Много лет держалась: не смотрела экранизацию, чтобы не замутнять впечатления от оригинала, который давно собиралась прочитать. И вот, свершилось!

Первое, что бросилась в глаза: неприязнь к Жеглову: нахальному, самоуверенному и самовлюблённому. И в противоположность ему – симпатия к Шарапову: смелому, но скромному и честному, идеалисту до мозга костей. Парадокс: методы работы Жеглова, конечно, эффективней, и в то тяжёлое время они были во многом оправданы, но времена – они всегда тяжёлые, и именно потому что в обществе (не в МУРе, а в обществе в целом) таких, как Жеглов, циничных и наглых, – больше, чем таких совестливых, как Шарапов.

Сама детективная линия почти не запомнилась, возможно, своей натянутостью. Слишком неправдоподобно оказались переплетены обычая бытовая мокруха (убийство Груздевой) и ограбление склада (оргпреступность в лице банды «Чёрная кошка»), и слишком случайно вышли с одного на другое:

Зато что запомнилось и запало в душу – это быт первых послевоенных месяцев. И боль за Шарапова: вот воевал он 4 года, друзей терял, сам умирал – за мир. И вот он – мир, в который он вернулся. Не светлое советское коммунистическое завтра, а уголовная малина, воры, убийцы, шлюхи, алкаши и все остальные прелести. И вот ещё что поразило: вполне официально государство организовывает рестораны, в которых одна чашечка кофе стоит в пол месячной зарплаты. И если даже предположить, что такие доходы могут быть не криминальными, то сам факт подобной расточительности (в голодной-то стране!) – уже явление аморальное и антисоветское. И ничего – процветаю себе эти заведения!

Лучшее и самое сильное впечатление – любовная линия:

Добрая прямодушия книга о добром прямодушном советском детстве: о первых взрослых чувствах и первых взрослых проблемах.

Прекрасно раскрыт внутренний мир девочки-подростка: она не понимает, что она чувствует, это пугает её, и она ведёт себя внешне в полную противоположность тому, как чувствует на самом деле: грубит тому, кого любит, ласкается к тому, с кем конфликтует, перестаёт замечать того, кем дорожит.

Пора обедать. А значит: отложить книгу, которую я сейчас читаю, и идти на кухню. С гримасой отвращения закрываю обложку и шепчу про себя: «какая мерзость»… Пытаюсь вспомнить: читала ли я в своей жизни что-то настолько же мерзкое. Да, читала. Бывало и хуже, правда, не часто. Но если те, другие книги, которые хуже, вызывали прям-таки бурю эмоций, то эта – лишь апатичную брезгливость. Наверное, именно поэтому и не хочется ставить книге единицу, хотя она, пожалуй, её и заслуживает.

Я читаю Лолиту.

Само имя героини стало синонимом слова «нимфетка», получившим широкое распространение опять же благодаря этому роману. И одного я не понимаю: почему нарицательным не стало имя героя? Ведь не будь таких, как он – сытых лысеющих мужчин среднего возраста, испытывающих нездоровую страсть к ещё не оформившимся девочкам – тогда не было бы и девочек, которые вполне естественно хотят повзрослеть как можно быстрее. А герой, хоть и понимает всю противоестественность своих влечений – всячески им потворствует. И презирает всё и вся вокруг себя, кроме объектов своего сексуального влечения.

Но как не прискорбно, а к этим разочарованиям (разве что в меньшей степени) я была готова. А к чему я была не готова – так это к качеству русского языка. Человек, научившийся читать, писать и думать по-американски, взялся переводить на уже утерянный собой язык самого себя. На выходе получаем орфографические ошибки, неуместный французский, совершенно нечитаемое для русского человека построение прямой речи. А при попытке фонетически перевести слово «girl», автор даёт целых три варианта транскрипции. Единственный плюс стиля автора – смелость с эпитетами.

И конец. Да, ещё одна причина, почему не ставлю единицу.

Как любит западная «демократия» называть нас «немытой Россией». Мы можем в ответ тихо обижаться или громко возмущаться, а задумываемся ли мы, что прилипло к нам это определение с лёгкой руки Лермонтова – нашего же соотечественника? Я вот, злючка такая, обижаюсь, когда западные авторы, случись им писать о нашей стране, выставляют всех русских дураками, вечно хлещущими водку, живущими в грязи, чуждыми доброты и красоты, жадными, подлыми, злыми, вечно рукпоприкладствующими. А чего я, собственно, на иностранцев-то обижаюсь, когда наши доморощенные литераторы, в данном случае Горький, именно такими нас и видит. И изображает. На весь мир. А мы ему памятники ставим, города в его честь переименовываем, в школах проходим. Браво, дескать, мастер! Как это ты самую суть ухватил? Да, все мы быдло (аплодисменты в зале); грязное, озлобленное, тупое, вечно пьяное быдло (в зале аплодисменты и одобрительные выкрики с задних рядов).

Дальше немного научной теории. Среди быдла вдруг откуда ни возьмись вспыхивает искра революции. И сразу преображает всех, кого ни касается. И кого не касается – тоже преображает! Злобные тупые и вечно пьяные массы русских ведь не виноваты же ни в своей злобе, ни в пьянстве, ни в тупости; они же просто не знают, что можно мечтать о революции, а значит – не быть злобными, тупыми и пьяными! А вот когда узнают… Когда революция произойдёт, и всем на руки выдадут по коммунизму – вот тогда русские в одночасье перестанут пить, бить и тупить, а станут образцом гуманности для всего человечества. («Я почему вредный был – потому что у меня велосипеда не было. А теперь я сразу добреть начну.» ©)

А я, всё-таки, верю, что всё зависит от человека. Если он хочет видеть вокруг грязь, пьянство и подлость – он всегда будет видеть только их. А если хочет видеть светлое в людях – даже в самые тяжкие времена он будет видеть это – светлое. Нужно всего лишь захотеть увидеть не толпу народа, а личностей, из которой эта толпа состоит: людей со своими эмоциями, думами, страхами и стремлениями – они есть у каждого. Горький хотел увидеть немытое стадо, и среди этого стада создал своих искусственных супергероев: чистых сердцем революционеров… Выхватил, раскрасил души… И чем больше красок уходило на этих «выхваченных» героев, тем мрачнее, тупее и ненужней оказывалось оставшееся стадо статистов. Поэтому богоподобные горьковские герои так и не тронули. Именно своей искусственной одушевлённостью на фоне отрицания всего человеческого в окружающих.

Да и, чего греха таить, неправдоподобностью. Серое быдло вокруг, тупые забитые люди. И вдруг – нате! – одна из этого быдла, полуграмотная домостроевская домохозяйка проникается идеями революции. Проникшись, начинает любить идеи сына больше самого сына, всё больше пьянея от своей значимости в мире «умных» людей. И в данной книге словом «мать» – не более чем партийная кличка активистки, но никак не социальный статус женщины, налагающий на неё обязанность слепо любить своё чадо и страдать за него. Здесь: ни любви, ни страдания. Какой-то дурман. Если не сказать – угар.

Единственный плюс книги — то, что когда-то она обладала мощным воспитательным моментом.

Кто из нас в детстве не зачитывался мифами и легендами древней Греции? Вот только сводились ни в основном к Гераклу, аргонавтам или Одиссею. А мне всегда до боли хотелось знать, откуда взялись те чудища, которые им мешали геройствовать: Горгона, Сирены и т.д. и т.п. Или в честь каких героев или историй названы созвездия… Или легенды о рождении (происхождении) тех или иных богов и богинь…

Вот она: та сторона мифа, которой мне всегда не хватало.

Но читать было сложно. Слишком много мелких, но интересных деталей порой мимолётно проскальзывало, и приходилось по несколько раз перечитывать один и тот же абзац, чтобы усвоить, кто же кого от кого породил.

Достаточно любопытные истории. Большая часть привычных нам античных мифов разворачивается в статичном привычном нам мире, населённом героями, чудовищами и зверолюдями, в котором одни боги противостоят другим. Из этой книги мы узнаём динамичную предысторию этого мира, как он менялся и в итоге пришёл к привычному нам состоянию, кто и откуда в этом мире взялся.

Вопрос для меня не в том, хороша или плоха книга, а в том, хорош или нет для конкретного читателя данный жанр. Лично для меня – однозначно не мой. Но поклонников у него много. Каждому своё… И раз уж я по настоянию лучшего друга взялась за эту книгу, пытаюсь сейчас переварить свои впечатления…

Мой идеал фантастической книги – это полностью выдуманный мир, возможно, с аллегориями или, в крайнем случае, с призрачной ненавязчивой связью с нашим миром. И не менее. А когда автор наш мир и наших героев разбавляет кучей-малой инопланетных сюжетов и фантастических сверхспособностей – я считаю, что это банально. Инопланетные миры мне кажутся бутафорскими, расы — нелепыми. Ах, да, я забыла: это требование жанра.

Уже с названием возникли вопросы: причём здесь вообще спектр? Главы названы по цветам, но содержание либо не соответствует вообще, либо сильно притянуто за уши. А кулинарные отступления – живописны, конечно, но не просто за уши притянуты, а как корове седло в этой книге нужны.

У книги был один плюс: интриги.

… но вот читаю я сейчас свой собственный отзыв и думаю: то не так, это не так… При ближайшем рассмотрении каждую деталь можно раскритиковать. Но если без детального препарирования, а так, по-простому: все книги можно разделить на скучные и те, которые читать было интересно. Со всеми мелкими недочётами, крупными промахами и штампами конкретного (не моего) жанра, а ведь в целом-то книгу читать было интересно! А это – главный критерий.

Что мы имеем по сюжету: молодую женщину, вышедшую замуж относительно по любви, и её мужа, сразу же после свадьбы сделавшегося инвалидом ниже пояса. Таким образом, женщина лишена супружеских радостей, материнства, и даже элементарной свободы передвижения на двадцать метров в сторону от затворника-мужа. Имея долю способностей, можно эту ситуацию превратить в изрядную драму. Но кроме способностей нужно ещё и желание. Коего автор явно не имел. Не ради душевных страданий и философских поисков создана им была данная ситуация. А ради, для и во имя единственной вещи. Секса.

Множество эпизодов с невиданной для своего времени откровенностью в физиологических подробностях, множество разговоров, якобы философских, но все только об одном – о сексе.

Читать откровенно неприятно. Не потому что написано плохо, а именно из-за баланса: чувствуется, что здесь не секс – приложение к истории, а история – приложение к сексу.

Другие были времена, не то, что нынешние. В литературе веками царило пуританство. Не хватало откровенности. Свобода нравов начала ХХ века сделал возможной эту мини-сексуальную революцию в литературе – и автор за эту возможность ухватился. Для своего времени смело. Для современников, привыкшим к «кастрированным» книгам – это был глоток свежего воздуха. Будь я современником, я сама, пожалуй, была бы в восхищении. Но сейчас, когда порнографии во всех сферах жизни хватает, а в классической литературе ищешь убежища от неё – такое «новаторство» автора воспринимается как оскорбление в лучших чувствах.

Ожидала немного другого, но всё равно под впечатлением. Ждала поэтапной интеллектуальной трансформации, но весь этот процесс, как таковой, занял страниц пять и большим образом свёлся к внезапной грамотности. Зато эмоциональное развитие, трансформация одной личности в другую и связь между этими личностями – просто гениально. Как одни и те же вещи один и тот же человек воспринимает по-разному в зависимости от своего IQ, а значит – понимания мира. Как по-разному люди воспринимают человека в зависимости от того, умнее он их, глупее, равен ли им, и насколько они готовы принять перемены в нём. Мысль о том, что даже до своего умственного совершенствования Чарли был личностью, может быть даже более цельной и по-своему счастливой, нежели после.

Парадокс: книга печальная, но очень гуманистическая.

В глазах так и стоит картина, от которой наворачиваются слёзы: человек, который не в состоянии сам позаботится о себе, заботится о том, чтобы на могилке его друга – белой мыши, такой же подопытной, как и он сам, — были цветы.

Неприятное разочарование от любимых авторов. Язык, как всегда, изящный, напевный, пробирающий до восторга. Но помимо того, КАК писать, ещё важнее – О ЧЁМ писать. А здесь пустота. Тривиальный квест с предсказуемой развязкой. Но беда даже не в тривиальности и предсказуемости. А в том, как завязался и сложился сюжет: легко до невозможности. И авторы – обычно мастера на подобные обороты – не объяснили (не смогли достойно преподнести) ни лёгкости, ни невозможности.

По сути, повесть не настолько плоха, как моя оценка. Но просто от Дяченко всегда жду шедевров. И такая странно повиснувшая в воздухе вещь – явно ниже их уровня. Неплохие идеи есть, но им не за что зацепиться, потому что не цепляет сюжет. Красивый фантик, в который забыли завернуть конфетку.

Соцреализм с лирическими отступлениями. С иронией и кавказским колоритом, и всё равно, как ни странно, соцреализм. И я поспорю с теми, кто считаем книгу сатирической. Сатира – это жестокое обличение зла. А в этой книге нет ни жестокости, ни зла, как такового. Есть «советские перегибы», не больше. Есть главный герой, честно зарабатывающий на хлеб, оказывающийся со своей честностью в нелёгкой ситуации, но продолжающий быть открытым этому миру. И есть люди, добрые и не глупые по сути люди, которые искренне верят в то, что все их старания принесут благо; но жизнь всё расставит на свои места.

Нет, это не сатира. Это ирония. И даже самоирония, в самом глобальном смысле: не только над собой, но и над действительностью, в которой живешь, и которую, несмотря на все её перегибы, любишь, без желания эту действительность (боже упаси!) как-то унизить. Наоборот: с уважением к миру и с любовью к жизни. Поразительно, но в этой «сатире» больше любви к родине, чем в том пафосном ура-патриотизме, который порой так нелеп, но которого так часто в нашей стане больше, чем нужно.

Помня впечатление после «Лондона», бралась за книгу как за одушевлённый учебник истории с позитивно-умеренными ожиданиями. Сама не ожидала того, что получила в итоге. Восторг, полный восторг!

Не могу сосчитать, сколько раз на глаза наворачивались слёзы: так ярко прописаны события, так живо сопереживаешь героям, так непредсказуемы и порой трагичны повороты. Чувствуешь себя в самом центре повествования, с одним маленьким нюансом: ты-то знаешь, как сложатся те или иные события и умоляешь про себя героев не делать ошибок!

Очень порадовала сюжетная линия: не прыжки (как в Лондоне) от одного семейства к другому, а один клан непрерывно от отца к сыну, и параллельно ему несколько других семей, появляющихся и исчезающих: индейцы, негры, немцы, ирландцы, итальянцы, евреи. Те нации, что творили историю города в конкретный период истории.

Да, дух времени – лучшее во всей книге. И то, как люди принимают события, современниками которых становятся.

Единственная деталь, где книга не дотянула до высшей оценки: лицо собственно города Нью-Йорка. Упоминаются достопримечательности: там, где стояло одно знания, построили другое. Но сложно представить общую панораму. Огромное внимание в книге на политическую ситуацию в целом по стране, на нравы большого города, но не локально на Нью-Йорк.

В плане соотношения названия к содержанию, весьма напоминает «Айвенго». ГГ вечно то сидит в тюрьме, то ещё в какой-нибудь опале, и локомотивом действия является почти всегда кто-то другой, но не он. :-) Но это так, для смеха. А вообще, книга серьёзная. Книга не о герое, а об эпохе.

Язык, конечно, искусственно стилизованный, но в самом духе произведения столько истинной былинной сказочности, которую невозможно подделать, что создаётся полное впечатление, что книга писана не во второй половине 19 века, а как минимум в допетровской Руси.

Герои, все, что ни на есть, богатыри, благородные, даже если душегоубы, опричники, все, что ни на есть подлецы, свою подлость прекрасно осознающие.

Но это и не плохо и не хорошо. Это требование жанра. Ведь если попытаться охарактеризовать книгу одним словом, это слово будет «славянофильство». А уваровская триада «за веру, царя и отечество» могла бы быть, как ныне модно говорить, слоганом. Всякое дело делается только перекрестясь, плюс вера в царя-батюшку, даже если он не праведен, плюс добрая сеча с внешним врагом рука об руку со своим «домашним» недругом, в которой забываются все внутренние разногласия.

И проникнувшись духом того времени, уже даже вроде и не раздражает высокомерие боярина по отношению к тем, кто ниже него. Нельзя требовать, чтобы герои тогдашних времён обладали благодетелями времён сегодняшних.

И эта исконность, изначальность подкупает, даже если с исторической точки зрения трактовку некоторых фактов, событий и личностей можно и оспорить.

Возьмись я за эту книгу десятью годами раньше, еще не приобретя привычку дочитывать всё, что начинаю, вряд ли я осилила бы её. Нет, я не бросила бы её в камин, и не зашвырнула бы в сугроб со второго этажа: просто отложила бы и мирно забыла. Потому что ярких чувств, даже негативных, она не вызвала; просто читать было нудно и неприятно.

Первой неприятностью (стилистической) было повествование от первого лица, возведённое в куб. Мистер Локвуд рассказывает нам, как миссис Дин рассказывает ему, как кто-то третий рассказывает ей. И всё от первого лица! В какой-то момент полностью теряешься, к кому относятся многочисленные «я» текста: протагонисту, Эллен или, например, Изабелле. В принципе, не критично было бы, даже если бы через 8-е руки нам рассказывали о ком-то достойном. Но герои один отвратительней другого! Они не просто разумно отрицательны: они глубоко порочны и на грани безумия. 1,5 симпатичных персонажа на книгу, но так неудачно и так слепо влюблённых, что в их здравом рассудке тоже начинаешь сомневаться. Сложно положительно оценивать книгу, герои которой вызываю ненависть, негодование, презрение, недоумение, или, в лучше случае, жалость.

А ещё у меня возникла стойкая ассоциация с Санта-Барбарой на необитаемом острове: 2 дома, совершенно отгороженные от всего мира, с ограниченным количеством жильцов, которые все друг другу являются братьями / сёстрами / мужьями / жёнами / возлюбленными / злейшими врагами (нужное подчеркнуть, возможны несколько вариантов). Исключительно друг в друга герои и влюбляются, как будто действительно на необитаемом острове живут, а полная отгороженность от большого «нормального» мира позволяет им всем сходить с ума в своё удовольствие. И в своё удовольствие на протяжении поколений делать жизнь окружающих изощрённым адом во имя ненависти к их давно покойным родителям.

Поучительно? Развлекательно? Развивает эстетику? Нет. Так в чём же был смысл? И только под конец, когда по мановению волшебной палочки вдруг наступает всеобщее счастье, вспоминаешь, что это же Бронте!, это же женский роман, значит, смысл был в том, что хэппи-энд должен был восторжествовать! Ага.

Словом, не понравилась мне книга. Сильно. Поэтому положительную оценку поставить не могу. Но и отрицательную не буду. Потому что даже отрицательная оценка подразумевает эмоции. А их не было. Никаких. Пустота.

Чтобы высоко оценить цикл, мало высоко оценить каждую из его составляющих. Они должны сложиться во что-то единое. Но два гроссмановских романа, оба по-своему замечательные, совершенно друг с другом не стыкуются. Такое ощущение, что их писал не один и тот же человек. Два автора двух разных книг – одинаково талантливые, с одинаковой философией, с равными знаниями, взяли за основу сюжетной линии судьбы одних и тех же героев. Но два этих автора друг от друга отличаются тем, что, фигурально выражаясь, для одного стакан наполовину полон, а для другого – наполовину пуст.

Первая часть – «За правое дело» – почти совершенна. Страна, поднявшаяся на смертный бой, разные люди в общем порыве, мирная жизнь, на которую надвигается сама страшная битва в истории человечества. Но это не бравада и не агитпроп — это глубоко реалистичное произведение, в котором много неудобных вопросов и неудобных ответов — просто фокус не на них. Исчерпывающая картина, грандиозный охват. Недостаток только один – брошенность многих героев на середине книги. Дескать, продолжение следует. И оно последовало, да такое, что его не публиковали четверть века. Автор, словно сам на себя обидевшись за то, какой «мэйнстримовской» получилась первая часть, вложил в «Жизнь и судьбу» слишком много, неоправданно много антирежимного. Брошенные в первом романе линии продолжаются, но героями книги второй стали исключительно те, чьи судьбы могли бы проиллюстрировать ужасы тоталитаризма. Количество героев почти не пострадало, но вот разнообразие рухнуло. Осталась только идейно верная интеллигенция всех толков. Больше не стало образов русской молодёжи, русского рабочего, русского солдата, русского мужика. Психологические моменты всё так же остры, только не о том вдруг стали все эти моменты. Увлёкся автор, слишком далеко ушёл от им самим же заданной темы. Он забыл, что пишет роман о Сталинграде 42-го, а не о Лубянке 37-го. Не то время и не то место, чтобы сводить роман к «мыканью по кабинетам» всех своих оставшихся героев.

Вот и сложился парадокс: первый роман почти гениален. Второй – не менее гениален, просто расфокуссирован. Два разных романа об одном месте, об одном времени, об одних людях, только почему-то о разных проблемах и на разные темы. По отдельности они друг без друга оборваны, а вместе получается как в том анекдоте: «летят две утки: одна серая, а другая на юг».

Умом понимаю, что чем дальше вглубь веков, тем раньше взрослели, и, тем не менее, такой философский склад, такая воля и такая всесторонняя эрудиция у двадцатилетней девушки, особенно учитывая её род занятий, воспринимается с трудом.

Кстати, о роде занятий: обидно становится за человечество в контексте его исторического развития. Служение гетеры – искусство радовать мужчин не только и не столько физически, сколько услаждать глаз и занимать ум, за что мужчины платили самую высокую цену – не только и не столько деньгами, сколько искренним восхищением и почтением. Обидно, что это взаимное искусство любви нынче деградировало до взаимоунижающего, механического и безыскусного процесса тупого физического удовлетворения одной из сторон, при полнейшем взаимопрезрении.

Что в книге понравилось: герои. Очень неправдоподобные, потому что слишком положительные; но, видно, стосковалась душа по светлым и чистым образам среди современной жестокой и характерной литературы. Зацепили и порадовали мужское благородство и женская дружба.

Что не понравилось: на самом деле, многое. 1) Отношение героини к рабыням, как к равным, так согревшее душу в плане человечности, кажется неправдоподобным в контексте историчности. То, что похвально сейчас, тогда не просто было бы зазорным, а даже в голову вряд ли пришло. 2) Много бесплодной наготы, при стыдливом умалчивании истинно эротических моментов, которые бесстыдно подразумеваются. 3) А по сюжету был неприятен многостраничный эпизод, в котором тайное закрытое общество мудрствующих философов решает с бухты-барахты посвятить в свои тайны Таис, а Таис с бухты-барахты решает пройти мутный ритуал посвящения в члены общества, о котором она вообще ничегошеньки не знает. 4) Преклонение перед физической красотой Таис, принимаемой за образец женственности. Я не имею ничего против её красоты, но восхваляется она таким образом, что женщины с чуть иными пропорциями вроде уже как и не совершенны. Очень похоже на диктат современной модной индустрии. 5) Философские отступления автора и постоянные попытки проводить какие-то исторические параллели наталкивают на мысль, что основная цель его работы – не о Таис нам рассказать, а вывести какую-то универсальную схожесть всех культур.

На выходе имеем: глубокое погружение в античность времён Александра Великого, немного приторную из-за совершенных героев, красивых, но скучноватых, и вялотекущий со всплесками сюжет без вектора. Но все эти «недостатки» не раздражали, а воспринимались характерной особенностю. До определённого момента. До последних пяти страниц.

Рассказы на 95% очень предсказуемы. Ведь даже если главные герои, казалось бы, мужчины, обязательно жди, что вот-вот из-под куста выпрыгнет «шерше-ля-фам». И какой бы очаровательной не была очередная «шерше-ля-фам» очередного рассказа, жди, что в 95% случаев она окажется ох как небезобидна! Да, это соответствует замыслу цикла, но здорово вредит интриге и разнообразию.

Но ещё больше, просто катастрофически, вредит разнообразию цикла его «американскость». По пальцам одной руки можно пересчитать рассказы, где действие происходит не в Штатах (прошлого, настоящего, будущего, или альтернативы). Особенно это бросается в глаза после многоплановости аналогичной антологии «Воины».

Словом, ждала не много, но получила ещё меньше.

Я люблю литературу больше, чем кинематограф. Одна из причин в том, что кино всегда требует визуализации, а в литературе может присутствовать образность, недоступная визуализации. За эту образность я и люблю Стругацких, Дяченко, Олди. Но в кино тоже есть свои достоинства; то, чего нет в литературе. В кино есть такие жанры, которых нет или почти нет в литературе. Например, жанр пародии. Пародии на самое себя, когда снимается фильм, пародирующий другой фильм. В литературе это не возможно! Не возможно? За это я и люблю Олди: они делают невозможное возможным. Они написали пародию на самих себя, на всю свою братию. Да, это не «Путь меча» и не «Бездна голодных глаз», философские и сложные. Но и здесь те же самые новые горизонты, открытие невозможного. Первая часть динамичней, проще и юморнее, вторая, в которой авторы не смогли отказать себе в небольшой психоделике, воспринимается сложнее. Да, может быть, в целом, не очень интеллектуально, но, как всегда стилистически безупречно, а плотоядная ухмылка не сходила с губ. Что ж, даже интеллектуалам иногда хочется расслабиться и просто немного поржать и потупить. Олди хватило смелости в этом признаться и немного отдохнуть от серьёзного; поиздеваться и над собой и над читателями.

Красиво написано? Красиво. Образно? Образно. Страшно от таких образов? Страшно. И противно. 200 страниц сплошных жалоб. Не по-мужицки. Мужик должен взять шашку и рубать в капусту, а не ныть о собственной судьбе; а чтобы жалостливей было – ещё и о судьбах соседских детишек.

Было? Было. Но нытья столько, что начинаешь сомневаться, а всё ли было настолько ужасно? И как только могло из этого ужаса мощнейшее Советское государство родиться? Красные – поголовно звери с рогами и копытами, герой, и все, разделяющие его взгляды – поголовно невинные ангелочки и страдальцы. А ведь отчётливо мелькает мысль, что эти же самые невинные ангелочки восхищались террористами, убившими царя, Чернышевским, Герценом и иже с ними. Вот она, проклятущая русская интеллигенция в самом чёрном смысле слова. Они сами подготовили революцию, сами расшатали государство, а как дело до резни дошло – хвать за перо и чернильницу – обличать творящиеся вокруг ужасы. Был царь – были ужасы. Пришли красные – опять ужасы. А вы чего хотите? А вы пробовали бороться за то, чего вы хотите, не словами, а делами? Может быть, именно твой отец ходил в народничество, пробуждать сознательность в отцах тех самых красноармейцев, которые тебя теперь так обижают? Может быть, именно твоего штыка не хватило белым, чтобы побить этих самых красноармейцев? Ответственность? Да бросьте, батенька! Ничем грязнее чернил отродясь руки не морали-с. Зачем сражаться за добро, если гораздо безопасней, эстетичней и почётней обличать зло? Сидеть, вздыхать, жалеть всех вокруг – и ничего не делать!

Созерцание собственной беспомощности перерастает в упоение своей созерцательностью. А ты пробовал сделать хоть что-нибудь, кроме как жалеть себя? Да, что вы, зачем же? Ведь растеряют-с! А примеры поколений, когда люди на крест, на костёр, на каторгу шли за свои убеждения – не наш метод. Ладно, не всем быть мучениками, не все согласны погибать за идею. Но тогда, будь добр, живи! А автор и его герой зависли в летаргии между жизнью и смертью. Ведь и на то и на другое нужно решиться. Но решительности мы не обучены – только бумагомаранию.

Больно за человеческие страдания вокруг героя? Больно. Но не за то больно, что их обижают (всегда найдётся тот, кто норовит обидеть), а за то, что не нашлось рядом того, кто защитит. Семью в охапку – и в эмиграцию! Не получилось – на службу к красным иди! Не хочешь – на большую дорогу резать и грабить! А что, какое время – такие и методы… Но мужчины оказались неспособны к поступкам. А террор, оказывается, хорош только когда ты вино в Ялте на веранде попиваешь, а где-то там кто-то другой в царя бомбу кидает; а когда одобряемый тобой террор до тебя самого дотягивается, это, оказывается, уже не так и приятно.

Вот откуда ноги растут у раскола в обществе. Одна часть вечно недовольной «интеллигенции» заваривает кашу, потом долго ноет, что до «заваривания», оказывается, было лучше, потом линяет в сытый Париж номинироваться на Нобелевку, а потом ещё и фашистам, выжигающим Россию, оды слагает (ах, какой трепетный восторг перед втаптыванием соотечественников в грязь; что-то ему не очень нравилось, когда в грязь втаптывали его!). А тем же временем вторая часть той же Русской интеллигенции гонит первые пятилетки, потом мыкается по лагерям, потом идёт добровольцами на фронт, потом поднимает страну и запускает ракеты в космос… Вот здесь-то и становится действительно страшно: что те, слинявшие в загранку, способные только умы баламутить да ныть, а ответственность на себя брать не способные – вот они-то из сытой своей загранки и рассказывают нам что такое хорошо, а что такое плохо. И пытаются оттуда писать для нас нашу историю. Гнать из своих умов такую «интеллигенцию» надо. А той, другой интеллигенции, которая не только рассуждает, но и работает, которая со своей страной и в горе, и в радости – низкий поклон.

P.S.Тянулась, ох тянулась рука к единице! Но, справедливости ради не могу не отметить: язык, действительно, великолепен. Обладать бы этим талантом тому, кто мог бы его употребить во благо...

Как ни старалась, я не смогла увидеть прямых аналогий и целей высмеивания. А значит, для меня это была не злая и беспомощная сатира, а тонная ирония. На общечеловеческие пороки конкретных людей и целых государств; на принципы развития общества и на этапы жизненного пути отдельно взятого человека; на систему ценностей и методы управления массовым сознанием.

Чего стоят одни цитаты? «Если мудрость бессильна творить добро, она делает единственное, что может – она удлиняет путь зла». Иронично, но ведь как точно!

И что ещё меня зацепило, так это ирония даже больше над кроликами, нежели удавами. Люди, почему-то склонны жалеть кроликов, потому что они травоядные, и их едят, и осуждать удавов, потому что они хищники и едят кроликов. Но ни те, ни другие не являются добром или злом в чистом виде, ни те ни другие не заслуживают ни жалости, ни осуждения. Они – и кролики, и удавы, и мартышки, и туземцы, и «мудрый крот» – просто такие, какие они есть по своей природе. Разные, но похожи друг на друга больше, чем хотят признавать, и существование одних невозможно без других. Хрупкий баланс, основанный на закольцованности основ бытия, как бы их не расшатывал прогресс.

Я не люблю перечитывать книги. Считаю, что в мире слишком много хороших книг, которые все не успеть прочитать и по одному разу, что бы трать своё время на то, что уже прочитано. Но эта книга, настолько тонкая и забавная, однозначно возвращается на книжную полку с пометкой «время от времени перечитывать».

Основа сюжета большинства книг жанра – путь ГГ наверх (к цели) и становление его характера на этом пути. Своеобразие данной книги в том, что ГГ уже на вершине, и его цели – удержаться на ней, сохранив верность себе. Сам ГГ порадовал. Остальные персонажи вышли запоминающимися и разнообразными. Среди них нет однозначно хороших или однозначно плохих – все живые, со своими сильными и слабыми сторонами.

Атмосфера достойная. Столкновение цивилизаций. И опять же, автор не отдаёт предпочтения одной: в чём-то выигрывают европейцы, в чём-то мудрее азиаты, в чём-то они очень похожи.

Сюжет преисполнен интриг. Но слишком часто интрига воплощалась не в действии, а не в бесконечных теоретических размышлениях, кто с кем какими бумагами за какой товар расплатился, и как и какого чиновника подмаслить, что бы не обанкротиться. За этими шахматами ума порой было сложно следить; а прозорливость героев, их умение просчитывать свои и чужие ходы на 10 шагов вперёд граничит с мистическим предвиденьем.

«Русская тема» (ну как же без вездесущих русских!) – очередная вариация на почти апокалипсическую тему «русские идут», а на нас-англичан богом возложена святая обязанность спасти от них мир. Спасибо за то, что русские, хотя бы, не пьяницы и дураки, и что свет не сходится клином на остановлении русских: и без них дел по горло.

К развитию сюжета: начало было очень затянуто, но потом раскачегарилось. В так тщательно просчитанные и спланированные действия героев частенько вмешивались всевозможные неожиданные, но вполне реалистичные форс-мажоры, и всю цепочку построения дальнейших планов приходилось начинать сначала. Немало восхитило бесстрашие автора убивать своих героев.

Конец удивил, но порадовал. Пришлось многие события книги перевернуть под другую точку зрения – как будто заново её перечитала.

Сначала была история про Шарика, который с улицы попал в дом профессора Преображенского. Мысли и чувства собаки и мир её глазами; и тот же самый мир глазами человека. Сволочной, откровенного говоря, мир, с обеих точек зрения. Портрет эпохи – картина разрухи. Просто потрясающе! Герои ярки, картины времени прямо оживают перед глазами, хотя специально вроде даже не описываются. Философия профессора о том, что разруха в головах, и каждый должен заниматься своим делом – маленький шедевр.

Потом было совсем немного магии о превращении собаки в человека, и – история про Шарикова. Отчасти – сатира, едкая и злая, на уже представленную нам окружающую действительность. Но, что для меня было важнее – иллюстрация к вечному общефилософскому постулату о том, что из хорошей собаки Шарика совершенно необязательно должен выйти хороший человек Шариков (независимо от того, чей мозг пересаживать).

Конец напомнил «Сказку о золотой рыбке». И всё вернулось на круги своя… И это правильно.

Все страницы, свободные от однообразных драчек тратятся на а) восхваление героями самих себя; б) восхваление героями друг друга; в) восхвалением автором своих героев. На каждой странице одни и те же монологи, типа: «Я человек немногословный, и очень скромный, но не могу не отметить, что в этой части света нет никого талантливей меня в областях таких-то и таких-то, и никого талантливей тебя в неких других областях». Уже через 20-30 страниц эти обороты вызвали желание выбросить книгу в окно и поставить 3 из 10. Но нет, я же мазохистка! Я упрямо читала дальше, стараясь не обращать внимания на форму. Может быть, за ней крылось возвышенное содержание?

И вот ту-то я поняла, что правильно сделала, что продолжала: нет, содержание таково, что 3 из 10 – это невообразимо высокая оценка для сего творения.

Книгу просто распирает от расизма, шовинизма и женоненавистничества. Все французы негодяи, просто потому, что они французы. Они не могут быть не негодяями. Они люди второго сорта на фоне англичан, даже глупых и подлых, людей первого сорта. Всё, что ни делают англичане (например, подкуп индейцев) – не просто допустимо, а хорошо, потому что их намеренья всегда благородны; но если тем же самым занимаются французы – это отвратительно и аморально. Да, да: нам можно всё, потому что мы хорошие, но то же самое нельзя больше никому, потому что все остальные плохие. Ничего не напоминает?

Но если французы – второй сорт, но всё же люди, то индейцы предстают существами вообще вне сортировочной градации. О них говорят как о служебных собаках: если свои – то надёжные и умные, если врага – то такие же подлые, как и сам враг. Но какую бы искреннюю привязанность не испытывал хозяин к своей верной псине (индейцу), и как бы не восхищался лучшими служебными качествами его породы, даже у самого мега-благородного и гипер-справедливого представителя человечества – Следопыта – не возникает мысли, что его «друг» Чингачкук – тоже человек с такими же правами.

Нет, Чингачкук слишком благоразумен и горд, чтобы заглядываться на белую девушку, но то, с какой гадливостью рассуждает Следопыт о возможной симпатии краснокожего к белой – унижение человеческого достоинства!

Ох, воображение не к месту разыгралось: зайди речь о спаривании, да Следопыт первым же без тени сожаления и пристрел бы «друга», как взбесившуюся собаку. А потом и женщину бы пристрелил, но не за то, что она спаривается с собакой, а за то, что смеет распоряжаться собой без соизволения собственного хозяина. Потому что женщина – это, нет, не животное, как индеец, – это вещь, которой можно распоряжаться по своему усмотрению, не стесняясь при ней обсуждать её безмозглость, отвлекаясь время от времени на напыщенные комплименты. Просто потому, что белые мужчины – люди благородные и справедливые, и умалчивать о том, как их услаждает физическая красота – ниже их достоинства.

Право, это невозможно читать! Да, понимаю, в те времена было нормой подобное отношение белых мужчин к людям иного цвета кожи и пола, но такая навязчивая пропаганда всех форм неравенства сегодня – это ужас, от которого волосы на загривке шевелятся!

От других книг Купера я тоже была не в восторге, но такого удара по психике не было ни в «Зверобое», ни в «Последнем из Могикан» – а ведь я их тоже совсем недавно читала. Они были нудными, но не злыми. Там были дружба разных, но равных людей, без идеи расового превосходства, там была любовь, примитивная, но всепобеждающая. В первой книге был любопытный женский образ, во второй – достаточно сбалансированный мужской характер самого ГГ, здесь – на словах однообразный бесконечный трёп о том, как все друг другом восхищаются, а на деле – возможность дружбы только в рамках расы, равенства – только в рамках пола, любви – только в рамках социально класса. Отношение к тем, кто не принадлежит к твоей расе/нации/полу/профессии/классу варьируется между высокомерием, пренебрежением и презрением.

С позиции сегодняшнего взрослого, перечитав многое из того, что 20-50-80 лет назад считалось литературой для детей, пришла к выводу, что очень многое детям противопоказано. Но эта книга противопоказана не только детям – всему человечеству! И без этого бессмертного «шедевра» в мире достаточно несправедливости, предрассудков и двойных стандартов, прикрытых самыми искусными самовосхвалениями.

P.S. Мне самой неловко за то, каким злым получился отзыв. Да, я люблю покритиковать, но всегда стараюсь держать себя в рамках. Только очень-очень сильные эмоции могут так выбить меня из равновесия. А эмоции были сильными! Как? Ну как можно в наши дни эту книгу издавать, рекомендовать и положительно оценивать? Только потому, что это — классика, что этим когда-то зачитывались дедушки, да и мы сами, ещё будучи детишками, не замечавшими всей этой подлости? Ну так «Mein Kampf» на сегодняшний день тоже классика, и немецкие дедушки тоже зачитывались. И когда-то это было нормально. Но мир изменился и осудил национал-социализм. А англо-саксонские высокомерие и расизм не просто не осуждаются — пропагандируются. Этой книгой в том числе. Поэтому — да, у меня возникли аналогии между двумя книгами. Хотя и понимаю, что многие, очень многие, со мной не согласятся. Только хочется верить, что несогласные имеют более весомую аргументацию, нежели: «а я в детстве любил книжки про индейцев и мне понравилось».

Красивый и добрый, один из любимейших мультиков детства. Поэтому, когда случайно в руки попала книга, долго боялась её открывать. Но уже после первых десяти страниц не хотелось выпускать из рук. Нет, я не почувствовала себя снова ребёнком: я почувствовала себя счастливым взрослым, который читает светлую книгу о дружбе и верности, о смелости и мудрости. Все приключения Нильса динамичны, а его новые знакомые – колоритны. Из эпизодов, которых нет в мультике, запомнился гордый орёл, воспитанный старой Аккой, и долго считающий себя диким гусем. Сама Акка Кебнекайсе – просто чудо.

Зато есть в мультике один момент, намного превзошедший оригинал. Это гномье заклятие и то, каким образом оно могло быть снято. В мультике этот момент и забавней, и мудрее, и, главное, – поучительней.

Детская сказка? Пожалуй. Ведь она непременно понравится ребёнку и наглядно и незанудно объяснит ему, что такое хорошо, а что такое плохо. Но взрослый получит от неё не меньшее удовольствие. Поэтому — нет, это сказка не детская! И если вы не успели прочитать её, когда вам было 10 — даже в 80 она обязательно порадует.

Читая в свои далеко за двадцать такие книги, как «Остров Сокровищ», например, понимала, что опоздала с их прочтением на молодость. Но с этой книгой я опоздала поколений, этак, на пять. Как не прискорбно, но даже классика может устареть.

Да, книга не могла не вызвать уважения. Потому что она – родоначальник целого огромного жанра в искусстве: постапокалиптическая катастрофа после вторжения «чужих». И, несмотря на явную устаревшесть книги и мою не особую любовь к жанру, всё равно кое-то восхитило. Просто великолепно была прописана атмосфера первых дней паники. Но всё хорошее впечатление рухнуло в тартарары, когда устрашившись невиданной мощи марсиан, некоторые военные корабли напросто дезертировали на безопасное расстояние. А когда первые дни, когда паника допустима, остались позади – ничего не изменилось. Правительство сбежало, люди зверели и сходили с ума всё больше; никому даже в голову не пришла мысль о борьбе. Человечество не само себя спасло – спасло его нежданно-негаданно свалившееся на голову чудо.

Пожалуй, стоило бы принять это за особенности жанра, и не придавать глубокого значения, но просто накануне я как раз закончила книгу о Великой Отечественной. Причём не художественную, а военные мемуары (Марина Павловна Чечнева, «Небо остаётся нашим»). В том числе о том, как в первые дни войны 18-летние девушки осаждали военкоматы с требованием послать их на фронт, сражаться с в ту пору казавшимся неуязвимым врагом, и если нужно погибнуть. У нас девочки-студентки рвались в бой и на смерть, а у них – мужчины-профессионалы с оружием бежали. Я далеко ушла от темы? Но именно этим мне и запомнится навсегда книга «Война миров»: мне кажется, я ещё никогда так остро не понимала, почему Европу фашисты смяли за считанные месяцы, а нас, со всей своей мощью, так и не смогли. И впредь не удастся сделать это даже марсианам, имей они такое желание.

Сарансен, Бартлетт, теперь Вон... Как-то теплеет на душе от осознания того, что даже американки не могут скрыть своего восхищения советскими лётчицами. Когда в их любимой Америке женщинам доверяли разве что с аэродрома на аэродром машины гонять, наши в реальных боевых условиях пилотировали и бомбардировщики, и штурмовики, и истребители. К слову, наши женщины ещё и в танках воевали (но это другая история)!

Но сколько же можно при этом скалиться на «античеловечность» системы? Да, девочки-лётчицы, конечно, молодцы, но власть всех уровней глупа, некомпетентна и аморальна... Сколько можно? Дорогие американки, вы сами себе противоречите: американское правительство ещё долгие десятилетия будет видеть в женщинах лишь кухарок, но оно (правительство) всё равно безапелляционно хорошее, а советское, давшее женщинам такие права, какие ни одной феминистке не снились, всё равно безапелляционно плохое.

Хотя, чего я жду от нации, верящей, что это она в одиночку выиграла Вторую Мировую? Уверяю Вас, мисс Вон, это не так. Ни одну из тех кампаний, что Штаты вели в 43-м, нельзя назвать Вторым Фронтом; боевой СОВЕТСКОЙ лётчице в 43-м не за что быть так благоговейно благодарной Штатам, как Вы, американцы, хотите верить.

Я никогда не понимала, кто такой Иуда. Вернее, наоборот, понимала это слишком ясно: отъявленный негодяй и предатель. Но меня удивляло то, как при всей своей отъявленности он вошёл в число двенадцати. Иисус ошибся в нём? А как же тогда вся его нечеловеческая мудрость? Или изначально пригревал его на груди с единственной целью – чтобы было кем быть преданным? Но тогда сама суть «предательства» сводится на нет, и половина терзаний Иисуса меркнет.

Не помню, когда мне впервые пришла в голову мысль, что если все события Нового Завета действительно имели место, то всё должно было быть совсем не так, как описано в моей детской библии. Иуда не стал бы учеником, не будь достоин этого, просто в какой-то момент официальная версия потребовала «козла отпущения», и он оказался в кандидатах. И либо предательство ему вовсе приписали, либо… Вспомним: ведь Петр тоже по-своему предал. Слишком многими способами можно предать: по-крупному и по-мелкому, совершенно не обязательно с умыслом; и как много зависит не собственно от действий виновника, а от субъективных трактовок, предвзятых мнений и неинформированности окружающих, которые потом напишут книги. Ах, как интересно было бы именно с этой точки зрения взглянуть на историю Иуды!

Повесть Андреева – есть попытка ответа на все мои вопросы. Но попытка половинчатая: автор ставит под сомнение лишь трактовку факта предательства, но не оспаривает ни сам факт, ни отвратительный образ Иуды. Я думаю, что этого недостаточно.

Но всё это диспуты околорелигиозные. А в плане чисто литературном налицо оригинальная задумка и прекрасный язык подачи. И что немаловажно для людей глубокорелигиозных: версия Андреева достаточно канонична и ничьих чувств оскорбить не должна.

P.S. Лично для меня образцовой трактовкой противоречивости образа Искариота, видимо, навсегда так и останется песня Йовин «Иуда».

Гимн мужественности, как её понимает Джек Лондон. Изнеженный интеллектуал попадает на корабль, где становится настоящим мужчиной и находит любовь.

Условно роман можно разделить на 2 части:

Да, я рада за героя: он сумел в этом кромешно-неправдоподобном аду выжить и прокачаться, да ещё и женщину отхватить. Но снова у Лондона мелькает удручающая мысль о том, что, мол, всем бы так, мол, кто паруса не ставил, в тайге не выживал и клады не отыскивал – тот вовсе не мужик. Да, да, все поклонники Джека Лондон, если вы сидите в городских офисах в рубашечках и брючках, ваш кумир счёл бы вам недомужчинами.

И вся моя критика данного конкретного романа и нелюбовь моя к автору вообще сводится к тому, что я с ним В ЭТОМ соглашаться не собираюсь.

Ставлю невысокую оценку не потому, что роман плох сам по себе, а потому что я не увидела в нём индивидуальности. Уж слишком он похож на все остальные многочисленные романы и повести «лейтенантской прозы»; настолько похож, что не имей я многолетней привычки вести читательский дневник, сейчас и не вспомнила бы, читала ли его вообще, и чем он отличался от всех остальных.

Спасибо дневнику, он напомнил. Напомнил, что единственное, чем роман запомнился, так это отступлениями, в которых говорится о том, какими героями будут много лет спустя. Это убивало интригу. Время от времени возникало ощущение, что нащупываешь смысл, дескать, вот какими люди должны быть без войны, каким мир должен быть, и как с высоты мирного времени война видится, но это ощущение быстро проходило – не смог его выписать автор.

Я с большим уважением отношусь к мастеру Корнуэллу и обожаю стрелка Шарпа, но стрелок Томас несколько разочаровал.

В основном эмоциональной убогостью. Стоит рядом с ГГ появиться женщине, и она автоматически становится его любовницей. Ни момента зарождения и поэтапного развития чувства, ни диалогов и действий к сближению. Глубокое чувство как будто подразумевается, но подразумеванием всё и ограничивается.

Не считая этой скудости на эмоции к своим женщинам, характер Томаса довольно неплох. Он любит жизнь и то, что делает в жизни. Он верен своему долгу и своему слову. Что не мешает ему относиться к жизни со свойственным юности легкомыслием. Товарищи Томаса тоже показаны более-менее реалистично. Но вот с отрицательными персонажами просто катастрофа. Мало того, что все они просто беспросветные негодяи, так ещё и какими бы разными не были, вечно норовят сбиться в стаю и начать творить зло сообща.

Все приключения достаточно сбалансированы. Действие не топчется на месте и не скачет галопом; оно достаточно непредсказуемо, но без фантастических невероятностей. Разве что движущие силы всех приключений – поиски священных реликвий во исполнение обетов и наложенных епитимий – несколько пасторальны.

Атмосфера создана и на удивление умеренная. Это уже не слюнявая эпоха с ахами и вздохами а-ля Вальтер Скотт, но и не тот вонючий и мрачный период, который современные авторы так любят «живописать», соревнуясь в количестве вываленных на читателя кишок. Учитывая то, что эротических эпизодов (как я уже упомянула) нет, даже солдатня выражается исключительно литературно, и даже в пылу битвы ничего страшнее раскроенного топором черепа (без подробностей) не показывается, я вполне могла бы рекомендовать этот цикл подростку.

В чём Корнуэлл как всегда на высоте, так это в батальных сценах. Даже многостраничные описания не кажутся занудными. А ещё автору удаётся показать битву как глазами героя, так и её общий стратегический план и малейший переход инициативы.

Итог: книга отличная, просто не моя. Мне не нравятся книги, которые я могла бы порекомендовать подросткам. Среди занятных приключений и великолепных битв, мне не хватило эмоциональной искренности, прямолинейности (хотя бы) в диалогах и более взвешенных антигероев.

Господа! Я собрал вас здесь, чтобы объявить, что убийца – один из нас!

Ах, как же я люблю такие завязки! Когда смотришь на представленный набор героев и думаешь: «да никто из них не мог», или наоборот «да все они могли»! Потом выбираешь себе одного или несколько героев, кто «точно мог» или «точно не мог» и следишь за ними, в процессе расследования получая одинаковое удовольствия и если был прав, и если ошибся.

Но детектив – самый сложный из всех возможных жанров. Потому что не допускает полутонов и мелких недочётов. Он или получается или нет. Малейшая корявость, малейшая попытка манипуляции читателем – и провал.

Во-первых, автор достаточно часто переключает фокус с одного героя на другого, и рассказывает о том, как одному стало страшно, другой удивился, третий испугался, четвёртый был растерян и тому подобное. А значит, слишком быстро и слишком легко пополняется список тех, «кто точно не мог», оставляя двух-трёх возможных кандидатов в убийцы. Потом все они погибают и остаются только те, кто, вроде бы, «точно не мог». И тут же возникает убивающее всё удовольствие чувство, что чёрной кошки в тёмной комнате и вовсе нет. Но нет, господа, она была!

Мне, действительно жаль, что так у меня не сложилось с этой книгой. И я действительно признаю, что задумка очень неплоха. Но исполнение подкачало. Может быть, это вина переводчика, который мне достался, или может быть я просто слишком придираюсь к мелочам. Ведь стоило один-единственный эпизод описать более осторожно, и я ставила бы десятку. Но увы, или получилось – или нет.

Впервые узнав о творчестве этой писательницы, была преисполнена скептицизма. Думала, что крупные издательства печатают её и даже хвалят лишь потому, что хвалить всё нетрадиционное сейчас модно, тогда как ругать – опасно. Увы, во многом (но не во всём) мои опасения оправдались. Да, это уже не беллетристика, это намёк на литературу, но убитый хотя бы уже порнографическими эпизодами розового секса. А ещё, это единственная известная мне книга, у которой нет конца. Он не оборван или открыт, его просто нет. Нам был представлен набор героев, буднично потом брошенный посреди эпизода, во имя попытки рассказать их предысторию. Идея, в принципе, хорошая, и предыстория увлекла, но это не отменяет необходимость хоть какой-то концовки. А эта «брошенность» добавила в и без того не весёлую книгу ещё большей депрессивности. Депрессивность, кстати, повсюду, но только не там, где надо. Я, например, так и не смогла прочувствовать атмосферу послевоенного мира и даже самой войны. Зато переживания героев иногда брали за живое. Они (герои) получились разные: одни более, другие менее симпатичные. Некоторые вовсе не вызывали эмоций, у третьих проглядывали прямо таки психиатрические диагнозы. Немного разозлило отсутствие среди героев мужского пола настоящих Мужчин. Все они либо слабохарактерные, либо убеждённые отказники, либо трусы. А речь, между прочим, о военном времени. Единственным Мужиком среди всех персонажей оказалась Кей. Никогда не думала, что скажу это, но мне обидно за мужчин!

Вывод. Из того набора идей, которыми располагала мисс Уотерс, можно было бы создать что-то поприличнее. Но с другой стороны, есть множество книг, в которых нет таких чудовищных недостатков, но нет и персонажей или эпизодов, которые бы трогали до глубины души. Поэтому, в целом, понравилось.

В художественном плане книга откровенно слабая.

Одна из её слабостей — характеры. Они абсолютно однозначны, слеплены из традиционных штампов традиционной историографии (Ключевский, как же без него!). Екатерина – нечеловечески мудрый монарх, и притом нездорово похотливая женщина; Елизавета – добродушная весёлая баба, не имеющая представления, как управлять государством (и как только она умудрилась не развалить его, а приумножить славу?), Петр 3 – совершенно неуправляемый дурак и подлец (да, история любит дураков сажать на троны, но лишь когда ими можно манипулировать; такому глупому и неуправляемому человеку не то что поцарствовать, ему бы до 20-то дожить не дали!), Орловы – лихие, но безмозглые, мать Фике, Дашкова, Лизавета Воронцова, Мария Фёдоровна, Платон Зубов – просто карикатурны! Будь все они такими простыми, как 5 копеек, никому из них не править Россией. Да и не видятся за этими парадными портретами живые люди.

Эта карикатурность, к сожалению, распространяется не только на людей, но и на многие описываемые исторические события. Об историчности тоже говорить, увы, не приходится. Относительно достоверными могут быть факты, но не их трактовка. Да, любое государство должно отстаивать свои интересы; да, Россия должна отстаивать свои интересы, даже если это не нравится «западным партнёрам». Что тогда, что сейчас. Но книга написана так, как будто свои интересы (всегда благородные и гуманистические) есть только у России, а лидеры остальных держав – глупые, жадные и вредные мелкие пакостники, у которых лишь 2 интереса: услаждение себя-любимых и напакостить России. Ну, ребята, ну, это же смешно!

Многие события описаны подробно, но бестолково. Кто куда пошёл и что сказал – есть, а общей картины – нет. Переворот 1762 года преподнесён бесшабашным мятежом «на слабо»: никому не нравится император, а давайте скинем его? – а давайте! Некоторые битвы (Чесменское сражение, например) начинаются с того, что противник многократно превосходит русских, потом описывается рутина сражения (всадники поскакали, пушки выстрелили, корабли развернулись и т.д.) и вдруг русские уже празднуют победу. Каким образом? Ни стратегии, ни полководческого гения, ни единичного героизма, ни даже случайности, которая изменила бы расстановку сил – ничего не показано.

Введение ассигнаций тоже любопытно. В тексте упоминалось, что многие до Екатерины пробовали, но ни у кого не получалось. А у неё получилось. Почему?

А Павел? Ладно, все остальные персонажи даны нам уже сложившимися личностями, но почему так нелепо скудно описан он? Почему он вырос именно с такими взглядами и с ненавистью к матери? Единственный в книге мельком прозвучавший ответ – потому что его воспитывал Панин. Но это порождает следующие вопросы: а почему Панин воспитывал его именно так, почему Екатерина не помешала ему? Я знаю ответы на эти вопросы, но из других источников; почему Пикуль не удосужился оформить их здесь?

Вот и получился, по моему скромному мнению, не художественный опус и не детальное историческое исследование, а слегка оживлённый диалогами учебник истории, в котором одни эпизоды раздуваются, другие, которые могли бы их дополнить и разъяснить, выпускаются из виду вовсе. Что, в целом, к сожалению, хорошо. К сожалению – потому, что история собственного государства сейчас настолько отвратительно преподаётся, что подчас не знается вовсе. Поэтому такие книги, художественно слабые, но всё таки художественные, становятся едва ли не единственной возможностью немного узнать родную историю тем, кто не проникся одноимённым предметом в школе.

Вывод: актуальность этой книги значительно перевешивает её художественные недостатки, предвзятость и историческую несостоятельность. Отсюда и оценка – «выше среднего».

Книга тяжёлая и увлекательная. Тяжёлая, потому что больно страница за страницей наблюдать, как ложь и подлость побеждают добродетель и невинность. И увлекательная, потому что это происходит с такой изысканной утончённостью, основываясь на таких тонких психологических материях, что становится сродни высокому искусству.

Порой персонажи казались немного гипертрофированы: гротескный негодяй-соблазнитель, образцовый влюбленный, беспринципная интриганка, наивная добродетельница или юная пансионерка. Но ведь книге 200 лет! Может быть, там и тогда, в рамках тех норм и той морали, люди света действительно так строго блюли своё амплуа.

И, тем не менее, к моему собственному удивлению, главным для меня оказалось не содержание, но форма.

Не ожидала. Очень захватил такой необычный способ раскрытия – письма. История не глазами автора откуда-то со стороны, и не от первого лица, всегда субъективного, а каждый шаг каждого из героев, его собственными глазами и так, как он воспринимается окружающими; то, каким разными ликами человек является к каждому своему собеседнику. И не перестаёт восхищать то, как действие всё закручивается и закручивается без единого слова «от автора».

Nota Bene: Владение речью. Я не о писателе, создавшем роман. Я об обществе в целом. Ведь люди действительно общались друг с другом, придавая значение изяществу своей речи и соревнуясь в нём. А за отсутствием телефона, интернета и т.д. писали письма, по 20 на дню, писали и читали, и достойными считались только письма, написанные безукоризненно грамотно, обстоятельно и образно. Не у всех конечно получались такие поэмы как у Татьяны к Онегину, но это была Речь. А что нынешний электронный язык чатов и эсэмэсок? Не больше пяти слов в предложении, два из которых сокращены, ещё два с опечатками, а из всех упущенных знаков препинания в конце слеплен смайлик. Да нет, смайлики – это здорово, я сама ими часто пользуюсь, но они должны венчать мысль, а не заменять её. Ведь сначала потеря навыка письменного изложения своей мысли, а потом и сама мысль отпадёт за ненадобностью. Или я путаю причины и следствия?

Грустно.

Сколько там согласно Гиннесу человек может не дышать под водой? Слабовато, слабовато… Мне кажется, я всю книгу на одном вздохе прочла, снова задышав только через часик-другой, как закрыла её.

Достоинства:

а) Всегда интересные повороты сюжета + мораль.

б) Стиль повествования, ассоциирующийся со старославянским, но легко воспринимаемый.

в) Для знакомых с историей Балкан – новые трактовки известных сюжетов, для не знакомых – много интересной исторической информации.

г) Балканы маленькие, но очень разные; и каждый рассказ показывает новую их сторону – новый народ – как новую грань Балканского Венца.

Недостатки:

а) К конкретным рассказам придраться можно, но цикл в целом почти совершенен.

«… О князе Милоше…» (оценка 10) Нет слов. Кроме: «Косово je срце Србиje».

«… О госпадаре Владе…» (оценка 8) Попытка напомнить, что герой сегодняшних сказок и легенд – всего лишь человек своего времени.

«… О сестре Софии…» (оценка 8) Подробно описываются последние дни Константинополя. Эта детальность (кто где во время службы стоял и о чём думал) на пользу атмосфере, но слегка в ущерб динамике.

«… Об ослеплённых королях…» (оценка 7) Если бы не обилие сцен секса с заведомо несовершеннолетними, было бы похоже на житие. Мистическая составляющая, ограниченно-религиозная, и откровенно слабая, этому способствует. А отсылки к современности душераздирающи, но притянуты за уши. Тем не менее, рассказ очень даже не плох, просто в рамках цикла в нём бросаются в глаза повторения (см. пп. а) и г) Достоинств): о Сербии мы читали в первом рассказе, а мораль – тяготы власти господаревой – уже отчасти прозвучала в рассказе о Владе.

«… О новых воинах…» (оценка 10) И мистика, и любовь, и воинская доблесть, и османские мотивы – всё органично и уместно.

«… О македонцах…» (оценка 6) Нет, не то. Совсем не то. Как территориально (больше об Азии и Египте, чем о Южной Европе), так и по времени (это пока не Балканская культура, это ещё Античность). И как следствие – из-за отсутствия славянской напевности получилось даже не Сказание, а просто рассказ.

Последнее время мне везёт на хорошие книги. Я их закрываю, ставлю на полку, и думаю: какая хорошая была книга. Но так, чтобы на одном дыхании целую повесть читать, от каждой фразы получая удовольствие — такое случается не часто.

Спасибо.

В целом, общие впечатления не сказать что б плохие, и в жесткую критику ударяться не хочется, но самое точное определёние – это «слащаво». Лав-стори. «Я тебя люблю… я тебя люблю… я тебя люблю…» Намёки на психологизм есть, но он как-то растворяется за этой слащавостью. Не достаточно убить одного из героев, чтобы лав-стори превратилась в высокую трагедию.

Вот режиссёр экранизации никого не убивал. Но у него так получилось, что впору за корвалолом бежать. Потому что любовь, собственными руками порушенная – гораздо трагичнее, чем любовь, сбитая на взлёте таким художественным приёмом, как смерть. Ведь разве «пока смерть не разлучит нас» – не мечта всех влюблённых?

Да и вообще, сомнения меня терзают, насколько правомерно считать графический роман литературой. Ведь литература – это передача образа посредством слова. А графический роман (читай: комикс) – последовательность картинок. А художники должны становиться авторами картин, а не книг.

Давайте смотреть правде в глаза: не совсем Астрид Линдгрен мы обязаны этой книге. Да, она написала историю о толстеньком вредном человечке с моторчиком, но человечка этого сделала таким обаятельным, а историю такой смешной переводчик. Лилианна Лунгина.

Низкий поклон.

Потому что книга гениальная. Смешная и добрая. И взрослому человеку понравится даже больше, чем ребёнку. Не побоюсь утверждать, что взрослому она НУЖНЕЕ, чем ребёнку. И дело не в том, что Карлсон — не лучший пример для подражания. Просто в детстве и без того достаточно веселья, а вот искренний смех взрослого дорогого стоит.

А посему спасибо и автору, и переводчику. Они вдвоём, идея одной и интерпретация другой, подарили нам книгу, которой больше нет ни у кого в мире, даже у самих шведов.

Низкий поклон. Обеим.

Иногда всего какой-то один персонаж может раздражать так сильно, что смазывается впечатление от всей книги.

Хотя в целом книга и заслуживает самых высоких оценок.

Язык – мастерский. Что, в принципе, не удивительно: тогда другого до печати просто не допускали.

Сюжет интересен. Есть и интрига, и неожиданные повороты и всегда непредсказуемая реакция на них героев. Вернее сказать, непредсказуемая она только до того момента, пока автор её не опишет. И тогда понимаешь, что по-другому человек и не мог отреагировать. Автор показал себя отличным психологом.

Герои:

Ник – протагонист и рассказчик. Вполне здравомыслящий персонаж.

Джордан – его знакомая. Немного цинична, но тоже вполне адекватна.

Дейзи – подруга Джордан и дальняя родственница Ника. Легкомысленна. Что не отменяет трагичности. Типичный пример женщины, которая в своё время не смогла (из-за той самой легкомысленности) выйти замуж за любимого, и теперь разрывается между преданностью нелюбимому мужу и девичьими мечтами о большой и чистой любви.

Том – муж Дейзи. Вот он-то и бесил до умопомрачения. Самовлюблённый эгоист,

Сам Гэтсби. Вот его-то образ и оказался единственным моментом книги, не очень удавшимся автору. Он описывается противоречивым. Но всем противоречиям его характера не хватает целостности. То он искренний влюблённый мальчишка, то циничный честолюбивый авантюрист. Но слишком часто он циничен в любви и беспечен в бизнесе. И как эти две стороны одной медали уживаются в нём – прописано не достаточно ясно.

Это роман о любви? Да нет. Это роман о людях. Которые не всегда ведут себя достойно. Ведь обычные люди в обычной жизни чаще всего так себя и ведут. Именно эта правдоподобность человеческих эмоций и поступков мне и понравилась больше всего.

Итог: очень часто нудные и неправдоподобные книги имеют заоблачные рейтинги только на том основании, что кто-то когда-то причислил их к классике. Но эта книга полностью заслуживает и звание «классики» и высоких оценок.

Фильм в своё время восхитил. Но чего-то я, кажется, тогда недопоняла, и решила восполнить упущенное прочтением книги. Оригинала. Первоисточника.

Очень затянуто. Непонятных и перезапутанных моментов с избытком. Герои скучноваты. Развитие сюжета – не лучше. Шли. Потом разделились. Одни пошли дальше. И другие пошли дальше, только в другую сторону. Потом те, которые шли, с кем-то подрались. А другие, которые шли, продолжают идти.

Не происходит ничего по-настоящему неожиданного, а описания чего-то этакого повторяются (эльфийские города похожи друг на друга, а про битвы я вообще молчу).

Может быть, когда-то это и было прорывом. Но с тех пор литература ушла далеко вперёд, и напиши кто-то из сегодняшних авторов нечто подобным слогом и с таким слабым сюжетом – да его бы живьём закопали!

Словом, тот крайне редкий случай, когда фильм – не в пример лучше книги. Да, это книга – «начала» фэнтэзи, но мы же не восхищается обезьянами только потому, что они стали предками человечества. Спасибо им, конечно, большое, но это не повод носить на руках. И Толкину безусловное спасибо за то, что он когда-то это написал. Я люблю созданный им жанр. И я сама готова носить его на руках, но именно за жанр, за всех его талантливых учеников и последователей. Но созданная им книга, сама по себе, была для меня пыткой.

По большому счёту, кроме не всегда аутентичных вариаций Аладдина, я не помню других восточных сказок, и кроме пары строк Омара Хайяма с другими восточными мудрецами не сталкивалась. И, тем не менее, Восточные сказки и Восточная мудрость – для меня всегда были чем-то незыблемым. Авторитетным. Нечто таким, с чем никогда не встречался, но точно знаешь, какими оно должно быть.

Вот именно таким.

Витиеватая и изящная, волшебная и правдивая, атмосферная и мистическая книга.

Самая поэтичная вещь, которую я когда-либо читала.

И я ещё никогда так долго не колебалась, какую выставлять оценку. Сомневалась между двумя высшими. В итоге не ставлю десятку лишь за небольшой обман в ожиданиях: первые две части цикла были о разумном оружии, и от третьей я ждала его (оружия) предыстории. Ведь художественный цикл должен быть объединён идеей?

(Отдельное спасибо за Магрибинца, явившегося к Ала-ад-Дину, и за Айвана ибн-Сасана.)

Когда последняя страница была закрыта, моему восторгу не было предела. Неужели этот ужас, летящий на крыльях ночи, наконец-то закончился?

С первых страниц, когда нить собственно повествования ещё не была раскрыта, поражали ляпы, ошибки и повторы. После первой стони страниц выяснилось, что два наиболее часто встречающихся в первой книге слова – это хлеб и сыр. Никогда бы не подумала, что в нежелании прорабатывать материальную культуру можно обвинить автора фэнтези. И даже не знаю, что задело больше: нежелание автора хотя бы подумать о чём-то другом (вся пища мира без привязки к истории и географии в её распоряжении) или её безразличие к тому, что она всё время повторяется.

Повторялась же она и в предисловиях к главам: поначалу их, как историю страны, было интересно читать, но уже к концу первой книги они свелись к бесконечному пересказыванию одних и тех же фактов разными словами.

А можно ли услышать стук в дверь во дворце, в котором вместо дверей – занавеси?

А жену принца нормально повсеместно именовать королевой?

А после полутора тысяч страниц и десятилетий дружбы, нормально так и не понять, к какому полу принадлежит один из ближайших сподвижников?

А говорящие имена – это что, вообще, шутка такая? Если мы уже с первых страниц знаем, кто главный негодяй, а кто им ни при каких обстоятельствах не будет?

И если такие проблемы уже с формой, то что можно говорить о содержании? Нет, я вовсе не против постоянного самокопания героев, мне они даже нравились, но подбешивает то, что кроме самокопания они не способны ни на принятие решений, ни на совершение поступков. А только всегда и везде продолжать безвольно качаться на волнах, следовать течению и, барахтаясь за выживание в тех местах, куда течение порой прибивало к берегу, спасать мир.

Мир и герои просто чудовищно чёрно-белые. Полтора негодяя на цикл (которых мы узнаём с первого же знакомства по имени и плохому поведению) и выводок их прихвостней, из всех же остальных героев каждый являет собой воплощение какой-то добродетели: проницательный, рыцарственный, правдивый (здесь даже придумывать ничего не надо, у них просто имена такие); а остальные – преданный, загадочный, заботливая, исполнительный, надёжный, нежная и т.д. и т.п. Всем известно, кто негодяй, и все его козни принепременно раскрываются, но никому даже в голову не приходит ни то что избавить королевство от вечно висящей над ним угрозы (хотя все только и твердят каждую страницу о благе королевства), но даже пожурить его. Не могут или не хотят сделать это ни суровый король, ни бескомпромиссный принц, ни имеющая личные счёты королева (ну, та, которая жена принца), ни профессиональные убийцы, которые ради этого, собственно, и едят свой казенный сыр с хлебом.

Кстати, о роде занятий главного героя. Он (герой) получился полным профессиональным… девственником. Он не убивает врагов: они сами друг друга режут и травят; немногочисленные его жертвы – либо самозащита, либо убийство в состоянии аффекта; горы трупов за ним – неизменно лишённые души зомби или честное поле боя; за весь цикл я помню единственныё раз, когда он действительно убил живого человека по заданию, но тот был таким карикатурным подлецом, что убийца явил себя прям-таки ангелом мщения.

Да и вообще, устала я от жизнеописаний. Это не проблема книги, это проблема лично моя, но мне надоели (спасибо Дженнингсу) одинокие старики (телом либо духом), ведущие от первого лица рассказ о своей невероятной жизни, начиная с отрочества, и как они спасали мир будучи подростками.

Книга первая – отрочество. Маленьким мальчик, которого никто не любит, растёт и учится тому, не знаю, чему.

Книга вторая – дворцовые интриги придворного мужа. Похоже на шахматы. «Белые» (плохой персонаж) ходят первыми. И вторыми. И третьими. Потому что «чёрные» (хороший персонаж) возмущаясь каждым новым ходом «белых», отказываются ходить вообще.

Книга третья – смена поднадоевших декораций, толпы промелькнувших единожды персонажей и попытки наконец-то описать ту сущность, из-за которой книга причисляется к фэнтези – т.е. магию. Несколько сказочных локаций, драконы... Не ново, но и не плохо. Но в целом вся магическая система саги – телепатия разных видов и уровней. Чтение мыслей людей и животных, внушение мыслей, перемещение сознания между телами, передача и забор энергии через установившуюся связь и т.д. и т.п.. Чудненько.

Вот только если всё так просто: если два человека, ненавидящие друг друга, легко устанавливающие друг с другом связь через полмира и могущие этой связью убить друг друга – почему они этого не делают? Тем более что силы, как на весах, всегда сильно перевешивают то в одну то в другую сторону, сильнейший на данную минуту легко пробьёт защиту слабейшего, и ничья невозможна? Ответ: потому что автору удобно, что связь устанавливалась только тогда, когда ей удобно. И только так, как удобно ей. И чтобы героям ни в коем случае в голову не приходила мысль поступить самым логичнейшим из вариантов, пока «сюжет не будет к этому готов». И только на краю погибели героя вдруг осенит. А автор так и не удосужится объяснить, почему то или иное невозможно было сделать раньше, или, наоборот, почему то, что раньше не раз делалось, больше не применяется.

И, что в принципе не стало для меня неожиданностью, многие вопросы так и остались без ответа. Из самых крупных интересовавших меня — родителя героя. Кем была его мать и как именно погиб отец (по-моему, объяснения типа «это не может быть совпадением, потому что всё плохое, что делается в мире, делается только Регалом» — недостаточно).

Странно то, что я не ставлю циклу единицу. Почему? Потому что, всё-таки, что-то в нём есть. Хотя бы те же так непривычные в фэнтези самокопания. Некоторые персонажи симпатичны. (Ночной Волк. Да. Это просто чудо. Лучшее воспоминание со всей саги.) Нетривиальное и в какой-то мере непредсказуемое завершение любовной линии порадовало. Думаю, вычитать бы текст, чтобы убрать бесконечные повторы, убрать «говорящие» имена, заставить героев хотя бы изредка действовать, и прям хоть чуточку расширить магическую систему – и могло получиться что-то симпатичное. Но увы, увы…

Талантливо. И очень старательно (по нынешнем времена, когда многие пишут по принципу «тяп-ляп, абы как» — это уже достойно уважения). Ясно, что была проделана немалая исследовательская работа.

Отлично прописано, как меняется город, упомянута политическая ситуация. Но чего мне не хватало, так это деталей: как одевались, как выглядели улица и дом. Эта информация присутствует не во всех рассказах, а там где присутствует – очень мимолётна.

При всей серьёзности и даже трагичности многих историй, слишком много хэппи-эндов. Можно было бы во имя реалистичности трагически убить пару героев, чтобы хоть в этом сохранить интригу, раз уж мы и так знаем, что династия, безвариантно, будет продолжена.

Охват событий получился неравномерным. В первой половине книги между главами пробегали века, далее – рамки сузились до десятилетий. Отчасти это понятно: в более поздние эпохи перемены города и страны разительней; но если для города 300 лет – лишь миг, то для людей – это такая смена поколений, что напрочь теряются корни. Это и стало для меня самым большим вопросом книги. Наследственность и наследие. Потомки через 100-500-1000 лет до неправдоподобия похожи на своих предков и физически и по характеру, но порой совсем отсутствует связь поколений. За временные провалы между главами город успевал измениться слишком сильно, а генеалогия уйти так далеко вперёд, что переставала прощупываться вовсе. Но, понимаю, что при 2000-летнем охвате мои желания вряд ли возможны для осуществления.

Любимые рассказы: «Лондонский мост» (картина эпохи, почти на век и красивые герои) и «Кристал-Палас» (бытовая зарисовка одного обеда: нравы общества, характеры людей, неожиданная развязка).

Вывод: цель была интересна, задача трудна, и автор сумел с ней справиться настолько, насколько это вообще было возможно. На выходе получилась очень любопытная как в художественном, так и в историческом плане вещь, пёстрая, не скучная, хоть и немного камерная.

Сама Зверь-Книга, как идея, так и воплощение, достойны авторов. Но всё остальное выглядит слишком… дёшево? Начиная с попаданцев, рушащих всё устройство параллельного мира благодаря свалившимся на них способностям, и заканчивая сборищем персонажей всех предыдущих частей, в котором не было никакой смысловой необходимости, и который был вставлен исключительно ради эффектной финальной точки. Самая противоречива часть, т.к. именно здесь сошлись рядом и самая гениальная находка, и самый посредственный сюжетный ход.

Лень – двигатель прогресса. Чтобы облегчить себе жизнь, человек создаёт нечто, что потом его же и уничтожает. Важно вовремя понять, что ты теряешь больше, чем приобретаешь, решиться на безумное восстание против своего же детища, и если ещё не поздно, попытаться вернуться к тому, каким ты был «до». Пожертвовать собой во имя общей цели и суметь принять чужую жертву. И стать тем, кем ты до конца своих дней и останешься. Самая сильная часть цикла.

Повесть, легко воспринимающаяся и самостоятельно, без привязки к циклу, затрагивающая вечные вопросы и дающая тонкие философские ответы. Всегда найдётся истина, готовая бороться даже с самым ужасным злом, и сила, способная его победить.

Начало захватило. Смертный в мире бессмертных; тот, у кого лишь одна жизнь, против тех, для кого жизнь – лишь разменная монета, но он должен стать среди них своим. Когда никто не знает, как высоки твои риски, только ты можешь оценить цену победы. Но дальнейшее разочаровало: любовь, которая вместо того, чтобы возвысить, заставляет предать свою сущность, превратив в итоге героя во что-то очень расчётливое и даже мудрое, но совершенно безэмоциональное.

Единственная часть цикла, оставившая неприятные впечатления. Две первые главы: один и тот же сюжет, произошедший в разных декорациях. Третья глава, которая должна была бы пояснить их сходство или различия, даёт разрозненный набор сцен и возникающих из ниоткуда и уходящих в никуда действующих лиц.

Всё время казалось, что вот-вот поймаю мысль, но она к моему разочарованию, смогла ускользнуть. Но удивительно то, что когда я чего-то не понимаю в книге, обычно хочется обвинить в этом книгу. «Витражи патриархов» — тот редкий случай, когда обижаешься не на книгу, а на себя, что ты сам чего-то недопонял, сам себя чего-то этим лишив.

Воспринимается исключительно продолжением первого романа.

Казалось бы, избитые приёмы: неуязвимые охотники на чудовищ + оборотни + вампиры. Но преподнесено так, что кажется не банальностью, а откровением.

Люди всегда мечтали о бессмертии, уязвимость (и смерть) всегда воспринимались проклятием. Создать мир, где смерть – дар, а бессмертие – проклятие – само по себе чудо. И то, что этот мир оказывается не с неба взятым, а прямым наследником нашего, да ещё и так стройно – выше всяких позвал. Да и не будь всего этого, за один контракт по «продажи души» авторы достойны бессмертия.

Много лет назад «Ведьмак» стал одной из первых прочитанных мной фэнтези-саг, и настолько восхитил, что долго потом не хотела читать фэнтези, боясь, что он померкнет. Конечно, потом всё равно начала, но с каждой новой книгой «Ведьмак» становился всё более недосягаем. А я, сколько не пыталась, никак не могла написать отзыв, потому что никак не могла даже сама для себя понять, чем же именно цикл так меня зацепил.

Только сейчас поняла.

Баланс.

Все остальные книги, даже самые лучшие, хоть в чём-то, но всегда были «слишком». Одни слишком сложные, другие, наоборот, пустые. Слишком жестокие, слишком неправдоподобные, слишком традиционные, слишком предсказуемые, слишком длинные, слишком целомудренные, или наоборот, слишком пошлые. И только в «Ведьмаке» абсолютно всё и абсолютно всегда было в меру.

Баланс между мечом и магией, между действием и размышлением, между мужским и женским началом, между ясностью и недосказанностью. При всём юморе и даже сарказме Сапковского, он никогда не позволял себе высмеивать серьёзные вещи. Эротические эпизоды достаточно откровенны и неизменно чувственны, но без опошляющих физиологических подробностей. А герои каких книг вызывали такие яркие и такие противоречивые эмоции, как Цири, или Геральт, или Лютик, или пёстрые ряды чародеек во главе с Трисс? Уже не говоря о Йеннефер, такой сложной и такой восхитительной, что она навсегда стала моим любимым литературным персонажем.

Рассказы, из которых состоят первые две книги, обладают такой глубиной, философией и психологией, какие сложно ожидать от двадцатистраничных историй.

Дальнейшее повествование – тонкий сплав интриг, битв, магии, социальных проблем общества и личных взаимоотношений.

«Ведьмак» – это мир, продуманный от «а» до «я»; каждый персонаж, даже второстепенный – личность; сюжет, который держит в напряжении на каждой странице, постоянно развивается и не утыкается в забитые роялями кусты.

Но я пристрастна, поэтому мне ни в коем случае нельзя верить на слово. «Ведьмак» — эта та книга, которую обязательно надо прочитать самому. Согласиться со мной, или не согласиться – это уже дело третье, но этот цикл стал классикой, а значит всем любителям фэнтези – обязателен к прочтению.