цитата Dark Andrew

Ну ты произдевался по полной...

цитата

— Вы действительный член семинара Бориса Стругацкого, постоянный участник студии Андрея Балабухи... Зачем это вам, вполне состоявшемуся писателю, автору полутора десятков романов?
— Как — зачем? А общение с коллегами по цеху? Обсудить задумки, сюжеты. А самые свежие новости с литературных фронтов? Взять хоть это интервью. Где мы встретились? На студии фантастов Балабухи-Смирнова.
Где еще твой последний роман по косточкам разберут, каждую под микроскопом рассмотрят, изучат, а потом вынесут вердикт: «Ничего, читаемо, но мог бы и лучше. Если то-то и то-то исправить, то даже в печать не стыдно...» Шутка. Просто нам, писателям, интересно вместе. И это хорошо!

цитата vvladimirsky

Я поиздевался кратенько, в рамках регламента. По полной -- это еще кучу перлов из переводов вывалить, как любит делать коллега Пузий.

цитата Dark Andrew

Не любишь ты фэнтези

цитата

- Знаете ли, профессор, — заговорила девушка, тяжело вздохнув, — если бы вы не были европейским светилом, и за вас не заступались бы самым возмутительным образом (блондин дернул ее за край куртки, но она отмахнулась) лица, которых, я уверена, мы еще разьясним, вас следовало бы арестовать.

- А за что? — С любопытством спросил Филипп Филиппович.

- Вы ненавистник пролетариата! — Гордо сказала женщина.

- Да, я не люблю пролетариата, — печально согласился Филипп Филиппович...

цитата

Ро­ман «Биб­ли­о­те­карь» ещё и кни­га Бла­го­род­ст­ва и Па­т­ри­о­тиз­ма. На­ив­ная и свет­лая ве­ра со­вет­ских лю­дей в си­лу чте­ния (при обо­д­ря­ю­ще-ста­ти­с­ти­че­с­ком «мы са­мая чи­та­ю­щая стра­на в ми­ре») в ро­ма­не не ос­ме­я­на, не унич­то­же­на, а вос­кре­ше­на иро­нич­ным ели­за­ров­ским ре­ве­ран­сом; транс­фор­ми­ро­ва­на в не­что но­вое, бо­лее глу­бо­кое, из­бав­лен­ное от иде­о­ло­гии, но не ли­шён­ное иде­а­лов. Чте­ние в «Биб­ли­о­те­ка­ре» не толь­ко спа­са­ет лю­дей («то­ва­ри­щей») от со­вре­мен­но­го оте­че­ст­вен­но­го иди­о­тиз­ма, по­рою па­ро­ди­руя его, но на пол­ном се­рье­зе, ко­пи­руя пра­во­слав­ный ка­нон, ми­с­ти­че­с­ки, еже­днев­но, еже­ми­нут­но спа­са­ет стра­ну, Ро­ди­ну.

цитата

В издательстве «Мосты культуры / Гешарим» вышел фантасмагорический роман Анджея Барта, где вымысел переплетен с реальностью и где вершат суд над Хаимом Румковским, известным также под именами Хаим Грозный и король Хаим, который в годы Второй мировой войны возглавлял юденрат гетто в Лодзи.

цитата

В «быстрых», фабульных, частях «После конца» представляет собой нечто вроде фантастического политического триллера: доминирующие здесь официальные лица с именами типа Фурзд, Крэк, Крамун, Зурдан (из Ауфирии, Нетории и Страны деловых трупов) конкурируют за власть и пытаются достать «омст» — вещество, в состав которого входит сперма дьявола. Пересказывать тягостно: это дичь, отдаленно напоминающая «Незнайку на Луне», — тоже мениппея, тоже сатира; только вот чувство юмора Мамлеева драматически отличается от носовского.

цитата

Мир «Песочного человека» иерархичен, как и вселенная любого, даже самого захудалого супергеройского комикса. Здесь есть обычные люди — и не совсем обычные, что-то знающие о силах, таящихся по ту сторону реальности. Есть бессмертные и шаманы, способные общаться с духами. Есть «супергерои в трико», скрывающие свою подлинную личность, и сверхзлодеи, мечтающие захватить или уничтожить весь мир. Ангелы и демоны. Люцифер, владыка Ада, и его соправители. Боги, большие и малые, могущественные и почти бессильные. Но над всей этой титанической пирамидой высятся Вечные. Безумие, Страдание, Страсть, Сон, Смерть и Судьба, которые переживут нашу цивилизацию, наших богов и само наше Солнце. Они будут существовать всегда — до тех пор, пока последнее живое существо не покинет сию юдоль скорби.

цитата

Владимир Березин известен как один из самых ехидных комментаторов «проектного вектора» в русскоязычной «жанровой» прозе. Хохма о том, что наши фантасты, дескать, только и знают, что пишут «про космических пауков», пошла в народ с его легкой руки. Однако и сам он не уберегся, оскоромился еще в 2009 году, сочинив роман «Путевые знаки» для межавторского цикла «Вселенная “Метро 2033”». А в 2011-м наступил на тот же садово-парковый инструмент во второй раз, приняв участие в проекте «S.T.A.L.K.E.R.» — причем под самый занавес, когда франшиза уже покидала гостеприимные стены издательства «АСТ».

цитата

Книгу эту прочесть стоит уже хотя бы потому, что романы Кинга читали все, а вот откуда он берет свои сюжеты, объясняется впервые. Там, оказывается, все гораздо проще: Кинг не придумывает своих персонажей, а просто смотрит на мир через искаженную оптику своего странного дара: по его словам, ужас растворен в повседневности, в каждом человеческом поступке. Достаточно просто присмотреться, и обязательно увидишь, как на автостоянке, в гостиничном номере или школьном классе проступают контуры мира, в который нам заказан вход. А вот Кинг спокойно в него заглядывает, а потом рассказывает об увиденном.

цитата

В ситуации с Фиглем-Миглем, разумеется, напрашивается вопрос: а не все ли равно, кто является настоящим автором всех этих романов? Знай себе наслаждайся текстом, пока не надоест, а тайное, как известно, рано или поздно обязательно станет явным. Однако, по нашему мнению, автономное существование художественного произведения, не прикрепленного к чьей-либо писательской личности, столь же невозможно, как и вечное плавание подводной лодки в пучинах океана. В литературе мы всегда имеем дело с разновидностью “эффекта Кулешова”, в соответствии с которым смысловая оценка текста определяется его соотнесением с тем или иным конкретным человеком. Пусть, например, “Роман с кокаином” и принадлежит Михаилу Леви, высокая репутация этой книги в различных литературных рейтингах постоянно будет зависеть от ее курьезного приписывания Владимиру Набокову. В случаях же, подобных спорам вокруг персоны Фигля-Мигля, привязка единичного текста к расплывчатому множеству альтернативных создателей еще больше способствует привлекательной мифологизации читательского восприятия.

цитата

Основная проблема обеих книг – стремление писателя создать насыщенный всевозможными приемами, аллюзиями, интертекстуальными связями роман нового образца на основе масскультурной эстетики и литературы. Проще говоря, Фигль-Мигль пытается сделать то же, что и ранний Акунин со своим Фандориным.

цитата

Что же мы искали в этом романе, написанном в 1920-1921 гг. и появившемся тогда в печати лишь на Западе и в переводе? Мы были наслышаны о том, что это великая антиутопия, изображающая тоталитаризм, всю сталинскую систему, что следом за ним шли великие романы Хаксли “О дивный новый мир” и Оруэлла “1984”, что Замятин проложил путь к созданию так называемой “антитоталитарной антиутопии”. Кстати, русский текст романа был опубликован спустя лет тридцать после английского. Так что шла как бы непрерывная линия от Томаса Мора через Замятина до Оруэлла и англоязычных (американских) фантастических романов ХХ века (называемых литературоведами своеобразными антиутопиями) – Рэя Бредбери “451 градус по Фаренгейту”, Клиффорда Саймака “Поколение, достигшее цели”, Айзека Азимова “Конец вечности” и, как отголосок, роман Станислава Лема “Возвращение”. Об Уэллсе я тогда не думал, хотя, начав читать более подробно тексты 20-х советских годов, увидел, что современники Замятина родословную романа “Мы” вели от фантастических романов Уэллса – “Война миров”, “Когда спящий проснется”, “Остров доктора Моро” и т.д. (которые можно в известном смысле тоже назвать либо романами-предупреждениями, либо антиутопиями). Да и Замятин, что существенно, был автором книги об Уэллсе. А о себе и своих соотечественниках он высказывался в контексте уэллсовской антиутопии: “Мы, петербургские Р.С.Ф.Р.-ные люди 1921 г., мы – мафусаилы, мы как спящий Уэллса, проснулись через 100 лет, и нам так странно читать о своей милой и слепой молодости – 100 лет назад, в 1914 году”.

цитата

Александр Генис: В эфире предпоследний выпуск нашей юбилейной рубрики, которой мы отмечаем 20-летие новой России.   Сегодня мы выбрали таких героев, которые лучше всего представляют массовую культуру – в ее высшем проявлении. Речь пойдет о писателях и музыкантах, аудитория которых исчисляется миллионами. Но главное, что это – непреходящая популярность, ставшая честно заслуженной славой. Сперва – о писателях, представляющих два главных на книжном рынке жанра — фантастику и детектив. Бесспорно, вне всяких сомнений, за пределами любой полемики, лучшими фантастами русской литературы являются братья Стругацкие.

цитата

Очень странная для Пратчетта книга. Взрослая. Серьезная. Суровая даже и грустная. Нет, привычные шутки и парадоксы на месте, юмор тоже никуда не делся. Жестоко, извините за выражение, обстебана Великая французская революция, но суть книги отнюдь не в шуточках. Это большой настоящий роман о долге и выборе. О наивности и романтике. О том, что делай, что должно, и будь, что будет . Если бы это была самая новая книга автора, можно было бы смело говорить о новом этапе творчества, но новая она только на русском рынке — написан роман довольно давно. Поэтому стоит говорить скорее о случайном (или скорее неслучайном) прорыве.

цитата

— Андрей, вашу прозу охотно публикуют в периодике и сборниках. Однако четыре авторских сборника рассказов, начиная со «Сказок о странной любви», получивших «Старт» в далеком 1994-м, вышли малыми тиражами, в небольших издательствах. Такова судьба всей литературы, не укладывающейся в рамки формата, или вам особенно «повезло»?

— Да, нет — мне как раз повезло без кавычек, в прямом смысле слова. Я вполне доволен. У меня нет ни одного неопубликованного рассказа, а некоторые печатались несколько раз. Скажем, недавно журнал «Юность» опубликовал мой небольшой цикл рассказов «Тонкие связи», написанный двадцать лет назад и входивший в упомянутый вами сборник «Сказки о странной любви». Я пишу то, что мне самому интересно писать, и это находит своего читателя, я нахожу отзывы в Сети — порой в самых неожиданных местах, например, на сайте лесбиянок... именно лесбиянок, без участия геев, прошу отметить!

цитата

Удивительным образом, оба автора — писатели-фантасты, то есть сектанты заведомые; и тем не менее им удалось написать биографию объективную, биографию для посторонних, биографию — ревизию творчества Стругацких не «вообще», с точки зрения вечности, а именно из 2011 года. Биографию такую, после которой хочется если не подать заявление на прием в секту, то по крайней мере прочесть несколько романов, ранее безапелляционно отставленных.

цитата

«Братья Стругацкие» – история жизни не столько замечательных людей, сколько замечательных книг, сформировавших мировоззрение и давших нравственные ориентиры тысячам наших современников, причем не только старшего поколения. Личная биография братьев, исторический контекст, внутрииздательские трения, творческие кризисы и идеологическая ломка – все это интересует Володихина и Прашкевича постольку, поскольку отразилось на стиле АБС, повлияло на сюжеты и идеи их повестей. Не более и не менее. Те факты и события, которые непосредственного отношения к творческой кухне не имеют, упомянуты вскользь или опущены вовсе – за малозначительностью. Как заметил Б. Н. Стругацкий, «я всегда полагал (и полагаю сейчас), что жизнь писателя – это его книги, статьи, в крайнем случае публичные выступления; все же прочее – семейные дела, приключения-путешествия, лирические эскапады – все это от лукавого и никого не должно касаться». Биографы придерживаются этого вектора, заданного петербургским мэтром в «Комментариях к пройденному» (1998), в той степени, в какой позволяет ЖЗЛовский формат.

цитата

Роман Виктора Пелевина «S.N.U.F.F.», привычно изобилующий ехидными культурными и политическими диагнозами, вышел спустя ровно год после его предыдущей книги – сборника «Ананасная вода для прекрасной дамы». Итоги 2011-го, по Пелевину, представляют собой фарсовое дежавю – 2010-й просто отдыхает.

цитата

Ровно тринадцать месяцев Пелевин находится где-то в нашем миру, так себе и представляешь, как он подслушивает твой пьяный треп в кафе, из-за плеча подглядывает в твои книгу в метро, внимательно изучает распечатки твоих телефонных переговоров и уж точно 24 часа в сутки мониторит блогосферу и информационное поле. Чтобы в конце периода отчитаться перед тобой же: в этом году в ваш анамнез, гражданин читатель, добавились следующие психозы.