Давным-давно, когда Москва еще не горела, а человек уже поднялся в воздух и открыл для себя электричество — готика еще не вышла из моды. Барышни заслушивались про вампиров и прОклятых духов, вздыхали о любви и ждали рокового сумеречного поцелуя. Именно тогда сложилась эта история, именно тогда были начертаны первые страницы «Рукописи, найденной в Сарагосе».

Попытаюсь набросать две или три вещи, которые я почерпнул из этого романа.

Для затравки — что написано в библиографии «Локуса»: «Stories, and stories within stories, of brigands, ghosts, smugglers, cabbalists, sadists, satanists and phantoms, told by a band of wanderers traversing Europe in 1739». Всё это действительно так, краткое описание соответствует действительности и верно отражает сущность романа. Перед нами именно рассказы, в которых не обходится без чертовщины, бесчисленные истории в историях, арабески о грешных и невинных людях, переплетённые в клубок и преподнесённые с разных точек зрения, предлинчевский сериал о том, что совы (или девы) не то, чем кажутся, и те же самые события могут выглядеть совершенно иначе, если взглянуть на них с другой точки зрения. Кто-то увидит соблазнительных дев, а кто-то — глумливых призраков, с петлёй на полуразложившейся шее. Это, на мой взгляд, самая сильная находка «Рукописи».

На самом романе словно бы лежит отблеск какого-то инфернального сияния. Быть может именно это, а вовсе не запутанные семейные отношения привели к тому, что Ян Потоцкий освятил серебряную пулю и выстрелил себе в голову. Эксцентричность этого поступка и невинный по нынешним временам эпатаж бросают свет (или тень) и отличают от прочих этот роман.

Роман, столь неспешный и оригинальный, столь длинный и изощрённый, насколько долгим и извилистым может быть блуждание по зеркальному лабиринту в компании незнакомцев, один из которых Вечный Жид, а следов остальных история для нас не сохранила. Роман, настолько многослойный и насыщенный временем, насколько непрактичными и бесполезными могут оказаться преподнесенные познания — зашифрованные кабалистические символы, отвлечённые, отстранённые от нас, сегодняшних, теология и философия, перемешанные с многочисленными историями времен шпаги и мушкетов, времен роковых встреч и поединков, времён распятия Христа и романтики первых человекоподобных автоматов (слово «роботы» еще не было придумано, но мечта о человекообразных слугах уже приобретала очертания).

Впечатления от романа, как уже упоминалось, можно сравнить с блужданием по нескончаемому лабиринту в компании незнакомцев. Взгляд скользит по зеркальным стенам, выхватывает то одну деталь, то другую. Где-то промелькнёт кусочек обнажённой плоти, где-то отразится отблеск дальнего огня, ловится чей-то ищущий взгляд, почудится тайное присутствие то ли людей, то ли демонических сущностей, помножатся бесчисленные отражения в дальних закоулках — и вся картина представится вдруг более сложной и невообразимой, чем она есть на самом деле.

Текст неоднородный, написанный то нарочито безыскусно, то излишне витиевато — какие-то моменты книги сразу захватывают воображение, рисуются сочными яркими мазками, какие-то не привлекают внимания, кажутся пустой тратой времени, не дающие ничего ни уму, ни сердцу, быть может, отвыкшему от таких витиеватых конструкций и длинных сложноподчинённых предложений, нечастых в наше быстротекущее время... Но, закрыв последнюю страницу романа, ожидаешь, не проснешься ли сейчас под той виселицей, в компании тех же незнакомцев?

Наиболее яркие и важные качества романа проявляются уже на первых десятках страниц. Если вас не зацепило этим водоворотом, читать далее, наверное, уже и не стоит. Читать «Рукопись» целиком, за один-два дня или вечера, занятие, наверное, слишком утомительное и бесполезное — вы рискуете запутаться, заблудиться в хитросплетениях и полунамёках всех историй, которые рассказывают герои, внутри которых могут начаться другие истории, прерываемые третьими... Это такой роман-матрёшка, напоминающий «Тысячу и одну ночь», с той лишь разницей, что ночей здесь намного меньше, а вместо джиннов — повешенные, которые тоже не те, чем кажутся...

Если начнёшь записывать для памяти краткое описание прочитанного, получается какая-то ерунда — герой едет из точки А в точку Б, просыпается под виселицей, затем встречает других людей, которые оказались в точно такой же ситуации, все они рассказывают друг другу свою историю, внутри которой может обнаружиться другая, третья — и все это переплетение будет длиться на протяжении всей книги. Читать всё сразу за один присест утомительно. Продолжаешь на следующий день, и не сразу вспоминаешь, о чём шла речь накануне, и в каком времени ты сейчас находишься — то наполеоновская эпоха, то Антоний и Клеопатра, то какой-то автомат, перевозящий путников на другой берег, то какие-то инфернальные сущности, то мавры, то инквизиция...

Неоднократно встречал мнения читателей, что роман Потоцкого — самая жуткая тягомотина, которую им довелось читать в своей жизни. Естественно, такие высказывания не могли не привлечь внимания, и задали нужный настрой для чтения... Мне понравилось, чего и вам желаю! Не всё то золото, что гламур, и не всё то мусор, что пылится в дальнем углу библиотеки.

(над небом голубым есть город золотой...)

Прежде всего обратим внимание на год написания — 1920. В этом году был расстрелян Колчак, озвучена программа НСДАП, получил нобелевскую премию К. Гамсун, Уэллс посетил кремлёвских мечтателей и поделился своими впечатлениями в «России во мгле» (кстати, его «Первые люди на Луне» созвучны данному роману, но фантазия Уэллса никогда не возносилась до таких безумств, как в «Путешествии к Арктуру» немолодого дебютанта). В этом году родились Азимов, Брэдбери и Ф. Герберт, которые во многом сделали фантастику такой, какой мы её знаем в настоящее время... Именно в этом году вышла — и с треском провалилась в продаже! — книга, которая спустя полвека приобрела настолько культовый статус, что, хотя её и посейчас читают немногие, затмила многих тогдашних кумиров и стала заметной вехой в жанре. Если посмотреть, что было написано на момент выхода, окажется, что прошло несколько лет с начала марсианских приключений Джона Картера; до «Аэлиты» ещё 3 года, а до «Космической трилогии» К. Льюиса (кстати, ещё одной «родственной души«!) и того больше — почти два десятилетия.

Время написания определяется легко: помимо упоминания модных в начале ХХ века спиритических сеансов, всячески подчёркивается наличие электрического! освещения. Суховатое скучное повествование через несколько десятков страниц вдруг взрывается такими яркими красками и безудержным полётом фантазии — что про 1920 год забываешь напрочь. И к какой же стране Оз приведёт эта дорога из желтого кирпича?

Если вам надоели имперские битвы, осточертели лужи клюквенной крови и хрипы неумелых актёров, если вы до смерти устали от пустой болтовни истеричных бимбо-моделек, если вдруг по непонятной прихоти вам захотелось чего-то занудного, скучного, но при всём том притягательного и непохожего на всё, что вы читали до этого; если вы не боитесь архаичных романов с религиозной подоплёкой, в которых если что и происходит, то непонятно что, а герои могут оказаться совсем не теми, чем представлялись в начале путешествия, да и вообще может оказаться, что у книги совсем другой герой — значит, самое время совершить путешествие к далёкой звезде, где в обманчиво идиллическом мире плещется кристально чистая вода, где царят яркие краски и парят летающие острова, где живут мечтательные человекодрева и отважные охотницы, где издалека слышится чарующая музыка, будто зов неведомого бога — а в этом мире непоминаемый всуе не оставил своих чад и живёт по соседству. Под небом голубым — освещённом двумя солнцами (и Раем, и Адом) — обитает множество существ и животных невиданной красы — автор дал простор своей фантазии, чтобы представить мир, максимально непохожий на наш собственный. Поэтому если вам любопытно узнать, что представляла собой фантастика в годы, когда хоббит ещё не вылезал из своей норы, и даже до рождения Конана оставалось более десятилетия, и вы готовы смириться с некоторой архаичностью изложения и с избытком описательности, «Путешествие к Арктуру» — совсем неплохой вариант, в котором, возможно, вас ожидают сюрпризы.

Фабула проста, раскованность авторской фантазии поражает воображение даже сегодня. Попав на Торманс, герой претерпевает чудесные трансформации — обретает новые органы, открывает чакры, внутренний третий глаз; отныне он может без проблем дышать воздухом чужой планеты и питаться инопланетной пищей — что с точки зрения науки, конечно же, нонсенс, но с точки зрения художественного воображения вполне допустимо. Герой без препятствий биологического и технического толка начинает путешествие по планете, выслушивает — словно не существует языкового барьера — лекции об устройстве здешнего мира (есть такой грех у старинной фантастики). С точки зрения здравого смысла, по меньшей мере странно. Но вся эта книга находится за пределами здравого смысла — безудержный полёт фантазии; обманчивая идиллия, прерываемая вспышками немотивированного насилия (что можно объяснить тем, что герой попал под влияние нечеловеческой воли); попытка представить мир, совершенно чуждый нашему разуму.

Читающим книгу впервые, рекомендую с самого начала давать персонажам краткие характеристики — главный герой, ангел-хранитель, демон-искуситель, Лилит, Бог-создатель и тот, чьё имя не принято называть. Неологизмов, к счастью, не слишком много — иначе непривычному читателю запутаться во всех этих «блодсомбрах» не составило бы никакого труда, но иметь перед собой краткие характеристики будет нелишне. Кстати, если наименование Торманс покажется вам смутно знакомым, не удивляйтесь — его позаимствовал для своего «Часа быка» И. Ефремов, впечатлённый данным романом.

Из простительных минусов: религиозность, искусственность, пафос.

Перевод не идеальный, но на сегодня единственный вариант для читающих только на русском. Рекомендую поискать издание от «Васильевского острова» — в нем есть и другие интересные вещи. Кроме того, это издание займёт меньше места на книжной полке.

Драг еч старина Шэ!

Прочитал Ваши записки о марсианском крушении, и не могу не выразить искреннее и безмерное восхищение и признательность за эту чудесную сатиру, доставившую как несколько минут ни с чем не сравнимого удовольствия, так и неизбывную печаль узнавания родного Поднебесья. Хотя, признаюсь, поначалу и возникало неловкое ощущение древнего пергамента, далёкого от нынешних чаяний и приводящего в непонятный трепет лишь учёных мужей из императорского архива.

Крушение космического аппарата, дальнейшее пленение варварами и чудесное спасение с помощью коробка спичек — всё это так безыскусно, так скучно, и так по-детски наивно! Но несколько совершенно потрясающих страниц заставили меня полностью переменить своё мнение! И никакие марсианские просторы, никакие сады дурманных деревьев не смогут развеять уверенность, что эта местность мне знакома как окраина Китая! От упоминаний свор кошкизма и мяуизма потянуло взглянуть на дату написания. 1933 год. Не могу не выразить искреннее восхищение Вашей прозорливостью! Как жаль, что нам никогда не доведётся прочитать о Вашем путешествии в страну водяных!

Скромная среднебольничная температура (зчркн) оценка никоим образом не должна воздерживать благосклонных читателей от прочтения сей книги. Ведь некоторые места поистине великолепны, на шедевральную «девятку«! Да за одно только высмеяние пороков образования эти записки следует высечь на нефритовых скрижалях и выставлять на обозрение для почитания и восхищения в дни всенародных празднеств!

...(дальнейшее безнадёжно размыто водой и не поддаётся прочтению)

(исключительно для взрослых! лицам, не достигшим определённого возраста или величины IQ, может показаться тягомотиной -- сплошная заумь и никакого тебе сексшна!)

... и война на безжизненном лунном шарике. Ой, нечасто действие современной нф разворачивается на Луне! С начала двадцатого века фантасты норовили перенести действие куда-нибудь на Марс или Юпитер, а то и вовсе в далёкую-предалёкую галактику. А тут -- роман, написанный почти на излёте ХХ века, и действие происходит на Луне! К чему бы это? Наверное, из-за элементарного логического перевёртыша. Куда денутся войны, если на Земле воцарит мир, наступит тишь и благодать? Естественно, переместятся на Луну, где, как известно, никакой жизни нет. И вести их будут роботы! Нет, не те гигантские человекоподобные махины, которыми так интересуются премьеры и молодёжь, а скорее миниатюрные солдаты-тараканы или вовсе даже рои наноботов.

(голоса за кадром: Oh, oh, you're in the army now!)

Цикл Ийона Тихого с каждой вещью всё больше отдаляется от весёлой развлекательной НФ и перерастает в язвительную сатиру. Высоты -- «Футурологический конгресс» (всё то, чего нам так не хватало в «Матрице«!) и, практически в один уровень -- антивоенная сатира «Мир на Земле».

В каждом возрасте эти книги читаются по-своему: если в детстве больше нравится озорной юмор «Звездных дневников» с несчастнейшими котами и сепулькариями, то в зрелом больше ценишь сатиру последних вещей. Уже не развлечение -- но пища для ума и сердца. Текст становится намного плотней и отвязней -- мало диалогов, больше размышлений и неожиданных поворотов. От космического барона Мюнхгаузена, каким он был в самом начале, уже мало что осталось. Скорей, это alter ego самого Лема, заблудившийся в кафкианских коридорах фантазии.

В молодом возрасте посоветовал бы читать рассказы цикла, в зрелом -- «Футурологический конгресс» и «Мир на Земле» (рассказами, если не читали, можно пожертвовать). Затем переходите к публицистике (Молох, Библиотека XXI века) или «Кибериаде». Если наслышались стенаний про сухой авторский стиль, выбирайте переводы К. Душенко.

Что касается неактуальности, не обольщайтесь: человек -- животное агрессивное и несовершенное. Тяга к оружию будет существовать ещё долго, пока на планете живёт людское племя. Мир на Земле? Это фантастика!

Хотите попробовать фэнтези, что была седой древностью уже во времена короля Артура? Нет ничего проще — почитайте античных авторов, и вы убедитесь, что всё новое либо уже изобретённый велосипед, либо давно открытая Америка.

«Что не дозволено Юпитеру, то позволено быку» -- сказал однажды Зевс, собираясь к Европе, и облачился в бычьи шкуры. Ну а что не позволено быкам, то дозволено ослам, — решил герой Апулея, превращённый против воли в ишака — ведь ослики животные упрямые, и спрос с них небольшой. Можно подглядывать за купающимися девицами, таскать куски с хозяйского стола, кричать во всё ослиное горло и вообще вести себя как душе заблагорассудится... Что взять с такого дурня, если его не отправят на живодёрню? Осёл и есть.

Некоторые из приведённых в книге историй кажутся знакомыми — например, о ночном бдении возле покойника. Нет, это не Хома Брут, и от древних ведьм так легко не отделаешься! Просто даже классики, и Николай Васильевич в том числе, у кого-то учились, и рассказывали свои версии прочитанных прежде историй.

Что можно сказать о книге? Увлекательная. Жестокая. Озорная... Она пережила набеги гуннов, ядерные взрывы и развалы мировых империй, уцелела после бесчисленных войн и костров инквизиции. Оказала влияние на мировую культуру и продолжает читаться по сей день.

Текст несколько архаичный, но не «мёртвый», и ни капельки не занудный. По части увлекательности он даст фору любой современной фэнтези-эпопее. Всё, о чём сейчас понаписали бы толстые тома, уместилось в одной небольшой книге.

Секреты литературного долголетия очевидны:

Пишите просто и увлекательно, без заумных словечек и высокого штиля — и всё написанное разлетится до самого Рима.

Называйте вещи своими именами — осёл это осёл, медведиха это медведиха, а вовсе не коза и не баран. И если человеческие нравы порой жестоки — так опишите человека как он есть, во всей красе!

Будьте сами собой...

Лишь немного подкачал финал — слишком ожидаемо и перенасыщено пафосом. Настоящий поток благодарностей — ведь каждому из богов нужно воздать почести — а вдруг кто обидится? Побольше флейт, лир и кимвалов, побольше торжественных хоров и процессий, красивых невольниц и эфебов, ведущих белых жертвенных бычков!

В версии Лукиана такого столпотворения нет, но сам текст — фактически пересказ той же истории — бледнее и суше, поэтому советую читать именно Апулея, в классическом переводе М. Кузмина.

Хотите почитать других древних фантастов? Попробуйте аристофановский «Мир» или «Икаромениппа» Лукиана, где повествуется о полётах к богам.

«Криптономикон» и «Барочный цикл» — книги хорошие, но совершенно разные, словно дети разных матерей — математики и истории -, читать их можно и по отдельности, имейте только в виду, что «Барочный цикл» скорее большой роман, разделённый на части, а «Криптономикон» — законченное произведение. Если вам по душе более технологическое или близкое по времени, советую начинать с «Криптономикона». С высоты прочитанного, он же остаётся и лучшим.

«Барочный цикл» более авантюрный и легкомысленный по отношению к фактам — этакий «Фанфан-Тюльпан» от криптоистории (фантэлемент здесь мизерный, но более явный; прочитав «Криптономикон», его вы даже не заметите).

Ab ovo, начнём с конца — поскольку автору видней, с чего начинать.

«Криптономикон» — напряжённый триллер для взрослых преимущественно мужского пола (для женщин маловато любовей — а те немногие, что всё же имеются, исключительно небесных оттенков). Несмотря на объем, написано довольно плотно. Если вы ждёте мордобоев, леденящих душу тайн и всяких-разных джеймсбондовских штучек, 99%, что книга не для вас — она о математике, точней, криптографии. Вся триллерность заключается в интеллектуальных материях, схватке интеллектов, военных действиях второй мировой и битвах нынешних корпораций.

Достоинства:

. высокая плотность текста

.. интрига, увлекательность, и соответственно быстрая скорость прочтения

... естественный язык, уместный юмор и отличный перевод

Техническая сторона, как водится в технотриллерах, уже устарела (навряд ли вы впечатлитесь упоминанием дискет или Windows 95), а вот вставные лекции по криптологии и посейчас читаются с интересом — в немалой степени из-за наглядности и юмора.

«Криптономикон» либо затягивает с первых страниц и не отпускает до конца, либо оставляет равнодушным (прочитайте пару первых страниц — если не зацепит, значит, это не «ваш» роман).

«Барочный цикл» отличается объёмом, большим количеством действующих лиц и отступлений, носит более авантюрный характер. Время действия — XVII-XVIII вв. География — также весь мир, от Вест-Индии до Ост-Индии, моря и океаны. Только не рассчитывайте, что приключения начнутся с места в карьер: поначалу будет нечто вроде «Острова накануне» или «Перста указующего». Раскручиваясь, 900-страничная «Ртуть» спадает затем быстрым водопадом жидкого серебра — она другая, не лучше-хуже, а просто написана совсем по другому, и по сути состоит из нескольких книг: первая о зарождении науки, Кембриджа; вторая — бесшабашный и динамичный авантюрный роман; третья — бодрый микс, схождение двух этих линий.

Быть может, история, продолженная затем «Смешеньем» и «Системой мира», отдаёт Голливудом и покажется вам излишне надуманной — в той мере, в какой придуманы все на свете романы, но здесь показаны истоки и основы знакомой нам технологической цивилизации: биржи, промышленность, акции, безналичный расчет, первые биржевые крахи и финансовые пирамиды, университеты и научные учреждения, зарождение информатики... а также бытовая сторона — чай, кофе, спички, презервативы, магазины и кофейни... Это рассказ о системе нашего мира — лёгкая вещь для отдохновения и вместе с тем увлекательный и познавательный цикл — слишком объёмный для поглощения за один вечер — но можно ведь растянуть удовольствие, est-ce pas?

Неторопливый философский роман, льющийся первое время тоненьким горным ручейком, но постепенно набирающий силы и обороты, а под конец превращающийся в мощный поток, ледяной лавиной сметающий всё на своём пути, в котором, вопреки постоянному нагнетанию обстановки, практически ничего не происходит — о скоротечности человеческой жизни, которая проходит мимо, пока ты занят соблюдением освященных временем и традицией ритуалов гарнизонной службы, прислушиваясь по ночам к ожидаемым, но всегда внезапным и оглушительным звукам капающих из протекающего ржавого бака капель, и потом целыми днями стоишь на крепостной стене под палящим солнцем, просматривая окрестности через старую подзорную трубу в поисках неведомых варваров, которые всё никак не покажутся на горизонте, и которые могут оказаться кем угодно — и реальными соседями-северянами, и мистическими остатками войск Чингиз-хана, а то и самого Александра Македонского, заблудившимися в пустыне или во времени, байки о которых рассказывают с первых дней службы, и к созданию которых приложил руку ты сам — и в этом романе всё начинается с того, как один молодой герой по имени Дрого — как некогда Гринёв, и как когда-нибудь, в той же далёкой стране, Привалов — приближается к месту своего назначения — пограничной крепости Бастиани, которая долго маячит на горизонте и никак не желает приближаться.

Мы — Блеквуды, других таких нет! Мы всегда живём в замке, и его надёжные призрачные стены — это наша крепость, наша защита от внешнего мира. Всякий раз, когда кто-нибудь из нас выбирается наружу, жизнь в посёлке замирает, смолкают все разговоры и родители тревожно сзывают своих чад. Ведь мы — Блеквуды, и от нас можно ожидать чего угодно!..

Только не думайте, что вас станут развлекать весёленькой историей про привидения, кровожадных маньяков и резво подпрыгивающий гроб на колёсиках... Нет, здесь вас ждёт не шаблонный хоррор, не потоки клюквенной «крови» и не череда леденящих сцен — но подлинный ужас — тот, что кроется в самой человеческой душе. Для этого не нужно никаких «Других» — достаточно заглянуть в собственные бездны, и увидите, что сами не без греха...

Странности, странности на каждом шагу. Главное в «Замке» — это атмосфера, постоянное нагнетание какой-то неправильности происходящего, особенно ярко проявившееся на первых страницах. Всё держится на атмосфере и доверительном рассказе от первого лица. Быстрая зарисовка, пара лёгких намёков, многозначительные обмолвки — и в голове уже складывается готовая версия, возникает ощущение, что вот-вот что-нибудь произойдёт. Быть может, обманчивое... Словно дуновение холодного ветерка пронизывает вдруг до костей, разгоняя гнетущую атмосферу тайны. Из нелепых поступков и оговорок становится очевидно, какие тараканы и скелеты в шкафах ожидают нас впереди. Но читать, тем не менее, интересно — благо, текст написан в добротной манере викторианской готики и не лишён изящности. Да, это ужастик — но ужастик психологический и утончённый, лишённый бессмысленного экшна и смакования насилия. Такой, какой можно давать детям — вот только оценить его смогут лишь взрослые. Как и в «Лотерее», основная идея произведения — Мрак затаился не в каких-то мистических сущностях, а в самом человеке, в безднах сознания. Не нужно никаких Других, чтобы увидеть: самый большой и страшный на свете зверь — это сам человек. И он всегда готов отгородиться от окружающих барьером больного воображения — жить на Луне, в дебрях, или в таком же точно замке...

И когда проясняется истинная картина происходящего, открывается настоящий ужас.

Чтобы решить, по вкусу ли вам эта повесть, достаточно прочитать первую страницу. Если понравится, рекомендую также её рассказ «Лотерея».

(читано в переводе О. Варшавер/ имеется подозрение, сиё имеет значение)

Ключевые слова: психология, отчуждение, мизантропия, бездны человеческого сознания, неспешность событий, небольшое количество действующих лиц.

Закон Старджона гласит: «90% чего угодно — полная чушь», и лишь остальное заслуживает внимания.

* Сюжет. Форма. / Оставим в покое всякую чушь, о сюжете ни слова — тем более, основное раскрыто в аннотации... По сравнению с дебютным романом — это качественный рывок, более взрослая и психологичная вещь, современная как по идее, так и по форме подачи. Написано так, словно на прошлой неделе, а не полвека назад (хотя визиты к психоаналитику у нас нынче не в моде, а за Америку не поручусь).

Заявленный как роман, на деле это цикл связанных рассказов. Общая картина паззла проявляется постепенно. Простые на первый взгляд истории, в которых нет ни скучных лекций, ни боевых сцен, образуют нечто большее.

* Идея. / Возьмём группу компьютеров, объединим их в единую сеть. Получим в результате больше, чем просто компьютеры. Глобальную Сеть, наконец. Возьмём неполноценных детей с необычными способностями, сольём их ментальной связью. Что получается в итоге? Больше, чем просто люди — единый гештальт-организм с большими возможностями.

Наверняка кто-то воспринял идею коллективного разума из романов Винджа или цикла Мелкоу за нечто новое и оригинальное (последний, впрочем, не скрывает, что идея пришла в голову после знакомства с этой вещью Старджона). Но всё началось задолго до этого — вспомните хотя бы муравейник — чем вам не коллективный проторазум?

(также на тему коллективного разума: «Пламя над бездной» В. Винджа, цикл «Дети сингулярности» П. Мелкоу, «Взять в жены медузу» того же Старджона, «Кровавая купель» С. Кларка, «Дети полуночи» С. Рушди. Наверняка что-то ещё — это первое, что пришло в голову.)

* Действие. Язык. Стиль. / Действие разворачивается не слишком прямолинейно, но увлекательно и динамично. События показаны с различных точек зрения (хотя обычно составляющих единого существа). Несомненно, язык и восприятие действительности у дурачка и циничного всезнайки, просчитавшего все ходы, будут отличаться. Это отражается в тексте: разные люди — разный язык, различный взгляд на мир. А уж высказываться автору сам Бог велел.

* Итог. / Лаконично, мощно и удивительно современно. Предтеча «новой волны», безоговорочная классика, проверенная временем. Эта книга относится к заветным 10% не только в творчестве Старджона.

! в издании АСТа к роману пристроился фрагмент утопии про однополое общество. Это не хитрый сериальный трюк, а обычная накладка!

(по направлению к Горменгасту: очередные секреты полишинеля, несколько слов в сторону после прочтения первого романа)

Жанр «Горменгаста» не поддаётся определению с ходу — с одной стороны, это как бы фантастика (часто упоминается в списках лучшей фэнтези, уступая, правда, коммерческим образцам) — а с другой, как бы и нет, поскольку явных фантастических элементов в нём пока(?) немного — обычный готический замок со странными китайскими церемониями и жизнь его обитателей, дворцовые интриги, ритуалы и смертоубийства... Но роман определённо нереалистический, хотя всё фантастическое подёрнуто в нём дымкой условности и сюрреализма. Это скорее символистский роман — отображение реальных событий, происходящих в обществе, преломлённые сквозь призму фантазии — революция в России, упадок и разложение империй, предчувствие неизбежного конца. Мир рушится, и кажется, что вот-вот кто-то выключит свет, герой окажется в кромешной тьме, и не останется ничего.

Текст лёгкий, нескучный, живой — здесь не нужно углубляться в комментарии, как в «Улиссе» или романах Пинчона, не надо следить за изгибами потока сознания или удерживать в голове бесчисленный перечень персонажей, как в китайских классических романах — «Горменгаст» это роман взросления (жизнь 77-го графа горменгастского от рождения до неизбежного конца), который можно читать и в молодости и в более зрелом возрасте, хотя в последнем случае это окажется более предпочтительным, поскольку книга тогда покажется более узнаваемой.

Особых приключений нет, но зато задействована фантазия и богатство языка (вообще, цикл адресован скорее любителям литературы, нежели ценителям острого сюжета), и имеется лишний повод поработать серым клеточкам.

Учитывая, что «Титус Гроан» только первый роман трилогии (точнее, незаконченной тетралогии, по аналогии с 4 временами года или суток), события развиваются не слишком споро и грешат хаотичностью — ведь пока это только расстановка декораций и представление актёров — сама сказка будет впереди.

--- Антикоммунизм

Бросается в глаза критическое отношение автора к коммунистической идеологии. Стирпайк — выходец из низов с повадками Макиавелли — плетёт интриги и соблазняет идеями равенства и братства недалёких сестёр-двойняшек, которые словно бы символизируют двуглавого орла — Россию.

--- Странности

Персонажи не совсем обычные люди — почти у каждого имеются какие-то дефекты или отклонения (например, удлинённая шея или скрипящие суставы, светящиеся глаза). Где-то встречал мнение, что, возможно, герои — мутанты, и действие происходит после ядерной войны. Не знаю, не знаю, но пока не исключаю и такой вариант — хотя в годы написания про последствия ядерной войны знали немногие, и обыватели даже ездили в Неваду полюбоваться ядерными испытаниями.

--- Вычурность

Книга (а в данном случае, и перевод) выделяется языком — он не самый привычный, намерено неправильный и архаичный, что является дополнительной изюминкой, если вы действительно любите книги, выделяющиеся на общем фоне. Герои не льют слезы, а «истощают свои солевые запасы», ходят машистым шагом; на страницах попадается «поседелый камень» и «липучие нити», употребляется «свечьми» (свечами) или «плечьми» (плечами). И некоторым читателям может показаться, что с текстом что-то не так. С текстом всё именно так, всё дело в самих читателях и в их привычках.

Бросился в глаза эпизод, представляющийся пока непонятной обманкой: женщина с младенцем на руках («показалось, будто она различила, как по ручонкам дитяти стекают странно темные струи дождя»). Мадонна и Спаситель? Или намек на будущую пролитую кровь? — это слишком очевидная параллель.

--- Герметичность

Хотя в книге и упоминается мир за пределами замка (сосны и снега, освещенные лучами солнца), мир романа ограничен пределами замка, внутри которого почти нет света и красок, царят сумрак и темнота; на всём лежит печать тлена и вырождения: по темным залам, освещённым вспышками молний и ущербной луной, бегают пауки и крадутся враги.

Замок — полноправный герой произведения: он «дышит», «скрипит», высится на заднем плане и оттеняет собой всё происходящее.

Старый конь борозды не портит. Новым романом Гибсон показал, что не разучился писать нф-боевики с жёсткой, постепенно усложняющейся интригой (бизнес войны + теория струн + альтернативная история + подключение к чужому телу-периферии) и технологиями на грани волшебства.

«Периферийные» можно охарактеризовать двумя словами: скорость и сленг. В романе две сюжетных линии, связи и картина происходящего прояснятся через несколько десятков страниц. Раскрывать секреты детектива дело неблагодарное, поэтому о тексте. Текст плотный, фразы короткие, перевод адекватный; много действия и мало рефлексий. Читается легко и быстро, хотя отдельных читателей может напрягать натурализм или обилие сленга и незнакомых слов (к этому скоро привыкнете).

Персонажи занимаются бета-тестированием новой игры, неудивительно, что задействовано много слов геймерского и компьютерного жаргона. Для динамики (экшн!) требовалось, чтобы диалоги были короткими и лаконичными, язык персонажей достаточно своеобразный и непохожий друг на друга (действие происходит в близком будущем, обитатели срезов разнесены примерно на 70 лет — представьте, как различались бы речь, технологии и мораль людей 1920-х и 1990-х, если даже современные тексты совсем недавно могли показаться полной белибердой: провайдеры, серверы, протоколы https, сайты точка ру, облака...). Высказываются претензии к отсутствию сносок. Но кое-какие всё же имеются, а комментировать всё подряд, наверное, и не стоит — это затормозит чтение и увеличит объём. Тем более, что многое интуитивно понятно или раскрывается по ходу действия. К примеру, упоминается шутка про мерседес («сухопутная яхта, выстроенная, чтобы возить русского олигарха по пустыне Гоби»), и когда в дальнейшем всплывает «гобиваген», уже понятно, что это такое. «Тилацин» — очевидно, что название животного. Если любопытно, можете погуглить и посмотреть, как выглядел вымерший в нашей реальности сумчатый волк. «Безбаши» — интуитивно угадывается безопасность. Вот с «луканутыми» я не угадал — не такой уж спец по Библии.

Подобная интеграция пояснений в текст — весьма удачное решение. Получилось компактно, и можно перечитать, зная уже, что скрывается за каждым словом.

На страницах романа много скрытой рекламы (смайлик ТМ), основная масса которой приходится на кофе: Милагро, Медельин, «Кофе Джонс», различные кофеварки и кофемашины, герои то и дело пьют кофе — колумбийский, итальянский, эспрессо, эспрессо, эспрессо... В то время, как наши патриоты рекламируют «харлеи», западные фантасты продвигают российские технологии — на страницах найдёте и мотоцикл «Урал», и «ЗИЛ» модели 2029 года.

Не оригинальный идейно, но эффектный ньюскульный боевик с тёмными лошадками, спецоперациями и кульбитами сюжета.

Стоит попробовать! Жанровый претендент на книгу года-2015. Лишь немного подкачал конец (хотя приверженность автора законам жанра простительна и объяснима).

Все сказки рано или поздно кончаются. Маленький принц остался один. Он вырос, возмужал, стал лекарем и попытался исцелить боль мира...

Это присказка, не сказка — чудо будет впереди.

(не гоже: вельми пафосно, велеречиво. да ещё не ровён час примут за сиквел Экзюпери, хотя аллюзии на виду: старик, мальчик и волчонок — «Мы в ответе за тех, кого приручили»... начнём иначе)

Именно таким мог бы стать Волкодав, напиши его мужчина-филолог? Уже ближе, но тоже не айс; хотя общедоступность и филологическая составляющая налицо, особенно в начале книги, когда древнеславянские словеса так и льются, словно вода из решета (на деле, читается не сложней, чем ивановская «Чердынь» — та же самая ориентация на массовость, скользит легко и плавно, словно ладья по беломорью).

(тоже не то... третья попытка)

Однажды, среди множества икон бросилась в глаза одна-единственная, где на чёрном фоне солнечным зайчиком проступал лик святого. Эта книга вызывает схожее впечатление — из всех бестселлеров нашего загибающегося книжного рынка практически она единственная выделяется языком — вкраплением архаичной древнеславянской лексики. Поначалу возникали сомнения насчёт уместности некоторых слов в подобном окружении (например, «эрекция» — аки обнагощённый уд на клиросе), должно признать, что они проскакивали не в прямой, а в авторской речи, где подобное допустимо. Хотя мнится, блатной жаргон в книге всё ж подозрительно современен (с другой стороны, до «охолонь, братан!» дело вроде бы не дошло).

Несмотря на то, что «Лавр» — книга модная и гламурная (догадываюсь, из-за какого слова пришлось заказывать спецтираж с отличающейся обложкой — бо негоже патриархам благословлять скоромяку), читать можно: нормальный бестселлер, легко читаемая беллетристика. Сегодня, когда в моде (чтобы оправдать звание Третьего Рима) византийские двуяз-двуречь-двумыслие, а самая актуальная профессия — психиатр, наибольшим спросом пользуются именно такие развлекательные оптимистичные лубки. Конечно, забавно иной раз полистать какой-нибудь раскручиваемый РПЦ бестселлер — например, про попов, разваливающих Советский Союз. Сокрушать империю зла — дело конечно святое и душеспасительное, но такая вот фрейдистски прямолинейная история про мужика, решившего пройти земной путь вместо своей покойной возлюбленной? — попахивает чем-то нездоровым (даже опасаюсь за уши некоторых хомячков — так и до пожара недолго). Пропаганда традиционных ценностей? Ну-ну. Быть может, среди клерикалов и в почёте такие душещипательные истории, но жить всё же следует своей, а не заёмной, жизнью.

В каком жанре «Лавр»? — русская фэнтези? магреализм? Пожалуй, это мейнстрим на (какбы-) историческом фоне, с краткими экскурсами в фантастическое — игра, лёгкая литературная забава на тему славянских супергероев. Автор 100% не фантаст — его ясновидец не прорекает ничего масштабного, что выходило бы за границы современности, картины провидимого носят частный, бытовой характер. Кроме того, жанровый автор скорее наделил бы сверхспособностями только одного персонажа (фэнтезийный боливар не вынесет двоих!).

Первая четверть романа хороша и самодостаточна, но далее начинается балаган: в серьёзный в целом текст просачиваются хохмочки и бородатые анекдоты («Они, кстати, ещё не знают, что Русь — Древняя, но со временем разберутся»). Вкус и чувство меры начинают изменять (или просто замечаешь то, на что ранее не обращал внимания): «что вам здесь, цирк что ли?», «гармонией поверишь всю эту алгебру», «компетенции», «интеллигентный спутник», «экономическая составляющая» — лексикон для средневекового человека по меньшей мере странный (не засланный ли казачок-попаданец?), тем более что совсем недавно сей муж выражался аки вахляк из дремучей чащи. Появляются отступления, воспринимаемые как добавленные для объёма — другие времена, другие страны — каркас повествования сыплется, разрушается. Начинаясь почти с восторженной, оценка неуклонно понижается (первая часть-полторы — прекрасно, далее — увы! — по нисходящей).

Книга развлекательная, приключенческая и отчасти просветительская: помимо краткого экскурса в древнеславянскую языковую среду, повествуется о знахарстве, институте юродивых на Руси и паломничестве в град божий Иерусалим — лишний повод для РПЦ прибрать книгу к рукам и заняться её раскруткой (продукт в своей нише качественный, ничего дурного в этом нет). Полагаю, «Лавр» более понравится людям с религиозным складом.

Плюсы: неплохой язык и незаезженное пока использование древнеславянской лексики, лёгкое и увлекательное повествование.

Минусы: чрезмерная идилличность — почти нет противостояния добра и зла, противники героя либо стихийные (чума, смерть), либо случайные и недолговременные: столкнулись на минуту и разминулись затем навсегда — и соответственно слабее интрига.

Изображённому в «Лавре» святому поклоняются почти поголовно, хотя в реальности такого скорее сожгли бы на костре: исцеляет ведовством, языческими «гигиеной» и «интуицией», а не молитвой с крестом и осиянием. Было бы намного интересней почитать не житие святаго старца (коих довольно и в лесковских обработках — «Аскалонский злодей» и иже с ним) — а про обычного земного человека, в душе которого в равной бы мере боролись и хорошее и дурное.

. . . . . . . . . . . А где же обещанное чудо? Рождение нового человека — всегда чудо.

(стоит попробовать, если вам понравилась «Рукопись, найденная в Сарагосе»)

Charmant, charmant! Старинная вещица, наивная и сентиментальная, простодушная в своем стремлении обнажать и бичевать общественные пороки, нравы; крайне галантная и снисходительная по отношению к женщинам и к особам благородных кровей, и не обращающая никакого внимания на всех остальных.

Представляет скорее историческую ценность, более интересная для интересующихся историей и высокой литературой, чем для рядовых читателей, которым эта история покажется слишком запутанной и назидательной: действия мало, персонажи ведут себя по меньшей мере странно — благородные кабальеро бегают, дерутся на шпагах, поют серенады, падают в обмороки или льют слёзы в три ручья. Сатира исключительно бытовая, никакой тебе ржачки или откровенной чертовщины (за исключением фигуры рассказчика), кровопролития или откровенной эротики (которая заключается в упоминании корыстных особ древнейшей профессии, — речь идёт конечно не о служителях культа!).

Хочется отметить добротный перевод старой школы, предназначенный для вдумчивого неторопливого и вероятно неоднократного прочтения. Интерес выражен не столько в сюжете, сколько в стиле, витиеватом построении фраз и в композиции романа, пригодной и для дальнейшего употребления.

Прочитал оба романа — испанский первоисточник и французское вольное переложение — и посоветую в первую очередь версию Лесажа. Хотя испанский вариант и появился раньше, он интересен лишь плотно написанной остроумной завязкой, но быстро выдыхается и становится утомительным, несмотря на малый объём, — особенно в моменты перечисления знатных особ. Французский «бес» более изящный. Здесь и донья Фабула покрепче, и паноптикум хитрецов и пройдох богаче и красочней. Как и первый, он представляет собой сплетение сентиментальных и поучительных «рамочных» историй, столь же приятных, сколь и полезных для души и сердца, поведанных молодому повесе бесом любострастия и распутства Асмодеем, — что так любит скрываться под личиной Купидона.

Действие романов-тёзок разворачивается в Испании — стране столь близкой географически и тем не менее, достаточно экзотической, чтобы было возможно бичевать пороки отечества, не опасаясь гонений — умные поймут как надо, а не слишком понятливые сочтут очевидным пинком в сторону «порочных» соседей.

Быть может, вас привлечёт изящный слог вставных новелл, которыми, подобно жемчужинам, усыпана эта книга, либо же дух времени — терпкий, словно доброе вино многолетней выдержки. Но и в том и в другом случае, позабавиться данным сочинением определенно стоит, поскольку вы закроете книгу, возможно, совсем иным человеком.

...А если отнестись непредвзято? Ну что за прелесть, а не демон — умница, душечка, и просто чудо в перьях, а не бес! — мудрый и прозорливый рассказчик, верный и бескорыстный друг, хотя и не без некоторых недостатков. Быть может он действительно тот, за кого себя выдаёт — злой шутник! озорник! Купидон!

Йен Макдональд — автор неровный, может выдавать как шикарную нф, так и рядовые какбынаучные боевики. «Бразилия» где-то посередине.

В романе три параллельные линии, сходящиеся ближе к концу.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Настоящее (2006) воспринимается почти как фантастика: со времён незабвенного дона Педро многое переменилось, теперь Бразилия — мир телевидения и современных технологий.

(теги: чипы, наладонники, веб-камеры, видеоконференции, е-мейлы, прямой эфир: криминальные сводки и реалити-шоу, цветомузыка: этно-поп с пульсированием ударных и завыванием диджеев, капоэйра, силикон, ботокс...)

Первые впечатления благоприятные: написано плотно и динамично, с драйвом и с глубоким погружением в реалии, с обилием местных словечек (португальский, какие-то вы наверняка встречали у Жоржи Амаду).

Действие развивается в среде телевизионщиков, где готовы сделать шоу из чего угодно.

(привет! вас снимают скрытой камерой! эта машина ваша, если вы продержитесь на улицах в течение 30 минут... полиция уже выехала. представьтесь, пожалуйста!..)

Почему бы не показать человека, который потряс всю Бразилию в далёком 1950-м? Речь, конечно же, пойдёт о футболе.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Будущее (2032) почти не за горами, 3d-принтеры уже здесь. Мир тотального наблюдения и слежки (криминал, однако же, никуда не делся, даже процветает), мир «дикого» капитализма и плохой экологии.

Эта линия получилась наименее убедительной, и дело вовсе не в наличии нетрадиционных отношений (в наше время трудно смутить эрегированными членами): просто возникает ощущение некоторой надуманности, фальши (вот и Фия Кисида рассмеялась, прознав про игры в костюмах супергероев).

(теги: Закон, ангелы вечного надзора, ассасины с джедаевскими квантовыми мечами, тату-компьютеры...)

Пожалуй, главная претензия — фэнтезийность и невысокая степень научного правдоподобия. Практически, это квантовая фэнтези для тинейджеров, лёгкий боевичок, отшлифованный до блеска на первых страницах и поспешный к финалу.

Самый охраняемый в мире секрет вызывает дежавю — возможно, такое уже встречалось. При этом возникает логический парадокс: если во вселенных возможно все, что угодно, допустимо существование реальностей, где этого не произошло.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Прошлое (1732) — наиболее сильная и интересная часть, напомнившая поначалу путешествие к сердцу тьмы — на сей раз в исполнении ирландского мечника-иезуита, вызвавшегося, к вящей славе господней, на «самое трудное задание». Стиль написания изменяется на более традиционный для исторических произведений, устаревающий не так быстро, как стиль твёрдой НФ, блекнущий по мере развития технологий. Что особенно приятно, нашлись точки соприкосновения с недавно (пере-)прочитанным Барочным циклом и «Мыслями в Джорджии».

Но к финалу всё скатываются в обычный боевик: бурлящие воды Амазонки: с одной стороны португальские завоеватели, с другой — индейцы на каноэ, силы магии и дево Марии: крики, дым, грохот, летят стрелы и пушечные ядра... А читатель скучает: все разрешается слишком просто, на грани исполнения желаний. Последнюю часть — «Богоматерь всех миров» — можно даже не читать, чтобы не расстраиваться. Не в первый, впрочем, и не в последний раз. Бразилия, как говорил генерал де Голль, несерьёзная страна.

В конце книги, помимо глоссария, имеется также авторский плей-лист музыкальных композиций и список литературы (не слишком, имхо, обязательный).

Начало книги сработано тщательней, две линии хороши, но будущее и финал разочаровали. Хотя в итоге и «средне», попробовать тем не менее стоит.

(читал бумажное издание Gollantcz. насчет качества перевода не подскажу)

Адресат книги: любители классической английской прозы, ценители добротного перевода и хорошего литературного языка, а также поклонники переводчиц Е. Доброхотовой-Майковой (в первую очередь книги Н. Стивенсона) и М. Клеветенко («Джонатан Стрендж и мистер Норрелл» и др.) Если вы относите себя хотя бы к одной из перечисленных категорий, смело берите.

Главная проблема издания — реклама, привлекающая внимание совсем иной целевой группы, из-за чего часть тиража (эффект обманутых ожиданий!) неизбежно пойдёт в стоки и букинисты (правда, денежки уже частично осядут в карманах издательства). Получив под видом шанхайского барса добротный, но вполне реалистический роман из жизни церковной общины, поклонники мистики или любовных романчиков останутся разочарованными и включат «сарафанное радио»: чёрт оказался совсем не такой, как малевала реклама, и в книге почти нет секса! Неспешный, несмотря на малый объём, по-домашнему уютный, будто чай с баночкой вишнёвого варенья — этот роман пронизан тонким английским юмором (с неизменно серьёзным выражением лица!) и идеально подходит для отдыха — но всё же это совсем не то, чего ожидали от книги.

Первые ощущения: вне времени. Место действия — английская глубинка, маленький провинциальный посёлок посреди вересковых пустошей. На внутреннем календаре произведения 1950-е, но словно бы более ранние, викторианские времена: тёмные и суеверные люди, будто бы не ведающие о существовании медицины и самых элементарных вещей («Первый раз в жизни вижу такое снадобье» — о кофе). И лишь упоминание автомобиля или полиэтилена, телевизора и радиоприёмника («Будущее за радио!») свидетельствуют о переменах и скором пришествии битлов. Странно представлять такой дремучий архаизм — даже слушая сегодня под дрожащее пламя свечи музыку Гайдна (биты считываются с носителя, несутся радиоволной и преобразуются посредством магнитных колебаний в звуковые волны). Не столетие ли Кромвеля на дворе?

Поскольку роман повествует о жизни католической церковной общины, было бы странно, если бы в нем не нашлось места религии. Этого более чем достаточно: хватает и казусов, и теологических споров, вплоть до подсчёта дьявольских сущностей на острие иглы. Аллюзии просты, но не без подвоха: к примеру, претендент в нечистые угощает присутствующих рыбой (клерикалы уже вероятно запасаются тухлыми яйцами!). Менее очевидные вещи раскрываются в никогда не лишних комментариях.

Мне понравилось (чего и вам желаю): перевод не заметен, словно бы книга изначально писалась по-русски; ироничность и пасторальная атмосфера «Фладда» удачно сбалансировались мизантропичными «Разговорами с Мельвилем» (киноманам — рекомендую!), и теперь, чтобы не сбавлять оборотов и не гасить огней, уже поглядываю на полки в поисках чего-нибудь отвязного и бесшабашно рокенрольного, в духе 1960-х.

(зомби. экстрим в кровавых пятнах)

Однажды нежный и впечатлительный Йожик решил поесть кактусовой каши. Нашинковав пейотля и украсив блюдо стручками чили, он было совсем уж собрался поужинать, но тут взгляд зацепился за книжную полку. «Тепло твоих рук»... «Сладость губ твоих нежных»... «Мрак твоих глаз»...

«Какое ррррромантичное название!» — подумал Йожик (хорошим вкусом он никогда не отличался). — «Не почитать ли на сон грядущий?» Вообще-то, на сон грядущий Йожик обычно почитывал таблицы Брадиса, но и современная беллетристика действовала столь же безотказно. Поначалу его ожидания как будто оправдывались: несчастная девочка Мария, похожая на Бетти Буп, страдала в лучших традициях бразильских сериалов. Страдала от рук одноклассников. Страдала от педагогов. Страдала от папы. Страдала от мамы. Только от бездомной бродячей кошки она ещё не страдала, и то исключительно потому, что пнула её, проходя мимо.

Эта повесть из школьной жизни невероятно увлекала, заставляя Йожика забыть обо всём на свете.

...Так это всё враки! — догадался вдруг Йожик, прочитав, что девочка Юля Зайцева оказалась действительно мёртвой. И пустил слезу (порой на него накатывали приступы сентиментальности).

Словно пробило двенадцать, и Золушка вдруг начала обрастать волчьей шерстью и скалить зубы. Советский соцреализм превратился в лесбийский треш о любви, что сильнее смерти и пробуждает немёртвых — с болью, кровью и шествием никуда... Полчаса пролетели совершенно незаметно. Нежный и впечатлительный Йожик механически поднёс ко рту ложку и сде...

В голове будто что-то замкнуло. «Ррррррррр!» -зарычал Йожик, и схватив ножовку, бросился в ближайший ельник, где с верхушки первого же дерева на него свалилось много-много зубастеньких буратинок.

Мораль сей сказки такова: ...а нет здесь никакой морали — сплошная аморальность одна! Ешьте то, что вам действительно нравится и обращайте внимание, что написано на этикетке!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Встречалось мнение, что под псевдонимом «Масодов» скрывается бывшая советская учительница, живущая ныне за рубежом. Очень на то похоже — ненависть к детям и осточертелость от школьной неволи так и сквозит в каждой строке. С другой стороны, это могло быть написано и недавней школьницей — слишком просто и безыскусно, хотя и с редкими моментами озарения-вдохновения. Хотя, конечно же, первая версия больше походит на правду.

Если первую повесть вытянул гротескный финал (изначально хотел поставить 3 балла), то здесь он напротив подкачал, хотя завязка и развитие событий сделаны не в пример лучше, естественней. Вместо 5 (нормальный коммерческий продукт, не выделяющийся из массы подобных), поставил на балл меньше. Как литература — это «фаст-фуд», одноразовое чтение на часок. Как хоррор — в целом, нормальный продукт на грани пародии, с неприкрытыми до непристойности библейскими аллюзиями и отвязным насилием. По сравнению с первой вещью, фантастики и насилия меньше, написано мягче, профессиональней, скучней.

Можно читать независимо от остальных вещей трилогии.

(маринистика / производственный роман: всё о китах, или лицам без чувства юмора читать заказано)

Жил-был хоббит, которому вздумалось посмотреть мир с его водной стороны. Однажды он встретил странствующего по Чужеземью каннибальского короля Арагорна (он же Квикег), и нанялся вместе с ним на корабль Гэндальфа (чародея Ахава), чтобы с ватагой таких же искателей приключений противостоять воплощению мирового зла -- гигантскому белому киту Мордора...

Быть может, такой заманкой удастся привлечь внимание поклонников фэнтези, чтобы они открыли этот роман. А дальше -- прочувствует наивная душа текст, соблазнится -- и затянет её в эту гигантскую воронку, в пучину мировой Литературы, взвихренную плавником великого белого кита, и не сможет уже такой читатель всерьёз воспринимать тонны коммерческой продукции...

«Моби Дик» -- это роман двадцатого века, написанный в девятнадцатом, и читаемый в двадцать первом как вневременная книга, будто бы написанная вчера или сегодня. Дело даже не во времени перевода -- роман поразительно современный по техническим приёмам и виртуозный по исполнению. Сравним хотя бы с произведениями Эдгара По -- читая их, чувствуешь, что они были написаны именно в XIX веке. А здесь -- уж не мировая ли это мистификация? не грандиозный ли литературный подлог и не поздняя ли стилизация под старину? -- то классическая проза, то философские эссе-рассуждения, то вдруг пьеса (здесь отчего-то возникает ассоциация с вулфовскими КНС). Между произведениями По и Мелвилла, быть может, совсем небольшой временной разрыв и, при этом, дистанция очень большого размера -- словно бы уже написаны «Старик и море» Хэмингуэя или отбушевали джойсовские, либо прустовские страсти.

Время романа дискретно: на первых страницах оно течёт естественно и быстро, завлекает за собой лаконичными и выразительными описаниями событий. Потом вдруг замирает -- автор пускается в сторонние рассуждения, иногда спохватывается и продолжает Историю, чтобы затем вновь повести речь о чём-то своём. Время то словно бы застывает, то снова бежит, то лихо скачет, то замирает почти до самого конца, когда вдруг ускоряется и летит к неизбежному финалу, словно неумолимый Жнец... В итоге, прочитав роман до самого конца, осознаёшь, что вся эта история, без многочисленных отступлений, могла бы уложиться в рамки небольшой повести -- но тогда сложился бы этот без сомнения великий американский Роман? Едва ли. Получилась бы обычная повесть, выделяющаяся среди прочих разве что языком и прекрасным стилем. Но не роман.

Хорошие книги видно сразу -- как прочитаешь первую фразу, так уже не хочется отрываться. И сожалеешь, что автор вдруг уходит в сторону, и начинает бесконечные лекции о китобойном промысле, королях и дамских корсетах. Познавательно, но малоценно в наши циничные времена. Если в начале книги рвёшься поставить оценку по максимуму, то потом уже сдерживаешься, и оценку ставишь пусть не такую высокую, но всё же достаточно ощутимую. Глыба, махина мировой литературы он этого не становится менее масштабной. Избыточность материала привела к тому, что этот роман был забыт, чтобы быть заново открытым уже в двадцатом веке. Избыточность погубила прекрасную повесть и создала великий роман.

Следует отметить афористичность и великолепное чувство юмора рассказчика.

«Лучше спать с трезвым каннибалом, чем с пьяным христианином.»

«Бетти, ступай к маляру Снарлсу и скажи, чтобы он написал для меня объявление: «Здесь самоубийства запрещены и в гостиной не курить» — так можно сразу убить двух зайцев...»

Неоднократно ловил себя на мысли о том, что в «производственных» отступлениях автор издевается, лукавит -- так и слышались интонации курёхинских «грибов». В самом деле, можно ли всерьёз рассуждать, о том, кто из древних был китобоем?.. Геркулес? И он тоже из наших!

Интересно, не сделал ли кто-нибудь из любословов диссертации о параллелях «Моби Дика», к примеру, с «Властелином колец»? И не поставлен ли там в конце смайлик бегущего с гарпуном? («от» или «к» -- здесь могут быть варианты) При желании, всегда можно найти точки схождения.

Литературная пара: «Морской волк» Джека Лондона. Только если они вдруг сойдутся, победа останется за китом!

Эта книга не просто не для всех — для очень немногих! Впечатления неоднозначные, хотя скорее понравилось, чем нет, и по прошествии времени оценка может слегка повыситься, как это обычно бывает с тяжелочитаемыми книгами.

Если предыдущие романы Краули понравились почти сразу, то в этом погружение состоялось только к середине книги, после чего чтение пошло живее. Книга неровная — некоторые места великолепны, некоторые оставляют впечатление интимных семейных страниц, дорогих сердцу только самого автора — всё вместе то ли бред графомана, то ли наитические предвидения непризнанного гения.

Навязчивые повторы, сумбурность, перенасыщенность эзотерикой и многозначительные обмолвки, обещающие больше, чем может оказаться на самом деле — в минус.

Литературный стиль, философские отступления, наличие готовых афоризмов, откровенность и нежелание пользоваться готовыми шаблонами — в плюсовой актив. Наиболее приглянулась историческая часть. Что-то напомнило Умберто Эко (не только библиофильскими изысканиями, но и описанием мироустройства по описываемому времени), что-то — Норфолка (уж не своей ли перенасыщенностью и стремлением оглоушить читателя обилием деталей?) — а в конечном итоге всё оказалось добротной прозой — похожесть обернулась лишь лёгкой ассоциацией.

Современная линия показалась излишне зацикленной на несложившейся личной жизни героя (ну, не такой уж я, видно, любитель сентиментальностей!). Хотя небольшой намёк на прочтение персонажами этой самой читаемой — «Эгипет»- книги показался интересным приёмом, не встречавшимся со времен Михаэля Энде.

Ярлык «фэнтези» и «мистика» к этой книге не более чем ярлык, способный скорее отпугнуть часть потенциальных приверженцев, чем привлечь новых. Ожидать следует чистую литературу с примесью эзотерики. Эта вещь скорее для тех, кого волнуют такие непрактичные иррациональные вещи, как алхимия, поиски Святого Грааля или философского камня — чем растаявшее волшебство. Хотя большинству из подобных читателей книга покажется неасильно «литературной».

Не факт, что понравится, но если вы питаете склонность к интеллектуальным романам с минимумом действия и с обилием деталей, и не боитесь непростых для восприятия книг, попробовать стоит. Не массовая штамповка, далеко не шлак и не халтура. Но что именно — до завершения публикации решать преждевременно. Имеется подозрение, что весь «Эгипет» может обернуться грандиозным пшиком — Краули привлёк внимание кучей заманок, рассадил по окрестным кустам симфонические оркестры и джаз-банды, наставил самострелы, выкатил на сцену пулемёт. Но не оставляет в покое циничная мысль, что в финале автор может позабыть, с какой целью затевалось всё это веселье, либо просто забудет выстрелить.

Многозначительный намёк на то, что история существует не в едином экземпляре (читай — имеется альтернативная, сослагательного наклонения!) — навязчиво повторённый несколько раз — может свести всё на нет... У каждого своя правда, у каждого своя версия истории (history ли, story — совершенно неважно) — у автора своя, у его alter ego Пирса Моффета другая, у доктора Ди третья — да и читатель тоже имеет право на свою точку зрения. Не сведутся ли все ответы к банальным «ошибкам перевода» и к тому, что Магия по-прежнему существует, только она осталась в альтернативной реальности?

И да, история не закончена. Всё только начинается, и во что это выльется, пока совершенно неясно.

С изрядной долей сомнения и со склонностью к щедрым авансам, ставлю 7 баллов.

Теги: старинные книги, скрытые символы, елизаветинцы, доктор Джон Ди, Шекспир, Гермес Трисмегист, ангелы... куда ушла старая магия? зачем остались мы сами?

PS/ (читано по первому изданию. Во втором обещалось серьёзное редактирование, быть может, там сместились какие-то акценты)

Отдельное спасибо за наличие комментариев!

Общие впечатления: прекрасный перевод (Д. Мудролюбовой) — и безнадежно устаревший роман!

Многие страницы «Призрака оперы» сейчас способны вызвать недоумение или снисходительную усмешку — настолько наивной и бесхитростной предстает история о призраке, похищающем оперных див. Не в пользу «Призрака» играет и аристократическое пустословие, тормозящее и без того не слишком динамичный роман. И все-таки, время потрачено не впустую — благодаря переводу, которому смело можно поставить высокую оценку, приобщился к классике, которой восторгались в начале двадцатого века. Увы, всегда что-то уходит, что-то теряется... И быть может, это просто «не моё».

Рекомендуется только любителям оперной музыки и почитателям французского литературного стиля — излишне многословного, на мой взгляд.

(тарантинистое чтиво)

Темой сегодняшней книги, дети, будет: «Как я провел лето«! Но если вы думаете, что знаете всё наперёд, ошибаетесь! Как бы лето не провело вас. Начать с того, что в завязке этой истории некий парнишка, склонный к мизантропическому настроению и неправильной ориентации, взял в руки винтовку и перебил своих одноклассников. O tempora, o mores! — скажете вы. Такие дикие времена, такие нравы!.. А другой паренёк в этот момент отлучился по своей физиологической надобности и потому чудом избежал смерти. Именно он был объявлен сначала свидетелем, затем соучастником, и наконец серийным убийцей. Ведь мир кругом — сплошной дурдом, и люди в нем — пациенты! А кто не пациент, то, конечно, покойник... Вы и в самом деле считаете, что хуже не бывает? Какой вы, право, батенька, оптимист! Это ещё не конец. Ситуация меняется ежеминутно и потому единственная возможность достучаться до небес и избежать смертельной инъекции — бежать в Мексику. Готовы ли вы к такому сумасшедшему лету? И если вам кажется, что с пересечением границы всё кончится, вы сильно ошибаетесь — безостановочный монолог в режиме прямой трансляции в самом разгаре.

Первое сравнение, которое приходит в голову — «Над пропастью во ржи» — такой же живой и откровенный рассказ от первого лица о жизни подростков в тихой американской глубинке. Главный герой — Холден Колфилд наших дней. Он чуточку младше, намного циничней, несдержан на язык и склонен к нецензурной лексике, живет в неполной семье в маленьком городке с говорящим названием Мученио, запал на наркоманку, обожает разглядывать мамины каталоги нижнего белья и совсем не рвётся кого-то спасать — спас бы кто-нибудь его самого! Узри, Господи, что деют на Земле дети твои, и прости младшего Твоего, Вернона!

В отличие от сэлинджеровского романа, «Вернон Господи Литтл» — чёрная комедия, отвязная и жизнерадостная безнадёга — написано легко, забойно, цинично; читается на едином дыхании, будто писал не занудный букеровский лауреат, а призёр юмористической премии (на самом деле так оно и есть — и Букер, и награда Вудхауса).

Из плюсов — отличный перевод В. Михайлина (обратил внимание на этого переводчика после «Александрийского квартета»), никакого снобизма и однообразия в передаче обсценной лексики, никакой скованности и ханжеских многоточий (про издание ЭКСМО не скажу, не заглядывал — у меня в черной букеровской серии) — читается так, словно всё изначально писалось на русском — живая речь американского подростка из глубинки.

Если вам нравится «Над пропастью во ржи» или вы предпочитаете безбашенные истории в стиле Тарантино, братьев Коэнов, имеет смысл попробовать и данный роман.

Литературная пара: «Ярость» С. Кинга и, конечно же, роман Сэлинджера.

Отправьте своих робокобет да несносных своих кибердитяток куда подальше, дабы не путались оне под ногами и не вносили разлад в мировую гармонию и порядок — а что это за словечко такое мудрёное? а это зачем? а это что значит? — и не мешали приставаниями своими премудрости вкусить необычайной. Настройте свои омнивизоры и уладьте потоки темпоральные, протрите верхогляды и сурдодатчики, придвиньтесь поближе, да внемлите... Не в некотором царстве, не в стольном граде Киеве, а в далёкой-предалёкой галактике жили-были два друга-изобретателя — Трурль и Клапауций. И не было такой задачи самой заковыристой, разрешить которую эти всемогуторные конструкторы были б не в состоянии. Обращались к ним за советом и с наказом разные императоры, рыцари, кибербродяги и мудрецы. Создать вселенную? Сотворить Машину необычайную? Подарить Счастье, аль свергнуть тирана какого злючего? Никаких проблем — брались друзья за любое дело без промедления, и разрешали его в срок наикратчайший.

И хотя истории сии не настоль сатиричные, как дневники бледнотика Тихого, а большею частью увеселительные, но и здесь находится место уколам и язвительным насмешкам над всякими глупостями — от полицейских утопий чиавековских до грешений маркизов де Задов. Даже ежели какой киберёнок и доберётся до книги в поисках чего крамольного, ничего не узрит он, окромя мыслей дельных и полезных — ни во втором, ни в третьем смысловом слое — а слоёв таковых в книге превеликое множество. И хотя со словотворчеством у автора порой перехлёст случается, и для пань там не найдётся аморов да амурчиков, познакомиться с «Кибериадой» стоит — лучше всего в умудрённом возрасте, не спеша, с перерывами — понеже истории сии весьма неглупые и философичные.

«Мелкий бес» — шалунишка, обманщик, шельма эдакий! Прикидывается не тем, чем он есть на самом деле. Заманивает мистическим названием, соблазняет инфернальным сиянием, обещая чуть ли не хоррор. Настраиваешься, по меньшей мере, на философскую притчу, а получаешь совершенно реалистическую вещицу из гимназической жизни — искусственную и старомодную, с проблесками бытовых зарисовок из далекой полузабытой реальности. Роман не просто реалистический, а почти автобиографический. И в образе Пыльникова, и Передонова, и Мишеньки из незначительного эпизода угадывается сам автор, будто вознамерившийся сыграть все роли в театре одного актера.

Мелкий бес это не та недотыкомка, привидевшаяся персонажу (вообразите скорей проказливого мышонка, чей хвостик промелькнул в дымоходе; легкий пылевой вихрь, оставленный кем-то, кого уже нет на этом самом месте; фантазию больного воображения, до которой нельзя дотронуться — а вовсе не бесёнок на побегушках сил Тьмы) — а сам Передонов, это авторское эго, преломлённое в кривом зеркале, уменьшенное в одних своих чертах и чудовищно раздутое в других. Он — циник, трус и мелкий пакостник — не удержится от того, чтобы не устроить ближнему своему какую-нибудь подлянку: свалит свой проступок на горничную, донесёт, подговорит на порку любимого чада, выставит кого-нибудь в совершенно неприглядном свете.

Не сказать, чтобы разочарован — просто книга показалась чересчур прямолинейной, воспринимается слишком наивной и архаичной, хотя, быть может, именно в этом и заключается своя прелесть. Во время чтения приходится представлять себя на месте читателя рубежа XIX-XX веков, оставив в памяти Чехова и Добролюбова, Толстого и Достоевского, а еще «народников», поэзию Надсона, Тютчева и Фета, какие-то лёгкие пьески и водевильчики... представлять скучные вечера, какую-то пустоту и душную атмосферу «царской реакции». Почему-то незабвенный Антон Павлович воспринимается сегодня более современным, чем символист Сологуб.

В те времена роман прочитывался как аморальное и скандальное произведение, а сегодня он вызывает лишь снисходительную улыбку: подумаешь, переоделся мальчик восточной феминой и выиграл главный приз — какие-то невинные детские шалости и поцелуи в щёчку!

Если вы имеете интерес к Серебряному веку, читать вполне стоит. Только настройтесь предварительно не на мистику, а на неспешный бытовой роман. Советую брать в «Литпамятниках» — там имеются допматериалы, которые подчас интересней самого романа. Больший интерес представляется для начинающих филологов: образы и аллюзии легко вычитываются и, как правило, не выходят за рамки школьной программы.

Ближайшие ассоциации: «Красный цветок» Гаршина, Чехов, Арцыбашев.

Не совсем то, что хотелось бы: не паломничество к истокам Нила, к сердцу тьмы, которая не в глубине Африки, а в недрах собственного человеческого сознания, не песнь, улетающая вслед искоркам от костра навстречу ледяному дыханию звёзд, и даже не день, когда пришли олимпийцы — а (вот ж пся морфа!), за вычетом буквально пары страниц сркнскх словоморфоз, подростковая фэнтези в стиле раннего Муркока — с лунными поселянами, ангелицами и демоницами, невольницами различной степени обнагощённости, а также с кракеном, бегемотами, с формосплавами и дирижаблями, соборами, с нетронутой пиросом Александрийской библиотекой, с висящими в пустоте анаксагоровскими раскалёнными булыжниками, и разумеется с боями и покушениями (экшна как раз хотелось бы поменьше всего, но требует рынок).

Элитарность, усложнённый язык? Не замечено. (правда, пред этим был «Анафем», коего проглотил не дочитывая вступление и не обращаясь к глоссарию, после чего «Иные песни» пролетели совсем незаметно, точно трели райских птах) Греческий лексикон и знакомство с азами античной культуры, полагаю, не должны представлять проблемы. Может смущать быть может намеренная мешанина из древнесемитских, греческих, вавилонских имён и языков, но автор вправе поступать по своему усмотрению, тем более, что мир Песен устроен по своим законам, да и древняя ойкумена, не в пример нынешней, была более цельной: границы были ближе, а культурный слой намного тоньше.

На датировки (после упадка Рима) особенного внимания не обращал, но мимоходом отметил, что перестановкой цифр получаются знакомые даты — 1914 (первая мировая), 1981 (ввод военного положения в Польше), 1991 (распад советского блока).

Замес под элитарную фантастику, с уклоном не в действие, а скорее в необычность воображаемой «картинки» и лексики, но к сожалению, засим открывается вполне заурядный вид, без тонкости и глубины конрадовской новеллы — что поделаешь, «Апокалипсис», однако ж, продукт штучный, случается не каждый день, и не каждый год. В итоге, «Иные песни» — не совсем то, что хотелось бы, но тоже неплохо — как чтение для отдыха.

Переведено достойно, если возникнут проблемы с пониманием происходящего, в конце имеется послесловие и глоссарий, которые я всё же посоветовал бы приберечь напоследок.

PS/ в целом неплохо, как развлекательный подростковый роман, не прочь прочитать и другие книги — манера автора экспериментировать, рисовать необычные картины и создавать непривычные миры, плыть против течения импонирует, несколько охлаждает только конечная развлекательность результата, работа на зрелищность, внешнюю сторону происходящего.

есть книги действия, есть книги эмоций, книги ярких и красочных картин, есть книги эксперимента и книги мысли. наиболее ценны для меня последние. и жаль, что «Иные песни» к ним, при всём желании, не относятся — хорошо в своём роде, но всё ж массовый коммерческий продукт.

Мрачно и превосходно.

«Пусть льёт» — неспешный, меланхоличный, и очень стильный роман в духе европейского авторского кино (неудивительно, что Боулз сразу привлек внимание Бертолуччи — два сапога пара), пессимистический триллер в декорациях Гибралтарского пролива: на горизонте полоска европейской земли, перед глазами — вавилонское столпотворение, в котором не понять ни мыслей, ни чувств местных жителей; а в душе — разброд и шатание. Сразу рисуются узкие улочки, пустынные отели с отключенным электричеством, тёмные номера, освещённые только пламенем свечи, не позволяющим увидеть находящееся в глубине комнаты, всеобщий упадок, безысходность и неустроенность, урчание труб, звуки шагов за тонкой стеной, чьи-то стоны, скрипы...

Уровень эпатажности и динамичности — низкий; художественности — весьма высокий.

Хотя в романе и присутствует сюжет, порой достаточно напряжённый (популярный ныне ход «беглец с чужими деньгами», на заднем плане мышиная возня разведок), а также лёгкий налёт «клубнички» (двое американцев — подозревая, но без уверенности — делят между собой местную девушку, работающую в заведении мадам Папаконстанте), оцениваю книгу не как психологический триллер, но как прозу (а это уже другая весовая категория!). Хватает и интриги, и психологизма, и философских моментов (214-215, 259С., например). Импонирует, что в этой книге не «пережёвываются» мысли, а о происходящем порой можно судить только по реакции действующих лиц (мы знаем, что увидела героиня, но акцент ставится не на картине — мы наблюдаем её лицо и реакцию).

Это хороший взрослый роман, в котором заключён огромный мир, небо и бесконечность; прекрасный перевод — жизненный, завораживающий, гипнотический. По всей видимости, одна из лучших книг года. ...из тех редких книг, что хочется читать долго, неспешно, смакуя каждую деталь и рисуя в воображении картину происходящего; тех книг, которые берут не столько динамикой или острым сюжетом, сколько антуражем и ассоциациями, хорошим литературным языком и психологичностью, увлекают не столько красками, сколько оттенками и полутонами, тем, что не лежит на виду, но носится в воздухе — атмосферой упадка, предчувствием худшего, скорого неизбежного конца.

Читал почти одновременно ещё несколько хороших и разных вещей — о разгроме «Нового мира», «Последний поворот на Бруклин» и библейскую притчу Т. Манна. Кто на первом месте, догадаться нетрудно, а следом — «Пусть льёт».

В огороде бузина, в Киеве дядька, в городе Лондоне -- Би-Би-Си и Сева Новгородцев, а немного поодаль, в тихой йоркширской сторонке -- Тристрам Шенди, джентльмен, к суждениям и мнениям которого прислушиваются уже не одно столетие.

Неискушенного читателя роман может ввести в ступор, может показаться ему пустым расточительством и словоблудием. На деле же, это весьма компактная и рациональная книга, написанная задорно и виртуозно, умнО, изящно, изобретательно, читается она, несмотря на объём, легко и не без приятности, а под маской глубокомыслия скрывается ... (читателю предоставляется возможность отлистать к началу и взглянуть на портрет автора). Ближайший аналог, при всей несхожести приёмов и целей, но близости духа -- «Гаргантюа и Пантагрюэль». Не более не менее, как живой росток на строгом и пафосном древе мировой литературы нового времени, шедевр тонкой ироничной прозы, книга столь же потешная, сколь издевательская и остроумная. И совершенно точно она не производит впечатление старинной -- читал следом почти столь же упоительную «Историю приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса» и стерновское же «Сентиментальное путешествие...» -- на их фоне «Тристрам Шенди» показался фейком, ловкой современной мистификацией -- написано будто бы во всеоружии более поздних изобретений, не чураясь всяких постмодернистских штучек.

Повествование не умолкающего ни на секунду рассказчика переключается с предмета на предмет, темы сменяют друг друга с лёгкостью и беспечностью мотыльков:

\ глава о носах,

\ глава о гульфиках,

\ глава о фьюить!,

\ суждения о дурных временах для королей и игрушечных фортификациях дядюшки Тоби,

\ история капрала Трима, вернувшегося с затребованной книгой, которая повернула беседу в иное русло, и в связи с чем припомнился один любопытный случай,

\ вдобавок, совершенно непристойная глава об усах,

\ и -- в противовес! -- наичистейшая глава, какую только может породить писательское воображение.

\ глава о ... (нет, здесь могут присутствовать дети),

\ глава о ... (это может показаться неприятным его сиятельству),

\ глава о ... (здесь можно употребить своё любимейшее ругательство),

\ а также о том, с какого конца следует приступать к женщине -- и ещё много других столь же полезных и высоконравственных советов и наставлений.

По сути, «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» -- настоящая энциклопедия чудаческой жизни, которую особенно приятно почитать долгими зимними вечерами (не возбраняется впрочем и в любое иное время года, поскольку шендизм -- наилучшее лекарство от всех болезней, и посему шендировать можно когда угодно и где угодно). Читается без усилий, прерываться можно в любой момент и на какой угодно промежуток времени -- можно начинать практически с любого места, не опасаясь утерять соль и нить повествования, потому что написано столь плотно и остроумно, столь живо, непринуждённо, что случайно обронённый со стола бокал может лететь вниз не один десяток страниц, пока рассказчик переключается с одного предмета на другой, с тем, чтобы в итоге отобразилась вся картина происходящего, отраженная в каждом из его мельчайших осколков.

Автор -- вроде бы почтённой должности сельского священника и человек по всей видимости неглупый -- на протяжении не одной сотни страниц занимается литературным стриптизом -- обнажая душу и сердце, вдоволь издеваясь, дразня и обманывая ожидания читателей, решившихся ознакомиться с суждениями и взглядами некоего Тристрама Шенди, джентльмена.

Объём и продолжительность событий книги не удивят современных читателей, но быть может, их позабавит собственное озарение относительно того, какую же историю они на самом деле читали. И, по-шендистски отвлекаясь в окно, видим чудесную картину: во дворе трава, на траве дрова... а не рассказать ли вам сказку про

Любитель хоррора, соблазнённый первыми абзацами, закроет книгу на 21-й странице: «Нет, это НФ! Подземелье, скрежет когтей, миазмы канализации и дыхание настигающих мантикор -- это я понимаю... Но дом, управляемый магическим ИИ? Нет уж, увольте меня от подобной фантастики -- тоска, старьё, двадцатый век!»

Любитель НФ бросит книгу уже на 30-й странице: «Какое-то мракобесие: алхимия, заклинания и сплошная эзотерика! Нет уж, пускай этот бред читают фэнтезийщики!»

Поклонник фэнтези, на которого и была рассчитана эта серия, запустит книжкой в снулого таракана и воскликнет: «Позвольте, но где же фэнтези?.. У меня все ходы записаны! Вот -- страница 7: злобные монстры, вопли и подземные лабиринты... 21: дом с ИИ, приветствующий возвращение хозяина... 30: какая-то оккультная околесица... Но где же фэнтези? Где же единороги, девы, драконы? Где чародеи, пуляющие файерболами по всякой нечисти? Где орды косоглазых гоблинов и легионы эльфийских стрелков? Где, на худой конец, заявленная в названии чудо-птица? Нет уж, увольте от подобной зауми!»

Любитель литературы просто не возьмёт в руки эту книгу («Фи, сказочки!») либо, бегло пролистав текст, решит, что это голимое убожество и пустая трата времени (денег, деревьев, чего угодно -- поставьте по выбору!).

Конечный результат очевиден: книга не нашла своего читателя и провалилась в продаже.

Фабула проста, как штык Железняка: приехали в точку А, забрали компонент Cu, приехали в точку Б, забрали компонент Sn, вернулись домой и сплавили всё воедино... Экшна и неожиданностей практически ноль. Стиль серьёзен, как стадо слонов. Фантазия буянит лишь местами, интриги почти никакой. Зато текст под завязку набит признаками старины, интересными эрудитам и знатокам истории -- гермафродиты, культ Кибелы, очень далёкий Тартесс, намёки на Гомера и прочих античных, мешанина анахронизмов, которые не лезут в глаза при беглом прочтении, но выскакивают как чёртики при неторопливом. Показанный мир -- гибрид древности, средневековья и Возрождения. Однако всё происходящее не имеет для автора никакого значения -- для него важнее не показать приключение, а описать антураж, поиграть «в фэнтези». Рискну предположить, что если вы любите читать сноски и сухие комментарии (которых в книге крайне мало), роман вам может даже понравиться. Если ждёте сюжета и развлечения -- заскучаете непременно.

Это практически парад анахронизмов: король Артур уже из области преданий, но о чародее Мерлине никто не слышал. Разве что промелькнувший мимоходом Морлинус наводит на мысль, что в не напечатанных (не только у нас) вещах ему была уготована некая роль. Уже известен сифилис, завезённый в Европу спутниками Колумба, но не канули в прошлое времена «Одиссеи», и время от времени всплывает множество деталек -- то из времён античности, то из средневековья. Когда в голове уже вертится мысль: «Караул устал! Где проводник Вергилий, где матрос Железняк?», всё вдруг кончается... Сводятся наскоро концы, завершаются производственные процессы и свершается очевидное.

На мой взгляд, роману недостаёт юмора и неожиданных поворотов.

Понравится немногим -- целевая группа слишком размытая -- скорее любители выискивать анахронизмы, чем поклонники фантастики. Не случайно книга провалилась в продаже и у многих вызывала недоумение: ЭТО -- фэнтези? и ЭТО -- фантастика?

Большинство представленных в книге текстов не фантастика, несмотря на наличие инопланетян и мифологических персонажей. И не реализм. Порой вроде бы фэнтези, но какое-то странное -- без приключений, действия. Порой вроде бы фантастика, но без всяких признаков научности. Порой бред, странности, нестандарт -- без сомнения нереалистическая проза, дикая смесь вычурностей и анахронизмов. Если вам нравится тонкая сатира У. Тенна с элементами странности и гротеска, есть смысл попробовать и рассказы Дэвидсона, в которых так же важнее не «что», а «как». Особенно рекомендую «Истоки Нила», который сгодится в качестве лакмусовой бумаги. Если рассказ «не пойдёт», значит, автор точно «не ваш», и определённо не стоит углубляться в глубины этой пустыни.

Для параллельного чтения посоветую «Историю зеркала», автор Мельшиор-Бонне С. (почему бы попутно не узнать новое?)

«Фирмин» — тот редкий одиночный выстрел, что разит точно и наповал.

Если на первых страницах главный герой цитирует «Лолиту» или Толстого, становится ясно, что книга предстоит недетская — а когда узнаёшь, что вскормлен он «Поминками по Финнегану», прозреваешь, что добром она не кончится.

Первые впечатления от книги — это вещь для тех, кто уже вырос из «Города мечтающих книг» и желает двигаться дальше. Перед нами история взросления, жизнь читателя, уставшего поглощать тонны макулатуры, который взялся за ум и перешел на более серьезные вещи, Литературу с большой буквы. Слишком пафосно и напыщенно! Вымарать.

Если описать впечатление от этой книги одним словом, это будет слово «Ураган!». Ураган «Фирмин», пронёсшийся от Атлантики до Урала, завоевавший сердца миллионов и продолжающий набирать всё новых и новых почитателей.

Веселая и безнадёжная одновременно, глубокая и искромётная. эта книга не только будоражит чувства, но и даёт обильную пищу для мозгов. Сопоставима, пожалуй, только с прозой Курта Воннегута в наших переводах — это такая же едкая социальная сатира, исключительно глубокая по содержанию и подрывная по духу. Настоящий динамит!

Дикий восторг, лавина положительных эмоций переполняют читателя, когда он переворачивает последнюю страницу книги, закончившейся слишком стремительно и внезапно. Хочется еще и еще!

Первый серьёзный претендент на титул Книги года!

PS. Прочитал написаное. Мда, сплошной панегирик получился, рекламная завлекуха, а не отзыв. Необходимо срочно сгущать краски, выискивать минусы!

Пожалуйста, нет проблем:

- Скромно оформленная обложка.

- Своеобразный стиль изложения.

- Упущенные возможности для комментариев.

- Эту книгу не дашь почитать ребёнку ввиду цинизма и «взрослости» отдельных страниц.

Кому как, для меня это только плюсы!

+ Книги не должны походить одна на другую, как куклы Барби на панели супермаркета. Обложка, отличающаяся от массового потока, способна привлечь больше внимания.

+ Немного пафосный, но живой и откровенный стиль повествования привлекателен по той же причине.

+ На что нам дана голова? Выискиваем и наводим справки сами, загружаем работой «серые клеточки«!

+ А то, что книга не для детей, так это просто здорово!

А герой? Вполне соотвествует образу. В сущности, жалкий тип, возомнивший о себе слишком много. Пустотрёп, нытик и эгоист, способный укусить кормящую руку. Крыса — крыса и есть.

Мелкие огрехи — например, «Граждане галактики» Р. Хайнлайна, вместо привычного «Гражданина...» — излишние придирки, которые не мешают получать удовольствие от книги.

теги: крысы, притча, социальная сатира, сестра таланта, Джойс и Достоевский, Набоков, писатель-фантаст, аутсайдер, циник, эротоман, пессимист, философ, джаз, одиночество и отчаяние, дикий крик в ночи, смерть и разрушение, крах и полная безнадёга. короче, рекомендую!

Роман начинается жестко и буднично, как сводка ЧП из местной газеты: участник телешоу назвал в прямом эфире дату Армагеддона и устроил публичное самосожжение.

Поначалу кажется, что апокалипсис разразится в конце. Но время летит стремительно — он начнется уже через несколько десятков страниц. А жизнь продолжится... Дело в том, что в мире «Армагед-дома» апокалипсис стал обычным явлением — каждые двадцать лет на Земле гибнет все живое. Единственная возможность спастись — это переждать апокалипсис в загадочных Воротах, появляющихся неведомо откуда в разгар катастрофы. Уцелевшие возрождают цивилизацию, до следующего раза. Будто бы кто-то — то ли всемогущие инопланетяне, то ли сам Господь Бог — решил надеть намордник на нашу цивилизацию.

Это роман воспитания — но не отдельной личности, а всего общества в целом — где люди постепенно теряют свои лучшие качества и превращаются в эгоистов, готовых на все — только бы угодить в число счастливчиков, подлежащих первоочередной эвакуации.

«Армагед-дом» — книга, жуткая и притягательная одновременно. Книга, от которой не хочется отрываться, в которой все узнаваемо и знакомо. Но закрываешь последнюю страницу — и задаешься вдруг вопросом. А не живем ли мы в мире «Армагед-дома»?

Рекомендуется всем, кто предпочитает фантастику, затрагивающую серьезные нравственные проблемы.

Если желаете прочитать что-либо новенькое, можете сразу отложить в сторону: ни одной свежей идеи, сплошное дежавю, фанфик.

В первую очередь, на «Чужого» (терзала зависть, что не он первый придумал такой эффектный ход?).

Далее, конечно, «Секретные материалы» (с НЛО, секретными базами и всякими контактами третьего рода), «ИП -Инопланетянин» (главным образом по линии Ключника из спецслужб),

И как ни странно, фанфик на ...самого Кинга — точнее, на Клуб неудачников из романа «Оно». Только на сей раз линия получилась на редкость сырой и неубедительной, как будто придуманной в последний момент. Конечно, в больничной палате, без компьютера под рукой, работается плохо, но, при избытке свободного времени, можно было проработать план и тщательней (разве что не всегда удавалось делать записи).

В итоге получилась рыхлая и многословная, необязательная книга, уж точно уступающая прежним работам. За исключением пары страниц, пустая трата времени.

В память о былых заслугах, оценку завысил.

Не самая удачная вещь автора — производственный роман с элементами триллера — всё простенько, предсказуемо и без особой фантазии и динамизма, точно надоедливый мотив с повторяющимся припевом.

Женщина (назовём это так, как выглядит со стороны) подсаживает в машину одиноких автостопщиков. Затем следует короткий обмен взглядами и мыслепоток с той и с другой стороны, быстрая производственная деятельность (обойдёмся без спойлеров, хотя происходящее перестанет являться тайной после первых страниц)... Это будет повторяться снова и снова — иногда практически дословно, со схожими образами и modus vivendi — раунд 90-й, 91-й, 92-й... монотонность утомительна и стремится практически к бесконечности. «Под кожей», по сути, один небольшой эпизод, повторяемый снова и снова, с небольшими вариациями — и в виде новеллы это выглядело бы не в пример лучше.

Идея заезжена ещё в прошлом веке (одна из ключевых идей Чарльза Форта), и её нынешняя реализация отличается лишь большим объёмом, и тем, что производственный процесс показан с точки зрения инопланетян, с большим акцентом на подробностях и натурализме — как выращивается и замораживается свежее мясо, как истекают кровью, шкворчат и жарятся на сковородке огромные куски. Бизнес-модель представляется сомнительной и нерациональной, даже если принять во внимание фантастически высокие (первое время) цены на рынке, а причины, почему инопланетяне предпочитают водселей, а не земных животных (помимо схожести внешнего облика), слишком невразумительны — спишем всё на вкусовщину. Вообще, подобная сходность облика предполагает стёб или чёрный-пречёрный юмор — но на деле всё преподносится почти на полном серьёзе — с пафосом, чувствами и с лирическими отступлениями.

Общие впечатления от книги: слишком примитивно и однообразно, на половину небольшой извилины, ответственной за сексуальное влечение. В целях развлечения ознакомиться можно, но на особенную глубину и многоразовость прочтения рассчитывать не приходится. Редкие попытки автора внести разнообразие и поменять местами охотника и жертву не спасают положение: слишком неравны силы, это всё равно, что рассчитывать на победу курёнка в схватке с терминатором.

Перевод неплох. Не знаю, насколько несовершенен был предыдущий (И. Кормильцева), и в том ли дело, что при этом утерялась «соль» названия («под кожей мы все одинаковы») — но, право, С. Ильину стоило бы сосредоточиться на непереведённых ещё вещах (к примеру, Р. Форда) — vita, как замечено древними, brevis, и не стоит разменивать её на пустяки. Хотя переводчику, со своей стороны, конечно, виднее.

Роман вряд ли представляет собой большее, чем обычная вегетарианская агитка (пропаганда икпатуа! водсели с чипсами!) — непритязательное чтиво на один раз.

Для первого знакомства с творчеством Фейбера посоветовал бы сборник «Дождь прольется вдруг и другие рассказы»: показательно, занимательно и достаточно разнообразно.

(одноразовый продукт, фаст-бук — как существует на свете фаст-фуд и быстрые тачки)

Изначально это была история про Бэтмена. «Что за бред!» — сказал редактор «DC Comics», едва кинув взгляд на рукопись — «Этого мало. И мы печатаем только СЕРЬЁЗНЫЕ комиксы!»

Автор добавил лирических отступлений про любимых исполнителей — про «Genesis», Уитни Хьюстон. Но не помогло даже эссе о качестве питьевой воды — рукопись отклонили.

Будем штурмовать Голливуд! — решил автор. Если не получится сбыть товар, так, быть может, удастся посмотреть на живого Тома Круза или Патрика Суэйзи.

Весёлый и бодрый, как турухтанчик на току, Бэтмен стал бизнесменом, творящим добрые дела; появились указания на наплыв, крупный план и замедленную съёмку. Но тут на экраны вышел «Уолл-Стрит», рассеяв иллюзии и лишив автора остатков веры в человечество.

Коли на Западе дела обстоят не блестяще, Восток нам поможет! Автор взял подряд у КПСС и спешно переделал сценарий для «Мосфильма». Герой стал подонком, не вызывающим никакого сочувствия — алчный эксплуататор-капиталист, издевающийся над трудовым народом — маньяк, садист и последняя сволочь. Чтобы жителям сссэрии стали понятней реалии суровой американской действительности, был введен мотив добывания столиков в ресторанах...

«Кааакого -ака!» — поперхнулся генеральный секретарь, дойдя до откровенной сцены, вскинул знаменитые брови и оставил страну в интересном положении. Судя по тому, с какой скоростью менялись в дальнейшем лица и правительства Империи Зла, новые редакции также не встретили должного понимания. Наконец, в 1991-м году Союз развалился.

Я его слепил из того, что было... — прослезился автор. И тут его озарила блестящая мысль. «Продам-ка я идею шлягера Алёне Апиной, а на вырученные средства издам книжку!» Пацан сказал — пацан сделал...

И почему же герою так легко и просто всё сходит с рук? Да потому что он — Бэтмен! *

Первое впечатление — это безмерно растянутый клип, зарисовка на тему «как я провёл вечер», раздутая излишними подробностями и отступлениями. Не книга, а сплошной product placement: фирмы, фирмы, фирмы... от упоминания лейблов, экзотических блюд и торговых марок рябит в глазах. Однако реклама — продукт скоропортящийся. Прогресс не стоит на месте, и упоминание ушедших с рынка фирм, характеристик телевизоров или усилителей сегодня воспринимается с усмешкой — старьё, хлам, двадцатый век! Какие такие плееры, кассеты VHS или бумажные комиксы, когда всё это давным-давно вышло из моды?

Сюжету недостаёт кульбитов «Бойцовского клуба», интрига полуизвилинного квази-триллера быстро выдыхается и сходит на нет. Язык бледный, бедный, выражения незамысловатые, ограничивающиеся как правило набором из трёх с половиной слов, хотя даже собачонку ради эпатажа назовут Спермо. О наличии оригинальных идей или мыслей говорить не приходится, хотя под конец текст даже приобретает некоторую лиричность и философию. Круг интересов: бабки, шмотки, жратва и секс с гламурными гёрлами. Если притормозить и попробовать вчитаться в текст, получается какая-то ерунда — например, что за продукт от Pour Homme? — т.е. «от «Для мужчин»? Или взять к примеру одетого «в от G...» — в чем таки был указанный персонаж? Влюбленная в босса секретарша обращается к нему почему-то на «Ты», попирая все правила субординации.

Уберите отступления и упоминания торговых марок — текст книги от этого только бы выиграл, приобретя меньший объём и большую динамичность. Главная же проблема в том, что роман не дотягивает до литературы — стандартный ширпотреб для убийства времени, играющий скорее на поле Робски и всевозможного «Духlessa».

Происходящее — портрет общества потребления 1980-х. И хотя в конце книги действие относится скорее к началу 1990-х, герой совершенно не заметил наступления новых времен, эры персональных компьютеров и видеоигр, — навсегда оставшись в плену убогих телешоу, видеокассет, кокаинового экстаза, ночных клубов и прочей «прелести» гламурной жизни. Пустое полунасекомое существование показано как вполне приемлемый и привлекательный для молодых людей образ жизни. Еще один минус.

Читал быстро и на огрехи перевода внимания старался не обращать. Вроде бы, анекдотических ляпов в глаза не бросилось, но если у вас все же возникнет желание познакомиться с текстом, посоветовал бы издание в ИБ.

В качестве замены попробуйте «Хладнокровное убийство» Т. Капоте, хотя кого-то и покоробит влюблённость автора в одного из героев — вот уж действительно другая весовая категория — жестче, реалистичней и намного убедительней. Не «картон», а сама жизнь.

(* — хронологические неувязки придают данной версии черты альтернативной истории)

Угодило зёрнышко промеж жерновов... Нет, Александр Исаевич здесь ни при чём, и бодаться с телятами Тимоти-свет-батюшке не придётся. Просто эта книга вклинилась не слишком удачно [для меня] -- между двумя романами, переведёнными такими мастерами, как Н. Галь и И. Бернштейн* -- а надо бы -- среди массы обычной фантастики! Быть может, тогда не возникло бы такое удручающее впечатление от текста -- всё слишком банально, плоско и бесцветно, безжизненно -- будто только этого стоит ожидать от жанра постапокалиптики!

(впрочем, имеется подозрение, что и в оригинале язык окажется не лучше -- не проверял, но чувствуется, что чудес ожидать не стоит)

Постапокалиптика предполагает минимализм в области стиля и упор на действии: сухо, жёстко, мордобойно и всегда по делу -- кровь и разрушения на мрачном фоне заката цивилизации, абсолютная безнадёга, ночь, полная деградация и декаданс... Увы, с этой точки зрения роман не на высоте. И если вы ожидаете, что экшн начнётся на следующей странице, вы рискуете заснуть, не дочитав и до середины книги.

С одной стороны, то, что роман оказывается не боевиком, хорошо с точки зрения неожиданности... С другой -- плохо, что он не оправдывает ожиданий и как серьёзный роман, или хотя бы как детектив. «Ужин» слишком поверхностен, эклектичен и легковесен -- не пиршество во дворце дожа, как виделось из названия, а скорее легкий перекус в плавучем МакДональдсе. Не микс жанров с неожиданными поворотами, а вялый одноразовый недо-нуар, весь интерес в котором -- попытаться понять, что же представляет собой изображённый мир.

Мир романа... Какой-то не слишком правдоподобный, надуманный. После цепи катастроф установилось некое подобие цивилизации, сохранилась городская жизнь -- остались дома, улицы, и даже кафе на углу, где выступают музыканты и бродят толпы религиозных фанатиков. Но старые словечки, что попадаются на щитах и объявлениях, ничего уже не говорят -- ни «адвокаты», ни «дебеты-кредиты», ни даже «налоговые инспекции»... Сразу возникает вопрос -- а сохранились бы подобные бесполезности, или же их растащили бы для хозяйственных надобностей в дни великих потрясений, при первой же возможности? И придавал бы герой какое-то значение подобным мелочам? Сохранились бы города в привычном неизменном виде после действительно серьёзной катастрофы?

Мир победившего Антихриста... Точнее, слегка подретушированная имитация старого мира -- на манер Венецианской республики, быть может -- которая, при неработающей экономике, должна бы развалиться без всякой сторонней помощи, но почему-то никак не разваливается — по всей видимости, исключительно по желанию Светоносца. Насколько же соблазнительна идея перевалить ответственность за человеческие беды на пришельца с чужих звёзд, что кажется, что других объяснений просто быть не может. А вот кто несёт отвественность за всё происходившее ранее?

Обманчиво завлекательное название -- никаких перверсий, никаких полезных для души и тела порывов -- практически, голый диснейленд для разочарованных детишек. И даже сам сын нечеловеческий напоминает безликий манекен, на котором можно нарисовать любое лицо -- он предстаёт аморфным существом с оплавленной маской вместо лица**, в которой отражаются огни горящих свечей и покачивающиеся на волнах трупы. С таким же успехом роман можно было назвать «Романтическим ужином при свечах» или «Пикником у конца времён» -- так было бы намного честнее.

По уровню роман лишь чуточку выше основной массы поделок. От такого писателя, как Пауэрс, ожидаешь большего. Здесь практически нет нестандартных поворотов, чистых красок и мягких полутонов, нет тонкой иронии или, напротив, философской глубины, которых ждёшь от камерных некоммерческих вещей -- так, лёгкие небрежные мазки, попытки уйти от шаблонов, не более того.

Из немногих плюсов: попытка сойти с проторённого пути, пусть даже не вполне удачная, и желание найти новый поворот -- сами по себе похвальны. Но, за исключением пары небезнадёжных эпизодов, прочее -- почти сплошные разочарования: бесплодный песок, трата времени, зима наших надежд.

Итог: Могла получиться отличная новелла, а вышел почти заурядный роман. В качестве альтернативы предлагаю «Чёрную пасху» Дж. Блиша.

* — «Сад радостей земных» Дж. К. Оутс, Г. Мелвилл «Моби Дик»

** — как выглядит на самом деле, читайте роман

Перечитанное часто разочаровывает: то, что когда-то увлекало динамичным сюжетом, оборачивается убогим текстом с обилием квазинаучной лексики, легким развлекательным боевиком или ничего не стоящей пустышкой. Не стал исключением и «Курс на столкновение».

Во втором прочтении уже меньше всего волнует сюжет, интересует не «что», а «как» это сделано — и все несовершенство видно невооруженным глазом. Обращаешь внимание, что язык романа скупой и бледный, а все персонажи картонны и схематичны, одномерны, словно шашки на игровой доске. Пытаешься найти «второй слой», разыскиваешь в тексте остроумные фразы, точные наблюдения, перекликающиеся с современностью — а их нет. Все происходящее представляется надуманным, безжизненным, ненастоящим — чувствуется в нем какая-то фальшь, трезвый писательский расчёт.

Во времена СССР этот роман наверняка воспринимался как пасквиль, злобная антисоветчина — настолько узнаваемы черты в двух тоталитарных обществах, несущихся навстречу другому временному потоку. Всё предрешено, нет никакой надежды. Столкновение неизбежно.

Идей, задействованных в романе, хватило бы на несколько произведений — например, одного только «космического ковчега», с его кастами, изолированных в разных временных слоях, иному фантасту хватило бы на целый сериал — а здесь автор не только ограничился одним романом, но и ввёл множество других идей — темпоральные войны, столкновение с обратным временным потоком, еще одно общество, живущее по законам 1984 года.

Это старомодное, в чем-то наивное повествование в направлении хронооперы, антиутопии и романа-катастрофы. Нужно ли читать или перечитывать такое сейчас? Почему бы нет? Конечно, несовершенство бросается в глаза, как древние дисплеи в голливудских фильмах 80х. Герои предсказуемы — диссиденты бескорыстны и самоотверженны, тираны коварны и честолюбивы. Но зато здесь имеются попытки найти новые сюжеты и надежда на то, что можно выбраться из любого тупика.

Вообще, Баррингтон Бейли напоминает Альфреда Ван Вогта, еще не ударившегося в сайентологию — его наивная, но богатая на выдумки фантастика, воспевающая торжество науки и человеческого разума заставляет вспомнить то время, когда деревья еще были большими, небо голубее, трава зеленее, а враг коварен и жесток.

А что может быть более жестоким, чем время?

(сначала шёпотом)...В чёрном-чёрном городе на чёрной-чёрной площади стоит чёрный-чёрный мавзолей. И в этом чёрном-чёрном мавзолее лежит... (громко) Ленин! Наверное, так следовало бы начать эту сказочку о девочке, идущей на поклон к вождю. Как терминатор, прёт она напролом — убивая всех встречных, перелетая по крышам домов, собирая по пути спрятанные талисманы и испепеляя врагов разящими молниями, подвергаясь насилию — только затем, чтобы на следующей странице покарать обидчиков и спросить о дороге у мертвых.

По сути, это трэш, бессмысленный и беспощадный или, если угодно, квест-некрофэнтези, монотонная кровавая вакханалия в стиле малобюджетных фильмов про зомби. Никакой интриги, всё просто и предсказуемо... Наверное, стоило поставить более низкую оценку, но уж очень удачный вырисовывается образ всадника апокалипсиса с красной звездой на папахе и в наличии неплохой сюр с участием культовых советских персонажей, завершающий первую часть трилогии.

Текст напоминает В. Сорокина — только без разнузданной фантазии и литературных изысков, скучнее и примитивнее. Партизаны, продолжающие пытать «фашистов», не подозревая об окончании войны — наводят на мысль о том, что предполагалось написать анекдот. Но уж очень несмешным он получился.

Обжигающе знойный, отвязный и сюрреалистический, как полотна Дали, роман скуден на идеи, но щедр на образы и краски. Начинается он просто здорово — несется на полной скорости без тормозов, Но быстро выдыхается, а ближе к концу становится чересчур утомительным и однообразным. Теряется интрига, и сам роман оказывается излишне простым, способным уложиться в рамках небольшого рассказа.

Сюжет — слабое место романа, зато какой в нем кроется простор для высчитывания скрытых символов и фрейдистских мотивов...

Стоило самолетному угонщику ворваться в сонную жизнь маленького британского городка, как всё начинает цвести и преображаться, расцветать всеми цветами радуги, обращаться в сюрреалистический сон.

Сон, где среди изумрудных водорослей, окутавших затонувшую «Сессну», может запросто порхать (к примеру) стая колибри.

Сон, где нельзя разглядеть, кто сидит за штурвалом самолета.

Сон, где вырастают тропические деревья, кричат попугаи и диковинные птицы.

Сон, где, куда ни беги, нельзя вырваться из зачарованного провинциального городка.

Сон, где жители, наплевав на законы физики и здравый смысл, обращаются в птиц или рыб...

А посреди всего этого ходит переживший жизнь ГГ — мелкий негодяй и большой психопат, омерзительный тип, вообразивший себя Мессией. готовый совокупляться со всем и вся — с землей, водой, с малолетками и пожилыми матронами, здоровыми и инвалидами, не пренебрегая даже священниками.

Не роман, а просто сон, вызванный полетом самолета(нет, зачеркнуто!) голубя, за секунду до пробуждения от жизни.

Этот роман как рекламный ролик — яркий, красочный, но лишенный логики и здравого смысла — попробуйте отрешиться от реальности, представить воображаемый видеоряд и насладитесь полетом (своей/авторской) фантазии.

Не поленился поискать, чем известен небольшой (на 2001 год население составляло 10 796 человек) городок Шеппертон, находящийся на берегу Темзы близ Лондона — там действительно имеются киносъемочные павильоны одной из крупнейших киностудий Великобритании (к примеру, там снимались такие фильмы, как «Чужой», «Ганди», «Жестокая игра», «Франкенштейн Мэри Шелли»...) и еще на протяжении многих лет там жил Дж. Г. Баллард. Почему-то совсем не удивлен.

(плутовской роман в стиле магреализма)

Это история о двух путниках времен Полтавской битвы. Один из них, грешный, как прочие, не устоял перед искушением и обманул товарища. Возжелав богатства, он сделался разбойничьим атаманом, обзавелся домом и семьей — но принесло ли это счастье?

Это история о том, что от судьбы не уйдешь. Герой может возноситься к ангелам или спускаться в епископское пекло, может уводить чужих жён или грабить богачей, но, сколько веревочке ни виться, конец предрешен и тебя снова ждет та же самая развилка у домика Мёртвого Мельника и мертвецкая повозка.

Это история о погоне за химерой мечты.

Это история... не важно о чем, ведь каждый найдет здесь что-то свое.

Язык повествования вязкий, витиеватый — но стоит вчитаться, и он поглощает с головой, становится ближе, естественней. События подчеркнуто реалистические, с небольшими вкраплениями магического (чудесное можно увидеть и в самых обыденных вещах — нужно только взглянуть на мир глазами ребенка). Чем кончится, известно с первых страниц, только это тут же отходит на второй план. Не стоит ожидать здесь бешеного экшна и волшебных превращений. Не стоит рассчитывать на бездумное времяпрепровождение. Не надо ждать, что вам скормят не раз пережеванную легенду-небыличку о лихом авантюристе. Но стоит рассчитывать на пробуждение собственных мыслей, добротный язык, и на чарующую атмосферу истории.

Если сравнивать Перуца с другими писателями, в первую очередь почему-то вспоминается Майринк, хотя между ними, признаться, мало общего. Тем и хороши классики, что они не похожи друг на друга.

Перуц склонен описывать людей в других странах и эпохах, ведь современность не несет в себе ничего хорошего — что-то зловещее витает в воздухе. Для знакомства с его творчеством я порекомендую в первую очередь три вещи: этот роман, «Снег святого Петра» и «Ночи под каменным мостом». Если же вам хочется чего-нибудь попроще, ограничьтесь детективом «Мастер Страшного Суда», включенным Борхесом в библиотеку «Седьмой круг». Только это уже совсем другой Перуц, совсем другая история.

Отличный, хорошо сбалансированный сборник — не столько фантастика, сколько магреализм — литература с зыбкой границей реальности, вся фантастичность которой зачастую заключается в том, что действие происходит в придуманном мире, имеющем лишь отдалённую схожесть с нашей реальностью, даром что в нём имеется католицизм или знакомые технологии, «Архипелаг» — это яркая цветная мозаика, сон вверх тормашками, собрание разножанровых и непохожих друг на друга новелл, с уклоном в ужасы или мягкую эротику. Собранные воедино, они создают впечатление удивительной цельности и узнаваемости, переводят повествование на качественно иной уровень, свойственный настоящей литературе, добавляют новые измерения, краски, когда каждая новая новелла высвечивает новую грань этого кристалла.

Напомню особенности мира К. Приста: война между двумя полярными континентами идёт почти три тысячелетия, не затронута только цепь нейтральных экваториальных островов, где могут встретиться и отдохнуть от войны люди с обоих сторон — какие-то острова оставляют впечатление тропического рая со своими странными обычаями, где-то чувствуется шотландское захолустье, Италия, Греция или Кипр. Иногда возникает тревожное нагнетание обстановки: к примеру, представьте себе шоссе, заблудиться на котором — раз плюнуть, особенно, если пользоваться имеющейся у вас картой, кругом руины, останки древних башен, возле которых местное население не рискует показываться после наступления темноты, в тёмном отеле вы могли бы оказаться единственным постояльцем, если бы не приставленная к вам женщина-полицейский, после прихода ночи открывающая себя с новой стороны (это, впрочем, не самый сильный, хотя и хороший поначалу рассказ)...

В некоторых местах враждующие стороны могут встречаться, разделённые, точно железным занавесом, бетонной стеной — и тогда вспоминаешь о Берлинской стене, холодной войне (этому способствует и описываемое время года — холод, зима).

Читать про снег в тридцатиградусную жару было приятно, читать про тропики, когда за окном моросил прохладный долгожданный дождь, было особенно упоительно. И хорошо, что в нашем мире существуют такие яркие и узнаваемые книги.

Многие жанровые рассказы выглядят теперь не столь уж фантастическими. К примеру, читая — в наш век видеорегистраторов и веб-камер — о микроскопических подглядывающих и подслушивающих «жучках», не сразу улавливаешь, в чём же состоит неправильность изображаемого мира. Читая К. Приста, сразу понимаешь, что речь здесь идёт о нашем мире — и неважно, с кем ведётся эта нескончаемая война — с террористами или с потенциально реальным или воображаемым противником: узнаёшь себя живущим на одном из этих островков Архипелага, хотя очевидно, что это спокойствие лишь кажущееся.

Самые удачные новеллы размещены в начале, но и завершающий аккорд неплох (амплитуда оценок: 7-8-6-7-7-7-6-7).

Написано достаточно просто, образно и поэтично, с узнаваемым отсылом — под впечатлением похорон, воспоминании о первом сексуальном опыте или комплексах при посещении проститутки — но тонко, красочно, сжато и психологично. Первая новелла, практически бессюжетная, даже оставила после себя впечатление короткой поэмы. Событий — ноль: только острова и полёт, серые стальные небеса и мягкая обволакивающая меланхолия. Никакой интриги, никаких внешних эффектов: но задаётся настрой. И уже во второй новелле обнаруживаются следы «Лотереи». Можете быть уверены, что имеются они и в «Островитянах» (бегло полистал этот своеобразный путеводитель, но покамест решил сделать небольшой перерыв: судя по всему, время для этой книги не губительно).

Это реальность. Прочее — сон.

(Робинзон встречается с графом Монте-Кристо и Безумным Максом)

Что мы имеем в начале?

... Декан нью-йоркского университета — темнокожий робот модели 5 (один из последних людей, ещё умевших читать, окрестил его Робертом Споффортом) взбирается на самый верх Эмпайр Стейт Билдинга (лифт, конечно же, сломан), чтобы по давней своей традиции встретить восход солнца и заодно осмотреть окрестности — может прыгнуть? и с ускорением пролетев мимо окон, встретиться наконец с таким манящим асфальтом? — тогда, быть может, этот серебристый девятидюймовый шар, в котором заключена подредактированная версия сознания инженера Пэйсли, разлетится на мелкие кусочки... (сделать это, как всегда, не удаётся: запрограммированный на самосохранение робот останавливается в последний момент).

И ничего бы не изменилось, если бы вдруг не объявился человек, умеющий читать — он случайно наткнулся на видеозаписи уроков и овладел позабытыми навыками чтения, чистописания и арифметики. Декан Споффорт предложил ему заняться исследованием немых фильмов и вести аудиодневник.

Почему «Пересмешник», при чём здесь эта птица? Случайно прочитанная фраза «только пересмешник поёт на краю леса» что-то всколыхнула в сердце Пола Бентли, внушив странное, неведомое доселе чувство — настолько сильное, что на протяжении всей книги вспоминается снова и снова. «Only the mockingbird sings at the edge of woods» — какая-то странная непонятная печаль скрывается в этой фразе.

После знакомства с фильмами у героя открываются глаза: мир оказался совсем не таким, как представлялся ранее: кругом роботы, роботы, роботы — порой их даже не отличишь от людей — потерявших способность к общению и эмоциям, увлечённых наркотиками, развлекательными телешоу и быстрым сексом в перепихон-барах, то и дело кончающих жизнь самоубийством... Куда катится мир, который, как в «Шоу Трумана» вполне может оказаться иллюзией? Город Нью-Йорк — необитаемым «Бетонным островом» посреди серых асфальтовых джунглей, где под надзором робонянек остались, быть может, последние на Земле Адам и Ева, ещё способные к зачатию ребёнка (население Австралии и Европы, к слову, составляет уже ноль человек). Мир вырисовывается постепенно: сперва как будто привычное общество потребления, в котором «вкалывают роботы, счастлив человек», но постепенно идиллия тускнеет и оборачивается дистопией, где всё ломается, трещит, рушится.

...И что получим в финале? — «Помпу номер 6», конец человеческой цивилизации — или же проблеск надежды?

* * *

Не разделяю восторгов поклонников, сравнивающих «Пересмешника» со «Цветами для Элджернона»: общее здесь разве что форма подачи — дневник (сначала в диктофон, а потом записи от руки), а также то, что простая нумерация — день 1й, 2й, 3й... сменяется к концу привычными датами (последняя запись — 3 июня 2467 г).

Можно найти нестыковки и придраться к деталям:

Начало романа интересней, с аллюзиями: например, новоявленная Ева не сдержала своих эмоций и разбила стекло террариума. Вытащив оттуда извивающегося питона, продемонстрировала замаскированную батарейку: питон, как и следовало ожидать, оказался робоимитацией. Затем сорвала пластиковый фрукт и протянула Адаму. -- Зачем? Ты же знаешь, что он ненастоящий? -- Захотелось.

(быть может, здесь можно было развить мотив «резервация для человечества» — роботы приходят в зоопарк полюбоваться на жалкие остатки человечества)

Реальных находок не густо, при чтении возникает deja vu, будто что-то уже встречалось — в книгах, фильмах.

По сути, «Пересмешник» — любовный роман, прикрывающийся фантастикой: в мрачном дистопичном мире, где царит упадок и разрушение, где вконец укуренное человечество марширует к кладбищу, а механические слуги разбирают следом ненужные более декорации, встретились два одиночества.

Несмотря на недочеты, нормальный развлекательный роман в духе робототехники Азимова, где поднимаются вполне актуальные темы: * мир после «Конца нефти» * оболванивание населения ТВ * потеря человеческого любопытства, падение интереса к чтению * замкнутость, отчуждение людей, размытие института семьи * наркомания, злоупотребление лекарствами, эпидемия самоубийств.

Действие динамичное: читается легко, три персонажа, два сюжетных поворота — и жаль, что роман угодил в межконвенциональную щель — между тем моментом, когда наши издатели предпочитали иметь дело с написанным до 1973 года, и примерно 1990-ми, когда стали закупать только свежие хиты и проверенные лонгселлеры.

Забавно: первая англоязычная книга, в которой встретились «kerosene lamps» и «samovar» — что это? наследие царской Аляски?

(Теги: не взрывом, а всхлипом; номинация на Небьюлу-1980, бальзам на душу технофобам, светлое антиутопическое будущее, братия, Детекторы, кошки, валиум, сахарин, обезьяний бекон, круговорот тостеров в природе, читатель как Мессия, проект искусственного солнца, что есть человек, зачем нужны эмоции? куда идём, куда катимся? quo vadis?)

(последнее лето детства)

Добротный сентиментальный роман.

Не великий, но хороший — написанный лёгким живым слогом, окрашенный тоской и одиночеством, элегический, мрачный и бурлящий, как Ниагарский водопад, всплывающий на этих страницах снова и снова, «Канада» заставляет думать и сопереживать. Это роман о взрослении, покинутости, о человеческом свойстве совершать ошибки и нежелании посмотреть правде в глаза, с естественным и неумолимым развитием сюжета.

Читается очень легко — будто скользишь по водяной глади мимо пенистых бурунов, и жаркий воздух обдувает кожу, колыша волоски... Наверное, именно такие вещи нужно читать на пляже, чтобы не забывать о существовании осени.

(отключив эмоции) — история проста, скорее для сердца, чем для разума; повествование классическое, язык и форма без заумности и выкрутасов; персонажи в основном люди заурядные, действие предсказуемо (по ремаркам понятно, кто останется, а кто выйдет из игры). Но есть в «Канаде» что-то такое, что мешает сразу закрыть книгу. Наверное, жизненность, искренность, человечность, тема брошенных детей...

Поначалу подозреваешь драматизм в духе «Хладнокровного убийства», «Хорошего человека...» или Helter Skelter'а, но ожидания напрасны — ничего из ряда вон, преступление самое обыденное, рядовое, даже незаметное, хотя последствия его аукнутся всем членам семьи, и дальнейшее повествование обернётся уже меланхолическими поисками души на безбрежных просторах необъятной страны, которая может быть и Индией, и Китаем, или даже Сибирью. Этот дом на краю света не обязательно находится в Канаде, которая здесь не географическое понятие, а скорее сакральный символ заброшенности, наподобие Шамбалы, разделённый Ниагарским водопадом из пазла.

(«пересекая границу, ты становишься другим человеком»)

Что же находится по ту сторону фронтира? Запустение, безразличие, тоска и одиночество аутсайдера. Разрушить прежнее существование оказалось легко и просто. Но стоило утерять один кусочек пазла, как всё полетело в тартарары. Семья прекратила существование. Окружающие исчезают, пока не остаёшься один, в ожидании грядущей холодной пустоты.

Адресат — любители тинейджерской или сентиментальной прозы; не обязательно 12-14-летние, можно читать и находясь в более зрелом возрасте. Вторая российская вообще норовит дать подобным книгам рейтинг «99+« — нетрадиционные отношения (без натурализма, на уровне намёков), инцест, пропаганда курения и алкоголя, неспортивный, асоциальный образ жизни, и вообще попирательство всех норм морального кодекса строителя капитализма, никакого уважения к старшим и правительству в лице лично товарища Эйзенхауэра.

Философия поверхностная, облегчённая (но, наверное, это и хорошо — не отпугнёт, покажет, что не стоит бояться и более серьёзных вещей). Глубокомыслие кажущееся, брошенные мимоходом сентенции по зубам и массовому читателю:

(«Мы ведь не всегда приезжаем куда-то, иногда просто где-то заканчиваем»)

(«Жизнь вручается нам пустой. и наполнять ее счастьем вынуждены мы сами»)

(«Если не думаешь головой, в конце концов превращаешься в кусок швейцарского сыра»)

Герой признаёт за собой эту привычку «видеть значительное там, где имеется лишь пустота», и в какой-то мере это относится и к самому роману, но читается он, тем не менее, хорошо — написано гладко, естественно, увлекательно, почти без всей этой давид-копперфилдовской мути.

«Есть земля живых и земля мёртвых, и мост между ними любовь, единственный смысл, единственное спасение» — находим у Уайлдера. Здесь же между ними — Канада — это бегство никуда, в глушь, на обочину цивилизации, отказ от дальнейшей борьбы и потеря смысла жизни-существования.

Но так ли было необходимо это бегство — в 15 лет, когда человек не совсем уже ребёнок? Возможно, удалось бы устроить жизнь и по эту сторону границы? В конце концов, с сестрой-двойняшкой ничего страшного не произошло. Возможно, герой стал бы точно таким же школьным учителем, или фермером в штате Айова.

Когда закрываешь последнюю страницу, история представляется всё-таки светлой, оптимистической пасторалью.

«В твоей жизни еще много чего интересного случится, прежде чем ты умрешь. поэтому будь внимательнее к настоящему».

(затенение)

Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка Катманду.

(любителям ироничной философской прозы стоит попробовать)

Едва на первых страницах появляется запряженная цугом шестёрка лошадей, а слуга просит выйти из кареты, чтобы сменить колесо, невольно задаёшься вопросом — доедет это колесо до Белграда или не доедет, а завязнет где-нибудь в трансильванской глуши.

Не завязнет.

Хотя бы потому, что один из действующих лиц (и это известно с самого начала) не кто иной, как отец Лжи, фантазии и искусства — сам дьявол. И он направляется на встречу с любимчиком Беззу-б-о-г-о, предшественником Малевича — архангелом Михаилом.

Читатель, рассчитывающий найти под ярким фантиком конфетку с осиновыми колами, упырями и кровопусканиями, обманется в ожиданиях — действие крутится вокруг и около, но всё никак не развернётся. История, которая начинается как лёгкая авантюрная повесть из времён XVIII века или исторический детектив, оборачивается постмодернистской игрой, высмеивающий штампы готического романа, в которой все персонажи носят парики и участвуют в маскараде, и единственный способ укрыться или ввести в заблуждение — это не прятать своё лицо или рассказать всё как есть на самом деле.

Понемногу усложняется форма, сменяются рассказчики, и вот уже не столько следишь за фабулой, сколько любуешься словесными конструкциями, и забавляешься издевательским нагромождением анахронизмов, уводящих в сторону обманок — от утки по-пекински, осады Вены и Великой французской революции до «Моби Дика» и постоянного возвращения к формуле Витгенштейна, что мир есть совокупность фактов, а не вещей.

Где же начинается путь к сердцу тьмы?

Если появились вампиры, не означает ли это приближение Страшного суда? — когда изменяются правила игры и дальнейшее существование пугает неизвестностью и непредсказуемостью, когда свершается старинное китайское проклятие — Чтоб ты жил во время великих перемен!

«и одновременно все будут далеки друг от друга — настолько, насколько мир бесконечен. Разве это не ад?»

Бумага к сожалению газетная, быстро ветшающая, и коррекция несколько небрежная — а жаль — книга заслуживает лучшего (имеется даже соблазн поставить более высокую оценку).

«Называйте меня Исмаилом — сказал моряк.

- Я эту историю знаю, она длинная и скучная.»

Эта история не такова — лёгкая ироничная готика с исчадиями Света и силами Ада, читается легко и стремительно, точно пробег молнии по ночному небу.

Однажды нежный и впечатлительный Йожик никак не мог заснуть. По старой своей привычке он немного поворочался на постели и принялся считать овец: ...86-я овца отличалась отсутствием пары зубов и по-видимому драчливым нравом, 87-я имела харю наглую и премерзкую, 88-я зевнула, 89-я икнула и улыбнулась похотливо, от чего Йожика аж передёрнуло и всякое желание засыпать пропало напрочь. Открыв глаза, он обнаружил себя крадущимся к книжным полкам.

«Сам такой!» — буркнул Йожик, уткнувшись носиком в корешок и инстинктивно вытащил предмет оскорбления. При взгляде на обложку иголки на голове зашевелились и встали дыбом. «Чахлик Неумирачий!» — с ужасом прошептал он. Правда, приглядевшись, Йожик заметил, что верхом на Чахлике сидел какой-то неграмотный шут, а сам неумирачий тянулся к морковке и значит бояться его никак не стоило.

Успокоившись, он раскрыл книжку. Сразу потянуло классикой — точнее сказать, Шекспиром и Рабле, которых Йожик избегал с детства, когда, прочитав по неосторожности «Ромео и Джульетту», проревел в три ручья три дня и три ночи (вопреки логичным и очевидным предположениям, он не был чернобыльским ёжиком!), а на четвёртый день зарёкся прикасаться к книгам великого барда. Хотя надо признать, об Отелло и Дездемоне какое-то смутное представление он всё же имел (то ли толстая певица придушила негра, то ли он её), а в драке даже мог вообразить себя принцем датским — «Бить или не бить? — Вот закавыка в чём!»

Йожик читал с тем недоверчивым и насторожённым видом, с каким обыкновенно читают сборники анекдотов — так и выискивал какое-нибудь крамольное или заковыристое словечко, но не обнаруживал ничего подозрительного, совершенно незаметно для себя он выбрался из дома и, не отрываясь от книги, шустро засеменил вдоль трамвайных путей (лунатизмом Йожик обычно не страдал, но в ночь полнолуния случаются и не такие каверзы). Он бежал, по самые иголочки погрузившись в бесшабашное глумление над человеческой глупостью — столь непохожее на обычный бестселлерный поток как в плане языка, так и в плане отвязности, когда вдруг всё перед глазами закружилось — и в этом внезапном звёздовороте промелькнуло удивлённое лицо какой-то курносой гёрлы, ночь, улица, фонарь и аптека...

-- Вот ляжий сы!.. — только и успел крикнуть он, уловив напоследок запах подсолнечного масла.

Возвращавшийся после диспута с Патриарших, редактор толстого художественного журнала по медвежьей фамилии Берлага поднял подкатившийся круглый предмет и печально вздохнул. -- Бедный Йожик! Я знал его...

Дальше — тишина.

Мораль же сказки такова: читайте классику, друзья!

А если вы вдруг почувствуете что-то знакомое, не удивляйтесь: это новая неголливудская адаптация «Короля Лира». Если находите, что здесь слишком мало трупов, знайте, что это комедия, а не сводка военных действий. Если же не знаете, в каком месте следует смеяться, имейте в виду: юмор здесь практически монтипайтоновский и раблезианский, заключающийся не столько в подзатыльниках, сколько в игре слов — и тогда, извините, здесь медицина бессильна, эта книга не для вас. Такой вот облом!

Если вы настолько отстали от времени, что не успели прочитать ни одной книжки Кристофера Мура, но зато цените литературу Возрождения, не плюётесь от «Рана» или «Степного короля Лира», а по ночам вас не изводят концерты — читать обязательно. Всем прочим для начала стоит попробовать «Хвойную бухту» — намного проще, веселей, развлекательней.

Амбра. Чувствуется здесь если не испанское, то что-то исландское наверняка — отдающее издевкой и наглой литературной мистификацией, игрой, неформатом, странностью.

Амбра — это странный-странный-странный город наподобие Танелорна, затерявшийся вне времени и пространства, в котором переплелись черты Парижа, Шанхая и Буэнос-Айреса, где почти на каждом углу чувствуется влияние Кафки и Набокова, Борхеса и Кортасара. Это город-фантом, город, которого нет ни на одной карте, и которых на деле тысячи, город с лёгким налётом тайны и сюрреализма — внешне эффектный, но искусственный и просчитанный до мельчайшей детали.

Амбра — это чистый стёб, завёрнутый в шкуру высокой литературы и представленный с умным и серьёзным видом. Имейте это в виду и не принимайте дикий гон за чистую монету! Юмора практически нет, и тот немногий, что всё же проскальзывает, не самого хорошего качества. Перенестись из душевой на оживлённую площадь, словно инженер Щукин? — да это «Полицейская академия» какая-то, а не литературный арт-хаус!

Набоков? Как раз перечитывал накануне его русские сочинения — увидеть общее при желании, конечно, можно, но написано у Вандермеера суше и безыскуснее, что, естественно, можно списать на счёт перевода, — но и само построение и длина предложений, равно как и затронутые темы, совсем не набоковские — скорее, это просто текст писателя, носящего подозрительно знакомую фамилию. Если сравнивать с набоковским, результат не в пользу Вандермеера, но при сравнении с рядовой жанровой книгой, «Город» действительно выбивается из общего ряда, словно лис в перьях на птичьем базаре. (а вы в самом деле хотели бы, чтобы это оказался тысячный перепев про ветреную стерву или крутого мачо?)

Борхес? Одноимённая книжная лавка, упомянутая в книге, обещает мистификации, философские и библиофильские отвлечения, но таковых на деле оказывается не слишком много, хотя сам «Город» и представляет собой одну большую мистификацию. Отступления имеются, но почти никакой философии.

Кафка, Кортасар, Биой, на худой конец, Касарес?.. Пожалуй, можно просто поставить любые знакомые имена iq-классиков — почти наверняка попадёте в «яблочко», поскольку «Город» — это сплошной эксперимент, где задействован полный спектр приёмов, от «потока сознания» до психоделики и автоинтервью — только мигните, и тут же окажетесь на шумном базаре — клик!-клик!-клик! и не сразу сориентируетесь, кто тут рассказчик — писатель или журналист, который берет интервью у этого писателя. клик!-клик! — а вот не желаете ли ознакомиться с новым фрагментом от Сирина? (заказы принимаются — телефон, url и прочие реквизиты...) — клик!-клик! и после парочки лёгких динамичных вещей не желаете ли ознакомиться с научной монографией? ведь узнавать новое всегда полезно и приятно...

Некоторые из читателей усматривают также влияние Лавкрафта. Но согласитесь, разве можно сравнивать Ктулху с каким-то жалким кальмаром, будь он хоть трижды исполинских размеров?! Нет, категорически вычёркиваем Лавкрафта из списка возможных вдохновителей!

* * *

С неформатной альтернативой никогда не угадаешь, что попадётся — можно встретить и шлак, и жемчужину, от которой задаёшься вопросом — какие черви порылись в мозгах этого автора? В книге хватает и того и другого, но общее впечатление скорее положительное. Полагаю, людей, способных постичь сакральный смысл нескольких страниц с циферками, найдётся немного. Но есть в книге и истории, способные украсить любой литературный альманах (выделю «Дардена влюблённого» (предсказуемо, но в целом забавно), «Трансформацию Мартина Лейка», «Странный случай Х» и «В часы после смерти»).

++: Разнообразие представленных текстов, литературный анархизм, наглость, общая идея и креатив.

Массовому читателю «Город» покажется скучным и ниасилительным, обманывающим надежды на лёгкий развлекательный текст — особенно, в части библиографии или глоссария. Однако, если вы не боитесь нестандартных книг и читаете современную прозу, вы сможете найти что-либо по своей душе.

Перевод хотя и не идеальный, вполне терпимый. А другого нам в обозримом будущем и не светит, не говоря уже об изысках полиграфии и усложнённой вёрстки — не настолько широк круг — нас! — любителей — страшно далёких от народа! -, чтобы у издателей вдруг возник соблазн вложиться в этот затратный и рискованный проект. По крайней мере, это совсем не Фолкнер в изводе, например, М. Левина или Эллочки-Людоедки, а вполне читабельный продукт, дающий представление об оригинале — даже и с картинками.

PS/ Безумцев и святош просят не беспокоиться!

(оптимистическая «Немецкая трагедия», с трупом в финале)

В сознании большинства Набоков представляется либо как сочинитель «похабной» «Лолиты» (естественно, прочитать хотя бы пару страниц на пробу таким обычно и в голову не приходит), либо же как автор скучной и безмерно затянутой литературы, написанной непонятно о чём и непонятно для кого.

«Король, дама, валет» — не шахматное, а карточное название, обещает упрощённый, понятный даже неискушённым читателям материал, сразу показывает круг главных действующих лиц и расклад сил — выделяется в творчестве N. тем, что это не часть большого мета-романа, который Набоков писал всю свою жизнь, затем даже и переписывал по-английски, переселившись на другие берега — о стране, которую мы потеряли или, скорее, которой и не было никогда, поскольку эта самая Россия существовала только в воображении писателя, и преобразилась затем под флёром ненависти и ностальгии — далёкая, недостижимая, покрытая голубой дымкой далёка, и которую оставалось только придумать. Это не элитарная проза «ни о чём» и «не для всех» — а напротив, вполне массовая бульварная беллетристика, практически даже нуар-триллер о том, как двое — жена и её молодой любовник — надумали избавиться от третьего лишнего. Автор, тем не менее, обманул читателей, подсунув под оболочкой «чёрного» романа о преступлении не просто более ценный мексиканский мех, а классический психологический роман, драму взросления с не вполне типичным финалом. Если вы ожидаете, что — как в романах Чейза — что-нибудь непременно пойдёт не так, вы окажетесь правы. Но даже если, подобно мне, и угадаете финал, это не мешает получать удовольствие от чтения.

Касаемо жанрового (фантастического и триллерного) интереса хотелось бы отметить пару моментов:

Первый. Изобретение механических манекенов можно рассматривать почти как первый шаг на пути к созданию примитивных роботов. По ходу чтения у меня возникло (отметённое почти сразу и неоправдавшееся впоследствии) подозрение: не случится ли так, что когда любовники осуществят свой план, на сцене, помимо груды обломков механической копии-манекена, окажется живой и здоровый оригинал?

Второй. Аллюзии к еще не написанному «Психозу» — этот странный старичок-квартиросдатель, чем-то напоминающий подряхлевшего Нормана Бейтса. Возможно, это покажется притянутым и совершенно неубедительным, но на меня эти детали — на грани интуитивно-эмоционального — парик, кукла, голос чревовещателя, недомолвки и странности в поведении — произвели именно такое впечатление. Полагаю, толчком к появлению в романе этих неприятных для автора эпизодов послужили события из реальной жизни (интересующиеся этой стороной могут почитать «Недоподлинную жизнь Сергея Набокова», а здесь же — могу утешить — тема нетрадиционных отношений практически не затронута).

Не читавшим Набокова, для первого знакомства с творчеством, можно порекомендовать этот роман — «Король, дама, валет» написан мастерски и нетривиально, одновременно просто и увлекательно. Затем, если понравится, можно попробовать рассказы из сборника «Возвращение Чорба», среди которых имеется и несколько фантастических. И далее по нарастающей, вплоть до английской прозы, которая, по большому счёту, просто перерождение старой прозы Набокова-Сирина.

Политнекорректная, пр-р-ровокационная вещица, достойная для ознакомления как образец многослойного треша, если вы не брезгуете подобным направлением и склонны к авантюрам -- или же сатиры, прикидывающейся фэнтези -- в противном случае. Привлекающая не столько исполнением, сколько концептом -- наглым, циничным, и срабатывающим лишь однажды. Поэтому не ждите повторения или продолжения банкета. И карнавала -- сиречь, плотной концентрации красоты и глубины философской мысли -- тоже не будет! А будет: пощёчина общественному вкусу, политика, (анти-)фашизм, треш, фэнтези (если вас это не вдохновляет, далее уже можно не читать).

Если у вас нет времени на чтение треша, и вы предпочитаете немассовую литературу, можете ограничиться послесловием -- тогда получите нечто вроде лемовской рецензии к ненаписанным книгам (возможно, сравнение окажется не в пользу Спинрада, но зато вы, при желании, сможете заценить и сами плевела). Если существуют книги, написанные ради денег, ради одной фразы, или токмо идеи ради, почему бы не быть таким, что написаны ради одного только послесловия?

«Стальная мечта» открывает глаза на реакционную сущность «героического фэнтези». Будь Гитлер фантастом, он писал бы фэнтези про белокурую бестию.

(в сторону: даже не спрашивайте, почему в сериале одного британского фантаста М. столько отголосков «Доктрины вечного льда«! сама идея heroic fantasy полностью укладывается в рамки философии превосходства одной нации (или человека) над остальными и насаждения права сильного).

Фабула и язык напоминают петуховский треш, которому можно влепить «плохо», «очень плохо» или «хуже просто не бывает», и на этом успокоиться. Но, к счастью, здесь имеется второй слой -- сюжет представляет собой изложение фактов биографии Гитлера и приход к власти НСДАП, слегка закамуфлированные под фэнтези. Можно даже представить это как чёрно-белый мокументари фильм, с использованием реальной кинохроники и с внезапным включением цвета в момент наиболее кровавых сцен. С эклектичным музыкальным сопровождением -- то летучие валькирии Вагнера, то панк-, то классика, то вечный неумирающий рок-...

Текст без малейших признаков юмора, восторженно-умилительный и откровенно профашистский -- словно бы автор-Спинрад разделяет фашистские идеалы автора-Гитлера и с таким же трепетом относится к расовым теориям и к целям Феррика Яггера. Нефть, господа -- именно она истинная причина похода на восток, а вовсе не чистота крови! И не будете же вы всерьёз подозревать автора в том, что ему жаждется автомобильного прогресса! Как будто мало нам в жизни грязи и выхлопных газов!

С концептом издания на русском роману не повезло, в силу предпочтений отечественного потребителя. В идеале, книжка должна представлять собой массовое издание -- покет с мускулистым суперменом, со стальным отливом фольги в рычащем названии («Стальные грёзы», например), и с пожелтевшей палп-фикшной бумагой. С вынесённой на отдельную страницу информацией об авторе — А.Г., с предисловием и послесловием (первое -- шпилька в адрес фантастики «золотого века», последнее -- антифашистский противовес основному тексту), с блёрбами именитых лиц и рекламой прочих бестселлеров. Рядовая книга фэнтези, будто бы и впрямь написанная Гитлером-фэнтезистом. Наш же потребитель привык получать подобные опусы совсем в другом исполнении -- в глянцевых твёрдых переплётах, в форме многотомных сериалов, с минимумом дополнений... А теперь уже будет ждать исключительно электронных -- желательно халявных -- изданий, что опять же, совсем уже не то.

Текст романа не блещет фантазией и литературным стилем? Язык беден и сух, как фанфик школьного графомана? Приключения незатейливы, как единственная извилина в голове врага? Даже никаких копуляций, какая тоска! Герой романа -- шварценеггистый качок со стальным именем Феррик Яггер -- просто несётся с бандой байкеров, потрясая хромированной булавой, и в его восторженном взоре поблескивает фанатизм идеи, а впереди брезжит победный Drung nach Osten... Ну, не делать же из Гитлера непревзойдённого стилиста и гения, которого потерял мир! Просчитав концепт, можно писать сколь угодно плохо -- никто не найдёт это странным и противоестественным.

За текст самого романа — 3 балла, перевод — 5, концепт, идея и наглость — 9 баллов! И в целом -- стоит попробовать, но на изящество стиля и гигантизм мысли не рассчитывайте.

Интерес к творчеству Спинрада в целом умеренный. Из всего прочитанного выделяется только этот роман, хотя и «Русская весна» оказалась пророческой в плане кремлёвско-украинских охлаждений. При случае не прочь заценить и «Жучка Джека Баррона» -- по описаниям представляется любопытным, да и время написания, в силу тогдашней склонности к экспериментам, внушает оптимизм.

Сначала предостережение для тех, кто ждёт динамики, декаданса и непременной фантастики. Ничего этого здесь нет. Хотя роман достаточно странный, и в нём встречаются анахронизмы и вкрапления фантазии, навеянные вратами из кости слоновой, это скорее реалистический роман взросления писателя, живущего в мире грёз.

* Начнём, для разнообразия, за упокой.

Главное впечатление: жизнь идёт, а герой проходит мимо.

Викторианская проза (не её стилизация!) находит сейчас немного ценителей, поскольку требует времени для неторопливого чтения и советской привычки читать между строк. Если всё знакомство с ВП ограничено Конан Дойлем или Стивенсоном, трижды подумайте, стоит ли браться за эту книгу? Ведь это именно викторианская проза, к тому же отягощенная эзотерикой и велеречивым авторским стилем. Не все вещи называются своими именами, а за множеством намёков и архаических оборотов легко утерять нить повествования. Возможно, получив роман, в котором практически ничего не происходит, вы потеряете интерес уже на первых страницах.

Это моя вторая попытка прочтения Мейчена. Первая была в начале 90-х, в сборнике «Локон медузы» — тогда автор практически затерялся на фоне Эйч-Пи-Эля и не произвёл впечатления. На этот раз — может, Мейчен и не столь интересен, но определённый шарм в некоторых произведениях всё же имеется, хотя ценителей творчества наберется очень немного.

Наиболее популярное произведение — «Бог Пан» — показалось всего лишь отражением неприятия перед эмансипацией женщин. «Три самозванца» произвели впечатление эзотерики, перегруженной символизмом «Золотой зари» — который к тому же преподносится слишком прямолинейно — стоило появиться имени Тиберия, как стало очевидно, что без распятия здесь не обойдётся.

Ужасов как таковых практически нет — показывается в основном не страшное, не ужасное — но чуждое и чужое, не укладывающееся в рамки привычных представлений.

Главный недостаток Мейчена — его чрезмерная пафосность и перенасыщенность эзотерическими символами, мало что дающими непосвященным (и 90% что не дающими ничего). Однако, если вам пришлись по вкусу Ч. Уильямс или Г. Майринк, имеется вероятность, что сможет заинтересовать и Мейчен.

* Кончим за здравие.

По признанию автора, это робинзонада не тела, но духа — книга об одиночестве. И в этом плане «Холм грёз» — вполне успешная реализация идеи. Если человек питается иллюзиями, он обречён на поражение.

Думается, это произведение послужит ушатом отрезвляющей воды для тех, кто собирается стать писателем и рисует себе небывалую славу и потоки денег. Некоторые вещи с 19 века почти не изменились. По всей видимости, часть событий может носить автобиографический характер — например, сцена убийства щеночка и попытка публикации первой книги слишком эмоциональны, чтобы быть выдумкой.

Из других достоинств — не слишком большой объём, «дыхание времени», законченность истории.

Из прочитанных на сегодня произведений Мейчена «Холм грёз» понравился более всего (правда, прочитан пока только «гудьяловский» томик). Практически «хорошо» — немного не дотягивает до этого уровня из-за чрезмерной пафосности, но чтение совсем не бесполезное — необходим только правильный настрой и наличие свободного времени.

«Ну-с, что у нас плохого?» Пожалуй, с этого восклицания должно было начинаться каждое утро Эндрю Полмрака. Несчастья преследовали его с рождения. Бедный сирота был обречён на скитания и встречи с самыми разными людьми, и почти все они, как на грех, оказывались со странностями, своими «тараканами» в голове. От такой жизни впору рехнуться или запереться в ближайшем наркопритоне...

Практически вся жизнь Полмрака уместилась в небольшую книжку — но из нее мы не узнаем о герое практически ничего — чем он жил, где учился, кем работал? Все это проходит стороной, остаётся «за кадром». От такой быстротечности возникает ощущение недоговорённости, скомканности и метания сюжета, невольное подозрение, что что-то не так со временем, странное чувство deja vu. Тем более, что некоторые мотивы присутствуют и в остальных романах Маккормака — татуировки, странствия, книги. И когда появляется жертва маньяка из дебютной книги, уже не удивляешься... Наверное, первая прочитанная вещь автора — «Летучий голландец» — послужила плохую службу: все последующие неизменно оказываются в её тени.

Роман получился очень поверхностный, слишком беглый и предсказуемый — этакая квазифилософская развлекательная вещица с лёгким привкусом греха и эскапизма. Читается легко, но так же быстро и забывается.

Роману катастрофически недостаёт юмора. Все события воспринимались бы как чёрная комедия, не будь это написано на полном серьёзе. Вокруг мальчика с детства кишат всевозможные фрики, окружающие постоянно болеют и умирают, в запустение приходят целые города... Но всё это без малейшей иронии, с потугами на хоррор и с претензией на философскую глубину. Основная идея: в жизни всегда есть место загадке, в жизни всегда найдётся место ужасному.

Круг читателей — исключительно взрослый, преимущественно мужского пола. Несмотря на провокационное название, ничего антифеминистского здесь нет. Грандиозные битвы с толпами обезумевших вакханок могут только привидеться во сне и мерещиться в больном воображении...

Кого отторгнёт роман? Наверное, тех, кто не воспринимает маргинальных, малодеятельных героев, выросших в отрыве от нормальной жизни. Но что же — есть и такие, и они вовсе не обязаны нравиться читателям.

Если претит излишняя физиологичность, также стоит воздержаться от чтения. В детстве Полмраку приходилось мыть больную умирающую мать — можете представить, какое это тяжёлое испытание для неокрепшей психики ребёнка! Да и пребывание в отеле с говорящим названием Блуд не прошло даром.

И всё же, для мрачной книги история недостаточно безысходна — полумрак, полусвет.

Токио, сегодня вечером — с его яркими огнями, секс-шопами и супермаркетами, скоростными экспрессами и электроникой — и поиски родного отца, которого ни разу в жизни не видел, и который скорее всего давно забыл о твоём существовании, как забыла мать-алкоголичка — это «Сон9номер», 100% японский роман-квест, написанный англичанином.

Молодой герой

(в воздухе возникает эскиз: 20 лет, бейсболка, минимум ручной клади: рюкзак, плеер, электрогитара, диск с компьютерным вирусом и пара-тройка других незаменимых наворотов двадцать третьего века)

с драйвом, с напором идёт напролом, и вы почти чувствуете, как земля вертится под его ногами.

(идут флешбеки, в действие вмешиваются работодатели, родственники и якудза. тайфун! торнадо! землетрясение и ураган! а следом несётся девятый вал, мелькают образы из снов, аллюзии из книг, манги и фильмов (!из какого же хлама состоит наша жизнь!), сливаются воедино реальность и полубред-полусон, подёрнутые волшебной дымкой фантазии, а вдалеке, под чарующие звуки песен Джона Леннона, виднеется небо в алмазах...)

Не все потери можно отыскать в бюро находок, и поиски родного отца — это вам не фунт изюма и не розыски жалкой овцы.

(«чтобы остаться в живых, ты должен убедить себя, что сегодняшняя ночь это чужой кошмар, в который ты забрёл совершенно случайно»)

(«доверяй своим снам. А не тому, что ты думаешь наяву»)

Напор! ещё рывок! — и впереди заключительный Девятый уровень. Может быть у кошки и девять жизней, но ты же не кошка! и это — Сон. Номер. Девять...

Написано увлекательно. Сюжет развивается стремительно и интересно. В отличие от «Атласа», во «Сне» почти нет закольцованных сюжетных слоёв, действие развивается более прямолинейно, но без сюрпризов и оригинальных завихрений не обходится — потерпите до 5-й главы. Отмечу также идеальную редактуру 9-й части.

Книга, которую вы читаете, уже не та, которую вы начинали читать.

9 баллов. Советую попробовать.

Желаете чего-нибудь ещё? Кино-альтернатива: -- «Понедельник» (Сабу) -- «Живым или мёртвым» (Т. Миике) -- «Гонин» (Т. Иши)...

Заинтересует немногих. Но большая доля вероятности, что этим немногим книга понравится, особенно если ими окажутся люди в возрасте, превышающем возраст Иосифа в заключительном романе (а это 27 лет).

Конечно, при желании можно найти претензии:

- холодный, сконструированный роман, идущий скорее не от сердца, а от разума

- события, занимающие несколько строк Библии, растянуты на сотни страниц

- речи красивые, но неестественные (к примеру, не по годам зрелые философические беседы ведёт маленький Вениамин, лексикон часто не соответствуют социальному положению), долгие разговоры скорее правило, чем исключение: персонажи изъясняются так длинно, неспешно и многословно, словно впереди у них целая вечность, и если даже упоминается, что разговор будет краток, длится он не менее, чем несколько страниц бесконечных казалось бы монологов, когда собеседники не слышат друг друга и витают в собственных эмпиреях, — а потому запаситесь временем для неспешного прочтения плотного концентрированного текста, в котором действия почти нет, зато имеется очень много длиннейших и обстоятельных рассуждений и отступлений, зачастую даже не на одну страницу мелким кеглем, написанных посредством затейливых конструкций и длинных сложноподчинённых предложений, когда к концу рискуешь совсем потерять нить рассуждений.

- кого-то может смутить религиозный пафос или эротичность некоторых сцен (порой провокационная), даже антисемитизм, представляющий Иосифа и его семейство не с самой приглядной стороны: родственники Иосифа постоянно обманывают, жульничают, не гнушаются кражами, и наконец, продают в рабство собственного брата... Сам Иосиф в детстве — красивый, но пустоголовый болтун, совершенно не думающий о последствиях, который обожает наряжаться в мамино платье. После предательства братьями — типичный карьерист, прибирающий к рукам часть доверенных богатств. Он льстит, подлаживается, не брезгует интригами и окольными путями, принимает подарки (т.е. попросту берёт взятки), зная свою значимость для отца, не подаёт о себе никаких вестей, хотя имеет для этого возможности, и вдобавок, отказывает в сексе не такой уж отвратной, судя по всему, женщине — и всё это образец для подражания?

Найти претензии можно, но не хочется: это и в самом деле увлекательное чтение для ума и сердца, быть может, не самое простое, но яркое и завораживающее, достойное перечитывания и поднимающее вопросы морали и нравственности, не столько сюжетно- событийное, сколько философское; чтение явно не на один день, и скорее не для чтения в городском транспорте, хотя и поощряющее урывочность чтения, чтобы было время осмыслить прочитанное.

Если опасаетесь браться за серьёзные вещи, можете представить, будто читаете исторический роман или фэнтези.

Какие черты фэнтези?

- Атлантида и Лемурия? упоминаются, как не столь уж отдалённое прошлое.

- дворцовые интриги? есть.

- квест, новые незнакомые земли? в наличии.

путешествие каравана выкупивших Иосифа купцов преподносится точь в точь как в фэнтезийной одиссее; крепость Зел заради эффектности украшают светящиеся рельефы, изображения грифонов и змей

- божественные силы, ангелы? есть. и не только в снах: как вполне реальные силы, наблюдающие за происходящим. к примеру, таинственный проводник купеческого каравана

- исполнение пророчеств, толкование вещих снов? — есть, как во всякой уважающей себя фэнтези

к слову, здесь подчёркивается божественность верховной власти, поскольку вещие сны снятся именно фараону, а Иосиф — только толкователь. правда, вещесть снов подвергается позже сомнению — семёрка постепенно превращаются в 5 лет, некоторые тучные годы показаны позже как вполне заурядные, некоторые неурожайные как не совсем уж худые, и в целом, всё сводится к обычному стечению обстоятельств, которые позволили фараону, с подначки своего эконома Иосифа, разорить знать и закабалить собственный египетский народ.

- если вам и этого недостаточно, встретите даже упоминание «роботов-земледельцев» :-)

Вопреки названию, сначала речь пойдёт не об Иосифе и даже не о его братьях, хотя и они промелькнут на страницах первого романа, а про их отца Иакова — долго и обстоятельно рассказывается о перипетиях его жизни, предшествующих появлению на свет Иосифа, о взрослении, скитаниях и обстоятельствах нескольких женитьб, рождении старших сыновей, прежде чем наконец перейти к тому, из-за чего всё собственно и затевалось. Иные на его месте написали бы нового «Графа Монте-Кристо» или какую другую историю тайной мести, а у Т. Манна получилась философская притча о возвышении и падении — правда, почти никогда до самого дна преисподней Шеола — поскольку Господь не оставляет возлюбленных своих чад, а только испытывает их на прочность.

Одна из наиболее эффектных сцен романа —

Заключительный роман самый слабый в эпопее — то ли сказалась усталость, то ли сыграла свою роль политическая ситуация: приходилось писать на чужбине, в разгар войны, развязанной соотечественниками автора, для которых в первую очередь и создавался этот роман.

Резюмирую: мощный, величественный и неспешный вневременной текст, словно бы проступающий из тьмы веков. Такие книги попадаются не каждый день, и потому читать их хочется долго и не спеша, наслаждаясь каждой фразой, каждой отточенной мыслью, погружаясь в те далёкие-предалёкие времена, когда библейские пророки, Лемурия и Атлантида были не такой уж глубокой древностью.

Советую попробовать.

(proto-weird, ретро)

Бывший школьный приятель К., выигравший у судьбы счастливый лотерейный билет и разбогатевший до такого неприличия, что оказался в состоянии устроить целое частное государство, предложил переселиться в свою страну. Хотя предложение и смахивало на розыгрыш, К. — художник, чудак и визионер — находился в стеснённых условиях и вынужден был принять предложение. Жизнь в этом благословенном Царстве грёз, расположенном в Тибете и населённом преимущественно арийцами и европейскими эмигрантами, хотя и напоминала существование немецкого городка XIX или XVIII века, подчинялась странным правилам и вскоре приобрела кафкианские очертания — встретиться с приятелем, чтобы получить ответы на накопившиеся вопросы, никак не удавалось. А после причудливого сна и вовсе приобрела черты поистине сюрные и фантастические, напоминающие скорее истории Майринка, с его чудиками и доппельгангерами, или полотна Босха и Брейгеля-старшего...

«Другая сторона» — местами интересное, даже «странное» и пророческое для своего времени произведение, но имеющее теперь скорее культурно-историческую ценность. Времена уходят, и с этим, увы, ничего не поделаешь.

Произведение не слишком насыщенное, но многослойное: Первый слой — отношения автора со своим отцом (фамилия Клауса Патера говорящая) — от безразличия до гнева и восхищения. Второй слой, социальный — революция или, если угодно, фашистский путч — что, естественно, ни к чему хорошему привести не может — страна грёз рушится, под обломками гибнут не только люди, решившие создать идеальное консервативное общество, но и мечты. Сон разума пробуждает чудовищ, попытка забыть о времени приводит к Армагеддону... Хотя нежизнеспособность этого общества очевидна с самого начала: наличие в семьях бюргеров в среднем 1 ребёнка недостаточно даже для простого воспроизводства населения. Третий слой, визуальный — сюрреализм. Графика минималистская, краски темнеют, идиллия сменяется хаосом и разрушением.

Прочие ассоциации: «Los Caprichos» Гойи, «Кубла хан» Кольриджа, «Гражданин Кейн».

* * *

«То, что поездка по железной дороге — это целая беда, знает каждый. Начиная с Будапешта уже стал заметен легкий азиатский колорит. За счет чего? В интересах этой книги я не хочу обижать Венгрию.»

«В последние дни выросло число патологических явлений. Встречаясь на улицах, люди грез часто впадали в странное состояние: они начинали совершать одинаковые непроизвольные движения, воздевая руки и делая бессмысленные жесты. Через пару минут это внезапно проходило, и люди вели себя как прежде.»

(нравится «Незнайка на Луне»? попробуйте и «Этландию»)

Едва начал читать, как сразу потянуло чем-то знакомым... Социальная сатира, краткие экскурсы в политэкономию и бизнес-планы по превращению отчаяния и нищеты в деньги, злоключения наивных идеалистов в мире дикого капитала... Да ведь это же «Незнайка на Луне«! о не самых приятных для развлечения темах — мировой экономический кризис, безработица и волна самоубийств.

Запрещённая, старательно забываемая, но не забытая и воскреснувшая словно птица феникс из небытия, рукопись — которая не горит, не тонет, и подобно произведениям Булгакова или Кржижановского, появляется в самый подходящий момент.

Cоветую попробовать заглавный роман, даже если у вас имеется стойкое предубеждение против советской фантастики времён НЭПа. Сюжет наивен и в духе времени («Долой эксплуатацию человека человеком!»), некоторые пассажи вызывают сейчас лишь скептическую улыбку («только в Советском Союзе ваша машина найдёт спрос!») — а вот литературные достоинства и исполнение вполне на уровне. Куда там Козлику с Пончиком до персонажей Ингобора, если всё это написано изящным, лёгким и ироничным стилем, напоминающим перо Ильфа и Петрова.

Из недостатков — малый объём — но в том никакой вины автора! — стечение обстоятельств, век-волкодав. По сути, Эрик Ингобор (Н. Соколовский) остался автором единственного произведения — но именно его стоит прочитать. Спасибо издателям, что извлекли из небытия эту поистине Летейскую книгу!

Возможно, на фоне прочитанных за последнее время шедевров, и стоило бы понизить оценку до более скромной... и всё-таки, «хорошо» — начало книги действительно великолепно!

А если желаете узнать, что могло воспоследовать дальше, стоит почитать также пьесу «Назад в пещеры» — более скромную по достоинствам, но не вызывающую ощущения, будто повествование несётся по льду, не замечая неизбежного бортика финала.