Сюжет в этом романе – не столь важен. Он – вечен. Бесконечная борьба между светлыми и темными ангелами. При участии людей, конечно, в качестве арены этой борьбы, и способа «трудоустройства» обеих сторон. Более интересно, как он написан, и причем здесь упоминание «Киномании» в заголовке рецензии.

Все дело в том, что, как и у Рошака, роман Кадри является мини-энциклопедией американского кино от момента возникновения до наших дней. Буквально, все герои романа не прочь блеснуть своей кино и прочей эрудицией.

Вот — в качестве примера – описание адской гадательной монеты Веритас (в переводе с латинского «истина», если кто не знает).

цитата

«Диаметр тяжелой серебряной монеты – около двух дюймов . По гурту змеится надпись на адском языке: «Дом, милый дом». Здо́рово. Она уже проснулась и, как обычно, хамит.

На одной стороне монеты выбито изображение утренней звезды – Люцифера, а на другой – многолепестковый цветок вроде хризантемы. Это асфодель, цветок загробного мира, чье название с адского можно перевести как «вечерняя песня». Цветы пытаются петь гимны, которые падшие ангелы распевали, когда жили в Царствии Небесном. Они поют их весь день до вечера, отчаянно фальшивя и путая слова, после чего душат себя своими же корнями и умирают. На следующий день цветы воскресают и приступают к пению заново. Несмотря на то что такое продолжается, наверное, миллион лет, большинство обитателей ада находят их пение чрезвычайно смешным. Адский юмор довольно консервативен. Кроме того, рядовым жителям Ада (за исключением самого Люцифера и его приближенных) незатейливый юморок «Деревенщины в Беверли-Хиллз» покажется не менее сложным, чем творчество «Алгонкинского Круглого Стола».

(И опять же, вдруг кто запамятовал. «Деревенщина в Беверли-Хиллз» («The Beverly Hill billies») – это американский комедийный сериал 1960-х годов. А «Алгонкинский Круглый Стол» («Algonquin Round Table») – один из самых влиятельных кружков нью-йоркской культурной богемы, регулярно собиравшийся в отеле «Алгонкин» с 1919 по 1929 г. Упражнявшиеся в тонком остроумии члены кружка внесли весомый вклад в развитие американской культуры.)

В результате, получаем мини-экскурс на фоне великого противостояния, когда «низы» готовятся снести «врата рая», а «верхи» полны решимости не допустить этого. Правда, наличие «третьей силы» вполне может изменить воинственные планы.

***

Теперь несколько слов о сюжете. Джим Старк, будучи молодым магом, как всякий примерный ученик, входил в «круг» — объединение себе подобных. Пока его сотоварищи не сыграли с ним дурную шутку – прямиком отправив в нижний мир, сильно озадачив местное население. Ведь Старк попал туда живым.

Как быстро выяснилось, его тело обладало одной особенностью – получив удар или укус, оно вырабатывало своеобразный иммунитет, и последующие аналогичные удары и укусы не приносили ему особого вреда. Даже сам Люцифер обратил на это внимание, привлекая молодого мага к некоторым «деликатным» операциям против своих же генералов. В свободное же от заданий время, Старк подрабатывал местным гладиатором, развлекая публику сражениями со всяческими монстрами.

И вот, по прошествии одиннадцати лет заточения, теперь уже не совсем юный маг сбегает из Преисподней, прихватив с собой, помимо выше упомянутой монеты, нож из костей Василиска и ключ от 13 дверей. Сбегает, чтобы отомстить своему бывшему «кругу» — за потерянные годы и смерть женщины, которую когда-то любил.

Так бы он и крошил одного за другим своих бывших сотоварищей, если бы не противостояние «верха» и «низа», которое вступило в решающую стадию, отягощенную вмешательством третьей силы – порождениями истинного первородного Хаоса. И у каждой противоборствующей стороны были на Старка свои виды. В результате, сколько он не отнекивался, пришлось закаленному гладиатору попутно решать задачу восстановления мирового равновесия.

***

Складывается впечатление, что наши издатели панически боятся сложной интеллектуальной фантастики, видимо, заранее предрекая ей коммерческий провал. «Идеальное несовершенство», к примеру, добиралось до российского читателя 15 лет. «Королева ангелов» Грега Бира – почти 30. Циклу Холдстока про Райхоупский лес повезло меньше всех. Он ждал своей очереди целых 34 года. А ведь, Холдсток определил развитие целого жанра. Без этого цикла, наверное, выглядели бы совсем по другому и «Американские боги» Нила Геймана, и «Иные песни» Яцека Дукая, и еще множество других книг, формирующих лицо современной фантастики.

***

Центральная идея повествования, сама по себе, грандиозна. Есть «первобытные» леса (в Англии, Франции и других местах), где деревья могут «вытягивать» из подсознания людей мифические образы, воплощая их в виде «мифаго» — вполне реальных существ, которые могут даже убить.

Лес впускает в себя только тех, кто нашел «пустотный путь». (В качестве исключения, можно свалиться туда на самолете, но выживание не гарантировано). Вся сюжетная основа цикла вращается вокруг Райхоупского леса, который притягивает к себе пытливые умы, пытающиеся всеми способами проникнуть в него и исследовать столь необычное явление. Этой исследовательской стезе посвящен первый роман книги – «Лес Мифаго», в котором отец семейства – Джордж Хаксли, и его друг – оксфордский профессор Уинн-Джонс, день за днем исследуют «первобытную местность», тщательно документируя свои поиски, как бы, прокладывая путь идущим следом. В конечном итоге, лес поглотил и этих двоих, и обоих сыновей Хаксли – Кристиана и Стивена, и летчика Гарри Киттона, который решил помочь Стивену найти его возлюбленную-мифаго.

***

Не буду повторять, что отмечают все рецензенты – связь «мифаго» с «имаго» Юнга – бессознательными образами. Фактически, воззрения Юнга явились теоретической первоосновой мира романов, что позволило Холдстоку не отправлять своих героев на какой-нибудь Солярис, а ограничиться небольшим куском Англии, где, как оказалось, время больше похоже на слои, лежащие друг на друге.

Если первый роман, скорее, глядит на мир глазами людей-исследователей, то во втором — «лес» обретает свой голос и становится полноценным персонажем повествования. Сводная сестра Киттона – Таллис (названная в честь Талиесина – легендарного валлийского барда, между прочим), наделена даром открывать пустотные пути, и, достигнув тринадцати лет, отправляется в лес найти брата и вернуть его назад. «Лавондисс» — и более «архитипичен», и более «наукообразен». Он построен на извечном мифе об ошибке героя и трудном пути по ее исправлению.

Человек, проходя через «лес», создает извлеченную из подсознания реальность, населенную множеством «его» мифаго. Подсознание другого человека может изменить созданный мир, что создаст «ловушку» для первого идущего, который не сможет найти пути назад – в мир людей.

Таллис, увидев через пустотный путь раненого героя, решила пожалеть его, отогнав птиц-падальщиков, в результате, сделав это место запретным для птиц во всех временных пластах. Это обречет на смерть первобытных людей, живших в данном месте во времена оледенения, и навсегда поменяет мифы. Ее очень долгое путешествие по лесу и множественные перевоплощения будут посвящены только одной цели – исправить свою подростковую ошибку и дать возможность Киттону найти дорогу назад.

Сюжетно, «Лавондисс» в чем-то похож на «Снежную королеву». Только, сказочная форма заменена на многослойное мифологическое повествование, делающее более ценным «как» это написано, чем сюжетную канву. (Нам не рассказывают миф, а он проживается через героев книг).

***

Холдсток в своем повествовании доходит до первичных, очень жестоких мифов, где расчлененка и каннибализм – обычные явления. Это – «Сказки Джамбаттиста Базиле», а не приглаженная их обработка Шарлем Перро и братьями Гримм. И Лавондисс – рай в представлении мифаго, где нет времени и куда они все стремятся, на самом деле является вечным холодом, сковывающим все вокруг.

***

Вердикт. «Базовое» произведение современных фантастики и фэнтези. Читать обязательно.

Неблагодарное это дело — быть предтечей. Хорошо, если голову не отрубят, но и участь все время быть в тени идущих следом, тоже не завидная.

Без «Голой пионерки», скорее всего, не появились бы в том виде, в котором мы их знаем, «Мифогенная любовь каст» Ануфриева и Пепперштейна, «Укус ангела» Павла Крусанова и еще множество других книг. Но, увы, ходивший в рукописях роман, был напечатан уже после выхода в свет последователей.

Написанный в 1990-1991 годах, он был отвергнут всеми издательствами, пока не увидел свет в 2001 году в «Лимбус Пресс». Доходило уж совсем до анекдотов. В 1995-м роман готовил к публикации «Советский писатель», но корректоры и наборщики отказались работать с таким кощунственным текстом, и гранки пришлось отправить в архив.

***

На мой взгляд, основная сюжетная линия романа, на которой все и сосредотачивают внимание – жизнь и страдания «жены полка», рядового бойца пулеметной роты Марии Мухиной, далеко не главная в повествовании. Гораздо глубже мифологический слой Мухи-Валькирии — небесной девы, забирающей души воинов, павших на поле битвы, и уносящей их в Вальгаллу.

Не случайно незабвенный учитель немецкого, сгинувший в застенках НКВД, за то, что попытался защитить Машу-пионерку, сказал:

цитата

«- Я забыла, Вальтер Иванович, — сказала она смущенно. — Кто все же она такая — валькирия?

— Ты! — сказал он, стряхивая кровь с ладони. — Ты сама и есть.»

Правда, из Мухи получилась какая-то худосочная небесная дева, по сравнению с упитанными немецкими, с которыми ей довелось столкнуться в небе над Берлином.

цитата

«…их было полное отделение, штук, наверное, восемь или девять, и все такие здоровые телки, морда у каждой девяносто на девяносто, ляжки — не обхватить вдвоем, как с ними гансовские офицера управляются в землянках, на топчанах — даже и непонятно, невозможно представить, бляха-муха! И несмотря, что Муха в небе запахов никаких не чуяла ни до, ни после того случая, от той компании блатной сразу на нее пошел какой-то не то ветер такой темный, не то все-таки запах — вроде как одеколоном тройным, неразведенным. И как будто иголками стало покалывать ей и лицо, и все тело прозрачное.»

***

Муха, в бестелесности носящая имя Чайки, научилась летать во сне после расстрела генералом Зуковым каждого третьего бойца, вырвавшегося из окружения. Мария тоже стояла в этом ряду, но ее спас глубокий обморок, после которого и начались эти ночные видения.

«И вот уже второй год, чуть не каждую ночь, всякий раз по-прежнему, как впервые, с удивленьем и кратким страхом, поднимается невесомая бестелесная девочка Чайка, обнаженная начисто, однако почти невидимая для себя самой, а для других людей и подавно, — зыбкая, как ночное ее дыханье. Бесшумно и без усилий всплывает она над уснувшей тяжелой плотью бедной своей сестры Мухи.

С благодарностью тронет Чайка прозрачными пальцами обожженные куцые ресницы храпящего сторожа своего, блаженного Лукича, погладит голубоватой ладошкой мягкое сквозное сиянье вокруг его мудрой лысины, — как на иконе, — столь яркое в ночи ее полетов, что виден каждый сучок на бревенчатой стене в изголовье святого старца. Иной раз, когда он уж больно пьян, опасается Чайка, не сгорела б в огне святости вся его голова вместе с добрыми мыслями: пламя над плешкой попыхивает лиловыми бликами, излетают из лысой макушки и буравят стену навылет черные стрелы с багровыми вьющимися хвостами.

Пожалеет его легкая летучая Чайка, и, вышнею волей влекомая, мимо завешенного плащ-палаткой входа, отчего-то запретного для нее в ночи полетов, тихо юркнет она вслед за струйкой воздуха сквозь дырочки чугунной дверцы в жар протопленной Лукичом печурки, ни огня не боясь и не чуя, ни заботы не ведая о тайных своих путях. Через печку — так через печку, начальству-то, конечно, видней, кому как и когда соблюдать конспирацию, выходя незаметно в секретный рейд».

***

И выскользнет из своего тела Муха-Чайка, чтобы на страницах «Мифогенной любви каст» превратиться в грозного воина-демона Дунаева, ведущего свое мифическое воинство против Карлсона, Феи Убивающего Домика, Гудвина и прочих западных монстров. А в «Укусе ангела» стать Матерью и Надеждой Мира, тоже видевшую смерть других людей, и за свои страдания выпросившую у небес огромное огненное колесо, уничтожавшее всех на своем пути.

Но сейчас ей достанется только искать в ночном ленинградском небе, прорезываемом лучами прожекторов и зенитных снарядов, Черного немецкого дракона, победа над которым и положит конец идущей войне. Но вместо ужасного противника на ее пути будут попадаться только бомбардировщики, несущие в своем чреве фугасные бомбы, падению коих она никак не может помешать. Да случайно забредшая в текст воздушная баба, пытающаяся укрыть своим огромным платком лежащий внизу город. Баба, которая уже у последователей превратится в великую защитницу, растерзавшую нависшего над страной фашистского орла.

***

Так о чем этот роман? О полковой четырнадцатилетней проститутке, обслуживающей весь офицерский состав и забирающей у каждого, переспавшего с ней, его жизнь? О Мухе-Чайке-Валькирии бестелесно летающей над пылающей Россией и пытающейся найти своего главного противника? Или о безликой массе, готовой скорее поверить написанному в газетах, чем собственным глазам, и ставящей интересы коллектива на много порядков выше собственных?

Обо всем сразу. Каждый найдет у Кононова то, что ищет.

Но одно бесспорно. С литературной точки зрения, «Голая пионерка» – это произведение высшей пробы. Мощный поток сознания, в виде сплошного монолога Мухи, вполне сравним с джойсовским. Он затягивает в себя настолько, что ясно видишь и ощущаешь все, что видит и ощущает главный герой. И пусть, на мой взгляд, не до конца продуман и выстроен мифологический слой романа, он, тем не менее, заложил настолько мощный фундамент, что на нем расцвела пышным цветом значимая часть российской словесности на рубеже столетий.

***

Михаил Борисович Кононов умер в 2009 году. Но его, несомненно, еще ждет в будущем заслуженная слава и тиражи гораздо большие, чем шесть тысяч, напечатанных за последние двадцать лет.

В любом случае, роману уже повезло с визуализацией. В 2005 году Кирилл Серебренников поставил «Голую пионерку» на сцене «Современника» с Чулпан Хаматовой в главной роли.

В чем заключается предназначение литературы? (Помимо развлекательного, конечно).

Начнем издалека. Несколько последних тысячелетий мы живем в мире персональной ответственности за совершаемые поступки, а следовательно, каждому из нас приходится постоянно давать оценку множеству действий и ситуаций с морально-этической точки зрения – их соответствия принципам справедливости, добра и зла. Но чтобы провести такую оценку, необходимо не только иметь некую точку отсчета – свод этических правил, но и уметь выстраивать цепочку от этого свода до обыденной жизни. В подавляющем большинстве случаев человек не в состоянии самостоятельно выполнить данную работу и делегирует ее вовне. И тогда оказывается, что только два направления человеческой культуры — религия и литература (или кино, как визуализированная литература) — способны взяться за эту задачу.

Религия идет путем табуирования – этого нельзя делать, это грех… А в ответ на вопрос — почему же нельзя? – отсылает к Священным книгам или словам Учителя, из которых следует система наказаний в этом или ином мире.

Литература, моделируя жизненные ситуации, описывает моральные последствия поступков. Решил студент улучшить свое финансовое состояние путем убийства старухи процентщицы, и сразу же получает наглядную картину последующих душевных мук, от которых даже каторга кажется избавлением.

И хотя методы у религии и литературы разные, цель у них одна – удерживать человека от агрессивности и «злых дел».

***

Время действует подобно крупнозернистому наждаку, сдирающему с творчества писателя всю сиюминутную коросту и оставляющему в памяти потомков только выстраданное и эксклюзивное. На мой взгляд, таким сухим остатком от творчества Фазиля Искандера будет небольшая сказка-притча «Кролики и удавы».

Так от чего же хочет нас уберечь Фазиль Абдулович?

Не совсем понятно почему, но на Земле до сих пор главенствующими являются инстинкт выживания и стремление занять как можно больший ореол обитания. Поедаемые и поедающие виды пытаются найти точку равновесия, в которой и овцы не вымирают до конца и волки относительно сыты. Путем естественного отбора сложилось несколько путей достижения этого равновесия.

Чтобы не растекаться мысию по древу, ограничимся только кроликами и удавами. На первой стадии развития удавы гипнотизируют свои жертвы и затем заглатывают их. Каковы могут быть стратегии выживания в этой ситуации у кроликов? Например, отращивание шипов, что делает невозможным их безболезненное проглатывание. Или постепенная выработка в себе токсинов, чтобы сожравшая кролика тварь загнулась от отравления, правда, желательно успев рассказать о причине своей смерти другим. В конце концов, можно просто сменить среду обитания, научившись летать. Но это все длительные эволюционные сдвиги, требующие для своего проявления и закрепления сотни тысяч лет или, как минимум, ядерную войну. А если хочется здесь и сейчас и относительно мирными способами?

Природа и здесь пошла навстречу пожеланиям своих подопечных, придумав методику опережающего размножения. Да, ты платишь неизбежную дань тебя поедающим, но при этом всегда остается небольшой запас выживших детей.

***

Искандер прекрасно смоделировал на примере кроликов и удавов все стадии сначала животной, а потом и социумной эволюции.

Поедаемые, естественно, эволюционируют быстрее, с них и начнем.

«Размножайтесь, размножайтесь и еще раз размножайтесь!» — призывает Король своих подданных. И те с усердием выполняют поставленную задачу, плодясь, буквально, как кролики. Но одних животных инстинктов со временем становится недостаточно и тут на помощь приходит идеология. Прежде всего, надо объяснить – почему удавы нас поедают? «Это ужасная несправедливость», — соглашается Король со своим народом, но тут же добавляет, что за эту несправедливость кролики пользуются «маленькой, но очаровательной несправедливостью, присваивая нежнейшие продукты питания, выращенные туземцами»: горох, капусту, фасоль. И если отменить одну несправедливость, то необходимо отменить и вторую.

Но важно не просто оправдать существующее положение вещей, а еще и указать дорогу в светлое будущее. Вкуснейшая Цветная Капуста, над выращиванием которой бьются лучшие кроличьи умы – вот та земля обетованная, которой достигнут, если не дети, то уж внуки точно.

***

Для понимания данного романа, необходимо обратиться к событиям 60-летней давности. В 50-60-х годах прошлого века западная молодежь отвергла жизненные воззрения своих отцов, и ей срочно потребовалась собственная идеология. Сформировался «общественный запрос» на который, откликнулись, в том числе, и фантасты, пытаясь сформулировать свое видение идеалов и целей, пусть и в космическо-фэнтезийном антураже.

Сейчас же, мы, явно, наблюдаем в фантастике эпоху «Возрождения», как ответную реакцию на новое «вопрошение» — сможет ли адаптироваться человеческая психика к стремительно ускоряющемуся техническому прогрессу, устремившемуся к своей «точке сингулярности». Народ захотел узреть бесконечное «Черное зеркало», где фантастам предстоит смоделировать все отрицательные последствия новых гаджетов и технологий. И грандиозность этой задачи привлекла в жанр серьезных ученых. Роберт Сойер – автор «Квантовой ночи» – один из них.

***

Начнем с того, что Сойер имеет докторскую степень по психологии и, помимо преподавания в канадских университетах, регулярно проводит исследования на синхротроне (ускорителе частиц). Отсюда, постоянное присутствие этого устройства в его произведениях. В романе «Вспомни, что будет» (по нему, кстати, снят весьма недурственный сериал) выход синхротрона на предельную мощность вызывал у людей кратковременную отключку с демонстрацией фрагментов их персонального будущего. В «Квантовой ночи» он позволяет определить суперпозицию электронов в мозге исследуемого.

И, вот здесь, думаю, надо пояснить суть заголовка рецензии. Когда в России говорят о работе психолога, чаще всего, подразумевают опросный или тестовый метод, т.е. речевое общение с «пациентом». На западе сейчас активно развивается «инженерная» психология, когда информацию о действиях исследуемого снимают тем или иным способом непосредственно с мозга. «Квантовая ночь» и представляет собой описание такого процесса.

Не будет большим спойлером сказать, что послужило отправной точкой романа. Военные выделили университету грант на решение важной для них проблемы – как солдатам переговариваться на поле боя, когда посторонние звуки полностью заглушают речь. И ученые не придумали ничего лучшего, как снимать фонемы сразу с мозга, т.е. передавать не живую, а внутреннюю речь человека. Но, как оказалось, люди далеко не все одинаковые, и у какой-то части испытуемых все забивал «белый шум» — они постоянно вели про себя внутренний монолог. Отправной точкой романа служат попытки заглушить этот «шум», что и приводит к весьма непредсказуемым последствиям.

Действие то протекает в наше время, то возвращается к событиям двадцатилетней давности, когда уважаемому ныне профессору университета Джиму Марчуку «ампутировали» его внутренний монолог. Полгода, которые он прожил без него, начисто стерлись из его памяти, и он решил во что бы то ни стало восстановить для себя события того времени.

***

И вот здесь начинается самое интересное.