Никогда до Дрездениады не брался за настолько длинные циклы.

Да, ЧО Кука тоже немал, однако... Да и понравился он мне ощутимо меньше.

Итак, перед нами впечатляющих размеров «сериал» в хорошем смысле этого слова. И хорош он тем, что от начала и до — на данный момент семнадцатого тома — держит уровень. Да, первые несколько романов были явно дилетантскими, но каждый из них был своего рода ступенькой, идя по которым Батчер учился писать, пока не поднаторел до надлежащего уровня. Да, какие-то одни книги интереснее других, но в целом планка поддерживается. Ни в одном из романов нет ощущения «высосанного из пальца» сюжета, откровенной халтуры или лени. Напротив, остается четкое ощущение, что Батчеру нравится писать, нравится то, что он пишет, и хочется писать дальше. Это важно. Добавьте сюда то, что «мироустройство» цикла несет на себе следы поступков наших героев, а уж сами персонажи — растут и меняются по ходу истории, сохраняя при этом то, что делает их самими собой. Не скажу, что Батчер мастер психологии, но характеры прописывает весьма недурно.

А кроме того он не ленится придумывать завязки — сюжеты романов весьма рознятся друг от друга. Да, все их можно охарактеризовать как остросюжетные фэнтезийные детективы, но дозировка составляющих периодически меняется, а благодаря изменчивому и «живому» миру, нити весьма удачно и интересно плетутся. Очень часто появляются персонажи из гораздо более ранних книг, пересматриваются предшествующие события, меняются взгляды.

Пара слов о мире цикла — автору удалось довольно органично смешать казалось бы несочетаемое — реальный Чикаго, мир сверхъестественного, античных богов, демонов, всевозможную нечисть, магическую практику и религию. Причем подается все размеренно — от книги к книге, и ближе к концу цикла наступает момент, когда ты осознаешь, насколько отличается твое первое впечатление о принципах мироустройства — от текущего.

Одной из фирменных черт цикла является юмор. На все про все вспоминается разве что парочка довольно плоских шуточек, все остальное как правило вполне себе. Лично я периодически гоготал. И очень много «гиковского» юмора. Батчер не стесняется ссылаться на современную массовую культуру — книги, фильмы и даже игры. С другой стороны, классикой он тоже не брезгует, так что все более-менее органично. Есть и крайне удачные шутки на тему «Властелина Колец», хотя самые многочисленные посвящаются весьма небезызвестной фантастической саге. Плюс к тому именно юмор позволяет сглаживать уход в эпичность. Да, Гарри превозмогает, но последующее за этим остроумное оскорбление какой-нибудь сверхъестественной сволочи ощутимо разгружает накал страстей.

Лично меня же цикл удивил несколько наивной даже сентиментальностью. Когда этот двухметровый хохмач в зачарованном плаще, ругающий на чем свет стоит свой город вместе с жителями и сами принципы человеческого существования, раз за разом получая от судьбы по морде, все равно бросается спасать этих самых людей, невзирая ни на опасность, ни на неблагодарность.

Потому что магия должна творить добро.

И не только Дрезден — остальные персонажи со временем воспринимаются уже не только как близкие и настоящие люди, но и как воплощение настоящих дружбы, любви, долга, чести, мудрости... Это и братское плечо Томаса, и хрупкая, но нерушимая поддержка Мерфи, и верность Альф, и тихое мужество Баттерса, и добродушная бравада Сани, и мягкая, но нерушимая вера Майкла,.. а также преданность Мыша и необузданность Боба. Несколько сложнее выразить отношения Гарри, например, с Молли или Леа. А ведь есть Элейн, есть еще гораздо более скромные, но не менее яркие персонажи вроде Морти или Роулинса.

В цикле присутствует множество и условно неоднозначных героев — от «обычных» чикагских мафиози до вполне себе мистических существ — фэйри, действующие и падшие ангелы, тени умерших, вампиры всех сортов, множество чародеев. И знаете что? Батчер чертовски любит своих персонажей. Марконе, с которым Дрезден постоянно обменивается то колкостями, то угрозами, тем не менее совершенно не похож на классического «крестного отца». Да, он не особо церемонится в выборе методов решения проблем, но первым бросается в драку, и заботится как о своих людях, так и об обычных гражданах города. Идеализированный мафиози, но уж как есть. Мэб — Великая и Ужасная — и гораздо более человечная, как мы можем убедиться. А принцип действия стяга фэйри вам как понравится? Совсем не то же самое, что отправлять подчиненных на смерть, сидя в кабинете. И тут-то ты понимаешь, что те самые хитрые и вероломные фэйри в некотором смысле гораздо «честнее» людей. Даже Архлеоне — мерзавец из мерзавцев — порой вызывает... нет, не симпатию, но сочувствие.

Ну и прочие — Хендрикс и сестры Гард, Архив, Кинкейд, Гудман Грей, Лара Рейт, Ваддеррунг, Эрлкинг, Морган (!), Лаш, Сьюзен, Широ, Мартин, Рамирес, Маккой, Индеец Джо, Река-в-Плечах, Тук и многие-многие другие.

Конечно, «команда Дрездена» намного роднее, но Батчер очень постарался и проходных героев у него почти и нет.

И в итоге получается странное. Драки, погони, интриги заполоняют страницы, однако ты запоминаешь вовсе не их. И даже не поездку на зомби-тиранозавре по ночному городу! В памяти остаются мысли Гарри — его беспокойство за брата и друзей, забота о ребенке, его горечь от того, что кто-то пострадал и его облегчение, когда все заканчивается. Его претензии к архангелу (!), его задушевные беседы с древними богами, его обещания надрать задницу очередному ликующему плохишу.

А еще — его воспоминания о родителях и детдомовском прошлом. Его трогательное умиление семейством Карпентеров. И его вера в добро.

Такой вот глупый и наивный здоровяк, стремящийся помочь всем и каждому, и которого боятся враги и опасаются союзники. Противоречивая, в общем личность. Однако, как справедливо заметили до меня — Гарри везет потому, что он сам — везет. Да, по ходу цикла он получает целую вереницу «апгрейдов», а «кавалерия» прилетает едва ли не регулярно, но Дрезден потом и кровью отрабатывает эту удачу. И даже оказавшись в итоге в скопище интриг невероятно могущественных сторон, Гарри остается верен себе и своим принципам.

И друзей он выбирает по себе. Все они без исключения — «хорошие парни» разных полов, возрастов и рас. Не без «тараканов», но хорошие. Да что говорить, Дрезден даже тень падшего ангела научил смотреть на мир иначе.

Насколько правдоподобны такие герои — судить не возьмусь. Но надо отдать им должное — они чертовски привлекательны.

Дрездениада не является ни образцом тонкой словесности, ни философским трактатом. Тем не менее она прекрасно развлекает читателя, временами заставляя задуматься о различных аспектах нашей с вами жизни.

Но самое главное — цикл оставляет след в читательском сердце. А значит, мы будем ждать продолжения.

Один из лучших рассказов цикла. Никаких драк, погонь, расследований — только Гарри, друзья и несколько «гостей».

Тихо, уютно, я бы сказал аккуратно. Иронично.

А потом раз — и соринка попадает в глаз.

Откуда ни возьмись.

Прекрасно.

Вот и дочитал я все то, что уже написано, издано и переведено.

В этом цикле, разумеется.

Итак, вторая половина предыдущей книги с испорченным переводом названием, оказалась несколько отличной композиционно от всего, что было прежде. Одна-единственная ночь, зато какая!

Первый недостаток романа — его «несамостоятельность». Второй — все-таки пять с лишним сотен страниц галопируют на одном дыхании. У Гарри и его товарищей практически нет времени на передышки — роман начинается с закатом, а заканчивается — с приходом рассвета. Да, есть «завершающие» пара десятков страниц, объясняющие как и чем будет жить батчеровский Чикаго далее, ну так и события-то развернулись более чем нешуточные.

Действительно, масштаб происходящего превосходит даже последствия «Перемен», а это говорит о многом. Гарри теряет друзей и знакомых, а Чикаго — часть жителей и львиную долю инфраструктуры.

Масштабно-с.

И, увы, подобное увлечение «гигантоманией» Батчера несколько ухудшает впечатление от текста. Понимаю, конечно, что описать вторжение армии в город как-нибудь камерно вряд ли возможно, однако Джим именно что в эпике не то чтобы силен. Пока Дрезден громит противников по дворам, офисам и торговым центрам — все вполне себе на уровне, но как только начинаются столкновения серьезных масс — как большинство других авторов Батчер делит целое на составные части и показывает нам отдельные сценки. И тут я только за, тем паче что в формате от первого лица это только придает реалистичности, но как только начинаются панорамы поля боя — пиши пропало.

Да, это не недостаток самого писателя — из всего, что попадалось мне, по-настоящему хорошо батальные сцены удавались разве что Ремарку (хоть и там они были в основном в виде череды сцен), да и настроение там совершенно иное.

Но не драками едиными сильна Дрездениада.

Да и вообще не ими.

Удивительно, но самые важные для цикла книги, как правило оказывались менее интересными. Вот и тут — вроде бы и событий хватает (мелких — на фоне одного, но глобального), и героизма-драматизма с лихвой, пригошня слезоточивых сцен имеется... А остается легкое ощущение нехватки чего-то небольшого, но важного. Отчасти, наверное, логики в действиях сторон после завершения битвы за Чикаго.

И это я о Белом совете. Вместо того, чтобы всеми силами взять Дрездена в оборот, они делают то, что делают. При этом, внезапно, заключительные «интрижные» страницы здесь получились очень даже интересными. Особенно понравился финт Гарри относительно Марконе и артефакта — очередное подтверждение того факта, что Дрезден, несмотря на привычку решать проблемы силой, совершенно перестал чураться хитростей. Молодец.

Арка с Руди, начавшаяся еще во втором (!!!) томе, кажется, завершилась. Скверно завершилась, но именно такова цена хорошего произведения. Если бы все «хорошие парни» были неуязвимы — грош цена такому чтиву. Красиво «вышел» здоровяк Хендрикс. Жаль Стражей.

Финал очень условно позитивен. Проблем у Гарри прибавилось, а в будущем их станет еще больше. Намного больше. Некоторых друзей больше нет — но тем ценнее те, кто выжил. Дрезден верно заметил — друзья и есть его самое главное средство против любых проблем. И пусть Томас в беде, Молли загружена обязанностями, а на самого Гарри навешали неожиданные обязательства, у него остаются и Альфы, и Рыцари (Баттерс был чертовски хорош), и Карпентеры во главе со всеутешающим Майклом.

А значит, Дрезден еще поборется.

Сотню раз говорил, что Дик — автор «неровный», и все равно удивляюсь. Потому как после довольно несуразного на мой взгляд «Вторжения» он умудрился таки не просто вернуться к уровню «Валиса», но и в чем-то переплюнуть самого себя. А это дорогого стоит.

Итак, если вы имеете научные степени по теологии и философии, а также успели осилить всю классическую литературу — от трудов античных философов до основных «китов» эпохи Возрождения — что ж, тогда я поздравлю вас, ибо вы имеете все шансы выжать досуха этот роман, разложив по полкам все смысловые пласты и перебрав по ниточкам каждую отсылку. Но поскольку мой багаж знаний несравнимо скромнее, более чем уверен, что многое мною упущено...

Однако, как нетрудно догадаться, основные посылы произведения вполне себе может понять практически каждый желающий. Желательно, правда, иметь опыт чтения самого товарища Дика, ибо весьма заковыристо и даже сюрреалистично он обычно пишет.

И сейчас, противореча самому себе, я прямо заявляю — перед нами один из самых реалистичных романов ФКД. Сюр, трип, шизофрения здесь практически отсутствуют, хоть роман и является частью вполне себе фантастического цикла. Да и есть, есть в финале нечто не поддающееся однозначной логической оценке, вот только столь ловко Филип провернул данный финт, что и после прочтения ты не можешь наверняка утверждать — а что же это все-таки было. Да, учитывая «опыт» «Валиса» и «Вторжения», учитывая «мироустройство» по-Валису, финал тяготеет к одному из вариантов, однако если рассматривать «Трансмиграцию» как самостоятельное произведение — все получилось достаточно двояко и вполне себе красиво. И, как это ни забавно, принадлежность романа к данному циклу, выглядит скорее как недостаток.

Конкретно же «Трансмиграция» неожиданно хороша. Отбрасывая воспоминания о «Вторжении» как страшный сон (в чем, возможно, я и не прав), мы наблюдаем определенные параллели между нею и первым романом цикла. Тут вам и повествование от первого лица, и условные наши дни, и общее настроение. Кажется, в «Валисе» упоминался сам епископ. Добавьте сюда также схожий набор философско-теологических концепций.

Сюжет пересказывать не буду, да и не он тут на первых ролях. Герои! Вот где Дик развернулся по-настоящему, и чертовски жаль, что ТАК прописывать персонажей он почти никогда не умел. Они тут не просто объемны — они максимально «выпуклы», глубоки и разнообразны. Да, периодически не слишком логичны — но ровно настолько, насколько нелогичны бываем и мы с вами. Да что там говорить — основная плеяда героев — Энджи, Джефф, Билл, Кирстен и Тим — время от времени вели себя кто неприятно, а кто и гадко, но весьма и весьма естественно.

Дик — ни много, ни мало — рассказал нам отличную семейную драму — с любовью и ревностью, с горестями и утратами, с поисками и заблуждениями. Целую череду человеческих трагедий, влекомых то самими героями, то приходящих извне. На этом фоне сами по себе фантдопущения просто теряются. Убери ключевой финт финала книги — возможно, будет даже лучше. Но роман все-таки часть цикла, смысловую нагрузку которого отринуть просто не в силах.

Тем не менее, роман написан настолько хорошо и живо, что все философско-теологические рассуждения плавно сдвигаются на второй план именно человеческими трагедиями, за что «Трансмиграцию» смело можно относить к «большой» литературе.

Да, вышло не идеально. Однако это, безусловно, одна из лучших работ автора, раскрывающая его совершенно с иной стороны. И вы можете как угодно относиться и к размышлениям Дика, и к его «мистическому опыту», и даже к выбранным им в данном случае приемам, но отрицать, что «Трансмиграция» с одной стороны — ощутимо выделяется на ниве всего творчества ФКД, а с другой — является просто качественно написанной хорошей драмой, было бы попросту несправедливо.

«— Если ты болен шизофренией, то не можешь не говорить правду.

— Тогда шизофренией должно болеть больше людей.»

Может, не понял я чего, может не поймал волну, но после, собственно, Валиса, Всевышнее вторжение ввело меня в некое подобие ступора. Если первый том цикла вобрал в себя лучшие качества диковских вещей, добавив к ним художественные приемы, для автора нестандартные, то здесь — сугубо «диковщина» не в самом лучшем виде. Нет больше похожего на поток сознания повествования, нет трогательной и интимной позиции рассказчика, нет того романтичного-декадентского духа, ощущаемого в раздираемом надвое перипетиями непростой судьбы герое. Есть довольно типичная сюр-фантастическая оболочка с колонизацией планет, социальными проблемами колонистов, вездесущим правительством и так далее. Все это было уже не раз, в самых различных творениях Дика, и все бы ничего, но слишком уж картонно и бездушно все это выглядит в данном случае. Повторял и буду повторять, что Дик не слишком хороший рассказчик, однако великолепный фантазер. Но конкретно ВВ — как мне уж показалось после первого знакомства с романом — далеко не лучшая его вещь. Ладно бы до Убика было далеко, но в сравнении с тем же Валисом, куда выигрышнее выглядит, собственно, Валис.

А что, собственно, роднит Вторжение с упомянутым Валисом? Философская концепция и общая сюжетная нить. И вот сюжет здесь опять свернут и вывернут так, что ты до последней страницы задаешься вопросом «что здесь, все-таки происходит?», а перевернув эту самую страницу — вопросом «зачем все это было нужно?». Единственным неоспоримым достоинством романа хочется назвать многоуровневость повествования. Тут и несколько различных временных промежутков, и так горячо любимые Диком альтернативные реальности, и тонны псевдофилософских размышлений, перекочевавших из предыдущей книги. И если там они были, в общем-то, к месту, а мы с вами пробирались в их дебрях вместе с автором, тут Филип-который-Киндред просто бросает нас в эту кашу безо всяких пояснений. Ну как без — до самого конца сами герои не понимают, что, где, как и когда — а, собственно, построенная автором концепция мироустройства не то чтобы сложнее «валисовской» — скорее требует больших познаний... нет, не в христианстве, а в иудаизме. Возможно, знатокам и откроются некие неоспоримые истины или альтернативные взгляды на какие-то имеющиеся в первоисточнике концепции, события, персонажей, но простому смертному большая часть реплик Зины и Эммануила не говорит вообще ни о чем. Спасибо переводчикам, набросавшим ссылок на библейские стихи, хотя, опять же — а что толку? В общем, либо вся эта феноменальщина написана сугубо для тех, кто очень в теме, либо я уж не знаю. Всегда считал себя поклонником творчества Дика, но тут уже и сам по большей части догадываюсь о том, что ФКД хочет сказать тут и там. И в этом роман разительно отличается от предшественника — для того, чтобы понять философскую концепцию Валиса, совершенно не нужно быть экспертом в той или иной области.

Согласен, кое-какие ниточки тянутся, видоизменяясь, из Валиса во ВВ довольно очевидно, но очень и очень многое сводится к банальному пошел туда — сделал то, что снова очень сильно отдаляет романы друг от друга. В Валисе было очень мало действия и море размышлений. Тут — многочисленные перемещения, бессмысленные разговоры и цитаты, цитаты, цитаты. С картонностью персонажей могут поспорить лишь некоторые диалоги. Серьезно — обратите внимание на беседу Ашера с остановившим его полицейским — это настолько сюрреалистично, что в чем-то даже прекрасно.

И тут я ловлю себя на мысли — а что, если... Что, если Херб Ашер не пробуждался от криосна. Лежит себе дальше и ловит глюки. Да, это все еще плохо объясняет события в колонии, но, черт побери, вносит хоть какую-то логику в происходящее. Потому что такой расклад выглядит если не лучше, то хотя бы логичнее «противостояния реальностей» Зины и Эммануила (хоть объяснительная закавыка и вносит хоть какое-то подобие порядка во весь этот сумбур), картонных псевдозлодеев, просто идиотской арки Велиала, начиная с его освобождения, заканчивая сценой на крыше. Да и отношение Ашера к «навязанной» жене откровенно скотское всю книгу.

С одной стороны — книга на уровне довольно посредственных диковских вещей, с другой — наверное, после Валиса я подсознательно ждал слишком многого.

А может, просто многого не понял.

Дальше — «Трансмиграция».

Итак, том шестнадцатый Дрездениады. «Ведьмины переговоры» или «Мирный час». Уж как вам нравится.

Начну с главного — роман страдает от незавершенности. Да, он и задуман был как одно целое с «Полем битвы», но сути дела это не меняет — когда действие прерывается на половине, оценивать книгу сложно. На этом фоне еще более неудачной кажется идея «Азбуки» выпустить именно эти романы отдельными томами. Ну да ладно.

Роман под определенными углами несколько противоречив. С одной стороны — в нем как всегда очень много «экшена», а с другой — он именно что готовит нас к полномасштабному смертоубийству в следующем томе. Огромное количество событий и диалогов. С другой стороны — здесь Гарри как в первых романах действует без «отряда Дрездена». Да, у него есть вынужденные напарники, но никто из его друзей в основном действии не принимает активного участия. Томас в беде, Мерф только ближе к «титрам» вылезает из гипса, Молли не отказывается помочь бывшему наставнику, но несколько иначе. У нее теперь дел невпроворот. Мыш не отлучается от Мэгги. Есть разве что Рыцари, но Батчер и их втягивать не стал.

Ну и расстановка сил. Большую часть книги Гарри решает очередную неразрешимую задачу. Выполнить свои обязанности перед Ларой, попутно не запятнав чести Зимней Династии и не забывая о собственных интересах. И это при том, что приходится юлить перед Белым советом и друзьями-Стражами, утихомиривать Маккоя, спасать Мэгги, и не умереть от рук свартальвов, эйнхериев и кого бы то ни было еще. Та еще задачка.

Впрочем, Дрезден как всегда справляется. В чем-то их вылазка в катакомбы замка Марконе опять напоминает авантюрно-криминальные фильмы, и после «Грязной игры» это уже не есть хорошо. А с иного ракурса затея смотрится очень даже ничего, особенно завершающий этап с внезапными «гляделками» двух крайне колоритных товарищей. Да, звучит как абракадабра, поэтому — прочтите сами.

А затем проблемы внезапно переходят на новый уровень — недосягаемый настолько, что все прежние злоключения Дрездена кажутся детскими играми. Ну разве что в «Переменах» было нечто сравнимое по масштабу.

Хотя... какой бы вселенский кавардак не надвигался, Гарри вынужден сначала завершить начатое, а уж затем снова всех спасать.

Ну и самое вкусное — персонажи.

Не перестаю удивляться тому, насколько лучше Дрезден стал себя контролировать. И как сильно прибавил в плетении интриг. А помните первые книги?

Кэррин здесь — в первую очередь советчица и утешительница. Старый добрый Майкл — тоже, как частенько бывало и раньше. Остальной «отряд Дрездена», скажем так, промелькнул.

Зато Батчер «ковырнул» прочих — и Лару, которая, впрочем, всегда была «приличной злодейкой», и Маккоя в очередной раз, и — представьте — саму Мэб! Была очередная порция ее очеловечивания довольно неожиданными устами. Причем, Королева Воздуха и Тьмы как всегда показала характер. Нет, честное слово, Батчер очень любит своих героев. На весь цикл можно вспомнить всего-ничего откровенных «сволочей», а уж «порядочных плохишей» — хоть отбавляй. Венчает список, конечно, Марконе. Нет, серьезно, с такой выдержкой вести беседу с последней из титанов мог только Чикагский Джентльмен.

Наконец-то понравились свартальвы. Да, существа со своими тараканами, но и им автор отсыпал человечности. Ферровакс все так же загадочен. Ваддерунг все так же колоритен. Ах да, появилась вторая валькирия — и она великолепна.

Не устану повторять — Батчер «делает» цикл не драками с магическими шарами, кои занимают львиную долю текста, а характерами. Во многом даже наивными, но чертовски трогательными. Иначе просто невозможно было бы столько книг оставаться на плаву. И такой подход неимоверно радует ощутимо проржавевшее от всех оттенков «дарка» в современном фэнтези читательское сердце. Вдумайтесь только — после всех своих злоключений наш Дрезден все так же продолжает верить в то, что магия должна творить добро. Да, давая кому нужно по мордам. Но он, черт подери, не только верит, но и творит.

Вперед, Гарри, мы в тебя верим!

И ждем следующую книгу.

Мнение будет непопулярным, поэтому особо чувствительных прошу пройти мимо.

Никогда не понимал того чувства собственного превосходства, которое отличает фанатов так называемой «твердой» научной фантастики. Вот, мол, в этих ваших космооперах сплошь — условности, необъяснимые технологии, и приключения во главе угла. На сторонников «гуманитарной» НФ они тоже смотрят свысока — надоели, знаете, все эти рефлексии, самокопания, мелодрамы. «Мы хотим «твердости» — говорят они.

Я не знаток современной твердой НФ. Но если ограничиться сугубо «Слепотой» и не особо утрировать, то что мы видим? Шитое белыми нитками лоскутное одеяло из научно-популярных теорий на самые разные темы (работа мозга, сознание, языки, биохимия, астрономия и т.д.), крайне скудного сюжета, достойного скорее повести (причем, больше теряющего от экшен-сцен), разнообразных флешбэков главного героя (также разной степени паршивости, если честно), местами крайне неестественных диалогов и поступков, плоских героев и зубодробительнейшей череды научных терминов опять таки из самых разнообразных областей. Да, есть любопытные фантдопущения, как, например, Небеса... Однако относительно года написания ничего пророческого в них уже нет. Вот Гибсон двумя десятилетиями ранее действительно дал жару.

И вот сейчас все восторгающиеся примутся бросаться камнями — ты не понял гениальности сюжета, глубины идеи, необычности характеров, и уж конечно — большей части терминологии.

Вот только: я признаю, что «шифровики» достаточно оригинальны, что целый ряд «размышлений», особенно касающихся вопросов сознания, был достаточно любопытен (возможно, это даже лучшее, что есть в книге), что Сири, в конце-то концов, под определенным углом получился очень даже правдоподобным. Да что говорить — я даже общие с ним черты у себя увидел.

Однако все это слабо компенсирует тотальные недостатки романа. Какими бы глубокомысленными теориями ни был богат текст (а ведь большую часть размышлений Уоттс «выдернул» из других источников, пусть и взглянув на них по-своему, да самостоятельно внеся несколько идей, в чем сам же и признается), хочет того автор или нет, он обязан связать их хоть сколько бы то ни было удобоваримым сюжетом с вменяемыми персонажами. И с этим — проблемы. Если сюжет, как я уже сказал, посредственен (хотя при должном мастерстве и уходе в психологию, например, можно было бы на его базе создать отличный триллер), с героями все очень плохо. Более-менее живым был Шпиндель, Каннингем вышел слабее, с Бейтс все было бы неплохо, если бы не бестолковщина в ее прошлом, Банда же... С одной стороны — идея интересная и даже блестящая, с другой — ни одна личность не раскрыта по-настоящему. Тут уже привет Дэниелу Кизу.

Дальше просто эпичные глупости (конечно же, на мой взгляд): Сарасти и Китон. Сколько было паршивых шуточек на тему вампиров в космосе, а все они оказались лучше того, что мы тут видим. Уоттс подробно рассказывает как пришел к такой идее. И знаете что? Чушь все это, как ни крути. Впихнул он в наш мир вампиров, причем в виде уберменшей. Даже какие-то логические обоснования создал всему этому безобразию. Но все они высосаны из пальца и вершиной глупости стал «крестовый глюк». Идея настолько плоха, что даже забавна.

Ну и Сири. Немногие упомянутые плюсы бесследно растаптываются как его специализацией (о которой очень много болтовни, но никаких реальных подробностей), так и самой необходимостью добавления такого «эксперта» в состав экипажа. Кому и что он переводит, упрощая? Сначала кажется, что выкладки «слишком умных машин» глупым «исходникам» (вот этот термин мне наоборот, чертовски понравился), затем мы всю книгу видим, как он «читает» сотоварищей по жестам, взглядам и прочему. Вот тут у меня действительно сильное ощущение, что я не понял замысла. Китон переводит (не вникая) мысли и разговоры супергениев, из которых состоит экипаж Тезея для «чинуш» на Земле, регулярно отсылая им депеши. В правительстве конца 21го века сидят тугодумы, не понимающие банальных вещей? Каюсь, был эпизод, где Сири упоминает, что экипаж на самом деле разговаривает на десятке языков «вперемешку» и сыплет терминологией как через решето. Учитывая, что текст мы читаем якобы от лица Китона, во-первых, допускаю, что в «оригинальных» разговорах терминологии еще — на порядок — больше, и во-вторых — они настолько безумно бессвязны для нас, что под непонятливыми исходниками подразумеваемся уже мы с вами. Такая версия мне кажется наиболее вероятной и логично «закрывающей» часть дыр, по крайней мере связанных с плоскостью героев и неестественностью диалогов. И тем не менее, по превоначальному ощущению, основанному на том, что «видит» в коллегах Китон и на что указывает читателю, создается ощущение, что вся суть его деятельности на «Тезее» — добавлять в доклады эмоциональную окраску. Не «Бейтс сказала то-то и то-то», но — «Бейтс с яростью в глазах и упрямо выпятив подбородок сказала, что....» и все в таком духе. Выглядит, если честно, до ужаса бестолково и неестественно.

К слову — этот специалист в команде «первого контакта» оказался принципиально необходим. Как и биолог, лингвист и — разумеется — военный. Хм... Инженер? Ксенобиолог-теоретик? Нет, «Тезею» нужен синтет.

Было еще многое: и Капитан, вынырнувший в конце, и спорный выбор Сири в качестве пассажира «Харибды», и Сарасти, кромсающий Китона, чтобы тот «что-то» понял. Не знаю, как Китон, а я точно не понял. Ну то есть понял, но если буквально — то опять бестолково и неестественно, и волей-неволей приходится надеяться, что за теми абзацами было скрыто что-то глубже, недоступное простому исходнику вроде меня.

Очень много «липовой» терминологии. Если назвать гипердвигатель/эффект/биологический компонент именем Теслы/Эйнштейна/Хокинга/Дарвина — они все еще останутся объектами вымысла, не основанными ни на чем, кроме — в лучшем случае — некоторых теорий. «Фэнтезятиной», прямо говоря. Добавьте к этому любовь автора любые эпитеты заменять максимально неудобоваримыми научными синонимами.

Еще тут были — «живой» корабль, блуждания по нему, галлюцинации, беседы с «разумом без сознания» и много чего еще — как хорошего и интересного, так и вовсе ненужного.

На выходе осталось четкое ощущение, что полезнее было полистать «научпоп» на упомянутые темы — и конкретики больше, и никаких претензий на художественную глубину.

Не мое. Совсем.

Сейчас я буду максимально субъективен.

Филип Киндред Кид — один из самых любимых мною авторов. Убик — любимейшее же произведение Дика.

Поэтому только так и никак иначе.

С одной стороны, Убик — самое «диковское», что есть у Дика. С другой — это, наверное, самый «причесанный» его роман. Не в плане цензуры, нет. Просто в нем Дик выложился на двести процентов в плане художественности. Как правило, работы этого автора, имея в качестве основы великолепную идею, грешат заметным косноязычием. Характеры героев, декорации — все прописано из рук вон плохо.

В данном же случае случилось чудо и Дик выдал нечто потрясающее. Да, есть к чему стремится, но, если подумать, ничто не идеально. Опять же, тогда, в шестидесятые, все писали куда «компактнее», чем сейчас, когда рефлексиям героев выделяют, порой, десятки страниц.

В общем, Убик написан достаточно складно. Но мы-то с вами знаем, что Дик силен именно как «выдумщик». И данная его «выдумка» не только не хуже, чем обычно, но во многом — даже лучше.

Я не буду пересказывать сюжет и вдаваться в детали окружающего мира. Отмечу только, что перед нами — как всегда — новый, нетронутый мир, коими маэстро щедро разбрасывался, чтобы больше никогда к ним не возвращаться. И — тоже как мы привыкли — целая россыпь любопытных фантдопущений. Я уже как-то говорил о том, что в отличие от большинства, Дик не эксплуатировал какое-то одно, а горстями разбрасывал их в своих романах, часто — ради крошечного нюанса в небольшом эпизоде.

Тут у нас и пара-способные люди, и почти киберпанковские корпорации, и освоение ближнего космоса... Безумно «доставляет» сатира... на американский образ жизни? на капитализм? на ненавистную Дику «систему»? или на окружающую его тогда, а нас — сейчас — действительность? — символом которой можно назвать ту самую дверь в квартире Джо Чипа.

И вот пока ты читаешь сюжет, который сам по себе время от времени «бьет» тебя по голове, все эти детали, складывающиеся в весьма любопытную, как я отметил, картину мира, кажутся тебе важными. Порой — очень важными. Злоключения Рансайтера, Чипа, Пат и остальных увлекают внимание читателя. И вот первый «удар» — и твое представление о происходящем переворачивается с ног на голову. Затем второй. Между ними — череда «ударов» помельче. И все для того, чтобы завершить все довольно сюрреалистичным действом, которое за последние десятилетия неоднократно эксплуатировали сценаристы по всему миру.

Фанатам Дика прекрасно известно, каким инструментом практически всегда пользовался писатель. Не думаю, что будет особым спойлером назвать его:

РЕАЛЬНОСТЬ.

И конкретно эта игра — великолепна. Завершающая — коротенькая — глава не просто наносит очередной «удар». Она рушит все. Все и без того интересные ходы. В том числе с личностью «вредителя». Все, что было ДО просто уходит на второй план. Финал ломает все происходящее так, что до сих пор никто не может абсолютно логично обосновать хоть какую-то теорию, коих множество. И тут я согласен с тем, что Дик не столько показал «как все было», сколько — «чего не было точно.

К слову, только сегодня, перечитывая роман, обратил внимание на то, что альтер эго Джори — оба — упоминаются в одной из первых глав. ЕЩЕ ДО ПЕРВОГО «УДАРА». Иными словами, уже с самой первой страницы — и, конечно, до последней — ВСЕ — один большой глюк/трип/сон/откровение.

ДИКОВЩИНА.

Кому-то такой ход покажется нечестным. Зачем, мол, вообще читать полторы сотни страниц, которых по сути — не было?

А не столько чтобы понять ЧТО, сколько ради того, чтобы увидеть КАК. Как сходит с ума привычный мир от первого лица. И еще потому, что это — как минимум — красиво.

Когда начинается обсуждение каждой первой книги Дика, оно всегда перетекает в обсуждение самого Дика. Такой уж был любопытнейший человек.

Делать я этого не буду, отзыв и без того растянулся.

Добавлю только вот что. Поскольку от корки и до корки все происходящее — «глюк» (либо череда оных), стоит все же задать один вопрос. Чей? Джо Чипа? Или Рансайтера? Ведь казалось бы, что последний вполне подходит для этого. И тут новая «монетка». И если реальность Глена иллюзорна, поднимаются уже минимум два вопроса: чьими глазами мы наблюдали за событиями с точки зрения инерциалов — в частности Чипа? И где все-таки «настоящий пласт»? Что там? Кто?

Вообще, Дик обожал эти вопросы и подобные игры. Думаю, если даже в его голове и была некая «целостная» картина, то он просто не смог ее передать. Но, что вероятнее, это именно что игра.

Филип Киндред Дик любил загонять читателя в тупик. Возможно, ему с его опытом употребления «всякого» даже открылось нечто, вопреки общепризнанному обывательскому мнению, что «употребляющих» посещают именно галлюцинации. В конце концов, несколько позже Дик уже официально «признается» в том, что вышел на контакт.... А ведь я обещал не вдаваться в детали, касающиеся самого писателя.

Осенила меня одна идея при повторном прочтении. Сегодня.

А что если воспринимать данный глюк/трип/сон как принадлежащие не кому-то из персонажей (пусть даже Джори), но — самому автору?

Или — если уж идти до конца — как некую галлюцинацию самого читателя!

Сидит, мол, читатель в удобном кресле, попивает чаек с печеньем, попутно галлюционируя о каких-то Рансайтере, Джо Чипе, Патриции и их приключениях в несуществующих Цюрихе/Нью-Йорке и т.д. несуществующего будущего, которое уже стало несуществовавшим прошлым...

Выглядит правдоподобно, не так ли?

После таких вещей можно ненароком усомнится и в окружающей реальности. Думаю, этого Дик и добивался.

А что, солипсист внутри меня довольно хлопает в ладоши.

Потрясающая вещь.

Рекомендую.

НО:

Применять согласно инструкции!

Было классно.

Вообще осталось впечатление, что этой книгой Батчер вернул то, что «недодал» двумя предыдущими.

Это трудно объяснить. В них остро не хватало того, что является стержнем цикла — доверия. Дрезден вроде бы вернулся, но старые друзья довольно косо на него смотрели. Впрочем, не без причины. И этот небольшой нюанс полностью менял настроение томов — Гарри на время превратился в одиночку, доверяющего только себе. И вот в «Игре» наконец-то вернулась магия дружбы, а заодно — сантиментов.

Мерфи теперь без оглядки на «нашей» стороне. Баттерса убедили. Молли, несмотря на нюансы — все тот же Кузнечик в душе. Увы, Томаса мы не увидели, как и Альф. Зато какое триумфальное возвращение Майкла! Черити с детьми тоже добавили вышеупомянутой «магии». Вальмон снова в деле. Даже Вязальщика подвезли — и он все тот же «адекватный плохиш». Честно, такие «мерзавцы» тоже греют душу читателя.

Мэб, разумеется, тоже принимала участие в действе, причем немалое. Ну и еще пара старых — и новых — ярких персонажей. Чертовски понравился старина Аид.

Денарианцы очень здорово показаны изнутри. Что «обычные», смертные, что рыцари с монетами. И — внезапно — яркие приступы человечности как со стороны Дейрдре, так и — самого Никодимуса! Это правда было... странно, но в то же время вполне искренне.

Эшер получилась яркой, по-своему интересной, но чего-то ей все же не хватило. А вот Грей — мое почтение!

Все-таки Дрездениада очень здорово эксплуатирует серую мораль. У кого-то это выглядит натужно, а вот Батчер весьма реалистично описывает неоднозначных героев. Что жестокую, но романтичную Мэб, что плетущего интриги Мерлина, что нате вам — Гудман Грей — чудовище с приницами и в целом неплохой парень. Весьма напоминающий Кинкейда, кстати.

Великолепной вышла череда событий перед домом Карпентеров. Остросюжетные пять-шесть десятков страниц, на которых мне хотелось апплодировать. Нет, серьезно: Гарри пытается спасти Баттерса, не нарушив правил игры — Мерфи пытается спасти Дрездена, не нарушив правил игры — Майкл пытается спасти Гарри и Кэррин, плевав на правила — Уриил пытается спасти всех, опять же не нарушив правил. И поступок архангела пробирает до мурашек. Венчает все это первая встреча Гарри с дочерью. Неловко, криво и косо, со слезами на глазах — и чертовски искренне на самом деле.

И позже — почти в самом конце. Еще одна удивительная сцена там же. Потрясающе.

Чуть не забыл. Старый пройдоха Мыш, как же он радовал всегда и как был хорош тут.

И я не представляю, какие претензии можно предъявить этой книге. Финальный расклад, озвученный Дрезденом а-ля Пуаро? Ерунда. Терпеть не могу козни фейри, но тут даже они не раздражают.

В общем, все здорово. Честно.

Жду следующую книгу.

Смешанные впечатления остались от романа.

Я уже говорил, что тома, завязанные на играх фейри, далеко не мои любимые. А тут Гарри на новой должности — разумеется, его вводят в дело (причем весьма своеобразно) и сходу поручают невыполнимую задачу.

В первый раз что ли?

Сама интрига романа очень даже неплоха. Дрезден в ловушке, понятия не имеет, как выполнить поручение Мэб, а потом и в недоумении — а нужно ли выполнять?

Подкинули ряд новых персонажей разных калибров. Сарисса, если честно, не понравилась, хотя финт с ней интересен. Кот Ситх любопытен. Даже Санта-Клауса завезли. Не забыли и про старых — от подчиненных Тука до команды Дрездена.

И вот тут все хуже. Вроде бы ребята снова вместе и делают общее дело, но сквозящее там и тут недоверие незаметно рушит основы основ цикла. Мы настолько привыкли, что можно не глядя опереться на плечо каждого из них, что теперь куда ни глянь — все не то. Впрочем, Молли еще как-то поддерживает старые отношения с Дрезденом. Молодчина Баттерс вроде бы тоже. Мерфи оттаяла во второй половине. Томас — да, на воссоединение братьев смотреть было радостно. Ну и Мыш верен себе. Но Энди... Но Боб, черт возьми! Само собой, мы в курсе, кому предан дух интеллекта, однако... И хоть и понимаешь, что виной всему поведение самого Дрездена, а также, что, в принципе, оно более чем обоснованно и со всех сторон правильно — магии дружбы тут чуточку меньше. И да, эта самая прохладца появилась, и не просто так, еще в предыдущей книге. Но нет, она все равно не радует. Хотя бы к финалу романа все более-менее разобрались кто с кем... Ан нет, опять все вверх ногами, и наши не наши, и ваши не ваши.

И на самом деле настоящим достоинством конкретно «Дней» является дальнейшее раскрытие мира. Тут тебе и давние страшные-престрашные враги, и скрытое предназначение династий сидхе, и немножко о Привратнике, и чуточку о Мерлине, и довольно много о Духоприюте. И вновь мелькают туда-сюда мантии Зимы и Лета, и очередная партия сидхе разыграна. Причем разыграна неожиданно для самих игроков.

А также кадровые перестановки при дворах.

И человечность фейри. Что более чем порадовало. Причем, сразу нескольких. А глобально — так, пожалуй, всех.

И вот еще — либо Батчер продумывает сюжет на несколько книг вперед, либо он как может развязывает узлы предыдущих книг самыми необычными способами. Здесь, в четырнадцатом романе «всплыли» хвосты, например, десятого — где Мэб вещала через Леа, и томов с четвертого по восьмой (плюс-минус), где лечили фею-крестную, и даже третьего(!!!) с торжеством у Бьянки.

В любом случае мои апплодисменты — будь это хоть хитроумным планом, хоть блестящей импровизацией.

Идем дальше.

Забавно, но в который раз я переворачивал последнюю страницу романа с уверенностью в том, что это уж точно была самая странная книга о Гарри Дрездене.

И дело тут даже не в том агрегатном состоянии, в которое попал наш дорогой чародей. Мало мы, что ли, знаем историй про блуждающих духов?

Дело в другом.

Но сначала хочу упомянуть рассказ «Последствия». Сам по себе он не сподвиг меня на написание отзыва, однако было бы несправедливо умолчать о важности происходящих в нем событий для гораздо большего понимания того, что же творится в Чикаго в «Истории призрака». Кстати, рассказ — буквально — мостик между «Переменами» и «Историей». Читать желательно.

А теперь к делу. Если отстраниться, роман очень похож на другой рассказ Дрездениады — «Воин». Сходство заключается в том, что если отбросить «шелуху», соль сюжета сведется к нескольким умозаключениям и вытекающим из них решениям. Ни много, ни мало. Под «шелухой» я как обычно подразумеваю экшен. Здесь у нас привычные магические (и не только) разборки с оговоркой на «призрачность». В общем, добавили пару новых нюансов, сделали ударение на нескольких ранее известных, вроде порога и рассвета... Экшена, кстати, ничуть не меньше, чем было раньше, хотя были, были ожидания, что в новой ипостаси Гарри будет несколько больше думать и чуточку меньше драться. Не могу сказать, что «остросюжетные события» абсолютно не играют роли, ведь, как ни крути, для участников они более чем существенны. Но в той самой глобальной идее их роль практически нулевая.

Никуда не делся фирменный юмор. Гиковских острот стало даже больше, причем порой они воздействовали утомляюще. Еще вяло и разочаровывающе проходила высадка в Нормандии. Если отбросить нововведения, с учетом вышесказанного общая картинка вообще не очень-то воодушевляет.

Но Батчер верен себе и пусть роман все-таки уступает предшественникам, однако не слишком. Но есть но.

Либо я не слишком проницательный (и/или внимательный) читатель, либо нас все еще держат в некотором неведении, но вот тот самый глобальный сюжетный ход я понял не до конца. Вопросов, по сути, два: почему, звезды и камни, за второй дверью оказалось то, что оказалось? и для чего было организовывать возвращение/расследование Дрездена Уриилом и Ко? Допустим, исполнителя я угадал (ура!), допустим так же, что личность заказчика установлена. Но дальше-то?

В общем, я пришел к выводу, что благодаря стараниям Мэб и Духоприюта, у принявшего мантию Гарри просто не было иного пути за второй дверью. В таком случае архангел юлил как мог, дабы это скрыть. И второе — допускаю, что, не выяснив наверняка, кто и зачем его убил, Дрезден, оказавшись на вышеупомянутой второй дорожке мог наломать дров, сделать что-то очень не то, либо не сделать то, что требовалось. В таком случае, проповедь чародея Мэб о свободе выбора и т.д. и т.п., видимо, и была той самой целью.

Есть еще третий вопрос, скользящий от книги к книге — почему Мэб так хотела получить Гарри в качестве рыцаря? Да, в девятом, кажется, романе, тень Ласкиэль упоминает о некой «избранности» Дрездена, но.... А это все. Надеюсь, впоследствии Батчер объяснится.

Ну и еще мыслишка — а что если все это разыгрывалось ради Молли?

Однако вовсе не факт, что я понял все так, как задумывалось.

Еще очень понравился финт с заказным убийством. Честно. То, как все это было организовано, то, чего это стоило и Гарри, и Молли, конечная цель этого — делают эти несколько страниц очень ценными.

В заключение хочется повториться — Батчер любит своих героев. И взвалившая на себя непосильную ношу Мерфи, и Альфы, и измученная Молли, и отважный Фортхилл, и маленький герой Морт — все до одного вызывают искренние, настоящие чувства. И уже вот за это Дрездениаду и любишь. Хотя лично мне не хватило Томаса. Единственная сцена с ним, в самом конце, если честно, сломала мозг. Я так и не понял, как должна работать схема Жюстины с точки зрения логики.

Сам же Дрезден в очередной раз понемногу пересматривает свои взгляды. И именно тут это хорошо заметно. Все-таки, размышлять Гарри начал чуточку больше. Что радует.

Наконец-то действительно хорошая вещь из сборника малой прозы о Дрездене.

Повесть если не идеальная, но достойная. И сразу по ряду причин.

Начнем с того, что наконец-то нам показывают Майкла после ранения. Да, в 11-12 книгах о нем упоминалось, но не более того. Вдобавок теперь-то мы видим его отшедшим от дел, в новом и непривычном амплуа. И знаете что? Я чертовски рад, что он наконец зажил той жизнью, о которой мечтал.

Кроме того, нам показывают его в достаточно необычном состоянии. Да, стресс, но подобное поведение всегда было характерно для Черити. Майкл же при любых невзгодах сохранял хладнокровие и незыблемость. Вспомните «Доказательство вины».

Достойно — для пятидесяти страниц — обыгран альтернативный взгляд на ситуацию. Дугласа можно понять. Можно даже понять его методы. Даже его готовность творить малое зло ради большого добра достойна сочувствия. Но назвать ее однозначно правильной невозможно. В общем, по-настоящему глубокая тема, многократно затронутая где только возможно, в том числе в классике... И в каком бы свете видели все мы на месте Дугласа — кто знает? Невольно вспоминается старый добрый Боромир, пытающийся отобрать Кольцо у Фродо. И которым тоже двигала жажда сделать мир лучше.

А самое замечательное в повести знаете что? Последние несколько страниц. И тут я отмечу, что таким финтом Батчер и раньше часто баловался. Но — с одной стороны, происходили они с главными или почти главными героями. Яркий пример — «Полька не умирает!» для Баттерса, который теперь читателю как родной. Во-вторых, все-таки романы воспринимаются благодаря ряду причин именно как история Гарри со всеми мелочами, вращающимися вокруг него. В-третьих, на фоне размера романов они просто-напросто терялись среди вороха событий и безостановочного экшена.

В «Воине» Батчер поступил отчасти проще. И ощущение остается двояким — сам факт прямого озвучивания идеи «мелкого вмешательства» едва ли не нарушает устои жанра. Ибо сказано было — «не указывайте, а показывайте!» Однако то, как все это было обыграно — ловко, весело и даже изысканно — заслуживает отдельного упоминания.

В итоге — казалось бы, ничего нового — и сюжет обыденный, и героев на пятидесяти страницах не раскроешь, и тема побитая, и даже «ловкая-и-изысканная» сцена где-то определенно встречалась. Но все вместе — срабатывает!

Более того, поскольку — в отличие от полноразмерных романов цикла — доля того, что для «подумать и почувствовать» здесь условно выше — где-то в глубине души свернулось крошечное сожаление, что подобных «волшебных мелочей» в самих романах чуточку недостает.

Да, еще вспомнился схожий по духу разговор между Гарри и Майклом в «Доказательстве». А если конкретно — замечание Рыцаря, что, возможно, Дрезден был вовлечен в происходящее не столько с целью спасти Молли, сколько — помочь себе.

В общем — мои любимые темы выбора, ответственности и последствий.

Тот случай, когда полсотни страниц писались ради двух-трех, и это — не недостаток.

Кроме того, это, наверное, самое гуманное произведение Дрездениады.

Рассказ мог бы быть одним из лучших в сборнике. Особенно на фоне остальной «бестолковщины».

Мог бы, но не стал.

У меня в голове не укладывается, как можно было такую идею — и так испортить. Честно.

Из хорошего здесь — огромный пласт событий, идущий параллельно с основными событиями Архивов, да что там — параллельно с нашим, чтоб его, миром! И события эти имеют масштаб, превосходящий, например, всю деятельность Рыцарей Креста. А то и Белого Совета! И, главное — событий, о которых наш с вами Дрезден вообще ни слухом, ни духом (и на основе которых, при желании, можно было бы написать еще один цикл, ибо подоплека там любопытная, хоть и не новая)! Как, спросите вы, Гарри может быть не в курсе? А тут и второе огромнейшее достоинство рассказа — повествование ведется от первого, но другого лица! От лица Томаса Рейта, если быть точным. И тут выясняется третье достоинство — для тридцатистраничного рассказа, «Прикрытие» неплохо показывает отношение Томаса и к Гарри, и к его работе, и к его лачуге, и к собственным работе-жилью-образу жизни... Это очень здорово, правда. Крайне забавно было отыграно представление Томаса о Мыше и Бобе-Черепе. Все отлично, лаконично, с чувством. А чувства к Жюстине, переданные через призму «первого лица»! Нет, правда, все это вышло очень достойно, учитывая размеры произведения.

Но — всегда, черт возьми, находится но. И тут оно настолько чудовищно, что игнорировать его я не могу. Никак. Итак, есть две сотни венаторов. Среди Белых это Томас и Лара. Но тут же уточняется, что большинство из них знает только одного-двух. Значит, теоретически, даже среди Рейтов их неизвестно сколько. А прочие Белые? А Красные, хоть оно в теории им и не надо? А кто тогда все остальные и откуда эта цифра? И если с Ларой все в принципе ясно, как в число избранных попал ее младший брат, которого до шестой книги Дрездениады даже среди читателей мало кто принимал всерьез? Как он попал в эти две сотни? Нелогично. Потом Стигийки. Сколько их? Где остальные? Одна приехала в Чикаго искать гримуар. Хорошо. Зачем ей услуги Дрездена? И откуда она знала, что в это дело втянут Томаса? Здание, где прятали мальчика охраняли два вурдалака и дюжина смертных. У Стигийки своих вурдалаков было двое, то есть преимущество и так было на ее стороне, зачем было жертвовать «своими», выполняя странный и нелогичный финт с привлечением Томаса, если можно было просто прийти и взять книгу? Еще и поворот с меняющим облик заклинанием. Все усложнено на порядок. Или психокиборг возрастом в несколько веков не способен самостоятельно создать поисковое заклятье? Да его даже Томас, как выяснилось, может сотворить. Что это за ребенок? Почему книга оказалась именно рядом с ним? Нет, я допускаю, что Стигийка шла по следам некоего маньяка, у которого, как она знала, есть эта книга, и выяснила, что он похитил ребенка, а потом потеряла след,.. Но мы возвращаемся к поисковому заклятью. Ну и вишенка на торте — сам злодейский злодей. Его нет! Просто нет!!! Кто похитил мальчика, кто привязал к алтарю, кто руководил процессом? Внутри здания не было никого. И размышлений на эту тему не возникло ни у Томаса, ни у Гарри. Цирк какой-то, честное слово. Добавьте сюда беседу Томаса с Бобом страниц на шесть примерно (ради которой, по сути, все и писалось), отравление, которое прошло после того, как Томас «покушал» Стигийкой, и Гарри, которому не показалось странным то, что его «перепуганная насмерть» клиентка и мамаша прикованного к столу ребенка в кромешной тьме бросилась не спасать дитя, а потрошить «похитителя», что ей почти удалось. Чушь? Еще какая чушь. Настолько провалить сюжет тридцатистраничного рассказа — еще суметь надо.

Притянутые сюда, да еще таким образом, Венатори Умброрум ставят под вопрос вообще всю их — осознанную и не очень — деятельность в войне Совета и Коллегий, кстати.

Не понимаю, как Батчер не увидел всей нелогичности происходящего. Вдвойне не понимаю, как все это проглядел редактор. А за проваленные перспективы чертовски обидно.

Ну и покуда отзыв по размеру не превысил самого рассказа — закругляюсь.

Что ж, книга вполне соответствует своему названию.

Экшена в ней, пожалуй, еще больше. Каких-то детективных элементов практически нет. Концентрат Дрездениады, так сказать — бедолаге Гарри как прилетает по лбу на первой странице, так и продолжает доставаться до самой последней. Кажется мне, настолько серьезной взбучки он до сих пор не получал. По сути, Дрезден от главы к главе пытается выжить, попутно выясняя, что вообще происходит.

А происходит много что. Покушения, аресты, новые — неведомые доселе — чудовища, интриги в Белом Совете и сложности — в Сером. Необходимость навестить ряд сверхъестественных сущностей, раскрывающих еще немного об окружающем мире.

В итоге Дрезден волей-неволей вынужден совершить сразу несколько необратимых шагов.

А кроме того — выяснить нескольно интересных деталей об окружающих его людях.

В этой книге мы на каждого из «отряда Дрездена» взглянем иначе. Хотя бы чуточку. На отвагу Молли, на верное плечо Томаса, на Саню... Впрочем, нет, Саня все тот же добродушный великан для одних, и смертельный ужас — для других. А вот увидеть Мерфи в новом образе было любопытно. Еще интереснее было взглянуть «вблизи» на Леа. Ну и в который раз поразил Мыш. Его позиция касательно Гарри лично мне показалась странной и непонятной, но... поразил ведь.

Мартин, конечно, фанатик, но его целеустремленность не может не вызывать уважения. Он сколько угодно может быть неприятным, хладнокровным, подозрительным, жестоким, но, адские погремушки, два столетия планирования и подготовки с целью выбрать момент, подготовить участников и провернуть нечто невероятное. Я восхищен.

И снова, как и в пятом томе было чертовски жаль Сьюзен. Она, пожалуй, наглядный пример того, как один необдуманный шаг может лишить человека нормальной жизни. То, чем обернулась для нее эта экспедиция, то, что пришлось совершить Гарри — все это напрочь убило вкус победы.

Ведь в общем-то, это триумф.

Должен бы быть.

Но.

У Дрездена в итоге — ни дома, ни работы, репутация в мире смертных довольно сомнительная, связи в полиции, судя по всему, тоже утеряны. Черт, у него даже одежды своей почти не осталось. И связь с друзьями теперь под вопросом.

Ну и последняя страница. Как будто Дрездену было мало, честное слово!

Боюсь гадать, кто и зачем, но всплывает милая беседа Гарри с одним наемником в шестом томе.

Время покажет.

Заявляя в отзыве на предыдущую книгу о том, что Батчер умеет удивлять, я и понятия не имел, насколько.

Потому что «Шкура» просто переворачивает все с ног на голову. И это одиннадцатая!!! книга цикла.

Что именно переворачивается? Да все. Начиная с того, что Дрезден вынужден оказывать помощь самому неожиданному лицу, и заканчивая тем, что мы, читатели, практически до самого конца не понимаем, кто же этот проклятый «убийца-дворецкий» и чем закончится эта история. Попутно Гарри снова осваивает нечто новое для себя, на этот раз уже не только своей головой рискуя, но и своей ученицы. Стоит упомянуть и то, насколько болезненно аукается вся эта история для Томаса. Сколько интриг раскрывается и сколько плетется.

В финале точно так же, как и раньше, абсолютно не ясно, кто друг, а кто враг. Я честно пытался представить это, и заподозрил минимум половину Совета Старейшин. Даже самых-самых близких, а это кое о чем говорит.

И в целом атмосфера обреченности сгущается. Финал совершенно не вызывает радости. Есть погибшие. Немало. На переломы и ушибы в Дрездениаде уже мало обращаешь внимание. Есть перестановки в Совете. Есть те, кому хочется верить, и они тоже ставят сети. Но, как я сказал выше, абсолютной веры нет уже никому.

В книге ощутимо больше детективных составляющих, от чего мы уже отвыкли. Нет, драки и погони остались, причем весьма эффектные и — тоже — необычные. Но попытки Дрездена распутать «клубок» забирают на себя львиную долю читательского внимания. И это было приятное ощущение.

Нааглоши сам по себе, и его схватка с Индейцем Джо — очень хорошие идеи. Такого в цикле еще не было.

А вообще этот роман нам очень много нового показывает. В первую очередь то, как видят Дрездена коллеги. И кто из них ему искренне доверяет. Маккой и до этого более-менее неплохо был раскрыт, но тут он просто радовал. Слушающему Ветер уделили время, чуточку раскрыв характер. Это хорошо. Древней Мэй тоже. В неожиданном ракурсе был показан Мерлин. Причем дважды, и оба раза было чертовски любопытно взглянуть на него в непривычной обстановке.

Хочется заметить еще вот что. Да, Гарри ощутимо изменился с первой книги, но в общем и целом это тот же упрямый и бесстрашный острослов — добрый, но с кулаками. Только теперь он действует на порядок продуманнее и осторожнее. Да, рискует, но старается предугадать ходы противника и плетет собственную паутину. Это переводит саму суть повествования с одноуровневого «погоня-драка» уже на двухуровневое. И это здорово. Но я даже не об этом. Сами взгляды Дрездена ощутимо поменялись. Теперь он уже считает Совет не просто «сборищем спесивых недоумков», но «сборищем спесивых и чертовски сильных «задниц», имеющих основания действовать так, как действуют». Нет, он все еще пытается оспорить правильность их решений, правоту Мерлина... но в то же время сам себе признается, что в определенных ракурсах это действительно разумно, а так же — что сам не знает, как поступал бы на их месте. «Архивы» в принципе не были «черно-белыми», но количество «серых» оттенков растет от книги к книге.

И тем не менее это все-таки наш Гарри Дрезден. И он острит и нарывается даже на полубожественных сущностей, за что мы его и любим. И не только мы — но и Мерфи, Томас, Молли, альфы и так далее.

Кстати, Батчер снова показал вполне себе порядочного «плохиша», за что ему спасибо. И в противовес ему довольно неприятные союзники. Хотя Белые мне никогда не нравились.

Жемчужиной же романа лично я вижу Моргана, которого в книге было очень много. Батчер умудрился показать его именно как нужно — неприятным, подозрительным, жестоким, фанатичным, но в то же время вызывающим настоящее уважение. И к слову, мне тут подумалось, что у них с Гарри чертовски много общего. Моргана с Дрезденом объединяют и феноменальная упертость, и безжалостная самоотдача, и верность принципам.

Ну и Мыш радовал неизменно. Особенно в сценах «возвращается как-то Гарри Дрезден домой и видит...».

Что мы имеем в итоге? Гарри снова получил «по морде». Гарри узнал кое-что новое. Гарри предстоит чертова уйма дел.

Адские погремушки! Чего же мы ждем?

Десятый том, а Батчер все еще удивляет. Приятно.

Достаточно непредсказуемый роман, сразу по ряду причин.

Во-первых — в книгах цикла обычно довольно быстро становится ясно, о чем пойдет речь — либо фейри, либо Коллегии, либо чернокнижники, и так далее. Здесь все как бы намекает нам о том, что будет выбран вариант с сидхе, но нет... Жители Небывальщины тут, конечно есть, но книга не об этом. Хотя и об этом тоже.

В общем, тут намешано очень много, и это уже во-вторых. Тут и интриги Династий, и злодеяния динарианцев, и мафия (куда без нее), и под началом Дрездена собираются едва ли не все его товарищи по прошлым делам. Не было разве что Баттерса и оборотней. Тем не менее, несмотря на такую перенасыщенность, итоговое «блюдо» получилось ничуть не хуже. И неудивительно, ведь изменилась сервировка, но ингридиенты-то те же, проверенные временем.

И в-третьих — в первых романах Гарри был довольно «откровенен» с читателем. Затем стал напоминать Пуаро — делать для себя заметки, вынашивать планы, а в финале уже раскладывать все по полочкам «вслух» — для окружающих и нас с вами. Таким образом получалось, что мы, читатели, далеко не сразу понимали, что же он задумал. В «Одолжении» Батчер пошел еще дальше и некую часть происходящего оставил за кадром уже для самого Дрездена. Ну вы понимаете, какая часть в итоге досталась читателю? По идее, такой подход должен раздражать. Но не раздражает. И не спрашивайте почему, я сам не понял. Мне просто было чертовски интересно.

Ведь это — уже привычное зубодробительное приключение, как обычно идущее кувырком и увеличивающее в геометрической прогрессии количество синяков, ссадин, порезов, переломов у самого Гарри. Ему не привыкать. И еще это — все тот же юмор — то потоньше, то потолще. Но честно — иногда Гарри дьявольски изощренно иронизирует, что просто не может не радовать читателя.

А кроме того это — все те же сентиментальные глупости, которые не могут не трогать. Невысказанные мелочи, дающие понять, кто к кому и как относится. Это радует не меньше.

Ну и немного дегтя — интриги интригами, а некоторые нюансы я как-то пропустил и так и не смог найти, листая книгу — например, когда все-таки был «уведен» жезл или почему Мэб не дала Гарри возможности отказаться от «заказа», тогда как формально у него такое право было.

Что еще? Было любопытно взглянуть на подручных Марконе с другой стороны, на Кинкейда, на другую — странную для меня Люччо.

Сам Марконе как никогда неотразим. Батчер явственно ему симпатизирует. И если в начале цикла я представлял его этаким «игроком в престолы», сейчас не могу отрицать, что привлекает он не столько безукоризненным внешним хладнокровием, сколько внутренними чертами характера.

Бебеки — что-то с чем-то. Особенно порадовал САМЫЙ СТАРШИЙ БЕБЕКА. Классный трехстраничный персонаж. Особенно — финт с пончиком. Этот эпизод борется за звание лучшего с очередным «полетом валькирий».

Ах да, Батчер подбросил Дрездену новый козырь, которым тот, будем уверены, воспользуется. Но будем и честны — Гарри «заработал» его, причем собственным упрямством.

Порадовало, что Дрезден догадался как — и сумел таки — очень хорошо приложить главу денарианцев. Как говорится, видеть страх на лице Никодимуса — бесценно. Но не думаю, что он вышел из игры. Уверен, что нет.

Финал, если подумать, тоже с горчинкой.

В итоге — нам внутренний быт и динарианцев приоткрыли, и чикагской мафии, и немного рыцарей Креста. В интригах Династий все так же черт ногу сломит. Но Гарри — да и нам за компанию — ясно дали понять, что ставки растут и в игру вступают все более серьезные силы.

А «хорошие парни» даже правил этой игры до сих пор не выяснили.

Каша заваривается.

Что ж, каша так каша.

Дрездену не впервой.

После нескольких предыдущих романов, «Ночь» кажется несколько более «ровной». Нет, в ней все так же полно экшена и интриг, миллионы препятствий на пути Дрездена, и так далее, но...

Попробую объяснить иначе. С одной стороны, «Ночь» будто бы возвращает нас к началу серии. Причем буквально — вспоминаются события аж из первого томика, даже возвращаются кое-какие герои оттуда. Да и завязка похожа — Мерфи привлекает Дрездена к расследованию.

Только все-таки это не так. Все изменилось. И Мерфи уже не лейтенант, И Хелен Беккет совершенно в другой ипостаси. Да и Гарри, будем честны, совсем не тот.

Прошло то время.

С другой стороны, что-то ушло, а что-то и пришло. Теперь с Гарри целая команда, в которой, помимо Мерфи, и Томас (который еще поводит Гарри, и нас с ним вместе, за нос по ходу развития событий), и взрослеющая Молли, и симпатяга Мыш.

Но вернемся к «ровности». Под ней в данном случае я подразумеваю диапазон затрагиваемых эмоций и мыслей. Предыдущий — восьмой том — очень здорово в этом плане встряхивает читателя. Здесь же событий, казалось бы, не меньше, да еще каких — погони, схватки, дуэли, расследования опять же. Но что-то идет не так. Например, стоит только узнать, что в дело вовлечены Белые, как сразу становится ясно — верить никому из них ни в чем нельзя. И читатель тут же навостряет уши, отчаянно «фильтруя» «услышанное» в поисках лжи. Я уже говорил, что Белые мне нравятся примерно так же, как фейри. Только если от интриг сидхе веет чудесатостью и они имеют свои четкие правила, козни Белых это самые настоящие пакости, в чем мы убеждаемся в очередной раз. Ну и особо душещипательных сцен в этом романе почти не было.

Хотя не скажу, что он плох. Как минимум благодаря самому Гарри, который своим упорством и юмором продолжает буквально «тащить» на себе цикл. Несмотря ни на что. Вопреки всему и всем.

И потом, после ооооочень хорошего «Доказательства» было бы крайне сложно написать что-то лучше. Вкусовщина опять же: события вокруг Белых и фейри я не очень люблю. Вот чародеи, колдуны, некроманты, динарианцы — это мое.

В общем, чуточку однобокий роман, хоть и с множеством финтов и твистов, для разнообразия почти не пытающийся «лезть в душу» никому из главных героев.

С другой стороны — крайне эффектное действо в пещере, неповторимый Рамирес, еще более запутанная общая картина происходящего и довольно необычные последние страницы.

Там и о Томасе много интересного, и о Марконе (что было более чем внезапно).

Ах да, насчет душещипательного я приврал. Лаш — маленькая героиня.

Идем дальше.

Восьмой том позади, а мне все еще интересно, что будет дальше. Странно.

Кажется, Батчер, найдя таки формулу успеха томе на пятом, не торопится ее отпускать, что к лучшему.

Хотя нельзя сказать, что Джим повторяется. От романа к роману меняются и построение сюжета, и масштаб, и атмосфера. Но все лучшее в цикле — тут как тут.

Перед нами все то же зубодробительное приключение с элементами экшена, фирменным юмором и легким сентиментальным привкусом. Гарри все тот же упрямый острослов, Томас и Мерфи по прежнему радуют как подколками Гарри, так и искренней готовностью помочь. Мыш на протяжении всех последних томов создает впечатление самого адекватного (и хитропопого тоже) персонажа саги. Снова появились Карпентеры, чему я был рад. Черити все еще несколько гротескна в своем отношении к Дрездену, а поскольку тут ей уделяется довольно много сюжетного времени, этот момент и глаз режет сильнее. Да, Батчер смог (или почти смог) довести до ума характер главного героя, но такие шороховатости, как в случае с Черити, пока еще имеют место. Но куда большую роль в романе играет Молли Карпентер, которая, кстати, вполне удалась. А вот недоромантические линии Гарри с двумя из трех вышеупомянутых дам опять таки вышли несколько кособокими.

Впрочем, это не слишком ухудшает впечатление от романа. Как ни крути, он вышел не хуже предшественника, а по моему субъективному мнению, так даже лучше. Завязка, например, одна из лучших. Ожившие персонажи из «ужастиков» — тот еще лакомый кусочек. Плюс личный интерес Гарри. А еще непрекращающаяся война с Красными. И в итоге перед нами текст, от которого лично мне просто не хотелось отрываться.

И тут мне внезапно пришла в голову одна мысль. Да, Дрездениада — сугубо развлекательное чтиво. Но благодаря магии отдельных строк, слов, нюансов и недомолвок Батчер научился превращать заурядные — в каком-то смысле — истории в то, что достает и до ума, и до сердца. Как я уже говорил, Джим любит своих героев. От тома к тому он каждому отсыпает по щепотке каких-то крошечных деталей, которые и заметить-то не всегда удается. Но сравнивая сейчас восьмую книгу с первыми, я четко вижу насколько глубже и интереснее стали персонажи. Один из самых наглядных примеров — Морган. Как же он раздражал поначалу. Тут сценка, там сценка, и теперь мы видим уже человека, со своими мотивами, взглядами, убеждениями. Со своей нерасказанной историей. Да, он беспрекословно предан Совету, но рука-то у него практически дрогнула. А лицо само за себя говорило. Молодчина, Батчер.

Приятно было в очередной раз встретить отца Фортхилла, у которого (опять же — лично в моих глазах) была своя минутка славы:

«— Есть вещи, которыми я не стал бы делиться со священником, — сказал я не столько ему, сколько размышляя вслух.

Он кивнул. Потом снял воротничок и отложил в сторону. Он устроился на скамье поудобнее, полез в карман и извлек оттуда плоскую серебряную фляжку. Отвинтил крышку, сделал глоток и протянул фляжку мне.

— Тогда поделитесь ими с вашим барменом.»

Проза стала не столько смешной, сколько остроумной. По тексту разбросаны каламбуры, некие остроты, шутки для «гиков». И, адские погремушки, это работает!

Периодически попадаются персонажи из предыдущих романов, вроде Роулинса, встретить которых приятно самому читателю. Маккой, опять же.

Да, были и фэйри. Вот не люблю я их. Где фэйри — там интриги. И пусть события вокруг самого Дрездена он сам будто бы в итоге разобрал, общая картина так и остается максимально размытой.

Но есть одно «но». Это «но» всплывало в первых книгах как предположение, причем из уст самого Гарри. Теперь оно прозвучало уже как факт. Есть некая общая сила, действующая еще с самого первого тома. И, учитывая, как растут масштабы происходящего — от чернокнижников и оборотней к ангелам и демонам, не удивлюсь, если закулисным мерзавчиком окажется кто-то из олимпийцев или местный Ктулху.

Время покажет, как говорится.

Вкратце.

Получилось на уровне, но откровений не было. В отличие от предыдущих романов, лор вселенной практически не расширился, разве что подбросили немного информации о некромантии. Детективная составляющая сошла на нет. Экшена стало еще больше, хотя казалось бы — куда уж. И все равно не утомляет. Удивительно!

Лично у меня хеллоуинская погоня за всемогуществом вызвала четкие ассоциации с «Ночью в тоскливом октябре» Желязны, но это было только ощущение.

Роман начинается как камерный, но действующие лица сами буквально врываются в повествование, и в результате мы имеем, вероятно, одно из самых крупномасштабных столкновений в цикле.

И, что любопытно, при том, что описывать сюжет особо нечего, при том, что часть старых героев отсутствует, а из новых подвезли только пригошню антагонистов, капитана Стражей да «камео» старых знакомых, при том, что ничего особо нового Батчер нам не рассказывает, вышло-то довольно захватывающе.

Тут вам и Баттерс, который, пусть по методичке, но побеждает самого себя, и замечательный Томас, и неугомонные Альфы, и доктор, вспоминающий события аж третьего тома, и коп, знавший отца Мерфи, и старина Мортимер, у которого, как выяснилось, тоже есть принципы. Из всего этого могу сделать вывод — Батчер любит своих героев. Да, Гарри перепадает на орехи за троих, но на то он и протагонист. Что говорить, нам даже Моргана подали человеком. Кстати, он мне с первых томов напоминал Жавера из Отверженных, и, видимо, не зря. Среди новых злыдней и то оказались вполне порядочные люди, не гнущающиеся, правда, миллионных жертв.

В общем, Архивы все больше уходят в серую мораль, и не в последнюю очередь благодаря Ласкиэль. И тут мои апплодисменты — финт с Шилой мы с Гарри не смогли разгадать до последнего. Хотя какой-то червячок сомнения все же подтачивал, было дело... И Гарри снова оказался перед выбором принятия зла. Да, это уже было чуть раньше, но там отчасти сработал инстинкт, да и какой, звезды и камни, у Дрездена был выбор? А теперь ему подкинули дилемму попроще, но выбор нужен был осознанный. И Гарри его сделал. Не могу сказать, что принял его, но не понять не мог. В некотором роде это был ход, необходимый для продвижения сюжета. Задел для следующих томов. Как, впрочем, и внезапный карьерный рост самого Дрездена. Подобные ходы осуждать заранее не буду, ибо разыграть их впоследствии можно как блестяще, так и бездарно.

Но писательский дар у старины Джима имеется, поэтому будем верить, что дальше будет еще интереснее.

Мне снова понравилось.

Если честно, не пойму упреков в «болливудщине» и «зацикленности на семье». Гарри нашел родственников. Плохо? Гарри узнал о прошлом матери. Плохо? Гарри узнал много нового о своем окружении. Плохо? Ну а если нет, то о чем речь? Да и подача вполне себе на уровне. Просто надо помнить, что цикл — не вершина изящной словесности, а развлекательное чтиво. И задачу свою выполняет чем дальше — тем лучше.

С одной стороны, «Ритуалы» продолжают дело «Ликов» вплоть до нюансов — все дальше раскрываются подробности мира сверхъестественных сил, все глубже — характеры персонажей, все дальше развивается история противостояния Дрездена и вампиров. С другой — после более, чем серьезных «Ликов» «Ритуалы» — особенно поначалу — кажутся шуткой. И тут Батчер меня приятно удивил — закручивая сюжет вокруг, пардон, съемок фильмов для взрослых, он умудрился обойтись без глупых и похабных шуток, и это при том, что обилие юмора разного пошиба — одна их характерных черт цикла. Была, правда, пара шуточек на грани, ну так одна-две практически в каждой книге серии всплывали. Юмор в книге все так же состоит из моментов «Гарри хохмит в лицо опасности» и «Гарри недоумевает». В общем, юмор на уровне, не искрометный, но приемлемый. И в продолжение сказанному добавлю, что, даже копаясь в изнанке индустрии, автор обходится без ожидаемой пошлости, а персонажи, напрямую связанные со съемками оказываются на удивление порядочными людьми.

В остальном это все тот же экшен с элементами фэнтези, который мы — раз уж добрались до шестого тома — успели полюбить. Интрига, пожалуй, несколько прозрачна, но зубодробительность повествования как и прежде не дает этого заметить. Гарри все так же «донкихотит», Мерфи продолжает расти в моих глазах, приятно было увидеть Кинкейда и Маккоя, но особое расположение лично у меня опять заслужил Томас. Нам хорошенько так раскрыли его подноготную, и лично мне его «арка» понравилась.

Некая сентиментальность в романе, безусловно, присутствует, но, на мой взгляд, ставка на нее сыграла. Кстати, немалую дозу очарования роману придал безымянный до последней страницы щенок.

И к слову о последних страницах — именно на них я в итоге поймал себя на мысли — что Белая коллегия, что Дворы Сидхе со своими закулисными играми вызывают вполне ощутимую неприязнь. И с неким даже теплом вдруг вспомнились денарианцы.

Любопытно.

Что ж, впереди седьмой том.

Итак, первые четыре книги цикла не сподвигли меня на написание отзыва. «Ликам смерти» это все-таки удалось.

Причин тому несколько, и это — именно те черты, которые ощутимо изменились в лучшую сторону по сравнению с предыдущими романами.

Начну с того, что присоединюсь к тем, кто отметил ощутимый рост качества текста от книги к книге. И это радует. Если в «Грозе» мы пробовали на зуб явно дилетантскую работу, теперь перед нами пусть не тяжеловес, но вещь определенно стоящая внимания в своем жанре.

Наконец-то:

Гарри превратился из мальчика для биться в «добро с кулаками». Да, он все так же через строчку говорит о том, что ему больно, он устал, у него прострелено колено и исполосовано лицо, но теперь он не похож на полумертвого зомби, невесть какими силами цепляющегося за жизнь. Скорее местный Рэмбо. Ему тяжело, он превозмогает, но в пределах разумного. А еще он так же продолжает хохмить в лицо опасностям;

Мерфи наконец начала оправдывать звание «друга главного героя». Честно, Мерф из первых книг чертовски раздражала, мешая Гарри работу работать, более того — пару раз пыталась арестовать. Теперь мы видим острую на язык дамочку, на плечо которой действительно можно положиться;

Сьюзен из «подружки главгероя», пусть и с трагической судьбой, стала настоящей и живой. Не карикатурной журналисткой, а дамой в беде. И именно в «Ликах» Джим наконец дал нам прочувствовать химию между ней и Гарри;

Карпентер и Ко — сам Майкл из немного занудного святоши со здоровенной железякой из третьего тома превратился в настоящего Рыцаря, обремененного, ко всему прочему, заботами о собственной семье. Черити раскрылась гораздо больше, уделили внимание Молли. Ну и еще два Рыцаря Креста предстали пред нашими читательскими взорами. И знаете что? Старик Широ меня покорил, честно. Да и вообще сама концепция Рыцарей, непохожих на рыцарей, вышла на славу. Были бы классические фэнтезийные паладины — было бы затасканно и скучно. А так ведь действительно получается, что решает не цвет кожи, вероисповедание или что-то еще. Только сердце;

Марконе — и тот стал серьезнее, объемнее. Приоткрылась дверца и его сердца.

Ну и по мелочи — Боб уже не настолько похабен, исчезли на время фейри с их «чудесатостью», появились новые союзники и противники.

Порадовало построение романа. Если «Гроза» представляла собой сумбурный камерный экшен, «Луна» — оный же, но со вставками, «Могила» ушла от полицейского расследования, выставив на первый план «сверхестественные делишки Дрездена», то четвертый роман — «Летний рыцарь» уже был явным шагом вперед. Изменились масштабы, свелись воедино сразу несколько сюжетных линий, наплелось целое море интриг (которых, на мой взгляд, было в излишке, что несколько портило общую картину), мир наконец-то стал явно не черно-белым, а уж сколько всего мы узнали о Небывальщине. И вот пятый роман весьма и весьма хорош. Тут и детективные нотки, и мистика, и никуда не девшийся экшен, и все это припудрено сверху все новыми откровениями о «сверхъестественной» стороне окружающего нас мира и пригоршней трогательных моментов. И речь не только о горестях Сьюзен или героизме Рыцарей. Приятно на минутку вновь увидеть на страницах тех же Альф, например (хотя тут мне кажется, я приврал, и непосредственно в Ликах их не было), того же Томаса, который волей-неволей вызывает симпатию. Было много просто забавных моментов, вроде вызова лоа в детскую куклу.

Злыдни тут любопытны, но чрезмерной симпатии не вызывают. Ортегу можно понять, Никодимус весьма харизматичен. Но «благонамеренная экстремистка» Аврора из «Рыцаря» была трогательнее, что ли.

Сам экшен, кстати, стал менее утомительным. Возможно, накал чуточку спал, не скажу наверняка. Но читаются «Лики» легко и не без интереса.

Чтиво, безусловно, развлекательное. Но на мой взгляд — достойное.

Вижу, я не одинок.

Примерно половина «Чужака» неописуемо «вкусна». Читается запоем, претензий (кроме дежурных) никаких, история затягивает настолько, что прерываться совершенно не хочется. Как же давно я не читал с таким упоением!

А потом старина Кинг — как часто с ним случалось — провалил концовку. Ну, не совсем концовку. Ровно с появления Холли в повествовании. Многие рецензенты ругают саму Гибни, притянутое за уши мифическое чудовище, политические акценты, без которых Стивен не обошелся. Я же не буду. Все эти «антитрампизмы» в тексте наравне с марками сигарет и названиями торговых центров по сути придают повествованию «яркости». Да и примеров обыгрывания старых сказок на новый лад множество, сам прием мне кажется нормальным, и если уж все вышло красиво — то почему бы и нет. Да только тут не вышло, увы. Сама Холли... да, местами Кинг ей подыгрывает, но даже не это портит книгу. На самом деле Холли лишь «озвучивает» предложенную Стивеном версию, а главная беда романа — то, что с этой версией вообще делают герои. Вся эта ненужная поездка в Техас, «избыточные» появления «слендермена», блеклость антагониста, обожающего поболтать в финале... Хоскинс не раскрыт нормально, В Андерсоне была явная внутренняя ступенька, которую он не слишком естественно переступил, «слитые» Пелли и Голд. Были во второй половине еще бестолковости, и как же чертовски обидно их замечать после великолепной завязки.

С другой стороны — понравились Сабло и Болтоны, Мейтленды, миссис Андерсон, те же Голд и Пелли. Проняли сцены перед несостоявшимся судом и ранним утром во дворе Питерсонов. В «Чужаке» много хорошего и, теоретически, его есть за что любить, но...

Финал, дамы и господа.

Я бы не назвал его ужасным. Скорее заурядным и наскоро набросанным. Ощущения от него примерно как от «Мобильника», тогда как первая половина ближе к «Оно». Не по ощущениям — по уровню. Опять же, финал в «Оно» тоже слабее большей части романа, по крайней мере — лучших глав. Но самые последние абзацы были настолько пронзительны...

«Чужак» тоже завершается лирическими размышлениями о важном, но они не пронимают.

Дежурные какие-то.

Не стал писать отзыв на первую книгу цикла, а тут не удержался.

Почему?

А потому что, как верно заметили до меня, именно в КНБС по-настоящему ощущается почерк Короля.

И забавно, что, как всегда, именно к этому роману больше всего читательских претензий.

Мало Ходжеса, говорите? А ничего, что в якобы детективе «Мистер Мерседес» личность убийцы нам открывается едва ли не в первых главах? Да, Кинг снова наплевал на шаблоны и сделал то, что посчитал нужным чтобы высказать то, что собирался. И, к слову, история мальчишки Пита и не-мальчишки Мориса получилась заметно более осязаемой, чем начало «саги» о Брейди из первого тома. Пусть через Хартсфилда там Кинг затрагивает не одну важную тему, у меня осталось ощущение некой недоговоренности в плане становления личности «шутника».

Каюсь, при прочтени КНБС такая мыслишка тоже пролетала — так и не удалось понять, как мальчишка-книгочей превратился в отморозка. Нет, не так — понять-то получилось, а вот прочувствовать — нет. Эх, будь эти романы раза в полтора потолще, как обычно для Кинга.

Так вот, если в первом романе мы имели почти классические «кошки-мышки» с претензией на психологию, тут же — полноценная драма. Криминальная, психологическая, авантюрная, если хотите. Сюжет гораздо небанальнее, читается КНБС легко и «аппетитно», главная претензия снова — «мало!». Да, Кинг схитрил. Он, как выразился кто-то выше, «пришил белыми нитками» героев ММ к совершенно другой истории. Впрочем, выглядит все адекватно. Еще он немного «прокачал» Ходжеса и Ко, отнюдь не сделав их супергероями.

В целом получилась очередная интересная история пера Мастера. Да, в чем-то могло быть лучше. А в чем-то хуже. Читать было интересно, задуматься о разном книга заставила, над чем-то позволила посмеяться. Свою задачу, в общем, выполнила.

Любопытным показался посыл, что никакое, даже самое великое творение (считай, интеллектуальное достояние) не может быть ценнее жизни, даже самой жалкой. Где-то не согласится один Родион. Мысль эта в целом неоднозначная, можно и поспорить, но свое непосредственное мнение устами героев Кинг выразил. И это при том, чем он сам занимается всю свою жизнь. Иронично.

Начинаю знакомиться с третьей книгой.

«...влюбленными старшеклассниками, которые могли бы взорвать мир своей страстью, но, повзрослев, превращались в страховых агентов, и в продавцов автомобилей, и в официанток, и в парикмахерш;»

К слову, выбирая для себя романы Стивена, часть я по различным субъективным причинам отсеял. И вот это тот случай, когда, подумав, я все-таки решил попробовать.

Несколько отталкивала мейнстримность Пеннивайза и раскрученность романа в целом. Да и виденная в подростковом возрасте экранизация начала девяностых давно забылась как что-то проходное.

Так что ж в итоге?

Начну, как водится, с недостатков. Они для Кинга типичны: излишняя «грязь» и проваленный финал. Ну да к этому мы привыкли. Некоторые сцены, мысли, метафоры кажутся ненужными. Финал в логове после всего, что его предвещало — скоротечен, невыразителен и местами неочевиден. Способ исцеления Одры на последних страницах был написан просто с потолка. Автор просто взял первое, что пришло в голову и глубокомысленно завязал этот узел. Ладно, великодушно простим.

Хочется отметить, что роман, хоть и принадлежит перу Кинга-в-самом-расцвете, несет в себе явные отпечатки Кинга позднего. То есть сие внушительное полотно о чудовищах разных мастей буквально пропитано ностальгией, которая расцветет пышным цветом уже в романах десятых годов. И вот за эту ностальгию можно простить практически все. Первая половина книги буквально рвет душу читателю. В ней (а по большому счету в львиной доле романа) мы знакомимся, роднимся и, практически, сживаемся с семеркой Неудачников. И я больше чем уверен, что подавляющее большинство тех, кто книгу осилил, в ком-либо из ребят, хотя бы отчасти, узнает себя. Лично мое сердце на протяжении книги билось в такт с сердцем Бена. Но я не могу сказать, что остальных прописали хуже. Билл, Бев, Ричи, Эдди, Майк. Пожалуй, Стэну досталось маловато времени, но и он не подкачал. Ребята получились разными, но все без исключения — живыми. Взрослые, к сожалению, они оказались несколько более блеклыми. Нет, старина Стивен старался, просто та самая ностальгическая магия работала только в пятьдесят восьмом.

Атмосферой своей «Оно» несколько напоминает горячо мною любимое «11/22/63», с которым даже сюжетно связано. Но тот роман я прочел раньше, поэтому некоторой щепотки «мурашек узнавания» при прочтении и без того великолепного произведения себя лишил. С другой стороны, сейчас, знакомясь с «Оно», я эти самые «мурашки» вернул, пусть и не в полной мере. Ведь несмотря на то, что Дерри фигурировал в «11/22/63» (да и в некоторых других романах появлялся), именно «Оно» стало буквально гимном этому неприятному городку.

Ну и о чудовищах. Кинг верен себе — во-первых — «чудища обыкновенные», на этот раз в виде лавкрафтианского ужаса. Думаю, роман не слишком бы потерял без космологических отступлений, ограничившись превращением Пеннивайза в монстра местного масштаба. Но старину Стивена было не удержать. Что ж, имеем то, что имеем. Куда важнее, что он не только не забыл об иных чудовищах (а это уже во-вторых), но и, как всегда, дал им разгуляться. Кому как, а мне было куда больше не по себе не от причуд оранжево-серебряного чужака, а от поступков самых простых обывателей. И мало ли рядом с нами здесь и сейчас таких же Генри, способных на что угодно, таких же Викторов, потворствующих желаниям первых, и таких же «добрых соседей», отворачивающихся и уходящих в дом, когда рядом кого-нибудь убивают. А родители Неудачников? Только Майку повезло, у всех остальных это либо тираны, либо «чужие люди». А ведь где-то в глубине нас самих живут чудовища «третьего сорта»...

И за подобную подачу я в тысячный раз говорю Кингу спасибо.

С точки зрения философии роман «размышляет» на разные темы, но ключевой, мне кажется, стали две. Вопросы веры и ответственности. Веры, дающей Силы, и ответственности за то, над чем ты не властен, но к чему приложил руку.

Ну и если взглянуть на «Оно» с «метафорической» точки зрения, то перед нами роман взросления, отвечающий на самые разнообразные вопросы. Как дети взрослеют? Что они уносят во взрослую жизнь? Почему из них получаются именно такие взрослые? А ведь, в общем-то, все очевидно.

Если ж продолжить рассматривать роман в этом ключе, мы получим просто чертовски грустную книгу о том, как, став взрослыми, мы забываем тех, кто когда-то был для нас дороже жизни. Память о них исчезает будто шрамы на ладонях и, возможно, и мы с вами не просто так видим порою во снах подобных «незнакомцев».

Нет, «Оно» ни в коем случае не идеально, но свой отпечаток в душе ценителя творчества Великого-И-Ужасного, несомненно, оставит.

«Я любил вас всех, вы знаете.

Я так сильно вас любил.»

Со второй попытки я ее все-таки осилил. И что могу сказать теперь, после полноценного знакомства? А черт его знает, что это такое. Возможно, на момент выхода это и было чем-то эпатажным, новым и необычным, спустя столько лет лично я не нашел у романа практически никаких достоинств.

На протяжении всего процесса чтения частенько ловил себя на мысли, что Стерлинг — этакий «недоДик». Поясню, Филип Дик — один из любимых моих авторов. Но при всей своей потрясающей фантазии, по большей части он жутко косноязычен. Вот и в «матрице этой», будем честны — ни живых персонажей, ни четких взаимноотношений, ни адекватного сюжета нет вообще. А что же есть? Абсолютно «никакой» главгерой, которому ни характера не дали, ни позиции; бесконечные сумбурные метания оного, напоминающие сборник рассказов, и, пожалуй, сделать героями которых разных людей было бы даже лучше; неадекватно меняющиеся взаимоотношения персонажей — то глотки режут, то обнимаются; еще есть совершенно невнятные «позиции сторон» — тех самых шейперов и механистов; ну и возвращаясь к Дику, там — за подобным безобразием всегда маячила какая-либо мысль, ради которой стоило читать книгу. Здесь — с высоты птичьего полета с трудом можно разглядеть пару тезисов. Все.

Глобальной идеей романа я увидел «Разнообразие — хорошо». Не зря Стерлинг щедро рассыпает по страницам всевозможные общины фриков. Это, мол, естественная эволюция. «Однобокость это зло» — однобоко же заявляет автор. Еще один чуть менее явный посыл — «биотехнологии предпочтительнее привычного хай-тека». И тут он явно на стороне шейперов — мол, модернизация будущего новорожденного, клонирование — это лучше банальных имплантов и киберпротезов. Ну, нам с вами с позиции жителей 21 века это не то чтоб совсем очевидно, да и проблема выбора, мягко говоря, в дверь еще не стучит.

И тут начинается самая «бестолковщина». С одной стороны, как заметили многие, в мире СМ у людей на рефлекторном уровне укоренилось неприятие насилия. Абеляр, как мы помним, на гашетку не мог нажать. Физически. С другой — столетиями между фракциями идет кровопролитная война. Как вам? Но куда страннее мотивы этой войны. За четыре сотни страниц Стерлинг так и не удосужился показать, в каком месте взгляды сторон настолько пересекаются, что делают невозможным мирное сосуществование. Понятно, что присутствует конфликт мировозрений. Я бы даже сказал «мироощущений». Но! У нас тут, на минуточку, пенсионеры в киберпротезах, продлевающих жизнь, против генномодифицированной молодежи. Даже будь шейперы новыми «люденами» и уберменшами (а они себя таковыми считают), что мешает им мирно жить в сторонке (а по сути фракции и так «болтаются» в разных сторонах солнечной системы). В общем, в идеологию Стерлинг тоже не смог.

Сюжетная линия напоминает наркотический бред. И даже если в голове Брюса все складывалось гладко, на бумаге оказался сюрреалистический сумбур паршивого качества. Линдсей постоянно куда-то прилетает, пытается плести интриги, ввязывается куда не следовало, попутно вызывает катастрофу и смывается. Все. Да, на разных этапах появляются и пришельцы, и мутанты, и проститутки-банкиры, и прочий бред, сути это не меняет. Абеляр буквально творит «дичь». Ставит Шекспира в космосе, например. Может, это постирония такая, а я ее не понял, не знаю. Но зачем было вообще поднимать линию театра, если она занимает 10% сюжета, а роли не играет вообще? И такое часто. Местами, из-за угла проглядывают какие-то рассуждения, размышления, но автор в них не углубляется. Ему больше нравится описывать как кто-то потеет духами или перепиливает кому-нибудь шею. Или вот — пара страниц «казалось бы» размышлений на тему «частное-глобальное» заканчивается тем, что Абеляр срывает одежду, зависает в позе лотоса и улыбается. И это, на минутку, в общепите. Хочется «матюгнуться».

И подобное заметно во всем. Пустопорожнее переливание каких-то социологических идей завернуто в такие несуразные диалоги, что диву даешься. Не то переводчик сплоховал, не то автор не смог в адекватные диалоги так же, как не смог в персонажей. Печально, в общем.

Отдельная тема — весь этот биотреш. Дембовская из плоти и крови это какой-то научно-фантастический триллер. Полы и стены из живой плоти, предметы мебели с глазами и ртами, кресла, пардон, из мяса. Вот тут я почувствовал себя жутким консерватором. Привык, знаете, что стул — предмет мебели, что в автомобиле передвигаются, по телефону звонят и тд. А там в качестве коридоров — прямой кишечник. Есть все-таки в подкорке какая-то система условностей, и когда ее обманывают, становится некомфортно. Ну да это уже субъективщина.

И вот я честно пытаюсь найти за что похвалить Схизматрицу, и не могу. Стерлинг просто упражнялся в составлении максимально странных человеческих общин, и уже через их перемежание пытался протянуть какую-нибудь сюжетную нить. Вышло отвратительно.

На самом деле я прекрасно понимаю, что идеи трансгуманизма, постчеловечества, покорения космоса, в конце-то концов, важны. Важны и черстовски занимательны. И хороший, талантливый автор способен посвятить им интересную и глубокомысленную вещь. Но в случае Схизматрицы это не получилось от слова совсем. А петь дифирамбы автору или произведению лишь за серьезную (но абсолютно не раскрытую) тему я не могу.

К слову, вспомнилась дилогия «Гиперион» Симмонса. Вот вам пример пусть не идеальной, но очень качественной работы на пересекающуюся тему. И вот эти книги прочесть стоит обязательно. Только в сторону второй дилогии особенно не смотрите, там все иначе.

Вместо эпилога. Дочитаю оставшиеся рассказы из цикла, может, что-то в своем мнении и поменяю, но вряд ли.

Пару лет назад ознакомления ради прочел пару глав.

Понравилось.

Затем ждал переиздания в серии МФ всех трилогий цикла.

Не дождался.

Итак, в первую очередь хочется отметить хороший, красочный язык, полный метафор. Во вторую — общую легкость повествования. Читать приятно, и даже многочисленные термины не портят впечатление, ибо догадаться что есть что не слишком сложно. И в третьих — шикарные идея и реализация энергетов. Каждая раса индивидуальна, ярка, по-хорошему шаблонна. Ты никогда не спутаешь помпилианца с гематром, а вехдена — с вудуном или брамайном. Олди вообще здорово поиграли со словами — вплоть до названия созвездий, которые отнюдь не случайны. В общем, полотно красочное, вкусное и хорошо усвая... усваи... ну вы поняли.

Без недостатков, конечно, не обошлось. Некоторые поступки отдельных персонажей имеют несколько сомнительную мотивацию. От поведения Юлии на борту «Нейрама» сразу после приступа за версту несло «бульварным чтивом», лично меня взяла оторопь. Иногда, абсолютно ни к месту, выскакивали полупристойные — но не это главное — и совершенно не нужные фразочки-словечки-мыслишки. Но — довольно редко, если быть честным. Посягательства на права и свободы, опять таки. Присутствуют, хоть и не смакуются драки и кровь. Иногда кто-нибудь умирает. Но общий тон повествования не дает сосредоточиться на трагической составляющей. Скажем так, где-то на заднем фоне гибнет массовка. И только.

Юмор же, на удивление, оказался весьма достойным. Не шутки ради шутки, а вполне естественные каламбуры. Не с кривлянием, а с абсолютно серьезным лицом. Особенно забавен оказался Гай, вовлеченный в события вселенского масштаба по своей собственной, хоть и крошечной, глупости.

Кроме того, у меня трилогия вызвала странное чувство подмены. По первым главам мне представлялась нестандартная и бойкая космоопера (не в чистом виде, конечно, но...). По факту же я получил головокружительное приключение с изрядной долей иронии, переходящей в фарс и толикой очень ненавязчивых размышлений. Опять же ироничных. «Коктейль» щедро сдобрен различной степени сюрреализмом. Не то чтобы я разочарован, но ощущения весьма далеки от ожидаемых.

Ах да, еще нюанс — тоже минус, но небольшой. Главгероя тащит сквозь сюжет череда случайных (иногда не случайных) событий. Серьезно. Черт с ним, с контрактом с Тумидусом, но если бы не клетка с Пульчинелло, история закончилась бы, потеряв более половины продолжительности и большую часть событийности. И даже когда все вот вот заканчивается, нелегкая заносит героев в Шеол — абсолютно ниоткуда не взявшаяся арка, занимающая, к слову, половину третьей книги.

Ну а сам финал не то чтобы недоразжеван. Он местами не очевиден. И не все нити «разобраны». Хотя в глобальном смысле злоключения Тартальи ни много, ни мало, изменили жизнь всех обитаемых миров.

Именно сочетание избранности главгероя со вселенскими масштабами развязки роднят книги о Кукольнике со старой фантастикой. В какой-то мере это неплохо. И еще позволяет простить некоторую наивность, легковесность атмосферы, которая вкупе с принудительным характером приключений напоминает фантастику юмористическую, вроде историй о ди Гризе Гаррисона, хотя сравнение не самое точное.

В общем, трилогия действительно неплохая, расслабляющая, увлекающая, развлекающая, и даже немножко позволяющая подумать. Но лично мне кажется, что перечитывать, по крайней мере в ближайшие годы, я ее не буду.

P.S. Отдельное спасибо мастерам за малого триумфатора, неудержимого профессора, рыжих близнецов и банду музыкантов-диверсантов. Бижан, Заль и Гив — просто мое почтение.

Галантный век, говорили они...

Почти полторы тысячи страниц мелким текстом это вам не просто так.

Теперь подробнее.

Язык, безусловно, прекрасен. И детальное описание внешности героев, предметов быта, окружающей местности, и т.д. Даже тот пресловутый дуб на пару страниц был вполне к месту, и глубочайшее аустерлицкое небо. Нет, к художественности претензий нет никаких, напротив, все красиво и легко читается.

Сюжет как бы есть — 7 лет самых различных событий сразу в нескольких семьях — но его как бы и нет, потому как очень мало действий для такого объема.

Погружение в эпоху, безусловно, присутствует, а персонажи более чем ярко ее выражают.

Герои в своих противоречивости и неоднозначности часто доходят до некоего непостоянства характеров. Даже в финале, когда ты уже вполне знаком с ними, они продолжают удивлять. По ходу же чтения стоит тебе только подумать: «ах, этот персонаж определенно хорош и я разделяю его мысли», как уже на следующей странице ты совершенно не понимаешь почему он поступил так, а не иначе, и как вообще в своих умозаключениях пришел к некоему выводу. Кроме того Толстой часто «вешает ярлыки». Ну ведь умели полтораста лет назад «показывать» характеры, но Лев Николаевич по большей части предпочитает «рассказывать».

А в целом — да, все они — герои своего времени. Но некоторые — в основном второстепенные — образы бессмертны.

Например, недалекий и успешный карьерист Берг или похожий на него, но куда более хитроумный Борис Друбецкой. Отвратительная мамаша Бориса, или, например, Анна Шерер. Или Курагины всем семейством, вот действительно кунсткамера. Бестолковые, проживающие напоказ (но в долг) старшие Ростовы. Неплохой вроде бы, но все больше и больше самодурствующий старый князь Болконский.

А как вам Вера Ростова? Нелюбимая старшая дочь, часто говорящая по делу, но вызывающая у родных неловкость. Это почти цитата. Вот бесшабашная Наташа, о которой ниже — дочь любимая, а Вера, рациональная, строгая — изгой в семье. То же с Софьей — скромная, услужливая, молчаливо переносящая невзгоды, самоотверженно любящая. Один у нее недостаток — бедна. И Лев Николаич бросает просто — «а, пустоцвет!». И действительно, ну ее такую.

Петя Ростов, практикующий принципы камикадзе? Нет, я понимаю, молодость отрицает смерть и опасности, но вот так буквально?

Княжна Марья, профессиональная жертва. Сначала беззаветно служит отцу, затем посвящает себя племяннику, после — послушна мужу. Идеальный образец русской женщины по Толстому. А сколько раз упоминаются ее лучистые глаза? Почти столько же, сколько приподнятая верхняя губка княгини Лизы.

Сам Николай Ростов? Прямолинейный, вспыльчивый, часто просто глупый. Проиграть состояние в карты — запросто, исправить дыру в бюджете женитьбой на богатой наследнице — извините, не могу, любовь-с. А потом и эта любовь для него лишь постыдное бремя, от которого его великодушно освобождают. Ну а любовь между ним и его женой, вспыхнувшая «на ровном месте». Автор пишет, что с дня знакомства оба жить не могли без мыслей друг о друге. Такая вот, «первовзглядная».

Ну а кто у нас чемпион «по любовям»? Конечно же Наташа. Давайте посчитаем. Борис, Денисов, Болконский, Анатоль, снова Болконский, Пьер. За семь лет. С, простите, тринадцатилетия. Постоянно беззаветно влюбляясь и совершая невозможные глупости. Она не может жить без Бориса, но потом забывает его. Она истерически рыдает по отсутствующему князю Андрею, но за пару дней настолько сходит с ума по Анатолю, что разрывает помолвку и собирается бежать. Она в страшном трауре по вновь обретенному и вновь потерянному Болконскому, что тут же спрашивает у его сестры, удобно ли сейчас говорить о любви к Пьеру. Как потом заявлял сам Толстой, Наташа самая русская душою и самая искренняя, самая-самая во всем романе. Вот так вот. Да и в то, какой она предстала в эпилоге, не верится. Там — другая Наташа.

Князь Андрей. Горделивый, испытывающий презрение к жене. Не умеющий любить сына. Человек со стойким отвращением к подчиненным солдатам, к простым мужикам и даже к высшему свету. Все вокруг для него или глупы, или ничтожны. Все вокруг дураки, один он умный в белом в мундире стоит красивый. А может, не в белом. Не важно. И мужика, мол, надо пороть. Не может мужик без порки, в этом его счастие. В этом — и в тяжелом, убивающем его смолоду труде, говорит нам Толстой устами Болконского. Философ-с. А потом было небо. Нет, не так — НЕБО. Затем деревня и мысли о том, что все столичное глупо и невозможно. После — столица и невозможность жизни в глуши. И кто это у нас такой непостоянный? То не приемлет более воинскую службу, то летит на всех парах к главнокомандующему.

Кстати, о службе. Читал где-то, что мартиновская «Песнь...» отчасти брала за основу подход Толстова к описанию баталий. Странно. Современники обожают смаковать «мясорубку», а в этом романе всего лишь «картечь сносит мужиков», «ядра мягко шлепают по рядам», убивая «наповал».

Ну а что видим мы — в первой кампании Андрей, помимо разнесения корреспонденции, успевает пробежать со знаменем и получить по голове. Но он примерный офицер, награжден, с радостью взят на службу в 12-м году, где вроде бы «хозяйничает» во вверенном полку, затем получает ранение, стоя с солдатами под обстрелом. Ростов — сначала откровенно «тупит» на мосту, затем скачет «в атаку», придавливается убитой лошадью. Награжден. Отмечен. Во второй кампании преимущественно играет в карты и мокнет под дождем. Карьерно растет. Тот же Берг, оцарапав ладонь, награждается на боевое ранение. И так в среднем все «благородные господа». Что до солдат — кто не получил заряд картечи, получает вечером водки. Все. Различные социальные слои ведь.

Ну и Пьер. Практически всю книгу «человек не к месту». Симпатичный, но слабохарактерный персонаж. Действительно умный. Действительно добрый. Но — так и быть, подумает он завтра, а сегодня поедет пить, кутить и привязывать полицейских к медведям. Его бы ум и чуткость да к деятельности Болконского, но увы. Любопытный, ищущий, страждущий герой, и, пожалуй, лучший в романе. Даже то, как он «прозрел» вроде бы неплохо. Не очень, правда, ясно, в чем все-таки. Вот пишет ЛН, что он стал проще, отказался от кутежей, взялся за дело, заботился о людях. Ну так он и до того заботился, а где он стал проще? В эпилоге? Ну-ну.

«Каратаевщина» еще эта. Что же увидел в Платоне Пьер? Лично я вижу славянский образ буддистского монаха. Все любит, но ни к чему не привязан. Ко всему готов. Ни о чем не тоскует. Этакая философия недеяния. И отрешенности. Просветлел, в общем, «круглый» Платоша, но что увидел и как понял в нем Пьер — тоже не очень ясно. Очевидно только что встреча с ним на находящегося и без того не в себе графа эффект оказала.

Единственный, кто понравился — каг`тавый Денисов. Искренне верный себе, но разный в зависимости от ситуации. Неожиданно влюбленный в — такой он ее видел, и такой она, будем справедливы, тоже была — талантливую и чувственную девочку. Отважный и галантный. И один из немногих деятельных персонажей, наравне, например, с Долоховым, который у нас мерзавец и негодяй, но которого ЛН обеляет, выставляя нежным и любящим сыном. Метаморфозы-с.

Еще Толстой активно философствует и критикует. Эти вот государственные деятели ни на что не годны. Эти глупы, эти корыстны. Но император безупречен, велик и свят. И плачет от любви к нему Николай вместе со всем честным народом. А министры никчемны, генералы неспособны, офицеры своенравны, солдаты малодушны. По тому описанию устройства военной машины, которое, не спорю, отчасти справедливо к любой системе, невозможно представить, как она вообще функционировала. И философствующий Толстой «суматошной» и «ненужной» деятельности смутьяна Бонапарта, злодея, мерзавца и негодяя, противопоставляет «всепобеждающее ничегонеделание» Кутузова. Такой себе Каратев «на максималках». Пока прочие «глупые» генералы строят планы, проводят атаки, марши, Михаил Илларионович всячески избегает любой активности, кушает, гладит по загривкам приближенных (в противовес надиранию ушей Наполеоном, видимо), и оказывается всячески прав. В Кутузове, оказывается — народное чутье и исконная мудрость, он душою знает, как надо. Такие дела.

А еще книга о том, как русские-и-австрийцы с французами убивали друг друга в промышленных масштабах. А через пару лет русские вместе с братьями-французами уже били австрийцев, называя Бонапарта великим императором вместо «разбойник Бонапарте». А еще через пару лет император снова стал разбойником, а братья злейшими врагами. Политика-с. И мужики-солдаты тех ли, этих ли, убивают за царя и отечество, попутно умирая со слезами счастья на остекленевших глазах. Актуально и бессмертно, тут ничего не скажешь. Уж не знаю, задумывалась ли ВиМ как антивоенный или социальный памфлет, но воспринимается она, по крайней мере отчасти, именно так.

Почему социальный? Да потому что книга еще и о том, что за породистую собаку не жалко и трех семей дворовых. О том, что крестьяне — пшик, еще народятся. О том, что проще из-за десяти рублей набить морду прислуге, чем невзначай обидеть вора-ровню, ведь страдает в том числе честь полка. Это был единственный эпизод, где откровенно не понравился Денисов. Балы? Невероятные суммы, потраченные на гротескно-роскошную бессмыслицу, суматоха, океаны лести и страшные в своей глупости условности и нормы. А охота? Какой восторг и какое благородство — забавы ради устраивать травлю, плача и моля бога о том, чтобы именно твоя собака показала себя лучше прочих. А потом можно и послушать как мужики на балалайках играют. И вот это «общество», которое по-русски даже изъясняться не всегда могло, а на крестьян смотрело как на животных — краса и гордость России-матушки. Особенно красноречив граф Растопчин, отдающий невинного толпе на растерзание и ужасающийся, какие, право, жестокие и отвратительные эти мужики.

Другая эпоха-с.

Безусловно, каждый видит и находит «свое». Добила меня вторая часть эпилога, целиком состоящая из праздных псевдофилософских рассуждений Толстого о природе вещей и поступков, развивающая идеи «недеяния» Кутузова и Каратаева.

Основных там две: «бог терпел и нам велел» и «русский народ избран богом и всех спасет». Консерватор Лев Николаевич настойчиво убеждает читателя плодиться, размножаться, молиться, служить царю, не бояться сложить за него голову, ибо большей нет чести, ибо что французы никчемный народишко, что немцы — «колбасники», а с русским духом и один в поле воин.

Бонусом безмерная доза фатализма. Ни сволочь-Наполеон, ни расчудесный Александр, ни на каплю не управляют ни людьми, ни событиями. И уже ежели они не хозяева даже себе, то куда уж нам, смертным.

В выводах своих Толстой тверд и непоколебим. Хотел добавить, что и он — человек своего времени, но нет. Бессмертны-с.

И напоследок не могу не выложить бородатейший анекдот:

«Поутру Лев Толстой выходил на покос. Махал косой и думал:

- До чего ж хорошо! Только тяжкий физический труд позволяет человеку мыслить, чувствовать и совершенствоваться.

Крестьяне, стоявшие поодаль, говорили так:

- Почто барин капусту косит?

- Кто ж их, образованных, разберет?»

Поздний Кинг.

Легкий.

Трогательный.

Лиричный.

Почти поэтичный.

Это, конечно, не 11/22/63, но по атмосфере очень похоже. Та же ностальгия по зеленой траве. Те же романтические переживания. То же погружение в эпоху.

Еще чуточка мистики, щепотка детектива, авторская любовь к мелочам, его же язык.

И череда ощущений: от светлой грусти до кома в горле.

Спасибо, Стивен.

Спасибо.

На Дика всегда непросто делать отзывы, на «Валис» — нет, я попробую, конечно, но вряд ли получится связно.

Как заметил предыдущий рецензент, приводя цитату из самого романа, после прочтения сначала кажется, что вы начерпались мудростей, а после — что ничего и не было.

Ощущения похожие.

Выводы иные.

Не со всеми, далеко не со всеми работами Филипа-нашего-Дика я успел познакомиться. И так уже вышло, что после феноменальных «Убика», «Помутнения», «Лабиринта» и проч., мне предстала череда несколько менее ярких работ. Прочитанные последними «Господь Гнева» и «Целитель галактики» несколько утвердили в мысли, что все лучшее, что было у PKD, мне уже было известно.

Не тут то было.

Хотя не скажу, что «Валис» — что-то из разряда «Убика», нет. Но в нем есть своя прелесть.

Сначала отмечу, что по количеству фантдопущений «Валис» весьма беден. Примерно на уровне «Свободного радио», с которым они пронзают друг друга насквозь.

Уровень же художественности как идейной составляющей здесь еще меньше. И определение «фантастика» для «Валиса делается с большущей натяжкой.

Однако и философским трактатом называть его было бы неверно.

Будем честны, на протяжении всей своей плодотворной карьеры, по большей части Дик нещадно эксплуатировал одну и ту же концепцию. Для тех, кто не знаком, поясню — речь идет об иллюзорности реальности. Но при этом — несколько даже мошенническом — подходе, невозможно не признать, что идей у автора всегда было хоть отбавляй, и рассыпал он их по тексту щедрой рукой.

Обычная схема книг PKD примерно такова: зубодробительная идея, пригоршня любопытных мелочей, придающие тексту правдоподобие и глубину, несколько однотипные герои, слепленый кое-как сюжет, обязательная доза сюрреализма. Обрамляется все это весьма простым, порой едва ли не куцым языком. Да, в отдельных работах дело обстоит гораздо лучше, но...

Отсюда следует, что Дик — все же больше «выдумщик», нежели «сказитель», но, несмотря на все вышеизложенное, по большей части читать его интересно, а те самые идеи затмевают неказистость реализации.

К чему это я? В «Валисе» все иначе.

Сюжет здесь уже не вторичен, а третичен. Персонажи на удивление живые. Язык неплох, читался роман бодро. О чем же я забыл? А! Идея!

Итак, фанатам автора незачем напоминать биографию Дика. Как и то, на чем вообще базируется роман. Однако если абстрагироваться, просто не брать в расчет события 2-3-74, было там что-то, не было ли, невозможно не признать уникальность произведения.

Повторяюсь, это не философский трактат. Но иметь хотя бы основные представления о философских течениях стоит;

Не религиозный. По крайней мере напрямую. Но знать азы христианства, но не только его — нужно;

Не конспирологический. Хотя элементы присутствуют;

Не кислотный трип. Хотя книги PKD без него не обходятся.

Кто-то заметил, что Дик нахватал всего, что только возможно, перемешал, и вывалил на читателя. Опять таки, с одной стороны верно, но с другой...

Да, людям, разбирающимся в философии «Валис» покажется, скорее всего, скучным и поверхностым.

Незнакомым — нечитаемой ерундой.

Приверженцам религий — ересью.

Атеистам — еще одной ложью.

Ну а небольшой прослойке из тех, «кто между», агностиков и просто фанатов автора — будет интересно.

Пожалуй, лучше все-таки читать «Валис» как сугубо художественное произведение. Только на всякий случай, ознакомьтесь с другими, более «фантастическими» работами Дика.

Чуть не забыл, по поводу «книга без смысла» (см. начало отзыва). Несмотря на обилие информации на страницах, невзирая на то, что сам по себе роман — эдакая ода информации, именно скудность информации же в сухом остатке и вводит в состояние диссонанса. Потому что роман, как ни забавно, не столько для подумать (хоть и накручено здесь действительно от души), сколько для почувствовать. Почувствовать, задуматься и понять. Попытаться хотя бы. Почему все так? Почему мы такие и никакие другие? И мы ли? Сюда же и Юнга, которого в тексте хватает — а есть ли разница между «мы» и «они, которые были до нас». И в романе не то что ответов нет, даже четко сформулированные вопросы отсутствуют. Толстяк-Лошадник много говорит, еще больше пишет, но все его измышления стоят ровно столько же, сколько проклятый «нерозовый» луч. Хотите еще вопросов? Типично «диковские» «а я ли я?» даже упоминать не буду. Еще? Как вам вопросы веры? А вопросы неверия? Так много вопросов, так мало...

Повторюсь — не думайте, чувствуйте. Проникнитесь безумием Толстяка. После Глории. После Шерри. После клиники. После Софии и Царя Феликса. После осознания собственного я.

Торкнуло?

А еще у каждого из нас найдется как минимум одна «кевинова дохлая кошка».

Ждал с нетерпением знакомства с автором, а получил вот это вот все.

Мда.

Как заметили многие рецензенты, роман состоит из двух неравных частей — большей и худшей — о приключениях Дэвина и Ко, и меньшей, но лучшей — глав Дианоры.

Нет, серьезно, примерно две трети романа в принципе трудно охарактеризовать — это какой-то подростковый приключенческий роман, в котором «благородные разбойники», они же «кровавые революционеры», они же «патриоты неназванного края», и тд, и тп, размышляют о природе вещей, созерцают злодейства злодеев, строят великие и ужасные планы мести, познают друг друга везде и всюду, порой в духе незабвенных пятидесяти оттенков, но больше всего они льют слезы, убивают, затем снова рыдают, обнимаются, куда-то едут, опять обнимаются, заламывают руки, дают пафосные клятвы, плачут, плачут, плачут...

Наверное, у кого-то и получилось сплавить воедино романтизм революционных идей и бесконечные душещипательные (в теории) сцены, потому как у меня — нет. Не вышло. На протяжении семи с лишним сотен страниц я непроизвольно ощущал себя Станиславским. Хотя вру, те пара сотен страниц Дианоры были вполне читабельны, иногда даже очень. И пришел я к выводу, что товарищ Кей не может (или не мог) без приступов всесокрушающей чувственности, и там, где они были уместны — в воспоминаниях Дианоры в первую очередь — все получилось. А упрямо втрамбовывать оные в подобие неуловимых мстителей было крайне глупо и неуместно.

Плюсы, конечно, есть. И красивый, но водянистый язык, и глубина характеров, увы — но лишь нескольких персонажей, ибо остальные — варьируются от просто недопрописанных, до персонажей-функций. И вроде бы есть чувственность в героях, но чаще искусственная. Вроде бы есть интриги, но притянутые за уши. Вроде бы и пантеон богов, и обряды провинций, и прочие мелочи есть, но какие-то они неправдоподобные. Вроде тех кустов, деревьев и трав, названия которых хоть и упомянуты через страницу, но ты до самого финала их путаешь, не запоминаешь, и Кей это будто бы знает, поэтому так и пишет до последней страницы — трава такая-то, куст такой-то. Еще один недостаток — обилие ненужных однополых и многополых интимных сцен и их упоминание. До дедушки Мартина, конечно, как до луны, но они действительно не нужны, и присутствуют сугубо для галочки. То на Дэвина прохожие мужики глаз кладут, то Томассо у нас известный представитель меньшинств, то танцовщицы труппы удаляются в одну спальню, а каков эпизод в потайной комнате в первых главах?. И так регулярно. Вершиной, на мой взгляд стала сцена в ночном замке леди Альенор. Коллеги-товарищи-приятели-заговорщики обсуждают, кому и насколько понравилась хозяйка апартаментов. O tempora! O mores!

И черт бы с ними, с этими глупостями, кабы на другой чаше весов были настоящие достоинства, так нет же. Несколько раз я ловил себя на том, что не понимаю. Не понимаю этих внезапно нахлынувших чувств Алессана к Катриане, не понимаю, как товарищ Сандре пожалел пару пальцев ради сына, но без раздумий отдал их, чтобы спасти чужую девушку. И такого много. Обидно, но многие моменты, нюансы, черты героев мы получаем именно «буквально» — этот хороший, этот умный, этот отважный. Ну не прочувствовал я в Алессане монарха в изгнании, как не почувствовал и многих лет скитаний в его поступках и характере. Вспомним товарища Арагорна — собственно, уже в первой «паре» томов ты понимаешь, что немытый бродяга не лыком шит, или гражданина Корвина Амберского, в чьих мыслях и поступках сквозит интриган и гордец. И так далее.

На самом деле полностью удалась именно Дианора — вот тут снимаю шляпу. Противоречивый персонаж, а раскрыт и подан прекрасно. Очень ярко вышел более чем неоднозначный Брандин. Удался и старик Сандре. Настоящая химия наблюдалась между Дианорой и Брандином, а так же, внезапно — между Алессаном и Эрлейном. Вот где удалось раскрыть в полной мере целый ворох вопросов — в первую очередь вопросы права, долга и свободы.

А вот та же Альенор, собственно, и не нужна. И роль Мариуса какая-то куцая. И без ходоков можно было обойтись. А еще Кей очень любит своих героев. Простился я сначала с одной «прыгающей» девушкой, затем с другой — ан нет. «Молода ты еще умирать, дура!» решил уважаемый Гай Гавриел, и...

И таких деталей много.

Идея, казалось бы, неизбитая, оригинальная, а вот реализация.

Вот и получается, что имеют место небольшая часть, которой и девятку не жалко, и все остальное, баллов, эдак, на шесть. И вот из-за этого соотношения, и белых нитей между ними, я и остановлюсь на семерке.

Читать или нет советовать остерегусь.

И теперь не знаю, браться ли вообще за «Львов».

Вот уж действительно, Джо верен себе.

Несмотря на то, что новая трилогия на голову выше старой, фирменные черты абсолютно никуда не делись. Мало изменилась и подача, поэтому в ЭБ мы имеем все те же грязь, чернуху и ненужные туалетные подробности. С другой стороны — острые словесные перепалки, каламбуры, море самоиронии и действительно тонких замечаний. Эпоха и ощущается уже совсем не как проба пера, но как труд опытного автора, не лишенного чувства юмора. Джо все так же играет с читателем, подкидывая по крупицам детальки, нагнетая, казалось бы, интригу, кнутом погоняя сюжет из крайности в крайность. Он в новой трилогии, пусть уже и не роуд-муви, но, будем честны — на порядок динамичнее. И пусть в нем целый вагон несуразностей, в первую очередь географических, экономических, да и логических (я все-таки до конца не мог принять такой скачок прогресса, да и недопрыжок Савин с башни просто ввел в ступор), пусть порой персонажи поступают действительно странно, пусть главная интрига довольно грубовато раскрывается в одной из последних глав, да еще и оставляет ряд вопросов, пусть, черт возьми, Джо оставил такой хвост для продолжения, что тоже несколько разочаровывает, пусть на каждой странице щедро рассыпаны анахронизмы, тем не менее плюсы, несомненно, имеются.

Для начала язык — он стал по-настоящему хорош. И не только благодаря вышеупомянутым остротам и каламбурам, иногда Джо в ничем не приметный абзац вставляет действительно щемящие строчки. Особенно хороши главы «Маленькие люди» — аплодирую стоя, настолько удачно удалось обыграть сюжетные повороты глазами простых обывателей, причем с разных сторон. Вообще со сторонами у Джо, как у Клевера — не очень. И это тоже плюс — сначала мы думаем, как же плох старый бюрократический режим, затем с приходом Великой перемены начинаем даже скучать по нему, а после ее завершения — замечаем, что и новый-то недалеко от них ушел. Нет идеальных людей, нет идеальных идей, нет вообще ничего идеального — ведь как мы помним «революцию задумывают романтики, готовят гении, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами отпетые негодяи». И действительно, после прочтения кое-какие мыслишки не то чтобы приходят, скорее всплывают из небытия, поскольку ничего принципиально нового Джо на тему социологии или истории не сказал, но вопросы затронул, за что ему и так большое спасибо. Тысячу раз уже говорил, что если книга заставила задуматься — значит написана она не зря.

Вообще, Джо воспринимается не то как безжалостный циник, не то как бесконечно разочарованный этим миром человек, что в принципе недалеко одно от другого. Мрачно, действительно мрачно, и как всегда одно и то же — хорошие люди могут удержать власть, только потеряв большую часть этой своей «хорошести», поэтому в финале во главе стола именно те самые лица.

И вот я незаметно подбираюсь к персонажам. Получились они еще более неоднозначными, чем обычно, и в то же время откровенно симпатичных — «кот наплакал». Но именно они оставались «лучиками света» сами знаете где.

Итак, Савин, за исключением некоторых моментов, вызывала неприязнь. Рикке оправдала ожидания, Броуд — нет. Неужели ради пары сюжетных ходов стоило так сливать перспективный характер? Впрочем, зря я так, образ получился, но ожидал лично я от него иного. Вик — действительно хороша, и характер, и поступки, и пусть я не могу сказать, что во всем был с ней согласен, она вышла очень живой. Лео, первые две книги все-таки вызывавший симпатию, абсолютно отталкивал в финальной. Клевер, скользкий и беспринципный, но в то же время такой по-житейски свой. Орсо — вот кому я симпатизировал всю трилогию, а ближе к финалу действительно полюбил — за целый ряд поступков и бесконечный поток мыслей и чувств — начиная с утра в Вальбеке, и заканчивая небольшой площадкой за Допросным домом. Черт возьми, да ведь это, пожалуй, лучший персонаж Джо — умный, находчивый, добрый, сильный, но милосердный, и, безусловно, дьявольски обаятельный. Что немаловажно — взрослеющий. Неудивительно, какой финал его постиг.

Было безумно приятно вновь встретить старых героев. Ну, почти всех. Но особенно выделю пройдоху Танни, старого доброго Фореста, непревзойденного Горста, Трясучку, так похожего на легендарного Девять смертей, так отличающегося от него, и настолько более удачно прописанного. Приятно было на пару мгновений увидеть Ищейку, Джезаля, даже Глокту и Витари с Шенктом.

К слову, забавно, но многие фанаты ПЗ разочарованно фыркали, начиная читать ЭБ. На мой же взгляд, это лучшее, что пока написал Джо. И пусть я отниму несколько баллов за имеющиеся недостатки и назойливую повесточку, о которой забыл упомянуть, тем не менее это действительно стоящая нашего с вами времени вещь. Которая точно гораздо полезнее тонн альтернативно-приключенческой макулатуры, столь активно сейчас издаваемой.

«- Хочешь верь, хочешь нет, но мы все хотим лучшего. Корень всех проблем в мире в том, что люди никак не могут договориться о том, что это такое.»

Сразу скажу, к творчеству Джо у меня отношение неоднозначное.

Первый закон, несмотря на всю чернуху (или благодаря ей) оставлял какой-то привкус янг эдалт, прости господи...

После абсолютно неправдоподобной и гростескной ЛПХ вообще хотелось бросить читать британца.

А потом случились Герои — и да, Аберкромби реабилитировался в моих глазах (как будто ему не все равно).

Красная страна напомнила ЛПХ. Тут кто-то писал, что если вам не понравился этот роман, значит вестерны — не ваше. Отнюдь, вестерны как раз люблю, а вот деконструкция этого жанра разочаровала вдвойне.

В целом, от ЛПХ и КС оставалось то же ощущение, что после фильмов Тарантино — эффектно, но притянуто за уши.

Было еще Море осколков, в котором понравился второй роман из трех. В общем-то все.

Естественно, что к новой трилогии я отнесся с некой опаской, но ведь кто не рискует, тот не пьет шампанское. И я рискнул.

Действительно, в плане писательского мастерства Аберкромби прибавил. Кабы не никуда не девшиеся физиологические подробности на каждой странице, оценка была бы еще выше. Да, некий колорит они, безусловно, придают. Авторский почерк, опять же, но было бы куда лучше (имхо, конечно), кабы Джо ту горстку таланта, что потратил на них, использовал для чего-то более ценного.

Ладно, в целом НН это Первый Закон с более толковым, но неспешным сюжетом. Больше нет праздных шатаний по плохо прописанному Земному Кругу, все происходит в нескольких точках мира плюс/минус. Также отсутствуют грубые разрывы повествования в духе «прошло две недели».

Впрочем, как достоинства, так и недостатки ПЗ остались, добавились еще и новые.

Особо бросается в глаза фантастическая скорость индустриализации Союза. Говорите что хотите, но из средневековья (даже позднего), перебраться в новое время за 30(!!!) лет? Несколько назойливая преемственность поколений, мелкие нестыковки... Это из нового.

И старое — порой герои ведут себя как в вышеупомянутом янг эдалт — какие-то подростковые амбиции, детские реакции на события. Радует, что не всегда.

Вытекающие из предыдущего поразительные периодические перемены в характерах. Тот же Лео в одних случаях, пусть и не ловит звезд с неба, но выглядит самое страшное — простодушным, а в иных — откровенная деревяшка. У Савин приступы добросердечия непостижимым часто образом сменяются обострениями гадючности.

Экономико-политические аспекты мира — все такая же «каракуля» из школьной тетради.

Ну а теперь о том, что радует — герои как и прежде достаточно яркие и запоминающиеся. Диалоги все так же полны острых каламбуров, а сам текст нет-нет, да и брызнет соком.

Интриг стало, пожалуй, еще больше, а магии — меньше.

Общее ощущение угнетенности стало реалистичнее и конкретнее. Если в ПЗ Джо запугивал читателя шанка, едоками, чокнутыми фанатиками, то тут самое страшные эпизоды — те, где Орсо выпрашивает казенные деньги на армию и где он же просыпается после победы в Вальбеке под стук молотков. Атмосфера обреченности настолько густа, что ее можно черпать ложкой.

С другой стороны, все мы прекрасно знаем, что уж что-что, а давящая безвыходность и моральные ублюдки на каждом шагу — характерные черты работ Аберкромби.

Наконец, десерт — персонажи:

Старым много времени не дали, кого-то лишь вскользь упомянули, но те, кто получил немного времени, одеяло читательского внимания на себя не перетянули. Разумно;

Новые в целом удались — тут вам и Савин, которая в начале романа бесила больше Занда... и в конце тоже немного, и Рикке, которая сначала понравилась, а потом, как и Савин..., и так поначалу обнадеживший Броуд, получивший вместо развития череду повторяющихся сцен, и Вик, так напомнившая по характеру Витари, и Йонас, чудесный циничный Йонас, который в предпоследней главе не то чтобы удивил, но все-таки..., и героически-бестолковый Лео, к которому я на протяжении всего романа не знал как относиться, и мерзейший из мерзейших Стур, и, великолепный Орсо (вот уж кто радовал всю книгу).

В общем и целом, недостатков все так же хватает, но качество и текста, и сюжета, стало заметно выше.

Грязи и драк, которыми принято восхищаться, примерно столько же, сколько было в ПЗ.

Мерзавцев и негодяев — целый оркестр, дирижирует которым все тот же Байяз.

И все таки, как и в ПЗ есть те самые светлые пятнышки, ради которых хочется читать дальше. В основном это блистательные эпизоды с метающимся, ищущим себя Орсо, но не только. Запомнился Лео, меняющийся с мальчишкой-барабанщиком — сильная сцена.

«Говорили, что когда все будет закончено, здесь станет еще лучше, чем прежде. Однако куда ни посмотри, все либо было лучше в далеком прошлом, либо станет лучше когда-нибудь в будущем.»

Итак, с Сандерсоном я познакомился.

Теперь все-таки надеюсь, что Буресвет окажется поубедительнее.

Нет, с одной стороны все неплохо — закрученный сюжет, глобальные события, запоминающиеся герои, кинематографичность... Но с другой — они же.

Впрочем, к сюжету особых претензий нет, в целом он добротен, но в некоторой степени все же вторичен. Понравилось то, что обычно раздражает в других книгах — мы пару раз за каждую книгу успеваем поменять взгляд на прошедшие события. Делается это естественно, хвостов автор вроде бы не оставил, зато вплел несколько интересных нюансов, так что тут все — казалось бы — отлично, если бы не периодический «фейспалм», вызываемый поступками большинства героев, но об этом ниже.

Глобальность и масштаб — с ними нужно быть поаккуратнее. Поначалу не страшно, но вот чем дальше, тем эпичнее наши герои в развевающихся плащах крошат тысячи(!) противников, большая часть из которых — чудовища различного пошиба. Ты избранный, Не-Нео! — и пошло-поехало.

С героями вообще беда. Пусть главные действующие лица по большей части чуть взрослее старшеклассников, то, как они изъясняются, думают и ведут себя — это что-то из попкорнового Марвел вперемешку с стереотипным аниме. А уж как признаются — простигосподи — в любви даже взрослые дядьки — без успокоительного и читать не стоит. И особенно жутко эти «перлы» ощущаются оттого, что идут вперемешку с философскими — казалось бы — размышлениями. Ну что-то вроде «блаблабла, он такой весь из себя король, на нем ответственность за людей... но он так на меня смотрит, наверное, ему не нравится моя прическа...».

Не хочу казаться голословным, но периодически посещают мысли не то об экранизациях вроде Сумерек, не то о макулатуре из киосков старых добрых девяностых.

А как вам «жаргон восточных улиц» в виде такой родной русскому человеку «блатной фени»? Уж не знаю, как в прочих занятных моментах, но вот тут явно заметен крик души переводчика.

У самого Сандерсона безграничный талант к именам собственным — Вин и Рин, Лестиборнес(!) который Призрак, великие и ужасные Разрушитель и Охранитель, а еще Вседержитель... пара Выживших, Йомен... Может, просто я вредный читатель, не знаю.

Ну и главное зло цикла — кинематографичность. Она ведь хороша в меру — тут щепотка, там горстка... Брендон сыплет щедрой рукой — ну вы знаете, герои не оборачиваются на взрыв — так и тут — «асталавистабейби» — говорит она вполоборота, и шагает в пропасть. Герои постоянно мчатся вперед, а волосы (простите, не удержался) — назад. Удары с локтя не глядя, капли крови, летящие в читателя, проломленные телами врагов стены. Тыжеизбранный, помните?

От этого устаешь. Как и, например, от бесконечных повторений. Когда в третьем томе тебе пятый раз рассказывают кто такой Рин и что сделала их с Вин матушка — начинает мутить.

Что еще? Оборачивающиеся приступами рефлексии философские размышления — они вроде бы неглупые, но повторяющиеся и не слишком убедительные, мэрисьюшнось героев, бесконечные драки, мерзавцы с добрыми сердцами. Нет, серьезно — фраза «Я знаю, что на самом деле ты хороший/ая» звучала, наверное, раз пять. Ну любит Сандерсон своих героев, даже негодяев. Да и Разрушитель, будем честны, таков сугубо в силу должности.

И, конечно, балы, платья, платья, балы, косметика, снова балы, платья и — чуть не забыл — балы!

Иногда автор берет некую идею, мысль, допущение — из области философии, социологии, да даже лингвистики — оборачивает все это каким получится сюжетом и выпускает на волю. Порой так рождаются шедевры. В данном случае каркасом цикла является выдуманная автором схема металлов и их применения. Интересная, казалось бы штука, да вот для романа этого мало. И получилось нечто вроде новеллизации компьютерной или настольной игры. Вся эта, пардон, «металлоконструкция» вышла громоздкой и жутко надуманной, хоть и не безынтересной, и ситуацию могло бы спасти качество текста, но не случилось. Написано-то грамотно, но без огонька, и с присущими молодым авторам недостатками — анахронизмами и однообразным стилем речи всех или почти всех персонажей.

Совсем ли все плохо? На мой взгляд, цикл «на один раз». Читается легко, местами даже увлекает.

По-настоящему понравились только главы Сэйзеда, Тен-Суна и Марша. Потому что они действительно «другие» — и главы, и персонажи.

Ах да, эпиграфы перед главами, вот что было читать даже интереснее. Да и оформлены они здорово.

Двурожденных читать буду, зря они что ли пылятся на полке, но ожидания преуменьшил.

За Буресвет теперь откровенно боюсь.

Мир не без добрых людей.

И кое-кто из них сумел «победить» мой скепсис по отношению к Дукаю. Не то чтобы я «брезговал» автором, просто ткнувшись слегка сначала в один его «кирпич», затем в другой, я составил четкое впечатление — «не дорос».

Малый Дукай хоть и изобилует техническими терминами, к читателю, видимо, более снисходителен.

Теперь по факту:

Вещь интересная и сильная. Идея параллельных миров, само собой, заезжена, но, поскольку сюжет здесь лишь на вторых ролях, этому не придаешь значения. Да и не об этих самых «мирах» повесть.

В центре одно большое «А-что-если». И далее — попытка представить не столько возможность данной вероятности, не то, каким бы в таком случае был наш/не наш мир. Здесь «всего лишь» о том, что в принципе происходит с человеком условно-обобщенно «нашего» склада ума, просто-напросто поставленным перед фактом.

И пусть размышления в данном случае не растянуты на вышеупомянутый «кирпич», основа тут присутствует, нюансы же автор предоставил разбирать нам, читателям. Но сама вероятность действительно ошеломляет. Вы сами-то представьте себе такое ну просто на минутку. Мурашки побежали?

И нет, как ни крути, чтобы полностью надеть на себя шкуру персонажей, нужно приложить какие-то нечеловеческие усилия. Возможно, сойти с ума. Иронизирую. Но ведь действительно, какие бы ужасы не встречались нам с вами на страницах либо на экране — внутренний голос успокаивает — мол, все это понарошку. Встреча же с ними в реальности как правило вызывает совершенно иную реакцию. Мы можем сколько угодно сочувствовать, например, пассажирам Титаника, но ведь не приведи... Впрочем, не буду упоминать всуе.

Мало ли.

Казалось бы, все уже сказано, и давно. И о плоских персонажах, и о беглой проработке мира, и об отсутствии философской глубины, и о художественности языка. Обо всем — вдоль и поперек, тем более что романы сравнительно небольшие (так уж тогда писали). И, думаю, те, кто знакомится с «Королевой» в зрелом возрасте лишь недоуменно покачивают головами — откуда, мол, такие оценки? Кажется мне, будь я средь их числа, задавался бы тем же вопросом.

Но мне повезло — я познакомился с экипажем будучи подростком. Помню, как взял у друга потрепанный томик и проглотил его почти весь за одну бессонную ночь. Нет, в нем не было последних трех — поздних — книг цикла, только классическая квадрология. А днем, еле живой наполовину от недосыпа, наполовину — от прочтенного, пропускал мимо ушей уроки.

Оно того стоило.

По сути перед нами типичный образец классической фантастики (не «мягкой», просто — не «твердой»). А еще — духовный собрат романов Сальгари, Стивенсона, Верна и, в конце концов, Дюма. Всех тех историй, которые объединяют пьянящий аромат приключений и такие непопулярные ныне — правильные, искренние, самоотверженные, во многом наивные герои. Экипаж «Королевы» намертво связан духом товарищества, в нем не плетут подковерных интриг, и каждый делает все, что может — и не может — ради общего дела. Взаимоотношения героев пропитаны неким духом джентльменства, так же, как само повествование — атмосферой старых остросюжетных фильмов на стыке приключений и детектива. Это так же хорошо ощущается по поступкам героев (об этом тоже было сказано до меня) — минимум крови и агрессии. Чистое, кружащее голову приключение, хватающее тебя в охапку и уносящее к звездам — вот что такое «Королева Солнца».

А значит — цикл показан тем, кто не забыл как треплет паруса соленый ветер, как стучат подковы по булыжной мостовой, как скользит в ладони мачете, пока хищные лианы опутывают ноги. Тем, кто помнит, как похрустывают в руках карты сокровищ, как тускло блестят старые компасы и сияют острия шпаг. Тем, кому знаком вкус кислых вин в дешевых трактирах, черствых сухарей — в тесных кубриках, и — невольно — жгучего песка — среди несметных дюн беспощадной Сахары.

Тем, кому снятся искрящиеся на солнце иглы кораблей, слепящие и смертоносные вспышки бластеров и беззвучное пение далеких созвездий.

С каждым новым знакомством с Кингом определение «Король Ужаса» кажется все более нелепым.

Да, были у Стивена и злобные демоны, и хитрые пришельцы, и кровожадные вампиры, в основном же он успешно «эксплуатировал» внутреннее зло обыкновенных людей. И если люди эти самые доселе у него получались не то чтобы плохими, но разной степени паршивости, «с возрастом» герои Кинга становятся все чище и светлее.

После «Зеленой Мили», это, наверное, история самых обделенных пороками людей вселенной Короля. Да, там был Перси и прочие, здесь есть Даннинг-старший, Клейтон и еще пяток негодяев, но в целом того самого внутреннего зла стало меньше. Старина Кинг все чаще стал писать о неплохих, скажем так, людях.

Но не это главное в романе — начинающееся как детектив действо постепенно уходит на второй план, уступая пальму первенства лирическо-ностальгическо-романтической линии, в которой Стивен утер нос очень многим.

Одни отмечают зацикленность на «артефактах» Америки конца 50-х, которая действительно имеет место. Других раздражает непосредственно «американистость» романа — согласен, рассчитан он в первую очередь на тех, для кого числа на обложке — не просто набор цифр. Третьим неприятна определенная политизированность книги — и они имеют основания для замечаний.

Но лично для меня недостатков было три: удивительно, но обыкновенная для Кинга детализированность всего и вся в кой-то веке меня задела, даже странно; второе вытекает из первого — слежка за Освальдом иногда становилась поразительно нудной, хотя, безусловно, необходимой частью повествования; наконец, погружение в апокалиптическое настоящее показалось несколько нелепым ходом, хотя предложить достойной альтернативы я не могу.

Иными словами, я ожидал, что все, что произойдет начиная с указанной в названии даты и далее, будет несколько более тонким. Гораздо более тонким. Не созерцание гибели — а необходимость покинуть, не раскрытие карт — а недомолвки, затем более изящный поворот — и тот же самый финал.

Но товарищ Кинг редко оправдывает ожидания и еще реже справляется с концовками.

Но ведь не за это мы его любим, правда?

Мы любим его за захватывающие истории, за честных героев, за моральные дилеммы. За пригоршню вопросов, которые займут любопытный читательский мозг и целый спектр эмоций, которые пропустит сквозь себя горячее читательское сердце.

И в этом конкретном случае мы любим старину Стивена за Гарри Даннинга, его братьев и сестренку, за старого доброго Дека Симмонса и проницательную миз Мими, за талантливого и ранимого Майка Каслоу, за девочек-попрыгуний... За блестящую постановку Стейнбека, за хэллоуинский вечер в доме Даннингов и игру в криббидж — у Каллемов, за тревожный эпизод с таблетками, и еще один — там же, гораздо более страшный.

Много за что, в общем.

Но больше всего — за Сейди и за те ощущения, которые Джейк-Джордж рукой Кинга транслирует нам. То настроение, что улавливаешь при прочтении их эпизодов. То невесомое, что сопровождает на протяжении всей книги. Тонкое, светло-грустное, то легким дуновением, то цепкой хваткой касающееся оголенного читательского нерва. Честное слово, не являясь ценителем любовных романов, я частенько злился на так отвлекающие главы об Освальдах. Кинг знакомит нас с ней, чтобы затем несколько сотен страниц мы — вместе с Джейком — танцевали с ней, влюблялись в нее (по крайней мере, мужская половина читателей), проникались ее историей, ссорились и мирились с ней, мчались к ней на выручку, просыпались в жалкой лачуге от ее робкого прикосновения и осторожной улыбки, разбивающей сердца. Мое она точно разбила. И все это ради того, что случится потом. Да, дружище Стив, порой ты бываешь изощренно жесток.

А еще за Джейка — точнее за его потерю собственного времени и места, за то, как он ищет себя, ищет «место» для себя, «время» для себя, возможность и право жить — все это ощущаешь будто кончиками пальцев. И те, кто испытывает нечто подобное, тоже находясь в поисках себя самого, этот калейдоскоп эмоций прочувствуют и поймут лучше остальных.

Странное, в общем, ощущение. Несколько «кривоватый» поучающий ход с разваливающейся реальностью, достаточно однобокий взгляд на возможность и — особенно — право воздействия на прошлое. И чем ближе к финалу, тем сильнее тоска, ведь Даннингов вновь ждет кошмар, ведь Каролин снова постигнет несчастье, ведь некому оберегать Сейди. Ведь Человек С Карточкой опять сходит с ума.

Даже мысль Джейка о том, что нужно вернуться и снова прожить эти пять лет, снова сделать много «добрых» дел, снова знакомиться с любовью всей жизни, снова и снова бороться с прошлым — страшна. Но еще страшнее необходимость не делать этого. Необходимость отринуть и перечеркнуть все, что было, лишая хороших — а порой родных людей — шанса на светлое будущее. Или на будущее вообще. И если осознание этого столь горько для нас с вами, представьте себе, что творилось в сердце Джейка.

Ну и добивающий читателя последний танец. Вот тут браво, даже БРАВО! Тонко, изысканно — и непередаваемо печально.

« — Ты знала меня в другой жизни, милая.»

Я не из плаксивых, но соринки иногда так и лезут в глаз.

Пару лет назад, окрыленный глубокой признательностью к пану Сапковскому за Белого Волка, я решительно взялся за четырехтомник другого поляка — Гжендовича. Ну, про Ледяной Сад и все такое. Это были мучительные несколько недель, и с тех пор к творчеству этих товарищей я стал относиться гораздо осторожнее.

В данном же случае у нас три небольших, если не сказать «маленьких» томика, поэтому риск изначально был небольшой, но относился я к циклу заранее несколько скептически и никаких чудес не ждал.

Касательно первого тома «разжевывать» не буду, подробный отзыв и так «висит» где положено, отмечу только что был приятно удивлен интересными историями, пусть и щедро присыпанными штампами и посредственным языком.

Второй том не избежал одноименного «проклятия», и при всех достоинствах не вызвал особого восторга. Да, текст стал красивее, повествование — более цельным, а герои немного глубже. И истории сами по себе так же захватывали, но чего-то все же не хватало.

И вот он — финальный том. И если это не образец добротного, хорошего и интересного современного фэнтези, то я уж и не знаю, что тогда.

Язык наконец-то стал изящным и легковесным (что не отменяет появление время от времени непереводимого польского фольклора), текст — живописным и насыщенным, а герои — полноценными живыми характерами. Динамика не пострадала — ибо сюжет с самой первой книги уходит в галоп. Аллюзии на наш мир, которые в начале цикла периодически раздражали, стали наконец-то приятными и интересными. А история третьего тома практически не имеет изъянов.

Кстати, о сюжете. У нас снова многочисленные интриги, измены и «игры в престолы». Только на этот раз все выглядит вполне правдоподобно и уже всерьез трогает читательские струнки в душе. Хотя некоторые ответвления сюжета и остались в духе второй книги, да еще с примесью легкого сюрреализма, в основном читателю все-таки интересно, чем обернется нынешний расклад, как поступят герои и что же будет дальше. В общем, вы поняли.

Теперь герои. Гузеку с первого тома неплохо удавалось вызывать у читателя какие-либо чувства к персонажам, и, что приятно, чувства эти от главы к главе не оставались неизменными. То же самое касается книг. И если во второй уже просматривается некое «потенциальное» противостояние, то сложить четкое отношения к сторонам конфликта еще не удается. А вот в третьей — пожалуйста, вот вам А, вот вам Б, выбирайте по душе. И тот, кто раздражал в начале цикла, вызвал безмерную симпатию в финале, а так радовавший поначалу его будущий оппонент — целый букет противоречивых чувств. Гузек в «Славе Империи» не утверждает — тот, мол, прав, а этот — неправ, нет. Он представляет нам два противоречивых взгляда на мир и два способа решения накопившихся проблем. Что приятно, прямолинейных антагонистов в книге почти нет, ибо они сами по себе скучны — ну что интересного в банальной алчности и жажде власти в стиле «чтобы было» — дайте «злодею» хотя бы честолюбие, а лучше — принципы. Вот и тут большая часть «хороших и не очень» людей именно стремиться сделать мир лучше. Лучше по-своему.

"– Ничто не является правильным, по крайней мере, для всех. Очень редко бывает, чтобы для большинства. Такая уж жестокая штука этот мир. Поэтому нам остается лишь делать то, что правильно для нас, и надеяться, что оно окажется правильным и для большинства.»

Есть и честолюбцы, пытающиеся добиться всего и сразу, чтобы доказать другим и себе самим свою исключительность и значимость. Есть император, чей образ мыслей основан на том же тезисе, на котором болезненно зациклился один питерский студент по имени Родион. И если вспоминать Федормихалыча, то лично мне при прочтении неоднократно вспоминались размышления Ивана Карамазова о слезе ребенка. И подобная ситуация тут разыграна едва ли не буквально.

Ну вот я пришел к тому, за что мне особенно понравилась эта книга. За навеваемые мысли. Ведь это несказанно приятно, когда берешь книгу «на один раз», про расследования и драки, погони, демонов и, прости-господи, лесбиянок, а получаешь пищу для размышлений.

Вопросы меньшего зла, исключительности избранных, ответственности сюзерена перед вассалами и сильного перед слабым, право жертвовать другими, пусть ради всеобщего блага, вопросы чести, долга и совести, противостояние между ксенофобской государственностью и верой в человечество без границ, между закостенелостью и новой, непривычной широтой взглядов, между безграничной силой стереотипов, предрассудков и самоотверженным гуманизмом, ответственность солдата за исполняемый приказ и священные права каждого человека на жизнь и свободу... Огромное множество тем на любой вкус. Угощайтесь.

Свою сторону в этом конфликте лично я выбрал. Понравилось, как Гузек обыграл все. Как показал, что в любом противостоянии с обеих сторон достается как раз лучшим из-за этой их наивной «лучшести». И как безмерные усилия в один миг способны обернуться прахом.

"– Стоило ли оно того? – спросила Касс, поднимаясь от стола. – Сейчас, когда все уже знаешь. Когда определена цена. Все то, чего ты достиг и чем пожертвовал. Как думаешь, стоило?»

А ответа нет.

«Серость» передать тоже удалось — тот самый глубоко симпатичный мне персонаж, будучи интриганом, способным на настоящие преступления, тем не менее остается человеком принципов. Его противник, идейный борец за «светлое будущее», не гнушается самых отвратительных методов. Не столько применяет, сколько позволяет, но именно когда срабатывает знаменитое «цель оправдывает средства», ты и выбираешь сторону. Впрочем, то, как друзья стали тем, кем стали, Гузеку передать удалось. Один, отдав всего себя работе с людьми, наконец из истукана превращается в человека, другой, годами погрязая в нечеловеческих условиях, напротив, ожесточается. Да, остальные персонажи проигрывают в глубине, но тем не менее остаются достаточно проработанными, чтобы вызывать эмоции читателя. Например, было по своему жаль Рода, при том, что основное чувство, которое он вызывал — неприязнь.

Еще хочется отметить россыпь красивых душещипательных сцен, разбросанных по тексту. Тут и Эдвин с арбалетами, и раненый Натаниэль, обнажающий меч, и Гайюс, с ослепительной улыбкой разворачивающий коня в сторону погони, и, собственно, дуэль Натаниэля с Магнусом. И другие — Магнус, приглашающий Кассандру на танец или уже сама Касс, обнимающая Натаниэля в подземелье.

Гузеку удалось поймать некую грань «серости», при которой персонажи, с одной стороны, остаются неоднозначными, с другой — герои время от времени «геройствуют», как в старом добром классическом фэнтези. Для кого-то это наивные глупости, меня вот тронуло.

Немного «подкрутив» масштаб, нам открывается происходящее уже в иной перспективе. Тут философский вопрос существования империй, цены, а также перспектив оного существования. Наконец, на максимальном удалении Гузек немного запугивает нас почти лавкрафтианским ужасом, дает понять об истинных размерах мира и напоминает об удивительной сиюминутности глобальных событий в масштабах вселенной. Неплохо, не правда ли?

И все это при том, что ружья, висящие еще с первой книги — выстрелили. Не осталось ненужных хвостов, которыми грешат даже маститые авторы. Несомненный плюс.

А еще Гузек не жалеет героев. Им регулярно приходится делать нелегкий выбор, прихотью автора их швыряет из огня да в полымя, а еще они умирают. И если в первой книге половина смертей «проходит мимо», то здесь гибель любого из тех, с кем ты плечом к плечу «провел» три тома — потеря.

Разбив «Славу» на три части, две последние я буквально «проглотил» за один присест, будучи не в силах оторваться, чего очень давно не помню.

Я ни в коем случае не утверждаю, что сей опус поляка является обязательным к прочтению шедевром, нет. Но то, что роман будет хорош, стало ясно уже с пролога, в котором на полусотне страниц разыгрывается настоящая история. И вот Гузек не просто оправдал ожидания, он напомнил каким оно бывает, интересное и захватывающее фэнтези, в котором есть место героизму и злодействам, интригам и предательству, чести и совести, верной дружбе и заклятой вражде, улыбке на лице читателя и попавшим в глаз соринкам, пыльным легендам и — пусть не самым умным, да и только на минутку — но драконам.

А еще «негероизму» Того, кто остался задержать погоню.

И невозможности пройти мимо Того, кто сам выбрал свою судьбу.

И потере всего, что можно Тем, кто получил то, о чем и не смел мечтать.

И множащимся надгробиям возле старой башни.

Догадался ведь кто-то упомянуть на обложке Аберкромби (и Сапковского, но ставить их рядом — абсурд чистой воды), и теперь каждый первый отзыв состоит из сравнения поляка с британцем.

Что ж, не буду исключением. Однако, можете закидывать тапками, ибо...

Если абстрагироваться и просто забыть, что сопоставление ныне растиражированного автора с только-только заявившим о себе — дело крайне субъективное и вообще неблагодарное, можно заметить, что нечто «смутно» общее у «вселенных» действительно есть, и если там, где сходство действительно присутствует, особого преимущества Аберкромби не наблюдается, то именно в том, что отличает «работы» друг от друга, никому почти не известный Гузек, на мой скромный взгляд, даже превосходит соперника.

Теперь подробнее:

И там, и там — псевдотемное фэнтези, посредственный язык, анахронизмы, маловыразительные по большей части диалоги, плохо прописанный мир, картонность большей части персонажей, сюжетные несостыковки, неочевидность для читателя некоторых моментов, которые, надо полагать, в представлении автора присутствуют...

Ладно, теперь о хорошем. Да, обозримая в романе часть мира крайне мала, зато присутствует карта, помогающая четко представить и без того несложную географию; сама камерность произведения тоже плюс — отсутствует ненужная эпичность, которую еще раскрыть необходимо; построение сюжета в виде небольших новелл — безусловно «вкусовщина», но мне нравится; сравнительная компактность «Командории» — 450 страниц довольно бодрого повествования...

Но и это еще не все — несмотря на скромный размер, Гузек дает читателю возможность поразмышлять, раз за разом ставя героев перед выбором. Да, не Ницше, не Гегель, даже не Стругацкие, но были, были моменты, когда кто-то из рекрутов (и ты вместе с ним) задумывается, что — лучше, что — правильнее, а что — нужнее. И за это Марцину спасибо. Все-таки это признак того, что писалось не «чтобы было», а дабы выразить то, что назрело, накопилось.

Другой плюс — персонажи. У вышеупомянутого Аберкромби, безусловно, были живые герои, но — горстка из сотен. Здесь тоже есть несколько менее проработанных героев, но большая часть рекрутов характерами обладает, даже те, по кому в первых главах это не заметно. Причем динамика развития характеров впечатляет — за 8 небольших глав они неоднократно переживают, пусть порой и неловкие, метаморфозы. И Натаниэль из последней главы — отнюдь не Князь из первой. Люциус возмужал, Кассандра адаптировалась. И большинство из них достаточно неоднозначны, между прочим. Особенно Натаниэль и Дункан. И тому, и другому периодически хотелось то пожать руки, то дать чем-нибудь тяжелым по головам. Но больше всех удивил Магнус — по шажочку, по песчинке он превратился из просто Великана в начале пути — в живого, настоящего, сомневающегося героя. И даже там, где, кажется, он не прав, понять его мотивы не составляет труда.

Второстепенные тоже время от времени трогали какие-то струны внутри. Особенно Хелиер. Или промелькнувший ненадолго Мясник.

Ну и заключительный плюс — Гузек не жалеет своих героев. Многие умрут, кто-то красивее и благороднее, кто-то нет. Но это лучше бесконечно умирающих Девятипалых и бессмертных Первых из магов.

«Командорию» ругают за плохо прописанные бои. Что ж, если вы читаете фэнтези сугубо ради мордобития и кровопускания, вам, скорее всего не понравится. Лично я давно выбрал приоритетными графы «Сюжет», «Герои» и «Мир». Впрочем, финальная битва получилась весьма сносной. Второй повод для уколов — склавяне с Перуном и прочей компанией. Дескать, политические козни, русскому читателю брать эту книгу в руки вообще моветон. Друзья, включите любой госканал на полчасика и послушайте, какие эпитеты употребляют дикторы по отношению к опальным персонам во всеуслышание — вот где чудеса политкорректности.

В заключение — роман читается легко. Легко и с интересом. Удивительно, но он просто не дал возможности заскучать, периодически вызывая то улыбку, то какое-то щемящее чувство внутри.

Да, нескладно. Да, часто вторично. Да, со множеством недостатков. Но — дебют, и дебют перспективный, обладающий хорошим заделом на будущее. А уж как с ним справится автор — узнаем.

Честно говоря, после «Лучше подавать холодным» я даже подумывал забросить Аберкромби, настолько уж унылой бестолковщиной был тот роман.

Но все-таки взялся за «Героев».

Поскольку мордобитие и геноцид автору даются гораздо лучше, нежели интриги, «Герои» ощутимо бьют ЛПХ по всем фронтам. И кабы не россыпь несуразностей, оценка была бы выше. Тут вам и шитые белыми нитками сюжетные повороты, и обязательная россыпь штампов, и плохо прописанный мир, и слабое представление автором структуры описываемых, пардон, подразделений. Например, в первом полку, прятавшемся на болотах, помимо полковника, первого сержанта и пронырливого капрала, офицеров вообще нет. То есть во всех других — не продохнуть от лейтенантов и капитанов, а в первом — ни единого упоминания. Поэтому любую задачу по обучению новобранцев, разведке, наблюдению, выполняет тот самый капрал, который, к слову, еще и знаменосец. И это в перерывах между «набиванием карманов». Все — остальные несколько сотен человек «просто существуют». Или Финри, на все руки мастерица, сама не понимающая своего отношения к мужу, внезапно превосходно владеющая иностранным языком, чему удивляется даже ее папаша, разбирающаяся в стратегии и тактике (отцовы гены), да и вообще беспринципная амбициозная стерва, периодически страдающая от приступов любви к ближнему. Ладно, спишем на сложный психологический портрет. Еще? Моментальный поворот «всех из себя» вождей Черного Доу после дуэли, от которого прошибает жалостью к одноухому мерзавцу. Согласен, нам как бы намекали, что суровые северные мужики, болтающие о чести, по большей части этого самого «балласта» лишены, но настолько? Вместо того, чтобы настучать по рукам вмешавшемуся негоднику, они спешат заявить о лояльности новому сюзерену. Впору отшвырнуть книгу и кричать: «Черт возьми, все продано! Все куплено!». А ведь так и есть, там все давно куплено и продано. Причем главный «торгаш», знакомый нам еще по «Первому Закону», остается неизменным. И он все так же отвратителен. Читателя такая покладистость настораживает, а вот умница Кальдер и ухом не ведет, принимая все как само собой разумеющееся. Ну и еще примерчик — этот самый товарищ Кальдер, который — внезапно — не слишком-то и похож на себя любимого из ПЗ, величайший хитрец и дипломат на Севере... Нет, я согласен, что местных Аберкромби постоянно показывает недалекими тугодумами, но даже на их фоне ухищрения Кальдера выглядят в основном нелепо, в лучшем случае на уровне средней школы. Повторюсь, интриги — не самая сильная сторона романов Джо.

Теперь о хорошем. Автор продолжил работу по развитию персонажей, и здесь мы видим еще более интересных и глубоких героев. И самое главное — не пару «штук» на роман, а солидный такой букет. Да, не всем досталось этой самой «глубины», «картонки» тоже никуда не делись, но основные персонажи, а так же их окружение по большей части удались. Ну... насколько удались? Скажем так, Стивен-который-Кинг уже очень давно прописывает своих героев на этом уровне, а то и поглубже. И тем не менее, это именно похвала.

Здесь мало героев ПЗ, и немного — ЛПХ. Есть, например, Трясучка, который в ЛПХ сделал, на мой взгляд, неуклюжий поворот налево, да вроде как на том и остался. Есть Черный Доу, который, для убийцы и негодяя, предателя и узурпатора, вызвал... нет, не симпатию, хотя и ее тоже, особенно когда речь зашла о горшках, тут скорее участие. Характер действительно непростой, его поступок по отношению к Девятипалому в ПЗ в любом случае имел сложную мотивацию, здесь же он разгребает заваренную кашу. Задумываешься невольно — а прошло ли все его правление одной большой войной или нет, что он вообще успел сделать за эти годы? Мог ли избежать конфликта с Союзом, несмотря на собственный темперамент и присутствие Ишри? К слову, в трилогии он, безусловно, был самым первостатейным негодяем в отряде, с руками по колени в крови и все такое, но беспринципным ублюдком все-таки не был. Есть Ищейка, но вскользь. Есть Крой, тоже заметно похорошевший по сравнению с самим собой в ПЗ. Многих упоминают.

Есть великолепный Горст. Он действительно прекрасен. Такой водоворот страстей и комплексов, внутренних противоречий. Получился менее задумчивый и гораздо более деятельный Глокта. И пусть человек он, мягко говоря, неоднозначный, образ удался на славу. Сочетание не просто несокрушимого рубаки, а в полной мере наслаждающегося процессом талантливейшего убийцы — на поле боя, и нелепого, полного жалости к себе труса — во всех остальных случаях, само по себе — богатейшая почва для опытов. А здесь впридачу и причины комплексов, и жуткий эгоцентризм, и своеобразная моральная оценочная шкала. Что радует, Джо не сплоховал и вполне удачно раскрыл героя.

Вышеупомянутый Кальдер с одной стороны стал более разносторонним персонажем, с другой — удался он, как я уже сказал, не очень. И это при том, что присутствует динамика развития. Его решение насчет Скейла на последних страницах тоже спорно. Вроде бы попытка перехитрить судьбу, а если взглянуть иначе — а что изменится?

Танни — упрощенная версия Остапа Бендера под фирменным соусом «бывалый вояка». Капралы, как говорится, вечны.

Ну и полюбившиеся лично мне герои:

Кернден Зобатый, прямой как сами помните что. Хороший человек. Заботливый командир. Опытный солдат. Человек, которому можно довериться. То, что он выдал «заговор» Доу только подтверждает правило. И очень грустно оттого, что он, по сути, человек с окончательно сломанной психикой, ибо найти себя в мирное время просто не может. Так что помимо «одержимых войной» Джо показал нам еще и тех, кого она попросту не отпускает. Удачный ход.

Жужело из Блая. Герой с большой буквы, живая легенда. Но знаете что — читателю он запомнится не столько как человек, машущий самой здоровенной оглоблей на свете, сколько как тот, кто позволял себе внезапные пространные рассуждения на самые разнообразные темы. Такой себе философствующий мясник с «безуминкой». Образ получился несколько «анимешным», что, впрочем, его не портит.

Ну и Бек. Именно Бек — человек, за три дня изменившийся до неузнаваемости, заглянувший в глубь себя и себя понявший. Имя он заработал себе достаточно красочно. И за то, что все это обернулось так, а не иначе, спасибо следует сказать Зобатому.

Язык все тот же, «жирный», «сочный», местами так же чересчур. «Чернуху» в плане «расчлененки» понять можно, тем более не такая она и страшная, а вот в отношении «грязи» — ее как и раньше больше, чем нужно, а нужно ее ровно нисколько, ибо притянута эта самая «грязь» за уши. Так же режут глаза щедро рассыпанные по тексту анахронизмы, и раздражает абсолютно идентичный словарный запас у всех — от древнего чародея до последнего пастуха, от аристократа до немытого дикаря из-за края света.

Понравились ощущения бессмысленности и безысходности происходящего, вспомните хотя бы идущего на приступ холма Челленгорма. Роман в сухом остатке — настоящая ода человеческой глупости. И мерзости. И амбициям. По большому счету, кроме Зобатого, Кроя и Челленгорма, ни один из командиров не заботился о жизнях подчиненных. Переплюнул же на голову всех, конечно, Байяз. Или вот смерти — нет, не в пустой мясорубке, а другие. Уорт, Клайг, Рефт... Мертвым, конечно, все равно, но умереть-то можно по разному.

В общем, подумать читателю Джо дает, однако в первую очередь «Герои» это все же «боевик». С цистернами крови и простеньким сюжетом с одной стороны, и — с настроением и выворачиванием характеров — с другой. Вещь далеко не идеальная, но имеющая, как минимум, право быть.

P.S. Несмотря на общую простоту, читались «Герои» почему-то с некоторой натугой. И не столько тяжело, сколько скучно.

Тем не менее, на данный момент «Герои» и «Полмира» — это лучшее, что я прочел у Аберкромби.

Если хочешь что сказать об Аберкромби, скажи, что он пишет весьма двоякое фэнтези.

Ощущения после прочтения такие же.

Шаблоны — есть. Стереотипы — присутствуют. Заезженные штампы — куда без них. На протяжении всей трилогии не покидало ощущение, что «все то уже где-то было». И не обязательно в книгах — по большей части приемчики-то «киношные», эффектные и пафосные. Тут тебе и расчлененка в стиле «Kill Bill», и неубиваемые всепревозмогающие герои «а ля Жан Клод Ван Дамм», которые с переломанными ребрами и в одном одеяле наворачивают километры по морозной пустоши, попутно устраивая «супостатоцид». Ну и образы — коварный маг, заносчивый «пустышка»-юнец, измочаленный и перерубленный неКонан-варвар, чернокожая неСара неКоннор, тупые амбалы на стороне противника, готичные колдуньи... Более менее оригинален любимец читателей Глокта, разве что.

Теперь касательно бесконечных приставок «темное», «черное», «черное-пречерное» к жанру фэнтези. Я очень долго ждал, когда мне уже покажут ту самую «серую» мораль, когда начнется выбор между большим и меньшим злом, когда уже, когда? И знаете что — да, было несколько моментов: пара решений Глокты, кое-какие поступки Логена, но в остальном — весь упомянутый «dark» здесь нагнетается унылым сочетанием «расчлененки», естественных потребностей организма, парой постельных сцен среднего пошиба и вагоном ругательств. Ха, скажете вы, а как же измены, предательства, подлоги? Увы, львиная доля предателей предают именно ради предательства. Вот так вот, надо нам по плану три измены и четыре «ножа в спину» на шестьсот страниц — получите. И очень немногие из них логически обоснованы.

Теперь о сюжетных поворотах. Да, иногда Джо умудрялся огорошить, но так, жалеючи, в остальных же случаях даже самые «внезапные» твисты уж сам не знаю отчего, но не вызывали «упавшей челюсти». Погибшие не вызывают особого сочувствия, победители — участия, все ощущения приглушены. Все «вполсилы», «вполвкуса». Байяз оказался не тем, кем пытался себя выставить, да вы что, неужели? Джезаль изменился, да, но сама перемена уложилась в пару глав: полторы книги имеем «Джезаля номер один», полторы — «Джезаля номер два». Некоторые персонажи совсем не выросли и не изменились, в частности Ферро.

Да и вообще мало кто из них вызывал симпатию. Полноценную — Вест и Ищейка (плюс Тридуба). Логен, пытающийся, пусть и не слишком естественно, стать лучше — это одна из «сильных сторон» романа. Джезаль №2 гораздо симпатичнее предшественника. Коска колоритен. Глокта — тут тоже сложно, сначала его, мнящего себя умнее других, долго гоняют именно как дурака, затем его снова используют втемную, и так почти до конца. Параллельно он не гнушится творить действительно мерзкие вещи, делая добро разве что из эгоистичных побуждений. И хотя он неприятен, но тем не менее, интересен. И это другая «сильная сторона». Арди раздражала, Черный Доу раздражал, Ферро раздражала... да уж, разнообразно.

Самое забавное, нагнетаемая атмосфера не смогла спасти финал. Вышла очередная пафосная пустышка с массовыми разрушениями и многотысячными жертвами. Такая себе Хиросима, которая не трогает сердце читателя.

И вот тут приятный сюрприз. Дальнейшее развитие событий, следующее за дежурным Армагеддоном, как раз дарит ту самую «серость», или, если хотите, «черноту» роману. Причем, что в Адуе, что на Севере. Вот где безысходность и тоска, вот где уныние. Джо просто бьет в лоб утверждением, что хоть ты убейся, а счастья всем и каждому не будет, и обязательно будут обиженные. Вот тут я поверил. Эх, кабы весь Закон был так же убедителен.

Так стоило ли читать? Думаю, да. При всех своих недостатках, трилогия остается качественным развлекательно-приключенческим фэнтези и стоит много выше большей части современных работ. Местами встречаются действительно интересные диалоги, а сарказм товарища инквизитора практически неизменно радует. Нашлась даже пара действительно трогательных моментов. Да и читается легко.

Однако, безусловно, было бы абсолютно неверно ставить «Первый Закон» в одном ряду с ПЛИО, например, или «Ведьмаком», что любят делать многие рецензенты и даже издательства. В общем, если это — «Ведьмак», то уж очень «на минималках».

«Узнал я, что не только жить подлецом невозможно, но и умирать подлецом невозможно… Нет, господа, умирать надо честно!..»

Ну вот, общепризнанная вершина творчества Достоевского мною покорена.

Повторюсь — не так страшен Великий и Ужасный, как принято считать, вот на рисунках первоклашек «мамы» — гораздо более жуткие, хе-хе.

А теперь серьезно. Почерк узнается с первых же строк, стиль, построение глав, персонажи (!), о которых подробнее чуть ниже. Отдельно хочется отметить очень уж бедно описанный провинциальный городок и — внезапно — какой-то оптимизм в настроении книги.

И вновь я берусь утверждать о сходстве ФМД со Стивеном-Который-Кинг. Манера повествования, безусловно, иная, «бытописательство» конкретно здесь практически отсутствует, да и вообще скупостью начертания окружения роман больше напоминает пьесу, но вот герои...

Да, у Достоевского снова нет благородных рыцарей и прекрасных дев — вернее есть они, и те, и другие, но с таким количеством «дополнений», что вот он — привет Королю Ужасов. Однако если в «Бесах» действительно трудно назвать хоть одного (хотя одного-то я называл) героя полноценно положительным, то БК ближе в этом отношении к другому роману ФМД — «Идиоту», ибо и тут положительное большинство персонажей все-таки преимущественно «добрые люди», которым, однако это не мешает творить порой ужасные дела. И вот на этом самом месте «включается» ключевая черта романов Достоевского — психологизм.

Повторюсь, полтораста лет прошло без малого, нравы в обществе изменились очень даже, поэтому некоторые нюансы, особенно касающиеся общественных приличий, вот так «с наскоку» не понять, отчего иногда поступки героев кажутся странными и необоснованными, хоть это и не совсем так. В любом случае отмечу чрезвычайную экспансивность всех без исключения: герои только и делают, что всплескивают руками, вскрикивают, бросаются друг на друга, льют слезы... Театральщина, скажете вы, и, собственно, именно так оно порой и видится нам, для современников же, вероятно, было это обычным делом. Судить не возьмусь.

Но давайте сделаем скидку на солидный (относительно) возраст произведения. Кроме того, большая часть несуразностей в поведении героев впоследствии так или иначе объясняется. Каюсь, особенно часто я не мог понять мотивы женских персонажей — Грушенька и Катерина буквально вгоняли меня в ступор, кульминацией, пожалуй, будут их выступления в суде. И если в душу Катерины пробраться можно — болезненная гордость, нездоровая тяга к самопожертвованию, да и некое все-таки чувство к Ивану, то с Грушенькой хуже — до суда, казалось бы — разобрались, поняли, сопережили, и — снова здравствуйте. Хотя натура у нее такая же «бешеная», как у Мити, чей образ вышел чрезвычайно колоритным и несколько умилительным. Однако в главах допроса его поведение — сплошной «фейспалм».

И если Митя — ураган, буйство чувств и желаний, то Иван — скала, твердыня, однако целостности, как позже выяснится, ему и не хватает. Зато какой кладезь идей, мыслей и сомнений! Можно очень много рассуждать о том, что вложил ФМД от себя в героев, но это уже давным-давно сделано другими, поэтому касательно Ивана от себя добавлю — ни одному молодому человеку, независимо от пола, в пору взросления не миновать стадии бытности хоть чуточку таким вот Иваном. Разве что герой наш — мыслитель и ответы для него — жизненная необходимость. Добавьте глубокое разочарование и, пусть и спрятанные, но оттого — еще более страшные порывы чувств, вплоть до безумия, и получите портрет среднего брата.

Отдельный поклон Ивану (а чрез него и Федору Михайловичу) за «Великого Инквизитора». Это ведь антиутопия своего рода, и какая — постмодернизм любит обыгрывать библейские темы, да вот беда — постмодернист представил бы Инквизитора жаждущим власти безумцем, а тут — такое. Браво!

Алеша, младший — связующее звено (пусть не всегда) между нами, читателями, и, собственно, сюжетом, а также — меж героями. Алексей слушает, но Алексей и действует. И несмотря на некоторое сходство оного с князем Мышкиным, персонажи они очень разные. Пусть оба светлые, добрые, понимающие люди, но Мышкин — явно не от мира сего, тогда как Алеша, как отметил сам ФМД в предисловии «Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на время почему-то от него оторвались...» Алеша добр и отзывчив, но отнюдь не наивен — он гораздо проницательнее большинства, другое дело, что человек принципа. Впрочем, принцип — не совсем то. Младший Карамазов следует не столько установленным кодексам и правилам, сколько велениям сердца, и — удивительное дело — оказывается на порядок более зрячим, нежели другие. Да, в споре с Иваном он где-то соглашался, в чем-то противостоял брату, однако за кем все-таки правда, сам ФМД так и не утвердил. Думается мне, обе точки зрения — суть различные взгляды на жизнь самого автора. И еще пара слов об Алеше — насколько проста и насколько же сердечна речь его у камня в эпилоге: порыв души — сентиментальный, трогательный, но — верное и искреннее напутствие. И, заметьте, оптимистичное. Всего-то на паре страниц ему удалось выразить больше, чем во всех «откровениях старца Зосимы».

Об остальных вкратце: старик Карамазов — пренеприятнейший тип, как, впрочем, те же Ракитин и Смердяков. Хотя последний весьма получился — его лепет большую часть книги раздражает, но в последних главах так или иначе проникаешься трагедией героя; Хохлаковы — безумно эксцентричны, а Lise, вдобавок, частенько просто невозможно понять. Последнее ее свидание с Алексеем — это что-то. И пусть, пусть она нужна в романе как инструмент, раскрывающий личность Алеши, в такие моменты в ней ощущается некая искуственность. С другой же стороны, подобные непостоянство и метания кажутся вполне натуральными; Монастырская братия, всевозможные чиновники, слуги, второстепенные и третьестепенные лица не отличаются особенно характерами. Да, столичного доктора не спутать с Перхотиным, например, но раскрыты они ровно настолько, насколько им выделено места в романе.

И чуть не забыл — Снегиревы! Вот она — «достоевщина» во всей красе. Униженные, оскорбленные, жалкие, нищие, больные. И как же они — в хорошем смысле — мучают душу читателя! А сцена похорон — да, уж в отношении надрывов ФМД силен как никто.

Очень хорошо вышли ребята, особенно Илюша и Коля Красоткин — образ говорящий и перспективный.

В итоге получаем не столько роман с разбросанными по нему философскими вопросами, сколько несколько действительно «сильных» вопросов, вокруг которых обернут сюжет. Иногда это очень заметно, однако именно за глубину вопросов и надрывы поставить что-то меньше «десятки» не могу в принципе. С другой стороны, сам факт того, что большая часть поднятых тем так или иначе касается православия, если не отпугнет, то может быть не понята целой прослойкой читателей, а жаль. Могу посоветовать то же, что и всегда, если речь касается произведений, затрагивающих какую-либо религию: рассматривайте данные вопросы не в рамках конкретного течения, а как нравственные и общечеловеческие. Все-таки Достоевский, я думаю, размышлял не только в одной плоскости.

И задумайтесь тогда сами, стоит или нет Высшая Гармония той самой, пресловутой, слезинки.

«В большинстве случаев люди, даже злодеи, гораздо наивнее и простодушнее, чем мы вообще о них заключаем.»

С одной стороны — вещь типично кинговская — маленький городок, скелеты в шкафах, флэшбеки, конфликты, грязь, кровь, обилие марок и брендов и более тысячи страниц.

С другой — позднекинговская — политические «иголки» и «плевки», ностальгия и что-то еще неуловимое.

В плане сюжета, как многие отметили, роман вторичен по многим пунктам. Но не буквально, конечно — Кинг не устает выдумывать все новые и новые способы истребления американских граждан. Также встречаются несуразности как в плане действий героев, так и в техническом отношении, хотя, возможно, это мне следует освежить память и полистать какие-нибудь научно-популярные журналы (в первую очередь о воздействии радиации).

Не все герои одинаково убедительны. И ни одного, как это часто бывает и в романах Короля, и в нашей жизни — ни одного из них нельзя назвать абсолютным праведником или рыцарем в сияющих доспехах.

Ну да кинговщина вообще не о том.

Роман (как всегда) о том, что творится в душе обычных граждан, добрых соседей и неплохих вроде бы людей. И не зря у Кинга в списке любимых книг числится «Повелитель мух» — истории преображения среднестатистических американцев в необычных ситуациях ему удаются раз за разом, несмотря на явную «водянистость» и не слишком уж высокую художественность текста.

Удачных героев немало — и харизматичный Большой Джим, и пастор Коггинс, и чокнутый Шеф Буши, и Джулия с фамилией пришельца-из-сериала, и супруги Эверетт, и Ромео Берпи... Перкинсы, Калверты, МакКлетчи, Динсморы, Твитчелы — обилие «кланов» напомнило «Регуляторов», Младший, Уэттингтон, Маршалл, Либби, Моррисон, Гринелл, в конце концов Барби, хотя во второй половине он явно отошел на второй план, да так и не реабилитировался. Там уже героями стали Расти — которого я полюбил как человека, даже несмотря на его мысли в кутузке — и троица любопытных и смышленых подростков. А вот ближе к финалу сердце разрывал «ковбойчик» Олли — наверное, это лучшее, что есть в романе. И пусть, как я упомянул выше, технически роман показался несовершенным, свое дело он сделал.

К слову, нападки на финал по большей части необъективны, ибо весь его недостаток — «разрыв шаблона», отказ следовать стереотипу, и, кстати, он в некоторой степени пересекается с культовым (пусть и не слишком любимым мною) «Пикником на обочине» Сами-Знаете-Кого. И попробуйте сказать, что там история происхождения «артефактов» нелепа или глупа.

Отдельное спасибо за обаятельных четвероногих героев — в первую очередь за непоседу Гораса.

Не шедевр, не прорыв, не слишком оригинальный, но добротный и интересный «кирпич» мастера.

Верится с трудом, но я все-таки осилил эти Хроники.

Почему осилил? Потому что они отняли буквально — несколько месяцев жизни и безмерное количество нервов. Снова почему? Потому что одиннадцать романов быстро не читаются. А еще потому, что Хроники в целом ужасно неровны.

Первый роман вызывал зубной скрежет — настолько бестолково и сумбурно было происходящее. Но святая убежденность в том, что дальше будет интереснее, помогла этот орешек разгрызть довольно быстро. Роман короток, преисполнен действия и помимо финальной свалки ничем не запоминается. Вообще это характерные черты всех Книг Севера, в том числе свежеиспеченного «вбоквела» — яркое, насыщенное повествование без лишних художественных, психологических и даже логических углублений. Впрочем, бессовестно вру — у «Замка Теней» (он же «Тени сгущаются») и «Белой Розы» есть достоинства, но о них — ниже.

Книги Юга. Камень преткновения для большинства фанатов цикла, который либо боготворят, либо ненавидят вплоть до отрицания самого факта их существования. А причина проста — их писал совершенно другой Глен Кук. И пусть и в «Игре Теней», и в заключительном томе летописцем остается старый добрый Костоправ, невозможно не заметить, что разъясняться он стал совершенно иначе. На смену скомканности и суете пришли нарочитая неторопливость, многочисленные повторы и все то, что принято называть «водой».

«Стальные сны», равно как и их хронист, в памяти оставили мало, являясь по сути, лишь ступенькой-введением в «настоящий» Таглиос.

Первая книга Мургена после «Снов» казалась глотком свежего воздуха, вторая — загубленной версией первой.

Единственный том Дремы — своеобразное, но опять же бестолковое чтиво. Почему бестолковое? Верхом абсурда были похищения двух чиновников Империи, которые были нужны ровно «нисколько». И такого много.

В общем, сюжет частенько прихрамывал на обе ноги, упорно пытаясь вытащить и тупиковые линии, и прочие несуразицы, главной из которых было бесконечное возвращение старых знакомых. Когда в десятый раз, ожидая встретить нового антагониста, сталкиваешься с плохо забытым старым, это неприятно.

Добавим нескольно внезапных перемен в характерах героев, рояли в кустах, куцый мир, тусклых, иногда клишированных персонажей, вроде Пугал-Взятых, Архипугала-Властелина, или Ворона (сами знаете почему).

Да, невесело. Забыл упомянуть крайне своеобразную сюжетную подачу — любители кровопролития в большинстве случаев будут разочарованы — львиная доля баталий выглядит так — «Когда мы пришли, все уже кончилось. Мы перебили -дцать человек, а они — троих. Следующие полгода было тихо — резались в тонк, лопали тушенку, пили спирт».

Снова вру — раздачам в тонк посвящена добрая треть Хроник.

Такое вот там средневековье с перегонными кубами и словами вроде «дезинфекция», «гангрена» и регулярно режущее глаз — «крутой/ая/ые».

Венчает эту конструкцию то, что принято считать главным достоинством цикла — серая мораль. Допускаю, что на момент написания Хроники могли потрясти нежные и ранимые души читателей фэнтези, сейчас же можно найти немыслимое количество романов с моралью не только серой, но и — с черной, зеленой, и даже фиолетовой в крапинку.

Меня лично, не гоняющегося за чернухой и прочими достопримечательностями поджанра, но и не пугающегося оных, разочаровывала именно подача этой «серости» — периодическая и какая-то наивно-детская. Страницами Кук, вернее летописец, настойчиво твердит читателю, что Отряд — сборище негодяев и проходимцев всех мастей, по факту же сводя порочность большинства персонажей к алкоголизму, случайным связям и азартным играм (из более-менее серьезного — нечастое увлечение несовершеннолетними).

Мерзавцы, убийцы, чудовища в человеческом обличье, против которых ополчился целый свет, и нашедшие убежище лишь в славной хатоварской роте, совершают не более полудюжины откровенных подлостей за весь цикл. Причем остается устойчивое ощущение, что писались они в моменты, когда Кук вообще вспоминал, что его герои «как бы почти плохиши».

Не реже забавляло употребляемое в Книгах Юга выражение «старая команда». Ребята, да старая команда — это я, потому что я был с отрядом с самого Берилла, я помню и Там-Тама, и охоту на мятежников, и битву при Чарах, и «крошечный апокалипсис» в Курганье, и бешенство Хромого, и каверзы Душелов, и перемены в Госпоже... А все «старички», сидящие в Дежагоре, пришли гораздо, гораздо позже!

А что в цикле вообще хорошего? Безусловно, достоинства есть, но они теряются на фоне остального. По-настоящему Кук радовал, выворачивая души в основном второстепенных (!!!) героев повествования. Маррон Шед, Боманц, Смедз Шталь и один-единственный удавшийся летописец Мурген. «Суровые времена» как гимн боли и отчаяния отдельно взятого человека на фоне ужаса, охватившего целый город, были прекрасны. Так же прекрасны, как линии колдуна-изгоя, трактирщика и вора, затмившие как основные сюжетные нити, так и их действующих лиц.

Таглиос с его, пусть и заимствованной, многокультурностью, культура наров в Гиэ-Ксле, таинственное Плато, преисполненное секретов — также несомненные плюсы цикла. За Равнину Страха отдельный поклон — все-таки Кук в цикле, подобно моему фавориту Филипу Дику, оказался не столько мастером повествования, сколько выдумщиком.

Фантазером.

Отдельные достоинства Книг Юга — неоднозначность Копченого, таинственный «пень», интригующий Длиннотень, тем не менее несколько пострадали от несуразного поведения Князя и его сестры, и совершенно неправдоподобного пропускания через мясорубку множества основных героев, которые предыдущие романы благополучно пережили в куда худших ситуациях.

С другой стороны, именно в финале «плохиш» Могаба перетягивает читательскую симпатию на себя, в чем ему помогают еще несколько персонажей. И вообще участь, постигшая «железного главнокомандующего», что ни говорите — незаслуженная, хотя ход, безусловно, удачный для раскрытия другого, едва ли не центрального персонажа. И я глубоко убежден, что то, как был представлен Могаба во «Временах», было страшилкой, удачной для романа, но ненужной для цикла в целом, ибо в итоге мы не видим вышеупомянутой Тьмы в наре, а на смену неуемным амбициям, оставленным в горниле боли и разочарования, в дополнение к нечеловеческой воле и бешеной работоспособности, пришли настоящие понятия долга и чести. И последние главы Могабы тому яркое подтверждение.

Пора закругляться.

Не могу не упомянуть полюбившихся отрядных колдунов: романтически-загадочного Молчуна, а также неразлучных заклятых друзей — переменчивого, яркого жулика Одноглазого и прохвоста, но маленького героя Гоблина(финал которого был также незаслужен). Кук не прогадал, ставя на эту парочку.

Потому что солдаты живут.

Даже если на книжной полке.

Пятьдесят оттенков Симмонса.

Невозможно представить, каким образом автор, создавший «Гиперион», смог выдать подобный опус. Да, вторая дилогия «Песен» была явно халтурнее, да и финал в «Терроре» был беспомощен, но «Марсианская дилогия» превзошла все вышеперечисленное. Остается четкое ощущение, что Симмонс решил все свои старые идеи переиграть заново, только вот реализация подкачала.

Действительно, на протяжении обеих книг периодически посещала мысль о том, что целый ряд ходов встречался ранее — в Гипериониаде, что невероятно портит общее впечатление. И если первый том, будучи завязкой истории, кажется сносным, то второй не оставляет камня на камне от немногочисленных хороших впечатлений.

Само по себе разнообразие линий, их категорическая непохожесть, очень напоминали работы горячо мною уважаемого Филипа Дика. Да вот беда, там, где абсурд Дика плавно перетекает в сюрреализм, к которому готов более-менее знакомый с творчеством ФКД читатель, здесь Дэн с самой серьезной миной пытается «кормить» нас псевдонаучными терминами и невнятными концепциями, отчего и без того далеко не твердая фантастика превращается в среднего пошиба космооперу.

И ладно бы, чем не жанр? Да только Симмонс от первой до последней страницы шпигует текст неудобоваримыми терминами и дворовыми ругательствами.

К слову, самое мозгодробящее в романе — люди бронзового века, в начале абзаца обсуждающие квантовые поля и силовые щиты, и бросающиеся фразами вроде «Зевс — старый козел» — ближе в конце оного же.

Опять же, вероятно, дело в переводе, хотя наверняка не скажу — текст крайне примитивен, похож на работу начинающего автора.

Еще раздражало постоянное упоминание чьих-либо детородных органов и малоинтересные, хотя и забавные порой, постельные сцены, чаще всего просто ненужные.

Герои делятся на скучных и скверных, понять можно разве что Хармана (до его Прометеизма), Гектора, и, внезапно, Менелая. Эволюция Даэмана в первой книге смазана, нелепа и плохо ясна. Мотивация остальных регулярно хромает. Удались, пожалуй, разве что моравеки.

Иногда бросаются в глаза какие-то клише из голливудских фильмов. Чаще — вышеупомянутые самоповторы.

Венчает этот пирог слабовыраженная идея, показанная гораздо нагляднее в «Падении Гипериона».

В некотором смысле роман напоминает квинтессенцию рунетовских шуток о 2020-м:

летающие тарелки — есть;

маленькие зеленые человечки — имеются;

динозавры — пожалуйста;

киборги — вуаля...

В наличии также несколько заговоров, конец света, «чипизация»,« бронзовые» люди, и даже ожившие персонажи Вильяма-нашего-Шекспира. И боги, боги, боги, боги... Больше богов богу богов — сказал бы коротышка Ланнистер.

Никогда бы не подумал, что рен-тв настолько популярен на Западе.

Есть, конечно, и достоинства — многочисленные обыгрывания всего и вся. В данном случае с Киттса Дэн перешел на Шекспира и Пруста.

По сути, все недостатки «Эндимиона» перебрались сюда, усугубились и перемешались, но страшнейшим из них является бесконечное «печатание» вселенных и ее обитателей, позволяющее бездумно закручивать сюжет как заблагорассудится. Вспоминаются мытарства Городецкого, всегда оказывающиеся на десять шагов вперед рассчитанными и спланированными товарищем Гесером. И в итоге — россыпь deus ex machina, «наши побеждают», разумеется, в последнюю минуту. Все чудесно, все довольны... кроме читателя.

Крайне посредственная дилогия, в которой немногочисленные хорошие идеи погрязли в бескрайнем болоте клише и халтуры.

Зато с наградами.

А потраченное время все же жаль.

Все-таки Желязны — автор уникальный.

Если воспринимать, например, Амбер не как десять романов (или повестей), но как единое целое, можно смело утверждать — Роджер раз за разом писал «иное», не пытаясь идти по однажды проторенной кем-то (или собой самим) дорожке, а постоянно экспериментировал. Каждая его работа отлична от прочих, своеобразна и, что греха таить — хороша.

А «Князь» — мой любимый роман «американского поляка», причем он — плод трудов именно раннего Желязны, и тем ценнее.

И пусть эпично и возвышенно, пусть кратковато (не было еще моды на бесконечные циклы), пусть индуистская мифология отлична от первоисточника, но до чего же «вкусно»!

Здесь прекрасно все — изысканный, похожий на древнюю легенду стиль; диалоги, напоминающие бои на рапирах; сильные, запоминающиеся образы; остроумные замечания; гармоничное сплавление воедино фантастики и фэнтези... да только не эстетикой единой силен «Князь Света».

В первую очередь это посредственных размеров произведение заставляет читателя размышлять. Нет, это не философский трактат, но и конкретных «правильных» ответов на им самим заданные вопросы Желязны в большинстве случаев избегает.

А темы для размышления тут как на подбор — суть, характер, мотивы и взаимоотношения личностей, подвергнутых бесчисленным перерождениям (в частности, связанных со сменой пола), а так же родственные, дружеские и прочие связи между оными; постановка «на конвейер» творческих и духовных аспектов человеческой жизни; рассмотрение, пусть и поверхностное психологии абсолютно отличных от людей существ; возможность обратить ложь в правду, поверив в нее всем сердцем...

Но в сердце самого романа спрятан главный вопрос — вопрос власти. Где заканчивается забота и начинается тирания? Стоят ли технические открытия отказа от спокойного и сытного существования? Допустима ли ложь во благо? Пожалуй, именно по этому поводу позиция Желязны более, чем однозначна.

В конце концов, каково это — жить в мире, где боги реальны? А вот это в «Князе» описано более, чем наглядно. Достоверно или нет, кто знает? Но очень показательно.

И пусть Сэм-идеалист суть развитие Сэма-бунтаря, но ведь до чего симпатичен образ, одна настойчивость чего стоит — не то Прометей, не то Люцифер.

И пусть Яма гротескно всесилен, так ведь талантлив. А его чувства к Кали, забота о Мурге и такое человеческое отчаяние...

И добродушно-мудрый толстяк Кубера.

И милая Ратри.

И обаятельный Так.

И странный, страстный, безумный Тарака.

И Рилд-Сугата. Глава с его участием, пожалуй, более других похожа на притчу, глубже прочих западая в душу, она вызывает подкожное желание посетить пурпурную рощу Алундила.

И это значит, что рано или поздно я снова встречусь с Матрейей, что означает Князь Света, которого звали так то ли за то, что мог он разбрасывать молнии, то ли за то, что старался он этого не делать; с тем, кого иные звали Махасаматман и утверждали, что он бог, но который, однако, предпочитал опускать громкие Маха– и –атман и звал себя просто — Сэм и никогда не провозглашал себя богом, с другой стороны, и не отказывался от этого.

Повторилась ситуация с «Песнями».

Дэн, слышишь? Хватит так делать!

Отличная завязка скатилась в полную ахинею, простите. Шикарный саспенс с элементами лавкрафтовщины превратился в пресыщенный мистикой бред. Я неоднократно ругал Кинга, который даже в лучшие свои работы умудряется «засунуть» ненужный паранормальный элемент, но здесь все даже хуже.

«Террор» без мистики был бы прекрасным романом в жанре исторической «производственной» драмы — в нем есть все для этого: отличные персонажи, нестандартная колоритная обстановка, психологизм — триллер готов. Но нет, мы получаем для начала «странного мишку». Местный Винни Пух родом из лавкрафто-иннуитской мифологии, которую лучше было, кстати, не раскрывать. И пусть бы все ограничилось им, он ярок, красочен, страшен — но Дэна было уже не остановить. Для чего мистификации с Крозье? Для чего ересь в последних главах? Ну были же и заговоры, и таинственные незнакомки в количестве одной штуки. Эх...

Несомненным достоинством являются герои. Разумеется, раскрыть полностью более сотни моряков было априори невозможно, но большинство из тех, кто становился ПОВами, со своей задачей справились — они выпуклы, различны и в меру глубоки. Но не обошлось и без казусов — сделав антагонистами гей-пару, Дэн, видимо, спохватился, что такой ход чреват неприятностями, и ввел в роман еще парочку «нетрадиционно-ориентированных» в качестве положительных героев. Тем не менее, вторые особой роли не играют, хотя характеры, в общем, получились, а первые выглядят крайне карикатурно.

Крозье, несомненно, хорош. Неплохо вышел Ирвинг, к слову, я вместе с ним растерялся, глазея на танцующего Хикки и с ним же, казалось, получил... ну то, что получил. Хотя для меня героями (ни больше, ни меньше) стали Блэнки и Гудсир, поразившие своими стойкостью и мужеством, главы доктора просто отличные. Очень симпатичен оказался Фицджеймс. А насколько сильной вышла единственная глава Джопсона!

Заговор, раскол, поиски путей к спасению — все прописано потрясающе, стилистически Симмонс снова безупречен — он ловко передал атмосферу тех лет и национальный колорит. Пейзажи своей пустотой нагнетали уныние и безнадежность, мелкие бытовые детали еще более усиливали эти ощущения, мысли, чувства героев, особенно Крозье и Гудсира пропитаны фатализмом. Очень к месту оказались и флешбэки, кто бы что ни говорил.

Ну и самым ярким примером того, насколько колоссальную работу провел Дэн, является сплетение реальных, известных на момент написания романа, деталей с художественным вымыслом — это и путанная записка капитанов в пирамиде, и странный дневник Пеглара. За такие «крохи» можно простить очень многое.

И тем не менее, финал чудовищен. Возведение мистической составляющей в абсолют всегда кажется признанием автором собственного бессилия, таким способом он прямо говорит, что не способен адекватно завершить произведение. Поэтому психологический поначалу триллер оборачивается фарсом, самой бредовой частью которого является превращение «Террора» в некий аналог «Оверлука». Зачем? Где предпосылки? А просто Дэн так захотел.

Перечитывать не буду, хоть и не жалею о потраченном времени. Но все могло быть гораздо лучше.

«Я хочу хоть с одним человеком обо всем говорить, как с собой.»

Так уж принято считать, что именно Федор Михайлович в своих произведениях выворачивает миру ту самую загадочную русскую душу. И «Идиот» едва ли не главнейшая и показательнейшая его работа на эту тему.

Да, читать Великого И Ужасного желательно не спеша, вдумчиво, и, разумеется, размышляя. Впрочем, стоит привыкнуть, и слог его уже кажется вовсе и не тяжелым, хотя с другой стороны и не то чтобы красочным. Он очень хорош и стилен, но диккенсовского словесного изобилия нет и в помине. Текст прост и понятен, если привыкнуть к манере позапрошлого века.

К чему это я — а к тому, что гораздо и гораздо труднее «втянуться» в нравы тех лет. Нужно полноценно погрузиться, и даже тогда иные сцены вызывали у меня недоумение. Вообще, если перенести ситуацию в наше время, иные взгляды на события, в первую очередь взгляды моральные, позволили бы избежать большей части неприятностей. С другой стороны — появились бы новые сложности.

И вот тут начинаются недостатки романа.

Мотивация персонажей не всегда ясна современному читателю, и если о чем-то можно догадаться, иные нюансы все же вызывают недоумение. И в основном именно мотивация — только казалось бы понимаешь героя, вникаешь в саму его суть, взгляды, намерения, характер — а через пару глав он снова тебя удивляет. Если не на следующей странице. И таких случаев много: Ганя, за которого я был горд по окончании первой части, в дальнейшем снова оборачивается какой-то ехидной, да и не один, а с сестрой напару; Ипполит, за то время, что ему уделено успел несколько раз переместиться по шкале градаций от «негодяя» до едва ли не «героя» сначала в одну сторону, затем в другую, отношение его к князю, да и к прочим, металось немыслимо. Впрочем, допускаю, тут сказалось состояние, и это правдоподобное объяснение; вечер, когда принимали «сына Павлищева» просто вывернул мозг наизнанку — сначала все без исключения гости вынуждают князя принять посетителей при них же, а затем, смертельно оскорбившись увиденному (хотя ничего принципиально ужасного не произошло), едва ли не проклинали его за «чудовищные» сцены, которым им пришлось быть свидетелями; упомяну также метания Аглаи (да и самого Мышкина) от «ни за что не выйду/и не думал предлагать» до «женитесь на мне/жить без вас не могу». Нет, я понимаю — молодежь, страсти, эмоции, общественность опять же — но как-то уж слишком. А то, как генеральша знать не хотела князя после вечера — это, простите, нравы такие были или ФМД решил таким образом показать безрассудство самой Епанчиной в частности, и ее окружения в общем?

Так что, каюсь, не все лично мне было очевидно, но в иных ходах, сперва вызвавших похожее недоумение, мои же догадки оказались верны — например эпизод с обменом крестиками, да и мотивы князя, Настасьи Филипповны и Аглаи в общем (подтверждением догадок же оказалось посещение в последних главах опального князя Евгением Павловичем, чьим голосом говорит сам Достоевский).

Теперь о приятном — достоинств у романа несравнимо больше.

Потрясающей глубины и, что важно, противоречивые персонажи. Ведь противоречивость их более, чем естественна — она придает им правдоподобности.

Рогожин — потрясающий, неистовый Рогожин, который сразу же напомнил Клода Фролло своей всесжигающей страстью, переходящей в одержимость. Его отношение к князю так путано, так противоречиво, так ярко;

Настасья Филипповна, буквально «роковая женщина», страдающая, несчастная, мечущаяся и неспособная найти свое место. Не возьмусь судить о том, какова все-таки ее вина в том, в каком положении она оказалась на момент завязки романа, можно смотреть с разных сторон, а каких-то однозначных подробностей нам не дали. Однако все ее дальнейшие поступки — вулкан. Ничего удивительного, что она так привлекла обоих;

Аглая, ах, будь она постарше, поопытнее и не так «закупорена», ведь могло все пойти совсем иным путем;

Елизавета Прокофьевна — яркая, искренняя, шумная, сильная, и такая все-таки замечательная;

Ганя, о котором можно говорить что угодно, клеймить, ругать, но ведь стремления-то его самые естественные;

Коля, настоящий, честный, чудесный подросток;

И, наконец, целая россыпь еще более неоднозначных, порою странных, иногда не ясно чем руководствующихся персонажей — это вам и Лебедев, и неповторимый, ужасный и прекрасный в своей лжи генерал Иволгин, и Келлер, и вышеупомянутый Ипполит...

Ах да... Князь Мышкин. Вот кто невероятно удивил — взяв в руки этот томик, я ожидал совершенно другого героя. Нет, наслышал был, конечно — болезненно честный, наивный, правильный, аллегория на Христа и т.д. и т.п. И все оказалось не то, потому что ИДИОТ. Поначалу страшно раздражало, когда о князе нет-нет, да и скажут, мол, умственно обиженный, дурачок... А потом действительно были ситуации, когда думаешь — да что же ты делаешь, несчастный, не благородство это, а дурость. Ах, если бы и Льву Николаевичу хотя бы годков пять нормальной, неизолированной жизни, авось бы все его «благие» задумки в сочетании с некоторым жизненным опытом и знанием света вполне могли бы найти применение. И, кроме того, если бы не болезнь, послужившая катализатором и в определенной степени — одной из причин всех бед. А так наш герой просто ведь сгорел, сгорел впустую. Вот как раз таки Радомский, тот самый Радомский есть в данном случае приближенное к идеалу воплощение хорошего человека. Мы же видим, что взгляды их во многом схожи, что видят и замечают они, и только они вдвоем — одно. Но Радомский практичнее, возможно даже и чересчур, и тем не менее склонен к умным мыслям и добрым поступкам. А Мышкин, тоже «закупоренный», как и Аглая, точно так же невероятно глуп и непонятлив в некоторых вопросах. Хотя, безусловно, в прочих вещах, очень и очень проницателен, и, что важно — верит в людей и готов дать второй и двадцать второй шанс. Оттого и крутится вокруг него Лебедев, оттого и Келлер, мрачный, грубый Келлер, искренне готов встать грудью в защиту князя. Потому что хоть одному пропащему из сотни, может, как раз не хватает-то веры в него другого человека, такого вот Мышкина.

В общем, не в том дело, что хорошему человеку на Руси плохо или невозможно. Это только если он бесшабашен и неистов в своей «правильности» — добрые дела тоже нужно делать с умом, возможно, даже более с умом.

А касательно отношений с дамами — ну тут все-таки Радомский прав совершенно — Лев Николаевич любил обеих, но любил как человек человека, как один хороший, добрый, светлый человек может любить другого. И черт его дергал их замуж звать — ладно они с их романтическими чувствами, а он-то куда. Или и этого в себе самом понять не мог, хоть и говорил о жалости, о братских чувствах. Впрочем, и Настасья Филипповна, и Аглая, неоднократно выражали восхищение именно человеческими качествами князя, зачем же их обеих потянуло на романтику...

Финал был вполне ожидаем.

Хочется так же отметить несколько очень и очень ярких и удачных моментов — расследование пропажи четырехсот рублей, эпизод со свертком в камине, глубокие и любопытные размышления об «обыкновенных людях», о казни и о преступниках, сильнейшая финальная сцена в доме Рогожина, и такой лаконичный ответ князя Ипполиту на вопрос, как ему добродетельнее умереть.

Так является ли «Идиот» романом о загадочной русской душе?

На мой взгляд, несмотря на некоторые старания автора, выраженные в сталкивании образов России и Запада с заведомо обозначенной позицией, да — о душе, но нет — не о русской. О душе человеческой. И все же на первом плане — о жизни.

Часто можно встретить в описании того или иного произведения слово «жизненный». Да, «Идиот» — жизненный роман. Но не потому, что, стоит лишь выйти на улицу — и сразу встретишь Мышкина, Рогожина... Хотя отчасти, в какой-то мере, они там встречаются, чаще, правда, все-таки Лебедевы...

Дело в ином — Федор Михайлович, как всегда, сплел потрясающей сложности клубок из человеческих идей и планов — в меньшей степени, и человеческих же эмоций, порывов, страстей — в большей. В жизни редко что-то происходит как задумано — вмешиваются посторонние обстоятельства. В «Идиоте» практически каждый поступок, каждый порыв, каждое слово каждого же героя так или иначе повлияло на судьбы прочих. Если бы Рогожин отпустил Настасью еще в самом начале или не собрал те злосчастные сто тысяч. Если бы Мышкин не стал лезть своим длинным носом в дела Епанчиных и Иволгиных. Если бы Аглая не уцепилась за «рыцаря бедного». Если бы не приняли Бурдовского и Ко. Если бы, если бы, если бы... Но все и вся сплелось воедино, каждый повлиял на каждого и все обернулось так, как и не ожидал, пожалуй никто из них. Притом ведь, что почти никого из героев нельзя назвать «плохим» — самые неоднозначные из них тем не менее совершают добрые дела, а уж такие, как князь — только ими и живут... и вот незадача — из этого бесконечного кружева добрых дел сплетаются один за другим погребальные саваны, тюремные робы и — как минимум — носовые платки. Нагляднейшее воплощение известной поговорки о том, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями.

И все эти прелести нашей с вами жизни были Достоевским замечены и талантливо перенесены в текст, более того — стали самим романом. Ведь полтора столетия прошло, сменились эпохи, государства, нравы. Но люди, как говаривал Воланд — те же.

«... мы все до комизма предобрые люди...»

«Восход» является прямым продолжением «Эндимиона» не только сюжетно, но и качественно, да-да.

Сюда прямиком из Эндимиона перекочевали и достоинства, и недостатки. Но обо всем по порядку.

Даже не знаю, что в этой книге раздражало больше. То ли картонные персонажи, ведомые неправдоподобными мотивами, то ли море бездумного экшена, то ли абсолютно непродуманная любовная линия... «О, детка», «любовь моя», «любимая», «ненаглядная»... глаз спотыкается об эти слова по десятку раз на каждой странице, но, казалось бы — почему бы не порадоваться за счастливую пару? Быть может потому, что все эти мелодраматические «прелести» выглядят настолько неестественно, что раз за разом вызывают одну единственную реакцию — Не верю! И страшны они не столько сами по себе, сколько вкупе с остальным. Например, слезы и вопли после того, как Рауль пережил смертельную опасность в поединке, в котором — по идее — ничто не мешало Энее взять и помочь «любимому» — нет, что вы — мы будем стоять и смотреть, ведь ЭТО ЕГО БОЙ! И подобные случаи тут не редкость. А может быть больше всего раздражало именно всезнайство героини? Это не так, это не то, и вообще — в Песнях Гипериона половина не соответствует действительности. И с ТехЦентром все было не так, и со Шрайком, и с некоторыми паломниками (к слову, подобное самопеределывание событий прошлого наводит на мысль, что Симмонс выбрал простейший способ развязать узел, который плел с самого начала — зачем что-то решать, если можно сказать, что все, что вы прочли ранее — неправда, а на самом деле все было так... ну как автору удобнее — гениально!). Более того, откровенно раздражала Энея именно когда после очередного заявления «я не мессия, что вы!» начинала указывать всем и каждому что и как ему делать, так как она лучше знает. Особенно пресловутая «загадка красной кнопки» — верх глупости. Ничего, что «школьница» с самого начала в любом окружении берет бразды в свои руки? А вот на это Рауль нам отвечает — мол, окружающие сразу оценивали мудрость девочки, признавали лидерство и кланялись в ноженьки. И ни разу в тексте Дэн нам так и не показывает, каким образом она все-таки зарабатывала этот авторитет. Нас просто ставят перед фактом — прямым текстом. Этот — дурак, этот — предатель, а вот Энея — молодец. Все знает почти до минуты, за всех все решает, и дабы не превращать образ девочки в суперрациональное чудовище, автор иногда подбрасывает нам эпизоды, где девочка — просто девочка, а в дальнейшем — женщина. Но первые выглядят не слишком естественно, а вторые — гипермелодраматично. Честно говоря, образы обоих главных героев до самого конца выглядят картонными фигурками, плавающими в океане сентиментов. К слову, сцена первой близости была «потрясающей» — Рауль, исстрадавшийся донельзя, исскучавшийся досмерти, даже при смерти бормочущий имя Энеи, которая, кстати, уже призналась ему в чувствах, а до того неоднократно намекала на будущую связь, при виде соблазняющей его девушки «включает режим» — «как-же-так-ведь-это-девочка-которую-я-поклялся-защищать-ценой-жизни-и-растил-как-сестру». Что, парень, внезапно? Еще как! Шутки о недопонимании мужчинами намеков, конечно, имеют под собой почву, но это уже абсурд чистой воды.

Кстати, с этого момента интимные сцены разной степени нелепости будут встречаться регулярно. Для чего? Я так и не понял. Избитые, обожженые, полуживые, даже когда мир вокруг рушится, они карабкаются в постель, и не для того, чтобы выспаться, поверьте. Ну ладно бы раз, ну два... их еще можно было сделать оригинальными, а десяток — для чего, Дэн? Причем иной раз метафоры, используемые для описания оных, вызывают просто глупую ухмылку. «Единения» Мерри и Сири в «Гиперионе» были гораздо уютнее и лаконичнее.

А как вам неоднократная сцена «Рауль-ковер». Хм, что же это такое в тубусе мне в тридцатый раз толкают в руки? Вау, ковер-самолет, быть не может! Главгерой у нас не просто «медленно соображает», он откровенно тупит всю книгу. Хотя с другой стороны, учитывая, какой абсурд творится вокруг с самой первой страницы, как можно вообще что-то воспринимать всерьез?

Главы странствий Рауля, подобно путешествию троицы в третьем томе, откровенно неудачные — живописать чудеса показанных миров у Дэна снова не вышло, а вот сомнительного пошиба приключения — были. Причем, щедро сдобренные роялями в кустах — количество оных превосходит любые разумные пределы, а самый главный из них — это не рояль, простите, это — целый орган. Трехметровый железный орган, играющий в любой сцене, когда наступает очередной «конец света». Стоит хотя бы одному жидкокристаллическому киборгу из труппы «Немез и Ко» приблизиться на расстояние вытянутой руки к нашим героям, тут же появляется он — наш старый добрый шипастый терминатор. «Всех убью, один останусь» — рубиново подмигивает он нашим героям, и — убивает. И так несколько раз. Читать было просто больно, ибо пафосно до ужаса.

Вообще с пафосом Симмонс явно перебрал — все у него безмерно эпично, масштабы, разумеется, вселенские... а вот основная идея оказалась жалкой до ужаса, но приправленной океаном буддистких и не знаю чьих еще идей. Сам Будда, наверное, в нирване ворочался. И стоило мариновать читателя столько времени? Кроме того, свою позицию Дэн продвигает безо всякой альтернативы. Вот так — правильно, а эти — дураки и сволочи. И это после дилогии «Песни Гипериона»?!

Где мифопоэтика «Гипериона»? Где интриги «Падения»? Нет ничего — только бездумные «побежал-пострелял» «Эндимиона» и псевдометафизика, которую Дэн — даже при том условии, что сам в ней разобрался — не смог адекватно и логично изложить.

Такая вот примерно картина. Добавьте сюда случайные несуразности и нелепицы, и получите «Восход». Нет, плюсы тоже есть — нам будто бы логично объясняют что и как было на самом деле, иные вопросы находят ответы... но далеко не все. И плевать, что основополагающей силой местных «джедаев» наивно стала любовь, ради которой и пришлось писать всю эту ненужную мелодраму. По крайней мере ряд вопросов все же закрыт.

Из плюсов — некоторые персонажи: де Сойя, которого, правда, стало меньше, но скупые строки, по которым мы можем судить о пятилетке его вынужденного флибустьерства, дают прочувствовать куда больше, чем километры текста, потраченные на главных героев. Великий Инквизитор, чьими глазами мы увидели политические интриги в Ватикане. Правда, в финале его позиция оказалась не той, что ожидал лично я. С другой стороны, абсолютно не ясен мне остался и поступок кардинала Лурдзамийского. Второстепенные же персонажи — абсолютные функции, особенно жители Тянь-Шаня. Кроме далай-ламы, кстати, вот он — весьма удачен. Имена остальных трудно выговорить, невозможно запомнить, а о характерах просто нечего сказать. Ну вот, и тут сплошные недостатки. Кстати, превращение Хойта в кровожадного тирана тоже слабо обосновано. Никаких предпосылок в «Гиперионе» лично я не увидел.

Единственной настоящей удачей романа являются пресловутые один-год-одиннадцать-месяцев-неделя-и-шесть-часов. Вот от этого действительно бегут мурашки — это сильно. И страшно. Именно в последней главе мы мимолетом ощущаем почерк того самого Симмонса, который подарил нам «Гиперион».

Того, который, как все творцы, коснулся Связующей Бездны.

Это все-таки случилось.

Довольно редкий случай настолько резкого «падения» уровня произведения. Первые два тома были очень хороши, третий — похож на неплохой такой фанфик. Неплохой. Но фанфик. То есть вселенная та же, правда стороны другие, как-никак три столетия прошли. Но... *непереводимый итальянский фольклор* зачем были писать такое и почему именно так? И черт бы с ним, с примитивным сюжетом, так ведь форма подачи — в лучшем случае для подростков, стиль «сделал ручкой», чувство меры — пропало. Все, чем были хороши первые два тома попрано и затоптано. Сюжет летит со скоростью того самого «авизо», практически не давая повода для размышлений. Завязка так вообще — ну ладно, так писали сто — сто пятьдесят лет назад, так мог писать Верн, например, и то по степени художественности он бы наверняка превзошел ЭТО — нам показывают частички рухнувшей Гегемонии, те миры, читая описание которых, мы накануне блаженно вздыхали — и на этот раз никакого отклика они не вызывают. Почему? Да потому что темп плюет на пейзажи, на уникальность миров, на чудеса, которыми они наполнены — тут мы бежим, тут деремся, тут стреляем. Все!

По степени драматизма история где-то между приключениями Стальной Крысы и его более современного товарища — Вуко Драккайнена. То есть драматизма тут нет. Нет глубины. Ничего нет — только ежестраничный пересчет снаряжения и лицемерно превозмогающий Он, а еще загадочно ухмыляющаяся Она, и таинственно синеющее Оно. Вру — есть еще одно Оно — шипасто-смертоносное, но к нему мы как-то попривыкли. Зато здесь оно почти послушное и как-будто бы не совсем «плохое».

Ах да, есть один плюс — де Сойя, чьими глазами мы можем обозревать новую всегалактическую теократическую империю.

Ну как бы хорошее на этом заканчивается. Он — превозмогает и обливается кровью, в промежутках залихватски надирая плохишам задницы и точно так же, как ди Гриз, стараясь не дай бог никому сделать больно. Она — ухмыляется, бросает время от времени никому не понятные фразочки, периодически намекая на их с ним всепобеждающее чувство (и интимные игрища) в будущем. Все бы ничего, да на момент событий романа ей 12 лет, поэтому иные строчки звучат несколько... неловко. Синее Оно, кстати, тоже любопытное, но до сих пор не совсем ясное. Про шипастое сказал выше.

Ну и вот это бешено мчащееся действо, частенько смахиваюшее на комикс в антураже полюбившейся уже вселенной, мягко говоря, не оправдывает ожиданий. Согласен — и не обязано, но все равно неприятно. Одно дело не оправдать сразу же — можно плюнуть и бросить, и совсем другое — после двух немаленьких себе томиков, когда ты уже втянулся и даже полюбил созданный автором мир.

Посмотрим, чем все это закончится.

Предощущение стиха

у настоящего поэта

есть ощущение греха,

что совершен когда-то, где-то.

Пусть совершен тот грех не им —

себя считает он повинным,

настолько с племенем земным

он сросся чувством пуповины.

И он по свету, сам не свой,

бежит от славы и восторга

всегда с повинной головой,

но только — поднятой высоко.

Потери мира и войны,

любая сломанная ветка

в нем вырастают до вины,

его вины — не просто века.

И жизнь своя ему страшна.

Она грешным-грешна подавно.

Любая женщина — вина,

дар без возможности отдарка.

Поэтом вечно движет стыд,

его кидая в необъятность,

и он костьми мосты мостит,

оплачивая неоплатность.

А там, а там, в конце пути,

который есть, куда ни денься,

он скажет: «Господи, прости...» —

на это даже не надеясь.

И дух от плоти отойдет,

и — в пекло, раем не прельщенный,

прощенный господом, да вот

самим собою не прощенный...

Е. Евтушенко

Это примерно то, что хотел сказать о поэзии и поэтах Симмонс, только несколько более компактно.

Но помимо того, он сказал о многом другом, и за это ему большое спасибо. Структура повествования во втором романе кардинально изменилась, как и темп, и размеры глав, и динамика переходов от персонажа к персонажу, из ситуации — в ситуацию.

Кстати, читая отзывы, я периодически впадал в ступор:

«затянуто, нудно, не оправдывает ожиданий» — всем желающим читать о «пиу-пиу» в космосе — это к господину Тармашеву;

«войнушка без атмосферы первой книги» — война галактических масштабов в романе играет отнюдь не главную роль. Она — место действия. Она — логическое развитие событий первого тома. Она — средство показать героев. Но ни в коей мере не война ради войны — Симмонс не смакует ни «военщину» с ее построениями и героизмом, ни «грязь», ни «расчлененку», он не играет на популярной уже тогда теме «меньшинств»... Роман на удивление политкорректен, лишен ненужной шелухи.

И тем не менее, он объемен. Однако в толще его — не вода. Так же, как в первом томе, Дэн красиво, лаконично, и в то же время, изящно повествует нам о событиях далекого будущего, попутно накручивая интригу и раскрывая характеры героев. И пусть перед нами теперь не кучка людей, выворачивающих душу наизнанку в ожидании смертельной неизвестности, само по себе построение со множеством разделенных, но контактирующих между собой героев — это вполне достойная форма подачи.

И вот я добрался до ложки дегтя — мир, непротиворечивый в своей непознанности, здесь — путем познания читателем оного, посредством раскрытия событий прошлого и продвижения сюжета как такового, теряет некоторый блеск, а местами — начинает себе противоречить. Хотя «противоречить» сказано громко — скорее он становится не таким, каким читатель рассчитывает его видеть. Развеиваются мифы о структуре «небытия» и работе аппаратуры ТехЦентра, раскрываются старинные сговоры, стороны меняются местами... Отрывки, касающиеся будущего, например, вызывают море вопросов, в частности, касающихся их нелогичности или неясности, но ответов нет. Может быть, Дэн в этих кусочках мозаики запутался, а скорее всего просто «перемудрил». С другой стороны — впереди еще два тома Песен Эндимиона, и кто знает, чем эти нестыковки и несуразности обернутся там?

Вообще именно последние сто страниц вызвали некое разочарование: до сих пор хватало интриги, событий, глубины — а финал будто бы не дотянул. И местами Симмонс не слишком красиво ударялся в пафос — в последних сценах Гладстон и эпилоге. В дилемме Китса-Северна, перед которой того поставил Уммон, и в которой тот сделал свой выбор, альтернатива так до конца и не ясна. Ну самому-то Китсу-Северну, по видимому, все было понятно...

Вообще та сторона романа, которая касалась поисков Высшего Разума, в частности, человеческого, с одной стороны интересна, с другой — недоработана (та же дилемма). Впрочем, те, кто испытывает аллергию на теологические размышления, могут принять во внимание мой скромный совет, касающийся творчества господина Тармашева.

Роман затрагивает множество вопросов, в основном развивая те, что были заданы еще в предыдущей книге, и на мой взгляд — успешно. Снова — экология, теология, политика, этика, личностные и общечеловеческие ценности.

Касательно же сравнения с Дюной — читал ее давненько, и лишь первые три тома, но полноценного сходства не заметил. Да, в свое время Дюна ошеломила глубиной и масштабом поднятых тем, но, повторюсь — не так уж романы и похожи. Там, как было правильно замечено кем-то ранее — поиск мессией пути, по которому следует вести человечество; здесь поскромнее — поиски себя самих в водовороте событий. И даже у Гладстон и Консула — поиск верного пути для решения насущих, пусть и глобальных проблем, и та же борьба с самими собой.

И вот я добрался до самого «вкусного». Персонажи неизменно радовали — все: и вышеупомянутые Гладстон, разрываемая противоречиями и несущая непомерный груз ответственности, и Консул, терзаемый муками совести, пытающийся помочь спутникам, и так же ищущий свой путь; и самурай Кассад, ищущий и несущий смерть; и вскоре ушедший Хойт, более того — сменивший его харизматичный Дюре; и Силен, просящий прощения у Печального Короля; и так полюбившаяся Ламия; и несчастный Вайнтрауб; и второстепенные — Лейн, Эдуард, Хент, Морпурго, Колчев... и мерзавец Альбедо, и бесформенный Уммон.

И, разумеется, Китс-Северн. Наверное, чтобы полностью представить себе, насколько достойно Симмонс обыграл образ неКитса, нужно в достаточной мере быть знакомым с его — Китса — творчеством.

Как итог — чуть более затянутое, но в то же время динамичное, чуть менее понятное, но в то же время глубокомысленное продолжение прекрасного первого романа.

P.S. Книги с возрастом читателя все больше похожи на кактусы. А кактусы, как водится, бывают невкусные, пресные, и вкусные. Когда-то давно, в силу детских непривередливости, любознательности и веры в чудеса, они практически не встречались. Сейчас кажется — что ни книга, то кактус — обязательно найдешь чем уколоться. А вот с Песнями Гипериона, вопреки ожиданиям, такого ощущения не было.

P.P.S. Когда-нибудь наверняка буду перечитывать. А пока что — к Песням Эндимиона.