14. В дискуссии о грехах польской научной фантастики пожелали принять участие еще двое «разгневанных мужчин».
Ученый-физик и астроном, популяризатор науки, автор и критик НФ Збигнев Дворак/Zbigniew Dworak назвал свое эссе:
«OPOWIADANIE FANTASTYCZNE»
«ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ»
Фантастический рассказ?!. Как его писать, если в этой области все уже придумано, сказано и пересказано. Значит, чтобы написать нечто такое, нужно добиться неслыханной оригинальности как формы, так и содержания, тщательно следя, однако, за тем, чтобы оригинальность эта не превратилась в бессмыслицу!
О содержании сказано выше. Форма? Простите, но и формой уже тоже не удивишь читателей, не поразишь критиков и не приведешь в ужас пуристов. Разве что будешь писать слова задом наперед и вверх ногами, а из слов не станешь строить фразы,-- но таких чудачеств ни один издатель не потерпит, даже если автор попытается убедить его, клянясь всеми святыми, энтропией и бесконечностью, графически выраженной уложенной на бочок восьмеркой, в том, что это новый, революционный и попросту уникальный способ передачи информации. И правда – уникальный, только кому он такой уникальный нужен?
Да и какую информацию можно таким образом передать? Разве лишь ту, что с самим автором что-то не ладное – наверное, у него в голове все перевернулось… «Мало ли на свете сумасшедших? Зачем нам еще один?» -- скажет издатель, пожимая равнодушно плечами.
Молодой автор очень хочет написать рассказ. Жаждет ярким проявлением своей фантазии изумить, напугать, ошеломить читателя. Он неясно представляет себе, что нужно очень искусно вмуровать в построенное уже здание некую частность, некую архитектурную деталь, которая его украсит, но не знает, как это сделать. Ему кажется, что лучше всего использовать нечто ужасное – читатель любит и должен пугаться! – и какое-либо невероятное сочетание пространственно-временных явлений. Ведь о путешествиях во времени можно писать без конца и краю. Правда у физиков и астрономов имеется на сей счет свое мнение, но оно остановить молодого начинающего рассказчика не может.
«В литературе все дозволено, а ну ее, эту науку!» -- радостно восклицает автор, ставя на карту licentia poetica. И садится за пишущую машинку. Он предпочел бы, правда, диктофон, а то и вовсе считыватель мыслей, чтобы излишне не утруждать себя, но понимает, что в наших условиях это чистая фантастика. Значит, он садится за машинку и… стучит по клавишам.
Выстукивает рассказ такого примерно содержания.
Юный и отважный пилот трансгалактических курьерских линий, как раз в это время страдающий от несчастной любви – избранница его сердца пренебрегла им, выйдя замуж за киборга, у которого все искусственное и непреходящее (за исключением, разумеется, денег, которые, правда, преходящие, но зато естественные) – решает отправиться в неизведанные дали Вселенной, дабы сделать там великое открытие. Не важно (автор сам не имеет об этом ни малейшего понятия) чем он занялся, долетев до галактики NGC 13721, важно то, что там вскоре после его прилета вспыхнула сверхновая аж III класса (каковых, как известно, не бывает).
Спасаясь от последствий сей космической катастрофы, наш герой пытается пролететь сквозь самый центр Антареса, этой всем известной сверхгигантской звезды, но ему не удается совершение этого маневра, и его сверхбыстрая ракета пролетает мимо звезды, слегка опалив рули. Далее с героем творится нечто странное: он с гиперразбега перескакивает через свою эпоху и приземляется на родной планете за год до своего рождения. Несколько удивившись произошедшему, он не теряет, однако, головы и блестяще соблазняет свою мать, становясь сам себе отцом.
Молодой писатель причастен (по крайней мере, теоретически) к тайнам писательского ремесла. Он неплохой рассказчик – умеет создавать настроение, нагнетать напряжение, изумлять парадоксальными оборотами речи и сравнениями, поэтому юный читатель – а таких среди читателей фантастики большинство – приходит во все большее возбуждение.
Такой читатель как раз добирается до момента, в котором автор посылает своего героя на маленький и всеми забытый островок в Тихом океане. Герой углубляется в гущу странной ультратропической растительности и вступает в схватку с жуткой каракатицей – обитательницей небольших, круглой формы озер, занимающих изрядную часть этих необычных джунглей.
Несколько обеспокоенный столкновением с не известной ему флорой и фауной и как бы немного испуганный собственной храбростью герой возвращается на побережье. Там он укладывается поудобнее на теплом песке и наслаждается солнечным закатом. И в тот момент, когда последний солнечный луч гаснет в океане, вдруг осознает, что как странная растительность, так и необычный животный мир являются результатом испытаний ядерного оружия, проводившихся в незапамятные времена на тихоокеанских островах.
Испытания эти проводили нехорошие люди, жившие в недоброй памяти XX веке. Герой хочет выругаться… э-э-э… нехорошими словами, высказав этим свое отношение к этим людям, но внезапно с ужасом замечает, что к нему тихонько подползает огромная каракатица. И что она совсем уже близко.
И тут… И тут юный читатель, обливаясь холодным потом, вдруг осознает, что это он – герой рассказа и что это к нему подползает отвратительная зеленовато-фиолетовая каракатица, поблескивая омерзительными складками тела в и без того кошмарном лунном свете. Каракатица распростирает жуткие щупальца, помаргивая при этом злобными маленькими глазками, и… A-a-a-a!!!
Прибегают всполошенные воплем родители, которые пытаются успокоить мальчугана, но не добиваются успеха и звонят врачу. Тот приезжает, обследует пациента, прописывает ему полный домашний покой и вышвыривание научно-фантастических книг из библиотеки, а также выписывает ему направление на месячный курс лечения в клинике для нервнобольных.
Когда молодой автор рассказа узнает о случившемся, его радость не ведает границ. Он шествует бледный и горделивый и, кажется, прямо-таки лучится фантазией. Он уже знает, что память о нем не умрет, что следующие поколения будут с набожным страхом шептать его имя.
И тут же сочиняет следующий рассказ – такой «крутой» и такой «потрясный», что, по его мнению, сам Станислав Лем, прочитав его, позеленеет от зависти. Его не смущает даже то, что Станислав Лем пишет весьма не лестную рецензию на этот его «шедевр». Он еще выше задирает нос, поскольку считает ее неоспоримым и полным доказательством… этой самой зависти.
И, не покладая рук, стряпает новый рассказ, после прочтения которого половина населения страны зашивается в лесные дебри, а вторая половина наглухо запирается дома, тщательно баррикадируя все окна и двери. А Станислав Лем выбрасывается из окна…
А теперь небольшой совет тем, кто выжил после прочтения рассказа новоиспеченного писателя. Не стоит идти к молодому фантасту, чтобы объяснить ему, что многоуважаемый Станислав Лем вовсе не потому выбросился из окна, что усомнился в себе, а потому, что воспылал гневом и впал в отчаяние, видя, как вырождается литература, – молодой творец в ответ на это разразится новым рассказом.
Прочитав который, мы вынуждены будем, не вступая даже в спор, вышвырнуть сочинителя в окно, а затем гнаться за ним (науськивая, разумеется, на паршивца зеленовато-фиолетовых каракатиц, иссиня-черных рогатых жуков и прочих жутких чудовищ) до тех пор, пока он не поклянется в том, что больше никогда в жизни не сядет за пишущую машинку, чтобы сочинить фантастический рассказ.
15. Збигнева Дворака замечательно дополняет Мацей Паровский/Maciej Parowski, который «в подражание Станиславу Лему» публикует на внутренней стороне задней обложки журнала свой «Podręczny kalkulator wątków młodej fantastyki/Подсобный калькулятор сюжетов молодой фантастики».
6. В рубрике «Из польской фантастики» печатаются два рассказа. Первый из них прислан на конкурс. Он называется «Sensorita i Ferty/Сенсорита и Ферти», сочинил его Александр Буковецкий/Aleksander Bukowiecki. «Если бы нам пришлось давать ему жанровую характеристику, -- пишет Мацей Паровский, -- то мы сформулировали бы ее примерно так: фантоматично-эротический гротеск с элементами детектива в стиле ретро». Цветной рисунок МАЖЕНЫ КАВАЛЕРОВИЧ/Marzena Kawalerowicz. Забегая вперед, укажем, что рассказ занял 3-е место в конкурсе, наравне с рассказами Марека Дышлевского и Анджея Сапковского, и вошел в состав сборника избранных рассказов конкурса «Pożeracz szarości».
Автор рассказа, варшавский журналист Александр Буковецкий/Aleksander Bukowiecki кроме рассматриваемого текста отметился в жанре лишь еще одним рассказом, напечатанным в 1991 году журналом «Fantazja». Для памяти отметим, что 12 сентября 2015 года у него состоялась встреча с читателями в Залусках (обозначенная тема: "Разные лики свободы").
Второй рассказ называется «Cóż za szczęśliwe przebudzenie/Это что ж за счастливое пробуждение». Написал его Ромуальд Ленех/Romuald Lenech. Цветной рисунок ЕЖИ ФЕДАКА/Jerzy Fedak.
Ромуальд Ленех/Romuald Lenech – литературный псевдоним известного польского художника-любителя, писателя, краеведа и редактора краковского "Литературного издательства/Wydawnictwo Literackie" (с 1953 года) Романа Хеннеля/Roman Hennel (род. 1927). Под этим же псевдонимом Хеннель опубликовал пару книг "сатирических рассказов", а также напечатал в «Фантастыке» в 1988 году еще один рассказ.
7. «Imaginacja w antroposferze/Фантазия в антропосфере» -- так называется реферат доклада профессора Марии Голашевской/Maria Gołaszewska, подготовленного ею для выступления на семинаре «Science fiction w kulturze wspólczesnej/Научная фантастика в современной культуре», организованном кафедрой эстетики филологического факультета Ягеллонского университета и Жешувским политехническим институтом. Это мероприятие назначено на 2 – 5 сентября 1987 года и отличается от прочих тем, что в нем помимо гуманитариев примут участие также представители точных наук, журналисты и писатели. Рисунок ЛЕХА РОБАКЕВИЧА/Lech Robakiewicz. И это еще одна попытка уточнения понятия «научная фантастика», установления значения фантазии (воображения) в душевном мире человека, определения ее эстетической ценности, роли человеческой жизни…
8. В рубрике «Встреча с писателем» публикуется текст американского журналиста Джона Тирни/John Tierney в переводе на польский язык АРКАДИУША НАКОНЕЧНИКА/Arkadiusz Nakoniecznik. Текст носит название «Fanatyk domowej kuchni/Фанатик домашней кухни», и его оригинал был напечатан в американском журнале «Discover» (номер, к сожалению, не указан).
Собственно, это репортаж из венского дома Станислава Лема. Забавный материал, однако переводить его отсюда не имеет смысла: во-первых, не хочется делать перевод с перевода, а во-вторых, он изрядно купирован. Запомним, однако, что хоть такой, хоть усеченный – он здесь есть…
9. Замечательный «Словарь польских авторов фантастики» стараниями Анджея Невядовского пополняется персоналиями Вацлава Незабитовского/Niezabitowski Wacław (1886 – 1928) – журналиста, прозаика; и Збигнева Немчиновского/Niemczynowski Zbigniew (род. 1923) – искусствоведа, прозаика. В рубрике «Пожелтевшие страницы/Pożołkłe kartki», публикуется отрывок из романа В. Незабитовского «Последний на Земле» (Wacław Niezabitowski “Ostatni na Ziemi”. Tow. Wyd. Strzelczuk i Kąsinowski, Warszawa, 1928). Цветная иллюстрация АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО/Andrzej Brzezicki.
10. В рубрике рецензий Кшиштоф Соколовский/Krzysztof Sokołowski размышляет о судьбах классической научной фантастики, опираясь на анализ не переведенного еще на польский язык новейшего романа Артура Кларка «Песни далекой Земли» (Arthur C. Clarke “The Songs of Distant Earth”. London, 1986); «…Кажется, что Кларк, скорее инстинктивно <…> попытался вернуть науке ту крупицу магии, которая некогда в ней содержалась. Проиграл, ясное дело, но не только потому, что пишет плохие книжки, но и потому, что все еще верит в читателя, который хочет, любит и умеет рационально думать. И этот вывод, увы, печалит»;
Гражина Ласонь/Gragyna Lasoń пристально разглядывает очередной (пятый) том антологии «Польская фантастическая новелла» "Необычный кристалл" (“Niezwykły krystał”. “Polska nowela fantastyczna”, tom V. Zebrał Stefan Otceten. Wydawnictwa “Alfa”, Warszawa, 1986), посвященный публикации соответствующих произведений междувоенной поры, и, кроме трех новелл Грабиньского, не выходивших ранее в составе сборников произведений указанного автора, не находит в книге ничего достойного внимания;
а Мацей Паровский/Macej Parowski c изрядно увядшим энтузиазмом приветствует следующий том антологии Дональда Уоллхайма («Don Wollheim proponuje – 1986. Najlepsze opowiadania science fiction roku 1985». Wybór, wstęp, komentarz Donald A. Wollheim. Wspólpraca: A.W.Saha. Tlumacze różni. Wydawnictwa “Alfa”, Warszawa, 1986); том неплох, но предыдущий был гораздо лучшим.
11. В небольшой (на журнальную страницу) статье «Proza Lema i jej ekranizacje/Проза Лема и ее экранизации»Гжегож Пеньковский/Grzegorz Pieńkowski размышляет о скорее не удавшихся попытках перенесения замыслов произведений Станислава Лема на киноэкран. «Лему не везло на экранизации. Чаще всего его “дописывали” любители ставить точки на i». В статье рассматриваются следующие кинофильмы:
1. «Молчащая звезда» реж. Курта Маетцига (1959, ГДР и ПНР).
3. «Солярис» реж. Андрея Тарковского (1971, СССР).
4. «Test pilota Pirxa» реж. Марка Пестрака (1979, ПНР).
И, скороговоркой, упоминаются телефильмы «Przekladaniec» (по оригинальному сценарию), «Profesor Zazul» (по одному из рассказов из “Звездных дневников”), «Rozprawa» (по мотивам «Расследования»).
12. Польский знаток, библиограф и писатель фантастики Яцек Изворский/Jacek Izworski публикует следующую часть своей великолепной библиографии «Фантастические произведения, изданные в Польше после 1945 года/Utwory fantastyczne wydane w Polsce po 1945 r.» -- только книжные издания. В этой части библиографии приводится продолжение описания 1977 года. Отметим, что библиография насчитывает уже 1226 наименований.
13. В рубрике «Наука и фантастика» размещена очередная статья Мацея Иловецкого«Figle naszego świata/Фокусы нашего мира», в которой рассматривается теза, согласно которой наш мир таков, каков он есть, поскольку МЫ в нем существуем. Цветная иллюстрация МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО/Marek Zalejski.
1. В рубрикe «Читатели и “Фантастыка”» -- 54-я «посадка» (Lądowanie LIV). Подборка фрагментов писем читателей касается проблемы границ жанра научной фантастики и их размывания. Здесь же черно-белый рисунок ЖАНА КЛОДА СМИТ ЛЕ БЕНЕДИКТА/Jean Claude Smit le Bénédicte.
2. Рассказ английского писателя Йена Уотсона/Jen Watson, который в оригинале называется «Cold Light» (1986, “The Magazine of Fantasy and Science Fiction”, Apr.) перевел на польский язык под адекватным названием «Zimne światlo/Холодный свет» ЛЕХ ЕНЧМЫК/Lech Jęczmyk. Это второе появление произведения писателя в журнале (первое см. № 5/1987). На русский язык этот великолепный рассказ, в котором есть что-то от готики, а что-то от Г. Уэллса, не переводился. Почитать о писателе можно здесь Карточка непереведенного рассказа тут
3. Два небольших рассказа латвийского писателя Николая Гуданца, которые в оригинале называются «Забудь, прошу тебя» (1983, газ. «Советская молодежь», 12 июня; 1985, ант. «Хрустальная медуза») и «Дурачок Фаби» (1985, ант. «Хрустальная медуза») перевела на польский язык, как «Zapomnij, proszę» и «Gluptaś Fabi», ИЗАБЕЛЯ ОРЛОВСКАЯ/Izabela Orłowska. Два цветных рисунка МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО. Это первые публикации рижского писателя на польском языке. Почитать о Н. Гуданце можно здесь Карточки его рассказов находятся тут и тут
4. Рассказ американского писателя Нормана Спинрада/Norman Spinrad, который называется в оригинале «Carcinoma Angels» (1967, ант. «Dangerous Vision»), перевела на польский язык под названием «Anioły R/Ангелы Р» ИОЛАНТА КОЗАК/Jolanta Kozak. Это первая публикация писателя в данном журнале. Рассказ перевел в 1992 году на русский язык под названием «Ангелы раковой опухоли» В. ЖУРАХОВСКИЙ. Почитать о писателе можно здесь Карточка рассказа находится тут
5. В номере публикуется также вторая часть романа американского писателя Джонатана Кэррола/Jonathan Carroll The Land of Laughs» (1980). Этот роман, получивший в 1989 году премию Apollo, перевела на польский язык под названием «Kraina Chichów/Страна смеха» ИОЛАНТА КОЗАК/Jolanta Kozak. Пользуясь случаем, выставляю еще несколько книжных обложек изданий романа на польском языке. Почитать о писателе можно здесь Карточка романа лежит тут
Восьмой номер журнала «Fantastyka» делает та же команда, которая делала предыдущий номер. Адрес тот же, те же два телефонных номера. Объем журнала, бумага, типография – те же. Tираж журнала не изменился -- 150 тысяч экземпляров. На первой странице обложки размещена репродукция работы АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО/Andrzej Brzezicki. На задней стороне обложки -- реклама наклеек с логотипом журнала «Fantastyka» на школьные учебники, тетради и расписания уроков. «Галерея» в этом номере представлена в распоряжение испанской художнице ПИЛАР КООМОНТЕ/Pilar Coomonte. Репродукции ее работ размещены на внутренней стороне передней обложки, а также на стр. 7, 9, 12, 15, 50.
Содержание номера следующее.
Czytelnicy i “Fantastyka”
Lądowanie LIV 3
Opowidania i nowele
Ian Watson Zimne światło 4
Nikołaj Gudaniec Zapomnij, proszę 16
Nikolaj Gudaniec Głuptas Fabi 18
Norman Spinrad Anioly “R” 20
Powieść
Jonathan Carroll Kraina Chichów (2) 31
Z polskiej fantastyki
Aleksander Bukowiecki Sensorita i Ferty 43
Romuald Lenech Cóś za szczęśliwe przebudzenie 48
O Stanisławie Lemie
John Tierney Fanatyk domowej kuchni 51
Krytyka i bibliografia
Imaginacja w antroposfierze 54
Słownik polskich autorów fantastyki 56
Recenzje 58
Bibliografia utworów fantastycznych 61
Film i fantastyka
Proza Lema i jej ekranizacje 60
Nauka i SF
Figle naszego świata 62
Polemiki
Zbigniew Dworak Opowiadanie fantastyczne 64
Maciej Parowski Podręczny kalkulator wątków młodej fantastyki
12. И в заключение пропущенный материал. Это небольшая заметка Павела Вейгеля/Pavel Weigel, которая называется:
«Czechosłowacka fantastyka naukowa w roku 1986»
«ЧЕХОСЛОВАЦКАЯ НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА В 1986 ГОДУ»
В 1986 году вышла ожидавшаяся с огромным интересом третья книга одного из ведущих авторов чешской научной фантастики Ярослава Вейса/Jaroslav Veis (род. 1946). Одиннадцать рассказов, содержащихся в сборнике «Moře času/Море времени», складываются в цикл, повествующий о жизни и творчестве эксцентричного писателя Фосфейма Уайта/Forsefam White. Вейс не обманул ожиданий своих поклонников.
С новыми рассказами выступил также Ладислав Салаи/Ladislav Szalai (род. 1951), ставший открытием последних лет. «Zapomenutý vesmir/Забытая вселенная» -- вторая его книга, изданная, к сожалению, мизерным тиражом (5 тысяч экземпляров). Козырем Салаи служит прежде всего хорошее чувство юмора, нашедшее выражение в его следующей книге «Tajná společnost SF/Тайное общество НФ», написанной в соавторстве со Зденеком Розенбаумом/Zdenek Rozenbaum (род. 1945).
Своей второй публикацией подтвердил присоединение к когорте авторов научной фантастики Эдуард Мартин/Eduard Martin (род 1951). Как и в предыдущей его книге, так и в новейшем романе «Nejvétši skandál v dĕjinách lidstva/Величайший скандал в истории человечества» основной темой является любовь, а прежде всего проблема супружества.
К авторам научной фантастики присоединился также сатирик Мирослав Скала/Miroslav Skála (род. 1924). Действие его романа «Tamtamy/Тамтамы» развертывается на необитаемом острове, на который сбежали люди, уставшие от прелестей цивилизации.
В книге литературного теоретика и критика Отокара Халоупки/Otokar Chaloupka (род. 1935) «Jenom zrnko pisku/Только зернышко песка» ее герой строит машину времени и преодолевает темпоральный барьер.
В 1986 году продолжалось развитие и укрепление фэндома; число клубов превысило уже пятый десяток, и многие из них провели свои региональные «коны». К наиболее удавшимся можно отнести словацкий TATRACON, пльзеньские PLCON и CHRONOCON, брноский DRACON и пражский MINICON. На MINICONе были оглашены результаты распространенной среди членов КЛФ анкеты, в которой предлагалось назвать самое любимое произведение НФ, переведенное на чешский язык. После подсчета голосов первая пятерка мест распределилась следующим образом:
1. Джон Уиндем «День триффидов»;
2. Брайан Олдисс «Без остановки»;
3. Артур Кларк «Космическая одиссея»;
4. Аркадий и Борис Стругацкие «Пикник на обочине»;
5. Артур Кларк «Встреча с Рамой»
В категории «Рассказ» победила новелла Даниела Киза «Цветы для Элджернона».
облако тэгов
