Замечательный рассказ, и очень сильный, вот только в романе ему не место :dont:

Дело в том, что заключительные главы («Поражение» и «Свидание») поначалу никоим образом не рассказывали о будущем «четверки злоумышленников» из Аньюдинского интерната. Героем «Свидания» был некий абстрактный «Охотник», а вовсе не Поль. Точно так же, как не имели никакого отношения к роману герои рассказов «Поражение», «Ночь на Марсе», «Почти такие же», «О странствующих и путешествующих»... Переделывая в 1967 году повесть «Возвращение» в роман «Полдень, XXII век» братья Стругацкие объединили все вышеупомянутые рассказы с повестью. Понятно, что Стругацкие при этом постарались минимизировать число героев.

К сожалению, приходится признать, что при этом несколько нарушилась эмоциональная стройность романа. Дело в том, что поначалу роман вовсе не предполагал рассказывать о старости героев, он заканчивался, когда даже Кондратьев, Славин и Горбовский еще весьма молоды (глава «Какими вы будете»), а уж тем более молоды Комов, Атос, Лин и Поль. Показать своих героев в старости — задача, которую Стругацкие решали совсем в других романах этого цикла...

Именно поэтому начальный вариант (повесть «Возвращение») я ставлю намного выше ныне издаваемого романа «Полдень, XXII век».

Это хороший рассказ, но его появление в романе — большая неудача авторов. Дело в том, что заключительные главы («Поражение» и «Свидание») поначалу никоим образом не рассказывали о будущем «четверки злоумышленников» из Аньюдинского интерната. Героем «Свидания» был некий абстрактный «Охотник», а «Поражение» вообще было совершенно отдельным рассказом (точно так же как и главы «Ночь на Марсе», «Почти такие же», «О странствующих и путешествующих»), и героем его был вовсе не Сидоров.

Данный рассказ был опубликован в журнале «Знание-Сила» под названием «Белый конус Алаида» и в сознании читателей относился не к XXII веку, а скорее к двадцать первому. Переделывая в 1967 году повесть «Возвращение» в роман «Полдень, XXII век» братья Стругацкие объединили все вышеупомянутые рассказы с повестью. Понятно, что Стругацкие, вводя все эти главы в роман, постарались минимизировать число героев, в результате чего героем новеллы и стал Атос-Сидоров. К сожалению, приходится признать, что при этом несколько нарушилась ткань исторической реальности и возник анахронизм. Биолог Атос, конечно, мог бы участвовать в испытании первых механозародышей, но это произошло бы, когда он был еще очень молодым. А во времена пожилого Атоса стопятидесятикилограмовое яйцо с «механохромосомой Фишера» наверняка казалось допотопным артефактом — прапрадедушкой эмбриофоров Александра Флемминга, описанных в романе «Волны гасят ветер».

М-н-нда… Олег Верещагин (не тот, который герой рассказа, а его тезка-писатель) должен быть, я думаю, благодарен Савину. Это ж надо, сколько народа прочло это не заслуживающее внимания произведение благодаря отрицательной рецензии Савина!

В первую очередь перед нами очень слабый в литературном отношении текст. На весь рассказ всего две коротенькие сцены, которые с некоторой натяжкой можно назвать художественными. Это разговор Верещагина со своими сотниками и его заключительный разговор с мальчиками. Все остальное написано суконным языком плохого очерка. То есть перед нами в лучшем случае заготовочка для рассказа, но ни в коем случае не рассказ.

Поэтому очень сложно сказать, на сто ли процентов прав Савин, обвиняя автора именно в таких выражениях. Возможно, что да. Ведь патриот Верещагин кое-какими мыслями напоминает Адольфа Шикльгрубера, заявившего, что раз немцы оказались недостойны такого фюрера, как он, то они недостойны жить… С другой стороны, Верещагину, как сказано в рассказе, жителей «жалко». Так что не исключено, что Верещагин-герой (а с ним и Верещагин-автор) несколько сложнее того образа, который возникает по прочтении рассказа. Мало, знаете ли, материала для окончательного вывода.

Вот только своим ответом Савину Верещагин сильно подставился. В своем ответе он, к сожалению, не возвысился над уровнем рассказа (хотел было я сказать – «зарисовки», да только понял, что самому Верещагину ни отсутствие концовки в этом тексте, ни его художественная слабость не мешают считать этот текст полноценным рассказом), а наоборот… Говорить своему противнику, что тот, дескать, до прочтения этого гениального произведения еще не дорос, — прием распространенный, но в данном случае, к несчастью, не прокатит.

В ответ я бы хотел посоветовать Олегу Николаевичу внимательнее читать русскую классическую литературу и стараться мыслить не только уровне «справочников по демографии», а шире и глубже. Писателю, знаете ли, в Душу надо вглядываться. И в свою, и в души окружающих… Хотелось бы верить, что эта дискуссия чем-нибудь автору поможет.

«Фригольдер Фарнхэм», как иначе можно назвать этот роман, был написан в 1964 году, вскоре после Карибского кризиса. Вполне естественно, что он основан на основной фобии тех лет – боязни ядерного конфликта между СССР и США. Вот и роман начинается с того, что Америку поражают русские ракеты. А дальше – чистая фантастика… Героев перебрасывает на две тысячи лет вперед, и там их встречает мир, с трудом переживший последствия атомной войны. Он мало похож на прежний, это откровенно рабовладельческая цивилизация, и роль хозяев в нем играют люди с черной кожей. Хайнлайн выворачивает наизнанку самые скверные недостатки современного ему общества и наделяет ими мир будущего.

Конец романа не слишком правдоподобен.

Антивоенный пафос романа очевиден, хотя именно из-за этого произведения Хайнлайна в СССР в те годы стали считать антисоветским писателем.

Семейка Хогбенов из написанного Генри Каттнером цикла юмористических рассказов пришла к американскому читателю в конце 1940-х годов, а к советскому – в шестидесятых. Этих героев тогда знал и любил каждый фэн!

Хотя на первый взгляд Хогбены – вполне себе научно-фантастические мутанты, на самом деле эти развеселые персонажи попирают все законы «нормального мира». Обходясь без слов «магия» и «колдовство», автор рисует существ, которые дадут сто очков вперед любому первородному эльфу. По сути, перед нами форменное издевательство над жанрами как НФ, так и фэнтези. Не зря же профессор, который приехал изучать Хогбенов, по мановению одного из них оказался в бутылке и сам стал предметом изучения. Помните? «Но только нас он не обследует. Порой мы вынимаем его из бутылки, где он хранится, и обследуем сами. А бутылочка-то ма-ахонькая!»

Закончившееся недавно Интернет-голосование «Имя России» показало, что самым болезненным в нашем обществе до сих пор является вопрос, кто наибольшие герои и антигерои России – Николай Кровавый, сменившие его либералы или расстрелявшие его большевики? Странно, конечно, что этот вопрос так остро стоит перед нами через 20 с лишним лет после начала Перестройки, но что делать?..

И вот перед нами роман-эпопея, автор которой, на давая однозначного ответа на этот вопрос, как раз 20 лет назад решил исследовать его способами Литературы. Его герои – вчерашние гимназисты Андрей Берестов и Лида Иваницкая, чья молодость пришлась на канун Первой мировой войны, — совершенно случайно получили в свои руки Машину времени. Побочный эффект пользования ею – возможность попадать в «боковые ветви» исторического процесса. Вот и исследует автор вместе со своими героями те варианты, где все пошло не так, как в нашей истории; где, например, адмирал Колчак провел смелую операцию по освобождению вдовствующей императрицы Марии Федоровны, жившей летом 1917 года в Крыму; а потом – не менее смелую авантюру по захвату турецкой столицы, что привело к совершенно другому варианту окончания Первой мировой войны…

В результате перед читателями возникает широкое полотно жизни крымского побережья, как перед революцией, так и в революционное лето 1917 года. Больше всего я ценю эту книгу как потрясающий образец исторического романа, дающий в то же время необыкновенную «объемность» за счет изображения ряда альтернативных вариантов истории. Конечно, все это для любителей, но книг, равноценных этой, – очень мало.

Герои этой повести решили изменить историю. А вот результат… Результат получился странным. Похоже, что мир, в который когда-то попали Андрей и Алан, изначально отличался от нашего, а само их воздействие только усугубило его «альтернативность»; в итоге не каравеллы европейцев принесли чуждую и разлагающую «культуру» бесхитростным дикарям, а искусственно цивилизованные и вооруженные до зубов полинезийцы получили возможность «приобщить» отсталых европейцев к прогрессу.

Поймут ли в конце концов герои, что борьба со злом порождает лишь еще большее зло, если не подкреплена позитивной программой духовного развития? И если поймут – то что они теперь могут сделать?

Годы идут, а повесть, написанная 20 лет назад, становится все более актуальной…

В этой маленькой юмореске бездна смысла! Автор издевается над принципом «соревновательности», который лежит в основе философии развития нашего мира исключительно через конкурецию одних людей с другими. Десять баллов автору за то, что так изощренно сумел осмеять базовые принципы американского подхода к жизни.

Это юмористическое произведение, которыми так богат данный сборник. Никакого «сверхсмысла» в этом рассказе нет, но ситуация чрезвычайно забавна.

Это рассказ на стыке двух жанров — «твердой» научно-производственной фантастики и юмористического рассказа. Сделано, на мой взгляд, великолепно!

Я поставил этому рассказу девятку. Но вовсе не потому, что он патриотичен. Мне вообще кажется, что многие восприняли этот рассказ слишком серьезно (судя по отзывам). На мой взгляд, это юмористический рассказ. Причем высшей пробы!

Это очень сильный рассказ. Рассказ о том, что держать в руках судьбы других людей и решать вопросы их жизни и смерти, — не право ответственного человека, а его обязанность; не удовольствие, а неимоверный груз...

Только кто обозвал это произведение «Пересадочная станция»? Во-первых, незачем повторять заглавие прекрасного романа Саймака, а во-вторых, «Halfway House» — вовсе не это, а скорее «Место для компромисных решений». Кроме того, словари сообщают, что это еще и сленговое название — «Дом на полпути» (учреждение для реабилитации отбывших наказание заключённых, вылечившихся наркоманов, алкоголиков, психических больных и так далее). Так что из приведенных названий переводов следовало бы выбрать — «На перепутье».

Перед нами замечательная юмореска. По-моему, никаких особо глубоких социально-психологических мотивов в этом коротком рассказе нет (сколь бы ни пытались меня уверить в обратном здешние классификаторы). Скорее, это сатира на те глубокомысленные хронооперы, которые рассказывают о грядущем угасании человечества. Представьте, как смешно выглядит хронавт, который не может вернуться в свое время, потому что слишком сильно омолодил своих далеких потомков и теперь вынужден работать при них нянькой! И не надо спрашивать, почему у них у самих не было такого лекарства — ведь это просто пародия...

«Рыцари сорока островов» — очень сильная книга. За 15 лет, прошедшие с момента ее первого прочтения, ее очарование для меня нисколько не потускнело, а это что-то значит!

Но что удивительно — это то, что в жанровых характеристиках классификатора стоит только «приключенческое». Книга, слов нет, захватывает описанием приключений героев в том странном мире, куда их закинула судьба и злая чужая воля, но ведь не этим же она в первую очередь сильна... Неужели большинство «классифицирующих» не заметили психологической и социальной составляющих этого незабываемого сюжета?

И еще мне показалось, что в отзывах слишком редки упоминания Крапивина. Да и сами упоминания какие-то, как бы сказать... неяркие, что ли... Сказать «чувствуется влияние Крапивина» — мало! Эта книга полна не просто «влиянием» одного из известнейших отечественных авторов «фантастики для детей», но это спор. Это полемика на высшем художественном уровне. Я очень люблю Крапивина, особенно его ранние произведения, но «Рыцари 40 островов» заставили меня задуматься над ограниченностью таких положений крапивинской философии, как «дети не бывают плохими», «дети не способны на подлость», «все плохое в детях воспитано плохими взрослыми».

Сергей Лукьяненко поместил детей в страшный и невероятный мир для того, чтобы посмотреть, как они поведут себя без взрослых, как проявят качества своей души... Не он первый, не он последний, но для русского читателя именно он исследовал одну из сторон психологии «крапивинских мальчиков». От однозначного ответа автор удержался, удержусь и я. Пусть каждый думает над этим сам...

«Сердце Змеи» — одно из тех произведений, которые являются «опорными точками» на пути развития отечественной фантастики. Я почти во всем согласен с Sawwin`ым, кроме одного — это произведение _должно было_ появиться.

Мюррей Лейнстер в «Первом контакте» задал одну из крайних позиций (позицию, что чужому никогда нельзя доверять, он в первую очередь — потенциальный враг, даже если он похож на нас и мыслит как мы). Кто-то из крупных фантастов должен был задать альтернативную позицию: представитель чужого инопланетного разума — в первую очередь друг и соратник.

Ни тот, ни другой не правы, поскольку занимают противоположные, но одинаково одиозные позиции. Но они дали другим фантастам «поле», на котором стало можно играть дальше и исследовать эту проблему. «Враг мой» Лонгиера — великая повесть, по сравнению с которой бледнеют мысли и Лейнстера, и Ефремова, но эта повесть не смогла бы появиться, если бы сначала не было «Первого контакта» и «Сердца Змеи»...

А вот позицию, высказанную Сат-Ок`ом, я не понял. В чем не прав Савин? В том, что он обозвал мир Ефремова холодным и бездушным? Так это уже 40 лет тому назад Стругацкие сказали! (а именно выразились, что мир-то хорош, но населен настолько неживыми персонажами, что у них руки зачесались придать этому миру жизнь и душевность, в результате чего и родился весь мир «Полдня»).

Впрочем, тут вроде бы был какой-то более крупный отзыв от Сат-Ок. Может быть, именно там объяснялось что-то, что я не понял? Сат-Ок, почему вы его убрали?

Это не самое лучшее произведение Гаррисона, но надо учесть, что это его _второе_ (после «Неукротимой планеты») крупное произведение. Поэтому будем снисходительны. Для начинающего писателя это просто великолепно!

Понятия «прогрессоры» в те годы еще не существовало, Стругацкие придумают его позже, но то, чем занимаются герои Гаррисона, — это настоящее прогрессорство. Но было бы слишком просто для Гаррисона наполнить роман только одной идеей. Здесь и закрученный шпионско-детективный сюжет, и сложность этико-социальных проблем столкновения разных цивилизаций, и проблема взаимодействия разных форм жизни, в чем-то перешедшая сюда из его первого романа...

С проникновением в души героев несколько хуже. Их (героев) — ровно пять человек, остальные не более чем фон. Да и из этих пяти только двое главных героев описаны как личности, внутрь души которых автор попытался заглянуть. Конечно, это никогда не было по-настоящему сильной стороной Гаррисона, он ни в коем разе не Достоевский и не Бальзак, но по крайней мере, я бы не стал говорить, что Брайн это только «гора мышц» как тут кто-то выразился.

Роман, примитивный до ужаса, недостойный такого мастера как Гаррисон. Впрочем, и не роман вовсе, а повесть.

Единственное, что не позволяет отнестись к «Спасательному кораблю» как к поделке-однодневке — это чудовищно беспомощный перевод (трое переводчиков на 170 страниц текста — это круто). Может быть, в оригинале повесть более умна, чем в переводе. Не знаю, в оригинале я ее не читал...

Идей в произведении всего две: во первых, как у сноба-аристократа, вынужденного впервые в жизни прожить месяц среди «низшей расы» своего человечества, появляется понимание того, что они «тоже люди», что принципиально меняет его стиль поведения и вообще «жизненные приоритеты».

Во-вторых, что все разнопланетные расы могут понять друг друга, даже если отличаются не только физически, но и духовно. Мысль хороша, но раскрыта не слишком доказательно (по крайней мере в _данном_ переводе).

С одной стороны, «Падающая звезда» — довольно примитивный «производственный» роман о том, как ракету с совместной советско-американской экспедицией не смогли нормально вывести на орбиту из-за технических неполадок, и как эту экспедицию спасали.

С другой стороны, это довольно едкая сатира на современных политиков как с той, так и другой стороны, когда весь научно-производственный эффект важен лишь постольку, поскольку позволяет очередному американскому президенту переизбраться и сохранить свое кресло (про советского лидера по фамилии «Полярный» говорится более скупо). Читаешь — и дрожь пробирает, как это Гаррисону было не страшно писать _такое_ про Америку. Впрочем, он к этому времени, уже кажется «сбежал» из США в Европу...

С третьей — даже как просто производственный роман это не так уж плохо. Многие сложности космических проектов автор выпячивает очень показательно, так что сразу становится понятно: главный подвиг космонавтов вовсе не в том, что они «летают в неведомое», а в преодолении этих постоянных технических неувязок.

Роман к настоящему дню несколько устарел по части литературно-художественного эффекта, но в качестве производственно-космического романа, безусловно, сохранится надолго как истинный документ эпохи.

Еще стоит отметить просто потрясающую беспомощность переводчиков. Впрочем, это неудивительно. Если на такой небольшой объем текста их потребовалось _трое_, ясно, что это был, по сути, заказанный кому попало подстрочник, который в редакции кое-как причесали. Может быть этим и объясняется некоторая «художественная слабость» романа.

Авторам более ранних отзывов я бы хотел кое-что сказать. Повествование Бугрова — действительно квинэссенция политико-социального бреда. Но обратите внимание, что это произведение было написано намного раньше 2008 года, под которым оно стоит в данной библиографии. Это видно хотя бы из того, что повесть получила премию еще в 1996 году. То есть она писалаcь в те времена, когда на наших глазах совершенно маразматически распадалась держава. Да и сейчас, как мне кажется, повесть не потеряла своего прогностического эффекта. Мир до сих пор находится в состоянии неустойчивого равновесия, и, дай Бог, чтобы историки будущего не написали про наше время чего-нибудь такого, что будет до боли напоминать псевдоисторические тексты Дмитрия Бугрова (кстати, кандидата исторических наук)...

Я долго думал, поставить этому роману девятку или десятку. По зрелом размышлении все же поставил 9, так как ясно вижу стилистические и художественные огрехи романа. Но, боже мой, если бы все остальные произведения, оцененные мною на 10, оказали бы на мое развитие хотя бы половину того влияния, которое оказало на меня «Лезвие бритвы«! Мне уже под пятьдесят, а роман я прочел еще в школе, но до сих пор как минимум наполовину мои представления о сущности и философии красоты основаны на тех мыслях, которыми меня «зарядил» Ефремов. Это дорогого стоит! Наверное, это и есть высшая оценка писателю, что он до такой степени сумел произвести воздействие на читателей. Я навскидку могу назвать лишь три произведения, которые воздействовали на меня в свое время еще сильнее: «Маленький принц», «Мастер и Маргарита» и «Гадкие лебеди»...

Мне кажется, что более хороших сборников на тему экологии я не читал. По крайней мере, когда думаешь на эти темы, то в первую очередь почему-то приходят на ум рассказы из этой антологиии и вспоминается то поразительное по остроте ощущения чуство горечи от того, что люди так бездумно превращают свой мир в свалку.

Согласен с Zhelezjaka. Если выбирать десятку самых сильных книг серии «Зарубежная фантастика», то «Лалангамена» туда, безусловно, войдет. Тут что ни рассказ, то маленький шедевр. Изданий, кстати, было два — в 1985 и 1988, и в чем у Zhelezjaka претензии к изданию, я не очень понял (может быть, имелось в виду то, что книга в мягкой обложке и после пары десятков прочтений начинает разваливаться?).

Это логично, что Казанцев полемизирует с Томом Годвиным. Именно в 1960 году вышла из печати антология «Научно-фантастические рассказы американских писателей», к которой Казанцев написал предисловие. А рассказ Годвина в этой антологии и опубликован.

Все дети, как считается, любопытны. А потом они вырастают и постепенно теряют способность удивляться таинствам окружающего мира. Лишь некоторые из них сохраняют это качество и вырастают первооткрывателями — учеными, художниками, путешественниками... А героиня этого рассказа — девочка-подросток — потому и зовется «Нахалкой», что она не хочет ждать, пока вырастет. Мир для нее полон тайн и недоделок, которые надо немедленно исправить — ПРЯМО СЕЙЧАС!

Я согласен с тем, что если смотреть с позиций литературного стиля, то это лучшее произведение Казанцева, можно сказать — вершина его творчества (вот только творчество в целом выглядит довольно убого). Но тем, кто здесь в отзывах превозносил этот роман, я хотел бы ответить так: положите, пожалуйста, рядом два романа о путешествии на Венеру — этот и «Страну багровых туч» Стругацких, которая к тому времени уже несколько лет, как была издана, — и сравните. Борнатаныч Стругацкий терпеть не может упоминаний об этом их первом романе, считая его абсолютно беспомощным. Да, СБТ сильно проигрывает в сравнении со «зрелыми» романами АБС, но если сравнивать ее с «Планетой бурь», то это просто образец хорошего вкуса и интеллектуальное пиршество ума :wink:

И если, по мнению некоторых, «Планета бурь» оказывается гениальной в сравнении с нынешним мутным потоком фантастической поп-литературы — то это очень грустно (я имею в виду уровень сегодняшней литературы) :frown:

Если бы какой-нибудь писатель написал такой роман в двадцатые или тридцатые годы, мы бы ему... нет, ну до восторженных оваций дело бы, я думаю, не дошло (гениальным этот роман ни при каких условиях назвать невозможно), но мы бы такому писателю поаплодировали и руку пожали. А писать ТАК в 1980-е годы — это просто ни в какие ворота не лезет. Я прекрасно помню чувство тягостного недоумения, которое возникло у меня, когда я закрыл последнюю страницу «Роман-газеты» в том, восемьдесят лохматом году — дескать, надо же, такое (слово опущено) публикуется _миллионными_ тиражами...

Александр Петрович Казанцев — писатель весьма посредственный. Но если за что-то его и ценить, то именно за «Пылающий остров». Написан он был еще до войны, и для тех времен это было весьма новаторское произведение. Одна из положенных в основу этого романа новаций — многоплановость. Большинство же произведений тех лет были потрясающе одноплановы, причем это касается как отечественных романов, так и зарубежных. Даже у лучших из популярных авторов тех лет (взять хоть Беляева, хоть Гамильтона с Уильямсоном) главный герой, будь он хоть ученый, хоть космонавт, живет и работает как бы совершенно отдельно от окружающего мира (не надо приводить мне редкие примеры противоположного свойства, я их и так знаю, например «Гиперболоид инженера Гарина» или Уэллс, но они только отттеняют средний уровень тогдашней фантастики). А у Казанцева в его первом романе — широкое полотно продуманного им научно-фантастического мира. Нууу, скажем осторожнее — относительно широкое. Ограниченное рамками его литературных способностей.

К сожалению, в дальнейшем Казанцев не только не развил то хорошее, что было в его первом романе, а, наоборот, потерял все, что имел, и писал от романа к роману все хуже и хуже. А уж о его попытках давить все ростки нового и интересного в советской фантастике — и говорить не приходится. :frown:

Тут эту повесть ругали, что это, дескать, одно из скучных произведений Гаррисона. Я не согласен, что оно скучное, наоборот, это замечательный образец так называемой «производственной космической фантастики», где главное — показать, как человек справляется с кучей бытовых и технических проблем, постоянно возникающих на межпланетном корабле.

Другое дело, что это очень непохоже на «привычного Гаррисона». Нет обычного для него язвительного юмора, отсутствует присущий Гаррисону иронический взгляд на мир... Просто потому, что здесь все это было ни к чему. Я бы сказал, что в данном случае Гаррисон попытался написать произведение в стиле ранних романов Роберта Хайнлайна — и у него получилось.

Наверное, в те времена можно было бы собрать и более хорошую по набору произведений антологию (что, собственно, и было сделано пятью годами позже в «Экспедиции на Землю»). Но тем не менее, я ставлю этой антологии десятку. Она была ПЕРВОЙ, и этим все сказано. Именно с нее начался в СССР всплеск интереса к англо-американской фантастике. И даже в конце 70-х годов, когда она впервые попала мне в руки, я прочитал ее запоем, и она произвела на меня большое впечатление.

Вклад Кана в создание советской традиции давать хорошие справки о писателях я считаю неоценимым. Именно он, как мне кажется, заложил традиции того, как надо писать о западных фантастах. Даже в таком замечательном советском проекте как «Библиотека современной фантастики» справки похуже, чем у Кана в данном сборнике.

Джек Уильямсон считается одним из создателей жанра «Космической оперы» и даже более того — одним из зачинателей жанра science fiction в США. Проявим, так сказать, уважение к патриарху... Но нельзя не заметить, что его творчество проигрывает не только в сравнении с более поздними образцами НФ (или с тем, что писал в том же 1940 году молодой тогда Хайнлайн), но и в сравнении с творчеством российских писателей одного с ним поколения — например с Александром Беляевым или с «Аэлитой» Алексея Толстого. А уж сравнивать его с Уэллсом и вовсе не приходится... Так что 6 баллов исключительно из уважения к общим заслугам писателя.

Но для общего развития такие произведения читать обязательно надо, чтобы представлять себе средний уровень. (Впрочем, какой, к черту, «средний»? Американские антологии взахлеб называют Уильямсона «вершиной» того этапа в Америке. Страшно даже подумать, какой же тогда у них был «средний уровень») :insane:

Полностью согласен с Савиным. Включать этот документ в список ПРОИЗВЕДЕНИЙ Стругацких не просто бесмысленно, а является нарушением логики. Ведь не включаются же сюда, например, различные автобиографии, написанные при приеме на работу? Или сопроводительные письма, которые Стругацкие писали редакторам журналов, посылая рукопись своего нового романа? Таким образом, данный документ является, безусловно, достоянием истории, но не имеет никакого отношения к творчеству. Поэтому и оценку ему давать абсолютно бессмысленно.

Шекли был непревзойденным мастером рассказа. И этот рассказ, безусловно, подтверждает его звание гранд-мастера. Не помню уж сколько лет в нашей семье бытуют две фразы из этого рассказа: «Клейпучка пьет всё» и «Я хихикающего не ем».

Ну что тут скажешь? Безусловная десятка! Нет такого закона, чтобы все этот рассказ любили :wink: , но каждому любителю фантастики, как мне кажется, его надо как минимум прочитать!

Рассказ прекрасный. Хотя, если задуматься, не вполне понятно, чем он так уж хорош. Маразматические подробности жизни земной колонии на экзотической «безумной планете» Планетат многочислены и хорошо продуманы, но этого явно не хватит на «десятку». Тем не менее, я ее поставил. Вероятно потому, что все это так замечательно описано, что яркое впечатление от этого мира сохраняется после прочтения не годами, а десятилетиями!

Да, знаменитый английский драматург Джон Пристли иногда писал фантастику. Но всемирную популярность завоевали не его толстые научно-фантастические романы, а короткая юмористическая повесть «31 июня». Назвать эту повесть прекрасной — значит, мало сказать о ней.

Итак, в этот невероятный «лунный день» волшебники Мальгрим и Марлаграм открыли дверь в суматошную современность из времен короля Артура. Лично мне кажется, что снятый по этой повести одноименный фильм даже наполовину не дает представления о достоинствах языка и сюжета этой искрометной повести. Ирония автора, по-английски утонченная, тем не менее, столь убийственна, что в какой-то момент времени насквозь фэнтезийный дворец в Перадоре начинает казаться «островком реальности» на фоне маразматических реалий XX века. И лишь любовь принцессы Мелисенты и художника Сэма придает смысл существованию обоих миров.

Это и вправду — шедевр! Будучи прочитанным еще в середине 90-х годов, это эссе до сих пор продолжает оказывать на меня влияние. В очень большой степени на фэнтези я смотрю через призму, данную мне в руки Алексеем Свиридовым. Некоторые общие моменты подмечены им просто гениально.

Вот только классификация этого произведения как статьи, по-моему, есть дело глубоко неправильное. Это не статья в ее чистом виде, это ХУДОЖЕСТВЕННОЕ произведение, написанное в жанре легкой и незамысловатой пародии.

Спасибо тебе, Леша. Одно только гнетет меня — что пока ты был жив, я не догадался номинировать «Малый типовой набор» на премию «Большой Зилант»...

Прекрасная повесть для детей. Помню, как в детстве я прочел ее не один раз. Вот только определять ее как книгу, которая посвящена «борьбе против диверсантов», по-моему, не вполне верно. То есть, это, конечно, там есть, и даже в достаточном количестве, но не это в книге главное. Главное — это взросление героя, его первая любовь, проверка его характера на прочность в сложных ситуациях. По крайней мере, на мой взгляд...

То, что многие из этих ситуаций связаны со «шпионскими страстями» — характерная примета времени, к сожалению.

А что касается фильма, то там допущен один очень интересный элемент надругательства над текстом. В фильмах довольно часто бывает, что маленьких детей волей режиссера превращают в подростков (как я понимаю, потому что это проще в плане актеров). В этом фильме все наоборот! В повести героям лет по шестнадцать-семнадцать, кажется, а в фильме их сделали тринадцатилетними. Очень забавно смотрится, тем более, что у героев любовь. Без интима, конечно, чистая и возвышенная (как и было положено в 1940-м году), но все же, все же... :insane: По разному, все-таки, относятся к противоположному полу в детстве и в юности

Ну, какое же это произведение «раннее»? Даже в 1975 году Булычев был уже достаточно известным писателем, а с момента начала его писательской карьеры прошло немало лет. Так что скидок на «молодость» делать не стоит.

С другой стороны, претензии к этому произведению, в основном, зиждются на том, что оно непривычно для тех, кто привык воспринимать Булычева только как фантаста. А здесь фантастики ни на грош, если не считать выдуманный автором прибор для прогнозирования времени землетрясения (да и тот не чистая фантастика) и несуществующую на самом деле страну «Лигон» (которая в то же время очень типична для этого региона мира). По жанру — это документальная проза. Вот только в силу двух вышеприведенных обстоятельств обозвать ее так нельзя :wink:

Пьеса хороша, слов нет, но [work=12465]исходная повесть[/work] все же лучше. В рецензии на нее я много чего сказал (и оценил, кстати, на десятку), так что не буду здесь повторяться.

«Осечка-67» — удивительное произведение.

Начнем с того, что указанный здесь год (1993-й) вводит в заблуждение. Я, конечно, понимаю, какой логикой руководствовались создатели библиографии — они указали год первого издания. Но в данном-то случае год написания точно известен, это 1968-й, и неиздана тогда повесть была только по политическим мотивам! Оно, конечно, библиографическими правилами положено указывать год публикации... Но давайте посмотрим. В 1993-м году Булычов — это всеми признанный мэтр фантастики, ему сам бог велел писать образцовые произведения. А теперь проверьте, сколько он успел опубликовать ДО 1968 года? Очень немного! То есть — «Осечку» писал начинающий писатель. И от осознания этого заслуга автора становится намного больше. Тут правильно говорили и про иронию, и про фантазию, которые он вложил в это, в сущности, очень небольшое произведение.

Теперь зайдем с другой стороны. Как вы думаете, за что эта повесть получила премию «Большой Зилант» в 1996 году? Вы думаете — за ее антисоветский подтекст? За политическое предвидение? Как бы не так! То есть, конечно, за предвидение, но не политическое, а, если так можно выразиться, культурологическое. В «Осечке» замечательно описан ход ролевой игры, как ее понимают сейчас, в начале XXI века. А фишка здесь в том, что в 1960-х годах ролевых игр практически еще не существовало. То есть писатель, который никогда не только не видел ни одной ролевой игры, но даже не слышал о них ни слова, силой своего воображения поставил мысленный эксперимент и смог догадаться, что спектакль, в который вовлечено несколько тысяч человек, причем не профессионалов, а любителей, спектаклем быть перестает, а превращается в то, что мы сейчас называем ролевой игрой.

Более того, Булычев прозорливо предугадал многие чисто технические тонкости ролевых игр. Тем, кто ими занимался, прекрасно известно, как сначала игра идет вяло и неохотно, и «мастерам» (руководителям-постановщикам) приходится «подталкивать» команды играющих, чтобы сделать игру более динамичной. Но с какого-то момента игра начинает жить своей жизнью, и большинство тщательно проработанных задумок «мастеров» приходится выкидывать в помойное ведро, так как игровые реалии требуют теперь совсем других ответных действий. Счастливы те «мастера», которые могут позволить себе не «довлеть» над игрой, а готовы отдаться ее свободному течению и следить лишь за исполнением правил.

Ирония повести в том и состоит, что партиные бонзы СССР в честь 50-летия революции якобы решили устроить грандиозный спектакль, получили вместо него, естественно, ролевую игру (а опыта в проведении игр у их нет ни малейшего!), и никаким образом не могут позволить игре течь естественным образом. В результате все их попытки что-то исправить только ухудшают ситуацию. А игра течет по своим законам! Как это знакомо (делавшие игры меня поймут), когда толпа черносотенцев, вместо того, чтобы противостоять красногвардейцам, идет вместе с ними штурмовать Зимний дворец! Как это знакомо, когда игровые события начинают следовать одно за другим с такой скоростью, что ломается вся заранее задуманная схема. Как это знакомо, когда силовой приказ «мастеров» поизвести то или иное действие в соответствии с их пониманием ситуации, а не с игровой логикой, не только не исправляет этой ситуации, а приводит к прямо противоположным результатам

Это замечательный исторический роман! Прочитанный мною уже почти тридцать лет назад (и — как-то так случилось — с тех пор не перечитанный), он тем не менее до сих пор держит меня под впечатлением. До прочтения этого романа Джордано Бруно был для меня всего лишь некоей скучной тенью со страниц учебника... Волков сумел сделать его образ настолько живым и запоминающимся, что, возможно, именно с этой книги началась у меня любовь к истории науки.