Рецензии на фантастические книги

Решил я тут на днях приобщиться к творчеству одного из основоположников так называемого сплаттерпанка. "Книги Крови" — это шесть сборников рассказов, в каждом из которых около 5/6 самих рассказов, которых объединяет общая кровавая тематика. Поначалу, до прочтения, казалось, что в этих рассказах кровавые моменты будут использованы как самоцель, и если бы так и было, то на этом моё знакомство с творчеством и закончилось бы. Но как оказалось, помимо кровавости здесь присутствует отличная атмосфера, красивый слог, автор очень мастерски описывает не только моменты "мяса", но и антураж, мысли и переживания героев, их эмоции, когда с ними происходят не самые приятные вещи. Это свидетельство мастерства, как будто он знает на какие рычаги надавить, для получения должного эффекта. Некоторые моменты впечатлили своей жестокостью, достаточно сильно, хотя я не назвал бы себя таким уже впечатлительным человеком. Ведь в том же сериале "Ганнибал", который является одним из самых любимых, было очень много "мяса", которое происходило на экране, и для восприятия этих моментов не нужно было подключать фантазию, достаточно было только смотреть, а здесь автор всего лишь словами заставляет чувствовать себя неуютно. Теперь вкратце о каждом рассказе:

"Книги Крови" — рассказ, который послужил условным названием всему циклу и с самого начала задаёт определённый тон повествования. Не буду пересказывать события, их там не так много, но сама атмосфера и нагнетание её просто прекрасно. Автору умело показал момент соприкосновения с миром мёртвых, получилось чужеродно и страшно, как нужно. И мне бы хотелось дальше читать эту историю.

"Полночный поезд с мясом" — один их самых кровавых рассказов в книге. История ведётся от лица двух главных персонажей, обычного человека и маньяка, который повинен в происходящих в городе преступлениях. Мысли о высшем благе и предназначении поначалу кажутся достаточно шаблонными, ведь сколько людей, совершивших тяжкие убийства оправдывают свои действия высшим благом, каким-то кровавым аутодафе. Здесь очень сильно чувствуется эффект присутствия, и от этого становится немного не по себе. Под конец рассказа события развиваются самым неожиданным способом, и оканчиваются так же. Автор сам неоднократно заявлял, что в "Книгах Кров" нет хеппи-энда как такового.

"Йеттеринг и Джек" — неожиданная вещь, в которой рассказывается о демоне низшего звена, которому предназначено заполучить душу провинившегося человека. Ты снова ожидаешь от автора мяска и крови, но акцент совсем на другом. На переживаниях молодого беса, потому что жертва ему попалась с твёрдой черепушкой. В рассказе чувствует игривая атмосфера, многие моменты вызывают мимолётную улыбку, но автор не превратил всё действие в какую-то клоунаду, мы чувствуем, что в любой момент может произойти что-то страшное, и что-то происходит: пострадали сильнее всего в этом рассказе коты, одного даже разорвало на кусочки, автор не удержался всё-таки; так же запомнился момент с пляшущей нафаршированной индейкой, ну милота же, и как предметы в комнате крутились — настоящая рождественская вакханалия. И концовка тоже неожиданная, пожалуй единственная благоприятная для человека концовка.

"Свиной кровавый блюз" — фантасмагоричная и очень странная вещь, которая пугает и удивляет одновременно. Как любовно автор описывает анатомические прелести разожравшейся свинки, её мысли и голод. События развиваются стремительно, а в конце нас ждёт самый что ни на есть "не хеппи-энд", который только можно вообразить.

"Полыхавшая, как факел, носившаяся по полю и от боли шарахавшаяся во все стороны, она представляла собой поистине волшебное зрелище. Ее вопли продолжали слышаться даже тогда, когда сама она уже исчезла в темноте: тогда крик стал похожим на эхо, долго не затихающее в пустом и запертом помещении".

"Секс, смерть и сияние звёзд"— самый изящный рассказ, настоящая жемчужина книги, которую хочется перечитать несколько раз. Очень понравился театральный антураж, персонажи и живые описания особенностей театральной "кухни", очень вкусно. В этом рассказе мастерство автора показано во всей красе. Старый театр на грани закрытия, собственно говоря решение уже принято, осталось отыграть последний спектакль, и они отыграли его на славу, до последней мизансцены и опущенного занавеса, под канонаду аплодисментов мертвецов. А в конце чувствуется какой-то сладковато-горький привкус, послевкусие, которое не проходит достаточно долго, и это тоже свидетельство мастерства, ведь если история остаётся в голове читателя надолго, то значит зацепила чем-то достаточно сильно, чтобы не забыться.

"Каллоуэй застегнул брюки и посмотрел на нее. В ответ она подарила ему очаровательную улыбку, одну из тех, что использовала в недавней сцене. Улыбка номер пять из репертуара Дианы ла Дюваль: что-то среднее между девственной и материнской.

Он в свою очередь удостоил ее взглядом из собственного бутафорского реквизита: выражением глубокой благодарности, которую с расстояния в пять ярдов можно было принять за неподдельную".

«Холмы, города» — начало рассказа немного обескураживает, только потом уже ты понимаешь, что неспроста это всё. А сама идея в великанами настолько абсурдна, насколько и впечатляюща. Отлично показана реакция и удивление двух парней, которые столкнулись с чем-то величественным. Ну правда, на голову не налезало поначалу то, что из человеческих тел, живых человеческих тел, сконструировали великанов.

Итог: впечатления приятные, был удивлён точностью описаний и передачи мыслей главных персонажей, кем бы они ни были. Очень много локаций, в каждом рассказе новая. Поначалу хочется, чтобы некоторые истории продолжались, но потом понимаешь, что автор сумел сказать ровно столько, сколько нужно, не затягивая каждую историю и заканчивая её на высокой ноте. Это словно путешествие по местам и персонажам, человеческим порокам и зверствам, по самым тёмным уголкам человеческой души. Автор раззадоривает любопытство, как говорил Уилл Генри в «Монстрологе» Рика Янси — «Во мне жило чистое любопытство, и я знал, что есть вещи, которые мне нельзя было видеть, но которые я был просто обязан увидеть». Вот так и Клайв Баркер играет с читателями, приоткрывая завесу запретного, скверного и устрашающего, и читатель, словно мотылёк на свет, погружается всё глубже в эту пучину извращённой фантазии автора.

Аннотация:

Холодный туман с Темзы смешивается с чадом фабричных труб, скрывая силуэты и глуша звуки.

Полная луна озаряет вересковые пустоши и древние замки, над которыми кричат проклятые столетия назад души.

Стальные рыбы скользят в толще вод или небесной выси, а их создатели в неслыханной дерзости своей бросают вызов Творцу.

Неуловима, как тень, неудержима, как пар, сопровождаемая лаем пулеметов Гатлинга, яростным ревом турбин и лязгом зубчатых колес, шествует новая эпоха.

Эфирно! Эффектно! Элементарно!

И все же, об этом никогда не напишут в «Таймс»…

Среди десятков антологий, вышедших за последние годы, оказалось не так уж много серийных, посвященных одной тематике. Если не брать в рассмотрение хоррор с его "Самыми Страшными Книгами", то следующим кандидатом на препарирование становятся стимпанковые антологии Бакулина и его коллег. Открывалась условная серия книгой "Призраки и пулеметы", которая получила оригинальное оформление и собрала под обложкой немало интересных авторов.

Составители, Аверин и Бакулин, отобрали как рассказы ярких и неформатных звезд, например, представителей "цветной волны" — Врочека, Шаинян или же конкурсных завсегдатаев — К.А.Терину и Давыдову, так и произведения постоянных "проектных" авторов — Силлова, Гребенщикова, Вардунаса, Левицкого. Возможно, таким образом они собирались охватить максимально широкую аудиторию, привлечь фанатов "Метро" и "Сталкера" знакомыми именами, однако уровень их текстов оказался ниже среднего по антологии, что значительно подпортило впечатление. Впрочем, всему свой черед.

Вынесенная в заголовок фраза — "призраки и пулеметы" — довольно точно определяет основополагающий мотив, который объединяет и связывает весьма пеструю подборку рассказов. Призраки против или вместе с пулеметами. Мистика то вступает в схватку с материализмом, то действует на равных, а то и вовсе заменяет собой. Потусторонние завывания добавляют грохочущему паропанку некоторую толику загадочности и легендарности.

В некоторых произведениях авторы пошли наиболее легким путем, делая акцент на антураже — автоматонах, паромобилях и пневмопочте. Сами по себе литературной ценности такие рассказы не представляют. Ни "Deum Machina" Гребенщикова — история бесконечно инфантильного и наивного механика, рассказанная школьным языком, ни "Чуждое" Левицкого и Глумова — пафосная история с банальнейшей фабулой, где погрязшее в мракобесии и косности быдло восстает против существования механического человека, механоида.

Многие же участники антологии решили сделать ставку на заимствование известных литературных персонажей. Так, Шерлок Холмс фигурирует аж в четырех рассказах — в четырех, Ватсон! — еще в двух действующими лицами становятся Дракула и капитан Немо. Теоретически в умелых руках любимые фигуры могут облачиться в одеяния постмодернизма или же сыграть новую партию на старый лад. На практике, в лучшем случае образы Холмса и Ватсона служат дополнением к пестрому миру — как у Тихомирова с Тулиной в "Эра Мориарти. Хрящи и жемчуга", где марсиане Уэллса соседствуют с атомными котлами, а беспроводной микротелеграф с бэббиджевым калькулятором. Или как с Удовиченко — дополнением к черному юмору. У прочих же авторов — Силлова, Вардунаса, Свержина — вся история держится на знаменитых именах и воспоминаниях о любимых книгах. Уберите капитана Немо из "Хозяина морей" или Холмса из "Нераскрытого дела" и останется невыразительное, пресное, бессодержательное чтиво.

Между тем есть в книге и весьма приятные, занимательные и чудесные рассказы. Например, "Ыттыгыргын" неоднократной победительницы "Грелки" К.А.Терины, в котором смешались космологические мотивы северного фольклора, устаревшие научные теории об эфире и флогистоне, механические изобретения и мистические способности. Помимо экзотического антуража восприятие затрудняется подачей важной информации через флэшбеки и выдержки из новостей и документов, поэтому читатель должен собирать общую картину по фрагменту, чтобы понять, что такое на самом деле черный лед и чем отличаются луораветланы от британцев.

Весьма удачна детективная история Уланова "Шкатулка с сюрпризом", где полковник Кард устремляет взор на провинциальный замок, в котором по упорным слухам водятся призрак и уже произошло несколько смертей. Несмотря на то, что рассказ является скорее дополнением к роману "Никакой магии", повествуя о прошлом главных героев, он вполне самостоятелен в плане интриги и сюжета. Разве что совмещение классических фэнтезийных рас — эльфов, гномов, орков — и викторианского антуража может смутить иного читателя. Напротив, в детективном рассказе Раткевич "Убийце требуется сыщик" декорации предельно скромные и традиционные. Частный сыщик, ирландец Шенахан, упрямый материалист и практик, получает задание — найти вампира. Далее начинается классическое расследование с тщательным сбором улик и сужением круга подозреваемых. Стимпанк в истории отсутствует даже в следовых количествах, но увлекательный слог и умело закрученная детективная линия исправляют положение.

Если говорить о сплаве мистики и механизмов, то таковыми являются истории Гуровой, Давыдовой и Шаинян. В "Подкрадывающемся танке" оживает тень страшной Войны, расколовшей некогда единую страну. Каждую ночь боевая машина зловеще приближается к деревне, и никто не знает, что приводит механизм в действие и куда стремится ржавая громада. В рассказе же "Ниточки и марионетки" на фоне респектабельной электростатики и механики скрыто творится алхимическая ворожба. В красочной же и напряженной "Руке полковника" вивисекция и механические импланты внезапно оказываются чем-то большим, давая власть над душами людей.

В завершение обзора, нельзя не упомянуть отлично стилизованный под приключенческий палп "Прожигатель" Бачило. Лондонское дно, экспедиция воровского короля на застрявший на мели механический остров, неожиданные повороты сюжета и скелеты в шкафу прилагаются. Еще бы ударный финал... Соавторский рассказ Врочека и Давыдовой "Огонь под железным небом" написан в привычном для них стиле яркой головоломки, требующей пристального внимания, но стоит ли того финальный фейерверк смыслов? Что же до "Права третьей петли" Бакулина, то это прекрасная стилизация по исполнению и содержанию под ирландские легенды и поверья. Мятежные графы и война с англичанами, горячие страсти и горская гордость, суровые порядки и маленький народец.

Оглядываясь, хочется отметить, что чисто стимпанковой антология не является. Это именно подборка мистических, детективных и паропанковых историй, которые разнесены вдоль всей шкалы материализм-мистика, от полюса до полюса. Большая часть произведений публиковалась впервые, что несомненно выгодно отличает ее, поскольку далеко не все любят в третий-пятый-десятый раз получать одни и те же, пусть и хорошие, рассказы. Как показало время, серия достаточно успешна, чтобы вышла уже третья антология — "Бомбы и бумеранги". Что же, посмотрим и на нее.

Итог: разнородная, пестрая подборка, в которой перемешано потустороннее и паропанк.

Автор написал довольно серьезное предуведомление, глоссарий, расширенно выразил признательность, не говоря уже о подробных сносках.

Когда пишут такое — редко упоминают истинные источники вдохновения. У меня нет под рукой хорошего ментоскопа и головы автора (и некоторых других голов), чтобы раскрыть их методами объективного контроля. Но я попробую реконструировать. Потому ко всем утверждениям в нижеследующем тексте, надо приставлять, со всех сторон, больше и жирное "имхо".

Отправной точной послужил текст Т. Толстой "Кысь" — мрачнейшая постапокалиптика, где мутанты изображают из себя настоящих людей, пытаясь подражать героям сохранившихся книг. Чернуха это первостатейная, однако написанная приличным языком и явно рассчитанная на попадание в школьную программу. Герои лишены смысла жизни, смысла смерти и даже смысла принадлежности к некоей общности — всё вокруг мерзость, распад, гниение и тлен. А у читателя — ощутившего себя онкологическим больным, брошенным всеми родственниками и вещающимся в холодном сортире облезлой районной больницы — должно оформиться желание сдохнуть не сходя с места.

Прочитавши подобный трэш, автор-жизнелюб решил дать подрастающему поколению альтернативу. Где будет все тоже самое, и даже в сто раз круче и энергичнее, но без смертного греха уныния. То есть романе мы видим тотальный, убойный, полисексуальный, каннибалистский и национально-политизированный карнавал — но там нет отчаяния! Герои в любых ситуациях — даже если их тестикулы изымаются для пропитания ближних — хотят жить и строят какие-то планы на будущее.

Далее автор пошел в сокровищницу мировой литературы и взял во временное пользование следующие первоисточники:

— работы С. Лема. Множество разнообразных существ, которые живут в постапокалиптическом мире, очень уж напоминают по своему генезису и габитусу — всяческие нутрёшки и длиннуши;

— "Похождения бравого солдата Швейка" Я. Гашека — оттуда взят дух ветхого лицемерия и всеобщего притворства, натянутый на городскую культуру, который порождает тотальные непонятки и удачные попытки прикинуться бревном. То есть на фоне глобального мирового кризиса герои не чуждаются маленьких радостей жизни, стремятся к ним и умеют находить в них удовольствие. Причем всё это весело читается, но как-то грустно представлять себя на месте персонажей;

— У. Дилени "Пересечение Эйнштейна" — там ярче всего блистает сочетание постапокалиптического притворства (когда мутанты изображают из себя людей), требования новых сексуальных практик и многослойность восприятия культурного наследия человечества. Говоря простым языком — любой мутант, стуча клыками и совершая коитальные фрикции, найдет для себя образ, подражая которому, он будет выглядеть не так уж плохо, хотя бы в своих глазах. К этому образу привинтится своя философия, прилепятся жизненные вопросы и ответы на них — и где тут еще человеческое, а где уже мутагенное понять сложно. /Возможно, по той же статье проходит "Рибофанк" Пола Ди Филиппо/;

— А. Толстой "Золотой ключик". Про это произведение читатели и так в курсе. Автор использовал именно этот текст, чтобы побольнее пнуть Т. Толстую с её "Кысью", дескать, из наследия ваших предков, гражданочка, можно сделать вещь куда как ярче;

— Рабле в интерпретациях Бахтина, с манифестированием телесного низа, который плавно подводит нас к образам уже масс-культуры;

/ другая кладовая, в которой хранится много интересного, что мутанты после гибели человечества наверняка объявят культурным сокровищем /

— порнография — как жанр, несомненно интересующий подрастающее поколение, и работающий как бы смазкой для подселения в юные мозги некоторых философских и политических доктрин;

— музыка — шансон во всех его проявления, который создает ауру маршрутного такси, привычного большей части читателей;

— политика — автор щедро унавозил некоторые политические фигуры, а так же околополитический бомонд, низведя их вплоть до имен нарицательных, хотя некоторые опознаются и под именами собственными. Часть политических доктрин так же была обращена в ничтожество;

— анимэ (включая хэнтай, настолько причудливый, что сейчас не воспринимается в качестве порнографии);

— бондиана — уровень остроты коллизий, в сочетании с технологческими штуковинами — взят именно оттуда;

— городские субкультуры советского и постсоветского пространства, начиная от садистских стишочков и завершая уголовными понятиями. Особо выделяется тут игра "Сталкер";

При всей многослойной пошлости и физиологичности, от которых можно защититься только холодным взглядом санитарного врача или заматеревшего сексопатолога, текст несомненно является романом:

— есть взросление части главных героев (да и герои тут яркие);

— тщательно проработанный мир. А вот так. Роман этот — укор массе фэнтези-произведений, где из вполне годных заготовок авторы умудряются склепать очередное невозможное бытие. (пожалуй, я вижу только два серьезных несоответствия. Можно допустить такую гиперсексуальность у массы постапокалиптических существ. В конце концов это не самый плохой способ налаживание межвидового, межотрядного и межклассового диалога — в мире, где единый стандарт разумного существа остался в глубоком прошлом. Но в таких условиях должно давать какие-то преимущества и отсутствие постоянной половой активности. То есть на фоне тотальной оргии (и при развитии биотехнологий), должны существовать персонажи в стиле "Велосипедного мастера" Б. Стерлинга, умышлено снижающие своё либидо. Во-вторых, почему только русский шансон? Я, конечно, понимаю, что автору пришлось заужать культурное наследие человечества, чтобы оно стало сопоставимо с "Золотым ключиком" и словарным запасом школьника, но при сохранении такого уровня технологий и регулярных раскопок — нашли бы и оригинальные "немецкие порнофильмы"...);

— полифоничный диалог. Полиязычный, поликультурный, зависящий от персонажей. Погружение во внутренний мир явно отличается от вооруженной разборки. Автор щедро выдумывает новые слова, превращая глаголы в существительные, работает с историческим развитием терминов. Похожий уровень присутствует у Жарковского в "Я, Хобо";

— разветвленный сюжет. Могут быть вопросы к завершенности такого романа, но перед нами лишь первая часть трилогии — события сказки только должны начаться...

Итого: роман явно написан с целью выделиться из общей массы фэнтези-сталкерского чтива. При том автор не слишком далеко отходит от постмодернизма с его тотальным воровством персонажей, ситуаций, смыслов и образов. Да, есть ответ "Кыси" Т. Толстой, и ответ впечатляющий. Есть сильный пример национальной локализации биопанка. Но не более того...

Путешествие Маэстро Орфея, или Воплощение Любви

В планы Диего Пераля, маэстро фехтования, бывшего мастер- сержанта, аж никак не входило путешествие на бескрайние просторы Ойкумены. Его вполне устраивала провинциальная Эскалона и непыльная работа с оболтусами, не умеющими отличить кварт от фланконада. Но человек предполагает…

Кто знал, к чему приведут занятия с юной доньей Энкарной де Кастельбро. Да она ему в дочери годится! Дешевая пьеска, право слово. Но страсть не ведает границ, и вот уже по следу влюбленных идут псы разъяренного маркиза. И нет им места на родной Эскалоне, вдруг оказавшейся такой маленькой и неуютной. И лишь бегство с планеты может спасти любовников от гнева маркиза де Кастельбро. Бегство, оказавшееся крайне непростой задачей.

Диего нашел способ выбраться с Эскалоны. Крайне неординарный способ, скажем прямо. Уж теперь-то все проблемы влюбленной пары позади, и максимум что им может грозить – хроническое безденежье. Но так лишь казалось. На самом деле то, как именно Диего выбрался с родины, забросило маэстро Пераля из огня да в полымя. В полымя шпионских игрищ, в которых задействованы такие силы, по сравнению с которыми пресловутый маркиз был лишь мелкой неприятностью, типа не вовремя начавшегося дождика. Полымя, способное всколыхнуть всю Ойкумену.

Любимый цикл Олди, появившийся на свет в почти 10 лет назад («Ойкумена» (2006-07), «Городу и Миру» (2010-11), «Дикари Ойкумены» (2013-14), получил в свои ряды новых собратьев. Этот цикл не зря стал самым продолжительным в творчестве харьковского дуэта. Он, как и Космос, абсолютно не стеснен в каких-либо рамках и дает безграничные возможности для игр со стилями, направлениями, жанрами, и других «музыкальных» экспериментов авторов. «Космическая серенада» 2014-15 годов, как обычно у Громова с Ладыженским, многогранна и аж никак не ограничивается одним (или парой) пластов.

К примеру, тема взаимодействия разнообразных культурных, мистических и политических образований, которая всегда была одной из наиболее ярких «фишек» Ойкумены. Наблюдать за конфликтами, интригами, дружбой и враждой разных рас, сотворенных из узнаваемых земных архетипов, при этом утрированных, доведенных авторским велением фактически до абсолюта, всегда доставляло массу удовольствия. Но «Побег на рывок» подает эту тему особенно вкусно и колоритно.

Аннотация:

Пути друзей разошлись окончательно. Дарольду удается разыскать в северных землях и освободить из рабства своих сестер, но это уже не те веселые девушки, какими он знал их в родном Виллоне. Тяжелые испытания ожесточили сердца Ули и Аги, и они превратились в безжалостных валькирий, готовых мстить за свои поломанные судьбы.

Древний город Рам Дир в осаде. В борьбе за него сошлись и люди, и аалы и даже народ подземных изгнанников-даров не сумел остаться в стороне. Льется кровь, звенит сталь, гибнут друзья, отвага сталкивается с предательством, и наши герои постигают мрачную истину: «Войны без смертей не бывает».

Королевства и земли Этории, еще недавно цветущие и благополучные, теперь охвачены пожарами войны и беспорядков. Сходятся в боях наемники и ополченцы Свободных Городов, торжествуют мародеры в разграбленных селениях Нордении, войска Северной Империи победно маршируют по просторам Лорандии, и никому нет дела до набирающих силу полудиких племен на дальнем Севере, а точнее — до их вождя и того, кто стоит за ним — Господина Древности.

Истории об Избранных уже давно стали классическими для подросткового фэнтези, что легко объясняется любовью юных читателей к невероятным приключениям и красочной магии, которые удобнее подать через особого героя. К счастью, Михаил Костин не стал наделять Дарольда Ллойда и его друзей чрезмерными способностями, скорее они оказались в нужное время и в нужном месте, превратившись в мишень для всевозможных интриг и заговоров, что плетутся влиятельными игроками. За "избранность" героям приходится расплачиваться долгими странствиями, сталкиваться с предательством и ложью, наживать врагов и терять друзей. Каждый из компании — Дарольд Ллойд, его братья Рик и Эйв, приятели Айк, Роб и Арк, оруженосец Минар — следует своему пути. Начинаясь с поисков пропавшего каравана, история постепенно мрачнеет, а дороги друзей расходятся все сильнее. Если в первой книге цикла Этория предстает мирной и благодушной землей, похожей на Хоббитанию, где путников всегда сытно и вкусно накормят, дадут кров и постель, то уже в третьем томе нравы становятся более жесткими и суровыми.

Случайность и неисправный портал забросили Айка в Свободный Город Лима Оз, где магические способности обеспечили и решительность подарили ему трон правителя. Но скипетр власти оказался слишком тернистым и опасным орудием. А война с соседними Городами, разожженная происками давнего врага — дельца Ориса, лишила его права на ошибку или слабость. Еще меньше повезло Рику, попавшему в далекую северную Цитадель, в руки загадочного мага. Дарольд перенесся в родной Виллон, опустошенный Орденом Духа, и теперь очертя голову отправляется в погоню за врагами, чтобы спасти мать и сестер. Роб и Арк же тратят все силы, чтобы защитить племя нордов, считающее их рускас — этакими шаманами, предсказателями и врачевателями. А Минару выпала нелегкая доля стать провожатым для целого народа — дааров, которые возвращаются к солнечному свету после векового пребывания в подземельях. Фигуры уже давно расставлены, игральные кубики успели несколько раз прокатиться, определяя первые ходы. И теперь друзья, порой даже бывшие, становятся частью гигантской схватки, в которой немало могущественных участников. Участников, мнящих себя чрезвычайно мудрыми и единственно правыми.

Чем особенно радует магическо-политическое устройство Этории, так это тем, что Костин на протяжении всех книг постепенно вводит новые действующие силы. К первоначальным правителям Нордении, Лорандии и Северной Империи, а также Ордену Духов, добавляются живущие под сенью волшебных лесов аалы, враждующие с ними Хранители и преследующие уже Хранителей дорсы. Каждая из сторон имеет многовековую историю, в которой охотно выделяет положительные моменты и тщательно скрывает, вычеркивает и отрицает любые неприглядные эпизоды. Все они претендуют в той или иной степени на абсолютную власть, а борьба с Господином Древности служит лишь довеском к ней.

Не забывает автор и о декорациях, охватывая взором холодные пустоши севера и бурлящие жизнью, праздниками и торговлей Свободные Города на юге. Тихие деревеньки и рыцарские замки Нордении, быт и нравы уединенных селений нордов, красоту древнего города Рам Дира и очарование волшебных лесов аалов. Но хотя Этория полна красот и чудес, хотя считавшаяся ушедшей магия вновь возвращается, тем не менее, этому миру предстоит пережить немало испытаний, выстоять в борьбе с Разрушителем, и никто не знает, какой станет Этория впоследствии. Изменится ли она к лучшему, будут ли не напрасны все подвиги и жертвы?

Столь масштабную историю со множеством персонажей связывают воедино видения Дарольда, в которых он соприсутствует во время всех ключевых событий, таким образом, становясь одним из немногих, кто видит всю картину происходящего — своего рода хронистом Этории. Вместе с товарищами он переживает победы и провалы, удачные решения и роковые ошибки, радости и печали. Познает, как выглядит предательство и преданность, как рождается дружба и устанавливается вражда, какова тяжесть ноши долга и ответственности. А вместе с ним узнает и юный читатель, сопереживая героям, увлеченно следя за приключениями и строя догадки, что ждет Дарольда и его друзей в следующих томах.

Итог: красочное полотно эпического подросткового фэнтези с увлекательными приключениями.