| автор |
сообщение |
Alex Fenrir-Gray 
авторитет
 
|
 18 ноября 2018 г. 15:46 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
Немецкий арабист и переводчик Клаудия Отт перевела на немецкий язык андалусскую рукопись 13 века Сто одна ночь. Перевод и издание были вполне себе научными, но издательство Клуб семейного досуга почему-то посчитало необходимым перевести данную книгу с немецкого на русский вместе со всем научным аппаратом. Спасибо им за это. .https://libking.ru/books/antique-/antique...
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:48 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Вот описание этого андалусского манускрипта;
МС Ага-Хан АКМ 00513, Часть 2:
Тридцать девять листов бумаги, коричневатые, последние
листы с наружной стороны сильно истрепаны, края и углы
реставрированы современной бумагой, нумерация страниц
оригинала отсутствует. Два параллельных подсчета листов
сделаны значительно позднее. Формат 19х26,3 см. Формат
текста 15,5х21 см. Двадцать девять строк (реже тридцать или
двадцать восемь). Разлиновка просматривается слабо. Ку-
стоды выделены и сильно скошены налево вниз. Мелкий, по
большей части хорошо читаемый полностью пунктированный
и сплошной, однако не вполне вокализированный шрифт ма-
гриби или андалуси. Высота отдельно стоящей алиф
4—5 мм; в выделениях — 8—10 мм. Выделяющиеся формы
ра’ и каф; та’ марбута или ха’ также кажутся постоянно
привязанными к отдельно стоящим согласным (рис. 8, 9). Цвет
чернил от
коричневых до черных. Выделения большие, красные: назва-
ния, заголовки историй, «ночные формулы» и нумерация но-
чей, абзацы в повествовательном тексте. Начиная со страниц
фо. 31а по 32б красные чернила темнеют и превращаются в черные, начиная со страниц фо. 32б только черные, крупнофор-
матные выделения. Для ограничения формата текста, для за-
полнения строк, в качестве обрамления названий и заголовков
историй, а также для разделения полустиший в стихотворени-
ях вставлены орнаменты: красное троеточие с черной окантов-
кой, стилизованное мим и т. п. (ср. рис. 14, 15 и 17).
Переписчик: Абдаллах ибн Абд аль-Мавла ан-Нидджум
«аль-Хаджиби Аслан» (рис. 17). Рукопись связана с копией
«Китаб аль-Джа’рафия» рукописи Мухаммеда ибн Аби Ба-
кра аз-Зухри работы того же переписчика, датированной
622/1234 гг. Происхождение, по сведениям владельца, ис-
панское. Более точных данных нет.
Анонимный автор
Китаб фихи хадит ми’ат лайла ва-лайла
Книга с историей Ста и одной ночи.
Вступление (с. фо. 1б, с. 1-5):
[…][…]
Заключение (с. фо. 39б, с. 29)[…]
Рукопись HS содержит начало до ночи восьмидесятой исто-
рии из «Ста и одной ночи». Текст подразделяется по ночам, а
также названиями историй. На полях страниц, а также ме-
стами в тексте — исправления более позднего периода, воз-
можно, той же рукой, которая оставила на пустых страницах
между этими двумя книгами стихи, рисунки и пробы пера.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:51 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
А это статья Клаудии Отт об этой рукописи;
Как попасть из Индии и Ирана через Страну Цветов и долину-
вади Варваров в Северную Африку и Андалузию? Где мы мо-
жем застигнуть хитроумных супругов во время любовных игр
со страстными любовниками и в двух шагах от себя встретить
огнедышащих драконов и воинственных амазонок, сражаю-
щихся с всадниками и богатырями? Что общего между купца-
ми из Кайруана и людоедами с Камфарного острова? И кто
описывает нам — за столетия до появления на свет Леонардо
да Винчи — деревянный летательный аппарат со стартовым
винтом и винтом приземления и, вероятно, древнейшее сиг-
нальное устройство в истории литературы? Средневековый
арабский сборник историй «Сто и одна ночь»объединяет
в один букет красочных мотивов самые различные жанры,
протагонистов и места действия. Каждая отдельная история
уже сама по себе является достаточно увлекательной. Но, со-
бранные воедино, истории из «Ста и одной ночи»образуют
замечательную сокровищницу повествований, места действия
которой и пути преданий охватывают чуть ли не весь известный
в те времена мир, а поэтическая непосредственность и све-
жесть сохранились до наших дней.
Сейчас ситуация ни в коем случае не выглядит так, будто
более крупного и несравнимо более известного собрания «Ты-
сяча и одна ночь» еще не существовало, когда в Испании око-
ло 1234 года на свет появилась рукопись под названием «Сто
и одна ночь». Примерно за триста лет до этого надежные ис-
точники — арабские литературоведы, библиотекари и исто-
рики — сообщают нам о переведенном с персидского языка
и затем усовершенствованном на арабском языке собрании
«Тысяча ночей». Его сохранившемуся до наших дней назва-
нию — «Тысяча и одна ночь» — уже тогда было около ста лет.
А его самый древний сохранившийся рукописный фрагмент еще
в XIII в. насчитывал целых четыреста лет1. Однако все это про-
исходит на востоке арабского мира, в Багдаде, Каире, Дамаске
и других городах Ориента, или Ближнего и Среднего Востока.
А со «Ста и одной ночью» мы находимся, напротив того, на
Западе, в арабском Окциденте, то есть в Западной Европе.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:52 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Об Ориенте.
Окцидента Ориента Аль-Андалус — исламская, или мавританская, Испания2 — была завоевана в 711 г. располагавшимся в Танжере бербер-
ским генералом Тариком ибн Зиядом, находившимся на служ-
бе у умаядского губернатора североафриканской провинции
Ифрикия. Всего на четырех кораблях Тарик причалил к гор-
ному массиву, которому с этого времени суждено было носить
его имя: Гибралтар (по-арабски «Габаль Тарик», что значит
«гора Тарика»). После свержения династии Умаядов в Дамаске
халифами Аббасидов и бегства последних Умаядов в Аль-Ан-
далус там в 756 г. был основан эмират Кордоба; в 929 г. он был
преобразован в халифат. Из-за смут гражданской войны этот
халифат распался на множество мелких княжеств, на так на-
зываемые королевства Таифа. Начиная с 1086 г. короли Таи-
фа много раз приглашали альморавида Юсуфа на помощь
в сражениях против короля Альфонса Шестого. В 1086 г. он
разбил Альфонса, затем в период до 1095 г. завоевал мелкие
королевства и таким образом объединил Иберийский полу-
остров под североафриканским владычеством. С того време-
ни Аль-Андалус и Магриб — то есть арабские страны Север-
ной Африки западнее Египта — были тесно связаны между
собой. И снова из той же Северной Африки вождь берберов
ибн Тумарт (умер в 1130 г.), считавший себя посланником
Аллаха, правоверным властителем, объявил альморавидам
войну. Верные ему альморавиды установили в 1147 г. господ-
ство на всем Западе исламского мира, в том числе в Аль-
Андалусе. Они проводили жесткую религиозную политику,
из-за чего многие христиане и евреи покинули Иберийский
полуостров и переселились в регионы с более терпимыми
исламскими правительствами3. Около 1230 г. началось прав-
ление Насридов Гранады, которое столетие спустя пережило
символическую высшую точку своего развития, выразив-
шуюся в строительстве знаменитой Альгамбры.
Все эти достижения были отодвинуты на задний план Ре-
конкистой, то есть завоеванием потерянных территорий Ка-
стилии, Арагона, Португалии и других католических коро-
левств, которая в 1492 г. завоеванием Гранады положила
конец арабскому господству в Аль-Андалусе. Тем не менее
семь столетий (с VIII по XV в.) представляют собой достаточ-
ный промежуток времени для того, что принято называть
«чудом Аль-Андалуса»4: развиваются литература, науки, пере-
воды находятся на высшем уровне и обслуживаются привер-
женцами трех религий. Под арабским владычеством дости-
гает зенита также древнееврейская поэзия. Сооружаются
архитектурные шедевры и украшаются единственными в сво-
ем роде изразцовыми мозаиками мудехар, выращиваются
и экспортируются в другие страны Европы новые культурные
растения Востока, такие как сахарный тростник, артишоки
и лимоны. В этой плодотворной атмосфере появляется млад-
шая сестра «Тысячи и одной ночи» — «Сто и одна ночь».
Ситуация с передачей этого произведения, его, так сказать,
свидетельство о происхождении, показывает совершенно ясно:
все семь сохранившихся рукописей появились на арабском
Западе, то есть в Магрибе или в Аль-Андалусе. В рукописях
содержатся слова из региональной лексики мавританской Ис-
пании и Магриба — важные признаки их происхождения. Точ-
но так же и образы действующих лиц «Ста и одной ночи», по
крайней мере некоторые из них, указывают на арабский
Окцидент: торговец из Кайруана в первой истории, как и мно-
го раз выступающие в качестве протагонистов халифы из ди-
настии Умаядов. Почему же именно они играют в «Ста и од-
ной ночи» такую важную роль?
Одним из факторов является несомненно историческое
значение Умаядов в истории Аль-Андалуса. Ведь эмират,
а затем халифат Кордоба считался государством-наследни-
ком халифата свергнутых Умаядов в Дамаске. И хотя ко вре-
мени написания манускрипта в Аль-Андалусе уже господ-
ствовали последующие династии, Умаяды как основатели
династии и завоеватели по-прежнему пользовались большим
уважением. Так, например, халифы из династии Умаядов Абд
аль-Малик ибн Марван и трое его сыновей занимают в «Ста и
одной ночи» такое же по важности положение, как и халиф
из династии Аббасидов Харун ар-Рашид в «Тысяче и одной
ночи».
Еще одним прямым указанием на это является тот факт,
что халифы в «Ста и одной ночи» иногда титулуются как
«цари». В большинстве историй своими очень маленькими
территориями, часто вообще всего лишь одним-единствен-
ным городом правят именно цари (по-арабски «малик»,
мн. ч. «мулюк»). Стоит пересечь границу города — и ты уже
покидаешь царство. Эти мини-царства, или города-царства,
напоминают о временах арабско-исламских малых королевств
в Аль-Андалусе и их правителей, уже упомянутых мулюк
ат-Таваиф, которым часто также подчинялась только терри-
тория одного города и окружавших его деревень.
Помимо этого, воображаемая география «Ста и одной ночи»
дает нам еще одно важное указание на то, что место
происхождения этого произведения — арабский Запад. Для
этого нам, правда, придется отправиться далеко на Восток,
в Ориент Ориента, или на Восток Востока. Действие рамоч-
ного повествования «Ста и одной ночи» происходит в Индии
в давно минувшие времена. Заглавную роль здесь играет некий
«царь Индии», возникают мотивы из древнеиндийской лите-
ратуры. Даже рассказчик похож на индийских прототипов. Тем
не менее индийский театр действий скорее напоминает сте-
реотипные кулисы, чем географическую или историческую
топонимику. И конечно, не случайно, что эти кулисы, рассма-
триваемые из арабской перспективы, содержат в себе нечто
«ближневосточное». Из перспективы Каира, Багдада или Да-
маска, то есть для нас — воплощения понятия «арабского
Востока», мы имеем дело с классическим образом Ориента.
Это картина утренней, или восточной, страны, далекой, чужой,
экзотической и именно потому особенно привлекательной.
Из андалузской вечерней, или западной, страны эта вос-
точная страна кажется еще дальше и узнается еще менее
отчетливо, чем в рамочной истории «Тысячи и одной ночи».
Действие происходит в так называемом островном царстве
Индии и Китая (газаир аль-Хинд ва-Син ас-Син). А в «Ста
и одной ночи» сказочный Ориент Ориента, или Восток Вос-
тока, начинается не с далеких Индии и Китая. Здесь уже про-
ступают координаты Персии. «В городе Хорасане, — так
говорится в рамочной истории, — я повстречал юношу, ку-
печеского сына, умопомрачительно прекрасного и блиста-
тельного, как сияющий свет!» Хорасан (Хурасан) является
в арабской исторической географии общепринятым террито-
риальным обозначением восточных провинций Ирана. Но
и в западных персидских провинциях понятие «Хорасан» озна-
чало просто «восточная область»5.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:53 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Однако «Сто и одна ночь» перетолковывает это терри-
ториальное обозначение в название города и недолго думая
переносит этот «город Хорасан» в так называемую страну
Бабель (Вавилон), напоминающую как библейский город,
известный строительством башни, так и древнюю восточную
страну в Междуречье. Царь Индии быстро снаряжает экс-
педицию в Хорасан, чтобы доставить желанного юношу в Ин-
дию. В городе Хорасане — насколько известно, никогда не
существовавшем на самом деле, — имеются, тем не менее,
рынки и переулки, и в одном из таких переулков этот юноша
ждет своей очереди внести вклад во вступительную часть к
«Ста и одной ночи», которая перенесет читателя и слу-
шателя с самого дальнего Запада на самый крайний Восток
исламского мира, в некоторой степени — если позволено
использовать этот каламбур — в Ориент Окцидента Ориен-
та, то есть на Восток Запада Востока.
Происхождение и передача через
поколения «Ста и одной ночи»
Точные обстоятельства происхождения «Ста и одной ночи»
скрыты во тьме веков. Древнейшим сохранившимся свиде-
тельством существования текста этого произведения явля-
ется, вне всяких сомнений, рукопись из Музея Ага-Хана,
основа настоящего перевода. С помощью еще одной рукопи-
си, вместе с которой она связана в сборнике рукописей, ее
можно датировать периодом около 1234 г. Однако ее текст
отчетливо демонстрирует следы более длительной письменной
передачи через поколения. Таким образом, речь не может идти
о первоначальном варианте произведения. Скорее всего, наша
рукопись была, в свою очередь, скопирована с оригинала,
который, по всей вероятности, точно так же имел предше-
ственников. Когда, где и каким автором или редактором этот
оригинал или его предшественники были впервые соединены
в одно произведение, сегодня установить невозможно, и, мо-
жет быть, это никогда не удастся установить, во всяком слу-
чае, пока еще это не изучено досконально6. Общеизвестные
арабские работы по истории литературы и прочие источники
с X по XV в., дающие нам довольно точные сведения об исто-
рии передачи через поколения «Тысячи и одной ночи», не
содержат указаний на ее «младшую сестру». Единственным
вторичным источником, в котором обнаружено упоминание
о «Ста и одной ночи», является османско-арабская библио-
графия «Кашф аз-Зунуна» из Хаджи Халифа или Катиба
Челеби (1609—1657). Там говорится:
«Сто ночей, автор шейх Фахдас (или Фахрас), философ, — это сто историй»7.
Дословный текст этой записи настолько скудный и в то же
время — из-за путаницы с количеством ночей — частично
вводящий в заблуждение, что едва ли мы можем исходить из
того, что ее автор действительно был знаком со «Ста и од-
ной ночью», по крайней мере не в настоящей редакции.
Поэтому давайте исследовать указания, которые дает нам
само произведение. Последняя по времени историческая лич-
ность, упоминаемая в этих историях, — халиф из династии
Аббасидов аль-Мутасим (правил до 842 г.). Указания на со-
бытия XI в., например на крестовые походы, отсутствуют.
В данном отношении это имеет особое значение, ведь во
многих других арабских повествовательных произведениях
именно крестовые походы оставили литературный след. Та-
ким образом, по этим признакам период возникновения
«Ста и одной ночи» может относиться приблизительно
к концу IX или началу X в., то есть, грубо говоря, около 900 г.
Такой датировке соответствует также историографическое
сообщение о том, что в течение X в. в Аль-Андалусе полу-
чили распространение такие персидские обычаи, как, напри-
мер, ежегодный праздник михраган, о котором говорится
в прологе к «Ста и одной ночи» 8.
С другой стороны, «Сто и одна ночь» через свою рамоч-
ную историю очень тесно связана с древнеиндийскими лите-
ратурными образцами примерно в таком же объеме, а в не-
котором отношении даже еще более тесно, чем «Тысяча
и одна ночь». Китайская «Трипитака», собрание буддий-
ских канонических сочинений, предлагает под номером сто
семь историю следующего содержания: один царь смотрит на
себя в зеркало и задает собравшимся министрам вопрос: зна-
ют ли они более красивого человека, чем он. Те сообщают
ему, что слышали о непревзойденной красоте одного юноши
в его царстве. Царь велит послать за юношей под тем пред-
логом, что хочет пригласить его из-за его мудрости. Вскоре
после своего отъезда юноша снова возвращается домой, что-
бы взять выписки из своих книг. Он находит свою жену в объ-
ятиях другого мужчины. После этого у юноши начинается
жизненный кризис, его внешность изменяется и красота ис-
чезает. Прибыв к царю, который ничего не знает об этом
происшествии, юноша по этой причине оказывается сначала
в изоляции, чтобы отдохнуть от утомительного путешествия.
В этот период он случайно становится свидетелем того, как
супруга царя изменяет ему с конюхом. Утешенный таким об-
разом судьбой, юноша тут же приходит в себя, и его прежняя
красота восстанавливается. Когда после этого царь обраща-
ется к нему, юноша рассказывает ему о том, что пережил
и что наблюдал. Царь возмущается вместе с ним распущен-
ностью женского пола. И они совместно решают уйти в горы
и отказаться от мира9.
Эта история взята из собрания притч «Цзю дза бийю цзинг»,
части канона, который, как считается, был переведен после
251 г. с санскрита на китайский язык согдийским высокопо-
ставленным сановником по имени Канг Сенгуи (умер в 280 г.).
Не вызывает сомнений, что здесь мы имеем перед собой
литературный образец для пролога «Ста и одной ночи». По
крайней мере, для рамочной истории и для идеи повествования
«Ста и одной ночи» возникает правомерный вопрос о зна-
чительно более раннем ее возникновении, чем IX или X в. Эти
элементы могли быть переведены в доисламский период, то
есть приблизительно около 500 г. н. э., с древнеиндийского
языка либо с пали, более народного среднеиндийского лите-
ратурного языка, на среднеперсидский, а со среднеперсидско-
го около 800 г. — на арабский. Соответственно этому проис-
хождение и передачу через поколения «Ста и одной ночи»
нужно было бы рассматривать параллельно с «Тысячей и од-
ной ночью». По этой теории известное сегодня из рукописей
представление о «Ста и одной ночи» было бы результатом
дальнейших шагов по передаче и перемещении повествова-
тельной конструкции с Востока на Запад.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:53 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Фиктивный рассказчик
Как и «Тысяча и одна ночь»,«Сто и одна ночь» передавалась
из поколения в поколение анонимно. Таким образом, у произ-
ведения отсутствовала личность автора, которая могла бы сво-
им добрым именем гарантировать качество содержания, как это
было принято в отношении сборников арабской литературы
в классическую эпоху. Это указывает, с одной стороны, на ком-
плексную предысторию этого произведения, а с другой — осво-
бождает место для фигуры фиктивного рассказчика. Словами
«Повествователь этой истории рассказывает…» тот представ-
ляется сразу в начале текста и на всем его продолжении.
Фиктивные рассказчики (по-арабски «рави») известны из
мира арабской эпики, но появляются также и в тех версиях
«Тысячи и одной ночи», которые сохранили в себе особенно
много элементов устной словесности. В виде некоего сверх-
авторитета этот «рави» в анонимно передаваемых текстах
выступает в роли автора, действует одновременно и как ска-
зитель и в конечном счете оформляет так называемый вир-
туальный сеанс повествования10. Этот последний состоит из
формул, заимствованных из подлинных или сымитированных
сеансов повествования. Они переводят письменный текст
в контекст ситуации устного исполнения. Читатель должен
почувствовать себя слушателем. Он должен видеть перед
собой рассказчика где-нибудь на углу улицы, в кофейне или
в апельсиновой роще, то есть именно такого, какой ему зна-
ком из его культурного окружения11.
Точно так же присутствует рассказчик и в нашей рукописи
«Ста и одной ночи». Снова и снова он обращается с корот-
кими вставками к сознанию читателей, а иногда даже прямо
призывает свою «виртуальную публику» ответить на стихо-
творную вставку формулами благословения:
«Его облик сиял, как жемчуг, как говорит поэт —
когда вы
произносите благословение в честь господина нашего
Мухаммеда, да благословит его Аллах и дарует ему
мир!
— так говорит поэт».
Однако в «Ста и одной ночи» этот анонимный эпический
рассказчик вскоре отходит на задний план. Начиная со второй
ночи свое место занимает называемый по имени автор и рас-
сказчик — Фахараис, философ. В других версиях текста этот
рассказчик-философ присутствует с самого начала и расска-
зывает некоему неточно обозначенному царю по его настоя-
тельному требованию следующие истории:
«Так говорит шейх Фихрас, философ:
Один царь услышал об этой моей книге и послал за мной,
чтобы вызвать меня к себе. Я вошел в его дворец и оставал-
ся там его гостем целый месяц. Когда этот месяц прошел, он
приказал мне предстать перед ним, и я явился к нему.
— Я хочу тебя о чем-то спросить, — сказал он.
— Спрашивай, о чем бы ни шла речь, — ответил я.
И тогда он сказал:
— Расскажи мне о «Ста и одной ночи» и принеси книгу,
в которую я мог бы записать всю эту историю от начала до
конца.
— Согласен, — ответил я»12.
Роль рассказчика-философа напоминает об индийской лите-
ратуре и тем самым указывает скорее на сферу письменности.
Одним из наиболее известных и близкородственных литера-
турных примеров является брахман Бидпай, из уст которого
возвещается древнеиндийский трактат мудрости «Панчатан-
тра»: мудрец Бидпай рассказывает индийскому царю Дабха-
лиму морально поучительные басни, чтобы вывести его на
правильный путь. Как известно, эта индийская книга басен
прошла такой же путь передачи из поколения в поколение, как
и «Тысяча и одна ночь». Сначала она была переложена на
среднеперсидский, а с него — на арабский языки. В качестве
переводчика выступил знаменитый арабский автор, писавший
на родном для него персидском языке, ибн аль-Мукаффа (око-
ло 720—756), который по именам двух своих протагонистов,
шакалов Калила и Димна, дал этому произведению новое
название — «Калила ва-Димна» и который, согласно одному
из источников IX в., упоминается даже как переводчик«Ты-
сячи и одной ночи»13. Из арабского и сирийского языков
«Панчатантра» начала свое триумфальное шествие по
мировой литературе. Она была переведена на древнееврей-
ский и латинский языки, а с них — практически на все языки
мира и оказала долговременное влияние также на европей-
скую басенную традицию14.
Но вернемся к «Ста и одной ночи». Здесь рассказ ведется
от лица философа с индийским прообразом и звучащим по-
иностранному именем. Помимо указанных индийских ссылок,
имеется также сходство с созвучным именем древнегреческо-
го философа, который цитируется одним известным раннеис-
ламским историческим источником15. Коннотируемый таким
образом в индийско-античном стиле, Фахараис является, как
нам придется, видимо, признать, чисто литературным образом,
созданным для одной цели — выступить автором именно этих
рассказов. То, что он именуется титулом «философ», пред-
ставляется, по всей вероятности, своего рода компромиссным
решением между буддийской и поэтому с точки зрения ислама
языческой религией древнеиндийских литературных прототи-
пов и исламским окружением, на которое должны были воз-
действовать истории из «Ста и одной ночи».
С другой стороны, нельзя исключить и возможность созна-
тельного введения этого литературного образа: индийского
философа придумали для создания восточного колорита и вста-
вили его в качестве повествователя произведения, передающе-
го его через поколения. Как бы то ни было, появление фило-
софа Фахараиса служит явным указанием на кровную связь
историй из «Ста и одной ночи» с индийской повествователь-
ной традицией, из которой почерпнула свою структуру, мотивы
и идеи также и «Тысяча и одна ночь».
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:54 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
«Сто и одна» и «Тысяча и одна ночь»
«Сто и одна ночь» не является ни предварительным этапом, ни
кратким резюме «Тысячи и одной ночи». Оба эти собрания
историй представляют собой самостоятельные произведения
и передавались из поколения в поколение независимо друг от
друга. Тем не менее они так тесно связаны друг с другом, что
мы имеем право обозначить их как сестер, при этом «Тысяча
и одна ночь» была бы старшей, а «Сто и одна ночь» —
младшей. В чем же заключается это родство? В чем их сход-
ство, в чем различие?
Общей для обоих произведений является прежде всего ос-
новная композиция — рамочная история с введенными в нее
внутренними рассказами дочери визиря Шахразады. Однако
уже с этой рамочной истории начинаются различия: в «Тыся-
че и одной ночи»в разных царствах правят два брата, которые
встречаются после долгой разлуки; при этом выявляется на-
рушение супружеской верности их женами. В «Ста и одной
ночи» встреча двух протагонистов происходит в связи с со-
ревнованием в красоте. В соответствии с научным анализом
повествования такое соревнование в красоте или же мотив
«Свет мой, зеркальце, скажи» является «более сильной» мо-
тивацией, чем искусственно сконструированное свидание двух
братьев16. Поэтому логичнее рассматривать пролог «Ста
и одной ночи» как первоначальную форму. Кроме того, «Ты-
сяча и одна ночь» расширила свой пролог другими эпизодами
из древнеиндийской традиции17. Из этого также можно сделать
вывод о том, что более простым вариантом является более
ранний. И пролог «Ста и одной ночи» заметно отличается от
пролога «Тысячи и одной ночи».
Два из стихотворений, процитированных в «Ста и одной
ночи», обнаруживаются также в «Тысяче и одной ночи».
Такое родство не является чем-то чрезвычайным для склон-
ной к цитатам арабской литературы. Тем не менее прямыммостом становятся две истории, которые — хоть и в явно
отличающихся одна от другой версиях — излагаются в обоих
произведениях: «История о царском сыне и о семи визирях»18
и «История о лошади из эбенового дерева»19.
История о царском сыне и о семи визирях передается под
различными названиями: по имени ее протагониста Синдбада,
учителя царского сына, ее назвали «Книгой Синдбада», или на
латинском языке «Синтипас». Та же история на основании ее
содержания была известна под названием «О коварстве жен-
щин». Она представляет собой маленькое, замкнутое в самом
себе собрание историй, которое срабатывает — точно так же,
как и большие собрания «Тысяча и одна ночь» и «Сто и одна
ночь», — по образцу «Повествование как спасение жизни»: в
течение семи дней наложница и семь визирей рассказывают
по очереди — спасая жизнь царского сына или покушаясь на
нее. Литературные прообразы этой истории перекочевали из
санскрита в среднеперсидский язык, а оттуда в арабский; с арабского «Синтипас» был переведен на многие языки, в том числе в 1253 г. на испанский. Различные отдельные истории и мотивы из рукописи «Синтипас» оказали большое влияние на
литературу европейских народов и были в том числе исполь-
зованы в баснях Ла Фонтена (1621—1695) и в сказках братьев
Гримм20. Точно так же «История о лошади из эбенового дере-
ва» имеет два названия; часто она называется «Волшебная
лошадь», и под этим названием стала одной из наиболее из-
вестных историй из «Тысячи и одной ночи». И у этой истории
документально обнаружены литературные корни в различных
древнеиндийских источниках21.
Таким образом, обе истории, как и рамочные истории «Ста
и одной ночи» и «Тысячи и одной ночи», ведут происхожде-
ние от индийских литературных образцов и так же независимо
от соответствующих сборников историй вели свою литератур-
ную жизнь. Однако в рамках «Тысячи и одной ночи» это
впервые письменно засвидетельствовано благодаря француз-
скому переводу 1704 г. или же по ходу египетской фазы пере-
дачи через поколения около 1800 г.22 Таким образом, версии
«Ста и одной ночи» имеют для обеих историй существенно
более древнюю датировку. Все остальные истории из «Ста
и одной ночи» находятся только и исключительно там.
Репертуар историй, которыми наполнены оба собрания, не
является однотипным. В то время как «Тысяча и одна ночь»,
по крайней мере вначале, следует четко узнаваемой содержа-
тельной программе — первый цикл историй срабатывает как
сама рамочная история, по принципу «история или жизнь!»;
Шахразада снова и снова конфронтирует с царем с помощью
чисто женских сцен обмана, чтобы постоянно держать у него
перед глазами его собственные душевные травмы; по ходу
этих историй женские образы становятся все более само-
стоятельными, уверенными в себе и привлекательными, —
то в «Ста и одной ночи» подобная «психологическая» про-
грамма не просматривается. Здесь, напротив, следуют друг
за другом истории различных жанров и содержания, каждая
из которых имеет особый характер. Истории «Ста и одной
ночи» (за исключением «Истории о царском сыне и о семи
визирях», которая во многих отношениях представляет собой
исключение) не вложены одна в другую. Они короче и носят
совсем иной характер, чем истории в «Тысяче и одной ночи», и
дуги напряжения в них гораздо плотнее. Это связано также
с объемом сборника, в котором просто не так много про-
странства.
И с этим положением мы подходим, вероятно, к самому
важному различию между этими двумя произведениями: по-
вествование «Тысячи и одной ночи» простирается на вре-
менной промежуток почти в три года. За это время Шахра-
зада — незаметно и с различиями в зависимости от редакции
текста — родила царю от одного до трех сыновей и теперь,
как мать наследников трона, может рассчитывать на милость.
В «Ста и одной ночи» времени на это согласно природе
недостаточно. Те редакции, которые дают данной рамочной
истории вообще какой-то удовлетворительный конец, отмеча-
ют лишь беременность Шахразады, благодаря которой царь
отказывается казнить ее.
На еще одно различие между старшей и младшей сестрами
уже указывалось: в то время как «Тысяча и одна ночь» была
распространена на Востоке арабского мира, все сохранивши-
еся рукописи «Ста и одной ночи» родом с арабского Запада.
Сегодня исследователям известны семь рукописей, почти все
написаны в XIX в., самая старшая датируется 1776 г. Из них
заметно выделяется недавно обнаруженная рукопись из Музея
Ага-Хана — своим древним возрастом, хорошим состоянием
текста и литературно-историческим значением.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:55 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Рукопись из Музея Ага-Хана
14 марта 2010 г. в моей мастерской зазвонил телефон. Звони-
ла директор программ берлинского Дома Мартина Гропиуса,
где через несколько дней должна была открыться выставка
«Сокровища Музея Ага-Хана — шедевры исламского ис-
кусства». Для открытия выставки, что и послужило причиной
для звонка, требовалась музыкальная программа. Долго не
раздумывая, я согласилась, составила требуемую программу,
договорилась с одним из берлинских музыкантов-лютнистов
и поехала со своим инструментом, египетской тростниковой
флейтой, в Берлин.
Когда через несколько дней после открытия первая волна
посетителей пошла на убыль и я смогла спокойно пройтись по
выставке, мне на глаза попалась рукопись, которая лежала
несколько в стороне от остальных замечательных рукописных
сокровищ на витрине объектов искусства из Андалузии. Я про-
читала заголовок, написанный красными чернилами очень
старинным магрибско-андалузским шрифтом: «Китаб фихи
хадит ми’ат лайла ва-лайла» — «Книга с историей “Ста
и одной ночи”». Этот рукописный сборник, как гласила
подпись к данному экспонату, был датирован XIII в. Я тут же
почувствовала себя наэлектризованной. К счастью, на откры-
тии я познакомилась с куратором этих экспонатов и смогла
договориться с ним о том, что в конце выставки мне разрешат
бросить взгляд на выходные сведения, то есть на конечную
запись с подписью переписчика и датировкой, а также на не-
которые другие детали.
И когда 7 июля 2010 г. я снова приехала в Берлин и мне
разрешили под присмотром кураторов и реставраторов по-
дробно обследовать эту рукопись и сфотографировать ее, мой
восторг стал еще больше. Рукопись хорошо сохранилась, ста-
ринный шрифт выглядел четким, а из тридцати девяти плотно
исписанных листов только последние были так сильно истре-
паны и надорваны, что там уже невозможно было полностью
разобрать текст. Эта рукопись действительно могла стать клю-
чом к неизвестной предыстории «Ста и одной ночи».
Рукописный сборник датирован с помощью его выходных
сведений (рис. 17) 632 г. мусульманской эры, это соответству-
ет 1234 или 1235 г. нашего летосчисления. Границы ислам-
ского лунного года, как известно, не совпадают с границами
года григорианского или юлианского календаря, и точная дата
завершения рукописи «в субботу в месяце Раби II, года 632»
может выпадать либо на последние дни декабря 1234 г., либо
на январь 1235 г.23 В соответствии с этим список данной руко-
писи, вероятно, можно почти с уверенностью отнести к 1234 г.
Переписчик указывает нам даже свое имя: Абдаллах ибн Абд
аль-Мавла ан-Наджум.
Как бы то ни было — и это делает ситуацию щекотливой
и особенно захватывающей — эти выходные сведения отно-
сятся не прямо к «Ста и одной ночи», а к списку рукописи
«Китаб аль-Джарафия», книги по географии андалузского
автора Мухаммеда ибн Аби Бакра аль-Зухри, который жил
в Аль-Андалусе, вероятно в городе Альмерия, и умер после
1150 г.24 Список его произведения — также явно древнейший
текст как свидетельство возраста этой книги — вставлен
в сборник рукописей непосредственно перед «Ста и одной
ночью». У самой «Сто и одной ночи» отсутствует окончание.
Именно поэтому у этого фрагмента рукописи и нет собствен-
ных выходных сведений. Этот недостаток представляет собой
хорошо известное явление в арабском рукописном искусстве.
У многих древних рукописей первые и последние листы ис-
трепаны, разорваны, утеряны или использовались в дальней-
шем как простая писчая бумага для заметок и в конечном сче-
те были выброшены. Иногда при изготовлении нового тома
поврежденные страницы заранее заменялись. С нашей руко-
писью этого не произошло. Текст рукописи из Музея Ага-Ха-
на «Сто и одна ночь» доходит только до восемьдесят пятой
ночи. Однако ее начало не повреждено и присоединяется к так-
же имеющемуся в полном объеме окончанию предыдущей ру-
кописи. Это может быть указанием на то, что обе рукописи
длительное время были связаны вместе в таком сочетании.
Сам факт того, что рукописи различных текстов и типов
текстов были соединены в одной книге, был типичным явле-
нием для арабского мира до введения книгопечатания. В не-
которых сборниках сочетаются рукописи разных переписчи-
ков, разного возраста и различного формата. Но точно так
же часто связывались вместе рукописи одного и того же пере-
писчика. Их копирование могло производиться по инициати-
ве самого переписчика или заказчика, по указанию которого
копировщик списывал название выбранного им произведе-
ния. Поэтому есть все основания предполагать, что и сборник
рукописей из Музея Ага-Хана возник именно таким путем.
Таким образом, основополагающим является вопрос, дей-
ствительно ли обе копии сделаны одним и тем же переписчи-
ком. Датировка первой части сборника рукописей может пре-
тендовать на действительность и для второй его части.
Вначале с помощью почерковедческих и естественнонауч-
ных методов была исследована бумага. Формат страницы
и шрифта в обеих частях сборника рукописей идентичны.
Бумажно-исторический анализ также подтвердил соответ-
ствие качества бумаги вплоть до узора линий25. Результатов
анализа чернил, сделанного Институтом реставрационных
и консервационных наук специального высшего учебного
заведения в Кельне, в момент передачи данного перевода
в печать еще не было в наличии.
Палеографическое исследование26 показало идентичное об-
щее впечатление от шрифта в обеих частях сборника рукописей.
Что касается стиля шрифта, речь идет об андалуси или магриби, типично западноарабском виде шрифта, который возник в Аль-
Андалусе и оттуда распространился в Северную Африку27. По-
мимо общего впечатления, обращает на себя внимание соот-
ветствие подчеркнуто индивидуально оформленных очертаний
букв. Проверялись прежде всего необычные детали этих инди-
видуальных особенностей почерка. Так, например, лигатура
лам-алиф в обоих случаях записывается с бросающимся в гла-
за наклоном вправо, окончание та’марбута или заключитель-
ная буква ха’в конечном положении размашисто закручены —
что по правилам арабской каллиграфии по меньшей мере
необычно либо даже должно считаться ошибкой; наклонный
штрих буквы каф перечеркивает ее не по верхнему краю, а где-
то в середине и т. д., и т. п. (рис. 10—13).
Точно так же и простые орнаменты, которыми в обеих ру-
кописях украшены заголовки и поля страниц, идентичны. Они
использованы для заполнения строк и разбросаны торопли-
вой рукой. Некоторые из них созданы, вероятно, на основе
одной буквы мим, другие состоят из красных точек с черными
полукругами, и наоборот. Иногда поспешный изгиб такого
полукруга дополняется двумя косыми штрихами. Во всех про-
веренных случаях соответствие абсолютное (рис. 14, 15).
Такое высокоточное соответствие в общем и в деталях не
может рассматриваться ни как случайность, ни как результат
намеренного подражания или тем более подделки. Ведь «Сто
и одна ночь» относится к такого рода текстам, которые никог-
да не были предметом художественной (читай: стандартизиро-
ванной и благодаря этому легко доступной для подражания)
каллиграфии. Эти тексты были записаны как бытовые, для
чтения про себя или вслух довольно безыскусно, а некоторые
их части — и несколько торопливо. В таких рукописях особен-
но отчетливо проявляется личность переписчика.
И наконец, несмотря на различное содержание, между
этими двумя книгами, объединенными в одном сборнике,
можно проследить даже спорадические содержательные свя-
зи. Так, например, далеко не повседневное перечисление
географических регионов Синд и Хинд, Китай и Палестина
можно обнаружить в обеих частях сборника. Поскольку ис-
следования в этой области еще не завершены, в дальнейшем
можно ожидать и других подобных находок.
Таким образом, хотя мы в настоящий момент пока еще не
можем сказать, закончил ли наш переписчик копию «Ста
и одной ночи» раньше или позже, чем копию книги по гео-
графии, тем не менее мы имеем право с полным основанием
предполагать, что в данном случае действительно работал
один и тот же переписчик, а именно Абдаллах ибн Абд аль-
Мавла ан-Наджум, и тем самым приблизительная датировка
около 1234 г. может относиться и к рукописи «Ста и одной
ночи». Вследствие этих исследований рукопись из Музея
Ага-Хана оказывается более чем на полтысячелетия старше,
чем древнейшее, известное до сих пор рукописное свидетель-
ство данного текста. Она возвращает нас в Средневековье,
в самое сердце мультикультурной Европы того времени. Тем
самым она обогащает не только арабскую, но и европейскую
историю литературы.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:55 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
О влиянии «Ста и одной ночи» на литературу Европы
Изготовление данной копии «Ста и одной ночи» приходится
на период расцвета передачи античных знаний в Европу путем
латинско-арабских переводов. Центр этой переводческой де-
ятельности располагался в Аль-Андалусе. В крупных городах
мавританской Испании — Толедо (по-арабски Тулайтила),
Кордобе (по-арабски Куртуба), Севилье (Ишбилия), если
перечислять только самые важнейшие из них, — научные тру-
ды, которые с VII по IX в. были в Багдаде и других культурных
центрах арабского Востока переведены с греческого, средне-
персидского и санскрита на арабский язык, теперь, в свою
очередь, переводились с арабского на латынь, на испанский
и на другие романские языки. Именно этот несравнимый по
количеству и качеству перенос знаний стал тем явлением, ко-
торое сделало возможным научное и интеллектуальное раз-
витие Ренессанса в Западной и Центральной Европе.
При этом заслуга Аль-Андалуса никоим образом не исчер-
пывается простой передачей содержания книг. Для заимство-
вания исторических источников, понятий и мира идей, которым
предстояло упасть в странах Запада в столь необычайно пло-
дородную почву, решающее значение имело еще кое-что:
арабские ученые не просто переводили античные произведе-
ния, передавали их на арабском языке из поколения в поколе-
ние в течение столетий и тем самым оберегали от забвения, но
еще и дальше развивали описанные в них науки и в значитель-
ной степени способствовали их расцвету. Когда в Аль-Андалу-
се с созданием школы переводчиков в Толедо в XII в. началась
активная переводческая деятельность, то на содержание пере-
веденных произведений решающее воздействие оказывали
собственные исследования арабских ученых. Насколько силь-
но повлияли арабская математика, медицина и музыковедение,
философия одного из Маймонидов (Муса ибн Маймун, около
1135—1204) или Аверров (Ибн Рушд, 1128—1198) на евро-
пейскую духовную историю, достаточно хорошо известно; их
влияние считается прямо-таки парадигматическим для плодо-
творного культурного обмена в Средние века26. Менее извест-
но значение арабской литературы Испании для развития роман-
ских литератур начиная с XIII в. Так, например, документально
доказано воздействие на произведение Данте Алигьери (1265—
1321) «Божественная комедия» арабской «Книги о лест-
нице в небо» («Китаб аль-Мирадж»),с которой в 1277 г.
при дворе Альфонса Десятого был сделан перевод на испан-
ский язык («Либро де ля эскала»). Из последующего латин-
ского перевода этой книги Данте черпал познания о мусуль-
манских легендах о жизни после смерти27. Помимо многих
других литературных мотивов, именно в испанско-арабской
литературе следует искать также и происхождение мотива
Дон Жуана, точнее говоря, в любовной энциклопедии «Оже-
релье голубки» («Тавк аль-Хамама»), автор ибн Хазм аль-
Андалуси (994—1064) 28. В этот же ряд вписывается и
«Сто и одна ночь». Что касается двух историй из «Ста и одной
ночи», а именно «Синтипас»
и «Истории о лошади из эбенового дерева», то их путь
через испанские и латинские переводы в Северо-Восточную
Европу уже описывался29. При этом, однако, до сих пор исхо-
дили из того, что этот путь пролегал либо совершенно изоли-
рованно, либо через «Тысячу и одну ночь», где обе эти исто-
рии также содержатся. Но о том, что и «Сто и одна ночь», вне
всяких сомнений, сыграла в европейском Средневековье
важную роль (детальное изучение которой, правда, еще пред-
стоит провести), свидетельствуют межтекстуальные соот-
ветствия в итальянском стихотворном эпосе «Орландо фу-
риозо» («Неистовый Роланд») автора Людовико Ариосто
(1474—1533), а также в его литературном оригинале «Ор-
ландо иннаморато» («Влюбленный Роланд») Маттео
Марио Бойардо (1441—1494). Оба эпоса о Карле Великом
и его паладинах, а особенно о влюбленном до неистовства
в китайскую принцессу Орландо, пользовались в средневеко-
вой Италии большой популярностью. Свободные сюжеты,
устно передававшиеся ранее также на древнефранцузском
языке в виде «Песни о Роланде», были канонизированы Бой-
ардо и Ариосто; как более известный утвердился эпос Ариосто.
В двадцать восьмой песне «Неистового Роланда»рас-
сказывается один эпизод, который внезапно обнаруживает
себя как вариант пролога «Ста и одной ночи».
Британский правитель Астольфо считает себя самым кра-
сивым мужчиной на свете. Один римлянин, живущий при его
дворе, вразумляет его таким сообщением: его брат Джокон-
до в Риме якобы еще красивее, чем он. Астольфо отдает рас-
поряжение пригласить Джокондо.
Вскоре после болезненного расставания с женой Джокон-
до возвращается домой, чтобы взять с собой подарок жены,
который он забыл. Он находит свою жену в объятиях моло-
дого слуги. После этого Джокондо оказывается в жизненном
кризисе, его внешность изменяется и красота исчезает.
Когда он прибывает к Астольфо, который ничего не знает
об этом происшествии, то его сначала укладывают в постель,
как будто он заболел и должен поправиться. Из своей комнаты
Джокондо может через щель заглядывать в спальный покой
правительницы. И он становится невольным свидетелем того,
как она удовлетворяет свою страсть с уродливым карликом.
Утешенный таким образом судьбой — все-таки его жена вы-
брала привлекательного юношу, — Джокондо сразу же вы-
здоравливает, и его красота восстанавливается. Под давлени-
ем правителя он сообщает ему о своих открытиях. Астольфо
вместе с Джокондо возмущается распущенностью женского
пола. В качестве мести они оба решают отказаться от прав-
ления, отправиться бродить по миру и отныне совращать жен
других мужчин30. Автор «Орландо фуриозо» оригинально
и чувствительно вводит этот отрывок с предостережением
о его женоненавистническом содержании:
О женщины и вы, кто женщин уважает,
Не подставляйте ухо для рассказа здесь,
О чем хозяин Родомонта поучает,
Рассказ опасен вам — страдает ваша честь.
Хоть злобный рот такой не прославляет
И не хулит, как то всегда бывает,
Ведь глуп народ — бранить любого смеет,
О том болтая, что не разумеет.
(…)
Кто хочет, пусть два-три листа перелистает;
Но кто решил их все же прочитать,
То пусть он им не больше доверяет,
Чем глупым сказкам можно доверять31.
И затем следует история, изложенная выше в общих чер-
тах; правда, ее окончание принимает у Ариосто совершенно
самостоятельный, независимый от арабской традиции по-
ворот.
До сих пор обычно — как и в рассмотренных случаях с «Син-
типасом» и «Историей о лошади из эбенового дерева» —
двадцать восьмая песнь «Орландо фуриозо» связывалась
с возможным заимствованием из «Тысячи и одной ночи» 32.
Но при этом уже в ранних исследованиях отмечается, что
центральный мотив соревнования в красоте, или мотив «Свет
мой, зеркальце, скажи», в прологе к «Тысяче и одной ночи»
отсутствует33. Однако теперь с прологом«Ста и одной но-
чи» в известной степени обнаружилось то самое недостаю-
щее связующее звено с «Орландо фуриозо», а вместе с этим
стала доказуемой и их прямая связь. Если, помимо этого,
принять во внимание еще и географическую близость Италии
к Аль-Андалусу, а также классические пути передачи ис-
панско-арабской литературы в направлении Центральной
Европы, то значительно более убедительным становится за-имствование из «Ста и одной ночи», чем из«Тысячи и од-
ной ночи»34.
К этому можно добавить следующее наблюдение: в «Исто-
рии о Камфарном острове» в «Ста и одной ночи» трехсот-
летний путник рассказывает о своих путешествиях по всему
миру, которые привели его когда-то в Китай, а там в один
город с названием Аль-Барка (см. с. 53). Обращает на себя
внимание очевидное сходство этого названия с «Альбракка»,
в «Орландо фуриозо» — как и в «Орландо иннаморато»
(там в написании «Альбрака») — это родной город и кре-
пость для убежища китайской принцессы Анжелики35. Дан-
ная надпись арабским шрифтом без специальной вокали-
зации читается так же как «Аль-Брака» или «Альбрака/
Альбракка». Правда, наша рукопись содержит явную вока-
лизацию в варианте «Аль-Барка». Однако в этой вокализации
вполне могла быть ошибочно изменена одна буква и благо-
даря этому слово интерпретировано как «Альбракка».
В то время как название «Альбракка» не содержит в ита-
льянском языке никакого смысла и уже поэтому давало по-
вод для выдвижения некоторых гипотез относительно его
этимологии36, арабское название города «Аль-Барка» или
«аль-Барка’» может быть расшифровано как значащее на-
именование. Лежащее в его основе прилагательное абрак, к
которому Аль-Барка образует форму женского рода, много-
значно, и в соответствии с этим «аль-Барка» либо означает
«черно-белая», либо связано с более редким значением «ка-
менистая, глинистая и песчаная почва». Согласно специаль-
ному географическому словарю Якута ар-Руми (1179—1229)
слово «аль-Барка» следует понимать как производное жен-
ского рода от прилагательного, обозначающего цвета, абрак
со значением «разноцветный». Как в варианте полного на-
звания города, так и в виде составной части сложных назва-
ний городов «Аль-Барка» давалось целому ряду местностей
в Египте, а также на Аравийском полуострове. Данное на-
звание населенного пункта не было в арабском мире чем-то
необыкновенным и, судя по всему, имело даже определенное
лирическое звучание, так как оно цитируется в многочислен-
ных древнеарабских стихотворениях38. К тому же в несколь-
ко видоизмененном варианте оно встречается также в Се-
верной Африке: как название города и окружающего его
региона «Аль-Барка» обозначало полуостров на южном по-
бережье Средиземного моря в сегодняшней Ливии, который
античные писатели называли «Гренаика». Использование
в «Ста и одной ночи» известного арабского названия мест-
ности для обозначения китайского города может поначалу
неприятно удивлять. Однако этому есть объяснение в сво-
бодном обращении нашего источника с воображаемой гео-
графией Ориента Окцидента Ориента, то есть Востока За-
пада Востока, о которой уже шла речь выше. Как арабское
«Аль-Барка», так и итальянское «Альбрака/Альбракка» ло-
кализируются в Китае, или в Катае — таково историческое
название Китая в итальянской литературе, — причем ни одно,
ни другое не получает более точного обозначения его геогра-
фического положения.
Таким образом, во всех этих отдельных случаях мы можем
предположить влияние «Ста и одной ночи». Вопросы, на-
чиная с того, следует ли отнести это воздействие к устной или
письменной передаче, например к раннему переводу«Ста
и одной ночи» на испанский или на итальянский язык, или
же, напротив, к обращению отдельных историй в устной тра-
диции, и до того, на какой арабской редакции могла основы-
ваться «Ста и одна ночь», в настоящее время вынужденно
остаются предметом спекуляций. А по поводу указанных здесь
межтекстуальных отношений сравнительная дискуссия во-
обще началась совсем недавно. Можно лишь с нетерпением
ожидать, какие результаты она преподнесет романистскому
литературоведению.
«Сто и одна ночь» снова и снова предлагает заглянуть в чу-
жую и в то же время такую близкую и узнаваемую культуру.
Истории о бессовестных спекулянтах, доводящих честных
купцов до долговой ямы, сегодня более актуальны, чем когда-
либо. Некоторые эпизоды выглядят так, как будто они взяты
из современного болливудского фильма: романтические сце-
ны расцвечиваются полнозвучными стихами почти так же,
как фильм музыкой, захватывающие решающие поединки
разыгрываются на фоне «прекраснейшего» или «самого луч-
шего утра», разве что наши герои скачут навстречу друг дру-
гу не на закате солнца, то есть не на Западе, а на его восходе, то есть на Востоке. Ночь за ночью эти истории прерываются
в стиле фильма «Скалолаз», и всегда гарантирован хэппи-
энд. Ощущение того, что все это напоминает популярные ми-
фы вестернов, сказочные сюжеты братьев Гримм или класси-
ческие истории о призраках, фантастические утопии Жюля
Верна или придворные рыцарские эпосы, саги о героях, басни
или сатирические шванки, — это впечатление потрясающего
дежа-вю и эта радость от восприятия аналогий, очевидных или
же постигаемых только на второй взгляд, составляют особую
прелесть собрания историй, которые от истоков и до наших
дней охватывают столетия во времени и половину глобуса
в пространстве.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 15:58 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Примечания к статье дают некоторое представление о том, какая работа ведётся исследователями 1001 ночи в наше время.
Примечания
1 В отношении истории передачи «Тысячи и одной ночи»
следует указать на послесловие ее немецкого перевода:
«Тысяча и одна ночь». По древнейшей арабской рукопи-
си в издании Мухсина Махди впервые переведена на не-
мецкий язык Клаудией Отт (Мюнхен, 2004, с. 640 и далее).
В дальнейшем цитируется по 2-му изд. (Мюнхен, 2011,
с. 242 и далее).
2 Названием «Аль-Андалус» в зависимости от исторической
эпохи обозначаются различные области Иберийского по-
луострова, которые очень редко территориально совпада-
ют с одноименным регионом Андалузией, поэтому в по-
следующем используется арабское название.
3 Ср. у Клауса Хербера: Иберийский полуостров в XII в.
Краткий обзор политико-культурной истории одного «огра-
ниченного пространства» //Триас Маймонидов. Еврейская,
арабская и античная культура знаний. — Берлин; Нью-Йорк:
Издание Джорджа Теймора, 2005. — С. 23—39.
4 Чудо аль-Андалуса. Самые прекрасные стихи из мав-
ританской Испании / Пер. с арабского и еврейского язы-
ков и комментарии: Георг Боссонг. С послесловием от
САИД. — Мюнхен, 2005.
5 Ср.: Кристине Нелле-Карими: Хорасан и его границы —
Изменение территориальных концепций с древних времен
до современности // Иран и культуры под иранским влия-
нием. Лекции к 65-й годовщине Берта Г. Фрагнера. —
Висбаден: Издание Маркуса Риттера, 2008. — С. 9—19;
здесь по с. 10.
6 Обзор о состоянии исследований дают Ульрих Марцоль/
Абубакр Храиби: Сто и одна ночь: Недавно обнаружен-
ная древняя рукопись // Журнал Немецкого Восточного
общества. — 2012. — № 162.
7 Хаджи Халифа: Кашф аз-Зунун ан асами и-кутуб ва-и-
фунун. — Лондон: Изд. Густава Флюгеля, 1850. —Том V. — С.
356.
8 Ср.: Хуан Вернет: Испанско-арабская культура на Вос-
токе и на Западе / Пер. с испан. — Цюрих; Мюнхен,1984. — С.
37 и далее.
9 Пятьсот сказок и нравоучительных басен, извлеченных из
китайского трактата «Трипитака» и переводенных на фран-
цузский язык Эдуардом Шаванном. — Париж, 1910. —
Т. I. — С. 374—376.
10 Ср.: Клаудия Отт: Из кофейни в рукопись: Рассказчик
и его аудитория в рукописях арабской эпопеи // Ориенте
Модерно Н. С. (LXXXIII). — 2003. — № 2. — С. 443—451.
11 Для углубленного чтения ср.: Клаудия Отт:Мета-
морфозы эпоса. — Лейден, 2003. — С. 154—162 и 190
и далее.
12 Китаб Миот лайла ва-лайла. Дираса ва-тахкик Махмуд
Таршуна. — Ливия — Тунис, 1399/1979. — С. 76.
13 Секретарь Абдуллах ибн Абд аль-Азиз аль-Катиб (около
850 г.) упоминает Хазар Афсан, персидский первоисточ-
Ник «Тысячи и одной ночи», как одно из произведений,
которые перевел ибн аль-Мукаффа. Ср.: Абубакр Храиби.
Тысяча и одна ночь. История текста и Классификация ска-
зок. — Париж, 2008. — С. 24—26.
14 В дополнение к этому: О хитрых шакалах и глупых верблю-
дах. Басня на Востоке и на Западе.— Ольденбург: Изда-
ние Мамуна Ханза и Эккарда Грюневальда, 2009.
15 Китаб Футух аш-Шам, аль-Мадина: Дар аль-Кутуб аль-
Ильмийя 1417/1997. — Т. II. — С. 137.
16 Ср.: Ульрих Марцольф: Сто и одна ночь: Недавно обнару-
женная древняя рукопись // Сокровища музея Ага-Хана —
Искусство книги и каллиграфии. — Стамбул: Санбанджи
Юниверсити Сакип Санбанджи Мьюзеум, 5 ноября 2010 г. —
27 февраля 2011 г. — С. 206—215; здесь с. 211.
17 Ср.:Тысяча и одна ночь (см. прим. 1). — С. 9—28.
18 Перевод на немецкий язык, напр.: Рассказы из Тысячи
и одной ночи, по арабскому оригиналу калькуттского из-
дания 1839 г. / Пер. Энно Литтманн. — Франкфурт-на-
Майне, 1976. — Т. IV. — С. 259 и далее.
19 Перевод на немецкий язык, напр.: Литтманн (см. прим.
18). — Т. III. — С. 350 и далее.
20 Ср.: Вернет (см. прим. 8), с. 335—339.
21 Ср.: Людвиг Альсдорф. Два новых доказательства индий-
ского происхождения «Тысячи и одной ночи» // Журнал
Немецкого Восточного общества. — 1935. — № 89. —
С. 276—314.
22 Ср.: Энциклопедия Арабских ночей /Ульрих Марцольф
и Рихард ван Лейювен при сотрудничестве Хассапа Вассу-
фа. — Санта-Барбара, 2004. — Т. I. — С. 160(«Хи-
трость и коварство женщин») или с. 172 («Лошадь из эбенового
дерева»).
23 По выходным сведениям и датировке ср.: Клаудия Отт:
Тысяча и одна ночь: Выходные сведения музея Ага-Хана
АКМ-00513 (Берлин, Каталог № 46) Китаб аль-Джарафия
/ Миат Лайла ва-Лайла // Журнал Немецкого Восточного
общества. — 2012. — № 162.
24 Издание на основе более ранних рукописей: М. Хадж-
Садок. Китаб аль-Джарафия. Карта мира халифа аль-
Мамуна, воспроизведенная Фазари (III/IX век), переиз-
дание и комментарий: Зухри (VI/XII век) // Бюллетень
любителей Востока. — 1968. — № 21. — С. 11—107.
25 Флоранс Дарбр. Мастерская реставрации. Отчет от
22 июня 2010 г.
26 Результаты исследования были представлены на 31-м
Немецком Дне Ориенталистов в Марбурге 24 сентября
2010 г. под названием Детективный роман о рукописи
«Сто и одна ночь».
27 Ср.: Адам Гацек. Арабские рукописи. Путеводитель для
читателей. — Лейден, 2009. — С. 8 и далее(«Рукопис-
ный текст Андалуси»).
28 Ср.: напр., Предисловие к Триас Маймонидов (см.прим. 3). —
С. 1.
29 Ср.: Вернет: Испанско-арабская культура. — С. 351—370.
30 Там же. — С. 371, 372.
31 Ср.: Там же. — С. 335—342, а также Энциклопедия исла-
ма. — 2-е изд. — Лейден, 1960—2009. — Т. IX. — С. 640.
32 Людовико Ариосто. Неистовый Роланд (Орландо фури-
озо) / Пер. Йохана Дидериха Гриса. — Мюнхен, 1980. —
Т. II. — С. 77—95 (28-я Песнь, стансы 1—75).
33 Там же (см. прим. 28). — С. 77.
34 Ср.: Энциклопедия Арабских ночей (см. прим. 13). —
Т. II. — С. 483, 484 (Ариосто, Людовико).
35 Ср.: Пио Раджна: Истоки Неистового Роланда. — Пере-
изд. 2-го издания 1900 г. с добавлением неизданного. —
Флоренция, 1975. — С. 436 и далее.
36 Так же и у Ульриха Марцольфа: Сто и одна ночь. Недавно
обнаруженная древняя рукопись // Сокровища Музея Ага-Хана
— Искусство книги и каллиграфии. — Стамбул:
Санбанджи Юниверсити Сакип Санбанджи Мьюзеум,
5 ноября 2010 г. — 27 февраля 2011 г. — С. 206—215здесь с. 211.
37 Неистовый Роланд (см. прим. 28). Т. 24 (1-я Песнь, станс 75).
38 Ср.: Эдгар Блошэ: Заметки по географии и истории край-
него Востока // Обозрение Ревю де л’Ориент кретьян. —
1908. — № 13. — С. 346—366. Блошэ устанавливает
связь между названием Альбракка и китайским топонимом
Акбалек(Манцзи), который появляется в Милионе Марко
Поло приблизительно в 1309 г., но является, конечно, более
древним. Правда, по поводу этой гипотезы существуют раз-
личные мнения. Хотя формальные изменения путем пар-
этимологического приспособления и встречаются у топони-
мов на каждом шагу. Однако в данном случае нужно очень
сильно постараться, чтобы установить фонетическую связь
между этими формами. За это указание я благодарю Вольф-
ганга Швайкарда.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 16:01 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
А это заметки Клаудии Отт, как она технически выполняет свои переводы.
В общей сложности при семи проходах по всему тексту я ста-
ралась на ощупь добраться до подходящей редакции
«Ста и одной ночи» в переводе. В начале стояла текстология.Ведь
наш оригинал, рукопись из музея Ага-Хана, еще нельзя про-
читать в печатном варианте или в издании. Таким образом,
перед тем как заняться собственно переводом, мне нужно бы-
ло прояснить важнейшие текстологические вопросы: где в ру-
кописи имеются пробелы и можно ли их заполнить? Где меня
подстерегают языковые рифы и пучины? При первом проходе
оригинал был предварительно обработан текстологически
и филологически: текст был прочитан либо расшифрован, про-
белы и корруптели заполнены сравнениями с параллельными
рукописями и изданиями и все проблемы чтения и понимания,
насколько это возможно, устранены. Там, где было недоста-
точно собственных поисков, я советовалась с коллегами и чи-
тателями. На свободных обратных сторонах переплетенных
оцифрованных страниц рукописи возник своего рода глосса-
рий, который вместил в себя результаты поисков, но в кото-
ром, однако, и каверзные места были уже предварительно
переведены, а также записаны некоторые спонтанные идеи
особенно каверзных формулировок.
Второе прохождение представляло собой «сырой» пере-
вод, который я от руки записывала чернилами двух цвето
в специально переплетенную для этого чистую книгу. При этом
текст и примечания вносились сразу разными цветами, чтобы
сохранить прелесть оригинала. При таком «сыром» переводе
я особое внимание уделяла специфическому «настроению»
оригинала: оформление и структура, содержание и буквальный
смысл, язык и стиль, звучание и ритм, историческая глубина,
или «историчность», задуманное и действительное воздей-
ствие на читателей и слушателей, межтекстуальные отноше-
ния к литературе времен возникновения и сила, позволяющая
излучать свет вплоть до наших дней, — все эти различные
смысловые уровни оригинала необходимо было познать и оце-
нить, прежде чем они смогли влиться в перевод.
При третьем прохождении я набрала рукописный текст на
компьютере, причем он одновременно был слегка перерабо-
тан стилистически и дополнен пояснениями для будущего
глоссария книги.
«Сто и одна ночь» представляет собой также текст, пред-
назначенный для громкой читки. Истории равным образом
приспособлены для чтения про себя и вслух и были, по всей
вероятности, с самого начала задуманы и для того, и для дру-
гого. Чтобы сделать перевод пригодным для громкого чтения,
я при четвертом его прохождении читала каждую историю
вслух близкому кругу слушателей. Эта аудитория исправляла
логические ошибки в переводе, поддерживала меня дискусси-
онными выступлениями и конструктивной критикой и не в по-
следнюю очередь служила для меня своего рода убежищем от
одиночества, сопуствующего переводческому ремеслу.
После того как выводы, сделанные мною после этих чте-
ний, были включены в текст, я перешла к пятому прохожде-
нию, то есть к проверке перевода. Для этого я наговорила
весь текст на пленку и затем прослушала его параллельно
с повторным прочтением оригинала. Такое прослушивание
начитанного текста служило прежде всего тому, чтобы не
было необходимости постоянно переводить взгляд с одной
страницы на другую. Вместо этого я могла, слушая читающий
голос, сравнивать на слух оригинал с переводом. Все сомни-
тельные случаи, появлявшиеся при пословной перепроверке,
были при шестом прохождении заново предложены на об-
суждение коллегам и моему учителю.
Седьмое и последнее прохождение перевода состояло в ко-
нечном счете в введении предложений и настоятельных советов
редакционной коллегии, то есть в основательной стилистиче-
ской шлифовке родного языка.
|
|
|
morozov53
активист
|
|
18 ноября 2018 г. 16:25 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Юмор тут в том, я, кажется, уже упоминал, что в датах рукописей обычно числа не ленились выписывать прописью. А в агахановской "101 ночи" шестьсот какой-то год по Хиджре написан западноарабскими цифрами (похожими на наши). Вдобавок и позиционные арабские цифры особой популярностью не пользовались, обычно писали либо прописью в самом скорописном варианте, либо буквами с цифровым значением. А арабские цифры века до 14-го использовались только в совсем математических сочинениях и таблицах, как сейчас, например, знак квадратного корня, да и то вперемежку с буквенными обозначениями, а нумеровали что-то просто буквами. Так что год в дате подозрителен вдвойне.
В 13 веке обозначение года цифрами, кажется, не встречается вообще.
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
18 ноября 2018 г. 16:43 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Может быть испанское влияние? Хотя сильно подозрительно, что рукопись 13 века практически идентична по содержанию рукописям 19 века и ей без труда удалось приделать концовку, даже несколько вариантов было. И нумерация ночей прям безупречно совпала.
|
|
|
morozov53
активист
|
|
18 ноября 2018 г. 17:20 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Так испанцы пользовались римскими цифрами с небольшим отличием, и в первопечатных европейских книгах даты прописью: Anno millesimo ... и так далее. Да и в сборниках как-то одно с другим примерно совпадает по содержанию. А тут география со сказками. Но для европейского собирателя было ценно и то, и другое, это тоже подозрительно. И формат что-то уж слишком большой — обычно не предназначенные для поднесения владыкам — более скромного размера и более удобные для чтения. Несколько лет назад был выложен ролик с видом листания, сейчас не найду.
Впрочем, нашел скриншот с видом разворота.
|
|
|
Андреуччо
авторитет
|
|
Андреуччо
авторитет
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
20 ноября 2018 г. 05:47 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Хронологическая таблица
к «Ста и одной ночи» (По Клаудии Отт)
До 250 г.
Возникновение мотивов рамочной истории, в том
числе мотива «Свет мой, зеркальце, скажи», двух обманутых
мужчин, образа прекрасной умной рассказчицы, а также кон-
цепции рассказа как способа спасения жизни в древнеиндий-
ской повествовательной литературе
500 г.
Переход этих мотивов в пехлеви, среднеперсидский
язык, язык Ирана до исламского завоевания, при этом их
обогащение древними персидскими рассказами; возникает
сборник «Хезар афсан» («Тысяча приключенческих ис-
торий»)
632 г.
Смерть пророка Мухаммеда
633 г.
Вторжение арабских армий в Сасанидскую (персид-
скую) Месопотамию, в византийскую (восточно-римскую)
Палестину и Сирию. Поражения византийцев (636 г. — бит-
ва при Ярмуке) и персов (636 г. — битва при Кадисие)
639—642 гг.
Завоевание Египта арабами, затем быстрая
арабская экспансия на Запад вдоль североафриканского
побережья. От названия magrib, арабского слова со значе-
нием «запад», или «заход солнца», родина берберов назы-
вается в дальнейшем al-magrib al-aqsa, «Дальний Запад»
(сегодня al-Magrib является арабским названием государства
Марокко)
711—716 гг.
Вторжение арабских войск под командовани-
ем берберского генерала Тарика ибн Зияда в Испанию и Пор-
тугалию; завоевание империи западных готов до Пиренеев.
Затем единичные атаки на Францию
756 г.
Создание Кордовского халифата принцем из династии
Умаядов Абд ар-Рахманом Первым; закрепление мусульман-
ского господства в Аль-Андалусе
Около 800 г.
На арабском Востоке, по всей вероятности
в Багдаде, перевод сборника «Хезар афсан» со среднепер-
сидского языка на арабский, при этом исламизация, то есть
обогащение запаса рассказов исламскими формулами и ци-
татами, а также дополнение баснями, мотивами и целыми
историями из арабских источников; возникает сборник «Альф
лайла» («Тысяча ночей»)
VIII—X вв.
Политические изменения в Северной Африке: с образованием
империи Идриса ибн Абдаллаха со столицей
в городе Фесе возникает первое независимое исламское го-
сударство на территории сегодняшнего Марокко. В сего-
дняшнем Тунисе основывается династия Аглабидов, сменен-
ных в 909 г. набиравшими силу Фатимидами, после ухода
которых в 973 г. к власти пришли Зириды
Около 850 г.
Древнейший рукописный фрагмент из «Альф лайла» (так
называемый чикагский фрагмент); первые упоминания о
«Альф лайла» («Тысяча ночей») в арабской литературе
Около 900 г.
В Испании или Северной Африке возникает «Миат лайла ва-
лайла» («Сто и одна ночь») как дочернее произведение по
отношению к «Альф лайла», либо оно
переходит на Запад как возникшее на Востоке параллельное
предание
1031 г.
Гибель Кордовского халифата и вследствие это-
го — возникновение малых королевств Таифа (Мулюк аль-
Таваиф)
1086 г.
Вторжения Альморавидов (аль-Мурабитун) из Северной Африки
в Аль-Андалус
1147 г.
Господство на всем Западе исламского мира за-
хватывают ортодоксальные Альмохады (аль-Мувахиддун),
противостоявшие Альморавидам
Около 1150 г.
Первое упоминание арабского названия
«Альф лайла ва-лайла» («Тысяча и одна ночь») в записной
книжке одного из каирских евреев.
1198 г.
Смерть испанско-арабского ученого Аверроэса
(Ибн Рушда), наиболее значительного проповедника аристо-
телевской философии на Западе
1212 г.
Реконкиста: победа христианского войска над Аль-
мохадами в битве при Лас Навас де Толоса
1230 г.
Основание империи Насридов в Гранаде под на-
чалом Мухаммеда Первого ибн Юсуфа ибн Насра
1234/35 гг.
Запись сборной рукописи с «Китаб фихи ха-
дитх Ми’ат лайла ва-лайла» (Книга с историей «Ста и одной
ночи»), а также с «Китаб аль-Джа’раффийя»(Книга геогра-
фии) андалузца Мухаммеда ибн Аби Бакра аз-Зухри перепис-
чиком Абдаллахом ибн Абдом аль-Мавла ан-Надджумом в пись-
менном стиле, характерном для Андалузии и Магриба
1235 г.
Якоб Первый Арагонский отвоевывает у мавров
Ибицу и Форментеру; это год «Майнцского Земского мира»
и эпоха крестовых походов императора Фридриха Второго
1236 г.
Отвоевание Кордовы христианами
1250—1517 гг.
Господство египетских мамлюков в сего-
дняшних Египте, Сирии и Леванте; эпоха относительного
спокойствия, развитие культурной жизни
XIII в.
Объединение всех монгольских племен под руковод-
ством Чингисхана, основание мировой империи в ходе заво-
евания Центральной Азии, Персии, Месопотамии и Анато-
лии, уничтожение многочисленных памятников культуры
арабского Востока, в том числе рукописей
1258 г.
Багдад завоеван монголами; смерть последнего халифа
После 1450 г.
Возникновение «Рукописи Галлана», древ-
нейшего на сегодняшний день сохранившегося в значитель-
ном объеме свидетельства о существовании «Альф лайла
ва-лайла» (рамочной истории и «Ночей» с первой до двести
восемьдесят второй)
1453 г.
Константинополь захвачен османами
1492 г.
Христиане отвоевали Гранаду: конец арабско-бер-
берского, или марокканского, господства, длившегося почти
восемьсот лет
1500 г.
Победное шествие Османской империи: 1514 г. —
победа над Сафавидами в Персии, 1516 г. — завоевание
Сирии и Египта. В североафриканских провинциях Алжире
(с 1520 г.), Триполитании (с 1566 г.) и Тунисе (с 1583 г.)
правят турецкие паши; только Марокко избежало турецкого
верховенства
1614 г.
Окончательное изгнание мусульман с Иберийского
полуострова испанской королевской монархией и христиан-
ской инквизицией, завершение Реконкисты
Около 1650 г.
До сих пор единственное известное упоми-
нание «Ста и одной ночи» в арабской библиографической
энциклопедии «Кашф аз-зунун» османского писателя Ха-
джи Халифа (Катиба Челеби)
1704—1707 гг.
«Рукопись Галлана» произведения «Альф лайла ва-лайла»
появляется в печати в сильно обработан-
ном и дополненном из многочисленных других источников
французском переводе («Les Cent et Une Nuits»)
1706 г.
Появляется первый «перевод перевода» «Рукописи
Галлана» c французского на немецкий язык, затем следуют
такие же «переводы переводов» на другие европейские языки
1776 г.
Возникновение прежде древнейшей известной ру-
кописи «Ста и одной ночи»
1798—1801 гг.
Египетский поход Наполеона Бонапарта
1830 г.
Французская оккупация Алжира
1870 г.
Начало европейской колонизации Северной Афри-
ки, раздел империалистических сфер влияния между Фран-
цией, Великобританией, Италией и Испанией
1911 г.
Перевод еще одной, хранившейся в Париже ру-
кописи XIX в. «Ста и одной ночи» Морисом Годефруа-Де-
момбином на французский язык («Les Cent et Une Nuits»)
Около 1920 г.
После окончания Первой мировой войны но-
вое политическое переустройство Ближнего и Среднего Вос-
тока: Сирия и Ливан временно попадают под французское,
Египет, Палестина и Ирак — под британское господство
После 1945 г.
Усиление движения за независимость в Се-
верной Африке, конец европейского колониализма и вос-
становление государственного суверенитета
1979 г.
Тунисский арабист Махмуд Тарсуна в первый раз издает
«Миат лайла ва-лайла» на основе пяти рукописей XVIII и
XIX вв.
1984 г.
Первое текстологическое издание «Альф лайла ва-лайла»
иракским арабистом Мухсином Махди на основе
«Рукописи Галлана»
2004 г.
«Тысяча и одна ночь» по древнейшей арабской ру-
кописи выходит из печати в переводе на немецкий язык Кла-
удии Отт
2005 г.
Приобретение до того времени хранившегося в Ис-
пании сборника рукописей «Миат лайла ва-лайла» и ан-
далузской Книги географии 1234/35 гг. (МС Ага-Хана АКМ
00513) основанным в 1988 г. в Женеве «Трестом Ага-Хана
по культуре» на аукционе в Лондоне. Алжирский литерату-
ровед Шурайбит Ахмад Шурайбит публикует арабское из-
дание «Миат лайла ва-лайла» и другие повествовательные
тексты на основе хранящейся в Алжире рукописи XIX в.
2010 г.
На открытии выставки «Сокровища Музея Ага-
Хана» в берлинском Доме Гропиуса Клаудия Отт обнару-
живает в рукописи Ага-Хана средневековую версию «Ста
и одной ночи» (рамочную историю и «Ночи» с первой по
восемьдесят пятую). Публикация открытия на базе Интер-
нета www.qantara.de
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
20 ноября 2018 г. 16:51 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
В русском переводе Мардрюса 1902 года были использованы иллюстрации Альберта Лечфорда, взятые и из переиздания перевода Бёртона 1897 H.S. Nichols & Co, London, "Illustrated Library Edition", 12 Volumes. Совпадение по содержанию с Мардрюсом не 100%, то есть не все иллюстрации могли быть использованы. Поэтому, когда издание нужно было заканчивать, а последние тома у Мардрюса ещё не были готовы, русскими издателями было принято решения заполнить недостающий объём сказками из этого издания Бёртона, причём теми, к которым у Лечфорда было больше иллюстраций. Таким образом количество иллюстраций довели до 51 (в оригинале у Лечфорда 70)
|
|
|
Alex Fenrir-Gray
авторитет
|
|
20 ноября 2018 г. 17:36 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Не очень понятно, почему просто Бёртона не перевели, раз уж это издание точно было в доступе. Возможно Мардрюс заинтриговал обещанием полного и дословного перевода. А скорее всего Мардрюс в 1902 году был гораздо моднее Бёртона и являлся частью общего декадентского настроения. Тем не менее русские переводчики включили в первый том взятую у Бёртона (отсутствующую у Мардрюса) Историю о муже и попугае и даже пояснили, что это добавление из Бреслау. Похоже, что сначала действительно пытались сотворить максимально полный текст. Благие намерения...
|
|
|
morozov53
активист
|
|
20 ноября 2018 г. 19:11 [нажмите здесь чтобы увидеть текст поста]
|
|
Может, просто не нашли хоть как-то знающих английский язык (их было очень немного, любимца чеховских гимназистов Майн Рида, как я недавно узнал в соседней ветке, переводили с французского [ :))) ]), и при этом готовых переводить за гроши...
|
|
|
цитировать