Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Истинный грех – это вовсе не ложь, не кража. Грех – это равнодушие, позволяющее одному человеку попирать жизнь другого, нимало не думая о тех муках, что он причиняет…
Впервые изданный в 60-х годах прошлого века, роман «Молчание» японца Сюсаку Эндо с каждым годом звучит всё более актуально. В последнее время именем Всевышнего открыто оправдываются ужасные преступления, а «неправильное» вероисповедание декларируется «причиной» уничтожения стран и истребления их населения. Действие романа происходит в Японии XVII века, но поднятая в нём тема религиозного противостояния – вызванного, главным образом, политическими причинами, а не с истинным неприятием людьми того или иного бога – ныне актуальна, как никогда ещё в XXI веке. Эта книга о португальском миссионере Себастьяне Родригесе, тайком проникшем на территорию Японии, чтобы нести учение Христа, в то время просто быть христианином в этой стране было смертельно опасно.
Роман короток (покетбук, 316 страниц), но очень глубок. Поднимает множество непростых вопросов, затрагивающих обширный круг тем. Это – религия, государство, вера, терпимость, насилие, стойкость, предательство, милосердие, прощение. В общем, во время чтения будет, о чём подумать – пищи для размышлений предостаточно. Может быть, именно поэтому читается книга не сказать, чтобы легко, хотя, и написана достаточно простым языком. Временами создаётся впечатление, что вязнешь в тексте, описывающем внутреннее состояние миссионера, терпящего различные физические и духовные лишения. Святой отец, вместо слова Божия (точнее, вместе с ним) принёсший своей пастве великие беды, невзгоды, а многим – и смерть, подвергает тем самым серьёзному испытанию свою собственную веру. Он скорбит по убитым единоверцам, и взывает к Богу, с просьбой дать хоть какой-то знак, что всё это не напрасно. В ответ – молчание.
Убивают японских христиан не ярые фанатики буддизма, вовсе нет, истребление иноверцев происходит на государственном уровне. За те десятилетия, в течение которых расцветшее было на земле Японии христианство, стало вдруг жестоко искореняться, схема отработана до автоматизма: чиновники обыденно ведут допросы, стражники обыденно ловят веропреступников, а затем обыденно охраняют пленников, палачи обыденно пытают и убивают своих жертв. Остановить кровопролитие легко – достаточно отречься от Христа, можно даже сделать это «лишь для видимости», как подсказывает Родригесу переводчик, приставленный к нему после пленения.
Во главе активных гонителей христиан – те же самые люди, которые до этого страстно приветствовали и поддерживали новую для японцев религию. Изменилась политическая ситуация и чуждая вера стала неугодной. В наше время такое, конечно, даже представить трудно, только не в «цивилизованном мире»! Вера – это же не продукты (или какие-нибудь другие товары), чтобы их запросто запретить – такое ныне возможно только на Ближнем Диком Востоке, в одном отдельно взятом самопровозглашённом государстве.
Повествование романа неоднородно, но связано одним последовательным сюжетом. Структурно состоит из трёх частей, хотя это никак и не выделено (обычная сквозная нумерация глав, которых всего десять). Первая часть – письма главного героя. Его глазами мы видим морское путешествие на японские острова, скитания от одного христианского поселения к другому, жизнь «в подполье» – в заброшенной лачуге в горах, где он вынужден проводить всё время, практически не выходя на свежий воздух, опасаясь поимки.
Вторая часть, самая обширная – описание пленения Родригеса и его жизни в неволе. Здесь повествование ведётся уже от третьего лица, размышления пастыря плавно вплетены в его повседневную жизнь в заточении, которое на деле оказалось намного комфортнее «свободного» прозябания. Вместе с ним схвачены тайные прихожане, которым священник даже может ежедневно проповедовать, до тех пор, пока его единоверцев не станут пытать при нём же, а некоторых – на его глазах казнят. Остановить это просто – надо только отречься… Что он в итоге и сделает.
Третья часть романа – самая короткая, заключительная. Это выдержки из двух дневников – служащего Ост-Индской торговой кампании и чиновника Христианской Усадьбы, в которой после отречения живут бывшие христиане. За лаконичными записями служащих о затратах, доходах и прочих рутинных вещах, из которых состоит их профессиональная деятельность, прячется скупая информация о последних годах жизни бывшего миссионера Себастьяна Родригеса (теперь он носит имя Окада Санэмон), последняя запись – смета затрат на его похороны.
ПС. Молчаливый и нескончаемый разговор Бога с человеком – вот о чём эта книга. Для подтверждения Его существования не нужно слов – достаточно видеть мир. Необходимость подтверждения, как известно, есть первый признак отсутствия веры, как таковой. Можно верить или не верить, верить наполовину – нельзя. Тезис «Хочу верить, но где доказательства?» – с настоящей верой не имеет ничего общего. Божественный голос или звучит внутри тебя, или нет, упросить Бога поговорить с тобой невозможно, если ты уже не ведёшь разговора с ним. Разговора без слов. Слово высказанное – есть ложь. Говорит – человек, Бог хранит молчание.
У появления на свет книги Дмитрия Казакова удивительная история. Ведущие российские издательства по различным причинам отказались публиковать роман, и «Черное знамя» вышло небольшим тиражом в малом издательстве «Шико» — сейчас севастопольском, а прежде луганском.
Однако издательские сложности привели к премиальному успеху. На конвенте любителей фантастики «Роскон» «Чёрное знамя» получило награду «Золотой Роскон» как лучший роман года. И даже попало в лонг-лист «Русского Букера» — для книги фантастического жанра случай не уникальный, но весьма примечательный. И хотя в этом году в том же лонг-листе и «Колыбельная» Владимира Данихнова, и «Агафонкин и Время» Олега Радзинского, маркировке «фантастика» в представлении читателей роман Дмитрия Казакова соответствует в наибольшей степени.
Действительно, вопрос «что было бы, если?» — один из самых традиционных для фантастики. «Черное знамя» обращается к одному из ключевых периодов русской истории: началу двадцатого века — и предлагает читателям иной, альтернативный вариант развития событий.
Главный герой романа, Олег Одинцов (фамилия «говорящая» — в ней и одиночество, и ординарность) — член Партии народов России с 1922-го года. Женат, имеет сына. Его жизнеописание, составляющее сюжет книги, раздваивается во времени на линию, рассказывающую о приходе к власти в России евразийского движения, и линию, рассказывающую о последствиях этого правления.
В этой версии истории сбылась вековечная мечта государственных деятелей России о контроле над Проливами в Средиземное море, продолжается территориальная экспансия, да и экономические успехи молодого евразийского государства несомненны. Оборотная сторона медали – преследование всех мыслящих иначе и предстоящая России война на два фронта.
Писатель проворачивает незамысловатый, но провокационный альтернативно-исторический трюк, выдвигая на место главного агрессора двадцатого века не нацистскую Германию, а Россию, понукаемую идеологией евразийства. Движение Партии народов России к власти, конечно, повторяет траекторию Национал-социалистической немецкой рабочей партии. С понятными поправками на иные реалии, иногда весьма забавные: например, первые собрания ПНР проходят не в пивных, а в помещениях обществ трезвости.
Схожую идеологическую инверсию осуществлял еще американский классик Синклер Льюис, в романе «У нас это невозможно» описав превращение Соединенных Штатов в тоталитарное государство фашистского типа. А вот фантаст Гарри Тертлдав в коротком рассказе «Джо Стил» рассказал, как президентом США стал сын иммигрантов, скрывший свою труднопроизносимую для американцев фамилию под звучным «стальным» псевдонимом.
Альтернативная история разработана Казаковым досконально. Вопреки ожиданиям историческая развилка установлена им не в 1917-м году (наиболее очевидный и слишком простой вариант) и даже не в событиях Первой Мировой, а во времена русско-китайской войны 1894-95 годов, что отменяет и русско-японскую войну, и революцию 1905-го года.
Справочный материал, описывающий и обосновывающий мир «Чёрного знамени» занимает несколько десятков страниц. Давление этого массива данных, пусть и не включенных непосредственно, «как есть», в книгу, выдавливает из текста художественную составляющую. Так что искать стилистические изящества в книге не стоит, чтобы не наткнуться на стилистические же шероховатости.
Впрочем, заслуги «Черного знамени» не в отсутствующих литературных красотах или наличествующих альтернативно-исторических подробностях.
Успех романа Казакова обусловлен точным попаданием в общественно-политические (и даже геополитические) реалии. Этим провокационным зарядом «Черное знамя», кстати, походит на книгу Льюиса, опубликованную в 1935-м году, и позволяет Казакову выиграть по очкам у тех «общественно-значимых» авторов, которые вынуждены добирать актуальности публицистическими высказываниями в прессе или в фейсбуке.
Любопытно, что задуман роман был давно и работа над ним велась с 2009-го года. Для писателя, когда-то считавшего нормальной скоростью работы четыре романа в год и некоторое время этого темпа успешно придерживающегося, такие сроки равным образом аномальны и показательны.
Нужно отметить, что пусть столь резонансное и болезненное попадание в нерв общества и стало в значительной степени результатом стечения обстоятельств, важное место среди этих обстоятельств занимают авторские усилия и его же, автора, позиция.
В свое время из-под пера Казакова вышли невеселые «Русские боги» и «Высшая раса» — выпад против гламурной идеализации Третьего Рейха, вермахта и красивой формы Hugo Boss, популярных некоторое время среди некоторых писателей-фантастов.
«Черное знамя» — закономерное продолжение этой линии.
Критики в один голос характеризуют книгу как роман-предупреждение. И на сей раз пресловутые обстоятельства отодвигают на второй план тот факт, что предупреждение это не только и не столько против фашизма или нацизма, сколько против тотального идеократического государства.
Для пропагандистских механизмов Министерства мировоззрения, сотрудником которого является Олег Одинцов, в общем-то безразлично содержание тех посланий, которые вдалбливаются в головы граждан. И призыв думать головой, а не газетными штампами и телевизионными картинками в условиях, когда сознание стало то ли средством, то ли плацдармом для ведения информационных войн, куда важнее разоблачения ужасов «евразийства».
К слову, реакция на «Черное знамя» подтверждает максиму о том, что жертвой идеологической обработки всегда считают противную сторону.
Уязвимость общества перед информационным давлением и манипулированием сопрягается в книге и с уязвимостью самого манипулятора, создающего и манипулирующего идеологемами и смыслами. Так для главного героя книги, перекраивающего реальность в соответствие с генеральной партийной линией, при сбое этой самой реальности единственным возможным исходом становится прекращение бытия.
На фоне довольно беззубой отечественной фантастики и многочисленных «попадаунов» в прошлое, реализующих там свои в(л)ажные мечты о «правильной» России – имперской, сталинской, возможны варианты — роман Казакова выделяется особенно ярко.
На сегодняшний день «Черное знамя» — самое сильное произведение писателя, и планка для следующего романа поставлена высоко.
Имперский гость из будущего, или Гвардия – мерило всех вещей /
Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря
Гвардеец великой космической империи неведомым образом оказывается в приграничной полосе СССР, неподалеку от города Брест. Он приходит в себя вечером. Поздним вечером 21 июня 1941 года.
Гвардия загадочной империи кардинально отличается от всего, что когда-либо видела наша Земля. Это те самые пресловутые боевые машины сами в себе. Не зря во время одного из мятежей император отказался посылать подкрепление, зная, что на бунтующей планете находятся несколько гвардейцев: «На планете уже есть Гвардия. Просто подождем, пока она выполнит свой долг». Оказалось боец был один. Но этого хватило. Через пять лет власть уже находилась в руках лояльного к Империи правительства, на первых ролях в котором уютно расположился тот самый гвардеец.
Этим зверям зачастую даже оружия не выдают. Да и зачем? Мало того, что они способны попадать горошиной мухе в глаз, драться как десять Брюсов Ли, излечивать страшнейшие раны, расщеплять яды в организме, задерживать дыхание на 20 минут, за это время преодолевая 20 км, мгновенно запоминать целые страницы текста. Вдобавок они могут расщеплять сознание, анализируя огромные потоки информации, оценивать обстановку или действия противника, просчитывать траекторию, место и время падения бомб. Ну и вишенкой на торте — антропрогрессия 9-го уровня, позволяющая использовать некие аналоги телепортации.
И вот такой монстр оказывается против несчастной нацистской Германии. Бедные немцы!
Роман Валерьевич Злотников за свои 52 года успел окончить Саратовское высшее военное командное училище войск МВД СССР. Послужить в Советской армии. Поработать во Всероссийском институте повышения квалификации сотрудников МВД России. Первая его книга «Шпаги над звездами», увидел свет в 1997 году, и с той поры библиография Злотникова насчитывает уже более полусотни романов.
Роман Валерьевич всегда испытывал слабость к крутым героям. Точнее суперкрутым героям. Еще точнее суперпуперкрутым героям. В общем, его протагонистам обычно подвластно все. Создание с нуля величайших империй. Корректировка любых исторических событий. Любой каприз. За ваши деньги.
Но в отличие от большинства коллег, которые тоже не прочь рассказать о непобедимых воителях, Роман почти никогда не мелочится, ограничиваясь тактическими задачами. Его принцип: полюбить так королеву, украсть так миллион, играть, так по-крупному. Вдобавок среди его героев редко встретишь тупых дуболомов, полагающихся лишь на физическую силу, или владение мечом/бластером. Обычно они умны, харизматичны, обладают шикарными лидерскими качествами, и как рыба в воде чувствуют себя в теории/практике управления, что отдельными особями, что миллионными державами. А то, что параллельно они могут скрутить в бараний рог несколько десятков противников… Так настолько гармонично развитая личность и не может быть слабым тюфяком, не знающим, что делать по обе стороны от мушки. Природа не позволит!
А еще Злотников испытывает нежную, трепетную юношескую любовь к Империям. Именно так, с большой буквы. Считая их венцом человеческой мысли, и единственно правильной формой человеческого общежития.
Так вот «Элита элит» — типичный злотниковский роман. О мужике, который, дай достаточно времени и книжных страниц (тома три, за меньше не возьмется), не просто выиграет Вторую мировую, но и создаст филиал своей Неведомой великой космической империи прям у нас на Земле. После чего со вздохом облегчения положит его к ногам Императора.
Правда с подтекстом, о котором автор честно пишет в послесловии. Мол, узрите, дикие российские олигархи, какой должна быть настоящая элита!! Долг, Честь, Воля Императора и Кысмет. Все остальное по боку. И к стаду своему, народу простому, рачительнее относитесь! Ну, какой нормальный хозяин за отарой не следит? Ее чесать надо, лечить, от хищников защищать. Резать аккуратно, ласково, чтобы мясо не горчило. Что у покойного, что у его будущих коллег.
На месте нынешнего президента, я б такие книги как настольные для недорослей-олигарчат использовал. Воля Императора – закон! Я сказал!
Ну и Долг, само собой. Скоко должны? Да вы не волнуйтесь, у меня все записано. По гроб жизни, как обычно. А честь дело такое. Вариабельное. Согласно воле императора.
Вот только непонятно, а стаду делать-то че? Прочитаешь такую волнительную книжку, не дай боже, еще в элиту потянет. А там и без тебя не протолпиться. Хотя, с другой стороны, желающим героически умереть (или убить) за императора, место всегда найдется.
Если отбросит иронию, ничего криминального Злотников не описывает. Император никогда не ошибается, и всегда знает, как лучше. Дворяне должны держать себя в форме и быть готовыми исполнить любой приказ Вождя. Каждый миллионер и хирург должен быть готов умереть во славу родины.
Нормально? Для вождя любой приличной империи не просто нормально, великолепно! Только почему мне постоянно кажется, что дядя Рома говорит не о людской элите. А о разведении великолепных сторожевых собак. Невзирая на все хорошие и отчасти даже мудрые мантры о внутренней свободе. Причем прошу заметить, свободе в объятьях Империи, структуре, являющей собой апофеоз государственности, образованию изначально направленному на подавление любой свободы (внутренней в первую очередь).
Да, кстати, всегда было интересно, как можно о правильных (в принципе) идеях говорить со столь снобистской интонацией? Наверное, это талант.
Эрго. Снобистский «моралистичный» боевик, рассказывающий, какими должны быть «элитарные» псы каждого уважающего себя Императора. Как боевик – на уровне. Когда начинаешь присматриваться к его «моралите», возникает острое желание пойти на штурм Зимнего.
P. S. Ах да! Что там по поводу самого текста? Как всегда у Злотникова. Задорненько. Легко. Неостановимо. Да и кто ж его остановит? Он же гвардеец! Кроме главного героя даже два более-менее проработанных образа имеется. Причем один – фашист.
P. S2. В этом году, спустя шесть лет Злотников выпустил продолжение, «Кадры решают все». Теперь капитан Красной армии Куницын, сохранивший и пополнивший свой батальон, столкнется с большими силами неприятеля. А также плотным интересом верхушки Союза, вплоть до Отца всех физкультурников. Видать новые олигарчата подросли, пора им про Долг и Волю Императора побольше узнать.
Хорошие книги можно разделить на две группы. После прочтения первых хочется немедленно поделиться эмоциями, рассказать городу и миру о замечательной находке. Закрыв же последнюю страницу книги из второй группы, наоборот, хочется запрятать драгоценность, как можно глубже, чтобы ни с кем не делиться своим открытием. Как не трудно догадаться по тону вступления, именно ко вторым относится сборник Михеевой"Где светло".
И дело не только в том, что ее рассказы представляют собой интеллектуальные психологически-этические головоломки. Читатель, погружаясь в историю, собирая детали мозаики и осмысляя ее, привносит в нее свои собственные переживания и ассоциации, мировоззрение и приоритеты. Происходит редкостный случай, когда текст и человек взаимодействуют на равных, рождая понимание, мысленный образ истории, индивидуальные и уникальные в каждом конкретном случае, чрезвычайно зависящие от самого читателя — от его и воспитания, психотипа и склада характера. А учитывая, что рассказ требует определенного багажа знаний и умственной работы, это сразу отсекает привыкшую к развлечениям аудиторию.
Авторский стиль отличается довольно слабой внешней эмоциональностью — чтобы ощутить чувства, надо пропустить события через себя, влезть в шкуру героев, окунуться в иную реальность. Окунуться и быть готовым к подвоху, потому что у Михеевой не бывает просто. Всегда есть второе дно, а то и третье, четвертое...
Один из наиболее характерных для Михеевой мотивов — научная фантастика с явным уклоном в культурную, ксенологическую и этическую сферу. Хотя классифицировать ее правильнее, как гуманитарную, это не мешает автору прорабатывать и научно-техническую сторону. Просто акцент делатся на иных вещах.
На первый взгляд, перед нами классическая ксенологическая задача-упражнение. Необходимо собрать данные об инопланетной цивилизации, выяснить причины нестандартного поведения и последовавшего кризиса, а затем найти решение проблемы. На второй — злободневное отражение столкновения антогонистических позиций "жить для себя" vs "жить для вечности" и притча-предостережение об ответственности гениальных творцов. На третий — интересная теория о приоритетах разума, инстинктов и поэзии. И это лишь одна точка зрения — уверен, что другой читатель найдет еще минимум парочку.
"Ах, как страшно и светло. Зато в конце все будет хорошо. Наверное" — примерно так хочется перефразировать известные строки из детской песенки для этого абсолютно недетского рассказа.
В форме устного ненаписанного письма струится ручеек истории, из которого по крупицам вылавливаются обстоятельства давней трагедии. Еще лет пять назад местом действия однозначно читался бы Северный Кавказ, но теперь это могло бы случиться и в соседних странах.
А в Антарктике сияющее хрустальное небо, снег чистый, то синий — то медовый, то розовый — то золотой. Там светло, и разорванная искалеченная душа поет, постепенно исцеляясь.
Можно ли найти мудрость в тюремном ящике, приколоченном к трясущейся телеге? Что будет, если встретятся два человека, умеющих задаваться вопросами и не имеющих иного времяпрепровождения, кроме как разговора о жизни, которой они могут лишиться в любой момент? Встретятся — бродяга из дальних земель и последний из вымирающего народа, подпавшего по пяту Великой Империи. Встретятся — и колесо судеб покачнется, когда одна жизнь оплатит другую. Философская притча Михеевой получилась многогранной и пронзительной. И пожалуй, это тот случай, когда финальный сюжетный твист при всей его неожиданности и оригинальности служит своего рода тестом, последней проверкой для читателя. Поменяешь ли ты решение, зная о последствиях? И так ли важна внешняя роль по сравнению с тем, что сокрыто в душе?
И вновь Михеева обращается к вопросам культуры, ксенологии и этики. Пожалуй, данный рассказ — один из лучших среди тех, что развивают, дополняют, расширяют вселенную Полдня на примере прогрессорства. Главный герой — практикант из института практической ксеноантропологии — должен внедриться, сродниться и исследовать цивилизацию, находящуюся примерно на средневековом уровне развития, используя свое сходство с погибшим учеником. Автор охотно и умело оперирует научным аппаратом, создавая свою терминологию, систему приоритетов и методик, алгоритмов и схем поведения. Весьма интересно смотрится сочетание колоритных нравов, религии, присловьев и параллельные комментарии-пометки главного героя. Повествуя об учебе, вхождении в коллектив, трудностях и победах, попутно Михеева тонко высмеивает шаблонные сюжетные ходы, свойственные развлекательным романам. К заимствованию у АБС можно отнести лишь сущности матриц: "Абалкин", "Сикорский" — реверанс классикам. Остальное в рассказе оригинально и прелюбопытно, даже несколько смазанная концовка не портит впечатления.
Магический реализм, полный противоречий. Лаконичный — но с цветистыми выражениями. Выдержанный в серо-желто-коричневых тонах сепии, но с яркими, насыщенными красками. Легкий испанский флер подчеркивает чувства и страсти героев, обогащая эмоциями рассказ. И вновь Михеева играет на недомолвках, разбрасывая сеть намеков и подсказок, большинство из которых находишь лишь при повторном прочтении. Волшебство таится на периферии, в сумраке и тенях от керосиновых ламп, но в свой час оно властно выступает вперед и помогает раскрыться сущности людей. Заслушает дело и вынесет приговор. И подкинет напоследок вопросы — благословенно ли бессмертие и в чем разница между человеком и животным?
Очередной научно-фантастический рассказ с чуть большим акцентом на некоторых технических деталях, однако основные смысловые слои по-прежнему лежат в психологической и этических плоскостях. Космическое поселение, расположенное под толстым слоем грунта. Новый арендатор — Салли Мэшем, одержимая идеей необычного кладбища. Необычного, поскольку покойник не просто приносит пользу, но и создает свое зримое воплощение в виде дерева, которое будет жить еще долго, радуя и близких, и незнакомых людей. А вот каковы причины такого стремления Салли, каким образом она претворяет в жизнь свою идею — и узнаем мы постепенно вместе с Лоренцом Нейманом, любителем периодически по-дурковать.
Небольшая атмосферная зарисовка, стилизованная под народный фольклор, заимствующая элементы сразу нескольких мифологий — в первую очередь восточно-азиатскую — и вкратце отражающая историю Дальнего Востока. Внешне, хороша незамысловатая притча, но Михеева традиционно сделала последнее предложение ударным, добавляя новый подтекст и смысл.
Если вкратце — это Фауст в жанре плутовского романа. В главной роли — слабо социализированный гений-ученый. Правда, в отличие от "рассеянного профессора", Йоханнес Кабал точен, аккуратен, педантичен (немецкие корни обязывают), не выносит глупости и не обладает чувством юмора.
Зато у Сатаны его в избытке. Кабал хочет вернуть себе душу, потому что, оказывается, ее отсутствие влияет на точность научных исследований? Отлично, за свою душу некромант обязан отдать ему сотню других. Срок сбора — год.
И Кабал становится управляющим Адской ярмарки по сбору душ.
Она искушает, развращает, соблазняет... а еще там можно купить попкорн и яблоко с сахарной глазури.
И Кабал, который в разлечениях разбирается примерно так, как большинство людей в квантовой физике, вынужден вникать в вопрос, почему аттракцион "Линяющий Марко" не будет пользоваться успехом, а "Резиновая Лейла" — будет?:)
Это роман-аттракцион: сюжет извивается, как лента в руках фокусника, вспыхивает пламенем из адской пасти... мелькают, словно карты в руках гадального автомата, очаровательные вставные истории о судьбах зевак на ярмарке...
Автор с самого начала задает быстрый темп повествования и с честью выдерживает его до конца, до 365-го, последнего дня пари и 99 контрактов в коробке Кабала.
Вся история очень яркая, очень визуальная, как и полагается адскому карнавалу, и сюжетная структура глав с промеждуточными финалами просто напрашивается на экранизацию. Отчет мальчишки "о том как я пабывал на самой лутшей ярамрке в мире" я считаю маленьким шедевром!
Кроме того, это "Кабал" — это не просто погремушка в коробочке, это социальная сатира и роман воспитания, не больше, не меньше.
Пы.Сы. Большое спасибо переводчикам, которые очень любовно поработали с текстом: отполировали редакторски, сохранили игру слов, общий темп повествования и даже речевые характеристики персонажей. Кабал бы одобрил такой подход к делу:)
облако тэгов
