Эта повесть роднит Крапивина с американским писателем Рэем Брэдбери, достаточно вспомнить «Вино из одуванчиков», «Что-то страшное грядёт» и др. То же щемящее чувство детства, чистоты, непреходящести и важности самых простых вещей: дружба, вера в добро, ответственность за себя и за весь мир одновременно. Удивительный язык повествования несёт читателя, как тополиная рубашка, от начала к концу в сплошном потоке душевного тепла и светлой грусти. Авторская тревога о будущем и надежда пронизывают всю повесть от первых до последних строк. Одно из произведений, которое по-настоящему борется за Человека. Спасибо за это.

Рассказ необходимо прочитать хотя бы уже только потому, что Иосиф Бродский высказывался о нём как о гениальном произведении. А это — человек мира, поэт, величина, властитель дум, наконец. Интересно и то, что сам Набоков был на редкость парадоксален в своих литературных предпочтениях и ни во что не ставил многих признанных гениев литературы, как современников, так и классиков, считая их банальными и недалёкими… Язык, стиль, манера изложения этого маленького рассказа, как всегда у Набокова, на высоте и не требуют рекламы. В центре повествования — человек, находящийся на грани отчаяния и безумия, к тому же попадающий при этом в дикую нелепую ситуацию. Внешняя комичность конечной сцены словно окутана во внутренний психологический кошмар главного героя и, несмотря на свою обыденность, больше напоминает абсурдность сновидения. Напоследок стоит заметить: так передать ощущение трагической потерянности и невозврата — считалось в эмигрантских кругах первой половины XX века — удалось только Набокову.

К сожалению, повесть является всего лишь жалким подражанием стилю письма великолепного и неповторимого чешского писателя Богумила Грабала. Понятно то, что данный автор пытался стилизовать свою вещицу, но там, где у Грабала пиршество языка, вызывающее чуть ли не вкусовые ощущения, здесь только умение пользоваться синтаксисом и наигранная витиеватость — набитая рука, так сказать. Там где у Грабала вдохновение, здесь — продуманность и умение. Пожалуй, вот в чём различия гения и мастера. Нужно сказать, что Хюлле отличился не только этой повестью; по мотивам «Волшебной горы» Томаса Манна он опубликовал роман-фантазию «Касторп» об опущенном германским писателем периоде жизни главного героя. Ну как-то не по нутру мне такое паразитирование видного (но не очень) польского прозаика на великих образцах литературы. Понятно, что так было всегда, но хотелось бы, чтоб талант последователя соответствовал таланту предшественника. Очень раздражает в «Мерседесе-Бенце...» постоянное напускное благодушие, великодушие, воодушевление — назовите, как хотите, что придаёт нотку фальши. Ему просто не удаётся воспроизвести то состояние души, которым наполнена проза Грабала. Есть, несомненно, и удачные места, видимо, в эти моменты автор в лице главного героя забывал о механике письма и с неподдельным увлечением рассказывал о некоторых эпизодах своей жизни, например, перформанс с бетоном. Курение и восхваление конопли в книге воспринимается как ненужное дополнение, неуместный цинизм и неуважение к читателю: мне какая разница, что автор травокур? Сам сюжет до банальности прост: в ходе обучения правилам вождения он день за днём рассказывает инструкторше сквозь призму развития автомобилизации историю своей семьи. В общем, лучше почитайте роман «Я обслуживал английского короля» Грабала и почувствуйте, как говорится, разницу.