Тема «Любимая поэзия»

Вы здесь: Форумы fantlab.ru > Форум «Другая литература» > Тема «Любимая поэзия»

Любимая поэзия

Страницы: 1 2 3...139 140 141 142 143...245 246 247 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

гранд-мастер

5 мая 2007 г. 22:10

цитировать |

Продолжаем одну из самых популярных тем здесь (старая тема).

сообщение модератора
Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

–––
И когда Александр увидел обширность своих владений, он заплакал, ибо не осталось земель, которые можно покорять..

магистр

23 декабря 2015 г. 21:56

цитировать | [ ]

Елена Михайлик. Башня

Ночью тебя коснется
прозрачный огонь луны -
там в глубине колодца
время съедает сны,
гул машин торопливый,
окон веселый лед...
Но — спи. Покуда мы живы,
башня растет.

Над стеклом и бетоном,
где облака прошли,
кремний поет карбону
на языках земли.
Звон двоичного кода,
мед восьмигранных сот -
и — кольцами световодов
башня растет.

Время погибель множит,
но, возвратясь, найдешь -
гнев Твой, Господи Боже,
снова включен в чертеж.
Ангел с трубой и чашей
на перекрестке ждет.
Но — кратной памятью нашей
башня растет.

–––
Каждый день в своей точёной ванне умирает раненый Марат.
С каждым днём верней и постоянней Жанны Д Арк поднятый к небу взгляд.

магистр

25 декабря 2015 г. 22:43

цитировать | [ ]

Есенин. В том краю, где жёлтая крапива...

В том краю, где жёлтая крапива
‎И сухой плетень,
Приютились к вербам сиротливо
‎Избы деревень.

Там в полях, за синей гущей лога,
‎В зелени озёр,
Пролегла песчаная дорога
‎До сибирских гор.

Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
‎Нипочем ей страх.
И идут по той дороге люди,
‎Люди в кандалах.

Все они убийцы или воры,
‎Как судил им рок.
Полюбил я грустные их взоры
‎С впадинами щёк.

Много зла от радости в убийцах,
‎Их сердца просты.
Но кривятся в почернелых лицах
‎Голубые рты.

Я одну мечту, скрывая, нежу,
‎Что я сердцем чист.
Но и я кого-нибудь зарежу
‎Под осенний свист.

И меня по ветряному свею,
‎По тому ль песку,
Поведут с верёвкою на шее
‎Полюбить тоску.

И когда с улыбкой мимоходом
‎Распрямлю я грудь,
Языком залижет непогода
‎Прожитой мой путь.

Цветаева. Всюду бегут дороги.

    Всюду бегут дороги,
    По лесу, по пустыне,
    В ранний и поздний час.

    Люди по ним ходят,
    Ходят по ним дроги,
    В ранний и поздний час.

    Топчут песок и глину
    Страннические ноги,
    Топчут кремень и грязь...

    Кто на ветру -- убогий?
    Всяк на большой дороге
    Переодетый князь!

    Треплются их отрепья
    Всюду, где небо -- сине,
    Всюду, где Бог -- судья.

    Сталкивает их цепи,
    Смешивает отрепья
    Парная колея.

    Так по земной пустыне,
    Кинув земную пажить
    И сторонясь жилья,

    Нищенствуют и княжат --
    Каторжные княгини,
    Каторжные князья.

    Вот и сошлись дороги,
    Вот мы и сшиблись клином.
    Темен, ох, темен час.

    Это не я с тобою, --
    Это беда с бедою
    Каторжная -- сошлась.

    Что же! Целуй в губы,
    Коли тебя, любый,
    Бог от меня не спас.

    Всех по одной дороге
    Поволокут дроги --
    В ранний ли, поздний час.

гранд-мастер

29 декабря 2015 г. 12:30

цитировать | [ ]

Это стихотворение не прошло в лонг-лист конкурса на Лабиринте, напрочь подорвав моё доверие к проводившему отбор Литературному институту.
http://www.labirint.ru/videocontest/work/...
Поскольку оно совершенно очевидно подходит по жанру к данному сайту, я счел возможным перепубликовать его здесь.
Надеюсь, автор не обидится.

У меня был брат, тонкокост и жилист, с золотыми искрами у зрачка.
С ясель я его рисовать любила, получалось только листы черкать —
нарисуешь разве небрежный локон, озорную ямочку возле губ,
его пальцы, гибкие, как осока?.. Нет, всегда я знала, что не смогу.
Он не принц, не жрец, не мудрец, не воин, от струны и плуга он был далёк,
но всего он лучшего был достоин, — ткать умел он так, как никто не мог.
Из-под пальцев, сильных и терпеливых, выходило чудное полотно —
на заре златая волнится нива, рядом с ней у моря открылось дно;
чёрный замок рушится в лютой буре, и победу празднует старый волхв;
короля в косматой звериной шкуре королева кутает в белый шёлк;
род идёт на род, выжигая сёла, брат вонзает в брата стальной кинжал;
паучиха в яслях дитя престола ему песнь мурлычет щелчками жвал...
Его сказки, вышитые на ткани, я могла разглядывать до утра,
его песни, спетые не гортанью, были наилучшими из отрад.
Он молчал — мы вечно вдвоём молчали, он мне пел, вплетая мотивы в лён —
свою мудрость, радости и печали, и стежок был каждый благословлён.
Я молчала, петь я пыталась кистью — всё о том, насколько мой брат велик,
только зря — не я воспеватель истин, и не мне восславить прекрасный лик.
Но никто в деревне не знал об этом, о волшебных мифах на полотне —
он их ткал с заката и до рассвета, а потом их скатывал поплотней,
убирал под лавку мотки из шёлка, доставал рогожу, кенаф и джут —
забывая, что он иного толка, принимаясь за неискусный труд.
Я хотела, истово так хотела разделить с ним тяготы пополам —
но впустую пачкала пальцы мелом, кройкой ярды портила полотна —
а из щели дуло, сгнивала крыша, не хватало даже на куль крупы...
И взяла платок я, что он мне вышил, за монету выменять у толпы.
...К нам пришли наутро, монах и стража, «забирать продавшегося ткача».
Растащили нити злочёной пряжи, шерсть топтали, радостно хохоча.
А мой брат, сверкнув золотой искрою, посмотрел спокойно и произнёс:
«да, я шил для фэйри — того не скрою, день и ночь работая на износ,
выкупая этой волшебной платой жизнь сестры, рождённой под их звездой, —
обещала мать им её когда-то за мою искуснейшую ладонь...»
Ему ткнули крест — по щекам и по лбу, заломили, вывели и сожгли.
Я кричала — в первый раз в жизни — только что поделать крики мои могли?
Я кричала, плакала и молила, только мир ко мне оставался глух.
И тогда последней своею силой в первый раз я в руки взяла иглу.

–––
Был так болтлив, что уставали пальцы...

миротворец

30 декабря 2015 г. 11:03

цитировать | [ ]

Сегодня 150 лет со дня рождения Редьярда КИПЛИНГА.

ПЕСНЯ РИМСКОГО ЦЕНТУРИОНА

Легат, я получил приказ идти с когортой в Рим,
По морю к Порту Итию, а там – путём сухим;
Отряд мой отправленья ждёт, взойдя на корабли,
Но пусть мой меч другой возьмёт. Остаться мне вели!

Я прослужил здесь сорок лет, все сорок воевал,
Я видел и скалистый Вект, и Адрианов Вал,
Мне все места знакомы тут, но лишь узнав о том,
Что в Рим, домой, нас всех зовут, я понял: здесь мой дом.

Здесь счастлив был я в старину, здесь имя заслужил,
Здесь сына – сына и жену я в землю положил,
Здесь годы, память, пот и труд, любовь и боль утрат
Вросли навек в британский грунт. Как вырвать их, легат?

Я здешний полюбил народ, равнины и леса.
Ну лучше ль южный небосвод, чем наши небеса,
Где августа жемчужный свет, и мгла январских бурь,
И клочья туч, и марта луч сквозь бледную лазурь?

Вдоль Родануса вам идти, где зреет виноград
И клонит лозы бриз, летя в Немьяз и Арелат.
Но мне позволь остаться тут, где спорят испокон
Британский крепкошеий дуб и злой эвроклидон.

Ваш путь туда, где сосен строй спускается с бугра
К волне Тирренской, что синей павлиньего пера.
Тебя лавровый ждёт венок, но неужели ты
Забудешь там, как пахнет дрок и майские цветы?

Я буду Риму здесь служить, пошли меня опять
Болота гатить, лес валить, иль пиктов усмирять,
Или в дозор водить отряд вдоль Северной Стены,
В разливы вереска, где спят империи сыны.

Легат, не скрыть мне слёз – чуть свет уйдёт когорта в Рим!
Я прослужил здесь сорок лет. Я буду там чужим!
Здесь сердце, память, жизнь моя, и нет родней земли.
Ну как её покину я? Остаться мне вели!

(перевод А.Глебовской)

магистр

10 января 2016 г. 00:29

цитировать | [ ]

* * * *
Пустыня от зноя томится,
На дюнах молчанье лежит,
И дремлет с детенышем львица,
Качая в глазах миражи.
Под пальмою звери уснули,
Предательски хрустнул песок,
И львице горячая пуля
Ударила в рыжий висок.
Еще не набравшись силенок.
От крови разъярен и ал,
Вскочил перепуганный львенок
И тут же от боли упал.
Он вырос, враждуя со счастьем,
Крещенный смертельным огнем,
И знает, как, злая от страсти,
Тоскует подруга о нем.
Тяжелые веки прищурив
И вспомнив ту рану в боку.
Он видит песчаные бури,
Сыпучих барханов тоску…
Усталый, но гордый доныне,
В неволе людской поумнев,
Он рвется на голос пустыни,
Седой и бунтуюший лев.

* * * *
Едва прошла блистательная ночь,
Скабрезная и скаредная шлюха,
Уж новая — холодная., как нож,
В моем веселом доме бродит глухо.
О, эта ночь! Простор, упавший навзничь.
Хрипит и содрогается от ветра.
И час,
что не назначен и не назван, —
Стучится в окна,
Черепа
И двери.
Но, не дождавшись ясного рассвета,
Хранят наш мир уснувшие отцы.
…В такую ночь стреляются поэты
И потирают руки подлецы.

В.Астафьев "Сон о белых горах" (автор стихотворений не указан)

авторитет

12 января 2016 г. 05:30

цитировать | [ ]

Иван Бунин
Ночная змея
Глаза козюли, медленно ползущей
К своей норе ночною сонной пущей,
Горят, как угли. Сумрачная мгла
Стоит в кустах — и вот она зажгла
Два ночника, что зажигать дано ей
Лишь девять раз, и под колючей хвоей
Влачит свой жгут так тихо, что сова,

Плывя за ней, следит едва-едва
Шуршанье мхов. А ночь темна в июле,
А враг везде — и страшен он козюле
В ночном бору, где смолк обычный шум:
Она сосредоточила весь ум,
Всю силу зла в своем горящем взгляде,
И даже их, ежей, идущих сзади,
Пугает яд, когда она в пути
Помедлит, чтоб преграду обойти,
Головку приподымет, водит жалом
Над мухомором, сморщенным и алым,
Глядит на пни, торчащие из ям,
И светит полусонным муравьям.

1912

миротворец

19 января 2016 г. 14:04

цитировать | [ ]

Сегодня 45 лет со дня гибели Николая РУБЦОВА.

Я умру в крещенские морозы,
Я умру, когда трещат берёзы,
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывёт, забытый и унылый,
Разобьётся с треском, и в потёмки
Уплывут ужасные обломки.
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!

магистр

19 января 2016 г. 16:59

цитировать | [ ]

Как я обнаружил поиском, это стихотворение уже выкладывали здесь в 2009.
Но я повторю.

Юрий Кузнецов. Петрарка

"И вот непривычная, но уже нескончаемая вереница подневольного люда того и другого пола омрачает этот прекраснейший город скифскими чертами лица и беспорядочным разбродом, словно мутный поток чистейшую реку; не будь они своим покупателям милее, чем мне, не радуй они их глаз больше, чем мой, не теснилось бы бесславное племя по здешним узким переулкам, не печалило бы неприятными встречами приезжих, привыкших к лучшим картинам, но в глубине своей Скифии вместе с худою и бледною Нуждой среди каменистого поля, где ее (Нужду) поместил Назон, зубами и ногтями рвало бы скудные растения. Впрочем, об этом довольно".
Петрарка. Из письма Гвидо Сетте, архиепископу Генуи. 1367 г., Венеция

Так писал он за несколько лет
До священной грозы Куликова.
Как бы он поступил — не секрет,
Будь дана ему власть, а не слово.

Так писал он заветным стилом,
Так глядел он на нашего брата.
Поросли б эти встречи быльем,
Что его омрачали когда-то.

Как-никак шесть веков пронеслось
Над небесным и каменным сводом.
Но в душе гуманиста возрос
Смутный страх перед скифским разбродом.

Как магнит потянул горизонт,
Где чужие горят Палестины.
Он попал на Воронежский фронт
И бежал за дворы и овины.

В сорок третьем на лютом ветру
Итальянцы шатались как тени,
Обдирая ногтями кору
Из-под снега со скудных растений.

Он бродил по полям, словно дух,
И жевал прошлогодние листья.
Он выпрашивал хлеб у старух —
Он узнал эти скифские лица.

И никто от порога не гнал,
Хлеб и кров разделяя с поэтом.
Слишком поздно других он узнал.
Но узнал. И довольно об этом.

магистр

19 января 2016 г. 23:05

цитировать | [ ]

Алексей Сурков

Из поэмы "Вечер воспоминаний"

Памяти товарищей моих, убитых неволей, тифом и голодом в Пяскюльском лагере военнопленных в Эстонии в 1919 году.

Пепел Класа стучит в моем сердце
Шарль де Костер

Ночь проплывает по звездному плесу,
Сердце сегодня бьётся сильней:
Снова ко мне явилась без спросу
Тема затерянных в прошлом дней.

Спутник бессонниц моих бессменных,
Воспоминаниями мозг полоня,
Пяскюльский лагерь военнопленных
Из темноты пошел на меня.

Злыми слезами солдатского горя
Стынет на ржавых решетках роса.
Ветер доносит с Балтийского моря
Разбушевавшихся волн голоса.

Пламя коптили тщедушно и косо,
Нет мне покоя, куда не пойду.
Артиллеристы, стрелки и матросы
Корчатся всюду в тифозном бреду.

Душит нас мозглая сырость колодца.
Смерть не устанет нас сторожить.
Как с этой гостьей безносой бороться,
Как не остыть, до рассвета дожить?

Мы молодые… Мы чувствуем рядом
Теплую близость весенней земли.
Родина! Красноармейским прикладом
В щепы тяжелую дверь расколи.

Глухо безмолвствует темень сырая.
Кто нам подаст команду: «В ружьё!»
Родина. В зное тифозном сгорая,
Мы произносим имя твое.

миротворец

21 января 2016 г. 11:14

цитировать | [ ]

Г. Поженян

***
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.
Это наивно, и это не ново.
Не исчезай, петушиное слово.
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.

Нужно, чтоб кто-то кого-то любил:
толстых, худых, одиноких, недужных,
робких, больных — обязательно нужно,
нужно, чтоб кто-то кого-то любил.

Лось возвращенье весны протрубил,
ласточка крылья над ним распластала.
Этого мало, как этого мало.
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.

Чистой воды морякам под килем,
чистого неба летающим в небе.
Думайте, люди, о боге, о хлебе,
но не забудьте, пока мы живем:

нет раздвоенья у супертурбин,
нет у земли ни конца, ни начала.
Мозг человеческий — как это мало.
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"

миродержец

21 января 2016 г. 14:45

цитировать | [ ]

Дана Сидерос

Чёрно-белая сказка

Финал. Медвежата Ваню хоронят:
рыдает Круть, воет Верть.

Счастливый Кащей приводит в хоромы
Марену, царевну-смерть.

При ней он притих и дышать боится,
косица её густа,
она и певунья, и танцовщица,
и жуткая красота.
Он пляской её насладился вдоволь,
везде, где она прошла --
чернеют пожарища, плачут вдовы,
до горизонта тела.
Он хочет её целовать, лелеять
и Машенькой называть.
Она доедает белую лебедь,
ссыпает пух в рукава:
рукою махнёт -- разольётся полночь
и снегом укроет степь.

Волчица и ворон спешат на помощь
Ивану. Не ждёт гостей
наивный Кащей, он влюблён, беспечен,
от страсти почти что пьян.
Он гладит её ледяные плечи
и шепчет "моя, моя".

Волчица и ворон несут бутыли
с живой и мёртвой водой.
Иван ворочается в могиле,
выпрастывает ладонь
из рыхлой земли, и рычит, копая,
и дышит, как дикий вепрь.

Кащей тихо шепчет "поспи, родная",
на ключ запирая дверь.

Иван улыбается жизни новой,
в котомке его звенят
четыре невиданные подковы
для сказочного коня.

Когда он верхом перейдёт границу,
влетит в кащеев предел,
Марена проснётся в своей темнице;
струится, как змей в воде,
коса по подушке, в глазах-колодцах --
огни торфяных болот.
Марена проснётся и улыбнётся,
и песенку запоёт:

"Смородина-речка, гори, разлейся,
покинь свои берега.
Зверушка и птица, беги из леса,
чуть только почуешь гарь.
Идёт мой любимый -- луна, прикройся,
дрожи от страха, земля.
Он съест всё живое, он выпьет росы,
сожнёт поля ковыля;
ручей говорливый, проворный, длинный
схоронит в мерзлой земле;
нетронутый снег окропит калиной,
ломая девственный лес".

Кровит небосвод на вечерней заре. Нам
всё ясно. Окончен сказ.
Иван наступает, поёт царевна,
горит и чадит река.

Кащей беспокойно во сне бормочет,
да не разберешь слова.
Он станет бессмертным сегодня ночью.
Уже часа через два.

–––
Я доверил это письмо своему быстроногому почтовому голубю.

магистр

24 января 2016 г. 21:10

цитировать | [ ]

Редьярд Киплинг

Заповедь

(Перевод М. ЛОЗИНСКОГО)

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена, и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.

Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том;
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело.
И только Воля говорит: "Иди!"

Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и с друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег,--
Тогда весь мир ты примешь, как владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

–––
Vive la France
Rule Britannia

авторитет

24 января 2016 г. 21:15

цитировать | [ ]

Иосиф Бродский

***

Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.

И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.

И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
— словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.

магистр

25 января 2016 г. 00:24

цитировать | [ ]

Шандор Петёфи

Тучи

Ах, был бы я птицей летучей,
Я в тучах бы вечно летал,
А был бы художником — тучи
Одни только тучи писал.

Люблю их. Слежу в ожиданье
За ними и шлю им привет.
Пройдут, я скажу: «До свиданья»,
И долго смотрю им вослед.

Плывут по дороге небесной
Мои дорогие друзья,
Меня они знают, известна
Им каждая дума моя.

Нередко я видел когда-то,
Как плыли они на закат
И спали в объятьях заката,
Как дети невинные спят.

Я видел их в гневе. Могучи,
Нависнув стеной грозовой,
Как дерзкие воины, тучи
Ветра вызывали на бой.

Я видел: забрызганный кровью,
Встал месяц, как мальчик больной,
И тучи сошлись к изголовью —
Сестер перепуганных рой.

Я все повидал их обличья
И всех полюбил их давно,
Их нежность, и скорбь, и величье
Навеки мне милы равно.

За что ж я поток их суровый
Принять в свою душу готов?
За то, что всегда они новы
И стары во веки веков.

За то, что на странниц летучих
Похожи порою глаза:
В глазах у меня, как и в тучах,
И молния есть и слеза.

Пешт, 1847 г.

магистр

26 января 2016 г. 21:14

цитировать | [ ]

Стихи про четыре ноги

Едва мы
Чуть-чуть обогнали мартышку,
К высотам прогресса направив шаги -
За нами тотчас же
Помчались вприпрыжку
Мордочка, хвост и четыре ноги.

Порою
С пути нам случается сбиться
(Кругом темнота, и не видно ни зги),
Но нам не дают
Насовсем заблудиться -
Мордочка, хвост и четыре ноги!

Пусть в чаще
Свирепые хищники воют -
Тебе не страшны никакие враги.
- Не бойся, мы рядом! — тебя успокоят
Мордочка, хвост и четыре ноги.

А если порою
Тоска тебя гложет
(Бывает такая тоска, хоть беги!),
Поверь,
Что никто тебе так не поможет,
Как
Мордочка, хвост и четыре ноги.

Маленечко мяса,
Маленечко каши…
(Короче — влезать не придется в долги!)
Матрасик в углу…
И вот они — наши:
Мордочка, хвост и четыре ноги!

Людвик Ежи Керн

активист

27 января 2016 г. 13:38

цитировать | [ ]

Твои ночные аэропорты, такси, гостиницы, визави. В них бьются тексты другого сорта, захочешь выпустить – позови. Сюжет известен, портрет фактурен, удар – и слово летит из рук. Играет вальс на клавиатуре твой обезумевший демиург. Вы так отчаянно непохожи, что снятся общие миражи. Когда бумага – вторая кожа, литература – вторая жизнь. Пожить бы первой: багаж, билеты, зал ожидания, голоса, но в январе проступает лето и жадно требует рассказать. И отдаешься беспрекословно, выходишь в космос — подайте трап. Какая ветреность, право слово, сидеть над музыкой до утра. Как опрометчиво и опасно, неосторожно — неровен час…

Есть здравый смысл, но разве разум заставит творчество замолчать?

Кот Басё

активист

27 января 2016 г. 14:35

цитировать | [ ]

Люблю тебя сейчас...
Владимир Высоцкий

Люблю тебя сейчас
Не тайно — напоказ.
Не "после" и не "до", в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь,
Но я люблю сейчас,
А в прошлом — не хочу, а в будущем — не знаю.

В прошедшем "я любил"
Печальнее могил.
Все нежное во мне бескрылит и стреножит,
Хотя поэт поэтов говорил:
- Я вас любил, любовь еще, быть может...

Так говорят о брошенном, отцветшем -
И в этом жалость есть и снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем,
Стремленье, где утеряна стремительность,
И как бы недоверье к "я люблю".

Люблю тебя теперь
Без обещаний: "Верь!"
Мой век стоит сейчас — я век не перережу!
Во время — в продолжении "теперь" -
Я прошлым не дышу и будущим не грежу.

Приду и вброд и вплавь
К тебе — хоть обезглавь! -
С цепями на ногах и с гирями по пуду.
Ты только по ошибке не заставь,
Чтоб после "я люблю" добавил я и "буду".

Есть в этом "буду" горечь, как ни странно,
Подделанная подпись, червоточина
И лаз для отступления в запас,
Бесцветный яд на самом дне стакана
И, словно настоящему пощечина, -
Сомненье в том, что я люблю сейчас.

Смотрю французский сон
С обилием времен,
Где в будущем — не так и в прошлом — по-другому.
К позорному столбу я пригвожден,
К барьеру вызван я языковому.

Ах, — разность в языках!
Не положенье — крах!
Но выход мы вдвоем поищем и обрящем.
Люблю тебя и в сложных временах -
И в будущем и в прошлом настоящем!

авторитет

1 февраля 2016 г. 21:26

цитировать | [ ]

Марина Цветаева

***

Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам,–
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,

И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох...
– И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох!

О летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале...
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы – если б знали –

Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы, –
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.
17 мая 1913

гранд-мастер

3 февраля 2016 г. 18:55

цитировать | [ ]

Сергей Гандлевский

Зверинец коммунальный вымер.
Но в семь утра на кухню в бигуди
Выходит тетя Женя и Владимир
Иванович с русалкой на груди.
Почесывая рыжие подмышки,
Вития замороченной жене
Отцеживает свысока излишки
Премудрости газетной. В стороне
Спросонья чистит мелкую картошку
Океанолог Эрик Ажажа -
Он только из Борнео.
                                        Понемножку
Многоголосый гомон этажа
Восходит к поднебесью, чтобы через
Лет двадцать разродиться наконец,
Заполонить мне музыкою череп
И сердце озадачить.
                                        Мой отец,
Железом завалив полкоридора,
Мне чинит двухколесный в том углу,
Где тримушки рассеянного Тёра
Шуршали всю ангину. На полу -
Ключи, колеса, гайки. Это было,
Поэтому мне мило даже мыло
С налипшим волосом...
                                             У нас всего
В избытке: фальши, сплетен, древесины,
Разлуки, канцтоваров. Много хуже
Со счастьем, вроде проще апельсина,
Ан нет его. Есть мненье, что его
Нет вообще, ах, вот оно в чем дело.

Давай живи, смотри не умирай.
Распахнут настежь том прекрасной прозы,
Вовеки не написанной тобой.
Толпою придорожные березы
Бегут и опрокинутой толпой
Стремглав уходят в зеркало вагона.
С утра в ушах стоит галдеж ворон.
С локомотивом мокрая ворона
Тягается, и головной вагон
Теряется в неведомых пределах.
Дожить до оглавления, до белых
Мух осени. В начале букваря
Отец бежит вдоль изгороди сада
Вслед за велосипедом, чтобы чадо
Не сверзилось на гравий пустыря.

Сдается мне, я старюсь. Попугаев
И без меня хватает. Стыдно мне
Мусолить малолетство, пусть Катаев,
Засахаренный в старческой слюне,
Сюсюкает. Дались мне эти черти
С ободранных обоев или слизни
На дачном частоколе, но гудит
Там, за спиной, такая пропасть смерти,
Которая посередине жизни
Уже в глаза внимательно глядит.

1981.

миротворец

4 февраля 2016 г. 10:28

цитировать | [ ]

И. Фещенко-Скворцова

***
Мы становимся солидными и грузными,
А глаза все отрешенней, все седей.
Даже ангелы в Раю бывают грустными,
Если думают подольше о себе.

Даже ангелы, на что ребята праведны,
Если думают подольше о себе,
Забывают про усвоенные правила
И за это низвергаются с небес.

Там у них и небеса бывают разные:
И повыше, и пониже – по судьбе.
Ну а нам с тобой – до ангелов – не рано ли? –
Если думаем все больше о себе…

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"