(доклад на ЗилантКоне-2013)
Пророк Мани
Заклеймённое имя
Обычно человек впервые встречается с понятием «манихейство», знакомясь с историй Альбигойских войн.
Знак равенства между катарами и манихеями устоялся так давно и прочно, что не вызывает сомнения. Но если о катарах любознательный читатель ещё может кое-что узнать, то сведения о манихействе очень скудны – дуалистическая религия, существовавшая с III в. н.э., а затем словно испарившаяся. К началу Альбигойских крестовых походов манихейство вроде бы уже давно не существовало, что, однако, не мешало правителям и церковным иерархам обвинять в нём то одну, то другую секту. Такие обвинения обычно предшествовали гонениям или разгрому.
Прошло семнадцать веков, но вы и сейчас можете встретить слова-ярлыки «манихей» и «манихейство». Звучат они почти как «космополит» или «экстремист», исключительно с негативной окраской. Смысл слов, как и в XIII веке, ускользает от понимания; одно ясно, что манихейство – это плохо, а манихей – это злодей и враг.
Чтобы разобраться, так ли это (а если так, то почему), надо проследить историю учения от начала и выяснить, почему название религии стало клеймом.
Гностическое божество София
Путь Мани
Мальчик по имени Сураик, сын Патака и Мариам (оба из парфянских княжеских родов), родился в 216 году, километрах в 30-и ниже по Тигру от нынешнего Багдада, в Ктесифоне, громадном античном городе, столице Парфянского царства. Царство рушилось под ударами римлян и сепаратистов, царило непрерывное смятение умов.
Отец будущего Мани, оставив беременную жену, перешёл из язычества в секту «крестильников» или «омывающихся», которые в поисках тайного знания занимались разными видами очищения и умерщвления плоти. Они были гностиками-мандеями – остатки этой секты миссионеры с изумлением обнаружили в середине XVII в. на юге Ирака. Сектанты, называющие себя «сабба», до сих пор живут у слияния Тигра с Евфратом; ныне их численность сократилась до нескольких тысяч человек.
В «крестильниках» Патак преуспел – написал несколько трактатов и достиг высокого положения. Жену он порой навещал и помогал ей деньгами. Когда его сыну исполнилось четыре года, Патак забрал мальчика с собой в секту.
Пока Сураик воспитывался среди мрачных аскетов и осваивал грамоту по папиным рукописям, в регионе сменилась власть. Принц Ардашир из Парса сверг парфянскую династию Аршакидов и основал персидскую династию Сасанидов, а затем потеснил римлян.
При новой династии зороастризм во вновь упрочившейся догматической форме стал государственной религией, но при этом остался религией национальной и кастовой – зороастрийцем нельзя было стать, им можно было только родиться. От представителей иных религий культ требовал лишь уважения к своим святыням.
Держава крепла, мальчик рос, и годам к 12-и на почве аскетических упражнений его стали посещать видения. Некий «царь светлого рая» поведал Сураику, что его предназначение – «выправить обычаи и обуздать наслаждения». Для начала будущий проповедник погрузился в изучение религиозной литературы и по итогам своих штудий создал нечто гораздо большее, чем фанфик типа «Книги Мормона» – он создал Учение.
Кроме того, у мандеев юноша получил большие познания в музыке, а также в совершенстве обучился живописи, что впоследствии создало ему на Востоке славу чудо-художника – куда большую, чем слава нового пророка.
В 24 года Сураик назвал себя Мани Хайа (по-сирийски «живой дух») и сообщил отцу своё откровение. Отец, мать и большинство «омывающихся» уверовали в него и оказали поддержку. Ободренный успехом, Мани отправился проповедовать, для начала в Индию – вернее, на смыкавшийся с нею восток Ирана, где в ту пору процветал буддизм. Ознакомившись с учением Шакьямуни, с принципами организации общин и методикой проповеди, Мани заимствовал всё, что могло пригодиться в дальнейшем, и морем отбыл домой.
Странствия его лёгкими не были – судя по всему, в путешествии Мани повредил ногу и остался навсегда хромым. Кроме того, он попал в рабство, из которого его выкупила некая богатая вдова. Последнее стало широко известно после возвращения Мани, отчего самого пророка и его последователей начали звать «сыновьями вдовы». Позже это название перешло к масонам.
К приезду Мани произошло важное событие – шахиншах Ардашир умер, и трон занял его сын Шапур I. Манихеи уже активно проповедовали новое учение, брат царя Пероз попал под их влияние и легко устроил Мани три аудиенции у правителя. Странствующий проповедник, назвавшись Параклетом (по-гречески «утешителем»; термин из христианства), поднёс Шапуру роскошно иллюстрированную книгу с кратким изложением своей доктрины, не без умысла названную «Шапуракан». Между царём и пророком сложились хорошие отношения – настолько хорошие, что Шапур разрешил Мани проповедовать по всему царству и включил его в свою свиту.
Дальнейшие тридцать лет были лучшим временем для манихейства. Пророк был обласкан шахиншахом, число адептов множилось, проповедники устремлялись во все стороны света, распространяя учение и создавая общины.
Однако на горизонте уже сгущались тучи, предвещая манихейству мрачную пору. Зороастризм, до Сасанидов находившийся не в лучшем состоянии, быстро собирал силы и создавал свод единого канонического учения.
В 273 г. Шапур приказал долго жить, ему наследовал Ормизд I, который подтвердил симпатии к манихеям, но править новому царю выпало лишь год. Его брат Бахрам I по наущению великого мага-жреца Картира арестовал Мани и бросил его в темницу. Немолодой уже пророк скончался через месяц, не выдержав тягот заточения. Разговоры о том, что-де с него содрали кожу – басни для предания ореола мученичества, вернее, ложная интерпретация реальных событий. Персидские обычаи предписывали сделать это с мёртвым врагом, чтобы набить чучело и выставить на обозрение.
Вопреки ожиданиям, репрессий против манихеев не последовало. Они лишились привилегий, дарованных прежними шахиншахами, им запрещалось обращать в веру новых людей, но они продолжали жить своими общинами, и духовным центром их ещё шесть веков был Вавилон, после чего манихейский патриарх перебрался в Самарканд.
Итак, в III веке н.э. началась и закончилась история Мани Хайа как человека. Впереди была более чем тысячелетняя история манихейства как религии. За редкими и краткими исключениями (о них речь впереди) это летопись гонений – и ненависти, продолжающейся до сего дня.
Пришла пора выяснить, почему эта религия всюду и всегда вызывала отторжение, но притом сумела просуществовать так долго.
Манихейские жрецы-«избранные» и их паства – «слушатели»
Учение
Обвинения шахиншаха Бахрама звучали вполне по-царски – он называл Мани «никчёмным», человеком, который не воюет, не охотится, не умеет врачевать и не разбирается в лекарствах. То есть отказывал ему в праве находиться при дворе – хоть в роли мудрого советника, хоть даже в роли лейб-медика.
Это был повод выставить Мани взашей, а вот обвинения, нашёптанные магом Картиром, были куда серьёзнее, и именно они привели Мани в тюрьму.
Мани представлял собой опасность для зороастризма – его учение мог принять любой, и тем самым выйти из сферы влияния магов. Но Картир видел в манихействе не конкурента, а врага – систему взглядов, в корне противоречащую многовековой традиции огнепоклонников, и более того, ведущую к разрушению общества. Однако изгнать или уничтожить манихеев не позволял шахиншах – как правитель, он был против того, чтобы потерять десятки тысяч тружеников и налогоплательщиков. И Картир вынужден был смириться с полумерами.
Что же за учение создал Мани Хайа? Является оно самостоятельной религией или синкретической сектой, как его порой любят называть?
В мире религий трудно быть оригинальным. Начать с нуля не удаётся никому. Здесь принято широко заимствовать у предшественников. Насколько удачно это сделано, будет новое учение обладать самостоятельной ценностью или останется сектой на периферии религии-предшественницы – покажет время.
Например, протестантизм, несмотря на давность и количество адептов, всё-таки остаётся рыхлым слепком вторичных сект, так и не отпочковавшимся от христианства.
А вот дианетика и саентология фантаста Рона Хаббарда, хотя целиком слизаны с психоанализа Фрейда и множества других источников, обрели малопочётное право именоваться деструктивным культом, и рассматриваются всегда вне связи с культами-прародителями.
Следует признать, что доктрина Мани является именно религией и ничем иным. Подобно Хаббарду, Мани осуществил творческий синтез нескольких религиозных концепций – зороастризма, гностицизма, иудаизма, христианства и буддизма, – после чего объявил все их своими предтечами, а себя – «печатью пророков», на которой всякий поиск новой истины закончен.
Манихейство изначально создавалось как теология, книжное учение, рассчитанное на образованных людей – сразу скажем, учение сложное и неуклюжее.
Используя разнородные религии откровения, Мани вынужден был насильно подгонять чужие находки к своей доктрине – без них нечего было и надеяться овладеть умами. Новообращённые должны были услышать знакомые имена и понятия, чтобы придти к манихеям, как кинозрители тянутся на знаковые имена «Шерлок Холмс», «Супермен», «Дракула», «Кинг-Конг».
Основа, сердцевина религии у Мани была своя, особая – тоже, правда, заимствованная у гностиков, но отточенная до логической завершённости. Для масс, для простецов имелась её упрощённая демоверсия, которая в дальнейшем и стала главным оружием манихейства.
Вот суть демоверсии в самом кратком изложении –
Существуют два бога, равноправных, равновеликих и равносильных – бог света и бог тьмы. Первый из них создал всё духовное и доброе, второй – всё материальное и злое. Конфликт богов, в основе которого лежала зависть тьмы к свету, привёл к тому, что духовные частицы света оказались смешанными с плотскими частицами тьмы. Как это было достигнуто, лучше промолчать – сплошное 18+. Смысл жизни – освободить духовные частицы от плотских, чтобы они вернулись к нематериальному божественному свету и слились с ним. Освобождение достижимо только через манихейский культ.
Надо полагать, шахиншаху было всё равно, из каких частиц состоят его подданные – лишь бы послушно платили налоги и шли на войну. А вот прозорливый Картир разглядел в концепте манихейства нечто большее. Его, знатока практической идеологии, это должно было встревожить, если не ужаснуть.
К моменту встречи Мани с Бахрамом в высших жреческих кругах зороастрийцев утвердился т.н. зерванизм – вера в единого бога Зервана, породившего благого Ахура-Мазду и злого Ангра-Манью. Для рядовых огнепоклонников всё осталось, как было, но на теологическом уровне маги фактически ввели монотеизм.
По сравнению с монотеистическими религиями манихейство было шагом назад, в хорошо знакомый древний дуализм. Может быть, именно поэтому Шапур тридцать лет благоволил Мани, надеясь как противовес магам иметь в государстве «приручённую» религию, похожую на зороастризм, но предназначенную для тех, кто не рождён огнепоклонником.
Однако различие зороастризма и манихейства было куда больше и важнее сходства.
На своём теологическом уровне Мани объявил войну плоти как источнику и сути зла.
У огнепоклонников безбрачие являлось злом, у манихеев – добром.
Зороастрийцы считали умерщвление плоти грехом, манихеи – достоинством.
Ахура-Мазда предписывал обогащаться честным трудом. Мани называл жизнь в бедности путём спасения человечества, а идеалом его был неимущий, питающийся подаянием и подножным кормом.
Далее, зороастризм предлагал человеку сделать личный нравственный выбор между злом и добром. Один из главнейших символов этой религии называется «фаравахар» – от пехлевийского слова «я выбираю».
Вы будете удивлены, но для манихеев такого выбора не существовало. Человек мог выбрать только своё личное воссоединение с запредельным Светом или отказаться от него. Ответственность за грехи манихея лежала не на светлой душе, принадлежащей небу, а на тёмной плотской половине, то есть, как личность в целом человек за свои грехи не отвечал. Единственным серьёзным грехом считалась «забывчивость» души, то есть потеря памяти об изначальном Свете и, как следствие, неприятие учения Мани.
Это давало большую моральную выгоду тем, кто предавался манихейству. В зороастризме, иудаизме, христианстве полагалось каяться в грехах, их следовало искупать, а манихею с этим было куда проще. В крайнем случае, он высказывал сожаление о том, что «следовал ошибкам, словно ценностям» или слишком увлёкся «греховной алчностью».
Кто же в первую очередь становился манихеем, кто нёс слово Мани Хайа новым слушателям? Нетрудно сказать – оптовые торговцы и перекупщики, жившие на Шёлковом Пути, люди образованные, мобильные и очень нуждавшиеся в избавлении от ответственности за грехи. Именно благодаря им к концу III в. во всех больших городах востока Римской империи возникли манихейские общины, а затем стали распространяться дальше.
И последний из важных моментов, который должен был обеспокоить Картира – принцип «отягощённости злом» всего сущего, что сотворено из плоти, то есть из тьмы. Де-факто, это позволяло манихеям в зависимости от политической конъюнктуры объявлять злом всё, что им не понравилось, от отдельного человека до государства в целом.
Итак, Мани, прозванный магами «хромым дьяволом», умер в темнице, но дело его продолжало жить и развиваться. Проповедь манихейства лишилась преференций в державе Сасанидов, однако тогдашний мир открытых границ предоставлял возможности по обе стороны Шёлкового Пути, что на Западе, что на Востоке.
Манихейство распространялось так же, как двумя веками раньше христианство, путём сетевого маркетинга, с одной важной разницей – поиск лиц для обращения в свою веру вёлся не на шумных торжищах, а по другую сторону прилавка. По существу – среди своих, знакомых по деловым контактам и коммерческим сделкам, людей грамотных и умственно развитых, поскольку в основе манихейского учения лежали образованность и книжность. Как только в городе возникала община манихеев, она начинала расширять своё влияние, вовлекая одних утончённой теологией, других – её демоверсией.
Сформировалась жёсткая структура общины. Во главе находились «избранные», носившие белые одежды и высокие белые шапки – убеждённые манихеи, профессиональные жрецы и верховные служители, подкованные в священных текстах. По умолчанию считалось, что спасение и переход в мир Света им гарантированы. «Избранным» подчинялись рядовые – «слушатели», которые кормили и обслуживали духовенство. Рядовым спасение не гарантировалось; в лучшем случае они могли в следующей жизни родиться «избранными».
«Избранные» соблюдали безбрачие, не употребляли мяса и вина, им запрещалось работать, обладать личным имуществом и причинять вред живым существам. Эти запреты именовались «печатями». Тот, кто возложил на себя «печати», должен только молиться, проповедовать, петь гимны и переводить манихейские трактаты.
Способность манихейства проникать в любое общество и распространяться в нём была чрезвычайно велика. Мани учил использовать для проповеди язык местного населения, а также заимствовать образы из арсенала конкурентов и местные верования, включая языческие – и манихеи на Востоке смело применяли несторианский крест, шаманизм и лики идолов. Шло в дело всё, что было популярно «здесь и сейчас». В эпоху крушения античного общества стали широко востребованы астральные культы и гадания – и «люди в белых одеждах» (как манихеев называли по цвету их нарядов) начали выступать как астрологи.
Они распространились от Египта до Рима, Испании и Галлии. Простой люд Римской империи часто воспринимал последователей Мани как бродячих магов, лекарей и фокусников. Власти были иного мнения – так, император Диоклетиан в 296 г. велел проконсулу Африки сжигать манихейских проповедников вместе с книгами, жрецов обезглавливать, а последователей лишать имущества и отправлять на каторгу, поскольку миролюбивые манихеи устраивали беспорядки и волнения в городах.
К V в. манихеи были вытеснены из Европы.
В конце V в. король вандалов Гунерик изгнал их из Африки. Тогда же манихеи дали свой последний бой на Ближнем Востоке, в Персии, где возникло так называемое маздакитское движение.
Перс Маздак, «отец социализма»
Проверка властью
В царствование шахиншаха Кавада I (488-496 / 499-531 гг.) Персия переживала тяжёлый кризис из-за неурожаев, иноземных нашествий и борьбы политических группировок. Чтобы подавить могущество мятежной знати, Кавад поддержал Маздака – проповедника гностической секты, возникшей ещё в III в. под сильным влиянием манихейства. Маздак стал верховным зороастрийским жрецом и самым доверенным советником царя. Носителем зла и тьмы Маздак объявил собственность, в т.ч. на женщин, поскольку она порождает зависть (в манихействе – движущий механизм зла). Лозунг маздакитов нам знаком: «Взять всё и поделить». Сорок лет маздакизм был официальной религией Сасанидской державы – это были годы террора, когда убивали всех несогласных с доктриной Маздака. Лишь в конце правления шахиншаха, его сын, будущий Хосров I Ануширван, убедил отца отказать Маздаку в покровительстве. Проповедник, верхушка секты и многие рядовые маздакиты были уничтожены – их зарыли заживо вниз головой, и страна, наконец, смогла вздохнуть спокойно.
Позже мусульмане заставили манихеев покинуть Ближний Восток, изгнав их в Среднюю Азию. Здесь «люди в белых одеждах» лет двести вели себя скромно, однако продолжали усердно проповедовать вдоль по Шёлковому Пути и нашли себе «экологическую нишу», где можно было развернуться, как следует.
В конце VII в. манихейство появилось в Китае, а в 732 г. оно было там официально разрешено, хотя перевод текстов Мани на китайский язык начался задолго до этого. Занимались этим «избранные», сведущие в буддизме и литературно одарённые. Среди китайцев манихейство стало весьма популярно, поскольку использовало буддийскую символику и представляло Мани как «Будду для бедных», в противоположность традиционному «Будде для богатых».
В 762 г. уйгурский каган Идигянь был обращён в манихейство, когда помогал танскому императору бороться с мятежниками. Год спустя – впервые в истории! – учение Мани стало официальной религией каганата. По сути, это означало, что власть в Уйгурии отныне принадлежит «избранным», а каган ведает лишь военными делами и визирует указы, которые сочиняют манихейские жрецы.
Создав свою собственную теократическую державу, «люди в белых одеждах» – нестяжатели, вегетарианцы и сторонники ненасилия, – наконец смогли показать себя во всей красе, а уйгуры – убедиться в правоте пословицы «Не дал бог свинье рог, а то б всех забодала».
Через три года каган изгнал несториан, потом буддистов, конфуцианцев. даосов… Любое иноверие преследовалось как противоречащее «учению Света», а чужие святыни разрушались. Манихеи принуждали уйгуров-кочевников отказываться от мясной пищи – пришлось тем заняться земледелием, чтобы не умереть с голоду. Религиозная перестройка во имя Света приобрела характер террора. Манихейские летописи тех времён гласят: «По всей земле люди и живые существа, чистые и добрые, защищались, а злые – уничтожались». Из-за несвойственного Уйгурии землепользования началась эрозия почв, появились пыльные бури, а нетерпимость манихеев приводила к вражде со всеми соседями.
Уйгуры терпели 16 лет, после чего отправили кагана, его сыновей и часть манихейской общины прямиком к богу света, а кто успел унести ноги – скрылись на Енисее. Ещё через 16 лет новая каганская династия Алп Кутлуга (795-805 гг.) силой восстановила в Уйгурии манихейскую веру. Но как ни старалась «люди в белых одеждах» создать идеальное вегетарианское царство, их усилия шли прахом. В середине IX в. ослабевшая уйгурская держава была разгромлена кыргызами, которые истребили всех манихеев, которых смогли поймать.
Китайцы, внимательно следившие за событиями в сопредельном государстве, встревожились и в 863 г. запретили у себя проповедь манихейства. Книги и священные изображения манихеев полагалось сжечь, имущество общин забрать в казну, а «избранных» выслать или даже казнить. Власти обвиняли почитателей Мани в «злоупотреблениях и возмущениях».
Но удар не достиг цели, избавиться от манихеев не удалось. За сто лет раздолья они успели приспособиться к китайским реалиям, ловко маскируясь под буддистов и в особенности под даосов. На юге Китая они регистрировали свои монастыри как даосские и, подобно даосам, занимались врачеванием и гаданием, в котором давно поднаторели. Среди простонародья манихеи славились как знатоки колдовства и магии, способные совершать чудеса, а также как мастера гимнастики, плавно переходящей в боевые искусства. Именно их среда несколько столетий порождала тайные общества-секты вроде «Белого Лотоса», лидеров и боевиков многих восстаний.
Точно так же кыргызский молот не расплющил, а расплескал манихейство по окрестным регионам. Горы и степи Саяно-Алтайского нагорья, Минусинская котловина, прозванная «Сибирской Италией», Тува, Енисейский каганат, киданьское государство Ляо, империя Чингисхана – всюду в той или иной степени сказывается влияние манихейства.
Следы его сохранились до сих пор – так, алтайский бурханизм именуется «белой верой», его адепты ждут «белого будду», а в их преданиях прямо указано на «людей в белых одеждах», которые приходили на Алтай и учили вере в единого бога. Того же происхождения моления небу у хакасов – на открытых местах или в гротах, пещерные ночные бдения. Очевидно, старый тувинский обычай выставлять тело умершего в супургане вместо предания земле – манихейского происхождения, берущий начало в традициях зороастризма.
Что ещё осталось в Азии после манихейства?
Старые китайские источники говорят, что «мони», носящие белые одежды и шапки, совершали «ночные собрания», «рисовали злого духа, гордо восседающего, и Будду, омывающего ему ноги». Мы могли бы счесть это наговором, но вот – современный исследователь (Кызласов Л.Р.), считающий манихеев культурными героями Сибири, любезно сообщает нам: «В Горном Алтае, на скале Ялбак-Таш … некий путник-манихей выгравировал изображение Сатаны. Подобные изображения бога Зла известны ныне во многих районах пребывания верующих манихеев – от Южной Сибири до Семиречья».
Может быть, у китайцев были основания называть манихеев «вегетарианцами и поклонниками демонов»?..
Но доведённая до совершенства мимикрия сыграла с азиатскими манихеями дурную шутку. Уклоняясь от репрессий бдительных китайских чиновников и вооружённых кыргызов, они так искусно притворялись то даосами, то шаманами, что… окончательно стали ими.
Последние упоминания о манихеях в Китае относятся к XVI веку; возможно, ритуалы совершались до XVII века. Единственный сохранившийся манихейский храм – святилище на холме Хуабяо, – находится в Цюаньчжоу (провинция Фуцзянь). Буддисты полагали, что храм посвящён не Мани (Мони), а Муни, те есть Шакьямуни, но учёные доказали обратное.
Но что мы всё про Восток да про Азию – может быть, следы Мани есть и на Западе, в Европе?
Катарский обряд consolamentum (утешение), главная церемония, носившая двоякий характер посвящения и рукоположения
Страна катаров
Западный мир надолго сохранил память о конфликтах с манихеями. Ещё Блаженный Августин (354-430), девять лет разделявший их учение, оставил сочинение «Против Фавста», в котором обстоятельно разъяснил несостоятельность манихейства. Однако было бы ошибкой прямо причислять к нему богомильство, павликианство, боснийскую церковь и другие т.н. неоманихейские ереси. Одни из них ближе к каноническому учению Мани, другие дальше от него, но все они являются прежде всего христианскими ересями, в то время как манихейство – религия самостоятельная.
Роднит их с манихейством дуализм – признание материального мира злом и порождением зла, а избавление от плоти и уход в духовный мир – идеалом. Это не прямое родство, а идеологическая преемственность – для религий явление обычное.
Вероятно, ближе всех к манихейству находится катаризм, хотя, как и «альбигойство», это условное название, данное учению его противниками из католического лагеря. Сами катары, подобно павликианам, звали себя христианами, добрыми христианами или Добрыми Людьми.
Это учение сформировалось в XI в. на основе богомильства, когда погубленную манихеями Уйгурию уже замело суховеями – да кто про неё слышал, про Уйгурию?.. Гильом де Рубрук и Марко Поло ещё не добрались до Востока, Европа была занята своими местечковыми делами. Тем не менее, восточный ветер занёс на Запад частицы Света… то есть стёртого в прах манихейства, многие вдохнули их и ощутили чарующий запах власти.
К XII веку группы, исповедующие «духовное крещение», стали известны по всей Европе. Википедия с подкупающей искренностью утверждает: «Они привлекали к себе прежде всего знать, а по её примеру – и простолюдинов».
Титул рыцаря и феодализм появились несколько позже церковной системы. Разумеется, феодалам казалось несправедливым, что церковники, машущие кадилом, имеют так много земель по сравнению с ними, машущими мечом.
Идеология катаров позволяла им с чистой совестью захватывать недвижимость католической церкви, но нет свидетельств о том, что церковные земли раздавались потом беднякам. А вот феодалы Лангедока, покровительствующие катарам, охотно расширяли свои владения за счёт таких благочестивых экспроприаций, хотя сами зачастую к альбигойской церкви не принадлежали. Знать однозначно «за»!
По поводу гибели окситанской цивилизации пролиты моря горьких и гневных слёз. Имена крестоносцев считаются покрытыми позором на века. Но скорый и праведный гнев часто мешает увидеть юг Франции без прикрас, каким он был накануне Альбигойских войн, а именно –
1) большинство жителей разделено на «слушателей» («верующих») и «избранных» («совершенных»). Первые кормят вторых, соблюдающих вполне манихейские «печати»; вторые подают первым пример праведной жизни, а для не-катаров служат ходячей рекламой чистой жизни и вообще осуществляют промоушен альбигойства вовне. «Совершенные» считаются почти святыми, а «верующие» – нечистыми настолько, что их молитва недействительна. Часть людей, согласно предопределению, вообще дети зла и с рождения обречены на погибель, им никакие молитвы не помогут. Типичная гностическая стратификация – избранные «духовные», рядовые «душевные», которые могут достичь лишь веры, но не истинного знания, и «плотские», что-то вроде двуногих животных. Через триста лет почти то же самое проповедовал Кальвин, а сегодня – те, кто говорят о благе быть разобранном на органы для починки избранных.
2) всё плотское объявляется сатанинским и греховным. Брак является формой проституции, дети считаются демонским отродьем, пока сознательно не изберут путь катаризма. Детей лучше не иметь вообще, в крайнем случае – одного. «Верующему» владеть землёй нехорошо, это привязанность к плотскому миру. А феодал пусть его владеет, предаётся радостям куртуазной культуры и слушает песни трубадуров. Главное, чтобы Его Сиятельство благотворило Добрым Людям и защищало их. Переселение душ позволит Его Сиятельству родиться ещё раз (ещё много-много раз!) и, в конце концов, избавиться от окаянной плоти. Хотя катары и государство (любое) причисляли к дьявольским изобретениям, маздакитского «Взять всё и поделить» они благоразумно избегали, иначе б скоро познакомились с мечами лангедокских феодалов, и никаких бы крестоносцев не понадобилось.
3) принять consolamentum («утешение», оно же духовное крещение) и очиститься от всех грехов может любой, но после этого он должен соблюдать суровые «печати». Чаще всего рядовой «слушатель» проходил этот обряд перед смертью и становился «совершенным», но если, паче чаяния, он не спешил покинуть юдоль зла, ему полагалось совершить endura – бескровное самоубийство, которое по отношению к малым детям сильно походило на убийство. С точки зрения катаров, такой исход являлся идеальным и для человечества в целом. Ряд исследователей полагает, что endura отправила к праотцам куда больше людей, чем мечи крестоносцев.
4) ненасилие «избранных» искупалось тем, что они великодушно позволяли воевать за себя наёмникам феодалов – они всё равно неполноценные люди, дьяволу принадлежащие и на погибель обречённые. Им можно.
В свете вышеизложенного более чем странно выглядят мнения нынешних сторонников катаризма: «Их [«совершенных»] любовь к природе вызывала одобрение у трудолюбивого и благодушного населения». Любовь какая-то нечеловеческая – объявлять брак блудом, детей – демонами, вещный мир – творением сатаны, большую часть людей – мусором, и проповедовать массовый суицид.
Учитывая, какие граффити рисовали на скалах алтайцы, трудно полностью исключить, что катары не только богу поклонялись.
А коль скоро грех является порождением земного тела, но не светлого духа, то и ответственность за него никакая. Вот когда примешь «печати», тогда да-а-а, надо соблюдать! Последствия такого учения легко представить.
Нас не должен смущать вопрос о том, откуда брались деньги, позволившие Лангедоку двадцать лет упорно отбиваться от крестоносного нашествия. Обратите внимание – неоманихейство в образе катаризма поселилось там же, где давно привыкли вить гнёзда поклонники Мани – на пересечении важных торговых путей! Насчёт «печати» на личное имущество манихейских «избранных» мы уже говорили, но ещё не сказали, что община как целое имела право владеть имуществом – например, в Уйгурии владела всем, что могла присвоить, и попутно занималась ростовщичеством в особо крупных размерах. Как обстояло с этим дело в Лангедоке – предмет для будущих исследований, но есть мнение, что доходы от транзитной торговли за полвека, предшествовавших Альбигойским войнам, скапливались не только в казне феодалов, а ростовщичество у катаров грехом не считалось.
Над всем этим сияла хорошо известная нам пятиконечная звезда – катарское распятие, оно же «витрувианский человек» Леонардо да Винчи, символизирующее превращение из «верующего» в нового, совершенного человека – «избранного».
Наивно рассчитывать на то, что катарский регион просуществовал бы намного дольше, чем манихейский Уйгурский каганат или террористическое государство павликиан. По разным причинам, но обязательно все эти государственные образования рушились. И хотя манихейство дотянуло до XVI в., уделом его всюду были крах и забвение. Оставалась лишь пыль его, и ветер разносил её по свету, чтобы вновь соблазнить кого-нибудь делением мира на две равноправные половины и тем, что человек не в ответе за грехи.
Образ дуализма
Тёмный след
Осталось выделить главное из истории манихейства.
1. Манихейство – ересь всех религий своего времени, не синкретическая сумма и не итог их, а самостоятельная еретическая религия
2. Манихейство изначально создавалось как теология для сведущих, и лишь вторично было упрощено, чтобы стать привлекательным для простецов, ловушкой для них
3. Манихейство изначально ориентировано не на проповедь в массах, а на захват влияния в верхах, во дворцах правителей. Если Христос проповедовал мытарям и блудницам, то Мани – сразу шахиншаху! Попытайтесь представить, что Христос поехал на Капри к старому козлу Тиберию и подарил ему красочно иллюстрированное Евангелие…
В двух последних пунктах манихейство ближе всего к конспирологии, а не к религии.
Его следами, как мушиными пятнами, помечена и современная история. «Сыновья вдовы», кровавое пятиконечное распятие, проповедь чайлдфри, уничтожение всех, объявленных злыми, пропаганда суицида, праноедение или питание светом, относительность греха – всё это знакомо и кажется современным.
Но один парень, по прозвищу Екклесиаст, уже заметил: «Бывает, скажут о чём-то: смотри, это новость! А уже было оно в веках, что прошли до нас».
Сведите пятна воедино, как части пазла, и вы получите бледную, странную тень забытого пророка, лежащую на человечестве уже семнадцать веков.
Тень – но не Свет.