Тема «Любимая поэзия»

Вы здесь: Форумы fantlab.ru > Форум «Другая литература» > Тема «Любимая поэзия»

Любимая поэзия

Страницы: 1 2 3...74 75 76 77 78...245 246 247 🔍 поиск написать сообщение

автор

сообщение

гранд-мастер

5 мая 2007 г. 22:10

цитировать |

Продолжаем одну из самых популярных тем здесь (старая тема).

сообщение модератора
Внимание! Все стихотворения на политическую тематику (независимо от направленности) будут удаляться. За политикой — в ОИ

–––
И когда Александр увидел обширность своих владений, он заплакал, ибо не осталось земель, которые можно покорять..

философ

16 мая 2011 г. 04:42

цитировать | [ ]

Иосиф Бродский

Одиночество.

Когда теряет равновесие
    твое сознание усталое,
    когда ступеньки этой лестницы
    уходят из под ног,
    как палуба,
    когда плюет на человечество
    твое ночное одиночество, --

    ты можешь
    размышлять о вечности
    и сомневаться в непорочности
    идей, гипотез, восприятия
    произведения искусства,
    и -- кстати -- самого зачатия
    Мадонной сына Иисуса.

    Но лучше поклоняться данности
    с глубокими ее могилами,
    которые потом,
    за давностью,
    покажутся такими милыми.
    Да.
        Лучше поклоняться данности
    с короткими ее дорогами,
    которые потом
    до странности
    покажутся тебе
    широкими,
    покажутся большими,
    пыльными,
    усеянными компромиссами,
    покажутся большими крыльями,
    покажутся большими птицами.

    Да. Лучше поклонятся данности
    с убогими ее мерилами,
    которые потом до крайности,
    послужат для тебя перилами
    (хотя и не особо чистыми),
    удерживающими в равновесии
    твои хромающие истины
    на этой выщербленной лестнице.

–––
Оглянись: мир мерцает.

миродержец

16 мая 2011 г. 15:28

цитировать | [ ]

Хуана Инес де ла Крус

ЭЛЕГИЯ,
которая может служить утешением в разочаровании

Я в вас разочарована,
в чем сознаюсь, увы...
К чему ж теперь за холодность
меня корите вы?

Вы потеряли все, так что ж,
потеря не важна:
для мудрости цена всего -
не велика цена.

Впредь вы любовь не станете
пустой забавой мнить,
кто за грехи наказан был,
не будет вновь грешить.

А мне спокойней, что не жду
я больше ничего:
ведь если счастья нет, то нет
и страха за него.

И утешенье кроется
в самой потере той:
потеряно сокровище,
но обретен покой.

Мне больше нечего терять,
и страха больше нет:
бояться ли воров тому,
кто догола раздет?

Но не почту свободу я
сокровищем своим:
не то принудит кто-нибудь
меня расстаться с ним.

Увы, чтоб душу уберечь
от ненасытных глаз,
и то нам нужно делать вид,
что нет ее у нас.

***

–––
Eramos pocos y parió la abuela

миротворец

17 мая 2011 г. 19:40

цитировать | [ ]

Марина Цветаева

Стенька Разин
1
Ветры спать ушли — с золотой зарей,
Ночь подходит — каменною горой,
И с своей княжною из жарких стран
Отдыхает бешеный атаман.
Молодые плечи в охапку сгреб,
Да заслушался, запрокинув лоб,
Как гремит над жарким его шатром -
Соловьиный гром.
22 апреля 1917
2
А над Волгой — ночь,
А над Волгой — сон.
Расстелили ковры узорные,
И возлег на них атаман с княжной
Персиянкою — Брови Черные.
И не видно звезд, и не слышно волн,
Только весла да темь кромешная!
И уносит в ночь атаманов челн
Персиянскую душу грешную.
И услышала
Ночь — такую речь:
- Аль не хочешь, что ль,
Потеснее лечь?
Ты меж наших баб -
Что жемчужинка!
Аль уж страшен так?
Я твой вечный раб,
Персияночка!
Полоняночка!
* * *
А она — брови насупила,
Брови длинные.
А она — очи потупила
Персиянские.
И из уст ее -
Только вздох один:
- Джаль-Эддин!
* * *
А над Волгой — заря румяная,
А над Волгой — рай.
И грохочет ватага пьяная:
- Атаман, вставай!
Належался с басурманскою собакою!
Вишь, глаза-то у красавицы наплаканы!
А она — что смерть,
Рот закушен в кровь. -
Так и ходит атаманова крутая бровь.
- Не поладила ты с нашею постелью,
Так поладь, собака, с нашею купелью!
В небе-то — ясно,
Тёмно — на дне.
Красный один
Башмачок на корме.
И стоит Степан — ровно грозный дуб,
Побелел Степан — аж до самых губ.
Закачался, зашатался. — Ох, томно!
Поддержите, нехристи, — в очах тёмно!
Вот и вся тебе персияночка,
Полоняночка.
25 апреля 1917
3. (СОН РАЗИНА)
И снится Разину — сон:
Словно плачется болотная цапля.
И снится Разину — звон:
Ровно капельки серебряные каплют.
И снится Разину дно:
Цветами — что плат ковровый.
И снится лицо одно -
Забытое, чернобровое.
Сидит, ровно Божья мать,
Да жемчуг на нитку нижет.
И хочет он ей сказать,
Да только губами движет...
Сдавило дыханье — аж
Стеклянный, в груди, осколок.
И ходит, как сонный страж,
Стеклянный — меж ними — полог.
* * *
Рулевой зарею правил
Вниз по Волге-реке.
Ты зачем меня оставил
Об одном башмачке?
Кто красавицу захочет
В башмачке одном?
Я приду к тебе, дружочек,
За другим башмачком!
И звенят-звенят, звенят-звенят запястья:
- Затонуло ты, Степаново счастье!
8 мая 1917

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

авторитет

20 мая 2011 г. 21:01

цитировать | [ ]

Виктор Соснора.

Продолжение Пигмалиона

Теперь — тебе: там, в мастерской, маски,
тайник и гипс, и в светлячках воздух,
ты Галатею целовал, мальчик,
ты, девочка, произнесла вот что:

"У нас любовь, а у него маски,
мы живы жизнью, он лишь труд терпит,
другую девушку — он мэтр, мастер! -
ему нетрудно, он еще слепит".

Так лепетала ты, а ты слышал,
ты спал со мной и ел мои сласти,
я обучал тебя всему свыше,
мой мальчик, обучи ее — страсти.

Мой ученик, теперь твоя тема,
точнее — тело. Под ее тогой
я знаю каждый капилляр тела.
Ведь я творец. А ты — лишь ты, только.

В твоей толпе. Теперь — твоя веха!
И молотками — весь мой труд, трепет!
И молотками — мой итог века! -
"ему нетрудно, он еще слепит!".

Теперь — толпе: я не скажу: "стойте!".
Душа моя проста, как знак смерти.
Да, мне нетрудно, я слеплю столько
скульптуры — что там! будет миф мести!

И тем страшнее, что всему миру
вы просчитались так. И пусть пьесу
вы рассчитали молотком — "минус",
миф — арифметика, и "плюс" — плебсу.

Теперь убейте. Это так просто.
Я только тих. Я только в труд — слепо.
И если Бог меня лепил в прошлом,
ему нетрудно, — Он еще слепит.

авторитет

20 мая 2011 г. 21:07

цитировать | [ ]

Юлий Даниэль.

      * * *
              Где он, мой конь?

Уже на небе гремит посуда,
И скоро грянет жестокий пир,
А наши кони ещё пасутся,
А наши кони ещё в степи.

Они бессмертны — вовек хвала им!
И мы ведь помним дорогу к ним,
Мы зануздаем и заседлаем
И, эх, как двинем под проливным.

Тебя облепит намокшим платьем,
О, амазонка, гони за мной!
А кони мчатся, и наплевать им
На тьму и ругань, на дождь и зной.

Ведь наши кони — весёлой масти,
Зелёной, рыжей и голубой,
И подковал их весёлый мастер
Для бурь, для бега, для нас с тобой.

И мы дождёмся большого солнца,
Большого мира во всей красе;
Табун гривастый ещё пасётся,
Плывут копыта в ночной росе.

Сотворение кувшина

О, вечная мука гончарного круга,
Творца и творенья отчаянный бой!
Из праха, из глины, замешанной круто,
Рождается тело, познавшее боль.

Струится под пальцами потная глина,
Тоскует отброшенный лишний ломоть...
Как страшно рождаться! Нагая, без грима,
Вздымается ввысь бессловесная плоть.

Куда от тебя убежать, испытанье
Огнём и водою?.. Но кончится суд,
И будет звенеть благодарностью тайной
Измученный, злой, сотворённый сосуд.

Он заново создан и послан на землю,
В родной и опасный земной неуют;
Кто знает, какому он глянется зелью,
Какое вино в него люди нальют...

Но как бы и что бы судьба ни решала б -
Он Мастером вылеплен. И до конца
В задумчивом отзвуке, в теле шершавом
Пребудет рука и дыханье творца.

          * * *
                   А может, лучшая победа...
                              Цветаева

                   Я стал умён...
                              Пушкин

А вдруг вот так приходит зрелость,
Когда впотьмах спасенья ищем:
"Мне автором прослыть хотелось..." -
Твердит испуганный Радищев.

Когда на торную дорогу
Впотьмах бредём, себя жалея:
"Земля недвижна... грешен Богу..." -
Петляет голос Галилея.

А вдруг вот так приходит смелость -
Хитрить, не труся непочёта:
Ведь то, что как-то раз пропелось,
Уже не спишется со счёта.

А вдруг разумна божья милость:
Мы все в ничто пустое канем,
Но то, что как-то воплотилось,
Не зачеркнётся покаяньем!

...Но, вспоминая в час вечерний
Про всё про то, что днём сказали, -
Как жить нам после отречений?
Какими нам истечь слезами?

Что думать жёсткими ночами
О сбережённой нами жизни,
Когда страницы за плечами
В немой застыли укоризне?

авторитет

20 мая 2011 г. 21:09

цитировать | [ ]

Юлий Даниэль.

       * * *
Бессмысленное, бесполезное
Моление о слепоте...
Нас эти нежат, соболезнуя,
И грубо скручивают те.

И всё дано принять и вынести,
Но частоколом на пути:
Куда от подлой совместимости
Несовместимого уйти?

Всё поняли, всё сосчитали мы -
Бесстрашье дней и страх ночей,
Но что нам делать с сочетаньями
Несочетаемых вещей?

Есть солнце — с огненными патлами
С размахом пьяным — там, вовне,
И есть — безрадостными пайками
Прямоугольными — в окне.

Есть мир — с округлыми коленями,
И с шёпотом, и с дрожью губ,
И тут же, рядом, в том же времени
Следы овчарок на снегу.

Параши ржавой жесть вонючая -
И в реках тени облаков -
И зарешеченный, заключенный
Гул ненаписанных стихов...

Во всякой — в злой ли, в доброй — косности
Спокоен был бы пленный дух;
Позволь же мне не видеть, Господи,
Одно из двух.

     * * *
О, как безысходно поэту
В скользящей удавке загона,
Погоня, погоня по следу -
За горло клыками закона!

Задушен, застрелен, затравлен,
Замучен вопящей оравой...
...Но как безобидна расправа
В сравненье с посмертною славой,

Когда неизбежность признанья
Угадывается палачами,
Они поднимают, как знамя,
Растоптанное поначалу.

И это совсем не сдуру,
Что нелюди и недомерки
Поют, поднабравшись, "Думу"
Повешенного на кронверке;

Засевши в свои ожидальни,
Где запахи крови и хлорки,
Скучающие жандармы
Мурлычут романсы Лорки;

Не правнуки, не потомки -
Дождавшись сановного знака,
Сегодняшние подонки
Цитируют Пастернака...

Такая расправа с поэтом,
Чтоб стало неведомо, чей он, -
И вот он стократ оклеветан
Уже за чертою мучений.

Он жизнью платил за почерк,
Но злоба не убывает:
Хвалами его порочат,
Убитого — убивают.

    Возвращение

И я пришёл. И, севши у стола,
Проговорил заветное: "Я дома";
И вдруг дыра оконного проёма
В меня, как наваждение, вошла.

Беда вдовства, сиротства и тоски
Бок о бок села, руку мне пожала,
И копоть отпылавшего пожара
С измятых стен плеснула мне в зрачки.

Здесь шли бои. Здесь кровное моё
Держало фронт и раны бинтовало,
Здесь день за днём с усмешкой бедовало
И маялось окопное житьё.

Здесь властвовал непрочности закон,
Он уцелел, он властен и поныне.
И воздух здесь, как водка на полыни,
Глотай его, горяч и горек он.

И я пошёл по битому стеклу
К тому углу, где в клочьях писем наших
Губной помады медный карандашик,
Как стреляная гильза, на полу.

И голос твой пронёсся и затих,
И прозвучал, и смолкнул шелест платья;
О, где мне взять горючие проклятья
И причитанья прадедов моих?..

...Полы натёрты. Весел цвет вина.
Промыты окна. Свеж букет осенний.
Для новых бед и новых потрясений
Готово всё. Не кончена война.

миротворец

20 мая 2011 г. 22:15

цитировать | [ ]

Борис Пастернак

Нас мало. Нас, может быть, трое
Донецких, горючих и адских
Под серой бегущей корою
Дождей, облаков и солдатских
Советов, стихов и дискуссий
О транспорте и об искусстве.
Мы были людьми. Мы эпохи.
Нас сбило и мчит в караване,
Как тундру под тендера вздохи
И поршней и шпал порыванье.
Слетимся, ворвемся и тронем,
Закружимся вихрем вороньим,
И — мимо! — Вы поздно поймете.
Так, утром ударивши в ворох
Соломы — с момент на намете,-
След ветра живет в разговорах
Идущего бурно собранья
Деревьев над кровельной дранью.
1921

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

авторитет

20 мая 2011 г. 23:29

цитировать | [ ]

Феликс Лопе де Вега Карпио (1562-1635).

         * * *
Плачевная судьба постигла Трою,
Но и благословенная. Быть может,
Непобедимых греков зависть гложет
К ней, ставшей дымом, пеплом и золою.

Так я ревнивой страсти пыл утрою,
Сгорю, но век, который мною прожит,
Смысл обретет и стать душе поможет
Той бабочкой, что льнет к огню порою.

Пока живешь победно-величаво,
Безвестен ты, и лишь самосожженье
На славу даст неписаное право.

Да будет несчастливцу утешенье:
Раз от победы отвернулась слава,
Она собой венчает пораженье.

          (перевод Н.Ванханен)

         * * *
В том не моя вина — моя беда,
Что, как бойцы, сошлись в неравной схватке
Мой пыл и холод твой; надежды шатки,
Что завершится миром их вражда.

Любовь и безразличье — два плода
На дереве одном, и нет разгадки,
Как может быть, чтоб горький плод и сладкий
Рождали те же почва и вода.

В одном и том же пламени горячем
Воск, размягчаясь, плавится, а глина
Твердеет, жару противостоя.

И мы не в силах поступать иначе:
В огне, любовь которому причина,
Всё непреклонней ты, всё мягче я.

          (перевод Вл.Резниченко)

         * * *
Как дым, фигуру в воздухе почти
Слепивший — а фигура улетела;
Как ветер, что везде шныряет смело,
А сеть расставишь — пустота в сети;

Как пыль, что тучей вьется на пути,
Но дождь пошел — и тут же пыль осела;
Как тень, что похищает форму тела,
Но тела нет — и тени не найти, -

Так речи женщин — фальшь в любом ответе;
Прельстятся чем-нибудь — рассудок вон! -
Стыд потеряв, забудут всё на свете.

Непостоянство — имя им. Смешон,
Кто верит женщине; лишь дым и ветер,
Лишь пыль и тень — то, в чем уверен он.

          (перевод Вл.Резниченко)

         * * *
Увидел Сильвио, зайдя на луг:
Сплетясь узлом, грызутся две гадюки
И, яростные издавая звуки,
Друг другу доставляют много мук.

"Наверное, супруга и супруг, -
Решил пастух, — передрались со скуки:
Ни вместе жить не могут, ни в разлуке,
Их брак уныл и тяжек, как недуг".

И, сострадая двум несчастным гадам,
Он так сказал им: "Не могу понять я,
Зачем любить, чтобы себя губить,

Быть рядом — и травить друг друга ядом,
Шепча проклятья, заключать в объятья?.."
И палку взял: "Уж лучше вас прибить".

          (перевод Вл.Резниченко)

         * * *
Утратить разум, сделаться больным,
Живым и мертвым стать одновременно,
Хмельным и трезвым, кротким и надменным,
Скупым и щедрым, лживым и прямым;

Всё позабыв, жить именем одним,
Быть нежным, грубым, яростным, смиренным,
Веселым, грустным, скрытным, откровенным,
Ревнивым, безучастным, добрым, злым;

В обман поверив, истины страшиться,
Пить горький яд, приняв его за мед,
Несчастья ради счастьем поступиться,

Считать блаженством рая адский гнет -
Всё это значит — в женщину влюбиться,
Кто испытал любовь, меня поймет.

          (перевод Вл.Резниченко)

         * * *
Уйти — и не уйти, бежать, остаться,
Чужую душу взять взамен своей,
Внимать Сирене, словно Одиссей,
Пут не порвать, но к ней всем сердцем рваться,

Свечой истаять, снова разгораться,
И строить на песке, и ждать вестей,
Упасть с небес в круг адовых страстей,
Не каяться и духом не смиряться,

Молиться, верить, впасть с собой в разлад,
Терпенье звать труднейшею наукой
И временную муку — вечной мукой,

Отринуть правду, пить обмана яд -
Вот что зовется на земле разлукой:
Пожар в душе и вместо жизни — ад.

          (перевод М.Квятковской)

         * * *
Тянусь к перу, но слезной пеленою
Туманятся чернила и бумага,
Хочу заплакать, высыхает влага -
Мои желанья не в ладу со мною.

Я не пишу — глаза тому виною,
Не плачу — всё жива в груди отвага.
Ни к смерти, ни к бессмертию ни шага,
И жизнь меня минует стороною.

Не тронут лист, но, может быть, вы сами
Запишете (мне, право, слишком скверно,
И если вы не видите, поверьте)

Мои слова моими же слезами,
Тогда и вам откроется, наверно:
Слова и слезы только лики смерти.

          (перевод Н.Ванханен)

         * * *
Мой преданный, разбитый мой челнок!
Гоним враждой и дружбою притворной,
Ты уцелел, и я гребу, упорный,
Пером и шпагой, а причал далек.

Перо истерлось, выщерблен клинок;
Но следом за удачей иллюзорной
Ты всё плывешь — живучий, непокорный -
Из гавани надежд в моря тревог.

Правь на свою звезду, презрев событья;
Лишь дураку в диковину открытье,
Что вечных нет ни дружбы, ни вражды.

Мы лучшие года с тобой скитались,
И ради дней, что нам еще остались,
В порт не спеши и не страшись беды.

          (перевод М.Квятковской)

         * * *
То ждешь и льнешь, то гонишь и клянешь,
То чтишь и льстишь, то мстишь и презираешь,
То знать не знаешь, то души не чаешь,
То глаз не сводишь, то не ставишь в грош,

Переиначиваешь правду в ложь,
Остыв, горишь, прельщая, запрещаешь,
Открыв, скрываешь, глядя, ослепляешь,
Как лунный диск, уменьшившись, растешь.

Любимого, пора понять бы это,
Не подберешь себе по точной мерке -
Твоя затея, Сильвия, смешна.

Да или нет? Устал я ждать ответа.
Быстрее прекращай свои проверки,
Любовь не в тягость — в радость быть должна.

          (перевод Вл.Резниченко)

         * * *
Кто я и что тебе в любви моей,
Иисусе? Пусть пойду я за тобою -
Что проку в том? В ночи, один, зимою
Зачем ты мерзнешь у моих дверей?

Да есть ли сердце моего черствей?
Ужели впрямь тебе я не открою?
О, если б равнодушье ледяное
Целило боль святых твоих ступней!

И каждый раз твердит мне ангел вечный:
- Встань, выгляни в окно, душа слепая,
Какую ты отринула любовь!

И каждый раз я в лености беспечной,
- Успеется и завтра, — отвечаю,
А завтра — то же повторяю вновь.

          (перевод М.Квятковской)

          Сонет
    на докуку судебных тяжеб

Вам, Тяжбы, бью челом, покуда цел;
Темна юрис-премудрость, не взыщите!
Когда ж конец судебной волоките,
Иль ей дано бессмертие в удел?

Попрала кривда столько правых дел!
Надежды вы без жалости крушите,
И правота нуждается в защите,
Коль крючкотвор крючком ее поддел.

О горы ябед, реки словоблудья!
Рождают вас и губят лишь чернила,
Над правом правовед творит расправу.

О дева Истина, о Правосудье!
Продажностью стяжав худую славу,
Ужели ты невинность сохранила?

          (перевод М.Квятковской)

    Даме, спросившей о беге времени

Оно всё то же каждое мгновенье,
Течет себе, и нет ему предела.
Твердить, что наше время повзрослело, -
По меньшей мере недостаток зренья.

Есть день и ночь, подъемы и паденья.
Одно пришло, другое отшумело,
С деньгами — рай, без денег — плохо дело,
И те же звезды светят нам с рожденья.

Хищенья, тяжбы, мелкие заботы,
Тьмы гнусных сделок, сплетен и секретов
И та же грязь под слоем позолоты;

Хватает дрязг, подлогов и наветов,
В любом углу друг с другом сводят счеты,
В любой дыре три тысячи поэтов!

          (перевод Н.Ванханен)

миротворец

21 мая 2011 г. 00:00

цитировать | [ ]

Осип Мандельштам

* * *
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи,-
На головах царей божественная пена,-
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер — всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
1915

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

миродержец

21 мая 2011 г. 00:10

цитировать | [ ]

Джон Донн

Прощание, запрещающее печаль

Души смиреннейшей в ночи
Ухода люди не услышат:
Так тих он, что одни "почил"
Промолвят, а другие — "дышит".

Расстаться б так вот, растворясь
Во мгле,- не плача ни о чем, нам;
Кощунством было б тайны вязь
Предать толпе непосвященной.

Земли трясенье устрашит:
Обвалу каждый ужаснется,
Но, если где-то дрогнет ширь
Небес, ничто нас не коснется.

Так и любовь потрясена
Земная — и не вспыхнет снова -
Разлукой: подорвет она
Ее столпы, ее основы.

А нам, которые взвились
В такую высь над страстью грубой,
Что сами даже 6 не взялись
Назвать...что нам глаза и губы?

Их тлен союз наш не предаст,
Уйдут они, — но не умрет он:
Как золота тончайший пласт,
Он только ширится под гнетом.

И если душ. в нем две, взгляни,
Как тянутся они друг к другу:
Как ножки циркуля они
В пределах все того же круга.

О, как следит ревниво та,
Что в центре, за другой круженьем,
А после, выпрямляя стан,
Ее встречает приближенье.

Пусть мой по кругу путь далек
И клонит долу шаг превратный,
Есть ты — опора и залог
Того, что я вернусь обратно.

–––
Eramos pocos y parió la abuela

миродержец

21 мая 2011 г. 00:14

цитировать | [ ]

Джон Донн

Смерть, не кичись, когда тебя зовут
Тиранкой лютой, силой роковою:
Не гибнут пораженные тобою,
Увы, бедняжка, твой напрасен труд.
Ты просто даришь временный приют,
Подобно сну иль тихому покою;
От плоти бренной отдохнуть душою
Охотно люди за тобой идут.
Судьбы, случайности, царей рабыня,
Ты ядом действуешь и топором,
Но точно так смежает очи сном
И опиум; к чему ж твоя гордыня?
Пред вечностью, как миг, ты промелькнешь,
И снова будет жизнь; ты, Смерть, умрешь.

–––
Eramos pocos y parió la abuela

миротворец

21 мая 2011 г. 18:10

цитировать | [ ]

Борис Пастернак

* * *
Сестра моя — жизнь и сегодня в разливе
Расшиблась весенним дождем обо всех,
Но люди в брелоках высоко брюзгливы
И вежливо жалят, как змеи в овсе.

У старших на это свои есть резоны.
Бесспорно, бесспорно смешон твой резон,
Что в грозу лиловы глаза и газоны
И пахнет сырой резедой горизонт.

Что в мае, когда поездов расписанье
Камышинской веткой читаешь в купе,
Оно грандиозней святого писанья
И черных от пыли и бурь канапе.

Что только нарвется, разлаявшись, тормоз
На мирных сельчан в захолустном вине,
С матрацев глядят, не моя ли платформа,
И солнце, садясь, соболезнует мне.

И в третий плеснув, уплывает звоночек
Сплошным извиненьем: жалею, не здесь.
Под шторку несет обгорающей ночью
И рушится степь со ступенек к звезде.

Мигая, моргая, но спят где-то сладко,
И фата-морганой любимая спит
Тем часом, как сердце, плеща по площадкам,
Вагонными дверцами сыплет в степи.
Лето 1917

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

миротворец

23 мая 2011 г. 18:16

цитировать | [ ]

Эдуард Асадов. "Я могу тебя очень ждать"

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

–––
…fresh poison each week

миротворец

24 мая 2011 г. 13:36

цитировать | [ ]

Л. Корнилов

Гром

Ты грозу последнюю запомни:
Я недаром небо разорвал,
Но сломал о землю крылья молний
И упал за дальний перевал.

Вот лежу с открытым переломом.
Ты не верь, мужик, пока я тут,
Что у грома нет родного дома,
Что его на родине не ждут.

И по мне, конечно, сохли бабы,
Я ведь тоже нравиться умел.
Но свое, наверно, отбабахал,
Но свое, как видно, отгремел.

Горизонтом зажимаю рану.
Мне нельзя на стон или на крик.
Ты же знаешь, если я не гряну,
Ты не перекрестишься, мужик.

Мне другое дело незнакомо.
Я не мог с высот не загреметь.
Понимаешь, я родился громом,
Значит, должен громко умереть.

–––
"Что смерть — умрём мы все. Вот если б не было разлуки!"

миродержец

25 мая 2011 г. 01:38

цитировать | [ ]

Луис де Гонгора

Насмешка над кабальеро, который со всем тщанием приготовился к праздничному турниру

Все краски спорят на его ливрее,
На черной шапке ровен перьев цвет,
белее снега белизна манжет,
браслетка — дар очередной Никеи,

девиз и вензель, знатного знатнее,
в узорчатые ножны меч одет,
нога в сафьяне, шпоры — звонче нет,
своя уздечка — и не из Гвинеи,

Гарцует добрый конь, от рукоятки
до острия копье готово к схватке,
и вымпел снят — ну, Амадис, держись!

С небрежностью, обдуманной заране,
в седле застыв, он скачет на ристанье...
А тут барбос — возьми да привяжись!

–––
Eramos pocos y parió la abuela

авторитет

25 мая 2011 г. 07:10

цитировать | [ ]

Луис де Гонгора-и-Арготе (1561-1627).

        * * *
Зовущих уст, которых слаще нет,
Их влаги, окаймленной жемчугами,
Пьянящей, как нектар, что за пирами
Юпитеру подносит Ганимед,

Страшитесь, если мил вам белый свет:
Точно змея меж яркими цветами,
Таится между алыми губами
Любовь, чей яд — источник многих бед.

Огонь пурпурных роз, благоуханье
Их бисерной росы, что будто пала
С сосков самой Авроры — всё обман;

Не розы это, нет, — плоды Тантала,
Они нам дарят, распалив желанье,
Лишь горький яд, лишь тягостный дурман.

               (перевод Вл.Резниченко)

        * * *
Рои печальных вздохов, ливни слез,
Исторгнутые сердцем и глазами,
Качают ветви, льются меж стволами
Алкидовых дерев и влажных лоз;

Но ветер, заклиная силы гроз,
Туманы вздохов гонит с облаками,
Деревья слезы жадно пьют корнями -
И вздохи тают, и мелеет плес.

И на моих ланитах слез потоки -
Несчитанную глаз усталых дань -
Благого мрака отирает длань;

Поскольку ангел, по-людски жестокий,
Не верит мне, — где сил для слез возьму?
Напрасны вздохи, слезы ни к чему.

               (перевод М.Квятковской)

        * * *
Как трепетно, на тысячу ладов
Рыдает надо мною Филомела -
Как будто в горлышке у ней запело
Сто тысяч безутешных соловьев;

Я верю, что она из-за лесов,
Алкая правосудья, прилетела
Изобличить Терея злое дело
Печальной пеней в зелени листов;

Зачем ты плачем тишину тревожишь -
Ты криком иль пером свой иск изложишь,
На то тебе дан клюв и два крыла;

Пусть плачет тот, кто пред лицом Медузы
Окаменел, — его страшнее узы:
Ни разгласить, ни уничтожить зла.

               (перевод М.Квятковской)

        * * *
Едва зима войдет в свои права,
Как вдруг, лишаясь сладкозвучной кроны,
Свой изумруд на траур обнаженный
Спешат сменить кусты и дерева.

Да, времени тугие жернова
Вращаются, тверды и непреклонны;
Но всё же ствол, морозом обожженный,
В свой час опять укутает листва.

И прошлое вернется. И страница,
Прочитанная, снова повторится...
Таков закон всеобщий бытия.

И лишь любовь не воскресает снова!
Вовеки счастья не вернуть былого,
Когда ужалит ревности змея.

               (перевод С.Гончаренко)

        * * *
Моя Селальба, мне примнился ад:
Вскипали тучи, ветры бушевали,
Свои основы башни целовали,
И недра извергали алый смрад.

Мосты ломались, как тростинки в град,
Ручьи рычали, реки восставали,
Их воды мыслям брода не давали,
Дыбясь во мраке выше горных гряд.

Дни Ноя, — люди, исторгая стоны,
Карабкались на стройных сосен кроны
И кряжистый обременяли бук.

Лачуги, пастухи, стада, собаки,
Смешавшись, плыли мертвенно во мраке...
Но это ли страшней любовных мук!

               (перевод П.Грушко)

        * * *
Фантазия, смешны твои услуги, -
Напрасно тлеет в этом белом сне
Запас любви на призрачном огне,
Замкнув мои мечты в порочном круге, -

Лишь неприязнь на личике подруги,
Что любящему горестно вдвойне:
Как нелюдимый лик ни дорог мне, -
Уж это ль снадобье в моем недуге?

А Сон, податель пьес неутомимый
В театре, возведенном в пустоте,
Прекрасной плотью облачает тени:

В нем, как живой, сияет лик любимый
Обманом кратким в двойственной тщете,
Где благо — сон и благо — сновиденье.

               (перевод П.Грушко)

        * * *
Вы, о деревья, что над Фаэтоном
Еще при жизни столько слез пролив,
Теперь, как ветви пальм или олив,
Ложитесь на чело венком зеленым, -

Пусть в жаркий день к тенистым вашим кронам
Льнут нимфы любострастные, забыв
Прохладный дол, где, прячась под обрыв,
Бьет ключ и шелестит трава по склонам,

Пусть вам целует (зною вопреки)
Стволы (тела девические прежде)
Теченье этой вспененной реки;

Оплачьте же (лишь вам дано судьбой
Лить слезы о несбыточной надежде)
Мою любовь, порыв безумный мой.

               (перевод Вл.Резниченко)

        * * *
Пока руно волос твоих течет,
Как золото в лучистой филиграни,
И не светлей хрусталь в изломе грани,
Чем нежной шеи лебединый взлет,

Пока соцветье губ твоих цветет
Благоуханнее гвоздики ранней
И тщетно снежной лилии старанье
Затмить чела чистейший снег и лед,

Спеши изведать наслажденье в силе,
Сокрытой в коже, в локоне, в устах,
Пока букет твоих гвоздик и лилий

Не только сам бесславно не зачах,
Но годы и тебя не обратили
В золу и в землю, в пепел, дым и прах.

               (перевод С.Гончаренко)

миродержец

25 мая 2011 г. 17:51

цитировать | [ ]

Cаша Черный

МОЙ РОМАН

Кто любит прачку, кто любит маркизу,
У каждого свой дурман,-
А я люблю консьержкину Лизу,
У нас — осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывет недотрогой,-
Смешна любовь напоказ!
Но все ж тайком от матери строгой
Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки,
Кручу залихватски ус...
Я отдал ей все: портрет Короленки
И нитку зеленых бус.

Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу,
Грызем соленый миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу,
Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,
Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,
И чайник ворчит, как шмель...
У Лизы чудесные теплые ручки
И в каждом глазу — газель.

Для нас уже нет двадцатого века,
И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,
Раскрылась створка дверей...
И Лиза уходит, потупив ресницы,
За матерью строгой своей.

На старом столе перевернуты книги,
Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие фиги,
И стул опрокинут в углу.

Для ясности, после ее ухода,
Я все-таки должен сказать,
Что Лизе — три с половиною года...
Зачем нам правду скрывать?

–––
Eramos pocos y parió la abuela

миротворец

26 мая 2011 г. 09:11

цитировать | [ ]

Сергей Есенин

* * *
Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
Эту жизнь прожил я словно кстати,
Заодно с другими на земле.

И с тобой целуюсь по привычке,
Потому что многих целовал,
И, как будто зажигая спички,
Говорю любовные слова.

"Дорогая", "милая", "навеки",
А в душе всегда одно и тож,
Если тронуть страсти в человеке,
То, конечно, правды не найдешь.

Оттого душе моей не жестко
Не желать, не требовать огня,
Ты, моя ходячая березка,
Создана для многих и меня.

Но, всегда ища себе родную
И томясь в неласковом плену,
Я тебя нисколько не ревную,
Я тебя нисколько не кляну.

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
И тебя любил я только кстати,
Заодно с другими на земле.
<1925>

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!

авторитет

29 мая 2011 г. 22:49

цитировать | [ ]

Глеб Семенов.

     * * *
Не пытайтесь, не уснете:
ночь исходит свистом -
на одной дрожащей ноте,
медленным и чистым.

Ах, с восторгами июня
никакого сладу! -
Будто девочки-шалуньи
по ночному саду

всё ходили да шутили,
вздумали смеяться, -
по свистульке проглотили
и дышать бояться.

     * * *
Заглядывать в чужие окна,
на фонари загадывать...
Шатанья за полночь — не догма,
но и кровать — не заповедь!
Броди до света, береди
забывшееся за день.
Две бедных тени
                (впереди -
одна, другая — сзади!) -
под стать душе раздвоенной -
по городу с тобой.
Бездомное родство его
прописывает боль
то где-то посреди моста,
то на пустынной площади...
А в горле косточкой — звезда, -
ничем не прополощете!

   * * *
Многоступенчатый хорал
к лазурной истине восходит
и — лицезрев ее — нисходит
за шагом шаг в незрячий зал.

Притихшие вполупотьмах,
мы наконец как будто знаем,
что ничего-то мы не знаем
о Себастьяновых страстях.

И уголками тысяч глаз
блестим умильно и утешно,
а души смотрят безутешно
на громко хлопающих нас.

миротворец

29 мая 2011 г. 23:25

цитировать | [ ]

Эдуард Багрицкий

КОНТРАБАНДИСТЫ
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
На правом борту,
Что над пропастью вырос:
Янаки, Ставраки,
Папа Сатырос.
А ветер как гикнет,
Как мимо просвищет,
Как двинет барашком
Под звонкое днище,
Чтоб гвозди звенели,
Чтоб мачта гудела:
"Доброе дело! Хорошее дело!"
Чтоб звезды обрызгали
Груду наживы:
Коньяк, чулки
И презервативы...

Ай, греческий парус!
Ай, Черное море!
Ай, Черное море!..
Вор на воре!

. . . . . . . . . . . . .

Двенадцатый час -
Осторожное время.
Три пограничника,
Ветер и темень.
Три пограничника,
Шестеро глаз -
Шестеро глаз
Да моторный баркас...
Три пограничника!
Вор на дозоре!
Бросьте баркас
В басурманское море,
Чтобы вода
Под кормой загудела:
"Доброе дело!
Хорошее дело!"
Чтобы по трубам,
В ребра и винт,
Виттовой пляской
Двинул бензин.

Ай, звездная полночь!
Ай, Черное море!
Ай, Черное море!..
Вор на воре!

. . . . . . . . . . . . .

Вот так бы и мне
В налетающей тьме
Усы раздувать,
Развалясь на корме,
Да видеть звезду
Над бугшпритом склоненным,
Да голос ломать
Черноморским жаргоном,
Да слушать сквозь ветер,
Холодный и горький,
Мотора дозорного
Скороговорки!
Иль правильней, может,
Сжимая наган,
За вором следить,
Уходящим в туман...
Да ветер почуять,
Скользящий по жилам,
Вослед парусам,
Что летят по светилам...
И вдруг неожиданно
Встретить во тьме
Усатого грека
На черной корме...

Так бей же по жилам,
Кидайся в края,
Бездомная молодость,
Ярость моя!
Чтоб звездами сыпалась
Кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу,
Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот,-
И петь, задыхаясь,
На страшном просторе:

"Ай, Черное море,
Хорошее море..!"
1927

–––
Проснулась, умылась, нарядилась, улыбнулась и пошла украшать мир!