Почитав некоторые «рецензии» в очередной раз убедился, что не стоит разрешать оставлять отзывы на серьезные романы, такие как «Туманность Андромеды» всем подряд.

Как водится, критики коммунистической идеи видят только соринки в глазах, не замечая ничего, что не является триггером для антисоветской истерики.

Больше всего умиляет то, что одни и те же люди сначала называют «Туманность» утопией и тут же, в том же абзаце начинают рассказывать, почему жить там плохо. «Ю»- от слова «Логика».

Другие «критики» жалуются, что у людей будущего нет тех или иных технологий. Айфонов и тресхот сортов колбасы им не завезли, вот беда.

Милые дети, дядя Ефремов писал книгу не про айфоны. И даже не про космические полеты. Он писал про людей, про то как быть счастливым, как реализовать свои способности и устремления. Как быть тем, кем вам хочется быть. Как обрести то, в чем вы нуждаетесь, вместо того, чтобы бесконечно удовлетворять мелкие хотелки, которые не принесут даже мимолетного удовлетворения. И каким должно быть общество, чтобы у каждого была возможность самореализоваться, а не сидеть в офисе с 9 до 6, быть рабом трех кредитов, заменяя настоящую жизнь онлайн-играми.

Забавно еще то, что те, кому не хватает технологий, в упор не замечают глобального терраформирования, единого всепланетного информационного поля, гиперпространственных полетов (это уже, правда, в «Часе Быка», но все же) и робототехники. Колбасные страдальцы также не заметили, что любой человек в романе в любой момент времени имеет доступ к абсолютно любым вещам, которые ему в этот самый момент нужны, от продуктов питания до космических кораблей. Аскетизм людей «Туманности» проистекает не от дефицита, а, наоборот, от абсолютного изобилия. Нет никакого смысла забивать шкафы барахлом, когда в каждую секунду можно протянуть руку и взять необходимое.

Было много замечаний по поводу воспитания детей вне семьи. Как в предыдущих пунктах, критики видят только то, что хотят видеть. Ефремов черным по белому пишет, что это во-первых не обязательно (есть даже целый остров, Ява называется, где создана инфраструктура для самостоятельного воспитания ребенка), а во-вторых, детей воспитывают организованно не потому, что по-другому запрещено, а потому что общество к этому пришло как к оптимальному варианту. «Победа над слепым материнским инстинктом станет важнейшим шагом в развитии человека и общества» (с). Но критики мертвой хваткой вцепились в возможность повыть и не хотят видеть ничего иного.

Кстати. Неужели никому не доводилось видеть или слышать о том, как родители уродуют своих детей? Все эти веганы, антипрививочники, помешанные на религии, контуженные на тему ультра-патриотизма, последователи маргинальных политических течений и прочие неадекватные персоны? Наконец, просто те, кто не имеет ни опыта, ни желания воспитывать ребенка? Ефремовский отказ от привычного нам сегодня института семьи это намного более смелый и визионерский шаг, чем любые технические изощрения или описания инопланетян.

Так вот, за отсутствием айфонов и колбас критиканы не увидели огромной мощи идеи романа. Ефремов предлагает нам общество, в котором у нас будет возможность целиком и полностью посвятить себя любимым занятиям: искусству, познанию, философии, любви. Особо показательно, что даже при всех технических средствах будущего, там весьма востребована физическая отвага, для которой, казалось бы, не должно остаться места. Но оно есть, и куда больше, чем даже сегодня, потому что потребность в подвиге — это одна из базовых потребностей человека, без нее он не полон и не совершенен. Оттого-то Дар Ветер и Мвен Мас лично боролись с дикими быками и уничтожали вредоносных осьминогов, не перекладывая эту задачу на каких-нибудь роботов. Все то, о чем ноют критиканы: шмотки, барахло, изысканная еда и т.п. суть не более чем эрзац, которые нам подсовывают вместо того, чтобы мы в полной мере раскрывали свои таланты и призвания. Современная экономическая система предлагает нам идиотские гаджеты (90% функций которых мы даже не используем), бессмысленно-изысканную жратву, заменители активности в виде компьютерных игр и тому подобное потребление ради потребления. Но скажите, сколько из вас могут сорваться в путешествие на месяц-другой просто потому, что вам так захотелось? Или целиком посвятить себя спорту? Или уйти с головой в изучение истории Древней Греции? А? Э... А люди «Туманности» могут. Теперь вы представляете, насколько они богаче и свободнее нас?

Посему резюме следующее. Дорогие ребята, если вы не поняли о чем книга, то отложите ее на полку и вернитесь к ней лет через -дцать. И не пишите рецензию, пока не поймете про что роман, иначе ваш отзыв будет выглядеть как неумелые граффити на древнем храме.

«Вулф — чертов гений, просто вы, быдло, его не понимаете». Угу, слыхали, знаем.

Так говорят про многие «шедевры» типа «Ложной слепоты» или поздних Стругацких.

Что ж, давайте попробуем разобраться, кто тут не в теме — быдлочитатели, не оценившие величия приключений плача-подмастерья, или все-таки автор, не сумевший донести до аудитории свои гениальные мысли.

Начнем с сюжета. Думаю, на Фантлабе никому не надо объяснять, что такое «трехактовая структура повествования». В «Палаче» имеется неплохая завязка (героя выгоняют из гильдии на мороз за аморальное поведение), но вот с кульминацией и развязкой вышел швах — их в произведении тупо нет. После изгнания Северьян просто болтается тут и там как цветок в проруби. Если поменять порядок происходящих с ним событий, роман ничего не потеряет — происшествия не связаны друг с другом, никак не обусловлены действиями героя и не перетекают одно в другое. Итак, фиксируем медицинский факт: сюжет в романе по сути отсутствует, если не считать завязки.

Поехали дальше. У нас тут героический роман, стало быть должна наличествовать дуга характера. Герой должен развиваться и, через свое развитие, перейти через кульминацию к развязке. Привет Проппу и Кэмпбеллу. Но дуги-то нет. Северьян заканчивает роман все тем же наивным идиотом, каким он был представлен читателю. Он ничему не научился, не сделал никаких выводов, не пересмотрел своих убеждений. Забегая вперед скажу, что он и не мог этого сделать, так как Северьян — не герой (об этом еще скажем). Правда, тут есть элегантная смычка с отсутствием сюжета: ведь дуга характера всегда развивается параллельно ходу сюжета и ее «реперные точки» завязаны на переходы между актами повествования. Без одного нет и другого, так что все логично.

Может быть нас порадуют герои? И снова мимо. Северьян героем не является — у него отсутствуют черты. За все время прочтения романа мы так и не сможем понять каков он. Добр или зол? Храбр или труслив? Эгоистичен или предан долгу? Этого нам не расскажут, так как черты протагониста меняются в зависимости от ситуации и от необходимости повернуть ход событий в ту или иную сторону. Северьян это тупо видеокамера, которая записывает картинку, которую рисует нам автор, и ее настройки меняются под необходимость текущего момента. Это объясняет и отсутствие дуги характера — развиваться нечему. Видеокамера всегда останется такой, какой ее собрали на заводе, развиваться она не умеет. Второстепенные герои также не вызывают интереса и в массе своей не раскрыты. Вот например нам пишут про мастера Гурло, что «он был сложным человеком, но притворялся простым. Точнее, вел себя так, как простой человек, должен себя вести по мнению человека сложного». О какая мощная мысль... Я прямо представляю себе, как эстетствующие библиофилы падали в экстазе читая эти строки Вулфа. А, собственно, как должен себя вести простой человек, по мнению человека сложного? Автор не дает ответа — Гурло ведет себя как обычный разочаровавшийся в жизни и уставший от самого себя алкоголик. Некоторый интерес представляет персонаж шатлены, обольстившей юного палача, но ее роль сводится к триггеру сюжета и она толком не раскрыта. Так что героев тоже нет.

Ладно, посмотрим что у нас с манерой письма автора. Тоже все не слава богу. Язык у Вулфа корявый и тяжелый, чувствуется, что он постоянно пытается объяснить читателю, что происходит. Иногда успешно, иногда — нет. Это — нарушение базового принципа литературного произведения: «показывай, а не рассказывай».

Ну может хоть внутренняя логика и связность имеются? Интересные законы мира? Вон, гербертовская «Дюна» представляет собой малосвязный поток сознания и рассуждений на отвлеченные темы, да и с сюжетом у нее тоже серьезные проблемы, но мир-то каков — все вытягивает! Нет, и тут провал. Постоянные противоречия, логические ошибки и уже упоминавшиеся подстраивания черт героя под нужды авторского замысла лезут изо всех щелей. Северьян вроде как отлично натренирован и легко справляется с полицейским-пельтастом, чтобы через несколько страниц в одну калитку слить поединок булочнику. На момент знакомства с шатленой он уже знает женщин — автор прямо говорит, что ведьмочки к палачам не просто на чай заглядывают, да и в борделе наш герой ведет себя как взыскательный клиент, а не смущенный перворазник. Но при этом в общении с шатленой Северьян выглядит как озабоченный юнец и в дальнейшем этот настрой сохраняет. У гильдии палачей заявлена мрачная репутация, прямо сказано, что ее членов боятся. Но при этом Северьян встречает к себе отношение скорее как относительно полезному изгою — кому-то вроде ассенизатора. Можно привести и другие примеры.

Что ж, как видим, гений Вулфа породил как минимум нестандартное произведение, грубо нарушающее все нормы литературы в целом и жанра в частности. Кому-то это может показаться «гениальным», но по мне так автор просто не сумел поднять то, за что взялся. Вулф явно хотел представить читателям мир, исполненный эдаких сумерек цивилизации, декаданса и «очарования угасания», как это получилось, скажем, у Вэнса в его «Умирающей Земле». Поэтому нам и показывают столько картин мира далекого будущего, вводят столько незначительных, но ярких эпизодов и второстепенных персонажей. Все ради описаний. Это объясняет и блеклость главного героя-видеокамеры — Вулф хотел говорить не о нем, а о мире вокруг. Но не вышло. Слишком смазно, слишком аморфно, слишком неумело.

Итог: кто-то, может, и купился на яркие картинки мира угасающей Земли, но они совершенно не компенсируют грубейших ошибок в канонах написания романа.

Когда я читаю отзывы на относительно простые книги, где содержится что-то вроде: «примитивный сюжет», «плюшевое средневековье» и «простенький роман» то сразу становится ясно, что книга хорошая и прочитать ее стоит.

Я всегда считал, что написать простой, связный и хорошо доступный подростковому восприятию текст намного сложнее, чем изливать на читателя мутную жижу своих психических расстройств. Да, дорогие порриджи, фигня это всякие «Осиные фабрики», «Ложные слепоты» и «Повелители мух». А «Руины Горлана» — хорошая, годная книга для подростков.

Разумеется, от нее не стоит ждать какой-то философской глубины, реалистичного изображения Средневековья (хотя тут есть пара приятных сюрпризов, о которых я еще скажу) или тонкого психологизма. Зато там есть герои, с которыми подростку будет просто себя ассоциировать, интересные для юных читателей темы и описание проблем, с которыми они могут столкнуться в реальности, как и способы их решения. Здесь и поиск себя, и конфликты со сверстниками, и раскрытие своих способностей, о которых можешь и сам не подозревать, и даже мельком затронуты первые чувства к противоположному полу. Местами автор касается по-настоящему серьезных проблем, например, школьной травли. Модная нынче тема «не важно какой ты, в чем-то ты точно будешь хорош» подана грамотно. Вместо «сильных и независимых» у которых все получается просто потому, что так хочется автору, мы видим как дети учатся искать в себе таланты и реализовать себя через свои способности, принимая себя такими, какие они есть. Но при этом все они старательно учатся и развивают свои способности. Посыл предельно ясен: у тебя есть таланты, но чтобы стать кем-то стоящим, все равно придется много и упорно над собой работать.

Тут имеется еще один огромный плюс: автор знает о чем пишет. Когда речь заходит об основах скрытного перемещения, фехтовании и стрельбе из лука, Флаганан излагает вполне здравые вещи (особенно повеселил момент, когда герой, впервые стреляя из серьезного лука, получил по предплечью тетивой — очень жизненно). Очевидно, что он сам держал в руках и меч, и лук, и, возможно, даже учился читать следы. Это вам не два двуручника у госпожи Раткевич.

Была высказана совершенно нелепая претензия, что «дети всеми силами стараются заслужить одобрение положительных взрослых». Да ну? Вот ведь ужас. Дети копируют поведение тех, кого считают примером для себя. Правда, так развивается человечество с доисторических времен, но порриджам опять что-то не зашло. Нет, понимашь, дебильного бунтартва. Фланаган, паразит такой, смеет советовать детям брать пример с тех, кто добился успеха и является признанным авторитетом. Хуже того, учителя даже требуют от учеников дисциплины, а чтобы добиться успеха, приходится много и тяжело тренироваться — слыханое ли дело! Ведь любой представитель поколения снежинок знает, что все должно получаться само собой, просто потому что «ты — уникален!».

Кстати, некоторые посылы автора адресованы как раз взрослым. В романе прямым текстом говорится, что подростки могут вести себя странно или неподобающе не потому, что плохо воспитаны, испорчены или нерадивы, а потому, что испытывают какие-то неочевидные для родителя или наставника проблемы, не могут в силу возраста справиться с собственными эмоциями или просто чего-то не понимают. Разберись что происходит, поговори, вырази понимание и поддержку, а там юноша сам расскажет в чем дело и попросит помощи. Слушай, не ломай через колено, объясняй, а еще лучше показывай пример как надо делать, и все будет хорошо.

От моих слов может сложиться впечатление, что книга чрезмерно дидактизирована и назидетальна, как «детские» рассказы Толстого. Нет. Как раз огромное достоинство романа в том, что все эти несложные по сути, но не такие уж простые в освоении принципы поданы ненавязчиво, в форме увлекательной истории.

Конечно, в романе есть некоторые недостатки, при желании можно много до чего докопаться по мелочам. Меня, как завзятого заклепочника, несколько покоробили рассуждения о том, что с ножами на топор выходить нельзя, а на меч, если припрет — можно (в реальности ровно наоборот). Наставники героев уж очень круты и непобедимы, рояли в кустах detected, а временами поведение персонажей прогибается под сюжетную необходимость. Но все это даже не ложки дегтя в бочке меда, а так, небольшая горчинка. Единственным по-настоящему серьезным недостатком романа я бы назвал определенное несоотвествие его общей атмосферы, рассчитанной на возраст лет в 12-14 (а в принципе и десятилеткам зайдет нормально), некоторым боевым сценам, которые явно 16+.

Перевод очень неплох, правда убило словосочетание «двуручный палаш». Интересно было бы узнать, как он назывался в оригинале.

«Руины Горлана» это очень хороший и полезный подростковый роман. Настоятельно рекомендую завести его в библиотеке, особенно если у вас мальчишки, а вы сами — не сойбой, а нормально ориентированный в жизни мужчина (ну или разумная женщина).

Н-да. Внезапная волна отзывов от эстетствующих библиофилов на одно из сильнейших произведений советской литературы вынудила меня извлечь залежавшийся в ножнах меч.

Но для начала необходима небольшая преамбула в формате «N фактов», ибо в недавних отзывах присутствует откровенно антинаучная ахинея, мешающая правильному восприятию рассказа. Ее необходимо разоблачить. За годы войны в плен к немцам попало 4 миллиона 559 тысяч советских военнослужащих. Из них вернулись домой лишь 1 миллион 836 тысяч, т.е. около 40% (на пальцах: цивилизованные европейцы-немцы, которых, как тут один написал, Шолохов «демонизировал» гуманно убили почти 2/3 советских пленных. Остальных тупо не успели или не смогли по причине побега. Для сравнения — доля не вернувшихся из советского плена немцев и их прихлебателей — лишь 14,9%). Практически все бывшие пленные проходили фильтрацию, так как немецкие спецслужбы активно применяли для внедрения завербованных агентов легенду о побеге из плена. По итогам фильтрации у советских спецслужб возникли вопросы к 233 тысячам бывших пленных, которые так или иначе успели посотрудничать с нацистами. На случай если у кого нет под рукой калькулятора, уточню, что это менее 13% вернувшихся из плена, или около 5% от всего числа попавших в плен. При этом критерий сотрудничества был довольно жестким: для предъявления обвинения было достаточно побывать, скажем, старшим барака. С другой стороны, наказания за сотрудничество с немцами (т.е. по сути за измену Родине) было удивительно мягким: обычно 3 или 4 года колонии-поселения. Более серьезные меры (вплоть до смертной казни) применялись на индивидуальном уровне только к лицам, совершившим какие-то конкретные преступления, таким как Власов или Буняченко, и на общем фоне их число было статистически ничтожным.

То есть при всей ужасающей жестокости немцев и нечеловеческих условиях, которые они создали для советских пленных, лишь 1 из 20 наших военных согласился сотрудничать (и то считая тех, кто «сотрудничал» просто тем, что был старшим в казарме), а на каждого условного такого предателя нашлось 11 тех, кто предпочел смерть в плену спасению через измену.

Это, дорогие ребята, исторические факты, которые очевидны военному и послевоенному поколениям, а также тем, кто интересуется историей не по статейкам «Мемориала» и профессуры ВШЭ, но кажутся «нереалистичными» современным эстетствующим обличителям.

Так жили и умирали в не столь уж отдаленное время наши деды и прадеды. Такое поведение они считали нормальным и правильным. И эта их жизненная позиция стала одной (хоть и не единственной) из причин, почему СССР сумел выстоять против почти всей цивилизованной Европы, которая решила, что наши предки не нужны и неплохо бы их это... того... Ну, чтобы место не занимали.

Так вот, как тут уже верно верно заметили, Шолохов писал не про конкретного человека. Он писал про народ как таковой. Подобно тому, как в «Тихом Доне» Григорий Мелехов представляет собой не персону, а образ всего казачества, так и Андрей Соколов, это не конкретная личность, а персонализация своего поколения, а заодно герой некоторых типовых для жизни людей того времени биографических моментов. Перед Шолоховым не стояла творческая задача составить правдоподобную биографию героя. Требовалось глазами героя показать, через что проходили советские люди, их страшный и величественный военный опыт во всем его многообразии. Соколов это своего рода Василий Теркин, только с максимально серьезным лицом. Вы же не будете всерьез критиковать Теркина за то, что его фронтовая биография слишком пестра и «нереалистична»? И с этой задачей Шолохов справился блестяще. Он показал, как советский народ сошел в ад и вернулся, сохранив в себе человеческое.

P.S. Ну и нельзя, конечно, не обратиться к обличителям. Дорогие эсететсвующие порриджи. Вам, понятное дело, очень сложно понять, как такое может быть, но все, что написал дядя Шолохов — правда. Такие люди были. Так они жили. Такое бывает, когда у человека за душой есть нечто большее, чем безлактозно-соевое фраппе и долгожданный выход Starfield. Но я не призываю вас понять этих людей и признать их существование — вы все равно не сможете. Я призываю к другому: не пишите о том, чего вы не знаете и не понимаете. Пишите лучше про гендеры, постиронию, отсылки к фильмам «Барби» и «Малхолланд драйв» и тому подобному. А про войну не надо. Вы хотите продемонстрировать свою эрудицию и утонченность, но демонстрируете только собственные невежество и ограниченность.

Когда я задумывался над проблематикой этого романа — извечным вопросом конфликта личного и общественного блага — я подумал, что так лаконично и полно донести до читателя такую сложную дилемму могли только исключительно тонко мыслящие и образованные авторы-гуманитарии.

Когда я читал о действиях спецслужб будущего в романе, я подумал, что написать такую ахинею могли только исключительно тонко мыслящие и образованные авторы-гуманитарии.

А теперь подробнее. Главная тема романа подана действительно очень мощно. По сути авторы поставили героев, а вместе с ними и читателя, в положение «вилка Мортона» — когда любое решение проблемы является неправильным и неэтичным. В сложившейся ситуации Абалкина нельзя было пустить к «детонаторам», но и не пустить тоже нельзя. Оба варианта резко противоречили установкам общества «мира Полудня». Кстати, реакция Сикорски была абсолютно закономерной и предсказуемой — их двух нравственно неприемлемых вариантов он выбрал тот, который был приемлем в плане практичности (второй сценарий был и неэтичным, и непрактичным).

К тому же, Стругацкие подлили масла в огонь этой дилеммы, не сообщив читателю что бы случилось, доберись Абалкин до детонатора. АБС сами неоднократно подчеркивали, что отсутствие ответов на вопросы — их фирменный прием, и отступать от него они не собираются. Такой подход мы одобряем, тайны и загадки — лучшие друзья sci-fi. Кстати, этот жанр вообще основывается на описании процесса познания и раскрытии тайн Вселенной, и именно поэтому терпят крах новомодные романы типа «Слепого озера» или «Спина», в которых акцент смещен от ratio к описаниям тягот жизни угнетенных негров и семейным дрязгам. Но, как мне кажется, в данном случае авторы использовали недомолвки не столько для создания «завесы тайны», сколько чтобы избежать неудобных вопросов. Раскрытие секрета сделало бы возможной точную оценку адекватности действий Сикорски, что подорвало бы всю идею романа.

А теперь немного том, как АБС представляют себе деятельность спецслужб и как она отражена в «Жуке». И вот тут, товарищи, мы вступаем в царство такого дистиллированного бреда и такой лютой ахинеи, какие могут составить достойную конкуренцию какому-нибудь Резуну или Солженицыну. У нас есть потенциально опасные пары «человек+детонатор». Что мы будем с ними делать? Исследуем на удаленной базе? Поищем информацию по перекрестным источникам? Запустим совместную программу изучения этого феномена с другими разумными видами? На худой конец запрем в бункере на каком-нибудь астероиде у черта на рогах «до выяснения»? Нет, зачем все это? Мы интегрируем подозрительных людей в наше общество (предоставив им доступ к самой чувствительной информации, какая только существует) и воздержимся вообще ото всякого контроля над ними. А детонаторы будем хранить на Земле в центре самого густонаселенного района планеты. В музее. И даже доступ к ним не ограничим, потому что смотритель музея нам не разрешает (серьезно, именно так в романе объясняется возможность свободного доступа к ним). Более того, спецслужбы по прибытии Абалкина на Землю ограничиваются лишь вялым наружным наблюдением за ним, хотя в мире Полудня очевидно существуют значительно более эффективные средства отслеживания перемещений. И вообще, во всем деле Абалкина помимо самого Сикорски задействуется один (!) агент, разыскивающий «подопечного» методами XIX века и даже не имеющий полномочий задержать его в случае если. Вы наверное подумали, что это такая шутка или гротескный юмор от авторов. Но нет — АБС пишут эту феерию с совершенно серьезным лицом. Я готов согласиться, что технические подробности работы органов в романе не главное, они лишь — условное воплощение «государственной машины» и, шире того, одна из сторон конфликта «частное — общественное». Но читать бредятину про хранящиеся в общедоступном месте детонаторы и сохранять при этом серьезное отношение к роману в целом все же очень сложно.

По итогам получаем роман с чрезвычайно мощной главной темой, но увы, испорченный тотальной безграмотностью авторов в технических аспектах тех сторон жизни, которые они представляли себе лишь по страшилкам из «самиздата». Да и натянутыми отношениями со здравым смыслом, если уж на то пошло.

P.S. Не могу избавиться от мысли, что под образом Абалкина авторы «скромно» замаскировали самих себя. Эдакий тонко чувствующий интеллигент, гонимый обществом за то, что он слишком образован, слишком этичен и слишком глубоко понимает несправедливость и неправильность происходящего вокруг. Смотрите, говорят нам АБС, —

вот судьба интеллигента в тоталитарном совке — быть непонятым, гонимым и, в конце концов, убитым... Ах, несчастные мы! Такие излияния смешно слушать от людей, чьи книги «тоталитарный режим» издавал многотысячными тиражами, которым вручались премии (а заодно и дачи в Подмосковье) и кто был официальным законодателем мод в советской фантастике. Особенно забавны частые проколы АБС в попытках придать героям отрицательные или положительные черты. Тот же Абалкин очевидно задумывался как «честный человек, доведенный бездушным обществом до срыва», хотя на деле общество потакало всем его капризам (хочешь быть прогрессором — научим, больше не хочешь — ну не будь), а к трагедии его привела лишь собственная истеричность и несдержанность, от которых, кстати, помимо него пострадали как минимум его мать и девушка. А тот же Яшмаа, к примеру, — тоже один из «подкидышей» вполне себе успешен в «полуденном» обществе, причем в той же роли, которая так не устроила нервного Абалкина — прогрессора. Можно еще вспомнить Гага из «Парня из преисподней», который однозначно задумывлся авторами как варвар в цивилизованном мире, а на деле выглядит единственным вменяемым (хоть и вправду недалеким) человеком в творящемся вокруг балагане. Ну и конечно, нельзя не упомянуть, что глубины таланта АБС «раскрылись» во всей полноте после 1991 года — когда темницы рухнули и «творчество» полилось рекой.

P.P.S. Изложу еще свое личное мнение относительно главной темы романа и поступка Сикорски. Я уже писал, что он не мог поступить иначе, хотя авторы, как мне кажется, пошли не такой финал не потому, что понимали как он должен действовать, а чтобы «драматичнее вышло». На протяжении романа нам долго рассказывают историю Абалкина, знакомят нас с его внутренним миром и личной драмой. Поэтому нам легко ассоциировать себя с ним, примерить его ситуацию на себя и сопереживать ему. Соответственно, мы будем априори на его стороне, а поступок Сикорски кажется нам неэтичным и неоправданно жестоким. Но попробуем теперь представить себя, скажем, 17-летней девушкой, которая в момент драматической развязки находится в километре от места событий, совершенно ничего о них не знает и занята написанием своей первой картины. Или инженером, засидевшемся допоздна в бюро по соседству, потому что он близок к решению интересной и сложной задачи. Или молодой матерью, гуляющей в близлежащем парке со своим младенцем. Или самим этим младенцем, который только начал познавать мир. Все эти люди имеют ничуть не меньше прав на жизнь и свои личные интересы, чем Абалкин. А теперь представьте себе, что лично вам предстоит рассудить что важнее — все эти люди или потенциально опасный для них каприз одного неврастеника (который, кстати, в силу образования не может не понимать, что подвергает опасности не только себя, но и тысячи и тысячи людей вокруг). Подумайте какой выбор вы бы сделали на месте Сикорски. И, что, может быть еще важнее, какой выбор Сикорски вы бы одобрили, будь вы на месте одного из тех, кто не мог повлиять на происходящее, но кого могли бы затронуть возможные последствия воссоединения Абалкина с детонатором.

Я, в принципе, уже привык к тому, что люди пишут рецензии не закончив чтения и даже толком не поняв о чем идет речь, но тут даже я был удивлен некомпетентностью рецензентов. Не всех, конечно и даже не большинства, но очень многих. Именно некомпетентностью, потому что на многие «критические» замечания ответ дан в самой книге. Причем забавно, что некоторые настоящие недостатки романа так никто и не осветил.

Товарищи, совет на будущее. Прежде чем писать рецензию убедитесь, что вы прочитали книгу, ладно?

Сначала я немного покритикую критиков, потом выскажусь собственно о романе.

ACHTUNG, далее легкие спойлеры без ката.

Многие упрекают роман в том, что психология человека XXVII века описана как психология века XXI. Открываем ясны очи и читаем словосочетание «ретроспективная эволюция» (феномен спонтанного возврата к психологии и системе ценностей древних культур). Это — главная научная линия романа и про нее идет речь на протяжении всего цикла. Как ее можно было не заметить я искренне не понимаю.

Естественно многим современным, свободно мыслящим, европейским и просвещенным читателям не понравилась ведущая роль России в романе. Вот, понимаешь, какую гадость авторы выдумали: Россия процветает. Ведь совершенно ясно, что мечтать о величии страны могут только дремучие совки и ватники. Настоящий интеллектуал должен видеть Россию разлагающейся, отсталой и обязательно пьяной. Или, в самом крайнем случае — тоталитарной по самые уши. Во втором случае пьяными могут быть только генералы, но это уже детали.

Дорогие товарищи, «Завтра война» это произведение, внезапно, российской фантастики. То есть ее авторы — россияне. И читатели — вот это поворот! — тоже россияне. А целевая аудитория — юношество и молодежь. Тоже, что характерно, российские. И вот представьте себе, некоторым россиянам нравится думать, что в будущем их страна будет одним из лидеров человечества. Извращенцы, правда?

Нашлись «эстеты», на полном серьезе упрекающие авторов в отсутствии на страницах — внимание, барабанная дробь... секса. Восклицательный знак. Тут я прямо даже и не знаю, что сказать. Расскажу лучше неприличный анекдот в тему:

Вот также и с «Завтра войной». Я отношусь к тому типу махровых ретроградов, которые научную фантастику читают, чтобы почитать а) про науку, б) про фантастику. А не про то, как, простите, трахаются. Одним словом, очень рекомендую некоторым рецензентам ознакомиться с таким понятием как «жанр», очень полезно при написании отзывов.

Кстати, спешу обрадовать эротоманов. «Про секас» нет только в первой книге, дальше все будет. Причем в цветах и красках. Как говорится, ищите и обрящете.

Кое-кто сравнивает Конкордию с СССР, КНДР и даже с Ираном и Индией. При этом по текстам очень заметно, что авторы крайне слабо себе представляют, что это за страны, каков уклад жизни в них и какие ценности они исповедуют. Необходимо пояснить. СССР в романе, дорогие товарищи, это не Конкордия. Это — Россия. Описание менталитета россиян в «Завтра Войне» — это описание абсолютно советского мировосприятия и советских ценностей. Как водится, многие коллеги не заметили очевидного — ретроспективная эволюция «переселила» менталитет русских в ХХ век. А как называлась наша страна на протяжении большей части ХХ века?

Кстати, другом цикле «Сферы Великорасы» — «Пилоте» даже прямо говорится о том, что русские — коммуняки проклятые, никак не успокоятся. Нет бы жить себе в удовольствие, до всего им дело есть и все им надо «счастье для всех».

При всем этом, настоящие слабости романа остались за кадром. А к таковым можно и нужно отнести следующее.

Во-первых, «ЗВ» претендует на принадлежность к «твердой» научной фантастике. То есть к той, где соблюдаются законы физики, проставлен серьезный акцент на описании сложных технологий и вообще науки как таковой. Но при этом авторы полностью пренебрегают релятивистскими эффектами времени. Оно течет ровно и одинаково что на Земле, что на Хосрове. На мой взгляд, это не делает беднее или хуже само повествование. Но в глаза бросается, причем сильно.

Во-вторых, любовная линия Пушкин — Ланина совершенно и стопроцентно искусственна, не несет никакой сюжетной нагрузки и может быть удалена из цикла без малейшей потери для его качества. Мне кажется, вся она — не более чем попытка авторов (а скорее всего именно женской половины авторского коллектива) немного расширить целевую аудиторию за счет любовного хеппи-энда. Заметьте, первую любовную линию — про Пушкина и Иссу я ничуть не критикую. Она-то как раз вышла очень удачной — отлично оттеняет военный пафос, привносит в цикл личную трагедию и недвусмысленно намекает, что война это кошмар и крушение судеб.

В-третьих, трилогия писалась авторами довольно долго, и они сами успели забыть некоторые детали начала повествования. В результате — куча мелких, но неприятных ляпов. Например, в первой книге Пушкин упоминает, что его отец «был словно сделан из стали и бетона», что, мягко говоря, не соответствует поведению его папаши в третьем томе.

Но несмотря на все эти недостатки, Зоричам удалось главное — создать отличный мир. Вселенная «завтра войны» вышла логичной, пестрой и интересной. Без лишней зауми, но с яркими чертами и «визитными карточками». В этом мире хочется освоиться и пожить — это ли не показатель качества? Кроме того, у авторов получилось хорошо совместить эпическую линию политики и войны с рассказом об отдельных судьбах — это не так просто.

Скажу даже больше — в продолжении цикла, в серии «Пилот» наблюдается вообще редчайшее явление — когда соавтор не испортил серию и даже улучшил ее. Но это уже тема для отдельного разговора.

В общем, получился хоть и не безупречный, но очень хороший цикл. В свое время один из уважаемых мною коллег вопрошал «где же российский Вархаммер? Где отечественные Звездные войны?». Да вот они. Не являясь прямым аналогом ЗВ или 40К, «Завтра война» все равно представляет собой именно что интересную и качественную франшизу, которую можно и нужно развивать (что, кстати, показал удачный пример с соавтором). Так что российская фантастика вполне способна являть миру «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов».

Сегодня, дорогие радиослушатели, речь пойдет об одной теме, которой я часто касался, но подробно поговорить о ней надо было еще давно.

Условно ее можно назвать «так не бывает.»

Все мы любим фантастику. И все мы понимаем, что ни в одном фантастическом романе нельзя полностью соблюсти законы суровой реальности. Так что мы вполне прощаем любимым авторам когда они забывают, что со стрелой в мягких тканях можно запросто загнуться от сепсиса, а ночевка в зимнем лесу может обернуться менингитом, а заодно и пневмонией уже наутро. Бытовые мелочи никого не интересуют и мы охотно с этим миримся (хотя иногда хорошим авторам удается за счет бытописания создать атмосферу, но это уже другая история).

Несколько хуже бывает когда герои совершают логическую ошибку и не замечают очевидно более эффективного решения проблемы, чем то, на котором они останавливаются. Это также хорошо описанный критиками эффект. Его иногда называют «орлами Гэндальфа» — в честь известного эпизода из «Властелина колец», когда герои доблестно чешут в Мордор пешком три книги, вместо того, чтобы лететь на орлах.

Иногда под это дается более или менее убедительный обоснуй, но чаще всего автор просто не замечает «логической прорехи» и ее позже вылавливают фанаты или хейтеры. Сразу скажу, что ничего критичного я в такой ошибке не вижу — мы ведь читаем книгу ради увлекательных ощущений, а не как хронику событий. Кроме того, понятно, что автору для развития сюжета необходимо возвести те или иные декорации, но суть-то книги не в них. Так давайте же сделаем вид, что не заметили, что солнце прибито к небосводу гвоздем.

Но есть и другой эффект. Он возникает, когда автор вообще не заморачивается правдоподобностью происходящего. У писателя складывается в голове какая-то сцена или просто картинка и он ее выкладывает перед читателем вообще не потрудившись доработать ее до минимально связного состояния.

Принц с важной дипломатической миссией отправляется в дорогу. Идет ну прямо Чиполлино-stye: пешком, один и с узелком за спиной. Еще раз, медленно. Один. Пешком. С котомкой. С дипломатическим поручением. Принц. Наверное это такая фентези-демократия.

На фоне такого бреда меркнет даже то, что его высочество идет в гордом одиночестве зимой через горный перевал и никого это не волнует. Королева еще нарожает если что.

По-хорошему уже этого достаточно, но дальше — больше.

На полпути наш путешественник встречает второго такого же принца-Снусмумрика, на сей раз эльфийского. Как говорится, рука-лицо. Ну хорошо, автор очень хочет, чтобы наследники двух престолов пообщались тет-а-тет на фоне природы. Что мешало заставить одного принца потеряться или отстать в каком-нибудь буране от свиты, а второго, скажем, охотиться? Почему надо придумывать какой-то бред про путешествия с котомкой?

Поехали дальше. Принцы настолько не в курсе обычаев народов друг друга, что элементарно не могут найти общий язык и по-детски обижаются. Изучение культуры соседей? Дипломатический этикет? Наконец, элементарная невозмутимость? Не, а зачем это все принцу — в нашей сказке для венценосных особ главное — умение выживать в дикой природе.

Кое-как преодолев первую волну ахинеи, я, неся потери нервных клеток, прорвался в следующую главу. Тут перед нашим взором предстает антагонист. Это — зловещий и коварный рыцарь, который мастерски владеет... что? Что??? Двумя двуручными мечами? Дорогая Элеонора Генриховна, вы когда-нибудь двуручник живьем хотя бы видели? Про «в руках держали» я уж и не заикаюсь. Основное его определение и отличие от полуторных мечей это «конструкция, исключающая использование одной рукой».

Хотя о чем это я? Какие еще определения? У автора двуручный меч отличается от перочинного ножа только тем, что у ножа повреждение 1d4, а у двуручника — 2d6. Поэтому, если человек может взять по четырехкилограммовой железяке в каждую руку, то пусть берет, конечно.

Проще говоря, автор ужасно, непоправимо, катастрофически и кошмарно не в курсе того, о чем пишет. Поэтому градус «так не бывает» в романе достигает такого накала, что книгу и в руки-то брать страшно, не то что читать.

Единственное, что можно поставить этому произведению хоть в какой-то плюс, это легкий язык. За это плюс балл. Но все остальное — просто кошмар.

Ох, уважаемые авторы, понятно, что нельзя стать специалистом во всех областях, про которые вы пишете. Но уж элементарно поинтересоваться хотя бы основами матчасти можно. Не говоря уже о том, чтобы хоть приблизительно оценить степень достоверности происходящего. Солнце, прибитое к небу гвоздем простить можно. Но вот когда вместо Солнца — Луна, небо оранжевое, Земля имеет форму куба, но автор при всем этом сохраняет полную серьезность и делает вид что так и надо, это просто смешно.

Тут один «гуманист» написал в отзыве, что он «не понимает, что происходит в головах тех людей, которые осуждают поступок Зая».

Что ж, я попробую объяснить ему, что же там такое происходит, а заодно выражу свое мнение о романе.

Как читатель я остался доволен циклом. Он написан вполне увлекательно, в нем одновременно соблюдены стандарты «твердой» НФ и привнесены оригинальные элементы. В других отзывах уже упоминались «электронные битвы». Они действительно — жемчужина романа и балл, а то и пару, стоит накинуть только за них. Еще лично мне очень понравилось множество мелких деталей, там и сям расставленных автором, которые делают роман очень живым. Сленг, специфические термины, описания вскользь, как будто читатель прекрасно знает о чем идет речь, технологий и реалий жизни, специфические словечки, «воришка-время» и многое другое — все эти мелочи заставляют книгу дышать, а читателя — жить в ней, а не просто наблюдать за «ходом пьесы».

В общем, «Последовательность» — это хорошая, качественная научная фантастика с выраженным уклоном в боевик. Несмотря на то, что я не согласен с ее идеологическим посылом, я бы рекомендовал ее к прочтению любителям жанра.

Недостаток у романа один, но довольно существенный.

А теперь немного о головах и их содержимом.

Империя ведет войну с риксами. Риксы не ведут переговоров, не выдвигают требований, нечувствительны к потерям и согласны только на один вариант мира — свой. Единственное, что может их остановить, кроме физического уничтожения, это превышение необходимых для дальнейших боевых действий затрат ресурсов над потенциальными приобретениями. Принцип Клаузевица —

«цель войны — мир, хотя бы с какой-то точки зрения лучший, чем довоенный», воплощенный в чистой логике машины.

Напомню, что войну начали именно риксы, пытаясь подселять свои «серхразумы» на имперские планеты. И до предательства Зая война шла неплохо — во всяком случае Империи удавалось эффективно сдерживать риксов, обходясь сравнительно небольшими затратами. Как хорошо видно из книги война шла где-то на периферии и не затрагивала жизнь большинства граждан.

По результатам действий Зая война с риксами проиграна. Или, в самом лучшем случае, хотя бы сведение ее к паритету теперь потребует напряжения всех сил империи, участия в ней каждого гражданина и перестройки всей экономической и общественной жизни по принципу «все для фронта, все для победы». Очевидно, что если ранее сдерживать риксов удавалось малой кровью, которую, к тому же, проливали военные, то теперь потери будут исчисляться миллионами, а то и миллиардами и в массе своей это будут гражданские. В случае же полного поражения империи ее жителей ждет участь зомби под контролем сверхразумов.

Все это — не мои домыслы, а прямо описано в романе.

Первейший долг любого военного, как, кстати, и правителя государства — не допустить подобного развития событий. И если сложилась такая ситуация, что для спасения человечества требуется пожертвовать миллиардом человек, военный должен пойти на эту жертву, потому что гибель и порабощение ста миллиардов это хуже, чем гибель одного миллиарда. Профессия военного априори предполагает возможность столкнуться с убийствами и с тяжелым выбором. В том числе и с необходимостью исполнять суровые приказы. Тот, кто не готов к такому не должен выбирать профессию военного.

Однако наш «герой» легко жертвует будущим всего человечества исключительно ради того, чтобы не испачкать собственные ручки, а заодно ради сохранения благосклонности своей любовницы. Это называется предательство. И, по-моему, для того чтобы понять это совершенно не нужно быть семи пядей во лбу.

Таким образом, я бы посоветовал коллеге-гуманисту поменьше заглядывать в головы к окружающим и лучше повнимательнее присмотреться к содержимому своей.

За что я категорически не люблю Стругацких — это за элитизм. Практически все их романы построены по одной схеме: благородный герой либеральных (насколько это было возможно в СССР) убеждений пытается вести за собой в светлое будущее всякое замшелое быдло. Но было почему-то не хочет идти, оно зачем-то цепляется за нехороший тоталитаризм, и герой, трагически заламывая руки, отчаивается и грустно уходит в закат. Овации, занавес.

В «Парне» представлена своеобразная инверсия этой схемы, но по сути своей не отличающаяся от обычного порядка. Просто в данном случае гора сама приходит к Магомеду и «быдло» переносится в мир Свободных Людей. Но, разумеется,

Как правило утонченные критики причисляют Гага к гопникам, зомбированным патриотам или даже фашистам. Про него в эдакой усталой манере пишут, какой он сапог, как его легко одурачить и какое вообще его Герцог ничтожество и фюрер. Но если мы посмотрим «а судьи кто?», то увидим кое-что любопытное. В подавляющем большинстве случаев критики Гага это эстетствующие лощеные мужички в возрасте «слегка за 30» (хотя на поверку им может оказаться и за 50) со снисходительно-брезгливой манерой общения. Самое тяжелое, что наш критик за свою жизнь поднимал — это сумка с продуктами в «Ашане», самой сложной в его жизни работой была неудачная попытка починки перекосившейся дверцы кухонного шкафа, а последний раз он дрался в пятом классе средней школы. Хотя «дрался» это громко сказано — а самом деле он был не слишком сильно отметелен школьным хулиганом без попытки оказать серьезное сопротивление. На жизнь наш герой зарабатывает написанием статеек в глянцевый журнал да изредка ему поступает предложение разместить рекламу в бложике.

И вот наш критик садится читать «Парня». Кого же он видит перед собой? Мужика. Простого, не слишком умного, возможно, где-то наивного, но мужика. Человека, способного на решительные поступки. Критик с удивляющим его самого упоением читает про бой у деревни и вдруг испытывает странное и пугающее чувство. Ему вдруг хочется чего-то... эдакого. Настоящего. Волнующего. И, страшно сказать, опасного. На следующее утро по дороге в редакцию он внезапно для себя самого живо представляет как он, подобно Гагу, припав к прицелу ракетомета, напряженно ждет — что же выйдет на них из леса? И когда появляется первый бронеход, поворачивает к второму номеру расчета небритое суровое лицо и хрипло кричит: «бронебойный давай, мать твою так!». И начинает палить! Сначала подбить первый в колонне, потом последний, потом расстрелять остальные. Наш критик где-то читал, что это делается именно так.

Что же это такое? А это, друзья мои, мужские инстинкты. Они вдруг пробиваются сквозь скучную работу, привычку к безопасности, гуманитарное образование, дистиллированную воду из кулера, мамино «Петруша, слезь оттуда — ушибешься», свитера с оленями, романы Мураками, робкие попытки заниматься даже не спортом, а «фитнессом» и сквозь все 20 или 30 лет никчемной, лишенной всяких свершений жизни. И тут наш герой пугается. Пугается этого внезапного пробуждения первобытного начала, отчаянного всплеска собственной мужественности. Все это слишком сложно для него, слишком нестабильно, слишком опасно. А вместе со страхом приходит и его верная спутница — ненависть. Критик начинает ненавидеть Гага, потому что он собирает в себе все качества, которые наш Петруша сам хотел бы видеть в себе, но.... «слезь оттуда — ушибешься!»

И тут приходит хорошо известный всем психологам ответ на подобные вызовы: компенсация комплекса через отрицание. Петруша начинает яростно доказывать окружающим (а на деле самому себе), что вся эта военщина, кирза и солдатня — отрыжка рода человеческого. Что настоящий мужчина... хотя нет, простите, наш герой изо всех сил избегает этого словосочетания, потому что оно слишком сильно пахнет потом, порохом и костром. А иногда даже бинтами и кровью.

А вот теперь скажи мне, Петруша, ты, единственным серьезным событием в жизни которого стало рождение, а вторым и последним станет смерть, действительно берешься судить матерого солдата, пусть даже и выдуманного? Ты это сейчас серьезно?

Короче говоря, попытки очернить Гагов (именно во множественном числе), предпринимаемые как самими Стругацкими, так и Петрушами всех мастей, служит лишь ширмочкой, фиговым листочком, которым пытаются прикрыть гнетущее ощущение собственной несостоятельности. За всеми этими снисходительными ухмылочками, типа остроумными насмешками и высокомерным обличительством стоит лишь отчаянное желание забыть об истинном предназначении мужчины, оправдать свою лень и никчемность. Только и всего.