Тема «Любимая поэзия»

Вы здесь: Форумы fantlab.ru > Форум «Другая литература» > Тема «Любимая поэзия»

Любимая поэзия

Страницы: 1 2 3...136 137 138 139 140...245 246 247 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

гранд-мастер

5 мая 2007 г. 22:10

цитировать |

Продолжаем одну из самых популярных тем здесь (старая тема).

сообщение модератора
Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

–––
И когда Александр увидел обширность своих владений, он заплакал, ибо не осталось земель, которые можно покорять..

магистр

24 октября 2015 г. 01:59

цитировать | [ ]

Ни предрассветных ожиданий,
ни оголтелых вечеров.
Который год как между нами
не происходит ничего.

Примерны дни и сны покойны,
невозмутимо далеки.
Сменились исподволь поклоны
на неуместные кивки.

Не жизнь, а сдобренная догма.
Уже не чувствуя стыда,
я возвращаюсь ненадолго
и ухожу не навсегда.

Дмитрий Артис

авторитет

24 октября 2015 г. 04:36

цитировать | [ ]

                   ВЗГЛЯД /1/

        Свет фонарный на известке,
        окна, сумеречный снег.
        Взгляд, разверзшийся и жесткий,
        взгляд, не чувствующий век.
        Он во мне, своей оправе,
        умещается едва.
        Миг – и в купол звездной яви
        расплывется голова.

Марк Самаев.

магистр

24 октября 2015 г. 17:41

цитировать | [ ]

цитата glazier
ВЗГЛЯД /1/

         Свет фонарный на известке,
         окна, сумеречный снег.
         Взгляд, разверзшийся и жесткий,
         взгляд, не чувствующий век.
         Он во мне, своей оправе,
         умещается едва.
         Миг – и в купол звездной яви
         расплывется голова.

Марк Самаев.

Владимир Набоков. Око

    К одному исполинскому оку
    без лица, без чела и без век,
    без телесного марева сбоку
    наконец-то сведен человек.

    И на землю без ужаса глянув
    (совершенно несхожую с той,
    что, вся пегая от океанов,
    улыбалась одною щекой),

    он не горы там видит, не волны,
    не какой-нибудь яркий залив
    и не кинематограф безмолвный
    облаков, виноградников, нив;

    и, конечно, не угол столовой
    и свинцовые лица родных -
    ничего он не видит такого
    в тишине обращений своих.

    Дело в том, что исчезла граница
    между вечностью и веществом -
    и на что неземная зеница,
    если вензеля нет ни на чем?

             1939, Париж

–––
Каждый день в своей точёной ванне умирает раненый Марат.
С каждым днём верней и постоянней Жанны Д Арк поднятый к небу взгляд.

магистр

25 октября 2015 г. 00:50

цитировать | [ ]

Баллада о картошке

Я пришёл туда уже хорошим,
Из обрывков туч посильно соткан,
Родину свою собрать по крошкам,
Грудью, так сказать, припасть к истокам.
Но как будто бы из мясорубки
Или в монастырь на послушанье,
Ковыляли мимо те старухи,
Что картошку вдоль путей сажали.

И мерцая при лучах багряных,
Я стоял, как первооткрыватель,
Над зелёной оторопью грядок,
Ограждённых спинками кроватей.
Краем глаза видя, как поодаль,
Затянув на лбах платки в горошек,
Не смущаясь никакой погодой,
Шли и шли в растоптанных галошах.

Те, которых я уже не помню,
Щепками от срубленных дровишек,
Девочками, встретившими бойню,
Сыновей, мужей похоронивших.
Под унылый гром одноколеек
Вёдра волоча с визжащей дужкой,
Жили смирно, гибли на коленях,
Возносились ввысь душой тщедушной.

Продышался и рванул к запруде,
Думал, хмель назойливый спроважу,
Но неслось мне в след — не озоруйте,
Это ведь, сынки, не на продажу...
Доносилось эхом с плит бетонных,
Ласковым кошачьим баю-баю,
Словно я какой-нибудь подонок,
Будто ничего не понимаю.

Сергей Арутюнов

авторитет

25 октября 2015 г. 04:31

цитировать | [ ]

В бараке

Я не сплю. Заревели бураны
С неизвестной забытой поры,
А цветные шатры Тамерлана
Там, в степях...
И костры, костры.

Возвратиться б монгольской царицей
В глубину пролетевших веков.
Привязала б к хвосту кобылицы
Я любимых своих и врагов.

Поразила бы местью дикарской
Я тебя, завоеванный мир,
Побежденным в шатре своем царском
Я устроила б варварский пир.

А потом бы в одном из сражений,
Из неслыханных оргийных сеч
В неизбежный момент пораженья
Я упала б на собственный меч.

Что, скажите, мне в этом толку,
Что я женщина и поэт?
Я взираю тоскующим волком
В глубину пролетевших лет.

И сгораю от жадности странной
И от странной, от дикой тоски.
А шатры и костры Тамерлана
От меня далеки, далеки.

Анна Баркова
1935 год. Караганда

магистр

26 октября 2015 г. 07:54

цитировать | [ ]

Марина Гершенович

В лице изменяется мир
после смерти собаки.
Уходит она,
и хозяин ее исчезает,
легко, незаметно, как ветром подхваченный лист,
уходит из города он, пропадает из виду,
из круга случайных знакомых,
минуя квадраты домов и углы перекрестков,
проходит,
невидимый,
мимо кустов, деревянных оград,
все дальше
вдоль мокрых скамеек идёт, по грунтовой дороге,
в обход пустыря,
где бесстрашные скачут вороны,
где спрятан под хворостом пестрый резиновый мяч
Осенние запахи
ветер с востока приносит,
в нем слышится имя собаки и шелест шагов...

–––
Правильное положение граблей определяется тем, что вы собираетесь с ними делать - наступать или работать.

магистр

26 октября 2015 г. 09:46

цитировать | [ ]

На калине ягоды пожухли,
На траве то иней, то ледок,
И лесов оранжевые букли
В колтуны свалялись у дорог.

Друже мой, по пажитям и весям
Тишина да белые дымы.
Скоро отпоём, откуролесим,
Отъелозим по свету и мы.

Так прозрачна роща, так пустынна -
Тёкот дятла да синицы звон.
Вот уже прохладно и простынно
Манна упадает на амвон...

Хочется окуклиться, забыться,
Задремать у родины в пазу.
И листает умершие лица
Память-ветер, словно на весу.

Владимир Берязев

миродержец

26 октября 2015 г. 10:10

цитировать | [ ]

Перед рассветом

1.

Нервно, неровно
большого города
сдавленное дыханье.

в кольцах, как нежного дерева
древняя плоть,
изнывает червонное сердце,
червовое сердце,
насквозь червивое
сердце давится собственными извивами
под- и надземных пустот,
просит гранитными зевами
воздуха в выжженный
желчью живот,
этот город спит
и видит молочные реки,
медовые руки,
прохладную кожу,
а там, снаружи —
дешёвые чебуреки,
дрянная шаверма,
сейчас его вывернет рыжей пеной, наверно,
и это пройдёт.
город больших говорящих немот,
невозможно ни слова,
да и кто его здесь разберёт
на запчасти, такого, большого,
девятимиллионоголово-
го, кто, говоришь?
я говорю: посмотри на него
в половину шестого
утра,
пока не открыли
метро.

2.

Словно улитка
вылезла из оскала
крошечная улыбка,
ласково ложноножками
по глазам повозила —
и снова не стало:
спряталась в скрученный грот скалы.
крепко хранит неподвижный рот
свои ледяные углы.
горло сглатывает слюну,
солёный воздух гонит волну
в стальное лицо скалы.

нам, словам, хорошо
в гроте, в немотствующей щели
между запавших щёк.

мы танцующие рыбки
или странные полипы,
прилепились к языку,

только шорохи и скрипы
наши преданные тропы,
тихий шёпот, скрытый кашель —
не нальёте ли чайку?

мы от чаячьих ударов
робко прячемся в гортани,
выплываем иногда,
если в гроте, как в стакане,
раз — и высохла вода,
два — удар и нас не станет,
три — приливом подняло
и в сырое море сплюнет,
а на море невод тянут:
только-только рассвело,
и рыбачье рассекает
золотеющую воду
искривлённое весло.

Возвратимся до восхода —
Это значит, повезло.

* * *

О правую руку
сверкнула из провода
божья искра́,
и сразу
тело стало
из тысячи кож,
из книжицы заговорили разные знаки.
всё это длилось не долее какого-нибудь одного момента.
Нужно купить изоленту.

Марианна Гейде

–––
Og ég fæ blóðnasir
En ég stend alltaf upp

магистр

27 октября 2015 г. 11:29

цитировать | [ ]

Николай Тихонов

Зеебрюгге

Я вечером увидел Зеебрюгге,
В лиловой пене брандера плечо,
След батарей за дюнами на юге
Я, как легенду черную, прочел.

Пустыней мол и виадук сияли,
Дымилась моря старая доска,
И жирной нефти плавала в канале
Оранжево-зеленая тоска.

Простого дня тягучее качанье,
В нем чуть дрожал полузабытый миф,
Когда сюда ворвались англичане,
Ночную гавань боем ослепив.

Далекий бой — он ничего не весил
На горизонте нынешнего дня,
Как будто клочья дымовой завесы
На вечер весь окутали меня.

Я пил и ел, я думал, не проснется
Во мне война — сны день мой заглушат:
Мне снился блеск форштевня миноносца,
Которым крейсер к молу был прижат.

Мне снился брандер, тонущий кормою,
И на корме — тяжелый сверток тел,
И виадук воздушною тюрьмою,
Искрящейся решеткой просвистел.

Мне снился человек на парапете,
Над ним ракеты зыбились, пыля,
Он был один в их погребальном свете,
За ним фор-марс горящий корабля.

Мне снилась та, с квадратными глазами,
Что сны мои пронзительно вела,
Отвага та, которой нет названья,
И не понять, зачем она была.

Проснулся я. Стояла ночь глухая,
На потолке, снимая ночи гарь,
Легко сверкнув и снова потухая,
Как гелиограф, шифровал фонарь.

миродержец

27 октября 2015 г. 11:32

цитировать | [ ]

Что же делать
Нет чудес
Я не первый не последний
Не какой-нибудь а средний
Что же
Можно жить и без
Можно пить
И даже есть
И ходить
И даже сесть
Только очень трудно спать
Снег да крыши
Вот опять
Завивается вихор
И срывается во двор
Вот у неба дрогнул край
Где-то движется трамвай
А на кухне дремлет газ
С газом нужен глаз да глаз
Безо льда и подо льдом
Утром вечером и днем
И сейчас наверняка
Под мостом течет река
Рябь застыла как раскат
Милицейского свистка
Ночью очень трудно спать
Ночью надо бы искать
Ночью надо бы ловить
Кто полез на белый скат
Кто задумал удивить
Всех соседей поутру
Подбежать остановить
И сказать
Послушай друг
Ты не первый не последний
Ты такой как я ты средний
Значит можешь жить и без
Знаю — без не интерес
Только нынче подождем
Нынче речка подо льдом
Все устроится и днем
Пусть себе идет трамвай
И потом
Жить не можешь
Это врешь
Врешь
Сам собой
Ты не помрешь
Не помрешь
Сам собой ты не помрешь
А трамвай тут ни при чем

Всеволод Некрасов

–––
Og ég fæ blóðnasir
En ég stend alltaf upp

магистр

28 октября 2015 г. 03:05

цитировать | [ ]

Вот справа вспыхнул куст салютом,
Полупрозрачною копной.
Идёшь отточенным маршрутом,
А старый парк перед тобой

Сложил неровную мозаику
Разнорасцвеченной листвы,
Приправил воробьиной стайкой,
Рассыпав дождь, вписал зонты.

И воздух будит и тревожит
Холодной свежей остротой,
И дождь покалывает кожу -
Торопит повернуть домой.

А ты стоишь и пьёшь прохладу,
И тёмных веточек финифть.
И больше ничего не надо,
Чтобы мгновеньем этим жить.

Екатерина Дедух

магистр

28 октября 2015 г. 03:12

цитировать | [ ]

Вечерело. На огненной джонке
погружалось светило во тьму.
День спускался к Источникам Жёлтым -
только это осталось ему.

Распечатывал ветер сердито
бандероль золотого дождя.
Красный феникс, дракон из нефрита
вышивались на платье вождя.

И какие-то смуглые тени
пробегали по мёртвым листам,
приобщались к лирической теме,
уходили в слепящий астрал.

Расставались, клубились, кидались
за облитую светом черту.
И сурового вида китаец
измерял их по сторону ту.

Михаил Дынкин

авторитет

28 октября 2015 г. 06:15

цитировать | [ ]

Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос

И прелестный смех. У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу — уж я не в силах
Вымолвить слова.

Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же –
Звон непрерывный.

Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становятся травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я,

Но терпи, терпи: чересчур далёко
Все зашло...

Сапфо
пер. Е. Свиясов (?)

миротворец

28 октября 2015 г. 14:44

цитировать | [ ]

Н.Минский

***
Как сон, пройдут дела и помыслы людей.
Забудется герой, истлеет мавзолей,
И вместе в общий прах сольются.
И мудрость, и любовь, и знанья, и права,
Как с аспидной доски ненужные слова,
Рукой неведомой сотрутся.

И уж не те слова под тою же рукой —
Далеко от земли, застывшей и немой,
Возникнут вновь загадкой бледной.
И снова свет, блеснет, чтоб стать добычей тьмы,
И кто-то будет жить не так, как жили мы,
Но так, как мы, умрет бесследно.

И невозможно нам предвидеть и понять,
В какие формы дух оденется опять,
В каких созданьях воплотится.
Быть может, из всего, что будит в нас любовь,
На той звезде ничто не повторится вновь...
Но есть одно, что повторится.

Лишь то, что мы теперь считаем праздным сном, —
Тоска неясная о чем-то неземном,
Куда-то смутные стремленья,
Вражда к тому, что есть, предчувствий робкий свет
И жажда жгучая святынь, которых нет, —
Одно лишь это чуждо тленья.

В каких бы образах и где бы средь миров
Ни вспыхнул мысли свет, как луч средь облаков,
Какие б существа ни жили, —
Но будут рваться вдаль они, подобно нам,
Из праха своего к несбыточным мечтам,
Грустя душой, как мы грустили.

И потому не тот бессмертен на земле,
Кто превзошел других в добре или во зле,
Кто славы хрупкие скрижали
Наполнил повестью, бесцельною, как сон,
Пред кем толпы людей — такой же прах, как он, —
Благоговели иль дрожали.

Но всех бессмертней тот, кому сквозь прах земли
Какой-то новый мир мерещился вдали —
Несуществующий и вечный,
Кто цели неземной так жаждал и страдал,
Что силой жажды сам мираж себе создал.
Среди пустыни бесконечной.

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"

магистр

28 октября 2015 г. 20:01

цитировать | [ ]

зверь мой волк седая шкура
одиночество внутри
приручила — дура дура
вот ведь блин экзюпери
вот попала так попала
и торчи теперь в лесу
там где прутья краснотала
из земли тоску сосут
где лунища над поляной
перламутровым бельмом
освещает снег стеклянный
и косматый бурелом
вправо шаг — сугробы в пояс
влево — канешь и привет
ладно скроет волчья полость
мой обглоданный скелет
вот такое блин инферно
разудалый волчий вой
и не вспомнит благоверный
как видал меня живой

Галина Илюхина

миродержец

28 октября 2015 г. 20:59

цитировать | [ ]

Луис де Гонгора

- Кто ко мне стучится ночью?
Кто мне шепчет: "Отвори"?
- Я, сеньора, благородный
Рыцарь, дьявол побери!
Четырем громадным грандам
Я роднёю довожусь,
Да и сам почти что светлость:
Аж без света спать ложусь.
Щит мой — вот мое именье;
На щите том тридцать тыщ
Нарисованных дукатов -
Кто же скажет, что я нищ?
Моему гербу, пожалуй,
Позавидовал бы луг:
Девять лилий, плюс репейник,
Две ромашки и латук.
Лишь бы только конь мой верный,
Собираючись в поход,
Сослепу не унавозил
Этот чудо-огород.
Благородного я роду
И болтать не стану зря:
Все исколесил я страны,
Все избороздил моря.
Но не встретился с мошною;
Не обидно ль, рассуди:
Столько раз я маре види
И ни в жизнь — мараведи!
Кровь во мне урчит, клокочет;
Благородство так и прет...
Но манеры нас подводят,
Коль живот нам подведет.
Потому к моей недоле
Снисходили иногда
И участливо делились
Кошельками господа.
В час, когда все кошки серы,
С парой дюжих молодцов
Мы удили у дороги -
И случался знатный клев!
Выйду из лесу, бывало,
Хлопну дона по плечу,
Будто бы в Мальтийский орден
Посвятить его хочу.
И, почище Сан Мартина,
Он без звука отдавал
Мне свой плащ, а то и шпагу,
Ну а шпаги нет — кинжал.
Словом, что мне слава Сида,
Откровенно говоря?
Пусть он даже первый ратник,
Обиратник первый — я!
Мой тесак острей Тисоны,
А рубаха — та тверда,
Словно латы Сида, ибо
Не стиралась никогда.
От ее железной хватки,
Как от вражеской руки,
У меня не то чтоб шрамы -
Волдыри и синяки,
Потому как я, сеньора,
Нежно-голубых кровей.
Чтоб совсем не посинел я,
Отвори мне дверь скорей!

(Пер. С.Гончаренко)

*****************

Разочарованье,
Неба дар бесценный,
Ты открыло клетку,
Где сидел я, пленный!
Я твой храм украшу
В честь освобожденья
Тяжкими цепями
Злого наважденья,
И ярмом железным,
Что сорвал я с шеи,
Разрешая узы
С помощью твоею,
И разбитой лодкой,
Символом крушенья,
Что привел я в гавань,
Хоть не ждал спасенья, -
Пусть они украсят
Храм тебе во славу,
Злобного Амура
Устыдив по праву,
Пусть мальчишка-лучник
Пред тобой смирится,
Ты влачишь трофеи,
Стоя в колеснице:
Глупые надежды,
Тщетные мечтанья,
Вздорные поступки,
Пылкие желанья,
Жгучие тревоги,
Ревность горше яда,
Райские мученья
И блаженства ада.
Пусть тебя восславят
Песни, гимны, оды,
Ты слепцу — прозренье,
Узнику — свобода;
Пусть лампады теплят
Твоему кумиру
И пред ним в кадилах
Возжигают мирру!
Кто ж вернул мне разум,
Снял безумья бремя,
Чтоб сумел сказать я
Правду в наше время,
Если только шутки
Ныне в обиходе
И одни фигляры
Неизменно в моде?
Это ты, сеньора,
Что со мной свирепа,
Но желанна, словно
В пост великий — репа!
Приклони вниманье,
Слушай, недотрога,
Как мои безумства
Сам сужу я строго.
Сколько раз ночами
Мерз я и томился -
Пес твой, верно, думал,
В столб я обратился,
И, задравши ногу,
С наглой простотою
Башмаки страдальца
Серебрил росою!
Сколько раз ночами
Я в тоске безбрежной
Камешки с дороги
Подбирал прилежно,
Чтобы бросить в ставень,
Знак тебе давая!
Знать бы, что напрасно
Руки я мараю!
Сколько дней бродил я,
Облеченный сталью!
От нелегкой службы
Высох и устал я,
Погремку пустому
Я подобен ныне:
Скорлупа стальная,
Кости в середине!
Сколько лет я прожил -
Чахлый, жалкий, бледный -
Скорбным Амадисом
На Стремнине Бедной!
Сколько дней несчетных
Я вкушал при этом
Собственные ногти,
Мучась над сонетом!
Сколько глупых бредней -
Многие страницы!
Ты теперь смеешься -
Каюсь я сторицей.
Эту писанину
Мы считали вместе:
Я — великой правдой,
Ты — великой лестью.
Сколько раз о полночь
Пел я под гитару:
- Дай воды, сеньора,
Гибну от пожара! -
Ты не помогла мне,
Черствое созданье, -
Лишь сосед на помощь
Подоспел с лоханью...
Что ж — прощай, сеньора,
Ты добра со мною:
Обогреешь летом,
Снега дашь зимою,
А мою печенку
Наливаешь желчью -
Чтоб свое безумье
Сам решил пресечь я.
(Пер. М.Квятковской)

*****************

Вальядолид. Застава. Суматоха!
К досмотру все: от шляпы до штиблет.
Ту опись я храню, как амулет:
От дона Дьего снова жду подвоха.
Поосмотревшись, не сдержал я вздоха:
Придворных — тьма. Двора же нет как нет.
Обедня бедным — завтрак и обед.
Аскетом стал последний выпивоха.
Нашел я тут любезности в загоне;
Любовь без веры и без лишних слов:
Ее залогом — звонкая монета...
Чего здесь нет, в испанском Вавилоне,
Где, как в аптеке, — пропасть ярлыков
И этикеток, но не этикета!
(Пер. С. Гончаренко)

************

–––
Eramos pocos y parió la abuela

магистр

29 октября 2015 г. 10:24

цитировать | [ ]

Туча

как сладко осенью возжечь
кирпичики любимых книжек
по лесенке слепого дыма
сопя карабкаться наверх

и в серой туче увидать
большого огненного дятла
и в ужасе бежать по туче
и в туче ноги промочить

и инфлюэнцей заболеть
и умереть и не вернуться
и ничего потом не помнить
совсем не помнить ни о чём

Михаил Квадратов

миродержец

29 октября 2015 г. 10:45

цитировать | [ ]

Сколько бы муки из ночей и дней
Не перемолол мельник,
Милая моя, вспомни обо мне,
Вспомни обо мне мельком.
В час, когда Луна ляжет как печать,
На иной любви вексель,
Вспомни обо мне. Дай мне домолчать
В памяти твоей век сей.
В час, когда гроза, венами ветвясь,
Шарит по земле слепо,
Чтобы смыть с меня в завтрашнюю грязь
Тела твоего слепок.
В час, когда крича, встанет на дыбы
Старый цирковой пони,
Милая моя, краешком судьбы
Вспомни обо мне. Вспомни.
Был я человек. Стал я персонаж
Радужной твоей сказки.
Вовсе не король и, увы, не паж.
Даже не злодей в маске.
Просто силуэт, канувший с утра,
Слепленный тобой в полночь.
Черною слезой с кончика пера
Вырони меня. Вспомни.
Некуда бежать. Стала мне тюрьмой
Детская твоя память.
Мой последний друг – вольный ветер мой -
Кожею твоей пахнет.
Пусть не наяву. Ну, хотя б во сне,
Выдав за любовь жалость,
Милая моя, вспомни обо мне,
Дай пожить еще малость.

Андрей Корф

–––
Og ég fæ blóðnasir
En ég stend alltaf upp

магистр

29 октября 2015 г. 17:45

цитировать | [ ]

Мужик с голубями

Мужик с голубями. Мужик с голубями.
Ты жил на земле. Ты смеялся над нами.

Ты грыз сухари. Ночевал в кабаках.
Мешок твой заплечный весь потом пропах.

Носил на груди, на плечах голубей.
Ты птиц возлюбил больше мёртвых людей.

Ты больше живых нежных птиц возлюбил.
Ты спал вместе с ними. Ты ел с ними, пил.

Ты пел вместе с ними. Сажал их в мешок.
Их в небо пускал, — да простит тебя Бог.

Последний кусок изо рта им плевал.
Беззубо — голубку — в уста — целовал.

Однажды ты умер. Ты нищий мужик,
Ты к Смерти-Царице никак не привык.

К богатенькой цаце в парче да в шелках.
И голубь сидел на корягах-руках.

И плакал твой голубь, прекрасный сизарь,
О том, что вот умер Земли Всея Царь.

И Царь Всея Жизни, и Смерти Всея, -
И плакали голуби: воля Твоя.

И бедный, прогорклый, пропитый подвал
Порхал и сиял, шелестел, ворковал,

Крылатой, распятой сверкал белизной -
И Смерть зарыдала о жизни иной,

О чайнике ржавом, о миске пустой,
О нищей державе, о вере святой,

О старом, безумном, больном мужике,
Что голубя нянчил на мёртвой руке.

Елена Крюкова

магистр

30 октября 2015 г. 13:52

цитировать | [ ]

jams Крюкова — это всегда великолепно. Отрадно, что кроме меня кто-то ещё здесь постит её стихи.
Вот ещё.

“Зачем ты, девка, с петухом танцуешь?!..
Вяжи, лови, держи!..” -
“Зачем, халда, на Площади ночуешь...
На мостовой... скажи...” -

“Ей руки за спину!.. — а петуха прибейте,
С петрушкою — сварите детям суп!..” -
А с ним — меня.
                   Меня не пожалейте.
Ни рук живых. Ни губ.

Ни легких стоп, прошедших по оврагам,
Брусчатке и жнивью.
Ни кос, что на ветру зубчатой драгой
Терзали жизнь твою.

Ни алых щек. Ни ярких глаз громадных,
Как фонари,
Громадных, ярких, бедных, безотрадных,
Как зимний хлеб зари.

Над нищим городом Москвой иль Магаданом,
Железным и седым,
Над красным петухом, безумным, пьяным,
До клюва пьяным в дым,

До гребешка, до перьев врастопырку,
До пламени хвоста,
Где все сгорит — все бублики и дырки,
Все бренные Лубянки и Бутырки,
Вся радуга Креста.

И, ярче радуги, ширей костей и камня,
Крепчей и кирпичей, и плах... -
Убейте мя!.. — но голыми руками,
Но голыми, веселыми руками... -
Стою!.. — петух в руках!

И прямо в гребень я его целую,
В огонь, в зубчатый страх,
Да, прямо в смерть, красивую,живую,
Еже пылах — пылах!

НА ТАЙНОЙ ВЕЧЕРЕ

Меня вы в грудь не толкайте.
Я тихо приду сюда.
На стол все миски поставьте.
А вот вино и вода.
А вот это пламя погашено
В светильнике -
                   под скамьей...
Какие лица. Как страшно.
Давай, притворюсь немой.

Здесь курят. Здесь соль кидают
Щепотью через плечо.
Здесь плачут. Как здесь рыдают.
Как любят здесь горячо.
А вот и пирог на блюде,
И свечки возожжены...
Какие родные люди.
И все умереть должны.

Да все ли, Господи?!..
                    Все ли?!..
“Да, все, блаженная. Все”.
И в круг за столом расселись.
И брызги в моей косе.
То — кто-то рядом заплакал.
То — масло кипит в котле.
То — дождь сквозь крышу закапал.
Как больно жить на земле.

Не слезы то и не масло, -
То Царские жемчуга!
Хозяйка — так скулы красны -
Несет на шапке снега,
Задохшись, входит с мороза,
Хватает с вином пиалу...

Мои распущены косы.
Я — тут, на полу, в углу.

Хлеб ножиком острым ранен.
А в кружках горит вино.
Дитя заводских окраин,
Железное веретено,
Гляжу на бутыль, горбушку,
А может, и мне нальют...

Тяну железную кружку -
Пусть тайну мне выдают...

Да нет. Не надо мне тайны.
Пора отправляться в путь.
От сердца и до окрайны -
Худые ребра и грудь:
Под теплой сирой тельняшкой,
Собачьим полшубняком...
Огрызком. Опоркой. Одяшкой.
Огарком. Рыбой с душком.
Товарняком. И флягой,
Где чистый плещется спирт... -
Порожняком, бедолагой,
И печенью, что болит -
Сожженной цингой печенкой,
Барачной, полярной, той,
Запястий пытальной крученкой
Да кровью под голой пятой...

Да, Тайная наша Вечеря!
Да, пьет втихаря народ!
Да, жжет в поминанье свечи,
Заклеив ладонью рот!
Да, так опрокинет стопку,
Как в глотку забьет себе кляп,
Как кинет в печь на растопку
Надгробных еловых лап!

Да, войнами сыт по горло
И революцьями тож,
Втыкает в свой хлеб
                    позорный,
Заржавелый, Каинов нож...
А свечи горят, как в храме!
А бабы, как на похоронах,
Ревут, блажат меж гостями,
Меж красной икрой на блинах!

Вино красно. И варенье
Красно. И судьба красна.
Народ исчерпал терпенье,
А жизнь у него одна.
И бац — кулаком — о столешницу.
И встанут из-за стола.

И я, мышонок и грешница,
Речей ваших пересмешница,
Небес ваших тьма-кромешница,
И я меж вами
                   была.