всемогуществе? Кто не в состоянии сотворить право без лева, верх без низа...» (добро без зла, — добавлю я от себя). Это именно Демиург, создатель всего сущего, а отнюдь не враг рода людского. И пусть его слуга рыщет в поисках душ, желая купить их за блага мирские — в этом проявляется его тёмная сторона. Но ведь тот же слуга ищет и Человека, Учителя, избавляющего нас от скорбей земных. Две эти стороны уравновешивают друг друга, в чём проявляется гностическая сущность романа. «Отягощённые злом» — очень верное название. Демиург творит материю, но материя эта изначально заражена злом. В этом нет его в вины, таково бремя Создателя, ограниченного в своём всемогуществе.

Так вышло, что данный роман был первым произведением Стругацких, которое я прочёл. Много позднее, ознакомившись со всеми остальными их творениями, я понял, что совершил большую ошибку. Ведь «Отягощённые злом» — это их завещание, итог многолетнего пути, долгожданное дитя, выстраданное и взлелеянное бессонными ночами, вершина Эвереста, к которой они шли всю жизнь. Именно здесь полнее всего раскрыта тема учительства, которая так увлекла когда-то молодых Стругацких. Здесь она получает своё окончательно оформление в виде того самого, главного Учителя, коего знает весь мир. И здесь же Стругацкие воспаряют к таким высотам художественного стиля, за которые их по праву можно назвать великими писателями. Их речь становится безупречна, она течёт как река, нигде не задерживаясь, не спотыкаясь. Совершенство слова становится абсолютным. Они играют аллюзиями, сравнениями, многоголосьем, вкрапляют иронию, сужают и расширяют сцены, короче, используют весь арсенал литературных приёмов, превращая алмаз в настоящий бриллиант. Словно после долгих усилий они наконец отыскали заветную дверцу в волшебный сад и ступили туда, наслаждаясь чудесными видами и запахами. Жаль только, что из сада этого одному из них уже не суждено было вернуться...

zmey-uj, 22 февраля 2009 г. в 22:08

Атмосфера книги постоянно меняется: от околосказочных фокусов в первой части — к сатире на лжеученых, тунеядцев и потребителей во второй — и к чуть ли не детективной истории с ошеломляющей разгадкой — в третьей. Но неизменным остается дух того времени, отголоски которого еще можно было ощутить в 80-е, но теперь уже и представить трудно. Будни советского НИИ, вместо забот о карьере и размышлений о выплате кредита за машину — радость чистой науки. Лаборатории и библиотеки принадлежали этим людям, они стремились туда даже на выходных; на заводе можно было заказать необходимое оборудование, для экспериментов выделялись полигоны, и не без некоторой бумажной возни, но можно было работать без перерыва, только чтобы оказаться первым, кто решит проблему, над которой бьются сотни ученых во всем мире, испытать восторг открытия или радость творца! Вот чего у нас, наверное, уже никогда не будет.

Сейчас человек может заниматься наукой и планировать покупку недвижимости в других странах, тогда же можно было лишь надеяться, что, обзаведясь семьей, переедешь из общежития в квартиру; вместо патентов выдавались авторские свидетельства, поездка за границу была явлением исключительным, и только по служебной необходимости — а люди умели довольствоваться малым и быть счастливыми. Что-то в этом есть от того образа ученых Средних веков, который складывается по книгам и фильмам — почти никаких бытовых благ, постоянная опасность «шага влево — шага вправо», но зато ощущение той искры Познания, которая является отражением непостижимой воли Создателя.

При чтении меня охватывает ностальгия по тем временам, хотя в 60-е мне и не удалось пожить, а только застать последние дни советской эпохи. И все же... Иногда в поликлинике вижу сделанный вручную плакат о гигиене полости рта с улыбающимися зубами — и вспоминается стенгазета «За передовую магию». И вообще многие образы из книги так прижились в душе, что, например, при упоминании Тунгусского метеорита приходит в голову контрамоция, а уж Саваоф Баалович Один выскакивает в голове в связи с любым из трех имен.

Персонажи хороши как на подбор — от кота Василия до Янусов; сатира глубока и остроумна (дубли, не терпящие своих фотографий с печатями в документах — момент весьма многозначительный); приспособление сказочных героев и явлений к нуждам науки, а также использование в личных целях (неразменный пятак, с помощью которого можно накопить на «Жигули») всегда неожиданно, но логично. Чудная книга.

Может, и не стоит упоминать, но все же жаль, что в фильме «по мотивам» все так опошлили. Скатерть-самобранка говорит тоном стервозной официантки, магические способности применяются в основном для того, чтобы крутить романчики, постоянные песни и пляски ассоциируются с новогодними представлениями для детишек... Понравилась и запомнилась даже не песня про трех белых коней, а «В жару и стужу жгучую». Может быть, кто-нибудь сделает фильм получше, хотя и не обязательно — все описанное в книге представляется очень ярко.

armitura, 19 декабря 2008 г. в 14:17

Трудно ли быть богом? Видеть, что происходит в мире, иметь возможность что-то изменить и вместе с тем знать, что каждое твое вмешательство может привести к трагическим последствиям... По счастью, мне на этот вопрос отвечать не обязательно — достаточно лишь представить груз ответственности на плечах такого «бога», чтобы согнуться до земли. А вот дону Румате — простому пареньку с Земли, повезло в такой ситуации очутиться.

А как бы вы поступили на его месте? У вас на глазах уничтожается интеллигенция и вы в силах убить человека, из-за которого это и происходит. Убъете ли?

Сильнейшая психологическая составляющая романа давит прессом во время чтения — оттого и веселье барона Пампы кажется не таким и веселым, приключения и интриги не такими и отточеными. Груз ответственности за каждое решение довлеет надо всем.

И концовка — сильная, страшная, пронзительная... «Трудно быть богом» — одна из лучших книг братьев Стругацких, роман, который остается в памяти надолго... Мне очень понравилось.

zmey-uj, 02 сентября 2008 г. в 03:32

Самое психологическое произведение Стругацких. Исследуется или упоминается психология буквально всех действующих лиц — Комова, Глумовой, Попова, Малыша, инопланетян, человечества и даже киборгов! Сталкиваются не столько мнения, сколько эмоции. Негуманоидная цивилизация дает Малышу дом и как может заменяет родителей, а земляне расстраиваются, что теперь нельзя изучить планету. Комову чувства Малыша не то чтобы безразличны, но они на втором плане, а Майя из сострадания готова нарушить правила, совершив весьма рискованный поступок. Попов растерян и вообще больше беспокоится о своем душевном здоровье... А Горбовский выносит решение мудрое и гуманное, которое оставляет ощущение, что так и надо — какой может быть контакт, если при этом чужая раса увидит, что людям безразличен свой сородич, пусть даже воспитанный другими...

В повести очень удачно выбран рассказчик — не хладнокровный Комов, не экзальтированная Майя Глумова, а простой и человечный Стась Попов. Благодаря ему в довольно драматической истории появляются забавные моменты — взять хотя бы рассуждения Комова о шизоидах... И на основе этого бесхитростного рассказа читатель получает возможность составить свое мнение о событиях.

martinthegod9, 06 мая 2019 г. в 01:37

«— Я полагаю, главное — никого не трогай, и тебя не тронут, а? Румата покачал головой. — Ну нет, — сказал он. — Кто не трогает, тех больше всего и режут.»

В романе Стивена Кинга «Зеленая миля» меня больше всего, нередко до слез, доводил и волновал один эпизод, в котором Джон Коффи говорит:

В знаменитом романе Братьев Стругацких меня так же сильнее прочего волнует похожая мысль, протянутая между строк через всё произведение.

С детства, не знаю почему и из-за каких факторов, во мне формировалось обостренное чувство справедливости. Меня дико раздражало любое проявление несправедливости, нечестности, жестокости и тому подобного. При невозможности повлиять — долгий загруз в своих мыслях в направлении: «ну как же так... так не должно быть... вот почему ЭТО случается...» Не проходит этот синдром и сейчас... Недавно в интернете попадались несколько роликов, на которых сняты унижения, избиения, издевательства над школьниками и школьницами их ровесниками, всегда чуть старше, намного грязнее и быдлее, и всегда больше по количеству. И меня вновь накрыло. Средневековье — это одно. Но ведь все мы, даже сегодня, несем в себе это Средневековье. Именно сейчас, когда кто-то сидит перед монитором и узнает что-то новое, или обнимает любимого человека, именно в этот момент кого-то грабят, калечат, над кем-то просто издеваются, потому что он бесит, потому что он отличается... В этом смысле, Средневековье совершенно не при чем. Суть в природе человека. И в обстоятельствах тоже, само собой. Ведь не зря прекрасные люди будущего, Антон в частности, воспитанные в светлом коммунистическом раю, ломаются под ежедневным градом условий и обстоятельств этого, как кажется, обреченного мира.

В романе дан ответ на вопрос «Почему?» — потому что человеком правит страх. После беседы с кузнецом о тысячах перстов Румата думает: «Каждый за себя, один бог за всех». И действительно, нам представлен порой даже нереалистичный персонаж, сносящий всех и вся на своем пути, у которого миллионы золотых в неиссякаемой чаше, которого боится сам почтенный дон Рэба. Конечно, такой бог за всех. Но это именно бог. То есть, если брать за точку отсчета мировоззрение Братьев, существо эфемерное, не существующее. И вновь мы молимся на Золотой шар из «Пикника на обочине», на дона Румату из «Трудно быть богом», потому что иначе — всё, конец. А на самом-то деле, только конец и остается, и с ним нужно что-то делать. Дабы не стать заложниками слепого страха, дабы не стать серостью.

«Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми.»

Серые штурмовики, лавочники, имеют свои корни. Естественно, они взяты из рабочих и крестьян, грабивших кулаков и убивавших офицерство. (Возможно, Стругацкие и не хотели вкладывать такой смысл в образ, однако из песни слов не выкинешь). Это необразованная толпа, серость, посредственность. И во главе всего стоит «гений посредственности» — почтенный дон Рэба. Как известно, человек, взявшийся ниоткуда, не высокий и не низкий, его лицо можно спутать с тысячей других лиц. Рэба — главный символ романа. В «Граде обреченном» главный герой Андрей Воронин приходил к выводу о том, что величие, историческая ценность не в конкретных именах, а в человечестве в целом. Скажем, в обезличенном человеке, в размытом представителе основной массы. Мы ненавидим дона Рэбу за то, за что мы ненавидим себя. За серость и мелочность. Герой не может быть массовым. Но историю пишет человек массы. Как вечный поток машин, символизирующий исторический процесс в «Попытке к бегству», его не остановить.

Конечно, люди будущего в романе — во многом народ инфантильный. Почему бы не посмотреть на это всё, как на увлекательную игру, неосознанное развлечение, которых, возможно, так мало в райском обществе будущего? А потом, вернувшись обратно в свой мир, заметить у себя на руках что-то красное... и нет, это вовсе не кровь, правда?.. просто сок земляники... Какая может быть кровь, если это была лишь игра? Игра по многим причинам. От нереальности того, что они якобы в прошлом, то есть хронологически находятся на безразлично далекой дистанции, и до вопроса — а люди ли это вообще, жители Арканара? Вопросы очень соблазнительные, их очень хочется себе задавать.

Про сок земляники отдельная история. Как раз именно история, да. Если брать конкретно Землю, и оглядеться, посмотреть по сторонам, на улицу, на поля, то так же еле заметно можно обнаружить, что всё, из чего соткан мир сегодняшний, стоит на костях и крови предыдущих эпох. Кровью, страданиями, случайной комбинацией столкновений миллионов воль и стремлений пропитана земля. И на этой плодородной почве выросли мы. Да никакая это не земляника, черт бы ее побрал, а самая что ни на есть кровь. Об этом никогда не следует забывать.

И снова нет ответов. Только вопросы и повод для размышлений. Например, само вмешательство, прогрессорство, — любимая тема Стругацких. Ведь в прологе дорога, ведущая назад (в прошлое), закрыта знаком «кирпич». Мы любим историю. Не конкретно изучать и исследовать, а как-то в целом, пообсуждать. Сейчас нам просто говорить о плюсах и минусах каждого произошедшего события, подчеркивать многогранность, неоднозначность. Но даже если мы узнаем все аспекты, мы просто не вправе его оценивать. Гораздо мудрее рядом с Руматой выглядит доктор Будах, мыслитель своей эпохи. Он убежден, что пирамидально-иерархическая модель его общества является идеальной, и это можно было бы списать ему в минус, но другой модели мы просто-напросто не знаем, коммунистический рай не в счет. Но еще, что гораздо важнее, Будах просит бога оставить их в покое, не ехать под «кирпич». И не играться, добавляя от себя, в благородных донов. Боль тяжело больного общества — это только его боль, словно спасение утопающих. А если тебе больно смотреть на это — закрой глаза, уши, и уйди как можно дальше. Всем помочь невозможно. Ужасный вывод, но вынужден к нему прийти.

«Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других. И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободителю. И все потому, что раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина, но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. Таковы люди, дон Румата, и таков наш мир.»

Очередная гениальная книга Братьев.

amak2508, 01 мая 2019 г. в 10:22

Почему-то бытует стойкое мнение, что эта повесть чуть ли не детская, для братьев проходная, на ней они отдыхали, набираясь сил перед новыми серьёзными творениями. На самом деле это, конечно, не так — «Малыш» ровно такое же серьёзное и глубокое произведение, как и всё остальное, написанное Стругацкими в этот период. Проблема гуманизма всегда была одной из ключевых в развитии общества. А нынче (братья опять оказались провидцами) вопрос бережного, уважительного отношения не только к членам общества, но и ко всему окружающему нас миру актуален, как никогда. Так что размышления о «слезе ребёнка» и умении отказаться от желаемого во имя того, чтобы этой самой слезы не пролилось — это отнюдь не детский уровень.

Замысел как обратиться к этим идеям на бумаге у Стругацких сложился просто великолепным: далёкая планета, негуманоидная цивилизация, Малыш в качестве посредника при контакте. Ну, а как это реализовано в тексте, все мы читали: умно, логически безупречно, очень увлекательно. И стопроцентно реалистично. Герои живые и у каждого из них своя правда — правда, которую читатель отлично понимает, принимает и сопереживает каждому из них. И, конечно же, Малышу.

Как жаль, что, наверное, никогда уже не будет такого сумасшедшего десятилетия, когда из под пера братьев Стругацких выходили один за другим шедевры — серьёзные, умные и удивительно увлекательные. Во всяком случае сейчас в нашей фантастике не видно никого, кто мог бы хотя бы приблизиться к уровню Мастеров. Перефразируя Геннадия Комова, можно сказать: «Неужели никто ... не понимает, что ... это случай единственный, случай, по сути дела, невозможный, а потому единственный и последний. Ведь этого больше не случиться никогда. Понимаете, ни-ког-да!».

Angvat, 26 мая 2017 г. в 08:34

Не люблю эту книгу по достаточно субъективной и почти анекдотической причине.

Дело в том, что в детстве, когда интернета не было, а на дворе стояли сумрачные девяностые, это была единственная книга Стругацких в моем доме. И прочитал я ее на ряду с другими произведениями советских фантастов, где бесконечно поднимали космическую целину, закаляли инопланетную сталь и вещали о безвозвратном крахе капитализма. И сделал я по юности и глупости своей для себя один далеко идущий вывод – Стругацкие может и получше многих певцов светлого будущего, но достаточно унылы. И решил я больше к ним не прикасаться. Помню, мне тогда советовали попробовать ТББ (я подумал, что это какая-то антирелигоазная агитка) и Пикник (а я тогда думал, что Сталкер это достаточно точная экранизация, а в те времена я от него засыпал минуте на двадцатой).

И лишь в университете я все же решил к ним вернуться и мягко говоря пардон выпал в осадок, когда выяснил, от чего я оказывается все эти годы воротил нос.

Мораль сей печальной истории проста – не надо делать далеко идущие выводы лишь на основе пары фактов. Зайдя к автору с его не совсем удачной книги, вы можете заранее сформировать о нем крайне предвзятое мнение. Некоторые писатели вполне заслуживают повторных шансов.

P.S. Разумеется, шанса этого заслуживают далеко не все. Шанс того, что некоторые отечественные светила с вычурными псевдонимами вроде «Мария Галактическая» когда-либо создадут что-либо, от чего не захочется вырвать себе глаза лишь при взгляде на аннотацию и название, равен примерно одной квадриллионной процента.

Дженнер, 21 июля 2016 г. в 19:37

Книга-потрясение. Одна из величайших вершин в творчестве Стругацких, может быть лучшее из написанного ими. Безусловный шедевр, показывающий что фантастика может быть Большой Литературой. С моей точки зрения, Стругацкие — великие писатели, уровня Толстого, Чехова, Достоевского. А мы просто не понимаем этого, в силу того, что они — наши современники(почти).

Вещь очень сложная, философская, но написана удивительно прекрасным языком. Книга пророческая и, может быть, даже более актуальная для нашей эпохи, чем для той, когда была написана. Во всяком случае, у меня возникло ощущение, что я живу в этом городе, где постоянно идёт дождь, а городом правит свинорылый Бургомистр, над которым стоит Президент, отец нации.

В книге нет готовых ответов и однозначно положительных героев. В ней нет однозначно правых и неправых. Но книга заставляет думать и искать ответы. Искать их самому.

О чем книга, сказать однозначно непросто. Наверно, о «шоке будущего». Будущего, которого многие алкают, но в тоже время страшно боятся, не решаясь признаться в этом даже сами себе. И о том, что надо меняться самому, чтобы не оказаться на обочине жизни. Искать свой Путь и оставаться самим собой.

Кстати, чтобы не писали об этой книге, что мол «диссидентская» и все такое, но на самом деле — книга глубоко «советская» в лучшем смысле слова. И вся пропитана идеями и ценностями общества, в котором жили её создатели. И только по тупости тогдашних цензоров и «полководцев идеологического фронта» она не получила доступ к читателю, а была первоначально напечатана в «Гранях». Кстати, даже фантасты Стругацкие не могли придумать ситуации в обществе, где инакомыслящего писателя не обязательно преследовать, куда то высылать и т.д. Достаточно просто сделать так, что он не будет никому нужен. Довести общество до той степени деградации, когда все что сложнее Донцовой отбрасывается массовым читателем. Писателя не издают, жить за счет литературного труда он не может. Произведения его до читателя не доходят и, в лучшем случае- теряются среди горы графоманства на каком нибудь сайте «Проза.ru» Проблема решена без лишних издержек.

Ну это так, лирическое отступления. Книга на все времена. Мылящему человеку в России к прочтению обязательна.

P.s. Тут, кстати, отметился своим тухловатым комментарием о «еврейском фашизме» в творчестве Стругацких кто то из «Легиона Свободы , Опоры Нации. Еще одно доказательство того что Стругацкие -провидцы и правы, тысячу раз правы. Как там в «Гадких лебедях»:

«Думать не умеете, господин Банев, вот что. А потому упрощаете. Какое бы сложное социальное движение ни встретилось вам на пути, вы прежде всего стремитесь его упростить... Перри Мейсон говаривал: улики сами по себе не страшны, страшна неправильная интрепретация. То же и с политикой. Жулье интрепретирует так, как ему выгодно, а мы, простаки, подхватываем готовую интрепретацию. Потому, что не можем, не умеем и не хотим подумать сами»

newsmart, 11 февраля 2016 г. в 10:44

Можете кидать в меня камнями, но за повесть ставлю оценку 5. Не понравилась абсолютно! Авторы вполне закономерно назвали части повести суетой. Я бы все вместе назвал галиматьёй. Нет, я улавливаю иронию и самоиронию авторов, всякие там аллегории, оценил юмор и легкость повествования. Но в книге нет самого, по моему мнению, главного — сюжета! Поэтому написано хорошо, но о чем? для чего?

Еще к плюсам могу отнести то, что совершенно не чувствуется возраст повести. Возможно, это заслуга жанра: все-таки это больше сказка, чем фантастика, а сказки не стареют...

wertuoz, 07 октября 2015 г. в 11:03

«Попытка к бегству» — это серьезное произведение, размышления перед мощнейшими работами такими, как «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров», затрагивающие снова те самые струны, которые проходят через творчество Стругацких самой жирной чертой. Проще сказать, основной посыл повести — это столкновение интересов сразу нескольких цивилизаций: прошлого, настоящего (относительно настоящего) и будущего. Преамбула довольна проста — представители цивилизации будущего случайно попадают в мир далекого прошлого, тем самым становясь вершителями многих судеб. Проблематик, о которых хочется написать, сразу несколько, начну по порядку их важности и раскрытости в повести.

1. Проблематика прогрессорства. Наверное, это первые пробы авторов, которые уже хотели развить данную тему и найти на все вопросы о развитии цивилизации самые надлежащие ответы. В повести мы уже видим мир, подготовленный или готовящийся к подобным проблемам. Не раз упоминается самый важный в этом мире общественный орган — «Комиссия по контактам» (да и имя самого Руматы все таки проскользнуло в одном абзаце). Свод правил, который обозначила эта комиссия, говорит нам о том, что развитая цивилизация будущего еще не готова к подобным контактам и проявляет максимальную осторожность, понимая всю сложность и ответственность в этих вопросах. Но что делать двум героям, представителям цивилизации «Полудня», для которых смотреть на страдающих от несправедливости и несвободы людей дико и оскорбительно для самих же себя. Система ценностей, внутренний моральный облик — все это сразу же приходит в негодование, когда перед ребятами разворачивается довольно мрачная и жестокая картина феодального мира. В итоге формируется несколько точек зрения на данную проблему: оптимистичная — активное вмешательство и материальное насыщение планеты для изменения общественного мировоззрения; и пессимистичная — мнение Саула (третьего спутника) о том, что любое вмешательство бессмысленно и деструктивно по отношению к людям, которые в полной мере зависимы от сложившейся системы (в чем герои в последующем убеждаются, пожалев о совершенных ими действиях). В повести этот конфликт интересов остается открытым, а так же перетекает в другую проблематику.

2. Собственно, конфликт человека «прошлого»(нашего относительно настоящего) и человека «будущего». Персонаж Саула — это намеренно введенный персонаж вне рамок и условий описываемого мира без объяснения причин. Стругацкие намеренно отказались от каких-либо объяснений попадания этого героя в мир «Полудня», акцентируя внимание на более серьезной проблематике с ним связанной, тем самым объясняя свой поступок тем, что хотели посмотреть на мир далекого будущего глазами своего «современника», столкнуть лбами интересы этих миров, найти ключевые точки соприкосновения, а так же различия. И я не вижу в таком довольно смелом шаге авторов какой-то изъян или недоработку. Скорее это специальный литературный прием, который полностью оправдывает свое назначение.

С точки зрения Саула — активное вмешательство в систему феодального гнета бессмысленна. Тем самым он обозначает и привносит в парадигму прогрессорства новый смысл: прогрессорство — это не только материальное насыщение и обеспечение свободы для отстающего общества, это и забота о моральном взрослении каждого, синергия морального подъема и технического прогресса. А для достижения таких результатов необходимо время намного большее, людей необходимо научить, идею нужно взрастить и заслужить, она не может появиться на пустом месте. Тема учительства и воспитания у Стругацких — снова та самая вакцина для общества с низкими моральными и идеологическими показателями.

3. Проблематика «анестезии сердца». Это та самая проблематика, которая будет являться центральной в произведении «Трудно быть богом». И снова Саул — умудренный опытом и знающий цену свободе и социальному прогрессу, предвидит судьбу Руматы, понимая главный изъян и неподготовленность человечества «будущего» жизни в иной моральной среде. Слишком оптимистичный настрой, привычка пребывания в среде более морально значимой не дают героям Антону и Вадиму посмотреть на всю эту удручающую картину здраво, не дают вспомнить, что для человека прошлого, человека дикого не чужды убийства и обман, предательство и трусость. И что будут делать эти герои, испытав все эти пороки на собственной шкуре? Опустятся до принципов грубой силы? Сумеют ли сохранить свои собственные принципы, повторяя судьбу Руматы? — вопросы остаются висеть в воздухе.

4. Проблематика непреодолимости и возникновения или существования более высокого не детерминированного (беспричинного или неподвластного логике) смысла. Эта тема неразрывно связано с загадочной цивилизацией Странников, с которыми читатель, наверняка, еще не раз столкнется в других более поздних произведениях авторов. Но на самом деле данный образ это всего лишь обертка, в которую бережно укутан смысл чего-то более глобального и непостижимого, того, с чем главным героям так и не удается справиться (ситуация с порталами и автострадой). Подобные мотивы можно встретить в произведениях «Миллиард лет до конца света» или «Далекая радуга», где природные катаклизмы или какие-то неведомые неподвластные порядку силы являются центральной проблемой произведения.

Теперь в общем. По сути произведения Саул и есть тот самый «хотящий странного», тот самый противник устоявшейся на планете «Саула» системы, это одновременно и ирония и посыл авторов, которые намеренно ввели этого персонажа в агрессивную для него среду. Его тезисы и рассуждения о социализме можно разбивать на цитаты, его эмоции и неприязнь к представителям отсталой цивилизации умиляют, а в последующей раскрывают его, как глубокую личность со своими переживаниями и самокопанием.

Что ж, это снова глубокое произведение, наполненное множеством смыслом, над которыми хочется рассуждать и делать выводы, спорить и задавать еще более сложные вопросы. Стругацкие снова приоткрывают двери, сквозь щель между которыми бьет ледяной ветер основополагающих вопросов морали и принципов прогрессивного человечества. И если бы человечество могло дышать этим ветром и задаваться этими вопросами чаще, то картина современного мира была бы, наверняка, иной.

Black ermine, 08 августа 2015 г. в 23:59

Сразу оговорюсь, что я — вообще ни разу не поклонник Стругацких. Большинство их книг лично мне кажутся довольно пресными и наполненными натужным философствованием. А произведения, написанные после развала СССР и вовсе нечитабельны. (Это, кстати, показательный момент. Когда темницы рухнули и творцы получили «свободу творить» уровень их творчества в одночасье упал ниже плинтуса, и АБС здесь — далеко не единственный пример.)

Но «Парень» лично для меня стоит особняком. Стругацким удалось создать ряд невероятно цельных и очень элегантно переплетающихся по сюжету друг с другом образов и выстроить последовательное и логичное (что для АБС — редкость) повествование. Не буду углубляться в детали, об этом и так много написали коллеги-рецензенты.

Скажу лучше о другом. У меня сложилось впечатление, что АБС в этой повести перехитрили самих себя. Стругацкие, как хорошо знают все их поклонники, постоянно применяли приемчик «фига в кармане», т.е. пытались критиковать правящий режим, но как бы маскируя его под отрицательные клише того времени. Самый выпуклый пример — мир Саракш из «Обитаемого острова», который вроде как по всем формальным признакам — загнивающий капитализм, но в нем без труда считываются все недостатки советского строя. Вернее то, что авторы хотят ему приписать.

Но вернемся к «Парню». Здесь нам тоже тоже адресован явный посыл: смотрите, как легко оболванить хорошего человека. Его буквально из преисподней вытащили, от смертельных ран вылечили, что к чему объяснили, понимающего куратора приставили. Ан нет. Как волка ни корми, все равно в лес смотрит. В принципе, все это — типично для Стругацких. Тот же Максим начинал тоже как наивный идеалист, представления которого были жестоко разбиты столкновением с уродливой действительностью. Но Гаг вышел у писателей слишком цельным. Он — не юный романтик, а тертый, несмотря на молодость, вояка. Он «брал Арихаду, подавлял бунты и ходил в десант в устье Тары» (с). Видел кровь и смерть, сам не раз рисковал собой. Жизненного опыта у него хватит на десяток Максимов, хоть они и примерно ровесники по годам. И выбор Гага вернуться домой — выбор сознательный и взрослый. Выбор человека, чьи идеалы выкованы в огне войны и закалены кровью, в том числе и своей. Мы можем не разделять эти идеалы, но мы не можем не уважать их.

В этом — главный прокол авторов. Хотели показать, как война уродует человека, а показали как она его закалила.

Очень, просто крайне симптоматично, что Стругацкие временами сами понимали, что у них герой получается чересчур симпатичным и они срочно кидаются пришивать ему отрицательные черты — то он с пленными суров, то математика-ботаника изобьет, то женщину напугает. Подобные нашлепки выглядят искусственными и ничего кроме усмешки не вызывают.

Особенно ярко Гаг проявляется на фоне своего куратора. Во время чтения так и хочется спросить у Корнея: «Мужик, тебя собственная жена не уважает, сын отчитывает, как нашкодившего сорванца, а ты миры спасать лезешь? Может, сначала в собственной семье порядок наведешь?».

В каком-то интервью с Борисом Стругацким прозвучала интересная оговорка с его стороны. Автор сказал, что на момент выхода «Парня» «Читатель не был готов понять эту повесть». Ну да. Тогда в чести еще были целеустремленные герои, а не рефлексирующие нытики.

В общем и целом, произведение вышло успешным скорее не благодаря, а вопреки тому, что авторы хотели в него заложить, во всяком случае, если судить по их схожим книгам.

Спасибо за внимание и простите, если мое мнение кому-то покажется раздражающим.

Dim75, 21 июня 2015 г. в 00:11

Читал повесть дважды. Впервые прочел еще советским школьником в конце 80-х. К моменту повторного прочтения, уже в 2000-х, почти забыл сюжет, но хорошо запомнил возникшее тогда колючее ощущение от мира ХВВ и чувство облегчения, что не живу в этом мире. Перечитал в 2000-х. Ан нет, оказывается в нем и живу.

Marica, 17 января 2015 г. в 02:10

Чем больше я читаю Стругацких, тем больше я понимаю, как сильно я их оказывается люблю. Потому что это уже вторая книга, рецензия на которую должна выглядеть так: «ЫЫЫЫЫЫ!!!!». После того, как прочитываешь последнюю строчку, так себя и чувствуешь — выдать можешь только восторженное мычание, а ощущения как будто тебя полным собранием сочинений Стругацких по голове и отфигачили.

«Отель «У погибшего альпиниста» не похож на другие произведения Стругацких. И в то же время там осталось все то, что я так обожаю в их книгах. Во-первых здесь есть просто неподражаемые персонажи. Чего стоит Брюн — неопределенного полу чадо, обладающее шикарным мотоциклом и невыносимыми манерами. Или гениальный физик Симон Симонэ, скачущий по стенам и потолку? А великий мистификатор Дю Барнстокр? Сам господин Мозес с его неизменной кружкой. Прелесть, просто прелесть. Не говоря уже о том что даже Лель, хозяйский сенбернар — и тот сапиенс.

Во-вторых прекрасный язык АБС. Будь моя воля, я бы всю книгу от начала до конца в цитаты и запихнула. И наизусть бы выучила, так на всякий случай. Только по описанию перед глазами как живые вырастают все герои, и трясутся брыли у Дю Барнстокра, и слышишь хриплый бас чада, и пустой безжизненный рукав Лаурвика, и доносится с открытых страниц замогильный хохот Симонэ.

А юмор? А стиль? А диалоги? Чего стоит все то, что говорит Луарвик:

цитата

— Хорошо, оставим это, — поспешно сказал я. — Вы иностранец?

— Очень, — сказал он. — В большой степени.

— Вероятно, швед?

— Вероятно. В большой степени швед.

Возможно, сам сюжет не очень изящен, а финал бьет по голове тяжелым кованым сундуком господина Мозеса. Но за ширмой прямолинейной как шпала НФ, детективной составляющей и прелестной вязи слов все равно АБС поднимают очередную социальную проблему — проблему выбора. Поступить по правилам или поступить по совести? И что потом будет мучить сильнее?

wertuoz, 10 ноября 2014 г. в 12:21

Окунаясь в мир Стругацких, можно увидеть и понять многое. Кто-то увидит аллюзию на современные общество, на происходящие или уже произошедшие недавно события. Кто-то почувствует советский дух общественного подъема, ностальгируя по тем временам былой мощи и веры в собственную непоколебимость и идейность системы. Ну а кто-то вообще не станет относить данное творчество к разряду фантастики, упиваясь пылкими историями от Р. Желязны или Дж. Мартина, плюясь от пыли давно угнетенной совковой системы, требуя более футуристичные и яркие образы.

Я окунулся в немного другой мир. Для меня это снова мир «понедельника», необычный мир, во многом идеальный и правильный, но идеальный именно там, где он должен быть идеальным. Это идейный мир — мир, где свершаются открытия, где в одном доме на одной лестничной клетке живут люди с ученой степенью и пишут диссертации, мечтая защитить докторскую и получить нобелевскую премию. Причем это не просто мечты, это идеология общества, в котором на первый план выходит именно изучение и прогрессорство, где наука — двигатель прогресса и человечества. И я не описал чего-то необычного, но все равно обозначил, что это другой мир, фантастичный мир, потому что настолько отличный от того, где живу я. А живу я в мире потребительства, среди кучи «Выбегалл» на одной лестничной клетке, и чтобы не впасть в окончательный снобизм и одновременно нигилизм, я лучше вернусь к рассмотрению данной повести.

Чтобы понимать все масштабы этой идеальности, возможно стоит почувствовать этот мир, как нечто отличное от реальности. Это настолько другой и идеальный мир, что сама природа воспротивилась и испугалась, включив свои механизмы безжалостной энтропии. Эта идея подается в повести, как нечто постулирующее, как данность, в которую не сразу веришь. Сначала тебя пытаются запутать и запугать теорией заговора, прищельцами, на какой-то стадии ты начинаешь себя ловить на мысли, что все, что происходит с главным героем, это какая-то паранойя или страшный сон, а главный герой просто сошел с ума. И на фоне всего этого невзрачно, но безоговорочно выступает и повисает над Маляновым (главный герой) глобальная и неразрешимая проблема, источником которой является сама природа. Очень цепляют слова друга Малянова Вечеровского о том, что легче выдумать себе врага, наиболее осязаемого, обладающего разумом, потому что так легче представить себе проблему, потому что где-то в подсознании теплится надежда о том, что если за проблемой стоит некто, обладающий разумом, то с ним можно договориться или попросить объяснения. Ведь так легче, и это правда. Из этих слов можно сделать одновременно кучу выводов: о скудности человеческого разума, о хаосе, как о необъяснимом закономерном процессе, о вещах, кажущимися нам аксиомами, а на деле ими не являющимися. И вот эта глобальность ощущается и понимается читателем не сразу, потому что даже читатель хотел бы, чтобы эта повесть была о пришельцах или о тайном заговоре иллюминатов, но не о чем-то более глобальном и необъяснимом.

Эта повесть во многом о выборе, о таком выборе, который может быть осуществим вот в таком мире «понедельника». Выбирать между идеей, знанием, пониманием (в глобальном смысле этого слова) и банальной, но самой важной составляющей любого человека — жизнью твоих родных и близких. И выбор, который сделал Малянов, понятен и очевиден.

Единственным противоречивым и одновременно раздражающим, но все же задевающим своими фразами персонажем и был Вечеровский. Все эти намеки на его марсианский смех и странное поведение «робота 19того века» ложно приводили к мысли, что он и был каким-нибудь сверхъразумным существом, маскирующимся под человека. Но на деле оказалось все по другому, Вечеровский — это воплощение идеала такого мира, пугающего идеала, и, наверное, поэтому сильного борца за идею, борца с самой природой.

В итоге у Стругацких получилось снова что-то идеальное, субъективно идеальное. Мир, в котором происходят такие глобальные и одновременно житейские события.

К слову, могу сказать тем, кто считает, что смена лица повествования от третьего к первому — это проблема писательского тандема. Как раз нет. Это художественная особенность, намекающая, что рукопись пишет сам Малянов сначала отстранено, потом обрывочно путая лица, а потом переходя непосредственно откровенно на первое.

Это уникальное произведение, как и все творчество авторов, вызывает во мне какую-то необъяснимую теплоту. 10 из 10.

Nitta, 08 января 2014 г. в 15:00

Стругацких я люблю с детства, но есть для меня в их творчестве крайне неоднозначные вещи.

С которыми — сложные отношения. А с — «Улиткой» — самые сложные.

Вещь для братьев поворотная, новаторская. И для того времени, а в особенности, в СССР, была, наверное, просто-таки «литературной бомбой», откровением.

Я честно пыталась в нее «въехать» и ею «проникнуться» много раз — и в подростковом возрасте, и уже во взрослом состоянии. Тем более, что многие друзья с укором говорили: «Ну как ты не понимаешь, тут же...». Когда же я начинала предметно расспрашивать, что именно такого, мне недоступного, понимает мой собеседник, ответы были очень разные и довольно размытые, что навело меня на некоторые размышления. Но о них — позже.

Произведение получилось сложное. Повесть двухчленная, состоит из двух частей «Лес» и «Управление», которые, в принципе должны дополнять друг друга, но мне части показались скорее параллельными, чем взаимосвязанными. Их чередование подчиняется скорее эмоциональным акцентам, а не логике. Хотя, возможно, я не права.

Очень интересный язык. Очень.

И очень много недосказанного. Стругацкие вообще любят оставлять многое на откуп фантазии читателя, но для меня здесь слишком большой простор для воображения. Практически, читателя приглашают в соавторы. Как литературный эксперимент — интересно, и, видимо, удачно так как у повести масса поклонников. Но я существо сравнительно простое и мне совсем без авторской позиции — неинтересно.

Второй момент — это излишняя образность повествования. С одной стороны — здорово. А с другой... Даже самый-самый прямолинейный текст разные читатели умудряются понимать по-разному, и это нормально. Что уж говорить о тексте, практически целиком построенном на различных образах и аллюзиях — тут есть риск так и не донести до читателей некоторые из своих мыслей. Что, на мой взгляд, с повестью и произошло.

После выхода «Комментариев к пройденному» с интересом узнала, что именно подразумевали авторы. И то, что об этом догадались только несколько их знакомых. А остальные читатели, у которых жизненный опыт, круг общения, возраст да и время проживания другие — догадывались о чем-то своем. Необычно и небезинтересно, но, увы, видимо просто не мой жанр.

Управление. Здесь — довольно жесткий и язвительный театр абсурда, доведенной до этого самого абсурда бюрократии. Хлестко, едко, безнадежно. Сам текст — «зацепил», герои — ну просто вообще никак. Как и основная сюжетная линия, которую непросто выколупать из-под различных языковых хитросплетений. Нет у меня того опыта общения с бюрократией и такого к ней отношения, какие, видимо, были у авторов.

Лес. Для меня — более интересная линия, и я совсем не удивилась, когда узнала, что она была взята из изначально писавшейся вещи «про другое». Более цельная, более интригующая и загадочная. Отдельно от «Управления» я ее с удовольствием перечитывала, хотя мои выводы и то, что полагали авторы не совпали.

Возможно, дело еще в том, что для моей примитивной натуры — книжка без героев — книжка не очень интересная. В этой повести сопереживание вызвал только Кандид и еще почему-то было очень жалко Наву.

Сложная, новаторская для авторов и для своего времени вещь, написанная образным интересным языком. С несразувычленяющейся сюжетной линией (ели ее можно так назвать). С довольно странными героями и огромным полем для читательской работы с образами.

И не то чтобы совсем безнадежная, а какая-то очень усталая. На любителя (ценителя, и т.д.). Увы, у меня с этой повестью «не сложилось», честно признаюсь.

Arhc MC, 24 октября 2013 г. в 09:21

Так получилось, что эту повесть у Стругацких я прочитал первой. В далеком 1963 году. И попался. Я на всю жизнь влюбился в АБС, я не пропускал ни одной их книги («Гадких лебедей» я прочел в перепечатке, какой-то не то 4, не то 5-й экземпляр на машинке). Может быть, на фоне других произведений великих АБС, впечатление о первой прочитанной их книге несколько потускнело, но недавно я перечитал «Попытку к бегству», и понял, что первоначальное впечатление о книге было абсолютно верным! Там показан мир, в котором хочется жить, там люди, на которых хочется быть похожим — и там мир, абсолютно (мною) неприемлемый (Саула). Мир, жестокий и печальный, мир:

И поля и горы —

Снег тихонько всё украл…

Сразу стало пусто.

И живых и мёртвых —

Снег тихонько всё украл…

Сразу стало пусто.

Это книга — на все времена. И я очень завидую тем, кто ее еще не читал.

primorec, 02 июля 2013 г. в 01:46

Ох, и влип, же ты, змеиное молоко, Гаг, Бойцовый Кот. Ты, который никогда ничего не боялся, всегда был предан политическому курсу Его Высочества Герцога, который сам, собственноручно, пожаловал тебе щепотку табака за храбрость. Был ты идеальным солдатом: верил в отца-командира, никогда не подводил братьев по оружию, презирал штатских «дикобразов», ненавидел врагов-крысоедов. До того самого мига, когда кто-то неизвестный решил изменить твою судьбу, перевернуть весь мир, все, что знал и во что верил.

На самом деле, очень тяжелое испытание досталось на долю Гага, Бойцового Кота. Пусть охваченная войной Гиганда — страшный мир, полный страданий, голода, крови и боли, но это привычный и знакомый для парня мир. А здесь, в этом прекрасном раю, где осуществимы самые заветные мечты — все непонятно, опасно, страшно. Каково это для того, кого собственный мир определил мокнуть в окопах и грызть от голода картон, встретить такое: дома, которые выполняют твое желание и в мгновение ока могут создать кровать или стул, еда, превосходящая любые кулинарные фантазии?

Каково это — узнать, что есть мир, где люди не сражаются за кров и еду, где никто не горит в пламени пожара, никто никого не укладывает лицом в грязь, только потому, что так было всегда? Где живут совсем другие люди. Они заняты непостижимыми делами, исследуют неизвестные планеты, летают среди звезд. И все это — совсем рядом по меркам Вселенной — всего лишь в 18 световых годах.

Очень крепким оказался этот парень, Гаг, Бойцовый Кот. Не каждый смог бы выдержать подобный шок от навалившейся правды. Но странно, кругом — чистые и светлые люди Полдня, озабоченные спасением чужой расы. А сочувствуешь и сопереживаешь Бойцовому Коту, у которого, наверное, руки по локоть в крови.

Все равно не оставляло ощущение игры и театральности со стороны землян. И даже страшно становится от этого контраста: вот появляется из звездолета обвешанный оружием прогрессор-землянин. Может он прибыл с Гиганды, прямо с поле боя, где умирают такие парни, как Гаг. Наверное он примет сейчас душ, завалится спать на только что созданной умной техникой кровати, а потом пойдет в столовую есть вкусную еду и подмигнет ободряюще Бойцовому Коту.

Хотя, есть еще Корней. Более жесткий и даже жестокий, способный бросить в лицо правду. Может потому, что он тоже не из этого времени? Что же тогда хотели передать Странники, оставляя посылку с древними человеческими генами?

Я понимаю Гага. Понимаю его стремление отправиться домой, его попытки уцепиться за знакомое. Но вот смог же человек, пусть не понять умом, но прочувствовать все, что произошло с его родиной и принять такое мужественное решение: вернуться туда, где грязь, боль и страдания. Это надо иметь огромное мужество, чтобы признать: то, чем жил до этого — ложь. Увидеть, что те, кого презирал всю жизнь — учителя, музыканты, ученые, врачи, на самом деле — светлые, добрые, всепонимающие, именно те, кто может все изменить, приблизить Гиганду к тому будущему, которое открылось краешком на Земле.

И выбор Гага понятен и вызывает уважение. Его возвращение домой и принятое решение на поливаемой ливнем грязной дороге. Почему -то верится, что Бойцовый Кот справится. Не будет сожалеть, не будет стенать. Будет работать, не боясь принимать тяжелые и неприятные решения. Как на этой мокрой дороге, и начнет он с того, что вытащит машину из грязи и доставит куда надо вакцину, чего бы это не стоило, змеиное молоко.

Ev.Genia, 04 июня 2013 г. в 09:14

«Понедельник начинается в субботу» — это эхо, далекое, раскатистое, медленно затихающее эхо юности. Это отзвук того безудержного, яркого, романтического, всепонимающего юношеского состояния души, когда все необычное, невозможное, выдуманное кажется реальным, возможным, где-то существующим – только руку протяни.

Эта книга поколения романтиков – для них она всегда будет в числе первых, любимых, непревзойденных, незаменимых. Даже сейчас, спустя более двадцати пяти лет после первого прочтения, она вызывает приятные романтические чувства. Светлая, яркая, будоражащая, полная юмора и ярких образов– она читается за один присест, без отрыва.

Здесь все перемешалось: молодые, голодные, полные энтузиазма научные работники, для которых понедельник начинается в субботу, а в новогоднюю ночь они вместо себя оставляют веселиться своих дублей, потому, что для них главное творчество и созидание; здесь рядом с компьютерами и автоклавами работают диваны-трансляторы и непонятная штука умклайдет; на ул.Лукоморье стоит изнакурнож, где хозяйничает Н.К.Горыныч, кот-баюн складывает свои вирши, а щука старается не попасться на рынок; здесь смешались люди, джинны, горе-подстрекатель Мерлин, вурдалак Альфред, чудные бриареи и т.д. Все перемешалось – знакомое и незнакомое, новое и давно известное, реальное и сказочное – этот взрывной микс, приправленный юмором, безоговорочно привлекает.

Эта книга — сатира очень высокой пробы, ее объектами становятся особенности человека, которые были, есть и будут: бюрократия, приспособленчество, невежество. Один демагог Выбегалло чего стоит со своими разглагольствованиями о совершенно счастливом человеке, а его кадавр – модель Идеального Потребителя, желающего всего, чего может, и могущего все, чего желает — воплощение того, что фантастика реальна.

Она реальна. Особенно это подчеркивают последние слова в книге, сказанные У-Янусом: «…не существует единственного для всех будущего. Их много, и каждый наш поступок творит какое-нибудь из них…»

Сейчас эта книга навевает немного грусти – это ностальгия по времени, где все легко, где все по плечу, ностальгия по вдохновению, вере друг в друга, где «один за всех и все за одного», но, все же, это именно то, что всегда в наших силах.

Nalia, 23 мая 2013 г. в 13:31

Начала знакомиться с этой повестью лет в семь, когда мама читала мне на ночь смешные места из неё. Потом прочитала целиком и поняла, что эта повесть-- отнюдь не сборник шуток. Но она осталась моим любимым произведением, быть может, потому, что это совершенно гениальная, точная, лаконичная, но вместе с тем совсем не злая сатира на нас на всех. Возможно, потому что Стругацкие спустились в ней с небес на землю и посмотрели на мир глазами обычного обывателя, человека невеликого ума или героизма, но честного трудяги, со своими бытовыми проблемами. И как такой человек будет воспринимать вторжение в его жизнь чего-то невероятного.

Надо сказать, я никогда не считала «Нашествие» антиутопией, а Аполлона-- антигероев, быдлом, мещанином и прочее. Наоборот, он вызывал у меня симпатию. Обычный человек, причём человек неплохой-- не склочный, интеллигентный, иногда смешной, но иногда его понимаешь. Честный трудяга: детей учить-- это вам не в офисе бумажки перекладывать, работа ответственная, и, не побоюсь этого слова, благородная. Тем более такой предмет, как астрономия: в жизни он не пригодится, но расскажет о том, как чудесно устроен мир, научит понимать необъятное и мечтать о недостижимом. А это очень важно, знаете ли.

В «ХВВ» Стругацкие крепко припечатали массы, показав, что никакое изобилие не компенсирует бездуховность. Но таковы ли герои «Нашествия», как слегачи их «ХВВ»? Нет. Последние-- охреневшие от комфортной жизни люди, уже и не знающие, куда пристроить свой скучающий ум, в погоне за удовольствиями эгоистичные и замкнутые, забывшие о том, что такое нормальные человеческие отношения. Герои же «Нашествия» ничем таким не отличаются: да, их мысли редко выходят за пределы бытовухи, но они любят, дружат и растят детей-- в них нет той пустоты и надломленности, которая есть в жителях города «ХВВ».

Это обычные люди, не герои, но и не опустившиеся дегенераты. И я не могу заклеймить их «мещанами»-- ведь это значит, что я навешу этот же ярлык на очень многих людей, дорогих мне ИРЛ. Кто прав, Харон или Аполлон-- каждый решает для себя: не даром Стругацкие оставили этот вопрос открытым. Это повесть-- не ответ, как полагают многие; эта повесть-- вопрос без ответа.

primorec, 11 февраля 2013 г. в 04:46

Я всегда возвращаюсь к любимым произведениям. Одни знаю наизусть, обращаясь к ним чуть ли не каждый год. Другие лежат годами, не потому что стали неинтересны или устарели. Нет, в глубине души знаешь, что еще не настало время, чего-то еще не хватает в тебе самом для понимания всего, что авторы заложили в героев, диалоги и события.

Таков «Малыш», между первым и вторым прочтением которого прошло без малого 30 лет. Помню этот первый раз: чужая планета, Странники, первый Контакт, умные и чистые герои и ...ощущение чего-то ускользающего, неуловимого, как сумеречные тени или лунный свет: знаешь, что есть, но разглядеть пока не можешь или не успеваешь, отвлеченный другими вещами и событиями, которые кажутся более важными и значительными.

Но как бы то ни было, состоялась новое свидание с этим романом, вдумчивое и серьезное, когда уже не надо спешить, читать по ночам, чтобы передать книгу изнывающему от нетерпения следующему в очереди товарищу. И осталось от этого нового свидания ощущение чистоты, человечности и грусти по безнадежно ушедшим временам, когда больше думали о душе, чем о материальном.

Не знаю, позволили ли 30 лет разлуки с этой книгой понять до конца этот завернутый в обертку космического приключения разговор о человеке и человечности. Трогательная, но отнюдь не наивная, а местами даже жесткая, история маленького мальчика Малыша, заброшенного на чужую планету и ставшего воспитанником иной расы. Кто он — человек или уже нет, и что, собственно, такое быть Человеком? Имеют ли люди право вмешиваться в жизнь своих собратьев и какая она — цена одной Жизни? Возможно ли ради блага многих жертвовать одним, даже самым малым и беззащитным, и что такое истинные милосердие и гуманность? Сложные вопросы, на которые и сегодня у большинства людей нет однозначного ответа и может никогда и не будет, но это не значит, что искать эти ответы вовсе не надо.

Но вот, что странно. И в первый раз и сейчас оставалось у меня ощущение неправильности происходящего в романе. Казались все эти хорошие и чистые душой и помыслами Стасики, Майи и Комовы какими-то равнодушно — отстраненными, не способными ощутить чужую боль и страдание, беззаботно резвящимися на просторах Космоса детьми, считающими, что только так можно жить и только их законы, идеи, принципы истинны, а значит есть право диктовать свои правила всей Вселенной, не считаясь с мнением всех остальных. И такой жестокой кажется сцена погони за Малышом, когда гонят его с гиканьем и улюлюканьем опьяненные ощущением собственной непогрешимости и правоты юные земляне/гонят по чужому дому, без всяких сомнений в своем праве устанавливать в нем свои порядки/.

Умная книга, многослойная. Осталась она одной из самых мною любимых, и я вернусь к ней снова: может и не потребуется еще 30 лет, чтобы понять все до конца. Очень на это надеюсь.

Vladvik, 31 августа 2012 г. в 14:32

В «Комментариях к пройденному» наряду с прочим интересным, Борис Стругацкий называет данную книгу «добротной, проходной, сугубо развлекательной повестухой с моралью». Уничижающее, не так ли? Наряду с вышесказанным звучит так же «Не переписывать же все заново». То есть, совсем плохо. И к тому же «Отель «У погибшего альпиниста»» — детектив; а детективы я не люблю. По идее, при таких-то факторах за книгу не стоит и браться. Писателям-то не верить никак нельзя, себе подавно – но все ж я решился, прочел… и остался доволен. Да что там доволен – я в полном восторге!

Читать невероятно интересно. Не оторваться! Давно, очень давно не было такого, чтоб книга держала меня столь цепко. Уже одно это заслуживает аплодисментов. Есть в ней пища для ума и для души, есть где посмеяться, есть, пожалуй, и где всплакнуть. Приятный слог, потрясающие диалоги, очаровательные персонажи – всего этого, черт возьми, в достатке! То есть, тебе прямым текстом говорят самые исключительные в данном случае авторитеты, что сие есть вещь «проходная», чтоб совсем не грубить, «повистуха», и не серьезная, тьфу, «сугубо развлекательная», а ты киваешь, говоришь «понятно-понятно», и робко так добавляешь, что вообще-то книга шедевральна!

Изволю сумасбродить?

Хм…

А почему, скажите, ежели «сугубо развлекательная», то это непременно плохо? Развлечься ж всяк горазд! Тем более столь благородным образом, как чтение книги. Разве нет? К тому же, сказано еще и что повесть «добротная». И она, в самом деле, такова. Точнее, это слово не шибко точно. Повесть не «добротная», а замечательная, талантливая, шикарная и еще куча эпитетов! Да если бы вся развлекательная литература, всё ныне безграмотно называемое беллетристикой, было таким же «добротным» как «Отель «У погибшего альпиниста»», жизнь рядового читателя цвела бы и благоухала!

sterh77, 18 мая 2012 г. в 08:59

Так уж получилось, что прочитал впервые только сейчас, 35-летним, в 2012 году.

Впечатления в целом негативные. Первое — отношение к науке. Веер расходящихся ВО ВСЕ СТОРОНЫ возможностей — это, конечно, здорово. Но я не понаслышке знаю, что путь к истине — это путь по тонкой ниточке. Я не увидел поиск истины, я увидел детскую жадность все пощупать, попробовать, разобрать и не собрать. Второе — животные. Несколько случаев убийства хищников или даже не хищников. Порог необходимости при самообороне не был достигнут, и я с гневом читал об убийстве спрута или «бегемота». Третье — отношение к природе в целом. Чисто потребительское отношение, но, может быть, Стругацкие, не очень-то и виноваты. Время такое было, даже реки когда-то планировали разворачивать. Четвертое — коммунизм. С позиций теперешнего времени я НЕ ВЕРИЛ в существование всего этого. Возможно, и Стругацкие не верили.

Порадовали только некоторые эпизоды. Больше всего понравился Саша Кондратьев...

Славич, 06 июня 2011 г. в 16:30

  ««Попытка к бегству» и в самом деле была попыткой порвать с традицией бодренькой советской фантастики – первая проба пера в настоящей литературе, повествующей, по выражению Стругацких, не о «приключениях тела», а о «приключениях духа»». Такие слова встретились мне в одной аннотации. Что ж поговорим серьёзно и попробуем оценить книгу с позиций этики, социологии и психологии.

  Удивительно, как по-разному люди представляют себе идеальное общество. Например, в мою этическую систему бессмысленное истребление животных никак не вписывается.

Вспомните, зачем «структуральнейший лингвист» собирается на Пандору? Правильно, тахоргов пострелять. Может быть, для этого есть какая-то практическая потребность? Черепом тахорга на стене, видимо, никого особо не удивишь, так что добыча зверя в научных целях отпадает. Защита колонистов на Пандоре от злобных хищников, как об этом заявляет Вадим? Открытие Саулы не у кого из молодых людей изумления не вызывает, ведь в пределах досягаемости обычного прогулочного корабля находится множество неисследованных планет земного типа. Следовательно, есть десятки, если не сотни, планет более пригодных для колонизации, чем опасная Пандора (не зря же её так назвали). Получается, что колония существует для того, чтобы охотиться на тахоргов, а не наоборот.

Ещё в самом начале Вадим привычным жестом отправляет использованную посуду в мусоропровод. Это сколько же нужно лишней энергии и сырья, если представить, что так 3 раза в день поступает 20 миллиардов человек! А теперь, вспомним, эпизод, где наш лингвист впервые видит страусов-«самсончиков». Рассуждает он примерно так: «Мне они не нравятся. Нам они мешают. Давайте их уничтожим». Хороша логика для человека «светлого завтра», не так ли? Вывод могу сделать только один: «высокое воспитание» по Стругацким не прививает бережного отношения к окружающей среде.

  Теперь немного на социальную тему. В этой книге братья-соавторы впервые затронули проблему вмешательства в историческое развитие цивилизаций. И это огромный и несомненный плюс. Теме прогрессорства ещё предстоит раскрыться с разных сторон в «Трудно быть богом» и «Обитаемом острове». И вмешаться нельзя – сделаешь только хуже. И спокойно стоять, видя, как люди страдают, — бесчеловечно. «Нельзя переломить хребет истории и не переломить хребет человечеству», – говорит Саул. Вадим ему возражает: «Были времена, когда целые племена и государства… перескакивали из феодализма в социализм». Мне сразу пришёл на ум пример Афганистана… Вроде и мораль есть и вопросы глубокие поставлены, а не вяжется одно с другим. Ну откуда в средневековом мире взяться концлагерям? Ежели принципы исторического развития едины для всех…

  Что всегда меня поражало в советских утопиях, так это разгильдяйство и легкомыслие персонажей. Ну, положим, молодой идеалист Вадим ринулся всем помогать. С точки зрения психологии выглядит вполне убедительно. Но почему опытный пилот и исследователь Антон его не удержал, не выполнил инструкцию по контактам, которая для таких случаев и составлена?! Полёты в космос ведь невозможны без элементарной самодисциплины.

  Вообще, читая Стругацких, нужно привыкнуть к мысли: многие ключевые моменты не получат никакого объяснения.

Такие вот «несвоевременные мысли» по поводу общеизвестной классики. Хочу успокоить поклонников АБС. Семёрка для меня соответствует оценке «4» по пятибалльной шкале. На позиции классиков никто и не претендует. Книги братьев Стругацких – то лучшее, что было в советской фантастике.

Славич, 20 марта 2011 г. в 17:49

  В отечественном фэндоме принято гордится Стругацкими. Оно и понятно. Больше гордится особо некем. Разве что приходит на ум Ефремов. Остальные (пусть и замечательные писатели) сколько-нибудь заметного влияния на мировую фантастику не оказали. Книги Аркадия и Бориса Натановичей были переведены на многие европейские языки. Правда, меня больше занимает другое: на каких языках их продолжают ПЕРЕИЗДАВАТЬ? Иными словами, в каких странах их творчество привлекло внимание местных ценителей жанра? Например, в России несправедливо ругаемых писателей американского «золотого века» до сих пор печатают.

Повесть «Трудно быть богом» в своё время произвела фурор. Её знают даже те, кто фантастикой не увлекается в принципе. Слышал, на экраны фильм вышел. Тот самый, который 20 лет снимали.

Что я хочу сказать по поводу самой книги? Немногое. О её достоинствах и недостатках напишут и без меня. Сделаю лишь пару замечаний. Социальная фантастика – практически единственный жанр, который развивался в СССР. Поэтому не удивительно, в книге в первую очередь замечают мысль общественную. Правда издавать её пора с комментарием. Изощрённый эзопов язык современной молодёжи непонятен. Ушли жизненные реалии. Сам если бы не прочитал в школьном пособии, что главному злодею хотели дать имя Ребия, не понял бы, что его прототипом стал Лаврентий Берия. Это я к тому, чтобы поменьше заявляли, будто фантастика первой половины прошлого века устарела.

Ещё одна ремарка в сторону тех, кто презрительно кривит губы при слове «приключенческий». В ТББ приключенческий элемент очевиден. И это нисколько не умаляет значимости произведения. Ведь для чего нужно изображать приключения? Для того, чтобы раскрыть личность героя – не путём глубокого копания (рефлексия, «поток сознания» и т.д.) – а через действия персонажа в критических ситуациях. Да, в русской высокой литературе XIX века примеров собственно приключенческих книг найдётся немного. Зато в мировой литературе их полно.

Сравнивать между собой отзывы оказалось едва ли не интереснее, чем читать повесть. Одни говорят, что непонимающие АБС «не доросли», другие называют поклонников Стругацких «подростками». Всё это очень забавно… пока не заглянешь на странички с личными данными. Средний возраст спорщиков – за 50! Я-то по своей наивности полагал, что желание самоутвердится за счёт ближнего с возрастом пропадает. И главное, как удобно! Объявил всех, чьё мнение не совпадает с твоим собственным, инфантильными – и успокоился. Никому ничего не нужно доказывать, в особенности себе.

Стругацкие, как известно, в рекламе не нуждаются. Тогда отзыв от 16 марта 2011 года лучшая антиреклама. Писатели всегда боролись с конформизмом, а теперь всех призывают ходить строем и дружно любить книги Стругацких. В советских/российских школах всем так же старательно прививали любовь к классической литературе. Ну и кто из выпускников читает классиков? Отдельные чудаки вроде меня. На сайте отзыв с предложением исключить из школьной программы Толстого и Достоевского набрал 6 (!) плюсов. Впрочем, чему я удивляюсь?..

Кроме того, ничего «признанного всеми» просто не существует. Если нашлось несколько человек, поставивших этому роману оценки 1 и 2. Недавний опрос показал, что почти четверть россиян считают, будто Солнце вращается вокруг Земли. И в других странах дело вряд ли обстоит по-другому.

Чисто по-человечески я borch'а хорошо понимаю. Когда моим любимым классикам (Верну, Саймаку, Клементу, Тенну etc) низкие оценки ставят (в том числе и любители Стругацких) это раздражает. Так ведь насильно мил не будешь. Не хочет человек оценить прекрасное по достоинству? Имеет право. Его можно только пожалеть.

armitura, 13 декабря 2010 г. в 14:57

«Гадкие лебеди», возможно, вершина творчества братьев Стругацких. Одна из вершин – уж точно. Прочитав эту повесть, понимаешь, почему никто из русскоязычных писателей-фантастов и рядом не стоял со Стругацкими. Они стирают грань между фантастикой и большой литературой, для них загадочные мокрецы, звездолеты или там вавилоноподобные города за гранью нашего мира – не инфантильная игра не до конца выросших детей, это просто средство, с помощью которого они выражают свои, куда более глубокие, чем кажется на первый взгляд, идеи.

То же самое и с «Гадкими людьми» — фантастический антураж с вундеркиндами, обладющими магическими талантами мокрецами и водой, обращающейся в вино, остаются всего лишь декорациями, которые помогают более ярко осветить мысли об усталости мира (помните шокирующее: «Всю серую массу вырезать, 90% человечества. Или даже 95»), о предназначении писателя, о прогибающихся гениях, вынужденных глушить совесть в беспробудном пьянство («Рем Квадрига, доктор гонорис кауза»), и даже о родительской любви, о детях.

Блестящая повесть, просто блестящая. Если бы у меня был блокнот, в которой бы я собирал любимые цитаты, то примерно две трети «Гадких лебедей» тут же перекочевала бы туда. И про то, что «будущее строится тобой, но не для тебя», и о том, что «по Гегелю ты дерьмо» и многое другое. Великолепный текст, в котором нет ни слова лишнего – диалоги горько-метафористичны и иногда по оскаруайльдовски парадоксальны, характеры выписаны безупречно, даже эпизодические вроде солдатика на проходной или бармена Тэдди.

Ну и, конечно, величественная история прихода нового мира – без войны, без выстрелов, мира, в котором автоматы ржавеют и рассыпаются, но взрослые уже не могут тут жить. Это будущее построено не для них, для детей. И писатель Виктор Банев не готов отказаться от коньяка и маринованных миног, от сомнений и самоистязаний. Ему не нужно то счастье, которое для всех и даром.

Несмотря на относительно небольшой объем, повесть далеко не так проста и я уверен, что при повторном прочтении она повернется ко мне какой-нибудь новой гранью, которую я не рассмотрел с первого раза.

Ну что ж, это и хорошо – значит, буду перечитывать со временем :)

aps, 08 мая 2009 г. в 19:37

Самый масштабный цикл произведений фантастики советского периода, который довольно подробно описывает историю человечества на протяжении нескольких веков.

На протяжении этого цикла осуществляется, мы видим переход от разобщенности народов, обусловленное наличием большого количества государств, к единству. И, в конце концов, мы видим единое государство, в котором не имеет значение должность, социальное положение или расовая принадлежность. И это – планета Земля. Кажется, что настал Золотой Век человечества, и мы видим идеальное общество. Однако последние повести показывают, что не все так хорошо, как кажется.

Довольно подробно показано освоение космоса. Люди осваивают планеты и спутники Солнечной системы, а потом отправляются покорять звезды. Начальный период точно характеризуется фразой «Через тернии к звездам». Но настойчивость и труд вознаграждается: человечество получает свободный, как им кажется, доступ к звездам. Открыто множество населенных планет в различных звездных системах. Обитатели некоторых сильно разнятся с людьми и контакт с ними затруднен, можно сказать даже невозможен (повесть «Малыш»), однако в своем большинстве они заселены такими же людьми, только развитие их цивилизации, на более низком уровне («Трудно быть Богом», «Обитаемый остров»). Человечество охватывает дух прогрессорства. Однако оно же потом становится источником паранойи: а нет ли прогрессоров над прогрессорами?

Мне кажется, что по развитию данного цикла можно увидеть, как происходило изменение мировоззрения авторов. Первые повести – это строительство коммунизма, тяжелая борьба ради достижения высшей цели. Цель достигнута – построено идеальное, можно сказать коммунистическое, общество и, в заключении, сброс покрова идеальности. Это как зеркало развитие СССР во второй половине 20 века: всеобщий энтузиазм строителей светлого будущего, за которым последовало разочарование в идеях коммунизма, что повлекло за собой распад. Так и авторы, как знаменитый герой Н, Гоголя, сначала создали общество своей мечты, а потом сняли с него знак «высшее качество», убив его идеальность.

Каждую повесть данного цикла можно читать, как самостоятельное произведение. Но хоть один раз, этот цикл нужно прочитать от А до Я, следуя его внутренней хронологии. Только в этом случае можно в полной мере ощутить все его великолепие, масштабность и, не побоюсь этого слова, грандиозность.

Robin Pack, 11 декабря 2008 г. в 01:09

Конец Детства наступает на наших глазах. Над этой книгой можно повесить огромный эпиграф Циолковского: «Земля — колыбель человечества, но нельзя вечно жить в колыбели». В данном случае, человек — колыбель разума. Но нельзя вечно быть человеком. Вот такая гуманистическая мораль.

А начинается все совсем с другого угла, и не предвещает подобной посылки. Изможденный, почти истеричный ищейка Тойво Глумов фанатично ищет Странников. Каждый шаг подбрасывает ему, как нарочно, на первый взгляд несвязанные явления, которые при предвзятом рассмотрении выстраиваются в цепочку мирового заговора. Разумеется, если герой-одиночка видит опасность, никто ему не верит — закон драматургии. Тойво и не подозревает, насколько прав и не прав одновременно. Тайна Странников так и будет висеть на стене и пылиться, братья не намерены ее задействовать. Может быть, и к лучшему. Должно же в этом мире хоть что-то оставаться загадочным и еще не достигнутым.

Как и в первой повести (Жук в Муравейнике), финал обрушивается как-то неожиданно и невовремя. Все карты сразу выкладывают на стол, делая детективную интригу ненужной. Мы искали убийцу-дворецкого, уже собрали улик, чтобы схватить его за горло, а он взял и написал явку с повинной. Обидно. С точки зрения сыщика. Но черт с ними, с чувствами, «обманутого» Тойво, не это главный недостаток повести.

Главный недостаток повести — громко заявленная тема, которая никак не раскрыта. Человека сменит сверхчеловек? Допустим. Но кто эти «сверхлюди», людены, что они могут? Почему в них «ничего человеческого», если по реакциям и методам они, на наш взгляд, не отличны от прочих людей? Чем они действительно превосходят обычного человека, почему они есть прогресс нашего вида, а не случайная мутация? Молчание.

Некто приходит и заявляет, что он и его товарищи «круче» земного человека в сто раз. Что земной человек — прошлый век, а будущее за люденами. Ему верят на слово. И нам предлагают. В подтверждение этого «сверхчеловек» проводит сеанс превращения карася в порося перед мировыми лидерами. А как же сверхчеловеческое мышление, сверхчеловеческие достижения, откровения космоса и вселенной? В первой строчке я помянул Кларковский «Конец детства», написанный на ту же тему. Финал повести Кларка спорен, но дает хоть какое-то представление о возможностях и целях homo futurus. «Волны гасят ветер» ограничивается декларацией: сверхчеловек существует, прячься кто может. Не сочтите за привередливость, но тема заслуживала большего. И первым со мной согласился Тойво Глумов — он отправился изучать ее дальше, в загадочное многоточие...

Alexandre, 08 декабря 2008 г. в 15:17

Кажется единственная вещь Стругацких, которая мне не понравилась. Люди усиленно ищут возможности геройски погибнуть. Не предпринимают многих очевидных способов для спасения. Меня долгие годы мучил вопрос — почему не попытались они просто перепрыгнуть смертоносную волну, вышырнуть из корабля все, что там было и вернуться за следующими и так хотя бы несколько раз? Судя по тексту такая возможность была. Но поскольку авторы сразу отказались каких-либо возможностей, то и в повести ничего нельзя сделать. Подобная постановка вопроса мне глубоко противна. И, не отрицая право писателей написать то, что они решили написать, должен заметить, что я результатом недоволен.

ask.do, 18 сентября 2008 г. в 00:02

      Боги не кидают молнии, боги не сыпят золотой дождь, боги не убивают грешников. Боги на то они и боги, чтобы не вмешиваться в жизнь человечества. И это лучшее, что они могут дать ему. Но Румата не хочет свыкнуться с мыслью, что он бог.Он хочет изменить этот мир, он до последнего борится.Но ведь каждому миру нужны свои боги и постепенно этот мир, шаг за шагом, поглощает его, тем самым делая его богом. И в конце он все-таки сдается и уступает миру.

Не трудно быть богом. Трудно остаться человеком.

zmey-uj, 18 июля 2008 г. в 06:32

Мне книга не понравилась своей излишней «в-стольностью». Авторы как будто никогда и не собирались ее публиковать, и поэтому в нее и только в нее решили втиснуть все свои размышления и недовольства тем строем, а все остальное — так, для антуража... Поэтому, при их фантазии, есть идеи, уже обыгранные до них, а свежие придумки затерялись в череде загадок и происшествий.

В те годы, когда это писалось, люди, читавшие это (если такие были, самые близкие и надежные), наверняка с трепетом восклицали: «Вот это да! Да за это же точно — вышка!» А теперь думается, что лучше бы это были две книги. Одна — идейная, про тот строй и все с ним связанное, фантастическая или нет — решать авторам. А вторая — про некий мир с Экспериментом, чистая фантастика, где были бы раскиданы намеки, позволяющие читателям строить свои предположения, а в конце — крутое объяснение, типа «За миллиард лет до конца света». И каждый мог бы выбрать, какая из книг ему по душе.

Alex321, 24 мая 2008 г. в 20:26

Мне и жалко, что нет этого романа, и я вижу в этом блистательном отсутствии некую закономерность.

Утверждение, что мир Каммерера кем-то придуман — тривиальность, мы знаем, кем он придуман.

Просто АБС ходят по краю постмодернизма, и никак не решаются, при всем своем таланте, стать настоящими постмодернистами. Для Борхеса бы все эти построения стали одной запятой в тексте.

А мир полудня не только теперь нельзя построить, но даже и придумать его теперь нельзя. Он исчез совсем. Даже как вероятный мир.

Чтобы по-настоящему прочитать такой роман, нужно было жить в то время, когда мы многие, верили, вместе с АБС, в мир полудня. Это роман о крушении веры, а не об игре в парадоксы.

artem-sailer, 28 февраля 2021 г. в 19:43

Читая «Жука» в юности, думаешь: да, хорошая книжка, да, сильное произведение. Но, пожалуй, не более того.

Сегодня же всё по-другому. Сегодня поражаешься, как много раньше не понимал и не улавливал, как много того, самого главного, осталось за фокусом внимания. Дочитав повесть сегодня, осознал, что это — одно из самых сильных произведений у Стругацких, быть может, даже недооценённое. И, пожалуй, самая умная книга из того, что было написано на тему инопланетных цивилизаций вообще. Чуть было не написал — контакта с иными цивилизациями, но вовремя спохватился. Какой уж тут контакт? Какая уж тут логика? Не говоря уж про мораль.

Как правило, контакт описывают как столкновение или наоборот — дружественную встречу. Рассматривать что тот, что другой сценарий не интересно, потому что банально, потому что — по-человечески, в нашей логике, в нашей парадигме. Чуть реже рисуют картинку непонимания сторон друг другом. Иногда — принципиального отличия, принципиального непонимания. И в качестве мастера такой фантастики и философии приводят Станислава Лема. Ничего против мэтра не имею и даже отношусь к числу его поклонников, однако всё же скажу, что пан Станислав не до конца правдоподобен, не на сто процентов актуален, что ли. У него был хоть какой-то обмен информацией, хоть какая-то встреча, хоть какое-то взаимодействие. А потому — хоть какая-то интерпретация в нашей логике, а потому — понятно, а значит, недостоверно. Гораздо большее доверие вызывает ситуация, описанная в повести «Жук в муравейнике», где люди не то что не понимают Странников — они даже не уверены в их существовании. Эти вот подкидыши — это кто вообще? С какой целью некто их создал? Какую миссию им доверил? Есть ли у них миссия вообще? Абалкин — жук или хорёк? А Яшмаа — он-то вообще кто, после того, как узнал о тайне своего возникновения? Быть может, на такой случай было предусмотрено выключение программы? А была ли вообще программа?

А может, это был такой эксперимент над экспериментаторами? Прогрессор в мире прогрессоров? Изящная усмешка Странников: вы, мол, такие там все умные, умные настолько, что считаете себя легитимными прогрессорами, а как вам такое? Наш человек у вас в тылу — и только попробуйте его тронуть, мы на вас таких бед напустим! И ведь не факт, что всё обошлось, что гибель Абалкина сошла людям с рук. Так же как не факт, что решение не уничтожать подкидышей было ожидаемо правильным с точки зрения Странников. Быть может, они считали, что нужно было саркофаг взорвать, и в этом случае весь их эксперимент изначально дал однозначно отрицательный результат? И не стоит возражать о рациональности всей этой затеи, ведь рациональность Странников по определению лежит за гранью нашей логики.

Или вот ещё любопытное предположение: а может быть, подкидыши и не были опасны? И не было у них никакой программы вообще. Были они пустышками, своего рода плацебо, сам смысл существования которых — проверить реакцию людей на их существование. Нарочито чуждый саркофаг с нарочито чуждыми символами, и всё такое в манере Странников. А может, это — просто их визитная карточка, лишь знак о том, что мы, мол, существуем. Ребят, мы тут, мы — не выдумка, слушайте Горбовского.

Интересная идея, а? Или опять излишне антропоморфная? В нашей логике, в нашем разумении.

mr_logika, 12 марта 2020 г. в 01:36

Перечитал повесть, нашёл кое-что, не замеченное раньше и решил, что пришло время о ней написать. В «Жуке...» я никогда не видел никаких проблем, связанных с тем, как надо поступать в случаях, подобных произошедшему с Львом Абалкиным. Не зная броду, не суйся в воду. Так или примерно так рассуждает Сикорски и прекращает эксперимент, получив исчерпывающие доказательства включения в человеке программы Странников. И большую, почти решающую, роль в этом деле сыграл разговор Максима с голованом Щекном, из которого Сикорски уяснил главное — голованы понимают, что Абалкин уже не совсем человек. А голованам доверять можно. Начальник КОМКОН2 исполняет свой долг и только. Есть в повести эпизод, когда мне стало его по настоящему жалко. Это когда он узнаёт, что самый близкий Абалкину человек охраняет (или сохраняет) детонаторы в Музее Внеземных Культур. Тут мне послышался голос Копеляна: «Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу». В конце концов Сикорски должен был догадаться, что включившаяся в мозгу Лёвы программа наградила его даром телепатии. Странники знали, что делали и тщательно подготовили акцию. Почему я пришёл к такому выводу? Потому, что Абалкин вырубил Каммерера в тот самый момент, когда тот заметил у обочины подходящий свободный глайдер («Я доставлю его на наш ракетодром, это недалеко...»). И когда Каммерер очухался, было уже поздно, и Сикорски ничего не оставалось кроме выстрела, т. к. он понимал — другого способа нет, раз оба помощника (Гриша и Максим) опоздали (вопрос о гуманизме здесь имеет однозначный ответ — защищая человечество, приходится иногда совершать не слишком гуманные действия в отношении отдельных личностей). А другого выхода у шефа КОМКОН-2 на самом деле не оставалось, ведь дело зашло так далеко, что детонатор уже оказался в руках Лёвы и только после выстрелов Сикорски Лёва уронил его на пол. Тот, кто считает, что Лёва ломился за детонатором, как слон, роняя шкафы и людей, для того, чтобы рассмотреть его получше, возможно, понюхать и с благодарностью вернуть Майе... тот, мягко говоря, человек недальновидный (дальновидение тут сопоставимо с длиной носа). Пусть он только вообразит на секунду, как Лев прикладывает детонатор к своей татуировке, как этот детонатор очень быстро впитывается в Лёвину руку и какой разговор происходит после этого между оказавшимся вдруг на месте Льва саблезубым тигром или каким-нибудь другим монстром из числа его (Льва Абалкина) современников («стояли звери около двери») и всеми остальными участниками этой сцены. Да и можно ли будет назвать это разговором? Так что не в игрушки люди играли. Уверен я также и в том, что никаких пыток Лев Тристану не устраивал, он просто прочитал в его голове номер специального канала связи с начальником КОМКОН2 (вслух Тристан назвал, естественно, неправильный код), больше тот ничего интересного не знал, и устранил, как непреодолимую другим способом помеху. Есть и ещё одно соображение. Когда читаешь диалог Экселенца и Абалкина в предпоследней главе повести «Лев Абалкин в натуре», не оставляет ощущение, что Лёва, разговаривая, одновременно прислушивается к мыслям собеседников*, настолько он внутренне напряжён, хотя, очевидно, не имеет оснований ожидать физического нападения на себя. Диалог прекрасно написан, каждое слово выверено, можно представить даже, как братья Стругацкие это проделали, разговаривая за своих героев — Аркадий за Сикорски, Борис, как более молодой, — за Лёву. Ну, а Майя Глумова, разговаривая с Лёвой, просто не думала о своей работе, об артефактах музея, поэтому и пронесло, и Лёва получил необходимую информацию только от Бромберга. Кроме того, мне было понятно и то, что Майя вообще не в курсе дела подкидышей, ей после крайне неприятного инцидента с лампой на голове Малыша никто ничего серьёзного уже не доверял.

Так что в повести всё очень просто. И можно представить, что будет дальше. Программы начнут включаться у остальных подкидышей. Придётся срочно перепрятывать детонаторы в место, о котором будут знать, максимум, три человека (Сикорски наверняка, остальные двое это, скорее всего, Комов и Вандерхузе), а достать их из нового хранилища можно будет только при одновременном использовании трёх ключей, принадлежащих этим троим. Может быть, в качестве ключей будут использованы отпечатки пальцев или сетчатка глаз. Что будут делать подкидыши? Искать, безрезультатно искать всю жизнь. Тяжёлый случай, но тоже никаких особых трудностей. Самое ужасное, если придётся их всех изолировать, ведь способность к чтению мыслей может не оставить другого выхода. Продолжение «Жука...» было бы интересно почитать, но кто за такое безнадёжное дело возьмётся?**

Мне показалась не менее интересной вставная новелла — отчёт Льва Абалкина о работе на «Надежде». Это гениальная часть отличной, в целом, повести***. Других таких гениальных, на мой взгляд, вещей у Стругацких всего четыре: страницы Кандида из «Улитки...», «Малыш», «Парень из преисподней» и «Трудно быть богом».

В «Жуке...» есть ещё одно очень интересное предвидение Авторов, касающееся пределов мужества настоящих исследователей, людей, ради науки готовых на всё. Такими людьми были родители Льва Абалкина и другие члены экипажа звездолёта «Тьма», совершившие погружение в Чёрную Дыру. Это было бы практически гарантированным самоубийством (Борис Натанович это хорошо знал, как астроном), и я думаю, что у Стругацких это только художественный образ научного подвига, и они на самом деле не предполагали, что такая экспедиция когда-нибудь состоится.

Таковы основные итоги моих размышлений после трёх (с многолетними перерывами) прочтений этого выдающегося произведения, одного из лучших не только в Российской, но и в мировой фантастике.

*) Говорит с Лёвой только Сикорски, Каммерер молчит, но Лёве приходится контролировать мысли двух человек, а это гораздо более трудная задача, чем при разговоре с глазу на глаз.

**) А никто и не возьмётся, поскольку закрытие этой темы самими Стругацкими обойти невозможно. В начале повести «Волны гасят ветер» Каммерер сообщает, что «... в глазах наиболее ответственных наших руководителей проблема прогрессорской деятельности Странников в системе человечества как бы снята, пережита, как детская болезнь.» Каммерер пишет это через 47 лет после событий, описанных в «Жуке...». Это означает, что детонаторы после случая с Абалкиным так никому больше и не понадобились, а если и понадобились кому-то (их ещё десяток остался в инкубаторе), то этот кто-то не сумел до них добраться. Проблема, таким образом, закрыта, а искусственность такого закрытия даже не требует доказательств. Авторы просто не хотят больше говорить на эту тему, считая, что всё уже сказано.

***) Планета «Надежда» пережила пандемию страшной болезни — «бешенства генных структур». В эпопее Михаила Харитонова «Золотой ключ», где огромное количество отсылок к произведениям АБС, от этого бешенства безуспешно (вся надежда на болотного доктора) пытается излечиться лиса Алиса.

Groucho Marx, 08 декабря 2017 г. в 16:12

Разумеется, «Полдень, 22 век» это не «утопия», не «грёзы» и не «мечтания». Это четкий социальный прогноз, который давали Аркадий и Борис Стругацкие на основе вектора развития СССР, заданного в 1959 году.

В принципе, в этом прогнозе не было ничего фантастического, выдуманного... вымечтанного. Люди Мира Полдня — это современники молодых братьев Стругацких, в то время работавшие в основном в Пулковской обсерватории, в Академгороде Новосибирска и некоторых неупоминаемых, отсутствующих на картах, «секретных» городах Таких людей было довольно много, и Стругацкие резонно предполагали, что их число будет постоянно увеличиваться. Если бы СССР продолжал развиваться так, как это началось в шестидесятые годы, то, не исключено, сейчас и в самом деле запускались бы межзвёздные экспедиции. Но увы... Хрущева сняли, а сменивший его Брежнев быстренько прикрыл лавочку построения коммунизма, переключившись на обеспечение «человека, неудолетворённого желудочно», так что книга о том, как себя чувствуют персонажи Аксёнова, Гладилина, Рыбакова в 22 веке, стала и в самом деле утопией, а Гладилин и Аксёнов эмигрировали. Такова ирония Истории!

Читается всё это замечательно и вызывает некую подсознательную тоску по упущенным возможностям. Некоторые читатели, впрочем, канализируют свою тоску и свой стыд в агрессивную критику текста.

Artyreader, 19 сентября 2017 г. в 13:54

Книжку эту мне подарили на Новый 2000 год. Любовь к ней я впитал от мамы, а мама рассказывала, что «Понедельник...» входил в число любимых книг и у её мамы. Такое вот «наследственное» произведение. Оказавшее немалое влияние на жизнь. Так, я в возрасте 9 лет впитал, что программисты — это люди, которые занимаются по утрам йогой, а на работе — магией. И проникся уважением к этой профессии.

Книга эта заложила основы юмористической фантастики, и доселе я не видел столь же удачного выступления русскоязычных авторов в этом жанре. Ибо, кроме собственно юмора и фантастики, в книге поднимаются вопросы нравственные и философские. В каждой из трёх частей имеется специфическое явление, вокруг которого возникает сюжетная Суета.

К читателю обращена и сценка, где главный герой пытается практиковать материализацию предметов. Описанное напоминает картину Гойи «Сон разума рождает чудовищ» и подсказывает, что отсутствие собранности ума и неполное знание о сути вещей ведут к вредным и разрушительным последствиям. Потому-то славный институт НИИЧАВО располагается не в центре Москвы, а в глухой русской провинции, где перетекание быта в сказку не нарушает социальной среды слишком сильно и, к примеру, провоз Змея Горыныча по улице относительно безопасен, а «баба-яга» платит членские взносы.

Однако же, когда это милое и доброе, отдающее духом советской киносказки произведение попытались экранизировать, получилось очень плохо и бездушно. Видимо, где-то вмешался Выбегалло, который в НИИЧАВО является наиболее известной в СМИ персоной.

Соприкосновение с «жестоким миром» в этой сказке возможно лишь в «описываемом будущем», посредством некоторой Железной Стены. За которой все ваши пять чувств будут травмированы одновременно. Описываемое будущее наступило, товарищи, и мы, кажется, ненароком забрели за эту стену. А «описываемое настоящее» при этом авторы упомянули совсем уж осторожно: ведь, как сказал в самом конце мудрый директор, каждый наш поступок творит один из вариантов будущего...

strannik102, 20 ноября 2014 г. в 16:22

Какая мощная ностальгия! Ностальгия по своей давно уже бывшей и навсегда убежавшей в какое-то «никуда» подростковости и юности (когда впервые читалась эта книга). Ностальгия по своим щенячье-пацанячьим возвышенно-романтичным мечтам, которые практически любой современный молодой человек вероятнее всего решительно назовёт розовопузырчатой чушью. Ностальгия по тому непреложному и непрошедшему чувству веры в то, что рано или поздно, но всё написанное фантастами Стругацкими в этой книге — сбудется. Пусть не в деталях, а в общих чертах, но в самом главном — что люди Будущего будут более чисты и открыты, более искренны и одухотворённо-воодушевлённы — вот эта вера была неприкасаема. Что непременно рано или поздно объединившееся Человечество придумает самодвижущиеся Дороги, которые помогут справиться с всеобщим загрязнением. Что когда-нибудь в самом начале 21 века на Марсе родится первый ребёнок, и пусть его будут звать не Женя Славин, но зато его совершенно точно будет ждать непростая, но захватывающе интересная судьба. И что марсианские прыгающие пиявки сора-тобу-хиру совершенно точно на Марсе живут, потому что ведь и Георгий Мартынов в первой части своей эпохальной трилогии «Звездоплаватели» описал гигантских ящериц, очень похожих на стругацких пиявок, а значит всё это не просто так, не случайно! И что на самом деле в каких-то неведомых для простых людей подвалах и убежищах сидят и «слушают» пустоту и тишину Мироздания ридеры, коих число — единицы. И именно в связи с главой «Глубоководный поиск» связана любовь к морю и к маринистике, и книга Сергея Жемайтиса «Вечный ветер» была прочитана именно после этой книги АБС. И неписанный закон космодесантников «десантник тот, кто всегда возвращается» навсегда впечатался глубины собственного сознания. И ещё многое и многое другое, то, без чего само будущее представлялось ненастоящим и блёклым.

И я испускаю крик пандорского ракопаука, упустившего добычу...