Интеллектуальный (или же, в зависимости от вкусов, квази-) роман от издательства «Галлимар» — который во всём мире читали наверное три с половиной человека, причём один из них до сих пор пребывает в счастливом заблуждении, будто прочитал любовный роман.

Это конечно

не французский новый роман,

но сюжет здесь временами скачет, точно блоха,

с одного предмета на другой, а временами отсутствует,

замещаясь медитативным потоком сознания, лирическими отступлениями и философией,

множеством скрытых и явных цитат —

от И цзин и Сирано де Бержерака до Фрейда, Маркса и Лотреамона,

предполагая хотя бы поверхностное знакомство с авторами или произведениями.

Будто бы автор — сам заядлый книгочей —

дорвался наконец до заветной полки с Великими (Гомер, Мильтон и Паниковский!)

и спешит ознакомить общественность со своими излюбленными местами,

отвлекаясь порой на живопись Фрагонара и древнекитайскую эротику.

Книжечка неброская, но выбивается из общего ряда — вытянутая, как длинноногая холёная блондинка; с монохромной картинкой на обложке, на которой сперва подозревается обугленный лист, а уже потом различается лицо — страсть? сон? оргазм? — в зеве которого проглядывает детская игрушка. Это предупреждение: книжка нестандарт! действительно из разряда «не для всех». Из-за постоянных отвлечений читается не всегда просто: изысканный трёп, пулемётная дробь цитат и философии, медитативное возвращение к Книге перемен и Сирано.

Текст «лоскутный», качественный, но в самом романе, по сути, ничего нового — пост- постмодерн, поток сознания — добротный, но без неожиданностей iq-текст, а в представлении массового читателя — занудная болтовня. Читается, словно это написано в 1970-е — коммунисты, социалисты, и прочие страдальцы детской болезнью левизны, стихи Мао и неподдельный интерес к Китаю и вообще всему восточному, и вдруг прорывается современность — ЕС, Путин, секта Фалуньгун — роман всё таки 2000 года, практически наш век.

Перевод изящный, хотя встречаются не всегда привычные варианты перевода названий (сознание машинально подставляет «Сон в красном тереме», Naked Lunch — это в конце концов дело привычки и вкуса).

Книга для урывочного чтения. Если прочитать в один присест, может показаться неуёмной болтовнёй без плана и цели: что вижу и думаю, о том и пишу. Написано будто тоже урывками, при катании на американских горках — то упрощённо бытовой стиль, то рафинированная интеллектуальность с обращением к Вечности — Книге перемен, классике. Если читать понемногу, не спеша, можно встретить что-нибудь «своё» — то и дело меняется стиль, мысли, настроение. Если остановиться и прислушаться к собственным ощущениям, можно найти точки соприкосновения.

И если в начале книги обнаруживается заряжённый револьвер, то либо он полетит в канаву, либо на 296-й странице обнаружится ключ к пониманию романа.

Стильный и в меру жестокий роман о солдатах балканской мафии, воображающих себя хозяевами положения, всемогущими capo di tutti capi, но на деле всего лишь пешках и жертвах обстоятельств. Если первые три сотни страниц воспринимаются как лёгкий боевик с насилием и циничными шуточками, то на последних страницах роман приобретает неожиданную глубину, превращается в странную меланхолическую историю прозрения.

И вот ради этого стоило читать.

... Это настоящее. (плюс балл!)

Понравилось? Посмотрите также фильм «Раны» С. Драгоевича.

(Теги: нуар, ночь, раскованность больших городов, где никому и ни до кого нет дела, тарантинистый беспредел, маленький человек на дне души)

В чём сила, брат?.. — молчит, не дышит.

Если охарактеризовать роман одной фразой -- это словно бы фильм Дэвида Линча, снятый братьями Коэнами. Начинается почти идиллией, но быстро сворачивает куда-то не туда, хотя и не в сторону сине-бархатного линчевского кошмара, порождающего чудовищ, а скорее на колею чёрного юмора. Это вторая по интересности книга Липскерова, которую можно порекомендовать для знакомства. Впрочем допускаю, что в первой (в моем случае, «Пальцы для Керолайн») сыграл свою роль фактор открытия нового имени, а дальнейшее творчество Л. представляется уже более понятным и однообразным, эксплуатирующим, насколько могу судить по прочитанному, один и тот же прием вторжения в обыденность чего-нибудь сюрного и небывалого.

Если вы ищете легкую беллетристику в качестве развлечения, «Последний сон разума» подойдет вполне, хотя лично я предпочту более странные и трудночитаемые книги, желательно без хэппи-энда. Но порой нужны и такие, тем более сейчас, когда всем заправляет режиссер Карантино.

Проза Липскерова скорее одноразовая -- нравится скорее эмоционально, своей легкостью и раскованностью, читается с интересом, но перечитывать уже не так интересно. Стиль легкий, живой и ироничный, с интригой не сказать чтобы детективной, но вполне остросюжетной, с маньяками и сотрудниками правоохранительных органов, летающими словно совы, которые впрочем тоже не те, чем кажутся, с поиском пропавших и с чередой загадочных происшествий, с резвыми поворотами. Текст воспринимается как часть какого-то неизвестного сериала, даже странно, что при такой потенциальной бесконечности развития сюжета, повесть заканчивается, но в компактности и завершенности ее плюс. Отличное развлечение, веселое раздолбайство, временами даже фарс и безвкусица... но и только.

Уровень философии и психологизма стремится к нулю, никаких запоминающихся мыслей или афоризмов, сложность конструкции текста также минимальная, для широких масс. Как ни нравятся мне реалистические на первый взгляд произведения, куда вторгается сюрреализм, но излишнюю простоту воспринимаю скорее как досадный недостаток, хотя вполне понятный и простительный (известно, что в споре между головой и сердцем побеждает желудок). Как книга для развлечения, Последний сон безусловно хорош. Как пища для мозгов -- не уверен, хотя что-то можно наверняка извлечь даже из этого.

Вдобавок замечу, что читать книги Липскерова подряд вряд ли стоит, чтобы не показались чересчур однообразными, но вклинивать промеж других, после долгой паузы, почему бы и нет.

Желаете еще чего-нибудь в таком же стиле? Попробуйте «Человека из паутины» А. Етоева.

Не маленький лорд Фаунтлерой, как напрашивается из названия — примерный и сладенький до невозможности мальчик-сирота — а полная его противоположность: малый не без способностей, но подлец, осторожный и расчётливый циник и эгоист, способный впрочем и на хорошие поступки, если они принесут выгоду. Внешне ребёнок, но образ мышления и поступки совершенно не детские — прирождённый лидер, склонный к планированию и самоанализу, но обращающий свои таланты во вред обществу — он искусно манипулирует окружающими, подбивает сверстников на преступные действия, вплоть до убийства, и всегда выходит сухим из воды.

Характер героя получился на редкость живым и убедительным, вопреки всему, к нему испытываешь чувство сопереживания. Написано ярко, легко, лаконично, читается как заправский триллер. Мы словно бы присутствуем рядом в кабине первого аэроплана или клинике доктора Фрейда, читаем в газетах о надвигающейся первой мировой или рассматриваем талисман героя — такой же замкнутый на себе мир — стеклянный шар с запаянным внутри домиком, который стоит только встряхнуть, и начнётся снегопад...

Это первый роман трилогии, но его можно читать и как отдельный, хотя — предупреждаю! — оборвётся он на самом интересном месте.

Рекомендую! — эта история взросления увлекает с первых же страниц, близка и понятна в любом возрасте. Еще один довод к чтению — прекрасный язык, блистательный перевод Юлианы Яхниной.

Как водится у французов, шерше ля фам. В то время, как верхи погрязли в скрепах, распилах бабла и сакральных оргиях, а разбуженные Герценом большевики приходили в себя и пили рассол, внучки декабристов не теряли времени даром, скакали с корабля на бал и раздували пожар мировой революции.

После «Призрака в опере» я было собирался поставить крест на авторе, но распробовал опубликованный в ПБ вампирский роман «Кровавая кукла» и решил дать автору второй шанс.

Шарман, шарман! Понравилось и в этот раз. «Черные невесты» — довольно неплохой роман-фельетон, в котором нашлось место впечатлениям автора от России, в которой Г. Леру находился в качестве корреспондента. Беглые зарисовки о встречах и званных обедах, слухи и трактовки тогдашних событий, колоритные для западного читателя образы русских обывателей (например, матахаристых балерин и нищих старух-миллионщиц) — всё пошло в ход. Порой вследствие перегруза информацией и шалостей памяти, случаются накладки — например, во второй части встречаем упоминание монахини Кости, но к подобной «клюкве» мы со времен А. Дюма, пустившем её в оборот, относимся со снисхождением, если это не идет в ущерб занимательности.

Роман больше говорит об авторе и его восприятии тогдашней России. Взгляд автора — благожелательно заинтересованный, монархический, поэтому о публикации романа в Совдепии речи даже не шло. Как авантюрное повествование, простовато, невзирая на резвость сюжетных кульбитов, и излишне сентиментально, до истерик и слёз, до заламывания рук, как в немых синема, с наивной верой в доброго и справедливого царя, исполняющего функции deus ex machina, но все это не мешает принять правила игры и получать удовольствие. Чувство сопереживания главному герою не слишком велико, поскольку повествуется здесь о сильных мира сего (что нам какие-то менады и чокнутые флагеллянтки, преследующие наследника престола). Сюжетные повороты надуманы и происходят, как подозреваю, именно в тех местах, где заканчивалось место в очередном выпуске газеты. В целом, бодро, споро и мастеровито, легкая беллетристика без претензий и философских глубин, порой прорывается стиль газетчика. Читается без проблем, напоминая привычный триллер с бегством и преследованием, чередующиеся с минутами покоя, когда герой сможет наконец обнять спутницу и распить ящичек Вдовы Клико, в плане замшелости хватает и близких к нам по времени написания книг, которые устарели намного больше. Исторический фон прописан бегло и скупо, частично измышлен на основе циркулировавших слухов, вряд ли автору доводилось быть свидетелем частных бесед сановников и венценосных особ, а потому к исторической достоверности следует относиться с долей скепсиса.

Без мистики, хотя элементы готического романа налицо — подземелья, секретные ходы и тайна происхождения, явно назревает что-то нехорошее, вплоть до революций и сатанинских оргий. Распутин, вопреки ожиданиям, большую часть маячит на периферии, не оказывая большого влияния на интригу, хотя порой кажется, что вот-вот выйдет на первый план и займет место главного злодея.

also —

/ мемуары кн. Юсупова // фильм Э. Климова «Агония», если конечно не фанатеете по великодержавным скрепам и достигли определенного возраста /// один из эпизодов напомнил о прочитанном тогда же рассказе Г. Газданова «Шрам», если не читали, попробуйте, оно того стоит.

Перечитывал, по прошествии времени понравилось даже больше. Теперь так не пишут, сейчас все более упирают на экшн, сюжет и на многотомные приключения, хотя сказать в сущности нечего, сегодня разрабатывают все больше вширь, а не вглубь. Плюс балл произведению уже хотя бы за компактность и за отсутствие продолжения.

В атмосфере подозрительности и всеобщего недоверия царит серость, но ощущается усталость и сквозит предчувствие скорого конца, после которого либо наступят полный и окончательный крах, либо грядут перемены.

Это неплохая повесть, выглядящая на первый взгляд фэнтези, на деле скорее притча о моральном выборе в духе шварц-марк-захаровского «Дракона» — цепь мысленных монологов самых различных персонажей, от последнего бродяги-нищего до бургомистра и начальника тайной полиции, к которым попадает сей знак, с которым можно бросить вызов дракону. Прием, описывающий перехождение одной вещи из рук в руки не нов и использовался не раз, можно вспомнить хотя бы андерсоновские «Калоши счастья» или сорокинскую «Копейку». «Всех учили. Но почему ты оказался первым учеником?» — встречаем в «Драконе». Здесь же — самые разнообразные сомнения и внутренние терзания — принять вызов и пойти напролом опасности или же отказаться, потеряв при этом душу или даже нечто большее. У всех свои побуждения, кто-то даже умудряется извлечь на этом выгоду, но ни один не решается на самое главное.

Фэнтези здесь лишь антураж, история сама по себе незатейливая, но написано бодро, плотно и динамично и, благодаря разнообразию внутренних помыслов, воспринимается не такой уж примитивной. Почти до самого конца неизвестно, существует ли на деле этот самый дракон, или он всего лишь символ?

Как оказалось, эта повесть -- наиболее сильная и не потерявшая актуальности вещь сборника. Помимо нее читабелен только «Исполнитель желаний», который увы уже вторичен и является фанфиком к АБС. Так что если вы прочитаете «Знак» в недавнем «Азбучном» омнибусе, этого вполне достаточно -- сэкономите место на полках и не испортите впечатление от автора скучными советскими боевиками. В конце концов, время идет, в одни воды не зайдешь дважды, но лучше зайти в прохладный чистый ручей, чем в застойные воды. Лично для меня в этой повести недоставало спорных и неоднозначных моментов, но для подогрева интереса хватает и порывов к этому.

Тем, кто ищет развлекательности и примитивных побуждений, скорее всего не зайдет. А ежели вы готовы к аскетичной философской притче с минимумом действия и разговоров, в которой антураж далеко не главное — можете оценить.

(конспирологический роман «плаща и шпаги»)

Мушкетеры. История Рошфора, знакомого по роману Дюма — следует признать, также весьма увлекательная и наполненная поединками, интригами и предложениями, от которых нельзя отказаться. Вследствие одного из них, Рошфор был вынужден организовать убийство Генриха IV Великого, и кто бы мог подумать, что 60-какое-уже-по-счету покушение неожиданно обернется удачей — какой-то жалкий учителишка, и гляди-ка, заколол французского короля, точно каплуна на блюде! — и ему придется бежать из страны...

И вот -- Лондон, и на сцене появляется новое действующее лицо.

Роман вышел почти одновременно со «Ртутью» Н. Стивенсона и затрагивает схожие темы: криптоистория, расширение границ познаваемого мира и замещение места магии наукой. Уместно сравнение только с приключенческой линией «Ртути», поскольку, при всей схожести, «1610. Гномон на могиле» — роман все же более легковесный и развлекательный, эдакий современный вариант «Трех мушкетеров» -- примерно то, что и ожидалось от романа плаща и шпаги -- поединки, интриги и встречи-расставания, короли и королевы, «ведьмы» и самураи, пророчества, в наличии также экзотика и оверкили сюжета, порой не без голливудщины, сюжет летит стрелой почти до самого конца...

Если сравнивать с более ранним романом «Аш. Тайная история», «1610» проигрывает в новизне и композиции, в нем задействована только одна временная линия, и основные события описаны с точки зрения единственного персонажа (указание на источник подразумевает, что у Рошфора останется возможность написать свои мемуары), меньше фантастических элементов, и из современности только комментарии «переводчика» относительно документов и судьбы рукописи.

Фантастический элемент — предсказание будущего с помощью «черного искусства» математики, было предсказано появление ядерного оружия и даже место его применения; имеется также легкий налет мистики, касательно взаимосвязи происходящего на земле и в космосе.

Реакцию Фладда на будущее можно понять. Привыкнув к определенному укладу, сложно представить мир без королей, и уж совсем не понять, как кто-либо может не следовать установленным правилам и нарушает все планы...

На могиле, где происходит встреча с доктором Фладдом, высечено туманно-многозначительное латинское изречение: me umbra legit vos lumen (я правлю тенью, ты правишь светом). Вынесенный в название романа гномон -- солнечные часы -- образ не слишком существенный, и даже спорный, хотя и показывающий неумолимость времени. Предначертанное не изменить — солнце неумолимо будет гнать тень гномона, но опускается ночь, и порой тень, которая сама по себе еще не противовес свету, растворяется во мраке, и тогда изречение теряет смысл, остается только тьма и безмолвие. А назавтра все повторится — если он конечно настанет, этот завтрашний день...

Можно изменять историю, зная будущие развилки, можно управлять миром, не привлекая внимание санитаров, а можно и просто переть напролом.

С интригой и языком все в порядке, хотя с иноязычной лексикой автор не всегда последователен: если японская задействована по полной, то французская, за исключением имен собственных и, кажется, пары бранных выражений, игнорируется. К примеру, упоминается, что героиня перешла на жаргон парижского дня, из уст ее в то же время летит: Open this fucking door! — выглядит по меньшей мере странно. Впрочем, об адаптации текста предупреждалось в начале книги, во вступительном слове «переводчика».

Под конец роман скатывается в мелодраму, хотя в целом амурным страстям почти не уделяется внимания, это скорее приключенческий, чем фантастический или исторический роман.

Минусы —

. большой объем, некоторая многословность

.. упор на развлекательности, много действия, мало познавательности и психологии

... вторичность по отношению к «Аш. Тайной истории»

.... черты «дамского романа»

Но, несмотря на мелкие просчеты, вполне увлекательное чтение.

По ходу действия, автор высказывает некоторые наблюдения относительно времени.

Антисанитария. * Подчеркивается чистоплотность восточной цивилизации — теплые японские бани, стремление к опрятности и чистоте. В противовес этому, живоописываются потоки дерьма на лондонских улицах (надо полагать, парижские благоухали лавандой, но им автор не уделяет столько внимания).

Демография. * Японский посланник обмолвился о «миллионах» населения Нагасаки, и это было сочтено за простую оговорку: сложно представить, что английская столица, с ее тысячами жителей, кем-то может восприниматься как небольшой заштатный городок.

Юмора нет, но тонкая английская ирония нет-нет, да проскальзывает. К примеру, в предупреждении об излишней порнографичности текста (не более, чем в шекспировских пьесах), или сцене подготовки к потешному спектаклю, когда рослого и бородатого телохранителя готовят на роль Музы (рр. 358-362) — несколько грубовато, но вполне в духе времени.

Как и в «Трех мушкетерах», у всех героев свои тайны, свои мотивы и планы, сокрытые от остальных.

Валентин Рауль (и так далее) Рошфор, от лица которого ведется большая часть повествования, и которому, по расчетам Фладда, было предназначено убить английского короля Якова I — скрытный, циничный, но по своему благородный герой — помесь романтика и идеалиста, шпион, дуэлянт, прирожденный скептик и умудренный опытом «волк-одиночка», хранящий верность своему другу и сюзерену герцогу де Сюлли. Живет по принципу «не верь, не бойся, не проси», единственный, кто не спросил у Фладда дату своей смерти, хотя остальные пользовались моментом. Отношение к Дариоль в тайне и для него самого — то рвется навстречу, то порывается заколоть.

Прочие персонажи прописаны слабо. Дариоль, невзирая на симпатии автора, показана схематично — взбалмошная девочка-сорванец, Танака Сабуро — загадочная восточная душа, находится в тесных рамках кодекса бусидо. Фладд, как и положено загадочной личности, большую часть времени остается в тени. Многие периодически пропадают из поля зрения, появляясь лишь когда придет срок.

Помимо реальных исторических лиц — Мария де Медичи, Генрих IV Великий, Яков I Стюарт, герцог де Сюлли, Роберт Сесил, Роберт Фладд, и даже смуглая леди шекспировских сонетов — действуют и вымышленные, в конце книги повествуется о их дальнейшей судьбе.

Хотите еще?

-- криптоисторическая фантастика — «Аш. Тайная история» М. Джентл

-- «Мушкетер» Д. Клугера — история Портоса

-- «Пелена времени» Е. Черняка — нон-фикшн: заговоры, интриги, загадки истории

-- а если хотите вечной актуальности и глубины, попробуйте «Рассказ о самом главном» Е. Замятина

* * *

...с чтением последнее время не ладится, попадается то слишком веселое, то беспечное, а с чувством юмора у меня, в силу угрюмости и обстоятельств, неважно, и шуток я не воспринимаю. Вот, скажем, закончил надысь сборник апокалиптической НФ — планета горит, тлеет, замерзает, заливается водой и лавой, задувается радиоактивным пеплом, да всё не развалится на куски... Слишком оптимистично, на мой взгляд, слишком банально. Не цепляет. Решил переключиться на что-нибудь из иной оперы (а с инаковостью у меня вопрос прост — что под руку подвернётся, то и сгодится). Подвернулась дилогия «Подмастерье», обложка сулила что-то весёлое и лёгкомысленное (ну, каменный уральский характер никакой лёгкостью не прошибёшь. забегая вперёд, отмечу, что обложка в тему — свои заметят, а чужие обойдут стороной).

Наиболее приглянулся «Порученец» — более человечный и не такой развлекательный, как первый роман, с мыслями, чувством узнаваемости и сопереживания, с иронией и раздолбайством, уже не детектив a la Сэм Спейд или Memento (mori), со специфическим британским юмором, а скорее новые разговоры в царстве мёртвых, как у Лукиана или П. Лагерквиста, зачастую с лиричностью или с философским подтекстом (ради чего стоило жить? — ради денег, власти, или может быть, ради радуг, тумана, или блеска утренней росы?) . В планах автора и третий, но на мой взгляд, это уже не обязательно, всё вполне законченно и органично. Можно читать как ужастик или триллер (благо, имеется и жанровая награда), но не стоит. Можно читать как детектив*, с умеренной долей интриги и флешбеков, но вы уже предчувствуете ответ. Можно читать как гротеск или юмор, но можно и как совсем не смешную и в чем-то даже трагичную историю, мало изменившуюся со времен Софокла. Лично я читал как практически мейнстрим, даром что здесь задействованы и Смерть, и вся апокалиптическая компания (магреализм ведь на каждом углу, а воображение, как страх, открывает все двери). Прочиталось прекрасно, влёт, но, опять же, слишком весело, слишком оптимистично (смайлы по вкусу).

Перевод в целом нормальный, хотя, при всем моем скорочтении, заметил несколько щербинок:

/ «няньча» — ?

// «Что не необычно.» — сакральный смысл двойного отрицания от меня также ускользает, наверное, можно и так: «Я проснулся, чувствуя себя больным. Как всегда.»

/// «вертится как блинчики на сковородке» — блины, чай, не грешники, чтобы вертеться на сковороде, как пончики во фритюре, отлучусь-ка на кухню — не сказано ли новое слово в блинопечении?

После Хотона принялся за очередной сборник, и в первом же рассказе («Ты недоумок, идиот колбаный, убей же меня наконец!», Дж. Ширли — не нашел в базе ФЛ) прилетели инопланетяне и уничтожили всю жизнь на Земле... Опять же, слишком жизнерадостно, как ни имхуй (смайлы по вкусу). Снова пролёт...

Еще?

. К. Мур «Хвойная бухта» (близкий стиль, интонация),

.. Т. Пратчетт, подцикл про Смерть,

... П. Бигл «Приходите, леди Смерть!»,

.... П. Энтони «На коне бледном» из цикла Воплощения бессмертия (советую им и ограничиться),

а если не против кино, можете посмотреть «Den brysomme mannen» (некоторые мотивы покажутся близкими) или, незатейливей, чтоб не оказаться в полной ass, «Туз» с А. Челентано.

(этот смутный объект желания: скелеты в семейных шкафах)

В траурном убранстве колонный зал склепа Захарии: повсюду венки, ленты, приспущен горделивый стяг «Гуляй, анархия!», играет тихая скорбная музыка. Утирая слёзки, стоит и сам устроитель кручины. Он прочитал у классика:

«Но злодей Айболита хватает

И в костёр Айболита бросает.

И горит, и кричит Айболит:

«Ай, болит! Ай, болит! Ай, болит!»...

и теперь, откинув книжку в стопку подобного треша (Колобок, Буратино и Три поросёнка), оплакивает крушение своих последних иллюзий. Однако он скоро оправился от потерь. Некоторое время, правда, потаращился квадратными глазами в «Четыреста палок», но уже следующая была встречена более благосклонно, в результате чего на экране появился текст: «А эта будет куда круче, утверждает Захария!!!» (кегля много не бывает! даёшь 666-й!). Начать решил с традиционного некроверлибра: «Богат и славен Кочубей, его луга необозримы, а вот наследничков его в такие ниццы занесло, что Одоевцеву рвало... (на Родину? он затёр текст и начал заново)

Вы прочитали «Багровый лепесток и белый» и желали бы продолжить знакомство с викторианской эротикой? Пожалуйста. Только учтите, что она такая ...английская (Ах уж эти затейники англичане с их верховой ездой!) — роман в форме девичьего дневника не отнимет у вас много времени, в нем присутствует интрига и шарм, имеются резвые повороты и перемены ролей. С точки зрения словесности, ничего особенного: обычная продукция 30-й категории. Сходства с «Историей О», как заявлено во вступлении, не усматривается: скорее, с «Эммануэлью» — то же самое становление личности, то же сексуальное просвещение, постижение боли и радости.

«Ангелы» вышли в хорошей литературной компании («Лолита», «Голый завтрак», романы Данливи и С. Беккета) за несколько лет до «Эммануэли», но к сожалению, не выдерживают с ними никакого сравнения. При желании можно найти даже философский подтекст, но феминистический лежит на самой поверхности, текст безусловно женский, по счастью без занудства и уклона в описательность ритмично-поступательного процесса. Поскольку автором заявлена невинная, как пташка, 14-летняя девочка, полагаем, что и целевая группа должна быть соответствующей — девочки, желающие повысить свой культурный уровень.

Если рассматривать роман как триллер, потенциал психологического напряжения не раскрыт: линия шантажа и связанных с этим переживаний только намечены. Хотя ххх-направление испытывает в настоящее время перманентный кризис, в современных творениях этот момент отработан более толково. В целом, с тех пор мало что изменилось, но не будем уклоняться в сторону.

Не раскрыт и эротический потенциал — задействованы не все направления, совсем забыли про ёжиков, хотя эпизод с ужиком определённо хорош — клеймит ханжество и вскрывает упущения сексуального просвещения (правда, кажется, подобное уже встречалось, скорее всего, у тех же французов — вероятно, расхожий приём).

Как словесность, интереса не представляет (богатый ли лексикон у 14-летней девицы?), к тому же налицо явная непоследовательность. Если на первых страницах героиню учат правильным выражениям, то они вскоре сменяются заурядными дамскими экивоками (например, «раздувшееся чудище») — и за то не последовало никакого наказания!

Фантэлемент отсутствует, но психологическая недостоверность и ангелы в заглавии с полным основанием позволяют отнести данный роман к фантастике, хотя... (тут Захария почесал затылок) немного сюра с порхающими ангелочками пошло бы только на пользу.

Надо признать, что наиболее сильные тексты в книге (равно как и в сопутствующей книжке Лауры) не произведут на большинство читателей никакого впечатления: по большей части, это совсем не эротика.

К переводу претензий нет. Обложка мягкая, маркая, оформление аскетичное, бумага белая и плотная, на вкус немного отдаёт древесиной, а хруст!... просто замечательный.

(наткнувшись очередной раз на фасон корсета, Захария покачал головой: Женщины! Ах уж эти затейники французы с их высокой модой)

...Ещё прибавлю, что юзер «Йошкин котЪ» должен быть забанен.»

Присвистнув, Захария приложился штемпельком «0+« и откинул книжку в стопку настоятельных рекомендаций.

Как литература слабо, с Чеховым роднит лишь отечество, да несколько общих букв в фамилии, но как развлекательный бульварный роман — вполне увлекательное чтение, этакая бондиада из 1930-х, быть может, не настолько улётная, как «From Russia with Love», но в таком же точно духе разудалого балагана: благородный ротмистр Василиск против ЧК — с роковыми женщинами, оргиями и декадентской поэзией, с крысиными массами в тёмных ганзейских подвалах и с экспроприацией сокровищ. Если с чем и сравнивать, так это с «Яблочком» Лео Перуца. «Семь лун», хотя и написаны местами более сочно, уступают в идее и раздуты не всегда оправданными отступлениями. Но в чём-то они схожи, как все дети одного сурового времени: закончились окаянные дни, но впереди ожидают ещё худшие.

Хотя «Семь лун» и не являются шедевром, роман любопытен как свидетельство о восприятии эмиграцией нового советского быта, а также и как словесность: в некоторых местах сегодня употребили бы совсем иные слова и обороты, встречаются иначе построенные предложения.

На мистику и жёсткий секс особенно не рассчитывайте: это декорация, подвеском к тогдашней моде на оккультизм, декаданс и свободную любовь.

Не без изъянов, но мне в целом понравилось — неплохое развлечение, чего же боле?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Если заглавный роман рассчитан на поклонников авантюрного жанра, то остальная часть — для ценителей литературы. Поначалу слабовато, но исподволь попадаются более любопытные — истории с мистикой, окрашенные сильным религиозным и апокалиптическим чувством. зарисовки на историческом или библейском материале, и наконец, своеобразные полупритчи-полупоэмы. По сегодняшним меркам, наивные и манерные, к этому просто надо привыкнуть и воспринимать как данность.

Вот это действительно ценно и интересно, открывает новый пласт ранее потаённой литературы (отмечу «Ржаной Гай» и «Берестовое знамение»). Из вольных ассоциаций — лубок, лесковские переложения Жития святых, Ремизов, Кондратьев и иже с ними.

(действие происходит в склепе Захарии)

Из всех водок самой любимой у Захарии была та, что в руках, а из книг — стоящая на дальней полке. Он поласкал пытливым и горящим взором золочёный корешок 105-го тома «Энциклопудии» Замухристого и вдруг заметил притулившуюся рядом книжку с экзотичным, а потому особенно притягательным названием.

«Мэбэт!!!» — осушив едва не оброненный на пол стакан, Захария испустил вопль боевого упыря и ринулся в атаку... (сверху послышались сдавленные крики, звуки падающих тел)

...Некоторое время спустя он уже оттюкивал традиционный отчёт.

Заголовок: «Эта книжечка будет посильней «Фауста», утверждает Захария». (кегля много не бывает, делайте крупно!)

Начать решил с традиционного некроверлибра, но в результате сочинились какие-то дикие строчки, поставившие в тупик и самого сочинителя:

«Дыр бул щыл,

божья кодировка,

замотай на небо!

там твои клоны ударились в уклоны...» (тут мысль сделала извилистый поворот от идей чучхе и свернула в космос).

«В наши времена, когда красные автомобили бороздят просторы Вселенной, кажется, что никого и ничем уже не удивить, и тем приятней убедиться в обратном.

Позвольте представить вам «Мэбэта«! Роман обычно упоминают в числе похожих на «Сердце Пармы», на самом деле ничего общего. В первую очередь это магический реализм в декорациях языческого Зауралья, и в самую распоследнюю приключения. Быть может, проза, притча, но ни в коем случае не боевик. Главный герой пускается в путь по всем кругам таёжного рая. Что окружает его? Бестелесные духи, урман, болота, да завистливые соплеменники. А сердце гнетёт тоска и усталость, да душа ожидает чего-то незнаемого... Вам представляется, будто что-то не так с именем, а заместо грибочков блазнится какой-то колдовской отвар... Нет, это морок! Мэбэт неповторим.

События меж тем развиваются в стиле азиатского кино — порой стремительно, порой медлительно и медитативно, то нежно, сентиментально, то жёстко и жестоко — в общем, перед вами этакий литературный артхаус. Не то Достоевский, не то Ким Ки-Дук.

Читатель — определённо взрослый (не столько из-за откровенных сцен, сколько потому что требуется жизненный опыт и осмысление в вопросах морали), пол не имеет значения.

Графика, мягко говоря, своеобразная, в стиле наива, с нарушением пропорций (можете убедиться например на с.118). Но быть может, это, в свете самобытности, и хорошо — или вы просто не любите Пикачу... Пикассу?

(Захария почесал затылок и на всякий случай затёр последнее предложение)

Обложка как раз хороша — видно, что не ширпотреб, а птица более высокого полёта.

Язык романа не вызывают затруднений, экзотичность также не слишком высока.

Из недостатков — книга не способствует скорейшему засыпанию, герою не сидится на месте: так и норовит поймать стрелу или ломануть ближнему своему посохом промеж рогов...

Между прочим, выдвигаем автора на нобелевку — за открытие нового вида орлов. Ноги ассоциируются у нас скорее с млекопитающими, от слонов до непарнокопытных бушей, иль с какой хворобой, настоящие птички, вплоть до птицы Рух, обладают исключительно лапками!

Можно ль доверять аннотации? Нет. Прочитайте и выкиньте из головы. Хотя главный герой и прозван любимцем богов, навряд ли его можно назвать счастливчиком — Мэбэт теряет детей, не имеет друзей.

Мораль — имеется.

Стоит ли читать? — Да. С классикой возможно и несопоставимо, но попробовать как минимум любопытно.

А ещё прибавлю, что юзер «Йошкин котЪ» должен быть забанен.»

(подумав, он заменил точку на восклицательный и испустил победный вопль. на сей раз над головой царило могильное безмолвие)

(о телесном — секреты Полишинеля)

Вероятность 99%, что окажется мимо. Если не воспринимаете бессюжетную прозу, можете даже не открывать. Хотя некоторый минимум событий в книге найдется, обрисованы они столь скупо и мимолётно, что их почитай что нет; в основном, фрагменты и зарисовки, потуги автора высказать свою эрудицию и оригинальность, отталкиваясь от образов и латинской этимологии слов (а образ мышления у Киньяра безусловно поэтический).

Даже странно, что от fascinus'а автор не перешёл к fascina и, соответственно, к фашизму. Или это тема последующих книг? Какой простор для фантазий.

По признанию Киньяра, он попытался изложить свои мысли, возникающие во время чтения, попробовал рассказать о своём личном понимании любви инь/янь — задача, достойная Перека. А результат? Растущее как на дрожжах эссе, целомудренная и асексуальная эротика, далёкая от пошлости и натурализма, быстро, по касательной, вскользь — по направлению не к Свану, а к Танатосу и Эросу... — читательницы (очевидная ЦА) должны напрячься и, точно мотыльки, ринуться навстречу жаркому пламени соития, пожирающему не только крылышки, рассчитывая получить моральное и эстетическое наслаждение от Слова.

Склонность к афоризмам мне конечно нравится, местами в рассуждениях даже проблескивает смысл, но в данном случае результат скорее сомнительный — слишком много банальностей, красивых и благозвучных, но спорных парадоксов, смысловых галлюцинаций.

Некоторые представления весьма странны. Вот, к примеру, современный Китай: «Электричества нет; радио нет; телевидения нет; телефона нет; проигрывателя нет. Никого внутри земляных домов.» (глинобитных хижин? землянок?), а далее обнажённые мужики волокут плуги — прямо Захер-Мазох какой-то.

В целом, типичная книга изд-ва Галлимар (напомнила, например, Ф. Соллерса — писал о нем как-то, — но пожиже). В виде компактного эссе это могло оказаться шедевром, но, растянутое на сотни страниц пространных рассуждений, воспринимается как пустое словоблудие.

Перевод хороший, издано качественно.

Удивили лакуны, обозначенные отточиями. Возможно, таков авторский замысел или непереводимая игра слов. (интуиция подсказывает, что вряд ли что существенное)

Читать, если решитесь, лучше всего урывками, тогда впечатление может оказаться более благоприятным.

Книгу и авторский замысел не оценил, сомыслия не возникло, но вставная притча про женщину огромной красоты (гл. 36) — прекрасна. За то +1.

(челн на миллион лет)

Перечитал. Написано в самом деле хорошо — плотно, о наболевшем, быть может наивно и излишне оптимистично (не думаю, что человечеству удастся оправиться после ядерной войны), но безусловно одна из вершин этого направления, не столько роман, сколько цикл новелл с изменяющимся языком и ландшафтом — тёмные времена это действительно тёмные времена, с упрощением, разбродом и анархией, эпоха Возрождения именно возрождение, с макиавелиевскими интригами и нравами, очередной кризис уже в стиле современных теленовостей. По Миллеру, всё будет повторяться ad infinitum, единственная надежда выбраться из порочного круга — начать всё заново где-нибудь в космических просторах, и именно в это не верится совсем. Человек — животное упрямое и основательное, после ядерной войны только холод и мрак, а значит, иного человечество и не заслуживает.

Современным читателям может показаться, что роману недостаёт экшна и характерных для пост-Апокалипсиса сцен насилия, но стоит учитывать, что книга написана более полувека назад, выдержала испытание временем, и в ней важны не столько сюжет, сколько поднимаемые вопросы — что есть человек? достоин ли он возрождения? есть ли выход?

Перевод И. Полоцка хорош, ставлю на «золотую полку», ad majorem dei gloriam, но читать стоит только первый роман, продолжение скорее разочарует. Советую для полноты картины прочитать также «Чёрную пасху» Дж. Блиша — конец света в прямом эфире, также с долей религиозной составляющей.

Что сказать?

1797 г, и такой практически сложившийся постмодернизм, когда всё слова, которые можно найти, уже найдены, записаны на бумаге, и более того, произнесены со сцены, когда остались только перепевы и эксперименты с формой — таков эффект от пьесы «Кот в сапогах», в которой немецкий романтик XVIII в. воспользовался фабулой известной сказки для декларации своих взглядов на общество, снадбив пьесу язвительными комментариями и перенеся часть представления в партер.

Иронично, колко, остроумно. Эта раскованная и по взглядам и по приёмам пьеса выдержала испытание временем, несомненный шедевр. Думаете, «Кот в сапогах» — детская сказочка? Ну-ну...

* * *

Необязательно, хотя и злободневно.

Написано на исходе века, время действия 1960-80-е, а уже во всей красе мультикультурализм и нашествие «гостей» с нестабильного Востока, провозвестников грядущего террора... Не стоит заблуждаться, что ошибки и пересуды останутся позади — errare humanum est. Рассчитывал на криминальную драму, получил мыльную оперу (наиболее кассовый и востребованный сегмент на рынке), нарезку из бульварной прессы. Конечно, с титанами наподобие Фолкнера сравнивать безнадёжно *, но среди отобранных для прочтения книг «Пересуды», хотя и опередили коммерческий хит Д. Тартт, столь же изрядно уступили «балканскому Буковскому».

Несмотря на малый объём и резвый слог, местами кажется затянутой, слышатся фальшивые ноты, и быть может оттого не возникает чувства сопереживания, что в идеале должно бы возникнуть при прочтении хорошей книги. По мне, так для пересудов хватило бы и простого солдата оккупационных войск (наиболее частый случай более правдоподобен), совсем необязательно вводить нацистского бонзу, избежавшего Нюрнберга.

Из немногих достоинств — перемена стиля, задействованный во второй части приём допроса, разоблачение ложных показаний (эпизод с кошкой — просто находка).

Перевод в целом пристойный, проскальзывают небрежности технического характера, но ничего фатального, в конце концов, и книжка на один раз.

* — примерно тогда же прочитаны фолкнеровские Свет в августе, Авессалом! из других классиков — Флаш. Смерть Глана, до которых «Пересудам» как до неба

Местами не без приятности, но в целом ничего выдающегося: прочитать один раз и выкинуть из головы.

Фантасмагория про частного сыщика, стеб в духе Щепетнёва, Пелевина или В. Сорокина (только без копрофилии и текстовых экспериментов последнего). Не хватило самой малости — шага в сторону с проторёной тропы, за исключением первых глав события развиваются в русле ожидаемого. Подозреваю, найдутся читатели, воспринявшие застольные беседы, преимущественно на эзотерическую тематику, за чистую монету. С фантазией как будто всё в порядке, но подобное могло появиться и в прошлом веке, когда тема «новых русских» была особенно актуальна.

Уровень коррекции и редактуры для литературного издательства слабоват: пропущенные слова, опечатки.

/// альтернатива?

Х.У. Гумбрехт «В 1926 году: на острие времени»

или, если желаете фантастику, можете почитать «Человек для архива» А. Днепрова

Долго откладывал первый роман, поскольку смотрел экранизацию, но прочитав, тут же докинулся третьим (со вторым пока не клеится, но, как и Езда, на заметке).

Лучший, на мой взгляд, стартовый Трейнспоттинг — социальная сатира, отличающаяся раскованностью манер и неправильным языком эдинбургских торчков. Написано вжильно, резво, напомнило молодость, вот только мата в кварталах наших дальних и печальных было поболе, да спидом до полного обвала мы не закидывались. Несмотря на прилизанность, перевод Кормильцева удачен, в плюс также компактность и лучшая редактура.

Наконец, Порно: те же герои десять лет спустя, такой же неоправданный оптимизм, такая ж, блин, вечная молодость. Очередной день, афера номер эн... Если у Бендера было четыреста сравнительно честных способов отъёма денег у населения, то у шотландских отмазных ребят их намного больше. Возьмём, скажем, порно — отличный бизнес-проект с минимумом вложений и высокой маржой. Подобное излечивается подобным. Почему бы не совместить приятное с полезным?

Но случается непредвиденное, полный каюк. Тип, о котором все и думать забыли, выходит на свободу...

Та же интонация, что и в первой книге, но потенциал производственного романа не раскрыт. Привлечение студентов-киношников вселяло некоторые надежды на крен в сторону артхауза, ввод скрытой (анти-)рекламы — но они схлопнулись пузырём: никакого Роттердама, банальный Каннский порнофест. Ну и ладно.

Лексикон ближе к просторечию, структура проще. Редактура недотянута. Например, цепанули «трусы», хотя подразумевались женские трусики, не боксёрские трусы. Возможно, пустые придирки. Плотность кантов повыше, чем в первой книге, помянуты и Кольридж, и наш Фёдор Михайлович, но по большей части всё ж cunts, никаких философских откровений (vs dct evh`v), никакой романтики. В плюс наличие комментариев, раскрывающих игру слов.

В целом приемлемо, но с первой не сравнить: рыхловато, именно то, что и ожидалось. Такие вот цветохуечки, такое вот звёздное небо.

Если желаете прочитать что-либо новенькое, можете сразу отложить в сторону: ни одной свежей идеи, сплошное дежавю, фанфик.

В первую очередь, на «Чужого» (терзала зависть, что не он первый придумал такой эффектный ход?).

Далее, конечно, «Секретные материалы» (с НЛО, секретными базами и всякими контактами третьего рода), «ИП -Инопланетянин» (главным образом по линии Ключника из спецслужб),

И как ни странно, фанфик на ...самого Кинга — точнее, на Клуб неудачников из романа «Оно». Только на сей раз линия получилась на редкость сырой и неубедительной, как будто придуманной в последний момент. Конечно, в больничной палате, без компьютера под рукой, работается плохо, но, при избытке свободного времени, можно было проработать план и тщательней (разве что не всегда удавалось делать записи).

В итоге получилась рыхлая и многословная, необязательная книга, уж точно уступающая прежним работам. За исключением пары страниц, пустая трата времени.

В память о былых заслугах, оценку завысил.

В губчека попадёшь, не воротишься...

Совсем не то, что ожидалось от автора, хотя название и вселяло некоторые подозрения — нарочито безыскусная, шероховатая, развесистая история по мотивам рассказов русских белоэмигрантов.

///

quo vadis? куда летишь, пуля?

нет, не пуля — яблочко! и не летит, а скачет, что твой колобок по минному полю — через границы разбегающихся стран послевоенной Европы, меняя города и веси, меняя имена — то началась игра хамелеона, ибо в мире, где нет правил и царит анархия, иначе нельзя

Текст поначалу представляется небрежным (хотя может быть это сделано и намерено), некоторые обороты ставят в тупик — «Получили ли там моя телеграмма?» -возможно, в оригинале было транслитом. тогда стоило дать сноску — c'est cruel, c'est inhumain — вываливать на читателей, не владеющих французскими языками и обладающих багажом хорошо если цпш (кои составляют немалую часть целевой группы) такие изыски просто жестоко и бесчеловечно.

(смайлики ставлю не всегда, если что)

Совсем не то, что ожидалось от автора, в плюс только финал, но пожалуй, стоило прочитать хотя бы ради этого.

Беллетристика в духе М. Веллера или Кочергина, без особых претензий на глубину или новое слово в литературе, однако не то шанхайский барс, не то мексиканский тушкан (полагаю, что под подобное стоит выделить отдельную подсерию, чтобы у кого-то не возникло обманутых ожиданий). Если и приключения, то скорее житейского рода, если мистика, то порождённая игрой воображения, фантастики как таковой нет. Хотя сама жизнь порой приобретает черты сюра. Спускаешься, к примеру, в морозное уральское метро и видишь длиннейшую очередь из одних негров. А где-нибудь в Аризоне этим никого не удивишь. И только снег воспринимается как чудо.

Время действия в основном 1980-90-е, в заглавной — 1960-е, годы покорения целины, декорации соответствующие. Написано без изысков, возможно кого-то даже разочарует своей аскетичной простотой и уклоном в чернуху, но для первого знакомства совсем недурно.

Сразу заказал, увидев по внятности изложения и построению фраз, что автор в литературе совсем не дилетант, даром что не знаком. Оценка (8/10, «хорошо» по моим меркам) может показаться завышенной, но что поделать — питаю слабость к питерской прозе. К тому же — за новое имя, за оправдавшиеся надежды, за...

Из новелл выделю также «Хашную № 1».

Поначалу разочаровывает: survival fiction с простыми ролями: самозваный Ной * и несколько человек, из праздного любопытства посетившие его Ковчег ** — подземный бункер на случай ядерной катастрофы. Фантастика если и присутствует, то самую малость, лично я склоняюсь отнести к реализму, хотя и «с элементами». Во время кризиса 1980-х подобное появлялось и с нашей стороны — «Взрыв» В. Попова, например, емнип.

Как литература уступает знаковым романами КА (особенно заметно на фоне прочитанного следом Фолкнера), но в ряду развлекательных триллеров безусловно выделяется. Перевод качественный, проверен временем. Темп рваный: монолог, беглое представление персонажей, прорисовка ограниченных пространством декораций, характерных скорее для пьесы, нежели для романа, затем собственно действие, напряженное не так сильно, как в современных триллерах, некоторые повороты вполне в духе второсортных комедий (унитаз). В целом, всё ожидаемо, но ближе к финалу проявляется вдруг чисто японская сумасшедшинка в стиле Т. Китано (за что, собственно, мы и любим японскую культуру), с резким разворотом от цветения сакуры к корпоративной этике и пальбе из узи и арбалетов ***.

Заключительные строки, намекая отчасти и на ядерный взрыв, указывают в то же время на неправильность восприятия героя, быть может, только вообразившего победу своего «эго» и своё спасение. Прозрачность тела — символ несуществования — пожалуй, самый интересный для меня момент в книге — ломка привычного, вкрапление фантастического, ирреального. Уже не такая обычная литература выживания, уже не реализм. Затрудняюсь даже решить, что лучше — «Тайное свидание» или «Вошедшие в ковчег». Первое — для почитателей Кафки и сюрреализма. Второе — для поклонников простоты. После долгих и бесплодных блужданий в лабиринтах даже подземный бункер воспринимается как глоток свежего воздуха.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

* — по сути, deus ex machina, хотя и производит порой обманчивое впечатление. не люблю рояли в кустах, которых здесь в избытке, поэтому его роль — для меня главное разочарование

** — название естественно говорящее. последние выполняют скорее роль функции, отягощены различными комплексами и действуют на уровне примитивных рефлексов («хватай и беги!», например)

*** — якудза, школьницы и пинг-понг по ягодицам — скорее не по этой части, хотя и имеют место

Прочитав исходную версию, отмечу, что историческая линия «Экипажа» выдержала испытание временем, советская же ныне малоинтересна, вряд ли заинтересует новых читателей, искушённых в конспирологических триллерах. Роман предстаёт попыткой отступить в сторону и написать авантюрный роман, но в результате получилось пёстрое лоскутное одеяло с возникающими будто бы ниоткуда шаблонными, слабо прописанными персонажами, действие практически бесконфликтное, авторы проходят мимо многих возможностей закрутить по-настоящему лихое приключение, всё время возвращаясь к производственной НФ ближнего прицела, проектам транспортировки нефти, переброски воды для восстановления усыхающих морей (как исторический роман впрочем бы не прошло — сюжет завязан на откровенно фантастическом элементе).

Возможно, было смело и интересно в своё время, но сейчас выкинутая линия с наркотиками и контрабандистами не привносит в роман чего-либо существенного (особенно это бросается в глаза, когда читаешь следом другую хорошую вещь — в моём случае, «Чингиз-хан» В. Яна — если не читали, наверстайте... также и «Жизнь как год» Колупаева — абсолютно непохоже, но настоятельно рекомендую).

(свободные ассоциации: «Лезвие бритвы» И. Ефремова, «...и медные трубы» С. Гансовского)

Участие в спортивном кроссе — аллегорическое изображение жизненного пути — как одного конкретного человека, участника состязания, так и всего человечества в целом. Сошёл с дистанции, можешь встречаться с теми, кто сошёл с круга прежде тебя — вроде бы совсем не страшно, даже любопытно, но в то же время немного жутковато — своей обыденностью и логичностью.

Читается без проблем — нормальная классическая литература, без всяких хитростей и ухищрений — так могли писать и в двадцатом веке, могли и в веке девятнадцатом, можно прочитать новеллу и как фантастику, метафору о посмертном существовании, а можно и как реализм или фантасмагорию — после внезапной холодной «ванны» перегревшийся во время состязания участник начинает видеть в незнакомцах людей из своей прежней жизни — игра воображения, приём «ненадёжный рассказчик», ничего более.

Для меня Эдвард Морган Форстер — писатель преимущественно викторианский, прежде всего новеллист и эссеист, а вот романы обычно разочаровывают, поскольку слишком отдают мелодрамой.

Самая упоминаемая вещь Форстера — «Машина останавливается» (1909), с прообразом интернета. Мне же припоминается рассказ М. Твена про телеэлектроскоп (Из «Лондонской Таймс» за 1904 год), написанный ещё ранее. Очевидно, что-то такое уже витало в воздухе, казалось, что будущее почти наступило.

На фоне тогдашнего вала первое знакомство прошло почти незамеченным, запомнилось разве что псевдонимом, странным своим названием — «Средни ваштар» -, да и потому ещё, что совсем не такими представлялись произведения, которые рассчитывал обнаружить в «Чёрном журнале». Перечитал недавно подборку рассказов. Возможно не самые сильные и показательные для творчества Саки, но впечатления не изменились: добротная, но рядовая викторианская беллетристика на один раз, да и только. Как литература — легковесно, не выделяется ни стилем, ни парадоксами в духе Уайльда. Как мистика — слишком прямолинейно и предсказуемо: уж если в первых строках упоминается старинная семейная легенда, можно быть уверенным — именно так оно и случится.

Ровно одна вариация Маугли («Габриэль-Эрнест»), одна семейная легенда («Волки семьи Чернограц») и одна история с дароприношением античным богам («Флейта среди холмов»).

Прочитать можно, но особенного потрясения не ждите: непритязательный полуреализм «с элементами» — без ярких и эффектных фраз, без юмора и иронии. Рассказам недостаёт «странности», которую ожидаешь от писателя с таким броским и необычным псевдонимом. Но «странность» — вообще товар штучный, и далеко не для всех.

Не совсем то, что хотелось бы: не паломничество к истокам Нила, к сердцу тьмы, которая не в глубине Африки, а в недрах собственного человеческого сознания, не песнь, улетающая вслед искоркам от костра навстречу ледяному дыханию звёзд, и даже не день, когда пришли олимпийцы — а (вот ж пся морфа!), за вычетом буквально пары страниц сркнскх словоморфоз, подростковая фэнтези в стиле раннего Муркока — с лунными поселянами, ангелицами и демоницами, невольницами различной степени обнагощённости, а также с кракеном, бегемотами, с формосплавами и дирижаблями, соборами, с нетронутой пиросом Александрийской библиотекой, с висящими в пустоте анаксагоровскими раскалёнными булыжниками, и разумеется с боями и покушениями (экшна как раз хотелось бы поменьше всего, но требует рынок).

Элитарность, усложнённый язык? Не замечено. (правда, пред этим был «Анафем», коего проглотил не дочитывая вступление и не обращаясь к глоссарию, после чего «Иные песни» пролетели совсем незаметно, точно трели райских птах) Греческий лексикон и знакомство с азами античной культуры, полагаю, не должны представлять проблемы. Может смущать быть может намеренная мешанина из древнесемитских, греческих, вавилонских имён и языков, но автор вправе поступать по своему усмотрению, тем более, что мир Песен устроен по своим законам, да и древняя ойкумена, не в пример нынешней, была более цельной: границы были ближе, а культурный слой намного тоньше.

На датировки (после упадка Рима) особенного внимания не обращал, но мимоходом отметил, что перестановкой цифр получаются знакомые даты — 1914 (первая мировая), 1981 (ввод военного положения в Польше), 1991 (распад советского блока).

Замес под элитарную фантастику, с уклоном не в действие, а скорее в необычность воображаемой «картинки» и лексики, но к сожалению, засим открывается вполне заурядный вид, без тонкости и глубины конрадовской новеллы — что поделаешь, «Апокалипсис», однако ж, продукт штучный, случается не каждый день, и не каждый год. В итоге, «Иные песни» — не совсем то, что хотелось бы, но тоже неплохо — как чтение для отдыха.

Переведено достойно, если возникнут проблемы с пониманием происходящего, в конце имеется послесловие и глоссарий, которые я всё же посоветовал бы приберечь напоследок.

PS/ в целом неплохо, как развлекательный подростковый роман, не прочь прочитать и другие книги — манера автора экспериментировать, рисовать необычные картины и создавать непривычные миры, плыть против течения импонирует, несколько охлаждает только конечная развлекательность результата, работа на зрелищность, внешнюю сторону происходящего.

есть книги действия, есть книги эмоций, книги ярких и красочных картин, есть книги эксперимента и книги мысли. наиболее ценны для меня последние. и жаль, что «Иные песни» к ним, при всём желании, не относятся — хорошо в своём роде, но всё ж массовый коммерческий продукт.

Бог конечно не ангел, но и супергерои не лучше своей репутации. Они каждый день всматриваются в бездну, а бездна смотрит на них — и это не может остаться без последствий. Если даже у «маленьких» людей немаленькие бедки, то каково же супергероям? Кто защитит их от психических комплексов и проблем, и кто защитит мир от самих сторожей?

В душе ад, в глазах пустота, на улицах — ночь, мерзость и разложение (и гори оно всё синим пламенем!). Стрелки часов неуклонно движутся к Армагеддону... — таков настрой «Хранителей».

Графика не слишком выделяется от прочих комиксов о супергероях, будь то Marvel или DC comics (мне в этом плане нравится нестандарт в стиле Д. Маккина, но и у Гиббонса получилось неплохо). Зато усложнён сценарий, планы, сцены и ракурсы проработаны до мелочей. задействованы монтаж и эффекты. Например поэтапная прорисовка сцены: цвет, поток красного цвета, струя воды, смывающая кровь, канализационная решетка, и только потом общий план места происшествия, на которое смотрят с высоты, далее привычные интерьеры — таков стиль этого опиума для американского народа, стократ заклеймённого советской пропагандой, в ходе которого случаются и отступления в прошлое и каскад времён. Долю оригинальности вносят текстовые материалы в конце выпусков (якобы выдержки из книг или прессы, проясняющие отдельные моменты) — а добавьте сюда ещё звук, прокрутите записи 1980-х — от мозгокрути нобелевских лауреатов до Дайр стрейтс — и погружение в другую реальность обеспечено. Столь же органично и вкрапление детского комикса про времена капитана Тича: нагнетается безысходность, словно бы это реквием, погребальная песнь по погибшему человечеству — на фоне руин и трупов, на фоне кроваво-красных небес. На втором плане и в виде обрывков, эта линия смотрится более эффектно.

История «Хранителей» проста, как сон младенца, но, не чуждая гармонии и поэтичности, эта вещь, в чём-то даже взрослая и философская, задевает внутренние струны, цепляет. Лично мне напомнила ...даже не «вспышку» сибирской язвы на нашем Вторчермете в 1979, а скорее личинку стрекозы, что видел тогда же на одном из уральских радиоактивных озёр (Маяк, радиоактивный след) — странное существо, вдруг подплывшее к поверхности, показалось инопланетным монстром, сожравшим всю рыбу в округе.

Спойлеры, которые вы боялись узнать:

Наслышан про сего «Носорога» — чумовая, мол, вещь, дикий треш-угар! Носороги-оборотни носятся по сцене, что твои зайчики, сеют повсюду страх и разрушение!

И вот — достал книжицу, читаю. Как же... Неее, того чувака, что наплёл про ужастик, зажарить на медленном огне мало. Четвертовать! И за чтение биржевых сводок засадить! Читал, поминутно заглядывая в толковый словарь и всё равно мало что понял. Не, по отдельности слова конечно понятны, а вот полный смысл всё никак не разумею, хоть ты тресни! Хотя что-то вейрдистое в нём определённо проскальзывает.

Англичанин мистер Смит

в центре сцены той сидит

по-английски чай он пьёт

по-английски спич ведёт

курит аглицкий табак,

гладит аглицких сабак.

А напротив — миссис Смит

в центре сцены тож сидит

по-английски отвечает,

аглицки главой кивает...

Но при этом ничего

мне усвоить не дано — английский нонсенс, блин. Неее, вторая вещица тоже не того, не в ту степь — не жутики, словом. Хотя трюк со стульчиками мне определённо понравился. Но не хоррор, блин. Ни одного завалящего трупика, ни монстрика самого заваля ...ще ...го ...короче, хоррор где? где монстры-уроды?.. Не понимаю юмора, читаю дальше.

Вот! теплее! у дядечки явно не все дома — и девочки кровавые в глазах. Так и есть! Маньячный триллер. Уже сороковая! А первые где?.. (шуршание страниц — отлистываю) Нет!!! Я молчать не буду: читателям! недокладывают!! мяса!!!

И вот, наконец-то, собственно носороги — уфф, отлегло! — действительно: носятся по сцене, что твои зайчики, давят цветы, кошечек, сеют панику и разрушение. Анархия в чистом виде, хоррор, треш и угар! Неее, мне понравилось.

Кодовые слова: эксперимент, гротеск, чёрный юмор, словесная эквилибристика и минимализм.

(разумеется, всё вышесказанное немного утрировано и не соответствует действительности. но книгу — читать! хотя понравится безусловно не всем)

ещё? ищите Славомира Мрожека — например, «Стриптиз»

Скорее всего разочарует. Примечательна разве что символизмом финальной сцены и премьерой нового слова. В художественном плане уступает «Войне с саламандрами», как текст — слабо, как пьеса — мало чем примечательна (сравните, например, с «Шестью персонажами в поисках автора» Л. Пиранделло — того же года). Если бы не новое слово на букву R, кануло бы в Лету.

Роботы — уже не механические автоматы прежних времён, а в виде привычных человекоподобных машин, однако азимовские законы РТ ещё не сформированы, поэтому первый же сюжет с их участием начинается с восстания машин, что очевидно навеяно политическими реалиями, пролетарскими революциями.

Альтернатива? попробуйте Рассказы из одного кармана, Рассказы из другого кармана

Как одноразовая беллетристика — приемлемо, как проза — несмотря на приличный перевод — далеко не шедевр, быстро переходит в разряд хлама на том самом чердаке, коим великий сыщик именовал наш мозг. Спустя месяц осталось ощущение п у н к т и р н о с т и прочитанного, многочисленные недомолвки, призванные скрыть недостаток интриги.

Там, где играют финансы, не может быть счастья. Если в первом романе (большей частью история взросления в Британии 1970-х) положение спасают вставные эссе из школьной прессы, то во втором текст мало чем отличается от обычной сатиры на злобу дня, устаревающей к вечернему чаю.

(чем мне нравится британская сатира, так это своей напускной серьёзностью и многообразием — никогда не знаешь, какие струны будут затронуты на этот раз, но не сработало, к сожалению. причём, это уже второй прокол с Дж. Коу: до этого было «Какое надувательство»)

«Клуб ракалий», в особенности первый роман — история скорее грустная, с ностальгией по утраченным иллюзиям, местами неплохое, но в целом шероховатое повествование об этом безумном, безумном, безумном, безумном мире, выветривается быстрее, чем этот пар над кружечкой горячего чая — с чувством дежавю и с иллюзией движения — как будто куда-то движешься, но на деле никуда не едешь... Лучше всего первый роман, заканчивающийся за полчаса до прихода Железной Мэгги — здесь можно и остановиться: далее замыкается круг, сводятся концы и проясняются судьбы, читателя ожидает больше стилизации под бюрократический стиль, меньше оригинальности и естества, скелеты начинают валиться из семейных шкафов быстрее, чем чёртики из табакерки, а их количество превосходит разумные пределы.

...Чай оказался спитым и кружка остыла.

Из историй взросления посоветовал бы «Зубную фею» Г. Джойса, правда, там показан более ранний период, но есть и увлекательность, и социальная составляющая.

Одно из приятных и неожиданных открытий года — совсем не любовный роман, как может показаться по обложке, и не одноразовый стеб, а ближе к незнакомой у нас английской классике круга Дж. Конрада, Голсуорси и Форда М. Форда, одиссея в декорациях Серджио Леоне. Возможно, молодёжи покажется не такой интересной, но людям более старшим или читателям, не признающим шаблонов попробовать советую — ретро, настоящая классика, «которую мы потеряли».

Солдат всегда солдат, писатель всегда писатель, даже если он и родился по ту сторону океана, в экзотической далёкой стране. Добротный литературный стиль (понятно, что абы кого Борхес хвалить не станет, а его вкусу можно доверять), тонкий английский юмор, даже затрудняюсь назвать жанр, поскольку он меняется на протяжении всего произведения, переливаясь разноцветьем приёмов и стилей — от фарса до приключенческого романа, от сказки до жутковатой истории, рассказанной у ночного костра, напоминая то «Капитанскую дочку», то рассказы Дж. Даррелла.

Не без недостатков, но ознакомиться стоит.

Перевод нормальный, графика гармоничная, хотя на обложку напрашивается что-нибудь с пампасами или гаучо на конях. Но дело хозяйское — имеется и такой эпизод.

Крепко сшито, ладно сбито, образуя своеобразный арабеск, что как известно, является наикратчайшей линией между двумя точками, и стало быть самое очевидное решение для такого жанра, как детектив. А уж приём, когда даётся высказаться всем действующим лицам, напрашивается сам собой — кто-нибудь промолчит, а кто-нибудь обязательно проговорится. Читателю остаётся догадаться, каков движущий мотив — шерше ля фам? Моцарт и Сальери? или, быть может, совсем иное. Детектив мне, впрочем, заспойлерили, так что пришлось читать как обычный исторический роман, прозу — не о жизни и смерти, и даже не о посмертном существовании, как может представиться изначально, но о том культурном противоборстве Востока и Запада, о той внутренней свободе, что даёт творчество, не скреплённое догмами и оковами.

Прочиталось нормально, благо этому способствовал и прекрасный перевод М. Шарова (издание Азбуки) и незаезженный исторический материал — XVI век, Константинополь, контакты Османской империи и венецианских купцов, персидская книжная миниатюра. С интригой всё в порядке, написано (и переведено) простым и естественным языком — ярко, сочно, изобретательно, афористично.

(рисунок — это безмолвие разума и музыка глаз)

Под рукой мастера повествование от различных лиц (в тч неназываемого убийцы и его жертвы) и вставные истории, тискаемые на потеху публике, сплетается в единое целое, каждая нитка этого пёстрого восточного ковра (окрашенного больше в красный? в чёрный? или быть может в цвет надежды и печали?) плотно подогнана и лежит на своём месте.

Закончится для кого-то печально — поскольку Юноша успел увидеть дивный сад -, поначалу представляется новеллой в духе эверсова «Паука», но быстро перетекает в сказку, истоки которой лежат совсем в другом месте (спойлерам, однако ж, но пасаран). Написано прекрасно, из минусов — некоторая искусственность, явно придуманная и рассчитанная красота, напоминающая о тех узорах, что рисует на стёклах мороз. Всё это однако ж пустые придирки, простительно с учётом времени написания: от строк так и веет терпким и бархатистым ароматом Серебряного века — розы, магнолии, какие-то совершенно неизвестные экзотические цветы, что растут за стенами того чарующего сада, загадку которого предстоит разгадать... Вы знаете ответ.

Посоветую и «Очарование печали» — столь же красивый, хотя и не настолько кровавый, как у Танит Ли, вариант известной сказки. Red as blood, русская версия... Также новеллы Ю. Слёзкина, Г. Чулкова.

Если холодный северо-западный ветер закончит гонять палую листву и постучится в окно, если из темноты ухмыльнётся светильник Тыквы-Джека, знайте — наступила пора осеннего чтения... И вот незадача! — не без удачных мест, но в целом «Бумажный Грааль» оказался пустышкой, не дотягивая даже до уровня простого развлечения, увязнув меж Сциллой приключений и Харибдой интеллектуальной прозы. Читателям одной целевой группы малоинтересны та суета и криминал, что разворачиваются вокруг квеста, а читателям другой — и дела нет до братства прерафаэлитов и скучных материй, а та малая толика абсурдности, что возникает в ходе поисков Грааля, и вовсе приводит в ступор оплывшие серые клеточки, заставляя их кипеть от негодования. Лишь в середине третьей сотни страниц начинает проглядывать нечто, что возможно неплохо смотрелось бы в виде новеллы, хотя опять же, не для массового читателя — но несколько страниц на роман — не слишком ли малый КПД?

Написано в целом недурно, переведено без особых изысков, однако развитие событий и мотивы представляется не слишком жизненными и логичными, а само повествование — скучноватым и бессодержательным, чтобы оправдать время, потраченное на прочтение.

Вся королевская конница, вся королевская рать

не могут Грааль,

не могут Священный,

не могут Священный Грааль опознать...

Фантастичность «Бумажного Грааля» весьма условная, скорее, это нереалистическая проза с элементами фэнтези, мистики и магреализма — фантазия лишь слегка задевает своими крылами читательское воображение, пытаясь нагнать тоску и меланхоличное осеннее настроение — Хэллоуин, тыквы, ватага загулявших привидений в Студебекере — но и только: градус Хэллоуина практически нулевой, слабее чем у Р. Брэдбери, без мрака и нагнетания напряжённости, без той лёгкости, иронии и простоты, что мы обычно ищем в фэнтези или развлекательной беллетристике.

Перевод бледноватый, но бывает и хуже. Смущают правда особенности столичного употребления некоторых слов: так, под словом «сушка» представляются скорее кральки, а не сушилка для просушивания белья, пару «старых обезьяньих рук» стоило бы наверное заменить на «лапки» (возможно здесь даже имеется намёк на известный рассказ Джекобса?) — но это дело вкуса, не будем придираться к мелочам.

Книга напоминает Ньюфордский цикл Ч. де Линта, запущенный на пониженных оборотах,

(...кажется, у нас технические проблемы! -уползают наверх какие-то малопонятные слова, слышатся звуки волынки, лопнувших пузырей и закадровое гудение гнусавых монти-питоновских голосов -spam-spam-spaaaaaam!!!)

но проигрывает по всем статьям не только Ньюфорду или его кинематографическому собрату — «Королю-рыбаку» с Р. Уильямсом -, но и «Граальщикам» Т. Холта, которых по всей видимости и стоит предпочесть.

(spam-spam-spaaaaaam!!!... в рекламу фарша вкрапляются растерянные и озирающиеся по сторонам теги: прерафаэлиты, У. Моррис, Дж. Рёскин, меланхоличное осеннее настроение, наив, тоска, деревенская идиллия, поиски Святого Грааля, английский нонсенс и американская глубинка, а также чудики, оригиналы и фрики, музей паранормального ...и не говорите потом, что вас не предупреждали)

Быть может, Дж. Донн всё ж не прав и каждый человек — остров, а все острова — как люди, своенравные и неповторимые, проступающие на страницах этой книги словно бы в тумане, как будто нарисованные на мокрой бумаге мазками акварели — неяркие и приглушённые тона, смутные тени, лёгкие расплывающиеся силуэты — острова, острова, острова, овеваемые тысячью ветров... Острова как люди, и люди на них — как острова.

Совершенно неожиданная книга — и тем наверное хороша. Хотя подозреваю, что придётся по вкусу немногим: ожидающие сюжетной прозы рискуют разочароваться, получив вместо приключений почти бессюжетную книгу, гид-путеводитель по придуманному миру — с обилием имён и географических названий, со множеством мелких и бесполезных подробностей, со вкраплением нескольких историй (одна из которых, своеобразный паззл-детектив, раздроблена на части — на протяжении всей книги автор сливает умеренные дозы информации, отчего возникает своеобразный эффект пьесы, идущей на заднем плане — интересный и оригинальный ход), с письмами и рецензиями, с признаниями, полицейским протоколом, со статьями, проливающими свет на события других произведений цикла.

Идеей проникаешься не сразу: накатывает мягкими волнами. То что книга, в которой неоднократно упоминается о похоронах известного писателя-лауреата Ч. Камместона, открывается вступительным словом покойного, воспринимаешь как должное. Ироничность и пародийность в основном скрытые, с напускной серьёзностью на лице, проглядывают лишь местами: в основном, спокойный и доверительный тон экскурсовода, монотонное, местами даже нудноватое повествование, особенно когда автор углубляется в географические описания и списки валют, имеющих хождение на острове.

Начинать знакомство советую с «Лотереи» или же «Архипелага». Если предыдущую книгу «Архипелаг грёз» — лёгкие и кажущиеся малосвязанными рассказы — можно читать и не знакомым с циклом, то «Островитяне» — коллаж для неслучайного читателя, заинтересованного миром островов, вещь совершенно неожиданная и нестандартная. Не знаю, насколько вы готовы к экспериментам, но попробовать всё же советую: по крайней мере, прочитаете книгу, не похожую ни на одну из прочитанных ранее. Награды заслуженные, мне понравилось.

Концепт: 9 баллов / Язык: 8 / Сюжет: 6 / Интрига и оригинальность: 5 (почти ничего, чего бы уже не было ранее)

Из всех искусств важнейшим для нас является порно — женское тело, не обязательно даже обнажённое, служит прекрасной оправой хоть для научной лекции, хоть для старческого брюзжания (если, конечно, в руках у этого тела нет чугунной сковороды). Г. Миллер из тех «скверных» парней, что вызывают полярную реакцию: многим категорически не нравится (хотя это свидетельствует скорее об их сексуальных предпочтениях). На деле же он крепкий и думающий автор, простой как гвоздь, и прямой как стрела, хотя конечно же не без недостатков, к которым можно отнести желание покрасоваться и нарциссизм (хотя для людей творческих это скорее обычное дело, Миллер не исключение).

В открывающей книгу «Бессоннице» намечается тема отношений стареющего писателя и его последней жены, японской певицы. Но только намечается: на деле, это обычный трёп о чём угодно, распадающийся на две половинки — одна скучноватая, другая (Каденция) поинтересней, но тоже порожняя, как кашель в пустой зале. Данный монолог можно сравнить с сибари — певичка висит себе в бондаже, блистая шпагатом и кляпом, а старик Генри вещает о своём, пересыпая геббельсовы свои излияния цитатами и японизмами (цитата из Гессе повторена даже дважды, напомнила Булгакова — «Любовь не должна просить и не должна требовать»).

«Kultur я проглотил залпом, постоянно держа револьвер под рукой на тот случай, ежели она осмелится поднять свою мерзкую голову.»

Продолжает сборник довольно нетипичное для Миллера произведение, написанное по заказу к серии иллюстраций. Клоун «Улыбки у подножия лестницы»- такой же мыслящий, по мысли Блеза Паскаля, и колышущийся на ветру тростник, как и остальные люди. В этой пессимистической новелле показано, чего стоят на деле его смех и его слёзы, его собственными глазами мы увидим не только происходящее по обе стороны арены (а клоун на арене и клоун вне её — это два совершенно разных человека), но и то, что лежит по ту границу существования.

«счастье клоуна — в чужой шкуре. А я хочу быть счастливым в своей собственной»

Наконец, «Замри, как колибри» — это крепкий и мускулистый сборник эссе на различные темы, концентрированный, как соляная кислота. Хотя если вам близки взгляды Г. Миллера на жизнь и на литературы, и вы уже знакомы с остальным его творчеством, читать будет не столь интересно: вряд ли найдёте что-либо новое — вполне ожидаемый и предсказуемый Генри Миллер, три конька которого: свобода, секс и способность человека мыслить, стремление задавать вечные и неудобные вопросы.

Мне нравится его эроцентричный «Тропик» и некоторые эссе, и если какие-то вещи не особенно зацепили, надо наверное перечитать — не в переводе ли дело? (речь о старых изданиях)

Читать лучше всего вразбивку, не в один присест — оставьте время для размышлений, пообщайтесь с ближними и соседями (к чему, кстати, призывает и сам Г. Миллер). Помните, что ад в нас самих, дно всегда впереди. И если мы потеряем своё собственное «я», то утратим не только способность видеть свет и бездны, но и гораздо большее.

...однажды в каком-то медлительном и полузабытом сне усыпляющий поначалу фильм перерастает в гон героя, не понимающего ни правил игры, ни цели преследующей его силы — быть может, какой-то оккультной или масонской ложи. И когда герой уже летел вниз, я вдруг пробудился от прозвучавшего диссонансом слова, и, открыв глаза, обнаружил, что смотрю уже на бегущие титры — то был последний фильм С. Кубрика, в котором, правда, не было таких резвых кульбитов, но который несомненно имел что-то схожее.

/всё это fake/

И те же перипетии всплыли позднее, когда я перечитывал новеллу, послужившей литературной основой СШЗГ — которая даже не о снах и не об их отражениях в облаках, как может показаться по странному названию Traumnovelle, и даже не о супружеских изменах. Эта эротичная и вместе с тем совершенно невинная история посвящена теме сохранения верности. Было бы странно, если бы в начале ХХ века не появилась книга о фрейдистском подсознательном и о снах.

Сюжет почти такой же, как и в её вольной экранизации, действие которой перенесено в современность, поэтому следует выбирать или фильм, или первоисточник, либо же оставить между ними значительный временной промежуток, чтобы потускнели детали: в отличие от фильма, новелла более медлительна и утончённа, без финальной намекающей фразы.

/это подстава/ всё — сон. . . . . . «и ни один сон не может быть просто сном».

Вполне любопытная книжка для интересующихся политологией или философией общественных отношений. И хотя для начала неплохо прочитать «Путешествие в землю Офирскую г-на С... швецкаго дворянина» (для «дореволюционной» части посоветую сборник от МГУ — https://fantlab.ru/edition29264 ) и иметь хотя бы общее представление о жанре, когда, по мнению Платона, даже самый бедный гражданин будет иметь не менее трёх рабов :-), это совсем не обязательно. Значительная часть уделена советской утопии 1920-х гг, которую можно считать скорее антиутопией. Если Платонова, Булгакова или Замятина знают многие, то про Чаянова или Козырева уже единицы (сделал пометку — почитать Заболоцкого и Козырева, «Ленинград» которого отмечен как вещь не менее интересная, чем замятинский роман, а почитать «Пятое путешествие Лемюэля Гулливера» напрашивается само собой. Козырева называли русским Свифтом, и текст, по беглому прогляду, выглядит любопытным). Несколько интересных моментов в повести Чаянова: это двойная утопия — после утопической части 1921 г. герой переносится в ...1984 г. и начинается вторая утопия, развенчивающая первую, в которой «Дружески поддерживая друг друга, стояли Ленин, Керенский, Милюков».

цитаты из Мильдона:

Утопичность некоторых текстов представляется сомнительной, а поскольку антиутопии вынесены за рамки книги, сдерживаюсь и ставлю более скромную оценку. Почитать, тем не менее, стоит.

Яркий, сильный роман, совсем не то, что ожидал увидеть: рассчитывал обнаружить тягучее и неторопливое повествование на сон грядущий, с мыслью, растянутой на множество страниц длинного и витиеватого предложения, дочитав которое, с трудом уже припоминаешь, с чего оно, собственно, начиналось, с массой подробностей, множеством обстоятельных и многостраничных диалогов о вещах отвлечённых и удалённых от современности, аки луна от нашего светила, не говоря уж как и от прочих космических объектов, как малых, так и несравненно больших — одним словом, настраивался на очень отвлечённое, неспешное и глубокое повествование... (!!!звуковой сигнал) О чём это я?.. Получил в итоге простой и динамичный роман, в котором можно обнаружить что угодно: зачерпываешь раз — сатира, другой-третий — weirdистый нереализм, авантюрный роман, притча или даже психологический триллер со смертоубийствами — на деле же свободная фантазия, характеризующая время — реализм magic, реализм сна, бездна смыслов и эстетического наслаждения, безусловный шедевр. В плюс — актуальность, прекрасный перевод С. Апта, тщательная отделка структуры самого романа — тоже в плюс, в плюс, в плюс. В книге нет монументальности, характерной для излюбленных переводчиком авторов, а есть простота, лёгкость, воздушность, имеется даже авантюра, напоминающая, к примеру, о «Четвертом позвонке» Мартти Ларни, в нём ощущается также странность «Горменгаста» (в хорошем смысле этого слова) и мудрость Борхеса. Автор, подобно фокуснику, вытаскивает из пустого казалось бы цилиндра то яркую сцену, то парадокс, обнажает суть вещей и времени, когда был написан этот роман.

Глубина и огонь, настоящая оргия в термитнике — так можно охарактеризовать этот острый и зажигательный роман. Начинается он как вполне невинная история о чудаковатом библиофиле, выгуливающем свои книги по утрам, и в библиотеке которого, со шкафами почти до самого потолка, по ночам собираются и шуршат пожелтелыми страницами призраки; но которая превращается в притчу о диктате «маленького человека» («Голова без мира»). Далее первоначальный герой отходит на второй план, уступая фокус новым персонажам, и начинается плутовской роман («Безголовый мир»). Достижим ли мир — вопрос философский.

(достаю маленький кубик, кликнув по матовой грани, растягиваю его по вертикали, затем по горизонтали, достаю из образовавшейся в воздухе книжной полки чёрный томик, открываю наугад):

(обратный процесс — закрываю книгу, возвращаю на полку, сдвигаю её сначала по горизонтали, а затем и по вертикали, убираю кубик на место, никуда)

Реалистическое, но с сильным психоделическим эффектом: реальность как сон, сон как реальность, которые нельзя различить и в которых нельзя пробудиться, и советская реальность как кошмарный нескончаемый сон. Нехитрая в общем-то история четвёрки расстрелянных — о том, какую роль они сыграли в жизни спящего, главного героя — раскрывается постепенно и облечена в форму урывочного судорожного сна, в котором могут встречаться и живые и давно умершие люди, в котором последовательность событий нарушена, как осколки разбитого вдребезги, а спасение, вопреки всему, всё же возможно. Хотя итог будет горек.

Для 1980 г довольно смелая работа, поднимающая тему репрессий.

Советую попробовать также «Сэр Генри и чёрт» (от автора — в скобках пояснение для недогадливых), а из более традиционного — «Растратчики» — грустная и бесшабашная сатира из 1920-х об особенностях национальной растраты. Некоторые эпизоды показались знакомыми: очевидно, источник тот же самый, что и у Ильфа с Петровым — жизнь.

(параллельное чтение: В. Вересаев «В тупике» — гражданская война, Крым, та же самая тема репрессий. что удивительно, наиболее острые главы читались в присутствии советской верхушки (Сталина в тч), и тем не менее роман был напечатан, выдержал несколько изданий. правда, в 1930 всё равно запрещён, как «контрреволюционный»)

Upd. можете узнать подробности в книге “Эпоха и судьба чекиста Бельского”

Впечатление неоднозначное — книга нужная, интересная, но и очень неровная. Не монография, а сборник материалов — некоторые части представляют собой эссе, некоторые писались как предисловия. Очень недостаёт некоторых ключевых фигур британской фантастики (к примеру, нет одного из отцов-основателей фэнтези, Дж. Макдональда, а куда ж истории «новой волны» без М. Муркока?), и если бы вместо Дж. Херберта оказался К. Прист, это можно было только приветствовать.

Прочитанная параллельно книга Кагарлицкого произвела более сильное впечатление, но поставил им одинаковые высокие оценки: если «Литература и театр Англии ХVIII-ХХ вв.» берёт стилем и качеством, то «Золотая пыль» — своей информационной насыщенностью и бОльшим разнообразием. Уровень написанного в «Золотой пыли» хотя и несопоставим с лёгкостью и изяществом Ю.И., всё же повыше, чем обычные гаковские заметки в «Если».

Из наиболее существенных минусов — автор часто уклоняется от темы, увлекается пересказом содержания. Из плюсов, помимо общей интересности — наличие ссылок и оригинальных цитат, неплохое качество издания.

Хорошая детская сказка из 1960-х. Прочитай её в правильном возрасте, наверняка вошла бы в число любимых, наряду с Незнайкой и «Волшебником Изумрудного города», но не довелось к сожалению — и «Актуальные вопросы идеологической работы КПСС» надолго отбили у ребёнка интерес к чтению.

Фабула проста, как подзатыльник: перемахнув через забор и поплутав некоторое время по чужбине, герой приходит к очевидному выводу: дома, как ни крути, лучше, хотя название родной деревеньки — Поплачь, А Затем Проглоти Свои Слёзы — оправдывает своё название. Эти «Чудесные приключения» — острая и едкая сатира, очень напоминающая сказки Джанни Родари: такие же ироничные, бесхитростные и поучительные приключения в невероятной стране, насыщенные пасхалками для взрослых, читающим книгу детям, намного интереснее, чем сходная по сюрреализму (правда, большей частью, в графике) книга Р. Топора.

Некоторые моменты будет сложновато объяснить детям. Боюсь даже предположить, какой ныне возрастной рейтинг у этой книжки 6+, где главный герой — априори положительный — совершает: незаконное пересечение границы, угон транспортного средства, сопротивление представителям власти, а также шантаж, людоедство и прочие противоправные действия.

А ещё вы найдёте:

. ультрарациональный иррационализм в соусе из голубой печали и инфрарациональный рационализм в соусе из розовой надежды,

.. фею-трансвестита,

... палочку-пожиралочку,

.... сеньору Смерть, заменившую своего скакуна боевым истребителем,

..... принцессу № 46 734 (подданные обожают принцессу до безумия, хотя знакомы с ней только по портрету художника-абстракциониста... Подойдёт? Да / Нет),

...... ведьму Вопль Из Преисподней, фею У Которой Все Дома, а также прочих злых и полудобрых волшебников и волшебниц.

* * *

«Перед тобой два пути — Добра и Зла, — выбирай любой, хотя такого не бывает на свете, чтоб Зло и Добро шагали по разным дорогам.»

Отличный, хорошо сбалансированный сборник — не столько фантастика, сколько магреализм — литература с зыбкой границей реальности, вся фантастичность которой зачастую заключается в том, что действие происходит в придуманном мире, имеющем лишь отдалённую схожесть с нашей реальностью, даром что в нём имеется католицизм или знакомые технологии, «Архипелаг» — это яркая цветная мозаика, сон вверх тормашками, собрание разножанровых и непохожих друг на друга новелл, с уклоном в ужасы или мягкую эротику. Собранные воедино, они создают впечатление удивительной цельности и узнаваемости, переводят повествование на качественно иной уровень, свойственный настоящей литературе, добавляют новые измерения, краски, когда каждая новая новелла высвечивает новую грань этого кристалла.

Напомню особенности мира К. Приста: война между двумя полярными континентами идёт почти три тысячелетия, не затронута только цепь нейтральных экваториальных островов, где могут встретиться и отдохнуть от войны люди с обоих сторон — какие-то острова оставляют впечатление тропического рая со своими странными обычаями, где-то чувствуется шотландское захолустье, Италия, Греция или Кипр. Иногда возникает тревожное нагнетание обстановки: к примеру, представьте себе шоссе, заблудиться на котором — раз плюнуть, особенно, если пользоваться имеющейся у вас картой, кругом руины, останки древних башен, возле которых местное население не рискует показываться после наступления темноты, в тёмном отеле вы могли бы оказаться единственным постояльцем, если бы не приставленная к вам женщина-полицейский, после прихода ночи открывающая себя с новой стороны (это, впрочем, не самый сильный, хотя и хороший поначалу рассказ)...

В некоторых местах враждующие стороны могут встречаться, разделённые, точно железным занавесом, бетонной стеной — и тогда вспоминаешь о Берлинской стене, холодной войне (этому способствует и описываемое время года — холод, зима).

Читать про снег в тридцатиградусную жару было приятно, читать про тропики, когда за окном моросил прохладный долгожданный дождь, было особенно упоительно. И хорошо, что в нашем мире существуют такие яркие и узнаваемые книги.

Многие жанровые рассказы выглядят теперь не столь уж фантастическими. К примеру, читая — в наш век видеорегистраторов и веб-камер — о микроскопических подглядывающих и подслушивающих «жучках», не сразу улавливаешь, в чём же состоит неправильность изображаемого мира. Читая К. Приста, сразу понимаешь, что речь здесь идёт о нашем мире — и неважно, с кем ведётся эта нескончаемая война — с террористами или с потенциально реальным или воображаемым противником: узнаёшь себя живущим на одном из этих островков Архипелага, хотя очевидно, что это спокойствие лишь кажущееся.

Самые удачные новеллы размещены в начале, но и завершающий аккорд неплох (амплитуда оценок: 7-8-6-7-7-7-6-7).

Написано достаточно просто, образно и поэтично, с узнаваемым отсылом — под впечатлением похорон, воспоминании о первом сексуальном опыте или комплексах при посещении проститутки — но тонко, красочно, сжато и психологично. Первая новелла, практически бессюжетная, даже оставила после себя впечатление короткой поэмы. Событий — ноль: только острова и полёт, серые стальные небеса и мягкая обволакивающая меланхолия. Никакой интриги, никаких внешних эффектов: но задаётся настрой. И уже во второй новелле обнаруживаются следы «Лотереи». Можете быть уверены, что имеются они и в «Островитянах» (бегло полистал этот своеобразный путеводитель, но покамест решил сделать небольшой перерыв: судя по всему, время для этой книги не губительно).

Это реальность. Прочее — сон.

Тяжеловесная, практически бессюжетная проза, в меру странная, тоскливая и безотрадная, никак не для отдыха и не для развлечения: дальний отголосок «покаянной» послевоенной прозы (Г. Бёлль, З. Ленц, Г. Грасс) со стороны гражданского населения — денацификация, горечь, вина... Переведено столь же качественно, как и написано.

Первые ассоциации: болезнь, разрушение, камень, подверженный эрозии... Скала тёмно-зелёного гранита, прикрытая пожухлым мохом и травой. Словно бы проступают барельефом высеченные из камня фигурки: собаки и куры, люди в полосатых робах, сибирские и марокканские полки, звёздно-полосатый стяг, резиденция судьи, демонтаж железнодорожного полотна, фермеры, тракторы и лошадиные повозки, гружёные свёклой, военная база, скины и демонстранты с пацифистскими знаками, ядерный гриб, авианосец, рок-группы, крупные каменные надписи, буквы и цифры... (часть изображения не различить — тёмное пятно с расплывающимися краями, будто бы прожжённое в реальности). На вершине три крошечные фигурки, почти неразличимые в тумане: Собачий Король, Моорский Крикун и Бразильянка — с высоты доносится женский смех, блестит прицел снайперской винтовки.

...Мизантропия, меланхолия, пессимизм: счастья здесь нет, но не ждёт оно и на чужом берегу.

В целом, фантастика (альтернативная история) не играет большой роли: отличия лишь в мелких незначительных деталях: вместо плана Маршалла — план Стелламура, поставивший целью вбомбить проигравших (не вьетконговцев) в каменный век, перевести их страну на аграрный путь развития, ядерная бомбардировка и капитуляция Японии произошла с задержкой на несколько десятилетий.

Написано, на мой взгляд, вяло и сумбурно, именно то, что и ожидаешь увидеть, завершено невразумительной концовкой. Усталость от материала? Тупик?

Ожидаемо. Альтернатива: перечитайте «Глазами клоуна» Г. Бёлля.

/ Новелла производит сильное впечатление: призрачность, ирреальность происходящего, кафкианская атмосфера полуяви-полусна, в которой могут случаться странные, зачастую неприятные вещи, которые конечно можно списать на психическое нездоровье, но автор пишет скорее так, что это происходит на самом деле.

Ночь, не горят фонари. Герой бредёт по улицам тёмного и малолюдного города, в котором узнаются реалии послевоенной Германии 1920-х: магазины и увеселительные заведения закрыты, многие люди спят, продукты все съедены, вино выпито, деньги, как и человеческая жизнь, ничего не стоят. На душе пустота, и хотя в карманах ничего нет, герой заходит к проститутке. Здесь случается первая неожиданность...

Несмотря на банальную завязку, это действительно настоящая Литература, «странная» в хорошем смысле слова, выделяющаяся из массы. Хотя мальчишеская любовь к ангелам Микеланджело проскальзывает в творчестве Янна и выдержки из Писания попадаются то там, то тут, места богу в нём нет — это крайне мрачная и неудобная проза, нездоровая и болезненная по содержанию, хотя для некоторых это профессиональная необходимость, многих шокирует.

Другая тема — двойники-отражения. Герой встречает обитающего в подвале беспризорного мальчика, в котором узнаёт самого себя, только моложе. Нарциссическое любование однако недолго — ведь «каждый, кто на свете жил, любимых убивал, один — жестокостью, другой — отравою похвал, трус — поцелуем, тот кто смел, — кинжалом наповал.» (с) Н. Воронель

Мир действительно ненормален. И крышка склепа может захлопнуться в любой момент.

// Синопсис фильма в принципе вторичен — описание обычного криминального фильма, но некоторые детали показывают дрейф писательской мысли, проясняют тёмные или недостающие места остальных произведений. По сути, во многих своих вещах, включая и трилогию «Река без берегов», Янн писал одно произведение: сходные мотивы, обстоятельства, зачастую совпадают даже имена.

/// «Это настигнет каждого». Не любовь — смерть! она неизбежна! Роман остался незаконченным, но каркас готов, реечки отшлифованы и ход писательской мысли очевиден: недостаёт маленьких деталей, сцены убийства сестры.

В целом неплохо, но проигрывает новелле своей незавершённостью (о дальнейшем развитии событий догадаться впрочем нетрудно). Ближе к мелодраме, женскому сентиментальному роману, отличаясь только гомоэротическими эпизодами.

А началось всё с красных спасательных кругов.

(мы ходим по улицам, пока наша любовь не испортится)

(кто жрёт грязь, тот либо умирает, либо приспосабливается к ней)

(мы же по видовым признакам люди: но по разновидности — сон, чёрный занавес, заслоняющий нас от нас самих)

Если не страдаете гомофобией и излишней впечатлительностью, если не склонны проецировать на себя мотивы и поведение действующих персонажей, советую попробовать — хотя бы ради новеллы. Вступительную статью из книги («Это настигнет каждого», изд. Колонна) советую оставить напоследок.

Что-нибудь близкое? — Р. Музиль, «Человек без свойств».

Не всё хлеб, иногда и пироженки. Случается, что выбираю не самые удачные, пересахаренные экземпляры, дочитываю или перечитываю старые книги, чтобы проверить, не изменились ли первые впечатления. Бывает, что отношение меняется, бывает, как в этом случае, нет.

Даже учитывая развлекательный характер, откровенно слабый роман. Если охарактеризовать коротко, это инфантильный «Телохранитель» в картонных футуристических декорациях. Стоит только убрать условную виртуальность и суперспособности героя-полукровки, опустить описания будущего городского «дна», оргии и наркотик, единственное отличие которого от реально существующих только способ употребления — и останется обычный лавбургер, ванильный и по женскому сентиментальный, построенный на простых эмоциях — страх / боль / наслаждение / надежда.

Исключительная наивность. Поверить, что главного подозреваемого в терроризме отпустят так просто, может только ребёнок.

(приключения в городе, которого нет)

Перечитал книгу, которая произвела некогда двойственное впечатление (потому наверное, что рассчитывал тогда на совсем другую фэнтези).

Многим покажется наивной и устарелой (1949 г!), с предсказуемым развитием сюжета: потерпевший кораблекрушение попадает в сказочную страну Романию, населённую литературными персонажами, движется из точки А в точку Б, повторяя в сущности историю развития литературы (древние мифы, саги, литература большей частью периода Возрождения и Просвещения, совсем вскользь нового времени). Обнаружив среди персонажей Раскольникова и Анну Каренину, заподозрил по молодости отечественную мистификацию, но нет, вполне реальный западный автор.

Отмечу хороший перевод, умение автора вести простое и совсем неглупое повествование, в полной мере открывающееся только читателю с определённым культурным багажом. Если это и фэнтези, то весьма нетрадиционное — для тех, кто предпочитает скорее литературу, нежели приключения. «Серебряный Вихор» — это литературная фантасмагория, весь интерес которой заключается в узнавании литературных персонажей и топономики. Можно сравнить с выдержанным старым вином — с годами только крепче и интересней, читать лучше всего в зрелом возрасте и не за один присест. По достоинству оценил только сейчас, наиболее понравилась третья часть, напомнившая «Сказание о Мануэле» Дж. Кейбелла — качественно иной уровень! философское и ироничное странствие по преисподней в компании с Фаустофелем (амплитуда оценок: 7-6-9, итоговая — 7 баллов).

Советую рискнуть.

(настраивайтесь на иронию, «пляжное чтиво», магреализм)

Можно написать обычный роман в письмах, а можно закрутить какую-нибудь мозгокруть — скажем, устроить обмен посланий между расщеплёнными «я» одной личности или же между адресатами, живущими в разных временах или мирах. Липскеров пошёл по первому пути, но для оригинальности сместил некоторые моменты. Обстановка явно альтернативно-историческая, спустя 5 лет после русско-японской войны, но с телевидением и президентом.

Как происходит остраннение? Логика проста. (противоположность) Россия — маленькая страна, (аксиома :-) со всех сторон окружённая врагами. (где таковая может располагаться?) — около Арабских Эмиратов (нефть!). отсюда антураж 1000 и 1 ночи — джиннии и верблюды, арапы, павлины, восточная кухня (не буйабес, сэндвичи или пельмени, а пита с курицей — шаурма), имя российского императора — Аджип Сандал (по совету астролога). умом Россию не понять, и метром общим не измерить (аршин only! потому и перевод России на метрическую систему провалился).

В «Пространстве Готлиба» сочетаются стилистическая изысканность В. Сорокина, только без копрофагии и эпатажа, лёгкость и увлекательность Крусанова или Пелевина, ирония М. Веллера, а язык посланий, большей частью всё ж современный, напоминает порой о пушкинской эпохе.

Двое (не буду заострять на политкорректности, но оба инвалиды-колясочники) рассказывают о случившихся странностях.

Он — повествует о внезапном укусе, в результате которого начинает общаться с жуком hiprotomus viktotolamus, присосавшимся к ЦНС — который в предыдущей своей инкарнации был всероссийским императором по имени Аджип Сандал.

Она — о странном ящике, внутри которого обнаружились футляры с отрезанными конечностями и инструкция по использованию, от которой правда мало толку, поскольку за 2-й страницей следует 32-я.

Такова завязка.

Написано увлекательно, почти до самого конца, но к финалу автор решил свести концы, и тем самым всё испортил: подобно тому, как в стриптизе наивысшая эротичность состоит не в полной обнажёнке, а в зрительской фантазии, что-нибудь должно остаться недосказанным, читатель должен домысливать самостоятельно.

Этого не случилось — не осталось простора для воображения, получилась пресная каша — в том и минус.

Широкому читателю Лагерквист наверняка покажется скучным и нечитабельным моралистом, религиозным писателем, поднимающим серьёзные морально-этические вопросы. Но если вам нравятся такие авторы, как Т. Манн, К. Гамсун или Л. Толстой, попробуйте и Лагерквиста: он из той же когорты. Фантастики как таковой нет: в основном философские притчи, распространённые в античности беседы мертвецов, в некоторых произведениях задействованы библейские персонажи. Начинать с коротких ранних вещей наверное не стоит: скорее всего бросите — слишком много несовершенства, слишком много пафоса и назидательности, к которым ещё надо привыкнуть, вдобавок ко всему, чувствуется поза, некоторая искусственность и тяжеловесность стиля, попадаются затёртые банальности, слабые вещи. Но случаются и миги озарения, настоящие высоты. В любом случае, открыть нового для себя автора было интересно.

Советую начинать с «Карлика» или «Вараввы» (первое предпочтительней, поскольку это отдельный роман).

Италия, XV век. Великое и кровавое время Возрождения — время чумы, время войн ...и время великих открытий — таков «Карлик», роман не столько о злобном карлике-мизантропе, воплощающем в себе дух ханжества и мракобесия, сколько роман о раскрепощении человечества и об улыбке Моны Лизы.

«Варавва» — начало мифологического цикла, в котором имеется много очень сильных, но взаимосвязанных вещей, читать которые, начиная со «Смерти Агасфера», следует одно за другим, поскольку они являются непосредственными продолжениями. Здесь есть и свет Вифлеема и тьма, накрывшая ненавидимый прокуратором город, здесь повествуется о дальнейшей судьбе того, кто не был распят.

Если вы не можете позволить себе сборник «В мире гость» (имеется два варианта, отличающихся только ценой и обложкой) или у вас недостаточно места на полках, обратите внимание на книгу «Карлик» из серии Книга на все времена — здесь собраны наиболее зрелые вещи (к сожалению, «Варавва», склонивший академиков к вручению Лагерквисту нобелевской премии, остался за бортом, но читать можно и без этого своеобразного пролога).

Надежд не оправдал: необязательное, в меру заурядное произведение, которому недостаёт безуминки, скорее просто серия набросков, где за беглыми штрихами проглядывает заворожённый кровью и падалью школьный изгой Изидор, доверенный гувернёру нетрадиционной ориентации — и, совершенно вдруг, Лотреамон — опередивший своё время поэт, безбожник, анархист и ...сумасшедший, у которого, ценой своего рассудка, случилось придумать ад, а для рая уже не хватило времени.

Отчасти скудная биография, отчасти интервью Изидора Дюкасса / графа де Лотреамона, за которым проглядывает эго Джереми Рида, и отчасти отчет о наблюдении за наблюдателями, из которых никак не складывается целое: личность главного героя постоянно ускользает, замещаясь доппельгангером-двойником. В книге чувствуется надуманность, поза, расчёт, и даже мизантропия её чисто поверхностная, наносная. Образы большей частью заимствованные из поэзии, разбухающие, как червь на гниющем трупе, на падали, лежащей на дороге. Прочитать можно, но в памяти навряд ли отложится.

Остаётся одна-единственная картина: в ослепительном и стерильном мире пустыни выделяются солнцезащитные очки и пустой оставленный стул, который того и гляди расплавится, точно на полотнах Дали.

Можно бесконечно обсуждать плюсы и вкусовые достоинства водки, но любой ирландец на это только ухмыльнётся себе в усы и скажет, что в жизни есть только три по-настоящему достойные скрепы — Вера. Виски. Велосипед.

«Третий полицейский» — наиболее подходящий вариант для начала знакомства с Ф. О'Брайеном. Ценители традиционного английского юмора оценят его иронию, любители литературы насладятся мастерством и виртуозным стилем, а не просекающие нонсенс прочитают как странноватый, но увлекательный и интригующий какбы-триллер, какбы-детектив — с трупом и привидениями, с запрятанными в иные измерения комнатами, с парадоксами пространства-времени и конечно же с виселицей и полицейским участком.

Секрет можете разгадать с первых страниц, но лучше не заморачиваться и получить удовольствие, пройдя до самого конца. Настройтесь на иронию в духе Л. Кэрролла или Дж. Свифта, переключитесь на полный абсурд, где каждый ветер может иметь свой цвет, время может замирать на месте, а здания — словно бы нарисованные в воздухе — расплываться или обретать фокус, где на потолке может различаться карта окрестностей и всё развивается по совершенно немыслимым законам, в которых постепенно проглядывает своя логика («Вы обретаете мудрость, задавая мне вопрос, я же — вам на него не отвечая»).

Написано здорово, читается словно Алиса в исполнении «Монти питонов», хотя понравится конечно далеко не всем. На развесёлую разновидность юмора не рассчитывайте: ключевые слова — абсурд, гротеск, ирония и тонкий английский юмор.

А если возжелаете добавки, окунитесь в воды «Фабрики грез Unlimited» Дж. Г. Балларда.