Эта книга – последний на данный момент научно-популярный труд известного американского физика-теоретика Митио Каку. Основное внимание, конечно, уделено освоению космических просторов в близком и далеком будущем.

Отдельно следует сказать о фантастических отсылках в книге. Автор отлично ориентируется в твёрдой нф, активно пересказывает сюжеты и цитирует отдельные произведения. Наибольшее внимание, очевидно, уделено концепции «Создателя звёзд» Олафа Стэплдона, что видно даже по названиям отдельных глав.

Неплохая научно-популярная обобщающая книга о будущем космического человечества. По условной шкале объективности находится где-то посредине между реализмом и умеренным оптимизмом. Рекомендую.

«Соль» выделяется среди других анархистских романов (из списка априори исключаем всякие индивидуализмы и капитализмы, хоть и с приставкой анархо-) тем, что в ней представлено не просто противостояние с иерархическим обществом, имеем дело с настоящей войной. И местные анархисты – это совсем не мирные хиппи, не знающие, что противопоставить жестокому и вероломному удару. Эти люди, оказывается, умеют драться и кое-кому даже покажутся кровожадными.

Меж тем, сам финал производит впечатление некой недосказанности. Что хотел донести автор к ясным очам читателя? Два социума-антагониста рано или поздно придут к конвергенции, к чему-то среднему? Загадка.

Роман Ковчег 47 Либра радикально отличается от большинства произведений подобного жанра, которые регулярно выходят в свет. И дело не только в своеобразной реабилитации научно-популярной миссии научной фантастики, выраженной в твердой до хруста форме. Главное отличие состоит в подходе к фантастическому допущению. Борис Штерн, известный астрофизик и начинающий фантаст, поставил себе цель описать космический полет с целью колонизации экзопланеты с точки зрения достижений и знаний… сегодняшнего (де-факто) дня. Никаких кротовых нор, никакого гиперпространства, никаких сверхсветовых звездолетов. Задача не из легких, но принципиальных препятствий для такого мероприятия, как оказалось, не существует. Главная трудность – временной фактор, но и с этим можно справиться, используя научный поход.

Несмотря на некоторые неровности и шероховатости, концепция романа, безусловно, интересна и оригинальна. Книжка стоит времени, потраченного на ее чтение. Это произведение не столько и не только о людях. Главный его персонаж, выражаясь иносказательно – Разум. Данный роман – растянутая во времени эпопея Разума, иллюстрация его развития и экспансии.

Остается надеяться, что ученые-естественники и далее будут писать фантастику, она от этого только выиграет.

Об очевидной необходимости и детерминированности коммунистической фантастики говорить не приходится – ее возникновение и развитие диктуют сегодняшние социальные реалии. Потому опыт литературного рупора, периодически выдающего на гора любителям социальной фантастики интересные произведения о будущем без денег и несправедливости следует приветствовать и всячески поддерживать. Главное, чтобы благие намерения не тонули в океане эклектики и ложных путей.

Отзыв начну с того, что аннотация к рассказу, помещённая тут, тонко вводит потенциального читателя в заблуждение. В рассказе в ржавчину превращается не весь металл вообще, а лишь броня и сталь оружия. Кроме того, в человеке нет никакого врождённого дикаря. Человек изначально ни хороший, ни плохой. Это чистый лист бумаги, который испещряют своими жизненными записями условия, в которых он воспитывается и живёт. Дикарём, в смысле контекста рассказа — агрессивным милитаристом, человека формируют особенности общественных отношений. Он просто не мыслит себя вне тех условий, в которых сложился как личность. Потому-то и действует по заранее заложенной жизненной программе.

Касаемо поступка главного героя — конечно это фантастика, в котрой одиночка меняет всё. Утопией будет полагать, что достаточно уничтожить всё оружие проблема войны и мира будет решена. Должна измениться психология людей. А для этого нужны, снова же, измениться глобальные условия их жизни. Чтобы не было войн должны исчезнуть такие анахронизмы как границы и государства, чья управленческая верхушка вершит судьбы миллионов не спрашивая у них на то разрешения. Тогда не будет надобности гнать одну толпу людей на другую, указывая при этом, что с той стороны — твои злейшие враги...

Этой повестью я бы закончил антологию. Очень уж просится на финальный аккорд.

Итак, главная интрига. Она состоит в распутывании психического/психологического расстройства, помещённой в виртуальную реальность пациентки. Девушка больна раком, но болезнь не намечает путь к разгадке головоломки. Аллюзия к Лему очевидна — некоторое сходство с «Футурологическим конгрессом» и распутывающий загадки главный персонаж, как и Лем, медик.

Автор поднимает две ключевые темы. Первая касается ответственности учёных за свои открытия. Должен ли исследователь в погоне за славой и признанием преступать неписанные моральные нормы? Очевидно, нет. Иначе тот, кто должен спасать неминуемо превращается в подобие доктора Менгеле.

Вторая проблема — возможна ли жизнь в виртуальной реальности. Жизнь не того, кто погружается в неё, а изначально рождённая в ней. Может ли цифровой образ, заданный алгоритмами, превратиться в нечто большее, стать ожившим персонажем? Конечно, в повести на этот вопрос дан положительный ответ, на то она и фантастика.

То, что «программа»-образ нечто большее, чем пиксели и сигналы по оптоволоконной связи, нам даёт понять развитие сюжета. Ведь только человек, а если точнее — неразумный ребёнок может поступать во вред многим, спасая одного, дорогого и любимого. При том, делая это совершенно искренне, не понимая последствий творимого зла.

«Голема» первый раз прочитал, будучи подростком, в 1990-х. Этот роман входил в состав огромного украиноязычного сборника произведений Лема 1990 года – там были и иронические вещи и серьезные. Наверное, самым сложным для восприятия был как раз «Голем». В итоге это произведение практически не запомнилось, кое-что из вступления и эпилога всплыло из закромов памяти лишь при повторном чтении десятилетия спустя.

Сказать, что это классический литературный роман, конечно, нельзя. Это скорее философско-художественное эссе, которому придали псевдодокументальный антураж. Механическими устами вымышленного суперкомпьютера автор рассуждает о природе человека, эволюционном процессе, о закономерностях возникновения и функционирования разума.

Чтиво, конечно, не из легких. И соглашусь с предыдущим комментатором, с которым мы, очевидно, читали одно и то же издание романа — перевод не самый лучший, попросту утомителен. В моем понимании текст от имени ИИ не должен изобиловать какими-то странными словечками, лексическими метафорами, оборотами речи, свойственными литературоведу или журналисту. Переводу очень не хватало строгости и четкости, которые так и просились в канву рассуждений Голема.

Естественно, предполагаемый ИИ уровня Голема скорее всего не будет вести философских бесед или иронизировать. Говоря об ошибке очеловечивания машинного разума, Лем сам же ее и допускает.

Еще одно интересное наблюдение – как и многие фантасты Лем выращивает своего ИИ из военного суперкомпьютера, что не лишено логических оснований. Другое дело – практически никто из фантастов не мог предположить того, что в реальности стимул в виде гонки вооружений так внезапно исчезнет…

Несколько идей, которые можно выхватить из философских дебрей, показались интересными: идея трансгуманизма (компьютер предрекает человечеству отказ от телесности) и идея пределов разума, выходя за которые он переступает на следующий уровень развития. У суперразума мысль и действие неотличимы (вопрос о «молчании» космоса отпадает сам собой). Но что будет, когда разум достигнет вселенского уровня? Выйти из космоса – таков ответ…

Тот случай, когда соображений о книге немного. Добротная, ламповая советская фантастика, но не шедевр. В центре сюжета — противостояние между открытием нового, выходом за рамки привычного и жизнью «как все». Звездные моря — это внешний космос за орбитой Плутона, манящий главного героя множеством будущих открытий.

Наукообразное обоснование, позволившее преодолевать временной рубеж и двигаться быстрее света — главная интрига романа. Однако новая технология, по сути, не была внедрена, несмотря на все усилия главного героя; на читателя ждет разочарование — позиция Дружинина не убедила общественность; было решено обустраивать земную жизнь, а не рваться на исследование неизведанного. Ведь можно разместить миллионы с перенаселенной Земли в прошлом, параллельном времени и не нужно никуда летать и ничего колонизировать. Даже перспектива налаживания контакта с внеземной цивилизацией никого не убеждает. Консерватизм мышления и стремление к мещанскому уюту временно побеждают, однако главный герой находит себя в упорном труде на Венере. В конце концов порыв сердца, смелый шаг в звездные моря — вопрос времени, и не имеет особого значения, какие персоналии его осуществят...

Единственная коммунистическая утопия в книжке. Напоминает стиль рассказов, которые можно увидеть в «Буйном бродяге».

Однозначный плюс автору за постановку проблемы возможного раскола в будущем коммунистическом обществе. В рассказе «анархисты» (молодежь из Кольской коммуны) заявила свое право на отделение от других, «консервативных» коммун. Раскол обнажил определенный кризис в общественных отношениях, который необходимо как-то преодолевать. К тому же наука зашла в тупик, решая насущные проблемы, Человек так и не достиг звезд.

Как и многие произведения т.н. коммунистической фантастики рассказ страдает схематизацией и упрощением в описании сценария глобальной Революции. Не удержался Долоев и от своего традиционного описания нетрадиционной любви (пардон за тавтологию). Устойчивые пары не показаны, зато полно сексуальных партнеров.

Протагонист в конце концов находит выход из тугого узла личных и научных проблем и прекращает бегство от себя самой.

На лицо рост ББ. Конечно, в художественном плане произведения, которые были отобраны для номера, довольно неравновесны. Однако радует то, что уже нет тех лебедя, рака и щуки, разрывающих концепцию журнала в противоположные концы левого спектра, как это было ранее.

Профессиональный литературоведческий разбор. По стилю слегка напомнило Марию Галину (правда, в отличие от нее, многовато места отведено под пересказ сюжета).

Предметом анализа стало творчество автора фэнтези-романов, что само по себе оригинально для тематики ББ. Голикова пишет о нескольких причудливых романах Хардинг и находит в них некую левую направленность, по крайней мере, такой вывод явствует из ее анализа. Есть ли мировоззрение Хардинг настолько социально-критическим, как пишет Голикова, это уже другой вопрос, но то, что автор рецензии накопала (и соответствующим образом интерпретировала) в ее творчестве, само по себе, по меньшей мере, любопытно.

К плюсам можно отнести то, что автору удалось изобразить определенный мир повести, ее атмосферу. Сначала многое было непонятно, поскольку сюжет, мягко говоря, не линейный, наличествуют многочисленные экскурсы. Ситуация прояснилась где-то к средине.

В повести рассказывается о первых десятилетиях победившей революции. Время действия — где-то 2080-е годы, Россия. Сюжет пересказывать не буду, благо он там есть и довольно динамичный. Наверное, по-настоящему оценить эту вещь могут только люди с твердыми левыми взглядами, условным либералам и «пофигистам» повесть может показаться экстремистской.

Явного несогласия с концепцией вещи при чтении не возникло, хотя кое-какие замечания озвучить можно. Не совсем понятно, почему революция победила именно в РФ (Империи 2040-х годов). Автор постоянно апеллирует к рабочему классу, который на просторах СНГ сегодня дезорганизован и количественно сокращен. Если уж и говорить о революционном взрыве, то таковой потенциально может произойти в одной из стран третьего мира, где степень эксплуатации значительно выше.

Эксперимент автора с персонажами удался частично. Долоев поочередно попробовал себя «в шкуре» женщины (главный герой) и классового врага. Классовый враг вышел более убедительным. Героиня, от имени которой повествуется — идеальная революционерка. Делу революции служить начала с 15 лет, социально к мирной жизни не адаптирована, даже с мужчиной целовалась раз в жизни. Кстати, то ли ради разрушения стереотипов, то ли ради озорства, героини Долоева позиционируются как лесбиянки. Ясно, что персонажей типа гг Марьям Зауровны (пока) нет в реальной жизни, но обстоятельства могут измениться, кто знает...

Что порадовало — в повести показан довольно высокий уровень идейной грамотности. Автор четко отличает коммунизм истинный от государственнических, православно-сссровских грез сталинистской части левого спектра. Более-менее корректно изображена в произведении Украина.

Бесспорная находка автора — ход с «оживлением» объектов-персонажей из вирутальной реальности. Собственно, повесть и получила свое название в том числе из-за этого — ведь персонажи из виртуального мира («цветы»), созданного для отставного олигарха («кости»), пребывающего в спячке длительное время, успели вполне оформиться для жизни в реале («прорастают»).

Наверное, наиболее художественно доскональная вещь в этом номере альманаха. Импонирует то, что автор в каждой строчке не твердит дежурные фразы о коммунизме и классовой борьбе, но, тем не менее, ей удалось нарисовать образ того самого светлого будущего намного лучше других ее коллег по журнальному цеху. То, что предыдущий автор только наметил в своем рассказе, Юлия Лиморенко раскрыла уже более явственно.

… Есть люди, органически не могущие сидеть дома у камина, когда в уже давно благоустроенном мире есть еще такие диковинные места, где требуется их недюжинная сила, умения и выносливость. Та, пресловутая «агрессивность», от которой в «Возвращении со звезд» Лема лечили бетризацией. Рассказ Лиморенко о венерианских воздушных дайверах и сатурнианских испытателях, возможно, навеян «Стажерами» Стругацких. Главный герой рассказа представляет собой нечто среднее между Григорием Дауге и Владимиром Юрковским.

Концовка рассказа трагична, но, в то же время, жизнеутверждающа.

Старая идея с машиной времени и попаданцем в будущее. Автору удалось показать невозможность встраивания в общество будущего нашего современника. Главный герой – ограниченный мелкий буржуа, чуть поднявшийся над массой «плебса». Хорошо описан мир коммунизма, прописаны многие детали – образование, быт, отношения между полами, «экономика», «политика» (оба термина условны) и многое другое. Путь к этому общественному устройству автор проложила через глобальную войну, после которой остаткам человечества уже было не разделений на страны и народы. Да, еще были зачистки на левом поле – прессовали троцкистов, анархистов и др.

Добротная критическая статья. Разобран один фантастический сборник антиЛГБТ-шной и ксенофобской «фантастики». Не ясно, то ли гонорары для авторов были очень большими, или же такую дичь пишут исключительно из «идейных» соображений, но факт остается фактом – такое преспокойно издается.

Появление критических фантастиковедческих изданий надо всегда приветствовать. Тем более, что появляются они не так часто (если верить библиографии Карацупы, то последняя такая украинская работа была издана в далеком 1986 году). К сожалению, рассматриваемая книга не лишена определенной ангажированности, не является всеобъемлющей, несмотря на свое название. Однако к достижениям автора следует отнести скрупулезный анализ представленного материала, открытие ряда забытых и новых имен в истории украинской фантастики. Надеемся, украинское фантастиковедение будет и в дальнейшем развиваться, заполняя «белые пятна» в темах фантастики и в ее историческом развитии.

Мастерство критика и рецензента состоит в том, чтобы дать характеристику произведения, заинтересовать им, однако не опускаться в раскрытие сюжета. В принципе, предисловие Аренева успешно подходит под эти требования. Чувствуется, что человек в теме современной польской фантастики и знает о чём пишет. Вот только беда в том, что читатель, который первый раз берёт в книгу современного раскрученного автора из Польши, вряд ли разберёт прозрачные для знатоков намёки. Я, например, из предисловия понял лишь то, что Збешховский работает в той самой антиутопичной картине мира, которую так облюбовало нынче множество других фантастов. Хотя, судя по словам Аренева, тут есть некоторые бонусы, которые подсластят антиутопическую пилюлю. Посмотрим.

Сценарий «спящий проснётся» не нов в истории фантастики. Вряд ли автор повести привнёс что-то новое в такого рода развитие событий. События поданы с двух сторон – от имени тех, кто лежит в криогенном сне и современников – обитателей прекрасного будущего. Однако, как ни странно, читать было не скучно и даже интересно. Наверное, потому, что были даны кое-какие научно-технические ограничения, отчего происходящее не кажется таким уж фантастическим, а также задана неплохая интрига, динамика которой держала до конца.

К сожалению, развязка немного разочаровала. Так и не было показано то, ради чего всё это начиналось и с такими сложностями проводилось. Больше ничего не скажу, не хочу кому-то портить спойлером желание прочитать повесть.

Павел Амнуэль предложил свою классификацию цивилизаций в зависимости от знания об окружающем пространстве. Продвинутые цивилизации знают о Многомирии и умеют это знание использовать. Т.е. Суперразум может общаться с другим Суперразумом из параллельной (неудачный термин) вселенной через кротовую нору, например. А самые крутые Разумы могут менять физические свойства вселенных. При этом указывается, что традиционная шкала Кардашёва экстенсивна, т.к. основана на энергетическом принципе. Нашим потомкам всё время будет мало энергии, что будет поощрять их экспансию (А кто сказал, что это плохо?)

В принципе, статья оптимистична. Всё бы было вообще на все 100, но использование сильного антропного принципа смущает. Дискусионно также утверждение, что в одной вселенной может быть только один разум.

Да, как уже писали ранее, определённое сходство с рассказом Альфреда Ван-Вогта «Чудовище» есть. Только тут автор идёт далее. Показана не месть завоевателям, а попытка построения некоей альтернативы всеобщей интеграции. Когда в конце времён всё вокруг интегрировалось настолько, что практически слилось в единый вселенский разумный поток, кто-то остался за скобками этого процесса.

Рассказ безусловно интересный, однако выводы спорны. Человечество в образе Женщины построило некую био-космосферу, с остатками которой так и осталось в коллапсирующей Вселенной. Равна ли утрата индивидуальности смерти и такое уж зло слияние с общим Мегаразумом? Однозначных ответов рассказ не даёт.

Вторая повесть в ББ за всё время его существования.

Сначала вообще мало что понятно: идут какие-то невразумительные боевые действия. Причем вместо реальных пуль и всяких там боеприпасов используется… краска (защита от такого «оружия» — обычный зонт), размагничивающие устройства, приборы усыпляюще-ослабляющего действия и т.п. В обеих воюющих армиях солдаты, наряду с приказами непосредственных начальников-командиров исполняют предписания… профсоюзного собрания! При всем этом ООН строго следит за исполнением гуманных правил ведения «войны». Написано без явного крена в юмор, но читается именно как ирония на тему милитаризма. До определенного момента было неясно – для чего это, к чему автор ведет все эти «зарницы»? В другой половине повести ситуация проясняется, стает ясно, что для Сычёва главное было в самой антивоенной развязке, но… «Развязка» эта наступила, а повесть не кончилась:), автор удивил во второй раз. Главным героям предстоит еще пойти на настоящее дело, где кроме них никто не сможет быть полезным в возникшей ситуации.

Хорошо, что все произведения подобраны не произвольно (по принципу «лишь бы было что-то коммунистическое»). Имхо, все вошедшее в антологию, объединяется темой некоего переходного периода капитализм-коммунизм. То есть миры, наличествующие в сборнике, не представляют собой сугубо арены классовой борьбы, но и не являются полноценными коммунистическими утопиями.

Искренне сочувствую Велимиру Долоеву, которому пришлось пропустить через себя более 500 страниц махровой «монархической фантастики», сосредоточенной в антологии «Империум». Был разочарован некоторыми авторами, которые приняли участие в создании ЭТОГО, написав для него произведения малой фантастической прозы; а также издательством, которое выпустило СИЕ.

В принципе, интересный журнал был (закрыт в 2018 году). Оригинальная концепция, соединение старинных фантастических (и не только!) произведений малой формы с творчеством современных фантастов. Были всякие интересности из науки и техники. Андрей Дмитрук регулярно подавал собственный материал в «Искатель. Украина» для публикации. Все бы хорошо, но...

Одно «но», но большое, портящее впечатление от бесспорно, содержательного журнала. Направленность журнала, которую формировал главный редактор, Андрей Всеволодович Дмитрук. В свое время я выписал журнал на год, а конкретно — 6 номеров 2014 года. Тенденциозные оценки происходящего читались между строк «Слова главного редактора» повсеместно, а иногда и в самих строках. К сожалению, взгляды автора проникли и в две его новых утопии (которые сами по себе — настоящие события в современной русскоязычной социальной фантастике).

Такое вот двойственное отношение.

Если говорить о впечатлениях от только что прочитанного, то они распределяются примерно так — 50% восхищения, 30% удивления, 20% непонимания.

Чего не понял — много места отведено поэзии, причем значительное количество стихов сложно даже назвать фантастической поэзией. Там фантастика, как правило, подразумевается не как жанр, а как прием. Также слабо воспринимаются моменты, когда автор иногда значительно отходит от предмета анализа. Например, при разговоре о романе Владимира Сорокина «Теллурия», Галина, по сути, анализирует довольно популярную сегодня концепцию «нового средневековья».

Что удивило? Прежде всего, стиль письма. Удивил также справочно-библиографический аппарат книги, который составлен не совсем по правилам библиографии, но явно не перегружен, что автору скорее в плюс.

Галина не страдает «спойлерофобией», поэтому описание сюжета произведений периодически появляется в книге. Иногда его нет, есть только анализ каких-то проблем или идей. Так же свободно автор подходит и к содержанию самих статей-разделов — иногда там есть разбор только одного произведения, иногда нескольких (одного или разных авторов), цикла или всего творчества писателя либо определенной фантастической темы.

Приятно поразило то, что автор неоднократно упоминает в тексте рецензии и отзывы не только коллег-критиков, но и простых пользователей Фантлаба.

Книга интересная, актуальная и нужная. Несмотря на необычный формат и не менее необычный стиль изложения, эта вещь украсит книжную полку любого любителя фантастики, как классической, так и современной.

Возможно этим рассказом вдохновлялись постановщики «Особого мнения» (2002) и «Суррогатов» (2009), так как тут можно узреть совмещение идей, развитых потом в этих фильмах.

По моему скромному мнению основная мысль этого рассказа состоит в том, что если разум (к какой бы внешней форме он ни принадлежал) уже возник, то его уничтожение недопустимо. Можно, конечно, спорить, живой робот или нет, но сущностный признак Человека — гуманизм. Человек должен быть гуманен, причём не только к себе подобным.

Написанный прекрасным русским языком микрорассказ, передающий мироощущение жителя безмятежной Страны детства. Автору удалось хорошо проникнуть в детскую психологию.

Любопытный рассказ. Старая как мир тема – последствия изменений в прошлом, эффект бабочки. Что будет, если знания о будущем попадут в руки заядлого милитариста, не мыслящего себя вне военной системы координат?

Каждый должен нести ответственность за свои слова и поступки – читаем между строк.

Атмосфера рассказа чем-то напомнила фантастику «Искателя» границы 1980-х – 1990-х. Держит интригу до конца. Рубленные, очень лаконичные предложения словно бы подчеркивают особенности внутреннего мира и мировоззрения молодого человека, родившегося уже после падения цивилизации, представляющего ее лишь по рассказам взрослых.

Ответственность ученого за свои изобретения и апокалипсис – темы для фантастики не новые. Однако автор по-своему это обыграл и добавил сюжет с выведенной расой сверхлюдей. Интересно, хотя немного пессимистично.

Вопрос вызвал поступок отца главного героя – почему он, имея такой смертоносный арсенал, не обратил его против своих хозяев-антагонистов, «ограничившись» слишком размножающимися южанами?

Выбор протагониста в конце рассказа неочевиден, отдавать предпочтение надо между плохим и суперплохим: между деградантами, которые (возможно!) вернут себе человеческий облик и полубогами, презревшими человеческий род и, очевидно, несущие свой крест ответственности за произошедшее. Разрешение дилеммы не показано, однако на него намекает само название рассказа.

Наверное, лучшее произведение в номере.

Впервые встретил название и фрагменты этой небольшой повести в книге Павла Амнуэля «Вселенные: ступени бесконечностей». Но читать в полном виде посоветовал мне ее сам автор. Собственно, это был его ответ на вопрос может ли вся цивилизация спастись в конце времен, когда Вселенная будет разорвана темной материей настолько, что два атома будут разделять парсеки расстояния. Заинтересованный, я взялся за чтение.

Тут действительно дается ответ на то, как цивилизация может спастись от Большого Разрыва — в другой, молодой, но похожей на прежнюю вселенной. Да и спасений таких было несчетное количество и будет еще столько же (жаль, только что есть два существенных «но» — каждый раз приходится что-то терять и начинать сначала, а если кто-то и «вспомнит» достижения предков, то... последствия могут быть непредсказуемы). Кроме этого, в повести содержится еще одна авторская идея т. н. абсолютного антропного принципа — наш тип вселеленных (т.н. вселенные-фермионы) рождает разум, но только один. Нашу человеческую цивилизацию. Вселенная ее рождает, она же ее и бережет. Т.е. на Землю просто так не может упасть астероид и уничтожить всех. А даже если и упадет то... Ну, природа что-нибудь придумает. Цивилизация будет жить.

Выводы конечно дискуссионны, но интересны.

Очень заметно, что «литературную реконструкцию» писал ученый. В данном случае физик. Чрезвычайно твердая фантастика, но по мере чтения скучно не было, автор оптимальным образом завернул свои идеи в красивую детективную обертку.

Импонирует то, что были показаны «накопленные ошибки» в «социалистическом» блоке. Берлинская стена упала не из-за происков капиталистов, а потому, что стала символом разделения одного народа, олицетворением несвободы. Именно эти ошибки де Рохас и критикует в своем «Году 200-м», где под маской коммунистичкой утопии скрывается либеральная, а точнее государственно-капиталистическая пародия на социализм (в т.ч. кубинского типа) с непременной гигантоманией, политической апатией масс, мудрым (в романе – кибернетическим) правителем, нетерпимостью к инаковости.

Автор статьи обращает внимание на такие проблемы, как этика, время и пространство, человек и машина, а также временные рамки двух романов. При, в целом, благосклонной характеристике творчества Рохаса отмечается, что авторская хронология нелогична; фон и события, описанные в романах, явно не укладываются в прогнозы для ХХІ и ХХІІ веков и должны быть отнесены к более отдаленным эпохам.

Статья о трилогии де Рохаса. В прологе дана краткая характеристика фантастики Латинской Америки и показаны истоки творчества писателя. Проанализированы основные темы и общественное устройство в социумах романов «Спираль», «Легенда о будущем», «Год 200-й». Сделаны выводы, что а) добро и зло – не простые категории, их далеко не всегда можно распознать, б) наука не может быть доброй или злой, оценки нужно давать тому, кто ее использует.

Настоящее украшение антологии. Хорошо написано. Практически со всем согласен, разве что многовато внимания отведено воспитательному моменту. Роль Великой Теории Воспитания чрезвычайно важна, но, понятно, не все в деле построения оптимального будущего сводится к ней.

Первый раз за все время знакомства с ББ колебался, что же ставить этому номеру — 8 или 9?:). На данный момент, это, пожалуй, лучший выпуск из прочитанных. Посмотрим, что там в №7 будет.

Планетарная фантастика. Интересно. Основная идейная линия рассказа — люди меняют неприветливую природу, а потом меняют свою внутреннюю природу под уже существующую реальность.

И... как-то ускользнуло: при чем же тут «конституционное право»?:)

Более ¾ книги посвящено в той или иной форме противостоянию исламистов с «западниками», последние 100 страниц полностью меняют концепцию произведения, ставя на первый план чувства главных героев, отводя террористам и бывшим коммунистам роль декорации.

У большинства персонажей есть (или была в молодости) собственная бескомпромиссная жизненная позиция. Таков социалист-подпольщик, который радуется мнимой деятельности, однако доносит «компетентным органам» нужную информацию, курдский националист, а также исламист, который искренне ненавидит Запад.

Центральной осью романа является противопоставление главного героя, немецкого европеизированного турка-поэта и его антипода Ладживерта — политического исламиста, террориста и убийцы.

Ладживерт представлен не в традиционном образе бородатого джихадиста; он — обычный человек со своими слабостями, к тому же нравится женщинам. Другие исламисты, в частности, ученики имамо-хатибского лицея — совсем не похожи на талибов, в их любви к аллаху и преданности шариату не ощущается фанатизм или агрессия.

Кемалисты, сторонники светского государства и военных переворотов, возникают в романе в бутафорскому свете, их главный идеолог, Сунай Заим, актер-неудачник, который так и не сыграл главную роль своей жизни — основателя Турецкой государства Кемаля Ататюрка. Исламизм и западничество настолько переплелись, что соседствуют в одной семье. У старого турка-коммуниста одна из дочерей — лидер «девушек в чаршафах», другая — хоть и ходит с непокрытой головой, но, как выясняется позже, так и не поборола сильные чувства к террористу Ладживерту. Эффект антагонизма усиливается любовным треугольником, который неожиданно появляется во второй части книги.

Орхану Памуку удалось изобразить оригинальную атмосферу безнадежной зимней меланхолии, выражающуюся в созвучии слов Ка (имя главного героя), тур. Kar, Карс (пограничный провинциальный город, где происходят события, исторические аллюзии к российскому, армянскому и турецкому периодах его истории). Снег повсюду — в Карсе, Стамбуле, Франкфурте. Даже поэзии Ка построены в форме снежинки. Однако снег в романе — не синоним чистоты и невинности, это признак тоскливой безысходности.

Одна семья и ее окружение — символ всего Карса, противоречий современного турецкого общества.

Новаторская манера изложения материала часто отсылает к автобиографичности (как и Памук, Ка — выходец из Нишанташи, буржуазного района Стамбула, «западник», умеренный сторонник левых идей), автор рассказывает о себе от первого лица как о Ка. Однако затем авторские мысли специально акцентируются, и отделяются от Ка. Примечательно, что Орхан Памук, как фактически одновременно действующий персонаж романа и автор, говорит, как и Ка, о любви к Ипек, испытывает чувство ревности именно к Ладживерту, а не к Ка, усиливая тем самым сходство между автором и главным героем.

Автор сознательно не становится ни на чью сторону, только изображает клубок запутанных табу турецкого общества, которые неразрывно вплелись в личностные отношения главных героев. Любовь автора к родине и преданному традициям турецкого народу отчетливо встает со страниц книги, однако Памук не замалчивает и общественных проблем, о которых властный официоз обычно не вспоминает. Так, в 1970-х годах в Турции, как отмечает писатель, получило распространение левое протестное движение, в начале XXI века символом протеста становятся «девушки в чаршафах» и политический ислам.

Сюжетная линия «Межзвездной няньки» была продолжена писателем в малоизвестной повести «УР», которая в неизменном виде вошла в роман «Звездный корсар». Продолжение линии УРа в романе — главы «Катастрофа», «Планета квітів» и «Ісварі». Здесь УР не только воспитывает детей, но и сам постепенно трансформируется в человека — юношу Ура.

Сюжету «Страшного суда» соответствуют заключительные главы «Поклик з минулого» и «Пастка часу» «Звездного корсара». Чтобы вписать историю с монахом в общую канву романа, Олесь Бердник «родным» временем Василия делает XIX век, а просыпается он где-то в 1960-х. Больше внимания уделено нравственному перерождению клирика, добавлено его возвращение в свое время.

Показана унылая картина будущего мира, которую рисуют в своих произведениях фантасты, подобные Уоттсу. Руководствуясь лишь смесью идеализма, позитивизма и мизантропии, Уоттс в анализируемом романе приходит к очередному мрачному финалу для человечества.

В целом номер вышел интересным. Уже нет того идейного разнобоя, который присутствовал в предыдущих выпусках. К плюсам номера можно также отнести усиление критической составляющей, обзор новостей из мира левоориентированой фантастики и околофантастической жизни.

Очень глубокий анализ. Разбирается роман американского писателя Дэна Симмонса «Флэшбэк». В рецензии визуализируются все страхи американского консервативного обывателя – типичного избирателя Республиканской партии. Нищета, разгул бандитизма, засилье мусульман, восстания испаноязычных мигрантов и другие страшилки автор романа изобразить смог довольно правдоподобно, но в то же время показал свой чудовищный дилетантизм в понимании закономерностей экономических процессов. Так, чуть ли не главной причиной всех бед в романе объявлена… «социалистическая» реформа здравоохранения Барака Обамы.

Немного огорчило, что автор рецензии, косвенно признавая СССР империей, говорит об «унижении национальной гордости в 1990-х», «отказе от всех социалистических завоеваний». И опять и снова – признание СССРовского госкапа социализмом и замена коммунистической перспективы «советизмом».

К сожалению, не имел доступа к профессиональному переводу, потому довольствовался тем, что могут дать сетевые сервисы. На этот раз вышло хуже чем обычно. Но и этот некачественный суррогат даёт определённое представление о том, какие мысли автор вложил в данные встречи.

Христианин говорит о том, что бог есть любовь, а любовь есть бог. Если вдуматься в смысл этого утверждения, то выходит, что клирик не так уж и далёк от истины. Об этом писал в своих произведениях и Олесь Бердник. Христианин, впрочем, не может выйти за рамки религиозного понимания Любви. Ведь грядущее, очевидно, за любовью всеобще-гуманистической, всечеловеческой — именно в такой любви не только к ближнему, но и к дальнему, угадывается всеобщее благо.

Учёный в романе показан бездушным циником, нигилизм которого порочит саму идею научно-технического прогресса. Жаль, что автор уготовил ему именно такое место среди изображённой четвёрки.

Мистик — самый бесполезный персонаж, напускающий на себя «много туману», проповедующий испорченность мира и «просветление» в духе для избранных.

Казалось бы Революционер обладает самым трезвым взглядом, поскольку лучше всех познал реалии этого несправедливого мира. Однако между строк чувствуется, что сам автор не со всем согласен в отношении позиции Революционера. Интересно было читать, что Революционер закрывает глаза на тиранию сталинизма и считает, что в СССР установлен настоящий социализм.

Очевидно, надо понимать, что все четыре персонажа, которых успел изобразить Стэплдон, избраны не просто так. Все они отображают мировоззрение Великого Визионера, сливаясь в единый сплав его философии. У каждого из них есть что критиковать, что, впрочем и делается, однако львиная доля наследия каждого — это просто разные стороны видения мира и человека Стэплдоном. В монизме философа-фантаста отражено определённое противоречие между иделазмом (Христианин+Мистик) и материализмом (Учёный+Революционер), которое нам так знакомо по его другим произведениям.

Хоть зарисовка и крохотная, чувствуется в ней авторский потенциал. Финал, а точнее его трактовка, более чем открыт. Очевидно, основная мысль автора состоит в том, что надо делать то, что должно, несмотря ни на какие обстоятельства. Есть преходящее, хотя, возможно, и прекрасное, а есть прозаичное, хоть и вечное. Да, и всё это уживается в одном бытии…

Очень остроумная миниатюра. Получил массу позитивных эмоций, читая эту небольшую зарисовку. Поучительно – иногда лучше не знать того, что хочется. Не всякое знание человек способен переварить.

И да, буддистам читать обязательно:).

Этот роман — нечто среднее между антропологическим исследованием, этнографическими очерками и записями фольклора вымышленного племени.

Структура книги довольно необычна. Основная сюжетная канва романа не занимает положенного ей центрального места – это всего лишь три небольших фрагмента, разделенные обширными текстами о народе кеш, а также смутные упоминания об истории главной героини в других частях произведения.

«Всегда возвращаясь домой» — литературная квинтэссенция мировоззрения Урсулы Ле Гуин, синтез анархо-примитивизма, экофеминизма и даосизма. Спорить или соглашаться с получившимся результатом – дело читателя, однако бесспорно то, что эта книга давно заняла надлежащее место в истории мировой социальной фантастики.

Небольшой, но любопытный рассказ. Трансформация в растительную форму жизни любого биологического разума. Жаль, что о растительном разуме фантасты пишут не так часто, очень перспективная тема. Финал хоть и не счастливый, но оптимистический. Такой вот парадокс.

Четвертая книга серии «Лезвие бритвы», вышедшая в этом году в одном из питерских издательств. Представляет собой дополненную и доработанную версию книги этого же автора, известного российского фантастиковеда, выходившей в 2013 году. В данном издании добавлены два «мифа», а также большой объем приложений, которые заняли около половины книги.

Автор разрушает ряд стереотипов и предубеждений, сложившихся вокруг советской фантастики. Для многих читателей, очевидно, станут открытием некоторые названия фантастических произведений советского периода. Лично для меня такими стали некоторые произведения Александра и Сергея Беляевых.

При изложении материала автор отмечает, что к предмету исследования относится доброжелательно. Однако заметно, что иногда Первушин немного теряет объективность. Особенно это проступает при рассмотрении темы довоенной фантастики. Фантастика 1930-х, наверное, была самым слабым звеном в истории всей фантастической литературы советского периода. Поэтому, несколько искусственными выглядят попытки автора «обелить» этот период в целом, и те цитаты, которые активно подаются, при более детальном рассмотрении (а во второй части книги помещены статьи критиков тех лет) формируют совсем не те выводы, которые хотел бы видеть Первушин. В этой связи еще более странным выглядит «лирическое отступление» о периоде войны, в которой Сталин представлен чуть ли не в роли жертвы.

В сборнике собрано много документов разной степени актуальности. Неожиданностью было то, что в критических рецензиях на повесть «Страна счастливых» наряду с идеологической трескотней много рационального, такого с чем сложно не согласиться. Несмотря на попытки автора затушевать роль цензуры и идеологического диктата, представленные памятники тех лет представляют собой не литературоведческие работы, а прямую указку фантастам — то пишите, а то нет. Интересно было наблюдать эволюцию критики. Судя по приведенным документам идеологический диктат медленно меняется рассмотрением собственно литературного содержания произведений где-то с 1961 года. Немного утомила большая статья о детской литературе Маршака, некий «сказочный ликбез», который немного выходит за рамки фантастиковедческой проблематики.

Несмотря на указанные моменты книга важна как иллюстрация того исторического фона, на котором сложился феномен советской фантастики.

Сначала вообще хотел писать — разочаровало. Но сейчас отмечу лишь то, что всю эту историю и мысли, заложенные в повести, можно было написать в еще более коротком виде. Затянуто.

Более половины произведения почти ничего не происходит, иногда ловишь себя на том, что становится откровенно скучно. Любопытство просыпалось только в отдельные моменты. Но развязка немного спасла повесть. Ну и плюс к этому здесь мало собственно фантастики. Думаю, все это, включая основной смысл, можно было написать и в рамках реалистической литературы.

Основной посыл «Хищных вещей» — опасность «слета с катушек» в сытом обществе. Это когда все есть, но скучно. Тогда появляются какие-то тупые «развлечения», чтобы было интереснее. В повести это некий вид нейростимуляторов, супернаркотик, замыкающий человека на себе и отгораживающий от общества. К чести авторов можно отнести то, что они в чем-то таки были правы. Ошиблись, может в деталях, но увидели с 1960-х главное — атомизацию современного общества.

Такая, казалось бы, мелочь, как современная гаджетомания, или болезненная привязанность к социальным сетям. Уже сейчас в Японии много молодых мужчин предпочитают общение с виртуальными подругами (компьютерными программами) знакомству с реальными девушками. Человек живет в мегаполисе, все время окружен людьми, но все время одинок. И это все при том, что европейское, американское или японское общество сытое, все есть, казалось бы, что еще нужно? ..

Ну и еще. Осознаешь, что живешь среди таких типажей, которые описаны в «Хищных вещах». Нет, не тех, кто «подсел» на слег. Среди обычных обывателей, заворачивающих датские пикули в страницы из произведений какого-то классика ...

Итак, что мы имеем? Твердая фантастика, это бесспорно. Идеи? С этим все просто – автор досконально (насколько это вообще возможно при нынешнем уровне знаний о спутнике) смоделировал технологическую и частично социальную истории гипотетических жителей Европы. Художественные особенности и справочный аппарат? Тут можно сказать, что в отличие от предыдущего романа, нет грубых отступлений, все в порядке со сносками; вообще в чисто техническом плане роман выглядит совершеннее «Ковчега 47 Либра». Персонажи? С этим вообще глухо. То есть героев множество, но почти все они представляют собой постоянно мельтешащие «говорящие головы», ретранслирующие те или иные идеи, этапные открытия. Немного разряжает это мельтешение манера общения с придуманными комичными оборотами («жморов дрын», «ялдаброды» и т.п.). Ну и при всей научной обоснованности осталось непонятным, для чего многоруким гермафродитам, делящимся почкованием, брачные игры? Думается, когда автор описывает столетия или тысячелетия, самой подходящей формой будет та, которая использовалась в «Городе» Саймака или в «Последних и первых людях» Стэплдона. Это когда минимум персонажей или даже их отсутствие (поскольку при таких масштабах они играют роль статистов, не раскрываются) нисколько не вредит магистральной линии повествования. Сюжет? См. аннотацию выше, в ней сказано о сюжете все.

По-настоящему интересны в книжке два момента.

1. Автор говорит о некоей закономерности, связанной с развитием технологических цивилизаций, подобных земной. Когда после периода бурного развития техники и множества открытий наступает период гедонизма и потребительства. В романе европиане проходят такие деструктивные периоды дважды, первый раз деградация чуть не привела к десоциализации, второй раз общество надолго потеряло тягу к познанию, увязнув в периоде «вялых веков». Оба раза на помощь цивилизации приходят чудесные спасители-ученые, которые перезапускают социальный прогресс.

Между строк ощущается смутное недовольство автора реально существующим миропорядком, однако, заметно, что до глубин Штерн докапываться не хочет, в романе все загнано в чередование (научно-)темных и (научно-)светлых веков. Одно из следствий общественной формы движения (развитие науки и технологии) подается чуть ли не как первопричина всего, происходящего в социуме.

2. Читая заключительные главы, подспудно ждешь, как будет раскрыта тема если не контакта, то хотя бы открытия цивилизации землян. Автор подошел к этому в свойственной себе манере: реализм с некоторой долей пессимизма. Земляне и европиане (еще или уже) не могут взаимодействовать в одном времени. Слишком много самоуничтожительных соблазнов на пути развития обеих цивилизаций.

Любопытно выглядит открытие самой возможности жизни на Земле. Оно было сделано в форме гениальной догадки. Субъективно, очень напоминает обоснование Титом Лукрецием Каром в его трактате «О природе вещей» атомарной структуры материи.