«Российская Газета» (РГ) продолжает печатать интервью с финалистами литературной премии «Большая книга».
Писатель и сценарист Алексей Слаповский, автор романов «Качество жизни» и «День денег», создатель сценариев к таким популярным телесериалам, как «Остановка по требованию» и «Пятый угол». В финал «Большой книги» вышел его новый роман «Большая книга перемен».
Российская газета: Ваш последний роман — о нашей действительности или все-таки о чем-то большем, вневременном?
Алексей Слаповский: О нашей действительности. Которая включает большое и вневременное. Потому что о любви, деньгах, долге, дружбе, о Боге и богах, о поколениях. Возможно, это самое реалистичное из всех моих произведений. Но предчувствую, что следующая книга будет чистым вымыслом. И опять будут критики гадать, куда меня запихнуть.
РГ: С чего для вас началась литература: с драматургии или все-таки с прозы?
Слаповский: Со стихов. Было исписано и выкинуто несколько общих тетрадей. К счастью, нигде не опубликовал. Потом были песни. Но всерьез все-таки началось с пьес. Первая, одноактная, написанная примерно в 1983-м году, называлась «Анкета». В голове у меня без перерыва звучали диалоги, я их записывал. За пару лет написал штук десять одноактовок. Но решил, что «лета к суровой прозе клонят», начал писать повесть. О любви. Однако собственная авторская речь мне мешала. Я ее выкинул, оставил диалоги, получилась опять пьеса. Уже большая, в двух действиях. Ее и поставили в 1986-м году в Ярославле под названием «Любил, люблю, буду любить». Все, сказал я себе, ты окончательно драматург. И пошел катать пьесы дальше. Но в одной из них герои стали меньше болтать, больше задумываться. И ремарки становились все длиннее. Я понял, что пишу прозу. И сразу же, размявшись несколькими рассказами, начал роман «Я — не я». А в 1999-м я начал писать сценарии — так, как их не пишут нормальные люди: для себя, в стол. Просто чтобы попробовать. И тут вдруг сначала предложение от киношников, а потом от телевидения. Дескать, составьте какую-нибудь заявку, а мы посмотрим. Я составил, они посмотрели. Заявка называлась «Остановка по требованию». В следующем году появился сериал. Так я обрел третью профессию. С ними тремя до сих пор и живу. При этом больше всего я люблю писать о том, как разговаривают люди. Возможно, это вообще самое интересное в жизни.
РГ: Насколько сильно влияет работа над пьесами и сценариями на прозу? Формирует ли драматургия ваш писательский метод?
Слаповский: Всё влияет на всё. Насчет формирования — вряд ли. Хотя некоторые считают, что моя проза более драматургична, чем мои же пьесы. Сценарии же при всем к ним уважении, технологичны, я этого опыта при работе над прозой стараюсь не использовать. Но иногда сам влезает.
РГ: Нет ли, по-вашему, некоего диссонанса в том, чтобы одновременно быть автором сценариев к телесериалам и финалистом премии «Большая книга»?
Слаповский: Я понимаю суть вопроса. Само слово «телесериалы» подразумевает второй сорт. Но, во-первых, их тоже можно делать хорошо. А во-вторых, у меня есть не сериалы, а телевизионные фильмы, в том числе по книгам «Я — не я» и по «Синдрому феникса», этот роман, между прочим, тоже входил в финал БК. А сейчас написан сценарий по книге «Пересуд». Никакого диссонанса. Единственное неудобство касается не меня, а зрителей и читателей. Для некоторых я по определению не могу быть хорошим писателем, поскольку, фи, сериальщик! Они даже и читать не будут. А многие зрители понятия не имеют, что я писатель. Некоторые коллеги говорят: ты портишь сам себе репутацию. Но я ж не виноват, что время приучило людей к «брендовости» и привычке все раскладывать по полкам. Меня трудно позиционировать, я это знаю. В Интернете, набрав мою фамилию, можно наткнуться на кучу определений: «постмодернист», «реалист», «абсурдист», «народный», «попсовый» и даже «создатель интеллектуально-психологических романов». Короче, будто целая бригада работает под моим именем. А репутацию себе порчу, да. Тем еще, что фильмы по моим сериалам получаются неплохими. Были бы они действительно чистым «мылом», прошли тихо, никто бы внимания не обратил: ну, заколачивает деньги человек, все понятно.
РГ: Интересно, что в списке финалистов этого года есть еще один писатель-сценарист — Юрий Арабов, в числе прочего, автор сценариев к фильмам Александра Сокурова. Это просто совпадение? Или сценаристы привносят в современную словесность новый стиль и технику?
Слаповский: Предполагаю, наоборот: в сценарии вносят новый стиль. Арабов в сценариях по-хорошему литературен, это не мешает. И потом писателям всегда интересно пробовать себя в разных ипостасях. И Геласимов у нас сценарии пишет, и Андрей Дмитриев, и Леонид Юзефович, и Владимир Сорокин, есть такой опыт у Людмилы Улицкой... Легче найти тех, кто ни разу не пробовал. Тут еще вопрос заработка: литературой не проживешь.
РГ: Становится ли победа в литературной премии залогом будущего успеха у читателей? Или книжные ярлыки «Лауреат такой-то премии» не работают в читательском сознании?
Слаповский: Увы, работают. Лучше бы работало само имя, но такова эпоха: без продвижения ни один автор, если он не коммерческий, не выйдет на приличные тиражи. Книг — море безбрежное. Читатель растерян. Ему нужно, чтобы кто-то сказал, что такая-то книга достойна прочтения. Премии уже одним тем хороши, что пробуждают хоть какой-то интерес к книгам. Пусть сработает ярлык, пусть книга окажется не столь достойной, как ожидалось — важно открыть, начать читать. Потом, смотришь, вторая книга попадется, третья...
РГ: Читаете ли вы романы других финалистов? Кто и почему наиболее близок вам?
Слаповский: Читаю — и не только финалистов. Я любопытен, мне интересно знать, кто вокруг и рядом. Если о списке, то ближе других Славникова и Буйда. Очень интересен Солоух. Всегда любопытен Сорокин. Люблю писателей с фантазией.
________________
Источник: «РГ»