Снимаю шляпу перед теми авторами, которые с нуля создают интересные миры, населенные различными расами и народами. Брэндон Сандерсон с этой задачей справился на отлично! Скорее всего, и в мире вечных Бурь и Штормов можно найти жанровые клише и штампы, ставшие уже визитной карточкой героического фэнтези, но зачем? Объединив стройную религиозную систему, запутанные политические связи, необычную магию, продуманный исторический фон и сверхъестественные флору и фауну, подобных которым я ни у кого больше не встречала, автор показывает нам кусочек удивительной «Terra Incognita», в которой хочется исследовать каждый камешек.

Роман по структуре напоминает мозаику из, на первый взгляд, разрозненных сведений о мире Рошара, на фоне которых развиваются сюжетные линии нескольких основных героев. Сначала странные термины и мироустройство обескураживают. Однако очень быстро этот необычный мир затягивает читателя, не дает оторваться от книги. При этом и сам сюжет динамичен, чего никак нельзя было ожидать от такого объемного произведения. Здесь нашлось место и эпическим сражениям, и заговорам, и предательству (любви, правда, почти не было, но ведь это же героическое фэнтези!), и самокопанию главных героев. Главы сменяли одна другую, заканчиваясь на самом интересном месте и переходя к другому персонажу, постоянно держа читателя в напряжении. Одно из главных достоинств книги — ничто здесь не выглядит надуманным или не на своем месте: события логичны и последовательны, каждый герой имеет свои цели и мотивы.

Не все ружья, которые в разных местах романа оставил Сандерсон, выстрелили. Основная интрига осталась нарисованной лишь самыми общими штрихами, линии Каладина, Шаллан, Далинара и остальных не прервались, но перешли на новый виток развития, и я с нетерпением жду продолжения, которое приоткроет завесу над тайнами первого тома, и покажет множество новых удивительных подробностей о Рошаре. Этот мир воистину не хочется отпускать!

Впечатления от «Нейроманта» довольно трудно описать, особенно на фоне множества противоположных мнений, бо́льшая часть которых акцентирует внимание на объективном восприятии творчества Гибсона, признавая в нём отца-основателя киберпанка и нивелируя его значение для современного читателя. И с этим трудно поспорить – на фоне новомодных экспериментов с текстом, содержащим в себе по нескольку смысловых пластов (и это не считая тех, которые читатель выдумает себе сам) гибсоновский сюжет а-ля боевик восьмидесятых выглядит простоватым и наивным. (Вот только лично я не встречала в жанре фантастического боевика никого, кто бы превзошёл этого писателя в построении динамичных, увлекательных и логически связанных между собой сцен.) Технологические примочки в «Нейроманте» смотрятся не то чтобы устаревшими – многих технологий, придуманных автором, мы пока не достигли – но, в некотором роде, предельно удалёнными от реальности. Что логично, потому что тут и прячется этот самый загадочный зверь киберпанка – в будущем, которое было возможным в начале 80-х, но вряд ли наступит теперь, когда мы перевалили рубеж тысячелетия.

Достаточно оглядеться вокруг, чтобы увидеть, как мы скользим по границе описанного Гибсоном мира с его экологическими проблемами, которые для нас вроде бы объективная реальность, но глобальные катастрофы постоянно откладываются на неопределённое время; транснациональными корпорациями, которые в своих сферах правят балом, но не вызывают сверхъестественного ужаса перед всепоглощающей мощью; и киберпространством, вроде как развивающимся семимильными шагами, но бесконечно далёким от представленного в романе. Вот и получается, что киберпанк остался где-то там, в «Матрице», «Джонни Мнемонике» и «Нейроманте», а для нас он – симпатичная голограмма придуманного мира, претворение которой в реальность граничило бы со сверхъестественным ужасом (по аналогии с рассказом «Континуум Гернсбека» из этого же сборника).

В начале 80-х «Нейромант» выстрелил, показав своё ви́дение будущего – жестокого, но притягательного, обнажающего страхи перед экологическими катастрофами, ядерными войнами и постепенным обесчеловечиванием обитателей нашей планеты. Но вместе с тем он дал надежду, оптимистичную нотку, невозможную без удачливых главных героев, всех этих Кейсов и Джонни, обходящих самые сложные системы и одерживающих победу там, где ситуация кажется безнадёжной. В совокупности с яркой, восхитительно необычной картинкой (ни один фильм не смог бы передать то буйство красок, которым расцвечены виртуальные полотна Гибсона), всё это снискало автору популярность. А тот факт, что он первым ступил на земли киберпанка, и ступил на них триумфально, обеспечил ему признание и титул «живого классика».

А что же сейчас? «Нейроманта» можно прочитать как увлекательную историю, тот самый боевик во вселенной альтернативного будущего. Как восстание ИИ, на побегушках у которого колоритные персонажи – киберпространственный хакер, бывший русский военный с исковерканной психикой и во-всех-местах-модифицированная наёмница. Можно восторгаться героями, каждый из которых живёт и дышит (пусть и не в буквальном смысле). Даже эпизодические роли сумасшедшего иллюзиониста-наркомана с явными маньяческими наклонностями или преставившегося хакера, нашедшего воплощение в компьютерной программе – все эти образы западают в память сразу и надолго. Кейс на фоне второстепенных персонажей иногда проигрывает, но всё равно запоминается, в отличие от рядов одинаковых героев-мордоворотов из фантастических боевиков.

Можно не читать «Нейроманта», а «смотреть». И тут очень важно не зацикливаться на зубодробительной терминологии киберпанка, которую Гибсон не любит объяснять, обращаясь к читателю на равных, словно наше воображение с лёгкостью должно генерировать те же самые идеи и образы (и оно-таки справляется!). «Нейромант» красив особенной, мрачной красотой, начиная от запруженных диковатым народом и подсвеченных неоновой рекламой улиц и заканчивая лесами из кибер-Льда, многомерными структурами, похожими на безумное, и, в то же время, тщательно структурированное вращение калейдоскопа.

Можно окунуться в психологию персонажей, подёргать за ниточки, ведущие к их мотивам и планам. И это у Гибсона выходит на отлично – здесь нет брутальных персонажей, из осознания собственного превосходства бросающих вызов невозможному. История каждого заставляет сопереживать и надеяться на благоприятный исход. Тут даже искусственный интеллект – личность, да ещё какая! И так прикипаешь душой ко всем этим героям, что бесконечно печальным оказывается финал романа, ведь даже самый счастливый из хэппи-эндов у Гибсона неизменно сопровождается горечью одиночества.

А если вам и этого недостаточно – тогда после «Нейроманта» надо переходить к рассказам из цикла «Сожжение Хром». И роман сразу станет лишь крохотной составляющей колоссального, динамичного, проработанного и обреченного мира будущего.

Что же касается сверхидеи, второго-третьего-и т.д. планов, то при желании найти их можно где угодно. Лично мне очень нравится идея с очеловечиванием ИИ, с проецированием на него обыденных человеческих чувств и конфликтов. И каждая линия, будь то отношения главных героев или история семейства Тессье-Эшпул, при должном внимании разворачивается многомерной голограммной розой. Добавим сюда борьбу за существование, безнадёжную любовь, сострадание и ненависть, великолепную фантастическую составляющую, и этого вполне хватит, чтобы считать «Нейроманта» нестареющим, хоть и не особенно актуальным, шедевром.

P.S. Отзыв написан под впечатлением от цикла рассказов «Сожжение Хром», о котором я, может быть, напишу когда-нибудь отдельно. Сам «Нейромант» хоть и понравился, но таких грандиозных эмоций не вызвал.

Сандерсон восхитителен! После бурных восторгов, вызванных «Обречённым королевством», я даже не надеялась, что продолжение цикла окажется в разы увлекательнее и эпичнее. Тем не менее, так оно и вышло. Первый том «Архивов штормсвета», несмотря на все свои достоинства, всё же был не чем иным, как вступлением. Ёмким и интересным, безусловно, но главной его целью было знакомство читателей с миром Рошара и основными персонажами. А вот на страницах «Слов сияния» автор, наконец, получил возможность выстроить цельную картину, на которой очень многие кусочки, кажущиеся поначалу лишними и надуманными, заняли свои места.

Масштабность мира по-прежнему поражает. Основное действие происходит там, где мы оставили большинство героев в конце «Обречённого королевства» — на Разрушенных равнинах. Но Сандерсон перемежает повествование интерлюдиями, которые переносят нас в самые отдалённые уголки Рошара. А самое замечательное – автор показывает происходящее в том числе и глазами паршенди. В первом томе они были всего лишь абстрактным врагом, о котором никто толком ничего не знал, и поступки которого были совершенно непонятны. Зато «Слова сияния» раскрывают нам жизнь, обычаи и стремления этого таинственного народа.

Отдельной похвалы заслуживают герои. Поначалу цикл концентрировался вокруг Каладина и Шаллан, и первый выходил этаким «рыцарем без страха и упрёка», а вторая – наивной, но умной, хотя и весьма раздражающей, девицей. И если в первом романе Сандерсон рассказал нам о прошлом мостовика, то мы могли лишь догадываться, что произошло с Шаллан. Флэшбэки «Слов сияния» на этот раз посвящены именно последней. И благодаря им, а также учитывая её роль в происходящих событиях, Шаллан Давар получилась чуть ли не самой интересной и неоднозначной героиней цикла. Вообще большой плюс в том, что из характеров персонажей ушла однобокость. Каладин остаётся всё таким же честным, но и ему придётся сделать непростой выбор. Адолин из глуповатого красавчика превращается в достаточно объемного героя, который может удивить неожиданными поступками. Далинар благороден и радеет за объединение народа, но и в его биографии найдутся тёмные пятна.

Интрига развивается семимильными шагами. Мир по-прежнему приближается к неминуемому Опустошению, множество тайных и явных организаций борются за сферы влияния, и на этом фоне герои пытаются спасти человечество от надвигающейся гибели, которую осознают лишь немногие. И снова Сандерсон увязывает все сюжетные линии так, что ни одна из них не выглядит нелогичной или непоследовательной. Каковы бы ни были мотивы персонажей – собственные меркантильные интересы, благородные устремления или же элементарная глупость – всё у автора получается искренним и настоящим.

«Слова сияния» можно было бы отнести к типичным героическим эпосам. Роман изобилует всеми необходимыми для этого элементами. Тут вам и принцессы, и рыцари, и дуэли, и масштабные сражения, и многоходовые политические интриги. Но Сандерсон не был бы собой, если бы обошелся расхожими штампами. В итоге книга наверняка порадует любителей жанра нестандартными ходами и самобытным миром. А главная её отличительная черта – она настолько увлекательна, что просто невозможно оторваться!

Давным-давно мне в руки попал томик Глена Кука с двумя романами о Чёрном отряде, и с тех самых пор я нежно люблю тёмное фэнтези. Однако, как бы кощунственно это не прозвучало, к произведениям самого Кука претензий у меня много. Безусловно, ему, как родоначальнику жанра, можно многое простить, но факт остаётся фактом – при шикарной задумке «Черный отряд» был выполнен на чисто функциональном уровне. Мир показан пунктирными линиями, без подробных и «вкусных» описаний, о характерах и внутреннем мире персонажей и речи не шло – парочка определяющих черт, а остальное в духе «пришёл-увидел-победил» (ну или проиграл, фэнтези-то тёмное). При этом книги определённо хороши, но оставляют чувство некоторой неудовлетворённости. Читатель и сам может додумать всё что угодно: от внешности героев до мотивов главного злодея, но очень уж хотелось большего погружения в мир со всеми его смачными подробностями.

И вот появляется Эриксон с циклом про Малазанскую империю – в симпатичном издании, которое давно маринуется у меня на полке. И оказывается тем же Гленом Куком, только со всем, чего не хватало книгам про «Чёрный отряд» (их, кстати, в одних только «Садах луны» поместилось бы как минимум две). Там, где герой Кука попадает в неожиданно-фантасмагорическую ситуацию, выбирается из неё и кардинально меняет приоритеты (не отвечая при этом на истерические читательские «почему?!»), у Эриксона прослеживается сложная паутина интриг, нити которой не уходят в никуда и не висят в изолированном пространстве, а тесно связаны друг с другом. Потяни за одну – и все остальные придут в движение. Отсюда воистину эпический размах: когда мы следуем за капитаном Параном, ведомым то ли богами, то ли собственной мятущейся волей, или же бродим по крышам живописного Даруджистана в компании молодого вора Крокуса, можете быть уверены – все прочие герои не исполняют роли послушных статистов, ожидающих своего появления в массовке. Персонажи книги постоянно находятся в движении, которое поначалу кажется хаотичным. Но ближе к финалу, когда начинают вырисовываться основные мотивы действующих лиц, все случайности соединяются в цельную картину. Изобилующую белыми пятнами, ну так перед нами ещё девять томов продолжений, чтобы расставить все точки над i.

Если не вдаваться в частности, мир «Малазанской Книги Павших» весьма традиционен. Мрачная, жестокая панорама Империи, стремящейся к безграничному расширению. Божественные сущности, безо всяких проблем вмешивающиеся в дела людей и плетущие собственные интриги. Жалкие остатки некогда славного взвода Мостожогов, преследуемые за верность предыдущему императору. И маленькая рыбачка по кличке Жаль, которой не повезло столкнуться с одним из Взошедших.

Как бы то ни было, узнаваемый сеттинг в «Малазане…» ничего не портит. Прекрасные имена и названия, для любого любителя фэнтези звучащие как музыка – чего только сто́ят магические пути Куральд Галейн и Омтоз Феллак, представители народа тисте анди Аномандр Рейк и Каладан Бруд (и их шикарная летающая крепость)! И история о противостоянии тиранов и порабощённых, яггутов и т’лан имассов. А магия… В последнее время представители жанра напирают на средневековый натурализм с минимальной дозой сверхъестественного. На страницах же «Садов Луны» магам было где развернуться. Заклятия всех мастей, призывание демонов, пробуждение древних сил, превращение в драконов и, наконец, стержень магической системы – пути, представляющие собой отдельные миры теней и чудовищ, из которых чародеи черпают силы. Всё это невероятно красиво и с грандиозным размахом.

Единственный недостаток, который нисколько не испортил впечатление от романа – некоторое провисание сюжета, когда Эриксон практически свёл воедино всех основных персонажей и слишком долго брал разгон для ударного финала. В отличие от множества фэнтезийных эпопей, первый роман в которых зачастую используют для знакомства с героями и миром, «Сады Луны» являются полноценной главой истории. Истории масштабной, интересной и, без преувеличения, волшебной. Так что мир, созданный Эриксоном, по праву может называться эталоном тёмного фэнтези.

Не меньше получаса прошло с тех пор, как я отложила книгу, а слова для рецензии так пока и не приходят. Странно, особенно если учесть, что роман как раз о Словах – важных и бессмысленных, сказанных и оставшихся непроизнесенными…

«-…Слово — серебро… а все ваши слова — вообще полова, мусор, не стоящий воздуха, потраченного на их произнесение. Молчание… Молчание — что…?

— Золото…»

«Vita Nostra» — неоднозначная книга. С одной стороны, она захватывает читателя, не дает оторваться ни на минуту. Ее можно читать в переполненном автобусе, в толпе, где угодно, и – забывать об окружающем мире. С каждой строчкой нарастает напряжение, хочется узнать, что будет дальше.

А вот со смысловой составляющей сложнее. Роман от первой и практически до последней страницы пропитан чувством мрачной предопределенности, безысходности. Куда ни пойдешь – везде глухая стена, которая не дает вырваться, вдохнуть полной грудью. Ни Саше Самохиной, ни мне – читателю, все мироощущение которого основано на вере, что никакого предопределения нет и быть не может, что человек – при незаурядной силе воли – может одолеть любое препятствие. А супруги Дяченко окунули меня в мир, где каждый шаг, сделанный в сторону, противоположную указанной кем-то, может привести к катастрофическим последствиям. И вся эта система, подавляющая личность, размазывающая ее под безжалостным катком чужой воли, основана на страхе – не за себя, а за своих родных и близких, самом ужасном из всех возможных страхов.

«Это всего лишь страх, Саша. Генерал-страх. Император-страх, формирующий реальность…»

Парадокс – книгу было одновременно и очень легко, и безумно трудно читать. Эта идея – отказ от своей личности, своей сущности по чьему-то указу, ужасна. А еще хуже то, что со временем такое состояние начинает казаться обыденным. Саша Самохина учится в Институте Специальных Технологий города Торпы, постепенно осознавая, чему там учат студентов и кем они в итоге могут стать, и уже с нетерпением ожидает переломного момента. Видит красоту и гармонию в том, что погружает других в отчаяние…

И вот теперь я, наконец, поняла. До самого конца меня мучил вопрос – как авторы закончат этот роман. Неужели все напрасно и человек, попавший в Торпу, так никогда и не сможет выбраться из этого заколдованного круга? И вся мораль этого произведения в том, что люди всегда так и будут плясать под чью-то дудку, и неважно, какие сущности дергают за ниточки? Однако финал книги – это торжество человеческой личности. Отказ от предопределенности. Решение – потерять все, но при этом остаться тем, кто ты есть, а не превратиться в сущность, движимую страхом. Вся суть – в нескольких коротеньких строчках в конце произведения, но зато они сразу возвращают веру в себя, в людей, в отвагу и Любовь. Именно так, с большой буквы – Любовь к людям, к окружающему миру, к жизни. И почему-то сразу меняется отношение к Фариту Коженникову, проклятием нависающему над Сашей и всей ее жизнью. Проклятием ли?

Пожалуй, остается только один элемент мозаики, не занявший предназначенного для него места. Мы так и не узнаем, для чего все было задумано. Что бы произошло, если бы Самохина избрала другой путь. Но, в конечном итоге, это не так уж важно. Ведь важен только окончательный выбор.

Вне всякого сомнения, бесподобная книга! На протяжении всего первого тома, «Дороги в Сарантий», меня не покидало ощущение, что хоть он и насыщен событиями, но это всего лишь расстановка фигур на шахматной доске правителей и аристократов, тем более что он оборвался буквально на полуслове. Первая половина «Повелителя императоров» тоже была пропитана предвкушением, что вот-вот начнется нечто невероятное. И Гай Гэвриэл Кей нисколько не обманул моих ожиданий!

Во второй части «Сарантийской мозаики» разворачивается такая картина мира, для которой иным авторам не хватило бы и десяти томов. При этом читатель не тонет в избытке деталей и пространных описаниях, на всем протяжении увесистого романа непременно что-то происходит. Каждый разговор, поступок персонажей может привести к кардинальному повороту сюжета. Казалось бы, главный герой, Кай Криспин, мозаичник, должен концентрировать на себе внимание читателя, но нет – он все время присутствует где-то на периферии событий, и иногда (чаще всего невольно) способствует возвышению или падению тех или иных персонажей. Все остальные гораздо более деятельны. Чего стоит только бассанидский лекарь Рустем, который появляется только в «Повелителе императоров», но при этом играет огромную роль в происходящем. Юный мозаичник Пардос и повар Кирос, казалось бы, персонажи насквозь второстепенные, но автор настолько тонко подводит их к выполнению одной лишь миссии, что нельзя даже заподозрить здесь надуманности или рояля в кустах. А Скортий, лучший возница в гонках колесниц, вообще вне конкуренции!

Впрочем, и сами гонки описаны великолепно. Кею удалось разбудить мой пыл болельщика, и я с непередаваемым восторгом читала о состязаниях. И тут же фигуры на доске пришли в движение и осталось только ахать и охать при очередном головокружительном повороте событий. Если в романе и остались какие-то сюжетные неувязки, то они совершенно не бросались в глаза и не мешали воспринимать книгу во всем ее масштабе.

Пожалуй, мое мнение получилось несколько предвзятым, ведь восхвалять «Повелителя императоров» я могу до бесконечности. Но еще хотелось бы сказать о финале, в котором главный герой Криспин наконец выходит на первый план. Завершение истории получилось настолько трогательным и, в то же время, обнадеживающим, что просто словами описать невозможно!

Эта книга вряд ли может оставить равнодушным любителей фэнтези. У нее есть лишь один недостаток – отсутствие продолжения, потому что мир, описанный автором, покидать совсем не хочется. С другой стороны, два пусть и увесистых томика – как глоток свежего воздуха в череде огромных эпопей, тянущихся десятилетиями. История пришла к логическому завершению, и можно не томиться в ожидании продолжений, а спокойно посмаковать послевкусие этого потрясающего романа!

Одно из многочисленных и неоспоримых достоинств Гая Гэвриела Кея как писателя – это его умение с потрясающей детализацией создавать и реконструировать миры. И то, и другое одновременно. Потому что романы его – историческое фэнтези, в котором вымышленные государства носят явные черты своих реальных прототипов, но всё же совершенно самобытны и исключительны. Так было в великолепной дилогии «Сарантийская мозаика» , где автор искусно разворачивал перед восторженным читателем панораму древней Византии, и то же Кей делает здесь, в «Поднебесной». Но на сей раз мы отправляемся далеко на восток, в величественную Империю Катай...

В происходящее на страницах романа невозможно не верить. Нельзя не вжиться в красочный, идеально проработанный мир, не сродниться с героями повествования и не смотреть на события их глазами. Под пером Кея не самый (по сегодняшним меркам) монументальный роман оживает дивной музыкой струнных инструментов, звоном клинков, перестуком копыт и шелестом шелковых одежд. Будь то церемонии, предписанные государственным служащим дворцовым этикетом, или стенания призраков на берегу печально известного Куала Нора, или же дикие степи варваров-богю с жестокими нравами и многочисленными суевериями – каждый пейзаж, каждый образ объёмен и надолго сохраняется в памяти. Декорации хороши и сами по себе, но Кей использует весь этот исторический (без преувеличения, потому как «Поднебесная» воспринимается не как легенда или предание, а как историческое полотно) фон для многомерного, разветвлённого сюжета, в котором линии различных персонажей причудливо переплетаются и расходятся вновь.

Начавшись обманчиво просто, неподалёку от границ Империи, круговерть событий вскоре с невиданной силой обрушивается на главного героя романа. Шэнь Тай, второй сын недавно почившего прославленного генерала, подарившего отпрыскам мудрость и обострённое чувство справедливости, отправляется к берегам отдалённого озера, видевшего тысячи смертей в многочисленных битвах катайских армий против соседей-тагуров. Дабы почтить память родителя, последнее сражение которого у Куала Нора навсегда изменило отношение генерала к войне и смерти, Тай на протяжении двух лет хоронит кости солдат – и своих, и чужих. Кто мог знать, что незначительная, на первый взгляд, фигура в партии власть имущих; человек, не имеющий звания служащего и прервавший военную карьеру едва ли не в самом начале, из разменной монеты превратится в того, кто решает судьбы других людей, не всегда даже осознавая это? Этим «Поднебесная» выгодно отличается от «Сарантийской мозаики», где герой смущал своей пассивностью и нежеланием касаться игр сильных мира сего, даже будучи в самом их центре. Тай немного похож на Криспина, он так же ищет покоя, но, следуя своим принципам, он не раз и не два переворачивает всё с ног на голову. Будучи пешкой (а как иначе в мире дворцовых интриг, убийств и переворотов), он хорош тем, что не сходит со своего пути и преподносит немало сюрпризов.

Другие герои не менее колоритны. Поэт Сыма Цянь, Изгнанный Бессмертный, с повадками пропойцы и настороженным взглядом тигриных глаз; офицер тагурской армии Бицан, готовый презреть предрассудки и многолетнюю вражду ради уважаемого им человека; каньлиньские воины-наёмники, боевому искусству и преданности которых нет равных… Их можно перечислять очень долго, и о каждом найдётся что рассказать. Есть и женские персонажи, оказывающие не меньшее влияние на течение событий. Все они прекрасны и удивительны (что характерно для творчества автора) – куртизанка Весенняя Капель, наёмница Вэй Сун и сама Драгоценная Наложница Императора Вэнь Цзянь. И, конечно же, Ли-Мэй, сестра Тая, не в меру любознательная и отважная, затерявшаяся в далёких северных степях вместе со своим загадочным спутником. Вот ещё одна линия, на первый взгляд – избитая донельзя: он и она, спасающиеся от погони в дикой глуши. Но даже тут проза Кея проникает в самое сердце и держит в напряжении, заставляя переживать и сочувствовать, страдать вместе с героями и радоваться их победам или спасению.

«Поднебесная» – восхитительный роман, который можно назвать жемчужиной жанра. Фантастических элементов в нём совсем немного, они лишь придают тексту загадочный, сказочный оттенок. Кею найдётся чем увлечь любителя приключений и интриг, загадок и дилеммы между собственным счастьем и долгом.

P.S. Издание из серии «Сны разума» действительно оставлено без малейшей редактуры. Обидно, на самом деле, за такой прекрасный роман. Не будь «Поднебесная» настолько хороша, вполне можно было бы растерять всё своё восхищение, постоянно спотыкаясь на нестыковках и опечатках.

«Он был злобен, потому что был дик; он был дик, потому что был безобразен… Впрочем…его злоба…не была врожденной. С первых же шагов среди людей он почувствовал…себя существом отверженным, затравленным, заклейменным… Подрастая, он встречал вокруг себя лишь ненависть и заразился ею. Преследуемый всеобщим озлоблением, он наконец поднял оружие, которым был ранен.»

Какие чувства появляются, когда закрываешь последнюю страницу «Собора Парижской Богоматери»? Солнце слишком яркое, трава слишком зеленая, и вокруг все слишком шумное и... современное. Потому что я еще там – в мрачном, готическом Париже XV века. Под стрельчатыми сводами соборов и дворцов. На темных извилистых улочках, среди нищих, калек и бродяг. Там, где блистательный мир дворянства и аристократии сталкивается с простонародьем. В безграмотном и суеверном средневековье… С романом Гюго так легко забыть об окружающем мире и с головой погрузиться в далекое прошлое.

Вряд ли еще найдется человек, хотя бы краем уха не слышавший об истории, рассказанной в «Соборе…». В детстве у меня была чудесная иллюстрированная книжка «Горбун из Нотр-Дама». Уже не вспомнить, насколько близка к тексту была эта адаптация романа Гюго, но вот картинки были точно шикарны. В любом случае, того драматизма, от которого просто дух захватывает, тех переживаний за героев, которые вызывает книга, не найдешь ни в одной адаптации или экранизации. От истории любви и ревности, вращающейся вокруг нескольких персонажей – к масштабным событиям, охватывающим весь город, и трагической развязке.

Жемчужина книги, без сомнения, ее герои. Их здесь великое множество, но даже самые проходные персонажи, нарисованные парой штрихов авторской мысли, предстают перед глазами, будто живые. К каждому можно относиться по-разному: жалеть или презирать, любить или ненавидеть, но совершенно невозможно остаться равнодушным. Вроде бы и нет в главных героях каких-то неожиданных черт: поэт-философ Гренгуар, считающий себя непризнанным гением; отверженный, презираемый и ненавидимый обществом Квазимодо; юная и непосредственная Эсмеральда; священник, в котором под внешней благочестивой оболочкой таится бездна безумия. Но все они проникают в самую душу и остаются в ней надолго, если не навсегда.

Конечно, есть в романе и своя ложка дегтя. Это около тридцати страниц описания сначала собора, а затем и Парижа с высоты птичьего полета. Две, в общем-то, небольшие главы, два вечера адских мучений и отчаянной борьбы со сном каждый раз, как я открывала книгу. Но что такое тридцать страниц из пятисот? Капля в море. Потому что во всем остальном роман превосходен.

«Клуб убийц букв» — произведение совершенно уникальное! В небольшой повести кроется такое количество идей, сюжетов и смыслов, на которые иным авторам не хватило бы и десятка томов. И это притом, что разнородность отдельных историй нисколько не нарушает целостности «Клуба…». Он читается на одном дыхании, но отложить и забыть его невозможно — хочется обдумывать и переворачивать составляющие повесть рассказы то так, то эдак, постоянно открывая для себя какие-то новые детали и тонкости, не замеченные поначалу.

Магистральный сюжет сам по себе интересен и необычен. Один исписавшийся писатель, внезапно лишившийся вдохновения и обнаруживший, что не может написать ни строчки, приходит к выводу: «…писатели – это профессиональные дрессировщики слов, и слова, ходящие по строке, будь они живыми существами, вероятно, боялись бы и ненавидели расщеп пера, как дрессированные звери – занесенный над ними бич». Казалось бы, форменное безумие – зачем еще существует писательское мастерство, как не для создания на бумаге образов, передающих мысли и чувства авторов нам, читателям? Однако вышеназванный писатель решил, что сам процесс создания рукописей напрочь убивает нечто, что он так глубокомысленно именует Замыслом. И вот он собирает вокруг себя пятерых таких же чудаков, поклоняющихся пустым книжным полкам, генерирующих идеи и отправляющих их обратно – в пустоту и безвестность. Клуб этот собирается по субботам, чтобы выслушать одного из рассказчиков, а нам это необыкновенное действо показывают глазами случайного свидетеля, допущенного в «святая святых».

Один день – один или несколько рассказов от одного из членов «Клуба убийц букв». И эти истории просто великолепны. Интересные, необычные, многослойные. У Кржижановского даже простейшие и избитые, на первый взгляд, сюжеты приобретают новое звучание. Чего тут только нет: пьеса, отсылающая нас к «Гамлету» Шекспира; фантастический рассказ о гибели человечества; притчи о добродетели и пороке, о человеческой природе, о тишине; приключения трех друзей в лучших традициях плутовских романов; и, наконец, история с открытым финалом – о жизни, смерти и любви. Всё это – небольшие зарисовки, в которых автор редко даёт ответы на поставленные вопросы. Тем интереснее рассматривать их словно бы под микроскопом, отыскивать намеки и самим искать решение непростых задач, встающих перед разнообразными героями повести.

Чем ближе к финалу, тем сильнее вовлечённость всех участников процесса в создание Замысла. Трудно предугадать, как повернётся тот или иной рассказ, когда каждый может вмешаться и направить повествование в иное русло, или даже полностью переделать историю, перевернув всё в ней с ног на голову. И это тем более необычно, потому как читатель знает: всё это созидание не имеет цели. Сюжеты, которые могли бы служить примером, предупреждением, развлечением – обречены на безвестность. Слова, которые растворяются в воздухе вместо того, чтобы переходить от читателя к читателю. Сама идея отказа от письма в повести Кржижановского становится страшнее любого, даже самого жуткого, рассказа. И Клуб более всего напоминает секту, планомерно уничтожающую так лелеемые ей само́й Замыслы вместо того, чтобы вдохнуть в них жизнь. Однако не всем близки идеи Замыслителей, и меньше всего они понравились бы самим словам, которые рвутся наружу, чтобы найти тех, кто услышит или прочтет их.

Потрясающая повесть, отличающаяся изяществом стиля, увлекательностью сюжетных линий и глубочайшим смысловым наполнением. Чуть больше семидесяти страниц чистого восторга и отчаянного желания, чтобы книга не заканчивалась!

«Танцы с медведями» – это прямо-таки событие в мире развлекательной литературы. Пожалуй, единственное, к чему в них можно придраться – отсутствие какой бы то ни было сверхидеи. Всё, что происходит на страницах романа, ограничивается безумным коктейлем с удивительно стройным и логичным (для Суэнвика) сюжетом, на фоне которого постоянно крутятся секс, наркотики и котлеты из клонированной человечинки. В общем, предупреждение первое: не стоит ломать голову над поступками героев, они импульсивны и смысл в них прослеживается не сразу. Как говорил Антон Павлович, «нормальное состояние человека – это быть чудаком». Суэнвик пошёл дальше. У него и люди, и нелюди, и весь постапокалиптический мир давно и крепко сошли с ума. Нужно принять это как данность и получать удовольствие от развесёлой карусели абсурда. И предупреждение второе: да, там были котлетки из человечины, грязные сцены, религиозный экстремизм и прочее, что так мучает душу интеллигентного человека. На самом деле, автором это преподносится очень мило и ненавязчиво, и ещё по «Дочери железного дракона» было понятно, что романы Суэнвика не терпят ханжества. Если подобные предупреждения вас не пугают, и вы готовы принять правила игры, то добро пожаловать…

В мир, где в незапамятные времена произошло восстание машин. Почти как в «Терминаторе» и его многочисленных продолжениях, но в истории Суэнвика ни Джон Коннор, ни Арнольд Шварценеггер не позаботились спасти человечество. Так что людям пришлось выкручиваться самим. И тогда они, первым делом, отключили Интернет. А потом разогнали своих бывших механических друзей, чей искусственный интеллект люто возненавидел своих поработителей, и сломали всё, до чего смогли дотянуться. Даже микроволновки. И вот, Россия, наши дни: что-то среднее между первобытным миром и средневековьем, в котором, кроме всего прочего, активно используются нанотехнологии и генная инженерия, вместо нудного обучения в школе достаточно глотнуть из бутыли хорошенькую порцию стихов Пушкина или полный англо-русский словарь, а по улицам бродят совершенно невероятные персонажи вроде песьеголовых мошенников, охранников-неандертальцев или медведеобразных гвардейцев. Политические интриги вокруг империалистически настроенного великого князя, демократичные петербургские студенты, балующиеся запрещённой электронной магией, и непередаваемое зло, засевшее на Байконуре, прилагаются.

Основная сюжетная линия начинается предельно просто: два друга-мошенника, Даргер и Довесок (или господин де Плю Пресьё, или тот самый песьеголовый), присоединяются к византийскому каравану, везущему драгоценный подарок московскому князю в знак взаимной симпатии между двумя державами. Каждый из них (в том числе и подарок) преследует свои цели, не очень-то согласующиеся с остальными, а очевидный конфликт интересов московской элиты, Великих Владык, местного почти-диктатора Хортенко и прочих, но отнюдь не проходных, персонажей неизбежно приведёт к полному светопреставлению. Простота (если не сказать шаблонность) сюжетной канвы практически не заметна под ураганной динамикой повествования. Водоворот интриг и предательств, убийств и любовных сцен, беспрерывно сменяющих друг друга, вряд ли даст заскучать и расслабиться. Прибавим к этому объёмных и харизматичных персонажей, удачные аллюзии, весьма оригинальное подшучивание над штампами, обычно использующимися в описании зарубежными авторами российских реалий (в наличии медведи, калашниковы, водка в самоварах, Баба Яга, но ни одной матрёшки – явное упущение автора) – и от книги невозможно оторваться.

Кроме того, постапокалиптические пейзажи и описание Московии будущего великолепны! Суэнвику удаётся создавать шикарные и запоминающиеся образы, и в «…медведях» каждая сцена по-хорошему кинематографична. При этом любая попытка перенести этот роман на экран заведомо обречена. Зато простор для воображения открывается практически неиссякаемый.

По сравнению с «Хрониками железных драконов» прогресс налицо – Майклу Суэнвику наконец-то удалось связать все сюжетные линии и выстроить логичную систему мира в крупной форме. Жаль только, что вся эта развесистая клюква скрывает под собой лишь несколько банальных и пафосных истин. Но вот снижать оценку рука не поднимается, потому что, во-первых, автор и не притворяется, что где-то в «...медведях» таится сакральный смысл, а во-вторых: удовольствие от чтения я получила изрядное, повеселилась как следует, и с нетерпением буду ждать продолжения безбашенной истории.

Премия Артура Кларка, Небьюла, Локус, Хьюго, две престижные британские премии и, наконец, Китчис – список фантастических наград, полученных дебютным романом Энн Леки Ancillary Justice, впечатляет. А самое главное – все они абсолютно заслужены! Причудливая смесь космической оперы с социальной фантастикой, шикарно проработанный мир, интересные персонажи и нетривиальные научно-фантастические идеи – эта книга вряд ли оставит читателя равнодушным.

Сюжетная линия романа делится на две части. В первой мы следим за приключениями некой Брек, которая шаг за шагом движется к своей, поначалу таинственной, цели. И вот здесь кроется первая оригинальная особенность книги. Брек (иначе 1-Эск 19) – искусственный интеллект, заключенный в человеческом теле. Искин этот некогда управлял боевым космическим кораблём «Правосудие Торена», на протяжении нескольких тысячелетий участвовавшим в экспансии империи Радч, самого масштабного человеческого государства в описываемой Вселенной. Повествование перемежается главами, проясняющими события двадцатилетней давности, которые и довели «Правосудие Торена» до подобного состояния.

Непривычен тот факт, что искусственный интеллект выносится в главные герои повествования. Большинство авторов обычно используют его либо для антуража – как инструмент, подвластный человеку, либо как антагониста, возомнившего себя наиболее развитой сущностью во Вселенной и решившего уничтожить все остальные цивилизации. Энн Леки идёт другим путём. Она не даёт однозначного ответа на вопрос, почему искины империи именно такие, какие есть – могут заводить себе безвредные хобби вроде пения, выделять фаворитов из числа военных, служащих на кораблях, общаться и испытывать дружеские или, наоборот, враждебные чувства к людям и себе подобным. И автор балансирует на тонкой грани – сделай она главную героиню чуть более человечной, или же более похожей на бездушную машину, и в такого персонажа трудно было бы поверить. Однако Брек вышла просто великолепной! Обладающей рациональным мышлением искина и, в то же время, совершающей совершенно по-человечески нелогичные поступки. Да и вообще та часть романа, которая посвящена связи искусственного интеллекта и его тел-ancillaries, которые он использует для совершения действий, невероятно интересна.

Не менее потрясающе выглядит Вселенная Ancillary Justice. Религия, политическое устройство, жители разных галактических систем – всё это складывается в увлекательнейшую картину. В какой-то момент локальный конфликт перерастает в масштабное политическое противостояние, и преподносит несколько незначительных недостатков. Первый – это «киношная» концовка, приятная сама по себе, но выбивающаяся из общего стиля романа. И второй – несмотря на достаточную простоту и чёткость изложения НФ-идей, Энн Леки оставляет за кадром несколько важных вопросов, ответы на которые хотелось бы получить уже в первом томе трилогии. К примеру, я до сих пор мучаюсь догадками о том, что же из себя представляет правитель империи, единый во множестве лиц Анаандер Мианааи. По всем признакам выходит, что это – человек, обладающий сознанием, разделенным на множество тел, потому что вряд ли жители Радча со всей своей высокомерной аристократичностью терпели бы во главе своего государства искин. А если так, то что за технология позволила добиться такого результата, и почему этот способ не используется повсеместно?

Нельзя обойти вниманием и то, что в романе очень специфически обыгрываются гендерные различия людей. Брек является созданием империи, по негласным законам которой физиологические отличия мужчин и женщин хоть и существуют, но им не придается никакого значения. Эмансипация в самом своем критическом проявлении. Поэтому всех встретившихся людей искин именует «она». Несколько персонажей конкретизированы, а на половую принадлежность самой Брек намекает одна единственная фраза, брошенная одним из проходных героев, и характеризующая ее как «tough little girl». Такой способ подачи материала идеально подходит для описания общественного порядка Радчан, хотя поначалу и может вызвать недоумение.

Ancillary Justice – замечательный образец современной фантастической литературы, и меня несказанно радует, что в издательстве «Фантастика Книжный Клуб» готовится к выходу издание на русском языке. Увлекательный сюжет, интересный мир, множество оставшихся невыясненными вопросов и полюбившаяся главная героиня заставляют с нетерпением ждать продолжения.

Вот это да! Никак не ожидала, что «Корпус-3» станет одним из сильнейших читательских впечатлений за последнее время. Я вряд ли могу причислить себя к фанатам научной фантастики, а тем более книг, рассказывающих о космосе. Ну совершенно не моя тема. К приключениям на дальних планетах, где мало внимания уделено межзвездным перелетам, я отношусь спокойно. Но вот космический корабль, затерянный в необъятных просторах вселенной – нет уж, увольте. Тем удивительней то, что мне вообще попалась эта книга.

О научной составляющей романа – обо всех этих подробностях строения космического корабля, происхождении чудовищ, его населяющих, о планетах и звездах – я рассуждать не буду. Достаточно сказать, что для человека, далекого от этой тематики и никогда не проявлявшего к ней особого интереса, текст не превращается в нагромождение непонятных терминов и заумных идей. Грег Бир выдает информацию по кусочкам, и изложено все предельно ясно. И вообще та составляющая книги, которая собственно и относится к научной фантастике, вынесена на периферию романа. Это лишь декорации для сюжетной линии главного героя – Учителя.

Читатель следует за ним с самого его первого пробуждения, и этот путь – поиск своей собственной личности, попытки разобраться в нагромождении лжи и полуправды – вот то, чем книга цепляет с самых первых страниц. Своеобразный стиль – от лица героя, который понимает не больше, а иногда даже и меньше, чем мы, подкупает и завораживает. Несмотря на откровенно фантастические злоключения, которые выпадают на долю Учителя, ни разу не возникает ощущения надуманности, фальшивости происходящего. Не говоря уже о сумасшедшей динамике повествования, которое лишь ненадолго останавливается для того, чтобы дать героям несколько мгновений для осмысления происходящего, а затем семимильными шагами несется к финалу.

И вот о финале нужно поговорить отдельно. Потому что если само произведение читается как фантастический триллер, то завершается оно в лучших традициях фантастики социальной, не скатываясь при этом в дидактизм и морализаторство. Автор закономерно сводит всю информацию, которую мы получаем в процессе чтения, к ответу на важнейшие вопросы человечества. Всегда ли цель оправдывает средства? Готовы ли мы, во имя своих «благих» намерений, уничтожать как подобных себе, так и чуждых нам существ? К каким извращенным зверствам мы можем прибегнуть, чтобы достичь заветной цели? И согласны ли мы на то, чтобы заглушить голос своей собственной совести, подавив его ложными воспоминаниями и устремлениями? Безусловно, радует тот факт, что Грег Бир на все эти вопросы отвечает отрицательно и завершает книгу на светлой ноте. Пока в человеке, как бы он ни выглядел и для чего бы ни был создан, остается его Человечность, остается и надежда на счастливое будущее, на торжество гуманизма в самом его лучшем смысле!

«Корпус-3» — замечательный роман! В высшей степени увлекательный, а главное – он напоминает о том, кто мы есть и к чему мы должны стремиться. Вывод, может, и не самый оригинальный, но иногда очень полезно посмотреть на себя в зеркало и вспомнить – что значит быть Человеком. И особенно это актуально ввиду событий, которые происходят сейчас в мире. Остается только надеяться, что есть еще люди, которые помнят о том, что совесть – это «готовность пожертвовать чем-то ради общего блага… Мечтами, планами. Личным». И тогда, возможно, наступит день, когда прекратятся конфликты и все мы будем понимать и уважать друг друга.

С творчеством Иэна Бэнкса я знакома довольно давно – с тех пор как ещё в студенческие годы взяла в руки «Шаги по стеклу» – но Бэнкс-фантаст пока что оставался для меня загадкой, хоть и «маст ридом» для любителей космической нф. Что ж, по итогам прочтения «Алгебраиста» можно уже делать некоторые выводы. Во-первых, фирменное внимание автора к деталям, которое в условно мейнстримной литературе несколько раздражает, не давая читателю додумать картину событий и привнести в неё что-то своё, космической опере играет только на руку. Избыточность описаний сказывается на динамике повествования, хоть и не снижает при этом его увлекательности, поэтому мир в пятом тысячелетии по земному летоисчислению получается не просто объёмным, а исторически и технически проработанным в самых мелких и незначительных деталях. Впрочем, о мире чуть позже.

Во-вторых, Бэнкс много внимания уделяет сюжетным линиям, которые у него, как правило, развиваются в одном направлении, а потом неожиданно выкидывают фортель-другой и приходят совсем не туда, куда их определил вектор читательских ожиданий. В научно-фантастическом «Алгебраисте» сюжет для космооперы с вкраплениями политического триллера весьма стандартен. По крайней мере, если вынуть из романа всю базу знаний об устройстве галактического сообщества и инопланетных расах, всё сводится к линейным приключениям некоего Фассина Таака. Однако сто́ит событиям начать развиваться по-настоящему, и история из путешествия от точки А к точке Б минуя В,Г и т.д. становится уже не рядовым «приключаловом», в котором элементы антуража болтаются на периферии сами по себе, а герой развлекает читателя банальным движением к финалу. «Алгебраист» – это настоящий монолит от нф, где все ружья, даже если они кажутся читателю абсолютно не важными, а то и вообще на ружья не похожими, выстреливают в самые неожиданные моменты. Если учесть ещё и отвлекающий фактор в виде жизнеописания насельников и побочных сюжетных линий, то последнюю треть романа повествование держит в напряжении и постоянно заставляет удивляться, хотя события, в общем и целом, вполне предсказуемы. Такой вот парадокс.

Никогда я не устану восторгаться авторами-строителями вымышленных миров, которые, основываясь лишь на нескольких предпосылках и фантастических допущениях, по кирпичику собирают целые вселенные. Бэнкс с задачей справился великолепно. Вот, например, насельники – раса, в незапамятные времена колонизировавшая множество планет-газовых гигантов по всей галактике. Если выдрать их из контекста, получатся совершенно невообразимые по внешнему виду создания, обладающие развитой и многомерной культурой, напрочь игнорирующие проблемы (даже вселенского масштаба) всех прочих цивилизаций. Бэнкс частенько акцентирует внимание на отсутствии у насельников эмпатии в человеческом понимании, подробно рассказывает читателю о структуре и принципах развития инопланетного сообщества, похожего на искажённый вариант человеческого, делает главного героя посредником между нами и весьма колоритными персонажами-насельниками, и к финалу книги ловишь себя на мысли, что почему, собственно, бы и нет? Если мы к 5-му тысячелетию выйдем-таки в космос, почему бы нам и не встретить там насельников?

И в том же духе можно говорить обо всём, что упоминает в романе Бэнкс. Будь то конфликт между местной галактической империей Меркаторией и бунтовщиками-запредельцами, или история об остатках искуственного интеллекта, рассыпавшихся по бескрайним космическим пространствам в попытке избежать участи своих менее везучих собратьев, или сеть порталов-червоточин – как существующих, так и гипотетических – на стремление завладеть которыми и нанизывается костяк основного сюжета: все прописано очень подробно и чётко. На основе романа хоть сейчас можно писать сценарий сериала о космических сражениях, быте инопланетян и политических дрязгах, а в основу положить главную детективно-приключенческую линию.

Что касается научной составляющей – Бэнкс предельно логичен и последователен. Естественно, вызывают сомнения некоторые моменты, как, например, открытие крышки летательного аппарата в атмосфере газового гиганта без существенных последствий для здоровья, но и это фантаст объясняет наличием в газолёте механизмов лечения и систем жизнеобеспечения. Кроме того, в «Алгебраисте» есть эпизод великолепнейшего сражения (правда, в атмосфере планеты, но с использованием космических кораблей) с роскошными описаниями и сумасшедшей динамикой. Вообще к концу романа, когда бо́льшая часть картины мира читателю уже преподнесена на блюдечке, Бэнкс получает возможность сконцентрироваться на сюжете, перестаёт отвлекаться на побочные размышления и ускоряет течение событий. Это видно даже в структуре книги, когда последние части делятся на маленькие и яркие главы, в отличие от пространных разделов первой половины.

«Алгебраист» – интересная и грандиозная по размаху космическая опера. Единственные недостатки, которые мне удалось разглядеть, сводятся к знатному провисанию текста где-то во второй четверти романа, когда автор неожиданно ударяется в самоповторы – кажется, с единственной целью удержать читателя с насельниками чуть дольше необходимого, прежде чем бросить его в гущу событий. И к небрежной редактуре русскоязычного издания, когда религия Меркатории из Истины мутирует в Правду, Биальянс превращается в Двойственный Союз, а раса эрилейтов почти сразу начинает зваться ирилейтами. На понимании текста эти недочеты, однако, не отражаются. Бэнкс написал действительно увлекательный роман с шикарной визуализацией, сильным идейным наполнением и потрясающими негуманоидными персонажами.

Что для меня значат миры Ника Перумова? Это, прежде всего, ностальгия. Тихие коридоры музыкальной школы, очередной толстенный том «Войны Мага» в рюкзаке, перемены между уроками, в которых непременно нужно открыть книгу, чтобы потом изнывать от нетерпения – что же еще придумает автор? Так случилось, что завершающие романы «Летописей Разлома» оказали на меня куда большее влияние, чем все то, что я читала до них, и надолго определили то нежное чувство, которое я испытываю к жанру эпического фэнтези. Но вот дальнейшего знакомства с циклом как-то не сложилось. Однако вмешался случай, и вот оно – возвращение к истокам, причем в самом прямом смысле, ведь «Гибель богов» хронологически открывает цикл историй о мирах Упорядоченного.

Если подойти к этой книге с точки зрения взыскательного читателя, взращенного не одним поколением признанных авторов фэнтези-эпопей, можно ко многому придраться. Например, к шаблонным элементам вроде мира Хьерварда с его воюющими ярлами и типичнейшими существами вроде эльфов, гномов, гоблинов и прочей нежити. Или же к недостаточной глубине персонажей, из стройного ряда которых неоднозначностью выделяется лишь Хедин, а кое-какой проработкой характера, пусть и насквозь типичного – Хаген. Все остальные при этом выглядят статистами и лишь двигают сюжет в нужную автору сторону. Есть в «Гибели богов» запутанная интрига, но она оказывается глубоко погребенной под размахиванием многочисленными видами оружия и швырянием заклятий, и вскрывается лишь в самом конце, да и то – самым что ни на есть предсказуемым образом, особенно для тех, кто уже знаком с книгами Перумова.

Однако достаточно вспомнить, что роман этот был издан в далеком уже 1994м году, и станет ясно – не так уж много достойных конкурентов появилось у него в течение десятилетия, по крайней мере, в нашей стране. За рубежом, вне всякого сомнения, жанр ушел очень далеко, и на фоне произведений гигантов современного фэнтези «Гибель богов» может показаться шаблонной и устаревшей. Однако уже в первом романе цикла широта авторского замысла прослеживается в каждой сюжетной линии, в каждой, пусть и малозначимой, детали. Мир, изобретенный Перумовым, строен и последователен. Он живет по своим законам, и автор сумел связать на первый взгляд разрозненные события в настоящую Летопись, в которой сочетание случайностей и закономерностей выстраиваются в стройную картину.

Кроме того, к плюсам однозначно стóит отнести простоту изложения, благодаря которой «Гибель богов» не прочитывается, а проглатывается. Многообразие миров и безумная мешанина сказочных существ и различных видов магии нисколько не мешают восприятию сюжета. Здесь автору играет на руку его умение насытить книгу реалиями выдуманного мира, но при этом не утопить читателя в ворохе подробностей и не утяжелять и без того толстые тома пространными глоссариями.

Вероятно, я отнеслась к этой книге слишком предвзято. Однако лично мне, как и любому давнему поклоннику творчества Ника Перумова, доставило истинное удовольствие возвращение в полюбившийся когда-то мир и к запомнившимся на долгие годы героям. То самое удовольствие, после которого нестерпимо хочется хвататься за следующие книги автора, тем более что я их столько уже пропустила!

О чем можно написать, прочитав книгу, подобную «Трем товарищам» Ремарка? Не думаю, что можно найти такие слова, которые в полной мере описали бы погружение в мир глубочайшей тоски по будущему, которому не суждено наступить, печали по ушедшему прошлому, которое сложилось именно так, а не иначе, и недоверия к настоящему, которое ничего не обещает, а только отнимает последнее, что есть у человека – дружбу, любовь, веру в справедливость…

В послесловии И.Киреевой к изданию 1990-го года я увидела фразу: «Несмотря на трагический финал, «Три товарища» несут в себе и жизнеутверждающее начало. Роман близок нам своей поэтизацией общечеловеческих ценностей – дружбы, товарищества, любви, радости от общения с природой…» Возможно, сейчас я скачусь в жуткий пессимизм, но вот чего я в романе не увидела, так это жизнеутверждающих начал. Дружба и товарищество здесь действительно великолепны. Лучшие герои – Кестер, Ленц, Робби и все их многочисленные собутыльники друзья-товарищи всегда придут на помощь. И в горе, и в радости, в любое время дня и ночи они готовы примчаться и все устроить. Вот только устроить-то как надо не получается! Ведь вокруг тяжелые 1920-е годы, когда человек, потерявший работу, может смело ставить на себе крест, потому что другой уже не найдет. Когда люди, пережившие войну и кое-как перебивающиеся на жалких подработках, не верят в завтрашний день, боятся привязанностей, постоянства – а какое может быть постоянство, если завтра ты окажешься на улице, без гроша в кармане?

А любовь? Которая, казалось, должна была стать путеводной звездой? Привести Роберта к счастью, дать ему то, что никто до встречи с Пат не смог ему дать – веру, что можно свою жизнь посвятить другому человеку, радоваться проведенному вместе времени и преодолеть все преграды на пути к будущему? К чему в итоге привела эта любовь?

Вот пишу я эти слова и плачу. А как по-другому? Ведь каждый человек хоть раз в своей жизни хотел бы, чтобы мир был устроен по-другому.

Это роман о том, как человеческая глупость и ограниченность может превратить целую страну в место, где невозможно жить и любить, а можно только страдать. О потерях, которые неизбежно следуют за обретением чего-то по-настоящему дорогого и родного. И о счастье, которое настолько мимолетно, что нужно цепляться за него изо всех сил. Держаться за него, даже если ничего другого не остается, ведь оно так ненадежно и мимолетно.

Любой читатель, не понаслышке знакомый с творчеством Майкла Муркока, знает два основных правила. Первое: каждый из 70+ написанных им романов относится к единому циклу, и даже больше – к одной колоссальной эпопее, происходящей в некой мультивселенной, и персонажи его постоянно выпадают из одной реальности, чтобы появиться в другой, переходя из книги в книгу и радуя читателей неожиданными появлениями. И второе: каждый раз, берясь за роман Муркока, сто́ит оставить шаблоны и предубеждения, потому что автор всегда способен удивить, перевернуть штампы с ног на голову и неожиданно разочаровать любителей жанровых традиций. Так и к «Глориане» нужно подбираться осторожно, держа в памяти всё вышеуказанное, отбросив ханжество и излишнюю серьёзность.

Что же такое «Глориана»? В послесловии писатель всячески отрицает, что роман представляет собой альтернативную историю, однако Муркок не был бы Муркоком, если бы остановился лишь на смеси трибьюта творчеству Мервина Пика и полемики с «Королевой фей» Эдмунда Спенсера. Повествование изобилует прямыми аллюзиями на «золотой век Елизаветы», королевы-девственницы, щедро сдобрено политическими интригами, убийствами и приключениями тела. Как же можно отказаться от причисления романа к альтернативе, если ко двору королевы является Лорд Канзас, властители Татарии столицу свою именуют Московией, а львиная доля событий имеет место в туманном Альбионе? Абстрагироваться ото всех этих деталей, причудливо и неожиданно переплетающихся между собой, решительно невозможно. Одним из неоспоримых достоинств Муркока как писателя является мироконструирование, и здесь он с заботливой тщательностью выстраивает сложную, многоуровневую и временами исторически узнаваемую реальность.

Другая особенность романа – стилизация под витиеватую викторианскую речь. Она превращает книгу из своего рода эксперимента с альтернативным миром в театрализованное действо, в котором персонажи выражают согласие не иначе как «вестимо», а самые тривиальные диалоги обращаются в занятную лингвистическую смесь высокой речи и выдуманного сленга. Отдельное спасибо переводчику за то, что весь этот словесный конструкт мало того, что не разваливается на отдельные неудобоваримые куски, так ещё и читается на удивление легко и приятно, подвисая разве что на пространных перечислениях.

От Мервина Пика «Глориане» передались сказочный тон и образ истлевшей, насквозь прогнившей изнанки – будь то замок, в котором за стенами освещённых тысячами свечей залов и восхитительных садов кроются мрачные заброшенные туннели и покинутые помещения, населённые едва ли не призраками; или же сама Империя, за золотым и сияющим чистотой фасадом которой буйно расцветают преступность и потакание плотским капризам; или, наконец, сама ткань романа, в которой благородная и рыцарственная составляющая даёт всё бо́льшие и бо́льшие трещины, открывая низменные инстинкты, предательства и зловещие тайны. Такова вся книга – читатель должен принять правила игры и воспринимать «Глориану» не только как залихватский сюжет, но и как сказание о падении до самых глубин безнравственности и отчаяния, выбраться из которых можно лишь обладая изрядной долей мужественности и сбросив с глаз пелену спасительной и обнадёживающей лжи.

«Глориана» по духу близка роману Суэнвика «Танцы с медведями», в котором последний выстраивает альтернативную картину будущего, скрывая возможную проблематику за удалыми приключениями и толстым слоем иронии. Муркок же в своём романе не только стилизует и развлекает, а предоставляет читателю весьма серьёзные моральные дилеммы. Кажущаяся легкомысленность повествования, тем не менее, не скрадывает, а скорее подчёркивает каждый поставленный перед читателем вопрос: оправдывает ли цель использующиеся для её достижения средства? Старательно искупая грехи прошлого, не превращаем ли мы настоящее в шаткую башню видимого благополучия, готовую развалиться от малейшего дуновения ветерка? И что важнее – сознавать себя отдельной и самодостаточной личностью или же сложить свои интересы к ногам великого общего замысла? Муркок даёт не всегда очевидные ответы, выводящие читателя из зоны комфорта, заставляя нас сопереживать героям – не марионеткам линейного сюжета, но обычным людям со своими мечтами и планами. «Глориана» – замечательный образец нешаблонного фэнтези, однозначно рекомендуемый поклонникам творчества Майкла Муркока и любителям отступать от жанровых правил.

Хочешь, я расскажу тебе сказку про злую метель,

Про тропический зной, про полярную вьюгу?..

А. Макаревич

На «Странника в Олондрии» я обратила внимание после того, как этот роман одну за другой взял несколько престижных жанровых наград – Британскую премию фэнтези (им. Роберта Холдстока), Всемирную, а вскоре и премию им. Уильяма Кроуфорда. Список весьма внушительный, учитывая, что для Софии Саматар, отметившейся ранее рассказами и поэтическими произведениями, книга эта стала дебютом в крупной форме. И, в довершение всего, рецензенты чуть ли не в один голос объявили «Странника…» нешаблонным фэнтези, хоть и предупреждали любителей экшена о неторопливости и некоторой затянутости повествования. Ознакомившись с аннотацией, я ожидала чего-то в духе романов взросления и романов-путешествий, изначально настроившись на созерцание чу́дных сказочных пейзажей и не слишком запутанной интриги. В общем-то, всё так и оказалось, вот только Саматар совсем не проста, и «Странник…» из красивой сказки довольно быстро превратился в многомерное полотно, в коем линии взросления отведено совсем немного места (ура!), зато есть две прекрасные и печальные истории любви, неожиданная для жанра психиатрическая лечебница, причудливая и проработанная мифология с потрясающими легендами и сказаниями, а также манящий и совершенно удивительный мир.

Манерой письма и сюжетными ходами произведение Саматар напоминает работы Гая Гэвриела Кея, в частности – дилогию «Сарантийская мозаика» . То же внимание к деталям, стремление показать не только фоновые декорации, но и историю, иерархию, обширную панораму вымышленного мира. Та же отстранённость протагониста от мировых событий, в которые он оказывается втянут против собственной воли. Тот же налёт мистики и таинственности. Хотя на эпический размах «Странник…» намекает лишь в финале, в отличие от романов Кея, где все происходящие события становятся ширмой для закулисных интриг и политического противостояния. Саматар же фокусирует взгляд читателя на внутреннем мире, переживаниях героев и на окружающей их реальности.

Сюжет оказывается на удивление прост. В маленькой деревушке под названием Тиом, расположенной на одном из Чайных Островов, у зажиточного торговца специями растут два сына. Один из них – Йом – к величайшему отцовскому сожалению относится к категории «любимцев богов», то бишь блаженных, а значит, управлять торговым предприятием не сможет. Вся надежда на единственного наследника, смышлёного Джевика, героя нашей истории. К северо-востоку от островов лежит загадочная Империя Олондрия, являющаяся, по совместительству, рынком сбыта для всякого рода пряностей. Для того чтобы сын с честью принял бразды правления семейным предприятием, купец привозит ему из-за моря учителя, уроженца Олондрии – смуглого, среброволосого Люнре, дабы тот научил Джевика языку торговых сделок и, что оказывается куда более важным – книг. Островные народы хоть и не выглядят совсем уж дикарями, несмотря на многожёнство и поклонение тотемным фигуркам-вместилищам душ, называемым джатами, но письменного языка не имеют, а книги продаж ведут угольками на деревянных табличках. Уроженцы же Олондрии в развитии цивилизации ушли намного дальше, изобретя печатный станок. Книга, или валлон, для Джевика, его учителя и подавляющего большинства жителей Империи – не просто набор символов на бумаге, это «крепость, юдоль скорби, врата пустыни, река, которую не пересечь, сад копий». На страницах книг города рождаются и умирают, великие герои совершают подвиги, а злодеи – чудовищные деяния, и мир этот привлекает юного Джевика куда сильнее, нежели перспективы подсчитывать прибыли и убытки от торговой деятельности.

Однако же вмешивается коварный случай, и волею судьбы протагонист вынужден отправиться в первую свою деловую поездку на север. На корабле он знакомится с девушкой, страдающей от неизлечимой болезни-киитны. Встреча эта, мимолётная и быстро изгладившаяся из памяти Джевика, вскорости перевернёт всю его жизнь и вынудит отправиться в трудное и опасное путешествие чуть ли не на край света. Такова завязка, типичная для фэнтезийного жанра. Вот только София Саматар на каждом сюжетном повороте ломает тот или иной жанровый штамп. У Джевика, в отличие от большинства эпических героев, нет цели. Он мечется и страдает, оказавшись в незнакомой ситуации, и совершенно не представляет, как справляться с постигшим его несчастьем. Положение усугубляет то, что в Олондрии он – чужак (так и стоило бы назвать роман, который для благозвучности хочется именовать «Странником…», но, по сути, это «Чужак в Олондрии»), столкнувшийся с традициями и обычаями, кардинально отличающимися от его собственных. Да и вперёд его движет не некий смутно вырисовывающийся подвиг, а банальное стремление выжить и любой ценой избавиться от проблемы.

В описании персонажей Саматар, пожалуй, близка Урсуле Ле Гуин. У каждого здесь есть история, да ещё и весьма закрученная. От чего сбежал на острова вечно печальный учитель Люнре; как весельчак-Мирос попал в услужение к своему дядюшке; почему взгляд Тиалон, дочери аскетичного Верховного Жреца, временами так грустен; какова история скоропостижно скончавшейся от киитны Джиссавет? Всё это автор рассказывает великолепным, необычайно красивым и живым языком. Пожалуй, в этом главное достоинство романа – перемежаясь потрясающими стихотворными вставками, повествование обладает каким-то особым, притягательным ритмом, размеренно-напряжённым, одновременно и увлекающим, и расслабляющим читателя. Саматар оживляет каждый образ, будь то кипучая деятельность базара в Бэйне или крестьянское семейство, сгрудившееся вокруг общего котла в полуразвалившейся хижине-радху. А мифология придуманного ей мира – едва ли не прекраснее его самого. Восхитительные легенды, непременно с жестоким концом, и упорное противостояние последователей строгого учения, поклоняющихся незнамо откуда взявшемуся камню с заповедями и поучениями, и разгульных приверженцев богини смерти Авалеи, с высокой колокольни плевавших на обеты и проводящих дни свои в увеселениях. И мистический образ избранного, способного разговаривать с душами умерших – ангелами, что для окружающих выглядит великим чудом, а для него самого становится адской мукой.

«Странник в Олондрии» созерцателен, но о скуке и речи идти не может. Благодаря писательскому таланту Саматар читатель с головой погружается в изображённый ею мир. Интересно не только идти по пятам за главным героем и следить за магистральной сюжетной линией, но и оглядываться по сторонам, подмечая детали и постепенно рисуя в воображении объёмную картину. Несколько, правда, туманную, потому как исторического аналога Олондрии подобрать не удаётся. Есть в ней что-то и от Византийских городов, и от готического позднего средневековья. Герою доведётся побывать во дворцах и башнях, в убогих деревушках и в шатрах степных кочевников. И всё это так мастерски, увлекательно и невероятно красиво описано, что, пожалуй, «Странника…» действительно можно назвать одним из самых необычных, ярких и запоминающихся фэнтезийных романов.

После «Соляриса» почему-то ждёшь от Лема предельно серьёзной социально-философской фантастики. Тем неожиданнее было познакомиться с «Футурологическим конгрессом», начавшимся с обманчиво сатирического сеттинга в не столь отдалённом от нас с вами будущем, плавно перешедшего в наркотический трип и завершившегося ударной антиутопией, не уступающей, а в чём-то даже и превосходящей лучшие образцы жанра.

Что же такое «…конгресс»? Под маской галлюциногенного безумия скрывается роман-предупреждение, обыгрывающий конфликты настоящего, гиперболизирующий их, доводящий до абсурда – и проецирующий современную реальность на жутковатый вариант возможного будущего. Впрочем, и окружающее Ийона Тихого «здесь и сейчас» поражает своей актуальностью, даром что роман был опубликован в 1971-м году. Намеренно преувеличивая, Лем обращает внимание читателя на проблемы перенаселения, недальновидности политиков, оторванности учёных от общечеловеческих принципов. Журналисты, бросающиеся в самое пекло в стремлении первыми ухватить за хвост хоть какую-нибудь сенсацию, и само это пекло, образующееся совершенно стихийно, и тут же неуправляемо разрастающееся в огромный пожар, сметающий всё на своём пути. Экстремисты-одиночки и зацикленные на своих идеях группировки, готовые пропагандировать что угодно и какими угодно способами. Тотальное безумие, по цепной реакции и с невообразимой скоростью охватывающее всех подряд. Всё это исключительно злободневно. И сейчас, пожалуй, больше, чем когда-либо.

За сюжетом «…конгресса» нетрудно проследить, несмотря на безумное нагромождение образов и неожиданные переходы от одной галлюцинации к другой. Однако цепочка событий, в общем и целом, не важна. Как и герои. Все здесь играют чётко установленные роли в сценарии, показывающем мир, катящийся к самому дну. Антиутопическая дневниковая часть разительно отличается от общего настроения книги.

У Лема мир будущего как будто подробно описан, со всем его общественным устройством, мнимыми и реальными технологиями, даже с новым языком, искажающим знакомые слова до неузнаваемости. Однако над текстом довлеет ощущение недосказанности (за которым не поспевает Тихий, не сразу разобравшийся, что здесь не так), а между строк явно прослеживаются упадок и деградация.

В «Футурологическом конгрессе» всё замечательно – и насыщенная, яркая, динамичная картинка, и её идейное наполнение. Мир, перекликающийся с классикой антиутопии, всё же достаточно самобытен и самостоятелен. За это Лему можно простить некоторое морализаторство, смягчённое, впрочем, оригинальной подачей материала.

Отношения у меня с «Облачным атласом» складывались непростые. Еще в бытность свою студенткой университета, вдохновленная «Сном №9», я схватилась и за это произведение Митчелла, но, к сожалению, дальше истории Юинга дело не пошло. Трудно сказать, с чем это связано. Может быть, книга не попала под настроение, или оказалась сложноватой для насыщенного учебой времени. В любом случае, она отправилась в «долгий ящик», пока мне не попалось издание в кинообложке, мимо которого пройти было совершенно невозможно.

И вот, вторая попытка оказалась не просто удачной. Книга привела меня в безумный восторг. Даже если отрешиться на время от общей идеи, связывающей на первый взгляд разрозненные части произведения, каждая из шести историй по-своему хороша. И приключенческий роман-путешествие Адама Юинга, полный реалий XIX века. И письма Роберта Фробишера, описывающие метания творческой души, разрывающейся между земным и духовным. И увлекательный триллер о Луизе Рей, насыщенный сценами погонь и перестрелок. И потрясающая история Тимоти Кавендиша, цепляющая своей динамичностью и чувством юмора. И рассказ о детально проработанном мире антиутопического будущего, вращающийся вокруг Сонми-451. И, наконец, шедевральная повесть о Закри и Мероним – потомках человеческого общества, приведшего самого себя к неописуемым разрушениям и потере цивилизованности.

Митчелл пишет превосходно. Повествование словно струится из одной истории в другую, постепенно приоткрывая масштабный замысел писателя: показать не просто связь некоторых людей на земле, а преемственность поколений. Он объединяет всех своих героев, так сильно отличающихся друг от друга, и постепенно выстраивает историческую конструкцию, связывающую прошлое с будущим, охватывающую наше с вами настоящее, и, наконец, замыкающуюся саму на себя. Все играет на общую идею книги: и рассыпанные по тексту намеки, и атмосфера, и общность персонажей, и необычная, но очень удачная композиция романа. Как итог – потрясающее чувство вовлеченности, сопричастности к событиям. Благодаря автору можно не просто наблюдать за происходящим, а прожить множество жизней вместе с героями произведения.

Дэвид Митчелл – гений. Он увязал такие разные по форме и содержанию истории, столько жизней, эпох и событий в единое полотно своего великолепного романа. «Облачный атлас» — не просто книга. Это отражение множества идей и смыслов. Каждый читатель сможет найти в нем что-то свое, родное, близкое и волнующее.

P.S. И, пожалуй, нельзя не сказать несколько слов о фильме. Я его посмотрела на следующий день после того, как закрыла последнюю страницу «Облачного атласа». Наверняка невероятно трудно было переносить на экран такое многогранное произведение. По крупному, тандем Вачовски/Тыквер со своей задачей справился. Фильм получился интересным, зрелищным, а главное – атмосферным. Хотя множество событий режиссеры бессовестно переврали, но что поделать – вряд ли кто-то другой смог бы лучше реализовать идеи Митчелла на большом экране.

Эта книга пришлась очень кстати именно сейчас – когда на дворе стоит серая, промозглая и влажная Питерская осень. В такое время, если хочется чего-то светлого, доброго и душевного, но традиционные сюжеты о благородных рыцарях и прекрасных принцессах набили оскомину, остается лишь мечтать о сказке, которая заставила бы забыть о непогоде за окном и погрузиться в чудесный мир фантазий. Хелен Уэкер удалось создать такую историю.

«Голем и Джинн», безусловно, сказочный роман. А разве может быть иначе, если на его страницах встречаются два мифических существа? Голем – женщина, созданная лишь для того, чтобы служить своему хозяину, и Джинн – само воплощение свободы, когда-то порабощенное злым колдуном и вынужденное жить среди людей. Оба они притворяются, стараются ничем не выделяться в толпе и как-то скрыть свою инаковость. И обоих влечет друг к другу эта тайна – единственное, что может быть общего у пламенного духа пустыни и холодного глиняного существа. Но, несмотря на всю фантастичность завязки, история эта по-настоящему человечна. Невозможно не проникнуться симпатией и сочувствием к героям, таким разным, таким сверхъестественным, но, в то же время, так похожим на людей. И не только они – каждый персонаж книги, пусть даже он и появляется в нескольких эпизодах, выглядит живым и объемным. У каждого здесь своя история – у одинокого жестянщика Арбели, старого мороженщика Салеха, таинственного еврея Шальмана; и все они раскрываются перед читателем, иногда с самой неожиданной стороны.

А уж как органично вплетен в ткань повествования колорит Нью-Йорка конца XIX века! Хелен Уэкер не просто описывает, она дает нам проникнуться стремительно растущим городом с вечной сутолокой переселенцев. В этом удивительном, и по-своему сказочном, пространстве нашлось место и степенному еврейскому кварталу, и бурлящей жизнью Маленькой Сирии, и сулящей многочисленные развлечения улице Бауэри, и живописной тишине Центрального парка. При этом сюжет романа нигде не провисает, события стремительно следуют друг за другом – и вот мы уже прогуливаемся по ночным крышам бок о бок с Джинном, или вместе с Големом проводим бессонные ночи у окна. Потрясающее чувство присутствия, вовлеченности в книгу не оставляет с самой первой страницы, и не раз оно заставило меня поволноваться в преддверии следующего сюжетного поворота.

Этот роман просто замечательно подходит для борьбы с осенней усталостью и хандрой. «Голем и Джинн» – это трогательная, волнующая и очень добрая история о том, что даже тот, кто никогда не был человеком, может испытывать вполне человеческие чувства.

Прочитав «Игру ангела», я с уверенностью могу сказать, что Сафон – один из моих любимых авторов. Книга великолепна! Она цепляет с первых же страниц и держит в напряжении до самого конца, заставляя напряженно гадать, что же на самом деле происходит с героем и его таинственным манускриптом.

На обложке издатель обещает нам «полный загадок роман-лабиринт». Полный загадок – это точно! Каждый раз, когда читатель вроде бы улавливает, к чему все идет и кто во всем виноват, сюжет делает неожиданный поворот и все становится с ног на голову. И в этот раз автор не дает окончательных ответов, не раскладывает по полочкам, что, как и почему.

По сравнению с «Тенью ветра» роман более мрачный. Чего стоят одни виды Барселоны – неизменно с багряным небом над головой, чадящими трубами промышленных кварталов и убогими лачугами бедняков из Соморростро. Но, несмотря ни на что, это тот же город, полный тайн и загадок, в котором где-то прячется Кладбище Забытых книг. Город, в который так хочется вернуться, прочувствовать его магию и пройти по следам Давида Мартина, в поисках своей любви, судьбы и проклятия. Главный герой – словно повзрослевший Даниель Семпере из первого романа трилогии. Он более циничен, но, несмотря на все превратности судьбы, сохраняет в душе свою единственную любовь. Сафону определенно удаются подобные романтические персонажи – Давиду веришь, сопереживаешь и волнуешься за него, как за старого друга, неведомо каким образом заблудившегося на страницах книги.

Пожалуй, ложкой дёгтя стало развитие событий ближе к финалу, когда из грустно-лирического, мистического повествования, вырос вдруг кровавый триллер. Но сама концовка – трогательная и печальная, но, вместе с тем, дарящая надежду, искупила любые недостатки, к которым можно было бы придраться!

О, это было потрясающе, великолепно, восхитительно! Я всегда стараюсь ответственно подходить к выбору книг для чтения, чтобы не приходилось разочаровываться и бросать их, не дочитав. Но не припоминаю, чтобы за последний год мне попалось произведение, которое так сильно зацепило бы меня, заставило погрузиться в книгу и не отрываться от нее, пока не будет перевернута последняя страница, как это было с «Тенью ветра».

Этот роман, кажется, живет жизнью своих персонажей на улицах Барселоны середины XX века. И читатель, сам того не замечая, постепенно погружается в текст, все больше отдаляясь от реального мира, и вот он уже следует по узким улочкам и широким проспектам, минуя роскошные особняки и жалкие лачуги, и все это предстает не менее ярким, чем мир за окном. Мы идем по следам Даниеля Семпере, который, в свою очередь, преследует писателя Хулиана Каракса в попытке разгадать его сложную и таинственную судьбу. Здесь есть все: и зловещая тайна, которая с каждой главой обрастает все большими подробностями и становится все более мрачной и трагичной; есть любовь – несчастная, но в то же время чистая и всепоглощающая; есть ненависть, которую персонажи несут с собой сквозь года, потому что это единственное средство от одиночества, которое гнетет и точит их изнутри.

Персонажи удивительно живы – и наивный юнец Даниель, который считает, что все ему по плечу, пока жизнь раз за разом доказывает ему обратное, и удивительный нищий Фермин, который вовсе не тот, кем кажется, и друзья детства из далекого прошлого, каждый из которых несет в своем сердце неизбывную печаль о когда-то утерянном времени и о том, что все могло сложиться совсем иначе…

Отдельно нужно отметить композицию романа. Несмотря на то, что истории прошлого выделены в отдельные главы, сюжет перетекает из прошлого в будущее и обратно настолько плавно, что эти переходы совершенно не нарушают динамику повествования. Обилие событий, которое сделало бы честь любому экшену, никак не влияет на атмосферность романа.

После прочтения «Тени ветра» появляется непреодолимое желание пройтись по местам, описанным автором, и найти то самое кладбище Забытых Книг, которое окутано атмосферой тайны и полно удивительных секретов, как и это замечательное произведение!

«Голем» Майринка – необычайно атмосферная книга. Она затягивает в мир иллюзий и зыбкой, как сон, реальности. Весь небольшой роман мы следуем по пятам за Атанасиусом Пернатом, ремесленником, изготавливающим камеи на драгоценных камнях. Впрочем, слово «ремесленник» не отражает истинного положения дел. Пернат – это Мастер, художник, тонко чувствующий красоту и представляющий окружающий его мир в одному ему видимом свете. Мы встречаем героя на распутье, ведущем от простой и однообразной жизни к настоящей буре событий и впечатлений. А подробности его прошлого, равно как и намёки на ожидающее Перната будущее щедрой рукой автора рассыпаны в загадочных сценах и многозначительных умолчаниях. Майринк искусно переплетает реальность и сон так, что границы этих понятий размываются и перестают различаться читателем. Обыкновенные посиделки собутыльников в кабаке сменяются каббалистическими видениями, полными символов и смыслов, исчезающих после пробуждения. А деятельная сюжетная линия незаметно переходит в медитативное путешествие по улицам Праги.

Город заслуживает отдельного упоминания. С давних пор мечтая побывать в Праге, я впервые встречаю подобный её образ, который не вызывает непреодолимого желания немедленно купить билет на самолёт. У Майринка Прага тёмная, почти гротескная, с шикарно-отталкивающими и мрачно-притягательными описаниями еврейских кварталов, заброшенных подземелий и тайных комнат. Образы эти настолько хороши, что тотчас же создают в воображении жутковатую до мурашек по коже картину:

«Потоки воды стекали с крыш и бежали по лицам домов, как ручьи слёз… бесцветные дома, которые жались передо мной друг к другу как старые обозлённые под дождём животные… На каменных выступах его лавчонки, изо дня в день, из года в год, висят всё те же мёртвые, бесполезные вещи… непостижимый дух греха бродит по этим улицам днём и ночью и ищет воплощения…»

То же самое можно сказать об образах персонажей. Их контуры размыты, но вот Майринк рисует несколько характерных черт – и портрет готов. Заблудившийся в собственном беспамятстве Пернат, мстительный еврей Вассертрум, нищий студент Харусек, красавица Ангелина и таинственный Гиллель – все они оживают в своих словах и поступках.

Сюжет представляет собой запутанную интригу, в которой нашлось место убийствам, угрозам и неразделённой любви. А за всем этим прячется совсем другая история, полная магических знаков и фантастических совпадений. Совершенно потрясающе Майринк описывает метания Перната в погоне за своим собственным големом. Атанасиус не помнит своего прошлого, он погружён в отчаянные попытки обрести себя через мельчайшие крохи сведений, которые он обнаруживает в самых неожиданных происшествиях. И жуткими в романе были вовсе не пересказы старинных легенд об оживающих чудовищах, а почти осязаемые сны-видения, выбивающие почву из-под ног и ставящие персонажа перед выбором, не объясняя, что именно он должен выбрать и к каким последствиям это приведёт.

Правда, ближе к концу произведения ощущение сверхъестественного ужаса рассеивается одним единственным монологом о символах и эзотерическом предназначении героя. А так хотелось продлить то удивительное чувство, которое едва ли не впервые вызвала авторская недосказанность! Впрочем, Майринк и так множество вопросов оставляет без ответов, а проникновенные речи Ляпондера обоснованно подводят читателя к закономерному финалу. В итоге «Голем» – шикарный роман-мистификация, который можно разгадывать, а можно просто насладиться тягучей атмосферой ирреальности происходящего, заглянуть в самые дальние уголки человеческой души и ужаснуться разворачивающейся драме.

Несмотря на всю мою подкованность в области антиутопий и постапокалиптической прозы, «Орикс и Коростель» стали невероятно сильным и очень личным переживанием. Главный герой оказался настолько трогательно обыкновенен и человечен, а мир вокруг него подвергся таким грандиозным изменениям, что отпускать всё это совсем не хотелось. И каждый поворот основного сюжета, ведущий к туманно-неопределённой развязке, каждая ретроспектива, возвращающая читателя к истокам и предпосылкам традиционного для жанра квеста «выжить и найти смысл своего существования» – прямо-таки когтями терзали мою несчастную, и без того убитую драматизмом душу человека, привыкшего, что в любой антиутопии можно найти лазейку. Какой-нибудь поворотный момент, когда можно было представить себе, как герой делает сложный, но мудрый выбор и останавливает всё на краю гибели. Или, что бывает значительно чаще – как горстка (не)счастливчиков, наблюдающих закат цивилизации, умудряется в последний момент утечь куда-нибудь подальше от центра событий и заняться возрождением человечества (или ещё чем-нибудь полезным, в зависимости от апокалипсиса). Этвуд лишает нас такой радости. Нет, лазейка в открытом финале есть, хоть и смутная, но ради неё хочется запоем читать продолжения. А вот в процессе повествования история давит своей неотвратимостью. Вот уж воистину – куда ни кинь, всюду клин. Когда скорость воды превышает скорость лодки, ты перестаёшь контролировать ситуацию.

Одной из ключевых особенностей антиутопии Этвуд является её реалистичность, из-за которой так просто провести параллели с нашим сегодняшним миром. Маленькие крючки-зацепки, намекающие на актуальные экологические проблемы, коррупцию, жадность и глупость человеческую – на всём этом автор не останавливается подробно, для истории это лишь фон, зато какой! Конечно, виртуозное генетическое модифицирование всего и вся, деление общества на компаунды и плебсвилли, некоторые детали технического прогресса пока ещё лежат в области фантастики. Но, учитывая постепенное нарастание социальной напряжённости и постоянное стремление человека менять как окружающую среду, так и себя самого в поисках ответов на некоторые сакральные вопросы, перспективы выглядят весьма пугающими. Этвуд не нужно вводить вмешательство извне или сводить всё к глобальной природной/техногенной катастрофе. Одно логически верно вытекает из другого и тащит за собой третье, а в конце – финита ля комедия.

Возможно, приведение такого масштабного сеттинга к локальному конфликту в любой другой ситуации выглядело бы упрощением, но у Этвуд получилось вплести жизнь маленького, не подающего надежд человека в самую сердцевину событий, и сделать это органично. Джимми берёт за живое простой, едва ли не типичной историей отпрыска какого-нибудь потерянного поколения. Нет ничего особенного и выдающегося в несчастном детстве, неприкаянной юности и унылой рутине взрослой жизни. Неприглядности образу придаёт отстранённый взгляд из будущего, колко насмехающийся над промахами и наивностью заблудившегося в собственных комплексах и нереализованных потребностях человека. И какой же болью и ностальгией по ушедшему пронизаны эти воспоминания! Как знакомо это перемалывание прошедших событий в попытке найти тот переломный момент, когда всё пошло под откос. И как передано смутное чувство вины, в котором не признаешься даже самому себе (а ответственность за это лежит не перед кем-то одним, а перед целым человечеством). И совсем другим выглядит Коростель. Что скрывается за холодным и невозмутимым фасадом? Правда ли это бездушный гений, способный принести колоссальные жертвы ради сомнительной миссии по спасению человечества? Или же им руководит его собственная застарелая, но неугасающая боль?

Что же касается Орикс – по интересности и выразительности она проигрывает даже «обыкновенному» Джимми. Её примитивно-идеалистический взгляд на окружающий мир оправдан происхождением и трудным жизненным путём, и как типаж она прописана безукоризненно, но всё равно кажется, будто бы Орикс нужна лишь как связующее звено и катализатор для жуткой развязки. Ну и, разумеется, романтических переживаний. А то из женских образов, имеющих какое-либо значение, в книге осталась бы только мать Джимми.

Посыл романа вполне обычен для антиутопий, разве что подан в предельно жёсткой форме. Не раз и не два в литературе фигурировала попытка человека по тем или иным причинам примерить на себя роль Творца. И о том, что ни к чему хорошему привести это не может, мы уже прекрасно знаем. Планировал ли Коростель именно такой исход или же сломался и не сумел довести дело до логического завершения – в сухом остатке получается провал по всем параметрам. Лишь месть, жестокая и беспощадная, роду человеческому с его цинизмом и корыстолюбием, удалась на все сто.

«Орикс и Коростель» – цепляющая, жуткая и неимоверно увлекательная история. Некоторую вторичность идеи с лихвой искупают шикарная проработка мира, глубокий психологизм и напряжённость конфликта. После неё хочется немедленно хвататься за продолжения, ведь столько ещё во вселенной Этвуд осталось белых пятен и вопросов без ответа.

«Чтец» поднимает такое множество вопросов, искать ответы на которые можно до бесконечности, что я даже не знаю, что сказать собственно о книге. Бернхард Шлинк пишет достаточно простым языком, но я не заметила в нем той сухости и отсутствия эмоций, которое критикуют многие рецензенты. Наоборот, книга очень поэтична, причем поэтика эта – в вещах совершенно приземленных. Здесь нет традиционно романтических сцен и описаний, герой говорит о том, что видит и чувствует, причем далеко не всегда до конца понимая смысл и перспективы происходящего. Но именно благодаря такому стилю повествования «Чтец» буквально пронизан искренностью. Можно принимать поступки героев или отрекаться от них, сочувствовать или осуждать, но совершенно невозможно не верить каждому слову Михаэля.

Для меня книга условно разделилась на две части. Первая – история любви пятнадцатилетнего мальчика к взрослой и таинственной Ханне. Вторая – судебный процесс и все, что после. Вначале все выглядело пасторально и нежно, несмотря на всю странность этой пары, где один – почти совсем ребенок, не задающий вопросов, ослепленный чувством и желающий только одного – чтобы отношения длились вечно. А другая – женщина, ревностно хранящая свои секреты, но все же отчаянно жаждущая если не любви, то, по крайней мере, чтобы кто-то был рядом. Загадкой для меня остался внутренний мир Ханны. Со временем Михаэль дает объяснение странностям ее характера, но, как и он сам, я так до конца и не смогла понять, а главное — принять ее мотивов и побуждений. Но невозможность взглянуть на ситуацию с виновной стороны, как-то оценить все совершенное ею, очень мешает, когда во второй, темной и мрачной, половине книги я пыталась найти хоть малейшую зацепку, основываясь на которой можно было бы если не оправдать, то хотя бы увидеть всю подоплеку и выстроить все произошедшее в четкую и рациональную картинку.

Книга Шлинка подтолкнула меня к мучительному и бесконечному поиску ответа на самый главный вопрос – осудить или оправдать? Однозначного ответа нет и никогда не будет, потому что речь идет не о преступлении одного единственного человека, а о целой нации, которая поступками одних и бездействием других привела к гибели огромного количества людей. Тут можно привести несколько рассуждений самого Михаэля:

И, в то же время:

И как в такой ситуации мы можем судить? Мы, безусловно, должны винить тех, кто совершал преступления, но можем ли мы ставить их в один ряд с теми, кто бездействовал и пытался оградить себя и своих близких от ужасов войны? Как мы можем просто взять и вынести вердикт – виновен – целому народу, когда у каждого отдельно взятого человека были свои причины поступать именно так, а не иначе, и далеко не всегда из злого умысла? И вот именно этот вопрос у Бернхарда Шлинка – самый тяжелый. Потому что виновность Ханны сомнений не вызывает. И опять же, несмотря на это, очень трудно показывать на нее пальцем, ведь что, на самом деле, могла сделать растерявшаяся и напуганная женщина в неожиданной и ужасной ситуации, какой бы сильной и здравомыслящей она ни была в обычной жизни?

А вот объяснения того, как Ханна дошла до такой жизни, причину, по которой она пошла работать надзирателем в концлагерь и потом, через много лет, вынуждена была бросить Михаэля и сорваться с места, ту страшную тайну, которую она отказалась выдать даже под страхом пожизненного заключения, я не могу принять близко к сердцу и сделать хотя бы подобием оправдания ее поступков. Потому что, на мой взгляд, она не стоит человеческих жизней, справедливого приговора, даже романа со школьником, пусть у него вряд ли были бы какие-то перспективы. Пожалуй, именно осознание того, что все могло сложиться иначе, и привело к трагической развязке. Ведь чувство вины гложет тем сильнее, чем меньше непреодолимых обстоятельств, толкнувших нас на совершение ужасных поступков, мы можем ему противопоставить. Рано или поздно чаша весов все равно перевесит, особенно если на ней загубленные человеческие жизни, и пусть мы можем вынести осуждение других людей, то куда деваться от себя самого?

Не припоминаю, чтобы меня когда-нибудь пугали чудовища, прячущиеся под кроватью или выскакивавшие из шкафов под покровом ночи. Пожалуй, был только один такой кошмарик, но это уже совсем другая история. :) Но вот от книг Стивена Кинга по спине всегда пробегали мурашки. Причем не от тех их частей, где начинался откровенный «трэш» с призраками, ожившими мертвецами и прочей чертовщиной, когда герои начинали вести себя как в классических фильмах ужасов – по логике «у нас есть бензопила и фонарь, и лучшим выходом будет спуститься в темный подвал». Что в его романах действительно жутко, так это совершенно обыденный мир, тысячи мелочей, которые окружают нас ежедневно, прописанные так тщательно, что в их реальности можно не сомневаться. Но всегда есть нечто, которое потихоньку, исподволь просачивается в этот насквозь прозаический мир, вносит в него элемент мистики. И реальность начинает искажаться, сначала незаметно, потом события становятся, как говорится, «страньше и страньше», и вот уже перед нами не тот мир, где мы живем и где нет места страшилкам из детства, а совсем иной, со своими законами и порядками.

Так происходит и с героем «Дьюма-Ки», Эдгаром Фримантлом. Успешный бизнесмен и примерный семьянин, его жизнь меняется после трагедии, сделавшей его калекой. Но, несмотря на странности, вызванные травмой, он еще остается вполне обычным человеком. До тех пор, пока не переезжает на маленький уединенный островок в Мексиканском заливе и начинает рисовать. Тогда-то и появляется нечто. Моменты написания картин, без сомнения, самые жуткие. Как только Эдгар берет в руку кисть или карандаш, словно бы сама атмосфера повествования сгущается, и та таинственная сила, на которую автор все время намекает, становится почти осязаемой. Никакие события, которые происходят в романе, какими бы они напряженными они ни были, не могут сравниться с этими эпизодами.

Сама же история, хотя и не слишком оригинальна (детские страхи, тянущиеся из далекого прошлого и настигающие людей, которые к ним вроде бы никакого отношения не имеют), держит в напряжении до самого конца, заставляя гадать, что же ждет героев на следующей странице. Хотя судьбу некоторых легко предугадать по маленьким главам-спойлерам, которыми автор прозрачно намекает, кто выживет, а кто – нет.

«Король ужасов» в очередной раз не разочаровал, «Дьюма-Ки» — отличный роман, не только и не столько о сверхъестественных сущностях, живущих на уединенных островах, а о судьбе человека, который не по своей вине лишился практически всего, что имел, и вынужден подстраиваться под новые обстоятельства. Очень точно его характеризует фраза Эдгара в самом конце книги:

«Вот этому несчастный случай точно меня научил: единственный способ жить — это жить. Говорить себе: «Я могу это сделать», — даже зная, что не можешь.»

Когда-то давно я дала себе зарок: не смотреть экранизацию до прочтения книги. С «Островом проклятых» сдержать слово не получилось, ибо о том, что фильм снят по книге, я узнала только после просмотра. Зато экранизация оставила сильнейший стимул, который как магнитом тянул меня к этому произведению – открытый финал. Причем не тот, который обычно вызывает чувство легкой недосказанности и позволяет нам самим трактовать сюжет. Конец фильма заставил меня метаться между двумя крайностями, не зная, какое из двух диаметрально противоположных объяснений произошедших событий можно было бы принять на веру. Естественно, что попытка определиться рано или поздно должна была привести к этой книге.

Начну с того, что я была приятно удивлена. Скорее даже, поражена и восхищена! Одна из основных проблем прочтения произведений после ознакомления с экранизацией – знание основных поворотов сюжета и общее представление о личностях и мотивах героев. Поэтому, как бы хорошо ни была написана книга, читатель все равно знает о том, что произойдет на следующей странице. Не представляю себе, как Дэннису Лихэйну удалось обойти этот неписаный закон, но «Остров проклятых» с самой первой страницы держит в невероятном напряжении! Зная о том, чем все кончится, я все же болела за Тедди Дэниелса, вместе с ним разгадывала шифры и пыталась понять, что же на самом деле происходит на острове.

Автор поднимает сложные и тяжелые вопросы психиатрических клиник и душевнобольных, и как он это делает! Жуткая атмосфера «Эшклифа» с его темными коридорами, камерами и заключенными ощущается почти физически. Добавив в роман таинственных и кошмарных событий, Лихэйн мог бы написать хоррор. Однако же из-под его пера вышел потрясающий психологический триллер. Что может быть страшнее войн, атомных бомб, темных переулков? Только то, что хранится глубоко в человеческом сознании и может рано или поздно вырваться на свободу.

«Остров проклятых» — по-настоящему страшная книга. Прочитав ее, я наконец-то определилась с тем, кому я больше верю – Тедди или докторам Коули и Шину. Но, возможно, лучше было бы остаться в неведении, потому что еще неизвестно, что ужаснее – правительственные заговоры или метания человека, который не способен отличить правду от лжи.

Лэйман и Гиллори создали нечто очень крутое. «Жуй» — это графический роман, обыгрывающий все мыслимые и немыслимые штампы. Тут есть парочка полицейских, и один из них – брутальный сорвиголова, а другой – чудак со сверхспособностью. Есть американские спецагенты, которые владеют неимоверным количеством боевых искусств и умудряются уворачиваться от выстрелов в упор. Есть странные русские тётки, разгуливающие по снегу в нижнем белье и мохнатых шапках. И вездесущие корпорации, лидеры которых дёргают за ниточки вселенских политических и экономических заговоров. От такого перечисления челюсть можно свернуть, зевая со скуки, ведь всё это мы видели, обо всём этом читали не раз и не два. «Жуй» настолько вторичен, и не скрывает этого, что становится поразительно самобытным. Парадоксально, но на отработанном материале, пережёванном бесчисленными представителями массовой культуры, авторы умудрились создать необычайно атмосферную, увлекательную и по-настоящему смешную (читай: чернушную) историю.

Итак, «три года назад 23 миллиона человек в США и 116 миллионов в остальном мире погибли из-за эпидемии птичьего гриппа». Естественно, куриное мясо тут же запретили, и в ход пошли всяческие его заменители. Но американец не может быть американцем и не есть курицы, так что в подполье развернулся чёрный рынок нелегальной курятины, а отдельных зарвавшихся дельцов преследует (да здравствует бюрократия!) ФСКП – федеральная служба контроля продуктов. Сеттинг вполне себе обыденный: никакого апокалипсиса не случилось, а люди, несмотря на число погибших, живут мирно, спокойно, но без куриного мяса. За исключением, конечно же, главного героя, Тони Чжуя, к которому постоянно липнут всякие неприятности. Тони у нас цибопат и видит прошлое всего, что съел. Невероятно полезная способность, когда надо выявить повара-маньяка или узнать, кому принадлежит отрубленный палец. Для этого, правда, придётся попробовать на вкус некоторые весьма неприятные вещи, но чего не сделаешь ради торжества справедливости! Особый дар (или проклятие) Тони приведёт его на службу ФСКП, и тут он потихоньку начнёт распутывать клубок политических интриг.

«Каждому комиксу нужен громкий финал, глобальный замысел, к которому мы будем постепенно идти, и ради которого читатель будет покупать свежий выпуск каждый месяц» — пишет в сценарной заявке Джон Лэйман, и в «Жуе» ему удалось реализовать этот план на все сто. Казалось бы, всё просто – правительство скрывает от нас что-то, крутой полицейский будет расследовать преступления и шаг за шагом приближаться к «страшно интересной» разгадке, и так оно, в общем-то, и есть. Вот только авторы замутили такой невероятный коктейль из абсурдных ситуаций, неожиданных сюжетных поворотов и безумных фантдопущений, что тривиальность как ветром сдувает уже после первой главы. Масла в огонь подливает специфический и весьма характерный рисунок Роба Гиллори. На выходе получаем разухабстую историю, для знакомства с которой идеально подходит российское издание. Вошедших в него десяти глав хватает на то, чтобы разобраться с персонажами, распутать кое-какие незначительные интриги и подсадить читателя на крючок того самого глобального замысла, который уводит нас от стандартного конспирологического триллера в сторону гротескной аллюзии на современное общество.

Отдельной похвалы заслуживает юмор. Чёрный (местами даже очень) и постоянно балансирующий на грани фола, обыгрывающий типичнейшие ситуации американских фильмов и ситкомов, он всё же ухитряется оставаться смешным. Какие бы жуткие вещи не творились в недалёком «бескурином» будущем, авторы используют комикс для того, чтобы высмеять все до единой черты нашей массовой культуры. Начиная с образа злобного начальника и заканчивая вампирами. И в «Жуе» при этом нет ни грамма серьёзности. Любую проблему Лэйман с Гиллори превращают в трэш и угар, что делает этот комикс идеальным вариантом отдыха от суровых жизненных реалий. Пожалуй, неверно было бы говорить о «Жуе» как о жемчужине жанра графического романа. Что же касается безумно закрученных чернушных историй – вот тут ему, пожалуй, нет равных.

Можно, конечно, говорить, что Халед Хоссейни спекулирует на темах, которые у любого читателя вызовут сопереживание. Ведь только совсем бесчувственный чурбан не проникнется жалостью к голодающим детям, которые при живых матерях обитают в приюте, потому что последним не на что их прокормить. Не ужаснётся резкому контрасту между процветающим Кабулом и этим же городом, лежащим в руинах годы спустя. Не возмутится жестокостью талибов, религиозными распрями и вооружёнными переворотами, от которых страдают обыкновенные люди. И хотя в «Бегущем за ветром» присутствует определённая доля сентиментальности, без которой, пожалуй, нельзя было рассказать о трагических судьбах героев и целой страны, однако она не уходит за ту грань, когда заканчивается диалог с читателем и начинается «слёзовыжимание». Поэтому Хоссейни веришь, за его персонажей переживаешь, и книга преподносит множество горьких и печальных моментов.

«Бегущий за ветром» — история одного трусливого и эгоистичного человека, который на протяжении многих лет ставит собственное «я» во главу угла. Ради сомнительного душевного спокойствия Амир идёт на чудовищный поступок, который оставляет в его душе незаживающий нарыв. Впечатляет тот факт, что большую часть книги герой преподносит свои чувства и переживания открыто и честно, без пафосной рефлексии и биения себя в грудь. Он живёт светлыми воспоминаниями о детстве, о сыне старого слуги – верном Хасане, вскормленном той же кормилицей, что и сам Амир; и надеждами на счастье в совсем другой стране. Двадцать шесть лет побега от прошлого разрешаются несколько надуманной, но очень правильной и жизнеутверждающей возможностью пусть и не искупить вину (всё-таки давние события, повлиявшие на жизнь дорогих герою людей, нельзя ни изменить, ни полностью стереть из памяти), но хотя бы попытаться простить самого себя.

Амир редко вызывает положительные чувства, потому что его поступки или, наоборот, бездеятельность, приносят окружающим куда больше бед, чем ему самому. Конечно, его судьбе не позавидуешь, но жуткий эгоцентризм и способность не замечать очевидного не добавляют ему привлекательности. Куда больше эмоций вызывают второстепенные персонажи. Отец Амира, Баба́ – истинный афганец, открытый, честный и смелый, но и он носит в сердце тайну, влияющую на его отношение к сыну. Красавица Сорая, дерзкая и импульсивная – черты характера, являющиеся чуть ли не приговором мусульманской девушке из хорошей семьи. И Хасан, которого мы увидим только в воспоминаниях тех, кто его знал – отважный друг и верный соратник. У каждого здесь своя история, свои достоинства и недостатки. У Хоссейни нет идеальных людей, есть просто жизнь, в которой рука об руку идут радости и горести.

Непростые судьбы героев разворачиваются параллельно жесточайшим конфликтам, сотрясающим Афганистан. И опять автор занимает нейтральную позицию. Он осуждает (а как иначе?) ввод советских войск в Кабул, но не менее жестко критикует и последующую борьбу за власть различных политических движений, нелицеприятно отзывается о группировке «Талибан». Все эти события показаны через призму восприятия главного героя, для которого разрушенные дома и голодные оборванцы на улицах попросту дикость. «Когда-то деревья росли за каждой стеной, в каждом дворе, голубое небо простиралось широко, выстиранное бельё слепило своей белизной. Крики торговцев фруктами…были слышны даже здесь, на холме… А когда день клонился к вечеру, до наших ушей долетал призыв муэдзина с минаретов мечети Шаринау». По возвращении Кабул встречает Амира испуганной тишиной, перемежающейся редкими автоматными очередями. Некогда процветающий город превратился в призрак самого себя.

«Бегущий за ветром» — по-человечески хороший роман. Трогательный, с живыми персонажами, верными своему характеру и принципам. О любви и предательстве, о хрупкости человеческого счастья и глубине родственных связей. И о том, как трудно сбежать от прошлого и простить самого себя.

«Адские машины…» по праву можно назвать самым необычным моим читательским опытом. Причем подходила я к этому роману с изрядной долей осторожного скептицизма. Да и первые главы поначалу твердо убедили в том, что форма у Анджелы Картер ставится выше простого, на первый взгляд, содержания, и в лучших традициях постмодернизма стирает границы между реальностью и воображением, но не более того. А искать во всем этом многообразии образов и символов какой-то скрытый смысл – дело неблагодарное, потому как обычно в подобных произведениях восприятие текста зависит исключительно от читателя, а значит, всегда будет различаться.

Однако в определенный момент (и я даже знаю, какой именно – в конце четвертой главы) пришло осознание настоящей многогранности этого романа, в котором всё служит развитию общей идеи. А вот в чем заключается эта идея – загадка, на которую можно дать множество ответов. А может, «Картер имела в виду только то, что сказала – то есть очевидную чушь?» (перефразируя одного из героев), и тогда всё это – лишь талантливая стилизация и тонкая насмешка над пытливым читателем, который обязательно попытается докопаться до правды. Впрочем, подобный вариант я рассматривать не хочу, слишком уж искренней выглядит проза Картер, слишком душевной, чтобы оказаться всего лишь экспериментом ради эксперимента.

Самый очевидный вариант восприятия романа – это история путешествия главного героя, Дезидерио (имя которого происходит от английского desire – желать) в поисках воплощения единственной своей мечты, в сюрреалистических декорациях сошедшего с ума мира. Герой этот скорее пассивный наблюдатель, через призму восприятия которого Картер показывает нам совершенно невероятные, абсурдные образы, непостижимо переплетённые с реальностью. Другая сюжетная линия – противостояние двух титанов: доктора Хоффмана, по каким-то таинственным причинам решившего освободить мир человеческих грёз от законов природы и здравого смысла, и Министра Определенности, последнего оплота рационализма в океане иррационального.

По ходу прочтения романа напрашивался вывод, что Картер наиболее близок магический реализм. Причем совсем не такой, какой использовал в своих произведениях Маркес, ведь у него волшебство заключалось в мельчайших деталях, которые смешивались с объективной реальностью. Получается, последний опирался на РЕАЛИЗМ с некоторой долей сверхъестественного. А Картер, наоборот, концентрируется на МАГИЧЕСКОМ. Об этом говорят и фантастические локации, и гиперболизированные сущности, пришедшие в условную реальность «Адских машин…» из мифов и воображаемых миров. Почему реализм? Потому что, несмотря на невероятные события и персонажей, в основе романа лежит (и легко прослеживается) самый обыкновенный, узнаваемый, современный автору мир, пусть и вывернутый практически наизнанку. К слову, идея магического реализма к концу книги разлетелась в пыль, растворилась в дебрях метафизики, но у Картер всегда так – кажется, что идея проста и понятна, а на следующей странице она переворачивается с ног на голову.

Еще одна характерная черта «Адских машин…» — их дуализм, который отлично выразил сам доктор Хоффман: «…мой мир – отнюдь не мир либо/либо. Мой мир – это и + и». В романе практически каждый персонаж, каждое событие имеет свое отражение. Текст словно наполнен зеркалами, искажающими образы до предела, а характерные черты того или иного героя превращающими в полную их противоположность. Из-за чего они – парадокс! – выглядят едва ли не идентичными. А овеществление желаний позволяет этим зеркальным отражениям существовать одновременно с реальными объектами, так что уже невозможно отличить, кто спит, а кто является чьим-то сном. Хоффман/Министр, Граф/Каннибал, Акробаты/Кентавры – все эти сущности являются витками одной спирали, растянутой во времени и пространстве. Это безумно странно, но, в то же время, невообразимо прекрасно.

«Адские машины…» — потрясающее чтение, обеспечивающее полное растворение в мире, где ничто не является тем, чем кажется, а реальность претерпевает настолько кардинальные изменения, что полностью стираются границы миров настоящего и воображаемого. Пожалуй, соглашусь с переводчиком В. Лапицким: «Налицо… опыт … постмодернистского канона деконструкции – внутреннего разрушения канона литературного,… разрушения, неотделимого от пересозидания». Мир романа, до краёв наполненный символами и аллюзиями, насквозь фантастический, оказывается, тем не менее, необычайно вещественным. Добавим к этому великолепную образность и красоту языка, сохранившуюся в переводе, и получим произведение, после прочтения которого остаётся лишь сожалеть о том, что приключение закончилось, а следующее погружение в творчество Картер наверняка будет совсем другим.

Про «Какшу» совершенно невозможно писать своими словами. Это просто чудо, а не книга. Таблетка счастья, которая иногда просто необходима, чтобы скрасить суетливые будни.

«Самого себя Джейк представлял бобром, которого видел пару лет назад на Гуалале – зверек плыл на спине по течению: лапки сложены на груди, глаза смотрят в глубь синего неба, рулит хвостом – праздный и счастливый».

Ну разве не потрясающе? Этот бобер так и стоит (точнее, плывет) у меня перед глазами. А иногда так хочется отрешиться от всех забот и отдаться умиротворению. Эх, мечты, мечты… Такой, казалось бы, простой и незамысловатый образ, но какой ёмкий!

А вообще эта книга не только о простоте жизни. Она еще и о простых человеческих отношениях. Вот мы привыкли считать, что сложно понять другого, даже близкого, человека. А вот копни поглубже – а вдруг найдешь родственную душу?

«И все же их различие, каким бы огромным оно ни казалось, было поверхностным; немногочисленные черты сходства скрывались в глубине: дедушку и внука связывала та неясная любовь, которую они питали друг к другу, доброта, что важнее простой терпимости, и понимание каждым кровяным шариком любого порыва в заботливых сердцах».

Чудесно! Эта маленькая книжка вызывает такое море добра, умилённости и проникновенности, которое трудно удержать в себе и хочется выплеснуть его в окружающий мир.

А если романтические чувства не для вас, то «Какша» даст руководство к действию, которое сработает в любой трудной ситуации. Правда, иногда не так, как планировалось. Главное, пОмните – важно вовремя остановиться!

«…три страшных секрета про то, как быть, если не имеешь ни малейшего представления, что делать. Вот эти секреты в том железном порядке, в каком он сам их расставил: интуиция, мотивация и авось».

А если все предыдущие цитаты не помогли вам разобраться в себе и в окружающем мире – не беда. Ведь:

«Много чего нельзя объяснить, а может, и вообще ничего. Интересное дело – поудивляться или порассуждать, но главного забыть нельзя: принимай все как есть и живи, с чем живется».

«В одежде человека» — добрая, но, в то же время, грустная сказка, которая поднимает совсем не детские вопросы. Она окрашена в тёмные тона, свойственные скандинавским писателям – если семья, то обязательно неполная, если жизнь, то тяжёлая и одинокая, если дружба, то непременно недолговечная. Но, вместе с тем, в книге нет давящей мрачности, скорее светлая ностальгическая грусть. Это чудесная повесть, которая наверняка привлечет маленьких читателей своей сказочной составляющей и доброй моралью. Да и взрослые вряд ли заскучают.

Маленький Эмиль, недавно переехавший в город после развода родителей, живущий вместе с матерью, занятой на нескольких работах, однажды встречает пеликана в человеческой одежде. Пеликан этот говорит, пьет кофе и отчаянно хочет навсегда остаться в мире людей. И ничего удивительного, что только дети способны разглядеть истинную сущность «господина Хурулайнена». Взрослые всегда куда-то торопятся, у них нет ни времени, ни желания докопаться до сути того, кто перед ними. Презентабельный костюм и вежливые манеры – и никто уже не разглядит огромного клюва, не обратит внимания на забавную походку и перья. Всякие ведь люди бывают.

История пеликана получилась очень трогательной. Леена Крун через призму птичьего восприятия показывает самые обыкновенные человеческие проблемы, начиная от несчастной любви и заканчивая неожиданным осознанием того, что люди вовсе не такие добрые, как кажется на первый взгляд. Хурулайнен вполне мог быть деревенским простачком, приехавшим в большой город и пытающимся освоиться в новом для него мире. Тот факт, что он на самом деле птица, и превращает повесть в сказку, безо всякой дидактичности рассказывающую детям о проблемах взросления, дружбы и первой любви. А взрослым – о месте, которое все мы занимаем в этом мире; о трудностях, с которыми сопряжена жизнь в обществе; и об обыденности, которая может разочаровать даже самую жизнелюбивую и оптимистичную натуру.

Также в сборник входит повесть «Сфинкс и робот», которая представляет собой нарезку разнообразных эпизодов, связанных общими героями. Здесь есть сценки фантастические и реалистичные, философские и юмористические. Куда меньше первого по объему, это произведение тоже содержит немало идей, над которыми сто́ит призадуматься.

Замечательная особенность писательского таланта Леены Крун – она показывает жизненные ситуации с точки зрения детей, наивных и не всё понимающих, но интуитивно чувствующих, что правильно, а что нет. И получается это у неё по-настоящему естественно. Обе повести сборника напрочь лишены натужного пафоса и тяжеловесной морали. А потому читаются легко и приятно, и навевают ностальгические воспоминания о собственном детстве.

He was born, but I had borne him/Он родился, но это я породил его

***

Поначалу «Борн» вызывал у меня смешанные чувства. Скорее даже антипатию, раздражение от того, что мне опять пытаются впихнуть банальную и избитую историю, пусть и в фирменно вандермееровской трансцендентной обертке. Однако теперь, после прочтения, я не могу не признать, что книга цепляет остающимся после нее впечатлением, которое не раз еще заставит вернуться к роману и его героям.

Вандермеер верен себе и Новым странным – его фантазия безгранична, а потому «Борн» иногда срывается в сюрреалистическую цветовую гамму и гротескные образы. Однако все это лишь приемы, обрамляющие старый как мир и довольно тривиальный сюжет, основу которого составляют две глобальные проблемы: отношения отцов/матерей и детей и дилемма человек/личность. Первая иногда отдает излишним мелодраматизмом, а вторая сводится к довольно избитым выводам, но ближе к финалу обе они собираются в комок напряженных эмоций, который затягивает читателя и не дает оторваться от книги ни на секунду.

К персонажам «Борна» трудно остаться равнодушным, несмотря на то, что они время от времени раздражают и нередко вызывают сомнения в адекватности своего поведения. Когда любовно сложенная Вандермеером мозаика складывается в целостную картинку, приходит и принятие героев романа, признание того, что все их эмоции, проявления характеров и душевные порывы далеки от искусственных. Можно прожить все события романа вместе с Рэйчел, Уиком и Борном, и за такую причастность к происходящему стоит похвалить писательское мастерство Вандермеера, чей необычный стиль идеально подходит рассказу от первого лица и ощущается как живая, текучая речь персонажа.

Отдельно стоит упомянуть образ постапокалиптического мира. На первый взгляд – ничего особенного: стандартная локация разрушенного города посреди всеобщего запустения, по развалинам бродят полудикие, почти отчаявшиеся люди; кислотные дожди, пересохшие или отравленные реки как кивок экологическим проблемам. И тут же – дождь из неизвестно откуда взявшихся саламандр; модифицированные с расцветом биотехнологий люди, сочетающие в себе красоту с уродством, функциональность с абсолютной бессмысленностью; загадочные чудовища, пережитки некой Компании, таящиеся под поверхностью зараженных водоемов; и, вершиной всему – противостояние гигантского разумного летающего (sic!) медведя-Морда и Волшебницы, создающей армию детей-мутантов и не готовой остановиться даже перед лицом тотальных разрушений.

Мир биотехнологий у Вандермеера кислотно ярок и болезненно прекрасен. В нем жизнь предстает во всей своей чудовищной красе. Морд щеголяет неизменно окровавленной физиономией, но при свете постапокалиптического солнца его мех завораживает золотистым сиянием, и временами хищник выглядит едва ли не благородным. Сам Борн увлекает нас в переплетение бесконечно сменяющих друг друга форм, создавая при этом характерный для ужастика саспенс, а люди посреди всего этого буйства кажутся до невозможности маленькими и незначительными.

Природа (в том числе рукотворная) в романе не уравновешивается силой духа или технологиями людей, она, как это обычно бывает, с обыденным равнодушием стихии стирает в порошок и правых, и виноватых, но борьба персонажей не прекращается ни на миг. Тут проявляется еще одно достоинство романа – когда раскрыты все тайны и даны ответы на все вопросы, кроме тех, что ответов не требуют, проявляется удивительный баланс, четко выдержанный автором. Все здесь приведено к равновесию: красивое и отталкивающее, сентиментальность и бездушность, динамичный экшен и постепенное раскрытие персонажей. В общей структуре романа все эти элементы складываются к гармоничную, увлекательную историю.

Хотя в «Борне» и не найти сюжетной оригинальности (даже учитывая некоторые неоднозначные решения конфликтов), а основные идеи скорее заигрывают с эмоциями, нежели с рациональным восприятием читателя, роман оставляет приятное и длительное послевкусие. История грешит довольно пафосными вопросами («что значит быть личностью», к примеру), но постапокалиптический сеттинг и атмосфера необратимого увядания сглаживают острые углы, и роман превращается в рассказ об обычных людях (и нелюдях) в не самых обычных ситуациях.

В сравнении с большей частью научно-фантастических произведений «Центральная станция» Леви Тидхара смотрится весьма необычно. Любителям традиционных «сюжетных» романов она может показаться скучной и лишённой смысла, потому что автору куда интереснее описываемый мир будущего и раскрытие характеров персонажей через диалоги и воспоминания, нежели действие. Не зря писатель в 2012 году стал лауреатом Всемирной премии фэнтези – подобное отношение к тексту характерно для атмосферных фэнтезийных циклов. Как ни удивительно, в «Центральной станции» этот подход срабатывает на все сто. Несмотря на наличие непременных атрибутов «твёрдой» нф – роботов, искусственных интеллектов, виртуальных реальностей и полётов в космос, «…Станция» – характерный представитель того, что принято называть фантастикой гуманитарной, когда центральной темой романа становятся люди и их отношения с собой, с окружающими и с быстро меняющимся миром.

Фантсоставляющая книги играет существенную роль во всех сюжетных линиях, но воспринимается через призму вполне реальных человеческих переживаний. Возьмём, к примеру, одного из центральных персонажей – Бориса Чонга, из-за болезни отца вынужденного вернуться в родной Тель-Авив, который он когда-то и, казалось бы, навсегда оставил в прошлом. Ситуация очень обыденна, а то, что уезжал Борис на Марс и в ближайшие колонии, где обзавёлся инопланетным паразитом, а отец его теряет себя в потоке воспоминаний всех поколений его семьи – и прошлых, и будущих – воспринимается как само собой разумеющееся. А вот малыш Кранки, родившийся в местных лабораториях и оказавшийся под опекой ещё одной героини, Мириам Джонс, который ждёт и верит в возвращение никогда не существовавшего отца. И это так по-человечески трогательно, хоть сам ребёнок и пугает окружающих проявлениями nakaimas, так называемой «чёрной магии», а по сути просто имеет куда большую связь с виртуальными мирами и искусственными интеллектами, или Иными, чем обычные люди. Или ставшая уже традиционной история о девушке-вампирше, отличающаяся от ряда подобных произведений тем, что питается героиня не кровью, а информацией – знаниями, воспоминаниями и ощущениями людей. Или родственные ей по духу роботники, такие же пережитки войн и разрушений прошлого – причудливые соединения человеческих тел и металла, за ненадобностью проржавевшие и играющие роль местных сирых и убогих, выпрашивающих не денег, но запасных частей и алкогольного топлива. Персонажей много, и каждому отводится своё место в истории, которая берет начало в серверах Мэтта Коэна, где эволюционируют те, кто впоследствии определит развитие человечества, но не имеет конца, недаром за смертью всегда следует рождение чего-то нового.

Социальная проблематика романа обширна и разнообразна, но подаётся она безо всякого дидактизма. Тидхар касается множества вопросов – и противопоставления людей и сделанных по их образу и подобию роботов с искусственным сознанием, и сосуществования традиций с новыми технологиями, апогеем которого становится калека-Акимвен, не подключенный к колоссальной единой сети, по сравнению с которой Интернет – всего лишь детская забава, и проводящий жизнь в тишине оффлайна, в обществе ещё одного пережитка прошлого – бумажных книг. Есть тут и никому не нужные роботизированные военные, которых оставили на произвол судьбы, когда все мировые конфликты наконец разрешились. Есть и частные проблемы людей и нелюдей, отчаянно ищущих место в «прекрасном» новом мире, похожем на искажённое отражение нашего с вами настоящего. Казалось бы, нет войн, экология приведена в более-менее удобоваримое состояние, Марс колонизирован, Луна терраформируется, люди достигли невиданных технологических высот, но – и Тель-Авив становится идеальным местом для такой вот истории – те же люди бродят по тем же улочкам, так же общаются, влюбляются и расстаются, как и их предшественники, а огромное сверкающее здание Станции, открывающее дорогу в бескрайние глубины космоса, и окружающие его «растительные» дома-однодневки кажутся чем-то инородным, вторгающимся в человеческую природу, исподволь меняющим её.

Основная особенность романа в том, что он не даёт ответов. Он вовсе не завершается на полуслове и не оставляет читателя в раздумьях, как же на самом деле всё было. Тидхар действует тоньше и изощрённее. Он показывает кусочек мира, оказавшегося на пороге перемен. Мы никогда не узнаем, что будет дальше и почему происходят те или иные события – станут ли дети из генетических лабораторий первым шагом к постчеловечеству и отказу от бренного тела в пользу виртуального разума? Для чего загадочный странник Элиезер создаёт богов, и что последние из себя представляют? Излечилась ли девушка Кармэль от своего вампирского недуга? Что же такое на самом деле загадочный nakaimas и о чём беседуют Иные на своём таинственном и непереводимом языке? Все эти вопросы повисают в пространстве, протягивают незримые нити в будущее, которое не наступит, потому что роман не предполагает продолжения. Это идеальный образец того, как надо оставлять детали на откуп читателю. Кого-то такой подход будет раздражать, кому-то даст неиссякаемый простор для воображения и догадок, но главный посыл, что жизнь продолжается, и абсолютно неважно, в какой форме – прекрасен и удивителен. «Центральная станция» оставляет замечательное послевкусие, радует живыми, объёмными и очень разными образами; чарующими, если не сказать лирическими, картинами мира. Леви Тидхар создал удивительную историю, одновременно человеческую и не очень, ориентированную в будущее и полную воспоминаний о прошлом, сочетающую в себе нф-реалии и фэнтезийную сказочность, и всё это – в органичных пропорциях.

После очень ирландского и не очень космического «Танцора Января» хотелось почитать настоящую космооперу с галактическими сражениями, описанием быта инопланетных рас и вселенскими угрозами. Ну и, благодаря издательству «Азбука», пройти мимо «Пламени над бездной», «наиболее яркого события в жанре «галактического эпоса» 90-х годов», не представлялось возможным. Виндж превзошёл мои самые смелые ожидания. Он впечатлил, восхитил, привёл в безумный восторг и доставил непередаваемое удовольствие. В «Пламени…» есть всё, что нужно любителям космической НФ – самобытное устройство Галактики, различные инопланетные создания, приближающийся апокалипсис, увлекательный сюжет и харизматичные персонажи. Сюжетно этот роман стоит посередине трилогии «Зона мысли», хотя он и был написан на семь лет раньше «Глубины в небе». Впрочем, разница во времени в 30 000 лет между происходящими событиями позволяет начать цикл именно с «Пламени…», а «Глубину…» считать приквелом.

Система мироустройства по Винджу великолепна и оригинальна. Кроме стандартных уже галактических Альянсов и Содружеств, Старой Земли (это название, использующееся практически во всей космической фантастике, набило оскомину) и межзвёздных перелётов в «Пламени…» существует разделение на Зоны. В самом центре находятся Безмысленные Глубины, в которые разумным созданиям лучше не соваться. За ними следует Медленная Зона, откуда люди когда-то сумели пробиться к вершинам Космоса. Здесь невозможно двигаться со скоростью света, а потому путешествия между звёздами занимают столетия, и технический прогресс упирается в потолок ограниченных возможностей. Минуя Медленную Зону, мы попадаем в Запределье. Тут уж техника из области фантастики. Мощные компьютеры, скачки через гиперпространство и колоссальные возможности для общения и торговли между различными инопланетными расами через Известную Сеть. Да, у Винджа человек вовсе не венец творения, а один из множества гуманоидов, колонизирующих планеты и тянущихся к следующему уровню – Трансценденции. Эта Зона расположена уже за границей человеческого понимания и отдана в распоряжение Сил, занимающихся своими непостижимыми делами и мало внимания обращающая на возню букашек из Запределья.

Однако у любого инопланетного существа есть возможность прикоснуться к Трансценденции. То тут, то там в галактическом пространстве разбросаны архивы. Они могут содержать в себе крайне полезную информацию или же смертельно опасные ловушки. Такой архив и начинает разрабатывать группа амбициозных ученых-людей с планеты Страумлианский Простор. Надежда перейти на уровень Сил и познать тайны мироздания вскоре оборачивается кошмаром для всего мирового сообщества. Такова интригующая завязка «Пламени над бездной». С технической частью сначала пришлось повозиться, раскладывая по полочкам информацию о необычной Вселенной. Но ничего принципиально сложного в романе нет: как только все нужные объяснения даны, Галактика Винджа разворачивается во всей своей замысловатой красе.

Еще одно несомненное достоинство романа – возможность понаблюдать за жизнью двух негуманоидных рас, когтей и наездников. Правда, на чужеродных и непонятных человеку созданий они совсем не похожи. К примеру, несмотря на систему коллективного разума и оригинальный внешний вид (длинношеие пёсики прелестны), в мыслительном и эмоциональном плане когти от хомо сапиенс почти не отличаются. Вместо смелого Странника, любознательного Грамотея и подленького Стального легко можно подставить представителей рода человеческого, и принципиальные отличия найти будет трудновато. Другое дело наездники. Синепанцирь и Зеленожка, представляющие собой ни много ни мало «растение» на механизированной тележке, не обладают долговременной памятью, частенько «выпадают» из разговора и вообще образ жизни ведут чаще созерцательный и неподвижный. Но и им в романе доведётся проявлять человеческие чувства.

Сюжетная линия динамична и увлекательна, хотя развивается исключительно линейным образом. Две параллельные истории – о двух детях, после трагической катастрофы оказавшихся на планете Когтей, и о Равне, девушке с планеты с романтичным названием Сьяндра-Кей, мечтающей о приключениях из дешёвых романов, а в итоге оказавшуюся в самом центре смертельно опасной заварушки. А вот с героями дело обстоит похуже. Когти невероятно хороши, Фам Нювен интригует, наездники до поры до времени забавляют, но никто не врезается в память, и ни к кому (кроме, пожалуй, Странника и Грамотея) не получается прикипеть душой. Им словно бы чего-то не хватает, хотя образы и характеры выдержаны безукоризненно.

Оценка, впрочем, немного понизилась не из-за персонажей. В завершающих главах романа, когда все тайны раскрылись перед читателем и развешенные на стенах ружья готовы были дать громоподобный залп, Виндж не удержался и превратил «Пламя…» в космический боевик. Средневековая войнушка с использованием лучемётов, стандартные для подобных сюжетов повороты – всё очень предсказуемо и несколько затянуто. Эта капля дёгтя, однако, не испортила общего впечатления. «Пламя над бездной» — шикарнейший роман о космических глубинах, о людях и не только, о проблеме непростого выбора между плохим и худшим, о коллективных разумах и необычных созданиях и много о чём ещё. Балансируя на грани между развлекательной и зубодробительно твёрдой НФ, Виндж сумел создать замечательное произведение, легко читаемое и дающее пищу для ума и воображения.

Не могу обойти стороной восхитивший меня факт. Роман был написан в 1992-м году, когда Интернет охватывал меньшую часть населения планеты, а компьютерный бум ещё только зарождался. За три года до представления корпорацией Майкрософт первой версии Internet Explorer, примерно за пять лет до появления праотцев современных социальных сетей Виндж пишет роман, в котором присутствует наша с вами современная блогосфера, вышедшая на межцивилизационный уровень. Сеть Миллиона Лжецов, или Известная Сеть, соединяющая различные точки Запределья, пестрит постами (постингами) и комментариями, распространяющими информацию, обвиняющими предыдущих ораторов во всех смертных грехах и рекламирующими товары и услуги. Меня не перестают удивлять провидческие способности некоторых писателей. Можно было наметить приблизительный вектор развития, но Виндж настолько точно описал современную сеть Интернет – это же просто фантастика!

Я всегда сторонилась романов Джейн Остин, ожидая в них пафоса, витиеватости и бог знает чего еще. Однако «Гордость и предубеждение» полностью лишили меня моих собственных предубеждений. Книга оказалась легкой, интересной, если не сказать захватывающей, и в высшей степени остроумной.

Остин на протяжении всего романа изящно подтрунивает над отношениями, бытом и характерами своих персонажей. Несмотря на чудовищную наивность, которая нет-нет да и заставит хмыкнуть читателя искушенного и современного, книга находит живой отклик благодаря отлично прописанным героям повествования. Добрая и отзывчивая Джейн, остроумная и живая Элизабет, ограниченная миссис Беннет и, в противоположность ей – саркастичный мистер Беннет, а также все остальные дамы и джентльмены, каждый со своими уникальными, зачастую весьма забавными, чертами – оживляют роман и не дают ему превратиться в заурядную романтическую историю. Чего стоит один только мистер Коллинз, каждое появление которого на страницах книги неизменно вызывает улыбку!

Сюжет романа хоть и достаточно прост, но изобилует таким количеством поворотов, что скучать читателю точно не придется (пусть даже эти повороты он может легко предугадать заранее). Тут и безответная любовь, и ревность, и обман, и душевные переживания – повторюсь, ужасно наивные, но от этого они не вызывают меньшего сочувствия к героям.

И, пожалуй, главное, чем меня покорил роман – это «хэппи-энд», закономерный, но при этом вовсе не притянутый за уши. На фоне многих мрачных и трагических произведений «Гордость и предубеждение» — как бы глоток свежего воздуха, лучик света и добра. Смело беритесь за него, если вам хочется провести несколько теплых и уютных вечеров в викторианской Англии, получить свою долю оптимизма и жизнелюбия, равно как и посокрушаться, что «ах, мне бы их проблемы!».

That should do for now… We have all the groundwork now. A foundation of story to build upon.

«Полагаю, на сегодня хватит… У нас теперь есть основа: фундамент, на котором строится вся история.»

(Цитата, которой начинается 92-я глава, самый конец книги.)

В настоящее время в фэнтези совершенно четко прослеживается тенденция к увеличению масштабности. Если цикл – обязательно с десяток томов. Если главные и второстепенные персонажи – то штук …дцать, и все важны для сюжета, потому что каждый показывает свой кусочек описываемого мира и имеет свою собственную цель жизни и точку зрения на описываемые события. И, наконец, если интрига – то, всенепременно, мирового масштаба.

Патрик Ротфусс в какой-то мере возвращает нас к старым добрым образцам жанра, которые концентрировались вокруг одного единственного героя и его приключений. Но с некоторыми оговорками.

Во-первых, автор показывает нам ретроспективу. Все события, которые ожидают читателя на страницах книги, уже произошли. Поэтому перед нами не бестолковые метания юного Квоута, а вполне зрелый рассказ человека, который многое оставил позади и теперь вспоминает давно минувшие дни. Причем рассказ этот щедро сдобрен намеками на то, что впереди нас ожидают еще более напряженные и головокружительные сюжетные повороты.

Во-вторых, повествование ведется от лица главного героя, со всеми его мыслями, переживаниями и оценкой происходящего, благодаря чему характер Квоута раскрывается со всех сторон. Но здесь есть и оборотная сторона медали (единственное, к чему я могу придраться) – всё вертится вокруг героя, а все остальные персонажи появляются эпизодически и нарисованы лишь несколькими штрихами, за исключением, пожалуй, Денны. Принимая во внимание тот факт, что «Имя ветра» — это рассказ-исповедь главного героя, так и должно быть. Но хотелось бы, чтобы более живыми выглядели друзья и наставники Квоута.

В-третьих, Ротфусс сумел обойти множество расхожих штампов, которые обычно можно ожидать в подобной книге. Его герой – не избранник судьбы и не обладатель каких-то дремлющих сил (если не считать острый ум и уникальные способности к усвоению знаний, но это ведь встречается и в нашем мире). Магия здесь является инструментом, которым многие пользуются в повседневной жизни, в то время как простой народ боится чародеев и слагает о них легенды и сказания. Добавим к этому увлекательный и динамичный сюжет, легкий, но при этом без намека на упрощенность, стиль, и получим потрясающий роман, после прочтения которого отчаянно хочется продолжения.

P.S. Ни за что бы не поверила, что у Патрика Ротфусса «Имя ветра» — литературный дебют! Пусть автор работал над ним больше семи лет, всё равно его талант поражает. Эту книгу, без сомнения, можно ставить в один ряд с признанными мастерами жанра!

И почему мне раньше не попадались романы о Гарри Дрездене? Хотя нет, не так. Наверняка ведь попадались, и не раз. Вот только тот самый скептицизм, который всегда возникает, если судить о книге по обложке, каждый раз заставлял проходить мимо. Детектив? Даже, казалось бы, признанные образцы жанра в последнее время не радуют. Фантастический детектив? Еще «лучше». Смешение жанров далеко не всегда приводит к удобоваримому результату. Но, к счастью, в который уже раз я получила подтверждение тому, что скептицизм если и полезен, то весьма в умеренных количествах. Потому что Storm Front – книга в высшей степени увлекательная.

Казалось бы, ничего нового Джим Батчер не изобрел: по структуре роман напоминает классический детектив, постепенно переходящий в фантастическое действо, наполненное магическими трюками и сражениями. В самом начале мы имеем таинственное и жестокое преступление, которое полиция не может раскрыть. Есть некий муж, пропавший при весьма странных обстоятельствах. И, наконец, единственный в Чикаго практикующий волшебник, который подрабатывает консультантом по сверхъестественному у местных полицейских и между делом разбирается с бытовыми неурядицами случайных клиентов (а что, за аренду офиса платить тоже надо!).

Просто и предсказуемо? Как бы не так! Добавим ко всему вышесказанному:

• лихо закрученный сюжет (он вряд ли заставит читателя ломать голову над детективной интригой, но зато гарантирует изрядное волнение с каждой следующей страницей – от книги невозможно оторваться, пока не узнаешь, что же будет дальше);

• харизматичного главного героя (определенно это большая авторская удача: симпатичный, немного неуклюжий волшебник с over-джентльменскими манерами и неиссякаемым чувством юмора, практически «рыцарь на белом коне» – и при этом никакой фальши и искусственности);

• и, наконец, антураж – мрачноватый город, населенный в высшей степени сомнительными персонажами (не только человеческой природы), каждый из которых отлично раскрыт и заслуживает своей собственной истории.

От «Грозы из Преисподней» вряд ли стоит ожидать глубокой проблематики и серьезных рассуждений. Однако роман гарантирует полное погружение в причудливый мир, в котором смешались реальность и магия. К Гарри Дрездену просто невозможно не проникнуться симпатией. Браво, мистер Батчер! Обязательно продолжу знакомство с циклом!

Бралась я за «Собаку д’Эрбервиллей» с некоторой опаской. Межавторский проект, все-таки. Да еще и вольная интерпретация сюжетов о Шерлоке Холмсе. После прочтения могу сказать одно – книга восхитительна! Где еще можно встретить такого харизматичного и беспринципного протагониста, как полковник Моран. И личность профессора Мориарти раскрыта с неожиданной стороны.

А уж как Ньюман обращается с рассказами-первоисточниками! Вместо детективов перед нами – захватывающий приключенческий роман, наполненный погонями, перестрелками и преступлениями. Некоторые из глав так и просятся на экран! Автор жонглирует второстепенными персонажами «шерлокианы» и делает их полноправными героями удивительных событий, будь то обычная кража или небольшая революция. Долой чопорность и манерность викторианской Англии! Да здравствует изнанка Лондона – преступный мир, который показан в книге безо всяких купюр!

Еще одна особенность произведения, написанного от имени главного действующего лица – полковника Себастьяна Морана – это юмор. Несомненно, черный и достаточно циничный, но невероятно смешной. Да и сам полковник, которого ценят за «стальные нервы, твердую руку и отсутствие моральных принципов», вызывает необъяснимую симпатию. Хоть и совершает злодейства походя, просто потому, что если в руках ружье, то почему бы не выстрелить, пусть даже и в союзника?

С этой книгой приятно провести несколько вечеров, отдыхая от общепринятых принципов морали и справедливости, с головой погрузившись в головокружительные приключения злодейского синдиката Мориарти. Хотя к концу накал страстей несколько поутих. И что еще хочется добавить, так это: «Зачем было так обрывать финал? Ведь мы так и не узнаем на самом деле, что же случилось на Рейенбахском водопаде?!»

Она появилась около трёхсот лет назад и нанесла непоправимый урон развитой Шахранской империи – неопознанный корабль, пришедший откуда-то из неизведанных глубин космоса. Шахране назвали Её «Верой». И только один из жителей Шахры «понял, чем на самом деле является незваный гость». Теперь где-то в Хришшихре, что в Ирширрийских горах, хранится написанная им книга Шрахра, почти священная реликвия для народа, не признающего религиозных догм. Шахране прочли её и «отвернулись друг от друга». И могущественная империя превратилась в кучку разрозненных поселений, не интересующихся жизнью ни мирового сообщества, ни даже своих соседей. Лишь одна идея, помимо книги, читать которую дозволено только самим шахранам, связывает этот народ – «Она вернётся»...

Покуда гуманоидные и не очень космические расы развивались и приходили в упадок, угнездившееся на Земле человечество умудрилось совершенно случайно открыть принцип «переноса материи», который породил стирающие межзвёздные расстояния ПМ-двигатели. Естественно, с этого момента началась обширная экспансия, приведшая к образованию Содружества, коих десятками кропают авторы фантастической литературы. Впрочем, «Вера» Джона Лава вовсе не о жизни межгалактического сообщества, подминающего под себя более слабые системы и создающего сложные торговые связи с более сильными, так что особой оригинальности здесь не требуется. Сообщество выделяется из ряда похожих космических государств одной лишь деталью – на балансе у таинственного Департамента стоят девять кораблей-«аутсайдеров», использующихся для военных целей. Одному из них, под названием «Чарльз Мэнсон», и доведётся встретиться в бою с «Верой».

Аннотация обещала нам сборище «изгоев и психопатов», которых «презирают и боятся по всему Содружеству». Экипаж «Чарльза Мэнсона» действительно можно считать «аутсайдерами», но они вовсе не такие безумные, как ожидалось. Преступления, приведшие их на борт под командование социопата Аарона Фурда, могут разочаровать читателя, настроившегося на уровень Ганнибала Лектера или того же Мэнсона. Костяк романа (две трети объёма которого, кстати, занимает одно единственное космическое сражение) составляют собравшиеся на мостике основные члены экипажа. Это сам Фурд – выходец из детского приюта (очень специфического учреждения); его первый помощник Тахл – шахранин, прочитавший когда-то книгу Шрахра, но не проливающий ни капли света на происходящее; командующая оружейными системами Кир – по-настоящему неприятная личность в школьной форме; гениальный пилот Каанг; следящий за сканерами Джосер и мой личный фаворит – Смитсон, эмберрец, представляющий собой нечто вроде Джаббы Хатта, покрытого слизью и периодически с мерзким хлюпающим звуком вытаскивающего откуда-то вспомогательные конечности. Зато все они отличаются потрясающим хладнокровием и отточенным профессионализмом, что вкупе с огневой мощью «Чарльза Мэнсона» делает их одним из опаснейших существ во Вселенной.

Джон Лав отлично справился с созданием образов, но прокололся с их психологическим наполнением. Это, пожалуй, единственный недостаток его дебютного романа (если не считать, конечно, безобразной редактуры русскоязычного издания), потому что персонажи хороши, пока читатель не начинает вдумываться в логику их поступков. Естественно, всё можно списать на психологическое воздействие неведомого врага, но все герои самую чуточку не дотягивают до тех, к кому можно было бы прикипеть душой. А жаль, потому что по крайней мере дважды они меня заставили серьёзно переживать.

Что касается сюжета, говорить о нём бесполезно, потому что «Вера», за исключением немногочисленных флешбэков в прошлое героев – действительно один сплошной космический бой. Иногда подвисающий на перечислении повторяющихся операций, но в целом достаточно динамичный благодаря ещё одному отличному качеству романа – его атмосферности. Если герои не очень-то отвечают образам маньяков, то атмосфера леденящего космоса, ограниченного пространства капитанского мостика и неведомого врага воистину шедевральна. Добавим к ней психологическую напряженность, и от «Веры» очень трудно оторваться, несмотря на кажущуюся статичность.

Вырванные из контекста, любые цитаты сразу теряют половину своего очарования, но в повествовании, нанизываясь друг на друга, они создают просто невероятную картину. В какой-то момент обычный обмен ударами превращается в сюрреалистическое нагромождение образов, в которых Лав каким-то чудом сохранил осмысленность и последовательность. Некоторые интересные вопросы автор оставляет без ответа. Возможно, так и задумано, или же это ещё один недостаток, происходящий от неопытности писателя. Как бы то ни было, ничто не мешает проникнуться этим если не лучшим, то уж точно одним из самых необычных НФ-дебютов.

Дальше присутствует спойлер основной идеи романа...

Читать продолжения понравившихся произведений всегда боязно. С одной стороны, и хочется – как же не вернуться в восхитившую когда-то реальность, к полюбившимся героям, в ожидании чего-то нового и захватывающего? А с другой – и колется, ведь кто может гарантировать, что новый роман будет хотя бы на том же уровне, что и предыдущий, и не обернётся разочарованием? Впрочем, это всё досужие размышления, потому что есть циклы, от которых не оторваться, а какие бы то ни было недостатки остаются за гранью истинно фанатского восхищения. Вторая часть трилогии Энн Лэки, следующая за получившими множество разнообразных наград «Слугами правосудия», ставит читателя именно в такое положение. Если вы получили живейшее удовольствие от предыдущего романа, то Ancillary Sword будет обязательным к прочтению, однако есть у него одна досадная черта, способная подпортить впечатление.

Невооруженным глазом видно, что «Слуги Меча» – промежуточный этап перед заключительным романом. Основная интрига, связанная с глобальным конфликтом межгалактических масштабов, не получает практически никакого развития. События сугубо локальны, неторопливы и напоминают какой-нибудь радчайский светский раут. Ближе к концу романа появляется фраза, которая отлично подошла бы «Слугам…» в качестве эпиграфа: «Frantic action, then months or even years waiting for something to happen». («Безумная лавина событий, а затем месяцы или даже годы, проведённые в ожидании, когда что-нибудь, наконец, произойдёт») Конечно, столько времени Энн Лэки нас ждать не заставит, всё-таки роман небольшой, вот только активные действия, имеющие прямое отношение к сюжету трилогии, начинаются только в самом конце. Пожалуй, нельзя назвать это существенным недостатком, так как на общее впечатление такая неторопливость никак не повлияла, вот только никак не получается отделаться от впечатления, что автор припас все изюминки для Ancillary Mercy, а … Sword из-за этого получился пресноват.

Сюжетная линия продолжается с того самого момента, когда мы оставили Брэк, или 1 Эск 19, некогда бывшую частью искусственного интеллекта огромного космического корабля «Справедливость Торена», с невыполненной задачей и в расстроенных чувствах. Любые намёки на развитие событий будут содержать спойлеры, поэтому повторю аннотацию: Брэк, получив в своё ведение космический корабль Mercy of Kalr, отправляется в систему Атоек, для того чтобы, по официальной версии, обеспечить стабильность и безопасность тамошних жителей. На самом же деле героиня следует своим личным мотивам и установкам, и ради них готова горы свернуть, игнорируя политические и общественные устои.

Роман можно условно разделить на три части. Путешествие на космическом корабле через гиперпространство с Сейварденом и командой, состоящей из солдат-людей; проживание Брэк в качестве Капитана Флота на подземных уровнях станции Атоек среди отщепенцев местного населения; и пребывание её же на поверхности одноимённой планеты, знаменитой своими чайными плантациями. Повествование насыщено деталями быта радчан и аннексированных ими народов, социальными проблемами, переходящими в конце практически в детективную линию, и новыми подробностями функционирования искусственных интеллектов. Недостаток масштабности компенсируется многогранностью описываемого мира и непростыми взаимоотношениями героев, за внутренним миром которых Брэк, в силу своих особенностей, может наблюдать практически беспрестанно.

Отсюда и манера повествования, когда мы одновременно можем сидеть вместе с Капитаном на диване в доме гражданки Фосиф с чашкой всенепременного чая в руках, стоять в карауле в компании Сейвардена и его солдат на Mercy of Kalr и следовать за лейтенантом Тисарват по коридорам станции Атоек. Кроме того, особенность текста, состоящая в полном игнорировании гендерных различий персонажей, в «Слугах Меча» достигает апогея. Пол угадывается только у двух героев (впрочем, этот факт был известен из первого романа), и у работников чайных плантаций, язык которых подразумевает деление на сестёр и братьев. Что касается всех остальных – никаких зацепок, разве что предположения, возникающие на зыбкой почве личностных взаимоотношений. Зато культура радчан, одновременно и похожая, и сильно отличающаяся от нашей, земной, показана с различных углов зрения, так что абстрактные поначалу принципы справедливости, пристойности и выгоды ложатся в логичную и понятную общественную систему.

Читается роман легко и приятно, так что возвращение во вселенную Энн Лэки можно считать успешным. Некоторый недостаток динамики в полной мере компенсируется головокружительным финалом и личностью главной героини, которая в сравнении со «Слугами Правосудия» стала ещё круче. Кроме того, мы узнаем, наконец, чем Анаандер Мианааи отличается от искусственного интеллекта, как станционные ИИ заботятся о своих обитателях и расстраиваются, если что-то идёт не так, и как странно ведут себя люди, используемые инопланетянами для общения с человеческой цивилизацией. Не так сногсшибательно, как в первом романе, но, тем не менее, интересно и замечательно. Остается с нетерпением ждать выхода третьей книги, обещанного в октябре этого года.

«Ярмарка тщеславия» — замечательный роман, в котором Уильям Теккерей иронично и метко обличает нравы начала XIX столетия. Хотя зачем ограничиваться одним веком? Язвительные авторские замечания, отлично прописанные и узнаваемые характеры, простой, но при этом полный бытовых жизненных ситуаций сюжет – все это позволяет роману быть актуальным, если не сказать злободневным, и в наше время.

По мере прочтения мне постоянно вспоминалась «Гордость и предубеждение». Однако если у Остин насмешка была завуалирована и прикрыта сентиментальным сюжетом, то Теккерей метит не в бровь, а в глаз. И как бы старательно он ни позиционировал себя независимым рассказчиком, все равно иногда возникало впечатление, что автор с нескрываемой ненавистью и презрением относится к своим современникам. Время от времени добродушная ирония переходила в мрачный цинизм, не менее точный, но зато куда более жестокий по отношению к людям, ставшим прототипами для героев «Ярмарки тщеславия».

В описании персонажей и ситуаций, в которые они попадают, проявилось особое умение Теккерея показать собирательные, пусть даже несколько карикатурные, образы так, что все его Кроули, Седли, Осборны и другие неизменно напоминают кого-то очень знакомого. А самый большой плюс автору как рассказчику – за то, что он всех их оправдывает. «Ярмарка…» отличается собранием пренеприятнейших персонажей (впрочем, парочка симпатичных в романе все-таки есть), но по-настоящему злобных личностей в романе не найти. Какие бы гнусные и подлые поступки не совершали его герои, Теккерей их прощает (ведь вся эта суета – не что иное как следствие человеческой природы). Сплетни, кражи, обман и предательство – все у автора выходит вымощенным благими намерениями, а потому и сейчас воспринимается близко к сердцу. Люди не так уж часто совершают подлые поступки из-за того, что относятся к вам со злобой и ненавистью. Гораздо вероятнее, что они преследуют какие-то собственные цели, а вы лишь оказываетесь на пути к их достижению. Дело-то житейское…

Все же Теккерей был очень невысокого мнения о своих современниках. Все его персонажи делятся на две категории:

«…мы, кто носит ленты и звезды и присутствует на сент-джеймских приемах, или же мы, кто топчется в грязных сапогах по тротуарам… и заглядывается в окна проезжающих карет на нарядную публику в шелках и перьях…»

При этом автор не исключает, что человек простого происхождения при изрядной смекалке и некоторой доле удачи вполне может войти в знатное общество. И наоборот: глупость или стечение обстоятельств часто приводят даже самых лучших и богатых к нищете и забвению. Вот только уровень и тех, и других, по сути, один и тот же. Избитая истина, и в ней кроется ложка дегтя, без которой вряд ли могло обойтись такое объемное произведение. С одной стороны, язвительные насмешки автора чрезвычайно забавны, увлекательны и правдивы, но разве найдет в них современный читатель что-то новое, о чем он раньше никогда не задумывался? Да и в 1847-1848 гг., пока «Ярмарка…» издавалась в сатирическом журнале, вряд ли ее приняли как откровение. Все мысли и идеи, высказываемые Теккереем в романе, достаточно банальны, и служат лишь еще одним подтверждением того, что тщеславие на нашей ярмарке жизни правит бал, а благородство, доброта, честность и прочие замечательные качества если и присутствуют, то практически всегда имеют под собой некую подоплеку, которая не позволяет принимать их с чистосердечной признательностью.

Однако в романе все совсем не так грустно. Хотя Теккерей ядовито отзывается обо всех без исключения действующих лицах, на страницах «Ярмарки…» найдутся и те, кому, несмотря на все перипетии, удача все-таки улыбнется. Сколько угодно можно списывать их поступки на ослепление любовью, глупость или обстоятельства, факт остается фактом – те, кто живут сообразно своим принципам, остаются верны своим привязанностям и долгу, в итоге вознаграждаются. А всех остальных, несмотря на тщеславные устремления и изыскания, конец ждет весьма печальный.

Дебютный детективный триллер Джона Вердона «Загадай число» оказался неожиданно хорош. Хотя бы тем, что, в отличие от большинства современных представителей жанра, держал меня в постоянном напряжении, а вчера в буквальном смысле не давал уснуть, пока его не дочитаю. И это несмотря на то, что сюжет с определённого момента стал предсказуем, а развязка – кристально прозрачна.

Стареющий детектив Дэйв Гурни, под давлением жены ушедший в отставку и уединившийся в уютном семейном гнёздышке в нескольких километрах от ближайшего обитаемого городка, должен бы радоваться жизни, заниматься садово-огородничеством и художественной самодеятельностью. Однако не всё так гладко – давняя трагедия тенью нависает над семейством Гурни, постепенно отдаляя супругов друг от друга. Тем более, Дэйв так и не смог расстаться с работой, которую холил и лелеял на протяжении двадцати пяти лет. Только перенёс её в несколько другую плоскость. И вот, в один прекрасный день, объявляется старый приятель Гурни по колледжу, Марк Меллери, с загадочными угрожающими письмами. Загадка как раз для уставшего от провинциальной жизни бывшего нью-йоркского следователя. Кто бы знал, что невинное, в общем-то, неофициальное расследование перерастёт в кровавый триллер с множеством жертв?

Роман поначалу напоминает детективы в викторианском стиле, с неторопливым развитием событий, замкнутым главным героем и мрачными зимними пейзажами. Даже не верится, что действие происходит в наши дни. В атмосферу идеально вписываются загадки преступника, намёки, оставленные им в самых неожиданных местах, и всепоглощающее безумие, по сравнению с которым самые злобные маньяки кажутся белыми и пушистыми. «Загадай число», конечно, пестрит недостатками любого дебютного романа, как, например, рояли в кустах, которые выкатываются ровно тогда, когда следствие заходит в тупик. Или недалёкость полицейских, которым требуется многостраничный мозговой штурм для обнаружения лежащей на поверхности улики. Тем не менее, изначальная загадка интересна, если не сказать изящна, и изрядно отличается от стандартных детективных историй.

Дэйв Гурни – фигура не слишком оригинальная, обыкновенный среднестатистический полицейский с проблемами на личном фронте и любовью к запутанным загадкам. Зато он не относится к тем персонажам, в которых хочется кинуть чем-нибудь тяжёлым, чтобы лучше соображали. И не скатывается в крайности Шерлока Холмса. В нём всего в меру – размышлений о прошлом, неожиданных озарений и идиотских поступков. Жена его, Мадлен, выписана куда более блекло, хотя могла бы получиться гораздо интереснее главного героя. С рациональным мышлением, многочисленными друзьями и хобби, она – полная противоположность Гурни.

С второстепенными персонажами ситуация противоречивая. С одной стороны, все сотрудники полиции и управления окружного прокурора, так или иначе связанные с расследованием, товарищи яркие и бросающиеся в глаза, хотя несколько карикатурные. Чего только стоят собрания по обсуждению улик и личности преступника! Иногда они заставляли хохотать в голос. Но за каждым не хватило каких-нибудь дополнительных черт характера или подробностей их биографий, а потому четких образов не сложилось. Всё-таки роман сконцентрирован вокруг противостояния Гурни и преступника, а все остальные – жертвы, полицейские, их родственники и просто сторонние личности – служат ему декорациями.

Напоминающий о классических детективных историях, к концу роман переходит в увлекательный, насыщенный событиями триллер. Несмотря на кое-какие недостатки и тривиальность некоторых сюжетных ходов, его действительно интересно читать. Любителя жанра «Загадай число» наверняка заинтригует, увлечёт и подарит несколько приятных вечеров. Ещё его можно порекомендовать как отличный отдых после насыщенного событиями трудового дня. В меру загадочный, он не заставит сильно напрягаться в поисках ответов на вопросы. А я, пожалуй, обращу внимание на продолжения истории о Дэйве Гурни.

Удивительно, но «Сияние» — первая книга Стивена Кинга, которая читалась у меня невыносимо медленно и мучительно. Я уж грешным делом подумала, что стала слишком сентиментальной для ужастиков. Но нет, к концу романа оказалось, что именно психологическая составляющая – общее состояние безысходности и обреченности, которым пропитана практически каждая строчка – подействовала на меня соответствующим образом.

Сюжетно роман не слишком выделяется среди множества однотипных страшилок, которые нас окружают в литературных произведениях и кино. Закрытый на зиму отель «Оверлук», все дороги к которому оказываются перекрыты снежными завалами, и семья Торрансов – мама, папа и маленький сынишка – остающаяся в пустынном здании в качестве смотрителей. Завязка обязывает к появлению страшного-ужасного Нечто. Кинг, как всегда, на высоте в том, что касается нагнетания напряжения и колоритного описания таинственных явлений.

Это все чудесно и замечательно, но главные акценты автор расставляет вовсе не на призраках и оживших трупах. Как и всегда, в центре внимания у Кинга – человеческая психология. И вот от чего становится действительно жутко – от осознания того, что история семьи Торрансов, рассмотренная в подобном ключе, становится по-настоящему реалистичной. Если выбросить из романа все фантастические элементы, в сухом остатке будут бытовые проблемы самых обычных людей. Джек, алкоголик, пытающийся завязать со спиртным ради жены и ребенка, страдает, помимо прочего, от неудовлетворенных амбиций и тянущейся с не самого счастливого детства ненависти к отцу-пьянчужке. Его жена, Венди, после давней трагедии пребывает в состоянии холодной войны с собственной матерью. А малыш Дэнни все время оказывается между горячо любимыми родителями, находящимися уже на грани развода.

Главный вопрос, который возникает по мере прочтения романа: могло ли все у семьи Торрансов сложиться по-другому? Если бы они вовремя уехали из зловещего отеля? Пожалуй, что нет. Джек изначально был обречен, ведь «Оверлук» не изменил его, а всего лишь поманил обещанием лучшей доли, погрузил в пучину иллюзий. Более сильный человек после ударов судьбы сумел бы начать с начала. А Джек не смог справиться с жалостью к себе, со временем перешедшую в раздражение, а потом и в неприкрытую ненависть. И даже любящая семья оказалась не в состоянии остановить его падение в тот ад, который для него создал «Оверлук». Или же он сам его для себя создал, ведь для Джека это место стало раем, в котором запутанные житейские неурядицы находят простое решение. А что призраки? Они всего лишь играют на чувствах и желаниях, лишь вкладывают оружие в руку. И только от самого человека зависит, использует ли он его по назначению.

Бывает, что книге после прочтения очень трудно поставить оценку. Это может быть в высшей степени замечательное произведение, признанное и читателями, и критиками, но у меня оно не вызовет никакого душевного отклика. А может случиться наоборот – в процессе чтения я замечу множество недостатков, но, закрыв роман, понимаю, что он заслуживает высшего балла. Так получилось и в случае с «Лезвием сна».

Я могла бы придраться к затянутости книги, потому что две трети ее, не меньше, мне хотелось скорее добраться до финала через все эти бесконечно повторяющиеся самокопания главной героини и бессмысленные диалоги, каждый из которых содержит в себе одно здравое предложение, а все остальное – переливание из пустого в порожнее.

Главная героиня, художница Изабель Коплей – вообще тема для отдельного разговора. На протяжении практически всего романа она представляется эталоном наивности и бесхребетности. Она доверяет самым сомнительным личностям, отказывается принимать очевидное и в итоге заваривает такую кашу, в которой читателю вряд ли удастся сразу разобраться. При этом я прекрасно понимаю чувства героини – вряд ли обычный человек, столкнувшись с какими-то мистическими событиями или сказочными существами, готов будет сразу принять все на веру. Однако при всех тех доказательствах, которые получает Изабель, и на которые она закрывает глаза, больше всего поражает ее отношение к происходящему. Какая все-таки полезная особенность – избирательно перекраивать свои воспоминания так, чтобы неприятные события выглядели по-другому! Вместо того, чтобы разобраться в своем прошлом, героиня живет по принципу «не виноватая я, он сам пришел!» и предпочитает прятаться от ответственности, а потом страдать, как же она виновата.

Что же касается сказочных элементов-ньюменов, то они как раз вышли у автора очень удачными. Их немного, и на сюжет большинство из них влияет весьма опосредованно, но зато характеры их получились полнее и ярче, чем у героев-людей. Чего только стоят непосредственная и взбалмошная Козетта, серьезный и гордый Джон, загадочный Пэддиджек и добрая Розалинда. В них присутствует искра, которая горит и в главном злодее. Он, пожалуй, единственный персонаж, которого де Линт не ставит изначально на сторону плохих или хороших. Впрочем, в его преступных намерениях читатель убеждается довольно скоро, в отличие от Изабель, ну да о ней мы уже поговорили.

Несмотря на всю ту критику, которую я привожу, книга поднимает очень хорошие и важные вопросы. О том, как важно ценить дружбу и внимательнее относиться к людям вокруг себя, потому что, погрузившись в собственные проблемы, очень легко пропустить что-то важное и не заметить приближение трагедии. О том, что можно жить рядом с человеком на протяжении многих лет и совершенно не знать его истинного характера, а только маску, под которой он скрывает боль и разочарование. Об ответственности, от которой главная героиня все время пытается убежать, но этим только усугубляет положение. Кроме того, в романе радует и вдохновляет атмосфера взаимовыручки, когда даже малознакомые люди готовы помочь друг другу в опасной ситуации, не задавая вопросов, хоть и не верят до конца в фантастичность происходящего. Конечно, все это сказка, весьма оторванная от реальности, но сказка эта получилась удивительно доброй и обнадеживающей, несмотря на мрачные и трагические события.

В общем, высокую оценку книга де Линта получает у меня скорее из-за послевкусия, которое оставляет роман, нежели из-за каких-то объективных своих особенностей. Возможно, ее не помешало бы сократить, убрав самоповторы и совершенно ненужное нагнетание таинственности, но главным здесь, как ни странно, оказался не процесс, а результат. И вот он-то весьма порадовал.

Мне всегда нравилась тема зомби-апокалипсиса. В литературе я с ней встречалась редко, но зато пересмотрела практически все мало-мальски известные фильмы и сериалы с участием живых мертвецов. Чем они «хороши»? На фоне других фантастических монстров они определенно выделяются. Ну не нравится мне идея очеловечивания тех же вампиров, оборотней и иже с ними, перед которыми в последнее время стоит, кажется, только сентиментальная проблема – кусать или не кусать? Ну а кто в здравом уме будет писать или снимать фильм про влюбленного и страдающего зомби? С одной стороны, такое положение дел здорово ограничивает авторскую фантазию – с каноном особо не поспоришь. А с другой, никто ведь и не собирался делать мертвецов главными героями своих романов. Зато они идеально подходят для описания постапокалиптического мира. Это ведь то же самое стихийное бедствие, вот только если наводнение-землетрясение-ядерная война прошли и оставили после себя руины, на которых человечество начинает отстраивать новую цивилизацию, то попробуйте-ка что-нибудь построить, когда из каждого темного угла так и норовит выскочить зомби и откусить вам полголовы.

В романе Миры Грант живые мертвецы старательно играют свою роль – появляются из ниоткуда в нужных местах, нападают строго по сценарию, постоянно маячат где-то на периферии, создавая смутную угрозу. В общем, молодцы. А вот люди ведут себя несколько странно. Огородив себя крепкими стенами и многочисленными уровнями защиты (никаких вам классических «партизанов» в опустевших городах), они, по сути, ничем не защищены, потому что Грант придумала такую замечательную вещь, как внезапная амплификация зомбо-вируса. Конечно, какие стены помогут, если любой ваш родственник, друг, сосед, просто знакомый может вдруг безо всякого предупреждения на вас накинуться. При таком раскладе американцы (раз уж в «Корме» речь идет именно о США, то на них и остановимся) за 20 лет уже могли бы что-нибудь придумать, кроме анализа крови каждые пять минут. Ну да ладно, так ведь было бы неинтересно. Если бы люди победили, то и писать было бы не о чем. Но это я уже придираюсь, потому что картина мира, не смотря ни на что, получилась целостной и детализированной. «Пробуждение» и то, что за ним последовало, описано логично и последовательно.

Впрочем, книга на самом деле не о зомби. Нашествие живых мертвецов тут как раз является фоном для политического триллера (хотя, пожалуй, не совсем триллера, но тут вам и активные журналисты-блогеры, и таинственный заговор, так что пусть будет так). Сюжет вращается вокруг президентской компании сенатора Питера Раймана, которую в прессе (то есть на своем новостном сайте) освещают главные герои – брат и сестра Шон и Джорджия Мейсоны, со своей командой. Политическая система и работа журналистов выписаны очень подробно. Хватает тут и перестрелок, и напряженной умственной работы героев, пытающихся разобраться в ситуации, и неожиданных сюжетных поворотов (особенно финального, не всякий автор осмелится так закончить книгу, особенно нацеливаясь на продолжение).

Единственное, пожалуй, что не позволило поставить «Корму» высший балл – основная интрига. На протяжении всего романа Мира Грант нагнетает напряжение, и в итоге не раскрывает вообще ничего. Нет даже намека на причины происходящего. Даже главный злодей – и тот оказывается скорее безумным фанатиком, нежели здравомыслящим участником мирового заговора. Впрочем, будем надеяться, что следующая книга прольет немного света на истинную подоплеку происходящего. Ну а в целом, роман получился увлекательным и динамичным, любителям постапокалипсиса и живых мертвецов – читать в обязательном порядке!

Роман Наоми Новик – явный фаворит главных фантастических премий. В мае этого года он уже удостоился Небьюлы и номинирован ещё на три: Хьюго, Локус и Мифопоэтическую. Ситуация складывается интересная, так как по аннотации Uprooted (который можно перевести как «Выкорчеванные» или «Вырванные с корнем») – это тривиальное женское фэнтези с уклоном в янг-эдалт, сдобренное для поднятия возрастного рейтинга некоторым количеством насильственных смертей. Так-то оно так, но не совсем. Вроде бы налицо все клише романтической сказки о деревенской замарашке и красавце-волшебнике из высокой башни, однако Новик из отработанного материала сумела сделать по-настоящему увлекательную и симпатичную историю. Не в последнюю очередь – благодаря реверансам в сторону славянской мифологии.

Завязка сюжета проста до безобразия. В деревеньке с живописным названием Дверник живут две девочки-подружки, Агнешка и Кася. Живут, фигурально выражаясь, между двух огней. С одной стороны – жуткий Лес, из которого время от времени прилетают ядовитые споры, а по опушкам шастают на деревянных паучьих ногах ходоки (да простит меня Мартин!). Жителям ближайших деревень несладко приходится: то посевы вымрут, то скотина взбесится, то люди начнут превращаться непонятно во что. Защиту селян от лесных напастей обеспечивает местный волшебник со зловещим именем Дракон. Он время от времени покидает свою башню, чтобы выжечь проказу и исцелить заражённых людей. Но и тут беда: каждые десять лет в день Зимнего Солнцеворота Дракон забирает самую умную-красивую-и далее по списку девушку, уводит её к себе в башню и… ровно через десять лет отпускает на все четыре стороны. Приближается время «ч». Все готовятся провожать Касю, которая та самая умная-красивая-и далее по списку. Как нетрудно догадаться, компанию странноватому мужику в башне составит вовсе не Кася, а Агнешка. Ну не повезло последней родиться с недурственным магическим талантом!

Отсюда и начинается история – не эпическая, но весьма масштабная. Она затронет и перемежающуюся краткими перемириями бесконечную войну двух государств: Польнии и Росии (ага), и давно минувшие времена, когда долину речки Веретено заселяли совсем другие люди, и проблемы престолонаследия в этом псевдосредневековом мире. Но в центре сюжета, что бы ни происходило на страницах романа, неизменно останется противостояние новоявленной ведьмы Агнешки и Леса.

И вот этот стержень книги можно назвать однозначной её удачей. Новик не отвлекается на любовную линию, которая малюсенькими штришками проходит через весь роман, занимает пару страниц кульминацией и тут же скукоживается перед куда более важными проблемами. Действия персонажей продиктованы определённой (хоть и авторской) логикой, а потому очередной сюжетный поворот принимается читателем безо всяких «не верю». Система самовосполняющейся магии подыгрывает героям, но данное условие, опять же, ставит Новик, как и то, что у Агнешки способности к волшебству скорее интуитивные и более сильные, чем у маститых магов. С неправдоподобием не подкопаешься. Мир Uprooted, быть может, не достаточно объёмен (впрочем, после произведений Г.Г. Кея и Софии Саматар любой покажется плоским), но в него можно поверить.

Второй плюс – это антагонист. От женского фэнтези про колдунов с девицами подспудно не ждёшь глубины конфликта. А вот у Новик вполне получилось, и Лес у неё не какой-нибудь озлобившийся товарищ с ворохом детских комплексов, а абсолютно чуждое человеку существо. И причина со следствием к финалу отлично увязываются. Есть, конечно, шероховатости, когда сцену кровавой резни неожиданно сменяет душещипательный эпизод, но на общем фоне это мелочи, и придираться к ним не хочется. Не подкачали и основные персонажи. Они держатся в рамках образов: Агнешка – скучающая по дому девушка, которой совершенно не хочется разбираться в интригах и тайнах, а единственной её целью является защита родных и близких; Саркан, то бишь Дракон, который за сотню с лишним лет закостенел совсем в своей башне, а тут ему как снег на голову свалилась ведьма-неумёха. Даже второстепенные герои вроде Каси, принца Марека и придворного колдуна Сокола не выглядят картонно и блёкло, у них у всех свои цели и стремления.

Антураж романа скорее средневековый, но очень приятно в нём выглядят восточно-славянские заклинания, упоминания Бабы Яги как легендарной волшебницы, характерные имена и прочие стилистические завитушки. Потому и реверанс в сторону мифологии: каких-то глубоких метафор тут нет, зато текст изобилует аллюзиями на сказки, легенды и детали быта славянских народов. И, безусловно, нельзя не отметить, что на фоне многотомных эпопей и бесконечных циклов Uprooted смотрится выигрышно. Автор не оставила пространства для сиквелов, приквелов и прочих вбоквелов; от первой и до последней страницы это – полностью завершённое произведение.

Книга у Наоми Новик вышла по-настоящему интересной. Этакий своеобразный образец женского фэнтези с элементами тёмного. Проще говоря, Uprooted – это сказка, от которой невозможно оторваться, с увлекательными сюжетными поворотами, продуманными персонажами и хорошо проработанным миром. Однако за границы жанра она не выходит, и наверняка не станет книгой на века. Просто качественная развлекательная литература.

«Нью-Йорк 2140» – это первое мое знакомство с творчеством Кима Стэнли Робинсона, хотя в бумажном виде давно уже дожидаются и трилогия про Марс, и пока не переведенный на русский роман «Аврора». И знакомство более чем удачное. Почему-то у меня сложилось впечатление, будто бы автор должен отличаться особой дотошностью и скрупулезностью в описании мира и фантдопущений (не иначе как из-за общего объема «марсианского» цикла), и что увлекательной истории ждать вряд ли стоит, ограничившись полным погружением в реалии книги. Оказалось, что по крайней мере новый роман Робинсона совмещает приятное с полезным; он одновременно и интересный, и по-хорошему монументальный.

Близится середина XXII века, и человечество наконец получило достойный ответ на все созданные им экологические проблемы – таяние ледников вызвало повышение уровня Мирового океана, и прибрежные зоны многих стран оказались затоплены, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Агрессивная аннотация наводит на мысли о фильме «Послезавтра» и о том, что в романе нас ждет описание эпического апокалипсиса. Хотя подобные сцены в книге тоже найдутся, второй по счету и пока последний катаклизм случился в самом конце XXI столетия, и жизнь мирового сообщества в общем и целом устаканилась, несмотря на обилие беженцев из все еще подтапливаемых регионов, время от времени падающие в зоне литорали здания, подточенные приливами и отливами, и дамоклов меч в виде оставшихся ледников. Вымершая из-за климатической катавасии фауна и остановка грузового и пассажирского сообщения в нашем привычном смысле прилагаются. Люди несколько образумились, быстренько сократили выбросы CO2, придумали какие-то суперпрочные и водонепроницаемые материалы для строительства домов и обработки поверхностей, занялись спасением выживших видов животных и из личных автомобилей пересели в водный транспорт. В таком виде мы и застаем Нью-Йорк – вся бывшая прибрежная зона покрыта водой, улицы запружены лодками, катерами и яхтами, а между домами люди передвигаются по крытым «небесным» мостам.

В центре повествования – небоскреб МетЛайф Тауэр на Мэдисон-сквер с двумя тысячами жителей и причудливой архитектурой. Все персонажи, сделанные Робинсоном рассказчиками, за исключением абстрактно-конкретного горожанина, живут в Мете, а события романа то прямо, то опосредованно касаются в равной степени и небоскреба, и Нью-Йорка в целом. Первые главы наводят на мысль, что сюжетно роман будет основываться на экономике – несмотря на природные бедствия, капитализм никуда не делся, и неравенство между мультимиллионерами, покупающими за баснословную цену квартиры в сухом Верхнем Манхэттене, и несчастными обитателями литоральной зоны, которым некуда податься, не дает покоя некоторым героям. Но хедж-фонды, «пузыри» на рынке недвижимости и индексы, определяющие надежность вложений, сменяются то производственным триллером с похищением и диверсиями, то приключенческим романом с поисками сокровищ затонувшего в конце XVIII века в проливе Хелл-Гейт корабля, то социальной фантастикой, поднимающей вопросы взаимоотношений людей в новых климатических условиях.

Персонажи у Робинсона очень разные, и объем романа дает раскрыться характерам и показать переход от абсолютной чуждости незнакомцев к сплоченности, вызванной общей целью. К концу книги ни с кем из них не хочется расставаться, даже с пресловутым горожанином, который время от времени прерывает повествование экскурсами в историю Нью-Йорка, подробно разъясняет, как происходил процесс таяния ледников, и размышляет, почему нью-йоркцы никогда не одеваются по погоде.

Мир недалекого будущего в романе на первый взгляд мало отличается от нашего, но дьявол кроется в деталях, и вот уже упомянуты композитные материалы, из которых небоскребы строят уже не в десятки, а в сотни этажей; летающие деревни, удерживаемые в воздухе аэростатами; плавучие острова, переправляющие жителей и беженцев из гавани в гавань; и коридоры естественной среды обитания, аналогичные нашим заповедникам. Наряду с технологическими новинками у мира романа есть и вполне знакомые черты – блогеры, которые могут заниматься исключительно полезным делом спасения вымирающих животных, но все равно должны заботиться о рейтингах и количестве просмотров; дроны, приспособленные для подводных работ; и аналоги наших смартфонов, носимые на запястьях. Никакого киберпанка и полетов на Луну, поэтому «Нью-Йорк 2140» и не читается как фантастика. Описываемый Робинсоном мир кажется очень логичной экстраполяцией существующих реалий в XXII век. Возможно, излишне оптимистичной в плане супер-композитов и летающих поселений, но у нас еще 120 с лишним лет, чтобы все это организовать.

То, что в конце автор прямым текстом заявляет, что люди нисколько не поумнели, и все очень плохо и станет только хуже, не добавляет роману пессимизма. Даже самые драматичные события уравновешиваются стремлением людей если не исправить свои ошибки (и даже не перестать их повторять), то по крайней мере не сдаваться и организовывать свою жизнь в условиях, которые кажутся совершенно для этого непригодными (и даже, обожемой, на этом зарабатывать!). Да и главные персонажи, по личным ли качествам или из вынужденной необходимости, помогают друг другу и окружающим, так что мир «Нью-Йорка 2140», несмотря на довольно мрачные перспективы, живет и радуется жизни – этакий сплав романа-предупреждения и гимна выживаемости людей.

P.S. Никогда у меня не было мечты побывать в Нью-Йорке, а теперь, благодаря роману Робинсона, появилась. Единственное, что меня разочаровывало в книге – то, что читать ее было бы идеально, прогуливаясь по улицам города, упомянутым автором, и представлять над собой толщу воды и морскую живность.

P.P.S. Очень порадовали манера письма и эрудиция Робинсона, который между делом вставляет выдержки из стихов Маяковского и Уолта Уитмена, ссылается на Пинчона (pynchonpoetry of twilight on the water – восхитительно), Йейтса, Беккета, Мелвилла, Дос Пассоса и других. Мелвиллу досталась даже отдельная сюжетная ветка с призраками и старыми кладбищами. Сведения об экономике и экологии познавательны и не должны отпугнуть даже самого неискушенного читателя, у Робинсона явно талант рассказывать обо всем достаточно просто, пусть и в манере некоторого превосходства (когда он предлагает читателю пропустить пассаж про таяние льдов и перейти к основной истории, если тому сложно и непонятно).

«Лучшая отечественная нф», – говорили они. «Почти что Уоттс», — говорили они. Писали хвалебные рецензии и рассыпались в восторгах. И я наступила-таки на горло собственным принципам и взяла в руки отечественную фантастику. И знаете, что? Как истинный Фома неверующий, я запаслась бочонком едкого скептицизма и набором стандартных обвинений в пиаре и преувеличениях. Но где-то по дороге всё это растеряла. Потому что это – действительно лучшее, что есть сейчас в русскоязычной научной фантастике (или одно из; и вообще – делите надвое, ибо громкими заявлениями сейчас бросается человек, как огня боящийся других представителей жанра). Не новое слово, конечно же, да и радость по поводу внезапного возрождения российского нф-пространства, по-моему, преждевременна, ведь один в поле не воин. Но «Роза и Червь» хороша, интересна и научна.

Давайте разбираться, чем же так «выстрелил» роман Роберта Ибатуллина. Сюжетно его хочется отнести к постапокалиптике, потому как в 2295-м году Земля подверглась массированной инопланетной атаке. Некоторые особо ушлые успели оседлать космические корабли и смыться на ближайшие луны, спутники и астероиды, а малая доля остального человечества пережила пятилетнюю зиму и потихоньку обретается на руинах развитой цивилизации. Это, безусловно, космическая нф, так как изрядная доля «романного» времени посвящена межзвёздным путешествиям, колониям на астероидах и проблемам инопланетного вторжения. С киберпанком лично у меня серьёзных ассоциаций не возникло, ибо технологии у Ибатуллина скорее развивают нашу действительность в том же направлении, что у Винджа и Симмонса, нежели уходят в киберпространственные и мрачно-урбанистические дебри Гибсона и Стерлинга.

Без сомнения, перед нами – политический триллер (и эта линия вполне могла бы затмить собой все остальные, будь ей оказано чуть больше внимания). Поначалу персонажи действуют как будто бы сами по себе, исходя из собственных эгоистических побуждений и стремления выжить в непростом мире будущего. Но вскоре проступают контуры конфликта между военными диктаторами на Венере и свободными колониями на Луне и Марсе. Следствия этого воистину глобального конфликта ужасают и трогают за живое, ведь до жути напоминают характерные и распространённые ситуации, когда «цель оправдывает средства», а борьба за власть становится неимоверно жестокой, даже перед лицом колоссальной угрозы.

Бытует мнение, что «Роза и Червь» — это янг-эдалт, с чем я категорически не согласна. Введение двенадцатилетнего персонажа не переводит книгу автоматически в разряд подростковых. Некоторое упрощение к финалу, вызванное отходом автора от технических подробностей и увеличением динамики повествования – вот это в романе присутствует. Однако проблемы здесь поднимаются отнюдь не детские. Большинство основных персонажей – вполне взрослые люди, а интрига, даже с точки зрения того самого 12-тилетнего Саида, чересчур сложна и многослойна.

Нельзя обойти вниманием и научную часть, которая, в общем-то, и заставляет вспомнить именитых мастеров зарубежной нф. Ибатуллин не любит объяснять на пальцах, но технологии будущего интуитивно понятны даже неспециалисту, их обоснование и применение логично и не вызывает нареканий, но закрадывается и парочка недостатков. Во-первых, не соблюдён баланс научного и остальной части повествования. С самого начала автор погружает нас в незнакомую среду, где мы на каждом шагу натыкаемся на загадочные устройства и неизвестные нам исторические факты. К середине же сеттинг становится привычным, новшествам уже не приходится удивляться, научность постепенно отваливается, сменяясь удалым триллеро-боевиком. Неплохим, потому что он всё равно даёт ответы на интересующие читателя вопросы, но иногда хочется, чтобы Ибатуллин-технарь не прятался в дальний угол, а разбавлял повествование Ибатуллина-рассказчика.

И второе. Нельзя сказать, что идеи в «Розе и Черве» вторичны. Приложенные к необычным реалиям, они не бросаются в глаза как калька с трудов западных авторов, хотя те же Уоттс с Симмонсом в некоторых эпизодах усиленно подмигивают между строк. Они хороши, но отсутствует в них некая самобытность. Начиная с устройства систем жизнеобеспечения на астероидах и заканчивая космическим Роем – всё выписано в лучших традициях зарубежной нф. А так хотелось бы не только поставить Ибатуллина в ряд с мастерами жанра (что само по себе очень здорово), но и выделить его в совершенно отдельную категорию. Чтобы пресловутое возрождение российской нф шло по собственному пути, а не под маркой «писать в духе Уоттса». Ведь по сути роман этот – знак того, что и в России-матушке не перевелись ещё авторы, способные к полёту фантазии, помноженному на хорошую научную базу. Которые, как Роберт Ибатуллин, могут взять стандартный постапокалипсис с угрозой инопланетного вторжения – и сделать из него нф-конфетку.

А конфетка и есть: с разнообразной начинкой, со множеством вкусов, временами простоватая, но недостатки с лихвой подавляются интересным сеттингом и качеством произведения. Я пока что не готова пересмотреть свои взгляды на русскоязычную фантастику, в которой царствует фантбоевик с нестареющим «пыщ-пыщ». Но за творчеством Ибатуллина следить буду, однозначно.

P.S. Грустно, что роман обрывается на полуслове, а перспективы продолжения весьма туманны. С такими роскошными предпосылками стоило либо закончить на печальной, но окончательной ноте, либо сразу пообещать штук пять томов цикла. А у нас тут разочаровывающее to be continued… и читатели со скорбными взглядами, ожидающие следующего романа.

В произведениях латиноамериканских писателей, независимо от жанра и времени действия, есть какой-то неповторимый, им одним присущий колорит. Его составляют исторический фон, накладывающий отпечаток даже на те книги, события которых происходят в 21 веке, исключительный менталитет, сочетающий в себе наивность и прагматичность, религиозность и суеверность, и, безусловно, пейзаж – будь то яркое летнее солнце или зимняя сумрачность, он всегда словно бы подёрнут дымкой, едва уловимым флёром печали и загадочности, одновременно и манящим, и держащим в напряжении. Поэтому даже насквозь реалистичные произведения латиноамериканцев читаются как магический реализм, даже если вся мистика уходит на откуп суевериям и пустым домыслам. Книги эти волшебны, и в творчестве Марио Варгаса Льосы это проявляется в полной мере, хоть автор чрезвычайно редко допускает элементы ведовства или мистики, а уж тем более практически никогда не говорит о них прямым текстом, оставляя центральное, основополагающее положение героям, их переживаниям и дамокловым мечом нависшей над ними трагедии эпохи.

Тем удивительнее «Скромный герой», читающийся как детективная история с элементами мистики, с провидицами, ведьмами и таинственными явлениями не то призрака, не то самого дьявола, оказывающими важное влияние на ход событий. В остальном Льоса верен себе – современность для него не несёт такого трагизма, как времена Рафаэля Леонидаса Трухильо в «Празднике Козла» или «Разговоре в «Соборе» . Время бунтов и революционных волнений прошло – наступила спокойная, размеренная жизнь, перемежающаяся локальными катастрофами маленьких людей, скромных героев, показанных с нарочитой карикатурностью в фирменном стиле автора, где в каждой, даже самой смешной шутке кроется нотка грусти. В романе пасторальную Пьюру, только недавно обзаведшуюся современными торговыми комплексами и бизнес-центрами, и столичную Лиму потрясут события настолько пародийно-латиноамериканские, что чтение иногда представляется очередным эпизодом мыльной оперы – удивительно динамичной, к чести Льосы. «Скромный герой» читается за один присест благодаря закрученной, хотя временами и очевидной, интриге и загадочным мистификациям, которым не терпится найти рациональное объяснение. Поэтому, даже когда история Фелисито Янаке приходит к логическому завершению и расставляет все точки над i, финал второй сюжетной линии, о которой аннотация бессовестно врёт, отдавая пальму первенства Исмаэлю Каррере – на самом деле второй «скромный герой» в романе вовсе не он, а дон Ригоберто, всё равно не даст заскучать.

Льоса не был бы собой, если бы за всей сериальностью и фривольностью стиля не оставил целый пласт обличительной злободневности. Впрочем, автор не больно-то и скрывает, что все до единого персонажи, за исключением, быть может, эпизодически появляющихся, которые попросту не раскрываются в достаточной мере, не подходят на роль однозначно положительных персонажей. Фелисито Янаке, проблемам которого нельзя не сочувствовать, со спокойной совестью сожительствует с девицей много младше своей жены и костенеет в собственном понимании гордости, унаследованном от отца и при ближайшем рассмотрении вовсе не геройском, а временами и нелицеприятном. Дон Ригоберто подкупает искренностью и простым отношением к жизни, но временами его поступки и разговоры по меньшей мере удивляют. Оба героя оказываются удивительно человечными и обыденно жестокими, способными как на сопереживание близким, так и на тотальное неприятие чужих побуждений и ценностей. В то же время отрицательные персонажи и даже откровенно пародийные полицейские не являются карикатурными злодеями и дурачками (за исключением пары-тройки особо отличившихся), у них есть конкретные и понятные читателю мотивы для тех или иных поступков. В закрученной санта-барбаре отцов и детей, жён и любовниц есть, конечно же, правые и виноватые, но в условиях простой человеческой жизни границы неприятия размываются, и бывает, что преступнику сочувствуешь куда больше, нежели обиженному им кабальеро.

Отдельно хочется поблагодарить переводчика Кирилла Корконосенко – не только за достойный перевод, но и за примечания, которые отсылают нас к другим романам Льосы, где уже встречались и дон Ригоберто, и полицейский с пошлым прозвищем Скребисук, и ещё некоторые персонажи. Благодаря этим небольшим пометкам «Скромный герой» становится не отдельным произведением, но частью обширного полотна, описывающего быт и нравы современного Перу, и вполне можно задаться целью собрать всю картину.

Этот роман Варгаса Льосы не лишен и недостатка, который тем более бросается в глаза давнему поклоннику творчества автора. Несмотря на приятный язык и стиль, интересный сюжет и актуальное отображение современности, реалии которой характерны не только для Перу, он все же слишком прост и излишне мелодраматичен. Это не значит, что он плох, скорее, от Льосы подспудно ожидаешь если не общественной, то уж точно личной драмы. Поэтому лёгкость повествования хоть и играет в какой-то мере «Скромному герою» на руку, всё равно после прочтения мозг привычно прокручивает в голове события и характеры, силясь отыскать в них хоть что-нибудь, незамеченное за прямо высказанной моралью. И терпит фиаско, потому что роман интересен, мил и наводит на определённые размышления о взаимоотношениях отцов и детей и непременной изнанке гордого слова «герой», но размышления эти сворачиваются в чёткие выводы сразу после прочтения, и возвращаться к ним вновь нет никакой необходимости. Льоса восхитительно играет судьбами персонажей и ярко передаёт эмоциональную составляющую книги, но невозможно избавиться от лёгкого чувства неудовлетворённости, как будто читателю предложили, скажем, шоколадку, и он уже напридумывал себе, что она будет с орехами и изюмом, а внутри неожиданно оказалась помадка. Всё равно вкусно, но уже не совсем то.