Люди-кошки (Cat People), США, 1982.

***

"Когда-то, в незапамятные времена, мужчины отдавали девушек из своего племени в жертву леопардам. Так появились на свет люди-кошки. Внешне они ничем не отличаются от обычных людей, но время от времени превращаются в животных и склонны к насилию. Брат и сестра, чьи родители умерли странной смертью, встречаются в Нью-Орлеане после долгой разлуки. Девушка устраивается на работу в зоопарк и узнаёт, что в городе появился леопард-убийца…"

***

«Люди-кошки» 1982 года выпуска – всего лишь ремейк гораздо более старого одноимённого фильма. Ему не удалось превзойти оригинал Жака Турнёра ни сюжетом, ни интригой. Пожалуй, всё, что о нём можно сказать хорошего – это почти картина живописи с выразительной цветовой гаммой и действительно сильным музыкальным сопровождением от Джорджио Мородера. Отдельно стоит отметить театрализованный пролог, отсылающий к доисторическим жертвоприношениям зооморфным божествам, и современную женскую направленность. По «итого» – красивая и немного страшная городская сказка о влюблённой девушке-оборотне. Вроде бы ничего особенного, но смотрится на одном дыхании и чем-то задевает за живое.

Пусть главный герой здесь женщина, а сама история рассчитана на внимание прекрасной половины человечества, весь видеоряд почему-то нацелен на возбуждение мужского сексуального интереса. Не иначе, вмешалось коммерческое расширение зрительской аудитории. Ах, это стыдливо-неодолимое подглядывание за спящей взрослой сестрой!.. Обнажённые груди крупным планом: огромные, большие и маленькие, к месту и (чаще всего) не к месту. Художественное снятие сорочки. Скачки голышом по ночному лесу с провоцирующими замираниями в коленно-локтевой позе, невинно поглядывая при этом на камеру – бэмби, такая бэмби! Визит к проститутке — ну как без этого обойтись? Обязательная грязная драка из-за женщины. Привязывание любовницы к кровати при существующем фантастическом допущении — это вообще нечто. Воображение, конечно, будоражит, вот только не учли, что опрокинутая навзничь кошка становится гораздо опасней!

Странности и лакуны картины не просто бросаются в глаза – они способны вывести из себя. Любить можно, а сексом заниматься нельзя. Ещё и двойной инцест сюда вплетён. Зачем? Быть может, девственницы настолько боятся первого соития, что делающие им определённое предложение незнакомцы выглядят жадными до крови зверьми, а давние друзья – братьями? Неужели кто-то из девушек считает, что, поддавшись «запретному искушению», они тут же превратятся в хищных самок сами? Не слишком ли раздута эта тема? Для чего? Большинству дам в зрительном зале данная проблема давно перестала быть актуальной. И почему сюжет не пошёл в напрашивающемся направлении осознания родового проклятия, его принятия и возвращения на родину? Ожидания и предпосылки были рассыпаны тут и там. К примеру, предыстория, и некоторые высказывания служанки в доме Пола, и сон Ирен. Я не спорю, молодые холёные тела столь разнящихся между собой и действительно красивых – причём каждая по-своему – актрис куда как привлекательны, но ведь остаётся какая-то недосказанность в фильме, заставляющая ожидать чего-то большего! И знаете, глубоко копать не пришлось.

***

Мотив оборотничества традиционно теснейшим образом связан с пубертатным периодом. Оно и понятно – обряд инициации проводился у многих народов как раз в этом возрасте, и приобщение к духу животного-первопредка долгое время было частью обряда. При одном только упоминании этого архетипа у многих молодых (и не очень) людей до сих пор бессознательной эмоциональной волной поднимается внутри что-то древнее, дикое, могущественное… Что называется, «шерсть встаёт дыбом на загривке»: ночь, луна, сила, выть-орать, бежать-скакать, и драть-драть-драть! И абсолютно не важно, что, куда и кого.

Поп-культура новейшего времени значительно повлияла на мифологический образ оборотня. В своём «натуральном» виде человекозверь стал восприниматься излишне брутальным анахронизмом, потому достался и остался подросткам преимущественно мужского пола. Благовоспитанные юные девы не могут позволить себе столь дикое непотребство – да оно им обычно и вовсе неинтересно – и поэтому им был предложен новый продукт, «новый оборотень» – сладенький, загадочный, всегда чисто выбритый и изысканно одетый вампир с претензией на аристократичность.

Что может быть общего у столь разных изначально фольклорных персонажей – «одержимого духом зверя» и «заложного покойника»? Удивительно, но объединяющим звеном становится всё та же инициация, хотя теперь она значительно модернизирована эстетикой цивилизованных тайных обществ. Чем цементируется это странное двуединство образа «современного оборотня»? Древним, как мир, и вечным сексуальным желанием, поднятым нынче на флагшток личных свобод! Мальчики побойчее требуют глубокого проникновения здесь и прямо сейчас («не то сам возьму»), ревниво отстаивают свою «собственность», грубейшим образом готовы устранить любого соперника, и потому ассоциируются с животными, в нашем случае с «классическими» оборотнями. Девочки хотят «подождите», шлейф всепонимающих терпеливых воздыхателей, культурный петтинг, словеса и прочие ушные оральные ласки – и выбирают вампиров. Да здравствуют «Сумерки»! Подсекай!

***

В фильме «Завоевание» 1983 года Лучио Фульчи попытался воссоздать далёкую зарю человечества, эпоху рождения архетипов. Беззвёздные ночи, густые туманы, скалы и пещеры. Клыки, когти, горящие глаза, огромные волосатые чудовища. Хряск разрываемой плоти и хруст ломающихся костей во тьме. Огонь не спасает, ведь само солнце порабощено. Обнажённая безликая женщина в свете, жрица и богиня, требует человеческих жертв. Страх и покорность насилию ради спасения, дарение собственной крови, плоти, боли и смерти, поклонение и похоть от её паствы. Одинокий двуликий герой, сын и муж, мальчик и мужчина, жертва и охотник одновременно. Бунт, борьба как любовная игра, гнев, ярость, возбуждение – и пробуждение скрытой силы. Аполлон в ритуальной схватке побеждает могучего соперника-отца-титана, свергает-оплодотворяет стрелами света мать-волчицу-демоницу и спасает себя-мир-солнце. Этакое фрейдистское фэнтези с лёгким налётом эллинизма, в котором повергается предыдущая эпоха «тёмного» матриархата.

«Люди-кошки» Пола Шредера, возможно, пытаются авангардистски преодолеть классический маскулинный штамп в кинематографе, расшатанный ко времени работы над сценарием уже «второй волной» феминизма, когда женщины, получив избирательное и имущественное права, взялись устранять перекосы мужского сексизма в культуре и личной жизни сообразно своим вкусам. Именно для этого в фильме столкнули лбами точки зрения сестры и брата, представив мужское решение проблемы косным, несамостоятельным и по-скотски агрессивным. Манерные вампиры и странные полупарни в полукедах появятся в фильмах и книгах позже, но «на коне» уже тут не первобытный мачо Пол, а цивилизованный, мягкий и сравнительно беззащитный Оливер. Здесь по сцене мечется и бунтует женщина Ирен – оборотень с виду, но уже не волк, а кошка в душе. Её одинокий бунт, отстаивание личных интересов и отрицание посягательств патриархата прошли почти мирно и совершенно без пафоса «Завоевания». Ирен при этом не перестала быть женщиной, что выгодно отличает её от многих и многих героинь, превзошедших мужчин на их гендерном поприще, к примеру, от Эйлы из «Клана Пещерного Медведя» 1986 года, или известной ещё по комиксам сороковых годов двадцатого века Женщины-кошки. Неугодному самцу просто было отказано в спаривании, а всё остальное случилось с его подачи и полностью по его вине. Сам дурак, потому как кошки и женщины с незапамятных времён гуляют сами по себе и приходят когда им вздумается.

28 дней спустя (28 Days Later), Великобритания, 2002.

28 недель спустя (28 Weeks Later), Великобритания, Испания, 2007.

28 дней спустя.

*

«Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман…»

И было всё хорошо в Соединённом Королевстве Великобритании и Северной Ирландии. Как и прежде, спокойно почивал на лаврах монарх, неколебимо правил Парламент, недвижно стояли гвардейцы, степенно торговали торговцы, размеренно плавали туда-сюда корабли и летали самолёты, и величаво развевались на благовоспитанном ветру государственные флаги. Лишь Кембриджский университет, этот неугомонный и порочный отпрыск чинного Оксфорда, отделившийся от него из-за убийства невинной женщины, всё пытался превзойти и унизить своего почтенного прародителя. Увы, не заметил Кембридж в своей упорной борьбе и долгом соперничестве того, что и сам уже давно поседел, обрюзг и расслабился по-стариковски – нашлись и на его некогда буйную голову молодые охальники. Выпустили озорники тварей бессловесных из узилищ лабораторных из жалости и шалости детской, да сами и пожалели стократ…

*

«Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман…»

Сладкий самодовольный сон почти сказочного условного королевства в результате банальной халатности небольшой группы витающих в облаках людей очень быстро, крайне жестоко и непоправимо перешёл в смерть. Учёные умы искали науки ради и пользы для, «зелёные» интеллигенты бунтовали против бесчеловечных опытов над животными, а дармоедов-стражников «оптимизировали» и сократили как пережиток прошлого, почти полностью заменив камерами слежения, сигнализацией и электронными замками. Задумайтесь: даже десяток пусть дураков и дуболомов, но живых охранников, поставленных по двое у каждой двери, сработал бы эффективнее всей умной машинерии, но у кого-то из руководства сей великомудрой «кузницы» не хватило приземлённости для осознания важности и необходимости наличия этого элементарного «гвоздя». Ну что ж, не они первые, не они последние в этом списке.

*

«Но в нас горит ещё желанье,

Под гнётом власти роковой…»

Даже в условиях полного социального коллапса каждому отдельному человеку всё также и не переставая будет хотеться жить: есть, пить, спать, добиваться безопасности и секса. Разница будет наблюдаться лишь в цветистости оправданий своих поступков, векторе управления и степени самоограничения, налагаемого на «внутреннее животное». В фильме «28 дней спустя» достаточно реалистично показана стойкость и жизнеспособность автономной психики, оперирующей такими инстинктивными и конкретными задачами, как самозащита и защита самки и/или потомства, и, напротив, полный разброд излишне социальных единиц, превратившихся без обеспечения, контроля и управления извне в буйную дезориентированную сволочь. К сожалению, о необоримости превосходящего количества, массы и профессиональной выучки при прямом столкновении с ними здесь благополучно позабыли, как и о многих других правдоподобных вещах, учтённых, к примеру, в «Дороге» Джона Хиллкоута.

*

«Нетерпеливою душой

Отчизны внемлем призыванье…»

Официальная концовка фильма «28 дней спустя» оптимистична и радужна, как мыльный пузырь. Суровая атмосфера «заброшенности» Хайдеггера – неизбежного возлагания ответственности за собственное существование в мире на себя самого – в которую через непонимание, боль и разочарование постепенно вживляли героев и зрителя, единомоментно оказалась разрушена посланием из простыней. Весь первобытный самоубийственный героизм самца и самки, бросающихся на гораздо более крупное животное в попытке спасти детёныша, обесценивается явлением «голубого вертолёта». В моём случае катарсис от веры в чудо почему-то не сработал. Знать бы, как оно повернёт, выключил бы сразу после неожиданного выстрела майора.

***

28 недель спустя.

«28 недель спустя» предлагаю рассмотреть не только как коммерческий сиквел, которым он несомненно является, но и в качестве прямого продолжения «28 дней спустя», достаточно закономерно развивающего и дополняющего картину созданного Алексом Гарлендом и Дэнни Бойлом мира. К моему вящему неудовольствию, два момента несколько портят возможность этого слитного восприятия: не к месту задорная музыка Джона Мёрфи и откровенно комический цинизм некоторых сцен именно второго фильма. Увы, единство стиля сборной команде сценаристов выдержать не удалось даже в своей отдельно взятой ленте.

*

«Мы ждём с томленьем упованья

Минуты вольности святой,

Как ждёт любовник молодой

Минуты верного свиданья…»

«Волшебник» всё-таки прилетел в своём «голубом вертолёте», и подобие государственности на руинах королевства было счастливо восстановлено. Это ничего, что немногим выжившим на местности теперь приходится давить на жалость и врать в глаза собственным вернувшимся из-за океана родственникам – любовь всё стерпит, всё простит, а обещание грядущих вольностей и свобод с лихвой компенсирует все потери. Иноземные военные в полном комплекте боевой экипировки стоят у каждого столба? Так это для нашего с вами блага, трагедия-то потому и случилась, что в Кембридже этих бравых ребят не было.

*

«Пока свободою горим,

Пока сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!»

Излишне вольная трактовка понятия «свобода» уже сгубила на корню не одно благое начинание и всегда готова предложить себя очередному поколению вольнодумцев. Так вышло и в этой истории. Давайте просто назовём всё произошедшее здесь истинными именами. Если несовершеннолетние и малолетки безнаказанно творят всё, что им вздумается «в благодарность» за отсутствие «короткого поводка», а техники и уборщики служебных помещений получают в постоянное пользование универсальный ключ, то это не вседозволенность даже, а непростительная халатность руководства. Если специально назначенный биолог-консультант не в состоянии объяснить генералу не предусмотренную инструкцией ситуацию по своему профилю, то это непрофессионализм и служебное несоответствие. Когда солдат или учёный, не видя всей картины и не понимая масштаб возможных последствий своих поступков, позволяет себе проявлять личную инициативу под влиянием отвлечённых понятий чести, дружбы или научного интереса и начинает свято отстаивать свою точку зрения с оружием в руках, он совершает преступление и становится предателем, а не героем. Чувствуете разницу с «Аватаром» Джеймса Кэмерона и «Солдатом» Пола Уильяма Скотта Андерсона? На’ви Пандоры и вынужденные поселенцы Аркадии всё-таки сильно отличаются от носителей «вируса ярости», не находите? Мне вот, смотря «28 недель спустя», всё время хотелось кричать раз за разом вороном Э. А. По: «Души, души прекрасные порывы!», поменяв существительное на глагольный императив.

*

«Товарищ, верь: взойдёт она,

Звезда пленительного счастья,

(…)

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!»

Финал фильма и всей «дилогии» – апофеоз своеволия и апогей доведённой до абсурда личной свободы. Всё то лучшее, что только ни есть в человеке, здесь оказалось предательским и убийственным по отношению к человечеству в целом. Халатность руководства, непрофессионализм ответственных исполнителей, оторванный от действительности идеализм и бунтарство отдельных ярких, но недалёких личностей – вот связка, способная уничтожить не только отдельное государство, но и саму цивилизацию. Истинная Свобода Гражданина не в отказе от всяческих ограничений, а в добровольно принятых и честно исполняемых обязательствах по самоограничению в некоторых аспектах пересечения личной и общественной жизни.

P. S.

«Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!»

P. P. S.

*В статье использованы стихотворение А. С. Пушкина "К Чаадаеву" и фрагмент его письма к Петру Вяземскому (около 7 ноября 1825 г.).

Возвращая тебя (дилогия), Ольга Подпалова и Таисс Эринкайт, 2011-2012.

***

Вы когда-нибудь задумывались над тем, что такое «женская литература»? Неужели это одни только «Сумерки» Стефани Майер и томный бал-маскарад Энн Райс? Или это безликий усатый псевдоним, штампующий нескончаемый «ах, Рома-рома-роман» с целующейся полуобнажённой парой, морем и парусами на обложке? Может быть, всех дам вытолкал из гнезда дутый кукушонок Тоби Гарда – Лара Крофт? Да нет, её саму при желании легко затопчут хоть те же Анита Блейк и Меридит Джентри некой Лорел Кей Гамильтон. Быть может, пора уже навсегда похоронить достижения Джейн Остин и Шарлотты Бронте? Но ведь ещё способна родиться «Тринадцатая сказка» Дианы Сеттерфилд! Ещё способна взлететь на «Крыльях» Кристина Старк! И падают с неба три яблока в подол Наринэ Абгарян! Так что же это такое – «женская литература»? Сложный вопрос.

Несмотря на некоторые исключения, я всё же считаю, что настоящая женская литература должна быть написана женщиной либо в соавторстве с ней. Уж такой я консервативный человек! Следующий важный момент: никоим образом определение «женская» не должно становиться аналогом уничижительного штампа. Есть мужчины, которые прямо таки брезгуют взять в руки книги авторов «слабого» пола, но почему-то «даже и не подозревают» о существовании псевдонимов. Есть женщины, агрессивно стесняющиеся использовать определение такого рода в отношении литературы и лишающие этим автора и саму себя собственного естества. Признаюсь, мне равно смешны и те, и другие. Простите, коли обидел. Половые различия есть, и они в любом случае будут и в тексте произведения. Есть также мнение, что у женских романов своя особенная жёсткая структура, основанная на романтических отношениях и со свадьбой в конце. По-моему, это всего лишь повторяющиеся темы, не являющиеся к тому же специфически женскими. Они есть и у авторов-мужчин, как и у авторов-женщин встречаются темы, которые считаются типично «мужскими». Темы, сюжеты и структуры общие, а вот их освещение, детализация, наполнение и образность будут во многом различаться. Люди семейные должны лучше понять мою мысль: один объект (которым может быть и ситуация) всегда воспринимается, запоминается и описывается мужем и женой по-разному, оценка и выводы также делаются разные. Любой объект всегда будет рассматриваться с двух полюсов, мужского и женского. В этом, по моему мнению, и заключается изюминка женской литературы – в возможности увидеть привычные вещи с другого угла зрения.

Как быть с писателями, как правило, классиками, которые создают и успешно используют персонажей не своего пола? Не воспаряют ли они от «примитивных» мужского и женского начал к «ангельской» бесполости и «чистоте» Литературы с большой буквы? Считаю, что нет. Они мастера, и это бесспорно, но даже у самых удачных их героев, тех, у которых были реальные прототипы, можно заметить некоторую «деревянность», искусственность. Они упрощены, и это обычно замаскировано мономанией или акцентом на особенно сильно развитую часть их личности. С точки зрения полноты описания и жизненности персонажей часто лучше прочих оказываются мужчина и женщина, пишущие парой. Казалось бы, что может быть проще – пригласи соавтора противоположного пола – и вуаля, шедевр! Жаль, что в жизни всё сложнее, чем в цирке. Фокус не удастся, если мужчина и женщина не смогут слышать друг друга и сотрудничать, но это, увы, случается далеко не в каждой семейной паре. Приведу свой субъективный пример. Мне нравится творчество супругов Дяченко и не нравится то, что получается у других. Возможно, дело в том, что нужны ещё близкие и доверительные отношения?

***

Удачный, по моему мнению, пример современного и молодого женского фэнтези – сетевой роман в двух книгах «Возвращая тебя» Ольги Подпаловой и Таисс Эринкайт. Произведение далеко не идеально, как и, увы, многое в этом жанре даже в удостоенном печати виде, но захватывает именно свежим взглядом на знакомые образы и повороты сюжета. Повествование строится как странствие по многочисленным мирам мага Эльхиора и вампирши Айше в поисках нынешней инкарнации трагически погибшей более тысячи лет назад возлюбленной Эльхиора, Сеавиль. Помните «Врата мироздания» Филипа Хосе Фармера? Почти та же, лишь более длинная вереница миров, но связанная не порталами, а точками гибели очередного телесного воплощения искомой души. Маг жаждет найти, а вампирша-наёмник ведёт его по следу, как охотничья собака на сворке. В мужском фармеровском варианте всё было конкретно: Хрисеиду похитил Уризен (ну, или так казалось), а Вольфу оставалось прорваться с боем через все заграждения-ловушки в его цитадель и вернуть свою женщину. Рыцарь сел на коня и поспешил на битву с драконом, пока тот невесту не сожрал. В женском варианте нет конкретного злодея, неизвестно, куда идти, и можно не спешить. Вектор – и спираль. У Фармера сын борется с отцом за женщину – привет Эдипу. У Подпаловой-Эринкайт Эльхиор пытается понять, зачем он ищет утраченную любовницу, тогда как Айше вообще не понимает, почему она во всё это ввязалась и из-за чего не бросает. Бунтарство – и поиски смысла. Финал мужской – прорвались, отомстили, отобрали. Финал женский – нашли, да не то, не для того и не так, но всё же как хорошо, что искали. Поймал, вернул – и понял, что действительно искал и почему. Разница в самом подходе у мужчин и женщин налицо.

Поначалу кажется, что главный герой – Эльхиор, после – что это Айше, но в конце концов становится ясно, что они делят эту роль пополам. Действует, движется к цели и осознаёт себя именно пара, наподобие давно устоявшейся супружеской. Очень похоже на вид киношной мелодрамы, в которой друзья-подружки противоположного пола помогают друг другу устроить личное счастье, а в конце женятся, но в книжном варианте всё гораздо интересней. Нескончаемая милейшая пикировка, как у Эдди и Мэдди в сериале «Детективное агентство «Лунный свет»», но с поправкой на фэнтезийную реальность и без клоунады. Взаимная искренность и открытость двух очень хорошо и долгое время знающих один другого людей, допускающая взаимные резкие шутки и провокации на грани фола. Отличает книгу от подобной истории кинематографа то, что она пытается показать (и весьма успешно с этим справляется) не только женский, но и мужской взгляд на происходящее. Это притом, что пишут роман две молодые женщины, а не разнополая пара. Молодцы! Гм, «молодицы»?.. Нет, умницы! Формально проблема решена чередованием глав от имени мага и вампирши, то есть сюжет движется, не прерываясь и не возвращаясь к уже пройденному этапу, а рассказчики регулярно передают эстафетную палочку. Как это получилось? Забавно и во многом мастерски.

Эльхиор – император древности, впустивший в себя демона ради мести обидчикам. Запретное знание, запрещённый поступок, один против всех. Бунт, сопереживать которому станет каждый мальчик-подросток. Попадание в «яблочко»! Но как написать об этом Подпаловой-Эринкайт, чтобы не потерять ни мужскую, ни женскую аудиторию? И снова удачный ход: раздраконенный молодой человек оставлен в далёком прошлом. Сейчас Эльхиор – мужчина, по ощущениям лет под сорок, но не типичный. Не манекенщица и не брутал, а интеллигент. Гомосексуальности и женственности в нём нет, но культурен он до подсознательного неприятия усреднённо-мужской среды с выпивкой, мордобоем и общедоступными женщинами. Читающий мальчик из художественной или музыкальной школы, который вырос, подтянулся физически и научился отстаивать собственное мнение и себя не только в словесных баталиях. Как оживить этот внешний авторам образ? По примеру классиков, дать ему маниакальную любовь и заставить добиваться невозможного. И знаете, снова сработало! Получился узнаваемый тип и приличный персонаж со своими отдельными интересами, и даже предпочтениями в отношении женщин, отличными от внешности спутницы. Несмотря на некоторую предупредительность и терпимость в отношении Айше, не становится он ни дамским угодником, ни эмпатом, ни «мужем-мальчиком-слугой». С лёгкостью способен раскусить и пресечь женские манипуляции в отношении себя и абсолютно не поддаётся «вождению за яйца», хотя при случае способен воспользоваться удачным моментом к своему удовольствию. Интересно, что здесь долгожительство Эльхиора (тысяча лет с гаком) не привело его ни к довлеющей скуке, ни к моральному разложению, ни к старческому угасанию, ни к духовно-телесной импотенции и хронической депрессии. У него до сих пор случаются эмоционально-поведенческие выплески, как у мальчишки. Почему так? Секрет в самообразовании! Большую часть из этого времени он был сначала одержим, а после заперт в замке наедине с огромной библиотекой. Аллегория высшего образования? Возможно. По моему мнению, в таком Эльхиоре больше жизни и мужского правдоподобия, чем в Геде Урсулы Ле Гуин.

Кто такая Айше? Для начала, она – не классический вампир. И слава Богу! В фантазии Подпаловой-Эринкайт эта раса является плодом искусственной гибридизации одного из видов демонов, эльфов и оборотней. Живая во всех смыслах милашка с асимметричной гривой длинных косиц и двумя кривыми мечами. Кровь пьёт лишь фигурально, но может и буквально оскалиться, и когти выпустить, и печень пробить. Где-то я уже таких видел: орки, демонессы, амазонки, гульба и похвальба наравне с мужиками, смотри – но руками ни-ни… Но постойте, она не воинствующая девственница и не принципиальная феминистка! Даже не так любимая нынче обоими полами наивная в любви и женственности пацанка. Айше – разведёнка лет трёхсот от роду (воспринимается как тридцатилетняя), знающая, чего хочет от мужчин и от жизни, но не способная вырваться из круга обязанностей, в который сама же себя и загнала. Основная черта – «я не такая, как все». Не бравада, а горькая констатация факта из серии «у меня густые сросшиеся брови». Как и Эльхиор, она действительно выделяется из усреднённо-женской среды. Мне как мужчине не понять всех заложенных авторами смыслов, но в тексте прямо проговорены её ощущение себя единственной взрослой среди малолетних дурищ и ненависть к женщинам, способным использовать беременность и ребёнка в корыстных целях. Вполне способная стать благодаря своим личным качествам «серым кардиналом» при почти любом мужчине, берёт инициативу только тогда, когда без этого не обойтись, и явно, а не тайно. Как и Эльхиора, её в отношениях привлекает именно равноправие. Никакого интереса к постельным «ку-ку» и «пилораме» от легли и до рассвета, никакой борьбы за власть. Первенство в паре мужчина-женщина зависит от ситуации, а не от амбиций кого бы то ни было. Побольше бы таких женщин в реальной жизни!

К сожалению, бросаются в глаза и явные недочёты романа. Сюжет прост до крайности. Герои идут по компасу к месту очередной гибели Сеавиль, там Айше ныряет в смерть и знакомится с прошлым её и мира, определяет мир следующий, в котором родилась искомая душа, пересказывает Эльхиору добытую информацию, и они вместе совершают переход. И так много, много раз. Мне кажется, даже слишком много таких переходов. Миры не получили должной чёткости, выпуклости очертаний. Проработаны лишь два-три, много «дорожных набросков», ближе к концу поиска они лишь чуть больше, чем просто именуются. Возможно, улучшается нюх Айше и оттого сокращается расстояние до цели, а может быть, в азарте погони герои уже не замечают окружающее, но интерес к чтению заметно падает. Филип Фармер во «Вратах мироздания» смог передать экзотику и дыхание жизни каждой искусственной планеты, показать взаимодействие персонажей с ними, а Подпалова-Эринкайт с этим не справились. Считаю, что авторами не выбраны все возможности самого способа поиска вампиршей следа души-беглянки. Айше каждый раз убивает себя и попадает в «невесть-что», но описываются в основном добытые сцены жизни Сеавиль, а не запределье в стиле «Куда приводят мечты» или «сумрак». Но это всё не более чем лёгкие сетования. Чего я действительно не понял, так это пристрастия авторов каждую главу начинать с эпиграфа из произведений литературы и кинематографа. Теоретически они должны либо подготавливать читателя к последующим событиям, либо привносить что-то новое в понимание самого источника цитирования. Как бы то ни было, смысл должен быть, хотя бы и в игровом варианте. Каюсь, значение эпиграфов прошло мимо меня. Возможно, это были эмоциональные смыслы, к которым я остался глух. В целом, слишком, слишком много сил оказалось потрачено на пару героев и их взаимоотношения, на всё остальное их, видимо, попросту не хватило.

Чисто женские «штучки», прямо таки кричащие о поле авторов, здесь настолько естественны, что нисколько не раздражают. По мне, так они несут в себе веселья и позитива ничуть не меньше, чем шутки и выходки мага с вампиршей, и могут с успехом заменить боевые и эротические сцены других авторов. Например, волшебная личина Айше – рыжая и кудрявая грудастая пышка, «мечта маньяка», вызывает у неё раздражение, но всё же вынужденно используется. Куда от природы денешься! Вместо описаний приёмов пищи – питьё кофе или чая. Не умею готовить! Некогда с моей жизнью! Обязательное, тщательное, длительное мытьё в ванне, обязательно с головой, с последующим муторным расчёсыванием и сушкой волос. В любом из миров: пески, льды, пепельные пустоши, дикие леса… Надо! Когда Айше попала в плен и ей там расплели дреды, чтобы снять все магические амулеты, она, ничтоже сумняшеся, восприняла это как благословенную помощь свыше и употребила представившуюся возможность на корректировку стрижки и замену отработанных кулонов и бусин. Вообще молча аплодирую. «Случайное» чтение личного дневника соперницы, позволившее подтвердить свои подозрения относительно её истинной сущности. Ну, это уже классика. Бывший муж Айше был оборотнем, и жить с ним оказалось невозможно. Здесь я пас: следует понимать как камень в «Сумерки» или в природу мужчин как вида? Сорочье стяжательство тряпочек, шкурок ценного меха и блестящих штучек в каждом из миров – вплоть до необходимости оборудования постоянной охраняемой базы для регулярных посещений, выгрузки и складирования. Женская автоирония? Ещё раз аплодисменты. Высказывание «не люблю быть третьей в постели» как реакция на единственное украшение Эльхиора, являющееся одновременно памятью о Сеавиль. Гм, кольцо от первого брака мужа на его шейной цепочке? Наконец, тяжёлая артиллерия, выдержать залп которой может только придуманный мужчина. Дорогой, мне можно просто спать с другим мужчиной в одной постели. Просто обнявшись. Это с тобой я занимаюсь сексом, а ему даю одну близость. Не веришь? Ложись рядом. Молчу. Просто молчу, взявшись руками за голову. И вдруг озарение: а не реверс ли это мужской идеи фикс о сексе с двумя любовницами в одной постели и счастье в многожёнстве? Густо краснею от стыда, милые дамы… Уели.

***

Главное достоинство романа «Возвращая тебя» Ольги Подпаловой и Таисс Эринкайт я вижу в талантливо созданных образах Айше и Эльхиора, в их сложных и запутанных взаимоотношениях. Изначально живые, они оба получают ступенчатое развитие в процессе повествования. Мелодраматическая история оказалась далеко не так проста, как предполагалось в сравнении с уже виденными и читаными аналогами. Финал сначала подыгрывает ожиданиям читателя, а после делает неожиданный финт и всерьёз способен растрогать. Не хуже получилось, чем у Марины и Сергея Дяченко в «Казни», «Ведьмином веке» или «Скруте». Приключенческая составляющая, к сожалению, уступает героям, но основной её недостаток лишь в затянутости. Увлеклись девушки, с кем не бывает. Майя Малиновская в многотомной эпопее «Будущее Эл» вообще остановиться не смогла. Рад, что Подпалова-Эринкайт выдержали стиль и не сорвались в удобную колею юмористического фэнтези. Романтика так романтика. Крайне любопытно было увидеть привычные для фэнтези ситуации женскими глазами, узнать именно о женской мотивации тех или иных поступков. Как романтическое фэнтези от авторов самиздата весьма неплохо. Да что там – интересно было читать! Считаю, что давно стоит оставить в прошлом заблуждение о том, что романтическое фэнтези – удел томных волооких дам, публично тоскующих по большой и чистой любви в паутине интернета. Этот поджанр давно и успешно эксплуатируется многими публикующимися авторами мужского пола. К примеру, как ещё можно классифицировать цикл Юрия Никитина «Троецарствие» и его роман «Фарамунд»? Отношения Мрака, Олега, Таргитая и их женщин из сериала «Трое из Леса»? Героическое фэнтези? Ну-ну. По-моему, в мужском варианте лейтмотивная любовная история лишь приправлена потасовками. Инстинкты не победить!

Аннигиляция, Великобритания — США, 2017.

В поисках подобия.

Фильм «Аннигиляция» стал для меня тем, что можно выразить понятием «Ding an sich», или «ноумен», или «вещь сама по себе». Звучит достаточно загадочно, но с этим произведением иначе нельзя. Попробую выразить своё отношение многословнее и точнее. Во-первых, я не прочёл «Зону Икс» Джеффа Вандермеера, и потому не вижу диалог автора и режиссёра, который, возможно, смог бы осветить многие недостаточно полно представленные сцены. С другой стороны, мне именно так было легче воспринять этот сложный и тяжёлый фильм как нечто отдельное и самостоятельное, и именно это позволило мне самому находить ассоциации и выстраивать парадигмы, не отвлекаясь на спор пера и камеры. Во-вторых, эта картина ноуменальна в отношении как зрителей, так и персонажей. Не вызывая поначалу никаких особенно сильных чувств, кроме, разве что, недоумения, она и её смыслы в основном и внешне умопостигаемы. В-третьих, сюжет «Аннигиляции» наглядно иллюстрирует философские проблемы соотношения восприятия явлений окружающего мира и их сущностей, субъективного и объективного, толпы слепцов и слона. Ну что же, уподоблюсь одному из этих слепцов, включу группу Apocalyptica и начну тактильное исследование.

Первая и самая пошлая ассоциация, попавшаяся мне под руку – цикл «Ареал» Сергея Тармашева. Не братья Стругацкие, не Тарковский Андрей Арсеньевич, а женский вариант этого вторичного – или даже третичного – цикла. Прошу обратить внимание: именно женская, а не феминистическая его вариация! Не приключения супермена с грудями и вагиной, а юла любви, измен, ошибок и потерь, раскрученная в голове одинокой несчастной женщины. И у Тармашева, и у Гарленда на кордоне Зоны монстры, внутри уже вполне себе ничего, а в центре живёт Хозяин. «Любит – не любит – плюнет – поцелует – к сердцу прижмёт – к чёрту пошлёт». Гадания на суженого на пути к чёрту. Не без этого, конечно, но и одним этим сюжет, к счастью, не исчерпывается.

Ухватил ещё что-то. На что похоже это? На роман «Биос» Роберта Чарльза Уилсона. Там генетически модифицированная и технологически усовершенствованная девушка Зоя исследует полностью несовместимую с земными формами жизни экосистему далёкой планеты, одновременно знакомясь и борясь с только что разблокированными в ней самой эмоциями и чувствами. Дитя из пробирки в итоге приходит к неутешительному выводу, что человеческая цивилизация в целом морально и духовно обделена и искалечена гораздо больше её. Лена в «Аннигиляции» также поняла, что одной науки для выстраивания цельной картины мира мало.

Следующая ассоциация – Саймон Грин, роман «Кровь и честь». Помните его восхитительно изображённый прорыв хаоса в замке? Некоторые сцены из фильма иначе и не объяснить. Все эти шевелящиеся внутренности, разросшийся и вросший в стену труп, древовидные олени, люди-кусты и полуразложившиеся медведи… Поневоле пошёл по накатанной и стал ждать появления мага-отступника и Врат Хаоса, которых надо к ногтю и закрыть. Схема, в принципе типичная для кинематографа США. Обманулся, но общее всё же есть. В книге актёр за деньги изображает принца крови в стране, где лишь король на троне удерживает ирреальность в узде порядка, но в конце познаёт истинное значение слов «честь» и «долг». В фильме полуучёный-полусолдат неожиданно для себя находит причину вернуться, как и её религиозный муж.

Перебираю руками по слону дальше, пытаюсь опознать следующие ставшие доступными мне необъятные формы. Ба, какая встреча! Да это же Евгений Гуляковский, «Сезон туманов»! Посыл принят и понят. Зачем прятаться, чего бояться? Туман не убивает, а перерождает в новом, бессмертном и улучшенном теле! Спасибо надо сказать цивилизации Старших, а не огнём заразу инопланетную выжигать! Фабула фильма сходна с этим произведением советской фантастики, наблюдается то же движение от страха и агрессии к непротивлению, принятию, растворению и осознанию изменений как начала понимания. Сходна – но не более. «Сезон туманов» однозначен и полностью материалистичен, «Аннигиляция» же пытается материалистически обосновать идеальное и не даёт никаких ответов.

Сел перед слоном, сижу, мыслю. По-нашему – думу думаю крепкую. Неспроста всё это, ой неспроста! Раз за разом сквозь каждую новую ассоциацию проглядывает нечто идеальное и духовное, религиозное даже, пытается пробиться, достучаться до сознания. А сознание это напрочь окостенело, закоснело даже, погрязло в расчётах и формулах. Главный герой вообще зашорен дважды: преподающий учёный и военнослужащий. Хорошо, что режиссёрскую подсказку смог уловить. Теперь буду ходить вокруг слона не слева направо, а справа налево, и не с метром, а с бубном. Встал и пошёл, танцую, бью в бубен.

Стоп, нашёл что-то новенькое. Это ведь уже сноходчество какое-то, или даже религиозно-метафизическое путешествие получается. Джордж Макдональд, роман «Лилит». Почему бы и нет? В фильме нет помощника – библиотекаря Рэйвена, но чем Кейн не такое же привидение-проводник? Именно он стал причиной похода Лены, его изображение всегда с ней в кулоне у сердца, видео с его участием регулярно попадаются по дороге. Если смотреть с этого ракурса, то в фильме полно христианских символов и смыслов, которые проходят мимо персонажей и зрителей – атеистов незамеченными. Например, крокодил в христианстве является воплощением демонических сил, пасть его символизирует адские врата, а само проглатывание – спуск в преисподнюю. Медведь в том же освещении становится дьяволом, жестокостью, жадностью ко всему плотскому, пагубными влияниями, греховной телесной природой человека. Что особенно интересно в контексте фильма, укрощение медведя толкуется в христианстве как преображение верой невежественных людей (язычников). Чудесный куст, покрытый всеми возможными цветами – Богоматерь, взрастивший Древо Жизни райский сад и вестник рая. Олень – христианский символ уединения и праведной жизни, набожности, жаждущей Бога души, религиозного воодушевления и рвения, идущего на сражение с дьяволом Христа. Именно в христианстве самоубийцы, погибнув, обращаются деревьями, которые потом когтят и ломают гарпии. Слишком системно и часто для простого совпадения, не находите? Уэйн в книге Макдональда в конце концов познал священное таинство: смерти нет, но истинно жив лишь тот, кто умер и воскрес. Что открылось Лене и Кейну, режиссёр нам не сообщил – думайте, ребятушки, сами.

Спасибо тебе, Великий Слон Алекс Гарленд, за откровение! Внимать надо было, а не лезть руками и щупать. Основные вехи обозначены словами Вентресс в самом начале фильма: «Что это – религиозный апокалипсис, внеземная атака, высшее измерение? Теорий у нас масса, а фактов едва-едва». Религия, наука и фантастика в их соединении – вот две конкретные, заданные режиссёром директивы. От себя могу добавить некоторые формальные черты женского романа. Теперь можно оставить в покое отмассажированного, прямо лучащегося довольством от такого внимания слона и заняться собственно фильмом.

В поисках смысла.

Любопытно, что и автор, и режиссёр – мужчины, а фильм так навязчиво напоминает произведение именно женской литературы. Возможно, это связано с переосмыслением и развитием изначально греховной роли женщины в христианстве, но настаивать не буду. Помимо пола главной героини и основных персонажей, хочу указать некоторые другие узнаваемые черты женского романа (не путать с феминистическим!) по классификации филолога Оксаны Бочаровой («Формула женского счастья. Заметки о женском любовном романе»). Это схематичность художественного мира, практически полное отсутствие знаков (реалий) времени, неопределённость конкретной культурно-временной принадлежности и обозначение лишь универсальных (общих) признаков окружающего пространства. По-моему, совпадение близко к полному. Центр и причина конфликта – героиня и её борьба с собой, мучительное противоречие между её влечением к любимому и якобы враждебными чувствами к нему, часто (и в фильме это есть) выражающееся в измене. Лена, как и всякая другая героиня женского романа, начинает играть чужую и несвойственную ей гендерно роль – фактически, она «переодевается» Кейном и идёт его путём, чтобы лучше узнать его и разобраться в своих чувствах к нему. «Аннигиляция» также представляет женский взгляд на мужчин, секс и любовь. Например, в сценах метания Лены между любовниками акцентированы именно её переживания, они отделены от сексуальных ощущений и превалируют над ними даже в самых откровенных кадрах. Фильм, как и всякий женский роман, утверждает необходимость дополнения секса любовью в качестве нормы женского сексуального поведения. Секс есть, он является обязательным атрибутом любви, но его легитимность признаётся только при наличии этого чувства. В мужской и феминистической литературе отношение к сексу обычно проще и физиологичнее. Давайте теперь присмотримся к самому Кейну: высокий, атлетического сложения, чёрные вьющиеся волосы, смуглая загорелая кожа, крупный нос с горбинкой, чувственные полные губы, вечная лёгкая небритость… Морда просит кирпича, но типаж вписывается в образ повзрослевшего и откормленного мальчика с обложки или плаката. Красавец! Он старше и опытнее Лены, он целен, и она весь фильм лишь догоняет его в развитии, решившись пройти его путём, чтобы в конце концов стать равной ему и слиться с ним в страстном и публичном поцелуе… Красотишша!

Следующий по возрастанию значимости пласт визуализированного повествования – религиозный. Предлагаю обратиться за разъяснениями к православному экуменисту и философу, протоиерею Георгию Флоровскому и его проповеди «Долина смертной тени». Лена, как и пророк Иезекииль, оказалась в конце своего необычного путешествия в долине смерти и запустения, в которой не было ничего, кроме иссохших костей. «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной». В Писании с Богом, в «Аннигиляции» вслед за Кейном и с Кейном в сердце – может быть, с одним только и Кейном, но отнюдь не обязательно. «Оживут ли кости сии?» Человек знает, что смертен, и что смерть – конец всего, и что возвращение невозможно. Но в христианстве смерть – это лишь следствие первородного греха, результат грехопадения Адама и Евы. Смерть не создана Богом изначально, и сперва не было её в мироустройстве вовсе. Смерть противоестественна, она – лишь пятно позора. «Большинством современных христиан такое библейское понимание смерти утрачено. Смерть воспринимается скорее как освобождение бессмертной души от непосильного бремени тела. И хотя такое отношение к смерти широко распространено, оно совершенно чуждо духу Св. Писания. И в самом деле, это – греческая, языческая точка зрения». Эхехе, дать бы цитату сплошным текстом на пару абзацев – так ведь пролетарскими кепками закидают. Уже слышу скрип кожаных комиссарских курток… Кто заинтересовался, тому предлагаю читать указанный источник самостоятельно, для остальных попробую изложить покороче. Человек – это неразрывное целое души и тела. Одна душа лишь тень, бездушное тело лишь мёртвая плоть. Иезекиилю было дано видение соединения, покрытия плотью и оживления сухих костей, а всему человечеству был дан Спаситель, который показал общий путь, умерев и воскреснув. От себя добавлю к этой метафизике немного ономастики. Лина, Лена, Елена – это избранная, светлая, факел, огонь, свет, по другой версии – гречанка. Можно применить в контексте фильма все значения, включая её «греческое язычество» по версии Георгия Флоровского. Можно даже вспомнить маяк, в который прилетел метеорит. Кейн, он же Каин – приобретённый, создавать, производить на свет. С ним будет сложнее, так как без религии в его случае никак не обойтись. Каин – первый рождённый на земле человек, и именно это я считаю основополагающим значением его имени в контексте фильма. Он – первый вернувшийся из Мерцания. Чей там он сын – Адама, Самаэля или дьявола и почему в фильме он изрыгает кровь – не столь важно, предпочту не залазить в эти дебри. Уже вижу аудиторию, заваленную живописно разбросанными, сражёнными в борьбе со сном кошачьими – простите, человеческими – телами. При чём тут всё это, раз говорим о фильме? При том. Есть разговор Лены и Кейна в постели. Он не только для того понадобился, чтобы эротическую сцену занять между двумя половыми актами. Приведу этот диалог в спойлере ниже.

Благодаря этому, казалось бы, совершенно лишнему разговору ни о чём «Аннигиляция» плавно переходит с женского романа и метафизики на третий и, я полагаю, основной смысловой пласт. Изучение жизни, естественная наука, генетически программируемый цикл клетки, и, наконец, фантастика. Главная героиня – биолог, весь фильм пестрит записями с электронного микроскопа. Приближение метеорита к Земле запараллелено с кадрами деления клетки, и этот факт заслуживает самого пристального внимания. Хорошо, давайте вспомним генетику: сперма и забег по трубам, сперматозоиды и яйцеклетка. Это все помнят. Но вот дальше начинается то, что можно рассмотреть и в заявленном планетарном масштабе. Давайте представим, что Мерцание, эта загадочная сфера, распространившаяся от места падения метеорита, является своего рода «донорской» яйцеклеткой, внедрённой извне в экосистему – или даже ноосферу – Земли. Пусть это будет космический аппарат биологического типа или разумное одноклеточное, не суть важно. Представили? Вот Оно прибыло, случайно или целенаправленно, на Землю, развернулось из споры или законсервированного состояния в состояние активности, привело себя в соответствие с нашим измерением. Какие должны быть следующие действия Пришельца? Сбор данных, адаптация, приспособление, развитие по законам мира, в котором он оказался. Пошло изучение местных форм жизни и их генетического материала. Смесовые пробные варианты представлены достаточно широко при продвижении группы к эпицентру, но эти существа совсем не выглядят удачными. И тут в Мерцании появляются люди. Будем считать, что Пришелец посчитал именно наш вид наиболее подходящим для копирования и своего дальнейшего развития. Наиболее удачным – но неполным. Мужская Y-хромосома «виновата» или половое размножение было признано более результативным? Не суть важно. Мы видим только результат: «новый Адам» вышел наружу, и внеземному существу теперь требуется материал для создания «новой Евы». Импульс дан и принят «коллективным бессознательным» человечества, в зону заражения послана группа, сформированная из одних женщин. Неизвестно, почему Оно из всех мужчин выбрало именно Кейна, это данность, оставшаяся вне сюжета фильма. В генетике «выбор» сперматозоида кажется таким же случайным событием. Известно, что сперматозоиду для слияния с яйцеклеткой необходимо пробиться через две оболочки – «бронированный» лучистый венец и блестящую оболочку – причём для разрушения первой возможностей одного сперматозоида недостаточно. Почему бы не сравнить исчезающие одну за другой исследовательские группы с партиями гибнущих в забеге и на «броне» сперматозоидов? Мерцание даже внешне напоминает яйцеклетку в лучистом венце. Идём дальше. Пусть группа претенденток на «новую Еву» будет группой «сперматозоидов женского пола», да простится мне эта вольность. Раз эта внеземная яйцеклетка обладает разумом, она вполне может вести более тонкий отбор нужных ей генов в сравнении с обычной земной клеткой. Почему бы и нет? Абсолютно нормальное фантастическое допущение. Повторяю – неизвестно, почему из всех людей первым был выбран именно Кейн, это осталось вне фильма. Но то, что некий отбор вёлся тогда и ведётся сейчас, видится мне несомненным на примере злоключений женской группы. Перехожу в спойлер, поскольку могу испортить удовольствие лицам, ещё не знакомым с «Аннигиляцией».

Настоящие люди (Äkta människor), Швеция, 2012 — ?

«Настоящие люди» — очень рациональный, спокойный и ровный сериал. Будет нелепой ошибкой отнести эту особенность только к его производству в Европе, где средний возраст и пик социальной активности уже гораздо ближе к пятидесяти пяти, чем даже к сорока годам. Да, крайне непривычно наблюдать в кадре молодящихся мужчин и женщин с внешними признаками не старения даже, а, простите, уже физиологического одряхления, ведущих и ощущающих себя подобно тридцатилетним. Но давайте пока отложим эту тему и вернёмся к сериалу. Поражает сама невозмутимость вымышленного общества в отношении факта пробуждения в роботах личности. Где паника? Паника – где она? Американский кинематограф давно создал прочную и порочную реакцию на появление всякого рода созданий «от Франкенштейна»: увидеть, испугаться, победить. Чем больше разрушений и потерь при этом случится и чем они глобальнее, тем лучше. Выработался определённый рефлекс, вступающий в диссонанс с происходящим на экране. В панике уже зрители: что это такое им подсунули?

Фантастика? Что-то не сходится. Да, есть роботы. С виду неотличимые от людей, но почему-то роботы. Что они делают? Работают – как оригинально! И кем же? Продавцами, грузчиками и фасовщиками, поварами, официантами, фитнес-тренерами и лакеями для дома и бизнеса. Их повсеместно используют как прислугу: прибрать, помыть, приготовить, подсказать, подать и принести. Ну и, естественно, как объект подручного и всегда доступного секса — каждый робот после определённых модификаций может использоваться как неувядающий дилдо с бархатными руками массажиста или особо прочная кукла, умеющая удовлетворять любую похоть. И это – фантастика? Где же высокое искусство воображения и полёт фантазии? Где нарушение границ реальности и общепринятых условностей? Этого нет и в помине. Присутствует лишь формальное «поименование», которое, по-моему, используется как средство формирования из определённой социально-возрастной группы обезличенной касты так называемых «люботов». Лёгкого киберпанка в виде USB-разъёма в шее и штепселя подмышкой для соответствия жанру «чистой» и, буду честным, интересной фантастики явно недостаточно. Социальная фантастика, азимовский «эксперимент на бумаге», рациональное размышление, исследование современного общества и моделирование его возможного будущего? Скорее всего, так. Запомним этот момент и вернёмся к нему позже.

Триллер? Для этого жанра сериал вызывает на удивление мало эмоций. В нём нет ни тревожного ожидания катастрофы, ни упоения опасностью происходящего, ни действия на пределе сил и возможностей. Что здесь есть? Часть роботов осознала собственное «Я» и борется за своё освобождение… сбившись в кучу и вяло волочась змейкой от розетки к розетке. Розетка найдена, штепсель вставлен, свобода обеспечена. Ну да, на деревьях розетки не растут, а к высоковольтной линии напрямую не подключиться — перегоришь, адаптеров в той реальности почему-то придумать не удосужились. «Волнительно», конечно, но всё же почему-то сложно сопереживать постоянно разряжающемуся мобильнику. Конфликт, просто коллизия отношений роботов и людей могли бы добавить картине огня и перца? Могли бы, но они не получили здесь должной остроты. Да, некоторые люди говорят, что ненавидят «хуботов». Одни потеряли из-за них свою неквалифицированную работу, на которой они безбедно существовали, особо не напрягаясь и обходясь без высшего образования, десятилетиями. Других выставили из дома жёны, внаглую заменив поджарым и неутомимым «механическим приводом». И что предпринимают в ответ эти несчастные «жертвы бездушного прогресса»? Да как обычно, ничего. Сидят на диване перед телевизором, пьют пиво с чипсами, смотрят ток-шоу и посещают кружки психологической реабилитации, а особо продвинутые проводят никому не нужные семинары. Есть ещё вечно агрессивные подростки, вот они могут даже битами посланного за покупками манекена обработать или трусики с живой куклы снять. Ничего личного, просто из шалости. Так захватывающе, что можно и уснуть ненароком.

Детектив? На первый взгляд очень похоже. Сюжетные ходы и многие из персонажей подаются дозированно и постепенно, как последовательно раскрываемая тайна. Подсказки, в том числе и ложные, разбросаны повсюду: оговорки, показанные на пару секунд артефакты, разного рода намёки и ретроспективы. Зритель ни о чём не осведомлён полностью и заранее, ему самому приходится то конструировать многочисленные гипотезы, то самому же опровергать их в процессе просмотра. Схематичность, упрощение художественного мира, обыденность декораций и стереотипность поведения действующих лиц в принципе соответствуют канонам классического детектива. Но и тут сериал нарушает традицию. Скажите, если это детектив, то кто здесь сыщик, жертва, потерпевший, злодей, подозреваемый? Кто есть кто в этой истории? Попробуйте разложить по полочкам. Нет героя, выполняющего функцию «локомотива», но есть множество причастных лиц, совмещающих в себе сразу по нескольку ролей и возможностей для разветвления сюжета и регулярно при этом погибающих, жестоко обрывая этим все связанные с ними догадки. Быть может, роль детектива отведена зрителям? Может быть, но где тогда и в чём заключаются единые «рельсы» повествования? Тот ещё вопрос.

Драма? Уже во многом соответствует жанру. Реальность сериала обыденна для Европы и «живописует» частную жизнь обыкновенных людей. Быт квази-Швеции поначалу даже забавляет, но во многом разнится с нашим только уровнем достатка и быстро приедается. Масштаб другой, а люди и ситуации схожи. Вот отличия чрезвычайно интересны. Во-первых, бросается в глаза тотальная феминизация европейского общества. Мужчины давно смирились с ролью великовозрастных детей, утратили способность принимать решения, стали полностью ведомыми в обществе, дома и в спальне. Они ещё царят на некоторых традиционных постах, но уже не правят. Повсюду действуют, всё решают и даже вносят изменения в существующий порядок вещей женщины. Да здравствует матриархат! Следующий интересный момент. Увеличенное лет на десять-пятнадцать детство больше похоже на специально замедленное не желающими уступать свои права «взрослыми» личностное созревание собственных наследников, чем на продлённые любимым детям «счастливые годы». Судите сами: некоторым персонажам сериала уже далеко за двадцать, а проблемы и интересы у них, как у наших двенадцати — пятнадцатилетних школьников. Противно и смешно, но, если задуматься, куда им податься в этом действительно старом обществе, где даже тридцатилетние бесправны, как подростки? Наконец, очень настораживает выхолощенный способ решения межличностных споров и конфликтов. Манерно, как в институте благородных девиц или детском садике, садятся в кружок (на колени Мамочке из «Футурамы») — и мирно беседуют, не повышая тона и мило улыбаясь! Как правило, тут же сообща находят компромисс, пожимают руки, обнимаются и целуются. Особо сложные проблемы решаются в суде и так же спокойно — те, из-за которых у нас обиды, истерика и скандал, пух и перья до потолка, визги и брызги по стенам, а в голливудском кинематографе мордобой на крыле взлетающего в грозу самолёта. Флегматичная какая-то драма выходит, но, при некотором сознательном усилии со стороны зрителя, прямо за душу берёт.

Что ещё имеем? Люди и роботы — это же любимая тема Исаака Азимова, и в сериале прямо называются его Законы робототехники. В каждой серии словно обыгрываются, пусть и чересчур, на мой вкус, вольно и адаптировано к современности, азимовские истории-размышления из его цикла рассказов «Я, робот» о проблемах противоречий и толкования, о возможностях нарушения этих Законов, а также о последствиях этих нарушений. Что ни «любот», то индивидуальность и вариант осознания себя, дающий новый шажок развитию сюжета сериала. Нам наглядно демонстрируется, что мало отменить вложенные извне запреты, чтобы стать действительно свободной и полноценной личностью. Недостаточно научиться испытывать чувства и даже стать точной искусственной копией умершего или погибшего человека. Необходимы «страх смерти» и что-то ещё, даруемое здесь таинственным и недостижимым «кодом Давида». Чем может быть «страх смерти», если не инстинктом самосохранения, свойственным каждому живому существу? Что есть «код Давида», как не аллюзия на гексаграмму Звезды Давида и выражение тоски по «страху божьему», по вере в Бога, по совести, которые отделяют человека от животных? Похоже, что именно поиски тех компонентов сознания, или души, что делают человека настоящим человеком, и составляют лейтмотив сериала, его детективные «рельсы» повествования. Соглашусь, что это моё предположение спорно хотя бы потому, что история не получила своего завершения. Неизвестно, будет ли продолжение к вышедшим двум сезонам, но и существующий, вынужденно открытый, финал вполне созвучен творчеству Исаака Азимова. Исчерпывается ли посыл сериала одними только гуманистическими азимовскими мотивами? Нет, я так не считаю.

Бытописание, фантастические маски, социальные проблемы, азимовские аллюзии и детективная интрига для связки. Уже оформляется что-то конкретное. Трагедия? Рискну предположить, что это именно она. Начну прямо с названия: «Настоящие (реальные) люди», оно недвусмысленно акцентирует внимание именно на людях, не на роботах. Как же тогда возникли «хуботы»? Не киберы, не андроиды, не терминаторы? Для чего режиссёру Ларсу Лундстрёму понадобилось именно новое слово? Мог он исследовать здесь под этим определением такой феномен современности, как «человека-с-гаджетом», «человека-на-шнурке», «человека-со-штепселем», чьи возможности и способности занять себя не позволяют ему надолго разлучаться с розеткой? По-моему, как раз этим он здесь и занимается. Фривольная зависимость современных людей от электросетей в сериале не порицается и не вызывает отторжения, поскольку это уже нельзя назвать только проблемой «утонувших» в мире интернета, компьютерных игр и айфонов тинейджеров. Проблема давно выросла вместе с ними. «Люди-со-штепселем» — это ведь и наши с вами реальные двадцати- и тридцатилетние современники, которые без видимого ущерба для себя, своей работы и близких одновременно живут в реальном и виртуальном мирах. Они самостоятельны, образованны, разносторонне развиты, красивы и спортивны, они выглядят ещё моложе своих лет — давно прошло время дистрофичных и неряшливых геймеров. Скучно и убого смотрятся на их фоне принципиальные «люди-без-гаджета», не способные ни устроить свою жизнь, ни элементарно поддерживать свои здоровье и внешность, ни просто занять себя без алкоголя и телевизора, но выполняющие, по сути, ту же механическую неквалифицированную работу, что и роботы сериала. Идеальны ли «новые люди», эти «хуботы»? Тоже нет. Их мгновенные переходы от полной отстранённости к гиперактивности, часто к шекспировским монострастям и насилию, напоминают реакции богомола, хамелеона, крокодила, но никак не человека. Они автономны до аутизма, им очень сложно не то что вжиться в коллектив, а банально начать разговор или завести знакомство с другим человеком. Главное – наличие розетки поблизости, а люди, не входящие в «свой» или «рабочий» круг, им совершенно не интересны. «Дети интернета» выросли, но кем они стали? Уж точно не напророченной шестой расой цвета «индиго».

Давайте теперь вернёмся к заявленной выше теме молодящихся сорока-пятидесятилетних и замороженной в росте социального статуса на уровне подростков двадцати-тридцатилетней молодёжи. Сериал в фантастической форме заостряет внимание на особенностях современного конфликта поколений, ведущих к многочисленным личным трагедиям и социальной катастрофе. Действие происходит в Европе будущего, но сугубо европейским этот конфликт назвать уже нельзя, поскольку «Культ молодости» со всем, что с ним связано, успел распространиться по всему развитому миру. Раньше, не так уж и давно, для основной массы населения всё было традиционно, понятно и более-менее предсказуемо. Было принято в определённом возрасте учиться, начинать работать, жениться и заводить детей. Сейчас эти границы нормы постепенно стираются, и люди, отстоящие друг от друга на двадцать и более лет, становятся обычными и частыми конкурентами абсолютно во всех сферах жизни без исключений. Помимо привычного уже соперничества на карьерной лестнице и оскорблений по типу «молчи, сопляк» и «сдохни, старый хрыч», возникает множество парадоксальных ситуаций, когда сорокалетние сидят за одной партой с двадцатилетними, вместе претендуют на одну рабочую должность и даже борются за одного сексуального или брачного партнёра. Естественно, что при возникновении этого конфликта общество в очередной раз идёт проторенным путём и снова повышает ценз «взрослости», пресекая самостоятельность «подростков» для того, чтобы те ещё дольше юридически оставались «детьми», не поднимаясь в работе выше сферы обслуживания. Одновременно с этим «взрослые», продлив свою «молодость» и занятые личным развитием и соперничеством, всё так же предоставляют согласившихся со «своим местом» «подростков» самим себе, ведь те фактически уже не требуют столько внимания и ухода, как настоящие дети. Трагедия и социальная катастрофа видится мне в том, что потерянным, т.е. исключённым из активной социальной жизни в наиболее продуктивном возрасте, оказалось целое поколение: молодые люди от восемнадцати до тридцати пяти лет. Теперь и только теперь становится понятно, для чего Ларс Лундстрём использовал фантастический приём, превратив именно эту социально-возрастную группу в бесправную касту «хуботов». В восточноазиатских странах с их фатализмом и покорностью судьбе и старшим возникли затворники хикикомори, попросту отказавшиеся включаться в это жёстко организованное консервативное общество. В европейском мире молодые ещё бунтуют, но уже приобрели более чем странные черты. Какими, в свою очередь, станут их дети? Будут ли у них, лишённых прав, социального статуса и всякой определённости в жизни, дети вообще? Или эстафету существования продолжат ныне малолетние отпрыски сегодняшних «взрослых», а это поколение отцветёт впустую и уйдёт в никуда?