Одна моя знакомая и уважаемая мною женщина, работающая библиотекарем, на сайте «Живая литература» обратила внимание на единственно достойного, как можно судить по её мнению, «положительного героя именно в сегодняшних негероических обстоятельствах». И этот герой – Виктор Служкин, главный персонаж книги пермского писателя Алексея Иванова «Географ глобус пропил».

Я не мог, из уваженья к ней, не прочитать сие творение, и не оставить отзыв.

Итак, приступим к чтенью.

«Будкин точен, как свинья, — сказал он. — Точность – вежливость свиней». Такие нотки мерзости в отношении знакомых возмутили сразу, и на протяжении всей книги не ушло подпорченное ощущение. Но оно потонет и забудется в разжиженной субстанции сюжета этой книги.

И в семье, с дочуркой, не менее мерзко поступает Служкин:

«Меня Андрюша Снегирёв мучит. Щипает, толкает…

- Дай ему в рог, — посоветовал папа…»

И этого «героя-папу» в романе ещё кто-то будет называть романтиком. Он раскуривает сигарету при ребёнке, и учит проявлять агрессии? Куда с таким отцом идти ребёнку?

Отец ведёт дочурку отдохнуть, но так, как это более всего привычно людям его круга:

«Папа, а куда Будкин пошёл?

- На охоту за мамонтом. Он его на шашлык порубит, мама пожарит, и мы

съедим. Мамонт — это слон такой дикий, волосатый.

- А ему больно будет?

- Нет, что ты, — успокоил дочку Служкин. — Он специальной породы —

мясной. Когда его на шашлык рубят, он только смеётся…»

Безбожное враньё не достойно поощрения. Мне видится мерзейшим все потуги главного героя врать напропалую дочери своей, милейшему созданию.

И мнения на Витю Служкина у героинь второго плана не менее категоричны, и не расходятся с моими: «…у тебя кроме шуточек и нет ничего больше!... Пусто за душой! Ты шуточками только пустоту свою прикрываешь!».

Жизнь главного героя Служкина прямо-таки соткана из коротких сентенций и пословиц, да вот только в мудрости ему отказываешь, когда видишь всю неизбывную грязь его прозябания и падение в низы.

И ученики имеют основание утверждать в мою поддержку:

«…- Градусов говорит, что вы пьяный с берега упали, — добавила Люська.

Она пила чай из блюдца, поднимая его к губам и дуя.

- Поклёп это, — отрёкся Служкин. — Просто я ключи дома забыл.

- Ну и что?

- Как что? Дверь заперта, а войти надо. Ну, я вспомнил детство в

Шао-Лине, решил дверь ногой выбить. Разбежался, прыгнул, да силы не

рассчитал. Дверь высадил, пролетел через всю квартиру, проломил стену и

рухнул вниз с четвёртого этажа. Нога пополам.

Люська обожглась чаем.

- Врёте вы всё, — с досадой сказала она, вытирая губы. — Непонятно

даже, как вы, такой, учителем стали...». И меня в очередной уж раз подобная догадка ужаснула. А ведь писатель Алексей Иванов сотворил роман, основываясь на опыте работы педагогом. Надо полагать, он так же заигрывал с молоденькими учителями, а осведомлённость его учеников об этом его не донимала? И сам же им на лестничной площадке разливал спиртное в честь дня его рождения!?

Неотличимо и всё взаимопроникающе: язык детей и их же поведение — аморально, а сам герой лишь тем гордится, что в глазах своих ещё невзрослых подопечных видит уважение к себе. Круг замыкается в воронку рефлексивной жалости к самим себе.

На чём всё вертится у взрослых в романе «Географ глобус пропил»? Да на изменах всех и вся, на эгоизме каждого, а это – пошлость, представленная как банальность, и если бы ещё она писалась с глубиной раскаянья, но такого и незаметно в тексте. Герои советуют друг другу находить любовников, ища в таком решении единственную путь-дорожку на жизненных перипетиях отношений женщин и мужчин. Я с теми заодно, кто не приемлет оного.

О Служкине ещё раз сказано из уст любимой им когда-то женщины: «Конечно, на первый взгляд ты податливый: мягкий, необидчивый, лёгкий на подъём, коммуникабельный... Но ты похож на бетономешалку: крутить её легко, а с места не сдвинешь, и внутри — бетон». И весь сюжет таков: крутится вокруг одной лишь сложности взаимоотношений, дальше не уходит, и внутри – неосознаваемая пошлость, низость и тлетворность смысла существования всех без исключения героев. Мир книги однобок, нет в ней ни одного персонажа, который может вызвать уважение в сердцах и мыслях у меня, как у читателя. Ни один персонаж не отличается от главного героя книги.

Все, у кого внутри борьба за истинную чистоту, а не наивное самолюбование и жалость, и те, кто искренность в себе воспитывает, а не идёт от мысли «врать во благо», отвергнут эту книгу однозначно, лишь малость пожалев расклад совсем уж «негеройских» жизней.

«Декамерон» Боккаччо – шедевр, наполненный интимно во всём объёме текста, а у Алексея Иванова – смрад сексуальных отношений. У Боккаччо – есть красота и в низости времён средневековья и трогательных историй о любви, а у Алексея Иванова – «грязное бельё» будто бы чистых душою людей современности. «Декамерон» я буду перечитывать ещё, «Географ глобус пропил» — в ближайший день верну в библиотеку.

Закономерно, представив себе случай, что книгу эту я не взял в библиотеке, а купил в любимом книжном магазине, то ясно осознал, что крайне был бы раздосадован о зря потраченных деньгах. И сэкономил денег бы, конечно, не порядком, но времени убил бесповоротно много: за день-другой я мог бы вновь прочесть «Декамерон», и был бы счастлив в тот же день, неся в душе успокоенье.

С читателем наедине я задаюсь вопросом: героем Служкиным нам можно восторгаться?

25 июня 2011

Вялое повествование уже заложено изначально, такое моё первое впечатление. Посторонние незначительные сцены, которые движимы единственной своей целью – охарактеризовать главного героя относительно того, как он реагирует на действия и слова друзей и коллег из своего окружения, а другого, собственно, окружения у героя Макса Фрая — нет. Колкости исходят почти от всех героев книги. А ещё смешные на слух названия существ и мест обитания наводят на мысль, что единственным читателям для подобной литературной серии являются дети от двенадцати до шестнадцати лет.

Книга переполнена лишними диалогами, которые, откровенно говоря, не тащат сюжет и не влияют на его развитие в плане возникновения интригующих ситуаций или, уж тем более, развязки, так как ней не с чего подойти по ходу слабейшего и невнятного сюжета.

И само отсутствие остросюжетности в книге отнюдь не добавляет положительных эффектов в становлении главного героя (Макса Фрая) как культового персонажа. Герой, сэр Макс, поражает неопасных, как выясняется из описания, живых мертвецов лишь щелчком пальца левой руки (в прямом смысле), а его друг, сэр Кофа, обычными хлопками ладоней друг о друга уничтожает их массово и без всякого зазрения совести, только сэр Макс чуточку усомнился в гуманности проделанной работы, ведь живые мертвецы и не думали сопротивляться, или же нападать на кого либо, просто их вид пугает обывателей.

На протяжении всей книги Макс Фрай не испытывал страха перед возможной смертельной опасностью, и всё потому, что её не было вовсе. Ради чего читателю верить в избранность сэра Макса? Сами друзья постоянно подкалывают его, а он апатично реагирует на всё это либо же отвечает с той же желчью.

Основное настроение сэра Макса – пессимизм, грусть и идеализирование действительности, которую он сам не торопится менять, а самое главное, нежелание вообще действовать, пока его не сподвигнуть на это его близкие товарищи. Ленивый, неуверенный и ехидный персонаж – вот он сэр Макс Фрай.

И это любимой герой многих молодых читателей!? Любой взрослый найдёт здесь, в предложенной книге (как, и в остальных из доступной серии), в чистом виде увлечение данным персонажем для юношей «предвузовского» периода, так как ничего интересного в поведении, соответствующее главному герою, невозможно обнаружить при даже не особо внимательном рассмотрении. Причислить Макса Фрая к герою поколения молодых может только тот же рефлектирующий тинэйджер, коим и является сэр Макс Фрай с его мыслями, далёкими от философии самопожертвования или смирения и отстранении от благ земных, если они не внесут в его жизнь сумятицы в виде активных поползновений и ответственности. Даже шутки нисколько не трогают меня, как простого читателя, хоть и не так уж далеко ушедшего от юношества. Тем более что они, эти шутки, не заходят дальше язвительности в отношении всех, кто присутствует в сценах повествование. Сдаётся, что автор видит в иронии персонажей над самими собой во всей атмосфере книги – лучшей составляющей подросткового чтива.

Ещё один роман Алексея Пехова, который я решил оценить по-серьёзному – «Синее пламя». Выбор пал на него лишь по высокой оценке на «Фантлабе» + премия журнала «Мир фантастики»: лучшее фэнтези года.

Итак, поехали.

«...она и хрупкая женщина, слабее тебя, но её оружие – ум и воля.»

Даже умные женщины, наверное, посмеялись над этой фразой. Пехов – это, конечно, всегда верх пафоса из ничего. Это как так надо жениться, чтобы вообще ум и волю потерять в своём литературном творчестве во имя жены-соавтора? Как можно вообще потерять всякий стыд и сочинять очевидную фэнтезятину без серьёзных соображений в пользу ухода от дешёвых шаблонов?

И вот эта героиня, которой восемнадцать лет (!) идёт к главному врагу своего покойного мужа с одним телохранителем и со спрятанным отравленным кинжалом, а главное – с невиданной лёгкостью убеждённая, что заставит охрану врага убедить её не досматривать. Ну, конечно! Это же Пехов написал. Разве может он усложнить жизнь своим героям? Из книги в книгу у него герои живут, как в компьютерной игре: могут знать наперёд, что поджидает в дальнейшем, поэтому всегда действуют смело и решительно. Хоть бы раз его герои отведали «прелестей» чужой агрессии и подозрительности к врагам. Выпустить бы его героев в нынешнее, допустим, Чертаново и посмотреть, как над ними будут измываться тупые и слабовольные гопники.

Ну, так, вернёмся к его героине. Эта 18-летняя женщина предлагает врагу своего бывшего мужа отдать царство, а самой – выйти замуж за его сына-идиота (она так прямо и говорит, что он идиот). Враг удивляется, что эта особа будет заниматься сексом с её сыном идиотом (да-да, он легко соглашается с 18-летней чужой женой своего врага, что он отец идиота). И эта героиня предлагает в брачную ночь подсунуть этому будущему мужу-идиоту... служанку, чтобы самой не участвовать в интимной сцене. И вражеский король соглашается с 18-летней капризулей, которая заявилась к нему сама (этим демонстрируя свою неимоверную крутость перед ним) и все правила игры продиктовала (не давая никаких вариантов для врага), а он лишь оказался болванчиком с постоянно кивающей головой. Как шутил в своих монологах Винокур в 90-х: «Это же каким не-Людовиком надо быть...». Такие короли только у Пехова, наверное, бывают: ими понукают и командуют 18-летние жёны врагов.

Продолжим.

«Она оказалась рядом, и её стальные пальцы сжались на его плече прежде, чем тот понял, что происходит. Хозяин ахнул и скрючился от боли, встав едва ли не на четвереньки.»

Мужик-трактирщик даже не смог отбить женскую руку от своего плеча?! Если бы она схватила за его мошрнку – я бы ещё понял. Но она схватила за плечо, КАРЛ!!!

Миллионы мужчин согласятся, что эту женщину (которая при этом пришла в далёкий трактир только со своей подружкой!) всем бы трактиром просто... не поняли бы. Но писатель Пехов женат, поэтому женщины-героини у него держат всех мужиков в страхе и унижают их, как старшеклассники сопляков из начальной школы.

Ну так вот. Эта женщина потребовала приготовить куриный бульон для своей больной подруги, при этом предоставив ему курицу из его же курятника, что его разозлило и об этом он указал прямо в разговоре. Почему не хилый трактирщик идёт на поводу у обыкновенной женщины с больной и тощей подругой – не понятно. В трактире при этом находились мужчины, которые явно имеют свою точку зрения по поводу поведения женщины в местах не предназначенных для женщин, если они приходят в одиночку без сопровождения мужчины.

И здесь тут же возникнет у многих людей (любого пола) щепетильный вопрос: сколько литров мочи и харчков окажется после этого требования в котелке готовящегося бульона для этих двух посетительниц? И ведь Пехов даже не задумывался об этом. Разве кто-то посмеет такое неприличное сделать со столь великими героинями за их спинами?

На «Фантлабе» у этой книги средняя оценка выше восьмёрки. Это, видимо, женщины так щедро одобряли столь могущественную героиню? Теперь ясно, какие надо писать книги, чтобы понравилось женщинам.

И не надо меня в женоненавистничестве обвинять. Тут правда одна и литература от логической цепи не отделима. Только общеизвестная в каком-то выдуманном или реальном мире женщина-герой может на что-то претендовать. Но у Пехова героиня просто, можно сказать, с горы спустилась и никому неизвестна. Почему она настолько смела, что мужское и далеко не интеллигентное окружение её вообще не беспокоит? Это при том, что она несколько раз затем будет говорить наедине с подругой про то, что её могут выгнать из трактира, если она совершит что-то возмутительное. Пехов в очередной раз не соблюдает логику внутри своих произведений, причём, как всегда, внутри одной короткой главы. Как можно писать романы в соавторстве и допускать из романа в роман одни и те же трудносвязуемые действия?

Потом героиня сражалась с мёртвыми волками, которые приобрели синий цвет глаз, как в «Игре престолов». Плюс по ходу всего романа смерть нескольких «заготовленных» героев, чтобы напоминало отличительную черту «Игры престолов». Точь-в-точь. А ещё храбрая девочка с длинным тонким кинжалом, при этом ещё постоянно её посещают видения во сне, словно вид сверху, как у «трёхглазого ворона» из «Игры престолов». А ещё викингообразные дикари, с вождями которых лучше дружить, чем враждовать, ведь этим «одичавшим» больше близко военное дело и поедание человечины, чем вести себя цивилизованно. А ещё белое и синее пламя, собственно, как религия огня и льда у Джорджа Мартина в «Игре престолов». Ощущение, что снова и снова «Игры престолов» по РЕН-ТВ смотрю, но уже в «гоблинском» переводе Пехова.

Ну, говорить про воровство легендарных сюжетов Пеховым можно устать, поэтому пропущу долгое рассусоливание об этом. Про его плагиаторские способности знают многие и только его фанаты прощают ему заимствования, хотя есть множество авторов в России, которые умудряются писать что-то своё и даже целые циклы по своим задумкам выпускать, стараясь нафантазировать исключительно своё. Но Пехов не такой, ему прощу украсть сразу несколько идей конкретного произведения, а потом со всем этим «пакетом» запихнуть в свой роман, не особо маскируя заимствованное.

«Лишившись уха, пожилой воин подхватил лёгкую лихорадку, но болезнь не забрала у него силы, и он продолжал путь с ними на равных.

Керник оказался молчаливым и замкнутым человеком без лишнего самомнения.»

Фанаты «Игры престолов» хором крикнули: «Это же тот самый Пёс!». Но разжигать тему плагиата бесполезно: воровать автора не отучишь, если человек по жизни литературный вор. Идём дальше.

«Раньше тех гор не было. – Он указал на острые пики на противоположной стороне ущелья. – Они появились только после Катаклизма. И крепость тянулась по старому хребту, полностью защищая южный рубеж от мэлгов.»

Тут фанаты «Игры престолов» опять выскочат и крикнут: «Это же Стена!». Орите сколько угодно, фанаты, Пехову до фени, он с чужих сюжетов живёт и процветает.

«На снегоступах, очень ловко, женщина отскочила к стене...»

и

«Прыжок второго волка отбила ногой, попав в голову, сломав снегоступ. Тут же выхватила из-под куртки нож, сама прыгнула вперёд, обрушилась на мертвеца сверху, запустив пальцы левой руки глубоко в загривок, фиксируя так, чтобы клацающие челюсти не могли до неё дотянуться.»

Это каким же надо быть... Пеховым, чтобы писать про то, что в снегоступах (ещё и на одной ноге даже!) можно было прыгать, стоя на высоком снегу?! Про высоту снега можно понять из ближайшего абзаца, где другой герой увяз по колено.

А уж про борьбу с волком что говорить. Это как так можно схватить «глубоко в загривок» волка? У меня была в 90-х немецкая овчарка по кличке Рекс. Я с ней боролся и не раз. Да и все, кто боролся с волкообразными и даже лохматыми коли, не подумают хватать за шерсть позади головы вообще любую атакующую тебя живность. Как можно уберечь себя от пасти животного, хватая его за загривок?! Немецкую овчарку можно взять, к примеру, за... верхнюю челюсть и она – опаньки! – вас не сможет укусить, а будет скулить от боли. Да-да, не за нижнюю даже челюсть, а за верхнюю, когда нижняя свободно опущена книзу. Многие подумают, что: как же так – нижняя челюсть сейчас вас цапнет, всего лишь рефлекторным поднятием вверх? Вот у кого не было собаки, тот и напишет такое, как Пехов, который кроме болонок, видимо, и не видел в жизни живьём волкообразных. Да ещё в снегоступах, о которых Пехов знает, по-моему, ничего. Прыгать в снегоступах – это то же самое, что прыгать на лыжах в высоком снегу: такими попытками только втаптывать себя глубже от каждого рывка вверх; единственно стоя на плотной лыжне можно прыгать успешно ввысь, а в рыхлой массе – ни-ни. Но это же Пехов, ему логика не нужна, когда «пипл хавает» по привычке любой его текст.

Цитаты взяты из первых пяти глав! Разбираться по каждой главе – выйдет невыносимо долго.

И этот роман в своё время стал «Фэнтези года» по версии журнала «Мир фантастики»?!

Что делает автор из стимпанковской идеи?

Нелепое переименование из сэров в чэры, ситхов в сиги, Скотланд-ярда в Скваген-жольц, Индию в Магару, Калькутту в Кальгару, птицу Гаруды из индийского эпоса в Гарвуду и так далее. Придумывание своих монет и купюр, званий и статусов. Но забыл переименовать шейхов, раджей и жандармов. Плюс ко всему ещё и озвучил нынешние войны за нефтяные ресурсы, скрываемые в книге под предлогом помощи в борьбе с поклонниками солнца. Это натиск США в странах с мусульманской верой стал прототипом для сюжета. Автор не стал изобретать что-то новое, а просто перенёс дела сегодняшние в далёкую эпоху пара.

«Наши колониальные войска быстро переломили упрямство малозанца, и с тех пор остров свободен и независим, хотя многие его и называют негласной четырнадцатой колонией Рапгара.»

- Ага, и никто не увидит в этом советскую историю с её 15 республикой — Болгарией, освобождённой ранее от турок, а затем и от союзников 3-го Рейха силами советских воинов.

Ещё историю моста «Золотые ворота» в США перенёс для своей книги под названием мост «Разбитых надежд».

Забавно, что и сам Пехов путается в своей карте, не понимая ошибочности маршрута поездки героя во второй главе, забывая, что поезд два раза прибывает на центральный вокзал, огибая южную оконечность. Или это я чего-то напутал, забредая в многочисленные пеховские описания всего и вся?

Помимо такой авторской белиберды в первых двух главах достаточно подробно описывают мир Рапгара и предстоящие волнительные приключения в нём колонки в газетах и рассказы знакомых главного героя. Вроде бы всё это обещает полноценный сюжет, раз автор решил набить столько подробностей в описание особенностей народов, раскрасок вагонов по статусам пассажиров и отличительных подсветок могил на кладбище. Но вся затея Пехова — это мешанина из фактов нашей и мировой истории сразу нескольких веков. Снеговик из разнородных кусков выглядит посмешищем.

Конечно же герой неуязвим и... обладает даром невидимости... на шесть секунд. Всё, что нужно для создания литературной болванки. Нет, это надо ещё раз обмыслить. Невидимость на шесть секунд, Карл!!! Пехов, типа, делает поблажку для справедливости и интриги, но... опять вляпывается в говно неправдоподобности, которая вечно ему присуща в творчестве. Вроде надо дать что-то и врагам, чтобы они были страшны и опасны, но — это же Карл. То есть — Пехов.

Пересказы кухонной и другой бытовой болтовни вместе с воспоминаниями обо всём утомительны. Автор книги совсем не умеет это делать уместно и компактно, как это делал великий Вудхауз. При повторном перечитывании его произведений ты не пропускаешь ни единой страницы, а вот непонятные мне фанаты прозы Пехова, наверное, и сами знают, что многие страницы современного писателя Пехова они с удовольствием пропустят, обращая внимание по памяти только на те, где есть «соль и перец».

Название романа прямо в точку попадает — «Пересмешник»: пересмешил, перемудрил, перестарался Алексей Пехов. Лепил конфетку из сладких периодов истории, но вышла размалёванная какашка.

Брать чужие идеи для своих замыслов посторонним авторам не возбраняется, но гробить чужие миры в непригодной почве своего стиля – это преступление против литературы.

Цитата моя, придумана по случаю знакомства с книгой Алексея Пехова «Ловцы удачи» (2012).

Поговорим о сюжете.

Герой стимпанковского мира книги Пехова не просто ловец удачи, а просто-таки пилот летающего рояля, с которого не слазит до самого конца.

Его преследует пара боевых сослуживцев на летательных аппаратах, но на открытом воздухе их первым замечает именно герой, а гвардейцы, видимо, ослепли, как по команде, и поэтому главный герой атакует их первым. Стреляет в первого и попадает сразу, а второй преследователь стреляет и... его выстрелы тонут в отражающем щите из магических чар личного транспорта героя по имени Лас. Ну, конечно, враги героя всегда тупы и не предусмотрительны и надеются, что их жертва будет тупее и не профессиональнее их. Спрашивается: а зачем герой в самом начале романа от них бежит, если всё можно было решить с первого абзаца? Делов-то: ты по ним стреляешь, когда они только-только взлетают или вообще появляются на горизонте – и шито-крыто.

Момент побега Пехов не описывает, но вот расправу над охотниками за его головой уничтожает, как опытный геймер крошит врагов на первом уровне сложности, где противники представляют собой жалкое зрелище.

«Лётный комбинезон прижатого ремнями к креслу эльфа превратился в окровавленную тряпку, в груди зияла дыра, но мой бывший боевой товарищ, вопреки всему, до сих пор был жив. Когда я склонился над ним, он открыл глаза и попытался улыбнуться:

– Я так и не смог превзойти тебя, Лас»

Не правда ли, эпическая задумка у Пехова? Окровавленный персонаж с ЗИЯЮЩЕЙ дырой в груди восхищается главным героем, по чьей вине он умирает! Да, бедняга не смог превзойти героя потому, что Пехов наделил несчастного неимоверной тупостью и непрофессионализмом. А ведь это БОЕВОЙ товарищ главного героя. Видимо, в армии эльфов только один главный герой Лас знает толк в оборонительной системе своего летательного аппарата и обладает зрением, которое выхватывает врагов на расстоянии и даже без применения увеличительных приборов. Настолько тупы эльфы-воины, что удивляешься, как их обычные голуби не обосрали насмерть весь их воздушный флот, а дворовые собаки не перегрызли солдат в казармах. Да таких вояк и я одолею, даже когда в одной руке будет бутерброд с сыром, а в другой – вантус для чистки труб. При этом на мне будет какой-нибудь блестящий костюм Филиппа Киркорова или Коли Баскова... ну, а что, всё равно не заметят, даже если я буду в нём летать на открытом пространстве. Эльфы-воины у Пехова же полуслепы и об обороне не задумываются, даже когда выходят на охоту за тем, кем восхищаются, а уж у себя дома и подавно эти вояки ведут себя попустительски. Мне просто не нужно будет ссориться с главным героем Ласом, а вот захватить королевство эльфов я бы смог. 100%! Это как двух эльфов-пенсионеров обоссать, я вас уверяю.

Не понятно затянутость поведения героя и его уверенность, что у него есть фора перед преследователями-убийцами. Это как будто заново проходить компьютерную игру на заранее установленном уровне сложности, когда знаешь посекундно, когда выскочат враги. Главный герой – балбес, который кружит на своём стреколёте вокруг поверженного аппарата бывшего сослуживца и с уверенностью уверяет того же полумёртвого бывшего товарища, что у него, Ласа, «есть фора в несколько часов». Это при том, что бывший друг предупреждает о новых более кровожадных преследователях, о которых ему наверняка известно больше, чем тому, кто решил сбежать как можно скорее. Откуда у героя уверенность, что есть целый отрезок времени, за который ничего плохого не произойдёт, даже если сидеть на месте?

И этот героишка ещё пытается замести следы на одном из причалов, где он покупает место на рейс случайного судна до того места, куда и не собирался отплывать, чтобы пустить охотников за его головой по ложному следу. Купив билет, герой идёт проситься на борт совершенно другого судна. Время тянется, а наш герой – самонадеянный чувак, который будто бы живёт в этом мире, как в собственно придуманном. Это большое упущение со стороны Пехова как автора. И это объяснимо тем, что Алексей Пехов – заядлый игроман, чьи мозги насквозь пропитаны уверенностью того, что всегда можно сохраниться и пройти по-новому. Так и для своего героя он создал мир, который уже пройден ранее, поэтому и вальяжность и текучесть поведения такие надменные, будто идёт намеренная насмешка над читателями, которые в ожидании подвоха. Но... подвоха не будет.

Распрощавшись со своим старым летательным аппаратом в первой главе, герой Лас, по воле Пехова, усаживается на... сюжетный рояль, на котором играет механическая симфония, что не требует усилий от героя. Всё само движется в нужном направлении, а смерть – не постигнет, ведь всё всегда окажется под рукой. Герой будто бы инфантильно с улыбочкой машет руками, изображая дирижёра в то время, когда звучит фонограмма.

Бездарность автора книги зашкаливает.

Помните фразу бандитов из мультика о приключениях Врунгеля? «Плеванто на законо» – так и здесь. Пехов наплевал на законы жизнеподобности и состряпал сплагиаченный у Криса Вудинга мир его книги «История «Кэтти Джей»», чтобы несведущие в англоязычных оригиналах стимпанковской литературы заплатили российскому игроману, который упорно отрицает свою прямую зависимость от чужих геймерских и книжных сюжетов, которыми кормится сам и кормит наивных читателей.

«...денег среди вещей оказалось удручающе мало.» – это утверждает герой, но ещё в предыдущей главе и в текущей второй тратит денег на всё то, что наглый глаз ляжет:

1) покупка зелья от... сна;

2) лишний билет на самый дальний рейс, на который и... не сел;

3) покупка из жалости того... кого даже не видел, но не смог наблюдать за тем, как это некое существо в закрытом ящике судорожно негодует.

А потом герой продаёт свой гвардейский меч, за который гном-ТОРГАШ выдаёт деньги, самоцветы, клинок и пистолет вместе с артефактами заговорёнными. Ну, не прелесть ли? И это после того, как этот же гном заявил: «Положение у тебя, эльф, явно безвыходное, раз ты решился расстаться с таким сокровищем».

Это можно, наверное, только по-пьяне такое писать и не замечать собственных нестыковок в психологии фактурных персонажей и полученных выгод у главного героя. Опытный оружейный торгаш иной расы (гном) со своим компаньоном увидел чужую безвыходность совсем не соплеменника и даже не стал угрожать разоблачением и требованием удешевления стоимости шикарного меча за своё молчание, а просто выменял всё с огромной выгодой для явного БЕГЛЕЦА. Гном-торгаш помог эльфу-беглецу. Толкин вертится в гробу.

Главный герой даже знает в третьей главе, что за ним отправлено именно 7 наёмных убийц. Откуда такая весть Пехов не сообщает потому, что... это затруднило бы герою жизнь в вопросе построения плана борьбы с преследователями. Разве Пехов мог внести неопределённость в уме главного героя? Нет, конечно, это же Пехов, а не Джордж Мартин (до него Пехову до конца века по мастерству не подобраться и не украсть ничего, ведь Д.М. известен своими произведениями во всём мире), не Клиффорд Саймак (у которого Пехов ворует героев и фэнтезийные сюжетные линии, а потом заносит в бан тех, кто на это указывает ему), не Стругацкий (ведь грамотность повествования и логика причинно-следственных связей давно вынесены ветром геймерства из мозга Пехова), не... в общем, не талантлив, как истинный классический писатель-фантаст.

Ну так вот. Герой знает, что за ним в город уже прибыли наёмники и он... решает перекусить, намеренно садясь на ОТКРЫТУЮ веранду одного постоялого двора, где и жрёт явно недешёвую пищу. А потом к нему подсаживается какой-то «камнелюд», который узнаёт в главном герое «летуна» по его кольцу на руке и предлагает работу на корабле, а потом... «растворился в гомонящей толпе». Ну, не знаю: по-моему, это детский сад, какой-то. Прям не жизнь, а вечный праздник для избранного идиота, который ведёт себя маловразумительно, но всегда выпутывается из передряг. Многие блаженные фанаты Пехова тут же вспомнят крылатую фразу «дуракам везёт», но... такая простота хуже воровства. А в случае с Пеховым это – вообще воровство русского простака чужих идей с обязательным загублением всего и вся, но уже со своим именем на обложке.

Ну так рассказываю дальше. Герой якобы не польстился на такое ИНДИВИДУАЛЬНОЕ приглашение и явился на корабль, на котором и хотел отчалить. А там его – о, ужас! – поджидают эльфы-наёмники в количество двух и отбирают под угрозой лезвия у горла героя всё его вооружение, а потом... рассказывают ему о том, что его нужно доставить живым для показной казни. И это наёмники, которые (с их слов) работают тридцать лет в своей специфической сфере. И вот эти двое... конечно же, получили тычки голых рук героя, а вот удары их клинков натыкались на... магию спрятанного в пуговице заговорённого артефакта героя. И по сюжету этой сценки герой радуется, что «артефакт опять спас меня» в одной и той же ситуации. Во так вот, дорогие наивные читатели, наёмники-убийцы с ТРИДЦАТИЛЕТНИМ стажем допускают оплошности одну за одной, одну за одной...

Продолжим. Ещё один артефакт уничтожает одного из наёмников, а потом герой резко добирается до кубика, в котором заключён демон, повелевавший энергией подъёма бронированных аппаратов, и разбивает его. Демон вылетает и взрывает всё вокруг. Рядом стоящий герой остаётся лишь выброшенным в воду из – окружённой стенами! – каюты, а второй наёмник – умер. Удивил кого-то? Это не я, а – Пехов. Чего ждать от бездарного литературного воришки?

И не задерживаемся, а идём дальше по третьей главе. Герой выплывает на берег, но в него начинают стрелять другие из группы преследователей. И... что? Вы подумали, что они хоть раз попали по герою? С ума сошли, что ли? Это же наёмники-убийцы! Им попадать белке в глаз с пятидесяти шагов вообще возбраняется.

Вернёмся к запискам литературного вора.

«Охранники провожали меня взглядами, но ни о чём не спрашивали.»

Это так ведут себя охранники, которые видят человека, который расхаживает рядом с тем местом, где произошло происшествие в виде взорванного корабля и стрельбы наёмников по бегущим людям. Главный герой «сражался» с опытными наёмниками на борту судна, он практически взорвал корабль с помощью демона, заточённого в кубик, поэтому его вынесло взрывной волной сквозь деревянные перегородки, а потом выплыл из-под обломков горящего судна на сушу. Как ещё должны реагировать ОХРАННИКИ побережья на эльфа в ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ободранной одежде? Хотя бы расспросить его, откуда это он такой молчаливый и помятый и совершенно не тревожится о сложившемся инциденте? Вы дебилы, что ли? Это же Пехов написал! Почему герою будет сложно? Пехов что, просто так снабдил свой мир тридцатилетними наёмниками и охранников с синдромом Дауна? Пехов достаточно зарабатывает, чтобы не наблюдать охранников из ДИКСИ или МОНЕТКИ, где тебя спросят... просто так, потому что им что-то показалось. Только многоопытные наёмники-убийцы и охранники богатого города могут себе позволить быть на службе вальяжными и...тупыми. А все эти «бородачи» из «Монетки» – просто не способны попасть в миры Пехова. Они не достойны этого. Им ещё лет... тридцать надо учиться поведению имбецила, чтобы их наняли в гвардию или на специальную службу наёмных убийц.

Ладно, следуем дальше по третьей главе. Герой через несколько минут видит, как невысокая девушка бежит в подворотню, а за ней промчался мужчина в чёрном плаще. И – о, чудо! – девица-то знакома герою, ведь он её видел, когда подходил к процветающему городу. Ну, в общем, атаковал он этого чужого преследователя вообще без проблем для себя. Герою же нечем было заняться, кроме как спасать случайно увиденных людей. Но... эта девушка всё же умерла, но, опять же, успела вдруг на последних секундах жизни передать герою какой-то особый медальон.

Затем герой, «благодаря своему слуху» «различил тихое гудение, успел нырнуть в укромную нишу» и мимо «проплыл маленький сиреневый шарик», который предназначен для поиска объектов. Только герой подумал, что он ускользнёт, как к его горлу вновь подставили клинок. Но... сработал очередной приобретённый ранее артефакт, который после всех пертурбаций (горячая драка, взрывная волна, выплывание из-под обломков) не потерялся у героя, а сработал именно в нужный момент. Но мало того, противника ещё атаковало то самое существо, которое герой выкупил у капитана, что владел сейчас уже сгоревшим кораблём. Да, этот зверёк помог главному герою именно тогда, когда это нужно... Пехову. Да, герой услышал следящее устройство, от которого он вовремя увернулся за угол, но... глуповатый зверёк смог выследить героя так, что тот его даже не учуял рядом с собой. И этот супер-пупер зверёк потом ещё и атаковал противника героя, которому герой Пехова наносил множественные удары, которые почти не приносили нужного эффекта. Боевой зверёк на очень тихом ходу. Это насколько надо быть невнимательным, чтобы в каждой главе множились такие нестыковки, а «рояли» пересекали местность сюжета, как в китайском квартале?

Не удивительно, что роман «Ловцы удачи» не переведён на английский язык, а лишь на немецкий. Издатели в Америке и Англии в очередной раз перестраховались: они уже привыкли, что тексты Пехова амазонские читатели раскусывают быстро и плагиат обнаруживают мгновенно, как это было с «Крадущимся в тени». Так и здесь: англоязычные издатели не хотят иметь многотысячные убытки из-за снятия тиража с продажи и выплаты штрафов по искам правообладателей – автору Крису Вудингу и авторов японского анимэ «Last Exile». Связываться с Пеховым иностранным агентам становится всё опаснее и опаснее. Как только рынок зарубежных авторов у нас будет представлен широко, весь флёр у наивных его почитателей (Пехова) рассыплется в пыль, а от былой популярности останутся только плевки от тех, кто тратил деньги на бумажные экземпляры его книг.

Для меня, как я считаю, была большой удачей, что я познакомился с этим произведением. Ведь, я открыл для себя:glasses: «единомышленника» в лице писателя К.Саймака, прочтя его роман «Принцип оборотня». Все мысли главного героя по поводу мироустроения, норм поведения в нём(мире) и сюжетные линии отношений -идентичны с моим образом мышления, а ситуации, в которые попадает герой так понятны и близки, будто они происходили с тобой. Умное произведение, увлекательное.

Если бы мой отец не взял из сгоревшей библиотеки эту, еле выжившую в огне, книгу, врядли попалось бы она мне на глаза в моей жизни. Я перечитываю этот роман и, как пологается, открываю каждый раз по-новому его смысловую нагрузку. Всегда при прочтении возникают ностальгические воспоминания тех дней моего «знакомства» с «Принципом оборотня».

Оно одно из самых лучших произведений как всей зарубежной, так и всемировой фантастической литературы.

Авторша во вступлении благодарит зачем-то Кира Булычёва за вдохновение, глупо замалчивая факт того, что она очевидно попыталась скопировать мир популярнейшего сериала «Светлячок». Отвлекающий манёвр от глупой женщины. Но умные люди не пропустят сходства. Женщина-механик, капитан с прошлым десантника, ехидная перебранка всего экипажа, далёкого от высоких умственных способностей. При чём тут Кир Булычёв, у которого даже в серии про Алису Селезнёву экипаж состоит из учёных и отличников учёбы. Да и за создание киборга со своим специфическим мышлением Ольга Громыко явно должна Роберту Шекли с его «Мятеж спасательной шлюпки», как и команде из Грегора и Арнольда, с которых авторша скопировала для своих двух основных персонажей — капитана Стаса и его помощника Веню. Касаясь ещё раз зловредного и противного киборга (по сюжету романа) нельзя не вспомнить мультсериал «Футурама», с которого робот Бендер перекочевал к Громыко, маскируясь под киборга с кожей.

Ох, уж эта женская глупая привычка бездарно заметать следы оригинала, чтобы выглядеть неповторимой. Прям узнаю Алексея Пехова, который обожает талдычить о своей оригинальности и противлении беллетризации игр, при этом нагло воруя сюжеты и героев из всевозможных компьютерных игр.

Если дать рекомендацию поклонникам космоолухов посмотреть озвученный сериал («Светлячок») и фильм «Миссия Серенити» и они позабудут, кто такая Ольга Громыко и её серию про космодебилов.

Юмор автора-женщины заключается в десятках сносок, которые сводятся больше к тому, что... авторша сама не знает и просто в итоге иронизирует над самой необходимостью что-то объяснять или ведут всё к земным понятиям, не имеющим ничего близко к фантастическому допущению, но, опять же, иронизирует над потребностью что-то пояснять. Только женщина может не видеть всю нелепость таких ссылок и явную засоренность внимания от них, что мешает расслаблено читать.

Нелепая попытка копировать одесский юмор через речь одного из персонажей. Итог печален. Лучше бы Громыко копировала уже готовые речёвки одесситов, чем творила юмор по-своему.

Спасает данный роман лишь наличие соавтора мужчины. Дальнейшее продолжение серии романов в одиночку очевидно ломает увлекательность лёгкости повествования. В этом же романе логических нестыковок обнаружить сложно, но вплетание личных «фишек» от Громыко только загромождает его.

Меня можно обвинить в женоненавистничестве, но за пару десятилетий чтения фантастики не быть объективным в вопросе оценивания и сравнения сложно, когда огромная пропасть так и не сокращается. Тем более когда авторы-женщины даже не стараются что-то менять. Видимо, только наличие мужиковатости в некоторых женщинах вносит в литературное творчество хоть что-то достойное. Остальным же лучше продолжать готовить мои любимые кабачковые оладьи, которые у меня вечно не получаются так, как у женщин.

Каждому своё, как говорится.

Основная сюжетная линия такова — история тридцатилетнего Инека Уоллиса, который существует... дольше ста лет в абсолютном, казалось бы, одиночестве в старом доме на холме. Но произошло так, что им заинтересовался агент ЦРУ, который поставил себе такие задачи:

1) понять, что собой представляет этот дом Уоллиса;

2) какие секреты таятся в семейном кладбище;

3) и кто такой сам Инек.

Многим покажется, что это детективный роман. О-о, дорогие читатели, вы попали туда, где все жанры мира сплетаются в один. Вы найдёте здесь всё, что не является бульварным чтивом, но и не касается интеллектуальных тем испещрённым сложными терминами наукообразный текст. Здесь всё гораздо гениальней.

Красочное живописание природы американской деревеньки. Ею текст наполняется светлой грустью от наступающей осени, когда герой ежедневно совершает прогулку по лесу, восторгаясь всеми звуковыми эффектами и всё теми же видами знакомых сотню лет местечек недалеко от родительского дома.

А ещё... понятные лишь по отдельности неземные виды искусства, которые Инек прячет у себя дома, скрывая их от всего человечества. Повествование настолько живое, что с лёгкостью себя убеждаешь, что роман написан с личной биографии автора. Это надо было видеть самому, чтобы написать так, как это есть в книге Клиффорда Саймака.

Произведение преследует такие главные идеи:

1) предотвращение неизбежной войны;

2) надежда на духовный рост всего человечества;

3) поиск решения по универсальному устройству общественного мировосприятия грядущим опасностям.

Познакомила меня с этим романом аудиокнига. Она дарит всё то, что в иных книгах уже не найдёшь. При этом изумительная озвучка фоновых шумов переносит тебя в те помещения, по которым герой неустанно шаркает и что-то там делает изо дня в день. И это не утомляет, а притягивает. Этот роман я познал именно через аудиокнигу. И вот уже многие годы я прослушиваю её всё с тем же восхищением. Однажды послушав её, расстаться с ней не захочешь. Она будет незаменимой вещью, которая будет тебя сопровождать, куда бы ты ни решил уехать. Можно помнить её наизусть, что встреча с ней — всегда волнительна, как в первый раз.

Шаблонные описательные выражения — отличительная черта графомана. Видимо, Калбазов перед написанием очередного романа всегда имеет под рукой перечень этих штампов, которые всегда пачками попадают на страницы его книг. Кто-то по привычке наполняет текст водой, а Калбазов — объедками с мусорного ведра литератора.

Да ещё эти несуразицы вроде «безвозвратная смерть». Или же в виде противоречащих друг другу предложений:

«Такая «лошадка» готова работать на протяжении нескольких лет без каких-либо вложений. Просто эксплуатируй с умом, не забывай о профилактике и расходниках».

Это дерево посаженное не требует последующих вложений, а техника — всегда затратна, о чём сам же и описал Калбазов. Обычная графоманская невнимательность и нелогичность в малозначащих предложениях.

Я понимаю патриотический характер Калбазова, но очень часто это просто запредел. Вот очередное от этого автора:

«И человек не всегда рискует собой ради выгоды или своих близких. О чём думали бойцы «Альфы» в Беслане, прикрывая незнакомых детей и подставляя свои спины под пули бандитов?».

Костя, какой Беслан в будущем?! Сейчас подростки значение 9 мая не запоминают, а рассуждать о терактах в нулевых годах 21 века в пространстве сюжета далёкого будущего — это уже маразм ура-патриота.

К этому же ещё и упоминания фашистов. Калбазов путает диванные обсуждения телевизионных новостей с художественной литературой специфического жанра.

Если кому-то мало, то вот ещё по тексту со слов главного героя: «Но ты поди перекрои себя в одночасье, после того как побывал октябрёнком, пионером, комсомольцем, да ещё кандидатом в коммунистическую партию. Когда всё детство точно знал, что всех господ в семнадцатом году извели».

Тут уж совсем ку-ку. И как корректоры издательства такие авторские закидоны пропускали?

Сначала я прочёл у Калбазова роман про гигантские шагоходы в мировых войнах 20 века. Теперь роман про торговца в далёком космосе. Автор успел везде... накосячить как литератор. Не взрослеющий графоман — это патология ума. Я отказываюсь когда-либо ещё читать Калбазова.

«Мой замысел был, как всегда прост. Я вообще сторонник простых планов. Пришёл,у видел, набил морду и скрылся»

- Это цитата главного героя характеризует стиль автора.

Зачем, думает Сухинин, усложнять систему литературного мира, когда можно наделить своего героя способностью выживать простым решением в опасной ситуации и быть стремительным, когда твой враг — медлительный бездарь, который всегда будет нерасторопным и лишённым всякого стратегического мышления вместе с нулевой сообразительностью.

Герой сюжета может, как жидкий терминатор, делать из своих конечностей оружие, а также использовать магию крови, чтобы превращать людей в своих рабов. Да, это абсолютно подростковый роман, в котором герой живёт в том мире, который приспособлен к нуждам героя, а не наоборот.

Автор Сухинин мыслит так, я полагаю: «Сотворю-ка я мир, который будет подтверждением крутости моего героя. Да, многие пишут про крутышей, но... у моего ещё будет магия и... физиологическая способность, как у жидкого терминатора».

Настолько унылое фантазирование. А поражает ситуация ещё и тем, что, любимое мною в своё время издательство, продолжает выпускать книги из расширяющегося цикла этого автора.

Что делают ридеры издательства? Как можно такое читать и даже не задумываться над тем, чтобы попросить автора усовершенствовать свой литературный мир более продуманной составляющей?

Попался мне Григорий Шаргородский со своим свежайшим двенадцатым романом «Противодраконья эскадрилья», где попаданец с Земли Илья оказался в мире зáмков и фэнтезийных бестий. Ему необходимо выживать в этом мире, используя для этого свои умения. Автор романа так уверен в своей изобретательности, думая через главного героя, что тактически и технически укрепляет армию, «благодаря кое-каким новшествам из родного мира», поэтому с первых же страниц своего героя самонадеянно мнит стратегом и новатором батальных тактик и построек в эпоху стрел и мечей.

В настоящем же всё выглядит как компьютерная игра. Надуманные описания лишь прибавляют убеждённости в этом: «Выломанные двери в хранилища быстро отремонтированы плотниками».

Это всё при том, что сами же враги идут из леса, а у запертых в стенах, оказывается, всегда есть много крупной древесины для сложных плотницких работ. У автора в сюжете всё идёт по щелчку: нет неудобств от битвы к битве и отсутствуют ограничения в подручных материалах и ресурсах.

Спустя какое-то мгновенье после изнурительной осады, сами «крепостные» (в целях торговли) запускают безоружных орков внутрь маленькими группами, чтобы те смогли купить себе одежду, украшений и несколько кинжалов в обмен на травы, камни и коренья. Такой набор для игры в «Зарницу»: условно всё и обязательно — по-справедливости. Совсем уж непонятный мир, где есть у орков честь, но в то же время — желание урвать добычу и убивать другую расу. Всё для удобства авторской затеи: герой меняет мир, как топ-модель — трусы и лифчик. Писатель Шаргородский создаёт безжизненный роман, построенный в наивном понимании борьбы добра и зла. Автор усложняет восприятие романа наивной простотой. Зачем впускать к себе врага, когда ты можешь заманить его к себе и уничтожить целым скопом? Роман богато соткан из таких противоречий: кровожадны орки, но они же машинально отдают недели две для полного восстановления крепости, а также для похода к морю главному герою. Враги там появлялись лишь тогда, когда Григорий Шаргородский пожелал эпичной битвы, а потом — его герой с напыщенным лицом идёт вразвалку по сюжетной ветке, где нет коварства и неожиданных ходов. Настолько упрощён здесь мир, что открывать его — как доставать потасканный мешок картошки: любимая еда, но столько в ней прогнившего, помятого и провонявшего, что понадеяться в дальнейшем на обилие вкуснейших блюд — бессмысленно, ведь основной ингредиент в огромной массе — в ужасном состоянии.

Благодаря действиям главного героя, «состав легиона даже при больших потерях поддерживал свою численность, и самое главное — боевой дух легионеров оставался высоким весь срок контракта». Ну, прям не жизнь у попаданца, а — малина в сливках.

И конечно же у главного героя есть гарем из трёх любовниц, где среди прочих: «хохотушка с очаровательными веснушками» и безусловно, куда уж без неё, «жгучая брюнетка с тонкой талией». Рот — не дурачок, губа — не дура. Автор выложил свои мечты без всякого стеснения.

И третья полюбовница так предсказуема у автора: «Как только я сошёл по спущенному на пирс трапу, Сита тут же повисла у меня на шее». Умён, талантлив и красив... герой у автора романа. Видать, здесь комплекс налицо, а вместе с ним — и творческое замещение реальных будней.

Вторая приближённая у главного героя есть — ведьма хаоситка Тири, которая имела переменчивый характер из-за наполненности хаосом внутри себя. Как автор обозначил — «ритуал единения с хаосом создал неуравновешенную ведьму». Писатель Шаргородский повидал немало ведьм: и большинство из них — вполне уравновешены и адекватны, надо полагать. Но вот крутить там шуры-муры с ней герой Илья не может по каким-то там причинам. И главному герою «нужно было что-то делать со сбросом напряжения с перегруженной психики ведьмы». И что же делает он в праздник? А я вам расскажу: он ей подкладывает проститутку. И на счастье «опыт удался» — на утро ведьма Тири уже лежала мягкая от неги на постели с этой шлёндрой. Здесь ведьма из романа словно дура в цацках и с непонятной ориентацией. Хаоситка Тири и не догадалась, что с ней ведутся для «психо-профилактики» работы по усмирению духа прямо за её спиной. Не ведает, хотя и ведьма, что лечит ей мозги заботливый Илья с Земли.

Писатель Шаргородский текст наполняет терминами из исторических пособий по древнеримским временам: манипула, скутум, легаты, гладиус... И это всё в краю зелёных орков, гномов и психопатичных ведьм. Характер авторского изложения чересчур серьёзен и глупо выглядит в своём обличье мешанины увлечений фэнтези и исторических баталий.

Его герой не ходит в туалет, хотя исправно потребляет мясо с пивом. Он говорит как взрослый муж, но изо рта не пахнет. Женщины ему послушны, преданы и безотказны. Мужчины пресмыкаются пред ним. Всем раздаёт советы и меняет судьбы, но минус в нём один — его не существует: он вымышленный персонаж. Его никто не сможет полюбить и подражать ему никто не станет.

ИТОГ:

Авторский сюжет борьбы с драконами, как «фумитокс» от комаров включённый: лежи — не беспокойся. Противники убьются герою на потеху. Главному герою: и жратва, и бабы, и почёт. Писатель Шаргородский пишет нам 13-й роман. Конвейер не остановить, подростки покупают и такое.

Ну вот, наконец-то Ольга Громыко подросла к 2019 году как писатель. Из серии книг ироничной космооперы вылупилась социальная фантастика. Приятная тенденция: чем дальше по серии, тем уровень писательского мастерства становится выше.

Читать действительно интересно. Мыслей и психологии много. Достаточно и тепла с добротой. И я бы даже сказал заботливости к своим героям приумножилось. Сценка, где лесник высвобождает уже почти что сдохшего киборга вообще тронула за душу. Прям Тарковским запахло, когда киборг решил «по-своему использовать свободу». Чёрт подери, так трогательно!

Если так и дальше пойдёт, то Громыко в дальнейшем нарвётся на премию. Проза её становится умной и более детальной, чем всё то, что выходило прежде. В рецензиях на первые две книги о космодебилах я вообще Ольгу критиковал и откровенно оскорблял по гендерному критерию, а сейчас даже почти восхищён. Если и находить изъяны в тексте, то такие поиски больше будут выглядеть как злорадство и гадливое желание задеть психологически автора романа. Делать этого не хочется, а лёгкую затянутость можно простить. Данный роман — явное подготовка к чему-то более достойному. По-моему, другой коллега Ольги Громыко по юмористической фантастике и фэнтези Андрей Белянин не растёт так в своих произведениях, как это сделала обладательница грохочущей фамилии. Не удивлюсь, если этот роман на что-то напорется в премиальных списках 2020 года.

Как долго я шёл к открытию для себя автора Андрея Белянина и как быстро разочаровался с первых же страниц, начиная знакомство именно этой книгой.

Общий антураж и юмористическая направленность были понятны из десятков читательских рецензий на многочисленные его романы про стародавние полусказочные миры и современного парня, попавшего в эти времена.

Наслышан и про юмор его (авторский) якобы бескрайний, но, охватив уже первые 10 страниц, встречаешься с хохмами про пускающего газы Змея Гориныча и про надувание кобылы через трубочку в задницу, а также с историями про возможных гомосеков среди мужского населения, что и напугало воевод до того, что они и на службу-то перестали ходить из-за подозрений на своих коллег. И на что претендует сей юмор? На любовь школьной аудитории?

Повесть великолепная, хотя она скорее роман. Жизнеутверждающая история, на грани сверхволевых усилий.

Про технические, биологические ляпы уже говорено, но есть и другие ляпы». Мне помнится, как в столовой на Земле главный герой перед инструктажем ел сухарь и выпивал стакан молока. Наивно, конечно, что межпланетников, как и других обычных космонавтов, кормили бы сухарями и простым молоком. Должно быть концентрированное спецпитание.

Но сама история тебя убеждает в силе этого произведения, когда ты вместе с межпланетниками делаешь сто пятьдесят тысяч шагов...

История о пространственном программисте Нике продолжается и выходит за пределы Земли. Благодаря настройкам способностей собственного тела через биокомп Ник добивается усиления возможностей тела.

Несмотря на всю, казалось бы, масштабность сюжета, дух прозы необычного по имени Анджея Ясинского насквозь русский, ведь переполнена она чисто русскими выражениями и манерой бытового юмора. Все эти «итить-колотить» и «чуток», а также «косяк», когда имеется в виду чья-то оплошность вместе с прочими особенностями речи привычны отечественному читателю, хотя изредка может и слегка раздражать своей фамильярностью всякие там «хе-хе», но это так... чуток.

Вообще, у меня закралась такая мысль, что Анджей Ясинский – это псевдоним одного автора, который пишет для издательства «Армада&Альфа-книга» и под другим именем. Уж больно схожая тематика с кардинальной переделкой собственного тела есть и у другого ещё пока малоизвестного автора этого издательства, но ещё не тороплюсь до поры до времени конкретно высказываться на этот счёт.

Описание рас (с различных звёзд) вообще не отличается от доморощенного представителя земного типа. Абсолютная идентичность в поведении что мужских особей, что женских – одинаковая по манере общения и психологическим поступкам. Тема понимания отцов и детей ничем не отличается от классической схемы: где бы ни была семья, на какой звезде бы она ни жила, ей сопутствует всё та же черта. И в тексте это прослеживается так, что различий не замечаешь. А это огромное упущение для автора, когда тема идёт о межзвёздных отношениях. Упрощение здесь неуместно.

Про многословность этого автора я уже говорил ранее, но она тут обусловлена явным желанием редакторов, ведь романы Ясинского вышли почти друг за дружкой в короткий срок, а объём каждой книги слишком короток, что и романами-то назвать сложно. Скорее всего один большой роман автор разбил на несколько частей и растянул их до размера больших повестей. Это заметно по минимальной толщине книг, будто детского формата. Тут издательство пошло на очевидную договорённость с давним своим автором, хотя требования для новичков в серию «Фантастический боевик» – 12 авторских листов (480 тысяч символов) для одной книги.

В целом, манера письма автора, конечно, простоватая. Взрослому читателю (кому за тридцать) многое покажется излишне скудным по содержанию и стилю исполнения. Для подростков такая литература покажется приятной за счёт переизбытка программистских терминов и вальяжности повествования, но на повторное перепрочтение данный цикл не потянет, наверное, и у них.

Советовать читать данную новую линию цикла могу лишь юным любителям фантастики, а взрослым приобретать несколько книг строго возбраняется – разочарование будет неминуемо, хотя кто знает уровень нынешних читателей «30+»? Потребителей дешёвой жвачки, по-моему, становится только больше, а взросление самих авторов с каждым годом становится иллюзорным, как и в сетевой литературе. Уместно для любопытствующих читателей будет дождаться одной книги, в которую войдут все части цикла, вышедшие в 2020 году.

Стилизованное под древность обращение к колоссу. Словами прибирает ум к молитвенному ритму, но до конца ты подобрать стиль чтения не можешь. Есть в нём таинственность, но есть и колоссальное нагромождение слов. Трудна миниатюра, как и надписи в египетских гробницах для прочтения сложны. Присутствует масштаб, но в то же время и узенький тоннель для посвящённых.

Под оболочкой ажурных описаний сердечных чувств юных героев заложена проблема тех лет — укоренившийся в обществе национализм, а точнее, разделение по национальности и угнетение в правах «низших рас» даже в таком вопросе, как любовь и брак с девушкой из высшего общества.

Писатель перевернул, на мой взгляд, взросление любви. Я всегда знал, что о любви понимают и к ней стремятся в первую очередь девушки, а у парней всегда в этом плане запоздание. И запоздание не только физиологическое, а в первую очередь психологическое: мы не придаём той серьёзности, с которой девушки принимают каждое чувственное ощущение. Мы были настолько черствы в своих проявлениях в юности, что самому стыдно, как я однажды потерял свою первую любовь именно по этой причине.

В рассказе же этом, наоборот, парень воспылал всем сердцем первым, а девушка... поняла всё это слишком поздно.

Этот роман уже стал лауреатом литературного журнала «Урал» за 2012 год.

А Владислав Крапивин отметил его своей премией, которой он награждает достойные произведения для детей. Но роман в полном смысле взрослый, роман просто заставит повзрослеть умом любое поколение по-новому.

У себя в Тюмени я смог поприсутствовать на встрече с финалистами премии Владислава Крапивина. Мне довелось сидеть рядом и даже совсем коротко пообщаться с автором этого романа — Эдуардом Веркиным.

Но мой отклик не о беседе с человеком, а о прочтении его романа.

Благодаря правильно подобранной структуре повествования, где начало романа наступает в наши дни, мне, как читателю, был привычен и удобен переход из нашего текущего периода в те далёкие времена Великой Отечественной войны, настолько это сближало с внутренним возвращением героя-рассказчика из настоящего в прошлое. Да и мой параллельный переход происходил плавно и с постепенными узнаванием и вспоминанием того времени, о котором я узнавал когда-то сам, беспечный и невнимательный, сидя, а вернее, ёрзая за школьной партой.

Итак. Рассказчик — старик, отдыхающий на дачном участке со всей семьёй, как это у нас принято, одним прекрасным летним месяцем. Возле старика крутится его внук по имени Вовка. Пока его взрослые папа и мама находятся в кругу своих дел и вдалеке, он занят, помимо постоянного рассматривания вещей, ещё и тем, что набрасывается с вопросами на рядом сидящего деда:

«- А на что похожа война? — снова спрашивает Вовка. — По ощущениям?

Сразу я не отвечаю, какое-то время думаю, стараясь подобрать. Вовка ждёт. Надо купить ему камеру, он, кажется, фотограф, как и я. Жизнь для него не календарь событий, а альбом ощущений. Полированная сталь папиросницы, липкая резина противогаза, пыль и рыбный запах сетей, война, он читал энциклопедии, смотрел фильмы, играл на компьютере и спорил на оружейных форумах. Но не понял»

И герой-рассказчик, ведя размеренной тропой, вовлекает всех нас в то безумное пространство ушедших лет, когда смерть настигала людей настолько часто, что порой последние переставали бояться её «преждевременного» прибытия, а иногда и находили возможность обманывать любым способом.

И даже на этой страшной войне находилось место, казалось бы, смешным историям: «Вот и вечер наступил. Ковалец выскочил к старице, потный, как двадцать комбайнёров. И искупаться решил. Разделся, одежду под пень спрятал, полез, лягушек распугивая. Раз нырнул — хорошо, два нырнул — хорошо, третий раз нырнул — немцы».

Один из главных героев по имени Саныч «говорил, что снять его нельзя, заговор какой-то», и поэтому с этим явлением связана одна из нитей сюжета. Как-то в своё время одна уличная цыганка его заговорила от смерти, а вместе с тем и от фотокамер, которые не могли запечатлеть его образ, вследствие чего он то и дело по необъяснимым причинам оставался не зафиксированным на них. И на протяжении долгого времени в этом многие убеждались.

Важная тема в романе — история фотографий с войны: «Я хотел сказать, что это может быть важно. Это ведь не просто фотографии, это свидетельства. Документы эпохи, может, это следует сохранить, чтобы потом не говорили, что этого не было...

Саныч принялся выдирать пленки из светозащитной бумаги.

— Они испортятся, — напомнил я на всякий случай.

— Я знаю. Очень хорошо...

Целлулоид съеживался и серел под солнцем, ленты скручивались в длинные спирали, их подхватывал лёгкий ветерок, отчего казалось, что по снегу ползут коричневые кольчатые змеи.

— Фотоаппарат дай, — Саныч протянул руку.

Я нащупал в кармане аппарат.

— Ну?!

— Там твои снимки, — сказал я. — Может, единственные...

— Там и другие, наверное. И тоже единственные.

Нос у Саныча дернулся, он поглядел на сумку.

— Эти... Не хочу с ними быть вместе, понимаешь? Давай аппарат».

А сама история в романе расскажет читателю, почему так не хотел оставлять фотографии своим потомкам герой по имени Саныч. Приводить примеры из романа очень больно и мне. Читатель сам волен окунуться в те времена.

Роман о героях — так ответил сам автор Эдуард Веркин на вопрос «а о чём он?» одного из финалистов премии Крапивина, когда они все вместе гостили у нас в Тюмени. А я бы сказал так: не просто роман о конкретных героях, а роман, где главный герой всё же собирательный образ доблестного воина. Сам роман словно общая летопись войны, сложенная из личных писем (как по сюжету в одной из глав), найденных у мёртвого немца. Весь роман состоит из различных обрывков истории войны, но произошедших с одной группой советских солдат.

С нарастанием сюжета нагнетается ненависть к врагам и предателям, и это ещё одна нить сюжета, но с завершением повествования она остаётся почти в прошлом, как будто всё было в мнимом воспоминании о войне. Ненависть за погибших здесь притирается с необходимостью жить дальше оставшимся после 45-го года всем советским гражданам.

Но на примере героя-рассказчика перед нами предстаёт в хорошем смысле колеблющийся к сотворению зла человек высокой моральной закалки, который даже в те жестокие годы оставался человеком, носителем разума, способным на добро и сострадание. Мы видим этих героев, но сами они думают обо всём этом иначе: «Герои — это ненадолго, я же знаю. Как война закончится, так и всё. Другие дела найдутся. Сначала отстраиваться, потом жить, потом еще чего — мало ли? Забудут. У нас вообще героев много, тысячи, разве их вспомнишь? Сейчас война через всю страну протянулась — каждый день бои. Каждый день кто-то подвиг совершает. А ещё летчики, а ещё на море, а сколько просто так... Всех не сохранишь. Не узнаешь даже».

Помню, когда сидел в помещении литературно-краеведческого центра в Тюмени за спиной у Эдуарда Веркина во время встречи с финалистами крапивинской премии, я начал пересказывать роман по крупицам памятных для меня образов. И Эдуард как-то так развернулся ко мне, и взгляд у него был такой немного усталый, что ли, или даже слегка удивлённый. Я тогда думал, что он поразился моим интересом к роману, но оказалось совсем иначе, как я уже думаю сейчас. Я переспрашивал тогда у самого Эдуарда на счёт имени героя романа, а его звали Леонид, хотя в романе звучало постоянное — Саныч. Но много позже я понял, что удивлён был Эдуард, скорее всего, не моим вниманием, а незнанием наизусть таких героев Великой Отечественной войны, как Леонид Голиков, в честь которого в Санкт-Петербурге названа улица Лёни Голикова.

Меня не то чтобы подвела память на исторические имена, она попросту дремала в этом отношении сном несведущего Фомы. А в самом романе даже и о таких странностях моей детской памяти есть законные (в своём праве являться верными) объяснения всему этому: «Запоминается всегда самое хорошее, — Саныч дышал в кулаки. — И самое плохое. Плохого много слишком, и с каждым разом всё хуже и хуже». Вот именно, а дальше всё хуже и хуже. Времена незаметно, но ощутимо давят на мозг, выдавливая из нас историческую память.

Мне есть одно, но жалкое оправдание, что и герой той Войны испытывает подобное забвение: «Иногда я не помню, забываю, иногда не верю, что всё оно вообще было. Ведь почти ничего не осталось, белый шрам поперёк живота, камера с засвеченной пленкой. И всё».

Но размышления и переживания остаются, как остаётся и память о собственной боли и вместе с ней осмысление своих и чужих страданий. И самое главное -- понимание того, каким должно быть признание правительством послевоенной Германии своей вины после Войны: «Они нам должны не за то, что они у нас сделали. Они должны за то, что мы у них не сделали».

И о тех же местах Войны память людей советских борется по-своему: «Хорошо бы лагерь всё-таки посмотреть, — сказал Виктор. — Из местных никто не помнит дорогу, странно как-то...

— Они не хотят помнить, — поправил я. — Почти три года под фашистами, кому про это вспоминать охота?».

Кому как, а мне нравится, безусловно, и та первая часть романа, где герой-рассказчик живёт в наше время. Когда он наблюдает за своими детьми и внуками. И о войне он сам вспоминает неохотно мало, но слышит о ней с удивлением для себя от своего правнука Вовки. И именно в таких переходах, из нашего времени во время военных лет рассказчика, мы проникаемся тем восприятием мира, к которому он, собственно, пришёл уже после нашествия гитлеровцев. И я уважаю героя за его даже не силу воли, а неудержимую идею всепрощения, неиссякаемую доброту, которая не демонстрируется, а просто исходит от него. Он пережил зло, приходящее извне, он переосмыслил всё, что в нём перекипело за тяжёлые годы войны и периода после неё, но донёс до нашего поколения добро, а память военных лет лишь помогает ему не терять веру и надежду в доброту, ведь он был счастливцем, который видел героев духа, воинов Света.

Из той войны порой удивительным образом выходили и возвращались те, кто объединял в себе смелого перед смертью бойца и любящего жизнь интеллигента.

После полного знакомства с романом сам себе я лишь единственный раз задал привычный и уже прозвучавший вопрос: о чём этот роман? И ответил на него сразу: он о важности исторической памяти и том хорошем, что было в людях, с чем хочется жить дальше и донести остальным.

Неблизкое расстояние до дома и тёмно-сизое нависшие скопление облаков над городом сподвигнула к походу в книжный супермаркет «Литера». Слегка промокнув, с безоблачной улыбкой вошёл в пространство книжных стеллажей. Минуя полчища с фантастикой и фэнтези-миров, остановился я напротив кучки представителей российской прозы. Заметил стопку книг, где мне, знакомая фамилия Липскеров, явила «Мясо снегиря».

Стал зачитывать от первой же страницы текста, как только я вошёл в знакомство с аннотацией. Так и затянулся в книжицу, обнадёжившись полётом рьяной птицы, что сохраняла образ моих мыслей, давая мне понять, что: объём в 192 страницы мне под силу. Что не скажешь по цене. Она здесь превышает фактический порог за двести рубликов. Такие книжки современных обывателей — один лишь повод сморщится со скрипом старёхоньким из кожи кошельку.

Засёк для старта время – восемнадцать сорок на мобильном. «Поехали», — сказал. И приступил.

С первых двух страниц, а это факт, неловко (для стоящих рядом) ты начинаешь жмуриться от содержания. Инициируя с восьмой страницы, обхватывает страстное желание всю оболочку сознательной души, имея цель заставить для собственной нужды дословно зафиксировать прочитанный момент. И радуясь всем дальновидным воспитанием, я извлекаю из карманов два листка, и в довершенье – ручку. Успевая зачитывать фрагменты, удивляюсь всей манере автора. А главное – я делаю в листочках выдержки из текста.

Предлагаю совершить экскурсию по книжечке. Прошу прощения за слово, но я привык иметь дела с объёмной книгой.

Таковы отрывки сборника новелл, рассказанных, со слов Липскерова, в недельный срок:

«…Как это часто бывает в молодости, подружились в одночасье на берегу тёплого Коктебельского залива.

Я и до того бывал в милом сердцу приюте для поэтов, художников и прочей нечисти…» (с.8);

Пометку делаю: ЛИПСКЕРОВ сам председатель совета премии «Дебют», притом соавтор премии. И предстоит ему в 2009 осилить новую волну наплывшей за год нечисти в поэзии. Ну что ж, и я к ним отношусь. Солидное жюри для юных «начинальцев» — возможность, вероятно, очиститься от скверны непознанных стихов.

Читаю дальше.

«…Она подтолкнула его к кровати, он криво в неё опустился, лёг с подогнутой ногой.

Легла рядом, не снимая пальто.

- Спокойной ночи! – сказала.

Он лежал, затекая телом, и думал о том, с чего всё началось?..

Мирились после давешней ссоры, пили шампанское, орали под караоке Пугачёву, потом легли голые, слились, а потом что-то ей не понравилось, и она выдавила его из себя. Он повторил попытку, она пустила, но через несколько движений вновь выкинула его. Села в кровати, обхватив голову руками, и жёстко произнесла:

- Я не могу!

С этого и началось. У него вдруг мозги из ушей потекли от обиды…» (с.14);

Быть может, не поверите, но следующая книга тоже сборник – «Одесские рассказы». И то, что встретил в ней, дало отождествить со стилем современника.

«…Мозг вместе с волосами поднялся у меня дыбом, когда я услышал эту новость…». Таков отрывок из рассказа «Как это делалось в Одессе» известного писателя, отличного от всяких своей привычкой снабжать произведение иносказательным сравнением. Да, Бабель был мастак, но и он вскружился бы в могиле, вчитавшись в наши книги.

Мне показалось, что разочаровался, читая неопрятный способ введения во внутреннее сознание героя. Но сея предрасположенность к утечке мозговых извилин миновала мою наторелую трудами Кастанеды психику ума. После Карлоса, случись хоть яростный потоп мозгов у всех героев книги, не вызовет подобных патологий.

Но, коль задался целью – ей держись. И я продолжу чтенье.

«…Моя страна… Я так же не могу ею овладеть, как и своей матерью. Моя Родина, которую я истово люблю, не любит меня, и не потому, что я как-то персонально не пришёлся, а потому, что она вовсе не может любить, никого и никогда…» (с.28);

Не будем здесь противоречить собственным мироощущениям Дмитрия Липскерова. Он мужчина взрослый, и имеет все права для выраженья в тексте всех душевных напряжений, не вызывая сам протест читающей толпы. Мы ощущаем Родину индивидуальным чувством опыта сожительства в стране, где родились от мамы с папой. Что получили от рожденья, то и отдаём.

И на листках свободных мест достаточно, поэтому дополню.

«…Быстро привыкли пить дорогую водку, закусывая вёдрами чёрной икры, ещё быстрей эту икру перестали потреблять из-за богатства в ней холестерина, в считанные годы научились следить за здоровьем, чтобы подольше пользоваться капиталом…» (с.79-80);

Помните такую песенку: «Деньги. Деньги, дре-бе-деньги, а-а остальное всё дребе-бе-день». Созвучно со смыслом, не правда ли?

«…Писать по ночам изысканные верлибры, от которых роняют слёзы не очень красивые филологини…» (с.84);

Вот, и ему (Липскерову) известно на себе, постигаемая по-своему, несправедливая награда для поэтов. Вот откуда, надо полагать, возникли мысли о всероссийской премии «Дебют».

Раз автор вынес название одной из новелл в общий заголовок, то следует её выделить. Вот, из новеллы «Мясо снегиря»:

«…Мужчина и женщина любили друг друга всю ночь безмозгло и ненасытно…» (с.87);

Дмитрий Липскеров ставит перед необходимостью задуматься над такой картиной. И мне конечно же пришлось влиться в такой режим соощущений.

Но, к сожалению, в безмозглом состоянии я не способен на написании хоть чего-то, а тем более запомнить, чтобы выразить свои чувства, поэтому возвращаюсь к обычной манере вдумчивого читателя. И продолжу из той же обоймы…

«…Он бил её совершенно ужасным образом. Ногами ломал рёбра, вбивал сильные кулаки в её красивый живот, уничтожил все передние зубы, так что она чуть не захлебнулась собственной кровью…

Они не виделись четыре месяца. За это время она поправилась, а отличный дантист вставил ей новые зубы, куда лучше прежних…

Они сошлись, так как их тела не могли существовать друг без друга.

Она ещё не раз попросит у него прощения за друга Громова (С которым имела половую связь. – Примечание А.З.)…» (с.90);

Автор доносит до наших мыслей такую милую и всем известную мысль, что: «Что ни делается – всё к лучшему». Правда, ведь?

Кроме личного переживания автор даёт заметки из жизни, встреченные в общественном транспорте. Как, если не там, лучше наблюдать за развитием литературного наследия всей нации.

«…- Господи, ты бы видела его фигуру! Каждая мышца прописана! Задница такая!.. На неё спокойно можно том Толстого поставить!

- На мою тоже! – встряла блондиночка.

- Тебя же не Стивом зовут!..» (с.100);

Я, конечно, не Стив и дела здесь даже не в блондинках. Я к тому, что проследить отношение людей к произведениям литературы можно на этом предоставленном автором книги примере. Человек современности использует том Толстого для обозначения значимости достоинств другого человека по весу самой книги, а не в сравнении по содержанию. Имею в виду образы героев. Ну и ладно. Приступим к упоминанию прекрасных образов в романе «Мясо снегиря».

«…Тоска по любви сильное чувство, нежели сама любовь…» (с.126);

«…Девки белорусские – самые красивые! За занавесом всегда прячется всё самое лучшее. Ездить мужикам надо в отпуск в Белоруссию, пока оттуда все распутные западные посольства выставили! Пользоваться ситуацией надо. Жениться и пополнять Россию пацанами и пацанками…» (с.137);

«…Кто-то когда-то мне сказал, что расход любовных жидкостей пропорционален расходу мозгового вещества…

Я сижу, вперяясь глазами в текстовый редактор, и понимаю, что кто-то был прав…

Я туп… Я вытуплен!

В моих пальцах теперь живут лишь одни банальности.… Только ночами пальцы становятся музыкальными.

Она лишила меня Дара!.. Я ничего не могу написать…»

Как видно, дар самокритичности во взгляде на себя у автора ещё не исчерпан и не вытуплен. Но осознание источника лишения одарённости не мешает автору описывать свою действительность.

«…Вот о чём я рассказал?.. Что в этом?

Ни-че-го.

Одна требуха и ритм» (с. 189).

Мы живём в одном времени. Но мы прислушиваемся к разным пульсам. Автор данного обзора в собственный мир погрузил пульс человека, обретшего ритм общего пульса элитарного общества, в котором…

...Прочтите об этом:glasses:, если возникнет желание:lol:.

:glasses: Прочёл я эту повесть в сборнике «Чёрный столб», обложку которого я не увидел на этом сервере.

Повесть, мне как молодому читателю (23 года), кажется чересчур испещрён терминологией и официальным жаргоном. Хотя авторы и пытались шутить, вставляя иронические нотки в акценты героев, но всё же он не заставляет вчитываться в него залпом. А сам сюжет конечно же ФАНТАСТИЧЕН. Неизвестная масса прямо из земли выходит наружу и опоясывает орбиту планеты, а конца ей — нет. Соглашусь — борьба с этим явлением описана абсолютно правдоподобно. Будто это в самом деле произошло в эпоху советского союза. Одно «НО». Описание работы журналистов, мне считается, не совсем правдоподобное. Какие-то они уж слишком добрые и учтивые, а главное понятливые до личной жизни всемирноизвестных людей. Но надо сделать ссылку, что писали авторы о тех журналистах, что работали в их эпоху, и мне судить о них непростительно. Возможно, сегодняшняя братия журналистов уже не те, о коих поведали в повести Евгений и Исай?

Пересказ сюжета бессмыслен, если это уже пятая в цикле книга, в которой герой божественно развивается за счёт безбожных «роялей». С первой главы герой рассуждает о том, что ему выдано свыше десяти тысяч призовых очков, которые нужно распределить по шкале навыков как-то так, чтоб вышло рационально для будущего использования. Но всему этому сопутствует и то, что называется в литературе «водой». Текст не вода, а просто водоворот пустословия. Автор книги переливает по главе множество слов, омывая читательские глаза мутноватой субстанцией.

Ну а фонтан «роялей» по виду своему привычен для специфического жанра – «ЛитРПГ». Сидя на попе ровно, герой подсчитывает начисляемые баллы, а также содержимое рюкзака, в котором от былых побед герою досталось уйму баночек и склянок с живительными зельями, дающих особенные силы и восстанавливающие повреждённое здоровье и прочая сказочная химия. И числом-то не по пальцам сосчитать. Рюкзак вмещает больше пары сотен баночек и препаратов. И это не считая тех элементов, что идут в категории продовольствия. Герой лишь жалуется на малое количество воды в бутылках. Жалоба одна и та же, но при этом очки для навыков герой распределяет щедро: ловкость, выносливость и силу увеличил, но вот о количестве воды всё так же ноет.

Герой игры здесь может плакать. Зачем такая опция нужна – мне не понятно. Да и опытный автор, как всегда, не заморачивается, если его подписчики на сайте всё время требуют продолжение. Такие авторы держаться за счёт посредственных потребностей читателей, которым логически выстроенный сюжет – напряг для мозга.

Плюс: Если вы поклонник бесконечно везучих героев, то эта книга для вас.

Минус: Если вы вменяемо мыслящий человек, то эта книга для вас — потеря драгоценного времени.

Название вообще негодное и неуместное, но пафос мог бы переключиться в более вменяемое определение для этой истории. Например, «Человек, ставший нашим прародителем».

Но сюжет хорош. И это совсем не фантастика и не альтернативная история, а научное исследование пути следования предков и особенностях быта человеческих особей далёкого прошлого. Это скорее антропологический очерк о становлении человечества в масштабе всего времени.

Очень полезный рассказ для формирования правильного мышления для начинающих писателей-фантастов, у которых зачастую патологические проблемы с причинно-следственными связями и логикой развития вымышленных героев. Взглянув на наших «отсталых» предков, таким ленивым авторам можно поучиться силе и воле к жизни всякого рода австралопитеков и питекантропов, а уже потом выстраивать сюжеты похождения своих героев, которые постоянно выживают за счёт «роялей», о которых никакому неандертальцу не приходилось даже думать, а не то чтобы мечтать.

Повесть о несломленном духе собаки.

Роскошная жизнь в поместье судьи стала для пса по по кличке Бэк так привычна, что оборвётся резко, а потом — удар, удар, удар... Жизнь научит быть гибким там, где сильные ломались и умирали. Там, где твои же собратья тебе станут коллегами и конкурентами. Но каждый остаётся одним, постоянно обитая внутри стаи.

Честь и справедливость значима в среде собак ничуть не меньше, чем в жизни человека. Сначала ты меняешься, прогибаясь под систему, а потом — меняешь пространство вокруг себя. Но каждый раз помни: есть кто-то, кто сильнее тебя. Ты лишь оставайся собой, ведь вся сила в тебе самом.

:glasses: Познакомился с этим романом в сборнике «Последний человек из Атлантиды» из серии «Мир приключений». Если честно, то из всех произведений Беляева, это для меня было менее интересным из-за избытка научных подробностей подготовки полёта, а сам сюжет мне напоминал уже прочитанный или увиденный где-то. Что-то вроде переселение на Новый Свет в нашей истории. Возможно автор опирался именно на эти события,чтобы создать эту атмосферу. Есть намёк на злободневность темы «побег от земных проблем», и бессмысленность этого метода «ухода». Так, как все войны и революции зарождаются в нас самих, и выплёскиваются рано или поздно, независимо от места нахождения их источника.:glasses:

:glasses:Я прочёл этот рассказ в одном номере журнала «Искатель», выпущенного ещё в советское время.Поучительный рассказ о том, как человек для получения денег отдался в руки науки. Подверг себя радиактивному воздействию. Стал виден изнутри для окружающих — вся его анатомия перестала скрываться под кожей для глаз простого обывателя. Его кожа стала прозрачной, а жизнь, Джона Сиддонса, невыносимой. И как он теперь будет встречаться с полюбившейся ему женщиной. Ведь, она отвергнет его, как только увидет такое...:glasses:

Первое, что удивило и порадовало, – это приветственное вступление автора книги. Анджей пояснил своё долгое отсутствие и выказал благодарность прежним читателям и даже критикам его творчества, чьи советы он долгое время использовал для выхода на более высокий уровень своего творчества.

Уже три книги вышло до начала весны 2020 года. Хотя книги по отдельности каждая весьма тонкого объёма – меньше 300 страниц.

По первым уже объяснениям от лица героя можно понять, что это программист, но уже иного толка, почти новоиспечённый демиург пространства. Но мир книг Ясинского – это не киберпанк, а почти что «Хрономастер» Роджера Желязны (о нём автор явно знает, раз так похожи сюжеты) плюс герой – владелец механизма мгновенных перемещений внутри одной звёздной системы.

Автор Ясинский общается через героя напрямую со своими читателями и при этом с хорошей долей юмора: «Догадайтесь, как это устройство выглядело? Молодцы! Возьмите пирожок с полки. А если не догадались – положите пирожок обратно.»

Манера говорения слегка развязна, но абсолютно без всяких тяжёлых терминов, которые в теориях программирования случаются в обязательном порядке, как вечно приглашённые татары.

Сюжет наполняется тайной египетских пирамид и появлением летающих тарелок. Герой по имени Ник со всей своей игривой натурой вникает в новые реалии мира, которые распространяются куда масштабнее пространства родной звезды по имени Солнце.

Автор книги воплощает союз классической американской фантастикой с популярной темой нашествия инопланетян со времён мифических атлантов. Трактовка загадочных историй прошлого – идея нового романа Анджея Ясинского. Плюс – любовь героя, куда же без неё сейчас, когда прошло больше трёх лет со дня выхода предыдущих романов о герое Нике.

ПЛЮСЫ: Мягкий стиль повествования и приятный мир героя-демиурга.

МИНУСЫ: Болтливость и подробность главного героя о своём рабочем пространстве, но это простительно.

Первое моё знакомство с творчеством этого автора. Узнал, что за это произведение Пратчетт получил премию моего любимого Вудхауза. И, конечно, я понадеялся получить удовольствие от чтения, если английское общество так оценило эту книгу.

Но какая же это тягомотина! Автор натужно пытается писать в антураже историй про «Дживса и Вустера», но только поместив аристократическую Англию в свой мир плоской земли.

Я думаю, даже Вудхауз бы заскучал от словесной белиберды, которую так тщательно описывает Пратчетт. Ну разве можно так писать фантастический роман, который похож на болтовню любительниц мыльных сериалов?!

Да, взаимоотношение господина и слуг — это средоточие сюжета самых известных историй Вудхауза. Но ещё точнее — взаимодействие господина Вустера с его камердинером Дживсом в сложившихся передрягах. Все эти рассказы полны милоты и доброго юмора.

А у Пратчетта это заимствование перевелось в трепотню о традиционных манерах чопорных слуг и консервативных ценностях, с которыми главному герою трудно уживаться. И совсем нет того юмора, свойственного Вудхаузу. А тот юмор, что есть, — пустышка на пустышке.

Не знаю, как выглядят сюжеты ранних книг о мире плоской земли, но участие женского пола в написании этого романа только портят его. Терри Пратчет явно пошёл на поводу у своих любимых женщин и совершенно испортил свой стиль. Это так похоже на нелепого плагиатора Алексея Пехова и его жены с её подругой, когда они вместе замысливают писать романы. Сплошное ванильное варево из бессвязности и трепотни ни о чём.

Ещё эти нелепые сноски, которые вообще ничего не вносили в ясность, а только мусорили текст. Все эти пояснения пусты и бестолковы, а их наличие, видимо, вызвано вздорным желанием женской родственной аудитории, которая подсказывала Пратчетту, наверное, в таком ключе: «Терри, милый, добавь побольше сносок, они ведь так мило выглядят в книжках. Будь добр, набросай ещё миллион ссылок по тексту, от этого он станет ещё прекраснее и ажурнее».

Тьфу, гадость! Как же женщины умеют испоганить любое литературное произведение. Лучше бы готовить научились десятки блюд высокой кухни, а не лезли со своими попытками повлиять на творчество мужчины. Если бы Библию помогала писать дева Мария, то это было бы похоже на «Сумерки». Причём, сумерками для всего человечества после этого и закончилась бы это женское влияние. Если к чему-то хорошему творческому приложит свою ручку женщина, то это начинание обречено на тлен.

Старый друг рокер приглашает на кладбище своего коллегу по группе, чтобы приобщить к одной очень странной тайне своей семьи. И вот парень, уже обзаведшийся семьёй, какого-то чёрта попёрся за своим дружком на это кладбище, не представляя, какой всё обернётся жутью простая вроде бы затея встретиться вдали от города.

Есть описания антуража, но вот истинную природу психики странного друга автор не раскрыл, как и естественность существования ещё одного создания, крайне мистического.

Рассказ до щенячьего восторга понравится любителям рок-музыки и тем, кто имел опыт участия в импровизированной группе.

Для остальных, как уже и мне, найдётся немало нестыковок в построении мистического сюжета.

Бандита пропускают на межпланетный борт в то время, как его в лицо знают сразу две самые важные структуры солнечной системы. Террорист и пират в одном лице даже внешности не меняет, чтобы иметь скрытность. И вот против такого суперзлодея затевается операция по захвату на транспортнике, который перевозит важный груз и ещё мирных пассажиров.

Охранник с космического транспортника легко узнаёт точный адрес офицера спецслужб и ждёт её на лесенке у её квартиры, а та свободно впускает его в свою однушку.

Героиня интуитивно (даже скорее случайно) из воздуха узнаёт истинное название планеты, которую мелкие бандиты называли «планетой Х». И никаких предположений и домыслов, а просто... мысленно заведомо уверяет себя, что планета Хон и есть та самая планета бандитов.

Попав в плен к отъявленным негодяям, героиню даже не насилуют, ведь разве может автор-женщина даже в лице своей героини отдаваться бесплатно и в некомфортной ситуации. Красивую и самонадеянную девушку, выступающую на стороне правосудия, в плену у крупной банды получила бы статус эротического станка, но... только не у Екатерины Корнюхиной. Телу её героини ничего не угрожает. Почему-то злодеи её хотят... уважать, хотя и посмеиваются над ней.

И всё это уже после 90 страниц романа.

Читать роман можно, но вот относиться серьёзно к нему невозможно. Уважение к роману пропадает после первой сотни. Дальше ты пропускаешь по полторы страницы, понимая, что причинно-следственная связь теряется из этих скачков по тексту, а разрешение конфликта идёт с превеликой помощью небес, а подсказки возникают на пустом месте и как в столовой — прямо на поднос.

Писать грамотно автор умеет, но умением создавать художественную правду вообще не обладает.

Авторессе, при имеющихся задатках, проще описывать действительность посредством журналистики, а не фантазировать миры.

Вялое повествование уже заложено изначально автором, такое моё первое впечатление.

Изобилует посторонними сценами, которые движимы единственной своей целью – охарактеризовать главного героя относительно того, как он реагирует на действия и слова друзей и коллег из своего окружения, а другого, собственно, окружения у героя Макса Фрая — нет. Колкости исходят почти от всех героев книги. А ещё смешные на слух названия существ и мест обитания наводят на мысль, что единственными читателями для подобной литературной серии являются дети от двенадцати до шестнадцати лет.

Книга переполнена излишними диалогами, которые, откровенно говоря, не тянут сюжет и не влияют на его развитие в плане возникновения интригующих ситуаций или, уж тем более, развязки, так как к ней не с чего подойти по ходу слабейшего и невнятного сюжета.

И само отсутствие остросюжетности в книге отнюдь не добавляет положительных эффектов в становлении главного героя (Макса Фрая) как культового персонажа. Герой, сэр Макс, поражает абсолютно неопасных, как выясняется из описания, живых мертвецов в прямом смысле лишь щелчком пальца левой руки. А его друг, сэр Кофа, обычными хлопками ладоней друг о друга уничтожает их массово и без всякого зазрения совести; только сэр Макс самую малость усомнился в гуманности проделанной работы, ведь живые мертвецы и не думали сопротивляться, или же нападать на кого либо, просто их вид пугает обывателей.

На протяжении всей книги Макс Фрай не испытывал страха перед возможной смертельной опасностью, и всё потому, что её не было вовсе. Ради чего читателю верить в избранность сэра Макса? Сами друзья постоянно подкалывают его, а он апатично реагирует на всё это, либо же отвечает с той же желчью.

Основное настроение сэра Макса – пессимизм, грусть и идеализирование действительности, которую он сам не торопится менять, а самое главное, нежелание вообще действовать, пока его не сподвигнут на это его близкие товарищи. Ленивый, неуверенный и ехидный персонаж – вот он сэр Макс Фрай.

И это любимый герой многих молодых и довольно взрослых читателей!? Любой взрослый найдёт здесь, в предложенной книге (как, и в остальных из доступной серии), в чистом виде увлечение данным персонажем для юношей «предвузовского» периода, так как ничего интересного в поведении, соответствующее главному герою, невозможно обнаружить даже при не особо внимательном рассмотрении. Причислить Макса Фрая к герою поколения молодых может только тот же рефлексирующий тинэйджер, коим и является сэр Макс Фрай с его мыслями, далёкими от философии самопожертвования или смирения и отстранении от благ земных, если они не внесут в его жизнь сумятицы в виде активных поползновений и ответственности.

По части юмора всё также скудно. Вялые шутки нисколько не трогают меня, как простого читателя, хоть и не так уж далеко ушедшего от юношества. Тем более что они, эти шутки, не заходят дальше язвительности в отношении всех, кто присутствует в сценах повествования. Сдаётся, что автор видит в иронии персонажей над самими собой во всей атмосфере книги – лучшей составляющей подросткового чтива.

Какого читателя воспитывает данная литература? К чему она ведёт в своей ленивой манере? Ни сам Макс Фрай, ни я, читатель, не смогли прийти к ответу, хотя его искал я, в отличие от Макса Фрая.

:glasses:Помню тот день (в 2001), когда я приобрёл эту книгу: в моей собственной домашней библиотеке было весьма скудно, и я решил на те деньги, что у меня оставалось купить хоть какую-то подешевле. Единственная, какая была приемлемая по цене в магазине, — это «Галактический шеф-повар», и рисунок привлёк внимание.

Каково же было моё удивление, что она меня не разочаровала в интересности и в широком сюжете.

Вроде, и по названию другим первооткрывателям Джеймса Уайта покажется сомнителен сюжет. Но уверяю книга стоит прочтения!:glasses:

Отличный роман. Лучший представитель российской боевой фантастики с элементами славянского быта и эзотерии. Герои знакомы, не понаслышку, с русскими боевыми искусствами (о чём в романе очень хорошо повествуется).Кто не знает — откроет для себя интересное, в плане их историчности и практичности в нашем быту. Сюжет идёт так, что не оторвёшся. В нём переплетены и спецслужбы, и «тёмные силы», и любовь, и славянский быт, как я уже упоминал. И в целом цикл «Катарсис» — это сильная, достойная вещь современной российской фантастики.:glasses:

У Василия Головачёва начинал с серии «Катарсис». Первая та книга была – «Поле боя». Сюжет для меня в ту пору, как и в последующую, оказался новым. Самостоятельный герой, способный отвечать на грубость так называемых «быков», и защищать всех, кого подвергают обиде и угнетению. И ведь не бластером или лазерным лучом, а кулаком. А вернее сказать — приёмами удары рукой. Мне показалось близким по духу его указания точных способов принятия боевых систем «русского стиля» ведения рукопашных боёв. Ведь я за несколько лет, будучи старшеклассником, до знакомства с этими его книгами (из «Катарсиса») был посвящён в знания различных систем «русского стиля» боевых искусств: «БузА», Славяно-горецкая борьба, Система Кадочникова и др. Действия Егора Крутова (главного героя) правдоподобны — они свершаются с учётом всех факторов, когда на тебя нападают, стесняя пространства для махания ног, как это может делать каратист, или же это такая ситуация, когда ты на публике не можешь произвести какую-нибудь дыхательное упражнение или другую «настройку», так как это будет выглядеть смешным. Только в фильме можно увидеть как старик японец, делая кульбиты в стиле а-ля «пьяная чайка», одним ударом отбрасывает на пять метров противника, задев его только грудную клетку двумя сжатыми пальцами, в которых концентрирована энергия внутренней силы.

Время действий — наша страна (90-е РФ). Многие образы имеют свои реальные прототипы. Сейчас, конечно же, верится, а тогда — я скептически относился только к тому, что Головачёв описывает участие «тёмных сил» в управлении Россией. А конкретно — масонские ложи. Я многого не знал из информационной сферы наших спецслужб. Такие догадки автора я воспринимал иронически и как способ единственно поставить роман на линию фантастических идей. Мне думалось: роман должен быть фантастическим — и Головачёв по требованию редакции внёс элемент мистики, чтобы превратить боевик-экшн в фантастический боевик. Я это включил в оправдание автора.

«Поле боя» была второй книгой серии «Катарсис», я это понял и незамедлительно навострял в любой момент во все книжные магазины для закупок всех книг этой серии.

Хочется вспомнить такой случай, связанный с этой серией. В конце текста книги «Поле боя» есть четверостишие:

Я приду к тебе на помощь.

Я с тобой, пока ты дышишь.

Было так всегда, ты помнишь.

Будет так всегда, ты слышишь...

Именно его я вписал в завершение своего «признания» для классной руководительницы, что воспламенила во мне любовь с первого взгляда в сентябре 2001 года.

Моё первое впечатление от прочтения этого романа — присвоение С.Лукьяненко звание писателя детской фантастики, при чём низкопотребной — настолько мелочный и по-настоящему «детский» сюжет. Видимо, написан роман в короткий срок. Писатель, как мне кажется, просто развил задумку в объёме целого романа. Такая вот тянучка мелкого сюжетика до размера романа.

Это было моё первое знакомство с С.Лукьяненко. И я сразу был в нём огорчён. Извините, но уважайте моё мнение, дорогой писатель и его фэны.:glasses:

Это первое хорошое мистическое, по-моему мнению, произведение, с которым я встретился в современой российской фантастике. Ведь, в этот мир я поверил с первых страниц. В нём герои становятся твоими друзьями — они же ведут себя в этой книге точно так же, как ты в повседневности. И самое главное это то, что даже ещё не дочитав, я решил для себя, что обязательно стану фантастом. Потому что описать странность существующего мира, по-моему разумению, можно только языком фантастики.

Молодец Дивов! Отличный дебют!:glasses:

Сюжет вкратце таков: двое близких друзей однажды заприметили необычных сверстников в своём маленьком городке. Начали за ними слежку и через некоторое время узнали, что их зовут Анна и Марк. После недолгого общения стало ясно, что эти паренёк и девчонка какие-то странные. Выдаёт их непривычное поведение. И вот разгадка будет уже к середине повести.

От этой истории, на удивление, будут в восторге именно читающие родители, а не подрастающее поколение. Такой наплыв ретро атрибутов ушедшей советской страны. Здесь и упоминание велосипедов и передач, кино и журналов. Всё это у нынешних тинейджеров вызовет желание беспрестанно гуглить термины и разъяснение непонятных предметов. Но вот с некоторыми вещами и речевыми выражениями, которые используют персонажи, станет проблематично. Встречаются там и «газетные пакеты», и молоковозы, а ещё и магазины с порядковым номером. Для молодёжи это явно станет причиной разбухания головушки от новых слов и явлений, с которыми уже точно надолго, если не навсегда, никто не будет встречаться в современном быту.

При этом даже часто затянутые диалоги с массой подробностей найдут «своего» читателя. Надо лишь знать, что Эдуард Веркин пишет всегда с душой и своего преданного читателя не разочарует. Хотя мальчишеским разговором он всё же перенасыщает произведение, тем более что сюжету это полноценно не помогает. Но понять можно: автору захотелось наполнить некий лист памяти, где праздные болтания из собственного детства останутся в воспоминаниях на бумаге, чтобы сохранить надолго в качестве долга перед счастливым прошлым.

Мне знакомо это. Пусть я и рождён в 1985 году, но многочисленные вещи в книге «Звездолёт с перебитым крылом» я смекал легко и проникался тем же чувством любви и грусти, которые сопровождают творчество Эдуарда Веркина. Скажу честно, и в остальных произведениях для молодого поколения у писателя выходит схожим образом.

Любой, кто прочтёт книжку от Эдуарда Веркина, сможет настроить на такую идею: памятный советский фильм по произведению Кира Булычёва, где рассказывается об Алисе Селезнёвой, стал явным источником вдохновения. Воздействие этого давнего сюжета на творческую мысль Веркина очевидна. Девочка из будущего, знакомая для взрослых читателей, — очевидный прототип главной героини современного произведения Эдуарда Веркина. Скажу больше, я убеждён, что автор книги в своём детстве явно был влюблённым в молодую актрису, появившейся в советском фильме впервые. Так, наверно, и для Веркина она появилась внезапно и запомнилась навсегда. Не интересовался у него, но почему-то уверен в своей догадке.

Безусловно дополнительным влиянием, как и для любого писателя, был и собственный опыт обитания в личине советского ученика. Веркин — писатель вдумчивый и каждый момент жизни переосмысливает тщательно, а потом использует в своих книгах, наполняя их кровью памяти.

Приятна история, случившаяся на картофельном поле с двумя героями, которым пришлось потрудиться, чтобы получить заветный букетик роз, чтобы вручить необычной девочке по имени Анна.

Современному поколению весьма трудно понять, как жилось нашим родителям, а ещё: почему это во время СССР всем приходилось тяжеловато, а память обо всём этом сохраняется непременно с теплотой и положительной оценкой.

Эта короткая повесть открывает сборник-антологию «Фантастика 75-76». Первые страниц пять это напоминает классическую советскую фантастику, в которой есть мысль о первопроходчестве в космосе и прогрессе науки на службе у человека. Но вот что дальше, то – галимая ересь. Столько антинаучного и нелогичного, словно бы эту повестушку писали современные российские авторы боевой фантастики и фэнтези.

По сюжету: набирается восемь членов экипажа для полёта вокруг ближайшей звезды, которую нужно обогнуть и вернуться на Землю за 300 лет.

Начинается самое сомнительное с наивного посыла, что женщины на борту обучают своих маленьких девочек тому, что нужно быть красивыми и гибкими, чтобы нравиться мужчинам, а вот последние могут оставаться, дословно, «неповоротливыми». Это даже не ирония, а всерьёз задуманная идея автора-мужчины. Люди будущего, по мнению Лапина, это мыслящие вагинами женщины и убогие мужчины, которым позволено за собой не ухаживать, но пользоваться красотой и гармоничностью женщин. И это середина 70-х, а не наши инстаграмные дни. Ладно это. Дальше хуже.

Автор настаивает на том, что самоубийство на корабле будущего – это норма, которая прописана в правилах устава корабля. И на протяжении недолгих лет желающих покончить с собой посредством прыжка в горячий реактор будет немало. Это при том, что по сюжету отбор экипажа шёл по совместимости по десяткам биологических и психологических критериев.

Супруг одной из четырёх пар вдруг заистерил и – прыгнул в реактор. Никакой записки, просто так решил. Его жена утром долго искала его на борту, а когда догадалась, то... детям объяснила, что это нормально и он имел полное право на самоубийство и с этим надо смириться.

Потом один немец Руди увидел свою жену в каюте у другого мужчины и... оказалось, что он, Руди, отъявленный ревнивец, который потом молотком насмерть забил мужика, а затем – прыгнул в реактор во искупление своей вины как убивца. Где тут совместимость психологических характеров? Автор явно не задумывался. Это ещё при том, что у автора его экипаж в момент отлёта узнают друг друга впервые. То есть, не было наземного тестирования совместимости, а каким-то удалённым способом подобрали по психологическим критериям команду, которая узнала о своём существовании, когда уже нужно взлетать и отправляться к ближайшей звезде. То есть, после полёта Юрия Гагарина исторические факты подготовки других космонавтов автора вообще не смутили. До этой повестушки космический экипаж жили в одной гостинице, а писатель из Сибири решил, что в будущем будут подбирать по десятку критериев дистанционно, а затем... эти «избранные» будут прыгать от истерики в горячие реакторы и убивать МОЛОТКАМИ других мужиков.

И все самоубийцы уходят в тот самый горячий реактор молча, не предупреждая никого. В основном это мужчины. Умирая, они оставляют жену и детей, ничем не объясняя своего ухода. Так с самого первого самоубийцы и пошло. Я уж не говорю и не спрашиваю, наверно, давно умершего Бориса Лапина, какой такой реактор на космическом корабле, в который можно прыгнуть, открыв дверцу? Видимо, для сибиряка Бориса Лапина звездолёт – это одно и то же, что и земной локомотив: стоит лишь открыть дверцу и напрямую увидеть жар, подталкивающий поршни двигателя.

На борту корабля есть табак и его курят многие вполне свободно. Это опять же Борису Лапину показалось вполне вменяемым. То есть, он не смог отказаться себе во вредной привычке и приписал это и своим героям.

Я вообще поражаюсь, как такое могли публиковать в 70-е годы в СССР. Тут не то чтобы логики и научной разумности нет, тут вообще намешано столько аморальной ереси, что поражаешься, как это вообще относится к научной фантастике. Это скорее сюрреализм, чем научное представление о будущем.

Многие советские фантастические произведения сейчас закономерно неактуальны из-за всякого рода устаревших понятий, но такая вещь, как эта повестушка, при любом режиме недопустима. На что ориентировалась редколлегия сборника – уму непостижимо.

Длинный стишок, с которого начинается роман, безусловно бездарен. Столько корявых описаний, которые логически по смыслу не стыкуются вовсе, а уходят в нелепицу. Ну и мешанина одного и того же – «Нам ли бояться, бояться не нам ли», «Наше ли дело? не наше ли дело?» – это вообще тупое графоманство. Превратить вступительное стихотворение в некое та-тирли-тирли-пу... па-пум-пиду. Это, конечно, женская тема.

Роман достоин лишь... быть рассказом. Водянистая белиберда вообще не нужна в романах. Тётушка попросила мальчика пристрелить ненавистного дядю. Мальчик убивать не хочет, а поэтому тётушка просит его сходить в лавку и купить себе ненависти. Это краткий пересказ первых шести страниц. Как и многие графоманы, Зонис и Чернявская путают понятия писательства и бумагоморания.

В плане описаний всё так же бездарно: «Небеса были темны, только на востоке, над Городом, мерещилось бледное сияние.». Кто-нибудь что-нибудь понял? Темно, но сияет. Что сияет — непонятно. То ли луна, то ли фонари добавляют бледного сиянья. Слов много, а объяснения — никакого.

Женщины без надобности описывают о том, как главный герой вспоминает про уколы: кто кому ставил укольчик и при каких болезнях. Это так женщины, да и многие другие графоманы любого пола, наводняли текст для массы. Авторши путаются в природных явлениях: то тёплый воздух у них идёт вниз, а холодный — вверх, но тут же описывают, как пар спускается вниз. В общем, гнали авторессы тонну текста, чтобы слепился роман, но за логикой не поспевали сами. Не мудрено, конечно, ведь графоманам некогда следить за правдоподобностью, когда есть потребность гнать массу.

Видимо, мужское жюри давало премии из жалости к женщинам, которые награды за свою «литературу» получают очень редко.

Ох, как же силён Кожин воды мутить по тексту. Спасает активность после начала второй главы, но вот первая, про гопников, это просто же размазанная грязь, как будто автор в юности обожал испытывать страх от приставания гопников на улице. Первая глава ужимается в полторы страницы А4, но тонны текста пропускаешь, вылавливая только короткие фразы из диалогов, а все эти дополнения в описаниях пропускаешь глазами.

Да и сам герой расстраивает из-за мельчайших моментов. К примеру, отчего-то ему приятно отслоить бумажку на стаканчике пломбира и прилепить к мусорному баку. Фи, это так по-быдляцки. После нападения этих гопников и процесса мышления главного героя Герки уже и не сочувствуешь ему, а испытываешь одинаковое отвращение от него и всей этой гопоты вместе с главной героиней-панкершей.

Текст в объёме свыше 600 тысяч символов — это слишком много, ведь у автора мания наводнять текст.

Вот нечто вроде такого: «... ощутил неприятный озноб, прошедший по всей спине, от шеи до копчика...».

Ага, а ещё устают все глаза от чтения галимого текста... и левый, и правый. Это как подниматься пешком на пятый этаж... переступая и второй этаж, и третий, и четвёртый. Разве можно об этом умолчать? Во и автор не смолчал. Никто ведь не поймёт, что спина — это что-то между шеей и копчиком.

Или вот: «... который никак, совершенно никак, абсолютно никак не мог вместить в себя взрослого человека...»

Так и я: вообще никак, совершенно никак, абсолютно никак... не могу являться любителем таких произведений и авторов, их плодящих.

Как редактор издательства, такое читая, не решил хотя бы разочек понажимать на «delete»? Если бы я был директором издательства, то, ознакомившись с таким результатом, заглянул бы на компьютере в перечень работников и, выбрав галочкой строку «главред», нажал бы «delete». А потом бы на «хэхэру» поискал ворчливого гуманитария, который бы меня понял и выполнял свои обязанности редактора более исправно. Я бы даже сказал очень исправно, совершенно исправно, абсолютно исправно.

Трудно понять некоторых графоманов, которые с упоением наслаждаются объёмами своего текста. Ну куда нужны эти 15 авторских листов, которые Олег Кожин ещё и превысил. И ведь роман попал в финал конкурса для подростковой номинации. Неудивительно, что роман не переиздавался. Прочитав начальную главу с гопниками и их матерками и оценив толщину, родитель побоялся такое покупать свои детям. Вот у меня дети родятся... я обязательно не куплю эту книгу :0) Пусть остаётся на полках пылиться в «Читай-городе». Мне радостно, что лично я прочёл бесплатно некоторую часть.

Ну а что по роману сказать. Он прямо пропитан гопницкой темой. Нездоровая атмосфера в самом тексте. Я уж не говорю про говнистую обложку, которая дополнила эффект от содержания. Такого цвета книги для подростков выпускать нельзя. Ни разу не видел такого. Такое ощущение, что обложка сгнила от содержимого, поменяв радужный цвет удачи на оттенок отходов жизнедеятельности. Ну, нельзя такое подарить подростку. Неудачный будет результат.

Помню этого писателя по его роману «Лёд». Хороший вдумчивый роман с тщательной описательной составляющей, насколько мне позволяют помнить мои ощущения. Прошло много лет, и вот я уже читаю новую вещь того же опытного автора. И вижу, каким неимоверно «водянистым» он стал. Столько словесной жижи в начале романа: философия бритья лица, рассуждения о дне свадьбы, подробное описание покидания своего номера из отеля и спускание вниз и потом выход на улицу. Столько лабуды без привязки к сюжету.

Бытовые процессы наполнены дешёвой философией, которая притянута за вязкие ушки. А видение героя со стороны второстепенных персонажей — обязательно в восхитительных тонах: любимец женщин и даже чужих родителей, а также опасение со стороны всех врагов.

Но расхождение между чувством страха главного героя и его уверенной речи на допросе и вовсе раздражает. Идёт описание вспотевшей спины, мурашек и неустанной тревоги во время допроса, но самодовольное умствование героя вообще не стыкуется с внутренними переживаниями. Корнев часто путается, вследствие чего естественность поведения главного героя растворяется в неуместных описаниях. Ощущение, как будто два разных автора писали каждый свою линию: один — внутренний мир героя, второй — его внешние проявления.

Невозможно не вспомнить про «воду» в романе. Вся конструкция построена на неуважительном отношении к читателю: между основными абзацами часто вставлены проходные внутренние рассуждения героя или предложения расширены за счёт бесцветных вставок. Столько барышни, наверное, неспособны сомневаться или же смешивать несколько мыслей в одну. И тем более пустых мыслей, которые не помогают выразить выбор действия для героя. Я уже не говорю подробно про десятки описательных штампов, которые в полном объёме присутствуют в тексте. Сколько есть всего шаблонов — Корнев их применил, как бездумная компьютерная программа по рифмованию. Автор абсолютно не работал над красочной синонимичностью, а вставлял затасканные словосочетания без изменения. Такая манера описания похожа на речь иностранных гостей, которые любят говорить с русскими их же крылатыми фразами, применяя их всегда и везде вместо того, чтобы придумать что-то своё и выразиться индивидуально.

Ещё и страсть к пустым подробностям портит любого автора. Это похоже на то, как графоман может описывать первоочерёдность поедания во время трапезы разрозненных кусочков, последовательно объясняя конкретный выбор для нанизывания, уделяя внимание тому, какой именно кусочек в салате был проткнут вилкой героя, а потом ещё поясняя, с какой скоростью двигалась его нижняя челюсть в отношении каждого кусочка. Вот, к чему описывать, сколько герой добавил себе содовой воды в вино в первый раз, а затем в последующий? Лично я не понимаю. Не терплю и раздражаюсь от тех авторов, кто обожает подробно объяснять нечто вроде того, сколько герой помешал ложкой в чашке справа-налево и обратно.

А, например, длинные выкрики митингующих людей Корнев не стыдится повторять подряд по три раза. Вот дословная цитата:

«...с улицы доносились сливавшиеся в единый гул крики многоголосой толпы.

- Выборы! Право на отдых! Достойное жалованье!

- Нет увольнениям!

И снова:

- Выборы! Право на отдых! Достойное жалованье!

- Нет увольнениям!

- Выборы! Право на отдых! Достойное жалованье!

На улице шла стачка...»

Надо думать, в следующих романах Корнев также будет уделять полноценное время точному количеству сказанных фраз и выкриков в толпе... для полной убедительности происходящего. Не дай Бог читать у Корнева в романах ссору между мужем и женой — это же затянется на несколько страниц. Или же перепалку двух подростков, которая у Корнева будет выглядит, судя по всему, как-то так:

- Ты дурак.

- Нет, ты дурак.

- Нет, ты дурак.

- Нет, ты дурак.

- Нет, ты дурак.

- Нет, ты...

Видимо, к увеличенным тиражам своих книг, автор решил относиться как к бесперебойному конвейеру, который будет работать до конца его жизни, поэтому сюжет рассказа вытягивает на объём книги и отсылает в набор типографским работникам. Печально, когда издательства игнорируют последующую работу над рукописями своих постоянных авторов, сокращая путь книги от автора до печатного станка.

Ещё смешнее, когда автор забывает прочувствовать атмосферу собственного литературного мира. Так называемые «самоходные коляски» едут у него по брусчатке, а тут неожиданно — вокруг громыхание тележек и крики извозчиков, когда движение застопорилось из-за чьего-то сломанного колеса, но при этом герой может легко общаться с рядом сидящим компаньоном, будто они в салоне современного автомобиля со звукоизоляцией. Но даже в наш мир комфорта шум дороги проникает внутрь даже плотно закрытого салона. Так связно и подробно говорить даже свободные от руления пассажиры не всегда могут, а по сюжету романа «самоходная коляска» находится в самой гуще «транспортного потока». Павел Корнев пишет при квартирной тишине про громоздкий мир эпохи пара, но сам неполноценно может проникнуться своим же миром.

Во времена паровых двигателей конвейер был большим достижением и подмогой для всей тяжёлой промышленности, а в нашем современном мире лёгкой литературы это стало отвратительным явлением, которое лишь порождает поток халтурных текстов, заполоняющих полки книжных магазинов. Полки-то полны, но вот содержание их — пусто.

Диковинный мир авторского странно-славянского фэнтези, где есть остроги, кочевники, пулемёты и прожекторы. А самое главное: «Для артистов — обязательно кожаные сапоги». И немедленная ассоциация с «Кин-дза-дза» не покинет никого, когда не раз прочтёшь про синие штаны. Намешано в рассказе и всего другого: и паны, и атаманы, и шуты, и акробаты. Сюжет не боевой, но растянутая сцена из советской классики с артистами на чужой планете проглядывается явно. Артисты вроде бы в плену иль просто под присмотром стражи, но в то же время — всё городище взято в плен иллюзий фокуса и шутовства от двух пришедших иноземцев. Ну, а ещё есть демоны и бесы. Мир авторский необычаен и зовущ, здесь логики не ищут, но пускаются во чтение его с умом.

«Фрагменты земной поверхности, части городов и несколько групп людей в результате неизвестного катаклизма перебрасываются в новый мир»

«...пришельцы происходят из нескольких параллельных миров, общий уровень развития которых был близким, но отличался в деталях.»

- Просто так удобнее автору.

«- Это же статуя Свободы! — закричал от радости Ли. — Джо, это Нью-Йорк! Только почему так мало небоскрёбов? Наверное, все упали, как в других городах»

- Ну, разумеется, а как иначе! Несомненно, все статуи в полной сохранности — это же красиво. Зачем портить картинку логическим тотальным разрушением, верно? Да и ко всему ещё «башни-близнецы» сохранились. И автор регулярно напоминает, что причина такой избирательности неизвестна. А что думать, пиши, как вздумается, не включая логику. У автора и кладовые, и цистерны с топливом остаются целыми, чтобы банды боролись за их использование. Конечно, небоскрёбы рушатся, а кладовые с цистернами — стоят целёхонькие. Автор явно заигрался в компьютерных стратегиях.

«После захода солнца на два часа включают электричество, может, кто захочет книгу почитать, если найдёт, перед сном или на компьютере поиграть.»

- А как же? Ясно, что в постапокалиптическом мире ну не как без чтения книг под электрическую лампочку, а уж про компьютерные игры и речи нет — наиважнейшая цель для выживания. Именно для этого в наше время люди экономят энергию, чтобы потом в катастрофические времена играть в «солитер».

Все необходимые для антуража достопримечательности сохраняются вместе с индейцами, чтобы автору было приятнее жить в своём придуманном мире.

Очередное бездарное фэнтезийно-стимпанковское месиво из слов.

Нелогичная история от женского дуэта, которая не поменялась с появлением Пехова.

По сюжету странные духи в определённый день (праздник духов) рыскают возле простых домов, но не могут проникнуть за обычные шторки, но зато якобы обладают грозной силой против людей. Герой борется с ними супер-пупер заклинаниями, перемещаясь на колеснице (без колёс!), которая движется по воздуху, но у авторов она по тексту почему-то «едет». Злобные духи поочерёдно появляются на пути героя, давая последнему вовремя успевать зачитывать заклинания. Он первый приходит к храму, который был конечной целью первого этапа обучения для нескольких магов-заклинателей, а потом, ослушавшись магистра, возвращается спасать своих сослуживцев, которые, разумеется, тупее и бездарнее главного героя. И конечно же герой удачно это делает, в то время как своих коллег он безусловно обнаруживал уже окровавленных и почти обессиленных. С первых страниц романа герой обладал более сильными способностями, хотя у самого героя были сомнения на счёт его собственной силы, в сравнении с коллегами. Но, как банально могли придумать авторы-женщины, — у тех персонажей было много самоуверенности, что так не любят девушки в мужчинах. Вместе с этим шаблоном женского восприятия применён и дешёвый шаблон в построении сюжета у фэнтезийных авторов, которые уже издАли более пяти романов, не говоря о Пехове. Он явно не участвует в романе напрямую, а лишь для продаваемости книги присутствует на обложке в качестве одних лишь имени и фамилии. Это замечают и другие читатели, и не только в этом романе, если прочитать отзывы на «ФантЛабе».

[...]*

===

* — Хамство в адрес писателей удалено модератором.

Обращая в памяти взгляд на себя в юности, замечаю за собой (тогдашним начинающим книголюбом) главную незримую ниточку, потянувшую меня к тем авторам и произведениям, что не входили в школьную программу. Путеводной звездой на пути страстного поглощения книг была Любовь, секреты коей я искал повсюду; я был томим блужданием по миру личных отношений в среде себе подобных, но пристани для сердца не снискал, пока не научился выражать тех чувств, что в нём таились.

И та, вожделенная в юности моей, Любовь по-прежнему остаётся в звёздном ореоле, но уже в другом пространстве, где применима к новой увлечённости моей, а именно — признание в любви к реальной Музе, живущей на земле. Посредством собственных признаний — в удобных им литературных жанрах — я отдаю всё должное своей земной любви.

Но не об этом я сейчас конкретно, но о Любви не переставая думать, поведаю о взволновавшей меня книге талантливого, надо признаться, писателя; если кому придется читать его роман, то отметит умение придавать словесным сочетаниям вид прелестных кружев как неотъемлемую часть творчества сего писателя, чьё имя так трудно выговаривать. Да, спешу признаться вам, читатель этих строк, и моё лицо первоначально озарила ехидная ухмылка, при имени — Леопольд фон Захер-Мазох. Да, воспитание моё тогда, я каюсь, подкачало, но здесь же поспешу за ту усмешку воздать всё должное той Любви, о которой автор откровенно рассказал в книге с красивым — для любого слуха — названием «Венера в мехах».

Это литературное произведение о преданности человека любви к богине — чудесным образом воплотившейся в земной женщине. Хоть вся божественность телесной оболочки взлелеяна в мужском уме, но то самое пренебрежение к гордыне, присущее герою, — заставляет верить в Бога, по воле коего мужчине пришлась на долю участь быть рабом частицы целого, что зовётся в миру второю половиною.

Сие произведение будет, несомненно, казаться чем-то новым потому, что основная мысль изложена в ней под необычным углом, спорным для самого здравомыслящего представителя человечества — мужчины, но не для женщины, с которой связан мир эмоций и желаний.

Именно о такой страстной, но вместе с тем и самозабвенной любви одного мужчины к единственно избранной женщине — прекрасная половина человечества мечтала, надо верить, исподволь, но высказаться об этом смело не решалась.

Несмотря на присутствие истязаний плотских, повествуется совсем не о садизме или мазохизме, но о смирении молодого человека ради обретения счастья быть рядом с любимой, с той самой прекрасной, как одноимённая древнеримская богиня любви, женщиной. Но, вопреки предвзятым мнениям, герой-мужчина был не только упоён её телесной красотой, но и тем могуществом её врождённой сущности, какая есть, бесспорно, у любого существа в божественном обличии, наделённым правом власти.

Герой-мужчина — раб своей Любви, он раб любимой женщины, кою избрал сам, а в дальнейшем был ею же подвергнут жесточайшей проверке на преданность. Но всех мучений тела было мало, чтоб отказаться от любви к своей богине. И вместе с тем героем я прожил памятное время, разделив с ним ту истинную меру для нахождения своей Любви: коль ты согласен поклоняться женщине, презрев в самом себе себя же самого, — то лишь она есть настоящая любовь.

Из всего текста произведения, как морская пена, из которой рождена древнеримская богиня любви, изливается мысль, важная, я так думаю, для любого мужчины во взаимоотношениях с единственно любимой женщиной:

«Какое счастье быть твоим рабом!».

:glasses:Трудно представить публике более удачной книги в пример, раскрывающей в своём сюжете, и главное — прямым текстом, объяснения загадок космоса. Которые основные из них: «Почему, если Мы не одиноки во Вселенной, наиболее развитая цивилизация не подаёт о себе знак присутствия и не отвечает на послание Земли?». И коли уж, что почти не является тайной, существовала на Земле иная высокоразвитая цивилизация, то, что стало преградой её дальнейшего процветания?». :glasses:

:glasses:Роман-книга, которая будет интересна для любого читателя независимо о жанровых предпочтений.

Герой Ихтиандр для любителей фантастики — это задумка изощрённого ума писателя-фантаста достойная восхищения. У него необычайная возможность для жизнидеятельности в непригодных для обычных людей среде — вода.

Для непривязанного к указанному жанру простого читателя — это человек с наивным мировоззрением, попавший в мир порочности, лжи, предательства, корысти... Но главное, нашедший вторую половинку в этом безумном мире. Половинка разделяющая его взгляды и пристрастия к прекрасному и волнующему душу человека-романтика. И встретил не только женскую половинку, но ещё и Друга! И в этом мире их уже не один, не два, а более... И это радует, и это заставляет повернуть мысли в позитвное русло, помогает задуматься с надеждой в далёкое прекрасное будущее.:glasses:

:glasses:Художественный талант Беляева заставляет поверить в существование мира погибшей Атлантиды. Быт героев, их речь, размышления, ведёт в заблуждение меня, как читателя. Будто бы сводки тех времён попали в руки писателя. Александр Беляев — это всегда погружение с головой в мир фантастического .

:glasses:По-моему убеждению, эта повесть заслуживает быть признанной, и зачисленной, как минимум, в сотню, если не в десятку, лучших произведений этой формы.

Жизнеописание обычного старика, с которым произошла необычная история, увлекает своей особой спокойностью повестования, но затягивающей внимание читателя. Люблю эту повесть. Жизнерадостная...раслабляющая, но заставляющая задуматься над многими смыслами.:glasses:

:glasses:Один из самых смешных и ироничных рассказов в фантастике. Даже в малой форме Б.Штерн не «филонит». От первой буквы и до последней увлекает, смешит, и оставляет желание прочесть его ещё раз при возникновении необходимости поднять себе настроение.

А главное, вспомнить потрясающего писателя ушедшего от нас.:pray:

Этим романом я открыл для себя французского фантаста Ф.Карсака. Интеллектуально грамотная прорисовка мира «космических робинзонов» стала для меня неожидано интересной, так как аннотация не предвещала ничего интересного, как мне казалось, от этого романа (ещё неизвестного, моему любопытству, писателя). Он остался в моей памяти неповторимым в этом жанре фантастики.:glasses:

Я познакомился с этим милым рассказом в советском сборнике из серии «Зарубежная фантастика» и посчитал его лучшим из рассказов о роботах. Там нестолько о технической стороне, сколько о псилогической стороне «жизни» робота идёт речь. Писателем создан случай, который заставил меня задуматься, как о самом случае, так и о всём бытие и проблеме робототехники. Сюжет компактный и необычайно интересный. Мастерски написан!:glasses: