цитата

АГЕНТ КАРДИНАЛА

Большим огорчением для всех любителей жанра приключенческого романа является то, что Дюма не обошёлся более великодушно с графом де Рошфор. Окутанные туманом краткие появления Рошфора на страницах романов «Три мушкетёра» и «Двадцать лет спустя» создают образ, который, несомненно, находится в полном соответствии с идеалом солдата – агента Ришелье, а также с самой «тайной» природой его службы – с точки зрения сторонников де Тревиля. Ясно показать нам Рошфора во всех этих великолепных гасконадах, раскрыть тайну загадочного «Человека из Менга» в действительности было бы большой художественной ошибкой. Но Дюма мог бы приподнять завесу над этой тайной в другой истории, или даже в серии историй, и показать нам Рошфора-героя вместо Рошфора-злодея. По-прежнему остаётся ненаписанным приключенческий роман, главным героем которого должен был бы стать Сезар де Рошфор, а лейтмотивом – те мастерски созданные заговоры и контрзаговоры, с помощью которых великий кардинал стремился усмирить своих жесточайших недругов среди знати и держать в узде самых опасных врагов Франции.

В мире найдётся мало примеров настолько хорошо организованной и успешно действовавшей секретной службы, какой была система, созданная Ришелье – человеком выдающегося ума, чьим искусным помощником был Рошфор. Какое удовольствие получил бы Дюма, обладавший необычайно богатым воображением, описывая все те стычки и схватки, через которые пришлось пройти верному Рошфору! Какие только картины не предстали бы нашему взору: полночная скачка и дуэли, похищенные дамы, доблестные дворяне, в смертельной агонии проклинающие Красного Герцога, великолепный маскарад – от священника до мальчишки-посыльного; и хладнокровие, которое он хранил, проезжая по вражеским землям, когда смерть, казалось, сидела на коне позади него; и письма предателей и изменников, подхваченные кончиком шпаги в решающий момент; распутный предатель Сен-Мар, настигнутый справедливым возмездием, и последние часы умирающего Ришелье, согретые триумфом благодаря бдительности и мужеству Рошфора! Огромное поле лежит нетронутым перед создателем приключенческих романов на страницах «Мемуаров М. Г. де Р.», само название которых намекает на государственные тайны и рыцарские подвиги. Вне всякого сомнения, Дюма был знаком с этой книгой; с её страниц он взял не только свои образы Ришелье и Мазарини. Он также обязан ей и описанием юности Миледи – истории о том, как она вышла замуж за знатного дворянина, и о том, как он нашёл на её плече клеймо в виде цветка лилии. Кстати говоря, реальной героиней этого любопытного эпизода была мачеха Рошфора.

Озаглавленные столь таинственным образом «Мемуары Рошфора» были впервые опубликованы в Кёльне в 1687 году. Их редактором был небезызвестный Гасьен де Куртиль де Сандра, которому мы также обязаны биографией Д’Артаньяна. Их общая подлинность никогда не подвергалась сомнению, и даже в том, что касается мелких деталей, она часто может быть подтверждена ссылками на документы того времени, особенно записи Бастилии, а также судебные протоколы Парижа и Орлеана. Компилятор этой работы, Куртиль, был (согласно его собственному утверждению, подтверждённому, тем не менее, исследователями генеалогии) близким родственником Рошфора; поместья, принадлежавшие их семьям, были расположены недалеко друг от друга в одной и той же провинции – Орлеане.

Когда Куртиль был объявлен вне закона и был вынужден скрываться, его подозревали в попытке найти убежище в замке старшего Рошфора. Вследствие этого замок был подвергнут обыску, о чём мы и узнаём из этих «Мемуаров», а также (в качестве подтверждения) из гражданского реестра суда провинции Орлеане. Рошфор и редактор его мемуаров были вместе в ссылке в Кёльне, и на протяжении некоторого времени они жили на одной улице. Поэтому у Куртиля была возможность сделать «Мемуары М. Г. де Р.» одновременно глубоко личными и тщательно выверенными. В своём предисловии к оригинальному изданию он говорит: «Я публикую эти мемуары против последней воли и намерений их автора, который перед своей смертью, которая последовала через месяц или два после его выхода в отставку, велел мне не предавать их огласке». Рошфор – не единственный автор автобиографии, который перед смертью выразил подобное желание, которое, к добру или к худу, не было исполнено его литературным душеприказчиком.

Шарль-Сезар де Рошфор, секретный агент Ришелье, родился в 1615 году. Он принадлежал к роду, восходящему к 1001 году, который, однако, не имеет ничего общего, кроме имени, с родом Рошфор-Люсей, представителем которого сегодня является маркиз Сан-Кюлотт, Анри Рошфор. Его мать умерла во время родов, и уже через несколько месяцев его отец занялся поисками новой супруги. Все переговоры проводились в тайне, поскольку он не желал оскорбить Марильяков и других могущественных родственников только что умершей графини. В результате владелец Сен-Пуэнта попал в жестокую ловушку – женился на осуждённой и заклеймённой преступнице.

Именно здесь мы и сталкиваемся с тем, что послужило основой истории Миледи. Молодой священник, или человек, притворявшийся священником, пользуясь своим знакомством с графом, посоветовал доверчивому и простодушному мужчине познакомиться с раскаявшейся грешницей – юной девушкой, которая, как сказали графу, была необычайно красива. Она принадлежала к одной из влиятельных гугенотских семей, но покинула её и перешла в католичество. Ей нет ещё и двадцати, добавил месье Л’Аббэ, и она страстно желает ещё больше укрепиться в этой древней вере, поговорив с благородным человеком, который смог бы её понять. Месье де Рошфор спросил, как зовут эту девушку. После явных колебаний священник прошептал имя ему на ухо – Мадлен де Комон. Граф лишь присвистнул – ведь это означало, что девушка происходила из знатного рода гугенотов – де Ла Форс, и была, возможно, племянницей, или даже дочерью его знаменитого главы – Жака Номпара де Комон, которому удалось избежать кровавой расправы в Варфоломеевскую ночь, и который впоследствии стал маршалом и пэром Франции. Одного взгляда на ослепительно прекрасную Мадлен было достаточно для того, чтобы довершить начатое священником дело. Под предлогом возможного вмешательства могущественной родни невесты, придерживавшейся протестантской веры, было поспешно устроено тайное венчание.
Можно предположить, что, как и в случае с Атосом, жизнь молодожёнов была достаточно благополучной на протяжении некоторого времени. Когда однажды утром Рошфор обнаружил клеймо преступницы на плече своей жены, он не повесил её без раздумий, как это сделал с Миледи Атос; возможно, он не обладал правом высшего правосудия. Но он немедленно потребовал аннуляции брачного договора. Граф избавился от жены, заплатив крупную сумму денег и подвергнувшись насмешкам дворян Берри и Орлеане. Расследование показало, что её имя и в самом деле было Мадлен де Комон; впрочем, это объяснялось тем, что она родилась в деревне Комон, где её отец был весьма уважаемым мельником.

цитата

Можно было бы предположить, что подобное унижение явилось достаточным для того, чтобы охладить страстное желание месье де Рошфора найти себе супругу, однако уже очень скоро он снова пустился на поиски новой жены. Едва не попавшись в западню, расставленную на него одной парижанкой, обладательницей исключительно дурной репутации, граф, наконец, встретил свою судьбу в лице Анны де Люсинь, которая, хоть и не была ослепительной красавицей, принадлежала к хорошей семье из Берри.

Первое, что сделала новая графиня де Рошфор – выслала своего маленького пасынка в поместье его отца — Сен-Пуэнт, которое находилось возле границы с Бургундией, где его поместили под надзор одной из крестьянских семей. Похоже, что граф не имел никаких возражений против такого обращения жены с его наследником; с самого начала он оказался под полным и безраздельным влиянием своей третьей супруги, которая на протяжении следующих двенадцати лет родила ему четырёх сыновей и трёх дочерей.

Между тем, Сезар, по праву носивший титул виконта де Рошфор де Сен-Пуэнт, вёл весьма скромную жизнь в Бургундии. Это продолжалось до тех пор, пока, благодаря счастливой случайности, его не нашёл находившийся по соседству месье де Марильяк – крёстный отец виконта. Теперь мальчик больше не носил одежду из грубой серой домотканой ткани – он был одет в богатый наряд из бархата. Горевший праведным гневом Марильяк, возмущённый подобным отношением к своему крёстному сыну, накормил и красиво одел мальчика. После этого виконт был немедленно отправлен обратно к своему отцу, как и подобало его положению.

Неожиданный приезд пасынка весьма расстроил мадам де Рошфор, да и характер её отнюдь не улучшился после всех упрёков, который обрушил на неё Марильяк. И, должно быть, бедный Сезар жалел, что больше не живёт с так хорошо относившимися к нему крестьянами. Отец не замечал его существования, его заставляли есть вместе со слугами, а наказывали прилюдно, словно он был ничем не лучше обычного лакея. Единственным человеком, который выказывал к мальчику добрые чувства, был деревенский священник, который научил его читать и писать.

В конце концов, душа мальчика восстала против подобного обращения. Ему шёл девятый год, когда он услышал о цыганском таборе, который остановился в соседнем лесу. Будучи в отчаянии, юный виконт решает присоединиться к этим вечным странникам. Для цыган он стал бесценным приобретением, поскольку он знал, как свои пять пальцев, не только все окрестности леса, но и все замки и фермы провинции. Отныне гусей, уток и кур похищали с невероятной ловкостью, и было нетрудно заметить, что мародёры явно предпочитали земли графа де Рошфор всем остальным.

Вне всякого сомнения, мадам де Рошфор прекрасно знала, где находится её пропавший пасынок, и была рада избавиться от него ценой нескольких похищенных кур, поскольку не было предпринято никаких попыток поймать цыган; на протяжении нескольких месяцев они в достатке жили на этих землях, а юный виконт был их проводником и защитником.

Но кочевой дух цыган вскоре напомнил о себе, и, вместо того, чтобы оставаться на уже насиженном месте, они решают вновь пуститься в путь. Очарованный свободой и вольной жизнью, Рошфор решает отправиться в путешествие вместе со своими новыми друзьями. На протяжении пяти лет он странствует, словно предшественник Джорджа Борроу, спит под звёздами и во всём разделяет странную жизнь этого странного народа. Тесные, почти родственные связи, установленные в это время, позже сослужили Рошфору хорошую службу, когда цыгане стали чрезвычайно полезными и для Ришелье, и для него самого, играя роль посланников и секретных агентов. Кроме того, Рошфор прекрасно изучил все дороги и тропинки Франции, не говоря уже о том, что он объездил Испанию, Италию, Германию и Нидерланды.

Но, в конце концов, в то время, как они странствовали по Лотарингии – краю, откуда происходили предки Рошфора, — местные власти внезапно напали на их табор; многих цыган схватили и повесили на месте без суда и следствия. Оставшиеся в живых (в том числе и Рошфор, который в то время уже был крепким юношей четырнадцати лет) бежали в Бургундию, миновав Дижон. Ехали они только по ночам, а днём спали в густых зарослях. Таким образом они и достигли Лиона, а затем направились на юг, минуя провинцию Дофине, добрались до Лангедока и не останавливались до тех пор, пока не оказались в Фуа, расположенном в отрогах Пиренеев. Теперь вся Франция лежала между ними и жаждущими расправы над ними жителями Лотарингии.

Небывалые лишения, которые он испытал во время этого побега, а также отсутствие какой-либо цели в той жизни, что он вёл, всё больше склоняли Рошфора к тому, чтобы он сделал следующий важный шаг в своей карьере. Как и любой человек в стране, Рошфор слышал о войнах, которыевеликий кардинал вёл на севере, юге, востоке и западе, сражаясь с врагами Франции, а также о том, как быстро может продвинуться на службе у Красного Герцога дворянин, обладающий умом и отвагой.

Итак, Рошфор решает поступить на военную службу. Это был 1628 год, и кардинал был занят тем, что пытался положить конец длительной осаде Ла-Рошели, но на Пиренейском фронте его военачальники поддерживали постоянный гарнизон, призванный контролировать угрозу со стороны испанцев. Распрощавшись с цыганами, Рошфор преодолевает горы через Капси и Вилльфранш, минует Нарбонну и, в конце концов, достигает Локатэ (ныне это Лёкат в департаменте Од), где он и поступает на службу в армию губернатора и коменданта — месье де Сен-Онэ. Смуглый от природы и загорелый из-за постоянного воздействия солнца и ветра, Рошфор был выбран месье де Сен-Онэ в качестве шпиона, подходящего для того, чтобы быть засланным к испанцам.

Под маской жителя гор Рошфор наносил частные визиты в лагерь врага. Именно так он и узнал, что комендант испанского гарнизона в Сальсе каждый вечер тайком посещает любовницу, сопровождаемый весьма скудной охраной. Рошфор напал на дом этой дамы на рассвете, вооружённый пистолетами. Он заставил губернатора и его охранника сложить оружие, а потом в одиночку отвёл их в расположение французских войск, где они были немедленно арестованы и взяты под стражу.

Этот подвиг, настолько же отважный, насколько и ловко осуществлённый, вызвал восхищение месье де Сен-Онэ. Убедившись в благородном происхождении Рошфора, он дал ему под управление несколько подразделений в Пикардийском полку. Кроме того, Сен-Онэ отправил письмо Ришелье, описав в нём, как этот пятнадцатилетний юноша в одиночку победил и взял в плен знаменитого испанского капитана и охранявшего его опытного солдата–ветерана. Кардинал, всё ещё окрылённый своей победой, одержанной над Ла-Рошелью, сразу же написал Сен-Онэ, чтобы тот без промедления прислал юношу к нему, а также приложил сотню пистолей в счёт расходов, которые тот понесёт во время путешествия.

Нетрудно представить себе восторг, с которым Рошфор воспринял последовавший вслед за этим приказ отправляться к кардиналу, и то проворство, с которым он приготовился к путешествию в Париж. За своего испанского пленника он получил значительное вознаграждение, так что, покидая Локатэ, виконт де Рошфор де Сен-Пуэнт имел в кошельке достаточно золота. В Нарбонне он купил пару лошадей, нанял слугу, и с лёгким сердцем пустился в путь на север.

В Бриаре, расположенном на границе провинции Орлеане, он не смог побороть искушения показаться в отчем доме, чтобы мачеха узнала о его заслугах, и свернул в сторону от главной дороги. Впрочем, сначала он посетил того доброго священника, который в своё время научил мальчика читать, а потом направился в дом своего отца. Несомненно, графиня снова с отвращением восприняла новость о возвращении юноши, представлявшем для неё досадное препятствие – по всей видимости, вопреки её надеждам, он не был рождён для того, чтобы быть повешенным. Во всяком случае, приём, оказанный вернувшемуся страннику, был крайне холодным. Но только до тех пор пока его слуга случайно не проговорился о том, что его господин направляется в Париж по особому вызову кардинала. В мгновение ока отношение родственников к Рошфору изменилось. Теперь ничто не могло быть слишком хорошим для их дорогого Сезара. Мачеха, лелеющая надежду обзавестись другом при дворе, устроила грандиозный завтрак в его честь. Но всё это вызвало у Рошфора лишь отвращение, и он даже не пытался скрыть своих чувств.

Спустя два дня Рошфор впервые в жизни оказывается в Париже и сразу же спешит в Пале-Кардиналь, дабы отдать дань уважения Его Преосвященству. Слава Рошфора опередила его самого, и его тщеславию не могло не польстить то, что все вокруг говорили о храбром солдате из Локатэ и его выдающемся подвиге. Он рассчитывал, по меньшей мере, на место в гвардии кардинала – однако его ждало горькое разочарование. Когда Рошфор вошёл в кабинет Ришелье, кардинал искренне рассмеялся, увидев, насколько он юн. «Что?» — воскликнул министр. – «Это никак не может быть тот наводящий ужас солдат из Локатэ! Это всего лишь маленький безбородый мальчик. Сен-Онэ, должно быть, пытался пошутить надо мной». И, к огромному разочарованию Рошфора, он велел юному герою надеть ливрею, и сделал его одним из пажей в своём доме.

Такое падение – от офицера до пажа – несомненно, опечалило Рошфора, однако Ришелье утешил его, заверив, что, хотя он выглядит слишком юным для военной формы, он может надеяться, что впереди его ждёт кое-что получше. Отпущенный кардиналом, Рошфор направился к управляющему домом, чтобы ему выдали ливрею. Сезар обнаружил, что все ожидают от него, что он будет постоянно раздавать поклоны налево и направо, и, кроме того, выяснилось, что он должен заплатить крупную сумму денег за одежду и жильё. Во время своего путешествия в Париж он вёл жизнь роскошную, как и полагалось молодому человеку с большими перспективами, так что от тех денег, что подарил ему кардинал, ничего не осталось, так же, как и от тех, что он получил за пленённых испанцев. А между тем, даже если бы он продал обеих своих лошадей, он не смог бы выручить за них больше пятидесяти пистолей. Управляющий же домашним хозяйством запросил с него, по меньшей мере, четыре сотни крон. И всё могло бы весьма плачевно закончиться для Рошфора, если бы его покровитель не узнал о его затруднениях. По приказу кардинала юноше бесплатно выдали одежду, а сам он с истинной щедростью наполнил карманы юного виконта деньгами.

С самого начала Рошфор стал любимцем Ришелье, который, проведя тщательное расследование, убедился в правдивости истории юноши о его прошлом. Несмотря на то, что кардинал, как и Наполеон, выступал во многих смыслах против дворянства, он старался окружить себя людьми благородных кровей. Виконт де Рошфор стал виночерпием кардинала, стоял позади его кресла, приглашал и провожал его посетителей.

Рошфор раскрыл, по крайней мере, одну тайну, связанную с его покровителем. В то время были широко распространены скандальные слухи о том, что Ришелье влюблён в свою племянницу, мадам Д’Эгильон. Основывались они, в основном, на том, что он часто посещал её дом и старался держать это в тайне. Однако, по словам Рошфора, это была не более, чем уловка. Ришелье использовал особняк Д’Эгильон вовсе не для того, чтобы проводить время в любовных беседах, а в качестве безопасного штаба для организации своей системы шпионажа – тем более, что это место было вне подозрений. Даже за Пале-Кардиналь наблюдали шпионы испанцев, королевы, а также знатных дворян. Но никто не следовал за ним в дом его племянницы, поскольку все верили, что он направляется туда исключительно ради собственного удовольствия. Поддерживая иллюзию того, будто он управляет государством из своего кабинета, хитрый кардинал встречался со всеми наиболее важными тайными агентами и друзьями, такими, как де Сов, и другими в маленькой комнате, чьи окна выходили в сад особняка Д’Эгильон. К этой комнате вела отдельная лестница, и одной из обязанностей Рошфора было проводить через сады множество таинственных посетителей, которые приходили к его господину. По его словам, они приходили в самых невообразимых нарядах – монахов, священников, торговцев, разносчиков, конюхов и фрейлин.

Однако, прежде чем доверить своему пажу эту весьма щекотливую обязанность, Ришелье устроил ему проверку. Мадам де Сов, жена главного из шпионов кардинала, женщина необычайно красивая, должна была соблазнить юношу и узнать, можно ли заставить его раскрыть хотя бы один из секретов его господина. Для столь молодого человека это было весьма серьёзным испытанием, и Рошфор, возможно, заколебался бы, если бы женщина не прониклась к нему искренней симпатией и не раскрыла бы ему этот заговор. То, что она впоследствии доложила кардиналу, заставило его отбросить все сомнения в благоразумии и осторожности Сезара, и солдат из Локатэ стал ещё более близким министру человеком. Рошфор продолжал исполнять свои обязанности, а кардинал строил планы по продвижению своей карьеры. 11 ноября 1630 года (в так называемый День Одураченных) Ришелье одержал верх над своими врагами и стал, фактически, диктатором Франции. Когда Рошфор стал старше, Ришелье начал отправлять его с различными секретными поручениями, связанными, в основном, с выплатами иностранным агентам и получением рапортов от тех, кто не смеет показаться в Париже. Некоторые из этих поручений были весьма любопытными. Однажды кардинал дал своему пажу очень тяжёлую сумку, содержавшую и деньги, и бумаги, сопроводив это следующими инструкциями: «Ты должен взять эту сумку, и неспешно пройтись по дороге по направлению к Понтуазу. При входе в деревушку Сануа ты, может быть, увидишь монаха-капуцина, спящего под тополем, со свисающим на плечи капюшоном. Ты не должен говорить ему ни слова, просто положи сумку в капюшон. После этого лучше возвращайся по дороге на Сен-Дени».

Несколькими неделями позже ему дали тяжёлый кошелёк, который постоянно весьма недвусмысленно звенел, и велели положить его под определённую плитку мостовой на дороге на Сен-Дени, примерно в полутора фарлонгах от Монфокона. Сделав это, он также должен был вернуться другой дорогой.

Затем его снова послали к Нотр-Даму, «где», — сказал Его Преосвященство, — «ты будешь ходить туда — обратно, пока не увидишь прислонившегося к дереву человека, закрывающего лицо левой рукой и держащего другую руку позади себя. Тогда ты положишь эти бумаги и деньги в правую руку этого человека и уйдёшь. И ты ни в коем случае не должен пытаться разглядеть лицо этого человека или следить за ним, чтобы узнать, кто он».

Постепенно Ришелье начинает посылать его всё дальше и дальше – то в Брюссель, то к границе с Испанией. Однажды, когда Рошфор спешил обратно в Париж через Дофине со срочным посланием от месье де Монморанси, губернатора Лангедока, его лошадь пала посреди огромной равнины, вдали от дороги. Была ночь, бесплодные равнины кишели бандами грабителей, и, в довершение всего, Рошфор понимал, что благосклонность кардинала к нему зависит от того, сумеет ли он добраться до Парижа вовремя. Рошфор заблудился в темноте, и ему удалось спастись лишь благодаря счастливой случайности: мимо проехал на повозке, запряжённой лошадьми, больной дворянин, направлявшийся в Лион. Благодаря его помощи Рошфор всё же успел в самый последний момент доставить послание в Париж.

цитата

А между тем, «любящие» родственники Рошфора, узнавшие о том, что все его надежды не оправдались, и дело закончилось тем, что он получил ливрею пажа, решили унизить его ещё раз. Ему сказали, что его присутствие дома нежелательно, а все те письма, которые он написал своему отцу, останутся без ответа. Рошфор собирался попросить своего покровителя о помощи для сводного брата, Пьера-Антуана-Клода, который готовился вступить в лоно церкви. Но подобное обращение убедило его в том, что этот подарок мог бы быть преподнесён кому-нибудь другому, и он сразу же подумал о своём старом добром друге, бедном священнике, который когда-то научил его читать. Кардинал, настолько же щедрый, насколько скупым был Мазарини, с готовностью выполнил просьбу своего пажа, и добрый священник был должным образом вознаграждён – не только к своему собственному удивлению, но и к удивлению родственников Рошфора.

Граф де Рошфор и его жена немедленно отправились в Париж, полные упрёков и укоров. Почему безродного деревенского священника предпочли любящему брату Сезара? Но Рошфор напомнил им об унижении и пренебрежении, которые он вытерпел, пока жил с ними. И всё же, в конце концов, он оттаял и пообещал им, что впоследствии он позаботится о будущем своих братьев.

Слава о влиянии Рошфора на кардинала разнеслась повсюду благодаря его мачехе, и его стали осаждать самые разные кузены и другие родственники, надеявшиеся заручиться его поддержкой и благосклонностью. «Они приезжали», — рассказывал Рошфор, — «из самых дальних уголков Берри. Некоторых из них я никогда прежде не видел, и даже не слышал о них.

И всё же они часами донимали меня рассказами о разветвлениях нашего генеалогического древа, убедительно демонстрируя (так как я об этом и понятия не имел), что они являются моими троюродными, четвероюродными или пятиюродными кузенами. По их мнению, этот факт возлагал на меня обязанность давать им всем значительные должности – и как можно скорее».

И настолько велика была их назойливость и надоедливость, что кардинал, узнав о том, что происходит, пришёл на помощь своему любимцу и пригрозил, что определит их на постоянное место жительства в Бастилию. Это возымело должный эффект: вся компания просителей поспешила вернуться в Орлеане и Берри, злобно ворча из-за неестественного, по их мнению, поведения их кузена – виконта.

Вскоре после этого влияние Рошфора на своего покровителя значительно уменьшилось – более того, оно едва вовсе не исчезло. В 1630 году маршал Марильяк (близкий родственник Сезара, брат его крёстного отца, бывшего прежде его покровителем) был арестован по обвинению в государственной измене и заключён в Сен-Мену, где должен был ожидать суда. Возможно, кардинал хотел проверить, абсолютна ли верность Рошфора,и именно поэтому выбрал его для осуществления ареста. Паж отвёз приказ об аресте в Пьемонт и формально завладел шпагой Марильяка; однако, он исполнил всё это лишь из чувства долга. Рошфор вообразил, что заслужил, в некоторой степени, право заступиться за родственника, семье которого он был обязан столь многим. Таким образом, при личной встрече с кардиналом, Рошфор умолял его пощадить Марильяка и сохранить ему жизнь. Не отрываясь от писем, которыми он был занят, Ришелье ответил, что ему доподлинно известно, что Марильяк на протяжении многих лет участвовал в заговорах сторонников королевы-матери, а также тайных агентов Испании и Англии. Однако Рошфор весьма опрометчиво продолжал умолять его о пощаде. Красный герцог не произнёс более ни слова; он лишь поднял голову и взглянул на своего пажа, и один этот взгляд был красноречивее множества слов. «Он взглянул на меня исподлобья», — рассказывает ставший вдруг преступником Рошфор, — «и это было словно безмолвный удар. Я повернулся и спустился вниз по ступеням, чувствуя себя, как человек, спасшийся бегством во время решающего сражения». Виконт де Рошфор был в опале, и для того, чтобы это понять, ему не нужно было письменного свидетельства о его отставке. Целых два года он прятался на дне Парижа и не показывался рядом с Пале- Кардиналь. Время от времени ему помогали его друзья – цыгане, но большую часть этого срока он голодал. В 1632 году он услышал о казни Марильяка. То, что Рошфор перенёс все свои страдания, даже не допуская мысли о том, чтобы предложить свои услуги врагам Ришелье, лучше всего свидетельствует о его преданности кардиналу; а ведь они многое бы дали за то, чтобы привлечь на свою сторону человека, столь хорошо знакомого с государственным аппаратом. И эта верность не осталась невознаграждённой. Где бы ни прятался его бывший паж, Ришелье никогда не терял его из виду. Однажды де Сов, испанский агент Его Преосвященства, прибыл к Рошфору с посланием. Если Сезар пришёл в себя, ему следовало немедленно отправляться в дорогу, купив хорошую лошадь на деньги, которые принёс месье де Сов, и отвезти важное письмо в Каталонию. До сих пор испанцы весьма успешно расправлялись со всеми французскими агентами, засланными в Каталонию, отправляя их на виселицу, поэтому месье де Рошфор предлагалось отклонить это предложение, если он сочтёт это уместным. Однако, Рошфор не желал его отклонять, равно, как и задавать какие-либо вопросы. Уже через три часа он был на пути к южной границе Франции. Со столь малой суммой денег Рошфор не мог позволить себе хорошую лошадь, однако, он намеревался найти себе более подходящую в цыганском таборе, разбитом, как было ему известно, в окрестностях Санса. Поэтому первую часть пути виконт проделал на убогом животном, которое, судя по описанию, очень напоминало знаменитого Лютика, которого Д’Артаньян привёз, в своё время, из Беарна. Испанцы не поймали Рошфора, и через несколько недель он уже поднимался по знакомой лестнице Пале-Кардиналь, неся послание для кардинала, содержащее положительный ответ. Ришелье приветствовал его с неожиданной сердечностью, и сразу же вручил ему патент, согласно которому Рошфор назначался камергером. С удивлением виконт увидел, что патент был подписан в тот день, когда он впал в немилость. Это значило, что казначей должен выплатить ему жалование больше, чем за два года. Первой же его мыслью было вознаградить бедных трактирщиков и цыган, которые помогали ему в нужде. Похоже, молодой человек был исключительно хорошим другом и всегда благодарил тех, кто был к нему добр. Прозорливая политика Ришелье долгое время заставляла врагов Франции заниматься подавлением недовольства и мятежей в их собственных странах. Он помогал оружием и деньгами каталонцам в их войне с Испанией и активно помогал поднять восстание ирландским католикам. Не стоит слишком сомневаться и в том, что он весьма симпатизировал шотландским пуританам в период, предшествующий победе Лесли в Данс Ло 7 июня 1639 года. Во всяком случае, почти сразу после этого события, когда Шотландия уже вступила в войну, кардинал посылал Рошфора с зашифрованными письмами крайней важности в лагерь ковенантеров. Он сошёл на берег в одном из северных английских портов, возможно, в Ньюкасле, и отправился в путь под видом молодого французского дворянина, путешествующего исключительно для развлечения. Письма он спрятал в гениально устроенном тайнике в седле, сделанном специально для этой поездки. Каждое из крыльев его седла было сделано из двух спаянных между собой железных пластин, между которыми и находились письма.

Несмотря на то, что Рошфор притворялся путешествующим ради своего собственного удовольствия, он всё же попал под подозрение. Как только он пересёк границу Шотландии, он был арестован отрядом королевских всадников и, несмотря на его возмущённые протесты, был подвергнут обыску. Военные даже распороли седло, однако двойные железные пластины хорошо хранили свои секреты. После пятидневного задержания (во время которого несколько разных человек устраивали ему перекрёстный допрос) Рошфора отпустили с извинениями. Он сделал крюк, вернувшись в Англию и избегнув королевских аванпостов, и, в конце концов, успешно доставил письма предводителям пуритан. Рыбацкое судно доставило его обратно во Францию, где Ришелье наградил его двумя тысячами крон.

Почти сразу после того, как письмо кардинала попало к адресату, в Париж нанёс визит человек, который описан как один из величайших предводителей шотландцев. Рошфору было приказано отправиться в Фобур Сен-Марсо, где он должен был найти маленькую таверну «Женщина без головы». Он должен был подняться по лестнице на два пролёта и без стука войти в комнату, где он найдёт дворянина на большой кровати с жёлтыми занавесками. После обмена определёнными знаками, он должен был пригласить мужчину в особняк Д’Эгильон: независимо от обстоятельств, он должен быть там около одиннадцати часов тем же вечером. Всё было так, как сказал кардинал. Когда Рошфор вошёл в указанную комнату и заглянул за жёлтые занавески, он увидел, что скрывающийся за ними дворянин был тот самый предводитель ковенантеров, которого они ждали. Исходя из разумной предосторожности, Рошфор не раскрывает личности этого человека, за исключением того, что он обладал высоким положением, и что он уже встречался с этим человеком в Шотландии. Вполне возможно, что тот гость в «Женщине без головы» был сам Аргайл. Но, кто бы он ни был, он повиновался наказу кардинала и пришёл в назначенное время в особняк мадам Д’Эгильон, переодетый уличным продавцом. Он был сразу же проведён в личный кабинет Ришелье, и оставался там с кардиналом до четырёх часов утра. Переговоры, очевидно, проводились с соблюдением всех предосторожностей, поскольку, покинув кардинала, шотландский дворянин сразу же переселился в другое место, на улицу Ашетт. Через два Рошфора послали к нему с большим сундуком, явно содержащим деньги, поскольку он был передан посланнику суперинтендантом финансов и сопровождался подробной описью, которую шотландец должен был подписать. Понадобилась повозка для того, чтобы перевезти сундук, однако тот, кому он предназначался, отказался принять этот подарок, когда понял из записки, что ему прислали только 500 000 франков. Как оказалось, Ришелье обещал ему 600 000 франков, и он отказывался брать хотя бы сантимом меньше. Рошфор отвёз сундук обратно в казначейство и доложил обо всём своему патрону. Дело кончилось тем, что ещё до наступления ночи предусмотрительный северянин получил всю обещанную сумму, не оплачивая пошлины представителям власти. Очевидно, деньги в целости и сохранности были привезены в Шотландию.

цитата

Тем временем столь же очаровательная, сколь и опасная герцогиня де Шеврез, все заговоры которой были раскрыты кардиналом, бежала в Брюссель, где окружила себя атмосферой тайны, столь милой её сердцу. Рошфору было приказано переодеться монахом-капуцином и последовать за Мари Мишон в её новую обитель. С этой целью он был временно помещён под опеку исповедника кардинала, отца Жозефа, который и сам был капуцином. Он должен был подготовить фальшивого монаха должным образом. Это подтверждается также свидетельством аббата Ришара, исповедника Людовика XIV и королевского цензора. «Отец Жозеф», — пишет Ришар, — «посоветовал Его Преосвященству отправить кого-нибудь в Брюссель, где герцогиня де Шеврез плела всевозможные заговоры. «Хорошо», — ответил кардинал. – «Займитесь этим сами и отправьте туда человека под видом монаха-капуцина». «Одолжите ли вы мне надёжного агента?» — спросил отец Жозеф, и кардинал, согласившись, прислал к нему графа Рошфора, который тотчас отбыл на север с указанием подчиняться приказам отца-настоятеля». Рошфор говорит, что перед началом путешествия он провёл некоторое время в обители капуцинов на улице Сент-Оноре. Затем он отбыл из Парижа пешком, в компании нескольких священников и послушников, и достиг монастыря в Брюсселе через пятнадцать дней, измученный долгим пешим путешествием. После этого он поразил членов общины, отказавшись выходить из своей кельи на протяжение 48 часов. Однако, придя в себя, он не стал тратить времени даром и сумел свести знакомство с маркизом Жоффреем де Лек, личным агентом герцогини де Шеврез. Де Лека захватило знакомство с неожиданно занимательным монахом, и он пожелал сделать его своим исповедником. Однако, Рошфору, который не был священником, к его большом сожалению, пришлось вежливо отказаться от этой чести. Тем не менее, ему удалось настолько успешно втереться в доверие к маркизу, что последний послал его на границу с Францией с бумагами, содержащими все детали заговора, суть которого состояла в убийстве кардинала. Рошфору удалось найти способ дать знать об этом отцу Жозефу; бумаги были перехвачены, как только они достигли Парижа, и Анри де Талейран, граф де Шале, который вступил в заговор вместе с герцогиней де Шеврез, взошёл на эшафот. На Рошфора не пало ни тени подозрения; на протяжении двух лет он оставался в Брюсселе, одну за другой расстраивая все задумки Мари Мишон. Несомненно, для него было изнурительным работать в саду вместе с другими монахами, соблюдать посты, заниматься самобичеванием, молиться до тех пор, пока он не стирал в кровь колени и просить на улице милостыню для помощи беднякам – но ему приходилось делать всё это, чтобы исключить любые подозрения.

Рошфор стойко переносил все эти трудности, до тех пор, пока, однажды, покидая дом мадам де Шеврез, он не столкнулся лицом к лицу с двумя дворянами, которых он уже встречал в Париже. Один из них, узнав его, воскликнул: «Да ведь это Рошфор собственной персоной! Жизнью клянусь!» Не дожидаясь продолжения, фальшивый монах поспешно свернул за угол и сбежал. В первой попавшейся ему лавке портного он купил костюм, шпагу, парик, сапоги и шарф: из предосторожности он всегда носил с собой туго набитый кошелёк, спрятанный на случай подобной неожиданности. Итак, пройдясь по улице в новом пышном убранстве, он нанял почтовых лошадей и покинул Брюссель. Его парижские знакомые уже подняли тревогу и отдали приказ схватить шпиона – капуцина, но агенты де Шеврез поспешили не к воротам, а в монастырь, и, пока все искали пешего монаха, блестящий дворянин верхом на лошади покинул город, будучи никем не замеченным. По возвращении в Париж, Рошфор стал более важным человеком при дворе кардинала, чем когда-либо прежде. Ришелье предчувствовал, что конец его близок, и желал вознаградить по заслугам самых верных своих сторонников прежде, чем будет слишком поздно. В результате, Рошфор получил для своего брата, Пьера-Антуана, богатый приход Сен-Мартен де Сомон, для других трёх братьев – патенты офицеров гвардии кардинала. Его сестра была принята без дополнительных взносов в монастырь Монмартра. В конце концов, кардинал велел ему попросить что-нибудь для себя, а не для своих родственников, и тогда Рошфор выразил желание получить небольшую пенсию, чтобы уберечься от нужды. Тогда Ришелье сделал вклад в Лионский Банк: сумма была достаточно для того, чтобы Рошфор получал тысячу франков в год.

Но несчастливое обстоятельство положило конец его удаче. Однажды Рошфор встретился с английским дворянином, которого он в своё время обвёл вокруг пальца, везя спрятанные в седле зашифрованные письма кардинала шотландским мятежникам. Он позволил втянуть себя в ссору, следствием которой стала дуэль в Булонском лесу. Согласно моде того времени, англичанин привёл с собой двух вооружённых шпагами друзей, а Рошфор – двух своих братьев. Рошфор одержал победу над тремя своими противниками, но ценой этой победы стала смерть обоих его братьев: один из них умер на месте, другой так же вскоре скончался от ран. Нет смысла объяснять, как горько переживала мачеха Рошфора смерть своих сыновей. Она обвинила его в том, что он втянул братьев в эту дуэль из чувства ненависти, которое он испытывал к ней. Но гнев кардинала был куда более страшен, поскольку именно он и запретил дуэли, и уже во второй раз Рошфору пришлось прятаться от своего покровителя. Впрочем, на сей раз опала была более краткой, и примирение состоялось всего через три месяца.

Дело Сен- Мара было в полном разгаре, и Ришелье попал в опалу. Подозревая, что его враги вступили в предательский сговор с Испанией, Его Преосвященство отправил прощённого Рошфора в Люксембург, бывший в то время очагом заговоров, чтобы выяснить, по возможности, кто участвовал в переговорах с испанцами. Рошфор отправился в Люксембург пешком, переодетый нищим, и, чтобы не вызывать подозрений, свёл знакомство с множеством настоящих попрошаек по пути туда. Прибыв в город, он обосновался на улице Турнон, недалеко от дома испанского агента. Совсем скоро он увидел главного конюшего, Сен-Мара, входящего в дом. Это дало Ришелье законный повод заподозрить заносчивого молодого фаворита короля в измене. Через своих союзников – цыган Рошфор узнал затем, что некие важные бумаги были отправлены в Испанию. Как догадался кардинал, среди них был договор, подписанный герцогом Орлеанским и Сен-Маром, направленный в Мадрид для утверждения. Как нам известно теперь, этот драгоценный документ означал не что иное, как начало испанского вторжения, конец Ришелье и превращение Сен-Мара в ещё одного герцога Бэкингема. Если бы только кардинал мог раздобыть утверждённый договор, когда его везли бы обратно из Испании – тогда король узнал бы правду, и Франция была бы спасена. Положение было критическим, и Красный герцог обратился Рошфору, который и на этот раз не предал доверия своего покровителя. Узнав, возможно, из своих цыганских источников, что посланцы, направляющиеся к Сен-Мару, похоже, собираются прибыть во Францию, используя прибрежную дорогу через Сен-Жан де Люз и Байонну, он поспешил в последний город и нанялся в одну из местных гостиниц в качестве проводника для проезжающих через эти места. Прошло много недель прежде, чем там появился хотя бы один подозрительный человек, но Рошфор не ослабевал бдительности. Днём и ночью он следил за дорогами, ведущими в Испанию, якобы ища путешественников, которые нуждаются в проводнике через реку Адур. Не было ни одного путника, направлявшегося на север, которого Рошфор не изучил бы внимательно. Будь то честный торговец или крепкий контрабандист, сам Рошфор или его агенты тщательно проверяли все их бумаги, всё имущество, пока те спали. Долгое время ни одна рыба не попадала в их сети, но однажды вечером фламандский акцент одинокого посланника, спешащего на север, возбудил подозрения фальшивого проводника. Возможно, он предложил фламандцу свои услуги, но получил отказ, что послужило прекрасным поводом затеять ссору. Так или иначе, ссора была, и посланник остался в проигрыше. Рошфор обнаружил, что в его сапогах был зашит оригинал договора с Испанией, подписанный герцогом Орлеанским, герцогом Буйонским, де Ту и Сен-Маром.

Нельзя было терять ни минуты. Король был на осаде Перпиньяна в Руссильоне. Фактически удалённый от двора кардинал был тяжело болен, но он сохранил мужество и по-прежнему был не побеждён. Он молча ожидал вестей в Лангедоке. К нему Рошфор и отправился – так быстро, как только могли нести его лошади. Едва увидев этот обвинительный документ, Красный герцог поднялся со своего ложа, потому что понял, что снова судьба его врагов оказалась в его руках. Рошфору едва хватило времени, чтобы поменять свою загнанную лошадь на свежую, прежде чем он галопом помчался в королевскую ставку в Перпиньяне с испанским договором и приложенным к нему укоризненным письмом Ришелье. История говорит нам о последствиях этого. Сен-Мар и де Ту были казнены, как предатели. Только герцог де Буйон избежал смерти, подарив своё герцогство Седан Франции. Кардинал с триумфом вернулся ко двору. Это была его последняя победа. Он был сражён непобедимым врагом, и вскоре скончался. Рошфор был у его смертного ложа. «Умирая, он сказал мне», — продолжают мемуары, — «что он всегда любил меня больше других своих последователей, и что, к его величайшему сожалению, он не смог сделать для меня больше». Перед смертью Ришелье отправил королю послание, прося взять на службу виконта де Рошфор или, по крайней мере, позаботиться о том, чтобы этому верному слуге не причинили вреда.

Как только кардинал испустил дух, к Рошфору явились агенты королевы и герцога Орлеанского, предлагая ему поступить к ним на службу. Он не доверял им, опасаясь, что они лишь желают предать его, отдать в руки главного его врага – мадам де Шеврез. Некоторое время он был привязан к молодому герцогу де Ришелье, но тот слишком отличался от кардинала, и Рошфор перешёл к герцогу де Бофор. Этот шаг сразу же вызвал Мазарини, чья звезда всходила в то время. Отправляясь из Анета в Париж в сентябре 1643 года с письмом для банкиров Бофора, он был внезапно арестован и отправлен в Бастилию. Человека, осуществившего арест, звали Шарль Д’Артаньян. В то время он был кадетом в гвардии, а впоследствии стал знаменитым капитаном мушкетёров.

Почти шесть лет Рошфор провёл в Бастилии. Его мачеха препятствовала всем попыткам отца и братьев сделать для него что-нибудь. Наконец, когда шум Фронды стал слышен даже в его камере, он подкупил старого книгопродавца, посещавшего тюрьму, чтобы тот принёс ему верёвку. С её помощью он попал в ров, окружавший Бастилию, проплыл как можно быстрее в грязной воде и успешно вошёл в Париж через ворота Сен-Мартен. Побег был осуществлён под покровом темноты, и Рошфор провёл первые часы своей свободы, спя под прилавком на рынке. На рассвете он нашёл жильё у своих друзей в предместье Сен- Жермен. В Париже были волнения; баррикады и цепи пересекали каждую улицу. Герцог де Бофор, ставший кумиром толпы, помиловал бывшего пленника Мазарини и сделал его лейтенантом Гражданской гвардии. Спустя неделю или две Рошфор снова стал секретным агентом: он был послан Фрондой в Бельгию, чтобы обеспечить поддержку эрцгерцогу. Однако, здесь он повстречал мадам де Шеврез, которая отплатила ему за всё, успешно плетя против него свои интриги.

Тем временем достопочтенный синьор Фаччино, как прозвал Конде Мазарини, весьма характерно мстил Рошфору. Деньги, которые положил Ришелье в Лионский Банк – источник прибыли виконта – были похищены Беллинцани (своего рода Рошфором нового режима) по сфабрикованным свидетельствам о наличии долга. Чтобы собрать нужную сумму для подачи иска, Рошфор отправился домой, в Орлеане, но его мачеха лишь поглумилась над ним. Тогда он поехал к своему брату, аббату Пьеру- Антуану, которого обеспечивал его приход. Он держал три своры гончих, двух охотников и нескольких лошадей, но не смог найти ни кроны для своего брата, который сделал его тем, кто он есть. Рошфор уже собирался продать свою лошадь и вернуться в Париж пешком, когда деревенский священник из поместья его отца, преемник старика, который научил виконта читать, по своему собственному желанию ссудил ему десять пистолей. К тому времени, как виконт достиг Парижа, Мазарини сбежал вместе с королевой. Под влиянием Бофора Лионский Банк был вынужден вернуть всю сумму, вложенную для Рошфора его покойным покровителем.
2 июля 1652 года, в схватке у ворот Сен-Антуан, наш герой предводительствовал солдатами Гражданской гвардии; однако, определённые события заставили его более чем усомниться в храбрости Бофора. Вскоре после этого он воспользовался возможностью «помириться с дьяволом» или, другими словами, предложить свои услуги Мазарини. Предложение было принято, и он отправился в Бордо, чтобы попытаться привезти принца Конти. Поступая на службу к синьора Фаччино, по словам Рошфора, он действовал вопреки искренним советам двух своих ближайших друзей, Д’Артаньяна и месье де Бесмо (последний стал впоследствии комендантом Бастилии). Оба этих достойных человека предупреждали его, что они служили кардиналу на протяжении многих лет без всякой прибыли или продвижения, и что у них едва хватает денег на то, чтобы заказать себе обед, не говоря о том, чтобы вернуться обратно в милую Гасконь. И всё же, несмотря на периоды немилости (одному из них послужила причиной проказа – разбой на большой дороге; затем – модное вечернее развлечение, в котором герцог Орлеанский и граф д’Аркур выступали в качестве вдохновителей) на службе у Мазарини Рошфору жилось неплохо. После жестокой дуэли с месье де Бротэ, кардинал прислал к нему своего лично хирурга и наградил пятью сотнями крон. В армии Тюренна ему был дан конный отряд, но только после двух лет службы Мазарини отправил его в Брюссель, чтобы отстранить месье де Марсана он испанской службы. Исполняя эту деликатную миссию, Рошфор был пойман врагами и оставался пленником в Рокруа до заключения мирного соглашения 7 ноября 1657 года. Вернув себе своё положение, он имел несчастье сразиться на дуэли с одним из итальянских наперсников Мазарини, и был вынужден укрыться в монастыре (судя по всему, принадлежавшем монахам-капуцинам), где он притворился человеком, желающим стать послушником. После смерти кардинала в марте 1661 года, он поспешил покинуть обитель и Людовик XIV, услышав эту историю через графа де Шаро, вернул Рошфору его конный отряд.

В конце 1663 года Рошфора призвали к смертному ложу его отца и, несмотря на все старания мачехи, между ними двумя совершилось своего рода примирение. В течение года после смерти графа Сезар вступил во владение наследством и поставил свою печать на документе, подтверждающем передачу титула, грамотах и других бумагах. Однако, к всеобщему удивлению, его мачеха внезапно предъявила несколько документов, подписанных, очевидно, её покойным мужем, согласно которым большие суммы денег были ссужены Сезару её собственными сыновьями, родственниками и некоторыми её знакомыми адвокатами. Общая сумма предъявленного долга, что довольно любопытно, соответствовала почти до пистоля графскому наследству. Разумеется, Рошфор обратился к помощи закона, но, поскольку подписи его отца были подлинными, мадам де Сен-Пуэнт получила всё в своё владение, и её пасынку достался один лишь титул. Всё ещё не удовлетворённая одержанной победой, она упрятала Рошфора в тюрьму по причине того, что он не смог – или не захотел – оплатить судебные издержки. Когда его выпустили, он отправился в Нидерланды в качестве адъютанта Тюренна. Рошфор занимался набором рекрутов в Эльзасе, когда его друг Д’Артаньян был убит под Маастрихтом 25 июня 1673 года.

Рошфору было 60 лет, когда Тюренн умер в 1675 году; однако он не покинул службу до подписания Неймегенского мира три года спустя. Небольшая пенсия, пожалованная королём и доход, получаемый от подарка Ришелье, позволили ему спокойно жить и производить скромное впечатление при дворе. Его мачеха скончалась, а её сыновья «протянули оливковую ветвь» и признали его законным главой семьи. Вскоре у него появилась возможность оказать им важную услугу. Его старший племянник (впоследствии Жан-Амедэ, граф де Рошфор де Сен-Пуэнт) позволил, из-за судебной ошибки, ускользнуть нескольким испанцам. В связи с этим ему было предъявлено обвинение, и его приговорили к расстрелу. Сезар поспешил в Париж и походатайствовал за молодого человека. В результате Лувуа даровал ему прощение.

Теперь пожилого дворянина начали мучить угрызения совести. «Я начал», — говорит он, — «часто посещать церковь и размышлять о смерти». Ради спасения своей души, он совершил поездку в Гельдерн, чтобы послушать проповедь известного проповедника – капуцина, отца Марка д’Ависено. К несчастью, наблюдая за прибытием святого монаха, наш паломник упал с ненадёжного помоста и сломал руку. Вскоре с ним произошло ещё два события, которые заставили его обратиться к религии больше, чем прежде. Во-первых, он попал в руки известного мошенника и шулера, шевалье де Бражелона, и потерял сумму в размере полугодового дохода. Во-вторых, он влюбился, а любовь в возрасте семидесяти лет – это серьёзное дело. Его предложение было принято, поскольку он был хорошо обеспечен и, по естественным причинам, не мог прожить очень долго. День венчания уже был назначен, когда пожилой поклонник случайно узнал, что молодая леди любила другого. С его обычной щедростью, он отпустил девушку, подарил ей достойное приданое и убедил её родителей разрешить их союз с его соперником. «И так», — подводят итог мемуары, — «закончился этот роман, который я должен был бы называть несчастливым, если бы это не способствовало ещё больше тому, что я увидел тщетность всего земного. Действительно, учитывая, что здесь нечего ждать, за исключением страданий, обмана и неудовлетворённости, я решил сделать то, что обдумывал так долго. Итак, в конце концов, я ухожу в монастырь, где, обременённый годами и подавленный немощью, я терпеливо ожидаю счастливого часа, когда Всемогущему Богу будет угодно призвать меня к себе».

Обителью, в которой разбитый граф де Рошфор нашёл приют, был тот самый монастырь капуцинов на улице Сент-Оноре, в который отец Жозеф посылал его для подготовки к кампании, направленной против мадам де Шеврез много лет тому назад. Он не долго оставался в этом пристанище. Несомненно, по большей части он размышлял о Небесах и вечности, но трудно поверить, что мысли человека не сходили иногда с пути благочестивых раздумий; что он не вспоминал то и дело своё волнующее прошлое. Быть может, суровое лицо глядело на него из-под красной шапочки; быть может, фигура с военной выправкой, со звенящим под одеянием священника шпорами проскальзывала в снах кающегося грешника и возвращала воспоминания о Ришелье. А другой кардинал, синьор Фаччино, тугой на расправу, с хитрыми глазами – не думал ли Рошфор о нём? Мари Мишон, герцогиня де Шеврез, были ли она забыта? Отважный Д‘Артаньян, с его гасконской самоуверенностью, не приходил ли он в келью капуцина, чтобы проклинать Мазарини? Будьте уверены, что все они были там, все старые враги и старые друзья, когда брат Сезар склонял колени на скамейке для молитвы, и когда дыхание покинуло осаждённую цитадель его тела.

Ранней весной 1687 года граф де Рошфор спокойно отошёл в мир иной в своей келье и был похоронен среди своих собратьев в монастырском саду на улице Сент-Оноре.

Джеральд Бренан «Журнал МакМиллана» Март 1901 года

цитата просточитатель

Хочу разместить интересную статью. Мемуары Рошфора автор де Куртиль.

цитата Петрович 51

Думается, не стоит делать здесь подобных весьма пространных цитат.
Тем более, что книга Куртиля проанонсирована неделю назад.
http://www.ozon.ru/context/detail/id/1359...

сообщение модератора

просточитатель, Вы писали "Э ну вообще то я скопировал с какого то форума... Но если нельзя то прошу удалить."
"Э ну вообще то",- Ваша просьба исполнена.
На будущее:
1. Большая просьба — обозначать авторство обильно цитируемого (просьба учесть что не всё можно цитировать, и не на всё ссылаться, см. Регламент).
2. Краткость — сестра...
3. Тема эта о Дюма, а не "околодюма". Пожалуйста, по теме, и без чернухи.

сообщение модератора

просточитатель, возьмите и напишите отзыв (или несколько) — у будет Вам счастье.

цитата просточитатель

Мемуары Рошфора автор де Куртиль.

цитата iu-ra

Вопрос: это же, по идее, одно и то же произведение, несмотря на несколько отличные названия? Но почему тогда книги разные по содержанию?

цитата ffzm

Первая книга, там вроде бы перевод с армянского.

цитата DeMorte

А "Жена" это что такое?

цитата

Жюль Лермина опубликовал два продолжения "Графа Монте-Кристо" — первое (под своим именем) "Сын Монте-Кристо" (Fils de Monte-Cristo, 1881), второе (анонимно) "Сокровище Монте-Кристо" (Le trésor de Monte-Cristo, 1884).
Опубликованный (не раз) под именем Дюма в США двухтомный роман "Жена Монте-Кристо", "Сын Монте-Кристо" (The wife of Monte-Cristo, The son of Monte Cristo) — это сокращенная версия двух больших романов Лермина. Англоязычный вариант этой адаптации публиковался еще под заглавием "Монте-Кристо и графиня" (Monte Cristo and the countess)*, опять же с именем Дюма на обложке. Так и немцы с романами Мютцельбурга делали, да и много кто.
-----------
*Не путать с романом Жана Дюбуа "Графиня Монте-Кристо", который выходил и на русском (кажется, тоже в сокращенном виде).