Стихотворение Евгения Долматовского, начинающееся со строк «Жить и верить – это замечательно! Перед нами небывалые пути...», звучит как несбывшаяся мечта о несостоявшемся мире, как замершая беременность, как панихида по апрелю и всей личной весне, как кусочек голубого неба в осколке разбитого зеркала.

Вот строки простые, но довольно славные, может пафосно-заказные, но не это главное – как становится мечта трухой мерзости, почему происходит так с нами? Как, в каком возрасте, за аттестат ли зрелости, мы поменяли мечту крутую на вещи простые, и даже приятные: вместо садов на Марсе выросли вишни под окнами хаты с видом на окружную. Ну, так и будем корпеть над книгами, крутить зажигалку пальцами, банки варенья закатывать, и всё Маска спрашивать: как тебе, Илон, между Фобосом и Деймосом, где страшнее и что там ужаснее?

А если серьезно… Иногда я пытаюсь представить себе сайт «Фантлаба» в 60-х годах XX века. Ну, если бы все эти интернеты-компы были бы тогда в СССР, представляете себе? Многие классические авторы, конечно, были бы на «Фантлабе» уже тогда: Беляев, Уэллс, Верн, Саймак, молодые Стругацкие, может даже Толкиен (ну он вряд ли, мда…). Но девизом того несбывшегося «Фантлаба» были бы именно эти строки, не смотря на всю их наивность и поэтическую примитивность: «И на Марсе будут яблони цвести!» – в этом я уверен на 200%! И почему-то гложет меня такое убеждение (почти уверенность, что сродни знанию) – сейчас мы (как минимум) высаживались бы на Марсе. И не пришлось бы нам спрашивать у И.М. уже набившее оскомину, даже в голову такие глупости бы не приходили.

Такая вот чудная фантазия на рубеже зрелости и старости! Посетила меня, когда занимался этой осенью разбором завалов своей разбомбленной дачи под Харьковом. Какие-то обломки сгреб в кучу, жаль очень половины библиотеки, которая там погибла, еще более жалко памяти, а точнее – времени, которое, столкнувшись с памятью, узнало о своем бесправии, как говорил другой поэт, возможно более талантливый, чем Долматовский. А я лично почувствовал лишь своё бесправие, бессилие и предательство, найдя в обломках половинку глобуса Луны. Помните такие глобусы, они появились в 80-х годах? Стоили они очень не дешево (дороже глобуса Земли!), но я уговорил родителей купить мне такой, и проводил над ним часы, в упоении читая почти магические заклинания: Океан Бурь, Море Дождей, Море Москвы. Столкнувшись со временем, глобус Луны, как и часть библиотеки, как детская игрушка, как часть памяти, как часть меня, отправился на дачу, к другим запыленным мечтам, где время победило его. Или нет? У меня нет ответа, так что прости меня, обломок глобуса Луны.

…Не спрашивайте Маска, у него всё хорошо, свою мечту он не променял на садок под хатами. Спросите лучше себя: а как Вам такое? Как?

Классическая фантастическая история Корнея Ивановича Чуковского, которая фактически представляет собой вариацию архетипического куртуазного романа, изложенную в доступном для детей виде, в стихах, и базируется на оригинальной социально-энтомологической концепции. История одинокой мухи, находящейся в стадии имаго, вероятно представительнице вида Musca domestica, поражает своим драматизмом и глубиной раскрытия характеров персонажей. В данном произведении явно проявляются либертарианские воззрения автора, вступившего в пору кризиса среднего возраста на момент написания книги. Произведение начинается с того, как во время прогулки по полям (примечательно, что автор ничего не говорит об их хозяйственном возделывании), муха обнаруживает свободно лежащие денежные средства, которые немедленно присваивает, проявив повышенные умственные способности. (Здесь, по моему мнению, явно прослеживается аллюзия с романом М.Шолохова «Поднятая целина»). По случаю своего внезапного обогащения, чудесным образом совпавшим с именинами, муха приобретает исконно-традиционный символ семейного уюта (скорее всего изготовленный на тульском патронном заводе) и организовывает светский приём. Исповедуя священные паневропейские принципы инклюзивного мышления и биологического разнообразия, Tzokotucha приглашает представителей различных видов, таких, как Blattella germanica, Apis mellifera, Babochka krasavitza и Kozyavki bukashechkii. Несмотря на физиологическую несовместимость и сложные взаимоотношения в пищевой цепочке, указанные персонажи в полном согласии обильно поглощают различные яства и щедро одаривают хозяйку различными гифтами. Однако, в самый апогей торжества появляется местный анфан террибль – пожилой арахноморф со сложной судьбой, и совершает ужасающий акт киднеппинга, впоследствии подвергая несчастную Цокотуху жутким издевательствам. Поскольку книга детская, автор опускает некоторые откровенные подробности, которые очевидно имели место быть, за что ему отдельный респект от признательных родителей юных читателей. Не буду раскрывать все перипетии сюжета, дабы не спойлерить, но финальный поединок поражает своей эпичностью, олицетворяю вселенскую битву со злом, восходящую к библейской традиции. Концовка немного мелодраматична, но приятно-умиротворяющая в своей вакхической однозначности. Особое внимание в финале повествования автор уделяет танцу, как культурологическому феномену, известному с античности. Крещендо нарастает синкретический ритм ударных, и герои, выплясывая неистовый гопак, сплетают паттерны бытия и разрывают оковы дарвинизма, готовясь к гибридизации, которая становится их личным способом революционного скачка в сияющую будущность трансгуманизма. Однозначно рекомендую всем!

Грандиозный цикл британо-австралийского писателя, очередная История Будущего: около 30 романов и повестей, и несколько сборников рассказов. Каждая История Будущего по-своему уникальна и интересна поклонникам фантастики, и в самобытном эпосе Бертрама Чандлера есть свои и плюсы, и минусы. И, конечно же, есть свой стержень. А сейчас – основные аспекты, характерные для всего этого цикла. Их будет ровно десять, но не сразу. Собственно, со стрежня-то и начнем.

1. Край, в оригинале – Rim. Приграничье – это Вселенная края. Люди, которые отправляются в Приграничье из уютных миров Федерации, жаждут именно этого – ощущения жизни на краю, на острие, на кромке Галактической линзы, которая упирается в бесконечное ничто, в абсолютную пустоту. И тут нам от личности самого автора никуда не деться, ибо Бертрам Чандлер настоящий певец жизни на краю: в 45 лет он покидает Британию, чтобы навсегда поселиться в Австралии – на той самой Кромке, куда только он мог добраться. Тогда же он начинает писать свой цикл «Приграничье», и продолжает почти 30 лет, до самой смерти. Наверное, если бы была запись на Марс в один конец – он бы записался. Думаю, среди отечественных читателей понять такого человека вполне могут те, кто добровольно выбирали и продолжают выбирать: БАМ, Норильск, Анадырь, Камчатку – те, кто мечтают вкусить тот самый Край. Иногда это больно, часто – одиноко, но для некоторых – единственный способ утолить ту самую жажду: жить на фронтире, бежать по лезвию.

2. Отсутствие хронологии. В цикле Чандлера её нет, практически совсем. В паре произведений встречаются разрозненные датировки, например в романе «Наследники» упоминается, что события происходят в 1737 году по стандарту Земли. Но, отсутствие точки отчета и подробностей не позволяют выстроить четкую хронологию. Можно говорить только об относительном летоисчислении. Итак, события цикла происходят во время так называемой Третьей Волны Экспансии. Во время первых двух Волн Экспансий были основаны многочисленные колонии, о которых ничего не известно, и поиску таких Потерянных колоний посвящено значительное количество произведений цикла. По моей оценке, события цикла охватывает период примерно в 100-150 лет между 3500 и 4000 годами н.э.

3. Люди и культура. Персонажи цикла – ничем не выделяющиеся люди, со всеми пороками и недостатками. Иногда этих недостатков, особенно в части алкоголя, более чем нужно, как говорится: никакая печень не выдержит. Особенность цикла – смешанные экипажи, почти поровну мужчин и женщин, и весьма свободные нравы. Центральный персонаж цикла – Джон Граймс, сделавший карьеру от лейтенанта-землянина до командующего флотом Миров Приграничья. Внешне Граймс далеко не супермен, но ему предстоит стать легендой всей Галактики, чего только стоит открытие планет из антиматерии и налаживание с ними торговли (да-да, не смейтесь!). На протяжении цикла читатель становится свидетелем образования независимости Миров Приграничья, с появлением Конфедерации – за образец Автором была взята конечно Австралия. Что касается обособленных Потерянных колоний, то тут читателя ожидает целый калейдоскоп экзотических культур. И хотя по глубине проработки Чандлеру далеко до У. Ле Гуин, в этом вопросе Автор берёт количеством.

4. Производственные вопросы звездоплавания и маринистика. Почти все произведения цикла составлены по одному лекалу: персонажи куда-то собрались, загружают корабль, ищут недостающих членов экипажа. Затем подробнейшим образом описываются: предстартовая подготовка, команды капитана, отрыв от поверхности, вывод на орбиту, курение трубки, запуск межзвездного двигателя, ритуальное распитие алкоголя в капитанской каюте... Такова первая четверть почти всех – и романов, и рассказов. Признаюсь, меня раздражало, иногда сильно. Впрочем, если вчитываешься в сериал – этот процедурал начинаешь воспринимать уже почти как обязаловку. А что касается маринистики – то автор и не скрывал, что прямо перенес весь свой опыт профессионального моряка в космос. Он так говорил об этом: «Я чувствую, что астронавт будет больше похож на современного моряка, чем на летчика, и что дальние путешествия людей, запертых в огромных металлических суднах, имеют одинаковые конечные результаты, будь то океанские или космические корабли».

5. Технические подробности – автор очень много времени уделяет этим вопросам. В его Вселенной во время Третьей Волны Экспансии сверхсветовой привод осуществляют двигатели Манншенна – удивительная система гигантских маховиков и гироскопов, при взаимном вращении которых создается «темпоральное поле», искривляющее пространство. В некоторых книгах подробно описываются корабли предыдущих эпох. Так, во время Первой Волны Экспансии использовались тихоходные корабли, двигавшиеся десятилетиями и даже веками, их экипажи находились в гибернации, и пробуждались только при приближении к планетной системе. А во время Второй Волны на кораблях устанавливали двигатели Эренхафта с генераторами Гаусса, и со вспомогательными дизелями (дизели, Карл!) – эти корабли двигались вдоль «галактических магнитных линий». А, например, в романе «Поймать звездный ветер» описан экспериментальный корабль с ядром из антиматерии и паровым двигателем. Конечно, вся эта околонаучная белиберда звучит диковато, но для 60-70х годов это было весьма неплохо, при тогдашней скудости фантастико-технической мысли. Ещё момент: создается впечатление, что Чандлера в своё время поразили две топологические структуры (или же понравились рассказы Мартина Гарднера) – лента Мёбиуса и бутылка Клейна – Автор постоянно упоминает их, где только можно. Но, всё же главное тут не техническая достоверность, а то, что многие произведения цикла – своеобразные гимны любви к технике, которая была характерна для середины 20 века, и которая в последнее время встречается редко, даже в SF.

6. Связь. Отдельный интересный аспект – во Вселенной Чандлера мгновенную связь осуществляют при помощи телепатов-псиоников. В качестве «усилителей» псионики используют мозг животных, например, собак. Кстати, и различных паранормальных явлений автор в своем цикле тоже не чурался.

7. Параллельные Вселенные. Основополагающий тезис Автора: в мирах Приграничья связь между мирами истончена, и альтернативные Вселенные нередко вклиниваются друг в друга. Хотя точнее будет сказать – переплетаются, да так, что становится невозможно их различить. Особенно часто это случается, когда экипажи кораблей допускают отклонения от предписанных канонов звездоплавания. Или на некоторых необычных планетах: например, планета Кинсолвинга, на которой происходит действие нескольких произведений цикла. Апофеозом этого направления можно назвать роман «Темные измерения», ключевой для всего цикла: в этом своеобразном литературном эксперименте Автор сплел в один клубок несколько линий своих различных произведений – как оказалось, они происходили в различных параллельных Вселенных. Однако, на мой субъективный взгляд, произведения цикла, где эксплуатируются подобные сюжеты, в целом нельзя отнести к удачным.

8. Литературные заимствования. В уже упомянутом романе «Наследники» автор использует мир Кордвайнера Смита из цикла «Инструменталии Человечества». А в немного балаганном романе «Темные измерения» арендует образ Доминика Фландри у Пола Андерсона. На мой взгляд, каких-то особых откровений там нет: просто Бертрам Чандлер с удовольствием читал Пола Андерсона, и очень любил кошек. Кстати, Автор несколько раз упоминает, что одним из учебных курсов для космолетчиков является изучение фантастики 20 века.

9. Ирония. Ни в коей мере не относясь к так называемой юмористической фантастике, большинство произведений цикла содержат здравую иронию, в очень сбалансированном количестве, а местами и откровенную самоиронию. И, на мой взгляд, это в значительной степени спасает весь цикл: 1 или 2 балла я иногда добавлял только за это.

Подводя итог.

Откровенно говоря, среди множества произведений цикла иногда встречаются поделки почти макулатурного класса, что-то на уровне литературного аналога Эдварда Вуда-мл. С другой стороны, на русский было переведено и опубликовано только половина произведений цикла. Прежде всего, это целый трехтомник (!!!) в белой серии «Классики мировой фантастики» – безусловно, уникальнейшая вещь! Можно еще отметить малотиражный фолиант «Джон Граймс», изданный в 2018 году и содержащий произведения, не вошедшие в АСТ-овский трехтомник – может кому-то посчастливится его найти.

Не переводились на русский и не издавались у нас такие субсерии цикла, как «Survey Captain», «Tramp Captain» и «Commodore of the Rim Worlds Naval Reserve», в состав которых входит один из ключевых для понимания цикла роман «Большая черная метка». Собственно, в «Большой черной метке» и рассказывается о том, почему и как Джон Граймс стал приграничником, в 1976 году книга получила главную австралийскую НФ премию «Дитмар» в категории лучший роман. Кстати, книги цикла до сих пор продолжают издавать в Австралии и США, но перспективы новых переводов и изданий у нас крайне сомнительны – впрочем, сожалеть об этом будут разве что заядлые библиофилы.

Могу ли я рекомендовать? Сложный вопрос. Честно говоря, циклу «Приграничье» я всегда предпочту сериалы того же Пола Андерсона, Буджолд, Иэна Бэнкса, Макдевита, Питера Гамильтона, Аластера Рейнольдса да и многих-многих других. К ним я буду возвращаться, наверное, а к «Приграничью» – увы, вряд ли. Но то, что Автор заслужил мое глубокое уважение – это бесспорно. Могу выделить разве что лучшие романы цикла, это: «Встречи в затерянном мире» («Когда умирают мечты») и «Планета спартанцев». И сборники рассказов, всё-таки малые формы у Бертрама Чандлера получались лучше. Всё остальное – решайте сами, пусть каждый найдет свой личный Край, если конечно имеет такое желание.

И в заключение – просто стихотворение австралийской художницы Julie Vaux, написанное в память о Бертраме Чандлере, и взятое с личного сайта писателя. Потому что десятый пункт, которого намеренно нет в моём перечислении – это поэзия: Чандлер был ещё и поэтом, и по его SF произведениям щедро разбросаны фрагменты различных стихов и песен. Однако, наблюдая определенную идиосинкразию к поэзии у многих Истинных Поклонников Фантастики, оставляю это лично для себя, ибо мне просто чертовски понравилось.

Ты смотришь на нас из-за звезд и комет,

тебя обогнал твой собственный свет.

Оставив всех нас на Земле,

оковы отринув, скользишь в полумгле.

И будешь ты плыть там по краю ночи

всю вечность – лаская лучи,

струящийся свет голубой,

пылающей Новой звездой.

Цикл произведений Иэна М. Бэнкса, которому он посвятил почти половину своей жизни. Прочитав весь цикл, могу подтвердить, что это одно из самых впечатляющих явлений в мировой фантастике, да и, пожалуй, в мировой культуре. Книги цикла не связаны между собой ни общими героями (кроме персонажа Дезиет Сма в «Выборе оружия» и «Последнем слове техники»), ни общими сюжетными линиями. Действие романов происходит в практически изолированных друг от друга пространственно-временных пластах, с изредка встречающимися историческими отсылками на предыдущие события. Поэтому книги цикла можно читать в любом порядке, лично я читал строго в рекомендуемой «Фантлабом» хронологической последовательности только лишь из-за своего врожденного занудства.

Вселенная «Культуры» – это мир удивительных технологических чудес, биологического разнообразия и практически безграничных возможностей разума. Не могу сказать, что фанатею от «Культуры», ибо многие назойливо-прогрессорские идеи Бэнкса сердцем приемлю, но разумом отвергаю. Также меня не особо впечатлили пасторальные живописания «человеческих стад», проводящих время в удовольствиях и наслаждениях, и пестуемых многомудрыми Разумами. Мне почему-то показалось, что это довольно печальная перспектива, мало чем отличающаяся от существования в виртуальной реальности (хотя, может быть, тут говорит моя глупость или зависть…). В общем, мне больше по вкусу райские утопии от Питера Гамильтона, чем Культурный гедонизм от Иэна М. Бэнкса. …Но все же, не всем культурианцам приходится по нраву перспектива провести жизнь в неге и праздности, и таким персонажам дорога в службу Контакта или его «спецназ» – Особые обстоятельства. Или бегство на какую-нибудь отсталую планету («Инверсии», «Дар Культуры», «Последнее слово техники»).

Далее хочу отметить некоторые характерные черты цикла, которые, так или иначе, проявляются почти во всех романах.

1. Прогрессорство. Собственно, идея направления отсталых цивилизаций на путь научного и социального прогресса – основной стержень практически всех романов цикла, особенно: «Инверсии», «Игрок», «Выбор оружия», «Материя». В последнем романе на отсталую туземную расу пытаются воздействовать другие сверх-цивилизации, кроме Культуры. По иронии автора, в романе «Вспомни о Флебе» показан обратный процесс де-культуризации: как только на приговоренном к уничтожению орбиталище исчезла руководящая и направляющая роль пастырей-Разумов, группа маргиналов-обитателей молниеносно деградирует до безумия и каннибализма.

2. Превосходство Культуры. Возможно, тут проявилось воспитанное социумом чувство западного превосходства над остальным миром, или какой-то англо-саксонский архетип подсознания писателя, но обычно в романах Бэнкса иные цивилизации и отстающие миры изображены или карикатурно-издевательски (например, Хамы в «Эксцессии», различные цивилизации-экзоты в «Материи»), или как мрачные оплоты насилия и угнетения («Игрок», «Материя», «Выбор оружия», «Инверсии»). То есть да здравствует Культура – луч света в темном царстве, но иногда это попахивает откровенной ксенофобией.

3. Богоборчество и антиклерикализм. Во многих романах цикла последователи и служители культов изображены откровенными подонками и маньяками, автор, будучи активным атеистом, откровенно насмехается над религией.

4. Антивоенная направленность. Трагедия личности человека-оружия и ужасы войны – одна из основных идей нескольких произведений цикла.

5. Свобода и Личность. Грани между искусственным и природным разумом не существует, во Вселенной Культуры люди и разумные машины – равноправные личности и граждане. По Бэнксу, в обществах, где не признают свободу личности машинного разума, нет и свободы для людей. При этом в некоторых романах встречается этакий «машинный шовинизм», когда автономники пытаются доказать своё превосходство над людьми.

6. Парадокс послежизни. Автор подробно изучает как физическое восстановление (воскрешение) личности после смерти посредством технических чудес, так и послежизни в виртуальных реальностях («Несущественная деталь», «Взгляд с наветренной стороны»), даже затрагивая юридические аспекты этого явления. К сожалению, в этом вопросе Бэнкс, отправившийся девять лет назад в Страну Вечной Охоты, возможно теперь разобрался абсолютно.

7. Секс. Ну, здесь все просто – какой же гедонизм без секса, хе-хе. Бэнкс, слава Богу, не поздний Хайнлайн и не Филип Фармер, но все же детям читать не стоит. Хотя особого эротизма в романах нет, тут дело в другом: секс, как удовольствие, – для людей в мирах Культуры – автор противопоставляет сексу в недоразвитых мирах, в которых это даже не инструмент продолжения рода, а средство для насилия, унижения, наказания и установления доминирования. Также, характерной чертой Культуры является благосклонность в вопросах смены пола, и некоторые персонажи-культурианцы меняют пол, стремясь не только к большему чувственному опыту, но и желая познать радости как отцовства, так и материнства.

8. Дети. Ну, как естественное следствие предыдущего пункта. Насколько я знаю, у писателя не было детей. Не представляю, был ли Бэнкс убеждённым чайлд-фри, или наоборот, мечтал о детях. Но беременности, вынашиванию и детям в романах цикла уделено особое место. В принципе, в обществе Культуры дети рождаются редко, но, когда они появляются в романах, то становятся центром внимания окружающих, и мир вокруг них словно замирает («Взгляд с наветренной стороны», «Инверсии», «Несущественная деталь»). Иногда проблемы персонажей кроются в их детских травмах («Выбор оружия», «Материя»), а иногда беременность трагическим образом становится равнозначной бесплодности («Вспомни о Флебе», «Эксцессия»).

И еще много разных концепций и философских идей, для желающих хватит не на одну культурологическую диссертацию (только тема «Изображение детей в творчестве Бэнкса» чего стоит). Отдельно стоит отметить сочный и шикарный язык Бэнкса, которым написан цикл, впрочем, в полной мере насладиться им смогут только лишь читающие на языке оригинала. Многие читатели отмечают юмор Бэнкса, однако мне эта стороны цикла почти «не зашла», и для меня «Культура» эмоционально окрашена в цвета сепии. В качестве книг с хорошим юмором могу отметить разве что роман «Несущественная деталь» и сборник рассказов «Последнее слово техники».

И конечно, одним из главных достоинств романов Бэнкса является то, что он требует от читателя и со-причастности, и со-переживания, и даже со-созидания описываемого им мира. Если Вы относитесь к читателям, которые ожидают, что автор все объяснит (кто, зачем, почему), на всех персонажей навесит ярлычки (этот плохой, этот хороший), то книги Бэнкса могут Вам не понравиться. При этом автор во многих романах словно тонко троллит читателей, помещая в конце подробнейшие эпилоги, как в классических романах, где расписывает дальнейшую судьбу персонажей (по типу: АА – женился, ББ – застрелился, ВВ – спился, ГГ – ну …это… сбежал, короче).

Подробно по каждому произведению я писал отдельные отзывы. Здесь же, подводя итог, могу назвать как лучшие, с моей точки зрения, книги цикла, так и те, что понравились меньше всего. По разным причинам я отношу к худшим книгам цикла: «Последнее слово техники», «Эксцессия», «Взгляд с наветренной стороны». И книги шедеврального уровня: «Игрок», «Выбор оружия», «Инверсии». И в данном случае оценка за цикл (9) не есть среднее арифметическое оценок отдельных произведений (8), в случае с Культурой алгебра не работает. Думаю, прочитав этот цикл, каждый найдет что-то свое, от полного восторга до резкого неприятия. Так что читайте, дамы и господа, окультуриваться надо!

Однажды у некоего радио (не будем уточнять какого, чтоб никого не обидеть, все сейчас на грани) спросили: «Война будет?». Радио отвечает: «Войны не будет. Но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется». Это краткое содержание романа Бэнкса «Выбор оружия».

А если серьезно, то это действительно антивоенная, трагичная и пронзительная книга. «Война – это высокий утес, его всегда можно просто обойти», – говорит Закалве. Для меня это не столько про Культуру, сколько про нас, нынешних. Нас, человечество, словно постоянно манит этот высокий утес, как будто в «царя горы» не наигрались в детстве, как будто с утеса этого можно развидеть что-то… Что? Голые скалы, мертвые камни и кости…

Возвращаясь к роману Бэнкса, то он действительно именно об этом. Если какая-то цивилизация лезет на этот высокий утес, на помощь тихонько приходит Культура, и незаметно манипулируя то тут, то там, помогает с этого утеса слезть, или обойти. Просто не всегда это происходит легко, иногда достаточно грязно и кроваво, часто планы Культуры нарушаются, исполнители попадают в разные ситуации и обстоятельства (нередко – особые). Один из таких исполнителей, этакий человек-оружие – главный герой романа Чераденин Закалве, показан в книге будто отражение Хозры Гобучула из «Вспомни о Флебе». Человек, работающий на Культуру, выполняющий для них ту самую грязную работу, и в то же время сражающийся внутри себя со своими призраками из прошлого, которое туманно и печально. Параллельно с основным сюжетом, автор разматывает клубок жизни Закалве, его историю, слой за слоем, двигаясь обратно во времени, пока в финале прошлое и настоящее Закалве не встретятся с пронзительной беспощадностью. А еще книга о невозможности достичь компромисса, и о том что в спорах ничего не рождается, и каждый остается при своем мнении, ибо для веры доказательства не нужны (подобная идея неоднократно встречаются у Бэнкса, например в рассказе «Единица хранения»).

Несмотря на то, что по времени написания (1990 год) это далеко не последняя книга цикла, на мой взгляд, это самая зрелая и, возможно, лучшая книга из культурианского эпоса. Неожиданно в романе вторым по значимости персонажем оказывается Дезиет Сма, с которой мы познакомились в повести «Последнее слово техники». Впрочем, «Выбор оружия» почти камерный роман, как «Игрок», и все персонажи словно просто оттеняют, подчеркивают и дают объем для центрального персонажа Закалве. Так и Сма практически неотличима, будто клон, от персонажа Джан Серий Анаплиан, которая действовала в «Материи» (хотя, если быть точным, скорее образ Сма был «клонирован» автором для персонажа Анаплиан, если исходить из хронологии написания).

Прочитав этот роман из цикла о Культуре, в очередной раз задумываешься: а кто все-таки играет основную роль в этой цивилизации – люди или Разумы и автономники? И, если автономники так превосходят людей, то почему они находятся у людей в услужении, а не наоборот? К сожалению, я не нашел у Бэнкса ответов на эти вопросы. И, к сожалению, рядом с Бэнксом не нашлось ни одного автономника, который помог бы ему и выжег бы заразу, как помогли Закалве, так что ответов мы, увы, никогда не узнаем.

… Однажды у некоего радио, не будем уточнять какого, спросили: «Война будет?». Но радио молчит, мертвый эфир, так что думайте сами, как обойти утёс …

Тяжело назвать эту книгу иначе, чем масштабным полотном, несмотря на всю затасканность такой фразы. Попытка Бэнкса создать анти-культурианскую книгу блестяще удалась. И, в очередной раз, у автора превосходно получилось выстроить в одном романе целую Вселенную (чего большинству авторов и близко не удается на протяжении многотомных натужливых эпопей). Но, будьте готовы к тому, что книга получилась довольно страшная. Не в смысле ужасов или хоррора, совсем нет, тут даже главный злодей архимандрит Люсеферус выглядит то откровенно ярмарочно-балаганным персонажем, то героем порно-пародии. Страшна книга в плане идей, мыслей и философских концепций автора, которые местами, особенно в середине романа, встречаются регулярно, вот, например: «…Общество… функционирует, основываясь на силе, власти и принуждении. Люди держат себя в рамках не потому, что они такие хорошие. Это либеральное заблуждение. Люди держат себя в рамках, потому что в противном случае они будут наказаны. Все это хорошо известно. Это даже не обсуждается. Цивилизация за цивилизацией, общество за обществом, вид за видом — все действуют по этой схеме. Общество означает контроль, а контроль — это награда и наказание. Награжденным разрешается пользоваться плодами общества, и существует правило, хотя и не абсолютно непреложное: никто не наказывается без причины…» Или вот здесь: «всегда лучше находиться на подъеме, в особенности потому, что единственный надежный способ двигаться вверх — ступать по спинам других людей, используя их как ступеньки, как платформы, как мостки».

И действительно, о различных наказаниях в романе «Алгебраист» говорится достаточно много.

Итак, события романа происходят в галактической империи Меркатории, жесткая иерархическая структура которой (кстати, описанная автором с задорным сарказмом) является полным противопоставлением вселенной Культуры. Апогеем этого противопоставления является тотальный запрет ИИ, действующий в Меркатории: любые признаки ИИ преследуются и выжигаются, как страшная зараза, причем иногда в стиле средневековых казней еретиков. При этом в Меркатории существует своеобразная религия – «Правда», этакая разновидность солипсизма, вера в иллюзорность окружающего мира. А названия многочисленных меркаторийские институций, построенные на латинской терминологии, сами по себе вызывают улыбку: Кульмина, Омнократия, Доминация, Шерифская Окула, Люстралии…

Но Меркатория, хоть и существует уже несколько тысяч лет, является мгновением на фоне масштабной истории Галактики, особняком в которой несколько миллиардов (да-да!!) лет существует цивилизация насельников – обитателей газовых гигантов, вроде Юпитера и Сатурна.

Главный герой, Фассин Таак, относится к особой касте «наблюдателей» — обществу людей, выполняющих функции исследователей и дипломатов от имени Меркатории в обществе насельников. В разгар очередного кризиса: с одной стороны – военный мятеж «культа Заморыша» (ещё один объект сарказма автора в романе), а с другой – разрушение межзвездного портала Меркатории в провинциальной системе Юлюбиса, всплывает старая легенда о том, что насельники скрывают тайную всегалактическую сеть ходов-червоточин, ключ к которой дает загадочный «насельнический список». И Фассин Таак помимо своей воли становится главным охотником, но увы, не единственным, за этим самым списком.

Вначале насельники чем-то напоминают Хамов из «Эксцессии», но постепенно автор вырисовывает их нечеловеческую природу: охота на собственных детей; многомиллионолетний жизненный цикл; положение в обществе, основанное на баллах (хотя, глядя как сейчас в соцсетях гоняются за «лайками», это уже скорее человеческий признак). Несмотря на то, что происхождение материальных ресурсов общества насельников в условиях существования газового гиганта остается достаточно туманным, цивилизация насельников – это, пожалуй, самый лучший образец описания негуманоидного общества, который мне встречался в фантастической литературе. Общество насельников сложно и неоднородно, но им удобнее выставлять себя идиотами перед всякими «быстрыми наблюдателями». И если эти самые наблюдатели считают, что «… насельники на самом деле нецивилизованный народ… у них толком нет общества даже в планетарном масштабе, а в галактическом — они не являются цивилизацией, скорее всего, они существуют в состоянии высокоразвитого варварства» – то насельникам это только на руку. В какой-то момент мне начало казаться, что автор изобразил цивилизацию насельников как своеобразное «альтер эго» Культуры. Так или иначе, насельникам довольно успешно удавалось водить за нос многочисленные цивилизации «быстрых», а уж тем более – сторонников солипсизма, сомневающихся в реальности окружающего мира.

Более – ни слова, читайте, рекомендую «Алгебраиста» всем, при всех составляющих это никак ни философский трактат, а увлекательнейшая приключенческая книга с немного мелодраматическим и слегка пафосным финалом. Так что получите удовольствие, если конечно Вам нравятся книги, которые заставляют думать.

А что же насельнический список, спросите Вы, удалось его найти? Ну, ответ будет не совсем простым, даже когда Вы прочитаете книгу. Потому что список этот и в самом деле окажется словно алгебра, а еще сигнал, средство и немного частота. А много ли Вы помните из алгебры? Лично я – почти ничего. Но, что Вы точно поймете, когда дочитаете до конца: почему родиться на водяной луне – это действительно круто!

Наверное, это была моя самая любимая книга в детстве. Перечитывал её раз десять, не меньше…

…Самолет с геологами и старшеклассниками, участниками геологического кружка, терпит бедствие в тайге. Все живы, и почти здоровы, кроме травмированного летчика. Естественно, рация разбита в хлам. До ближайшего жилья – сотни километров дремучей тайги. А рядом – загадочные места, о которых ходит дурная слава…

И что тут начинается? Правильно – приключения! И геология! Количество информации про разные минералы, руды, горные породы такое, что данный роман можно рассматривать как пособие по геологии для продвинутых чайников. Причем, вся эта информация подается легко, доступно, мимоходом, иногда с юмором. Прочитав эту книгу, я, наверное, года три думал поступать на геолога после школы…

Что еще подросток найдет в этой книге: мужество, трусость, предательство, жертвенность, любовь наконец… (Кстати, до последнего класса школы не мог понять – почему этой книги нет хотя бы в списках рекомендованного к чтению, на фоне всякой откровенной макулатуры…)

Геологам я не стал, выбрал другую стезю. Но «Тайна реки злых духов» до сих пор среди моих самых любимых книг!

Послание, полученное в романе «Глас Господа», нельзя в полной мере считать результатом занятий радиоастрономией. На момент написания книги в 1968 году, с момента открытия нейтрино прошло уже достаточно много времени, но эта частица с необычными характеристиками продолжала будоражить умы, как писателей, так и читателей, и Автор, словно упражняясь в экстравагантности, назначает упомянутую «модную» элементарную частицу в качестве носителя Послания со звезд. На самом деле Автор возможно уже тогда предвидел, что средствами радиоастрономии не удастся обнаружить братьев по разуму. Как ранее не удалось посредством оптических телескопов разглядеть инопланетян, плескающихся в каналах Марса или вращающих кольца Сатурна. А значит, нужен совершенно другой инструментарий, такой, о котором мы пока и помыслить не можем.

По сути, роман Лема тяжело назвать фантастической литературой, и уж никак он не попадает в разряд развлекательного чтива. Экспрессивный фрагментарный метароман (называю его так, ибо он представлен как издание рукописи мемуаров, обнаруженной после смерти автора) может являться чем угодно: философским трактатом, сборником модернистских эссе, потоком сознания, размышлениями о путях развития Науки, Языка и Цивилизации. И тут есть один интересный для восприятия книги момент. Если изъять из романа фантастический элемент (Послание со звезд), и заменить какой-либо другой проблемой, требующей фундаментальных математических изысканий (неважно, какой, например: полная расшифровка генома динозавра, или перевод иероглифов Фестского диска, или проблематика трансцендентности констант Фейгенбаума) – то в результате на сюжете, точнее на содержании, это практически никак не скажется. Потребовались бы незначительные корректировки во второй половине книге, только и всего. Такой парадокс, лично для меня, показался скорее минусом.

Итак, прорвавшись сквозь многостраничное высокопарное предисловие, я ожидал увидеть какое-либо подобие завязки сюжета. Тут-то меня ожидал Сюрприз: и первая, и вторая, и последующие главы фактически являются продолжением предисловия. Какие-то зачатки собственно сюжета проявились лишь в пятой или шестой главе – а это уже почти середина книги! Однако собственно сюжета-то почти и нет, лишь пунктирная линия короткой научно-этической интриги: оставшаяся часть книги в основном представляет собой текст, изложенный в документальном стиле, и, по сути, является рассуждениями автора о природе Послания. И так до самого финала, до каскада циклопических космогонических гипотез, до «эффектного интеллектуального фейерверка». Если в романе Хойла & Эллиота «Андромеда», по словам того же Лема, суть Послания – это «…синтезированный властелин, желающий править Землей…», то в «Гласе Господа» даже не удается установить – что вообще это такое. Разрыв между землянами и гипотетическими отправителями настолько велик, что у землян просто отсутствуют понятия и представления, которыми можно описать и объяснить Послание, даже если бы его удалось расшифровать. «Муравьи, натолкнувшись на мертвого философа, быстренько им воспользуются» — так описывает Лем пользу, которую земляне извлекли из Послания. Основная проблема, которой задается Автор: «…можно ли рассчитывать, что мы сумеем понять совершенно чужую культуру, да еще отделенную от нас космическими просторами?»

На первый взгляд, может показаться, что в «Гласе Господа» есть некое противоречие: с одной стороны Лем описывает цивилизацию как жестко детерминированную механистическую систему, которую можно описать теорией автоматов, а с другой – средства математики оказываются неспособными выявить какие-либо закономерности в Послании, кроме отдельных разрозненных фрагментов. Если бы создатели Послания подошли бы к нему, как в известном романе Карла Сагана «Контакт», напичкав элементарно-школярской арифметикой, то, безусловно, математика бы сработала. Но, Лем смотрит на проблему иначе: если инопланетный разум базируется на иной биологии, или даже на небиологической основе, если скорость протекания жизненных процессов между нами кардинально различаются, или даже у Них отсутствует понятие смертности – не окажется ли тогда математика, а точнее, человек, её применяющий, неспособной решить проблему Контакта? А что, если создатели Послания предусмотрели «защиту от дурака»? …К сожалению, даже простое перечисление поднятых в романе вопросов не сможет вместить в себя ни один отзыв.

Признаюсь всё же, что с точки зрения фантастической литературы лично мне гораздо больше понравилось то, как Станислав Лем реализовал проблему чуждости иного разума и культуры в романах «Солярис» и «Непобедимый».

Я уже давно пришел к выводу, что любая отрасль знаний, которая не описана в виде формализованных математических законов, может называться наукой с большой долей условности: с течением времени может оказаться, что такая якобы наука – на самом деле полная ерунда. Тем не менее, меня радует, что Автор, остановившись на метаромане, не ушел в дебри метатекста. В книге, где математика является одним из центральных персонажей, если ни Главным Героем, бОльшую часть текста вполне можно было представить в виде логарифмических функций и полиномиальных рядов. Слава Богу, что до этого не дошло!

Что в итоге. А в итоге мы получаем просто какое-то интеллектуальное пиршество!

Однако. Несмотря на всю шедевральность данной книги, употребление подобной высокодозной ультра-литературы требует определенного склада ума и состояния духа, дабы ощутить приятную реверберацию нейронов коры головного мозга, при этом избегая явного резонанса его ствола. К сожалению, где-то, на каких-то пластах восприятия, что-то пошло не так, и я местами откровенно перелистывал страницы, пропуская целые куски, словно бокалами выливал в раковину Моэт-и-Шандон урожая пятьдесят девятого года без-разницы-какого-столетия. Возможно, я недостаточно умен для такой книги, или это зловредности ретроградного Меркурия, или мой дух слаб для поглощения подобных изысканных интеллектуальных деликатесов. Но, местами, я себя чувствовал объевшимся черной икрой с трюфелями. И хотя, на самом деле, мне никогда не приходилось испытывать несварение от употребления упомянутых лакомств, воображение позволяло мне представить себе – каково это. А жизненный опыт подсказывал, что эффект от чрезмерного переедания всегда одинаков – хоть от лобстеров в соусе авокадо, хоть от жареной картошки с селедкой. От подобных сравнений мне становится грустно и стыдно одновременно…

А уважаемым читателям «Гласа Господа», надеюсь, удастся избежать печальных мыслей и в полной мере насладиться произведением Станислава Лема. Я же перейду к другим романам этого жанра.

На мой взгляд, этот цикл – всё-таки лучшее, что написал Джеймс Блиш. Аккуратно выстроенный приключенческий сюжет, без логических провалов, без околонаучной избыточности (свойственной многим другим книгам этого автора). В самом начале Блиш просто и доступно объясняет несостоятельность идеи терроформирования иных миров, и указывает на единственно возможный способ освоения Галактики: создание методами генной инженерии адаптантов – людей, приспособленных для существования в иной среде. Четыре эпизода этой эпической программы «Пантропия» и составляют цикл.

1. Программа «Семя». Повесть, в которой рассказывается, как и с чего начиналась программа пантропии. Первые адаптанты, основавшие колонию на Ганимеде: жизнь в экстремально враждебной среде как лучшая иллюстрация правильности такого направления развития. Пояснение автора о том, почему их объявили преступниками, выглядит немного «притянутым», но позволяет выстроить интригу: на Ганимед засылают адаптанта-шпиона. Чью сторону он примет, оказавшись рядом с подобными себе?

2. Книга Законов. В рассказе показан эпизод освоения адаптированными людьми планеты, похожей на Землю времен Юрского периода. Подобный антураж был использован десятками фантастов, но Блиша интересуют не столько поединки с ящерами, сколько процесс освоения враждебного мира.

3. Поверхностное натяжение. Пожалуй, одна из самых известных повестей Блиша, в 90-е годы её печатали во множестве антологий (вне цикла). Всем известны детские «Приключения Карика и Вали», но на водном мире планеты Гидрот автор пошел ещё дальше: людей уменьшили до четверти миллиметра (и были на то очень серьезные причины). Приключенческий сюжет, и при этом прекрасный образец подробного мироустройства в небольшом произведении. А ещё полная уверенность автора в торжестве разума и вечном стремлении человека к познанию: «Под двумя лунами планеты Гидрот, под вечными звездами двухдюймовый деревянный кораблик с микроскопическим грузом тяжело катился под уклон к узенькому, почти пересохшему ручейку…». Такие книги не забываются.

4. Водораздел. Финальный рассказ цикла, в котором адаптанты как бы меняются местами с «базовыми» людьми, и о том, что их разделяет на самом деле.

К сожалению, в последнем рассказе Автор оказался прав: моральные водоразделы и этические барьеры, которые мы так тщательно выстраиваем, зачастую оказываются непреодолимыми. С обеих сторон. А мы их продолжаем строить, с ненавистью и любовью.

Можно сказать, что мне повезло с циклом «Пять юных сыщиков и верный пёс». Сначала я, будучи на втором курсе института (вот же, инфантилизм какой, стыдно даже) прочитал первые пять книг, выпущенные издательством «Два слона», которые купили моему младшему брату. А спустя годы читал весь цикл уже своим детям. Так что можно сказать, зачитал до дыр в прямом смысле слова. Сколько раз перечитывал – сосчитать невозможно, уж очень детям нравилось. (А может быть, это нравилось мне, и я заставлял их слушать?!) Так или иначе, в определенный период жизни я помнил все повести практически на память.

Да, конечно, это детский детектив, а ещё юмористический. Иногда некоторые места просто нелепы, например, чего только стоит склонность Фэтти к переодеваниям, когда его ни мать родная, ни кто-либо еще, узнать не могут. Читаешь такое и думаешь: «Какая глупость, право слово!». А дети слушают, открыв рот. …А комичный туповатый полицейский мистер Гун, постоянно наступающий на одни и те же грабли… Но, честно говоря, разве туповатые взрослые – такая уж большая редкость? (У детей спросите, они подтвердят, что встречают таких персонажей на каждом шагу). Да, из повести в повесть повторяются определенные сюжетные штампы: навязчивое переодевания персонажей, цирк, театральщина, розыгрыши над Гуном. А пять юных сыщиков, которым в первой повести было 12-13 лет, на протяжении пятнадцати повестей вроде как бы и растут, но, естественно, остаются словно в одном возрасте (по моим подсчетам количества сменившихся времен года, с первой по последнюю повесть проходит 6 лет).

А знаете ли Вы, что Энид Блайтон в самые продуктивные периоды творчества выдавала по одной повести каждые один-полтора месяца? Десять повестей в год! И по рассказу или сказке – каждую неделю! Можете представить себе такую «недетскую» производительность? И это до эры Word’а со всеми его плюшками… Несмотря на такой «литературный конвейер», черт возьми, какие все-таки интересные и смешные эти повести! А детективные сюжеты – да зачастую, не хуже, чем у Конан Дойля, или даже (страшно сказать!) – Агаты Кристи! Конечно, тут нет убийств или изнасилований, всё-таки это детский детектив, и преступления тут описаны менее тяжкие: воровство, мошенничество, и т.п. Несмотря на «детскость», здесь нет откровенных логических ляпов или «роялей». И на удивление, повести этого цикла вполне достоверны с точки зрения детской психологии и все персонажи-дети тщательно выписаны.

Так что, если в детстве у Вас была компания, с которой Вы бродили по окрестностям (стройкам, заброшкам и прочее), и находили (собирали, встречали, натыкались) на всякие «тайны» и «подозрительных незнакомцев» – то смело можете браться за чтение «Пятерых юных сыщиков…» в любом возрасте. Если, конечно, еще помните, как были детьми.

Наверное, это было вместо Гарри Поттера для тех, кто родился в 70-е. Как только я научился читать, с 1981 года, в течении нескольких лет, пока мне выписывали «Мурзилку», ждал продолжения этого чудо-сериала. Даже уже начав читать серьезные детские книги, все бросал, когда раз в месяц приходил новый номер журнала, – а вдруг?! Да, и тогда всё было: и замечательный сериал Волкова про Элли/Энни, и Муми-тролли, но «Ябеда-Корябеда» – это было другое, там волшебство было рядом, по соседству, так сказать. Незамысловатые, но какие увлекательные и смешные приключения! Простой, но ясный и волнительный сюжет! И добро и правда всегда побеждали, а вредная Ябеда-Корябеда и её агенты оставались с носом, или даже… перевоспитывались! (И пожалуй, это было самое большое чудо, это морально-нравственное перерождение «плохишей» в достойных граждан общества).

…А когда не печатали «Ябеду-Корябеду», в «Мурзилке» появилась наивная, но такая смешная «Совершенно секретная страница», с которой я всегда начитал читать журнал, и которую вел все тот же А. Семёнов…

К сожалению, в реальной жизни все получилось наоборот. Прошло десять лет, и Ябеда-Корябеда победила. И стали её агенты хозяевами жизни, и стали показывать их по телевизору с утра до вечера, так что и слава, и власть, и деньги – всё стало принадлежать им. Вы их все знаете: Таратора, Тыр, Пыр, Солёный, Тонечка, Катавасия – вот они, герои девяностых. Узнали, помните, как заглядывали им в рты? А те, кто в сериале Семёнова добром побеждал зло, выросли и стали: фарцовщиками, челночниками, таксистами, проститутками, в лучшем случае – слугами или наемными работниками в услужении у агентов Ябеды-Корябеды. Так получилось, так извернулись петли времени, такая вышла жизнь. И уж точно Александр Иванович Семёнов в этом не виноват.

О, это потрясающая вещь, клянусь Мерлиновой бородой! Я даже не умел читать, когда с ней познакомился, и мне читала мама из журнала «Вокруг света» в далеком 1981 году. Для меня тогда это было что-то необыкновенное, не похожее на то, что мне читали до сих пор, и я слушал эту удивительную сказку, раскрыв рот!

О, эти рыцарские приключения! Гавейн, Ланселот, Персиваль, Галахэд… О, Круглый стол, за которым у каждого было Своё место, именное, так сказать! А этот высокопарный слог, эти понятия о чести! До сих пор слышу стук копыт, и звон мечей, и вижу прелестных, иногда коварных дам, ждущих прекрасных рыцарей в своих заколдованных чертогах в дремучих лесных чащах. Волшебники толпами приводили к Артуру за руку удивительных воинов, внезапные порывы ветра постоянно сотрясали замки, и чудеса случались на каждой странице по десять раз кряду! Удивительно, но некоторые повороты сюжета помню до сих пор: и Гибельное сидение, на которое почему-то никто не решался сесть, и козни подлеца Мордреда (так кажется звали того мерзавца), приведшие к печальному расколу и финалу… Но главное: атмосфера этой не просто сказки, но настоящей древней легенды, запомнилась мне на всю жизнь!

Да, наверное, это пародия. Или даже сатира. На наше прошлое, настоящее, и возможно даже на наше будущее одновременно. Бог умер, с ним умер и смысл. Осталось лишь дерьмо, мнооого дерьма! Роман именно об этом, или даже совсем о другом, но это совершенно не важно. Абсолют абсурда, бред в кубе, точнее — в четвертой степени.

Печально… Печально, что кто-то это написал, а я это прочитал, прости Господи! Так что повторять мои ошибки не советую, если конечно Вы не поклонник копрофагии, так как тошнота будет Вам обеспечена.

Представьте себе, что «Дюну» написал Джек Лондон. А теперь сделайте вид, что Джек Лондон… женщина. Если у Вас воображение хорошо развито, Вы уже можете представить себе что такое сага «Зимний мир». Во-первых: там ОЧЕНЬ холодно! И во-вторых: там холодно всегда.

Ну, а если серьезно, это довольно самобытный цикл социально-культурной планетарной фантастики, местами интересный, но иногда весьма разочаровывающий. Описанный Автором мир Старкера-4 считается «варварским» по галактическим меркам: за несколько столетий поселенцы сформировали своеобразную культуру, смесь средневековья с межзвездной торговлей. Климат напоминает северо-восточную Якутию. Из-за местных мутаций есть серьезная демографическая проблема: недостаток женщин и их частая бесплодность, поэтому богатые Лорды для продления рода вынуждены искать будущих жен на других, более цивилизованных мирах.

Ещё один интересный аспект книги: в качестве моноэтнической основы населения Старкера-4 Автор выбрала цыган. Не помню других примеров планетарной фантастики, где бы этот народ использовали в качестве космических поселенцев. Некоторые термины (гхарры, лхарр, ларга) кажутся созвучными цыганским словам, но учитывая большое количество локальных подгрупп (джипси, синти, рома и т.д.), достоверность авторской лексики могут определить разве что сами цыгане. В общем, если использовать современную ооновскую риторику, можно сказать, что в книге показана «самая многочисленная маргинализированная община» в Галактике.

Пенталогия про космоцыган в нашей стране была издана один раз: в середине 90-х годов в серии «Монстры Вселенной», в виде двухтомника. Примечательно, что переводчики не указаны (об этом чуть ниже).

По пяти частям буду писать отдельно, а сейчас общее впечатление… об отзывах. Итак, в немногочисленных отзывах читателей в основном повторяются два момента: «Дюна» и «женская фантастика». Что касается первого момента, то честно говоря, если бы предыдущие читатели не обратили внимание на это, я бы даже не заметил особого влияния цикла Френка Герберта: всё-таки это книги совершенно разного плана, а так – ну разве что в каких-то мелочах. С таким же успехом можно провести параллели с «Левой рукой Тьмы» — там, кстати, и климат больше подходит.

А вот по поводу «женской фантастики», то лично у меня стереотипы деления фантастики по половому признаку автора иногда вызывают недоумение. Например, если в книге много внимания уделяется эмоциям и переживаниям главного героя, и автор такой книги мужчина, то мы говорим: «психологический роман», а если женщина – «дамский роман». Как по мне, это достаточно нелепо. Тогда, может быть, так начнем делить: мальчики пишут про мальчиков, а девочки – про девочек? Очень просто: например, Макдевитт с циклом про космоархеологов и Вебер с циклом про Хонор Харрингтон – это дамская фантастика, а Буджолд с Барраярским циклом – самая что ни на есть кондовая мужская. Скажете, глупость? То-то же. Однако, признаюсь честно, с «Зимним миром» всё не так однозначно, как говорится (но об этом будет в отдельных отзывах). Нужно сказать, что реакционно-патриархальное общество, описанное в цикле, а точнее – отношение персонажей к такому обществу, противоречит текущей либерально-феминистической повестке, поэтому повторное издание этого цикла в современном мире мне представляется маловероятным событием. Местами мне казалось, что в «Зимнем мире» даже ощущается влияние Горианского цикла Джона Нормана.

Еще хочу отметить, что поклонники «ПЛиО» должны оценить склонность К. Дж. Миллс жертвовать персонажами, когда читатель меньше всего этого ждет.

После прочтения «Зимнего мира» (а это было лет десять назад), мне показалось, что по стилю и построению сюжета цикл больше всего напоминает произведения Кэролайн Дж. Черри (ну не зря же инициалы их имен совпадают: C. J., да и год рождения рядом: 1942 и 1944). Так что какое-то время я был почти уверен, что загадочная К.Дж. Миллс – это псевдоним К.Дж.Черри. К сожалению, о К.Дж. Миллс достоверной информации в интернете очень мало, так что подтвердить или опровергнуть свою теорию я так и не смог. А затем обратил внимание, что переводчики-то не указаны: а надобно сказать, что в этой самой серии «Монстры Вселенной» были изданы несколько томов некоего Джонса Коуля. К моменту прочтения «Зимнего мира» я уже знал, что Джонс Коуль – это псевдоним Дмитрия Колосова. Тогда у меня появилась новая теория: К. Дж. Миллс – псевдоним отечественного автора, пожелавшего остаться неизвестным. Конечно, это не серьезное допущение, ибо качество перевода оставляет желать лучшего, мягко говоря: местами это насколько тяжело читать, что смысл фразы теряется. Думаю, любой автор, владеющий русским языком хотя бы на «три» балла, просто не сможет так строить предложения: язык не повернется, перо сломается, клава заклинит, в общем, сама Каллиопа не позволит так издеваться над родным языком.

К чему это я так долго рассуждаю о личности автора и о своих конспирологических теориях? Да к тому, что мне жаль, что Автор на этом остановилась. В целом, потенциал как писателя, на мой взгляд, очень даже не плох: писать бы и писать, как говорится. Ставить Автору в упрек, что издатели использовали черновик перевода без редактуры – явно не по адресу. Значит, читаем, что есть. Может быть интересно, как пример анти-феминистической литературы, написанной женщиной, и конечно для интересующихся фантастикой 80-90-х годов – рекомендую.

Средний по объему роман воспринимается словно грандиозный многотомный цикл. Снова Бэнксу удалось «объять необъятное», и написать интересную, но не простую книгу.

Автор задается вопросом: как бы развивалось человечество, навечно запертое в клетке системы одинокой звезды, затерянной в межгалактическом пространстве? Система Триала, кроме колыбели цивилизации – Голтара, включает в себя целое ожерелье пригодных для жизни планет и спутников. Космические путешествия начались 10 тысяч лет назад, и за декамиллениум люди Голтара освоили все уголки своей системы, все доступные для жизни пространства, полные удивительных чудес. Но, вокруг Триала нет звезд: это одинокое светило окружают беспросветная тьма и пустота, на многие миллионы световых лет. Таким образом, межзвездные путешествия невозможны априори: лететь просто некуда. Мир Голтара, развивающийся в таких условиях, восхищает и пугает одновременно: это цивилизация, неоднократно проходившая через периоды консолидации и фрагментации, упадка и расцвета, пережившая несколько ядерных конфликтов. Кажется, что груз прошедших тысячелетий постепенно погребает эту культуру под собственными историческими наслоениями, в которых ценности перемешаны с отходами, и последние побеждают первых. Беспринципные наемники, частные армии, сумасбродные олигархи, религиозные фанатики, военизированные секты – это всё мир Голтара, мир-калейдоскоп, в котором кровопролитная космическая война может разразиться из-за попытки повысить налоги на 5 процентов, а многие научные достижения прошлых эпох находятся фактически под запретом.

В лоскутной культуре Голтара особое место отведено древним артефактам, которые могут оказаться как бесполезными пустышками, так и могущественным оружием, и за которыми охотится главная героиня Шеррис со своими друзьями. Это не научная, а скорее социально-культурная фантастика в детективно-приключенческой обертке.

Конечно, этот роман читатели не могут не сравнивать со Вселенной Культуры. Лично для меня ПТСТ показалась созвучной «Выбору оружия» и «Эксцессии» из культурианского цикла, а проверка по библиографии автора подтверждает: действительно, она была написана во временном промежутке между ними. Из недостатков хочу отметить следующие моменты. В ПТСТ автор настолько избыточно использует флешбэки, что это иногда просто мешает чтению. Несмотря на динамичный сюжет, сквозь текст приходится «продираться» с определенным трудом, хотя лично для себя не нашел объяснения этому феномену. Сам сюжет довольно мелодраматичен и местами выглядит мыльной оперой. И ещё такой момент показался мне не логичным: если антагонист имел в своем распоряжении клон Шеррис, почему он не воспользовался им для получения доступа к башне с артефактами?

Несмотря на указанные недостатки, книга не просто понравилась: она заворожила меня. Мир Голтара получился настолько живым, цельным и реальным, что я отношу ПТСТ к тем историям, об отсутствии и невозможности продолжений которых испытываешь глубокое сожаление. И познакомиться с этим миром действительно рекомендую.

Прочитал в журнале «Вокруг света» в начале 1985 года. Мне было десять лет, перестройка ещё не началась, слава Богу. Можно было читать такие книги и верить, что все так и будет: человечество вот-вот достигнет звезд, наступит торжество интернационализма, а убийство будет неслыханным событием на Земле…

И хотя «Двадцать шестой сезон» тогда на меня произвел меньшее впечатление, чем «Голубой ксилл», прочитанный полугодом ранее, но в целом оставил приятные эмоции. Перечитал эту повесть уже во взрослом возрасте, и тогда уже получил гораздо большее удовольствие. Сюжет, в начале имеющий черты детектива, постепенно сменяется экологической фантастикой, а разгадка ожидает в последних строчках (немного чопорно конечно, современный автор непременно добавил бы эротизма, хе-хе). Интересная идея и добротная реализация, чем-то напоминает мне Хола Клемента и Станислава Лема. Подтверждаю: читать можно в любом возрасте, проверено лично.

Роман «Игрок» производит впечатление. Впечатление неуловимого узнавания. Впечатление удивления от Бэнкса. Пытаясь читать сериал о Культуре в рекомендуемой квази-хронологической последовательности, после лихого боевика «Вспомни о Флебе», после дурацких ужимок «Эксцессии», и занудства «Последнего слова техники», встретить такую книгу было настоящим потрясением.

Я никогда не считал себя игроком (а тем более Игроком), увлечение компьютерными играми мне чуждо, даже карты навевают на меня тоску: могу справиться с «дураком», но родной деберц кажется скучным и сложным. Нет, конечно, не могу назвать себя девственником в плане игр. Ну там, лото в детстве с бабушкой, затем пластиковый «Морской бой» (ах, как тарахтели эти шарики!), шахматы в пионерлагере (второе место по лагерю!), затем «Менеджер» в конце восьмидесятых (кто-то ещё это помнит?)…

Глядя на современные интернет-магазины, специализирующиеся на настольных играх, думаешь: а почему никто ещё не выпустил настольную игру по мотивам Азада, что там с авторскими правами?

И еще вопрос, который почему то волнует меня: а насколько игрок был сам автор, Иэн Бэнкс? Очевидно, это вопрос из серии: а переживал ли автор эротического романа … ну, то что он описывает, все эти… опыты, скажем так?

В этой книге Вам не встретятся ни космические битвы, ни астрофизические загадки. Величайший игрок Гурдже отправляется в путешествие, сначала среди звезд, а потом на игровом поле, чтобы сыграть в Игру, будучи участником другой Игры. Роман раскрывает, точнее, препарирует психологию игроков, их взаимодействие с миром, друг с другом, и с Игрой. В отличии от секса, настоящая Игра для истинных Игроков – это больше, чем просто жизнь, а поражение – это не маленькая смерть. А Выгорание. Опустошение…

Еще одна стержневая идея – исследование природы власти, и хотя некоторые моменты выглядят довольно спорно, иногда балансируя на грани пропаганды, построенная автором Империя выглядит и живой, и узнаваемой (хоть на Запад взгляни, хоть на Восток). А сама Культура, даже будучи противоположностью Империи, в своем параноидальном увлечении прогрессорством, зачастую выглядит как её отражение.

Казалось бы, в книге затрагиваются давно известные истины, что наша жизнь – игра, что язык – отражение цивилизации, и что быть свободным от общества невозможно. Но, тот как все это описано, точнее, обыграно автором, доставило мне настоящее удовольствие.

Как и другие книги Бэнкса, этот роман мною воспринимается мрачным и печальным, сдержанным, как сам Гурдже, хоть и не чуждым юмору без излишней нарочитости. Роман идеально выверен автором, до последнего слова, как идеально выстроенная Игра. И даже финал, сначала воспринимающийся немного неуместным из-за авантюрно-шпионских ноток, изящно закрывается на последних страницах.

Несмотря на очевидную несхожесть сюжета, две книги ассоциируются у меня с этим романом – «Пиковая дама» Пушкина и «Полковнику никто не пишет» Маркеса. Но не одноимённый роман Достоевского, никак не он. Ибо Гурдже лишен азарта в смысле жажды наживы, и азарт его есть жажда жизни и познания, и когда он узнает, что на самом деле … впрочем, не буду пересказывать!

По прочтении романа «Игрок», возвращаюсь к вопросу, а был ли Бэнкс игроком, я прихожу к выводу, что скорее нет, чем да. И совсем не хочу знать это точно…

… Больше тридцати лет назад, в пионерлагере, финальный матч в шахматы, вокруг собрались человек тридцать, сорок… я их и слышу, и не слышу одновременно… они – как ширма, как флёр. Фигуры скользят в потных пальцах, надежда сменяется отчаянием, все холодеет внутри в жаркий полдень, я проигрываю, второе место, встаю, иду куда-то… А все-таки, как хорошо, что это был не Азад, а я играл не с Никозаром!

Это мрачная и печальная книга, космоопера в стилистике фильма «Бешеные псы». Эту книгу можно было бы назвать «Одиссея Хозры». Точнее, это анти-одиссея, потому что в отличие от царя Итаки, Хозра Гобучул стремится не в персональный рай, но в личный ад, в бесплодные и мертвые земли, и на этом пути спутниками ему будут лишь смерть и потери. В равной степени это можно назвать и анти-космооперой, потому что Вселенная Культуры выглядит достаточно отталкивающее, и никто из героев книги не является положительным в привычном смысле.

Иэну Бэнксу в среднюю по объему книгу удалось втиснуть масштабную эпическую картину уникальной Вселенной, где приключения «солдата без лица» Хозры Гобучула – лишь эпизод грандиозной межзвездной войны, в которой с одной стороны действует декаденствующая «прогрессорская» Культура, а с другой – религиозные фанатики идиране. Книга очень динамична, сюжет держит в постоянном напряжении, и должна понравится любителям «нон-стоп». Действительно, положительных героев нет, Культура выглядит не менее фанатично, чем идиране, и только в самом конце романа начинаешь сочувствовать Хозре Гобучулу, и желать ему удачи в его миссии. Но Хозра – это «человек-оружие», а оружие, как известно, свою судьбу не выбирает…

Некоторые моменты «Вспомни о Флебе» выглядят явными заимствованиями из классической серии «Звездных войн», прежде всего эпизоды

Техническая НФ сторона романа достаточно современна, не смотря на 1987 год написания, в отличии от некоторых собратьев Бэнкса по перу, допускавших явные анахронизмы и в 90-е годы.

В романе обильное присутствие жестоких и отвратительных сцен, от которых, казалось бы, можно было отказаться, например, глава про едоков, однако при внимательном чтении, становится понятна жесткая анти-религиозная философская концепция этого романа.

Я отношу «Вспомни о Флебе» к тем книгам, по мере чтения которых растет их положительная оценка. И по мере развития сюжета раскрывается анти-военная идея автора, который постепенно выявляет причину развязавшегося конфликта: взаимное пренебрежение к чужому мировоззрению и способу существования, переходящее со временем в лютую иррациональную ненависть.

К сожалению, автор не задается вопросом: если Бога нет – то все дозволено? А как известно, любой ответ на не заданный вопрос может быть как правильным так и неправильным с равной степенью вероятности.

Судя по многочисленным отзывам, я ожидал невысокого уровня от романа «Дракон поверженный», и познакомился с ним после всех других произведений этого автора. Какое же было мое удивление, что это оказалась настоящая жемчужина в творчестве Гамильтона!

По сути, это книгу можно рассматривать как апофеоз гамильтоновской критики эры корпоративного капитализма. В отличии от других книг писателя, здесь центральное место занимают дискуссии персонажей о путях развития человечества, которыми перемежаются сцены военных компаний, ведущихся корпорациями для получения прибыли со своих бывших колоний. Удивительно мощный гуманистический посыл этой книги не оставит равнодушным вдумчивого читателя, а своими футурологическими концепциями книга напомнит творчество Артура Кларка. Хочется обратить внимание, что пожалуй это одна из наиболее пронзительных книг в фантастике, воспевающая романтику первооткрытий. Причем, это касается открытий не только в науке и технике, в землях и странах, но и в любви. Поэтому те сцены первой подростковой любви, которые смутили некоторых ханжей, на самом деле трогательно-сентиментальны. И да, это книга для взрослых, так что извините ;).

Это – концепция, что же касается формы, то тут Гамильтон, конечно, не подкачал. Остросюжетная история космического авантюриста и перипетии противостояния на Таллспринге не отпускают до последней страницы. Как десантный костюм, с Лоренса Ньютона слезает шелуха цинизма и жажды наживы, обнажая что – душу? Нет, душу я оставил дома, – говорит он своей невольной напарнице (и скоро становится понятно, что он имел в виду!).

Отдельное спасибо – за шикарный конец, пожалуй, лучший среди всех книг Гамильтона. Мало того, что неожиданный, так и изящно закольцованный с внутренней историей Империи Кольца (да, и тут есть излюбленный прием Гамильтона «Книга-в-книге»). Дочитав до конца, внимательный читатель восхитится и подытожит, что лозунг этого романа «С любимыми не расставайтесь!»

К сожалению, максимальная оценка ограничена десяткой, но этой книге меньше одиннадцати поставить просто невозможно!

Это просто великолепно!

С первых страниц бросается в глаза — путешествия между звезд происходят... на поездах! Что же это такое? Стимпанк?!

О нет, это — «Содружество«! Такое грандиозное масштабное полотно трудно с чем сравнить! Разве что с «Пришествием ночи» того же автора.

Подобно «Пришествию», дилогия из «Звезды Пандоры» и «Иуды освобожденного» фактически представляет собой один роман, разбитый на части (наверное, для удобства издания). Так же, как в «Пришествии», здесь сотни действующих лиц, ну просто «Война и мир» будущего! Но все же отличия от «Пришествия ночи» налицо.

Детальные описания миров, технологий, событий, характеры персонажей — все вызывает восторг! Пожалуй, одна из немногих фантастических книг, в которые хочется попасть! Просто хочется жить в таком мире, в таком будущем. Добраться бы туда, хоть ползком, хоть на паровозе, хоть по дремучим тропам через ледяную пустыню!... Именно эти описания утопического рая, вплетенные в основу сюжета, создают одно из основных достоинств книги.

Параллельный сюжет, рассказывающий о приключениях Оззи на тропах сильфенов — словно роман в романе, приятно оттеняет перипетии начавшийся войны с Утесом Утреннего Света.

Как и другие книги Гамильтона, сюжет настолько насыщен событиями, деталями и нюансами, что читать нужно внимательно-внимательно, чуть отвлечетесь — и потеряете нить сюжета!

Из недостатков книги могу отметить разве что два: местами ярко прет «голливудщина» (что, впрочем, характерная слабость Гамильтона), и автор активно использует современные торговые марки для названий транспорта будущего (вызывают недоумение, что через триста лет они сохранятся).

Но общий итог – десять из десяти!

Роман «Говорящий от имени мертвых» — если я не ошибаюсь, уникальный случай, когда продолжение получило дубль Хьюго+Небьюла, как и первый роман в серии! На мой взгляд, книга получилась гораздо лучше «Игры Эндера». Представляет собой гибрид бразильского «мыла» с повестью о Первом Контакте. Не самое плохое сочетание. По-моему, Новинья – ну просто вылитая Рабыня Изаура!

На протяжении всей книги герои с превеликим удовольствиям бередят душевные раны друг у друга, иногда переходя от психологического насилия к физическому. Можно сказать, что все герои – психологически травмированные личности, и даже единственная виртуальная особа явно страдает от внутренних конфликтов. Все эти психопатологические сплетения немного разбавлены ксенобиологическими исследованиями (по сути, это основной элемент фантастики в книге).

Как и в первом романе цикла, при чтении меня постоянно преследовало ощущение какой-то несуразности происходящего. Неестественные психологические реакции персонажей, искусственность мира Лузитании, нелогичность происходящего – к сожалению, для меня это доминирующая черта романов Карда. Почему вторую (после людей) разумную расу на протяжении десятилетий изучает всего несколько провинциальных ксенологов? Почему эти ксенологи такие тупые? За счет чего живет колония Лузитания с населением 15 тысяч человек, если до ближайшего мира лететь 20 лет? Самодостаточная экономика? (Ну-ну…) И откуда в таком случае у Ольяду электронные глаза? Все эти вопросы нисколько не беспокоят автора, это действительно чисто психологическая фантастика. В общем, очередная победа сил добра над силами разума.

Несмотря на калейдоскоп явных несуразностей, книга запомнится детально проработанной ксенобиологической концепцией. В целом, на 1 балл выше, чем предыдущий роман.

Роман «Игра Эндера» долго стоял в моем личном списке обязательного к прочтению. Прежде всего, из-за полученного дубля Хьюго+Небьюла. Чтение долго откладывал, ибо принял решение прочитать весь цикл целиком, ведь продолжение тоже получило дубль! Приступая к чтению, предвкушал удовольствие, как от предыдущего дубля, «Звездного прилива» Дэвида Брина. Однако это чтиво оказалось одним из самых больших моих разочарований в фантастике.

Почти весь роман читается как смесь Хайнлайна и советского сборника «Дети-герои». Этакий дурной сон Хайнлайна, вызванный полетом ракетного крейсера вокруг картонной звезды без надежды на пробуждение. Еще одна ассоциация – космическая опера в постановке кукольного театра.

Психологизм? Да, явно присутствует, но какой-то вывернутый, иногда – пещерный, зачастую – недостоверный. …У них не было индивидуальности, но они тоже любили своих детей… Что, правда? Автор действительно считает, что существо без индивидуальности способно к любви? Фантастика! Вообще, на протяжении всей книги создается впечатление, что автор не помнит себя в детстве. Или просто боится детей, как жукеров.

Динамичное повествование? Да, не откажешь, но я больше читал из интереса понять, за что же все-таки дали дубль. Иногда складывается впечатление, что главные герои в детском обличье – основная фантастическая идея книги, доведенная до абсурда. Ибо, кроме как абсурдом, нельзя назвать эпизоды, когда малолетние брат и сестра Эндера становятся властителями дум всего человечества. Хотя, с другой стороны, рассматривая популярность современных блогеров, думаешь: а может Кард здесь оказался прав...

Те, кто доберутся до конца романа, увидят немного русофобских клише, немного бредовой политологии, неуклюжие попытки изобразить сострадание. Мое резкое личное неприятие вызывает сюжетный кульбит автора, фактически приравнявшего страны «Варшавского блока» с жукерами: и те, и другие — враги «свободного» мира. (Нужно сказать, данная книга представляет собой довольно редкий пример воистину пещерной славянофобии в американской фантастики даже для истерично-милитаристской середины 80-х годов). Финал романа выглядит не более достоверным, чем вся книга, и лично у меня это вызывает просто раздражение: ну не могу я поверить в описанную в романе реакцию Эндера после победы... в компьютерной игре (а по другому он и не мог её воспринимать, никаких оснований для этого нет). Да ну что Вы, скажите честно: хоть кто-то мучается угрызениями совести после Call of Duty или DOOM? Бред какой-то... В общем, финальная оценка только за то, что автор предвидел феномен блогеров и повальное увлечение компьютерными играми как форму эскайпизма, и плюс за то, что книга действительно запомнится читателю, так или иначе. Пятерка из 10 — максимум за этот «шедевр».

Вчера, двадцать третьего февраля, Юлиусу Фучику исполнился 121 год. Книга «Репортаж с петлей на шее» издавалась множество раз, переведена на десятки языков, и, казалось бы, – что можно узнать про неё нового? Или из неё? Тем не менее, для меня неожиданным оказался тот факт, что большинство моих ровесников или не слышали об этой книге, или если даже и слышали – то не читали. Возможно, здесь получился обратный эффект от нарочитой советской пропаганды, которая использовала эту книгу, что называется и в хвост, и в гриву. А после 1991 года – о ней вроде бы все забыли, как о чем-то неудобном, или постыдном…

«Какое счастье быть в этот день снова хотя бы на минуту коммунистическим журналистом!...»

Удивительно, что книга, написанная на обрывках, вынесенных из тюрьмы, сохраняет композиционную целостность, хотя фактически представляет собой сборник эссе, воспоминаний, зарисовок. Автор назвал её репортажем – и это тоже правильно, конечно, это публицистика. Но, прежде всего, это исповедь человека, приговоренного к смерти.

«Вы, кажется, думаете, что человек, которого ждет смертный приговор, все время думает об этом и терзается. Это не так. С такой возможностью я считался с самого начала.»

Фучик описывает пытки, которым его подвергают гестаповцы, с поразительной отстраненностью мученика, готового пойти на смерть и верящего в истинность своего дела.

«Сколько примерно ударов может выдержать здоровый человек?»

Но, похоже, что ещё большие страдания, чем физические пытки, ему принесли искушения жизнью, которую предлагали тюремщики в обмен на информацию, и Автор словно бы полемизирует сам с собой о цене и приходит к однозначному выводу: «Какая же это жизнь, если она оплачена жизнью товарищей!»

Готовность умереть, но не предать товарищей – это не выбор смерти, это выбор жизни – но не для себя, а ради других: «Эх, друзья, можете ли вы представить, как бы мы жили, если бы нам довелось снова встретиться после всех этих страданий? Снова встретиться в вольной жизни, озаренной свободой и творчеством! Жизнь, когда свершится все, о чем мы мечтали, к чему стремились, за что сейчас идем умирать!»

Читая исповедь этого фантастического человека, я со стыдом не нахожу у себя подобных сил и подобной готовности. Дай Бог, чтобы никому не приходилось делать такой выбор – но ведь и Юлиус Фучик мечтал только о том, чтобы когда-нибудь, в спокойствии, окруженный книгами, заниматься литературой.

«У меня не было ничего, кроме библиотеки. Ее уничтожили гестаповцы. …Часть жизни у меня уже отняли, когда уничтожили мои книги»

Однажды мне довелось услышать мнение, что выживи Фучик, он бы поддержал Пражскую весну в 68 году. Не уверен, что это так, ибо, если бы остались в живых Фучик и его соратники – то возможно, и Пражской весны не было. В определенном смысле фашисты добились своего – выкосили интеллектуальную элиту компартии Чехии, вот и остались такие бездарности, как Готвальд, Дубчек да Новотный.

Однако, Юлиус Фучик не герой фантастической саги, у него не было ни ядовитых зубов, ни волшебного клинка, ни домашнего эльфа, чтобы вырваться из застенков.

«Конец я не дописал. Его я не знаю. Это уже не пьеса. Это жизнь. А в жизни нет зрителей. Занавес поднимается. Люди, я любил вас! Будьте бдительны!»

Наследники палачей Фучика не простили ему его мученичества – и после бархатной революции 89 года приложили массу усилий, чтобы растоптать, оплевать, оболгать…

Но, ведь…

«Человек не становится меньше оттого, что ему отрубят голову».

Ведь правда?...

Сколько ангелов может поместиться на конце иглы? Сколько звезд на небе? Сколько песчинок на берегу океана? Все эти вопросы могут стать проблемами одного порядка: и для человека, посвятившему жизнь поискам ответов на них, зачастую не хватает времени – ни на себя, ни для своих близких, ни для любви… Для астрофизика Элли Эрроуэй момент истины наступает, когда она получает такой вопрос всей жизни (Послание с Веги) и теперь от неё самой требуют ответов: кто автор Послания – Бог или Дьявол?...

«Контакт» — первое и единственное художественное произведение астронома Карла Сагана, ученого с внешностью кинозвезды, получившего известность в качестве автора – популяризатора науки. Обладая способностью считать не только звезды на небе, но и доллары на банковских чеках, и получив небывалый для литературы 80-х годов задаток в два миллиона, Саган не подкачал – тираж его романа за первый год превысил полтора миллиона экземпляров, премия «Локус» 1985 года в категории «Дебютный роман», последующая удачная экранизация. Что же такого в одном из самых коммерчески успешных фантастических романов?

На самом деле, это довольно прямолинейная и даже, можно сказать, в определенном смысле одномерная книга, в которой Автор идет напролом. Тут нет ни скрытых смыслов, не особой интриги, ни интересных приключений. На удивление много усилий Автор затратил на описание психологии и переживаний персонажей: иногда получалось удачно, но зачастую нарочито гипертрофировано. Интересно, что идею ретрансляции земной передачи 30-х годов, с которой начинается Послание, Автор позаимствовал у Джеймса Ганна, лишь заменив радио- на телевизионный сигнал. На этом параллели с романом Ганна не заканчиваются – в «Контакте» тоже эксплуатируется тема конфликта отцов и детей. Откровенно говоря, с точки зрения литературы, роман вышел довольно добротным, но иногда откровенно ремесленническим. Но, при этом некая красная линия проходит через всю книгу – это Благоговение человека перед лицом бескрайнего космоса, и этот аспект книги получился у Автора превосходно.

Время, когда была написана сия книга, можно смело назвать началом золотого века либерализма в 20 веке: популяризатор науки, завсегдатай науч-поп телешоу, может свободно ругать правительство и военно-технический истеблишмент, почти не скрываясь покуривать травку и совершенно не стесняться своей гетеросексуальности. Собственно, тем самым наивным либерализмом восьмидесятых, выросшим из хипповских расклешенных штанишек, и проникнут весь роман: получив Послание с Веги, ученые всего мира получают бессрочный карт-бланш, мудрые правители трепеща смотрят в рты светилам науки, финансовые воротилы не скупятся на миллиардные инвестиции, забросив свой игорно-проститутошный бизнес… Дальше – больше: автор рисует воистину утопическую картину. Страны мира, забыв свары, в едином порыве начинают строить Машины, чьи чертежи были обнаружены в Послании, и наконец, преодолев незначительные производственные трудности, выбирают экипаж. Тут начинается просто прелесть: у Хайнлайна, Азимова, Андерсона, да у девяноста пяти процентов прочих корифеев американской фантастики в подобном сюжете все места были бы отданы гражданам США, в лучшем случае взяли бы на борт какого-нибудь одного француза или ирландца (а лучше – инопланетянина), для комичности. Но Карл Саган в своем либерально-фантастическом мировоззрении идет до конца – в его книге пять мест на борту занимают: американка, русский, китаец, индуска и нигериец. Две женщины, трое мужчин, представители всех рас, пятеро, прямо как олимпийские кольца… Такой вот ламповый космополитизм, невиданный в современном мире.

(Кстати, по моему мнению, в качестве прототипа персонажа Абоннема Эда явно просматривается Абдус Салам – единственный лауреат Нобелевской премии по физике (1979), являющийся выходцем из мусульманской страны (Пакистан), – сферой его интересов как раз была «теория всего», и он действительно относился к ахмадийской мусульманской секте).

Научно-производственная составляющая романа может показаться кому-то избыточной: очень часто автор словно забывается и начинается лекция на несколько страниц, впрочем, на мой взгляд, Саган достаточно удачно справляется с этой стороной романа, балансируя на грани, за которой начинается скука. По-видимому, всё же сказался его опыт написания научно-популярной литературы.

Значительное место в романе занимают теологические вопросы, от споров с проповедниками, с приведением разнообразной аргументации от креационизма до эволюционизма в середине книги, до попытки вычисления Бога с помощью суперкомпьютера в финале. И здесь, собственно вырисовывается основная интрига книги – Пятеро, отправляясь в Машине из послания, ожидают встретить Бога-из-Машины – но что их будет ожидать в конце пути?

Собственно финал, а точнее – развязка, которая перед последней главой, а именно – шокирующая реакция на возвращение Пятерки из полета, в значительной степени искупает недостатки первых двух третей романа. Хотя, на мой взгляд, излишне мелодраматичный финал (в последней главе), в духе мыльной оперы, несколько портит общую картину. Думаю, что научный гений Саган просто рассчитал, какие ингредиенты нужно добавить в книгу, чтобы получилось не просто съедобно, но и вкусно для большинства читателей.

К сожалению, гения Карла Сагана оказалось недостаточно, чтобы предвидеть, что никаких Посланий еще долго не будет. И может быть, не будет никогда. Грандиозный радиотелескоп в Аресибо, известный по множеству фильмов, на четверть века пережил Сагана, и развалился в 2020 году. Либерализм переродился в чудовище – и его веселый спектр, теряя краски, всё более наливается коричневым, бронзовея и превращаясь в радугу иных оттенков: гнедой, карий, бурый, хаки…

Впрочем, «Контакт» из другого времени, и когда он был написан, и когда был экранизирован – тогда действительно казалось, что контакты это важнейшая вещь, а радуга – это Свет, и нет в нём никакой тьмы. И Автор искренне верил, что Контакт с иным разумом – это будет величайшее событие в истории человечества. Думаю, что большинство фантлабовцев солидарны с Автором в этом вопросе – иначе, что бы они тут делали? Так что «Контакт» Сагана можно смело рекомендовать к чтению широким массам. Я же попробую перейти к следующему Посланию – от Геркулеса и Джека Макдевитта.

На рубеже 50-60х годов почти подряд друг за другом выстрелили три необычных для того времени романа, получившие премию «Хьюго»: «Дело совести» Джеймса Блиша в 1959 году, затем «Гимн Лейбовицу» Уолтера Миллера в 1961, и «Чужак в чужой стране» Хайнлайна в 1962. Сравнение этих произведений между собой, конечно, дело не очень благодарное, ввиду явных отличий, но общие черты, безусловно, присутствуют: это были первые серьезные попытки поднять вопросы религии в фантастической литературе. Интересно, что известность среди читателей у «Дела совести» (134 оценки на Фантлабе), гораздо меньше, чем у «Чужака…» (3319 оценок), и даже чем у «Лейбовица…» (807 оценок). На мой взгляд, такая диспропорция не вполне заслуженная. И хотя мне «Чужак…» и особенно, «Гимн Лейбовицу», показались интереснее «Дела совести», тем не менее, пройти мимо романа Блиша будет не правильно. Итак, «Гимн Лейбовицу» — постапокалиптика, «Чужак…» — библия хиппи, а что же тогда «Дело совести»?

AUTO DE FE.

«Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нём, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Евангелие от Иоанна, 15:4.6).

В самом начале, во вступлении к роману, Блиш пишет, что его роман не о католицизме. На самом деле, это верно лишь отчасти: это как сделать главной героиней проститутку и утверждать, что книга не о сексе (прошу прощения за такое сравнение в данном контексте). Для понимания романа все же лучше иметь достаточно глубокие представления о католицизме, иначе некоторые аспекты сюжета будут выглядеть не совсем понятными (опять же, аналогично: как соблюдающие целибат не могут воспринять все нюансы эротического романа).

Сюжет романа достаточно динамичный, но, конечно, это не приключенческий роман, а социально-философский. На первый взгляд, идея назначить католика-иезуита биологом в экспедицию, исследующую планету Литию, кажется нелепой, но на самом деле для профессионала религиозные вопросы должны были бы отойти на задний план. Интрига романа в том, что с героем Руиса-Санчеса этого не произошло. И здесь есть момент, который я всё же не смог понять, хоть и перечитал несколько раз: аргументы биолога-иезуита, принявшего своё решение в отношении Литии, мне кажутся не логичными. Возможно, моя недостаточная религиозность мешает мне в понимании этого. Если же абстрагироваться от логики Руиса-Санчеса, то остальные события романа воспринимаются вполне закономерными.

В первой части романа описывается религиозная дилемма, стоявшая перед экспедицией на Литии, и затмившая доводы разума её участников. Примечательно, что экспедиция, вынося свой приговор, даже не поинтересовались культурой литиан: Руис-Санчес наблюдает за окнами домов аборигенов и гадает – чем они там занимаются? Но, в конце концов, аргументы «совести» оказались важнее всего остального. Во второй части действие сменяется удручающей картиной, Блиш изображает Землю в 2050 году как «катакомбную культуру»: большая часть цивилизации добровольно спустилась под землю, спасаясь от гипотетической угрозы ядерной войны. Литианин, оторванный от родной биологии и культуры, становится своеобразным троянским конем, внутри которого прячется не посланник дьявола, а отражение безумия, которое охватило Землю. «Я сею раздор» — отвечает он на вопрос о том, чем он занимается. И его ненормальность, его болезнь, такой же естественный итог влияние «культуры» Земли, как и то, что происходит с Руисом-Санчесом и его коллегами: по моему убеждению, они так же ненормальны и больны. Персонажи романа действуют исходя из своих собственных абсолютов: такие, как Руис-Санчес, – по велению совести, а такие, как Кливер, – во имя прогресса науки. Читатель видит, что они на самом деле слепы, а в стране слепых и одноглазый король, но таких «одноглазых» в книге Блиша не оказалось.

В романе отец-иезуит Руис-Санчес пытается читать книгу Джеймса Джойса «Поминки по Финнегану». Меня заинтересовал этот момент, но не удалось выяснить, действительно ли роман Джойса был отнесен к списку запрещенных книг Ватикана, ибо список этот насчитывает несколько тысяч книг и, кстати, был прекращен в 1966 году, через 8 лет после написания романа «Дело совести». Примечательно, что в своем романе Блиш написал, что «Поминки по Финнегану» входит в Index Expurgatorius (список очищенных книг), а не в Index Leonianus (список именно запрещенных книг) – опять же, не знаю, сознательно ли, или запутавшись в сплетениях католической терминологии. Но очищение, к которому постепенно движется Руис-Санчес на страницах романа, несмотря на иногда возникающие у него сомнения, становится его личным актом искупления того, что он считает грехом, и такое искупление, посредством жертвоприношение целого мира, также суть безумство и ересь из ересей.

Финал романа ужасен и беспощаден. …После финала, в приложении к роману содержится краткое описание географии и биологии Литии. Мне представляется это предупреждением: когда наша родная планета будет сожжена дотла всякими Кливерами с благословения разных Руисов-Санчесов, подобные описания Земли может и сохранятся в глубоких подвалах, но вот читать их будет уже некому. Так что роман «Дело совести» прочитать рекомендую, пока ещё у Вас есть такая возможность.

Космическая опера с элементами абсурда. Изначально интересная идея автора о летающих городах оказалась загублена ужасным исполнением. Одним из наиболее раздражающих моментов в книге оказывается нарушенный, точнее, практически отсутствующий хронометраж: невозможно понять – сколько времени прошло между событиями, описываемыми в соседних абзацах (что уж говорить об отдельных частях романа). Следующий неприятный момент, это нарушение причинно-следственной связи: например, то говорится, что Земля – забытая отсталая планета, то вдруг она становится центром галактической цивилизации, источником всемогущей «космической полиции». Такая «забывчивость» автора наблюдается по всей книге, куда не посмотри.

Сюжет романа условно можно разбить на 4 эпизода: на планете Утопия, затем события на планете Он в Провале, откуда герои чудесным образом переносятся в «скопление Служителей», и после «похода» на Землю скрываются в глубинах Магелланова облака. Вроде бы, есть, где разгуляться фантазии. Но! Даже если абстрагироваться от всех анахронизмов (логарифмические линейки и глубокомысленные рассуждения о преимуществах транзисторов над ламповой электроникой), если не принимать во внимание полит-экономические бредни автора, а попытаться просто насладиться приключениями – то и тут Вас ожидает фиаско. Происходящее на страницах книги зачастую не просто не логично, а иногда просто бессмысленно. Вот один из примеров, цитата: «Говорил он по-русски. Этот давно умерший язык когда-то господствовал на Земле. ...Потеряв в ходе чудовищного допроса язык, он пытался изъясняться искусственным способом, что получалось у него совсем неплохо…» — каким образом пленник говорил «по-русски» без языка, да ещё и «неплохо»? Вот это матерый человечище!

Или вот еще пример, читаем: «…Земляне никогда не узнают об этом; полет далекой планеты так и останется в их истории незначительным, ничем не примечательным эпизодом». Но уже через страницу мы видим прямо противоположное утверждение про описываемое событие: «Земляне будут преследовать планету до тех пор, пока она не выйдет за пределы галактики. Если бы мы остались там, они не отвязались бы от нас» — как-то совсем не вяжется с «незначительным эпизодом». Подобные «перлы» в изобилии встречаются на страницах книги, и у вас голова будет идти кругом, если попытаетесь хотя бы просто разобраться в сюжете.

Я уже упоминал, что невозможно оценить хронологию книги: в авторском предисловии говорится о 2 тысячах лет, но по тексту постоянно встречаются разные оценки времени – то столетия, то тысячелетия. Из того же предисловия становится понятно, что автор сделал роман из первоначального рассказа, который стал заключительным эпизодом книги (события в Магеллановом облаке). По моему мнению, итог такой переработки крайне печальный. Читается все это с трудом, и зачастую воспринимается нагромождением горячечного бреда. Тем большее удивление вызывает тот факт, что в 2004 году та самая первоначальная повесть получила ретроспективную премию «Хьюго» за 1954 год. Возможно, за пафосную фразу в финале романа: «Земля – это не место, это – идея». Если бы автор ограничился повестью, может быть такая премия и была бы оправданной, а так: миллион слов не о чем, и одна маааленькая спорная идея в конце.

Не рекомендую. Достойный претендент на худший образец космической оперы, который мне доводилось видеть.

Пожалуй, это пока мое самое большое разочарование из всего Культурианского цикла. Роман скучный, меланхоличный и какой-то нервный. Плохие парни карикатурно отвратительны, а хорошие выглядят больными на всю голову, несмотря на всю свою чрезмерную патетику. Пожалуй, именно в этом романе в описаниях Культуры явственно проглядывают черты знакомого нам Града-На-Холме, несущего всем Свет из глубин Северной Америки. Такое же пренебрежительно-поверхностное отношение, такой же пафос, такие же постоянные грубые вмешательства, жестокость и бессердечие ради то ли «великой цели», то ли … ой, извините, отвлекся…

Так вот, «Взгляд с наветренной стороны» камерный роман, но все из его немногочисленных действующих лиц более чем эксцентричны, и заслуживают того, чтобы на них остановились подробнее. Итак, в романе три основных персонажа. Номер первый – Квилан, ветеран Кастовой войны с планеты Чел. Страдает пост-травматическим синдромом, его нескончаемая скорбь по трагически погибшей жене явно патологична и указывает на серьезное расстройство личности. Однако, вместо помощи хорошего психиатра, он попадает в лапы фанатиков (монахов и реваншистов, что для автора, очевидно, одно и тоже). Кстати, о лапах. У челгрианцев есть пятая конечность, расположенная на животе. Да, зайцам пятая нога не нужна, а тут – пожалуйте. Зачем эта штука нужна челгрианцам, и какова их анатомия в таком случае, автор толком не поясняет, просто есть и есть, в общем Квилан этот выглядит как Чубакка с пятой ногой (точнее рукой) на животе.

Номер второй – Махрай Циллер, махровый (зачеркнуто) мохнатый великий композитор, еще один челгрианец. Диссидент, который несколько лет назад изощренно оплевал всех своих соотечественников и бежал с Чела на Мейсак, гигантский орбитальный комплекс Культуры. У меня на протяжении всей книги он ассоциируется то с Ростроповичем, то с Рудольфом Нуриевым (были такие мохнатые (зачеркнуто) махровые диссиденты). В чем заключается гениальность этого композитора, толком не поясняется, просто крутой и всё, всем нравится, даже Квилану, а граждане Культуры в диком восторге. Музыку пишет по заказу, так сказать, правящих кругов, одним словом настоящий конъюнктурщик. Сам по себе этот Циллер – персонаж склочный, истеричный и патологически трусливый. Одна из последних глав романа, где показана его охота, выглядит довольно странно, возможно автору в какой-то момент стало самому противно от трусости этого персонажа, и он решил добавить этот эпизод, ну вроде как: может этот Циллер и не трус вовсе, а просто обычный социопат. Очень может быть.

Номер третий – Оген Цлеп, ученый из Культуры, сделал из себя летающую обезьяну, изучает мегафауну аэропузырей где-то на задворках Галактики. Случайно становится свидетелем заговора фашиствующих монахов, а потом оказывается героем «шикарного» разоблачительного эпизода! Бэнкс много раз подчеркивал, что в Культуре нет денег от слова вообще, и тут этот Цлеп на вопрос о том, как он будет расплачиваться, отвечает на голубом глазу: «С моего банковского счета в Культуре!» — Здесь вынужден добавить, что это вольности переводчика, и в оригинале нет никакого «банковского счета» (спасибо уважаемому FixedGrin).

Ну, и несколько второстепенных персонажей. Кейб – псевдопосол от цивилизации хомомданов, анатомия его столь же таинственна, как и его дипломатическая миссия, понятно только что телом своим он велик и тяжел. И.Х. Терсоно – назойливый автономник, похожий на летающую фарфоровую супницу, переливающуюся всеми цветами радуги. Хаб – повелитель (Разум) Орбиты Мейсак, тоже еще один ветеран, патологический манипулятор, безнравственный даже в своем суициде. По моему мнению, он если не заставляет, то уж точно поощряет и провоцирует вверенных ему обитателей Мейсака на все те безумные глупости, и по сравнению с которыми пресловутые мудрецы, пустившиеся поплавать в тазу по морю в грозу, выглядят настоящими Титанами здравомыслия. Хайлер – еще один ветеран-челгрианец, впрочем про него не буду, и так уже много написал…

Так вот, в романе всего несколько действующих лиц, все подчеркнуто не-люди, но при этом действуют, размышляют и поступают совершенно по-человечески. И еще пять миллиардов душ челгрианцев и пять миллиардов граждан Культуры. Но, как метко заметил один известный исторический деятель, гибель одного – трагедия, гибель миллионов – статистика. Так у Бэнкса и получилось, не смотря на весь гуманитарно-философский посыл этого романа.

К сожалению, финал в общем-то оказался ожидаемым и, на мой взгляд, неоправданно кровавым. Несмотря на приторно-правильный сюжет, искусно выстроенный Бэнксом, лично у меня осталась подспудная досада от того, что Квилану не удалось довести до конца свою миссию. Наверное, это не та реакция, на которую рассчитывал автор, но, с другой стороны, именно в этом романе Бэнкс наиболее ярко показал Культуру как сборище кровожадных садистов. А вообще, больше всего в романе мне понравились представители мегафауны из аэропузырей – бегемотаурусы, бегемотовые деревья (напомнили интегральные деревья Ларри Нивена), такие большие спокойные добряки, правда, немного с душком, но главное – настоящие Не-люди, и совершенно бес-Культурные.

Роман «Материя» стартует с характерного дебюта, который знаком нам по многим книгам фэнтези: короля подло убивает его ближайший соратник. Где это мы недавно читали? «Игра престолов»? «Дерини»? (Да ну, Вы бы ещё Гамлета вспомнили!)

Затем появляется впечатляющее описание пустотела Сурсамена. Сразу приходит на ум «Многоярусный мир» Филиппа Фармера, и даже «Пеллюсидар» Эдгара Берроуза. Но, в отличии от Фармера, которого никогда не интересовало, как работает физика в придуманных им мирах, Бэнкс на протяжении всей книги много раз подробно разъясняет устройство как Сурсамена, так и других пустототелов, приводя многочисленные статистические данные. Тем самым, миры-пустотелы выглядят очень достоверными, хотя описания подземной машинерии, со всеми циклопическими шестернями, произвели на меня несколько неоднозначное впечатление. Далее разворачивается история бегства Фербина и его слуги, теперь это начинает чем-то напоминать «Дон Кихота»: как и там, постепенно главным героем становится именно слуга Холс, этакий Санчо Панса. Затем неожиданно в сюжете появляется линия раскопок, напоминающая «Космоархеологов» Макдевита, и тут-то уже будет вполне ожидаемо, когда становится ясно, что именно они раскопали. Динамика сюжета достаточно умеренная, местами неспешная, и лишь в последней четверти книги события начинают развиваться с головокружительной быстротой, а финал обрушивается на читателя внезапно и совершенно непредсказуемо.

Кроме Культуры, в романе появляется целый калейдоскоп различных галактических рас: окты, монтарвельды, и прочая, и прочая… Неожиданно, потому что в предыдущих книгах цикла они не упоминались. На фоне преимущественно гуманоидной Культуры все они словно соревнуются друг с другом в экзотичности и эксцентричности.

К сожалению, линия противостояния претендентов на корону сарлов, с которой книга собственно и начиналась, обрывается автором беспощадно. И хотя это полностью укладывается в логику развития сюжета, лично у меня какая-то досада осталась.

Вообще, на протяжении всей книги периодически возникает ощущение какой-то неуловимой узнаваемости, иногда даже вторичности, и не думаю, что это было сделано автором намеренно. В целом, роман «Материя» мне напоминает лоскутное одеяло, сшитое из первоклассного материала, и добротно, в фирменном стиле Бэнкса.

Читал в журнале «Вокруг света» в возрасте десяти лет. Помню, что-то про приключения спецагента на планете, где нашли минерал (ксилл), обладающий необыкновенными свойствами. Тогда эта лихая повесть захватила меня, ведь ничего подобного я до того времени еще не читал, и после, еще наверное пару лет, считал «Голубой ксилл» лучшим НФ-произведением. Тут было все, что может быть интересно подростку в подобной книге: мужественный герой, его красивая спутница, перестрелки, погони, загадки, космическая техника, и конечно (куда же без них) плотоядные чудовища – панты, чем-то напоминающие медлительных спрутов.

Но не меньше, чем сама повесть, на меня произвели впечатление замечательные иллюстрации, которых было действительно много, почти комикс какой-то. И эти иллюстрации были реалистичными, правдоподобными, и с хорошей проработкой деталей. Вот например, как сейчас помню: мужик стреляет в противника из бластера, так умница художник даже изобразил огонь, вылетающий из ствола, и кусочки, отлетающие от врага, это было круто! А надобно сказать, что тогда в таких журналах, как «Вокруг света», «Знание-сила» и т.п. регулярно печатали фантастику, но, как правило, с отвратительными иллюстрациями. То ли штатные подневольные художники делали это по принуждению маньяков-редакторов, то ли они не понимали или даже просто ненавидели фантастику, но обычно в качестве иллюстраций выступала какая-то мазня, в которой зачастую вообще невозможно было что-то разобрать, а уж тем более – понять, какое отношение ЭТО имеет к содержанию. Кстати, такая же тенденция была и в книжных изданиях фантастики в конце восьмидесятых и начале девяностых годов.

Поэтому иллюстрации «Голубого ксилла» стали для меня просто глотком свежего воздуха, и подвигли на то, что я целый альбом перевел в подражание этим рисункам. И ничего, что обычно я нарушал и правила перспективы, и построение композиции, а руки и ноги изображенных мною персонажей изгибались анатомически неправдоподобно. Ибо благодаря своим рисункам по мотивам этой повести я заслужил уважение одноклассников, которые отныне стали считать меня крутым художником. Так что спасибо Вам, «Голубой ксилл» и «Вокруг света», за счастливое детство!

В глубинах космоса обнаружен таинственный артефакт, якобы старше самой Вселенной… И что из этого? Да собственно, почти ничего!

Очередной роман Бэнкса «Эксцессия» из цикла о Культуре написан в рваном, клиповом стиле. Наверное, такой стиль удачен в моменты максимального напряжения сюжета, перед самой развязкой. Но все произведение, выдержанное в таком ритме, мною лично воспринимается скорее как недостаток – ни герои, ни читатель, не на чем не могут сосредоточиться, и по прочтении книги мало что запомнится. Возможно, такой ритм выбран автором специально, чтобы подчеркнуть, что на самом деле главные герои – Разумы кораблей. Переговоры этих самых Разумов друг с другом составляют добрую часть романа. Собственно говоря только они и изучают Эксцессию, а еще: воюют, плетут интриги, ругаются, устраивают заговоры, сумасбродят, сходят с ума, шутят, рефлексируют, обижаются… На фоне таких замечательных Разумов-кораблей люди являются скорее марионетками в их руках, чем настоящими гражданами Культуры.

Роман, на мой взгляд, перенасыщен всякими шутками и прибаутками. Возможно, юмор Бэнкса оценят его искренние поклонники, но, как по мне, выглядит это зачастую дурашливо, а иногда откровенно глупо.

Линия цивилизации Хамов с самого начала казалась то ли пародией, то ли сатирой, однако под конец романа попытки автора изобразить их этакими злодеями-оккупантами вышли достаточно карикатурными.

К моему сожалению, наиболее потенциально интригующая линия романа – загадка вечной беременности Даджейль Гэлиан – закончилась чем-то из арсенала бульварной криминальной хроники. Но на фоне калейдоскопичной атмосферы затянувшегося студенческого капустника, её личная драма не вызывает особого сострадания, скорее чувство легкой брезгливости.

И все-таки, отдельное спасибо автору за Грависойку – это, пожалуй, наиболее запоминающийся и живой персонаж «Эксцессии»!

Самый большой по объему цикл детской приключенческой литературы Энид Блайтон, который состоит из почти трех десятков повестей и рассказов. Если чуть более популярный цикл «Пять юных сыщиков и верный пёс» представляет собой детский детектив, и построен по классической схеме (преступление – расследование – разоблачение), то «Великолепная пятерка» — это детские приключения, в которых обычно нет расследования, но почти в каждой повести героям предстоит пережить столкновение с мошенниками или ворами. Автор писала свой цикл на протяжении двадцати лет, с начала сороковых годов, и в более поздних работах уже чувствуется некоторая усталость.

Героев цикла пятеро: это братья Джулиан, Дик, их сестра Энн, и кузина Джорджина со своим псом Тимми. На начало цикла им по десять — двенадцать лет. Как это принято в циклах Энид Блайтон, герои некоторое время растут, и старший из братьев даже достигает возраста шестнадцати лет где-то в середине цикла, а затем их возраст словно замирает, что, в общем-то, объяснимо – вряд ли приключения сорокалетних дядек можно будет отнести к детским… Тем не менее, детские персонажи цикла хорошо и достоверно прописаны, с этой стороны претензий к Автору нет.

Наиболее примечательная общая черта цикла – это то, что рано или поздно действие приводит героев в какое-нибудь подземелье или подземный ход. Кроме этой подземной «идеи фикс», во многих повестях есть легкий флёр готики – старые замки, заброшенные дома, раскопки… Многие произведения цикла завязаны на идеях поиска сокровищ. Некоторые повести имеют элементы фантастики – однако, они-то как раз не относятся к лучшим произведениям цикла – ибо обычно у Автора не получалось толком сформулировать фантастическую идею (или она считала это излишним). Ещё из особенностей можно отметить, что в некоторых повестях активное участие принимают разные циркачи (ещё один характерный приём Энид Блайтон).

Не думаю, что все повести будут интересны взрослым читателям. Детям, возможно, понравится – по крайней мере, мои слушали с удовольствием. (Хотя и не с таким энтузиазмом, как «Пять юных сыщиков…»).

Как фантастическая идея – интересно, но не более того. Конечно, в арсенале Джеймса Бонда есть гораздо более впечатляющие и эффективные штучки. Но такое сравнение не вполне корректно – у неё же лапки, с маникюром…

Очередная история, выдернутая из контекста: зачем, почему – ничего не понятно. Очередная схема: плохой полицейский, хороший заключенный. Очередная героиня, сражающаяся с тоталитарной системой. Для любого писателя готовность экзальтированной молодежи отдать жизнь за очередную абстракцию – бесконечный источник тем, идей, сюжетов… Хватит на тысячи подобных произведений.

Немного позабавило, как в предыдущих отзывах читатели хвалят героиню – молодец мол, девчонка, отдала жизнь за… – Да за что?! Может быть, она роддом взорвать хотела – в рассказе ведь это не раскрывается. Однако, культурные клише впечатались крепко: готовность умереть априори помещает персонажа на сторону света и добра.

Рассказ напомнил мне анекдот, который рассказывал незабвенный Александр Абдулов в фильме «Черная роза – эмблема печали…» — кому интересно, тот посмотрит.

А еще вспомнился Олесь Бузина, как он описывал некие поворотные исторические события, свидетелем которых был, а точнее – пытался передать то некрофильское эхо, которое билось в дымно-морозном воздухе от воплей молодежи с хорошим маникюром и промытыми мозгами: «Свобода или смерть!… или смерть… или смерть… смерть…». В общем, что накричали – то и получили.

Американский астронавт, летающий над Землей в орбитальной станции, начиненной ядерными бомбами, потихоньку сходит с ума. Признаюсь, Джеймс Блиш приятно удивил – процесс постепенного нарастания психоза изображен очень красочно и достоверно. Для своего времени (рассказ написан в 1955 году) – более чем неплохо. И, похоже, что рассказ был услышан теми, «кому надо»: на орбитальные станции в долгосрочные экспедиции никогда не отправляли в одиночестве – перспектива свихнуться там вполне реальна, поэтому всегда рядом должен быть кто-то, чтобы крепко затянуть смирительную рубашку, если понадобится. В подтверждение – номинация на «Хьюго» 1956 года в категории рассказа (тогда премию забрал Артур Кларк), и неоднократные публикации в советских сборниках фантастики (при том, что все публикации Блиша можно было сосчитать на пальцах).

К сожалению, для человечества гораздо опаснее свихнувшийся американский президент, сидящий на горе ядерных бомб, чем несчастный астронавт. Тем более, что штампы американской военной пропаганды из этого рассказа – «космическое превосходство», «массированное возмездие» – живут и здравствуют поныне.

«Послание Геркулеса» — первый роман… тут хотелось бы написать «молодого» или «начинающего», но подобные эпитеты не вполне уместны в данном случае: писатель к моменту публикации уже отметил полувековой юбилей. Книга вышла в 1986, через год после «Контакта» Карла Сагана, написана на схожую тему, и, также как и произведение Сагана, получила «Локус» в категории «Дебютный роман». Так что от сравнения никуда не деться. (Кстати, по удивительному совпадению, на момент выхода своих дебютных романов, и Джек Макдевитт, и Карл Саган, были одинакового возраста).

Но сначала собственно о самом «Послании…». События романа происходят примерно в наше время. Центр космических полетов НАСА им. Годдарда, расположенный в Гринбелте, что в десяти километрах от столицы США, получает и записывает объемную радиопередачу, источник которой находится в полутора миллионах световых лет в созвездии Геркулеса. Начинается попытка расшифровать это послание, содержащее гигантское количество информации; каждый ученый рассчитывает найти там секреты, которые обеспечат прорыв в его области знаний. Но основная линия романа внезапно начинает выстраиваться вокруг политических интриг: правительство США решило использовать послание в своих целях, и дело не только в военном использовании некоторых идей из послания, но и как аргумент в предвыборной борьбе.

Некоторые слабые места романа бросаются в глаза с самого начала: например, довольно неправдоподобна идея о том, что послание удается принять и записать только одной лаборатории – при имеющемся количестве обсерваторий и радиотелескопов на Земле и в космосе подобная передача наверняка была бы принята и записана кем-то ещё. Конечно, это условное допущение – «вручив» послание в единоличное пользование США, автор смог построить сюжет так, как собирался. Также достаточно наивными выглядят идеи по поводу ДНК, а принцип расшифровки самого послания автор просто не смог внятно объяснить, хоть и пытался. Другие слабые места не так заметны поначалу, но под конец становятся более явственными, что, по-видимому, вызвано существенной переработкой романа в 1999 году. Например, явно кастрированной выглядит сюжетная линия спора с Россией: «А ну-ка, поделитесь с нами текстом послания, пожалуйста, скорее-скорее!… что? Не поделитесь?... Ну и ладно, нет так нет…».

Другие сюжетные линии, например, религиозное напряжение в обществе, вызванное текстом послания, получились у Макдевитта более глубокими и достоверными. Нельзя обойти и сквозную тему, с которой начинается роман: семейный кризис главного героя, Гарри Кармайкла, с которым он на протяжении всего романа то борется, то смиряется, то заводит интрижку на стороне. Вставки заголовков из прессы – в конце каждой главы – придает роману привкус документальности, со временем это станет фирменным приемом Макдевитта…

Итак, что же мы имеем в итоге. Фактически, перед нами неплохо скроенный Серьезный Современный Роман, в котором автор постарался раздать «всем сестрам по серьгам»: философский, политический, социальный, психологический, и где-то еще даже слегка фантастический. Собственно, самой фантастики в этом романе весьма немного – специально ничего не буду писать об этом, оцените сами, если сможете осилить. Не смотря на то, что являюсь большим поклонником «Космоархеологов» и «Алекса Бенедикта», первые две трети «Послания…» я еле одолел: местами было откровенно скучно. Кстати, тема Контакта посредством радиопередачи является характерной для творчества Макдевитта: позже он вернется к ней в слегка хулиганистом рассказе «Слушайте, придурки!», и даже в романе «Адский котел» из цикла про космоархеологов.

Если «Послание Геркулеса» сравнивать с «Контактом», то явные сходства имеют место быть. Особенно сильно они проявляются в религиозно-теологических аспектах и описаниях взаимоотношений ученых с военными. В плане научной составляющий роман Макдевитта ничуть не уступает «Контакту» Сагана: в «Послании Геркулеса» нет откровенного ликбеза, характерного для книги Сагана, но при этом в плане научной последовательности и логичности «Послание …» даже превосходит его. О сути самого Послания: если у Сагана – это фактически Бог-из-Машины, всемогущий, но при этом довольно бестолковый (даже без списка новых заповедей), то у Макдевитта смысл Послания носит гораздо более практический характер, скорее это попытка диалога без особой надежды на ответ. При этом, события обоих романов фактически происходят в современном мире, но «Контакт» выглядит чуть более фантастическим, чем практически реалистическое «Послание Геркулеса».

Для меня интересно было сравнить пять классических романов фантастики 60х-80х годов, написанные в субжанре «Послание из космоса», в рамках условной «антологии», что я собственно и сделал, для своего удовольствия. Подводя итог, позволю себе рекомендовать читать «Послание Геркулеса» Макдевитта в паре с «Контактом» Сагана.

Необычный цикл, автор считал его трилогией. Все произведения цикла совершенно разные по жанру. «Доктор Мирабилис» – исторический роман, посвященный Роджеру Бэкону, английскому философу, естествоиспытателю, монаху-францисканцу, жившему в 13 веке (насколько я знаю, на русский язык этот роман не переводился). Следующие два произведения – «Черная пасха» и «День после Светопреставления» (Джеймс Блиш считал их одним романом) – мистический философский роман о Конце света, который пошел не по Божественному плану, вопреки всем усилиям как черных, так и белых магов.

И наконец, «Дело совести» – научно-фантастический роман о контакте. В этом романе религиозные убеждения, получив неожиданную поддержку от ученых-атеистов, становятся в противоречие с моралью и нравственностью. Кстати, роман «Дело совести» тоже вышел в двух частях: первая в 1953 году, а в 1958 – полная версия романа, получившая «Хьюго» за 1959 год. И примечательно, что в 2004 году первая часть романа получила ретроспективную премию «Хьюго» за 1954 год в номинации «повесть». Таким образом, по моему, это уникальный случай, когда фактически одно произведение получает две премии «Хьюго» с разницей почти в 50 лет.

Подробно по каждому произведению цикла я писал отдельные отзывы. Здесь же, подводя итог, могу сказать, что это не простой цикл, произведения очень разные, иногда довольно тяжелые, и, по словам автора, «все они посвящены художественному осмыслению различных аспектов одной древней философской проблемы». Я бы советовал начать читать с конца: если одолеете «Дело совести», то можете пробовать двигаться дальше.

Однажды довелось где-то прочесть, что Джеймс Блиш – самый недооцененный фантаст 50-х годов. Ну что ж, в таком случае, тетралогия «Города в полете» – самая переоцененная книга самого недооцененного фантаста.

Читал в толстом «альтерпрессовском» издании (серия ЗСЗФ в черном супере), которое попалось мне на книжном развале лет 8-10 назад (а до этого долго было в персональном списке желаний). Общее впечатление – одно из самых больших моих разочарований в фантастике.

Более-менее читабельными являются первые два романа (по хронологии): «Звезды в их руках» и «Жизнь ради звезд». Центральный роман серии, «Вернись домой, землянин», алогичен и абсурден. Заключительный роман — «Триумф времени» — я осилил с большим трудом.

Фактически, это не тетралогия, а цикл, состоящий из трилогии о приключениях летающего Нью-Йорка во главе с вечным мэром Джоном Амальфи, и примыкающий к ней отдельный роман, в котором рассказывается предыстория создания антигравитационного двигателя и лекарства против старения.

У каждого уважающего себя фантаста есть персональная «история будущего». Это – История будущего по Блишу. Довольно фундаментальный подход, 3-е тысячелетие расписано достаточно подробно, автор не стесняется называть конкретные даты предстоящих событий. Примечательно, что в отличии от многих других футурологов, Джеймс Блиш не думал, что нас ожидает «конец истории» после установлении всемирной либерально-западной гегемонии на веки вечные. Например, по Блишу, в 2022 году должно было произойти прекращение соперничества Западного блока и СССР, за которым последовало постепенное снижение роли Запада до его окончательного падения в 2105 году, после чего на базе СССР будет установлено тоталитарное всемирное Бюрократическое государство, которое в свою очередь просуществует до 2522 года. Вот такой прогноз, поживём — увидим, как говорится...

По научной составляющей, безусловно, один из самых мощных образцов в SF, однако: во-первых, соответствует уровню знаний 50-х годов 20 века, а во-вторых, автор не знает чувства меры – научная составляющая чрезмерно избыточна. Приключения и интрига: примитивны и предсказуемы, практически не вызывают интереса; поступки героев зачастую не логичны, иногда автор объясняет их «интуицией». Общий эмоциональный фон произведения – от легкой меланхолии до тотальной депрессии в финальном романе.

В итоге возникает риторический вопрос: и зачем я потратил столько времени? Для полноты картины по фантастике 50-х годов прочитать можно. Но, если чувствуете, что «не идёт» – бросайте, особенно ничего не потеряете.

Ах, всё-таки, какая это изящная и прелестная вещица! Условно можно отнести к тому самому циклу, если хочется, а можно и не относить – «Инверсии» чудесны сами по себе. Две параллельно развивающиеся истории в средневековом антураже, двух людей, каждый из них хранит жизнь своего правителя, один – будучи воином, а вторая – врачом. И знаете что самое интересное, уважаемый читатель? Вы так и не угадаете до самого конца, как переплетутся их судьбы, да и переплетутся ли они вообще. И в этом – искусность. И главная интрига книги.

Несмотря на то, что этот атмосферный роман небогат на события, от него сложно оторваться, это очень плотный и многоуровневый текст, местами орнаментальный (какая самоирония автора!), иногда — мелодраматичный. В небольшой по объему книге Бэнкс умудрился легко выстроить целый мир, со своей географией, историей, культурой, политикой и даже мифологией (иные горе-авторы не могут создать что-то подобное на протяжении многотомных эпопей). Сюжет выстроен мастерски, в процессе чтения постоянно задаешься вопросами типа: «Было или нет? Показалось или действительно произошло?». И если про Восилл всё становится понятным, то кто же на самом деле ДеВар? И уж точно никаких отсылок к Особым Обстоятельствам нет вообще!

Возможно, это горькая правда, но уж действительно, «нам не дано предугадать...». А также нам не дано постичь ни будущее, ни настоящее, ни даже, к нашей горечи, прошлое. Все, что кажется нам незыблемым, предсказуемым, планируемым, контролируемым, всё это в любой момент может пойти прахом, перевернуться, отразиться против нас. И в этом – мудрость. И основная идея книги.

Если Вам нравятся истории, где автор оставляет читателю простор для собственной фантазии, где все оказываются не теми, кем кажутся (да-да, инверсии), а истина (которая где-то рядом) так и остается скрытой (а иногда даже инвертированной), то роман «Инверсии» придется Вам по вкусу!

Наверное, мне повезло, что я случайно увидел телепередачу, в которой автор сам читает это стихотворение. Дело было то ли в начале, то ли в середине девяностых годов. На экране какой-то невзрачный плюгавенький мужичок, уже немолодой, с каким-то болезненно-отрешенным и слегка брезгливым выражением лица, в руках держит дымящуюся сигарету, начинает читать наизусть. Боже, что это за красота, думаю я, и какое отношение этот персонаж к ней имеет! После нескольких минут звенящей пустоты, когда последние звуки смолкли, становится понятно, что этот нелепый человек – просто создатель этой красоты.

После того, как на следующий день мне удалось купить книгу Бродского, я узнал и много других замечательных стихов. Но «Любовь» так и осталось у меня самым любимым, и самым магическим, наверное. Это словно какая-то дверь в иномирье, словно сверкающий портал в какое-то вне-временное измерение, словно слепящий гиперреализм. Строчки словно пульсируют, как сердце, как кровь в висках, а потом наливаются весом и плотью, и как бы прорастают сквозь тебя. Открывая такие корни жизни, такие глубины сознания, о которых ты даже не подозревал, ни во сне, ни наяву.

Первые года три, когда я читал «Любовь», то просто плакал, и ничего не мог с собой поделать (проклятая сентиментальность!). Такое ощущение, словно вся скорбь мира по несбывшемуся, неосуществленному и неродившемуся слилась в этом стихотворении, и прочитав его от начала до конца, как какую-то молитву, в которой нельзя пропустить ни слова, ты познаешь и разделяешь эту скорбь.

Позже стал читать это стихотворение девушкам, конечно, когда уже мог воспринимать его без слез (ну сами понимаете, мне не хотелось напоминать девушкам анекдот про молодого человека, который в детстве очень много плакал). После слов «…и руки, ощупывая с радостью живот, на практике нашаривали брюки…» девушки обычно начинали хихикать, но после того, как прослушивали до конца, замирали потрясенные. Не плакали правда, ну и слава Богу. Я обычно встречался с романтически настроенными девушками, которые в целом положительно относились к творчеству Бродского, но все же, считаю это стихотворение сугубо мужским, этакий катарсис для мужика. Хотя, по нынешним странным временам не удивлюсь, если услышу обвинение в сексизме в адрес этого стихотворения.

…Когда-то прочитал, что мол всякие маньяки и садисты, как правило, излишне сентиментальны. Туфта это все, говорю я себе, беру томик Бродского, и сажусь с ним так, чтобы домашние не замечали мои покрасневшие глаза.

Читал в детстве, на украинском языке, перечитывал несколько раз с превеликим восторгом!

Идея романа, и местами стиль изложения, явно заимствованы В. Владко из цикла «Капитан Немо». Однако, это совершенно не мешает получать удовольствие от книги. На самом деле роман не уступает лучшим произведениям Жюля Верна. (Да ну, в конце концов, что мешает нам наслаждаться «Волшебником изумрудного города» Волкова, даже зная, что это прямая калька сказки Ф. Баума?)

Таинственный Седой Капитан, талантливый изобретатель, командующий собственной летающе-плавающей чудо-машиной «Люцифер», которую не берут ни пули, ни снаряды, ведет личную войну против испанских фашистов (фалангистов). Даже описание его машины напоминает этакую летающую подводную лодку (цвет уже не помню, читал давно).

Волею случая на борт «Наутилуса» (пардон, «Люцифера») попадает молодой советский комсомолец, и естественно, плечом к плечу с командой Седого Капитана вступает в борьбу против мерзких фалангистов.

Несмотря на время создания романа, технические особенности «Люцифера» описаны достаточно достоверно: термоядерный синтез, защитные электромагнитные поля…

Из недостатков можно отметить некоторое политическое морализаторство: так сказать противопоставление личной мести героя-одиночки идеям организованной борьбы под руководством передового коммунистического актива.

Но есть еще один момент, так сказать мой личный. Почему-то именно этот роман часто порождает у меня различные окололитературные фантазии…

Например: Седой Капитан продолжает свою борьбу в фашистской Германии, и его соратником становится … Штирлиц! Эх, каких бы дел они там наворотили!

Или, допустим, так: Седой капитан со своим «Люцифером» помогает братьям Кастро штурмовать казармы Монкада.

Или даже так: Седой капитан устанавливает на «Люцифер» хронопорт и отправляется в наше время, где начинает сражаться с … (тссс!...)

Так что, уважаемые литераторы, ловите идею новой серии свободных продолжений!

Кто построил Стоунхендж? А кто воздвиг моаи на острове Пасхи? А мегалиты Нан-Мадола? Да и в конце концов, каким образом были построены Великие пирамиды Египта 4500 лет назад? … И откуда взялись этруски, чей язык до сих пор полностью не расшифрован?… Если все эти загадки волнуют и будоражат Ваше воображение, то первый роман цикла «Космоархеологи» – это Ваша книга. Если Вам когда-то понравились книги Райдера Хаггарда – можете смело браться за этот роман, но учтите, что Джек Макдевит может оказаться интереснее Г.Р. Хаггарда!

Удивительный коктейль из двух популярных тем – космические путешествия и археологические раскопки – получился у Макдевита очень удачным. Сравнить можно разве что с циклом Ч. Шеффилда «Наследие Вселенной» (но это совершенно другая история).

Присцилла Хатчинс столь же похожа на Индиану Джонса, как я на Мерилин Монро, однако решение автора сделать главным персонажем именно женщину-пилота, а не бородатого брутального археолога, оказалось правильным ходом. И не думаю, что это чисто коммерческое решение. Нечасто автор-мужчина выбирает главным героем женщину, но Макдевит блестяще справился с такой задачей.

У романа «Двигатели Бога» приятный привкус мрачной тайны, разгадка которой затеряна в древних веках и парсеках пространства. Вначале описаны события на планете Куракуа, где готовится взрывное терраформирование, а команда археологов лихорадочно пытается собрать артефакты исчезнувшей цивилизации, потому что до начала процесса экологической революции остаются считанные часы, и никто не готов дать им отсрочку. И находки, которые удалось успеть собрать на Куракуа, приведут археологов в другой конец освоенной области Галактики. Погоня за открытием, за Создателями монументов, описана увлекательно, при этом сюжет развивается достаточно сбалансировано, и для любителей «нон-стоп» может показаться немного медлительным. Чувствуется, что книга написана зрелым человеком, ведь на момент написания ему было почти 60 лет, а его писательская карьера только начиналась – все-таки удивительный автор этот Джек Макдевит!

За всеми перипетиями сюжета видно, что автора искренне волнует вопрос: что главнее – история или археология. Прочитав эту книгу, Вы узнаете правильный ответ.

Из плюсов хочу также отметить детальную проработку персонажей, и общую атмосферу достоверности происходящего, несмотря на весь НФ антураж. Из недостатков: иногда встречаются анахронизмы, например, достаточно пространно, но без технических подробностей, описывается управление космическим кораблем, и складывается впечатление, что это делается вручную при помощи ламповой аналоговой электроники (не хватает только логарифмической линейки))).

По-прежнему некоторые идеи Карда меня очень раздражают. Автор явно любит историю, но вызывает недоумение его идея давать героям своих романов имена исторических персонажей. Улисс, Ахилл… Зачем это? С первого романа цикла этот тренд мозолил глаза: Локк, Демосфен… Интересно, сколько процентов читателей романа (один? три?) вообще помнят – кто это такие? А Гегемон, Полемарх… – автор серьезно думает, что этими древне-спартанскими терминами будут называть руководителей в будущем?

Сюжет книги построен вокруг некоего Боба, так сказать соратника Эндера, и события опять отбрасывают читателя во времена «Игры». Ну что можно сказать об этом? Иногда сюжет вроде бы захватывает, особенно злоключения Боба в Роттердаме, или его «исследования» вентиляционных систем Боевой Школы, и кажется вот-вот сейчас начнется… Многие авторы (и даже гораздо слабее Карда!) раскрутили бы интригу, держали бы читателя в напряжении до последней (по возможности) страницы, связали бы все нити повествования в один узел... Но Кард не таков, он не опустится до назойливой остросюжетности и примитивизма приключений! И в каждой последующей главе надежды на интригу тают, почти все разъясняется, раскрывается…

Под конец романа приходит понимание того, что это за литература. Это роман-фельетон! Не знаю, специально ли Кард выбрал такой жанр, или это бессознательные отголоски ранее прочитанных (возможно) им книг.

Очевидно, Кард – это явно «не мое», и комиксовый образ сестры Карлотты, этакого Джеймса Бонда в юбке, возможно у иного читателя вызовет восхищение. Но, то что действительно у меня вызывает отвращение, так это явная русофобская идеология, постепенно нарастающая к концу романа. Явно напрашивается заключение: бедные жукеры достойны сострадания, и слез и соплей, да и кто угодно заслуживает жалости, те же свинксы например, но только не русские!

Книжка эта была куплена в далеком 1992 году – фактически одна из первых книг в моей личной библиотеке. Да и как я мог пройти мимо – ведь это рассказ о моей любимой на то время группе, из первых уст, что называется. А я в те времена скупал подряд всё, относящееся к «Кино», словно пытаясь компенсировать почти невыносимую недостижимость – на концерте «Кино» никогда не был и уже не буду…

Итак, была отложена в сторону любая фантастика – и Желязны, и Хайнлайн, появившиеся у меня примерно тогда же – история создания «Кино» захватила меня полностью. А в то время события десятилетней давности мне, восемнадцатилетнему молодому человеку, казались далекой историей, словно бы из другой жизни, из параллельной реальности – ибо к 1992 году мир, описываемый в книге, действительного подвергся радикальной трансформации.

Повесть «Кино с самого начала» представляет собой концентрат из событий, имен, историй, песен, выступлений. На этом фоне документального повествования Автору удалось сплести чуть ли не приключенческий сюжет – я лично не мог оторваться, и уж скучать точно не приходилось – нечего подобного в знаменитой серии ЖЗЛ мне и близко не попадалось.

Трое молодых людей – Виктор Цой, Алексей Рыбин и Олег Валинский – в начале 80-х годов организовывают рок-группу с названием «Гарин и Гиперболоиды». Не очень похоже на канонический состав «Кино», правда? Действительно, ни Каспаряна, ни Гурьянова, ни Титова, в то время в группе еще не было. Олег Валинский ушел в самом начале – его забрали в армию, а значительно позже он даже сделал впечатляющую карьеру, став вице-президентом РЖД. Оставшись вдвоем, Цой и Рыбин меняют название группы на «Кино», и записывают первый альбом «45». А вот почему они так странно расстались – узнаете из повести. По сути, их расставанием повесть и заканчивается, Рыбин написал только о том, чему сам был свидетелем, и он не общался с Цоем времен стадионов и триумфов. Но, быть у самых истоков легенды – не менее, а может и более, интересно.

Если тридцать лет назад данная повесть для меня была увлекательна именно как история возникновения любимой группы, то сейчас представляется крайне любопытной еще и как срез эпохи, предшествующей моей молодости и самостоятельной жизни. Потому, что на страницах книги можно встретить целую череду замечательных людей, которых уже нет, и которые делали в начале 80-х годов фантастические вещи: Майк Науменко, Андрей Панов «Свин», Жора Ордановский, Александр Старцев, Алексей Дидуров, Александр Липницкий, Коля Васин… И это только те, кого сейчас помнят немногие, наверное… А более известные личности, которые и сейчас, слава Богу, здравствуют: участники групп «Аквариум» и «Мухоморы», Сергей Рыженко, Алексей Вишня, Андрей Тропилло – все они тоже встретятся в книге и получат оценку Автора. В общем, это не энциклопедия, а скорее скрупулезный путеводитель по рок-культуре 1981-83 годов, на страницах которого читатель познакомится и с ленинградским рок-клубом на Рубинштейна 13, и с квартирниками, и узнает, что означает загадочное «тексты залитовать»…

Кому можно рекомендовать – да всем, хочется сказать. Но, конечно, интересующимся русским роком и отечественной культурой восьмидесятых – читать обязательно.

Подводя итог, могу подтвердить: «Мы никогда не станем старше».

А Цой – жив.

По-видимому, это последняя повесть из цикла «Великолепная пятерка», которую написала Энид Блайтон, а не последователи. Пятерке опять предстоит провести каникулы в обществе эксцентричного Дудика. Очередные циркачи, оказавшиеся по соседству, подчеркивают балаганную атмосферу этой повести. Приключения явно скучны и вторичны, а для взрослого читателя могут показаться просто глупыми. Ну что же, Пятерка явно выросла, не век же им оставаться детьми…

Это самая большая по объему повесть из цикла «Великолепная пятерка». И самая фантастическая. Пятерка знакомится с мальчиком Уилфридом, обладающим особым даром – общением с животными. Он может легко приручить и подчинить себе любое живое существо – от жука до собаки. И, пожалуй, первая половина повести, где происходят всякие происшествия, связанные с такими магическими способностями, выглядит даже интереснее.

Во второй половине повести Пятерку ожидают привычные приключения: остров, подземные ходы и так далее. Развязка окажется несколько наивной, а преступники невероятно тупыми даже по меркам «Великолепной пятерки». Финал произведения неожиданно оказывается открытым и поэтичным – в целом, довольно необычно для этого цикла.

По моему мнению, одна из лучших повестей из цикла «Великолепная пятерка». Друзья под присмотром своего учителя Лаффи отправляются в поход «на пустоши». Неожиданно под пустынной местностью обнаруживается целый лабиринт загадочных подземных ходов.

Очень атмосферная повесть, местами даже жутковатая (для детей – точно!). Приключения пятерки описаны динамично и довольно правдоподобно. В общем, всё выглядит как похождения зловещих паровозиков из сумрачного Чаггингтона…

Из классических романов о Радио-Контакте книга Джеймса Ганна, изданная в 1972 году, выделяется, прежде всего, своей романтической атмосферой. Однако, мне показалось, что атмосфера эта достаточно тяжеловатая. Откровенно говоря, данная книга читалась с трудом.

События романа стартуют в 2025 году, так что скоро мы сможем проверить, сбудутся ли прогнозы Ганна. Послание с Капеллы для привлечения внимания землян начинается с ретрансляции земных радиопередач 30х годов, Автор оценивает расстояние до Капеллы в 45 световых лет. (Кстати, через 13 лет, в 1985 году, точно такой же сюжетный ход использует Карл Саган, которому, между прочим, Джеймс Ганн посвятил свой роман – возможно Саган решил, что тот, кому произведение посвящено, имеет на него прав не меньше, чем Автор).

На самом деле это не роман, а цикл рассказов, охватывающий события, происходящие на протяжении 90 лет. В каждом таком рассказе, кроме собственно работы над Посланием, есть второй слой и обычно это семейные проблемы, прежде всего – взаимоотношения отцов и детей, точнее – Отца и Сына. Постепенно описания таких семейных проблем выходят на передний план, и при этом... выглядят совершенно неестественными. Под конец романа сюжет все больше приобретает признаки социальной утопии.

Достаточно много моментов в книге мне не понравилось. Прежде всего, бросается в глаза, что в романе избыточное количество цитируемого текста: в конце каждой главы (рассказа) читателя ожидают огромные многостраничные вставки, где изречения различных философов, астрономов, ученых, фантастов, перемежаются с вымышленными «документальными» выдержками из прессы якобы времен, когда происходят события романа. Автор просто заваливает читателя этой лавиной – если Ганн хотел таким образом изобразить «космический шум», то у него вышло неплохо. Кроме того, персонажи романа постоянно употребляют в разговорах каскады цитат на разных языках, к месту и не к месту, – от латинских пословиц до Шекспира – у меня такая нарочитость вызвала некоторое недоумение. Чем-то напомнило старые добрые кино-водевили, где все разговаривают друг с другом стихами.

Но основная моя претензия всё же к сюжету: описываемые Автором события выглядят крайне недостоверными. Я имею в виду события, происходящие вокруг Послания – уже упомянутые банальные фрейдистские концепции и утопические идеи. В книге Ганна ученые словно живут в герметичном мире – у Макдевитта и того же Карла Сагана военно-государственный присмотр за работой над Посланием показан гораздо убедительнее. Джеймс Ганн явно преувеличивал роль религиозных деятелей – опять же, в других романах этого субжанра теологический конфликт изображен гораздо глубже. А президент США — двухметровый гигант-африканец, беспокоящийся только о своих взаимоотношениях с великовозрастным отпрыском — подобный персонаж кажется еще более фантастичным, чем само Послание с Капеллы. Честно говоря, подобные сюжетные «перлы» я мог бы перечислять долго. Пожалуй, наиболее странной из идей Автора в этой книге мне показалось изображение Земли близкого будущего, которая превратилась целиком в цивилизацию Слушающих, ждущих 90 лет ответа с Капеллы – теперь вся жизнь планеты вертится вокруг этого вопроса.

«Как только люди всё поймут… беспокойство исчезнет. Страх, гнев, ненависть, недоверие не живут долго. Вечен только покой, и покой вернется к обществу с неуловимым предчувствием чего-то приятного, ждущего нас в неопределенном будущем… А те, что угрожают покою… — они сознательно угрожают ясному, счастливому будущему, и потому исчезнут». Нет, это не отрывок из выступления тов. Н.С. Хрущева на всесоюзной научно-практической конференции психиатров. Это пламенная речь главного героя, обращенная к президенту США в критический момент, когда решалась судьба Послания. Президент США всё понял и проникся. Я – нет. Хотя в финале романа фраза «вечен только покой» заиграет иными красками.

Думаю, что я был чрезмерно строг к этому роману, и моя оценка чересчур низка. (Ладно, не буду ждать 90 лет, добавлю ещё один балл – итого «шесть»). Несмотря на такую оценку, могу всем рекомендовать к чтению, и вполне допускаю, что другим читателям он понравится, судя по исключительно положительным отзывам ниже. Ибо в целом это хорошая книга, добрая, оптимистичная и поэтичная.

Название четвертого романа из цикла «Космоархеологи» намекает на то, что автор наконец-то раскроет загадку таинственных облаков, странствующих по Галактике и уничтожающих разумные цивилизации. Действительно, одна из сюжетных линий романа будет посвящена этому вопросу, разгадку автор предъявит в конце, и будет она несколько неожиданной, и даже немного нелепо-голливудской, по моему мнению.

Но, основная сюжетная линия книги выписана так, что теперь цикл «Космоархеологи» можно смело переименовать в «Космоспасатели». Не то чтобы это было плохо, ну, так получилось… Спустя десять лет после событий на «Чинди», в 2234 году, Присцилла Хатчинс наконец остепенилась, вышла замуж, родила, сделала карьеру. Думаю, все читатели искренне за неё радуются! Да, некоторые места просто приторно-слащавые, но, с другой стороны – она ведь заслужила? Заслужила, никто не спорит! …Итак, пока Хатч мучается тяжелым бременем ответственного чиновника высокого ранга (тем не менее, находя достаточно времени для всяких семейных «ути-пуси»), на случайно открытой планете далеко за пределами освоенной сферы находят вторую живую разумную цивилизацию. Это конечно же супер-мега открытие! Но менее через год эту цивилизацию должно накрыть смертоносное Омега-облако... И у Хатч есть один-единственный шанс – отправить на спасение недоделанный звездолет, который должен прибыть к Лукауту за 2 недели до катастрофы…

Далее начинается классическая гонка со временем в попытке спасти цивилизацию гумпов, тут будут изобретательность, глупость и отвага случайных спасателей, и прогрессорство поневоле, и вынужденная этнографическая экспедиция. Что еще у нас в активе: шикарное описание инопланетной цивилизации, причем социально-культурная фантастика постепенно обретает черты утопии – оказывается, землянам тоже есть чему поучиться у отсталого (на первый взгляд) гедонистического общества гумпов. В «минус» могу поставить разве что очень неспешное развитие сюжета, и заметную бедность событиями, по сравнению с предыдущими книгами цикла. Ну, может еще то, что у меня название планеты гумпов все время ассоциировалось с одной известной маркой зубной пасты.

Макдевитт опять, как и в первом романе цикла, использует вставки из «ленты новостей» между главами: с одной стороны это придает сюжету ощущение он-лайн репортажности, но с другой – несколько перегружает его, иногда довольно бестолково…

Второй раз подряд продолжение цикла «Космоархеологи» номинировалось на «Небьюлу» — на это раз Макдевитт уступил настоящему «тяжеловесу»: в 2004 году «туманность» забрала Буджолд с «Паладином душ». И хотя тут я не хочу судить, кто из них более достоин, по поводу «Омеги» подтверждаю: интересное продолжение отличного цикла.

Действие очередного романа цикла «Космоархеологи» происходит через пару лет после событий на Обреченной, в 2224 году. Академия Наук привычно стагнирует и увязает в финансово-политических интригах, поэтому, когда Общество Контактеров берется спонсировать полет сверхсовременного корабля «Мемфис» за край освоенного космоса, где были обнаружены радиосигналы искусственного происхождения, научные функционеры с радостью хватаются за такое предложение и поручают управление звездолетом знаменитой Присцилле Хатчинс. Вот только на этот раз вместо научной группы на борту у Хатч будет разношерстная команда из эксцентричного Общества Контактеров, увлеченных идеей найти живую высокоразвитую цивилизацию, а не руины, щедро разбросанные по освоенной части Галактики. Несмотря на то, что экипаж Хатч имеет пестрый состав (финансист, менеджер, танцовщица, физик, владелец похоронного бюро и художник), им удастся заткнуть за пояс всю ученную братию: обнаружив тайную галактическую структуру радиопередатчиков, команда «Мемфиса» начинает погоню по Галактике в надежде отыскать хозяев этой сети ретрансляторов.

Увлекательнейший космический квест вначале развивается довольно неспешно, медленно, но уверенно, наращивая темп повествования до головокружительных скоростей в самом финале. Также постепенно автор раскрывает характеры персонажей команды Хатчинс, и выясняется, что ими движет не наивное чудачество или слепая вера в «зелёных человечков», а попытка выйти за пределы однообразия: «Используйте свою жизнь, выберите то, что вам по душе, и добивайтесь поставленной цели. Ведь иначе, когда придет время умирать, вы обнаружите, что не жили».

В этом романе Присцилла Хатчинс тоже столкнется с кризисом среднего возраста: семьи и детей нет, и это начинает беспокоить и её саму, и её родственников. Поэтому местами книга напоминает ромфант наоборот: именно Хатч придется стать своеобразным рыцарем на белом коне (точнее – на астероиде), дабы спасти одного из своих возлюбленных, запертого в странствующей темнице. (Да-да, Хатч широкая душа – почему она должна ограничиваться одним возлюбленным, тем более на страницах фантастического романа?)

Из недостатков «Чинди» можно отметить разве что традиционное для Макдевитта повторное использование сюжетных приемов (вся эта космическая механика для спасательной миссии очень напоминает аналогичный прием из «Обреченной») и несколько затянутое повествование в первой половине. Вторая половина книги местами напоминает «Свидание с Рамой» Артура Кларка.

«Чинди» в 2003 номинировался на «Небьюлу», но уступил «Скорости тьмы» Элизабет Мун с историей о приключениях психиатров и злоключениях аутистов. На мой взгляд, Макдевитт обходит Мун на скорости света, а «Чинди» — очередное удовольствие для читателя! Любителям Больших книг о космических путешествиях в классическом производственном ключе, без стрельбы-молотьбы, с детальной проработкой персонажей и приятной романтической составляющей – рекомендую.

Двадцать лет спустя. Именно столько лет отделяет события второй книги из цикла «Космоархеологи» от первого романа «Двигатели Бога».

Обреченная – планета, в которую вот-вот должно врезаться гигантское небесное тело. Астрономы-фанатики, богатые туристы-бездельники, проныры-журналисты – кто только не собрался в системе Малейвы-3, чтобы поглазеть на впечатляющий космический катаклизм. Но внезапно, за считанные дни до катастрофы, на Обреченной обнаруживают… руины исчезнувшей цивилизации. И теперь Присцилле Хатчинс предстоит возглавить сверхсрочную археологическую миссию. Но всё пойдет не по плану…

Да, фактически перед нами производственный роман. Но ещё и отличный приключенческий роман! И главное: это просто невероятно сочная и вкусная книга, я читал с наслаждением, не спеша! В отличии от предыдущего романа «Двигатели бога», это фактически камерное произведение, все действие сосредоточено непосредственно на Обреченной и её орбите. Несмотря на свой восторг, несколько снизил оценку, ибо есть незначительные недостатки: автор использует определенные сюжетные приёмы из предыдущего романа (например, с нападением агрессивных форм местной фауны), а фабула предыдущей книги (Омега-облако) тут упоминается вскользь. С другой стороны, после написания первой части цикла прошло семь лет, и автору удалось избавиться от технических анахронизмов, которые местами бросались в глаза в «Двигателях Бога». Таким образом, роман выглядит достоверным и психологически, и технически, и фантастически… поэтому я подумал, и вернул 10 баллов обратно. Моё читательское удовольствие того стоит!

К скучающему командору Граймсу пожаловала его старая знакомая Соня Веррил с новым заданием: на этот раз им нужно разобраться с так называемыми Призраками Приграничья – таинственными миражами, которые периодически встречаются на краю Галактики. Предполагают, что такие Призраки появляются из альтернативных вселенных – в мире Приграничья на краю Галактики ткань пространства-времени особенно тонка. А корабли так неуклюжи… В представлении Автора разорвать эту самую ткань можно множеством различных способов. Не совсем понятно, какой смысл для руководства Федерации в поиске пресловутых Призраков, но Соня Веррил преследует личные цели – она хочет найти своего возлюбленного Дерека Калвера, который, по слухам, занимается разновидностью космического серфинга, скользя между слоями реальности. Граймс с Соней снаряжают любимый корабль командора «Дальний поиск», набрав команду смельчаков, и взяв на борт самое необходимое для успешного космического полета (контейнер с антивеществом, собачьи мозги и нехилый запас алкоголя). В путь!

Вероятно, Автору показалась занятной такая идея: блуждая в космосе и не находя никаких следов Призраков, Граймс решает сделать – что? Правильно, общекорабельный спиритический сеанс, для вызова тех самых Призраков! Ну, а почему бы и нет?! И как результат, их выбрасывает в совершенно невообразимое место – вне пространственно-временного континуума. Но, это только так кажется, на самом деле там будет достаточно тесно. Теперь «Дальнему поиску» предстоит масштабная спасательная операция.

В целом, несмотря на встречающиеся несуразности, в этом романе Автору удалось рассказать интересную и целостную историю. Эпизоды высадки на артефакты во вне-Вселенной довольно красочны и живописны. А вот удалось ли им встретить Призраков, а Соне Веррил – найти свою любовь, узнаете, прочитав этот роман.