Тема «Любимая поэзия»

Вы здесь: Форумы fantlab.ru > Форум «Другая литература» > Тема «Любимая поэзия»

Любимая поэзия

Страницы: 1 2 3...161 162 163 164 165...245 246 247 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

гранд-мастер

5 мая 2007 г. 22:10

цитировать |

Продолжаем одну из самых популярных тем здесь (старая тема).

сообщение модератора
Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

–––
И когда Александр увидел обширность своих владений, он заплакал, ибо не осталось земель, которые можно покорять..

миродержец

25 ноября 2018 г. 21:52

цитировать | [ ]

цитата Грешник
Большая серебряная кружка!

По размеру не подходит. В оригинале без "е": сребряная

магистр

26 ноября 2018 г. 06:09

цитировать | [ ]

Zivitas Разумеется, вы правы. Я скопировал текст не откорректировав. Там была ещё опечатка, кажется в пятой строфе, её поправил, а это проглядел.

–––
Каждый день в своей точёной ванне умирает раненый Марат.
С каждым днём верней и постоянней Жанны Д Арк поднятый к небу взгляд.

миродержец

26 ноября 2018 г. 11:05

цитировать | [ ]

Грешник :beer:

магистр

28 ноября 2018 г. 13:50

цитировать | [ ]

Шамиль Казиев

ПЕТУХИ

Колокольчики звонкие сёл – петухи,
Ваш наряд золотисто-багров!
Опереньем сверкая с плетня, со стрехи,
Вы – рубины в оправах дворов…

Хвост, как радуга, пышно горит на ветру,
Взгляд впивается
в дальний простор…
И летящие искрами «ку-ка-ре-ку»
Разжигают небесный костёр.

Солнца диск выплывает – ленив и тяжёл…
Вы ли будите мир по утрам?
И без вашего зова рассвет бы пришёл.
Но за песню
Спасибо вам!

магистр

30 ноября 2018 г. 19:01

цитировать | [ ]

Светлана Лаврентьева (Кот Басё)

Бывает так, что, глядя сквозь стекло
на линии с иллюзиями улиц,
на изморозь, на след, что влажный лоб
стеклу оставил — этому стеклу ли? -
бывает так, что думаешь о тех,
кто не имеет места в обозримом
ни будущем, ни прошлом, пустоте
принадлежа и отражая криво
ее ухмылки, призрачный оскал,
холодное, нездешнее, иное…
Как будто ты опять меня искал,
и раз за разом становился мною.

И в этой бесконечной череде
теней, огней, неясных очертаний
утерян тот невероятный день,
что мы прожили, а не прочитали.

–––
Правильное положение граблей определяется тем, что вы собираетесь с ними делать - наступать или работать.

магистр

3 декабря 2018 г. 18:51

цитировать | [ ]

Чудовищем одним знай бременить ты сцену,
Чтоб новый не спешил урод тому на смену:
Коли Годзилла мне сюжетом суждена,
В развалинах пускай копышется одна.
Но коль Гидору ты ведешь ей вслед и Мотру,
Уж благосклонного от нас не жди просмотру.

Роман Шмараков

миротворец

5 декабря 2018 г. 11:54

цитировать | [ ]

Давид Самойлов

***
А вот и старость подошла
На цыпочках. Глаза прикрыла
Мои ладонями. Спросила:
- Кто я? — Не мог я угадать.
Она сказала:
             — Я могила.

Она была так молода,
Что вовсе страшной не казалась.
Она беспечно улыбалась.
Переспросил:
             — Ты старость?
                         — Да.

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"

магистр

7 декабря 2018 г. 15:43

цитировать | [ ]

Это стихотворение было опубликовано в очень "политкорректном", изуродованном варианте как "Курсистка". Первая строчка звучала как "казематы жандармского сыска". В авторском и куда более звучном, удачном варианте его впервые опубликовал Евтушенко в 90-е, кажется в "Строфах века".
Я републикую, разумеется, этот вариант. Одно из сильнейших, на мой взгляд, стихотворений о героях гражданской войны.

Прокламация и забастовка,
Пересылки огромной страны.
В девятнадцатом стала жидовка
Комиссаркой гражданской войны.

Ни стирать, ни рожать не умела,
Никакая не мать, не жена —
Лишь одной революции дело
Понимала и знала она.

Брызжет кляксы чекистская ручка,
Светит месяц в морозном окне,
И молчит огнестрельная штучка
На оттянутом сбоку ремне.

Неопрятна, как истинный гений,
И бледна, как пророк взаперти,-
Никому никаких снисхождений
Никогда у нее не найти.

Только мысли, подобные стали,
Пронизали ее житиё.
Все враги перед ней трепетали,
И свои опасались её.

Но по-своему движутся годы,
Возникают базар и уют,
И тебе настоящего хода
Ни вверху, ни внизу не дают.

Время все-таки вносит поправки,
И тебя еще в тот наркомат
Из негласной почетной отставки
С уважением вдруг пригласят.

В неподкупном своем кабинете,
В неприкаянной келье своей,
Простодушно, как малые дети,
Ты допрашивать станешь людей.

И начальники нового духа,
Веселясь и по-свойски грубя,
Безнадежно отсталой старухой
Сообща посчитают тебя.

Все мы стоим того, что мы стоим,
Будет сделан по-скорому суд —
И тебя самое под конвоем
По советской земле повезут.

Не увидишь и малой поблажки,
Одинаков тот самый режим:
Проститутки, торговки, монашки
Окружением будут твоим.

Никому не сдаваясь, однако
(Ни письма, ни посылочки нет!),
В полутемных дощатых бараках
Проживешь ты четырнадцать лет.

И старухе, совсем остролицей,
Сохранившей безжалостный взгляд,
В подобревшее лоно столицы
Напоследок вернуться велят.

В том районе, просторном и новом,
Получив как писатель жилье,
В отделении нашем почтовом
Я стою за спиною ее.

И слежу, удивляясь не слишком —
Впечатленьями жизнь не бедна,-
Как свою пенсионную книжку
Сквозь окошко толкает она.

Ярослав Смеляков. Жидовка.

магистр

8 декабря 2018 г. 10:24

цитировать | [ ]

Ну и самого Евтушенко сюда же. У него бывали сильные вещи.

У римской забытой дороги
недалеко от Дамаска
мертвенны гор отроги,
как императоров маски.

Кольца на солнце грея,
сдержанно скрытноваты,
нежатся жирные змеи —
только что с Клеопатры.

Везли по дороге рубины,
мечи из дамасской стали,
и волосами рабыни,
корчась, ее подметали.

Старый палач и насильник,
мазью натершись этрусской,
покачиваясь в носилках,
думал наместник обрюзглый:

«Пусть от рабочей черни
лишь черепа да ребра:
все мы умрем, как черви,
но не умрет дорога…»

И думал нубиец-строитель,
о камни бивший кувалдой,
но все-таки раб строптивый,
но все-таки раб коварный:

«Помня только о плоти,
вы позабыли бога,
значит, и вы умрете,
значит, умрет и дорога…»

Сгнивали империи корни.
Она, расползаясь, зияла,
как сшитое нитками крови
лоскутное одеяло.

Опять применяли опыт
улещиванья и пыток.
Кровью пытались штопать,
но нет ненадежней ниток.

С римского лицемерия
спала надменная тога,
и умерла империя,
и умирала дорога.

Пытались прибегнуть к подлогу.
Твердили, что в крови, когда-то
пролитой на дорогу,
дорога не виновата.

Но дикой травы поколенья
сводили с ней счеты крупно:
родившая преступленья,
дорога сама преступна.

И всем палачам-дорогам,
и всем дорогам-тиранам
да будет высоким итогом
высокая плата бурьяном!

Так думал я на дороге,
теперь для проезда закрытой,
дороге, забывшей о боге,
и богом за это забытой.

1967 г.

авторитет

13 декабря 2018 г. 13:38

цитировать | [ ]

С. Б. Смирнов

* * *
Памяти В. Д. Колупаева

Жизни нет и смысла нет.
Есть приют, но он последний.
Знаешь, чтоб оставить след
Надо жить еще бесследней...

авторитет

13 декабря 2018 г. 13:42

цитировать | [ ]

С. Б. Смирнов

СМЕШНАЯ СМЕРТЬ

Смешная смерть едва бредет,
не ведая дороги.
Она не знает наперед
кто где протянет ноги.

Дом встретит на своем пути
и молча в дверь стучится.
И если ей дадут войти -
там что-нибудь случится.

Но не робей, гляди смелей
в лицо незваной гостье.
Смеяться мы должны над ней, -
а плакать будут после.

Она смешна, смешная смерть -
горбата, криворука.
Ее бы впору пожалеть,
несчастную старуху.

Все ходит, ходит, ноги бьет,
и не найдет покоя.
Никто нигде ее не ждет, -
как вынести такое?..

Войдет — и сядет в уголок,
уставшая, немая,
и ждет, уставясь в потолок,
чего — сама не знает...

миротворец

14 декабря 2018 г. 14:44

цитировать | [ ]

Игорь Иртеньев

Отвратительно, страшно, мохнато,
Воплощая всемирное зло,
На восток расширялося НАТО
И до нас невзначай доползло.

Над страною нависло зловеще,
Заслонивши нам солнечный свет,
И зажало в железные клещи,
От которых спасения нет.

Мы тут сеяли мирно и жали,
Добиваясь рекордов в труде,
На соседей мы зла не держали —
Мы добром их держали в узде.

Достигали совместных успехов
И кормили их щедрой рукой,
Всяких разных поляков да чехов,
Что сдались нам незнамо на кой.

А теперь эти самые братья,
Не вернув миллиардных долгов,
Жадной сворой рванулись в объятья
Наших общих недавних врагов.

А раз так, мы должны, я считаю,
Как один всей великой страной,
Обратив свои взоры к Китаю,
Повернуться к Европе спиной.

И, слегка наклонившись при этом,
Брючный пояс ослабить чуток...
Что и явится лучшим ответом
Расширеньям любым на восток.

1997

–––
В недобрых борьбах злосчастнее тот, кто победил

гранд-мастер

19 декабря 2018 г. 09:35

цитировать | [ ]

Попалось мне среди исторических заметок
ЗЕЛЕНЫЕ
Ушаков Н.

Кралась орда деревень и сел –
ружьями ветхими хваткая.
На понизовье
картофель цвел,
губерния
пахла патокой.

Как ярославцы по лавам шли,
что на охоту гончие:
«Знаш,
понимаш,
берданкой пли!» -
и останавливался вагончик.

И вологодские выли всласть,
Дыбя льняные бороды:
«Цайку испить,
комиссар, слась,
овецья твоя морда».

И вятичи покидали дом
Тоже с винтом,
Не иначе.
Вячкие –
хвячкие,
одного
сёмеро их
не боятча.

Комиссар стоял
и ждал конца.
Недолго сермяжники
целятся:
«Овця,
овця,
хочешь хлибця?» -
а овця
и не шевелиця.

Но лишь трехдюймовки по деревням
градом прошлись под вечер, -
кулачье войско
четыре дня
крестилось в поповой сече.

*

А от Чека,
цинги
и ран
без всякого изъяна
их командир бежал
в Тегеран
целовать
глаза персиянок.
А у них глаза –
стой, стынь!
А у них глаза –
выколи глаза!
Суслик свистит –
соловей пустынь.
Звезды,
как дыни,
легли в базар.
Много дорог
в Хамадан,
в Мешхед
(от них ни тепло,
ни холодно),
только одной дороги нет
прямо на север — в Вологду.
В Вологде
жаром бушуют печи
и самоваров горячий шум,
в Вологде
милые,
теплые плечи
сладко укутать
в пушной шушун.
А здесь любовь –
не поймешь ни аза.
здесь губы –
чужие розаны.
Горек миндаль,
и скучен базар,
и жить начинать –
поздно!

–––
Любовь никогда не перестает... ап. Павел
Не указывайте дорогу Любви. отец Олег

магистр

21 декабря 2018 г. 08:52

цитировать | [ ]

Георгий Иванов. Свободен путь под Фермопилами

Свободен путь под Фермопилами
На все четыре стороны.
И Греция цветет могилами,
Как будто не было войны.

А мы — Леонтьева и Тютчева
Сумбурные ученики —
Мы никогда не знали лучшего,
Чем праздной жизни пустяки.

Мы тешимся самообманами,
И нам потворствует весна,
Пройдя меж трезвыми и пьяными,
Она садится у окна.

«Дыша духами и туманами,
Она садится у окна».
Ей за морями-океанами
Видна блаженная страна:

Стоят рождественские елочки,
Скрывая снежную тюрьму.
И голубые комсомолочки,
Визжа, купаются в Крыму.

Они ныряют над могилами,
С одной — стихи, с другой — жених.
...И Леонид под Фермопилами,
Конечно, умер и за них.

Владимир Щировский. "От Иоанна"

Работаю и ем. Так провожу свой день я.
И сделался душе таинственно сродни
Не этот злой галдеж, не эти наши дни,
Но леденящий смысл Патмосского виденья.
Вокруг живут мужи,
И бриты, и свежи,
И девушки снуют,
Неся цветы в уют.

Палящая жара, куплетец о свободе,
Фокстротище сие затопчет Геликон…
– Подробности письмом. Пойдемте на балкон,
И скажем что-нибудь такое в нежном роде:
"Взгляните на закат:
Он розов и крылат,
Значительно алей
Подкрашенных ногтей".

Безумец Иоанн! Торчать, страшась и веря,
На острове пустом. Эпический психоз.
С друзьями я торчу средь разных всяких роз,
И развлекаю дам, отмечен знаком зверя.
Еще денек кипит,
И радио хрипит,
И нежен шелк столиц
Телам отроковиц.

гранд-мастер

21 декабря 2018 г. 10:18

цитировать | [ ]

Кладбище паровозов
Николай Ушаков

Не в честь любимой строю мавзолей,
когда закат торжественен и розов,—
мне всех кладбищ
печальней и милей
забытое
кладбище паровозов.

Железные листы дрожат едва —
их точит ржа
и ветер зыблет шалый,
и поросла зеленая трава,
где прежде сердце пламенем дышало.

Тебя запомнят —
ты писал и жил,
но жизнь железа и огня забылась.
Благодари,
что в этой меди жил
крутая кровь
гремела
и дымилась.

Неистово ликуя и свища,
окутываясь паром светло-серым,
они летели,
эти 'С'
и 'Щ'
к незабываемым дебаркадерам.
В них золотые бились пламена,
но сердце стало.

Подойди, прохожий!
Такой погост
людских погостов строже,
благослови
стальные имена

–––
Любовь никогда не перестает... ап. Павел
Не указывайте дорогу Любви. отец Олег

миротворец

27 декабря 2018 г. 16:32

цитировать | [ ]

Н.Ю. Ванханен

Перед Рождеством

Выходят сто хороших
из сумрачных квартир
жалеть собак и кошек,
и весь окрестный мир.

Неправый суд затеяв,
из прадничных хором
выходят сто злодеев
разделаться с добром.

Но, как велит эпоха
и маятник ведёт,
им тоже будет плохо,
но только в свой черёд.

Замучает уродов
моральный неуют,
и от своих доходов
старухе подадут.

К богатым небо глухо,
вверху их голос тих,
пусть нищая старуха
помолится за них.

Уж ей терпенья хватит:
сотрёт с монеток грязь,
преклонится на паперть,
старательно крестясь.

Дорожкою нескорой
пойдёт под дождь и снег...
И где он, тот, который
нас пожалеет всех?

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"

миротворец

29 декабря 2018 г. 12:16

цитировать | [ ]

Л. Корнилов

***
На Соборную площадь Кремля
Увозили убитую ёлку.
Заживляла мучительно долго
Отсечённые корни земля.

Пня культю бинтовала метель.
Ночь-сиделка за лунным оконцем.
И кружились пластинкою кольца:
Память леса шумела про ель.

И ломая лучины лучей,
Солнце зимние дни разжигало.
А убитая ёлка сияла
В ритуальных огнях палачей.

И замёрзшие комья земли
Разбросав по весёлой Соборной,
Попрощаться с казнённою кроной
Отсечённые корни пришли.

И рванувшись по праздному злу,
По "безлюдью", что ёлку отпело,
Страшный пень обезглавленным телом
Привалился к родному стволу.

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"

философ

30 декабря 2018 г. 12:20

цитировать | [ ]

ЗУЗАННА ГИНЧАНКА (1917 — 1944)

ИЗМЕНА

Никто не удержит меня.
Грех-нетопырь из замши
на чердаке моих страхов вниз головой повис.
Когда же стемнеет, я выберусь из этой тюремной башни,
из плена трав ядовитых,
минуя шеренги крыс.

Заповеди обступят скалами-патрулями,
с воем ударит в небо
бешеный жар огня,
ночь-фанатичка забьет меня звездами, как камнями.
Шариком ртути выскользну.
Ничто не удержит меня.

Ты обернешься волком, я – птицей неуловимой.
След потеряешь мой, словно беседы нить.
Не уследит за мной мир,
милый, родной, любимый,
если самой не захочется
по-весеннему
верной быть.

Перевод с польского Игоря Белова

философ

30 декабря 2018 г. 12:23

цитировать | [ ]

Она же

СОДЕРЖАНИЕ

Густой беременный океан рычит под стеклянной коркой
розовомышцая пантера взрывает шелковый мех —
библейский божий кит пылающим жиром наполнен,
как божий библейский архангел на звездах струит свой блеск.

Видишь —
все потому.
Чернозем разрывает улицу.
Под каждой немой оболочкой скрыта петарда смысла.
Небо прожжется от звезд
как от горящих факелов —
Прилив и отлив влечений набухание времени вызовет.

NON OMNIAS MORIAR

Non omnis moriar — вам все мои владенья,
Вам скатертей луга, шкафов моих твердыни,
Просторы простыней, постель на загляденье
И платья светлые вам оставляю ныне.
Наследника по мне не будет никакого.
Пусть вам достанутся еврейские вещички,
Тебе, доносчица, львовянка Хоминова,
Сынку-фольксдойчу, вам, — так шарьте же, ищите!
Пусть вещи служат вам, чужим отдать их глупо.
Не лютня вам нужна и не пустое имя.
Я помню вас, и вы, когда ходили шупо.
Вы помнили меня, с приметами моими.
Приятели мои пускай бокал подымут
В честь похорон моих и своего богатства:
Блюда, подсвечники, макаты и килимы —
Ночь напролет пусть пьют, с утра — за дело браться:
Камней и золота искать, нет ли чего-то
В матрацах и в тахте, в белье, в коврах настенных.
О, как пойдет кипеть в руках у них работа.
Конского волоса клубки, морского сена,
Из вспоротых перин, подушек тучи перьев
Им руки оперят, крылья они расправят,
Кровь моя слепит пух, что по квартире реет.
И окрыленных их вдруг ангелами явит.

Перевод Анастасии Векшиной

магистр

1 января 2019 г. 21:37

цитировать | [ ]

Темнолиций и огневолосый
Весь в лучах заходящего дня,
Прорываясь сквозь сумрак белесый
Над обрывом он вздыбил коня.

И глаза его в сумрачном блеске,
Разгораясь как темный алмаз,
С полустертой столетьями фрески
Неотступно летели на нас.

Живописца в монашеской келье
Видно, мучали страшные сны,
Если он не ушел от похмелья
Забродившей в душе старины.

И должно быть, каноны святые
Нарушая он вспомнил о том,
Как рубился с ордою Батыя
На таком же коне боевом.

И тогда, словно шум издалече,
Захлестнув заповедный предел,
В нарастающем грохоте сечи
Донеслось к нему пение стрел.

И возник перед ним, как виденье
Этот всадник на белом коне,
Уносящийся вихрем в сраженье
Со стрелою, застрявшей в броне.

Он схватил свои кисти в восторге,
Чтоб навеки тот миг удержать,
Словно некогда сам, как Георгий,
Вел на недругов русскую рать.

В полумраке пустого собора,
Про еду забывая и сон,
Он писал то что встало для взора
Из клубящейся дали времен.

Он писал не для тьмы и покоя,
Не для нимбов и ангельских крыл,
Он в отважное сердце героя
Неуемную страсть перелил.

И летит его всадник крылатый
Всех архангелов выше стократ,
Принимая на светлые латы
Бурной жизни победный закат...

Владимир Рождественский