Оценивая ПЛиО, очень трудно не пытаться связать специфику романа с личностью автора.

Изучая жизнь Мартина, испытываешь небольшое смятение. Что, как и отчего возникает в его жизни — совершенно непонятно. В его жизни нет ясности и цельности, скажем, Кинговской биографии. В ней много неожиданных поворотов, совершенно необъяснимых поражений. Жизнь Мартина сумбурна. Он пробует себя в разных жанрах, он мечется. В НФ Мартин добился признания, но оставался во втором эшелоне. В 79-м собирался писать роман о детях, обладающих даром пирокинеза, но прочел «Воспламеняющую взглядом» и, по собственному признанию, понял, что его обставили и положили на обе лопатки. В 82-м написал роман «Армагеддон» — о рок-музыкантах. Сам автор, издатели возлагали на роман много надежд, считалось, это будет прорыв. Вместо этого они получили сокрушительный провал. Последующие книги Мартина отказались печатать, перед ним захлопнулись все двери, его практически вышвырнули из книжного бизнеса. Мартин начинает сотрудничество с телевидением. Особого успеха не добивается. Причина — в собачьей сути киноиндустрии, но не только в ней. Сейчас сценарии Мартина опубликованы, и можно признать — он был посредственным сценаристом. Его «Порталы» не превосходят «Чародея», «Звездные врата», «Смертельную битву», любой фантастический сериал для подростков, который мы смотрели в 90-х. Сюжеты банальны, герои ходульны, диалоги примитивны. Совершенно неясно, как этому автору удалось создать такой напряженный, драматический цикл, как ПЛиО. В его более ранних работах нет никаких намеков на способность создать нечто подобное. Он отличный писатель, с богатой фантазией, способный до галлюцинаций описать что угодно. Но он плохой психолог, его герои плоски и порой скучны, они не вызывают никакой симпатии. Совсем не похоже на тот пир характеров и положений, который мы вкусили в «Песне».

Эксперименты Мартина в хорроре тоже не вызывают особого энтузиазма. «Шесть серебрянных пуль» Мартин писал почти год, но в результате получилась приключенческая повесть, в коей нет ни ужаса, ни тайны, ни напряжения. Когда говорят о мастерах хоррора, о Мартине вспоминают в последнюю очередь.

В итоге, Мартин написал свое самое значительное произведение в жанре, который, как выяснилось, не знал и презирал. Мартин никогда не собирался ничего писать в жанре фэнтези. Чтение Тэда Уильямса показало Джорджу, что фэнтези тоже может быть настоящей литературой.

Читая Уильямса, сразу видно, откуда растут уши у «Песни». «Слезы и Терн» отлично написаны, до мелочей проработаны, сразу видно, что у автора серьезные намерения. Но у «Терна» есть два недостатка. Очень медленный сюжет и странная манера автора уделять самым ярким персонажам очень незначительное внимание, а на первый план выдвигать героев скучных. Мартин эти недостатки учел, и ПЛиО вышла куда поживее, хотя столь же проработана.

До ПлиО в 90-х, оказавшись за бортом кинобизнеса, Мартин занимался «Дикими картами». Вышел полууспех: из одиннадцати запланированных книг вышли только 6.

Потом ПЛиО. И тоже странная история. Человек прочел Уильямса, вдохновился и решил написать целую эпопею в жанре, в котором прежде почти не писал. Учитывая успех цикла, можно предположить здесь авторскую смелость. Но мне здесь видится беспечность и юношеская самонадеянность. В Мартине никогда не было здравого расчета, основательности, умения видеть на два хода вперед — вещей, которые позволяли людям вроде Кинга добиваться ошеломляющих успехов почти гарантированно. Успех ПЛиО Мартином не был запланирован, от него не зависел. Здесь опять видим тот же поворот Судьбы, и причины, побудившие автора взяться за цикл, снова покрыты мистической тайной.

Ему и раньше случалось принимать непонятные решения, совершать недальновидные поступки. В 70-х он очень быстро заключает брак с поклонницей — чего делать никому не рекомендуется — и тот оказывается неудачным. В конце десятилетия пишет в соавторстве с Лизой Тартл, и это решение мне тоже непонятно. Лизе это соавторство дало больше, чем Мартину, тогда он был автором более высокого ранга. Если бы не их совместные романы, о Лизе мы бы и не вспомнили.

Они даже друзьями не были. Жили на разных концах страны. Мартин отсылал написанные главы Тартл, она возвращала ему по почте свои — вместе с его собственными, откуда совершенно хамским образом выбрасывала целые куски текста. Мартин ни разу не выразил ни малейшего протеста.

Получив аванс за злополучный «Армагеддон», Мартин тут же купил себе новый дом. После, чтобы оплачивать кредит, ему пришлось занять унизительную должность киношного ремесленника.

И решение писать фэнтези было первым его скороспелым и трудно объяснимым решением, принесшим вместо горькой неудачи сокрушительную победу.

О беспечности Мартина уже сказано. Второе, что бросается в глаза в его личности — некое безволие, покорность Судьбе, абсолютная неспособность активно изменить ситуацию, беззащитность перед обстоятельствами.

Третье — стоит отметить, что Джордж никогда не умел писать быстро — что по меркам книжного бизнеса равносильно преступлению. Он всегда опаздывал — с романом о детях-пирокинетиках, с повестью об оборотнях (сдал в набор позже всех), с «Дикими картами». Теперь, когда Джордж вроде стал большим и толстым крокодилом, опять двадцать пять — очень медленно пишет последние книги цикла. Нелепая ситуация: сериал снимается быстрее, чем пишутся книги. Поговаривают, что заключительные сезоны сериала снимут раньше, чем Мартин закончит книгу! И последние серии не будут иметь с циклом ничего общего! И Мартин никак не сможет повлиять на эту ситуацию. И смешно, и грустно, и снова какое-то недоумение. Мартин — единственный американский автор, абсолютно не приспособленный к бизнесу и индустрии — ни книжной, ни киношной. Такое ощущение, будто у этого человека начисто отсутствует понятие хода времени, и он из него постоянно выпадает. В итоге все его достижения или уплывают из рук, или оборачиваются комическими ситуациями.

Наконец, последнее, что бросается в глаза в Джордже — его пессимизм. Он самый пессимистичный из современных писателей такого уровня. Даже «Темная Башня» не производит такого удручающего впечатления, как «Песнь». В «Башне» много света, несмотря ни на что, в «Песне» только мрак и тоска. Проявления любви и добра выглядят случайностью и заканчиваются ничем. Мир Роланда выглядит умирающим, но в нем скрыта некая веселость. Там можно любить, там была любовь и верность, благородные поступки. Поражение Роланда — его личная вина, все зависит от него. В Вестеросе ничего этого нет. Королевство вроде процветает, но на деле оно уже мертво. Вестерос ассоциируется у меня с поздней осенью, с опадающей гниющей листвой, с тоской, с холодным мертвым океаном на краю одинокой, брошенной земли. Бороться там не за что и не для чего. Глупая суета сует. Если цикл закончится хэппи эндом, я сожру собственные ботинки.

Герои Мартина похожи на него самого. Они стараются казаться сильными, хитрыми и расчетливыми, но это иллюзия — они все глупые, недальновидные, жестокие дети. Их поступки поспешны и нелогичны, они ребячливо унижают других и глупо и нелепо гибнут сами. Их характеры одномерны — у каждого одна четкая и простая мотивация — деньги, власть, секс, месть. Меньше всего герои ПЛиО хотят любви. В любовь таких людей не веришь, она, как детская влюбленность Мизинца в Кейтилин, выглядит или глупой блажью, или просто не попадает в тон характера. В отношениях между персонажами нет ничего, кроме борьбы за власть, нет любви, дружбы и доверия, диалоги самых преданных друзей полны споров и взаимных оскорблений. Для Мартина отношения между людьми, даже самыми близкими — банальное выяснение силы.

Кажется, для героев ПЛиО нет ничего святого. Наоборот, эти люди слепо верят в себя, придают огромное значение вещам, которые на деле ничего не стоят. Принимают решения, руководствуясь принципами, которые не имеют под собой никакого основания. Они — слепые котята, ползающие во мраке. Они слабы и беззащитны перед поступью Рока. Они пытаются, рвутся к власти изо всех сил, но успех краток и неизменно оборачивается трагедией. Планы не сбываются, ни один поступок не оказывается правильным, будущее обманывает их. Иллюзию силы им дает только мощь их мелких страстишек, но ничто не спасает их — ни добро, ни благородство, ни показной цинизм и приземленность. Они или глупы, или слишком хитры.

Характеры героев очень четко прорисованы, но, на удивление, оказывают очень слабое влияние на судьбу героев, на их поступки. Как и у Толстого, для Мартина человек — сочетание несочетаемых, противоречивых качеств, можно сказать, что у героев ПЛиО вообще и нет четкого характера, а есть какая-то роковая смесь различных пороков и слабостей, из которых ОБСТОЯТЕЛЬСТВА в данный момент лепят тот или иной поступок. Все герои Мартина не активны, они реактивны.

Еще один парадокс. Персонажи все очень убедительны, но взгляните, о други: они взяты не из жизни. В реальности вы никогда не встретите Тириона, или Теона, или Недда. Женщины не бывают такими, как Серсея, они чуть сложнее. Герои Мартина — это не люди, а персонификации различных пороков.

Величайшим успехом Мартина стало всеобщее мнение, будто в цикле много насилия. Это не так. Просто сцены насилия всякий раз вызывают целую бурю эмоций. Это точно не тот случай, когда блеклые герои, походя и без особого блеска, гибнут пачками. Здесь герои достоверны и с ними сживаешься, гибнут они жестоко и несправедливо. Само описание смертей вызывает в читателе какой-то животный ужас. Погружаясь в мир Вестероса, испытываешь неприятное чувство агорафобии вкупе с развивающейся манией преследования. Кажется, что находишься в маленькой тесной комнате, в которой ползают сотни змей — хочется спрятаться, забиться в угол, но спрятаться негде, Судьба в виде меча твоего врага, или брата, или отца, настигнет где угодно. Чувствуешь себя жалким, маленьким, беззащитным. Одна девушка написала, что Мартин беспристрастен, как сама Смерть. Я с этим совершенно не согласен. Смерть милосерднее, чем Мартин. Яркий пример — сцена казни Неда. Одной этой сцены достаточно, чтобы навсегда избавиться от романтизма.

В целом, можно констатировать, что вещь близка к совершенству. ПлиО можно закрывать тему эпической фэнтези. Писать подобные произведения после Мартина — просто бессмысленно.

Я считаю, что Гофман в сто раз лучше, чем какой-то там Эдгар По, и «Песочный человек» — один из лучших его рассказов, если не лучший.

По — писатель для подростков. Я помню, в школе восхищался им, особенно как поэтом — прочел «Ворона», «Улялюм», «Аннабель-ли» и впервые понял, что есть действительно великая поэзия, а не «Шаганэ ты моя, Шаганэ». Рассказы тоже поразили. Но сейчас, став постарше, перечел их и понял, что меня уже не впечатляет.

ПРоблема в том, что По слишком техничен. Ясно видно, где он стремится вас поразить и как выстраивает сюжет. По этому пути пошли все авторы ужасов и триллеров, По сильнее всосался в культурный мейнстрим, чем Гофман, и неспроста. По — это техника, то, чему можно ОБУЧИТЬСЯ. Все и обучались.

Правда, По в своей стране был первым, а в Германии все-таки во времена Гофмана уже была культурная традиция.

Гофман не был автором техники, он был невероятным мистическим духовидцем. Он делает вещи, которые трудно постичь путем анализа. Он не стремится быть правдоподобным. Он пишет так, словно записывает кошмары «с листа», еще не проснувшись, в реальном времени. И при этом ощущение такое, будто все происходит на самом деле. Я сомневаюсь, что можно научиться писать «под Гофмана».

Помнится, Стефан Цвейг писал, что в стиле Гофмана поражает «эффект растроенной мелодии, когда все звуки рушатся в ужасающем хаосе. Кто прочел хоть один рассказ Гофмана, никогда не забудет этого эффекта». Типа того, что в рассказе лицо прекрасной девушки вдруг превращается в сморщенное лицо хихикающего злобного старика. Или какой-нибудь старик, казавшийся серьезным, совершенно с бухты-барахты начинает скакать на одной ножке, противным визгливым голосом выкрикивая бессмыслицу, что-то вроде: «Ах ты, дьявольская куколка! Черти на твоем пиру! Глаза светятся! Тра-ля-ля!»

Может, я излишне впечатлителен, но на меня подобные вещи действуют так, что я не могу отойти дня три. Гофман умел писать в обход сознания, как бы напрямую из подсознания. По стремится объяснить ужас, пропустить необъяснимое через фильтр сознания, он сам не верит в то, что пишет. Он пишет как взрослый.

Гофман имел способность видеть глазами ребенка — одинокого, нелюбимого, испуганного ребенка, тонкого и ранимого, страдающего от душевной черствости всех этих юристов, буржуа и т.д. Отсюда все эти кошмарные метаморфозы, эти Щелкунчики и механические куклы, эти вечные сладости, пирожные и торты, которые постоянно упоминаются в его произведениях и странным образом усиливают эффект ужаса. От этих тортов и пирожных веет мраком и холодом. Все какое-то фальшивое, приторное, бездушное, за всем прячется фантастический мир ужаса. В мире Гофмана все течет, все сверхдинамично, как на картинах Дали.

В «Песочном человеке» маленького мальчика мать запугала рассказами об «ужасном Песочном Человеке, который крадет непослушных детей и уносит их на обратную сторону Луны». Кстати, я прекрасно помню, как меня в детстве бабушка пугала чем-то в таком духе. Короче, мальчик вырос, но детские страхи остались в нем. Ему кажется, что друг его отца — это воплощенный Песочный человек.

Юноша влюбляется в бездушную механическую куклу, которая «умеет танцевать, приседать и улыбаться», и ничем не отличается от других светских фройляйн (довольно тонкий намек!). Куклу эту изобретает Песочный человек. Но беда в том, что никто, кроме главного героя, на видит, что это механическая кукла! Его называют сумасшедшим, даже девушка, которая по-настоящему его любит, и ГГ сам начинает так о себе думать. И бросается вниз с балкона.

Рассказ потрясающий, и его можно смело включать в любой сборник самых страшных рассказов всех времен.

PC. Кстати, в России Гофман всегда был популярнее, чем у себя на Родине. И недавно я узнал, что оказывается, Гофман жил в Кенигсберге, то есть в нынешнем Калининграде, и его могила находится на территории РФ!

Короче, читайте Гофмана — великого русского писателя! Шучу. Надо будет съездить цветы ему положить.

По-моему, «Мертвая зона» — один из явных претендентов на звание Лучшей Книги. Это самая зрелая, умная и близкая к «большой литературе» вещь Кинга. Хотя я до сих пор не пойму, почему в издании АСТ 2002 года отсутствуют целые куски. В частности, любовная сцена на сеновале между Джонни и Сарой. А также та встреча в больнице, где Джонни говорит ей, где обручальное кольцо. Зачем было их выкидывать — не знаю. К счастью, я познакомился с МЗ в прекрасном советском издании 87 года.

Роман еще больше возвысил Кинга в моих глазах. Он абсолютно не разочаровал меня, а превзошел все мои ожидания. Такой прекрасной, меланхоличной и трагической книги у Кинга не было ни до, ни после. Как и такого цельного, стройного, изящного сюжета, в который так тонко вплетена политика.

ГГ очень симпатичен — такой «великий маленький человек», ведомый чувством долга и любовью. Джонни вызывает острое чувство сострадания. Непрошеный дар становится его проклятием, лишает любви, отделяет от людей. Куда бы Джонни ни пошел, чем бы ни пытался заняться — то есть жить нормальной жизнью — ничто ему не дается. Везде он лишний. Судьба жестоко и неумолимо ведет его на единственный предуготовленный путь — Джонни должен спасти мир, став убийцей в глазах окружающих, которых он так любит... и которые относятся к нему с таким предубеждением.

Развязка сюжета блистательна. До последнего момента неясно, чем все закончится. Концовка оказывается такой, какой и ожидать нельзя.

«Бывает так, что в человеке, хоть добродетелей его не счесть, один изъян ничтожный губит все».

Совершенно ясно, почему Шекспира так и не раскрыли. Почему никто не верит, что он мог написать ТАКИЕ произведения. Потому что Шекспир — не человек. Он гребаный БОГ.

Когда он плох — он плох, когда хорош — он лучше всех. Шекспир абсолютно естественнен. Его пьесы поражают неуклюжими переходами от белого стиха к прозаическим кускам, но тем ярче блещут гениальные места. Он удивительно беспощаден, он расист и милитарист, но при этом продвигал в своих пьесах идеи Гуманизма, на много веков опережавшие эпоху Возрождения — это мрачное, гнусное, жестокое время, запечатленное на картинах Босха и Гойи. Шескпир создал литературный английский язык. Он первый ввел в драму не только развитие сюжета, но и характера. Именно благодаря ему мы теперь можем отличить «глубокий» характер от «картонного».

Что касается «Гамлета», то в одном только знаменитом «Монологе» больше мысли и чувства, чем в собраниях сочинений большинства писателей (да и философов тоже). Эта вещь создана на пределе человеческих возможностей. В Монологе — вся суть жизни, в двух десятках строк. Этот монолог я знаю наизусть, он постоянно звучит у меня в голове, и мне хочется плакать, но в то же время прибавляется сил.

Почему-то Гамлета как персонажа понимают примитивно. Даже Уистон Хью Оден в своих лекциях О Шекспире описал этого персонажа как позера, который только изображает чувства. Другие, в том числе Лоуренс Оливье и Евгений Миронов, считают его «нерешительным человеком, который не о том думает». По их мнению, и по мнению большинства читателей, Принц должен был в пять минут всех выкосить, трахнуть Офелию, самому стать королем, и вообще вести себя, как герой современных боевичков. Извините, но это для первоклашек. Мальчики и девочки, подрастите сначала!

Правда в том, что Гамлет — человек очень сложный, и дать ему четкое определение невозможно. Одно ясно — он человек очень благородный, глубокий, и жажда справедливости борется в нем с отвращением к убийству. Как правило, благородный и тонкий человек не считает себя «во всем правым», и ему свойственна нерешительность, сомнения в себе. Притом забывают, что Гамлет, несмотря на свои глубокие и прозорливые размышления и эмоциональную неустойчивость, не только хладнокровен, но и очень даже решителен! Он самый действующий, думающий, чувствующий персонаж пьесы! А все прочие — «приспособленные» — просто не могут за ним угнаться!

Кто не понимает Гамлета, тот, очевидно, проспал всю жизнь, и никогда не испытывал предательства, не был в центре интриг, не терял любовь и не мучился от несправедливости, видя, как поирается закон. Так как на мою долю всего этого добра выпало даже слишком, я Гамлета понимаю.

У Шекспира всегда самые неординарные, великие, смелые люди всегда несчастливы, всегда гибнут сами и тащат за собой других. Говорят же, мол, лучшие умирают молодыми. В таком случае, я проживу лет сто, ха-ха!

Вещь на века. Кто не читал — потерял много.

Истлевшим Цезарем от стужи

Заделывают дом снаружи.

Пред кем весь мир лежал в пыли —

Торчит затычкою в щели.

«Каким унылым и пустым,

Мне кажется весь свет в своих стремленьях».

Не зря внесли в список «величайших романов двадцать первого века», ох не зря.

Такого мозговыносящего разрыва шаблона вы не прочтете никогда. Роман провалился по продажам, в России на Литру его подвергли безжалостной критике с грифом «немодно, несовременно». Быдло узнало в нем себя!

Меж тем, это лучший роман Вульфа и вообще величайший роман за последние 20-30 лет. Его обязан прочитать каждый молодой человек в возрасте 16-30 лет. Это голая правда жизни. Это абсолютное погружение в материал. Это традиция Драйзера, Толстого и Бальзака на абсолютно СОВРЕМЕННОМ материале.

Как восьмидесятилетний старик мог так абсолютно верно прочувствовать жизнь нашего поколения? Это чудо. Здесь все: секс, цинизм, лицемерие и бездуховность. Главной героине сопереживаешь до полного отождествления, ощущение реальности стопроцентное. Вульф так описывает чувства, что возникает ощущение почти физической галлюцинации. Старик поставил на себе жестокий эксперимент: вжился в абсолютно чуждую себе среду. В итоге получилась книга, несравненная по своей жестокой и ужасной правде. Это самая страшная книга, которую я когда-либо взял в руки. Прав, прав был Никитин: опиши какую-либо эпоху такой, какая она есть, без вымысла — уже обеспечен эффект шока. Только Вульф, к сожалению, описал не век рыцарства. А наше время.

До сих пор не отошел от шока, вызванного прочтением этой книги. И никогда не отойду.

Кстати, роман не дочитал. Знаете, почему? Нервы не выдержали.

Гениально!

По этому роману именно сейчас можно было бы сделать отличную экранизацию, а не то дерьмо с Дрю Бэрримор, которое сняли в 80-е. Впрочем, Мартин Шин в роли Кэпа немного вытягивал фильм.

В романе, в общем-то, придраться не к чему. Это была, если я не заблуждаюсь, первая вещь Кинга, которую перевели в СССР, кажется, в журнале «Огонек» за 86-й год. Удивляться тут нечему, поскольку Стивен живого места не оставил от американского правительства и спецслужб в частности. Он уже тогда писал о том, о чем сейчас говорит весь мир — в частности о сделках ЦРУ с наркокартелями и т. п.

«ВЗ» — это такой переходный романчик, которым завершается первый период творчества Кинга — рафинированный и эстетский, с сильным интересом к политическим и социологическим проблемам. После его стиль изменился.Стал более грубым, натуралистичным — сказалось влияние Золя. Стивен погрузился в темные глубины человеческой психики.

Мы много знаем о Кинге, мы читали интервью и биографии. Но все эти знания поверхностны. Главного мы не знаем. Как он задумывал ту же «Воспламеняющую взглядом»? Откуда в нем возник этот интерес к тайнам подсознания? Каким путем он делал свои замечательные психологические открытия? Неизвестно.

Несмотря на сдержанный стиль романа, я во время прочтения согласился с девушкой, написавшей, что книги Кинга — это один «бесконечный, отчаянный крик боли». Мне представился человек, сходящий с ума от сострадания и ощущения тотальной лжи и несправедливости, исходящий ненавистью к государству и любовью к простым людям. А также исполненный печальным знанием жизни.

Энди Макги — это отец, которого каждый хотел бы иметь. И муж тоже. Чарли показалась слишком сильной и самостоятельной для маленькой девочки. В жизни ее сломали бы легче.

Сцена, где она уничтожает целое войско, а потом села и заплакала посреди выжженной пустыни, усеянной трупами и обломками зданий — незабываема.

Оценка не может быть иначе как высшей, учитывая, что перед нами главная книга поколения и один из самых ярких и талантливых циклов в жанре фэнтези и в литературе вообще.

Уже с самой первой главы первой книги чувствуется магия. Читая ее, сразу ясно, что перед нами — классика. Первая глава первой книги «Гарри Поттера» — это идеальная первая глава. Именно так нужно начинать книги.

Если говорить в целом, то не знаю, в чем Господь отказал этому циклу. Интересный сюжет есть? Есть. Интрига есть. Яркие персонажи присутствуют. Фантазия, идея, гуманистический посыл — есть. Роулинг обладает чувством меры, нигде не ударяется в излишнюю слащавость или откровенную чернуху. Не говоря уже о том, что роман, казалось, появился на пустом месте. У него на тот момент просто не было аналогов.

Есть еще несколько моментов, которые делают цикл уникальным.

1. Национальный колорит. «Гарри Поттер» настолько находится в русле классической английской прозы — сказочной, доброй, мрачной и ироничной — насколько это вообще возможно в наше время. Это произведение стоит как бы над временем, в нем чувствуется дыхание вечности.

2. Особая, мрачная и драматургичная, сказочная атмосфера. Все загадочно, таинственно, показано будто бы в лунном свете. Все время сохраняется ощущение значимости происходящего, безмерности бытия.

3. Все книги цикла пропитаны эротизмом. Чувственность просто разлита в воздухе. Недаром форумы поттероманов заполнены спорами на тему «кто с кем». Когда я читал, тоже почему-то все время ждал, что герои начнут... скажем так, ласкаться. Во взаимоотношениях персонажей постоянно чувствуется некое сексуальное напряжение. Мне кажется, Роулинг не пыталась специально создавать это ощущение, просто она сама очень сексуальная женщина, и ее чувственность проникла в книгу помимо ее воли.

За эротизм отвечают, конечно, два персонажа — Северус Снегг и Гермиона Грейнджер. Уже их имена излучают сексуальность. Про Северуса говорить нечего — миллионы девочек по всему миру влюбились в него, у всех моих друзей любимый персонаж, и вообще один из самых харизматичных и трагических героев в литературе. Кстати, удивительно, как автор-женщина сумела глубоко проникнуть в мужскую душу. Все ее герои мужчины очень правдоподобны. У других писательниц мужчины или идеализированы, или опошлены.

А в сценах с Северусом просто испытываешь физическое наслаждение, прямо предвкушаешь сцены с ним — чего там еще Северус счудит?

Что до Гермионочки, то от нее тоже веет обезличенным эротизмом. Почему — не знаю, формально она ничего такого не делает. Это ощущение вне текста, скажем так, мимо букв. Суть в том, что хотя и Гермиона, и Эмма Уотсон не являются красавицами, многие мои знакомые парни влюбились в нее, и мне она тоже кажется красивой. Не знаю, почему. Может, потому что Гермиона — хороший друг, и за всеми ее заскоками чувствуется доброта сердца. А может, она из тех прикольных зануд, которых так и тянет соблазнить.

Роман менее известен, чем «Оливер Твист» или «Лавка древностей», хотя ничуть не хуже! В нем есть все свойственные перу Диккенса достоинства: яркая социальная сатира, юмор, сочувствие к людям и ненависть к несправедливости. О чем бы и о ком бы ни писал Диккенс, он всегда был за слабых против сильных. Конечно же, присутствует ирония. И еще одно свойство прозы Диккенса — очень точные и удивительные замечания, касающиеся психологии людей. Своеобычность восприятия Диккенса как человека была в том, что обычно человек видит или множество вещей, но поверхностно, или глубоко, но только очень малое количество явлений жизни. Диккенс был и глубок, и широк одновременно! Он взором мог охватить все общество, все социальные слои и самые разнообразные человеческие характеры, и при этом проникнуть в самую суть того, что он успел заметить в спешке и на бегу! Это просто невероятно! Ну как, например, очень поразившее меня замечание о школьниках: «их оборванный, неухоженный вид, затравленность и неразвитость говорили о жестокости их родителей, испытывающих свойственное людям бедных сословий противоестественное отвращение к своим детям». Очень верно и очень точно! Никто больше этого не заметил.

Вообще описание английских школ шокирует даже сейчас. Можно представить, как это воспринималось тогда!

Еще одно свойство Диккенса — диалектичность мышления, и, как следствие стиля. Это крайне редкое свойство, которое я замечал только у двух писателей: у него и у Гоголя. Свойство это я могу определить так: на поверхностном уровне выражая одно настроение, на глубинном уровне добиваться совершенно противоположного впечатления. Гоголь, например, используя вроде как юмористический стиль, добивается ощущения какого-то потаенного ужаса, словно описывает не реальный мир и реальных людей, а призраков, мертвецов, которые умерли во сне, попали в ад и даже не подозревают об этом. Диккенс же, скажем, в отличие от Достоевского, не плачется над несчастными, а описывает всякие ужасы вроде насилия в английских школах, как бы иронизируя, но от этого ощущение трагичности и несправедливости происходящего только усиливается! Когда и страшно и весело — это намного больше, чем когда просто страшно и просто весело. Ну, например, как в «Оливере Твисте», когда он с мрачной язвительностью пишет: «бедного сироту все, как и следовало ожидать, очень любили». А уже следующее предложение сообщает нам о том, что «бедного сироту» кормили картофельными очистками, которые обычно давали собаке.

Особенная прелесть «Николаса Никкльби» в его более динамичном, чем это бывает у писателя, сюжете. Очень много приключений и интриг, стиль более легкий. Может быть, дело в переводе — кто-то говорил, кажется, Веллер, что в подлиннике Диккенс всегда читается легко.

Читал на втором курсе института, в издании 2007 года.

Первая часть понравилась тем, что там не было стандартного для Кунца сюжета: мать-одиночка с дочкой или сыном, золотистый ретривер. Вместо этого нам представлен одинокий юноша, способный видеть сущность людей. Он видит Зло, которое прячется за человеческой оболочкой.

Представлена любовная линия. ГГ нанимается работать в цирк, там встречает красивую девушку-гадалку. Как выясняется, ее в детстве изнасиловали, и она боится вступать с мужчинами в интимную связь. Следует трогательная, романтичная и красивая сцена секса, наполненного глубокими эмоциями.

Очень хорош язык произведения, много красивых описаний.

Вторую книгу читал во время ночного дежурства охранником в областной больнице. Может, вы скажете, что я сошел с ума, но это было нечто неописуемое. Я просто упивался каждым словом. Я чуть ли не визжал от восторга. Помню, что сам был жутко удивлен — думал к тому возрасту, что литература меня уже ничем удивить не может. Так что я не вижу, чтобы Дин, как здесь написали, «начал за здравие, а кончил за упокой». Начал хорошо, а закончил вообще выше всяких похвал!

Короче, том 85-го я читал неделю, а второй, 87-го, проглотил взахлеб за три часа!

Что до сравнения Кунца со Стивеном Кингом. Кунц, конечно, пожиже. НО. Стивен лучше в плане психологии, глубины, достоверности и образов. В общем, литературном смысле. Но чисто ужасы у Кунца почему-то всегда производили на меня большее впечатление. Кинга мне читать не страшно, меня восхищает в нем другое. Он просто великий романист. вот у Дина по всему творчеству рассыпаны такие мелкие бриллиантики ужаса, просто поразительные по оригинальности и яркости. Кунц никогда не использует общеизвестную мифологию: вампиров, оборотней и т.д. У него свой бестиарий. Я заявлю даже, что кунцевские ужасы можно выделить в отдельный жанр так же, как и лавкрафтовские. Но, чтобы найти эти мелкие бриллиантики, нужно зачастую продираться через тонны ненужных красивостей, дешевой сентиментальщины и плоских персонажей.

Но в «Сумеречном взгляде» мне не пришлось продираться.

Я считаю, это великая книга, очень смелая и честная. Даже удивительно, что ее написал француз, ха-ха! Шучу, шучу.

Нет, ну в самом деле, кто бы мог подумать, что в современной Франции, унылой и бездарной, вдруг появится такой знаковый писатель, написавший не очередной постмодернистский бред, а стоящую вещь?

Роман, действительно, значимый. Несомненно, его будут изучать в школах лет через пятьдесят. Это новый «Степной волк».

Какой-то Kniga здесь роман обос*ал, как и все остальные шедевры мировой литературы, впрочем. Что называется, не учись на филолога, если не хочешь возненавидеть литературу. Лично мне в романе всего хватило — и порнографии, и философии, и псевдонаучности, ха-ха! Несмотря на унылость и депрессивность, читается книга на одном дыхании, от нее невозможно оторваться, и производит впечатление мощи. Еще один парадокс — стиль циничен, сюжет непристоен, а остается ощущение человечности и духовности автора. Уэльбек — человечен, это самое точное определение, какое приходит на ум, и это так редко в наши дни, что вызывает восхищение.

Насколько я понял, Мишель здесь ратует за клонирование и уничтожение такой сущности, как «пол». Причем проводит эту идею так убедительно, что я впервые с этим согласился. Единственное, что вызвало у меня отторжение — мысль автора, что мужчины не умеют любить и абсолютно бесполезны. Здесь я с гением не согласен. В конце концов, такую великолепную книгу написал именно мужчина!

Весь сюжет представляет собой историю жизни нескольких людей. Главные из них — Мишель, Брюно и Аннабель. Каждый из них жертва современного общества, и каждый по-своему несчастен. Брюно толстый, некрасивый, но очень хочет секса, который для него является выражением любви. Он хочет любить и быть любимым, но никто не видит его нежной души, все видят только его оболочку. Бедняга же настолько сходит с ума, что пристает даже к девочкам! Впрочем, обзывать его педофилом вряд ли можно, поскольку девочки, к которым он пристает, уже ведут половую жизнь и, что называется, «правильно секут фишку». На его примере видно, что в современном обществе в сексе успешны лишь те, кто хочет просто секса. Если же кто ищет секса как выражения любви — тот обречен на тотальное одиночество. Он просто вне социума! Как инопланетянин. Ужасная и жестокая правда.

Мишель так же несчастен, но прямо противоположным образом — если Брюно хочет, но не может, то Мишель может, но не хочет. Он не способен любить, и даже толкает влюбленную в него красотку Аннабель в объятия другого.

Аннабель, в свою очередь, «нормальная девушка», без всяких тараканов, но это ее не спасает. Счастья она также не нашла, и из-за сделанных в молодости абортов не смогла забеременеть. Вскорости и умерла. На ее примере Уэльбек разбивает миф гламурных журналов о том, что секс-де лечит ото всех болезней. Аннабель всю жизнь, что называется, «и в хвост и в гриву», но от рака матки это ее не спасло.

В целом корень всех несчастий Уэльбек видит в смертности и половой функции человека. И он абсолютно прав!

P.S. Когда-то Мишель приезжал к нам в Новгород, и здесь его ждала влюбленная в него студентка. Надеюсь, они переспали, ха-ха!

Многие из тех, кто читает «Мизери» и восхищается, не понимают, как мне кажется, что эта книга — о нас.

Это мы, читатели, являемся сумасшедшей медсестрой, которая не понимает всей гениальности авторского замысла, но требует от Автора писать еще, больше, больше, и ТОЛЬКО ТАК, как нам нравится. Это мы считаем себя вправе указывать Мастеру, что писать, о чем писать и как писать. Прочитайте колонки отзывов к любой книге — вас поразит читательское пренебрежение к труду писателя, самоуверенность и категоричность в оценках. Чаще всего встречаются отзывы по типу: «Кинг (Коэльо, Толкин, Мартин) — дерьмо. Нет, сам не читал, но мне Вася пересказал». Иногда становится страшно и больно за писателей. Для кого они пишут, мучаются, не спят ночей? Для дураков, которые даже не утруждают себя понять, о чем же человек пишет.

«Мизери значит Отчаяние». Это отчаяние Творца, непонятого толпой, которая то возносит его на пьедестал, то приносит в жертву.

Оценка: 10.

Книга несомненно понравилась, особенно последний абзац, ха-ха! Не знаю, что там на самом деле произошло у Стриндберга, какова часть его вины. Мне кажется, он был человеком неуживчивым, просто по природе своей не мог вступать во взаимодействие с другим человеком. Эгоист, конечно. Но что-то из романа, наверное, правда. Книга производит просто ошеломляющее впечатление, это вынос мозга и разрыв шаблона, особенно по тем временам. Я представляю, насколько шокирующим было это произведение в конце девятнадцатого. Один раз книгу прочесть стоит точно, в ней все-таки есть очень ценные и прозорливые мысли.

А главное — как это написано! Язык очень точный, идеально переданы сложнейшие оттенки чувств, во время прочтения возникает полное сопереживание с ГГ. Чем-то напоминает «Крейцерову сонату» — и по смыслу, и по стилистическому совершенству, и по мощи идей. Оба произведения были написаны классиками литературы примерно в одно и то же время, что заставляет призадуматься. Что-то они все-таки почуяли насчет брака, и эту тревогу гениев не стоит отвергать с ходу.

Это до крайности смешная, хоть и несколько занудная книга, высмеивающая штампы голливудских фильмов и дешевой фантастики. В некоторых местах смеялся просто как не знаю кто. Язык хорош, много нестандартных сравнений, метафор, описания выпуклые и яркие, до ощущения физического присутствия. что удивило — у автора получилось с помощью слов вызвать ощущение... не книги, а компьютерной игры. В первый раз вижу такое.

Юрий явно неплохо развлекся, когда писал эту книгу. И ее чтение — хорошее времяпрепровождение, если хочешь разгрузить мозг и немного разбавить депрессию, вызванную чтением более серьезной литературы.

Кстати, книгу я ПЕРЕЧИТЫВАЛ. В первый раз читал лет десять назад в первом издании, и, кажется, тогда она была одной из самых тиражных у Никитина.

«В моих глазах он прочел все, и, падая с крыши высотного здания, отчаянно закричал:

- Не-е-е-ет!»

В том, что за псевдонимом скрывается Андрюха Курпатов, у меня никогда не было ни малейших сомнений. Его стиль разговора, его мысли — в своих психологических книжках он высказывает те же самые идеи. Любопытно, что всю эту серию он написал еще до того, как появился на телевидении. Период его славы длился года два. Странно, вы заметили, в современной России период всенародной любви никогда не длится больше двух лет. Рок — «Агата Кристи», «Нау», «Звери» — также продержались на вершине не дольше. Писатели — Лукьяненко — то же самое. Два года, пара мегапопулярных книг — и все. Ну да ладно.

Насчет серии «Скрижали». Мне совершенно неясно, как столь ПЛОХО написанные тексты способны так увлекать, что ты не можешь оторваться от книги, берешь ее на работу, спешишь в библиотеку, чтобы взять новые. Многие идеи спорны и поверхностны, я не со всем согласен. В частности, мне не кажется, что половая любовь мужчины и женщины — это ответ на все вопросы бытия. В целом, философия не выходит за рамки гламурной окрошки «для чайников» — люби и будешь любим, страдание иллюзорно и т. д. Курпатов, без сомнения, волевой человек, гений и т.д, но не всем так повезло, скажем прямо. Не всем Березовский строил клиники, не каждого всю жизнь двигали по аппарату. Для человека из гетто страдание не так уж и иллюзорно. У нас в Вышнем Волочке пьяный врач пятилетнему мальчику отрезал до локтя здоровую руку. Мне очень интересно, что Курпатов сказал бы по этому поводу. Процитировал бы Сократа?

Ну ладно. Вернемся к нашим баранам. Могу сказать совершенно определенно, что «Об Анхеле де Куатьэ» — это, собственно единственная книга Анхеля де Куатьэ, которая поднимается до уровня настоящей литературы. Несмотря на то, что это, собственно, не литература вовсе. Не художественный текст. Это текст философский, в виде интервью. И я клянусь: это, черт побери, ПРОСТО ОДНА ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ КНИГ В ИСТОРИИ. Прекрасное, вдохновляющее, оригинальное произведение, меняющее жизнь к лучшему. Книгу эту я начал читать в книжном магазине в период отчаяния. И не сходя с места прочел всю. Это что-то с чем-то. Потрясение и восторг. Обязательное чтение для всех, особенно для человека в кризисе или отчаянии. Поверьте мне, ваша жизнь изменится. Лично у меня было ощущение, что какой-то очень умный и добрый человек — вроде Христа — взял меня на руки и начал баюкать. Такой глубины мысли и сострадания в современных текстах не встретишь ни в жизнь.

В общем, всем рекомендую.

Ни слова о надежде!

Поговорим о надписях надгробных,

О червях да о могилах,

Напишем на земле все наши скорби,

Вспомним грустные преданья

О смерти королей.

Одни низложены,

Другие пали в битвах,

Кого бездушно жертв их призраки терзали.

Иные

Рукою жен отравлены,

Те — зарезаны во сне.

Убиты все.

В короне, объявшей смертное чело короля,

Притаилась Смерть. Как злобный шут

Она дает монарху порезвиться,

Вообразить, что убивает взором,

И вместо кожи у него броня из меди,

И, как только он поверит,

Смерть тут же тонкою булавкой

Броню проткнет, вонзая в сердце.

Это, пожалуй, одна из самых совершенных пьес Шекспира с точки зрения поэзии. Есть просто гениальные монологи, не хуже гамлетовских, как вот этот, или скорбные размышления Ричарда в башне Тауэра, поражающие своей глубиной: «Никто судьбой своею не доволен». Во времена Елизаветы пьесу запрещали, она поражает своей смелостью. Ведь Ричард — и есть намек на Елизавету, и короля в ней УБИВАЮТ! Это все равно что в нынешней России написать пьесу, в которой Путина насилуют. А тогда «Ричарда Второго» играли ОДИН-ЕДИНСТВЕННЫЙ раз, и эта постановка спровоцировала БУНТ против монаршей короны! Просто мурашки по коже.

У Шекспира есть все, за что потом будут хвалить Достоевского, только лучше. Потому что ощущение бесконечности внутреннего мира персонажа, которое создает Шекспир, мне кажется лучше детального копания Ф,М. Ричард поражает своей гордой кротостью в сцене отречения.

Все, кто не смотрел, очень рекомендую первую часть мини-сериала «Пустая Корона». Там Ричарда играет Бен Уишоу (убийца из «Парфюмера»). Ничего гениальнее с точки зрения актерской игры, так и постановки, не видел.

Доказательство того, что Куатьэ — это Курпатов — в первой книге. Данила на войне попадает под обстрел при дислокации, в котором погибают все его товарищи. Курпатов описывает в одной из своих психологических книг пациента, с которым случилась точно такая же беда. Я, конечно, верю в совпадения, но не настолько.

Кстати, Андрей Владимирович и себя ввел в книгу, да еще и в качестве героя в белых перьях. Скромностью явно не страдает. Люди, которые делали его передачу на ТВ, говорили, что Курпатов — человек самовлюбленный и капризный. Похоже. Он младший ребенок в семье, они все такие. С женой они недавно развелись. Очень приятно, когда разводится человек, написавший книгу «Семейное счастье». Поневоле вспоминается «Краем глаза» Дина Кунца. Помните, там Каин Младший увлекается книгами психолога доктора Зедда? Доктор Зедд написал книгу «Как стать счастливым», а через год покончил жизнь самоубийством.

Ну, да бог с ним. «Маленькая принцесса» — лучшая книга цикла. Единственная, которая потрясла меня. Наверное, потому, что я сам в детстве слушал, как родители друг друга поносят и дерутся. Сжимаясь от ужаса. Одно могу сказать: дети любят родителей, а родителям на детей почти что плевать. Они только на словах готовы «все для тебя сделать», а на деле — думают только о себе. Впрочем, они и о себе не думают. БОльшинство людей вообще не умеет думать. Не имеют такой дурной привычки. Многим людям надо вообще запретить иметь детей.

В этой книге я согласен со всеми идеями, особенно с той, что в настоящей любви пол исчезает. Это должно быть, ведь пол есть зло, и первое препятствие счастью. Нельзя принадлежать к одному из полов и быть счастливым. Мужчина и женщина ненавидят друг друга, и никогда не договорятся. Быть счастливыми вместе могут быть только два ЧЕЛОВЕКА. Ну, или два АНГЕЛА.

«О эта ужасная тирания большинства...»

Книгу впервые прочел в 14 лет. Тогда я уже увлекался Кингом, а Кинг считается учеником Брэдбери, и так от Стивена мостик моих читательских интересов перекинулся к Рэю.

Не стоит и говорить, что до той поры я не читал ничего подобного. Эта техника, этот стиль, эта виртуозность. Я не мог поверить, что живой человек может так писать.

Обстоятельства, в которых я познакомился с «Фаренгейтом», сейчас, по прошествии времени, кажутся весьма странными, даже сюрреалистичными. Накануне я вывихнул ногу, и брат, пользуясь моей беззащитностью, издевался надо мной. Два дня я ковылял по дому, хромая, а моя мать даже ни разу не спросила: «Сынок, что случилось?» Всем было плевать.

В такой странной обстановке я и прочел шедевр Брэдбери, и книга заставила меня забыть о больной ноге и равнодушной реакции окружающих на мое увечье.

Но тогда, конечно, я заметил только виртуозный стиль и мастерство. Страшный же смысл книги понял только при втором и третьем прочтении, в более зрелом возрасте.

Действительно, автор описывает НАШЕ время, и иногда прозорлив просто невероятно. Только реальность оказалась еще страшнее, чем описывал автор.

Брэдбери описывал мир, где людям запрещают читать. Стругацкие в «Хищные вещи века» описывали мир, где люди сами не хотят читать.

Но в нашей реальности нет ни того, ни другого, а есть третье, более страшное: люди читают, еще как читают, но все равно остаются такими, какими их описывали Брэдбери и Стругачи.

Я знавал одну девушку, которая очень любила читать и гордилась этим, считала себя очень умной и глубокой личностью. Любимой книгой у нее был «Мастер и Маргарита». При этом почти все поступки этой девушки были злые и глупые, она ругалась матом. Более того, в жизни она даже встретила человека, похожего на Мастера, нищего писателя с пограничным состоянием психики. Только, в отличие от Маргариты, не влюбилась в него, а долго высмеивала и вообще презирала. Потому что, несмотря на свое умное чтение, являлась такой же частью стада, как и все остальные ее друзья, книг не читавшие.

Или возьмите «Гарри Поттера». В книге Роулинг вроде бы заложен великий гуманистический посыл, так? Гарри Поттер с виду ничтожество, а на деле — герой и вообще личность. И на примере всех песонажей Джоанна последовательно проводит мысль, что нельзя обращать внимание только на оболочку.

Но, если вы прочтете отзывы на «Поттера», то увидите, что очень многие пишут: «Меня Поттер раздражает, мне его не жалко, и вообще никого не жалко, Снегг — вот мужчина!»

Или отзывы на Гудкайнда: «Ричард Сайфер бесит, наивный дурачок, вот Даркен Рал — какая харизматичная личность!»

Спрашивается, зачем все эти люди читали все эти книги? Чему книги их научили?

Вот этого Брэдбери и не предвидел. Или не понял. Того, что читатели книг, в принципе, в духовном плане часто не лучше тех, кто книг не читает. Во многих отношениях они представляют собой то же ужасное БОЛЬШИНСТВО.

Но есть еще одна страшная вещь.

Брэдбери, тот великий Рэй Брэдбери, написавший в 50-е одну из величайших антиутопий. В последние годы своей жизни, когда сбылись все его страшные пророчества, был другом Белого Дома, одобрял войну в Ираке, и вообще считал, что в Америке все прекрасно. И в 2000 году с удовольствием принял из рука Буша-младшего Медаль за вклад в великую американскую культуру.

Судьба посмеялась над Брэдбери: 50 лет назад он описал наше время, но когда оно наступило, писатель его НЕ УЗНАЛ. И, по сути, предал собственные убеждения молодости. Совсем не похоже на Гарри Гаррисона, который до смерти был верен себе и не шел ни на какие компромиссы. Зато очень похоже на Солженицына, который поселился на даче в Кунцево (!), где с удовольствием распивал чаи с нашим президентом, бывшим сотрудником кровавого КГБ.

Еще раз судьба посмеялась над Брэдбери, когда в 2007-м, кажется, году попсовая певичка сделала тот самый клип. Вы знаете. Очень печально. Теперь у тех, кто не в теме, имя Брэдбери будет ассоциироваться отнюдь не с великими книгами. Гопники будут, глумливо хихикая, толкать друг друга локтями: «Брэдбери? А, знаем. Тот самый парень из клипа Fuck me Ray Bradbury!»

Самому Мэтру клип понравился. И тут с грустью вспоминаешь, что «Фаренгейт» ведь впервые был напечатан в «Плейбое«!

Что, впрочем, не умаляет гениальности и правдивости романа. Но творение в очередной раз оказалось выше творца.

«Вы слышали их? Слышали, что эти чудовища лопотали тут о других таких же чудовищах? Господи! Что только они говорят о людях! О собственных детях, о самих себе, о своих мужьях, о войне!.. Будь они прокляты! Я слушал и не верил ушам.»

Положа лапу на сердце, не знаю, кто там изобрел мем «обломовщина», но человек этот образ героя сильно упростил.

Как я ни старался, так и не смог возненавидеть Илью Ильича, и ничего смешного в нем не нашел. Очень даже хороший человек, не прочь с таким вместе поваляться на диване и поговорить о чем-нибудь умном, глубоком.

Честно говоря, врезать хотелось не Обломову, а Штольцу и Ольге. За что они так с ним? И это друг? И это влюбленная женщина? Оба довольно ограниченные, скучные люди, зануды, оба раздражают своей деспотической настырностью и нескрываемым ощущением своего превосходства. Весь роман они безжалостно и, я бы сказал, бесчеловечно мучают Илью Ильича, а он ведь к ним так добр! Что это за «друг», который в борьбе между товарищем и миром стоит на стороне мира? Что это за возлюбленная, которая только посмеивается над любимым и, в сущности, видит в нем только плохое? Штольц отдал друга на поруки незнакомым людям и откатил в Европу — мол, когда вернусь, чтоб ты уже был другим человеком, а я приеду, проверю.

Ольга тоже хороша. Во-первых, садистка и вообще довольно поверхностная особа. Во-вторых, неясно, за что она полюбила Илью. Он с прозорливостью тонкой души верно подметил — лучше нее самой — что это было заблуждение, желание любить, а не сама любовь. Выходит, что она еще и дура! Хотя всю дорогу утверждается, что она чуть ли не восьми пядей во лбу. Но что-то я этого не увидел. Вскользь намекается, что у нее были «амбиции спасительницы заблудших душ». Именно, что амбиции. Не берись, не умеючи! Тем более, что этого потребовал Штольц, сам ГГ себя спасать не просил. Так, значит, Ольга с самого начала любила первого, раз его пожелания для нее были важнее!

Если говорить о романе, то написано первоклассно. На голову выше всей европейской литературы того времени. Великолепный язык, глубочайший психологический анализ (причем впервые в русской литературе — не только мужчин, но и женщин), остроумные диалоги. Придраться просто не к чему. И только за несколько странную, на мой взгляд, авторскую позицию, один балл минусую.

Недавно с удивлением обнаружил, что «Сияние», оказывается, моя любимая вещь у Кинга. Я как-то не думал о ней в таком смысле, и если бы меня спросили, какой роман Стивена самый великий, я бы, наверное, ответил «Оно». Но вот взял в очередной раз «Сияние» в библиотеке. И вдруг понял, что собираюсь перечитывать книгу чуть ли не в десятый раз!

Для этого есть некоторые основания. В этой книге Кинг наконец-то нащупал свой стиль и показался во всей красе. Вещь определяет все его дальнейшее творчество, практически лишена вторичности. Написана с мастерством удивительным для тридцатилетнего автора, и являет собой нечто большее, чем просто бестселлер. Роман новаторский — хотя элементы взяты из других книг(«Призрак Хилл-Хауза») и даже фильмов (разговоры с призраками прошлого и тема несмытого греха встречаются в очень похожем виде в картине Ингмара Бергмана «Земляничная поляна»), сложены они по-новому и переварены в желудке собственной творческой индивидуальности. Ни до, ни после никто не написал ничего подобного — хотя сама ситуация продолжает безуспешно тиражироваться в сотнях книг и фильмов.

Отдельные сцены в книге — воспоминания героев, бал-маскарад, внезапно появляющийся в отеле алкоголь — написаны практически безупречно, и при чтении их испытываешь какое-то физическое удовольствие. Причем в любом переводе!

Перечитывая вещь, я обнаружил для себя много нового. Кинг стал для меня яснее как писатель. Я все-таки кое-что уже знал о литературе, и смог обнаружить, скажем, источники творчества Кинга, о которых нигде не написано и о которых он сам умалчивает. Зачем умалчивает, понятно — чтобы скрыть секреты мастерства. Это хитрый ход, и я бы тоже так сделал.

Например, я заметил, что Кинг обладает способностью эффектно драматизировать ситуацию. На первый взгляд в его книгах не происходит ничего особенного. Но даже сцены, где герои пьют чай и говорят о погоде, Кинг пишет так, что они вызывают в читателе какое-то странное, совершенно необъяснимое нервное напряжение. Каким-то ничего не значащим фразам или взглядам в подтексте придается просто коллосальное, ничем не обоснованное значение. У Кинга за каждым движением руки будто надвигается какая-то угроза или катастрофа.

Поведение его героев, при том, что Кинг пытается обосновать каждый их шаг, начисто лишено логики! Они все делают наоборот от нормального! Джек Торранс сам отрезает себе пути к спасению. Выбрасывает двигатель снегохода — или свечи, запамятовал — чтобы не выбираться из отеля — хотя явно знает, что ведет себя и свою семью к гибели. Дэнни заранее знает, что отель опасен, но ничего не делает, чтобы остановить родителей. Венди — то же самое, а когда приходит Холлоран, она, избитая, на его реплику о том, что Дэнни, мол, наверху, надо его спасти, хрипит: «Дэнни уже не поможешь. Надо спасаться самим». И при этом все друг друга любят!

Герои Кинга боятся, когда нечего боятся, и не боятся, когда опасность под носом. Их все время бросает из огня в полымя. В начале сцены его персонаж герой и красавец, в конце — он или опозорен, или уже труп.

Сам Кинг утверждает, что ничего не знает о русской литературе. Он лжет. Вышеописанные приемы безжалостно указывают на Достоевского как литературного учителя Стивена Кинга. Этому — созданию нервного напряжения, когда нет никакого нервного напряжения и выворачиванию наизнанку логики — Кинг мог научиться только у Федора Михайловича. Читая американских романистов, он вряд ли мог этому научиться, поскольку американские романисты таких вещей делать попросту никогда не умели.

У Достоевского единственного в мировой литературе герои вздрагивают на пустом месте, их все время терзают непонятные мистические страхи. И у Кинга даже стиль описания этих страхов тот же. Достоевский никогда не пишет прямо и конкретно, как, скажем, Толстой. Он пишет расплывчато и неясно: «Какая-то странная дрожь охватила его, и показалось ему, будто в коридоре кого-то живьем раздирают». Ну, где-то так. И Кинг так же. Все ощущения и впечатления у него «какие-то» и «будто бы», но прямо никогда не называются. Только у них двоих я видел это. Подобная манера письма вызывает ощущение дезориентации и растерянности, тревоги перед опасностью, которую даже определить нельзя. С точки зрения литературного мастерства это называется «плохо писать» — нельзя писать «какой-то» или «где-то», но с точки зрения воздействия на читателя — абсолютно оправданно.

Кое-чему, конечно, оба они научились у Эдгара Аллана По. Почему Кинг считается «королем ужасов»? У других авторов в книгах может происходить масса убийств, чудовища ломятся в сюжет, толкаясь локтями — и не страшно. У Стивена страшным может быть что угодно, даже то, что страшным быть просто не может. Автомобиль, фотоаппарат, сенбернар. Причем все эти вещи, люди и животные вызывают тревогу, даже когда мы ничего о них не знаем, при первом же появлении! Я долго ломал голову, пытаясь понять: как же, черт побери, это делается?

А тут выходит на сцену та особенность человеческой психики, что любая вещь может вызывать страх и тревогу, если обратить на нее особое, пристальное внимание. Любая вещь, на которую смотришь, словно завороженный, когда ты уже не видишь ее, вновь и вновь всплывает в памяти, и мысли крутятся вокруг нее, не давая покоя. И эта вещь рано или поздно покажется пугающей.

Возьмем, скажем, такую банальность, как секс. Приятное и даже полезное занятие, в котором нет ничего особенного. Но на каком-то этапе человеческой истории сексу вдруг придали огромное значение, и создали вокруг него запрет. Появилась тайна, мистическое напряжение. Все разговоры и все мысли людей постоянно ходят вокруг да около секса, постоянно возвращаясь к нему, но не называя его прямо, отсюда культура и даже вся цивилизация. Это просто бегство по кругу в попытках убежать от пугающей таинственной силы, в которой нет ничего пугающего и таинственного, которая будоражит, притягивает и отталкивает, будучи попросту фантомом.

Вслушайтесь в тишину — и она покажется пугающей только потому, что вы вслушиваетесь.

У Эдгара По во многих рассказах героя прямо-таки гипнотизируют совершенно обычные вещи, вроде зубов его возлюбленной, и это пристальное внимание доводит их до настоящего сумасшествия.

Кинг взял себе этот прием за образец. И надо признать, что он большой мастак на такие вещи.

Еще один его учитель — Роберт Пенн Уоррен. Сходство их стилей просто поразительное. Во «Всей королевской рати» некоторые места написаны будто Кингом. Он взял от Уоррена манеру выделения курсивом внутренней речи, и манеру строить диалог. То есть у обоих в диалоге герой перед тем, как сказать самое важное, выдерживает эффектную театральную паузу, после которой говорит нечто совершенно неожиданное.

Многое Кинг взял у Джона О*Хары. Трудно сказать, что, но «Дорожные работы» по настроению и структуре очень сильно напоминают «Свидание в Самарре».

Если же говорить о Кинге в целом, я задумался, какое место он занимает в мировой литературе. Раньше Кинг сравнивал себя с Биг-Маком и куском колбасы. Фрэнк Дарабонт и Джуллианна Мур называют его современным Диккенсом. Сам он теперь находит в себе большое сходство с Соммерсетом Моэмом. По правде говоря, я между ними большого сходства не вижу. Я бы сравнил Кинга с Бальзаком. Хотя я вовсе не уверен, что Кинг когда-либо читал Бальзака или что он вообще знает о существовании Бальзака.

Оба были величайшими романистами своего времени. Оба невероятно изобретательны. У Бальзака, если не ошибаюсь, двести романов, причем во всем творчестве не найти двух книг со схожим сюжетом. У Кинга каждый роман имеет свое неповторимое лицо, вы никогда не спутаете одну книгу с другой. Оба активно использовали в творчестве мистические сюжеты. Оба создали целую вселенную, поражающую своей реалистичностью.

И тот и другой отдали дань пороку: Кинг — алкоголю и наркотикам, Бальзак — страсти к богатым женщинам и дорогим шмоткам. И обоим это совершенно не мешало в творчестве! Они были порочны и целомудренны одновременно.

Обоих ругали за грубость и вульгарность. Обоих критики считали худшими писателями своего времени. Они, по-моему, малость ошиблись.

«Сияние» — тому подтверждение. Это шедевр, который нужно проходить в школе в пятом классе и писать по нему сочинения.

Если вам не нравится эта книга, значит, вас не существует.

Прочитав первые 250 страниц романа, я был восхищен чуть не до свинячьего визга.«Зов кукушки» прямо скажем, читался через пень колоду. Роулинг не стоит писать чисто классические детективы. Думаю, она сама это поняла и исправилась. Насколько второй роман серии по уровню выше первого! По мастерству она снова вышла на уровень «Гарри Поттера». Честно говоря, не ожидал. Думал, как писатель она кончилась. Так что после первой книги я сомневался, буду ли покупать вторую. Но теперь думаю, третью точно куплю. Пора бы уже Роулинг кончать с одиночными убийствами и придумать хорошего серийного маньяка.

Штука в том, что Роулинг хорошо удаются детективы с налетом мистики, некоей мрачной тайны. То есть, чисто английская традиция. В «Шелкопряде» это было сделано. Я не знаю, кто еще из современных авторов умеет нагнать такого мрака без мрака и ужаса без ужаса. Это какая-то готика, а не детектив. Опять же, в напряжение вплетается юмор, и сентиментальщина, и черт в ступе. Я, кажется, где-то говорил что «Гарри Поттер» — однозначный литературный шедевр, потому что там есть вообще ВСЕ, что только может быть в книге. Напряженный сюжет, сложные взаимоотношения, неоднозначные характеры, мораль, любовь, фантастические образы — ну вот чисто все. И «Шелкопряд» к этому близок. Там уже нет потуг автора, пробующего себя в новой роли. Роулинг явно освоилась в жанре. Смешно сказать, но Роберт Гэлбрейт чуть ли не лучший автор детективов современности!

Насчет «Бомбикса мори». Можете считать меня извращенцем, но никакого отвращения от описания этой «книги в книге» я не испытал. Наоборот, аплодировал. Есть что-то завораживающее и пугающее в этом образчике гениального безумия, а уж то, что автор один в один предсказал собственую смерть — это «точь-в-точь».

Вторая половина романа, читается, конечно, с трудом. Роулинг явно решила стать «певцом Лондона» почище Диккенса. Учитывая, что в первом романе она была певцом лестниц, ковров и цветочных горшков, стоящих у этих лестниц — своего рода прогресс.

Второе. Юмор откровенно злой. Роулинг давно называет себя «врединой». Ну, это было видно еще в ГП, где она в лице Симуса Финнеганна высмеяла всю ирландскую нацию.

Теперь она решила высмеять писателей.

Второе. Робин не развивается. Она по-прежнему, выражаясь интеллигентно, «наивное отверстие». Какой ты была, такой ты и осталась, орлица степная, казачка лихая. Я никак не могу справиться с раздражением, которое у меня вызвает этот персонаж. Она по-прежнему любит картонного придурка Мэтью. Правда, любовь эта какая-то странная больше похожа на красивую позу: смотрите, как я страдаю! Вообще, это не девушка, а какое-то божье наказание. Заметьте — она постоянно обижается! Страйк что-то сказал или сделал — Робин обиделась. Это схема любого эпизода с Робин. Все ее обижают,не ценят, а она такая умная, смелая, всем жертвует ради других... правда, с задней мыслью этим как-то вытребовать себе какие-то права и особое отношение. Все ее поведение укладывается в один абзац книги Эверетта Шострома «Анти-Карнеги». Абзац этот называется: «Пассивный эмоциональный манипулятор». Ну прямо про Робин. Все перед ней виноваты!

В общем, книга хорошая, но вредная и злая, прямо скажем. Сам прочел с удовольствием, но рекомендовать другим не буду.

Р. С. В третьей книге пора бы уже Страйку и Робин перестать ходить вокруг да около, послать Мэтью и устроить крепкий английский трах! Шутю.

А тут появляется Шарлотта! И они с Робин дерутся, визжа и вырывая друг другу волосы, за внимание одноногого детектива! Или пусть Шарлотта с Мэтью объединятся против наших героев. Во будет вещь!

И маньяк чтоб был!

Опять шутю.

В романе — вообще-то повести, поскольку нет конфликта двух противоборствующих начал — Буковски описывает свои хождения по мукам, то есть, тьфу ты, по бабам. На пространстве в 400 страниц он умудряется описать где-то два десятка любовных историй. Все они проходят примерно вот по такому сценарию:

«Тэмми прислала мне письмо. Ей нравились мои книги. Она хотела приехать. Ладно, сказал я.

Я встретил ее в аэропорту. К самолету подкатили трап. Я рассматривал пассажирок, выходящих из самолета. Кто же из них Тэмми? Надеюсь, вот эта. Или эта. Господи, пусть будет эта!

Тэмми вышла. На ней было белое платье. Белья она не носила. Хорошая грудь, отличная корма, сочные ляжки. Я пялился на нее.

Мы поехали ко мне. Сидели на диване, разговаривали. Пили вино.

- У тебя дурацкий вид, — сказала она.

- А у тебя красивое тело, — сказал я и поцеловал ее.

Тэмми сходила в душ. Потом разделась и легла в кровать. Я залез под одеяло и поцеловал ее. У меня встал. Я немного поиграл с ее *издой. Вставил и начал качать.

Уже через десять минут я понял, что ничего не выйдет. Я скатился с нее.

- Прости, детка, — со стыдом сказал я. — Я слишком много выпил сегодня.

- Ничего страшного, милый, — сказала она.

Утром я проснулся, сходил в туалет. Вернулся. Мое пузо вываливалось из трусов и дрожало при каждом шаге. Я чувствовал себя старым и уродливым.

Я разбудил Тэмми. Жестко поцеловал ее. Оказался в ней и устроил настоящую конскую качку. Прям пополам ее разорвал.

Потом позвонила Сара. Мне было стыдно. Какая же я скотина!

Мы договорились встретиться. Я поклялся себе, что проведу этот вечер с Сарой.

В дверь позвонили. Я открыл. Это была Дэйзи. Мини-юбка, отличные ляжки, неплохая корма.

Мы выпили. Я жестко поцеловал ее...»

И т. д. и т. п. Любовь перемежается рассказами о встречах с читателями и размышлениями автора про жизнь, женщин и про всякую всячину. Стиль — Хэмингуэй 2.0.

Блин, да за такое надо Нобелевскую премию по литературе давать!

В издании АСТ 1997 года роман назывался «Самое необходимое». Заглавие «Нужные вещи» более точное. В каком-то издательстве произведение озаглавили: «Необходимое за действительное». Хм... какая-то вода водяная, масло масляное получилось. Мне еще подумалось, что могли бы назвать «Карася за порося», в принципе, ничего не изменилось бы.

Если говорить о самом романе, то это одна из лучших вещей. Большой, хороший, классический кинговский роман, от которого невозможно оторваться, и 300-400 страниц бытовых описаний жизни обычных людей проглатываются, как 50 страниц невероятных приключений у любого другого писателя. В чем-то это даже самый лучший роман, потому что язык книги ироничен. Множество ярких, достоверных героев, очень разных, внушительный главный злодей, манящий и пугающий. Стивен написал сатиру на общество потребления времен Рейгана, персонажи становятся жертвами собственных пороков.

Night Owl написала, что Кинг намеренно сделал Алана Пэнгборна святым, а второстепенных персонажей убогими. Я с ней не согласен. Все, как надо. Смысл произведения как раз в том, что противостоять Злу в лице Гонта может только человек честный и искренне любящий.

Концовка, правда, подкачала. Гонт, такой ужасный на протяжении всей книги, вдруг скурвился и ничтоже сумняшеся сбежал из Касл-Рока, трусливо поджав длинные заячьи уши. Напоследок, правда, еще навыделывался, как подросток, дабы сохранить лицо. Но тут скорее не лень, как может показаться, а влияние «Надвигается беда» Брэдбери, где мистера Дарка победили ржачем и дурацкой песенкой. Мол, Зло только кажется непобедимым, а на самом деле не так страшен черт, как его малютка. В принципе, верно.

Несмотря на неудавшийся финал, «Нужные вещи» были и остаются последним истинно великим романом Стивена Кинга.

Многие здесь пишут, что во время работы над романом Кинг впал в наркозависимость, но это не так: наркотики он начал принимать только в 85-м. Об этом прямо сказано в «Как писать книги». Но алкогольная зависимость уже была. И Стив сам признается что Куджо «еле помнит, как писал». Надо признать, что книга вышла очень качественной. Дело даже не в ужасах, а в интересном описании быта и обыденной жизни Трентонов и Кэмберов. Очень сильно ощущается пыльная летняя атмосфера американской глубинки начала рейганомикона, лица, одежду, голоса персонажей представляешь, как вживую.

Центральная ситуация очень сильная. Хороший добрый пес вследствие нелепой случайности заражается бешенством. Меня, правда, терзают смутные сомнения насчет того, что летучие мыши болеют бешенством. Во-вторых, что от летучей мыши может заразиться собака. В третьих, летучие мыши обычно живут стаями. Непонятно, откуда в какой-то норе взялась одинокая летучая тварь?

Но это все мелочи. Кто-то жалуется на обилие в романе «воды». Хотя роман очень короткий и по объему, по-моему, еле дотягивает до формата. Вот ведь есть ленивые читатели! Им только «Цикл Оборотня» в руки давать! Говорят, мол, написал бы Кинг короткий рассказ про бешеную собаку, и все, а мы бы прочли за день. Штука в том, что Кинг поначалу так и намеревался сделать. Но потом проконсультировался с Рассом Дорром и узнал, что инкубационный период у вируса бешенства довольно долгий. Так что пес должен был превращаться в чудовище постепенно.

Пса очень жалко, и вообще всех персонажей в «Куджо» очень жалко, даже самых плохих. Никто не хотел ничего плохого. Просто обычные люди со своими слабостями и мелкими прегрешениями. А в итоге все эти мелкие ошибки и невинная ложь приводят к смерти ребенка. Все это очень и очень печально.

Р.С. Один мой одноклассник много лет назад — фанат «Гарри Поттера» сказал, что начал читать «Куджо», и обозвал нудятиной, потому что там, видите ли, «действие начинается не сразу». Ну и дурак! Не дорос до настоящей литературы! Да чего там говорить... БОльшинство моих одноклассников даже не знали, кто такой Стивен Кинг. Они думали, что это актер! Идиоты. Глумились: «Стивен Кинг-Конг!». Ну и где вы сейчас, ребята?

Один из любимых романов у Саймака. Читал два раза.

Очень приятный пасторальный стиль, ГГ заставляет сопереживать. Интригующий, почти детективный сюжет. Подняты проблемы человека, обладающего сверхспособностями, а также проблема «расизма будущего» — пренебрежительного отношения к андроидам. Понравились вкусные фантастические подробности, вроде газеты с описанием новостей Солнечной системы, или список имущества Саттона, включающий в себя особняк на другой планете.

Очень глубокая и человечная книга.

Книга очень понравилась, хотя роман несовершенен. Но идеальных книг не существует. К тому же нужно помнить, что это только второй роман, написанный человеком 23 лет. Писатель становится настоящим мастером только с 6-7 книги.

Последние пятьдесят страниц немного скучны, поскольку в романе нет классической кульминации и, как следствие, катарсиса. Роман обрывается буквально на полуслове. Собственно, он и начинается с полуслова. Насколько я понимаю, такой прием типичен для альтернативной литературы. Мы можем ругать за это Эллиса, если забудем, что первым примером такого типа романов была «Фиеста» Хэмингуэя. И подобный прием абсолютно оправдан, если вы хотите показать бессмысленность и холодную пустоту жизни. И у Хэмингуэя, и у Эллиса нет сюжета как такового... как и в реальной жизни. Есть психология, сложные и запутанные взаимоотношения героев, поступки, чувства... и вся эта свистопляска заканчивается ничем. Ну, шла жизнь, так она и пойдет дальше. Тут стоит процитировать Шекспировского Макбета: «Жизнь — это нелепая шутка, рассказанная идиотом. В ней много слов и страсти, нет лишь смысла».

Читается роман на одном дыхании. Прямо бежишь домой, предвкушая, как погрузишься в него. Эллис доказывает, что можно делать вещи и увлекательные, и несущие смысл. Это прямой упрек авторам, которые работают в чисто коммерческих жанрах — скажем, детективном, и умудряются при этом писать еще и занудно! В основном, потому что перебарщивают с описаниями. Стоит герою куда-нибудь прийти — и автор на пол-страницы описывает, какая там была мебель, кто в чем был одет, панелями из какого дерева были обложены стены, какого цвета ковры и т.д. Кому есть до этого дело? Что самое интересное, при этом ни обстановки, ни лиц все равно не видишь!

Эллис дает очень мало описаний, при этом все видишь ясно и четко, погружение в сюжет полное.

Переводчик назвал роман «Правила секса». Название «Законы привлекательности» было бы более точным, но сойдет и первое. Закон — или правило, кому как угодно — Эллис формулирует так: «Никто никого никогда не узнает. Никогда никому не нравится тот, кто нужен». В принципе, роман можно было назвать «Законы Любви», потому что описывается современная любовь молодых людей. И обычная, и гомосексуальная. В чем эта любовь заключается? В том, что все друг друга обманывают, все друг в друге ошибаются, все, если позволите, друг друга ИМЕЮТ... и никто никому не нужен. Пол любит Шона, Шон любит Лору, та сохнет по Виктору, а тот даже не помнит ее имени. Эллис прекрасно демонстрирует механизм проекции: если персонажу кто-то нравится, он уверен, что и сам нравится объекту любви, и все его действия, слова, взгляды интерпретирует как признак симпатии. А на самом деле возлюбленному абсолютно плевать. Автор показывает правду любви — нам всегда нравится тот, кому мы НЕ НРАВИМСЯ, ведь любовь — это всего лишь реакция на пренебрежение. И мы терпеть не можем тех, кто в нас влюблен.

Все персонажи романа абсолютно бесчувственны, и любовь для них — всего лишь игра. Те же, кто относится к ней серьезно, рано или поздно кончают жизнь самоубийством. Но всем на это плевать. Вечеринка продолжается, как ни в чем не бывало.

Роман очень понравился, как и «Единственный выживший».

Сюжет интересен, герои симпатичные, диалоги искрометные. Хохотал до слез.

Зло пугает. Что странно. Кунцу удалось сделать страшным не страшное. Мастерство.

Конец немного не дотягивает, но это издержки — Кунц всегда в самом начале выкладывается на всю катушку.

Отличный мужик!

Один из лучших романов Кинга. Выпущен в 81-м, но написан был в 1974-м, сразу после «Кэрри». В издательстве принят не был, под вежливой формулировкой «немного не то». Стивену пришлось отложить роман в ящик на шесть лет.

Написан он был, как утверждает господин Эрлихман, после вечеринки, на которой Кингу задали вопрос: «Когда же ты, парень, напишешь что-нибудь серьезное?»

То есть Стивен сделал одну замечательную вещь — доказал, что фантаст может, походя и без особых усилий, между делом написать глубокий, актуальный, умный, красиво исполненный реалистический роман.

Вот есть такие мнения, что настоящей литературой является только мейнстрим, а все остальное — макулатура. И что фантасты якобы как художники рангом ниже, чем авторы мейнстрима.

Даже один редактор, нынешний главный редактор издательства «Крылов» — да-да, тот самый, что в своем блоге назвал читателей «*уями», а писателей — «лузерами», высказал такое мнение, что: «Когда автору нечего сказать, он пишет фэнтези».

То есть получается, что господа Кинг, Мартин, Стругацкие — это такие литературные калеки, убогие инвалиды, которые пишут то, что они пишут, потому что написать «настоящий» роман не в состоянии.

Я так не считаю. Все эти люди пишут то, что им нравится. Хотели бы написать вещь в стиле Паланика — написали бы. Таланта и способностей хватило бы.

Я, как человек, пробовавший графоманить в самых разных жанрах, могу с уверенностью сказать, что писать мейнстрим, на самом деле, ЛЕГЧЕ, чем что-либо другое. Можно просто описать себя, свою жизнь, или свои патологии, или сексуальные комплексы. И попутно облить помоями человечество и современное общество, и приправить все псевдофилософией Маркузе, или выжимкой из оклеветанного Ницше, которого по-настоящему понимают и ценят, наверное, пять человек на земле. В общем, выйдет отличный романчик в духе постмодернизма (который, на самом деле, можно назвать «вали в кучу»). Люди вроде Сорокина и Уэльбека на таких романах карьеру сделали. И роман, будьте уверены, назовут «скандальным, ярким, полемичным» и т. д. И неважно, что это все перепевки «Записок из подполья».

Писать фантастику, меж тем, значительно сложнее. Писать надо не для того, чтобы стать медийной фигурой, нужно реально вкалывать, заботиться о качестве. Ведь фантасты, как вы знаете, не являются «скандально известными». Долгое время фантастика во всех своих проявлениях выживала без рекламы, внимания СМИ, и даже зачастую особой поддержки издателей не было (Вспомним Гарри Гаррисона). Эта литература выживала только за счет читателей. За счет того, что читатели раскупали книги.

Нужно уметь все, что умеют авторы-реалисты (не нынешние «постмодернисты», а великие авторы прошлого — Толстой, Достоевский, Драйзер и т.д.) Нужно знать жизнь, людей, человеческую психологию. Нужно быть мастером сюжета. Если ты пишешь хоррор — нужно знать темные стороны человеческой натуры. Фэнтези — придумать целый мир, со своей географией, историей, культурой, психологией и т.д.

Сложнее всего писать НФ, потому что, вдобавок к вышеперечисленному, нужно иметь высшее образование и владеть логикой.

Нужно писать о вечных вопросах, выражая их в форме аллегории, а не выливать на бумагу свои кухонные мысли прямым текстом, как первоклассник.

Вот о чем я говорю. Что. Что. Стивен написал очень острый, очень социальный и правдивый, очень вне времени при этом, совершенно КЛАССИЧЕСКИЙ роман. Который в анналах истории, я уверен, будет со временем цениться выше, чем сочинения альтернативщиков — Эллиса, Паланика и кого-то еще.

Сам я роман читал, наверное, раза три, и собираюсь еще перечитывать. Периодически вспоминаю главного героя, Бартона Доуса, всякий раз, когда вижу какую-нибудь несправедливость.

Сюжет напоминает одновременно и «Преступление и наказание», и «Гамлета», и массу античных трагедий. Филологическое образование Кинга сразу видно.

Бартон Доус оказывается в оппозиции не только к обществу и городской администрации, а также своим коллегам по работе. Против него даже его жена.

И почему? Потому что Бартон Доус не хочет быть насильно выжитым из собственного дома. Помнит и хочет сохранить то, что не выразить словами, нечто очень ценное и хрупкое. Номинально это воспоминание об умершем сыне, о юности, о любви и начале жизненного пути. Но в целом за всем этим стоит иное. Доус хочет сохранить свою Душу. Свое человеческое достоинство. Не хочет дать раздавить и вкатать в асфальт свою самоценность колесам бульдозеров. Его считают безумцем, но не сказал ли Герман Гессе, что «те, кого называют сумасшедшими — самые здоровые, а те, кого называют здоровыми — истинные сумасшедшие?»

У Вейнингера есть любопытная мысль, что гений — это память. Чем выше у человека способность помнить все, что с ним произошло, и ценить это, тем более он гений.

Бартон Доус — и есть такой гений. Великий маленький человек, уважающий себя, не желающий подчиняться, более всего на свете возлюбивший ПРАВДУ.

Я считаю, «Дорожные Работы» — одна из самых недооцененных вещей у Кинга, если не самая недооцененная.

Да, Джордж?

Да, Фред.

Вот такая собакость, друзья.

И мы снова возвращаемся к суетной повседневности.

Роман считается продолжением «Сияния», хотя я не пойму, почему. Номинально два произведения связаны только одним персонажем — Дэнни Торрансом, ну и несколькими аллюзиями и реминисценциями с первой книгой. Сюжеты же и места действия связаны лишь косвенно. Может, я слишком формален, но по мне, продолжением «Сияния» был бы роман, где основная часть действия проходит в заново отстроенном отеле «Оверлук», где все призраки возродились и стали даже сильнее. Ну, вот представьте, скажем, что кто-то написал книгу о жизни Фродо в Заморье и семейной жизни Сэма с Розочкой. И они там боролись бы с чем-то, отдаленно напоминающем Саурона, но намного жиже и вообще из другой оперы. Другие персонажи из «Властелина Колец» постоянно упоминались бы, но не появлялись вследствие нежелания автора возиться с ними, а также из-за того, что автор почти забыл многие детали первой книги, и ему просто лень перечитывать эпопею. Книгу вы, из интереса к Фродо и уважения к трилогии, прочтете. Но будете ли вы считать ее продолжением «Властелина Колец»? Это книга из Вселенной Средиземья, и только. Но не продолжение эпопеи.

Ладно. Рассмотрим саму книгу. Самый интересный кусок — те семьдесят страниц текста, где Кинг описывает падение Дэна и его борьбу с алкоголизмом. Его смятение, муки совести. Все это Стив списал с себя, потому получилось жизненно, и когда читаешь, забываешь обо всем.

К сожалению, остальной текст так заворожить меня не смог. Он ремесленнический. Сюжет не то что рваный, его будто нет вовсе. Мы то знакомимся с девочкой Аброй, то вновь возвращаемся к Дэну. Роман называется «Доктор Сон», но деятельность ГГ в качестве этого самого Доктора Сна почти не показана. Сам Кинг говорил, что для него написание романа было вызовом — мол, писать продолжение «Сияния» это что-то типа того, чтобы создать новую «Джоконду». Вызов и получился. То есть книга написана только для того, чтобы быть написанной. Ну, вот есть теперь у Кинга такой факт биографии — «Он попытался совершить невозможное». Типа, с хорошего коня не стыдно упасть. Ну, а мы это прочли. И ничего в нашей жизни не изменилось. Ни к лучшему, ни к худшему.

Типа, знаете, как некоторые люди себе что-то доказывают. Пытаются знакомиться с женщинами, которые им явно не по зубам и не по карману, прыгают с парашютом, участвуют в шоу типа «Танцы на льду». Вам приятно смотреть на потуги актеров кататься на льду, как профессиональные фигуристы? А знаете, в чем прикол? В том, что от таких «доказываний» никогда не бывает никакого толку. Принцип «Делай то, что боишься делать» — ложный и ничего не дает. Если вы боитесь высоты, прыгайте с парашютом хоть сто раз — будете бояться высоты по-прежнему.

В общем, на написание «Доктора Сна» Кинга подвигло желание доказать, что он еще ого-го.

Но вернемся к самому роману. Дэнни Торранс в первой книге был очень серьезным, глубоким, интересным, не по-детски умным и восприимчивым мальчиком. Повзрослев, он стал довольно банальным американским обывателем, таким общительным душкой, до тошноты положительным. И, честно говоря, не блещущим интеллектом или глубиной чувств. ГГ ничем не выделяется из толпы. Я представлял взрослого Дэнни иначе. И если выбирать между ним и Джеком, я отдаю предпочтение Джеку. Отец Дэнни был намного более интересным, сложным, трагическим образом.

Дальше. Абра. Честно говоря, я в этот персонаж не поверил. Кинг плохо знает современную молодежь. Абра тоже такая прям положительная, даже порно никогда не видела. Интернет использует только для переписки с подружками. И еще она краснеет, когда ее ловят на любви к какой-то мальчишеской группе. Представляете? Да какая девочка сейчас покраснеет? Да современные тинейджерки хардкор с БДСМ смотрят с восьми лет, и у них даже пульс не учащается. Если говорить о ее способностях, то их описание не блещет оригинальностью и даже кажется скучным. Кстати говоря, Абра создает себе образ женщины-воина, который называет Дейенерис Таргариен. Насколько я знаю, «Игра Престолов» — это 16+, то есть тринадцатилетняя Абра-Кадабра ее смотреть или читать не могла. И своих взрослых и, как утверждается, древних врагов Абра побеждает как-то с полпинка. Ни разу не возникает ощущения, что девочке действительно угрожает опасность. Наверное потому, что Узел представляет собой убогое сборище ходящих под себя стариканов и истеричных баб, отвешивающих им пинки. Ну прямо пародия на современную Америку! Смешно, согласен. Но не страшно и вообще — где та мистерия, элегантность и непревзойденная эстетика ужасов первой книги?

В общем, «Доктор Сон» — это не продолжение «Сияния». Это аппендикс «Сияния». Это приквел сиквела римейка. Прочесть его стоит по той же причине, по которой стоит хоть раз во время секса напялить женское платье — как говорится, «дабы не остаться в неведении». Но и все на том. Как я в пять лет сказал в гостях за столом, возвращая хозяйке тарелку: «Спасибо, было очень вкусно, но больше такого не надо».

Конечно, трудно читать книги, беспристрастно и смело описывающие реальность. Однако, подобные произведения никогда не исчезают из памяти.

Уэльбек критикует современное общество, в основном сексуальную свободу. И он прав. Ведь свобода нашего времени — это не та поэтическая свобода, за которую борются с мечом в руках. Свободы либерального общества буквально СВАЛИВАЮТСЯ на нас с рождения, и от них бежать некуда. Можно сказать, современное либеральное общество а-ля «гламурный киберпанк» прямо таки ПРИНУЖДАЕТ нас быть свободными, пользоваться своими правами (желательно, расталкивая локтями окружающих), даже если мы не считаем это для себя приемлемым. Формальный либерализм на деле превращается в скрытый тоталитаризм.

И с этим ничего нельзя поделать! Неясно, с чем бороться? Нам сказали: «Вот вам ваши права и свободы, никакой морали, никаких ограничений — творите что хотите!» Этим нас как бы обязывают ХОТЕТЬ. А если мы не хотим? Как можно хотеть того, к чему тебя принуждают? Общество сексуальной Несвободы — вот лучшее название. Хитрость в том, что нам дали право быть сексуальными, но отняли право быть НЕсексуальными.

А нам скажут: «Чего ты недоволен? Сам виноват!»

Ибо общество сексуальной свободы есть и общество тотального равнодушия. Словно какая-то ужасная незримая сила высасывает из людей чувства. Легче приказать горе сдвинуться с места, чем найти действительно доброго, чуткого, деликатного человека, который мог бы тебя понять, дал бы утешение. Когда вы в последний раз слышали добрый, искренний смех, а не злое дребезжащее блеянье?

Если к нам и пытается кто-то проявить сочувствие и понимание, то делает это так деланно и неловко, будто механически, что становится еще хуже. Тем более все эти неуклюжие попытки любить и быть любимыми на фоне холодных и жестоких человеческих отношений — как мертвому припарка. Поцелуи не имеют вкуса. Объятия не вызывают никаких эмоций.

Вот представьте. Вы приходите на работу и говорите: «Я чувствую себя таким одиноким. Мне плохо. Я не знаю, как жить дальше. Мне очень больно и грустно». Что вы услышите в ответ? «Не парься. Найди девушку, переспи с кем-нибудь». И как-то в такой ситуации неловко говорить, что ты хочешь совсем не этого, что ты тоскуешь по родственной душе, без которой жизнь попросту не имеет смысла.

О чем не спросишь — в ответ только и талдычат: «Найди, девушку, найди девушку, найди девушку. Переспи, переспи, переспи».

Переспал. Не понравилось. Ничего не изменилось. Чувств не было, нежности не было. Ерунда какая-то.

И ЭТО ставится во главу угла!

Д.Г. Лоуренс: «Когда современный человек участвует в половом акте, он зачастую лицедействует, изображает то, чего от него ждут.

Сегодня многие люди живут и умирают, так и не познав настоящих чувств, несмотря даже на то, что они, как говорится, «жили чувствами».

Сентиментальность, поддельные чувства стали своего рода игрой, каждый старается изо всех сил перещеголять в этой игре ближнего своего.

Любовь, как никакое чувство, в наши дни обманна. Если относиться к ней легко, как к развлечению, то с любовью все в порядке. Но если принимать ее всерьез, то непременно потерпишь катастрофу».

Наше общество, в котором вся эта пошлость сочетается с культом потребления — а значит, в почете жадность, грубость, расчетливый прагматизм — докатилось до того, что сказать о ком-то: «Он добрый, искренний, отзывчивый и верный человек» — значит дать этому кому-то худшую рекомендацию, которая только возможна! А самая лучшая рекомендация — «Он сексуальный и жестокий». Очень хорошо, если еще и богатый. И плевать, какой он человек!

Отто Вейнингер: «Культ ресторанного Диониса уже так крепко овладел миром, что даже умный и тонкий человек вынужден притворяться безмозглым филистером».

В «любви», как и в карьере, побеждают не те, кто обладает высокими душевными качествами, а самые наглые, грубые и подлые.

Впрочем, нет ничего плохого в том, чтобы быть сексуальным и в чем-то наглым. Плохо то, что кроме этого, больше ничего НЕТ. Потому что добро и искренность, ласка и нежность не в почете, а значит, добрых и ласковых людей будет все меньше. И даже девушки, жалующиеся на пошлость и неромантичность современных отношений, усерднее прочих играют в сексуальные гонки, и они же самые жестокие и расчетливые, из кожи вон лезут, чтобы стать такими. Когда вы в последний раз видели мать, которая не кричит на своего ребенка и не бьет его?

В любви никому не нужна ваша душа. Не нужны ВЫ. Как и во всех прочих областях жизни, в отношениях важны НАВЫКИ. Умение нравиться, производить лживое впечатление, ослеплять фальшивым блеском. Корчить из себя «мачо» или «стерву», или черт-те-что. Любовными победами хвастаются, как новой машиной или дамской сумочкой. Сначала это нравится — что тобой хвалятся, как товаром. Чуть опосля хочется чего-то поважнее. А этого ЧЕГО-то и нет. Любили не тебя, а твою оболочку, твои деньги, твое тело. Использовали и выбросили. С тобой теперь скучно, нечего с тебя взять. А смысл жизни ведь в том, чтобы развлекаться. Ну-ка, быстро, развлекай других! И прячь слезы.

Э. Т. А. Гофман: «Ужас в том, что у человека есть душа, но не имеет никакого значения, есть она или нет.

Предположим, девушка любит юношу, который занимает место судебного чиновника. И этот юноша бросается с моста в реку.

Девушка не будет тосковать о нем ни минуты. Ведь можно быстро найти себе другого юношу, занимающего ту же самую должность.

Девушка не любила душу этого юноши. Она любила судебного чиновника. Кого-то, кто воплотит в жизнь ее мечты о семье, достатке и респектабельности. Этим «кем-то» может быть любой, и неважно, какая у него душа».

Меня просто поразила радиопередача Аллы Довлатовой, где обсуждали, что самое важное в жизни. Ведущая и гости сразу выяснили — деньги и секс. Какой-то мужчина позвонил на передачу и с волнением сказал: «Нет, не только деньги и секс важны, важен еще внутренний мир человека».

Как над ним потешались! Как глумливо высмеивали!

Откровение Иоанна Богослова: «И в последние дни земли будут править насмешники, не любящие бога и любящие удовольствия».

Последние дни уже наступили.

Развлекайтесь и наслаждайтесь свободой!

Сюжет очень неясный и туманный, но дело не в нем, а в стилистике Гибсона и в его безумно гениальной фантазии. Его роман отличается от всей прочей фантастики, как мокрое от зеленого. Это переход в иное измерение. Ты просто физически ощущаешь вкус, цвет и запах чужих снов и тусклого, умирающего мира. Каждая строчка пропитана тревогой и меланхолией, как в самом мрачном из триллеров. Герои — обычные люди, похожи на нас, и в этом будущем решают свои человеческие проблемы. Это добавляет достоверности.

Конечно, «Граф Ноль» — не та книга, которую можно проглотить залпом. Гибсона надо смаковать медленно, как хорошее вино.

Хотелось бы чуть-чуть заступиться за этот роман. Когда-то он произвел на меня ошеломляющее впечатление, поскольку я не встречал до того момента книг, в которых смелые, особенно по тем временам, идеи были бы изложены настолько бескомпромиссно. Высокоморальные критики сего романа, при всей правильности их нравственной позиции, всё-таки не совсем внимательно вчитались в текст. Все идеи Никитина в общем-то, в романе поясняются и «оправдываются» ситуативно, и подразумевает он немного не то, в чем его обвиняют. Про православие — это отдельный перегиб, но Никитин имел в виду, что мусульмане более наглые и действительно больше себя уважают, чем православные и католики, и потому теснят их повсюду. Это демонстрируется посредством ситуаций, которые наблюдает вокруг себя главный герой. А то что мусульмане не позволяют себе оскорблять друг друга, потому что каждый может за это убить — это реальность.

Что касается хрестоматийной сцены с террористами и заложниками, то тут тоже всё в достаточной степени «оправдано». Сравнивать эту ситуацию с Норд-остом не совсем корректно. То была по сути политическая провокация с целью снять с поста президента Путина, и стремление намеренно причинить боль русскому народу — там не было никаких манипуляций с заложниками, никаких нравственных «испытаний», и это ещё хуже. Почему — объясню чуть ниже. Что касается ненависти к американцам... во-первых, кто из патриотически настроенных граждан к ним не испытывал ненависти на тот момент? Они-то творили что хотели, желая превратить нашу страну в сырьевой придаток. Именно американские консультанты посоветовали Гайдару устроить «шоковую терапию», прекрасно зная, чем всё кончится. Думаете, их волновали голод и смерть миллионов людей после этого? К тому же Никитин в начале книги демонстрирует, как американцы чувствуют везде себя хозяевами мира, готовы не моргнув глазом убивать русских и увезти домой русских женщин — уверяю вас, в основном американцы так и смотрят на славянок — как на дешёвых шлюх, готовых побежать за ними, виляя хвостиком, хоть на край света, стоит сверкнуть пачкой «зелёных». И разве не так ведут себя американцы по всему миру, в чужих странах и культурах, как описано в романе?

Кроме того, ненависть эта по сути не к американцам как таковым, а к «юсовцам» и «юсовости» — а это более широкое, глобальное понятие. «Юсовцем» может быть и русский.

Это идеология, особый набор псевдоценностей, приводящий к нравственной деградации личности, зло, разъедающее изнутри западное общество. Это заставляет рассматривать ситуацию с исламистами в ином свете. «Надо было оказать сопротивление вооружённым до зубов извергам»? В том-то и дело, что надо было. Поскольку в таких ситуациях честь дороже жизни. «Ведь только тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идёт на бой». Иначе Зоя Космодемьянская должна была продаться фрицам, избежав мученической смерти. А «юсовость» — это то самое: бесценность отдельной «личности», пусть даже самой деградирующей и эгоистичной, а при случае — «продать Родину за чечевичную похлёбку». Вся фишка в том, что в данной ситуации достаточно было, и это главное, оказать НРАВСТВЕННОЕ сопротивление. Ведь «издевательства» исламистов были

нравственным испытанием. Надо было сказать: «убивайте если хотите, но мы не будем вести себя как трусливые ничтожества». А не плевать друг другу в лицо и совокупляться с женой друга. А если бы одному из них дали нож и приказали прирезать друга, он бы и это сделал. Так достоин он сам после этого жить? Прояви они нравственную твёрдость — и их скорее всего ОТПУСТИЛИ БЫ. Мусульмане такое уважают. Когда в Чечне один офицер попросил отпустить пленных молодых солдат, а взамен добровольно предложил взять его одного, чеченцы отпустили и его, и пленников. Так что, в целом позиция Никитина объяснима.

Что касается художественного уровня романа, то конечно Никитин во многих случаях проявляет удивительную стилистическую и техническую небрежность, о кремлёвском быте и военной специфике он имеет слабое представление — но он сам честно предупредил. И это всё второстепенно.

Так что, если кто-то плюнет в лицо Никитину, будет иметь дело со мной.

«Одним из главных последствий войны является то, что люди, участвовавшие в ней, разочаровываются в героизме».

Остались одни доходяги. Все лучшие давно погибли.

И доходяги, одним из которых является главный герой книги — Билли Пилигрим — попадают в плен к немцам. И становятся свидетелями бессмысленной бомбежки Дрездена. Англо-американскими войсками.

«Погибло 150 000 человек. Это было сделано, чтобы ускорить окончание войны».

«Бойня номер пять», конечно, является одним из самых значительных романов хх века. Я не буду говорить, что он обязателен к прочтению — нет книг, обязательных к прочтению. Каждый читает, что ему угодно. Но дело в том, что «Бойня» была нужна в 1969-м, во время военной кампании во Вьетнаме, и еще нужнее сейчас.

В книге показана война, как она есть, как она показана в лучших фильмах Спилберга — бессмысленная, приземленная, безумная, до тошноты лишенная героизма.

Показаны русские солдаты, находящиеся в плену — простые, добрые, с открытой широкой улыбкой. Много вы знаете американских романов, где русские изображены такими?

Показаны американские военопленные — «самые слабые, грязные и неопрятные, которые все время ноют и жалуются, и быстро превращаются в безвольных животных».

Воннегут до самого конца оставался человеком проницательным, критически относящимся к политике собственной страны. Человеком, вернувшимся с войны, потерянным, лишенным иллюзий. В Америке таких людей, по-моему, не очень много.

Билли Пилигрим, вернувшись с войны, не получил медали героя, никаких бонусов. Женился на женщине, «на которой никто в здравом уме не женится», не имеет ни почета, ни славы. Сын его в 60-е годы отправляется во Вьетнам. Пилигрима все поздравляют. «Какой у вас славный сын!»

Жена настойчиво просит Билли рассказать о войне. Ей кажется, что это что-то очень красивое и интересное. Возбуждающее. «У нее, как у всех представительниц слабого пола, страсть ассоциировалась с насилием и кровью».

И Билли, при всем желании, не смог бы объяснить ей, ЧТО такое война.

Не сможет он объяснить этого и женщинам-журналисткам, под началом которых работает в газете, и которые заняли рабочие места взамен мужей, отправленных во Вьетнамскую мясорубку.

Читая роман, вспоминаешь прошлое и настоящее.

Великую Отечественную войну, выигранную, по сути, такими же обычными людьми, как и Билли, не героями и не красавцами, бессильными перед судьбой. Лучшие погибли сразу, остались доходяги. Они вернулись с войны. С ужасной, жестокой войны. Что же их ждало?

Сталинская Россия. Расстрел, пытки и допросы на Лубянке, 25 лет по липовой статье и медленная смерть в лагере (подробнее — читайте у Солженицына). В лучшем случае — бессрочная депортация в Сибирь без права занимать высокие должности.

Самых везучих ждало возвращение домой, где их не ждали жены, в военное время за миску супа и возможность станцевать в клубе отдававшиеся немецким офицерам (подробнее — у Бондарчука), и выгонявшие мужей со словами: «Кто воевал по настоящему, погибли, а ты в окопе отсиживался!»

Дальше бесславная жизнь, нищая старость на пенсию в шесть тысяч, и возможность 9-го мая получить букетик от школьника, которого учителя силой погнали на демонстрацию, и который плевать хотел на Великую Отечественную, а лучше попил бы пивка в подъезде.

Вспоминаешь и прекрасный праздник — День защитника Отечества, когда наши матери, сестры, жены и любовницы, будто в насмешку, дарят нам носки, купленные за сорок рублей в привокзальном ларьке, и дешевые дезодорантики.

Вспоминаешь героев Афгана и Чечни — точнее, пытаешься вспомнить. Вы знаете хоть одно имя? А ведь они были. Но что-то в учебниках о них не написано.

Изображать героев в кино — почетно. Быть героем в реальности — ужасно. Это худшая участь на земле.

Анекдот в тему:

«Солдат возвращается с войны. На пороге встречает жена.

Он стоит перед ней — рука отнята до локтя, мундир в крови, сапоги в грязи, воняет конским потом. Опирается на костыль.

Языком облизывая пересохшие губы, хрипло говорит:

- Дорогая! Мы победили! Страна спасена!

Жена с отвращением оглядывает его с головы до ног.

- Фу-у-у! Почему ты такой грязный?»

Курт Воннегут умер 11 апреля 2007 года от последствий черепно-мозговой травмы.

Такие дела.

Главный вопрос, который всех беспокоит — с кем должен был остаться князь, с Аглаей или Настей? Лично я не хотел бы иметь дела ни с той, ни другой. Я не понимаю, как можно вытерпеть их общество хотя бы пять минут. Воистину, для этот нужно быть СВЯТЫМ. Чтобы показать характер персонажа, его огромный потенциал любви, Достоевский создал образы двух совершенно невыносимых женщин, которых невозможно любить. Если Филлиповну еще можно как-то понять, то все «художества» Аглаи я объясняю одним-единственным: менструальным циклом, сиречь «бешенство матки». Или... как бы это поделикатнее выразиться... ее затянувшимся девством.

Насчет НФ и Тоцкого вопрос очень сложный. Во-первых, этот человек совсем не производит впечатления законченного развратника. И негодяем тоже не кажется. Он однозначно совратил девочку, но вот вопрос: почему именно ЕЕ? И потом, заметьте — И генерал, и Рогожин реагируют на нее схожим образом. Кто ее не хочет, как Ганя, тот ее ненавидит. И даже Мышким признавался, что ее ненавидит. Значит, не в том было дело, что ее совратили. ЕЕ трагедия — в той самой роковой притягательности. НЕльзя возбуждать в мужчинах такую страсть, и при этом счастливо жить. Есть в этом что-то темное, нехорошее, противоестественное. Рано или поздно ее кто-то должен был прирезать. Так и вышло.

Наибольшее впечатление на меня произвел не князь и не его бабы, а Ганя и Иполлит. Почему-то я им наиболее сочувствовал, наверное, такая же мразь, ха-ха! Сцены с ними — это просто блеск.

Мой отец, поклонник русской классики, всегда ненавидел Кинга и называл его «мракобесом».

Так вот, он как-то сказал: «Кинг — это графоман, который пишет только потому, что не может остановиться».

Честно говоря, прочтя эту книгу, я подумал, что так и есть.

Прав бы Никитин: писателю нельзя получать премии. Заметьте: Стивен получил Национальную книжную премию в 2004 году. И сразу начал писать в разы хуже!

Роман читается с интересом, но ведь это абсолютная пустышка! Герои картонные, сюжетные ходы нелогичные и неправдоподобные. Такой халтуры у Кинга никогда не было.

Снова эти идеально хорошие парни, нравящиеся девушкам (не видел ни одного такого в жизни). Снова какая-то детсадовская мотивация.

Становится страшно за будущее человечества: что с нами станет и как будут жить наши дети?

Не лучший роман Йена. «Суббота» понравилась больше. Слишком много, на мой взгляд, описаний всяких радиоприборов. Но хорошо описана психология. Макьюэн безжалостно правдив, когда дело доходит до описания человеческих отношений. Очень он чувствителен к этой теме.

Сюжет: англичанин-рохля Леонард Макнем работает в Берлине на американскую разведку. Помогает прокладывать кабель в подземном тоннеле, чтобы прослушивать сообщения советских войск в Восточном Берлине. Все его тюкают, критикуют, он застенчив и зажат. В ресторане с ним знакомится зачетная немка по имени Мария — очень немецкое имя, не правда ли? Она совращает нашего молодца, который невинен и физически, и нравственно — совершенно не разбирается в жизни. Леонард сразу начинает чувствовать себя крутым, у него немного едет крыша, и он решает поиграть с Марией в ролевую игру. Пытается типа как изнасиловать ее, аки настоящий самец. Она не выражает никаких признаков удовольствия, напротив, окатывает его презрением. Леонард ничтоже сумняшеся сбегает с ее квартиры, потом долго и униженно молит о прощении. Как говорится, не строй из себя мужика, если ты не мужик. Вообще в их отношениях Мария абсолютный лидер, лепит из так называемого любимого все, что хочет, он только делает то, что ей нужно. И прямо говорит, что с самого начала выбрала его, потому что девственника легко научить всему, что надо женщине. Если это и есть любовь — увольте.

Дальше. Мария прощает несостоявшегося альфа-самца, у них все зашибись. Помолвка. Когда гости расходятся, наши герои едут на квартиру к Марии, чтобы продолжить праздник в более интимной обстановке. Леонард уже в ней, и тут Мария замечает, что в шкафу кто-то есть. Это ее бывший муж, Отто, пьяница и драчун, который периодически ее избивал. Ситуация явно патовая, и тут оба влюбленных показывают свои истинные лица. Леонард шокирован тем, что Мария до него могла любить такого мужчину, он явно не знает, что делать. Мария начинает злиться и требует от Леонарда... хрен пойми чего, сделать хоть что-то. Причем сама уже давно решила, что именно, но не говорит прямо, а все в загадки играет — хочет, чтобы Леонард сам догадался. Отто вылезает из шкафа, бычит на женщину, ГГ оказывает робкое сопротивление. В драке убивает Отто какой-то херней, я так и не понял, чем — какой-то штукой для сапог, вроде колоды. Тут мы и узнаем, что за мысль пришла в светлую голову Марии — расчленить труп мужа и спрятать в камере хранения на вокзале. Следует самая отвратная в мировой литературе сцена неумелого расчленения трупа. Нет, право же, у этих чопорных британцев точно какой-то бес внутри сидит. Ничего себе романтика!

В общем, Леонард надеялся обрести счастье, а огреб проблем выше крыши. Ему приходится таскать через весь Берлин два ящика с кусками тела. В конце концов он прячет их в тоннеле, где работает. Вот-вот его расколят. Он сдает тоннель русским. Операция раскрыта. История пошла по другому пути только вот из-за этой безумной случайности.

Мария надеется на продолжение банкета. Леонард, естественно, думает по-другому. Он Марию больше видеть не может. Я так понял, Макьюэн считает его неправым. Да ну вас к черту! — скажу я.

Напоследок, анекдот.

В 70-е Макьюэн посещал в Штатах семинары Малькольма Брэдбери. Тот очень поддерживал молодого автора и никогда не критиковал.

Встречаются они в ресторане. Заказывают еду.

- Какие планы? — спрашивает Брэдбери.

Макьюэн: Да вот, думаю написать рассказ о том, как тринадцатилетний подросток насилует свою сестру.

Брэдбери (откусывая большой кусок пирога): Когда заканчиваешь?

В принципе, неплохая вещица. По крайней мере, я прочел ее с большим удовольствием, чем претенциозное «Око Мира». По мне, Джордан намного более зануден, банален и предсказуем.

Хотя сюжет Гудкайнда тоже не блещет оригинальностью. По правде говоря, эти сказочные миры с картами «под Средиземье» уже порядком надоели. Хоть бы что новое придумали. Ну, скажем, поместить Империю зла не на Востоке, а на Западе, и не на юге, а на севере. А то все одно и то же. И всегда замок Темного Лорда где-то в горах. Почему не в лесу, или, скажем, на острове посреди кипящего огнем озера?

Но Гудкайнд, как я уже говорил, и не позиционирует себя как создателя вот прям «величайшего цикла со времен Толкиена», как Джордан, потому недостатки его цикла воспринимаются не с таким раздражением.

Первый недостаток, конечно — много воды. Все эти описания природы, тропинок, ручейков. Понятно, зачем эти описания были нужны Толкиену. Это была первая книга такого рода, и Профессору нужно было создать иллюзию достоверности. Тем более, что он писал вовсе не фэнтези, а пытался создать древнеанглийский эпос. Но авторам 90-х все эти излишние подробности зачем?

Второй недостаток — плосковатые персонажи. Тот же Зедд. В первый раз мы видим великого мага голым. Эдакий чудаковатый английский дядюшка.

Но магия вообще в романе и во всем цикле представлена интересно. В каждой книге формулируется очередное Правило, которое должен знать волшебник, чтобы обрести силу и победить Зло. Правила эти довольно жизненны.

Наибольшее удовольствие мне доставила линия зарождающейся любви между Ричардом и Кэлен. То, что у них так медленно все продвигается, только разжигает интерес. И, честно говоря, в той эпической сцене в трактире, где они уже почти раздеты, и вдруг Кэлен дает задний ход, у меня возникло чувство вроде «упала челка Карлсон». За обладание магическими способностями приходится платить, и лучшей сцены, чтобы дать читателю прочувствовать эту цену, Терри выдумать не мог.

Даркен Рал довольно ходульный, хотя в целом убедителен. Сцена с зарытым в землю мальчиком, который считает Рала своим другом, демонстрирует нам жестокость главного злодея.

В целом, книга более эмоциональна и жестока, чем основная масса фэнтези, что лично мне нравится.

Книга интересна в первую очередь тем, что это — странно! — первая и последняя биография Брэдбери на русском. И ее недостатки определяются не тем, что писал ее Прашкевич, а спецификой самой серии ЖЗЛ.

Мой коллега критикует книгу за водянистость и неточность. Но ВСЕ книги серии ЖЗЛ такие. Это их фишка, так сказать. Серия-то берет начало еще в xix веке! И стиль с тех пор, судя по всему, не изменился. Прашкевич писал под серию, под формат. Так что критиковать его особо не стоит, тем более на безрыбье.

Он не упомянул многие ранние вещи Брэдбери, начало его творческого пути. Но, честно говоря, я не уверен, что хочу много знать про то, как писалось «Озеро». Не так уж это интересно. Брэккетт, говорите, помогала писать начало «Косы»? А почему она тогда не указана в качестве соавтора?

Поздние вещи Брэдбери, может, и были написаны в 50-е. Но изданы-то были в 90-е. Кинг фактически написал книги Бахмана в 60-е, но никому не приходит в голову придавать этому большое значение, раз уж изданы они были только в 70-80-е.

В общем, я, продравшись сквозь лирические отступления Прашкевича, узнал то, что хотел. А хотел я больше узнать о личности Брэдбери, о его личной жизни.

А что тут можно узнать? Только то, что жизнь «великого мечтателя» ничем не отличается от жизни простых смертных, и вовсе не похожа на сказку, как это может показаться, читая его произведения.

Многое для меня явилось шоком. Например, что Брэдбери был в семье эдаким «гадким утенком», которого понимала только мать. Что он в 16 лет потерял девственность с проституткой. За один доллар. Особенно шокировало то, что жена через восемь лет брака разлюбила Рэя, и хотела с ним развестись! Осталась просто ради детей. Зачем Брэдбери ее удерживал? Зачем жить с женщиной, которая тебя не любит? А потом, уже в престарелом возрасте, Рэй пустился во все тяжкие с поклонницами. Как-то грустно все.

А чего стоит история с режиссером «Моби Дика», унижавшим уже тридцатипятилетнего известного писателя, который в этой ситуации вызвал презрение жены, продемонстрировав поведение закомплексованного подростка! Просто ужас. Хотя во времена «охоты на ведьм» Рэй вел себя более чем достойно. А Маргарет так и осталась загадкой. Характера ее и личности я не понял. По-моему, она была довольно заурядной.

Но в целом Брэдбери, конечно, прожил счастливую жизнь. Получше иных гениев.

Вторая написанная Кингом вещь, после «Долгой прогулки». Весна-осень 66-го, подготовительные курсы для поступления в Университет штата Мэн. Первоначально рукопись называлась «Справиться с этим», и наверняка имела не очень много общего с тем, что мы читали.

Дело в том, что «Справиться с этим» была первой рукописью, которую у Кинга взяли в крупном издательстве. Произошло это, если не ошибаюсь, где-то в 69-м, но точно до того, как он встретил Табби. И дальше началась комедия. Принятую рукопись молодого автора заставляли полностью переписывать 11(!) раз... и в конце концов не опубликовали. Неплохая школа для начинающего писателя. Честно говоря, после этого перестаешь удивляться, что Стивен пишет так близко к идеалу.

В последующие годы, насколько мне известно, он этой вещью не занимался. И, скорее всего, напечатанный в 77-м под псевдонимом роман был снова переписан уже взрослым человеком, не имеющим ничего общего с юношей 66-го. Собственно, «Ярость» — это двенадцатый вариант «Справиться с этим». Честно говоря, я не уверен, что Толстой работал над «Войной и миром» больше и тщательнее.

Если говорить о «Ярости», то идея — или, как любит определять автор, ситуация — проста и гениальна. Подросток-аутсайдер вооружается, убивает учительницу математики и берет в заложники собственный класс. Дальше начинается напряженный психологический триллер, который у другого писателя и представить трудно. Можно смело называть Кинга великим писателем, поскольку он пишет именно те книги, которые великие писатели 20-го века должны были написать, но не написали. Берет самые значимые и важные темы. Глубоко и смело их разрабатывает. Если на Землю прилетят инопланетяне, 2-ю половину xx-го века им следует изучать по книгам Кинга.

Литературным предшественником «Ярости» можно считать «Повелителя мух» Голдинга. Лично на меня «Ярость» производит большее впечатление. Книга лауреата Нобелевской премии, кроме пары гениальных моментов, гораздо менее правдоподобна, довольно скучна и перегружена ненужными для сюжета описаниями природы.

В общем, в экстремальной ситуации одноклассники Чарли Декера показывают свои истинные лица. Многие ведут себя не так, как ожидаешь. После этой книги начинаешь по-новому оценивать своих друзей и знакомых.

Приятно, что в 2014-м году роман был экранизирован в России. Название не помню.«Школьный стрелок», типа того. Актеры в основном малоизвестные. На эпизодах есть приглашенные звезды: Татьяна Буланова, Глеб Самойлов, кто-то еще. Надеюсь, в будущем отечественных экранизаций Кинга будет больше.

Прекрасная книга. Прочел с удовольствием. Читается на одном дыхании, стиль фееричен. Персонажи очень добрые и забавные.

Осталось впечатление, что у книги есть второе дно. Автор сумел в небольшой роман впихнуть множество скрытых смыслов. С тобой будто играют, пытаются сказать нечто важное о жизни, но догадаться ты должен сам. В общем, это такая шкатулка с секретом.

Вполне достойный роман, хотя я не пойму, почему он вызывает у всех такой ажиотаж. У Кинга есть вещи получше. В КДЖ есть по-настоящему страшные моменты (что, кстати говоря, для Кинга большая редкость): убийство Гэджем матери, сон Луиса о парке аттракционов. Эти моменты меня по-настоящему испугали, а меня испугать мистикой не так легко (тем более после того, как я прочел «Архипелаг ГУЛАГ» — вот где настоящий кошмар!). Но, в целом, роман нудноватый, и написан для Стивена удивительно примитивно и блекло. Хотя сестра почему-то взяла почитать эту книжку (сроду Кинга не читала), и говорила, что плакала нещадно и что такие книги писать нельзя. «Зачем он (Кинг) раз за разом прокручивает эти воспоминания о гибели ребенка?» — спрашивала она. Больше сестра Кинга не читала. Никогда.

Великолепный, также редкий для Стивена пронзительный момент в конце первой части, где отец с сыном запускают змея. Хотя слегка смущает вот какая мысль: Кинг знал, что нужно для большего эффекта перед описанием трагедии дать сентиментальную сцену, и придумал про змея. Есть в этом какая-то беспощадная расчетливость.

Гениально, что монстра зовут «Оз Великий и Узасный».

Старый добрый бедняга Никитин! Никто никогда не сделал для этого парня ничего хорошего, верно?

Если серьезно, перед нами одна из лучших книг этой выдающейся личности. Первая половина особенно хороша. В ней, и вправду, есть некая интригующая странность. Я бы даже сказал, кафкианская. Стиль очень хорош, много интересных метафор.

Многие пишут, что идея слишком примитивна и радикальна. Но это сейчас так кажется. В 2001-м году так не казалось, поверьте! Точнее, было еще радикальнее, но это было нужно! Юрий Александрович еще тогда писал о том, о чем сейчас, после событий на Украине, талдычат все кому не лень! Хоть одна свинья написала Никитину е-мэйл типа «Извините, вы были правы?» Что-то я сомневаюсь.

Каждая книга Никитина проникнута меланхолией, болью и грустью. Не может быть иначе у человека, который в детстве десять минут вставал со стула, пытаясь разогнуть больные суставы. И ведь сделал себя сам и прожил великую головокружительную жизнь! Честно говоря, во всем пантеоне мировой литературы рядом с ЮАНом, кроме Достоевского, и поставить некого. Не по мастерству писания, конечно, а по силе личности. Никитин даже круче.

В общем, книга очень важная и нужная, и с удовольствием перечитал ее в третий раз. И ничего мне не затянуто и не пошло. Там как раз борьба с пошлостью. Честно говоря, я только после прочтения этой книги в восьмом классе начал немного соображать, что творится в мире.

Рекомендуется к изучению в школах и публичному чтению на детских утренниках.

В 2014 году старина Кинг все еще в седле, просто невероятно.

«Страна Радости» — это просто очередной хороший роман от Стивена. НЕожиданно короткий — мне кажется, Кинг учитывает нелюбовь современных читателей к длинным романам. Более динамичный, чем его ранние вещи.

Герои симпатичные, понравилась мать Майка. Сюжет убедителен, хотя кто убийца, я понял еще во время дневной сиесты мальчика в парке аттракционов.

Грустная концовка невероятно трогательная и жизненная. У Кинга есть врожденное умение провоцировать у читателя сильные эмоции, совмещая вещи и явления, эмоционально окрашенные противоположным образом. Смерть мальчика — и веселенький парк аттракционов. в котором детей развлекает серийный убийца. Парк — и роман — называется «Страна радости«!

А заканчивается на печальной ноте.

Кингу скоро 70 лет. В этом возрасте у многих художников открывалось второе дыхание, всплеск новаторства. Вполне вероятно, что у автора с таким мощным творческим потенциалом оно тоже появится. Ждем сюрпризов...

Книга, конечно же, лучше «Гарпа» (что, в общем-то, нельзя назвать великим достижением, поскольку все, что угодно, может быть лучше «Гарпа»), но читается с трудом. Дело даже не в том, что здесь типичный американский стиль «основного потока» — тягучее многословное расписывание бытовых подробностей. Американцы уверены, что в их жизни каждая мелочь имеет великое значение для всего человечества, всем интересно об этом читать, даже про их неудачные отношения с девушками, подростковый онанизм и про то, где и под каким кустом они с*али. Последнее американские авторы описывают особенно подробно и с большим вкусом. Видно, для американца каждый поход в сортир — жизненно важное событие. Реализьм, как же. Я, всеконечно, понимаю, что это признак настоящего мастерства писательского — интересно описывать самые обыденные действия, вроде ковыряния в носу. Хотя вилами по воде писано: битву на Пелленорском поле интересно написать — тоже талант иметь надо. Во-вторых — не так уж интересно все это Ирвинг пишет. Читаешь кусочками, маленькими порциями, когда больше читать нечего. Год читаешь, два читаешь — все до конца не доберешься. «Санта-Барбара» какая-то!

Просто так сложилось, что я, во-первых, люблю романы короткие, динамичные, безжалостно отредактированные. Возьмите «Богач, бедняк» Ирвина Шоу, «Законы привлекательности» Эллиса — ни одного лишнего слова! Романы написаны, как рассказы! Говорят, что короткая проза должна читаться за один вечер. Настоящий роман, мне кажется, даже объемом в 450 страниц, должен читаться дня за два-три. Второго «Гарри Поттера» я прочел за три с половиной часа! (Квиддич, правда, пропускал). Не люблю я эти толстые кирпичи, через них продираешься, как через вьетнамские джунгли, и с тем же результатом. Если вещь не можешь прочесть хотя бы за неделю — ты просто теряешь к ней интерес. У меня, взрослого человека, нет столько времени на чтение. Ясно ведь, что даже в 1000-страничном талмуде мысли в конце концов окажется на короткий фельетончик.

Второе. Я люблю авторов трагических, надрывных, мощных — таких, как Достоевский, Шекспир, отчасти Кинг. А Ирвинг — человек явно счастливый и позитивный. Я не знаю более светлого писателя. «Оуэн Мини» — это такое милое, ровненькое, приятное произведеньице, вот такие обычные маленькие люди, и они вот живут, и такие у них все мелкие проблемки... Прямо отдых для души. И для мозга. Ромео и Джульетту мне давайте! Макбета! Чтоб кулаки сжимались, чтоб слезы из глаз (кровавые), чтоб отчаяние, боль и страсть били ключом из разорванных артерий и души израненной! Я русский, блин! Мне любить, так королеву, а воровать, так миллион. Размах где? Глубина? Надрыв?

Ну ладно, поговорим о центральном персонаже. Утверждается, что это типа Иисус Христос. Если так, то надо признать, что религиозную тематику Ирвинг освоил очень... по-американски, мягко говоря. Назвать «Мини» христианским романом у меня язык не поворачивается.

Посмотрите на Оуэна и выслушайте, что я вам скажу: люди, Христос таким НЕ БЫЛ! Это пародия.

Церковь, лишив Иисуса сексуальности, крайне обеднила его образ. К тому же на страницах Евангелия ГГ появляется уже в возрасте тридцати лет. А до этого он где шатался?

Мало кто говорит о том, что Христос вообще-то был в молодости кем-то вроде черного колдуна, занимался магией, проводил обряды. Этим всем он занимался в ссылке на берегах Северной Африки — из Иудеи Христа выгнали, как я подозреваю, за разврат, пьянки и драки.

И никаким нелепым чудиком Иисус, повторяю, не являлся. Это искажение христианства чудовищное. Иисуса любили, обожали, баловали женщины, он имел успех у них. Бабы дрались за право мыть ему ноги! Иисус — это был стиль, крутизна. «Плохой парень» на мотоцикле, понимаете? Рок-н-ролльщик, если проводить аналогии с нашим временем. И все это не умаляет в моих глазах его учение, чудеса, которые он творил. Напротив, образ Христа становится многомерным, объемным, интересным и неоднозначным. Не был он юродивым!

Так что, как непритязательное чтение для расслабухи — «Мини» сойдет. Как серьезная книга, ставящая серьезную философскую проблему — не очень.

Роман удивительно плох и невнятен для Эллиса. Непонятно, чего он там писал 25 лет. Такую книгу можно накатать за неделю.

Показывается темная сторона Голливуда. Главный посыл — если у начинающего актера/актрисы нет выдающегося таланта, если упор делается на внешность или «полезные знакомства», то надежды нет. Таких ждет участь проституток/мальчиков по вызову, захватывающая карьера в сфере порнографии. Есть еще блестящая перспектива сняться в одной, Великой Роли — жертвы ужасных пыток перед камерой. Голливуд представлен огромной, бездушной, страшной машиной, отбирающей из соискателей счастья, богатства и успеха самых лучших. Эти делают карьеру в большом синематографе. Всех прочих выплевывают в порноиндустрию и производство «снафф-муви». Большое кино, порно и снафф — все это один и тот же поток, идущий через одни и те же студии, и производят все это одни и те же продюсеры. Примыкает сюда мафия и наркотраффик (Коэльо в «Победитель остается один» прямым текстом говорит, что Голливудский кинобизнес — только прикрытие для наркоторговли).

Весь сюжет занимает туманная детективная история ГГ. Я так понял, что все — в том числе роман с бездарной старлеткой — организовала его бывшая — то ли в целях отомстить, то ли питая свои извращенные фантазии. Скорее всего, одно другому не мешало.

Да, в романе снова нет начала и конца, никакой предыстории и послесловия.

Последняя фраза хороша.

ПРи чтении сцен с Дьяволом подумалось, не смотрел ли Анхель «Молчание Ягнят» и «Бурю Столетия». Поскольку в первой сцене Люцифер напоминает этакую помесь Андре Линожа с Ганнибалом Лектером. Но потом он меняется — оказывается, дьявол и ранимый, и человечный, и вообще — бедненький. Я боялся, что расплачусь. Шутка. Анхель меняет образ, чтобы продемонстрировать нам три типа любви Саши к Сатане. Сначала страсть, потом восхищение личностью, потом забота и жертва собой ради любимого. ТОт факт, что в качестве объекта любви избран дьявол, а не Бог, очень радует. Ну, значит в такое прекрасное время мы живем.

Мне, как и одной лаборантке тут, не хватило воображения представить себе абсолютно прекрасного человека. Но мы оба совершили ошибку. Сказано же, что красота Люцифера не во внешности, а во взгляде, движениях. Представить это себе невозможно, поскольку человека с абсолютной уверенностью в себе в глазах никто не видел.

Заканчивается роман, имеющий объем короткой повести, пожеланием Люцифера Саше: «Пусть Свет твоей души видят другие!». Я так понял, красота ее души состоит в том, что Саша способна влюбляться в абсолютно красивых мужчин.

Что ж, написано мастерски, и читать такие книги намного интереснее, чем какую-нибудь отсебятину про эльфов. Буду скачивать в Интернете Золотое Сечение. Там на сцену наконец-то выйдет Сам Андрюша-Свет-Курпатов. В нем Седьмая Скрижаль ( а вторая была в его книге «Дневник Канатного Плясуна»). Как мило!

Начало романа — первые страниц 50 — порадовало. Интригующе и завораживающе. Когда Тень узнает обстоятельства гибели своей жены — просто шок.

В общем, роман написан хорошо, мастерски, но не лучше, чем что-либо из прочитанного ранее. Идея противостояния старых и новых богов хороша, описание американского общества — смелая идея. Сам Гейман намекал, что книга в Штатах была принята неоднозначно. При этом Нил еще и переехал туда жить. Ну, он храбрый человек.

Порадовали и сцены из прошлого. Но в целом... Боги вышли, честно говоря, малосимпатичными. Да и многим сценам не хватает правдоподобия. Я бы, например, не стал точить лясы с трупом жены, которая меня предала, а послал бы ее обратно в ад.

Главный герой тоже бог. Один рецензент писал что его имя указывает на то, какой именно. Интересно, что это за бог, которого зовут Тень? Неужели Аид?

Оценка:7.

Очень жаль, что Пратчетт умер так рано. Судьба, на мой взгляд, отнеслась к нему слишком жестоко.

«Страта» оставляет приятное послевкусие. Пратчетт умеет писать вкусно, приятно. Как Стивен Кинг. Тем более, это тот самый человек, написавший «Санта-Хрякус», а это сильный аргумент в его пользу.

Роман, кажется, начинает цикл о Плоском Мире. Здесь мы впервые встречаем людей, способных в одиночку создавать целые миры и нести за них персональную ответственность. Подобная идея разжигает воображение и вызывает интерес. Проза отличная, стиль выверен. У автора уже тогда было богатое воображение. В романе много интересных задумок, деталей и разнообразных существ.

Для меня абсолютная загадка, почему именно этот роман считается у Кинга лучшим, а также почему он вошел в Англии в список «лучших книг xx века». Читатели часто пропускают достойные вещи, а не самые лучшие возносят на пьедестал.

В общем, «Противостояние» не кажется мне лучшей книгой Кинга, и роман этот даже как-то выбивается из общего потока его творчества.

Хотя это очень хороший бестселлер, признаю, и роман, по объему превышающий «Войну и Мир» и «Властелин Колец», читается легко. По крайней мере, первая его половина. Некоторые сцены великолепно написаны. В частности, вся первая часть великолепна. Но в целом хороших кусков удручающе мало. Проблема в том, что такое произведение не близко русскому читателю. Посмотрите. Выжившие в эпидемии, едва очухавшись, сразу начинают решать чисто практические вопросы. Кинг и сам чувствовал, что это проблема, что и привело к творческому кризису во время работы над романом. Как-то осмыслить происходящее герои не пытаются. И что после апокалипсиса? Как стреляли друг друга, так и стреляют, как трахались, так и трахаются. Согласитесь, что это даже как-то однообразно.

Хоть бы кто изменился, поумнел, преобразился! Ну, разве что Ларри Андервуд что-то осознал и пожертвовал собой ради других. Но дело в том, что эти другие, ради которых Ларри собой пожертвовал, вызывают меньше симпатии, чем он сам. Ларри и подонком был интересен. Поэтому его осознание своих ошибок не производит эффекта соучастия.

Вообще, психологические проблемы героев здесь наиболее интересны. А вот все эти Конституции и свободные выборы нам чужды. Ну, не увлекает это. Скучно и пролистывается с раздраженным нетерпением.

У Стивена с «Противостоянием» та же проблема, что с «Темной Башней». Он берет эпическую, возвышенную тему, но не справляется с материалом. Потому что сам — закоренелый реалист. Кинг любой эпос будет стремиться принизить, свести к бытовухе, к отдельным деталям, к траху, выпивке, детским комплексам и матершине. Рэнделл Флегг должен быть воплощением Зла, а оказывается нелепым проходимцем. Ну, выше заурядного садиста точно не тянет. А роль нового Пророка у Кинга выполняет чернокожая беззубая старуха, играющая на гитаре кантри и блюзы. Довольно чванливая и занудная особа, вызывающая какое угодно чувство, кроме религиозного трепета.

И еще — мне бы очень хотелось увидеть ПРОТИВОСТОЯНИЕ в романе, который называется ПРОТИВОСТОЯНИЕ. В чем, собственно, оно заключается? В мести из-за бомбы в шкафу и нескольких убитых. Борьбы Добра со Злом тут нет, потому что добрые и злые похожи, как братья-близнецы. Среди злых в Лас-Вегасе истинно злых почти нет, есть просто жалкие сломленные личности. Мусор вообще вызывает сочувствие. А среди добрых по-настоящему святых, кроме Ника Андроса, днем с огнем не сыщешь. Из-за чего сыр-бор, не пойму? За что воевать ЭТИМ ЛЮДЯМ?

Стив замахнулся на Шекспира, а в очередной раз получился Шервуд Андерсон. От прочтения остается ощущение, что люди безнадежны. Стоило ли ради этого писать такой большой роман?

Произведение оставило двоякое впечатление. С одной стороны, действительно что-то значимое, но не сказать чтобы перевернуло душу. Вряд ли вы прям-таки ничего не потеряете, если его пропустите, но оно и не из категории тех, что «обязательно нужно прочитать в жизни». В общем, это очередной «шедевр» «гениального» автора эпохи постмодернизма, «констатирующий» извечную жестокость человеческой природы и бессмысленность человеческого бытия. Типа «Хаос правит всем», аста ла виста, бейби. В том-то и дело, что только «констатирующий». Достоевский, знаете ли, не только констатировал, он указывал возможные пути выхода из тупика — по крайней мере, пытался отыскать такие пути. А эти все констатируют. 50-60 лет уже констатируют. С разной степенью «гениальности», но в целом вопрос при чтении всех этих шедевров возникает один: «Ну и чё?».

Старина Кормак действительно ещё один из лучших среди них. Основной смысл и пафос книги — «Мир жесток и всегда был, есть и будет, потому что такова не только человеческая природа, а это вообще чуть ли не закон Вселенной, и жизнь отдельного индивидуума не стоит и плевочка» — аргументирован (словами Судьи) достаточно круто. Но две-три хлёстко сформулированные мысли для «глубокого» произведения — довольно маловато. «Философия» романа, если её можно так назвать, сильного впечатления не произвела. Дьявол-Судья тоже не вызвал особого трепета. Какой-то придурок. Тому кто читал «Скорбь Сатаны» Марии Корелли или тем паче «Фауста» Гёте судья Холден шибко харизматичным не покажется. Язык хорош, но местами слишком манерный (как всегда у «гениев»). Великий, говорите, стиль? У Роберта Пенна Уоррена — стиль, у Стругацких — стиль, у Куприна — стиль, у Пинчона — стиль. У Маккарти — ну, так, покатит для сельской местности... Зачем это неоправданное коверканье диалога, зачем эти перемудрённые метафоры и сравнения — непонятно. Человеческое восприятие привыкло к выделенным диалогам, писатель вырывает его из зоны эстетического комфорта, а никакого особого надсмысла это не несёт. Типа люди лишь никчёмные песчинки на ветру истории, по значению не выше пустынных камней, и их реплики не более значимы, чем завыванье ветра в прериях? Ну-ну, интересный взгляд на вещи, ага... Может, автор тогда своё имя и название произведения с маленькой буквы лучше бы написал? Раз уж так-то. А то и вовсе можно было не писать — раз уж мы все безымянные винтики вселенской машины, или как там... Но более всего затрудняет подлинный контакт с книгой и получение удовольствия от чтения этот типичный для писателей эпохи постмодернизма цинично-безэмоциональный подход, это вселенское убожество и безысходность. Это они считают вершиной познания жизни и сути вещей, а на деле открывают своё полнейшее духовное бессилие.

Да, роман всё-таки значимый, и такой роман, наверное, на определённом этапе был нужен. Основная мысль раскрыта через сцены и коллизии детально, чётко, наглядно и, в определённой степени, сочно. Удалось описание Мексики как потусторонней инфернальной terra incognita, в которую переходишь незаметно для самого себя — эдакая Трансильвания западного мира. К тому же сама авторская позиция несколько глубже заданной. Раз судья — Дьявол, значит, он говорит заведомую ложь, чтобы сбить людей с пути истинного. И на самом деле человек сам превращает жизнь в Ад. И всё бы ничего... но всё равно произведение оставляет послевкусие довольно пресного блюда, которому не хватает правильного соуса, чтобы быть по-настоящему вкусным. А не хватает-то именно более эмоционального авторского отношения к персонажам и ко всем этим убийствам, сопереживания, нерва. Всё заложенное в романе никуда не исчезло бы, а стало более ярким и выпуклым. Автору для подлинной гениальности не хватает главного качества гения — Человечности. В произведении полно крови, но написано оно отнюдь не кровью. А чем? Не знаю чем, но по ходу, спермой, поскольку автор явно мастурбировал на собственную «гениальность». В этом беда всех этих «гениев» — они в процессе работы ни на минуту не забывают о собственной «гениальности» и слишком мало думают о читателе — а если думают, то с каким-то высокомерием. В результате после прочтения остаётся смутное ощущение, будто тебя поимели — причем за твои же деньги. И даже немного жаль тех, кто взахлёб расхваливает этот роман, восторги по поводу которого я считаю преувеличенными. Эти люди как будто считают, что не достойны они лучшей доли, чем Маккарти и его «шедевр».

Уверяю вас, вы заслуживаете гора-а-аздо лучшего.

PS. Словосочетание «Человеческая природа» — в том смысле, в котором его обычно употребляют — я считаю неверным по самой своей сути и не имеющим право на существование, его нужно просто запретить, потому что человек стал Человеком именно тогда, когда вышел за рамки природы. А кто действует согласно какому-то «природному импульсу», откатывается назад и человеком быть перестаёт.

Да, и ещё о Достоевском. Андрей Курпатов вытаскивал своих пациентов из суицидальной депрессии с помощью разработанной им «библиотерапии» — давал читать романы Достоевского «Братья Карамазовы» и «Идиот». Понимаете? Достоевский лечит людские души. Думаю, подобный эффект мог бы оказать, например, Диккенс. А эта книга? Скорее она вгонит кого-нибудь в депрессию.

Благодарю за внимание.

Оценка: 7

Честно говоря, «Алхимик» вызвал некоторое недоумение, учитывая, что у Коэльо есть несколько очень неплохих книг — «Заир», «Победитель остается один», «Дьявол и сеньорита Прим». А «Алхимик» называют лучшей книгой Пауло. Но если вышеупомянутые книги читаются на одном дыхании их даже приятно перечитывать, то «Алхимик» оказался жуткой нудятиной, где смысла в сто раз меньше. Конечно, миллионы людей что-то в этой книге находят. Или мы чего-то не понимаем, или мы слишком умные. Учитывая, что поклонниками этой книги являются Джулия Робертс, Мадонна, Билл Клинтон и Владимир Путин, я делаю вывод, что мы слишком умные.

Я так понял, в последующем творчестве Пашка развивал темы, обозначенные в этом «эпохальном бестселлере», и ничего нового не придумывал. Роман читается как краткий пересказ всех его книг. Написано это удивительно наивно и блекло. Почти ни черта не объясняется. Что такое Душа Мира — непонятно. Понятно только, что когда мужчина и женщина смотрят друг другу в глаза, и между ними вспыхивает страсть — это не половой инстинкт. Это говорит через них Душа Мира. Хорошая, наверное, вещь.

В общем, история пастуха Сантьяго напоминает учебник «Как заработать свой первый миллион, начав чистильщиком обуви», только в мистико-религиозном варианте. Если ты с Богом, будешь богат и с красавицей под боком. И истинная любовь к тебе придет. Нужно только путешествовать по свету, причем именно по тем местам, где Макар телят не гонял, слушать пение птичек и шелест листвы, периодически батрачить в посудных лавках и внимательно прислушиваться к премудрым наставлениям всяких бродячих старух и стариков. Прям они всегда из-под земли выскакивают, когда нужно!

Вот как-то так.