Самая пронзительная вещь из всех «Повестей». Острая жалость копится в душе — к бедному отцу, к наивной Дуне, ко всем подобным отцам и их дочкам (а мало ли было их во всю историю нашей необъятной земли?). Живет станционный смотритель отдаленно и уединенно. Раздраженные, недовольные, раздутые от важности проезжающие не в счет. Живет в вечном поругании, унижении, всем во всём виноватый, Работа — дрянь, жалование — едва ли лучше. Вся радость в жизни — дочка. Вся любовь — дочке. Все надежды — на дочку.

Родительская любовь может быть как самой бескорыстной, так и самой эгоистичной штукой на свете. Какова любовь Вырина к Дуне, мы не знаем. То, что весь дом держится на Дуне, что она успевает и гостей накормить, и уют поддерживать, — это норма девической жизни того времени. Белоручки росли только в богатых дворянских домах. И Дуня, и отец ее считали такое положение дел само собой разумеющимся. Нельзя сказать наверняка, что тут был элемент корысти или эгоизма. Но представьте, что некий юноша сватается к единственной дочери — да что там! — к единственной радости? Вор, грабитель, разбойник! Отказать!

Отдал бы Вырин добром дочку замуж? Пушкин нам на этот счет ничего не говорит. Можем только силою своего воображения вообразить себе, как могли развиваться события.

Минский свататься не собирался. Он поступил именно как вор. И пусть девушка поехала «по ее воле», но отца-то даже не спросили. Почему Минский не счел нужным соблюсти общепринятые правила и попросить Дуниной руки законным порядком? Да не думал он жить по закону. Именно потому и закрались отцу горькие мысли:

Почему же — могилы? Почему не поехал отец, не вырвал дочь из лап совратителя, не вернул ее домой? Потому что даже в таком уединении и в таком отдалении от городов не скрыться от людской молвы — злейшего из зол, когда-либо существовавших на земле. Именно это зло погубило тысячи девичьих жизней, а кроме того, жизней младенцев, вся вина которых была в том, что матери родили их не будучи венчаными. А сколько родителей пошло на грех самоубийства, потому что молва сживала их со свету.

Так и объясняется непонятное нам, людям современности, бездействие бедняги Вырина.

Он и так пошел на поиски Дуни, решился, переступил через страх, через стыд, через позор. То, почему Минский вытолкал старика взашей, в принципе объяснимо особенностями его натуры. Он нагл, напорист, хитер и не привык лишаться своего. Он понимал, что отец может забрать дочь, потому решил следовать тактике «лучшая защита — это нападение».

Дуня же... Что Дуня? Любя отца и любя своего соблазнителя, она мучилась чувством вины, осознанием греховности происходящего,потому при виде отца упала в обморок: нервы ее не выдержали напряжения.

Думаю, что если бы люди не забыли того момента в Евангелии от Иоанна (гл. 8, ст. 7), где приводятся слова Иисуса, обращенные к книжникам и фарисеям, приведшим к нему блудницу: «Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось в нее камень», то и повести бы не было. А еще не было бы напрасных смертей юных девушек и младенцев.

Если верить в бессмертность человеческой души, то можно грустно порадоваться за душу станционного смотрителя. С небес он видел, что Дуня не пропала, что стала матерью, выглядела барыней и посетила его могилу с плачем и раскаянием.

Кто-то отметит безупречный слог, кто-то восхитится простой, но величественной картиной русской зимы, кто-то обратит внимание на любовную линию, а я смотрю на дату создания стихотворения — 3 ноября 1829 год.

По новому стилю 3 число — это 16. 16 ноября, стало быть.

У Пушкина — мороз и солнце, вьюга злилась, великолепными коврами...снег лежит, ель сквозь иней зеленеет, речка подо льдом блестит...

У меня... А что у меня? Я вчера, 27.11.22., снимала видео цветущей у моего дома ромашки для знакомых из Сибири. Они там, в свои -33, не могли поверить, что где-то в России ещё осталось немного тепла. Присылают фото засыпанного городка. Всё по Пушкину!

А я, под ростовским дождём, пока ноябрьским, а потом декабрьским (и очень может быть, январским) гадаю, будет ли снег этой зимой.

Первое стихотворение, которое выучила моя дочка. Ей был год, и «Мишка» звучал очень своеобразно, хотя и узнаваемо: «Митька а пов бабах, вапа ай-яй-яй».

Мне же в детстве очень жаль было несчастного мишку. В моей книжке на иллюстрации девочка, держа плюшевого медвежонка за уцелевшую лапу, плакала, а оторванная лапка лежала на полу. Я мечтала, что мама девочки пришьет лапу и все будет хорошо.

Вот вроде бы все в этой повести хорошо и ладно, все довольны, царят мир и покой над сонной русской деревней. Но нет у меня умиротворения. Будто надкусишь сочное ароматное яблоко — а внутри червяк или даже полчервяка. И думаешь, а вторая половина червяка где? Неужели?...

Смогут ли два пожилых человека, закосневших во взаимном презрении, ставшем привычкой, поладить по-настоящему, когда породнятся? Старые обиды просто так не проходят, нет-нет да царапнет в глубине души.

Сможет ли Алексей понять шалость Лизы? Я в ее поступке вижу только шалость, игру, наивное желание себя развлечь. Но что увидит юноша? Он-то рассчитывал — и то не сказать, чтобы всерьез — уйти из дому, порвать с властным отцом, жениться на бедной необразованной девице из крестьян, которой надлежало всю жизнь им восхищаться и смотреть на него снизу вверх. Он ехал в имение Муромских с намерением раз и навсегда решить свою судьбу и судьбу Акулины. И когда пройдет эйфория досвадебных хлопот и медового месяца, не придет ли на смену ей разочарование?

Сможет ли Лиза сохранить интерес к Алексею? Ведь она знает его не как барышня, а как крестьянка. И то, что и сам Алексей, и Лиза принимают за любовь, может обернуться чем-то иным, например, простым вожделением, подогреваемым целомудренностью и неприступностью лже-Акулины.

И хоть пишется в конце: «Читатели избавят меня от излишней обязанности описывать развязку», но финал повести очень даже открытый.

Та книга, которую я перечитываю регулярно на протяжении, наверное, двадцати лет. И — не надоедает. Перечитать «Повести...» все равно, что еще раз послушать бабушкину сказку, хорошо знакомую, наизусть выученную, но такую желанную. Бабушек у меня уже нет. Сказок мне давно никто не рассказывает. И только Пушкин, как добрый и мудрый друг, всегда удовлетворит жажду встречи с русским словом.

В последнее перечитывание подумалось, что я, читающая сейчас, на четыре года старше Пушкина, писавшего тогда. Даст бог, буду становиться еще и еще старше его, но неизменным останется восхищение.

Как мил моему сердцу дядя Кузя! Уважение к коту и сейчас-то нечасто встретишь (помнится, кот Бегемот сетовал по этому поводу: «Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта»). А уж в пятидесятые-то годы и подавно коты уважением не пользовались. Но дядя Кузя показал, как почтительно и вежливо можно обходиться с представителями этого загадочного вида.

Громило, конечно, мой герой. Будь у меня десятка два-три запасных пальцев, завела бы себе такого зверя.

Та самая русская классика, которая воспитывает — через боль, терзания, страдания души. Та классика, которая занимает сознание даже тогда, когда закрытая книга уже возвращена на полку.

Без слова пошлости, без сцен, которые принято называть пикантными, А. И. Куприн рисует неприглядную картину быта домов терпимости.

Без привязки к месту — «это и Одесса, и Петербург, и Киев», как говорил сам Куприн. Ведь такого рода заведения раскиданы были по огромной Российской империи.

Без осуждения, презрения, пренебрежения к женщинам, торгующим «свободной любовью», но — с горячим и трепетным чувством глубочайшей грусти по их исковерканным жизням и скорби по их бессмертным и грешным душам.

Все, как было, без гиперболы и без приуменьшения, без искажения и нарочитого выпячивания. Куприн как будто в огромное зеркало истории дает читателю посмотреть; той истории, о которой в учебниках не напишут и говорить не принято, той трагичной, некрасивой и тоже нашей истории; нашей настолько же, насколько наши история начала русской государственности, история Крещения Руси, история разгрома шведов под Полтавой и французов в Бородинском сражении, история великих реформ Александра II, история победоносного завершения Великой Отечественной войны, история космического полета Ю. А. Гагарина...

Это тоже надо знать, как надо знать о вторжении монгольских войск на Русь и Кровавом воскресении, о других негероических и непривлекательных страницах нашей истории. Куприн дал такую возможность.

Но еще русский писатель дал возможность научиться не осуждать, личным своим примером показал, как можно говорить о бесчестии с честью. И именно это, на мой взгляд, наиболее ценно в книге.

Невыносимое стихотворение. И пусть будет сто тысяч аргументов на тему «раньше все так делали», «лучше утопить сразу, чем убить потом», «так в деревнях всегда было», «что щенки — детей могли тогда убить», — никогда и ни за что не пойму и не приму жестокости в отношении животных.

Но самое поразительное в этом нехитром стихотворении, что и сейчас оно соответствует дикой мракобесной действительности. До сих пор еще есть люди, которые считают утопление щенков и котят единственным способом регулирования популяции домашних животных. И скажи им о стерилизации животных -бог мой! — что тут начнется. И против природы, и не по религии, и дорого, и собаке/кошке надо рожать для здоровья. А, между тем, все это можно выразить одним словом — безразличие.

Очень симпатичный домовёнок. Нравится язык произведения, шутки-прибаутки, которыми сыплет Кузенька. Такие сказки пробуждают интерес маленького читателя к славянской истории, к русскому языку, но при условии, что взрослый сопровождает ребенка в чудесный мир русской сказки. Если же оставить детей один на один с трудным текстом и непонятными словами, то результат может быть противоположным: ребенок станет воспринимать чтение не как удовольствие, а как бесполезный труд.

Трудно писать отзыв о том, что стало классикой.

Та часть романа, которая выполнена в виде дневниковых записей Джонатана, великолепна. Очень ярко описаны ощущения героя, создан эффект присутствия.

Вторая часть, выполненная в виде дневниковых записей других героев и их писем, тоже интересна, в целом.

Возможно, перечитаю эту книгу как-нибудь, как перечитываю те, которые произвели наибольшее впечатление.

Не люблю открытые финалы... Очень не люблю.

Тем более, такие, где добром не пахнет.

В целом, книжка неплохая, местами страшноватая, но есть ряд моментов, которые не очень понравились.

Рассуждения и поступки отнюдь не подростковые. Если Вике важно мнение Сашки из 7 класса, то она примерно его ровесница, то есть ей 12-14 лет. Но героиня говорит, мыслит и действует, как более старший подросток.

В поведении матери есть явные логические пробелы, если не сказать провалы.

Но более всего досадно, что намеки на причастность отца к опасным приключения семьи не получили развития. Вообще, завершение романа получилось каким-то скомканным, неудачным.

Однако, в целом неплохо и вполне читабельно.

Благодаря волшебному, певучему украинскому языку и манере писателя излагать с юмором и шуткой, книга не оставила гнетущего впечатления. Хотя в ней описана настоящая трагедия. Трагедия Мотри, которая растеряла лучшие душевные качества в бесконечных схватках со свекровью, стала сама схожей не свекровь, разучилась любить, прощать, понимать. Трагедия Мелашки, попавшей от ласковой матери и доброго отца в дом к вечно недовольной и злой на язык свекрови; настолько большая трагедия, что Мелашка пыталась найти убежище у чужих людей при церкви, страдая и убиваясь за любимым мужем. Трагедия братьев, не могущих поделить добро еще живых родителей. Трагедия Кайдаша, по сути незлого человека, но бесхарактерного, слабого, спившегося и погибшего, как говорят, с пьяных глаз. Трагедия Кайдашихи, которая в своей заносчивости забыла дорогу назад, на землю, и вынуждена была «держать лицо»; это также немало способствовало тому, что она стала такой невыносимой. И еще одна трагедия, о которой писатель умолчал, не вывел ее перед читателем, но которая при этом не стала меньше. Это трагедия детей, живущих в атмосфере ненависти, злости, ссор, скандалов, драк, оскорблений. Насколько бы были богаче дети, если бы взрослые нашли в себе мудрость и силы держать рты закрытыми. У них были бы не только родители, но и бабка с дедом, тетка с дядькой и двоюродные браться с сестрами. Глупость взрослых обеднила жизнь этих детей.

Книга оставила самое тягостное впечатление. Молодая девушка, Катерина, попадает в семью двух стариков, один из которых муж, а второй свекор. Они доживают свои скучные жизни, и она вынуждена увядать рядом с ними. Никакого развлечения, кроме как подолгу спать, да зевать потом у нее нет. В доме даже книг не водится. Родить тоже не получается, за что девушка получает попреки мужа и свекра, хотя вряд ли дело в ней. И вот на ее пути встает молодой, горячий, яркий мужчина, Сергей, который кажется ей самым дорогим. Его порочная история не отталкивает Катерину, она в силу неопытности не распознала в нем опасности. Сергей толкает ее на преступление — сперва на одно, потом на второе, а там и на третье, противное ей, черное, страшное. И идя потом вдвоем на каторгу, как по-разному ведут они себя. Она платит надзирателю, чтоы позволил свидание, а он смеется ей в лицо, оскорбляет ее, прилюдно унижает перед своей новой «любовью». И тогда Катерина идет на последний страшный шаг в своей жизни. Кто-то скажется, мол, сама виновата. Нет, не сама. Каждый приложил руку к тому, чтобы извратить ее душу, — и свекор, и муж, и любовник.

Эта часть серии мне понравилась больше в украинском переводе. Во-первых, из-за образных, сочных «эпитетов», которыми Рон награждал Амбридж, во-вторых, из-за просторечной и местами не вполне приличной лексики Пивза, в-третьих, просто не так скучно было читать на украинском, нежели на русском. В целом, книжка слишком растянута. Ей не хватает динамичности. Но за сцену, где Амбридж покидает Хогварст под улюлюканье Пивза и тычки костылем, книге можно многое простить.

Смерть Сириуса выглядит так, будто писательница просто не придумала, что с ним сделать, и пошла по пути наименьшего сопротивления.

Волшебно, атмосферно написано. Сюжет есть, наверное, в фольклоре любого народа мира. Но ведь ценность этой сказки не в сюжете, а в том, как он обыгран. Здесь прекрасен язык, певучий, плавный, богатый. Замечательно описаны интерьеры, пейзажи. И, конечно, затронуто человеческое: и ужас купца — сперва перед угрозой гибели, потом перед условием его возвращения домой, и отчаяние дочери, принесший себя в жертву ради спасения любимого отца, и зависть старших сестер, и глубокая жалость младшей купеческой дочери к «чудищу безобразному». Развязка самая что ни на есть сказочная.

Об утконосах мало известно науке. Очень уж скрытный зверь. А художественной литературы о них и того меньше. Да, собственно, кроме этой сказки я больше никаких не встречала. Написано не только интересно, но и познавательно. С одной стороны, это сказка, где животные наделены антропоморфными чертами, с другой стороны, есть возможность познакомиться с внешним видом, образом жизни, питанием утконосов.

Я любила эту сказку в детстве, несмотря на то, что мне до слез было жаль младшего енотика. Читала ее много раз, только пропускала вот этот кусочек:

А своей дочке все никак не покажу сказку. Она очень любит животных и гораздо чувствительнее меня. Ей будет жаль и младшего, который погиб, и среднего, который заменил его, и даже змею.

Чудо что за сказка! И хотя описания самого Рождества в ней нет, но она создает удивительное праздничное настроение. Атмосфера кукольного магазина, куда попал расшалившийся домовенок, не может не быть радостной. Я много раз читала-перечитывала эту сказку в детстве. Нуссе оказался не только озорником, но и весьма разумным и добрым домовенком. Он помог мальчику выздороветь, устроил дружбу двух мальчиков перед тем, как вернуться из магазина домой да еще и обеспечил своим хозяйкам безбедное существование.

Милая сказка о приключениях детей в мире математики. Считаю, что такие книжки помогают будущим первоклассникам справиться со страхами перед началом учебы в школе. Да и тем, кто уже ходит в школу, интересно будет почитать сказку и вспомнить, что математика может быть занимательной.

Очень хорошая книжка для дошкольников и младших школьников. Забавные буквы с разными характерами, милый, сказочный мирок, Аля, которая как будто даже подросла после пережитых приключений. Что еще нужно для уютного совместного чтения?

Тёмный лорд вернулся? А, ну ладно, живём дальше. Так можно выразить отношение к возвращению самого опасного чародея и министерства магии, и волшебного мира.

Наиболее интересными представляются эпизоды, связанные с учебником принца-полукровки и с путешествием по воспоминаниям о Волдеморте. Любовная линия так себе. Не будь её, никто бы и не заметил.

Эх, если у меня был такой кот...

Очень хорошая, добрая и по-настоящему сказочная сказка. Да, именно так. Бывают несказочные сказки, а бывают сказочные. И эта именно такая, сказочная, яркая, добрая, наполненная теплом, светом и шуткой.

Я была совсем маленькой, когда папа принёс мне эту книжку. Их тогда продавали коробейники, ходили с огромными сумками по предприятиям. И, несмотря на дороговизну, папа купил мне книжку. Я ещё не ходила тогда в школу. Конечно, я не осилила. многие сказки. Книжка долго ждала, пока я подрасту. И дождалась. Я глотала сказку за сказкой. И смеялась, и плакала и их героями. Уже нет папы и нет книжки. Её дали кому-то почитать, так она и не вернулась. А милый дракончик с обложки улыбается мне из моей памяти.

В детстве сказка осталась мною непонятой. То, какая в ней замечательная игра слов, я не могла оценить. Специфический задорный юмор тоже не очень был понятен ребенку. А ведь сказка-то чудесная. Сюжет в ней можно не искать — его нет. Она ценна именно с языковой точки зрения. Кто любит слово, тот оценит.

Очень классная сказка. Написана с добрым юмором. И хотя сюжет довольно распространенный, сказку все равно интересно читать.

Непогода, мрачный пейзаж, угрюмый дом, тяжелая атмосфера, бесконечный эгоизм, изощренная жестокость, равнодушие, безответственность, порок в разных его проявлениях — вот, что видит читатель на страницах. Перевод настолько хорош, что вместо строчек перед глазами встают безотрадные картины жизни на вересковых полях. В книге нет счастливых персонажей. Даже у детей счастье короткое, непрочное, изменчивое, зависящее от объятых ненавистью взрослых. Когда говорят, что эта книга — о любви, я протестую. О любви здесь пара глав — о нежной отцовской любви Эдгара Линтона к своей дочери. Все остальное, что выдают за любовь, — это болезненная страсть, привязанность, зависимость, щедро приправленные злобой и ненавистью. Семейных чаепитий в ярко освещенной столовой не будет — эти люди едят быстро, молча, в сумраке догорающего камина, желая только как можно быстрее уйти из-за стола и не видеть домочадцев.

Не могу сказать, почему, но роман не понравился. Вообще. Я не поверила ни одному герою, особенно, Дикарю. Я не поверила эффективности методов выращивания людей определенных сортов (сперва хотела написать «пород», но это слово их слишком бы оживило; им больше подходит применяемое к растениям слово). Я не поверила реальности существования общества такого типа. Возможно, это потому, что я читала книгу после множества других, имея большой читательский опыт и опыт жизненный, не делая скидку на то, когда был написан роман. «Блажен кто верует» — если бы дивноновые люди читали книги, они бы наверняка избрали эту цитату своим девизом. Но книг они не читали. Да и не жили. Так, функционировали.

Перечитывать не буду, никому не посоветую. Не потому, что книга плоха. Вообще, трудно сказать плоха она или хороша. Перевод добротный, сюжет развивается с комфортной для читателя динамикой, непонятные для русскоязычного читателя элементы японской культуры и быта прояснены. Но лично для меня тема неприемлема. Узаконенное сексуальное рабство женщин, отчаяние и унижение девушек, жестокое обращение с девочками, безответственность взрослых, родивших детей, но так и не ставших им родителями, болезненно колют сердце. По окончании чтения хотелось вымыть руки и больше к этой книге не прикасаться.

Грустная сказка. У Андерсена в общем-то нет сказок веселых, пряничных, праздничных. Только вот «Ель» одна из самых грустных. Трагическая аллегория на тех, кто живет не сегодня, а когда-нибудь потом, завтра или через неделю, с понедельника или с Нового года. О тех, кто ждет лучшего; не ясно, правда, чего лучшего, но явно не такого, как сейчас. Сейчас все плохо, все скучно, все надоело, а вот наступит счастливый миг, озарит светом и уж тогда-то заживем. А понедельники мелькают, один год сменяется другим, а счастливый миг все не наступает. А потом — прощальный костер и тяжелый вздох о том, что вот не пожил, не удалось, не получилось.

Несколько раз порывалась перечитать. Но нет, не лежит душа к этой книге. Она не плоха, совсем не плоха. Она даже хороша в своей мрачности, натуралистичности. Читать было трудно, иногда физически трудно. События в книге опережают мысль читателя, причем они непредсказуемы ни по своему содержанию, ни по тому впечатлению, которое могут произвести. А впечатлений много, но, главным образом, негативных. Это такая удивительная книга, где нет положительного героя, к которому можно прийти и отдохнуть рядом с ним от перенапряжения. При этом нет отрицательного героя, которому можно адресовать свое возмущение. Книга без героев, она просто о людях, стоящих перед выбором, об обстоятельствах, поставивших перед выбором людей, и о выборе, который не может быть ни правильным, ни неправильным.

Книга из тех, которые можно перечитывать и каждый раз получать удовольствие. Гамма чувств, которые возникают во время прочтения, самая разнообразная — от радости от отчаяния, от приязни до отвращения. Очень разнообразные персонажи, причем каждый выписан так, будто он реален, будто читатель знает его и говорит себе при встрече «да это же это такой-то». За сюжетом следить легко, нет нагромождений эпизодов, длинных отступлений. К слову, фильм так же хорош. Мне кажется, одна из наиболее удачных экранизаций С. Кинга и экранизаций вообще. Допущенные отступления не искажают сюжет, не вызывают внутренний протест зрителя.

Книжку эту я читала в роддоме. Более подходящего места не нашлось: обстоятельства поджимали. Пока все девчонки смотрели «Дом-2», не к ночи будь помянут, я, поджав от ужаса ноги, сидела в больничном коридоре на скамейке и глотала страницу за страницей. Кстати, не успела дочитать, дочка вмешалась. Дома пыталась качать кроватку и закончить чтение. Но как будто отрезало. Книга стала казаться нелепой, неинтересной, и я её забросила. Вернулась к ней через пару лет и таки дочитала. Уже не показалась она такой жуткой, такой страшной. Просто добротный роман ужасов. Впечатление совсем не то. Эх, надо было в роддом раньше ложиться.

Несказочная сказка. И совершенно не детская. Да и не сказка как будто. Очень грустное впечатление осталось много лет назад после прочтения. Наверное, даже гнетущее. Я не перечитываю. Не хочу, чтобы моё впечатление менялось. Пусть там, в глубине души, останутся горечь и боль, процарапанные книгой. Не знаю, зачем они мне, но пусть будут.

Наверное, самая насыщенная, интересная книга серии. Хорошо изображён конфликт Гарри с самим собой, конфликт Рона со всем миром. Жаль, что Гермиона здесь изображена довольно схематично. Её внутреннему миру вообще до обидного мало уделено внимание во всей серии.

Седьмая книга самая «взрослая». Это отразилось даже на манере повествования. Если в первых книгах герои, как и положено детям, бегут куда-то без остановки и находят себе приключения на разные части тела, то почти взрослые они стали больше думать, размышлять.

В целом, это одна из лучших книг, как в русском, так и в украинском переводе.

У меня есть правило: не читать и не смотреть модные книги и фильмы. Потом, когда страсти улягутся, когда герои перестанут вызывать у поклонников экстаз, а на тематических форумах накопится не одна сотня оценок и отзывов, тогда я, может быть, прочитаю или посмотрю то, что так волновало народ.

Следуя этому правилу, я читала о мальчике, который выжил, лет через 5-7 после того, как вышла седьмая книга, будучи уже взрослой тетей. Я могу читать что угодно: прозу, стихи, аннотации к лекарственным препаратам, сборники рецептов, рассказы, новеллы... Классику, фантастику, детективы... Силясь понять, в чем сила Гарри Поттера и компании, я прочитала серию во всех переводах на русский язык. Да, было интересно местами, местами скучно, но в целом не вызывало восторга. Я уж было подумала, что опоздала, надо было читать раньше; как говорится, всему свое время. Но потом мне попались эти книги на украинском языке. Бог мой, какие они оказались интересные, яркие, выпуклые! Я ничего не могу сказать по поводу того, насколько точен перевод, поскольку не владею языком оригинала, но до чего же он красив. В сети я нашла записи аудиокниг на украинском. И хочу сказать, что это лучшее средство от хандры. Просто ставлю запись фоном и могу переделать кучу скучных дел, будучи в хорошем настроении. Кстати, перевод на белорусский не оказывает такого волшебного влияния, хотя тоже неплох.