5. В рубрике «Из польской фантастики» в номере публикуется первая часть очередной новеллы Анджея Сапковского о ведьмаке Геральте «Granica możliwośći/Предел возможного» (стр. 14-16, 25-34). По словам Сапковского, «”Granica możliwośći” это рассказ о драконе. Фэнтези без дракона это все равно, что хозяин без хаты или девушка без чувства юмора, которая к тому же выпить не дает. Как обычно, это новелла о ведьмаке Геральте, и, как обычно, это правдивая история. История о событии, которое народ по своей бездонной простоте перетолковал в лживую сказочку о Вавельском змее. Или, может быть, <это рассказ> не о драконе, а о человеческих характерах?». И далее, обращаясь непосредственно к Паровскому: «Рассказ длинный. Сократить не удалось. И тебе не удастся тоже…» Рассказ прекрасно иллюстрировал БОГУСЛАВ ПОЛЬХ/Bogusław Polch…Ниже показаны два из семи рисунков.
И, кстати, это первая публикация в журнале большого (с продолжением) произведения польского писателя. Так сказать, прецедент… Позже новелла вошла в состав авторских сборников Сапковского «Miecz przeznaczenia» (1992, 1997, 2003, 2007, 2010, 2014) и «Opowieści o wiedzmaku», т.2 (2002). Она переводилась на литовский, чешский, украинский, немецкий, испанский языки. На русский язык ее впервые перевел Е. ВАЙСБРОТ в 1996 году. Карточка новеллы находится здесь, а почитать об авторе можно тут
5. В рубрике «Из польской фантастики» размещен очередной (пятый уже, однако – предыдущие см. №№ 12/1986, 8/1988, 3/1989, 3/1990) рассказ Анджея Сапковского/Andrzej Sapkowski о ведьмаке Геральте, который называется «Kwiestia ceny». В сопроводительном письме автор пишет: «Вот так это было на самом деле. То, что братьям Гримм рассказал полусумасшедший козий пастушок из Нижней Саксонии и что они потом переделали на сказку “Hans mein Igel”, не подлинная, а выдуманная история. И это видно».
Иллюстрации СЛАВОМИРА РОГОВСКОГО/Sławomir Rogowski и МАЛГОЖАТЫ ДЖЕВИЦКОЙ/Malgorzata Drzewicka (так себе на мой взгляд). Рассказ вошел в состав авторских сборников А. Сапковского «Wiedzmin/Ведьмак» (1990), «Ostatnie życzenie/Последнее желание» (1993, 1997, 2003, 2007, 2010, 2014) и «Opowieści o wiedzminie/Легенды о ведьмаке» (2002, т. 1), он переводился на литовский, чешский, немецкий, испанский, французский, английский, болгарский языки. На русский язык его впервые перевел под названием «Вопрос цены» Е. ВАЙСБРОТ в 1996 году. Почитать об авторе можно здесь Карточка рассказа находится тут
6. В рубрике «Из польской фантастики» размещен очередной (четвертый уже – предыдущие см. №№ 12/1986, 8/1988, 3/1989) рассказ Анджея Сапковского/Andrzej Sapkowski о ведьмаке Геральте, который называется «Mniejsze zlo/Меньшее зло». В сопроводительном письме автор пишет: «Продолжая <выполнять> замысел <написания> “фэнтези” типа “Как это на самом деле было”, я перечитал братьев Гримм. Одна всем известная сказка заинтересовала меня настолько, что я принялся размышлять над истоками истории, искаженной сотнями устных пересказов, а к тому же <еще и> опошленной на народный лад и сфальсифицированной натянутым «хэппи-эндом». Так как же это было на самом деле? Кто знает, может быть и так, как в прилагаемом рассказе, которому я дал название «Меньшее зло». Это, ясное дело, новое приключение ведьмака Геральта, из которого я упорно пытаюсь сотворить – toutes proportions gardées – нового пилота Пиркса польской фэнтези, чего и себе, и Вам желаю, аминь». В качестве иллюстраций использованы фрагменты пяти работ итальянского художника РОБЕРТО БОНАДИМАНИ/Roberto Bonadimani.
Рассказ принес Сапковскому премию имени Януша Зайделя 1990 года, в рейтинговом списке сетевого журнала «Эссенция» «Сто лучших польских научно-фантастических рассказов» он занимает 4-е место. Рассказ вошел в состав авторских сборников А. Сапковского «Wiedzmin/Ведьмак» (1990), «Ostatnie życzenie/Последнее желание» (1993, 1997, 2003, 2007, 2010, 2014) и «Opowieści o wiedzminie/Сказания о ведьмаке» (2002, т. 1) и переводился на литовский, чешский, немецкий, испанский, французский, английский, болгарский языки. На русский язык его впервые перевел под названием «Меньшее зло» С. ТУЛЯКОВ в 1991 году, однако более известен перевод Е. ВАЙСБРОТА (1996). Почитать об авторе можно здесь Карточка рассказа находится тут
6. В рубрике «Из польской фантастики» размещен новый рассказ из цикла о ведьмаке Геральте Анджея Сапковского/Andrzej Sapkowski «Ziarno prawdy». Три рисунка (ох, страшненьких…W.) ЕЖИ ДОМИНО/Jerzy Domino.
Вот что сам Сапковский пишет о рассказе в сопроводительном письме в редакцию: «Подобие сюжета <моего рассказа> сюжету рассказа «Straszny potwór/Страшное чудовище» Романа Зморского/Roman Zmorski, равно как и сюжетам других известных во всей Европе сказок, которых, вероятно, сопливый Ромек Зморский наслушался в детстве от няни, не случайно. Однако, в отличие от предыдущих, «Ziarno prawdy» представляет истинную версию событий, происходивших где-то “in another galaxy, another time”».
Позже этот третий рассказ писателя о ведьмаке Геральте вошел во многие авторские сборники Сапковского на польском языке (“Wiedźmin/Ведьмак”, 1990; "Ostatnie życzenie/Последнее желание" (1993, 1997, 2003, 2007, 2010, 2014); “Opowieści o wiedźminie. T. 1/Рассказы о ведьмаке. Т. 1”, 2002). Рассказ переводился на английский, французский, немецкий, испанский, чешский, болгарский, литовский и другие языки.
На русский язык рассказ под адекватным названием «Зерно истины» впервые перевел в 1990 году В. ЛОСЬ. Карточку рассказа можно посмотреть здесь а об его авторе почитать – тут
7. Публикацию рассказа сопровождает небольшое интервью, которое у Анджея Сапковского взял Рафал Земкевич/Rafał A. Ziemkiewicz в сентябре 1987 года. Оно носит название:
«Rozpędzam się…/Я РАЗГОНЯЮСЬ…»
Рафал Земкевич: Ваш рассказ произвел настоящий фурор. Премия на конкурсе, первое место в нашем читательском опросе и в плебисците «Полкона». Даже не верится, что «Ведьмак» был вашим дебютом.
Анджей Сапковский: И был, и не был. Мне случалось зарабатывать пером еще в студенческие времена, я получил даже несколько премий. Только вот <те> мои писания не имели с фантастикой ничего общего. В этом жанре «Ведьмак» действительно был дебютом.
Рафал Земкевич: А как вам вообще пришла в голову мысль о том, чтобы написать рассказ на наш конкурс?
Анджей Сапковский: Откровенно говоря: хотел сделать приятное сыну. Он страстный любитель литературы такого рода и постоянный читатель вашего журнала. И вот он спросил как-то у меня: «А почему бы тебе не написать что нибудь такое?» «Нет проблем, -- ответил я, -- напишу». Ну вот так и появился «Ведьмак». И о конкурсе, и об его условиях я узнал от сына.
Рафал Земкевич: Обычно фантастику начинают писать те, кто много ее читают.
Анджей Сапковский: И я в этом не исключение, я читаю очень много и издавна. Может, это мое утверждение покажется нескромным, но я знаю фантастику очень хорошо и главным образом по оригиналам. Из каждой поездки, а я много езжу, я привожу новейшие книги этого жанра. Сочетаю таким образом приятное с полезным. Моя работа требует беглого владения тремя языками, и чтение книг на иностранных языках предоставляет мне великолепную возможность для тренировки. Кроме того, чтение для меня – не хобби или, там, другое какое-то развлечение, это попросту необходимость, как необходимость есть или спать. Меня, наверное, можно назвать «книжным алкоголиком».
Рафал Земкевич: Насколько я понимаю, фэнтези вы в особенности любите читать?
Анджей Сапковский: Верно. Среди книг, которые я привожу домой из всех частей света, фэнтези решительно преобладает. Кроме того, в том, что я читаю, мне всегда не хватало фэнтези, которое я назвал бы «классическим», без элементов научной фантастики и каких бы то ни было отнесений к современности. На Западе мало такой литературы пишут. Говорю об этом потому, что, берясь за написание рассказа, я хотел создать то, чего мне не хватает: «классическое» фэнтези.
Рафал Земкевич: У нас мало знают западное фэнтези…
Анджей Сапковский: Это относится ко всей заграничной фантастике. Хотя, положив руку на сердце, могу сказать, что со времен моей молодости – а в моем мафусаиловом сорокалетнем возрасте можно так говорить – я далеко продвинулся, и ваш журнал очень мне в этом помог.
Рафал Земкевич: Спасибо. А вот польское фэнтези только еще рождается. Что вы об этом думаете?
Анджей Сапковский: Нельзя сказать, что я внимательно слежу за деятельностью наших авторов. Читаю главным образом написанное на других языках. И не потому, что считаю ценной только западную фантастику. У нас интересные книги появляются редко и за ними нужно охотиться. А у меня попросту нет ни времени на то, чтобы гоняться за книжками, ни знакомых, которые откладывали бы для меня что-то под прилавок.
Рафал Земкевич: И все же, не могли бы вы попытаться оценить перспективы польского фэнтези?
Анджей Сапковский: Они великолепны! Ведь на фэнтези сейчас большой спрос, людям оно нравится, они хотят именно такое читать. Наши сказки, наша демонология – это прекрасный материал для фэнтези. Вы представляете себе, какой интересный рассказ можно было бы сочинить хотя бы по сказке о вавельском драконе? О том, с каким презрением отнеслись бы во времена культа святого Георгия и рыцарских идеалов к подмастерью сапожника, который столь бесчестно расправился с драконом? К этому отравителю, этому браконьеру?
Рафал Земкевич: Вот как раз <давайте поговорим> об этом. Вы <в поисках вдохновения> обратились к старой народной сказке, на что до вас никто не решился, по крайней мере в печати.
Анджей Сапковский: Это было моим сознательным намерением. Как я уже сказал, мы располагаем материалом, не худшим, чем кельтская или норманнская мифология.
Рафал Земкевич: И навлекли на себя обвинение в плагиате.
Анджей Сапковский: Это несерьезно. На Западе как минимум сто пятьдесят книг используют «легенду о короле Артуре», некоторые из них относятся к классике жанра. Сказки попросту принадлежат всем.
Рафал Земкевич: Вернемся к перспективам польского фэнтези.
Анджей Сапковский: Этот жанр предоставляет автору намного большие возможности, чем, скажем, классическая НФ. Я, например, не взялся бы за сочинение лучшей НФ, чем «A case of conscience» Блиша или романов Желязного. В НФ уже все сделано.
Рафал Земкевич: В фэнтези тоже уже многое сделано. Толкин, Говард…
Анджей Сапковский: Но и для других многое осталось. У нас в настоящее время бушует бум Конана, и это может сильно повредить польскому фэнтези. Я вообще-то Говарда терпеть не могу, его стиль невыносим, и будет просто ужасно, если наши авторы станут равняться именно на него. В фэнтези действительно еще многое можно придумать. Как я уже сказал, у фэнтези сейчас самая благоприятная конъюнктура. Я и не скрываю, впрочем, что писал «Ведьмака» именно так, чтобы попасть в эту конъюнктуру.
Рафал Земкевич: Что вам более чем удалось…
Анджей Сапковский: Почему «более чем»?
Рафал Земкевич: Вы этим рассказом завоевали себе столь большую популярность, что вам трудно будет писать следующие произведения. То, что у других авторов читателей восхитило бы или что они, во всяком случае, легко простили бы, у вас может их разочаровать.
Анджей Сапковский: Это верно. Мне предстоит решить трудную задачу. Наверняка я не стану пытаться печатать то, что, по-моему, не будет лучшим от «Ведьмака». Я не могу пока исключить такой возможности, что не сумею перепрыгнуть через самого себя. Да я и не собираюсь все бросить и заниматься исключительно написанием фэнтези. Помимо всего прочего, боюсь, что даже если я буду писать сплошь шедевры, мне за счет этого не удастся прокормиться…
Рафал Земкевич: К сожалению, вы правы.
Анджей Сапковский: …поэтому если окажется, что я торгую лучше, чем пишу, это вовсе не станет для меня жизненным крахом.
Рафал Земкевич: Во всяком случае, тот барьер, через который вам нужно перескочить, создает для вас весьма стрессовую ситуацию.
Анджей Сапковский: Моя работа как раз и заключается в неустанном перескакивании через барьеры. Через два-три барьера в день. Она требует от меня неустанного труда – как интеллектуального, так и физического. Так что, вообще говоря, я не боюсь никаких трудных заданий. Привык к ним.
Рафал Земкевич: Раз уж мы об этом заговорили… Думаю, что наши читатели очень хотели бы узнать, кто вы вообще такой и чем, собственно, занимаетесь.
Анджей Сапковский: Мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Я окончил факультет зарубежной торговли Лодзинского университета и вот уже пятнадцать лет работаю в этой области. В настоящий момент занимаюсь экспортом польских меховых изделий.
Рафал Земкевич: Трудоемкое занятие.
Анджей Сапковский: Как и писательство. Для меня во всяком случае. Я «Ведьмака» написал вчерне за ночь, не знал только чем его закончить. Но работа над готовой уже машинописью заняла у меня три месяца, и я вовсе не считаю, что ее надлежащим образом завершил. Теперь, когда рассказ уже напечатан, я все еще охотно многое в нем изменил бы.
Рафал Земкевич: Может быть именно ваша учеба и профессия обусловили ваш подход к писательству. У нас ведь все еще имеет хождение модель писателя-пророка или богемного младополяка. А вы без малейшего смущения говорите о конъюнктуре и о том, как старались к ней приспособиться.
Анджей Сапковский: Я хотел написать так, чтобы читателям это понравилось, чтобы они нашли в моем рассказе именно то, чего искали. Конечно, можно по этому поводу делать мне упреки. Только я не вижу в них смысла. Впрочем, я вовсе не считаю, что ношу в себе некие великие истины, которые обязательно нужно преподнести народам мира. Так зачем мне выдавать себя за кого-то другого? Я хочу писать хорошую развлекательную прозу – и только.
Рафал Земкевич: Во всяком случае, вы собираетесь писать дальше?
Анджей Сапковский: Конечно, <ведь> успех «Ведьмака» дает достаточный тому толчок. Я пишу очередной рассказ, думаю над следующими. Разгоняюсь. Надеюсь, не напрасно. Но, конечно же, я не могу пока ничего гарантировать. Кроме одного: новый рассказ будет написан уже не на конкурс.
Рафал Земкевич: Мне вот еще что интересно: как приняли «Ведьмака» ваши знакомые?
Анджей Сапковский: Большинству он понравился, что никак не меняет того факта, что я снискал себе у них славу безобидного чудака. Пришлось мне также встретиться и с другим мнением: «Ну вот не может человек удержаться от того, чтобы где-нибудь на стороне да не подработать».
Рафал Земкевич: К счастью, как я вижу, это вас не обескуражило. Нам остается лишь ждать ваших новых текстов. Спасибо за интервью.