Когда-то мы смотрели силуэты Н.Ильина к пушкинскому стихотворению "Воспоминания в Царском Селе" (здесь) из крупноформатного издания «Лирика» 1949 года.

Следующее стихотворение в этом сборнике "Деревня" (1819). Образец "гражданской лирики". Стихотворение в советское время было хрестоматийным (входило в программу изучения в старших классах, соответственно печаталось в учебнике-хрестоматии "Русская литература"). Тогда упор делался на анти-крепостническом пафосе. Посмотрим, что увидели в этом стихотворении иллюстраторы.

1) Шмуцтитул к стихотворению "Деревня" в издание 1949-го года. Очень бедно и уныло. Читатель ждёт слезливых жалоб в некрасовском стиле. Но Пушкин-то не таков!

2) В начальных строфах — восторг и упоение. Тема, конечно, обычная для поэзии старших современников — Жуковского, Батюшкова (молодой Пушкин пока ещё разрабатывает этот пласт): природная неиспорченность противопоставляется бездуховному высшему обществу. Ильин даёт на первом развороте силуэты крестьянки с ребёнком. И Пушкина, который на полном серьёзе учится у крестьян "в Истинне блаженство находить".

Вот эта страничная иллюстрация крупным планом (взял из другого сборника: "Сочинения" под. ред. Цявловского 1949-го года — там такая высокая печать, что кажется, будто чувствуется рельеф слоя краски на листе).

"Что есть истина," — взволнованно вопрошает Пушкин у селянки в кокошнике. А она ему, подбоченясь, ответствует. Ребёнка художник пририсовал, наверное, для того, чтобы эту беседу барина со своей крепостной не приняли за амурные игры.

3) А дальше Пушкин резко переходит к обличению крепостничества:

3а) Пушкин описывает ужасы:

цитата

Здесь Барство дикое, без чувства, без закона,

Присвоило себе насильственной лозой

И труд, и собственность, и время земледельца.

На левой стороне разворота — крестьянка всё в том же праздничном кокошнике изнемогает под тяжестью — чего? — вроде бы небольшой корзины с сеном.

3б)

На правой стороне разворота — мужик пашет землю. Это должно было стать иллюстрацией к такой филиппике:

цитата

Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,

Здесь Рабство тощее влачится по браздам...

Похоже, художник не очень-то верит возмущению Пушкина. Намекает нам, что в стихах — демагогическое преувеличение?

4) Концовка стихотворения: желание свободы

цитата

Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный

И Рабство, падшее по манию царя,

И над отечеством Свободы просвещенной

Взойдет ли наконец прекрасная Заря?

И опять художник не спешит иллюстрировать пушкинские лозунги. Усталая крестьянка, равнодушная к барским причудам, сидит на земле.

Графическое прочтение "Деревни" Ильиным показывает очевидное: формат оды отживал своё — скучновато и неискренно получалось. Революционная романтика прекрасно удавалась Пушкину в других жанрах: ведь было же годом раньше написано прелестное послание Чаадаеву: "Любви, надежды, тихой славы...". Правда, иллюстрированию совсем не поддаётся: души прекрасные порывы, звезда пленительного счастья, обломки самовластья...

Для понимания величия Ильина: иные иллюстрации советского времени к "Деревне" (ну и к примыкающему "Домовому").

Три сборника: 1) "Избранные произведения" (М.: Детгиз, 1959); 2) "Под вашу сень, Михайловские рощи..." (Л.: Детская литература, 1987); 3) "Стихотворения" (Горький: Волго-Вятское книжное издательство, 1982).

1) Пейзажики ("Деревня" и следующее стихотворение "Домовому"). На картинках ничего не разобрать — но такова была задумка "Избранных произведений" 1959-го года: огромный том с маленькими гравированными картинками плохого качества. А по существу — и здесь художники игнорирнуют тему обличения барства.

2) "Под вашу сень, Михайловские рощи..." 1987-го года — это акварели В.Звонцова и В.Смирнова с видами села Михайловского (он же Пушкинский Заповедник, он же Пушкиногорье). В такой концепции анти-крепостническому пафосу тоже места нет.

3) "Стихотворения" 1982-го года с иллюстрациями уже знакомого нам хорошего художника А.Смирнова. А.Смирнов сделал упор на революционной части: Пушкин со спины мрачно наблюдает за тяжким крестьянским трудом по свою левую руку, а по правую руку — его друзья из "светской черни" гуляют. Разделился русский народ.

Пополнение коллекции иллюстрированной пушкинианы. С интервалом в четыре года вышли две книги Пушкина разных издательств с иллюстрациями разных художников, но под одним заглавием и с одинаковым составом стихотворений. "Стихи, написанные в Михайловском".

Один сборник проиллюстрирован ярким художником С.Любаевым (М.: Красный Пароход, 2018), второй — весёлым художником И.Шаймардановым (М.: Проспект, 2022).

Это дань традиции — подборка стихов впервые была сделана ещё в советское время (1967), именно эта подборка без изменений воспроизводится в современных изданиях. В советских сборниках под названием "Стихи, написанные в Михайловском" были иллюстрации В.Звонцова — всё те же виды музейного комплекса "Село Михайловское".

Новейшие издания стихотворной подборки обошлись без пейзажей с натуры. Интересно, как два совсем разных художника решили задачу иллюстрирования тематического сборника.

1) Любаев — художник-концептуалист. Шаймарданов — скорее, карикатурист. Вот фронтисписы обеих книг: вверху Любаев рисует задумчивого Пушкина, не очень похожего на расхожие портреты; внизу Шаймарданов даёт забавную сценку с легко узнаваемым Пушкиным.

2) Далее. Слева — коллаж из пушкинских рисунков от Любаева, справа — Шаймарданов развивает тему весёлого Пушкина с собачкой.

3) Шмуцтитул к разделу "1817 год": вверху — Любаев, внизу — Шаймарданов.

Первое малозначительное стихотворение в сборнике: слева — ворона от Любаева, справа — собачий хвост от Шаймарданова

4) Шмуцтитулы к разделу "1819 год".

5) И вот, наконец, "Деревня". Любаев устранился от иллюстрирования этого стихотворения — очень многозначительно устранился! Шаймарданов рисует общение Пушкина с селянкой.

Наверное, Шаймарданов сам дошёл до такой концепции "Деревни". Но кажется, будто это перекличка с 1948-м годом — с силуэтом Ильина. Очень показательная трансформация.

6) Примыкающее стихотворение "Домовому" (1819). Здесь просто про прелести деревенской жизни, без политики. У Любаева — кот (символ домашнего уюта), а у Шаймарданова Пушкин чего-то загрустил.

Вот такая странная "Деревня" у Пушкина в 1819 году получилась.

После пушкинских мотивов "грозы Двенадцатого года" неизбежно выходим на лермонтовское "Бородино".

В советских собраниях сочинений Лермонтова его стихи интересно компонуются: сначала подаются зрелые, начиная с 1837 года и до конца. А ранние идут во втором разделе — типа приложения. У Пушкина юношеские стихи шаблонные, но безупречные по форме. А у Лермонтова ранние стихотворения очень слабые. Лермонтов великим поэтом стал вдруг. И началось всё с "Бородино" — оно как раз и открывало собрание стихотворений ("На смерть поэта" шло следующим). "Бородино" в редакции 1837 года было опубликовано в юбилейный год (праздновали в России, праздновали: маркиз де Кюстин возмущался, что русский царь устроил реконструкцию Бородинского сражения, и русские там победили). А была ещё ранняя редакция "Поле Бородина" 1831 года. Интересно сравнивать: нельзя было и предположить, что родится из раннего варианта.

У меня есть маленькая книжечка со стихотворением Лермонтова и большая книга про войну 1812 года (П.Багин "В грозную пору"). Оба издания проиллюстрированы П.Буниным, оба вышли в издательстве "Малыш". В большой книге — цветные иллюстрации, в маленькой — цветные и монохромные.

"Бородино" проиллюстрировано Буниным неожиданно: по сути, это графический роман про всю войну, а не про отдельный эпизод (в самом конце даже партизаны нарисованы). Подумал сначала, что Бунин для стихотворения использовал свой материал из большой книги. Но нет: "Бородино" вышло в 1967 году, а "В грозную пору" — в 1969 году (если только я не пропустил более раннего издания).

Видимо, при иллюстрировании локального "Бородина" художнику было тесно. Он расширил рамки: и Наполеон, и Кутузов, и ранение Багратиона появились уже на страницах лермонтовского стихотворения. А потом попали в большую книгу, где им и было самое место.

П.Бунин, конечно, не повторяется — он каждый раз рисовал по-разному одну и ту же композицию. В разных изданиях у него остались разные варианты.

Издание "Бородино" было немного библиофильским. Маленький формат (хоть и не совсем миниатюра), небольшой тираж (15 тыс. экз.), твёрдый переплёт и суперобложка. Очень непривычно для "Малыша". Видимо, решили отметить какой-никакой юбилей Бородинской битвы (155 лет). Маленькая книжечка содержит текст лермонтовского стихотворения на русском языке и в переводах на три европейских языка. Наибольшее количество иллюстраций, понятно, в русском тексте. К переводам даётся монохромная заставка и внутри по одному цветному развороту. Вот заставки к иноязычным текстам.

Ну а мы перейдём к подробно иллюстрированному русскому тексту.

Всегда интересно смотреть иллюстрации к самой первой хрестоматийной строфе ("Скажи-ка, дядя, ведь недаром..."). Бунин поначалу действует ожидаемо: "дядя" — это не родственник, а старослужащий. Спрашивают его не племянники, а молодые рекруты. Ну и старик вспоминает себя молодого — богатыря, ясное дело.

А вот к последним строкам про то, что "немногие вернулись с поля" нарисован Наполеон.

Это исторически точная иллюстрация: Наполеон, по воспоминаниям, объезжал Бородинское поле, заваленное "горами кровавых тел". Был в мрачном настроении. Придворные пытались его ободрить, указывая, что на один труп француза приходится три трупа русских (на самом деле, соотношение потерь было меньшим — я, сопоставив разные источники, думаю, что 1:1,3 в пользу французов). Такая иллюстрация — сильный ход художника. Но, видимо, это и повлекло расширение сюиты (раз Наполеон есть, нужен и Кутузов).

Если считать две первые строфы за вступление, то следующие семь строф — это описание событий, предшествующих собственно бою (отступление, два дня стояния на поле, ночь перед боем, призыв полковника). Это самый большой блок в стихотворении. Больше всего иллюстраций к этому блоку и у художника.

1) Иллюстрации расположены в тексте, так что можно увидеть, насколько они соответствуют тексту. Начало: "Мы долго молча отступали". Отступающая армия, которую провожают невоеннообязанные понурые местные жители — тема, вероятно, из более поздних войн, но адекватна тексту. Далее — Кутузов выбирает поле боя (у Лермонтова обезличено: "Нашли большое поле", будто сам рассказчик тоже искал); Кутузов появился как противовес Наполеону. Далее — "забил заряд я в пушку туго"; у Лермонтова — это вечер перед боем, Бунин рисует забивание заряда во время сражения.

2) Иллюстрации с героями стихотворения (которые ворчат, что "пора добраться до картечи" или на биваке "кусают длинный ус") перемежаются с историческими персонажами.

3) Строфу про полковника, который перед боем восклицает: "Ребята! не Москва ль за нами?" Бунин иллюстрирует сценой ранения Багратиона — это стало понятно из сравнения с позднейшей книгой. Но здесь, даже если не идентифицировать генерала (не полковника!), всё равно видно, что его поддерживают — он падает, а не произносит лозунги.

Как ни странно, собственно Бородинскому сражению посвящено только три строфы из четырнадцати. Образы там сильные, символические (хотя есть реальные намёки на конкретику: считается, что рассказчик во время боя был на батарее Раевского)

Батальные сцены — конёк Бунина. Как он передаёт экспрессию боя!

Лермонтов: "Тогда считать мы стали раны, товарищей считать". У Бунина — иллюстрация к "Войне и миру", когда (привожу по памяти) Кутузов был намерен "заутра бой затеять новый", но к нему стали поступать донесения о потерях неслыханных, о потере трети армии; пришло решение о сдаче Москвы... Исторически такая же точная иллюстрация, как и в случае с Наполеоном. Но...

При всей увлекательности бунинского графического романа, сюита к "Бородину" тексту Лермонтова, конечно, не соответствует, а во многом и противоречит концептуально. Лермонтов-то намерено оставил за бортом всех исторических личностей: у него не Наполеон, а "брат-мусью", не Кутузов, а "полковник-хват".

Книга небольшого формата: М.Ю. Лермонтов. Лирика. — М.: ГИХЛ, 1958. В качестве иллюстраций — силуэты Н.Ильина. Приятная книжка, но успеха силуэтов к пушкинской "Лирике" не повторила. А дело в том, что эта книга — не книга художника.

Помещенные в книге силуэты отношения к тексту стихотворения "Бородино", очевидно, не имеют: это общие картинки про войну Двенадцатого года.

Особенно, глядя на узнаваемый силуэт Дениса Давыдова, чувствуешь инородность иллюстраций.

Издание для Н.Ильина было посмертное. Поместили те силуэты, которые нашлись в архиве художника.

Набор открыток: М.Ю. Лермонтов. Лирика. — М.: Изобразительное искусство, 1988. Художник Л.Непомнящий.

Издание набора открыток с иллюстрациями в поздне-советское время было распространено: полиграфия открыток, как правило, превосходила книжную полиграфию. А иллюстрации художников на открытках часто были единственным изданием их сюит к произведениям. Одна открытка к "Бородину": вид боя.

Иллюстрация отсылает не столько к стихотворению Лермонтова, сколько к панораме "Бородинская битва" (худ. Ф.Рубо). Есть у меня открытки и с этой панорамой.

Видать, так и получается, что вся живопись и графика про Отечественную войну 1812 года — это иллюстрации к лермонтовскому "Бородино".

Пушкин — поэт, по преимуществу, лирический. А как лирику иллюстрировать? Очень сложное дело. Интересно посмотреть, как это делают разные художники. За основу я решил взять изданный в 1949 году крупноформатный том под названием "Лирика" с многочисленными впечатляющими иллюстрациями художника Н.Ильина. А первое стихотворение в этом издании — "Воспоминания в Царском Селе", написанное Пушкиным-подростком.

С силуэтами художника Н.Ильина в советское время выходило несколько пушкинских сборников. Базовый — сборник "Лирика" 1949 года. Потом, уже после смерти художника выпускались другие сборники. Три сборника, которые у меня есть, уложил для друг на друга:

Сборник большого формата — "Лирика" (М.: ГИХЛ, 1949). На нём лежит сборник "Стихотворения" уменьшенного формата (М.: Художественная литература", 1974), а на нём — миниатюрная книжка "Стихотворения" (М.: Художественная литература", 1993).

Позднейшие сборники выглядят даже изящно (слева — суперобложка, справа — сама книга)

Но от макета художника не осталось и следа, добавлено много стихотворений, к которым нет вообще иллюстраций. В книжке 1974 года из четырнадцати иллюстраций к "Воспоминаниям в Царском Селе" остались только две (в миниатюру 1993 года "Воспоминания" вообще не включили). В наши дни издательство "Речь" тоже выпустило сборник с силуэтами Ильина. Отличное качество, небольшой формат, все иллюстрации из издания 1949 года. Но в пухлом томике тоже большинство стихотворений без иллюстраций и макет в связи с этим разрушен.

А в сборнике 1949 года совсем немного стихотворений. К каждому стихотворению — свой набор иллюстраций. Высокая печать (для чёрно-белых иллюстраций — высшая ценность)

Но главное — это памятник искусства книги позднего сталинского периода. Подлинный замысел художника по оформлению воплотился только в этом издании 1949 года. Его и будем смотреть в дальнейшем.

В книге 1949 года вообще просторно и очень торжественно. "Воспоминания в Царском Селе" — ода, сделанная по классическим правилам классицизма. Поэтому и оформление Ильина времён сталинского классицизма наиболее адекватно подходит к этому стихотворению.

Библиографическое описание из каталога-справочника "А.С. Пушкин в русской и советской иллюстрации".

Дополнения к библиографии: тираж 10 тыс. экз., цена 12 руб.

В базе Фантлаба книги нет. Подал заявку.

Каждому, даже очень короткому стихотворению, в издании 1949 года положен шмуцтитул.

Пушкин-лицеист сочиняет торжественную оду на заказ (к промежуточному экзамену, на котором будет присутствовать Державин). Ода о Царском Селе сочиняется в Царском Селе. Первый разворот этому и посвящён.

Царское Село для лицеистов — это парк с садовой скульптурой и архитектурой. Памятники в античном стиле: стелы, по преимуществу. Художник отражает это на втором развороте.

Всё, общий фон создан: Пушкин, беззаботное творчество, обелиски в окружении дерев.

Памятники в Царскосельском парке — старые, прошлого века. Для Пушкина — это золотой век Империи екатерининских времён. Пушкин разглядывает памятники и пишет о героях XVIII века. Художник и даёт такие пары на разворотах: профиль флото- или полководца — и посвящённый им памятник. Или хотя бы, как в случае с Суворовым (памятника нет, умер поздно, при Павле), профиль — и достопримечательность (сосна).

Концепция такова: Пушкин любуется видами парка, высматривает среди дерев колонны-обелиски, увязывает их с историческими событиями, описывает это всё высоким стилем — по шаблонам классицизма. При этом ведь получается разрыв: русские классицистские оды (Пушкина, в том числе) в наши дни читать невозможно, а архитектура, живопись и рисунки эпохи классицизма (в технике силуэта, в том числе) и сегодня смотрятся роскошно. Тем самым, Ильин остаётся в русле стиля пушкинского стихотворения, но эстетически делает его ближе читателю.

От осьмнадцатого века стихотворение переходит к современным героям. Памятников этой эпохи в Царском Селе нет (прошла мода однотипные стелы по каждому поводу ставить). На рисунке Ильина памятников тоже нет.

Война 1812 года — тема, основанная на личных переживаниях Пушкина, но в тексте оды этого почти незаметно. Ильин личного отношения автора и не рисует: очень чутко следует за Пушкиным. Три иллюстрированных разворота про век Екатерины и один разворот про Отечественную войну. Такое соотношение противоречит тексту, у Пушкина всё наоборот: в стихотворении 3 строфы вводные, 5 строф посвящено XVIII веку и целых 14 — событиям наполеоновских войн. Но художнику, видимо, важнее передать образ Царского Села и его созвучию высокому стилю.

Ну а в чём лиричность шаблонного стихотворения? В природе. Художник добавляет летний пейзаж и зимнюю зарисовку Царскосельского парка на последний разворот. Сделал Пушкин заказ — и вновь любуется природой, накапливает впечатления для настоящей лирики.

Но надо было в 1949 году и патриотизм стихотворения отметить, и с современностью связать. Ильин помещает вид на московский Кремль.

Этот последний рисунок отстранённый — он уже и не связан с текстом "Воспоминаний", занимает всю левую страницу перед шмуцтитулом следующего стихотворения.

Второй раз подвиг полного иллюстрирования "Воспоминаний в Царском Селе" предприняли уже в наши дни братья Траугот. У них, конечно, была собственная концепция, противоположная концепции Ильина.

Отдельное праздничное издание.

Даю описание по образцу каталога-справочника "А.С. Пушкин в русской и советской иллюстрации"

Воспоминания в Царском Селе. — СПб.: ДЕТГИЗ, 2010. — 56 с.; 27 см.

ТРАУГОТ Г.А.В. — илл. форзац; фронтиспис (портрет Пушкина); цветные иллюстрации на каждой странице (А.Пушкин. Воспоминания в Царском Селе; Державин. А. Чернов. Воспоминания на заданную тему; Пояснения к "Воспоминаниям в Царском Селе").

Тираж: 3.000 экз.

В базе Фантлаба книги нет. Подал заявку.

Титульный лист, выполненный в традиционной для Трауготов манере.

Основную тему задают форзацы: Наполеон и Александр I. Отечественная война 1812 года — вот что увидели художники в стихотворении (по объёму так и есть, конечно).

Первый разворот: молодой Пушкин-лицеист на фоне Царскосельского парка. Единственное сходство с макетом Ильина.

На пять строф воспоминаний о XVIII веке художники дают пять рисунков (три разворота). На пейзажах художники не зацикливаются, они непосредственно воскрешают тени прошлого.

Но художники вводят в тему прошлого для Пушкина столетия самого Пушкина: вот он стоит перед парковыми стелами и воображает, "вспоминает" события золотого века.

И дальше иллюстрации точно следуют за текстом. Окончился Век Екатерины, в мире новые времена, символом которых является молодой Бонапарт. Пушкин вглядывается в него из будущего.

А вот уже и поход на Россию. Наполеон с Мюратом скачут. А потом Наполеон на командном пункте (видимо, при Бородино).

Наполеон трёхрукий. У поздних Трауготов этот приём встречается: вроде бы, показ движения. И, видимо, особенности работы вдвоём: есть фотография, на которой видно, как братья одновременно с разных сторон рисуют одну иллюстрацию. Тут могло появиться лишнее количество рук, которые потом сохранили (может быть, в первый раз — случайно, как на иконах с трёхрукой богородицей).

Если сподвижники Екатерины названы в стихотворении по именам, то Кутузов обозначен как "воитель поседелый" — и всё. Но художники Кутузова рисуют как полноценного персонажа (хотя всего один раз в соответствии с текстом).

Ну а Наполеона рисуют бесчисленное количество раз — и одного, и с маршалами (на фоне пылающей Москвы — с рыжим Неем, вероятно).

Напыщенные трескучие фразы стихотворения Трауготы переводят на нормальный русский язык. Французская армия отступает, Пушкин пишет: "Бегут — и в тьме ночной их глад и смерть сретают". Трауготы рисуют конкретное сретение (встречу) с голодом и смертью: воронье на замёрзшем трупе француза.

А следом в теме бегства — снова образ Наполеона. У Пушкина: "Где ты, любимый сын и счастья и Беллоны?". У Трауготов: удирает со всех ног с Неем и Мюратом.

"В Париже Росс!". Далее славословия Александру I, не названному по имени, но идентифицированному как "достойный внук Екатерины".

Последняя строфа посвящена "скальду России вдохновенному". Трауготы поясняют: это Жуковский, сопровождавший русскую армию, читает что-то военным на бивуаке — может быть и "Певца во стане русских воинов".

Пушкин среди аллегорий Царскосельского парка.

Конечно, сюита Трауготов красива и увлекательна. Но при этом стихотворение Пушкина читать совсем не обязательно: Трауготы передали его содержание и точно указали все события и всех персонажей. Они сделали графический комментарий. Пушкин позднее неоднократно уже нормальным языком возвращался к событиям 1812, которым он, действительно, был свидетель. Как будто переписывал своё пафосное стихотворение. Вот Трауготы как будто к этим позднейшим стихотворениям иллюстрации делали.

А Ильин-то со своими силуэтами уважительнее к Пушкину отнёсся, не стал оду в комикс превращать. Понятно, что вторичные "Воспоминания в Царском Селе" сегодня совершенно нечитабельны (Тредиаковский с его непосредственностью интереснее). Но если уж это стихотворение иллюстрировать, то тем более надо его специфику сохранить. Ильин сделал невозможное. Вот ведь был человек наделён пушкинским чувством меры и пушкинской гармонией.

Я пока прерываю обзор иллюстраций цикла "Повести Белкина". Чтобы закруглить этот этап болдинской прозы, предлагаю взглянуть на незавершённую "История села Горюхина". Мастерский набросок — прекрасный образец русского литературного юмора. В связи с "Историей села Горюхина" неизбежно вспоминают "Историю одного города" Салтыкова-Щедрина. Но надо делать поправку, что Пушкин не совсем сатирик (он не ехидный и не злобный).

В иллюстрированной пушкиниане первой достойной иллюстрацией оказался силуэт на обложке нэповского времени. Художник — Н.Ильин. Эта обложка даже попала в пушкинский том "Литературного наследства" (1934). П.Эттингер писал: "Упомяну ещё об "Истории села Горюхина", любовно отпечатанной Н.В.Ильиным в 1928 году в Нижнем Новгороде и снабжённой им эффектной силуэтной обложкой". Вот репродукция этой обложки из альбома "Н.В.Ильин" — М.: Советский художник, 1958.

Очень свежая концепция для 1928 года (через 20 лет Ильин разовьёт эту концепцию до абсолюта). Картинка с сюжетом не связана. Но Ильин — великий мастер. Вроде бы просто портрет Пушкина, а понятно, что он чего-то гражданственное сочиняет (смотрит на крестьянские избы, на вороньё над ними — и пишет, пишет про народные страданья...).

Внезапно обнаружилось созвучие этой темы ("Пушкин узрел мужиков"). Через 90 лет А.Аземша нарисовал Пушкина, сочиняющего проповедь мужикам. Проповедь была прочитана в церкви в Болдино. Она, вероятно, подтолкнула Пушкина к сочинению "Истории села Горюхина". Но, увы, на описание народных страданий Пушкин был не вполне настроен, сохранились его подлинные слова из этой проповеди.

цитата

И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь. Аминь!

Этот рисунок из альбома "А.Аземша. Искусство дарить людям радость" (М., 2014).

Аземша — выдающийся художник, с хорошим чувством юмора, со вкусом. Его рисунки — как декорации к театральным фантазиям Мейерхольда в изложении Булгакова ("Театр покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году при постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами...").

Мне кажется, весёлый Аземша хорошо дополняет слишком торжественного Ильина.

"История села Горюхина" — смешная.

цитата

Ныне, как некоторый мне подобный историк, коего имени я не запомню, оконча свой трудный подвиг, кладу перо и с грустию иду в мой сад размышлять о том, что мною совершено. Кажется и мне, что, написав Историю Горюхина, я уже не нужен миру, что долг мой исполнен и что пора мне опочить!

Читать пушкинскую "Историю села Горюхина" весело, а читать пушкинистов про "Историю села Горюхина" — скучно. Они там справедливо находят столкновение барина с народом — и это столкновение, действительно, не было радужным. Однако Пушкин точно не впал как Радищев в чёрную меланхолию от знакомства с бытом своих крепостных.

Советские иллюстраторы сталинского периода начали с отражения народной/крестьянской темы в "Истории села Горюхина" в соответствии с классовым истолкованием. Знаменитый художник А.Самохвалов дал групповой крестьянский портрет — у деревенской бедноты лица чересчур серьёзные, они уже верные союзники пролетариата. Но всё-таки у Самохвалова (отличного художника) все персонажи с характером, а которые крестьяне не пролетарии, так те с юмором нарисованы.

Следующие иллюстрации у меня в скучноватых сталинских изданиях (в трёхтомнике 1949 г. и в "Избранном" 1959 г.). Художник Ф.Константинов — узнаваемый ксилограф — но для "Истории одного города" отделался общими картинками, обличающими забитость народа перед приказчиками, нищету и плохую погоду.

А художник Д.Арсенин и в конце советского периода пошёл по пути обличений и выдал угнетённый народ.

А ведь даже Л.Правдин в 1949 году для провинциального (Молотов/Пермь) издания сделал интересную иллюстрацию. Всё те же мужики в сцене с приказчиком. Но контур у фигур немного карикатурный, а у Пушкина сцена не столько обличающая, сколько смешная — читатели могли бы оценить такую картинку на общем унылом фоне.

"Историю села Горюхина" всё же не Писарев или Чернышевский какой-нибудь писал. У Пушкина феерия, а если смех сквозь слёзы — то всё-таки смех. Подлинное содержание сатиры отразили другие художники. Это П.Бунин, который рисовал свои иллюстрации к "Истории села Горюхина" в советские 1970-е гг. и А.Аземша (это уже XXI век).

Первая и бо́льшая часть незаконченной "Истории" вообще не про крестьян, а про автора — это вовсе и не Пушкин, а опять Иван Петрович Белкин. Более подробно, чем в "Введении" от издателя "Повестей Белкина" даётся биография Ивана Петровича, описывается путь, который привёл его к созданию "Истории села Горюхина".

Вот Белкин приехал насовсем в свою вотчину:

цитата

Женщинам говорил я без церемонии: «Как ты постарела» — и мне отвечали с чувством: «Как вы-то, батюшка, подурнели». ...Побежали топить баню.

И тут привожу иллюстрацию В.Милашевского из "Повестей Белкина", где ей нет никакого соответствия. А в "Истории села Горюхина" есть, по крайней мере, Белкин и баня. А крестьянские женщины? И про них есть в "Истории": "Они столь целомудренны, сколь и прекрасны; на покушения дерзновенного отвечают сурово и выразительно".

Несколько уморительных рисунков добавил к этой части А.Аземша.

Белкин рассказывает о том, что его батюшка служил адъютантом у генерала Племянникова. Вот этот генерал:

Далее. Источником для "Истории села Горюхина" Белкину послужили старинные календари, где его прадед оставлял краткие записи:

цитата

4 мая. Снег. Тришка за грубость бит. 6 — корова бурая пала. Сенька за пьянство бит. 8 — погода ясная. 9 — дождь и снег. Тришка бит по погоде.

Прадед и корова, павшая 6 мая, околдовали художника Аземшу — он их рисовал, вместе и порознь, бесконечно.

После источников Белкин даёт все положенные для всеобщей истории обзоры: географии, этнографии и т.д.

Вот география. К востоку страна Горюхино примыкает к Бесовскому болоту (пастушка стерегла стадо свиней и забеременела — от беса, само собой). Художник Аземша откликнулся на это.

Вот обитатели. Тут художник Бунин решил горюхинских баб изобразить.

Вот культура и образование. Рисунок П.Бунина: грамотей Терентий.

цитата

Летописи упоминают о земском Терентии, жившем около 1767 году, умевшем писать не только правой, но и левою рукою. ...Неоднократно пострадав за свое искусство, услужливость и участие в разных замечательных происшествиях, он умер уже в глубокой старости, в то самое время как приучался писать правою ногою, ибо почерка обеих рук его были уже слишком известны.

Этот Терентий так понравился П.Бунину, что он развил эту тему за Пушкина (причём переработал рисунок через 25 лет). На рисунке некий чин в треуголке суёт Терентию кулак под нос.

Интересный, кстати, рисунок по персонажам. За плечом у неотёсанного екатерининского бригадира — молодой дворянин с умным лицом, новое поколение просвещённых чиновников, которые встретят в новом веке "дней александровых прекрасное начало".

И только теперь начинается собственно "История", но тут и обрывается. Жили горюхинцы вольной жизнью, пока обедневшие баре не вспомнили о них. П.Бунин рисует как на пьяных (по случаю праздника) пейзан свалился управляющий от помещика.

Ну и конец:

цитата

В три года Горюхино совершенно обнищало.

Именно этот итог педалировался советскими пушкинистами, а нарисовал его его только Аземша — художник эпохи победившего капитализма.

В 1949 году в СССР праздновали второй (после 1937 года) юбилей Пушкина (на сей раз — со дня рождения, а не со дня смерти как в первый раз). Считается, что этот второй юбилей был более казённым, но и более спокойным, чем юбилей 1937 года. По моим прикидкам, юбилейных (т.е. подарочных, пышных, но не обязательно иллюстрированных) изданий было выпущено больше, чем в преддверии юбилея 1937 года, но художественный уровень иллюстраций оказался невысоким. Скучновато получилось.

В связи с цветными иллюстрациями Рудакова, я упоминал об огромном томе "Поэзия" — см. https://fantlab.ru/blogarticle54122.

В моей коллекции есть ещё два юбилейных сборника с иллюстрациями к "Онегину".

Сначала — однотомник избранного под названием "Сочинения", чуть-чуть поменьше по формату, чем томище "Поэзии".

Дополнения к библиографическому описанию. Тираж не указан — странно. Цена (на задней крышке) — 30 руб.

В этом томе "Сочинений" картинок мало и их подбор не впечатляет. Но, может быть, получится сделать какие-то выводы о характере эпохи, если попытаться понять принципы подбора иллюстраций.

Во-первых, в подборке есть дореволюционные картинки разных художников.

Интересно, по какому принципу были подобраны художники? Они все добились признания до революции — это общее. Но эти художники очень разные по своим анкетным данным — и умерший до 1917 г. (Микешин), и эмигрировавший (Репин), и перешедший на сторону советской власти (Кардовский).

Тут важно то, что именно иллюстрации сделаны до революции, а что было дальше — ну, что ж... Возможно, так демонстрировалась преемственность или даже примирение СССР и Российской Империи — в 1937 году этого, понятно, не было.

Единственное, что надо добавить: Репина могли бы и цветную репродукцию дать. Хотя у Репина к "Онегину" и нет цикла иллюстраций, а кое-что вообще только в виде живописи маслом существует, но часто издатели используют фрагменты этих полотен для обложек своих изданий "Онегина" — бренд (за рубежом покруче Пушкина), да к тому же и бесплатный!

Во-вторых, имеется силуэт работы художника Ильина, чьё творчество целиком укладывается в советское время.

Понятно, этот силуэт отнесён к началу последней главы: "В те дни, когда в садах Лицея я безмятежно расцветал...". Подходит, конечно, но дело в том, что у Ильина это иллюстрация из цикла, специально созданного к пушкинской лирике (издан этот потрясающий цикл в том же 1949 году).

Так что редактор, воткнувший этот силуэт в "Онегина" проявил эмоциональную тупость. Но если предположить, что подбор иллюстраций для тома — это смотр достижений, то надо признать, что на фоне дореволюционных художников Ильин смотрится очень достойно (а по моему мнению, так и вовсе всех затмил). Тогда получается, что выбор для презентации был удачным.

В-третьих, Кузьмин.

Его иллюстрации из этого издания я уже показывал — с грустью, как пример вынужденного упрощения: https://fantlab.ru/blogarticle53273. Но если поверить, что была какая-то концепция в подборе иллюстраций — то эти картинки Кузьмина можно рассматривать как смирение художника и, тем самым, как его примирение с классической русской графикой.

Все встретились под одним переплётом, всех одинаково ценит в 1949 году издатель такой политически важной литературы как "Сочинения" Александра Пушкина. Концепцию эту я сейчас только придумал — иначе было бы совсем скучно. Да, много у коллекционера барахла в коллекции. Но ведь за рамками коллекции вообще никто не поинтересуется...

Теперь — трехтомник "Избранные произведения".

Добавления к библиографическому описанию: Тираж каждого тома — 50.000 экз. Цена каждого тома — 10 руб.

Полиграфически издание поскромнее, чем однотомник. В каталоге-справочнике его хвалят за подбор иллюстраций. Ну да, почти всё — новенькое; из Интернета образца 1949 года ничего не тырили. Но к "Онегину" иллюстрации очень скромные, страничных всего две, да плюс заставка и концовка. Есть заставка к "разделу" — она за рамками иллюстраций, принадлежит известному ксилографу М.Пикову.

Некоторой интригой лично для меня было угадывание авторства страничных иллюстраций (в каталоге-справочнике однозначно идентифицируются только заставка-концовка). Потом сверился с данными, которые приведены в конце тома. Не угадал. Много думал. Решил вину свалить на художников.

Итак, два художника. Дехтерёв (есть на Фантлабе: https://fantlab.ru/art1585) — художник очень известный; кроме того, о нём вспоминают как об умном руководителе детской иллюстрацией (с 1945 года — главный художник Детгиза). В моём детстве — в 1970-е — выходило очень много дешёвых детских книг с его картинками. Меня он как художник оставил равнодушным.

В этом трёхтомнике ему принадлежат заставка и концовка к "Онегину", а также сцена дуэли. Кто бы мог подумать!

Художник Ладягин. Я о нём ничего не слышал. Ему принадлежит сцена с Татьяной и няней. Именно эту иллюстрацию я Дехтерёву и приписал со стопроцентной уверенностью (скошенный подбородок Татьяны мне показался очень знакомым из дехтерёвских картинок к пушкинским сказкам).

Ладягин тоже есть на Фантлабе: https://fantlab.ru/art2323. Ознакомился: некоторые книги он вместе с Дехтерёвым иллюстрировал. Может, поэтому такое сходство?