Долгожданная автобиографическая книга Дивова о его армейской жизни. Как и большинство книг этого автора – выше всяких похвал. Дивов не побоялся честно рассказать о нашей армии (еще тогда не российской, но уже перестроечной), всесторонне описать жизнь советского солдата. Книга получилась жесткой, к чему обязывает ее тема, как в плане лексики, так и в плане эмоций.

Автор, по его собственным словам, опасался превращения романа в сборник армейских баек, поэтому, несмотря на общий ироничный настрой, в книге достаточно драматичных и даже трагических моментов. Дивов с иронией пишет о тяготах службы, но к некоторым вещам просто невозможно отнестись несерьезно: это дедовщина, несчастные случаи, крайние проявления человеческого свинства, хорошо заметные там, где один человек имеет почти неограниченную власть над другим.

Интересно, что, несмотря на то, что, на автора армия произвела удручающее впечатление, и он вполне от души не советует туда попадать, в то же время основная тональность текста если не ностальгическая, то романтично-оптимистическая. Дело, видимо, в том, что автор воспринимает службу как тяжелейшее испытание, которое он все же с честью выдержал. По этой книге особенно ясно, насколько Дивов похож на своих героев, действительно сильный человек.

Местами становится страшно за боеспособность нашей страны. Если все было так плохо в 1987, как наша армия пережила 90-е? К тому же непонятно, как можно за год отслужить? По книге создается впечатление, что только на подготовку уходит год, и еще год боевые навыки закрепляются до автоматизма. Сомневаюсь, что подобные меры помогут избыть дедовщину. Это явление зарождается не в казарме, а в головах, берет свое начало еще в образовательных учреждениях. Уровень жестокости в нашем обществе, живущем, главным образом, по криминальным законам «дикого капитализма» снизить удастся не скоро, если это вообще возможно.

Вернусь к собственно роману. Несмотря на критику недостатков армии, разоблачительной эту книгу назвать нельзя – в СМИ зачастую можно услышать еще более нелестные вещи относительно Вооруженных Сил. Более того, Дивов – патриот, он действительно восхищен мощью современного российского оружия (хотя в приложении все же просит не обольщаться насчет его уникальности) и обеспокоен тенденциями, наблюдаемыми в армейских структурах. Но и особого восторга автор не испытывает – он там служил, и все испытал на себе.

Прочитав эту книгу, понимаешь, откуда взялись минометы в «Законе фронтира», почему Дивову так понятна душа армейского священника («Саботажник») и где он научился хорошо разбираться в оружии («Мастер Собак», «Выбраковка»). Вообще, армейский период жизни оставил серьезный след в личности писателя. Сам он утверждает, что опыт это скорее негативный, что в армии у него испортился характер. Со стороны, впрочем, заметно, что эти испытания послужили закалкой для личности, хотя, безусловно, кого-нибудь другого они сломали бы.

Отдельно стоит отметить хлесткий армейский юмор, благодаря которому книга запомнится надолго. Чего стоит одна глава про фамилии, или эпизод с банкой тушенки – тем забавнее, что все это – стопроцентно реальные случаи, автор намеренно отказался от включения в роман эпизодов, в достоверности которых он сомневается.

Итог: очень сильная и правдивая книга о нашей армии. Не рекомендую ханжам и ура-патриотам. Несмотря на то, что в романе нет «обличения», взгляд на армию весьма критический. Я лишний раз порадовался, что не пришлось служить.

P.S. «Эксмо» выпустило книгу с пометкой «фантастический роман» (!?!). Дань политкорректности? («Белое», первое издание)

Достаточно простой рассказ, рисующий духовную пустоту жизни среднего американца. Писатель приезжает в гости к хорошему знакомому – продюсеру, с которым когда-то сотрудничал, а потом много лет не видел. В его доме он застает атмосферу разложения: вялотекущий алкоголизм, прожектерство; сына, имеющего уже «привод» в полицейский участок. Герой шокирован переменами, произошедшими в его друге, он видит, что мегаполис буквально сожрал его душу. Запустение вызывает у него сильное отвращение, переходящее в физическое.

Реакция героя символична – его тошнит, как будто он чувствует запах падали. Не случайно и название рассказа, полное некротической символики. Город пропитан смрадом мертвых душ. Автор представляет в рассказе обывательское существование без прикрас, во всей его пустоте. Он не преувеличивает, но говорит с читателем откровенно. Важны детали, так характерные для обывательщины; разговоры о похудании, сплетни, нелепые попытки главы семьи вырваться из проклятого круга. В конце концов герой чувствует себя совершенно опустошенным, легким, будто потерял вес, словно бы высушенным. (А образ мумии как символа смерти вообще характерен для этого сборника).

Рассказ является предупреждением всем творческим людям. Иногда надо задавать себе вопрос, есть ли какой-то толк в том, что ты живешь. Необходимо, чтобы ответ на него мог быть утвердительным.

«Малая Глуша» — первое произведение Марии Галиной, что мне повезло прочитать. Книга однозначно понравилась, это одно из самых необычных мистических произведений в российской фантастике.

Основное достоинство книги – ее уникальность. Она лишена пафосности и «готичности» большинства мистических романов; ее нельзя отнести и к городскому фэнтэзи – мир романа абсолютно реален, действие привязано к историческим событиям, указывается год. «Фантастическая сага времен застоя» — определение близкое, но слово «сага» обязывает к эпичности происходящего, а роман «Малая Глуша» — это две грустные истории о человеческих судьбах, о том, как ход неких сил пересекает человеческие судьбы, оставляя порой страшный след. И неважно, человеческие это интриги или происки чудовищных пришельцев из-за грани бытия – жизнь уже не будет прежней.

Какова цена победы над чудовищем в мире эгоизма и потребительства? У всякого свой голод, никому нет дела до другого – и вот «приезжий» бог голода прибирает к рукам очередную душу; и на смертельную битву выходит последний хранитель тайного знания… А в то же время другая «хранительница» древних сил использует свои возможности в корыстных целях – и ширится список искалеченных судеб и погибших душ. Тихие «маленькие люди» противостоят страшной силе, которой ничего не стоит захватить власть во всей стране. Обычные люди с трудной и нелепой судьбой. Веселый студент–этнолог Вася, противник всякой глупости, «непримиримый борец с идиотизмом»; начальница отдела Елена Петрищенко, потерявшаяся в одиночестве и непонимании, теряющая все, сто так давно искала; легкомысленная Розка, лишь прикоснувшаяся к страшной тайне, так ничего и не поняв – эти герои запомнятся всем надолго, став хорошими знакомыми.

Вторая история лишь поверхностно перекликается с первой. Она построена по принципу «квеста»: герои отправляются, словно в сказке. в загробное царство, «за реку», чтобы отыскать своих умерших родственников. Он – молодой успешный госслужащий, чья жизнь из-за роковой случайности в одночасье превратилась в ад – под колесами автомобилей погибли его жена и маленький сын. Она – обычная советская женщина, чей сын уехал добровольцем в Афганистан – и вернулся в цинковом гробу. Вместе они пройдут через мифологические дебри и почти «сайлентхилловскую» мрачную психоделику загробного мира, чтобы полюбить и возненавидеть друг друга – и придти к трагико-оптимистичному, почти христианскому финалу.

Замечательная, ни на что не похожая книга. Марии Галиной удалось избежать заимствований и подражательности здесь нет ни неумеренного лавкрафтовского пафоса, ни заунывности книг Стивена Кинга. Однако высокий культурный уровень и эрудицию автора видно с первых строчек книги. Рекомендую всем любителям психолого-мистических триллеров.

P.S. Елену Петрищенко и мальфара Стефана Михайловича очень жалко.

P.P.S. И все-таки, что же у жертв Вендиго с ногами?

«Спектр» очень противоречив. В этой книге много драйва, отличный сюжет – оторваться практически невозможно. Авантюрный фантастический детектив, намек на разгадки глобальных тайн Вселенной – что еще нужно, чтобы при чтении захватывало дух? Определенная предсказуемость, все же, присутствует – например, по канонам жанра, понятно, что герой встретится со всеми семью Иринами, и, скорее всего, в живых останется только одна (на самом деле все чуть сложнее, но по сути то же самое). Впрочем, автору удалось сделать так, что интересно не столько то, что происходит, сколько как это происходит.

Здесь переходим к миру «Спектра» — с этим тоже все нормально. Он достаточно оригинален и интересен – семь совершенно разных планет и несколько разумных рас, некоторые из которых абсолютно не похожи на людей. Странная, трагичная жизнь дио-дао, такие похожие на людей и при этом парадоксально иные аранки поучительная история цивилизации шеали, таинственные ключники… С воображением у Лукьяненко все отлично. Истории некоторых рас – самостоятельные притчи, пожалуй, временами позанимательнее, чем основная идейная линия романа.

Плавно подходим к идее книги – и здесь начинаются проблемы. Вроде бы, все и правильно – проблема всемогущества, пределы развития разума, проблема «прогрессорства». Но разрешение этой проблемы представляется каким-то упрощенным – какое-то кухонное понимание буддизма.

Неубедительным кажется и главный герой. Есть в нем какая-то неуловимая, но фальшивая черта – не слишком-то он похож на брутального «крутого детектива», которому не раз приходилось отправлять преступников на тот свет и рисковать собственной жизнью. Какой-то он слишком интеллигентный и богемный, слишком склонен к бессмысленной рефлексии. Странно – вот в «Линии грез» главный герой вполне похож на ветерана спецподразделения. А вот Мартин – совсем не похож на человека, изучившего множество миров и повидавшего много «жести». Вообще, такие персонажи у Лукьяненко получаются не слишком хорошо – вот у Дивова или Олди брутальные герои гораздо убедительнее.

В книге немало ляпов. Например, вторая Ирина не знает о гибели первой и искренне верит, что Мартин встретился с ней на Аранке. Но Ирину с Аранка Мартин встречает третьей – и она объясняет, что чувствует смерть своих копий. При этом вторая – ничего не знала о гибели первой!

В начале четвертой главы четвертой части читаем: «Пуповина отпала сама. Дождавшийся Друга обтерся мокрыми полотенцами и остался сидеть рядом с родителем до тех пор, пока глаза того не закрылись. Лишь после этого он повернулся к Мартину.» Однако ниже по странице: «Дождавшийся Друга вышел в гостиную, кивнул Кадраху и последовал в душевую кабину. Геддар, по крайней мере внешне, оставался невозмутим, и это Мартина радовало. Пока детеныш мылся, он завернул тело Рожденного Осенью в тонкий саван, сделанный даже не из ткани, а из плотной серой бумаги. Попытался закрыть дио-дао глаза, но те упрямо смотрели в навсегда остановившееся будущее.»

Последняя глава седьмой части:

Ну и совсем испортило впечатление от романа мелочное сведение счетов автора с кащенитами (начало третьей главы). Как-то мелко и инфантильно – не могу ничего сделать обидчику в реальной жизни, значит «убью» на страницах своего произведения. Думаю, что троллям, донимавшим Лукьяненко, весь этот пассаж доставил немало удовольствия. Вестись на провокации – значит, демонстрировать свое бессилие.

Достоинства произведения:

очень увлекательный сюжет;

оригинальный и проработанный мир.

Недостатки:

сомнительная философия, претендующая на всеохватность;

немалое количество ляпов;

неубедительный главный герой.

Итог: какая-то непонятная получилась книга. Если воспринимать ее как чисто развлекательное чтиво – то она, понятное дело, на две головы выше большей части приключенческо-боевой русскоязычной фантастики. Если же «Спектр» претендует на более высокий статус, то жаль, что автор не уделил этой книге больше времени и сил – слишком концентрированно и нечетко свалены в кучу все философские идеи, да и текст недостаточно отшлифован. Больший объем, и проработка сделали бы эту книгу «выдержанной», более основательной и сложной, а также избавили бы от текст от досадных нестыковок. В любом случае, потраченного на прочтение времени не жалею – по крайней мере, было не скучно. 7 из 10.

Главное, что впечатляет в первом (сюжетно) романе «Бездны Голодных Глаз» — это размах действия. Пространство и время. Несколько миров и охват эпох от XX века до неизмеримо далекого будущего. Похоже, что такие масштабы в отечественной фантастике беспрецедентны, да и в мировой примеры можно пересчитать по пальцам. (Мне, скажем, на ум приходит только Муркок, да еще, пожалуй, Герберт – но он писал НФ и с Олди у него почти ничего общего).

Олди любят шокировать читателя, сразу бросив его в объятия необычного мира своих книг. В «Дороге» далеко не сразу мы получаем объяснение происходящего, и постепенно привыкаем наслаждаться экзотикой мира Малхут, его изысканно-упадочной романтикой, извращенной социальной структурой и моралью, основанной на культе смерти и разложения. Но, как только привыкнем, авторы снова бросают нас – на много веков или даже тысячелетий назад, разворачивая перед нами труднопредствимых масштабов картину событий, которые привели к возникновению тех сущностей, обществ и отношений, которых мы уже видели в самом начале. И роман собирается, как пазл, из обломков, потерявшихся во множестве миров и времен, а также там, где нет ни пространства, ни времени. Да, именно с «Дороги» придется привыкнуть, что в «Бездне Голодных Глаз» причинно-следственные отношения гораздо сложнее, чем в привычной нам Вселенной.

Человечество создало нечто, что стало сильнее своих создателей – весьма предсказуемый итог прогресса. Но отказ от него – это вовсе не выход. Мир, где регресс и саморазрушение стали основной ценностью – обречен вечно топтаться на месте. Разве такое болото параноиков и меланхоликов, чей предел мечтаний – легкая и красивая смерть, должен существовать? Нет, бес Марцелл так не считает. Не считает так и Пустотник Даймон, и другие Пустотники, поздно осознавшие свою ошибку. А значит – будет война. Будет любовь. Будет жизнь. И бесы станут богами.

В литературе давно, еще со времен Свифта, установилось скептическое отношение к идее физического бессмертия. Но Марцелл – совершенно новый образ бессмертного человека. У него есть нечто большее, чем жизнь – у него есть память и знание своего Пути. В нем словно бы воплотилась вся воля человечества к жизни, к прогрессу, он воин, обреченный на победу, но не удовлетворяющийся простыми персональными победами. Он хочет раскачать безумный мир жаждущих смерти, поделиться с ними своим боевым духом, своей здоровой звериной жаждой жизни, которую здесь помнят разве что малые дети.

Даймон, то есть, фактически, демон – напротив, воплощение сомнения. Он лучше других знает, что Природа вложила в человека не только волю к жизни, но и жажду разрушения.

«Вошедшие в отросток», роман в романе – прямо-таки квинтэссенция творчества Олди на тот момент – смесь триллера, приключения, сюрреализма и трагикомедии. Очень живая, не пытающаяся притвориться чем-то вещь. Достоверности происходящему добавляет постоянно меняющаяся точка зрения – мы как бы получаем информацию от разных участников и очевидцев мистического путешествия. Единственный способ разрушить то, что построено на крови и страхе – оставаться человеком. Сознания путешественников и Даниэля остаются чужеродными островками человечности в бредовом мире Некросферы, словно сошедшем с картин Босха и его последователей. А значит – предстоит битва, смертельная битва за свое «я», за право остаться в стороне от жуткого хаоса. Забавно, что вместе с традиционными ужасами вроде инквизиторов, демонов, монстров, Некросфера натравливает на героев и современные – бандитов, милиционеров-беспредельщиков, военных с фашистскими замашками. Самое интересное, что при всей ужасности, это концентрированное зло удивительно бессмысленно и бесцельно – например, военные готовы уничтожить кого угодно, кто помешает им ликвидировать вполне безобидного ручного тигра. И только созидательная человеческая воля, жажда победы и готовность жертвовать собой – чувства истинного воина – способны остановить хаотичный кошмар, родившийся из слепого страха смерти.

На нити двух основных сюжетов нанизаны рассказы, почти каждый из которых я назвал бы драгоценным украшением романа. Именно эта отрывочность (признаться, к романам в рассказах я весьма неравнодушен) и создает ощущение масштабности, размаха. Да, это не добавляет стилистической однородности – но лучше помогает понять Марцелла, живущего всеми своими прошлыми и будущими жизнями сразу. Особенно хочется отметить эталонный рассказ ужасов – «Монстр» и совершенно безумный по своему драйву «Восьмой круг подземки». А в «Тигре» и «Аннабель-Ли» чувствуются мотивы пробуждения мистических сил природы, преобразующих человека, которые впоследствии станут одним из центральных мотивов написанного в соавторстве с Андреем Валентиновым романа «Нам здесь жить». «Ничей дом» напоминает какие-то городские легенды 90-х. А «Смех Диониса» и «Последний» — настоящие гимны человеческой воле, воле Творца и Воина.

«Дорога» прочно связана с глобальным литературным пространством – и это не только цитируемые в эпиграфах произведения. Несмотря на оригинальность, «Дорога» является своеобразной суммой накопленных фантастической литературой традиций. «Ничей дом» и «Восьмой круг подземки» вызывают ассоциации с «Пикником на обочине» Стругацких, «Смех Диониса» похож на рассказы Рэя Брэдбери, «Монстр» и «Вошедшие в отросток» напоминают творчество Стивена Кинга, а в «Праве на смерть» чувствуются неясные аллюзии на говардовского Конана. Отличительная особенность не только «Дороги», но и всего цикла «Бездна Голодных Глаз» — некая надлитературность, вызывающая мистическое ощущение. Авторы как бы не стесняются источников вдохновения, вплетая старые слова в новые «витражи», городясь этой преемственностью.

Достоинства произведения:

стиль и язык;

атмосфера (особенно рассказы и линия Некросферы);

философия;

исключительная масштабность сюжета в пространстве и времени при столь малой форме;

яркий образ Марцелла и его прошлых инкарнаций.

Недостатки:

пожалуй, отсутствуют, хотя вчитаться в «Дорогу» с ходу очень тяжело – вычурный язык и запутанный мир могут отпугнуть.

Итог: отличное начало цикла. «Дорога» — это путь, который проходит сквозь нас, сквозь всё человечество. Этот путь сам выбирает себе – героя? жертву? Но даже если единственный выбор – победить или погибнуть, всегда нужно помнить о том, что от победы одного может зависеть судьба целого мира. Однозначный шедевр, рекомендую любителям хорошего фэнтези и необычной литературы.

Давно хотел прочитать эту повесть, но никак не доходили руки, а тут волею судеб подвернулось карманное издание – как раз, когда нужно было чем-то занять ожидание. Проглотил где-то часа за два с небольшими перерывами.

Написана повесть отлично, от Стругацких, впрочем, другого и не ждал. Гнетущая атмосфера войны на Гиганде сменяется таинственностью исследовательской базы далекого будущего. На этот раз авторы пошли на интересный эксперимент – показать читателю Мир Полдня глазами варвара с индустриально-милитаристской планеты – то есть этакий «Обитаемый остров» наоборот. Не сказал бы, что получилось на том же уровне – но читается с большим интересом. Книга увлекательна даже, несмотря на довольно-таки вялую динамику сюжета. Более всего способствуют этому разбросанные по тексту описания технических чудес будущего, которым восприятие главного героя придает какой-то мистический оттенок.

Повесть эта, безусловно, психологическая. Собственно, кроме первой и последней глав «сильных» событий ждать не приходится – Гаг живет на исследовательской базе и наблюдает. Его изучают, он изучает, пытается приспособиться, пытается понять, что от него хотят, что происходит, какова цель землян.

Но есть некоторые нестыковки. Прежде всего, мне лично непонятна была цель похищения. Ведь говорилось же о каком-то важном задании, для которого землянам понадобился подготовленный человек. Может, Гаг просто сорвался раньше или его признали непригодным для этой миссии? К тому же – существуют же прогрессоры, подготовленные для решения подобных «щекотливых» вопросов. Зачем доверяться морально нестойкому пришельцу с совершенно чуждой ментальностью? Могли бы завербовать кого-нибудь более интеллектуально гибкого. Да, и в качестве консультанта для резидентов Боевой Кот не лучший выбор. Взяли бы какого-нибудь «дикобраза» — было бы проще убедить к сотрудничеству. Или кого-нибудь из офицеров – они и знают побольше, и в силу образованности легче поняли бы ситуацию. А Гаг – отличный боец, идеальный исполнитель с крайне негибким мышлением. Что толку землянам от него?

Может быть, похищение как раз и было самоцелью, то есть само по себе являлось экспериментом? В таком случае, результат получился двояким. С одной стороны, Гагу так и не удалось адаптироваться к Миру Полдня, этот мир не был им понят и остался для него враждебным и угрожающе-таинственным. С другой стороны, несмотря на косность мышления, такое потрясение не могло не изменить Гага – оно, по меньшей мере, приучило его рассуждать, критически воспринимать действительность, что мы видим в концовке повести. Что ж, это новое качество, безусловно, поможет ему выжить в нестабильную эпоху социальных преобразований на Гиганде.

Да, нового «Обитаемого острова» из этой книги не вышло, но причина этого – в самой концепции произведения. Все-таки цивилизованный человек среди варваров – это трагедия, а варвар в цивилизованном мире – это трагикомедия. Здесь и быть не могло каких-то масштабных событий – Гаг, как личность, даже для своего неблагополучного мира был мелковат, а уж на Земле XXII века…

Итог: очень занимательная, атмосферная повесть, позволяющая читателю взглянуть на Мир Полдня глазами представителя отсталой цивилизации. Не откровение, но очень любопытное произведение с точки зрения психологизма, к тому же открывающая некоторые подробности созданного братьями Стругацкими мира.

Давно мне советовали почитать этот цикл, и вот…

Роман превзошел все мои ожидания. Вообще, по моему мнению, боевые сцены – это не для литературы. В кино все равно получится зрелищнее и реалистичнее, в комиксе – детальнее и эффектнее. Полно на свете попсовых боевиков, а вот таких книг, чтобы впечатляли на уровне «Звездных войн»… Так вот, «Линия Грез» — это как раз такой случай. Редкий пример хорошей остросюжетной фантастики – захватывающая книга, состоящая из приключений, и тем не менее не лишенная психологизма, и пусть незамысловатой, но интересной философии. (Замысловатой, она к сожалению, стала во второй части).

Мир, позаимствованный из игры, автору удалось оживить вполне убедительно. С игровым источником я не знаком, но не подумал бы, что книга написана по игре, если бы мне не сказали. С другой стороны, все вполне типично для космооперы, впрочем, эта узнаваемость только на пользу.

Главный герой сначала показался довольно неприятным человеком, но познакомившись с ним поближе, осуждать его уже не получается – уж больно сволочная у него судьба, быть вне закона с рождения в таком чокнутом мире. Кертис Ван Кертис тоже оставил двойственное впечатление – величественный и в то же время ограниченный человек, полу-Бог, полуделец. Прочие персонажи очерчены несколькими яркими чертами, но запоминаются своей неординарностью и экзотичностью. Различные инопланетные расы, по большей части добавленные для антуража, различны в свой похожести-непохожести на людей.

Сюжет бросает героев из одной переделки в другую, из одной странной и опасной ситуации во вторую, еще более опасную и необычную. Фантазия автора на высоте, и многие типичные для космического боевика сюжетные ходы, вроде штурма огромной орбитальной станции маленьким отрядом смельчаков (привет «Звездным Войнам») получают новую жизнь. Лукьяненко выбрал для этой книги самый подходящий язык – лаконичный и образный, позволяющий передать стремительность перестрелок и погонь. Лично меня очень зацепил также паноптикум инопланетной экзотики, мелочи вроде нравов инопланетян и описаний планет – люблю проработанные и замысловатые миры.

Что касается аТана, мне эта идея не показалась так уж революционной, так как речь идет не о бессмертии, а скорее о воскрешении, о чем-то вроде панацеи. Вполне логичное развитие современной ситуации, когда медицина обладает огромным потенциалом средств, да не всем они по карману.

Итог: замечательная космоопера, потрясающе напряженный сюжет, интересный мир, яркие персонажи. Запоминающаяся и захватывающая история. Конечно, некоторой глубины роману не хватает, но «книжки всякие нужны» — надо же когда-нибудь отдохнуть от стилистических изысков и мозговыворачивающей философии и вспомнить знакомый с детства мир космических сражений и подвигов. Жалко, что Лукьяненко уже не пишет таких книг…

Второй том эпопеи резко отличается от первого. На этот раз «роман» состоит из двух отдельных повестей.

Первая из них, «Генерал», ничем особо не примечательна – это еще одна зарисовка еще одного трудного этапа в жизни Основания – очередного «селдоновского кризиса». Тут все как обычно, человечки мечутся, происходят какие-то интриги, сражения,

Вторая повесть, «Мул», уже интереснее. Здесь автор неожиданно деконструирует созданный им самим миф. До этого Основание было нерушимой системой, которая уверенно покоряла Галактику и готовила человечество к великому светлому будущему. Причем, не гнушаясь довольно грязными методами – цель оправдывает средства. Здесь вдруг мы видим, что, во-первых, Основание уже не то – выморочная бюрократическая структура – а, во-вторых, у него наконец-то появился опасный противник – мутант Мул, с помощью неизвестной силы покоряющий одну звездную систему за другой.

Так что за две вещи отличают второй том от первого? Прежде всего, герои перестали быть пешками на шахматной доске истории, или, по крайней мере, у этих пешек появились не только имена. Образы персонажей в этом романе проработаны гораздо лучше. И, что любопытно, особенно яркими получились антагонисты – Бель Риоз и Мул.

И вот тут не знаю, как у большинства читателей, а у меня Мул вызвал не меньшую, если не большую симпатию, чем главные герои. В конце концов, что мы знаем о нем плохого? Да, воевал и завоевывал – ну так и Основание делало примерно то же самое, только зачастую другими методами – навязывая религию или «съедая» экономику планет, хотя и насилие на данном этапе не гнушались применять. Ничего о чудовищных репрессиях на захваченных планетах в книгах не говорится, расизмом и прочей нетолерантностью Мул вроде бы не страдал, мракобесных культов не насаждал. По крайней мере, добился куда большего, чем «основатели» за рекордно короткий срок. Может быть, и построил бы процветающее, могучее галактическое государство раньше, чем мертвый Селдон? Не говоря уже о том, что сама биография Мула вызывает сочувствие и уважение к нему.

Второе отличие «Основания и Империи» от предыдущего тома эпопеи – это больший уклон в сторону развлекательной литературы. Видимо, поняв, что хроники политической борьбы с предопределенным финалом и псевдодокументальные вставки не слишком «цепляют» читателя, автор разбавил футурологические построения шпионскими интригами, погонями и прочими элементами триллера и приключенческого романа. Здесь на первый план выходят не «сильные мира сего», а разведчики, революционеры, авантюристы – люди действия. И действия этого, то есть экшена, становится больше. С одной стороны, это делает книгу проще и наивнее, с другой стороны, эта остросюжетность не дает отвлечься от чтения и позволяет проще воспринимать авторские идеи. Да и герои, как уже сказано выше, в экстремальных ситуациях раскрываются ярче, проявляя индивидуальные черты характера.

Итог: вторая часть читается легче, персонажи живее и разнообразнее, а сюжет становится непредсказуемым. Пожалуй, если бы я начал в детстве со второй части, то осилил бы таки всю эпопею. Минус в том, что в идейном плане, пожалуй, «Основание и Империя» ничего приципиально нового не несет. Однако, с учетом того, что и первый том был не лишен недостатков, оценка прежняя.

Вот добрался я и до «Основания» – книги, которую впервые открыл в подростковом возрасте и сразу же закрыл – настолько скучной и заумной показалась она мне тогда. Что поделать, в 15-16 лет хочется не политических интриг и социальных концепций, а харизматичных героев, пафосных сцен и зубодробительного экшена. Сейчас, когда прошло как минимум полтора десятка лет, роман мне уже кажется достаточно простым для восприятия и даже интересным.

В далеком будущем, когда люди расселились по всей галактике, создав гигантскую межзвездную Империю, гениальный ученый, психолог и математик Гари Селдон создает новую науку – психоисторию. И, согласно психоисторической теории, Империя в ближайшие века должна прийти в необратимый упадок, что повлечет за собой деградацию цивилизации. Основание – созданная Селдоном научно-политическая организация, которая должна нарушить естественный ход событий и приблизить новый расцвет человечества.

Собственно, можно сказать, что главным героем романа является само Основание, или даже, в широком смысле – человечество и его история. Это непривычно, именно это оттолкнуло меня когда-то от этого произведения, и именно это часто не нравится читателям. Но, как говорится, «это не баг, это фича» – отдельные личности, согласно психоистории, имеют незначительное влияние на глобальные процессы. Эпический размах мысленного эксперимента Азимова (а именно таковым экспериментом и является роман), не позволяет концентрировать внимание на отдельных личностях. Да и само время действия произведения охватывает период, в несколько раз превышающий продолжительность человеческой жизни.

Сама идея математического прогнозирования развития истории в будущем спорная, но интересная. Хоть и трудно представить, что Селдон едва ли не в одиночку (тысячи его подчиненных не видели целостной картины и занимались узконаправленными исследованиями) смоделировал десятки тысяч лет развития человечества. Особенно на фоне ошибок настоящих футурологов в реальности.

Вообще, мне не понравилось то, как Основание нагло использовало в своих целях религию. Нет, понятно, в реальной жизни большинство государств тоже действует так, в той или иной степени, и в этом тоже нет ничего хорошего. Что поделать, уж слишком удобный и проверенный веками инструмент манипуляции массами, чтобы его не задействовать. Но Основание создало искусственную, ложную религию и агрессивно ее насаждало. Причем религию примитивную, «культ карго» пополам с дремучим обскурантизмом (машины работают по воле божьей, и даже не смейте разобраться, как они устроены!). Понятное дело, честная политика – это оксюморон, но данная ситуация – просто глобальное свинство. Достаточно только представить, что народы целых планет веровали в божественную силу атома и принимали манипуляции инженеров-фокусников за чудеса святых. Использование таких методов здорово подрывает доверие к Основанию, которое ради гипотетического будущего прогресса готово погрузить современный ему мир в мракобесие.

Но все же роман при этом остается довольно интересным литературным и футурологическим экспериментом, и, хоть он во многом и устарел, тому, кто интересуется социологией и политологией, почитать его будет интересно и полезно. Для любителя политических триллеров он также может послужить неплохим развлечением, но в этом качестве «Основание» несколько портит то, что короткие повести, из которых состоит роман, построены по одному шаблону(кроме первой).

Из всех переводов названия, самым удачным считаю именно «Основание», так как Foundation уж никак не «академия». В оригинале это слово значит одновременно и «учреждение» (то есть, для конспирации самое оно – учреждение под названием «Учреждение»), и «фонд» (в данном случае – хранилище знаний), и, собственно, «основание», «базис» (намек на истинную цель, стать фундаментом для возрождения цивилизации). Пусть адекватно перевести нельзя, но «Основание» хотя бы звучит достаточно экзотично.

Итог: ставший классикой экспериментальный роман на грани псевдодокументалистики. Специфическая вещь для любителей футуристических прогнозов и политических интриг. История будущего, написанная слишком широкими мазками, в которых с трудно рассмотреть черты лиц и детали эпох.

Рассказ какой-то неровный, странный. Стилизация под старину – и какая-то неуловимо современная речь персонажей. Непонятные претензии на психоделию и какой-то загробный символизм. Монстр, который «может надеть любую личину», но почему-то предпочитает выглядеть как монстр. Поначалу вроде бы есть даже атмосфера, но потом все как-то смазывается, начинается какой-то сумбур. Так бывает, когда поэты пытаются писать прозу – отрывочно, сбивчиво, излишне эффектно. Ну и от святочной истории, все же, не ждешь такой безысходности.

Итог: рассказ оставляет ощущение избыточности и непроработанности. Недосказанность – это, чаще всего, благо для мистической истории, но и с ней нужно обращаться аккуратно.

Повесть прочитал совсем недавно, хотя в общих чертах знал и сюжет и основную идею – из критики да из песни Арии «Горящая стрела», написанной Маргаритой Пушкиной как раз мо мотивам этой повести. Собственно, из песни о ней впервые и узнал, еще не зная, кто такой Пелевин вообще. Потом как-то подбирался к повести в студенческие годы, но все откладывал на потом – вещь короткая, прочитать всегда успею – и вот добрался.

Поезд как метафора общественной жизни – образ напрашивающийся. У Пушкина, помнится, на этот случай была телега – но то было иное время, а в нашу эпоху массового человека нужен поезд. Что же такое «Желтая стрела»? Если смотреть поверхностно – замороченная перестройкой и политическими переворотами Россия, потерявшая цель и ориентиры и на полном ходу въезжающая в катастрофические 90-е. Если смотреть более глубоко – человечество, как таковое, живущее в массе полубессознательно, под управлением животных инстинктов; ведомое кучей крупных и мелких «фюреров»; не желающее видеть окружающий мир таковым, как он есть и задумываться, для чего мы все здесь; и уж тем более не задумывающееся о конечности своего бытия (на этот счет у Пелевина есть еще рассказ «Тарзанка»).

Смысл повести – в необходимости осознанного существования, избавления от иллюзий и повседневной суеты, поглощающей личность. «Ехать в поезде и не быть его пассажиром» — то есть отдавать себе отчет, что то, что тебя окружает – не есть ты сам. Здесь Пелевин изящно предвосхитил знаменитую проповедь Тайлера Дердена из «Бойцовского клуба». Впрочем, Пелевин оптимистичнее – в соответствии с близким ему буддийским учением, конечной целью он видит побег из поезда, то есть просветление, освобождение от оков пространства и времени, окончательную духовную свободу.

Но буддийскими нравоучениями «Желтая стрела» не ограничивается. Сильна в повести и сатирическая составляющая. Атмосфера обреченности и странных метаний в поезде, так знакомая пережившим 90-е, напоминает песню Nautilus Pompilius «Титаник» — то же ощущение движения к неведомой и страшной цели, та же бессмысленная и злобная суета перед лицом смертельной опасности. Дельцы и аферисты предстают жалкими с их хитрыми планами продажи алюминиевых ложек и дверных ручек. Радует и матерная этимология слова «бизнес» (мне самому в детстве, возможно, в силу советского воспитания, это слово казалось отвратительным на слух и напоминало другое слово, созвучное, но нецензурное, которым в народе именуют акт и процесс хищения). Иронизирует автор и над «протестным искусством» заодно с пропагандой «духовности» — расписывающий пивные банки-сувениры смелыми «антисистемными» лозунгами человек признается, что делает это лишь из-за популярности таких настроений, чтобы заработать. Актуально в начале 90-х, когда стало можно говорить что угодно и сразу стало очень много «антисоветчиков» и прочих «смелых» деятелей, которые раньше были удивительно лояльны. Да и сейчас, когда протест вновь стал модным брендом и некоторые на нем неплохо зарабатывают. Тема будет развита Пелевиным в «Generation П», в рассуждениях об альтернативной музыке.

Очень показательна сцена разговора девочки с матерью. Девочка хочет покинуть однообразную унылую повседневность поезда, но мать уже не может представить иного, чем смерть, избавления от рутины и несвободы. Для повзрослевшего и погрязшего человека немыслимо ничто другое, кроме окружающего его ежедневно скучного мирка, даже если во всех окнах мелькают бескрайние просторы – он уже научился их не видеть, для своего же удобства.

Итог: одна из лучших философских повестей Пелевина. Заслуженно культовая вещь.

«Generation П» показала пародийно-конспирологическую картину мира, в которой, однако, оставалось много «белых пятен». Кто, собственно, все эти люди? Зачем они служат Иштар и в чем состоит это служение? Как – понятно, но для кого играется спектакль?

Новый роман открывает новый уровень «пищевой пирамиды». Оказывается, миром правят... вампиры. Несколько банально на первый взгляд – но это же до некоторой степени пародия. Правда, смущает тот факт что мода на гламурных вампиров началась года так через 2-3 после выхода книги – но это в России, а на Западе, откуда она, собственно, и пришла, наверняка кавайные упыри всем надоели уже тогда.

Из вышесказанного может создаться впечатление, что «Empire V» — пародия на вампирскую литературу, однако, тема романа куда шире – это сатира на всю современную культуру, массовую и не очень. Раскрывая основную псевдоэзотерическую концепцию, Пелевин мимоходом дает совершенно убийственные определения многим явлениям и феноменам современности. В этом роман продолжает линию предшественника.

Картина общества потребления, нарисованная писателем, довольно безрадостна. Есть определенная идеология, подстегивающая потребительские инстинкты (тот самый «вау-фактор», впрочем, от этого термина Пелевин в «Empire V» отказался), называемая гламуром. И есть противопоставленный гламуру «дискурс», под которым понимается то, что сейчас в Сети назвали бы «идеологией небыдла». И выбор у человека только один – между гламуром и дискурсом, но это выбор барана, который волен или подвергаться стрижке и, в конце концов, попасть на бойню, или заблудиться в зеркальном лабиринте, пытаясь найти несуществующий второй выход, отличный от входа, да, блуждая в этом лабиринте, сдохнуть с голоду.

Кто же не подчиняется этой системе? Для кого такие, как Татарский (здесь их называют халдеями), держат людей в неведении и повиновении, промывая им мозг гламурной рекламой? Вот тут и появляется недостающее звено между таинственной Иштар и людьми – вампиры.

Для чего вампирам люди – ясно. Гламурные вампиры, понятное дело, не сосут кровь (они даже ее упоминания стесняются): они питаются деньгами, и даже не деньгами, а квинтэссенцией потребительского инстинкта, который движет миром – «баблосом».

А кто такие сами вампиры и зачем они нужны? Они собирают этот концентрат смысла жизни потребителя и передают его силу Великой Мыши – Иштар, в обмен на мгновения мистического откровения. В их образе читателю показаны представители элит современности, на первый взгляд – принципиально отличные от простых людей, при более внимательном рассмотрении – ничем не отличающиеся. Они не поддерживают существующий порядок, а существующий порядок поддерживает их. Вампирами (читай – элитой общества потребления) становятся случайные люди наподобие главного героя, оказавшиеся в нужном месте в нужное время и вытолкнутые Системой наверх.

В «Generation П» мы видели уже земного мужа Иштар – в этом романе мы встречаемся с ее земным воплощением. Но и она – только сменная должность, живой символ, который время от времени по дурацкой и жестокой традиции подлежит насильственной смене.

Вампиры пасут и доят стада потребителей, а их самих доит Иштар, даря временное ощущение истины. Что это за ощущение? Психоделический трип? Ощущение всемогущества, знакомое творческому человеку? Недолговечное опьянение властью? Иллюзия покоя и счастья в иллюзорном мире, где все – иллюзия: и секс, и власть, и творчество есть только сны во сне.

А Бог? Он ускользает из сетей разума, то притворяясь коридором зеркал, то являясь в образе всесжигающей смерти. Его сила – в том, что он не существует, против него нельзя бунтовать, потому что его нет вне этого бунта, его нельзя постичь, потому, что все, что является постижимым, не является Богом. Остается только верить в то, что есть что-то над существованием и несуществованием.

Бессмысленный мир, явленный в мрачной шутке автора, ставится им же под сомнение в словах профессора-молдаванина, прислуживающего Озирису. Возможно, что весь этот чудовищный вампирский фарс – лишь точка зрения самих вампиров, и на самом деле они — лишние в этом мире, смысл существования которого совсем не сводится к добыче «концентрата М-5». Люди сами вольны распорядиться своей жизнью – превратить мир в храм или в рынок, молиться Богу или поклоняться деньгам, видеть небо или грязь. Призвать свет, что откроет перед ними путь, или вызвать чудовищ, готовых пить их кровь.

Пелевин, как и всегда, убийственно ироничен. Юмор романа – по-прежнему весьма хлесткий, но бьющий точно в цель. Сейчас уже с уверенностью можно сказать, что «Empire V» растащили на цитаты и он стал такой же энциклопедией 2000-х, как «Generation П» — энциклопедией «лихих 90-х».

Интересно, что тема «веществ» в этой книге почти отсутствует. То есть герои употребляют различные магические субстанции, видят и чувствуют при этом очень странные вещи, но реальные наркотики в «Empire V» упоминаются вскользь, и никто из персонажей их не употребляет. Видимо, Пелевина достала слава «наркоманского» писателя. Вероятно, слова главного героя о том, что его мама подозревала, что он наркоман и постоянно пыталась угадать, что он употребляет – отсылка к поклонникам и «антипоклонникам», одинаково пытавшимися угадать, какие именно «вещества» вдохновили автора. Впрочем, остальные атрибуты «контркультурной» литературы на месте – шутки про гомосексуалистов, ненормативная лексика и т. п.

Многие восприняли этот роман как автоплагиат, но повторение – это его концепция. Отчасти это даже пародия – именно поэтому главный герой и вызывает у читателей отторжение, как туповатый; ведь он, в общем-то, такой и есть. Рама, в отличие от Татарского, не добился своей «должности» — ему статус вампира достался волею случая, и почему он должен ему как-то «соотвествовать»? Рома-Рама – то выступает в роли эталонного выскочки и позера, то становится трогательно наивным, но он никак не идеал и не пример для подражания, и не аватара автора. Просто для такой книги, как «Empire V» нужен именно такой главный герой – ищущий, формирующийся, стремящийся к познанию, спешащий жить и познавать. Поэтому сравнивать его с Татарским некорректно: Татарский – герой своего времени, без преувеличений, тот человеческий тип, который был наиболее эффективен в обществе 90-х. А Рама – человек, пришедший в этот мир со стороны, не поглощенный до конца системой и внезапно поднявшийся над ней.

Достоинства книги:

отличная сатира на современное российское общество потребления;

книга насыщена интереснейшей философией в доступной метафоричной форме;

автор удачно схватывает особенности разговорной речи 2000-х, определенный этап развития сетевого сленга, актуальные мемы и т. д., что, с одной стороны, оживляет роман и добавляет ему злободневности, а с другой – делает его документом своей эпохи.

Недостатки:

некоторая вторичность;

избыток пошловатых шуток и метафор, что может отпугнуть читателя.

Итог: «Empire V» открывает новый уровень мира – и по-прежнему на один ответ приходится десяток новых вопросов, да и сами ответы больше похожи на издевательство. Что ж, Пелевин честен с читателем – он тоже не знает до конца, как устроена Вселенная и что нам делать с тупиком, в который зашла человеческая цивилизация. Его дело – раскрыть проблемы: четко, весело и зло.

«Роза Марена» — достаточно типичный для Стивена Кинга роман. В нем есть все основные черты и мотивы его творчества – сочетание реализма и даже натурализма с мистикой, детальное описание напряженных психических состояний и развития душевной болезни – в общем, как говорится, полный набор. Поэтому какого-либо потрясения или удивления «Роза Марена» не вызвала – в принципе, именно этого от Кинга середины 90-х я и ожидал.

Автор вновь возвращается к теме семейного насилия. На этот раз речь идет о довольно распространенной ситуации – когда во внешне благополучном доме происходят чудовищные вещи и складываются извращенные отношения. Собственно, с подобного сюжета Кинг и начинал свою литературную деятельность – роман «Кэрри» был о девочке-экстрасенсе, которая по вине матери, религиозной фанатички, росла затворницей, полной недоверия и скрытой ненависти к людям. На этот раз речь идет о супружеской паре, и в роли чудовища – муж, уважаемый полицейский с хорошей репутацией превосходного сыщика. Что же, о женщине в роли истязателя Кинг уже писал («Мизери»), теперь перед нами монстр мужского рода. (Вообще-то уже было в «Сиянии» но там все было не так запущено, да и причины другие – алкоголь и близкое знакомство с нечистой силой. Хотя, судя по критике, у Кинга и раньше появлялись такие образы и сюжеты.)

Возможно, скажу банальность, но лучше всего Кингу удаются реалистичные ужасы. Первые главы «Розы Марены» («Мареновой Розы» в том переводе, который я читал; перевод названия более точный, но, подозреваю, все равно с потерей подтекста) вызывают какое-то потрясающую смесь чувств – ужас от описываемых событий, смесь горечи и негодования при осознании того, что подобное случается и в реальности, причем не так уж редко. И по этой причине главная героиня вызывает очень сильное сочувствие, особенно после того, как решается на побег. Начальные главы, как мне показалось – самые сильные в романе,

Идея книги проста – нельзя бесконечно жить в кошмаре, нужно постараться не загонять себя в бездну забвения (символический отказ героини от черной воды из ручья в параллельном мире), а наоборот, как можно быстрее проснуться, вернуться к реальной жизни и бороться до победы. Правда, героине книги, Рози, эта победа далась слишком большой ценой… но таковы законы жанра. Именно трагический и напряженный сюжет позволяет показать, что в мире всегда найдутся люди, которые не испугаются даже такого маньяка, как Норман.

Впрочем, не все так просто. «Роза Марена» — вовсе не феминистическая агитка. Автор достаточно объективен – монстром может стать кто угодно, независимо от половой принадлежности. Эта мысль появляется в романе неожиданно, и ее значение нарастает постепенно. Первым предостережением невольно становятся слова Билла о лисице.

«— Бешенство, — пояснил он. — Слишком часто именно водобоязнь толкает их к человеческим садам и курятникам. Заставляет показываться на глаза людям. И приводит к гибели. У самок бешенство наблюдается чаще, чем у самцов, и они могут обучить своих щенят всяческим опасным гадостям. Самцы погибают от болезни довольно быстро, но самки способны жить долгое время, становясь все хуже и хуже.»

Эти слова напоминают Рози о непонятной и жуткой болезни, поразившей женщину с картины, и приводят к мысли, что недостаточно научиться побеждать зло окружающего мира – не менее важно справиться со злом в своей душе, не превратиться в монстра самой. У каждого свои демоны, и склонность к жестокости в женском характере проявляется не столь явно, как в мужском; но все же встречается ничуть не реже.

Параллельный мир с картины – непростой мистический символ. Первое путешествие Рози в картину можно воспринять как сон, как путешествие в подсознание. В этом сне она видит больных женщин, напоминающих ей о своей физической слабости и изуродованной судьбе. Чудовищный бык Эринис символизирует мужскую жестокость, беспредельную кровожадность и эгоизм Нормана; прочие препятствия её «квеста» также ассоциируются у Рози с различными неприятными людьми из реального мира. Во сне ей удается то, чего не удалось в жизни: она спасает ребенка от жестокости Эриниса-Нормана; но это не её ребенок (так как она все же осознает, что настоящего своего ребенка она потеряла), и Рози приходится вернуть его настоящей матери. И ручей, и дерево предлагают забвение, но она сознательно отказывается от него, так как именно стремление подавить свое «Я», голос своей памяти и гордость заставило её много лет терпеть кошмар жизни с маньяком. Вся шестая часть романа кажется иногда даже нарочито символичной – автор выстраивает путешествие Рози по всем канонам психоанализа.

Возвращение Рози в мистическое пространство картины уже явно происходит наяву, но не менее символично.

Очень удался пугающий и загадочный образ женщины с картины, Розы Марены. Без неё весь эпизод в параллельном мире стал бы банальным фэнтезийным квестом. Совершенно непонятно, кто она – демон, сумасшедшая богиня, человек из немыслимых глубин пространства и времени, ожившая стихия или сама Смерть? Её многорукая паучья ипостась напоминает индийскую богиню смерти и разрушения Кали, а внешность в человеческом облике – персонажа древнегреческого мифа. Можно только догадаться, что некогда она пережила нечто страшное, и с тех пор ответная ненависть к окружающим разъедает её, убивая и заставляя убивать. Она становиться олицетворением гнева, справедливого и вместе с тем страшного, опасного не только для виновных. Начавший мстить не остановится, но превратится в бешеного зверя, ненависть к одному человеку легко может стать ненавистью ко всему миру. Роза Марена – тот образ, который оживляет книгу, именно тот элемент пугающей тайны, который должен быть в мистическом романе.

О названии – в английском варианте в нем присутствует корень mad, безумие. То есть Роза с картины, более безумна (madder), чем Рози из нашей реальности, Рози Настоящая, ушла дальше по дороге мести и ненависти. В русском переводе игра слов утрачивается, поэтому, похоже в позднем варианте переводчик решил подыскать замену и вызвал не слишком уместные ассоциации со славянской богиней смерти Мареной.

Немного о недостатках книги. Несколько странным показалось, что Норман так быстро сходит с ума. Конечно, возможно всякое, и он никогда не был по-настоящему нормален, но столь сильное действие побега Рози на него выглядит неубедительно. Да и поведение маньяка-полицейского довольно странно — он то дьявольски расчетлив, то совершает абсолютно идиотские поступки. Хотя, конечно, все это можно списать на прогрессирующее раздвоение личности, но эффектнее было бы показать постепенно развитие безумия, чем почти сразу превращать Нормана в разъяренного быка, не видящего ничего, кроме жертвы. Впрочем, намеки на одержимость Нормана как бы призваны объяснить его самоубийственное поведение.

И здесь мы подходим ко второму недостатку. Как ни странно, несмотря на всю мою любовь к мистическим историям, время от времени мне кажется, что фантастический элемент в этой книге избыточен. Особенно речь идет о финале восьмой и всей девятой части романа. Побег в картину выглядит таким «роялем в кустах», что просто хочется взвыть от обиды. Да и первый эпизод с параллельным миром, как я уже говорил, несколько искусственный, выписанный в слишком строгом соответствии с мифологическими или сказочными канонами. Нет, определенный фантастический элемент украсит любую книгу, но «Роза Марена» в первую очередь была воспринята мной как социально-психологический роман и фантастическая развязка основного конфликта несколько разочаровала.

И еще – все же «чернухи» в романе многовато. С таким сюжетом, конечно, невозможно избежать ряда жестких сцен, иначе книга получится недостоверной, но в «Розе Марене» таких эпизодов с избытком. Хотя Кинг есть Кинг, сочетание крайнего натурализма с фантастикой всегда было его авторской «фишкой», еще начиная с «Кэрри».

И все же, несмотря на все недостатки, «Роза Марена» — книга хорошая и достаточно сильная. Особенно впечатляет её реалистическая часть, вызывая очень сильное сопереживание героине, но и связанные с мистикой эпизоды весьма атмосферны и жутковаты, несмотря на нехватку органичности. Вообще «Роза Марена» представляет из себя «сферического Кинга в вакууме» — это настолько кинговская вещь, что напоминает какое-то подражание, точнее – является самоподражанием. Ничего исключительного, принципиально нового в ней нет, однако с другой стороны – Кинг достаточно хорошо пишет, чтобы не искать способ писать лучше.

Достоинства произведения:

выразительность, достоверный психологизм, погружение в переживания персонажа;

напряженный непредсказуемый сюжет;

сильный образ загадочной Розы Марены;

социальный смысл романа, направленный против бытового насилия и его истоков.

Недостатки:

нарочитый символизм «мистической» части;

искусственность некоторых образов и сюжетных ходов;

странная динамика развития характера Нормана (впрочем, не исключено, что его окончательное безумие не является следствием побега Рози, тогда все понятно);

избыточный натурализм некоторых сцен (впрочем, это добавляет правдоподобия);

роман, по сути, сконструирован на основе типичных для автора мотивов и приемов.

Итог: «Роза Марена» — книга о том, как злоба разрушает человеческие души, и о том, как коварна бывает «темная сторона» личности. А также о том, что в мире не так уж мало честных людей, способных помочь, даже рискуя собственной жизнью. Но это, к сожалению, не значит, что зло бессильно. Хочешь мира – готовься к войне, но помни, как опасно и просто перейти границы человечности.

Рекомендую книгу поклонникам Стивена Кинга и любителям психологического триллера.

Книга совершенно случайно подвернулась в библиотеке – и это очень удачная случайность. Пока, из того, что я прочитал у Кинга, «Долгая прогулка» понравилась мне больше всего, почти наравне с «Зеленой милей».

Главная особенность «Долгой прогулки» — от этой книги практически невозможно оторваться. Автору удалось найти такую сюжетную завязку, которая автоматически сделала любую концовку неожиданной. С главным героем может случиться все, что угодно, но что именно – мы не знаем. Погибнет он или победит? И если погибнет, то как? И кто же все-таки победителем? Эти вопросы держат в напряжении до последней страницы. Жесткий сюжет не отпускает ни на секунду, заставляя читателя почувствовать себя участником страшного соревнования, понять ярость и отчаяние его участников, безумное чувство надежды и животный ужас ожидания смерти.

На страшном пути оказываются сто человек, сто подростков – и в живых останется только один. Автор раскрывает перед нами только несколько персонажей – тех, с кем успевает подружиться главный герой, Гаррати — так называемый «клуб Мушкетеров». За время Долгой Прогулки между ними возникают сложные отношения, одни становятся друзьями, другие – кровными врагами. У каждого свои причины участвовать в смертельном испытании – кто-то хочет денег, кто-то хочет доказать себе что-то, а кто-то просто хочет… умереть. Какие из этих причин мнимые, а какие являются истинными, глубинными, хоть и неосознанными — это проверит дорога. Кинг представляет самые разные человеческие типы: главный герой ищет поддержки у окружающих, Баркович черпает силы в собственной злости, простоватый Скрамм не верит в возможность поражения. Олсон сначала прячется за «юмором висельников», но в итоге безумие происходящего берет верх, и он понимает – от смерти не отшутиться. Макврайс мучительно пытается понять, действительно ли он хочет умереть и зачем в таком случае из последних сил борется за свою бессмысленную, как ему кажется, жизнь. Все они предстают перед читателями совершенно живыми людьми, и жутко знать, что в живых останется только один.

На первый взгляд «Долгая прогулка» кажется обычной антиутопией – здесь перед нами близкое будущее, тоталитарное фашистское государство и чудовищное шоу, призванное отвлечь народ от действительности; эпиграфы к главам поддерживают этот сатирический настрой. Доведенное до предела, до абсурда западное общество потребления вернулось к первобытной жажде крови и садистским зрелищам, живо напоминая Древний Рим. Нечто подобное было уже у Рэя Брэдбери – мир «451 градусов по Фаренгейту» — рай для наркоманов, хулиганов и обывателей, мир одержимых свиней на краю пропасти.

Но, если смотреть глубже, то виден еще один смысловой пласт романа. Жизнь обреченных ограничена бегом по шоссе – но, в то же время, эта гонка и становится для них настоящей и единственно возможной жизнью; уже на середине книги появляется ощущение, что даже победитель вряд ли сможет жить после финиша. Отсюда и абсурдные на первый взгляд слухи, якобы победителя вместо награды ожидает все тот же расстрел. И приходит понимание, что вся жизнь человека и есть подобие Долгой Прогулки – нам только кажется, что мы можем сейчас остановиться, безнаказанно отдохнуть, найти спокойное место, куда-то сбежать – но на самом деле любое настоящее бегство от жизни в том или ином смысле ведет к гибели. Есть только путь, и по нему можно идти только вперед – все остальное только топтание на месте в ожидании милосердной пули. Но судьба лишена жалости, ей интересно подольше помучить жертву, а толпа, стоящая вдоль дороги, хорошо позабавится, глядя на чужую кровь – не понимая, что они тоже уже СТОЯТ НА МЕСТЕ, что они уже обречены (в мире, где все решают Взводы и их дьявольский командир в черных очках, обречены все). И есть один выход – борьба. Гаррати принимает правила игры, он не пытается бессмысленно бунтовать, бросаться на вооруженных людей (в этом можно увидеть отголосок христианских мотивов), он пытается победить по правилам, оставаясь человеком. Если бы Кинг предполагал только социальный смысл «Долгой Прогулки», то верным выходом был бы совсем другой – постараться любой ценой остановить происходящее. Но именно неотвратимость испытания и почти мистическая власть палачей позволяет увидеть в Долгой Прогулке более сложную, многослойную метафору.

В романе нет неправдоподобных «супергероев» — все исчерпаемо, и оптимизм, и альтруизм, и вера в победу. Кинг не скатывается до аллегории и кровавая забава остается тем, чем она является – и даже самые человечные из Идущих постепенно уходят в себя, замыкаясь в своей обреченности. Даже победителя Долгая Прогулка не приведет к счастью – ведь, как и всякая жизнь, она оканчивается смертью

Достоинства произведения:

реалистичный психологизм;

философия;

социальная острота;

исключительно сильный и оригинальный при всей простоте сюжет.

Недостатки:

книга, похоже, отчасти одноразовая – большая часть психологического эффекта теряется, если знать развязку.

Итог: очень жесткая книга, способная вызвать потрясение. В ней меньше 300 страниц, но в них словно бы несколько человеческих жизней – ярких, страшных и бессмыленно-коротких. Кинг безжалостно разоблачает милитаристский культ силы и мораль общества потребления – именно эти два явления уже стали однажды фундаментом для нацизма. И вместе с этим, «Долгая Прогулка» — нечто больше, чем боевик или антиутопия. Рекомендую любителям жестких психологических триллеров и социальной фантастики.

На днях перечитал эту книгу, впервые прочитанную чуть меньше трех лет назад. И вновь могу подтвердить – это одна из лучших вещей Олди. Да и вообще, одна из моих любимых книг.

Главная черта этого произведения – какое-то очень теплое отношение авторов к своим героям. Олди не пытаются превратить героев в своих «аватаров», не вкладывают в них что-то личное и не пытаются выразить в них какой-то идеал – но они очень уважают и любят их, такими, какие они есть. Вся книга наполнена какой-то родственной или дружественной добротой, сочувствием к тем, кому, кажется, можно только завидовать – к героям древности, победителям чудовищ, не боящимся даже богов.

А так ли хорошо быть героем? Разве легко быть сильным? Роман «Герой должен быть один» дает однозначный ответ – нет. Могучий герой – это страшное оружие, тем более Геракл, способный сокрушить и даже убить не только чудовище, но даже бессмертного бога. А на такое оружие у многих будут свои планы. И становится герой на всю жизнь заложником чужих амбиций, интриг, орудием воплощения чьей-то мечты, которая для многих несет смерть и рабство. Для начала – всего лишь спор человека и бога, Амфитриона и Зевса за отцовство, а потом и другие силы предъявят права на Алкида и его брата-близнеца Ификла. И каждый раз право жить своей жизнью будет даваться близнецам тяжкой ценой. Иногда – страшной.

Но герой – не пустое слово. А значит, главная битва – за то, чтобы остаться собой. Не быть пешкой в чьей-то игре, не предавать своих друзей, не забывать, кто ты такой. Потому, что герой должен быть. А как только он начинает сомневаться в этом – он или перестает быть героем, или просто перестает быть.

Так что же значит – «герой должен быть один»? Это значит – никто не станет героем за него. Кто бы ни пытался спасти, помочь советом, прикрыть спину – нельзя на это рассчитывать. Потому, что главные решения принимаются в одиночку, потому, что никто не сможет прожить за тебя твою жизнь. Потому, что герой, лишенный воли, уже не герой. Рано или поздно приходит время поединка с судьбой – и никто не сможет прийти на помощь.

И еще это значит – каждый, дерзнувший назвать себя героем – не похож на остальных. Что бы ни говорили древние мифы, из героев получаются хорошие командиры, но армия, состоящая из одних героев – это просто бесконтрольная стихия. У каждого из таких людей свой путь, и не потерпит он, чтобы бог или другой человек требовал свернуть с этого пути.

И еще – героям тесно вместе. Да и с простыми людьми им нелегко – и те, и другие постоянно напоминают им об их исключительности, об их силе, о предназначении. Трудно быть другом героя – какими друзьями стали на страницах романа Гермий, Хирон, Лихас. И еще сложнее быть отцом героев – особенно если ты сам знаешь, каково это – спорить с богами.

Так что только посочувствовать можно тем, кому суждено стать славой рода человеческого, оружием богов и игрушкой Судьбы.

Авторам удалось не просто передать трагизм древнегреческой мифологии – им удалось оживить застывшие образы. И это оживление совсем не в том, что Олди смогли справиться с разночтениями и неточностями мифов, превратив их в оригинальные и неожиданные сюжетные ходы. Нет, дело в другом – им удалось сделать героев по-настоящему живыми людьми.

Без сомнения, самым сильным, выразительным получился образ Амфитриона – самый, пожалуй, смелый эксперимент авторов. Еще в «Бездне Голодных Глаз» Олди представляли нам героев, живущих в мире не первый раз. Но Амфитрион получился ярче, правдоподобнее – не смотря, ни на что, он человек.

Другим неожиданно правдоподобным героем стал один из самых неоднозначных и человечных богов – Гермес. Не могущий похвастаться огромной силой, действующий хитростью и таинственными чудесами, он больше сблизился с людьми, чем кто-либо из олимпийской семьи. Пожалуй, в той же степени понимает людей только тот, кто ведает загробным миром – Аид, старший брат Зевса. Почти все души попадают в его царство и все их тайны известны ему. Так, судя мертвых, он начал понимать живых.

Авторам не так уж интересны те боги, о которых мы знаем из школьных подборок мифов. Ни Зевс с его безграничной мощью и гордостью, ни сварливая и коварная Гера, ни жестокий Аполлон, ни трудолюбивый Гефест не появляются надолго на страницах романа. А вот Арес, о котором кроме его «воинственности» обычно ничего не говорится, таинственный Аид, по-своему мудрый и молчаливый Пан – они предстают перед читателем заново, неожиданно.

И все же люди получились у авторов интереснее богов. Автолик, Ифит, Лихас — очень выразительные персонажи. А на фоне Амфитриона иногда, кажется, меркнут даже главные герои – Ификл и Алкид. Впрочем, вопреки названию, в этой книге не один герой – иначе бы сложный полифоничный роман превратился бы в боевик «про Геракла».

Нет, «Герой должен быть один» — это не только психологический роман. Хватает в нем и приключений, есть и эпические битвы. Не обошлось и без оригинальной авторской философии, основанной на неожиданных, парадоксальных трактовках мифологии – и не только греческой. А последний разговор Гермия с Аидом намекает, почему же все-таки смертные люди так сильны и короткая их жизнь ярче, чем вечное существование богов. Вообще же, в этом романе Олди добились идеального баланса между психологизмом, боевиком и философией – в следующей части цикла («Одиссей, сын Лаэрта», кстати, разочаровавшей меня совершенно) перевес явно в пользу первого, что плачевно сказалось на динамике повествования.

В чем смысл концовки? Герой остался один. Остался единственный образ, застывший в мифах и слухах, одобренный и общепризнанный. Что ж, это обычная судьба для героев – остаться неизвестным под маской расхожих представлений и официальных биографий. Для него важным осталось – чтобы другие не забывали себя. Чтобы те, кто знал правду, не отреклись от нее ни при жизни, ни после смерти.

Достоинства произведения:

убедительный психологизм, удачная попытка показать живые характеры героев древнегреческих мифов;

увлекательный сюжет, причем в его основе – малоизвестные мифы и реконструкции утерянных;

оригинальная философия;

необычный взгляд на мифологию;

оригинальный стиль и выразительный язык.

Недостатки:

как таковых не выявлено, хотя описание Гигантомахии при первом чтении показалось излишне метафоричным.

Итог: эта книга – из тех, которые, прочитав, снова хочется открыть где-то ближе к началу. На солнечном Кифероне, где молодость, веселье и сила. Где еще никто не умирал.

Прочитал этот роман года четыре назад и только недавно перечитал. Впечатление практически не изменилось – возвращение Дяченко к фэнтези не слишком удачно.

Первое, что бросается в глаза – отсутствие интригующей завязки, столь характерной для ранних Дяченко. Ни проклятий, ни кровной мести, ни потерянной любви — повествование начинается с заурядного эпизода. Никаких переломов судьбы – будничная жизнь, поддонков, визит непонятного мага (то, что он – принц, ничего . в сущности не меняет). Начало не цепляет, вчитаться в книгу трудно.

Во-вторых, отсутствует острая нравственная проблематика, которая была всегда для романов Дяченко основой. Нет, на страницах мы видим много поступков и людей, много жизненных позиций и взглядов, но герой проходит через все бесстрастно, без задержек и оценок. Мир проплывает в его глазах, лишь как фон его поиска, лица и города сменяются, как видения, порождая вопросы без ответов.

Бесстрастность книги и ее главного героя вот что удивляет особенно. Если раньше авторы очень много внимания уделяли переживаниям героев, вспомнить хотя бы «Скитальцев», то здесь – большой мир, в котором главный герой не находит никакой привязанности, переходя от деревни к деревне, от остановки к остановке. Ради своего поиска он оставляет любовь, дом, надежду на простую жизнь – ради бесконечной погони за легендой.

Мир причудлив и поражает пустотой просторов. Вообще, ощущение ненаполненности, поиска в пустоте – главное ощущение от книги. Огромные пространства, непонятные люди, странные обычаи – прочь и дальше, через поля и снег в бесконечность. Вся необычность мира несколько надуманна, искусственна. В погоне за оригинальность авторы упустили важный момент – для того, чтобы выглядеть живым, мир должен быть близок к расхожим архетипам. Здесь же фантазия авторов чересчур разыгралась в описании диковинных земель, отдохнув на сюжете. (Кстати, мир обнаруживает отдаленное сходство с некоторыми мирами игровой серии Final Fantasy – разноуровневая суша, странный транспорт…Да и вообще по книге получилось бы аниме).

Так что главное ощущение – пустота. Пустота в душе главного героя, пустота потонувших ограниченности своего быта людей, пустые пространства моря и полей, снежной бесконечности. Мир, теряющийся в поиске смысла.

Главный герой – что в нем примечательного? То, что он бросил любовь и родину ради непонятной цели, погнавшись за легендарным персонажем? Может, это и романтично, но не сложнее ли – построить собственную жизнь, вырвать зло из своей души, найти любовь, защитить родину от врага, стать главой рода, стоя ногами на своей земле – как, например, Эгерт Солль из «Скитальцев»?

Итог: роман слабоват и скучноват. Нет, он написан превосходным дяченковским слогом, обладает своим особенным стилем, музыкальностью текста (печальная мелодия флейты то и дело звучала в ушах, сопровождая странствия героя). Но схематичные герои, отсутствие четкого конфликта и глубокой философии – вот что разочаровывает. Не выдерживает сравнения с ранним дяченковским фэнтези.

Веселая и горькая антиутопия от великого Шекли. Планета анархистов? Рай? Как бы не так! Транай – мир победившего обывателя. Жизнь без бед, в любви и радости? Не дождетесь! Но вместо этого каждый может подстроить другому любую гадость! Свобода и эмансипация для женщин? Ха! Проще быть игрушкой – дорогие игрушки всегда переживают своих хозяев.

В чем же дело? Герой видит всеобщее счастье по-своему, он идеалист и верит в человечество. А люди в своей массе не такие. Они не стремятся к общему благу и миру. Свободу обыватель понимает как вседозволенность – возможность безнаказанно держать взаперти жену, бить морду соседям, убить не понравившегося политика. Это то, что нужно массе. Но горькое осознание данного факта приходит к молодому путешественнику только на в абсурдном государстве всеобщего «счастья». Это чудовищный рай заядлых линчевателей и самодовольных потребителей, из которого герой возвращается морально убитым.

Итог: великолепная повесть, необычная и остроумная антиутопия, наглядно показывающая, что вседозволенность и свобода – далеко не одно и то же.

Очень сильная философская вещь. Эта повесть ставит под сомнение эффективность вербального способа общения – фундамента человеческой культуры. В центре мироздания находится Логос – слово-знак, абсолютный символ. Однако насколько это слово искажается человеком при его интерпретации? Имеет ли хоть какое-то отношение она к тем понятиям, которые призвана выражать? Издревле именно мастера художественного слова более других сомневались в эффективности речи – этот кажущийся парадокс (кто ближе может знать недостатки системы? тот кто часть ее) широко известен. Насколько отличается то, что мы говорим от того, что хотим сказать и насколько близко будет к тому, что мы сказали то, что услышит собеседник? Или дробясь в бесконечном лабиринте зеркал, словно гностический Бог, оно потеряет свою изначальную силу? Несовпадение кодов, культурный «шум», погрешности переводов – проблема любой коммуникации.

Взгляд Матесона на центральную проблему общения пессимистичен. Для творчества писателя вообще характерен мотив одиночества и изоляции личности, и в этом произведении он раскрывает одну из основных причин всеобщего непонимания – опосредованность коммуникации. Семиотическая проблема становится информационной трагедией – личность блуждает в лабиринте сознаний и восприятий, не имя возможности выйти за рамки своего опыта. Эта идея нашла последовательное отражение в творчестве писателя, и именно в этой повести она является одной из основных. Мальчик остается непонятым – люди не способны непосредственно воспринимать его мысли, а он не может переводить их в речь, которая кажется ему неупорядоченным шумом, чем-то примитивным.

Есть и другая проблема в этом произведении – проблема регрессивности законов общества. Более совершенный представитель человечества отторгается обществом как ущербный, не способный быть как все. Чем дальше он уходит в своем развитии, тем меньше у него шансов на понимание. И это вторая трагедия человечества – инерция, делающая невозможным революционный прогресс. Если герой романа «Я — легенда» — реликт, переживший свое время, то герой этой повести – словно пришелец из будущего. У них один выбор – измениться или погибнуть. Невилл предпочел второе. Пола никто не спрашивал – ему пришлось перестраиваться. Конечно, теперь у него есть семья, и, скорее всего, он успешно вольется в человеческое общество. Вот только почему так нестерпимо грустно оттого, что дерзкий эксперимент был обречен?

Итог: прекрасная повесть, о том, как трудно быть сверхчеловеком. Нужен ли людям прогресс, готовы ли они изменить свою природу? Пока прогноз неутешителен…

Один из самых жутких рассказов американского классика. Ситуация проста и абсурдна: однажды надоедливое человечество исчезло навсегда и единственная уцелевшая семья получила в свое распоряжение весь земной шар. Мечта о свободе сбылась, вот только все чаще их посещает мысль – кто же по-настоящему мертв?

Что же выберет маленький Джим? Для чего он бросил в море бутылку – надеясь, что кто-то еще есть и обязательно выловит ее? Или, может быть, его заветное желание – остаться в этом мире одному, чтобы уже никто не оспорил его право собственности на этот мир? От этого ответа, по сути, уже ничего не зависит. Или, может быть, вера маленького ребенка вернет человечество к жизни?

Торжествующая природа поглощает опустевший, освобожденный мир, стирая память о людях, павших жертвами собственного эгоизма. У природы теперь тоже каникулы – не пожизненно, но навечно. Мир будет жить и без людей – ему не нужен смысл и его поиски. Его цель – в нем самом. Последние дни последних людей отпевает природа оглушительной симфонией своей зеленой тишины.

Они еще живы. Ведь нет никого, кто бы это опроверг.

Глядя на серию, в которой вышел «Спин», я заподозрил что, он должен быть похож на другой бестселлер этой серии – «Ложную слепоту» Уоттса. То есть должен быть таким же тяжеловесным, наукообразным, заумным… Забавно, но книга Роберта Уилсона – полная противоположность этой характеристике. Впрочем, мало ли – в этой серии выходил и Тед Чан. Да, я таки тоже сравнил эти книги – не знаю, почему тянет их сравнивать, то ли то, что это НФ, то ли то, что фамилии авторов начинаются на У, то ли цветовая гамма обложки...

Роман Уилсона – два в одном. Научная фантастика и семейная сага одновременно, книга о странной эпохе поглотившей Землю сфере, и книга о людях, живущих в это тревожное и великое время.

Однажды с неба исчезают звезды, а из космоса сыплются спутники. Через некоторое время выясняется, что Земля заключена в непрозрачную сферу, на которой, как на экране, отображается имитация солнца. А за этой сферой, названной «Спином», время течет во много раз быстрее (или, вернее, это внутри сферы оно замедлилось). И через сорок лет Земле грозит быть поглощенной расширяющимся Солнцем, потому что в остальной Вселенной за это время пройдет четыре миллиарда лет, и спасет ли «Спин» – неизвестно.

В этих декорациях разворачивается драматичная история семей Дюпре и Лоутонов, связанных весьма странными отношениями. Когда-то главы семей дружили, и после гибели старшего Дюпре его жена стала экономкой в доме Лоутонов, а сын – Тайлер Дюпре, главный герой романа, от лица которого ведется повествование – сдружился с Дианой и Джейсоном, их детьми. Их жизни оказались связаны со «Спином» более, чем чьи-либо еще – ведь именно И-Ди Лоутон, крупный игрок на рынке систем связи, возглавил проект по исследованию этого явления. И если отец руководил финансовой и политической частью проекта, то научно-техническую возглавил сын, с детства делающий феноменальные успехи в физике, математике и иных науках. Тайлер, как его лучший друг, невольно получает возможность наблюдать грандиозную производственную трагедию под кодовым названием «преодоление Спина» из партера.

Другая сюжетная линия – отношения Тайлера с сестрой Джейсона, Дианой. История странной любви, нелепо потерянных лет, непонимания себя.

Научно-фантастический и психологический романы присутствуют в «Спине» как бы параллельно. Отчасти, конечно, Спин (название явления буду писать без кавычек, чтобы не путать с названием романа) повлиял и на личную жизнь главного героя, но в основном НФ и любовные переживания персонажей не пересекаются. В этом не было бы ничего странного, если бы одна из этих составляющих была бы основной, будь «Спин» семейной сагой в научно-фантастическом антураже, или же твердой НФ, персонажи которой «оживлены». Нет, обе линии совершенно полноценны. Хорошо ли это? Такое ощущение, что автор хотел захватить две противоположные целевые аудитории одновременно – и физиков и лириков. В результате получилось рискованно: не исключено, что первые будут, зевая, пролистывать многостраничные личные драмы и страдания Тайлера, а вторых будет «грузить» НФ-составляющая. Меня, как читателя всеядного, не смутила ни одна составляющая романа, но их соединение показалось рискованным. Понятное дело, что в человеческой жизни личное и общественное присутствуют неразрывно, но в книге это смотрится именно как параллельные линии, существующие по отдельности, каждая сама по себе.

Если говорить о «Спине», как о научно-фантастическом романе, то в первую очередь он поражает масштабом. Полетом, так сказать, авторской мысли. Уилсон замахивается на такие глобальные фантастические допущения, на охват таких временных промежутков, что захватывает дух. Миллиарды лет – это не шутка! Правда, на Земле проходит всего несколько десятилетий – но это крайне напряженные десятилетия. Ведь из-за Спина любой шажок человечества становится гигантским скачком для Вселенной. Парадоксально, но сократившееся время жизни планеты дало людям огромный стимул для развития, вынудив вступить в поединок с неведомой аномалией. И проблема выживания, и загадка сущности гипотетиков (предполагаемой сверхцивилизации, создавшей Спин) находят, в конце концов, изящные решения – причем интрига поиска этих решений подается автором прямо-таки по-детективному.

К НФ-составляющей примыкает и социальный смысл романа. Он – в противоречивой роли бизнеса в прогрессе человечества. Сначала корпорация Лоутонов буквально спасает человечество от возвращения к доспутниковой эпохе, создавая новые решения для информационных сетей, а потом и вовсе возглавляет космическую программу, которая должна будет спасти человечество от вымирания и разгадать загадку Спина.

Что до психологической, так сказать, мелодраматической, линии «Спина» — она значительно слабее. Банальная история о мужчине и женщине, которые любят друг друга, но спят с другими. Можно ли говорить о сильном чувстве, если оно отступает под влиянием имущественных различий, религиозных убеждений, мимолетных привязанностей, каких-то детских фантазий? Может быть, их чувство развивалось постепенно, а поначалу было лишь поверхностной привязанностью? В любом случае, история взаимоотношений Тайлера и Дианы придает, конечно, живости образу героя-рассказчика, но зачем нужна – непонятно. Чтобы книгой заинтересовались девушки? Или просто для пущего правдоподобия? Слабой показалась мне эта сюжетная линия, хоть и позволяет она раскрыть некоторые аспекты реакции общества на Спин – например, мутации религии от возникновения анархических «хиппующих» течений до появления агрессивных экстремистских культов эсхатологической направленности.

Но общая задумка ясна – два друга детства Тайлера, две сюжетные линии, две стороны жизни главного героя. История двух семей как частный случай истории человечества. Но удачен ли этот ход? При эпическом размахе «Спина» автор вполне мог бы сделать его настоящей эпопеей, введя несколько главных героев и показывая события с различных точек зрения. Но вместо этого он делает историю камерной, ведя повествование от лица одного персонажа. Это дает возможность лучше передать читателю чувства и мысли главного героя – но вместе с тем отнимает у книги полифоничность, многогранность. И заставляет видеть в Тайлере своего рода резонера, проводник авторских идей. Плохо ли это? Пожалуй, это право автора. Но вот возможность превратить «Спин» в настоящую эпопею это убивает на корню – а задатки-то есть. Такой размах событий – четыре миллиарда лет, спрессованных в сорок лет и вся Солнечная система как место действия!

Научно-фантастическая часть, как и «мелодраматическая», тоже имеет свой недостаток. Она ошеломляет масштабами, но в научных подробностях не кажется убедительной. Как уже отмечал я, да и многие другие рецензенты – это не Уоттс. Фантастические допущения здесь имеют только упрощенные объяснения, на уровне очень общих концепций и гипотез, не претендуя на глубокую научность и правдоподобие. И это несколько портит впечатление. Например, я так и не понят – почему, собственно, «Спин»? При чем тут момент импульса и вращение? И зачем все-таки было отнимать у человечества четыре миллиарда лет? Не слишком ли велика плата за прогресс? – время-то не вернешь, а Вселенная тоже стареет, и при таких ускорениях времени ее вероятная гибель становится пугающе близкой. Стоит ли так разбрасываться миллиардами лет – или у гипотетиков есть уже и возможность замедления времени?

Итог: роман очень интересный, захватывающий и легко читается. Своего рода мысленный эксперимент в области футурологии и психологический роман под одной обложкой. Но следует отметить, что НФ в нем скорее «мягкая», а психологизм рассчитан на девочек. Скорее для любителей психологической и социальной фантастики в духе Дяченко или триллеров в духе Стивена Кинга (но у Уилсона нет особой «жести»). Вообще, несмотря на эту «гуманитарность», роман хороший и прочтения вполне стоит.

P. S.: Пока писал, наткнулся на объяснение – «Спин» и «Ложная слепота» не просто вышли в России в одной серии, они эту серию открыли – потому их и сравнивают.

Классика постапокалипсиса и одна из 100 лучших фантастических книг по версии журнала «Мир Фантастики». Что же представляет из себя «Мальвиль»?

Слово «классика» здесь имеет особое значение. «Мальвиль» напоминает прозу прежних веков – неторопливое, подробное повествование, с особым вниманием к деталям, полное чувств и воспоминаний. Да, это еще одна старомодная книга – даже для своего 1975 года.

Не знаю, насколько научно описана катастрофа – смущает полное отсутствие проблем с радиацией при столь чудовищных последствиях. Но Бог с ним, я не специалист по ядерному оружию и не физик. В любом случае, автора больше волнует психологический и социальный аспект происходящего – короче говоря, люди.

Эмманюэль Конт, его друзья детства Колен, Мейсонье и Пейсу, а также новый приятель Тома, а также домоправительница Мену с умственно отсталым сыном Момо – всем им удалось выжить после чудовищной бомбардировки, уничтожившей их поселок. Но мало пережить бомбардировку – нужно ежедневно бороться за жизнь на руинах цивилизации. А бороться придется – и с природой, и с людьми.

Неторопливость повествования придает ему особую убедительность, «эффект присутствия». Как медленно пробуждается в людях Мальвиля надежда, как постепенно восстанавливают они хозяйство и быт, так и читатель продвигается по тексту.

Многие сочли «Мальвиль» чрезмерно пасторальным – дескать, никакой жести, ни конфликтов, ни безумия. Но, в общем-то, это не так – просто в замке изначально собрались доброжелательно настроенные друг к другу люди, да еще и под руководством харизматичного лидера, который объединял. А вот их столкновения с прочими выжившими признаков идиллии не обнаруживают. Стихийную расправу над грабителями еще можно оправдать (не спойлерю, но у Эмманюэля было веское основание устроить Postal в реале), но вот решение поступать так в дальнейшем – жестокость, продиктованная обстоятельствами и дикая для нормальной цивилизации.

Жестокости в книге хватает, но вот дидактическая составляющая выпирает, что не есть хорошо. Собственно, неудивительно, что эту книгу очень быстро издали в СССР – коммунистический пафос произведения виден невооруженным взглядом. И ничего плохого в этом нет, но подача этих идей зачастую топорна. Герои начисто лишены неоднозначности: если они «свои» — то уже никаких неприятных сюрпризов от них ждать не стоит. В худшем случае поднимут вопрос на голосование и немного пошумят. А уж если злодеи – то эталонные фашисты, а то и вовсе маньяки-извращенцы. И биография у них липовая, и врут они на каждом шагу, и похотливы, и до чужого добра охочи…

Хотя повторюсь – выписано это так тщательно и с любовью, что поневоле веришь. Даже тому, как мальвильцы в считанные дни становятся воинами не хуже Рэмбо и без потерь выносят отряды, двукратно превосходящие по численности. Потому что жалко было бы, если было иначе.

Есть еще один неприятный момент – герои уж слишком зациклены на сексе. Видимо, не зря считают французов сладострастниками – найдя молодую женщину, они сразу же начинают думать о том, как она будет осуществлять свою личную жизнь в Мальвиле. Причем Эманнюэль считает, что она должна спать со всеми – дескать, чтобы все были довольны и не ревновали. Да, с Мьеттой им повезло, да и с другими девушками тоже – но далеко не всякая согласится на такой образ жизни. Понятное дело, в романе никто никого не принуждал к такому типу отношений – но, похоже, что сам автор согласен с главным героем. Но в чем смысл подобного образа жизни? Неужели автор полагает, что взрослые мужчины настолько одержимы сексуальными страстями, что не смогут прожить и дня без бабы? И настолько психически неустойчивы, что передерутся от ревности? Ладно бы, если все это преследовало демографические цели – но от избытка половых партнеров чаще рожать женщина не станет. Конечно, если дети буду от разных отцов, это может смягчить последствия близкородственного скрещивания в замкнутой популяции, в следующих поколениях. Но герой и автор подобную мысль не высказывают, объясняя необходимость промискуитета исключительно психологическими причинами. И представления о браке, как форме собственности, по меньшей мере, однобоки, а, точнее, в корне неверны и проистекают из того, что в традиционных обществах зачастую женщина рассматривается, как собственность мужчины. Но в современном обществе суть брака давно уже не в том, что один партнер «приобретает» другого в собственность! Понятное дело, Эмманюэль – человек деревенский, а на селе сильны старые традиции и архаичные представления о жизни, но все же, Франция, 70-е годы… Заблуждение о собственнической природе брака во многом подкреплялось тем, что исторически сторонники капитализма являлись одновременно сторонниками консервативных ценностей, и борцы за сексуальную революцию неизбежно оказались в лагере «левых». Но, в конце концов, и ханжеская консервативная нравственность с обязательной дискриминацией женщин и общественным контролем за личной жизнью человека, и желание «обобществить всех баб» — это просто две радикальные и нездоровые тенденции, одинаково, на мой взгляд, противные человеческой природе.

Впрочем, автор допустил оговорочку по Фрейду – рассказав, как Эмманюэль сотоварищи мечтали жить в замке с какой-нибудь девицей. Вот и мне кажется, что вся «естественность» ситуации – не более, чем сексуальные предпочтения автора.

Но несмотря на то, что роман совершенно отчетливо продвигает определенные идеи (причем не все из них мне близки), впечатление он все равно оставляет хорошее. Добротная, неглупая книга, написанная с патриархальной деревенской основательностью, и при этом полная революционной веры в будущее. Впрочем, насчет безудержного пафоса не все так просто. Основной текст рассказа – дневник Эмманюэля, и он, в полном соответствии со своим характером и убеждениями, «гнет партийную линию». А если обратиться к «комментариям» Тома, становится ясно, что положение в Мальвиле далеко не столь радужное, да и сам Эмманюэль не идеален. А уж эпилог, написанный также от лица Тома, и вовсе полон тревоги за будущее. Так что не так уж прост Мерль и его книга. Просто в его задачу входило создать определенный тип персонажа – лидера, стратега, оптимиста; и показать ситуацию его глазами.

Итог: постапокалипсис в классическом стиле. Неторопливый и основательный «постъядерный соцреализм». Любителям старомодной психологической прозы, а также старомодных приключенческих романов. Противопоказано при непереносимости к коммунизму и эротике.

Добрался я до этой культовой и скандальной книги только недавно. А вот фильм смотрел, еще будучи школьником, лет 13 назад. Слухи оправдались – экранизация получилась очень вольной, а оригинал – настоящим генератором дискуссий среди читателей.

Что же такое мир «Звездного десанта»? Утопия или обыкновенный фашизм? Идеальная схема организации общества или бред милитариста? На эту тему сказано и написано много. Попробуем разобраться.

С одной стороны, Хайнлайн сделал печально известный принцип «не служил – не мужик» основой государства. Полным гражданином, имеющим право принимать участие в политической жизни, может быть только отслуживший в армии. При том, что армия здесь сугубо добровольная, это выглядит очень провокационно. То есть тот, кто хочет иметь право что-то решать в общественной жизни, должен обязательно изведать тяготы военной службы, более того – быть солдатом по призванию. Провокационная концепция, безусловно.

Но, с другой стороны, армия из «Звездного десанта» — это не армия реальных США, да и вообще не армия нашей реальности. Например, в нее берут ВСЕХ. Критерий только один – желание служить. Отсеивают только психов, а трусы и слабаки отсеиваются сами. Согласитесь, это же мечта. Не хочешь иметь ничего общего с милитаристской машиной – не служи; хочешь служить Родине – будь хоть слепым и безногим, найдешь свое место. Более того, в мирное время дезертирство никак не наказуемо – оно само по себе чудовищный позор, потому что второго шанса примерить мундир не предоставляется никому.

Да, военный быт главного героя тяжел – я говорю об учебке. Хайнлайн постоянно пугает тем, что учения и тренировки переживают не все. Но если вчитаться внимательнее – из нескольких тысяч новобранцев погибло только… четырнадцать человек. В свете событий в российской армии в последние лет 20-25 такие «чудовищные потери» кажутся несмешной шуткой. К тому, речь идет о мобильной пехоте – десантниках будущего, смельчаках, которые встречают противника в бою на поверхности планеты, а не расстреливают его с орбиты. Это самая суровая подготовка – в других войсках такой «жести», естественно, нет. Четырнадцать смертей – это тоже трагедия… но не забывайте, эти люди пришли туда САМИ.

Военная дисциплина и тоталитаризм?

Так что же? Идеальное общество? Но есть и подводные камни. У Хайнлайна война идет с инопланетянами. Более того, основные противники – просто-напросто чудовища, негуманоиды, с абсолютно нечеловеческим типом разума. Но в реальной жизни солдаты стреляют в других солдат – таких же людей как они. И этот момент вносит фальшь в милитаристские марши Хайнлайна. Потому, что за всей героикой видна детская, романтическая мечта. Потому, что эта война лишена грязи, они идеальна – только превозмогание и жертвенность, чудеса меткости и тактические игры. Ведь на войне можно не только погибнуть – на ней еще и придется убивать. И здесь – конец светлой детской мечты о подвиге.

В такой ситуации военная машина изрядно теряет брутальность – полуразумные биороботы являются идеальными врагами, не вызывающими сочувствия, они не невинные зверюшки и не личности. И звездный десант выглядит скорее чем-то вроде спасателей, противостоящих стихии. Да, в прологе описана операция против гуманоидов – но это опять же не люди…

В конечном счете, армия, придуманная Хайнлайном, не имеет ничего общего с реальной. И обвинять автора в милитаризме довольно бессмысленно – хотя он-то как раз был настоящим военным и служба ему нравилась. Главные недостатки любой военной машины – унижение личности, постоянное принуждение, предельно жестокие законы – здесь отсутствуют по определению. Это просто фантазия на тему предельной гуманизации армейской машины без потери эффективности. И в мирное время подобная модель действительно выглядит очень привлекательной – но выдержит ли она проверку грязью и ужасом войны человека с человеком?

Итог: «Звездный десант» получился настолько искренним, что автор впал в самообман, увлекшись романтикой. Тем не менее, в ней есть и несколько парадоксальные, но любопытные рассуждения о преимуществе телесных наказаний для преступников, и, великие слова о том, что ответственность и свобода неразделимы. Но о том, что конечное назначение армии, увы, не в воспитании настоящих мужчин (а в книге – и настоящих леди), автор забыл. Что же, каждый имеет право на мечту. И да, в мире «Звездного десанта», я, конечно, пошел бы служить.

Первый раз прочитал эту вещь, учась в 11 классе, пару раз перечитывал в студенческие годы, и вот перечитал в рамках изучения «399 темных рассказов» в авторской колонке Вертера де Гете.

При первом прочтении помню крайне тягостное впечатление. Нереально жуткие картины, похожие на страшные сны вперемешку с натуралистичными ужасами войны. Сюрреализм в чистом виде, где грань между реальностью и бредовым кошмаром – кажущаяся. Извращенная логика, нечеловеческой напряженности эмоции, окружающий и нарастающий хаос – полная картина гибели мира. Повесть тогда внушила отвращение, но в то же время отдельные, наиболее жуткие отрывки, в особенности финал, так и притягивали их перечитать, засев в воображении больным зубом, до которого хочется дотронуться языком – чтобы не впасть в самообман, что боль ушла навсегда.

Позднее, конечно, впечатления сгладились – и сам повзрослел, и знал, чего ожидать от этой книги. Но атмосфера безумия по-прежнему воспринимается очень сильно. Мистические «ужастики» так напугать не могут. Даже «Елеазар» того же Андреева, при всей своей философской глубине исследований восприятия человеком своей смертности, куда как меньше давит на психику.

Что же такое Красный смех? Это цвет опасности, открытых ран, пожаров. Это кровь мира, убивающего себя руками людей. Которые почему-то не хотят остановиться, на каждой развилке истории сворачивая в сторону все большего и большего безумия. Это смех сумасшедшего, который радуется хаосу, смерти и безумию, потому что кроме них не осталось ничего.

Повесть многие упрекали в пафосности, доведении до абсурда. До сих пор ходят слухи, что якобы Лев Толстой (знающий, что такое война на своем опыте), презрительно отнесся к «Красному смеху» (на самом деле – рекомендовал к чтению). Да, до реализма этому произведению далеко – иначе бы человечество уже погибло. Но вот что интересно – сюрреалистические кошмары Андреева не менее страшны, чем натуралистичные описания войны, а может быть, и более, если это возможно.

Не буду долго писать банальности о пророческом даре автора – год написания повести говорит сам за себя. В этом-то, и причина насмешек современников – Андреев писал о будущем, которого боялся. И после двух мировых войн вряд ли найдется много читателей, которые сочтут «Красный смех» забавным преувеличением.

Итог: одна из самых страшных антивоенных книг в истории литературы.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

По отзывам в Сети вижу, что этот рассказ по большей части недооценивают. А ведь это одна из самых сильных вещей Маджипурского цикла.

Дело тут даже не в рациональности действий землевладельца, не желающего предавать огню родное поместье. Рассуждения о способах борьбы с метаморфами могут довести до обсуждения правдоподобия самого устройства Маджипуры… но, в конце концов, перед нами не твердая НФ и не исторический роман. Суть в безразличии, мертвом безразличии власти к отдельному человеку, его жизни, мечтам и желаниям. И в военное время это безразличие проявляется особенно остро.

Старый упрямец просто не может понять, как кто-то может за него принять решение об уничтожении его родного дома, его малой родины. Ему нужно уходить – но он хочет остаться, ведь это его дом, и он уже стар, чтобы что-то менять. У него есть свой маленький мир, и он не может понять, как кто-то сверху может вот так, походя, этот мир уничтожить.

Самое главное в этом рассказе – то, что не сказано. Это молчание главного героя, командира, который так и не смог ничего сказать Коронованному Стиамоту, увидев, как тот бесконечно далек от жизни своих подданных. Стиамот измотан заботой о мире на его планете – но за гигантским государством, за заботой о счастье народов, он не видит одного человека. И командир уходит, парализованный осознанием – вот это и есть Власть, безразличие к частному во имя великого. Суть рассказа – в стене непонимания, которая делает возможной власть и войны, в неизбежном зле власти, в неизбежности жертв даже в самых «бескровных» войнах. В том, что само существование войны делает любой словесный протест бессмысленным, потому что она изначально предполагает безгласие жертв.

Что до старика-помещика… думаю, он просто не мог себе представить – как не могут себе представить многие – как далеко может зайти жестокость военно-административной машины. Потому, что тому, кому не приходилось видеть эту жестокость, очень сложно представить ее пределы. The Time of the Burning, «Время Сожжения», или «Время Огня», в российском переводе – это время войны, стихии, безжалостной, как огонь; то же можно сказать и о власти. Трагедия истории отношений личности и государства в том, что гуманность власти – всегда величина относительная.

А вот и то, что называется «современной прозой». История о писателе, пытающемся пробиться в качестве сценариста в Голливуде; случайные встречи, разговоры ни о чем, много скуки, байки, рутина, творческие озарения и немного психоделии. Одном словом – кусочек жизни творческого человека как она есть, эта жизнь. Основная мысль, лежащая на поверхности – «Голливуд уже не торт»; подозреваю, что и рассказчик, и Благочестивый Дундас просто во власти ностальгии и Голливуд тортом не был; впрочем, я не специалист и не ценитель.

Рассказчик приезжает для того, чтобы выступить в качестве сценариста фильма, который будет снят по написанной им книге о потомках Чарльза Мэнсона. Но его книгу никто не хочет экранизировать – она слишком злободневна, провокационна и просто сложна для понимания с точки зрения продюсеров. С ужасом он наблюдает, как его замысел мутирует в попсовый мистический триллер «по мотивам». Кинематограф погряз в угодливости перед зрителем, в жажде наживы, ради которой продюсер готов кастрировать любое гениальное произведение, лишь бы вписать его в возрастной рейтинг и обывательскую картину мира. Для автора это становится шоком; в словосочетании «фабрика грез» ключевым словом оказывается первое. Собственно, главный смысловой пласт рассказа основан на справедливом, но банальном наблюдении.

Но это не главное. А главное – почти мистические поиски старого Голливуда, воплотившегося в облике забытой всеми, кроме старого смотрителя отеля актрисы. И здесь, как и принято в «современной прозе», значение имеют настроения, атмосфера, мимолетные шутки и странные намеки, вспышки вдохновения и мистические видения, немного эротичные и при этом религиозно-целомудренные. Призрак старого Голливуда еще живет в городе, который помнит только тридцать минут, на ходу заменяя страшную правду забавными побасенками.

«– Он умер в одиночестве, – и глазом не моргнув, ответил Благочестивый Дундас, древний, как Мафусаил. – Да всем до лампочки, был ли с ним кто-то или нет. Он умер в одиночестве.»

Человек живет так мало, но помнит целые миры, куда нет возврата. Карпы в пруду помнят только 30 секунд, но переживут многих.

Итог: не могу, к сожалению, сказать, что этот рассказ меня сильно тронул – я не слишком интересуюсь кинематографом и скептически отношусь к этому виду искусства. Да и основная идея слишком проста. Но как этот рассказ «сделан» — это работа мастера, почти эталон.

Даже не знаю, как отнестись к этому рассказу. Вообще, он написан здорово, очень увлекательно – оторваться невозможно. Да еще интеллектуальные трансформации главного героя, показанные изнутри, что называется, «срывают крышу» — рассказ обладает просто психоделическим эффектом.

Но если задуматься… Все эти переживания по поводу ущербности человеческого языка – не похожие ли чувства каждый испытывает в детстве, когда впервые задумывается над какими-то отвлеченными категориями, не имея необходимого словарного запаса, чтобы как-то оформить свои мысли? Внезапное, интуитивное восприятие мира как целостной системы – не свойственно ли оно любому человеку в той или иной степени? Восторженное преклонение перед «гештальтами» окружающей реальности – не обязательная ли черта человека искусства или гениального ученого?

То есть перед нами становится вопрос – а может ли обычный человек описать сверхчеловеческий разум? Убедительно ли автор моделирует становление сверхинтеллекта на основании интеллектуального развития обычного человека? То есть, по-своему убедительно, но происходило бы такое в реальности…

Несколько смутило также употребление термина «просветление». Если понимать его в буддийском смысле, так герою до него было весьма и весьма далеко, судя по его действиям.

Итог: интереснейший рассказ, своего рода умственный эксперимент по расширению возможностей человеческого интеллекта. Что хорошо в выбранной теме – даже сомнительную правдоподобность тяжело опровергнуть. И все же – концовка показалась мне излишне эффектной, в ущерб реалистичности.

Так получилось, что это ключевое произведение «Кабирского цикла» я прочитал последним, буквально на днях – а читать начал вовсе с последней сюжетно части – «Дайте им умереть» (и мало что в ней понял). Заранее предостерегаю – делать так не стоит, первым лучше всего прочитать «Путь меча» или «Я возьму сам» (они слабо связаны между собой), а «Дайте им умереть» — в последнюю очередь.

У меня всегда было совершенно разное отношение к холодному и огнестрельному оружию. Казалось бы и то, и другое, — предметы, предназначенные для убийства и войны. Но вот лежит нож, или меч – ведь простой предмет, заточенный кусок металла с рукояткой – и, в то же время, как много в этой простоте какой-то непонятной красоты. Словно бы не просто это полоска металла, а затаившийся хищник. Обманчиво-безвредный в своей невероятной естественности, смертоносный в руке человека и безразлично-холодный сам по себе. Словно тайно украденный у богов коготь дракона, который больше приличествует человеку, чем слабые ногти и тупые зубы, данные при рождении. И создается он в пламени, которое, как говорится в легендах, добыто у владык мира тайно. Поэтому и ощущается в клинках что-то сверхъестественное – в прямом смысле слова, то есть настолько естественное, что было бы удивительно, если бы этого не существовало.

И не воспринимаю я холодное оружие как орудие убийства – скорее как свидетельство какого-то древнего и страшного, но великого человеческого права; а какого, понять невозможно. На жизнь? На смерть? Бессмертие? Красоту? Право на выбор?

Право на путь. Путь меча.

Другое дело – огнестрельное оружие. Хитроумная изощренность, пугающая своей смертоносной сутью. Да, его тоже пытаются иногда сделать красивым (однако, все реже). Но это не скрывает его предназначения – убивать. Да, огнестрельное оружие тоже может быть спортивным – но оно уже почти исключает возможность поединка, возможность Беседы. Не остановить пулю-дуру, и несется безликая смерть, щедро рассыпаясь по полям и городам, обрывая жизни, оставляя вопросы, на которые некому уже отвечать. И множится список счетов, которые закроет только кровавая плата, и встает над миром тень ядерного Всесожжения, требуя новых жертв, еще более безликих видов смерти…

Не скажу плохого о стрелках, но, все же, это – другое. Неестественное. То, без чего мир бы прекрасно обошелся.

Потому, что клинок – в твоей руке. И его еще не поздно остановить. До последней секунды не поздно.

Я был очень рад, когда понял, что Олди разделяют мое отношение к оружию. «Путь меча» — прекрасная книга. Это книга об оружии, книга о поединке – но при этом это одна из самых добрых и гуманных книг, которые я читал.

Это книга о том, как превратить поединок в Беседу. Книга о том, как научиться не убивать и не ранить – ни клинком, ни словом.

Может быть и в нашем мире, где «что не до смерти, то ложь» — может и здесь когда-нибудь научатся Беседовать, не проливая крови, не разрушая тела и души?

Достоинства произведения:

гуманистическая философия;

очень живые образы персонажей – при чтении быстро начинаешь воспринимать их, как своих старых и хороших друзей;

великолепный язык и стиль.

Недостатки:

практически отсутствуют, разве что несколько тяжело вчитаться в книгу, написанную частично от лица меча но через несколько глав легко привыкнуть – книга того стоит.

Итог: великолепная книга. Одна из самых необычных и сильных вещей в жанре фэнтези.

Прочитал «Шпиль» совершенно случайно – был в одном томе с «Повелителем мух».

Роман оставляет весьма гнетущее впечатление, он смотрится еще мрачнее и болезненнее, чем «Повелитель мух». В последнем весь ужас заключался в описываемой ситуации озверения человека, но не было такого тягостного, старательного препарирования настоящего безумия.

Читается «Шпиль» не легче, хотя перевод, пожалуй, более качественный. Вся проблема в изначально тяжеловесном стиле, который близок к так называемому «потоку сознания», особенно ближе к концу произведения.

Действие романа происходит в Средние века. Джослин, настоятель храма, руководствуясь мистическим видением, организует постройку над храмом огромного шпиля. Наивный проект, созданный в приступе фанатизма, становится для него делом всей жизни: даже когда становится ясно, что возведение шпиля попросту угрожает разрушением самому храму, Джослин настаивает на продолжении работ. Постоянная, мучительная борьба с людьми, с реальностью – и вера перерастает во что-то страшное, в жуткую раздвоенность, жажду самообмана, сумасшествие. Джослин зашел слишком далеко, чтобы все бросить – и он становится рабом шпиля, чудовищного символа его гордыни, которой он сам даже не осознает.

«Шпиль» — роман о том парадоксальном случае, когда вера, становясь фанатичной, убивает страшнее неверия. Абстрактный символ жертвенности заменяет Джослину все – он перестает быть пастырем, отходит от изначального предназначения священника.

Шпиль вызвал у меня четкие ассоциации с Вавилонской башней, библейским символом человеческой гордыни. Просто удивительно, как самому Джослину не дано было увидеть это чудовищное сходство и прекратить авантюру, пока она не переросла во что-то большее. Один, в вышине, над всей округой, он готов был вознестись, как его создатель вознес себя над людьми, сделав их рабами СВОЕЙ веры, забыв в ослеплении обо всем остальном. Рабочие потешаются над шпилем, уподобляя его фаллосу; этим шпилем Джослин словно бы хочет оплодотворить Вселенную, но вместо этого насилует ткань бытия – вырванный с корнем, бессмысленный и жуткий, как дерево, падающее под ураганом, как рушащееся здание, убивающее всякого, кто случайно подвернулся, встал на пути великого падения — - сам настоятель страшен, как гибнущий храм…

Как и его ветхозаветная предшественница, шпиль сеет разобщение. Автор показывает это на примере Джослина и мастера Роджера – чем далее продвигается строительство, тем больше их отношения наполняются ненавистью. В конце концов, Джослин пытается вернуть дружбу соратника, пожертвовавшего всем для безумного строительства – но только подталкивает его к последнему и самому страшному решению, которое может принять человек. Две безнадежно сломанные судьбы, как два народа, утратившие общий язык – каждого несет к своей смерти центробежная сила одиночества и непонимания.

Прочитав «Шпиль», я еще лучше понял, почему Стивен Кинг так ценит творчество Голдинга. Сложное сплетение динамичного повествования и потока сознания, смешение яви и видений, символы и образы, созданные подсознанием, депрессивный психологизм – все эти узнаваемые черты кинговской прозы можно найти и у английского классика.

Достоинства романа:

глубокий, достоверный психологизм;

серьезнейшая проблематика веры и служения;

очевидное влияние на мировую литературу.

Недостатки:

очень гнетущая атмосфера, особенно в финале;

трудночитаемый, перегруженный текст;

некоторая нечеткость идейного содержания ближе к концу романа, слишком большой простор для трактовок (впрочем, может быть, это и неплохо)

Итог: сложный и болезненный роман о жизни, смерти и вере. Очень тяжелая книга, исключительно для любителей психологической прозы.

Точно уже и не помню, когда я первый раз прочитал «Ревизора». Помню, что это было на летних каникулах, на даче, в жаркий день. Скорее всего – между 7 и 8 классом.

Однозначно, «Ревизор» — лучшая сатирическая комедия XIX века, а может быть, и до сих пор. Вроде бы и сюжет достаточно прост – такие случаи бывали и до публикации и постановки пьесы, но даже и после. Идея, правда, не гоголевская – завязку сюжета подсказал Гоголю Пушкин, описав целых три таких эпизода, один из которых произошел с ним самим. Но для автора это, в общем, типично – Гоголь обычно всегда, создавая свои произведения, базировался на каких-то источниках – сначала на народных сказках и легендах («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Вий») а потом на рассказах друзей и светских анекдотах («Шинель», «Коляска»). Но главным оказался не сюжет, а раскрытие всей галереи провинциальных чиновников со всеми их хитростями и злоупотреблениями. Злоупотребление властью и коррупция, к сожалению, долго еще, а может быть и вечно, будет оставаться актуальной темой. Цензура комедию пропустила – «Ревизор» не содержал ничего антигосударственного, по сути. Но общественный резонанс произведения был чудовищной силы – негативная реакция многих критиков даже вызвала у автора депрессию. А зря – радоваться надо было, комедия на 100% попала в болевую точку российского общества.

Самые яркие и памятные эпизоды – это вранье Хлестакова о его петербургской жизни и финал пьесы с чтением письма Тряпичкину. Но на самом деле это индивидуально, в «Ревизоре» нет ничего лишнего или слабых мест, эта вещь вся наполнена, как сейчас говорят, драйвом. Для достижения такого эффекта автору даже пришлось сократить первоначальный материал – удаленные из окончательной редакции сцены я читал, и точно – действие в них все же провисает, так что Гоголь был справедлив. Для комедии это вообще очень важно – не сбавлять обороты, не сбиваться с ритма веселого безумия.

Что до толкования финала пьесы – мне все же по душе самое распространенное, социальное ее толкование. Впоследствии автор начал обозначил в ней второй смысл – религиозный и философский, но лично мне эта вера в окончательную небесную справедливость кажется какой-то неутешительной. Неужели только ужасы Страшного Суда могут заставить человека быть порядочным и раскаяться в грехах? Мне, например, кажется, что для пробуждения совести в человеке не нужны какие-то туманные мистические угрозы, тем более в такой отдаленной перспективе. Впрочем, это уже не о «Ревизоре», а о «Развязке «Ревизора»» — совершенно другая тема.

Достоинства произведения:

беспощадное высмеивание чиновников-взяточников и прочей подобной им публики;

смелая и яркая картина погрязшей в злоупотреблениях власти «на местах»;

раскрытие мелких человеческих типов с самыми разнообразными пороками;

вечная, к сожалению, актуальность;

«смешнее чорта» — это точнейшее определение;

зашкаливающий уровень меметичности – почти каждая реплика растаскана на циататы.

Недостатки: не выявлено.

Итог: эталон сатирической комедии. Возможно, недостижимый.

Честно говоря, «Нос», несмотря на его «хрестоматийность» мне лично никогда не нравился. Первый раз я прочел его еще учась в пятом классе; понятно е дело, тогда я ждал от Гоголя очередной страшной сказки и абсурдная история майора Ковалева не пришлась мне по душе. Да и сейчас, несмотря на то, что мои литературные вкусы с возрастом значительно расширились, на фоне трагических «Записок сумасшедшего» «Нос» все же как-то бледноват.

Повесть эта относится к абсурдистской линии в творчестве писателя, которая пришла на смену мистике в его произведениях. Похоже, фольклорная чертовщина уже не вписывалась в новую тематику повестей Гоголя, которые стали более злободневны и обратились к описанию столичной жизни. Да и не приходило, видимо, к автору ощущение оживающего народного мифа – новое время породило новую реальность, далекую от мифологических архетипов. Видимо именно это несоответствие между традиционным, мифологическим восприятием мира, которое, похоже, было Гоголя свойственно, и странностями современной жизни и вызвало это желание – довести эти странности до полного абсурда, чтобы передать свою субъективное ощущение творящейся вокруг глобальной нелепости.

В основе «Носа», так же, как и в основе «Записок сумасшедшего», лежит идея оторванности гражданского чина и положения в обществе от личных заслуг и качеств и человека. С ужасом майор Ковалев понимает, что его сбежавший нос имеет чин на несколько классов выше, чем у него, и теперь он даже не может прямо говорить с ним. Часть становится значимее целого – явление, противоречащее логике, но не противоречащее, оказывается, общественной жизни. Можно заглянуть и дальше – а чем, собственно, Ковалев лучше своего носа? Ведь он довольно пустой мелкий честолюбец, суеверный и злопамятный (сразу же принялся искать среди своих знакомых ведьму, которая могла ему навредить).

Помимо основного сюжета, повесть представляет интерес, как сатирическая картина современного Гоголю Петербурга, написанная иронично и ярко.

Итог: сатирическая повесть в абсурдно-сказочном стиле. Интересна и актуальна и по сей день – всегда находятся высокопоставленные люди, в личности которых примечательного – ну разве что нос или еще что-нибудь в этом роде. Повесть хороша, но, на мой взгляд, «Записки сумасшедшего» гораздо сильнее.

Прочитал первый раз «Невский проспект» еще когда учился в старших классах. До этого не обращал на повесть особого внимания: прочитал начало и подумал, что это что-то «бытописательное». А как-то открыл книгу на середине – и попал на отрывок из злоключений Пискарева; вернулся к началу и прочитал до конца.

Собственно, основная мысль повести незамысловата: чистым душой и наивным людям живется намного тяжелее, чем бесчестным хамам. Для того, чтобы погубить Пискарева, хватило несоответствия между внешней красотой незнакомки и ее социальным, и, что хуже всего, моральным падением. Пирогову же все нипочем: даже высеченный простолюдинами, немецкими ремесленниками, продолжает он себя уважать настолько, что ему даже не хочется этим ремесленникам мстить. Ну что же, одно хорошее качество в Пирогове есть: он умеет проигрывать. Другой бы на его месте еще и немцев оклеветал бы; хотя, может быть, Пирогов просто чином не вышел для таких проделок и трезво представлял, что недостаточно влиятелен, чтобы провернуть такое дело.

Если вернуться к Пискареву, то, при втором-третьем прочтении его трагическая история уже кажется немного надуманной. Похоже, автор сильно сгустил краски и в облике бедного художника начало проглядывать что-то карикатурное. Забавно как-то, что для него стало потрясением вполне очевидное – что красавица может оказаться «девицей легкого поведения». Каким-то слишком уж утрированным получился из-за этого образ Пискарева.

Немаловажен и третий «герой» повести – сам Невский проспект. Описание одного дня из его жизни, подробное, по часам – практически отдельное литературное произведение, ценное и в отрыве от приключений двух приятелей.

Итог: отличная повесть, хотя и послабее «Портрета» или «Записок сумасшедшего».

Именно здесь мы видим тот призрачный, мистический Петербург, который Гоголь подарил русской литературе и который позднее раскрылся в романах Достоевского; город, где люди сливаются с тенями, где безумные художники продают душу дьяволу, где проститутки читают Евангелие, а в головах студентов носятся призраки будущих мировых войн; где за каждым поворотом ожидаешь встретить Мефистофеля.

Интересная с этой книгой вышла история – в фантлабовских рекомендациях у меня она появилась уже тогда, когда я ее купил.

Роман отличный. Совершенно Кинговская вещь, с характерным глубоким психологизмом, подробным описанием чувств и размышлений героя. Мистическая составляющая органично переплетается с реалистической. По сути, книга представляет собой гибрид готического романа с современной прозой. С одной стороны – полузаброшенный остров, родовое проклятие, явления призраков. С другой – история человека, переломившего свою жизнь, свернувшего с той колеи, по которой судьба несла его навстречу гибели. Вся книга – о борьбе с обстоятельствами, с судьбой, со страшными совпадениями и злой волей таинственного существа. И, конечно, о силе творчества.

Удивительно, как точно автору удалось описать ощущение вдохновения, чувство, когда какая-то глубинная душевная сила полностью захватывает человека, и руки словно сами выводят на бумаге рисунок. У меня самого есть привычка рисовать под музыку причудливые картинки, и могу сказать, что ощущения совершенно похожие – музыка начинает управлять рукой, точно указывая и образ, и способ начертания; иногда и не верится потом, что нарисовал сам. Конечно, до героя «Дьюма-Ки» мне далеко, да и кистью я не владею, предпочитая ручку или карандаш, но само описание структуры этого вдохновения – это потрясающе, на 100% в цель.

Очень благодарен автору за то, что его герой ни на секунду не сомневается в священности таланта, даже не допуская мысли о том, что он может быть даром страшной сущности, обитающей на острове. Никакое сверхъестественное чудовище не может дать человеку способность творить – это только во власти самого человека, это то, что приближает человека к Богу. Какой-то нежити не под силу сделать человека художником – она может только паразитировать.

Нельзя не отметить оригинальность используемых автором образов, в первую очередь причудливый облик и непонятную природу хозяйничающей на острове Персе. Принципиально нового в чудовище нет, но конкретное решение очень выразительно.

Единственный спорный момент произведения – это темп развития сюжета. Три четверти книги, после завязки, которой является авария, лишившая главного героя руки, сюжет развивается все медленнее и медленнее, а потом – с совершенно ураганной скоростью. Несколько шокирует такой переход от спокойного, почти реалистического романа, детального описания быта главного героя, светской «тусовки», жителей острова – к почти боевику с массой «спецэффектов». С одной стороны, это оправдывает атмосферу ожидания, основное настроение романа – «все СЛИШКОМ ХОРОШО, чтобы так продолжаться впредь». Но с другой – несколько разочаровывает. Впрочем, и концовка произведения вполне достойна, стоит только прийти в себя от внезапной сюжетной встряски и вспомнить, что «Дьюма-Ки» — это все-таки хоррор.

И все же главное в «Дьюма-Ки» — это борьба человека с обстоятельствами, с неожиданными и страшными поворотами судьбы. Друг главного героя, Уайрман, сравнивает жизнь с лотереей, ведь иногда самое важное зависит от случайности. Остается только противостоять тому, что происходит, быть готовым выдержать удар и жить дальше. И рано или поздно удача придет. Именно дружба с таким необычным и сильным человеком, как Уайрман, дала Эдгару силу пережить сначала последствия аварии, не дать пропасть открывшемуся художественному таланту, а затем, а затем – не сойти с ума среди начавшегося сверхъестественного кошмара.

Ну и отдельно стоит отметить выразительную индивидуальность героев романа, характер каждого из них выписан очень четко и правдоподобно. Здесь Кинг оправдал звание одного из величайших мастеров психологического триллера.

Итог: отличный мистический роман о силе искусства. Рекомендую всем поклонникам Кинга и не только.

Книгу взял в библиотеке — старое издание 90-х годов. еще под названием «Монстр», так что даже не сразу понял, что это за произведение. Впечатления от прочтения вполне положительные.

Что меня впечатляет в творчестве Кинга — это глубина псхологизма, достоверное и подробное описание чувств и мыслей персонажей. «Сияние» в этом плане — вещь эталонная. От попыток взглянуть на мир глазами маленького экстрасенса пробирает жуть пополам с любопытством, а картина изломанной, разрушающейся личности Джека страшнее, чем все призраки отеля. Да, большую часть книги практически ничего не происходит — какие-то туманные видения, зловещие совпадения — но скучать не приходится. Каждый поступок, каждая мысль, каждая эмоция героев книги разобраны подробно, от причин зарождения и мотивов до последствий. Трагедия Джека, то, как привычка к алкоголю ведет его жизнь под откос — это сама по себе страшная история, и демоны отеля — это скорее метафора, воплощение внешних сил, провоцирующих Джека на превращение в чудовище. Самое страшное, что его склонность к насилию и разрушению — не следствие алкоголизма или контакта с нечистью. Это часть его души, которая постепенно берет верх. И сценой его трагедии становятся его собственные мысли, недоступные для даже для понимания Дэнни. Разум Джека разрывают два противоположных вектора — жажда самоутвердиться с помощью силы, по примеру отца, которого Джек так боялся, и его собственные, сознательные принципы, жизненный опыт, подсказывающий неправильность бессознательных побуждений; наконец, любовь к жене и сыну. Даже жаль, что в эту напряженную внутреннюю борьбу вмешивается сверхъестественная сила, превращающая психологический триллер в мистический. Интересно — а если бы отель не был бы столь зловещим, это только оттянуло и смягчило финал этой истории, или все сложилось бы иначе? Не узнаем...

Ощущение страха в этой книге — это что-то. Эпизод с пожарным шлангом напомнил мне мое детство — вот так же, в том же возрасте, что и Дэнни, боялся я перебежать не освещенную полоску коридора перед входной дверью, а потом долго оглядывался в темноту. Написано так здорово и убедительно, что заставило вспомнить деские страхи.

Очень симпатичный персонаж — Холлоран. Честно говоря, к концу романа больше всего опасался за него. Слишком уж положительным получился для такого мрачного романа. А может это я под впечатлением от «Зеленой мили» — там тоже был положительный чернокожий экстрасенс и закончилось это печально.

Ну и еще раз про сам отель. Очень интересная интерпретация «дома с привидениями» — здание, пропитанное смертью и несчастьями, словно символ какой-то порочной жизненной дороги, по которой оно пытается увлечь свои жертвы — вслед за собой, в дурную бесконечность вечных пиров и злобного веселья. «Оверлук», ставший сначала местом диких оргий, а потом — сценой зверских убийств, обрел свою личность, превратившись в чудовище, переваривающее своих постояльцев. Непонятно, правда, почему именно «Оверлук» — в каждом подобном заведении с историей бывало несколько малоприятных эпизодов, но здесь нам остается только догадываться. Кстати, проявления одержимости отеля, весьма оригинальны — то фантасмагорические звери из живой изгороди, то неуловимо странные изменения обычных вещей — странное поведение лифта, пожарного шланга и так далее. Банальные призраки и мертвецы стали появляться только в конце, что лишний раз отличает «Сияние» от таких историй в лучшую сторону.

Итог: замечательная книга, читать рекомендую обязательно, особенно любителям психологического и мистического триллера. Ставлю 9 только потому, что не могу поставить эту книгу в один ряд с «Зеленой милей»; проблематика «Сияния», на мой взгляд, все же мелковата – но атмосфера романа, его психологизм, потрясающи.

Находясь под впечатлением от романа харьковского дуэта, посвященного Гераклу. приобрел эту книгу. И могу сказать – не то.

Основной недостаток ее – скучновата книга. Совершенно другое мировосприятие, спутанные и многословные внутренние монологи, многочисленные повторы и самоцитаты – все это перегрузило текст, к счастью, не до нечитаемости. но близко к тому. Общего между Гераклом и Одиссеем мало, и если даже Геракла авторы наделили определенным интеллектом и сложным мировоззрением. то надо представить, во что в их интерпретации превратился Одиссей…

Основная идея романа. миры – Номосы – сложна для понимания и как-то смазана. Не ясно до конца, что под этим понимают авторы – некие субъективные миры, проекции личностей на мироздание или просто географические локации? Вернулся ли по-настоящему отец Одиссея? Ведь он вышел за пределы Номоса и приблизился к статусу божества, стал неподвластен Глубокоуважаемым, превратив Итаку в личный Олимп. Так чем его путь отличен от пути его сына?

Богом быть трудно. Особенно, когда не нужно. Одиссей не хотел быть ни богом, ни героем – чуть не стал вторым, и почти стал первым. Он очень хотел быть человеком, прожить нормальную, человеческую жизнь. Редкий случай для героя книги – не искать приключений, а всю жизнь бежать от них – прямо в пасть неумолимой, как Харибда, судьбе, слепым чудовищем пожирающей правых и виноватых, дерзнувших и смирившихся…

Олди внесли новый элемент в легенду – способность Одиссея возвращаться в свое прошлое в воспоминаниях. Возвращение – для него цель жизни, сберечь то, что дано ему, как человеку, не променяв на чужое. Самые разные приманки, начиная с любви самой Афины и заканчивая бездной желтого сна, не могут вырвать его из реальности его Номоса, заставить свернуть с дороги домой. Не в видениях, а наяву.

Авторы несколько вольно поступили с легендой – Одиссей оказывается убийцей Ахилла, не описаны в романе его странствия, да и возвращение домой в интерпретации Олди прошло несколько иначе. Резонный вопрос, оправданы ли такие эксперименты, не разрушают ли они уникальную атмосферу мифа? Впрочем, авторы в своем праве…

Книга являет собой еще один эксперимент с мифологией, столь характерный для Олди. Они уже обращались к японской («Нопэрапон»), арабской («Я возьму сам»), индийской («Черный Баламут»), и, конечно, греческой — «Герой должен быть один.» И повторный эксперимент, на мой взгляд, оказался чересчур смелым.

Не порадовал образ Ахилла, перекликающийся с эпизодом в Флеграх из предыдущего романа цикла. «Не верю!» — и все. Слишком это абсурдно и умозрительно. Превращение мифа в полноценный роман – и вдруг опять «не по дням, а по часам» растущие дети-богатыри, способные сокрушить богов. Метафора метафорой, а реализм хромает. Между реальностью и символом важно соблюсти баланс и здесь, имхо, перебор.

Очень сильно утомляют постоянные повторы в многословных и запутанных размышлениях главного героя. Особенно эти «и сова, и олива, и крепость». Сначала ничего, а потом левая бровь дергаться уже начинает.

И еще давит ощущение отягощенности Одиссея своей судьбой. Слишком уж много он гоняется непонятно за чем. пытается добиться, чего – сам не знает. Еще в детстве умеющий видеть сокрытое, Одиссей быстро старится и начинает жить воспоминаниями, постоянно «возвращаясь» к прошедшему.Это делает повествование сложным для восприятия.

И все же эти недостатки можно простить благодаря только одному эпизоду – обучения Одиссея Далеко Разящим. «Надо просто очень любить…» — вот универсальное руководство к действию каждому, кто хочет достичь мастерства в своем деле. Надо очень сильно любить, то, что делаешь – и тогда все получится. Если что-то делаешь, нужно ВЛОЖИТЬ ДУШУ (у Олди даже повесть есть с таким названием) в свое дело, часть себя. Иначе – это лишь ремесло.

Итог: роман проехался по мозгам грузом громоздких метафор, тяжкими воспоминаниями возвращающегося Одиссея о своем счастливом детстве и буйной юности. Более трудночитаемых книг мне у Олди не попадалось. Безусловно, в книге немало интересных философских идей, тонущих в пространных и запутанных дебрях Одиссеевой рефлексии. Атмосфера местами затягивает, а местами сомнительна, да и образы героев мягко говоря, не каноничны. Книга безусловно стоит того, чтобы ее прочитать, но легкого чтения ждать не стоит. Да и слабее она, чем «Герой должен быть один».

Этот роман я без преувеличения считаю одним из лучших примеров психологической прозы. Один из наиболее сильных романов Дяченко, в жанре фэнтэзи – самый сильный.

Я не случайно говорю, что это именно психологический роман. Фантастика там – всего лишь антураж, действительно фантастичны только победа декана Луаяна над Мором (хотя это можно считать метафорой) и само заклятие, наложенное Скитальцем на Эгерта (хотя как сказать… можно подумать и что Эгерта так потрясло поражение, да и воздействие на психику не такая уж и фантастика). Основное в нем – не меч и магия, но чувства и решения героев; конфликт Эгерта с самим собой.

В чем причина наказания? Скиталец сформулировал дорогу к спасению, еще до того, как наложил заклятие. Трусость в душе Эгерта не появилась – но многократно усилилась. Что, как не страх ударить в грязь лицом, заставило Солля преследовать Торию? Именно страх заставил его совершить убийство – страх опозориться, поступить не как все, не так, как от него ждут. И вот именно этот страх ему и придется преодолеть. Перед взглядами людей, как и в начале романа, Эгерту предстоит сделать выбор – плыть по течению, или внести в сценарий свои коррективы.

Интересен взгляд авторов на природу любовной привязанности. Лишний раз мы убеждаемся, что любовь чаще основывается на жалости, чем на восторге и почитании. Чувство Тории к Динару не зашло дальше уважения и дружбы, зато сломленного судьбой Солля она полюбила, как не смогла бы любить Солля-смельчака. Ее чувство подобно материнскому инстинкту, она подсознательно считает себя ответственной за случившееся – если бы она не была бы столь красива, дороги Солля и несчастного студента никогда не пересеклись бы. Парадоксальное на первый взгляд превращение ее отношения к Соллю психологически выверено. К тому же, Тория понимает, что теперь Соллю дана способность к состраданию, недоступная ему ранее. Описание отношений Эгерта и Тории – одно из самых интересных и сильных описаний развития любовного чувства.

Роман выгодно отличается от предыдущего в цикле. Повествование неторопливое, камерное, в отличие от «Привратника», охватывающего значительные промежутки времени и пространства и содержащего «глобальный» сюжетный конфликт. Оно еще меньше похоже на стандарт фэнтэзи, чем «Привратник» (хотя между бесконечной дорогой Скитальца из ниоткуда в никуда и классичеким «квестом» мало общего). Прежде всего это книга о людях и чувствах, именно чувства – главное в этой книге. Любовь, ненависть, страх – вот действующие лица драмы, а сцена ее – души героев. И от этого конфликта зависят их судьбы.

Атмосфера средневекового города еще более убедительна. Весь роман практически посвящен городской жизни – буйные празднества, прилюдные казни, суровые законы и подстерегающие на узких улочках разбойники, веселые студенческие попойки и зловещие собрания тайных обществ – все традиционные элементы сказочного средневекового города сильно и ярко описаны. Реалистична и реакция толпы, запуганной орденом Лаш, но готовой разорвать плащеносцев, когда сила не на их стороне.

Еще раз замечу, что авторы не злоупотребляют фэнтезийными чудесами, что делает книгу гораздо убедительнее «сказочного» «Привратника» Все-таки Солль и Тория – вполне обычные люди, и их чувства и побуждения легче понять, чем переживания лишившегося своих способностей мага Руала (хотя это дело индивидуальное).

Основные вопросы книги – это сущность любви и страха. Сколько в смелом трусости, как ненависть может привести к любви?

Дяченко сделали вторую книгу более суровой, чем «Привратник», не вводя в повествование комических элементов, которые, честно говоря, вносили в первую книгу некоторый диссонанс. Общая мрачность все же разбавлена эпизодами студенческой жизни, что вполне вписывается в атмосферу романа. Вообще, авторы избежали скатывания в беспросветность, но написали серьезную книгу.

Самый напряженный момент книги – финал. Все ведет Солля к единственному ответу – и страх, и условия Скитальца.

Итог: одна из лучших книг отечественного фэнтези, глубокий психологический роман с прекрасной атмосферой сказочного Средневековья, знакомой нам по советским киносказкам. Книга, поднявшая русскоязычное фэнтези на новую высоту – над стандартами и шаблонами. Каждому, кто любит красивую и умную литературу, каждому, кому интересны человеческие чувства и проблемы личности – читать обязательно

Космическая фантастика Лема. Своеобразный сплав твердой НФ и триллера. Космический корабль садится на планету, на которой уже пропал при невыясненных обстоятельствах корабль такого же типа. Экипаж предыдущего корабля мертв, а перед смертью, похоже, сошел с ума. От разгадки происходящего зависит судьба экспедиции.

Главное, что впечатляет в повести – жуткая атмосфера. Пустая, непонятная планета, отсутствие жизни на суше и какие-то загадочные постройки, гибель корабля, в особенности, описание того, что осталось от корабля и экипажа – масса гнетущих и непонятных деталей передает ощущения исследователей, столкнувшихся со страшной тайной. Как уже отмечалось другими рецензентами, это придает произведению своеобразную кинематографичность.

Второе достоинство книги – проработка деталей повествования. Лем старается писать научно и достоверно, не забывая при этом о литературности текста. В «Непобедимом» это удалось ему на сто процентов. Повесть очень увлекательна, от нее сложно оторваться. Автору удалось заставить читателя поверить в реальность происходящего.

В произведении две основные темы, характерные для творчества Лема. Это невозможность контакта с чуждым разумом и эволюция искусственных систем. Проблема контакта здесь несколько проще, так как его невозможность предполагается изначально, а не доказывается, как в «Солярисе» или «Фиаско». Представляется еще одна модель разума, отличного от человеческого. Эволюция же техники, как и в других книгах Лема представлена опасной силой, которой невозможно управлять. В этом смысле повесть можно посчитать и предупреждением для человечества, весьма актуальным в XXI веке, когда люди вцепились в нанотехнологии, как неразумное дитя в опасную игрушку. Ведь борьба за выживание зачастую предполагает устранение конкурентов.

Есть в романе и слабые стороны. Человеку, не являющемуся любителем «твердой» НФ первые главы могут показаться скучноватыми. Несколько смазана концовка повести, нет какого-то окончательного события или решения. Впрочем, один вывод есть: Рохану удалось выжить, а значит, человек может выстоять в борьбе с механической стихией. Здесь и остается открытым вопрос: если человек и непобедим, то не слишком ли велика цена его победы?

Итог: книга об опасностях саморазвития техники и о том, что во Вселенной могут найтись уголки, где человеку делать уже нечего – остается только уйти непобежденным.

P. S.: Несколько коробит, что Лем во многих произведениях именует механизмы «мертвыми», а их совокупность – «некросферой». На мой взгляд, мертвое – это то, что прекратило жизнедеятельность в биологическом смысле, но, несомненно, когда-то было живым: обыкновенный труп или же фантастическая нежить. «Неживое», все-таки, более широкое понятие. А «некросфера» вызывает скорее ассоциации фэнтезийно-мистические. (См. творчество Г. Л. Олди).

Потрясающе поэтичный, полный глубокой и безысходной тревоги рассказ о уходящем мире свободы, где человек общался с природой на равных, а не навязывал ей свою волю. Концентрация тоски и подсознательной обреченности такова, что рассказ обладает почти гипнотическим действием. Самое удивительное – это не ярость, праведный гнев тех, на чью землю пришли захватчики, а спокойное осознание неизбежного, свойственное мудрым людям, предвидящим будущее. Брэдбери – истинный сын земли, на которой он родился. Такое ощущение, что он почувствовал дух ушедшего мира, слишком древний, чтобы исчезнуть в забвении. Жаль, что таких людей мало, не только в США, но даже в России.

Ощущение уходящего лета и приближающейся осени мира – вот что еще долго не покидало меня после прочтения. Ведь все рано или поздно заканчивается. И что-то приходит на смену.

«Храбр» — необычный для Дивова проект, это заметили все и сразу. Необычная тематика, необычная форма.

Как видно, Дивов любит писать про сильных и умеющих рисковать людей, настоящих мужиков. Здесь и боец спецназа («Мастер Собак»), и суперагент контрразведки («Братья по разуму»), и «выбраковщик»-опричник («Выбраковка»), и военный священник («Саботажник»), и горнолыжник («Толкование сновидений»), и милиционер вместе с журналистом («Ночной смотрящий»), и многие другие. И если Дивов решил обратиться к Древней Руси, про кого же вспомнит в первую очередь? Конечно, былинных богатырей!

Однако храбры, как называли на самом деле могучих воинов (монгольское «багатур» впоследствии превратившееся в «богатырь» завезли на Русь позже, во времена ига) не просто «люди героической профессии», но люди эпохи, совершенно отличной от нашей. До этого Дивов обращался только к современным сюжетам или не слишком далекому будущему. Поэтому произведение, посвященное исторической тематике – очень смелый эксперимент для писателя.

Историческая проза – дело скользкое. Как известно, основной сложностью является соблюдение фактов истории и колорита, антуража, языка эпохи. И если первое не является сложной задачей при наличии справочной литературы, то на втором многие «прокалываются». Есть две крайности – осовременивание языка с одной стороны и перегрузка его архаизмами, историзмами, старославянизмами и т. д. С первым все понятно, второе тоже плохо – такой текст сложно читать и воспринимать всерьез.

Дивов нашел способ избежать обеих крайностей: он просто исключил по возможности анахронизмы, оставив только те слова и выражения, которые могли употребляться в описываемую эпоху. Возможно, это несколько обеднило авторский язык, зато не превратило книгу в сомнительную «летопись».

Главное, что бросается в глаза – неоднородность, какая-то асимметрия. Первая часть с художественной точки зрения значительно сильнее второй. Вторая же уступает и языком, и сюжетом.

В первой части автор открывает нам свое видение былинных событий. Дивов старается раскрыть истину за народными гиперболами и широкими фольклорными обобщениями. Выдвинутые им гипотезы чрезвычайно смелы и убедительны. Очень интересно было увидеть Илью как реального человека, а не фольклорный образ. Илья в романе отличается от былинного прототипа довольно сильно. Он столь же силен и независим, но при этом обладает какой-то первобытной наивностью и инстинктивным чувством справедливости. Выведя родословную Ильи от реликтового существа, Дивов показал истоки этого характера. Илья действительно подобен зверю – ведет себя непосредственно, добродушен и щедр с друзьями, бесстрашен и беспощаден в битве (и при этом совершенно не способен на бессмысленную жестокость), честен даже по отношению к врагу – по крайней мере, пока тот сам не проявит коварство. Это удивительно обаятельный персонаж, настоящий герой. При этом он ощущает свою чуждость миру, в котором с каждым годом все больше значения придается деньгам и дипломатической хитрости, и все меньше – чести и дружбе. Он далеко не глуп, но предпочитает честный бой с противником.

Добрыня – политик, своего рода покровитель Ильи, помогающий ему не запутаться в сложностях жизни при княжеском дворе. Он очень сильно отличается от Ильи – в романе он больше стратег и командир, нежели боец. Он – представитель нового мира, в котором слово останется за многочисленными армиями и дальновидными полководцами. Он уважает силу и независимость Ильи, понимая, что моральная чистота этого первобытного воина для современных людей недостижима. Недаром к концу жизни Илья все чаще задумывается о монастырском уединении.

Вторая же часть несколько слабее первой. Она напрочь лишена фантастического элемента, да и интрига в ней не до конца «закручена». «Спецоперация» русских воинов на территории Византии обещает вроде бы массу опасных приключений, но вдруг все проходит как по маслу и даже ошибка, стоившая жизни мятежному правителю ничего практически не меняет. Понятно, что автор хотел создать атмосферу напряженного ожидания, однако этого не удалось. Скорее испытываешь какое-то разочарование – ждешь приключений, и вдруг все заканчивается легкой победой. Получается какое-то невнятное восхваление русского оружия. В общем, Дивову не вполне удалось выразить идею второй части (имхо).

Очень сложно определить жанровую принадлежность романа. Отнести его к чисто историческому жанру нельзя – слишком много делает автор смелых допущений. Однако и «славянским фэнтези» его назвать невозможно – единственный фэнтезийный элемент – наличие у йотунов-неандертальцев сверхъестественных способностей. Поэтому на мой взгляд этот роман можно отнести скорее даже к жанру криптоистории, т. к. он во многом раскрывает перед нами вероятные умолчания летописей и истинный смысл фольклорных иносказаний.

Мир романа удивительно живой, немало места отведено раскрытию характеров героев. Немало на страницах «богатырского» юмора, в особенности запоминается «закадровый» персонаж Дрочило, несомненный предок мичмана Харитонова:smile:.

Итог: интересная и уникальная в своем роде книга, однако вторая часть сильно портит впечатление. Мне кажется, что тема плодотворная, и хотелось бы, чтобы автор не ограничился двумя повестями, ведь былин про Илью много и среди них есть хорошие сюжеты.

P. S.: Попытка отождествить скандинавских йотунов, снежного человека и неандертальцев кажется мне чересчур смелой. Все-таки доисторические наши родичи не обладали огромным ростом, да и не были столь уж дикими, чтобы сравнивать их с йети. Снежного человека встречали как одинокое существо, иногда с самкой и детенышами, а неандертальцы жили племенами. Слово «орк» было придумано Толкином (хотя в последнее время это оспаривается). Орки действительно похожи на наших древних родичей, но они – не мифологические существа. Мне кажется, что предками йети могла стать какая-то другая разновидность антропоидов, какие-нибудь очень крупные всеядные приматы. А эволюция неандертальцев пошла бы, скорее всего, по техническому пути и породила бы кого-то вроде толкиновских гномов. И уж совсем упрощенно считать «йотунами» всех сверхъестественных существ.

Итак, magnum opus автора. Последний опубликованный при жизни роман и первая часть неоконченной эпопеи – планировалось пять томов. Своего рода завещание потомкам – именно в таком качестве он и создавался.

Однажды с небес на простой советский город Таращанск спустился Шар, вызвавший временные аномалии и гравитационные возмущения. Разнес полгорода, да и улетел в горы. Но люди не оставили его в покое – талантливый инженер Корнев «поймал» Шар металлической сеткой и отбуксировал на полигон, где под немыслимым объектом был возведен целый НИИ по его изучению. Сразу выяснилось, что внутри Шара – неоднородное пространство-время: чем ближе к центру, тем сильнее сжимаются расстояния и быстрее идут процессы. Но это ошеломительное открытие было только началом…

Читать «Должность во Вселенной» было тяжело. Автор сознательно избегал дешевой увлекательности, в «лирических» отступлениях порицая экшен и мелодраматизм, которыми пичкают читателя современные беллетристы. Предыдущие романы Савченко воспринимались намного проще, здесь же через наукообразный текст пробиваешься, как через горную породу. Так что эта книга – строго для любителей «твердой» НФ. Приключений и детективных интриг вы под этой обложкой не найдете, любовных многоугольников – тоже (правда, есть одна эротическая сцена).

Что в данном романе поражает – это размах мысли автора, масштаб фантастического допущения. Да, в этом плане, несмотря ни на что, «вот это поворот» Савченко удался на все 100%. Вечерний диалог Любарского и Пеца, в ходе которого астроном случайно раскрывает истинное «наполнение» Шара – это одна из самых сильных сцен в романе. Шок грандиозного открытия посильнее любых драм, особенно после многостраничного описания производственной рутины.

Автор не только смог потрясти читателя своей фантазией, но и развить собственную физическую и метафизическую гипотезу (в мире романа, это, конечно, теория). Существование материи, как турбуленция в потоке – очень интересная идея. На мой дилетантский взгляд, она отчасти перекликается с существующей теорией струн, и кто знает, может, в будущем выяснится, что Владимир Савченко не просто фантаст, но пророк от науки, какими были многие классики НФ, и гипотезы его хотя бы отчасти подтвердятся.

О недостатках. То, что книгу тяжело читать – это главный, но, возможно, неизбежный, учитывая поставленную автором задачу. Второй – это предисловие. Честно говоря, из-за него я отнесся сначала к книге предвзято, и, думаю, именно оно виновато в том, что роман стали обвинять в эзотеричности (правда, тут еще Бхагават-Гита, но оттуда позаимствована скорее философия). Савченко в предисловии позиционирует свой труд как некое откровение, которое он хочет донести до человечества. Понятное дело, человек, провозглашающий себя гуру, у здравомыслящих людей вызовет как минимум недоверие. Но эзотерики в романе все же нет, равно как и каких-либо пафосных поучений. Писатель просто делится своими смелыми взглядами на мироустройство, избрав форму художественного произведения, потому, что научную статью на такую тему сочли бы безумием, а философские трактаты в наше время мало кому интересны. Хотя некие элементы снобизма и резонерства в авторских отступлениях все же присутствуют – то соцреалистов Владимир Иванович отругает, то уже упомянутую поп-литературу, то карьеристов. Но это скорее брюзжание, возрастное.

Еще несколько наигранным выглядит драматический финал. Мне представляется маловероятным, что даже такое глобальное, фундаментальное открытие может настолько потрясти человека (я о Корневе, да и Пеце). Хотя мне, конечно, трудно представить психологию фанатичного исследователя, принесшего в жертву науке все, вплоть до семьи. Но все же, созидатель человек, или разрушитель, «мы делаем или с нами делается» – вопросы умозрительные, да и с вредным душком абсолютного детерминизма. У человека есть разум и воля, а все остальное – демагогия, этак все на свете можно объяснить хоть предопределением, хоть случайностью, хоть заговором иллюминатов.

Итог: роман сильный, умный (не пишу – мудрый, ибо слишком явно на этот титул претендует), и, конечно, не для всех. Нужно очень любить науку и фантастику – и особенно когда они вместе – чтобы раскусить этот «кирпичик» из неполных четырехсот страниц. Не шедевр, далеко не «Открытие себя», но и не такая наивная вещь, как «За перевалом». Рекомендую, но только тем, кто готов воспринимать тяжеловесную прозу и неравнодушен к физике и философии.

Читал «Мага в законе» дважды – первый раз семь лет назад, летом 2007-го. Перечитал буквально на днях.

Это одна из наименее типичных книг Олди в плане сеттинга. Здесь нет ни каббалистической мистики, ни классического фэнтези, ни античности, ни древнего Востока. Нет и космооперы – в этом жанре Олди начали экспериментировать позднее. «Маг в законе» — альтернативная история. Начало XX века, Российская Империя жива и здравствует, революции не было, а в стране действуют преступные группировки магов. В этом мире магия преследуется по закону, поэтому все, ее практикующие, так или иначе связаны с организованной преступностью. Охоту на них ведет особый облавный жандармский корпус «Варвар» (привет Говарду), состоящий из людей, не восприимчивых к «эфирным воздействиям».

На первый взгляд, все довольно просто – вечная история, вернее, два в одном. Сыщики против бандитов/Инквизиция против колдунов. Понятное дело, что такое смешение должно вызывать у читателя неоднозначное отношение к героям. Ведь бандит есть бандит, как бы харизматичен и крут он не был, а вот гонимые маги чаще всего вызывают сочувствие (если читатель, конечно, не религиозный фанатик, коих, к сожалению, в нашем обществе все больше и больше). И с другой стороны, сыщик, вроде бы, положительный герой по определению – но если он при этом еще и мракобес-инквизитор?

Правда, в фэнтези у инквизиторов есть одно оправдание – черная магия в придуманных мирах является действительно опасным оружием и серьезной угрозой для людей (а то и богов). Да и маги тут, как выясняется, не слишком типичные. Вместо того, чтобы учиться по книгам и развивать дар, они находят «крестника» — как бы ученика – и копируют на него свой дар, вместе с частью личности. Причем копия всегда хуже оригинала – как будто на копире штампуют этих магов. Разве имеет право на существование такая паразитическая структура, отвратительный духовный инцест, ведущий к вырождению данной свыше Силы?

Но вот загвоздка, опять же. У магов-то, как говорил классик, тоже душа человечкина. И радуются они, и боятся, и горюют, и надеются. Не хуже нормальных людей. А что до крестников – так не могут они без них. Дело в том, что в процессе «обучения» крестник служит элементом магической цепи. Без него маг замыкается «накоротко» — и все, летальный исход. А не колдовать маг не может – это для него естественно, как дыхание.

Уже не так просто? А если прибавить к этому, что за магами стоит загадочный Дух Закона? А если предположить, что таким образом можно «штамповать» не только магов? А если повнимательнее присмотреться к тому, как готовят «Варваров»? А если обратить внимание на методы обучения в реальной жизни – не та же ли это «штамповка» безликих винтиков для общественного механизма?

«Маг в законе» — это книга вопросов. Никаких однозначных ответов от нее ждать не стоит. Создав образ преследуемых магов, загнав читателя в схему «хорошие правильные бандиты-маги в законе, живущие по понятиям против жандармов-маньяков, которые почти роботы и Закон для них не писан», Олди уже в конце первого тома подвергают эту схему деконструкции, ставя читателей перед фактом – система «магов в законе» опасна для мироздания и человечества. Более того, она привлекательная для общества, а, значит, опасна вдвойне. И полковник Шалва Джандиери с его сподвижниками уже не вызывают отвращения, разве что методами. Могут ли их благородные цели оправдать чудовищные средства? Опять вопросы…

Тома, надо сказать, не равнозначны. Первый убаюкивает экзотикой, увлекает закрученным авантюрным сюжетом. Он проще, понятнее, несмотря на «Записки на полях» и флэшбеки. Второй – более психоделичный, даже эзотеорический, состоящий главный образом из диалогов и видений. Экшен-сцен там всего пара – но каких! Ураганному развитию событий и накалу страстей позавидовал бы и Шекспир – второй том остросюжетен и трагичен, хоть и несколько по-театральному.

Но второй том – это не ответы на вопросы первого. Это скорее комментарии к тем вопросам. Информация к размышлению – впрочем, это словосочетание могло бы стать подзаголовком ко всему роману.

«Маг в законе» еще и очень психологичен. Как я уже говорил, здешние герои – люди, со всеми их воспоминаниями, страстями, мечтами. Дуфуня Друц – настоящий цыган, всегда готовый на авантюры, выше всего ценящий свободу. И при этом – потерянный, уставший от жизни человек, навсегда променяший эту свободу на колдовской дар, оказавшийся проклятием. Рашка-Княгиня – действительно княгиня в глубине души, сохранившая человеческое достоинство даже в тюрьме и на каторге. Оба они одержимы музыкой, которая есть их вторая натура – первую забрала магия, и в этом-то и причина этой одержимости; найти свой голос в мире, что-то истинно свое, не полученное от Духа Закона. Но тщетно – таланты отчасти передаются вместе с магией, а, значит, в их голосах звучат отголоски тех душ, что остались в Законе навечно. Передались эти таланты и их «крестникам».

Самой неоднозначной и колоритной фигурой в романе, конечно, является князь Шалва Джандиери, полковник «варваров». Инфернальный и немного комический злодей во втором томе превращается в трагического антигероя, творящего зло, чтобы спасти мир. Его мрачный дом достоит пера Лермонтова: молчаливые старухи-служанки, безумная дочь – этакий готический роман с кавказским колоритом. Могучая и самодостаточная личность оказывается человеком, единственными настоящими чувствами которого стали запоздалая любовь и невыносимая боль – боль за своих родных, за мир, зараженный проклятием Договора.

Дух Закона – очевидная отсылка к «Бездне Голодных Глаз». Все то же, как и в «Восставших из рая» — механизм против живых людей, мертвая схема против жизни. Герои «Мага в законе» так же ищут выход из тупика, который создается самим Законом мироздания. И если в «Восставших из рая», в конечном счете, речь шла о борьбе против безжалостной и тупой механической справедливости, не знающей милосердия, то здесь идет борьба всего нового и необычного против сонного дремотного болота, не признающего творчества и развития.

«Маг в законе», если смотреть поверхностно – об опасности эпигонства и плагиата. Прежде всего, конечно, в искусстве – в нем, как нигде в других областях человеческой деятельности, страшен застой. Каждое действительно ценное произведение искусства – это небольшая духовная революция, навсегда меняющая культуру человечества, создающее новое направление. Но в этих-то направлениях и беда – каждый шедевр порождает массу подражаний, каждый гений – толпу эпигонов. А публика привыкает к узким жанровым рамкам, ей редко свойственна разборчивость – и вот, например, на волне классического фэнтези вслед за Толкином «прокатывает» и целый ряд скучных и феерично-глупых саг. А как часто приходится наблюдать меломанов, с возрастом замыкающихся в определенном жанре и с упорством, достойным лучшего применения, пытающихся найти что-то стоящее в бесконечном потоке клонов любимых групп прошлого! Но и в любой сфере культуры новизна необходима, ибо то, что не развивается, начинает разлагаться, и это закон природы.

И здесь появляется новый уровень смысла. Человечество, увы, склонно в массе своей бояться прогресса и подавлять его. Парадокс – ведь только благодаря прогрессу оно и существует! Но стремление к однообразно-сонному, понятному существованию сопряжено еще и с одним бесспорным недостатком самого нашего мира – гениев, способных это «новое» создать, действительно ничтожно мало. И поэтому сама система общества ориентирована исключительно на количественное, а не качественное воспроизводство. И для таких гениев это может быть трагедией – потому что даже высшая школа, например, ставит себе приоритетной задачей «штамповку» определенного количества узких специалистов. Так не станет ли человечество, в конце концов, неразумным муравейником, механически воспроизводящим свою биомассу и производящим товары потребления по разработанным сотни лет назад стандартам и технологиям? В XX веке многие цивилизации были опасно близки к этому состоянию, а некоторые и до сих пор не свернули с этого пути. Не ожидает ли нас, в конце концов, высокотехнологичное «средневековье», не застрянем ли мы на века, если не навсегда, на текущем уровне технического и общекультурного развития? Глядя, как в последнее время поднимают голову темные социальные силы, казалось бы, побежденные уже в XIX-XX веках, и все чаще люди используют оружие как первый и последний аргумент в споре, приходится опасаться, что мы находимся в начале застойного периода спирали развития человечества, и технологическая сингулярность – такое же утопическое заблуждение нашей эпохи, как и возможность создания гармоничного человека была величайшим заблуждением эпохи Возрождения. Конечно, не хотелось бы в это верить…

Но довольно мрачных пророчеств, надо немного упомянуть о «технической» стороне романа. А она, как обычно у Олди, на высоте! Многим язык романа показался неоправданно вычурным, а полный метафор и ассоциаций поток сознания персонажей слишком сложным для восприятия – но мне именно это в романе понравилось больше всего. Вообще, Олди отличает это редкое для фантастов умение писать красиво и сложно, в то время, как их собратья по жанровому гетто больше уделяют внимания содержанию, зачастую облекая его в неуклюжую форму. Харьковский же дуэт не боится ни снисходительного отношения «серьезных» литераторов и литературоведов, ни подозрительных взглядов коллег-фантастов. Да и кому бояться – они же сами известные фантастико- и литературоведы, популяризующие эти научные дисциплины. Что совсем не лишне в наш век повальной интернет-графомании – ибо, чтобы писать книгу, сначала нужно иметь хотя бы приблизительное представление, что такое художественная литература.

Есть и ложка дегтя – увы, единственным, но существенным недостатком «Мага в законе» является юмор. Дело в том, что у Олди есть, при всей интеллектуальности их книг, привычка не шутить тонко, а хохмить – дико, в особо крупных размерах. Сюда можно отнести и «мажью квэнью» (слегка видоизмененную воровскую феню), и «психоделические трипы» Акулины, в которых она видит битву магов в антураже классического фэнтези (ну сколько можно издеваться над этими штампами?). Да и частенько, частенько проскальзывает у Олди юмор, которому скорее место в продукции серии «Юмористическое фэнтези», чем в их мудрых и сложных философских книгах. Да, и во втором томе подобного юмора резко меньше. Они вообще сильно отличаются, первая и вторая части: но хорошо это или плохо, сказать трудно, а учитывая, что чаще всего книга издается одним томом — и вовсе бессысленно.

Итог: замечательный философский роман о противоречивом отношении общества к прогрессу и развитию его же самого, написанный антураже альтернативно-исторической Российской Империи начала XX века. И, вместе с тем – болезненно-лиричное городское фэнтези о сильных и необычных людях со страшной судьбой. Моя оценка – отлично.

Парадоксально офигенный роман. В нем нет особо глубокой философии, навороченной «твердой НФ» с подробными и убедительными гипотезами, нет и глубокого психологизма, и злободневности. И все же он очень сильно цепляет. «Мир-Кольцо» — это идеальный приключенческий роман, космический аттракцион, созданный авторским воображением.

Во-первых герои. Типичная, в общем-то, партия приключенцев, но Нивену удалось наделить каждого из них индивидуальностью. И заставить читателя полюбить их – и пожилого романтика Луиса Ву, уставшего от счастливой сытой жизни в раю высоких технологий и рвущегося в неизвестность космоса; и сурового и в то же время забавного кзина, огромного воинственного разумного кота; и раздражающего своей таинственностью, но по-своему мудрого, и смешного своим параноидальным характером кукольника, и патологически везучую Тилу Браун.

Такие симпатичные герои заставляют по-настоящему переживать за них. А переживать есть из-за чего – им выпала судьба разгадать древние тайны Вселенной. И в этом второй секрет успеха романа. Автор создал проработанный и красочный мир, в котором сосуществует огромное количество разумных рас, каждая со своей судьбой и культурой. Конечно, внимание в романе уделено только трем-четырем из них, но ощущение бескрайней Вселенной будущего, густо населенной, и наполненной политическими хитросплетениями, остается. Но только инопланетянами все не ограничивается – Нивену удалось то, что очень важно для литературы такого рода – создать ощущение тайны, заинтересовать читателя, удержать до последней точки текста интригу. Ведь в приключенческом романе очень важно, чтобы цель основного квеста не разочаровала, не оказалась чем-то банальным, вроде кучи сокровищ или древнего супероружия. Но нет, Мир-Кольцо, на исследование которого отправляются герои, хранит в себе множество загадок и открытий, в том числе связанных с прошлым человечества.

Именно этот полет фантазии, мир, нарисованный широкими яркими мазками, и оставляет глубоко положительное впечатление. Может быть, я устал от прочитанного до этого «Звездного десанта» Хайнлайна, с его многословной и неоднозначной философией, но «Мир-Кольцо» потряс яркостью, живостью, легкостью. Если хочется просто красивых космических приключений – это книга подойдет идеально.

Итог: красочное космическое приключение – полет к немыслимому Миру-Кольцу, на котором героям романа предстоит прикоснуться к древним тайнам Вселенной. Практически идеальный приключенческий роман с харизматичными героями и проработанным миром. Да, это чистейшая развлекательная фантастика, без каких-либо претензий – но в ней есть то, что делает ее шедевром: священное стремление героев к знаниям и открытиям, которое и есть сущность разума.

Без преувеличения, одна из лучших вещей Пелевина. Можно было бы сказать, что это эдакий «Бойцовский клуб», только… про цыплят. Но «Бойцовский клуб» был опубликован шестью годами позже…

«Затворник и Шестипалый» — это притча о «духовных практиках», и, так сказать, «духовных практикантах». Цыпленок-бройлер – это будущее блюдо или все же птица? Человек – расходный материал цивилизации или — ?

Что сразу радует в этой повести – юмор. Серьезнейшие метафизические проблемы автор исследует с улыбкой, постоянно иронизируя над пернатыми философами и их (читай – своими) идеями. Ирония и самоирония – это то, что не позволяет Пелевину скатиться до уровня пафосных шизотерических вероучителей, оставаясь поставщиком качественной художественной литературы. А юмор высочайшей пробы – быт «богов» (работников птицефабрики) глазами цыплят, куриные религии и политические системы, многочисленные исторические отсылки. А толкования разговоров рабочих и «божественные» песни?

Цыплята, движущиеся по конвейеру к «цеху номер один» — метафора человеческой цивилизации, превратившейся из способа существования в самоцель, системы, которая сама не знает, к чему стремится и старательно приближает катастрофу, думая только о самоутверждении и материальном обогащении. И можно выдумывать тысячу оправданий своего существования и хитрых полумер – только одна простая вещь спасет от окончательной гибели.

Итог: пелевинские цыплята пробивают скорлупу иллюзий — за 6 лет до «Бойцовского клуба» и за 9 лет до «Матрицы».

И еще одна агитка, на этот раз, похоже, веганская. Как я уже писал в своих рецензиях, при всех моих любви и уважении к природе, радикальные точки зрения мне не близки.

О форме и говорить нечего. Это именно агитка, демагогия во всей красе. Параллели еще более беспомощные, чем в «Мыши»: там герой, гуманно относящийся к животным, одобрял аборты. Здесь же и вовсе абсурд. Сравнение, конечно, сильное, некоторым читателям даже показалось шокирующим, вот только если посмотреть глазами биолога, между ситуациями «вид, питающийся представителями другого вида» и «вид, истребляющий свое потомство» разница колоссальная. Так что играть на эмоциях, не заставляя человека думать – это некрасивый, недостойный писателя прием.

Автор даже не пытается придумать более-менее реалистичную ситуацию: ушли – и все. И животные и младенцы. Куда ушли животные и как могли уйти младенцы – это дело десятое. Не говоря уж, что, по здравому размышлению, с уходом младенцев в истории человечества нужно ставить точку.

Не ставлю единицу только потому, что написана эта вещь все же из добрых побуждений. И все же не стоит настолько упрощать сложные вещи. История человечества знает примеры сложных последствий таких упрощений.

«Убей их всех!

…Начни с себя.»

(из песни гр. «Черный Обелиск»)

Есть легенда, что мир существует до тех пор, пока в нем есть несколько праведников. Как только их количество будет ниже допустимого – настанет конец света.

Гейман переворачивает эту мифологему вверх дном. Люди живы, пока не появится кто-то из них, кто пожелает их всех уничтожить.

Алчность человека – страшная сила. Питер Пинтер, герой рассказа, не так уж и ненавидел человечество. Просто, когда ему сказали, что человеческие жизни дешевле оптом – он не смог устоять.

Жуткая мысль: сколько таких людей на свете, которые просто так, по причине плохого настроения или зависти, уничтожили бы все человечество, если бы имели такую возможность. Нет, речь не о загнанных в угол неудачниках, которым нечего терять; боюсь, что больше всего таких именно среди обычных с виду людей, которыми движет только жажда наживы и доведенный до абсурда инстинкт конкуренции с себе подобными. Мелочность, злоба, зависть годами разъедает душу, как проказа, и человек становится как дерево с прогнившей сердцевиной – видит только плохое в своей жизни и ненавидит других, у которых, якобы, все хорошо. И злобы этих людей хватило бы, чтобы сотню раз истребить человечество. К счастью, у подобных людей редко бывает возможность кому-то навредить по-крупному; но уж если такая возможность предоставляется, они ее не упускают.

Итог: рассказ был бы великолепен, если бы не одно «но» — он настолько похож и по тематике, и по образам на творчество Шекли, что автор мог бы сразу написать большими буквами: ЭТО СТИЛИЗАЦИЯ ПОД РОБЕРТА ШЕКЛИ!!! Поэтому – минус 2 балла за вторичность, итого – 8 из 10.

Вот этот рассказ я бы назвал самым большим разочарованием в антологии «Новые мифы мегаполиса». Нет, там есть и более слабые вещи, но от одного из любимых авторов я ожидал большего.

Понравилось обрамление основного сюжета – краткие экскурсы в область городских легенд СССР. Большую часть этих историй, я, конечно уже знал из других источников, но тема забавная и близкая мне.

А вот собственно само произведение… Очень изумило поведение главного героя. Наслать порчу на человека только потому, что он высказывал какие-то мнения, с которыми ты не согласен – это уже что-то за гранью. А если бы эта Аня поспорила бы с ним лично – он бы ее вообще убил? Ничего, кроме отвращения, такой человек, как Ключевский не вызывает. Угрожали бы ему, пытались поломать жизнь, карьеру, навредить его близким – это я понимаю. А вот так, за какие-то слова человека чуть не угробить, совершенно безобидного, да еще таким способом – это какая-то тупая, детская жестокость, во взрослом человеке неуместная и непростительная. Самоутвердился господин Ключевский и рад. Это примерно из той же серии, как человека избить за длинные волосы или не тот цвет кожи.

И вообще, вот очень часто слышу эту точку зрения, что, дескать, после развала Союза не смогли устроиться только слабаки – это популярная точка зрения у тех, у кого устроиться получилось хорошо. Но в рассказе все доведено до абсурда, а я знаю множество примеров, когда никто никому не предлагал продавать Родину, и вообще ничего никому не предлагали – а просто посылали людей на все четыре стороны, или урезали зарплату вдвое (а она, благодаря некоторым экономическим процессам сама прекрасно «урезалась»). И у многих выбора не было никакого – потому что лет в 40 работу найти крайне сложно, молодым деваться некуда. Тем более что техническим специалистам ее и искать стало негде – многие отрасли промышленности у нас просто исчезли, заводы закрывались в то время пачками. И никто не «уходил в себя», да. Как раз и уходили – в продавцы, в дворники, грузчики и т. д. А это хорошо? И спивались многие. А некоторые просто работали все там же, только получали меньше. Потому что альтернативы не было.

Так что в жизни оно как-то проще и без спецэффектов. Не спорю, многие обогатились, кто-то плюнул на опостылевший завод и начал торговать, и у некоторых даже получилось сколотить состояние. Но вот что меня всегда возмущает – почему человек обязан по современной жизни постоянно как-то «крутиться», заниматься бизнесом, а если он просто хочет честно выполнять свои обязанности, просто делать ту работу, которая ему нравится и которую он делает лучше других – значит он лох, и с него нужно содрать три шкуры, взамен швырнув 7 тысяч рублей? Почему тому, кто «никому не хочет ставить ногу на грудь» при нашей современной жизни ничего не светит?

Я уважаю автора, и понимаю, что у него нет причин испытывать особое уважение к советской власти. Понятное дело, у советской системы были свои недостатки, и достаточно серьезные. И да, их было достаточно много, и они были весьма серьезными.

Достаточно серьезными, чтобы не пополнять их список вымышленными. Я – за объективность.

Достоинства произведения:

продуманная композиция;

интересное вступление и «эпилог».

Недостатки:

глупый и жестокий поступок главного героя преподносится в виде справедливого;

однобокий взгляд на некоторые социальные процессы, с которым я не могу согласиться.

Итог: не думаю, что ситуация, когда человек, лишенный стремления к карьеризму и предпринимательству обречен на нищету, является нормальной. И еще не думаю, что насилие вообще и черная магия в частности должны являться prima ratio в какой-либо дискуссии, пусть даже политической.

»...наш Великий Господь —

Это маленький мальчик.

Совершенный Господь —

Просто маленький мальчик.

Всемогущий Господь —

Это маленький мальчик.

Беззащитный Господь…»

(С.Калугин)

«Рубеж» прочитал первый раз больше четырех лет назад и перечитал на днях. Книга уникальна количеством авторов – ее писали 5 человек (хотя фактически авторов 3 – два творческих тандема и «солист» Валентинов). В случае с крупной формой – это весьма рискованный эксперимент, но, похоже, он удался.

В «Рубеже» объединились черты творческой манеры всех авторов – психологизм Дяченко, мистика и эпичность Олди, историчность Валентинова. Сюжет запутан настолько, что понимать, что, собственно, происходит, начинаешь только ближе к середине произведения. Пожалуй, роман получился чересчур «навороченным» — действие происходит в двух мирах и одних главных героев в книге семеро, причем абсолютно непохожих друг на друга – фэнтезийный рыцарь, чумак, падший ангел со своим сыном и т. д. Такие сильные различия в мировосприятии героев оправдывают стилистическую неоднородность книги, дошедшую до опасного предела. Уж слишком непохожи слабовольный Гринь со своей типично крестьянской психологией на хитрого и жестокого Юдку, а прямолинейный вояка Логин – на блудного каф-Малаха. Наиболее сильно грозит разорваться повествование при переходе от первой ко второй части – дольше к резким перепадам привыкаешь.

Чем «Рубеж» порадовал – это интересными религиозными концепциями. Не знаю, насколько они позаимствованы из каббалистического учения, а насколько придуманы авторами – но получилось смело и не однобоко. Очень смелая попытка устранить некоторые неувязки в каноническом понимании Бога и Дьявола. Ведь получается, что каф-Малахи даже вернее выполняют изначальный замысел Всевышнего, чем их бездумно послушные собратья. И Бог предстает для людей суровым и жестоким судией только из-за влияния Самаэля и его сподвижников, закрывших для людей истинное строение мира и возможности человека. Нет, авторы не поменяли местами добро и зло, как это модно сейчас в фэнтези, но поместили Бога вне борьбы ангелов, понимающих добро по-разному. Речь идет о борьбе силы освобождающей, силы развития, творчества, с препятствующими ей рудиментарными механизмами мира. Художественное воплощение этой идеи — это здорово, особенно в наш век засилия поп-эзотерики и «кода Да Винчи».

Чумак Гринь получился хорошо, интересно, когда авторы не идеализируют своих героев, заметно, что к созданию этого образа приложили руку Дяченко. А вот герой Рио получился несколько картонным и на фоне Юдки сразу же померк и ушел на задний план (тем более, что его колоритных «ассистентов» «злые» авторы зачем-то пустили в расход). Ну, а главы, написанные от лица каф-Малаха и его сына – настоящий шедевр и образец современной прозы. Как уже отмечали до меня в комментариях, в объединенном виде главы о странствиях падшего ангела и его беседах с рав Элишей вполне могли бы потянуть на самостоятельную короткую мистическую повесть и сравниться с новеллами Борхеса.

И все-таки неоднородность книгу не красит. Да еще и с сюжетом намудрили – многовато получилось интриг и многие из них были скорее разрублены, чем развязаны. Слабо раскрыта линия «приживников» — они быстро оказались не у дел, как только мир начал рушиться. Да, и создается впечатление, что ничего в мире произведения не может случиться без ангелов. Заклятье наложено? Так это ангелы так размножаются! Чернокнижник злой третью жизнь живет? Непременно ангела сожрал и ассимилировал! Мир рушится? Ну как же тут без ангелов обойтись-то могло… Кстати, непонятно, как в эту мифологию вписывается нечистая сила нашего мира и ведьмак-пасечник – ведь места для Дьявола вроде бы в этой концепции не предусмотрено. Не Самаэлю же они служат.

Историческая часть – на любителя, меня несколько утомили архаизмы и смесь языков. В познавательном смысле любопытно, особенно занятно посмотреть глазами еврея Юдки на совершенно чуждых ему культурно жителей Малороссии. Стилизация под Гоголя вполне удалась, но с цитатами и аллюзиями – имхо, переборщили. Фэнтезийная часть – типичное дяченковское фэнтези, реалистичные персонажи в картонном мире. Жалко, что мир князя Сагора не пришлось проработать получше – получился он несколько лубочным, хотя железные ежики позабавили. Мистическая часть – это шедевр. Особенно повествование от лица маленького ангела – «смыслы», «пленочки», пробрало дрожью, такие простые и точные слова. Ребенок – ангел, тянущийся к Богу за советом, как всех спасти – это сильный образ.

Итог: книга стоит того, чтобы ее прочитать. Не назвал бы ее однозначным шедевром, но объединение талантов и умов принесло достойный результат – хотя по отдельности у них получается лучше. Сложная и неоднозначная вещь, в первую очередь из-за трудновоспринимаемого неровного стиля.

Более талантливое и в то же время странное произведение найти-то сложно. Начинаясь, как научная фантастика с элементами сатиры, перевалив за середину повесть превращается в причудливую философскую прозу с все возрастающей сюрреалистичностью. Идейное содержание произведения из-за этого сильно децентрализовано, сначала, вроде бы, ясно, о чем книга, но затем поток авторских мыслей уносит, как бурная река, наполненная многозначными образами. Ощущение, будто автору надоело писать шаблонную фантастику, и он перешел на причудливую литературную игру.

Героя предупреждают, что страшнее всего – это свыкнуться с текущей ролью, начать воспринимать навязанное новым телом существование как единственно возможное. Цепочка немыслимых трансформаций ведет его к этому итогу и в конце концов он даже не осознает, что не вернулся домой, а осел в странном хаотичном мире.

Насколько реальна реальность? Для философии этого рассказа этот вопрос – центральный. Мыслящий человек должен критически осмысливать реальность, если не хочет закончить существование в чужой роли и в чуждом мире. Способность к рефлексии и удивлению – то, что не позволяет утратить свежий взгляд на мир и идентичность личности. Не стоит доверять тому, что видишь, не задумываясь, иначе зрение обманет тебя. Иначе есть риск погрязнуть в самообмане, превратиться в обывателя.

Поражает остроумие писателя, его умение убедительно описывать самые абсурдные ситуации, умение создавать яркие и парадоксальные образы. Последние главы вовсе вызвали ассоциации то ли с книгами Кафки, то ли с «Улиткой на склоне» Стругацких. Повесть очень впечатлила меня в детстве, когда я слышал ее в качестве радиоспектакля и во многом определила тогда мое увлечение фантастикой.

Единственным недостатком повести можно назвать некоторую децентрализованность композиции и стиля. что, впрочем, не слишком сущечвенно.

Итог: образец по-настоящему интеллектуальной фантастики. Шекли парадоксален и остроумен, проявляет себя как непревзойденный сатирик и настоящий философ. Обязательно к прочтению для всех, кто любит хорошую литературу.

Эта книга, по моему мнению – одна из наиболее сильных у Гарри Гаррисона. Замечательный образец антивоенной сатиры: автор прошелся по всем негативным сторонам военщины, не оставив ничего без внимания. Мир романа – пародия на миры военной фантастики, мир бесконечной войны двух погрязших в идиотизме рас. Бессмысленная бойня на фронте, воровство в тылу, бюрократия в штабах и столице – круги ада, который предстоит пройти главному герою.

Несмотря на то, что шуток в романе очень много, общее настроение удивительно безысходно. И дело даже не в черном юморе – просто на протяжении всей книги нет ни одного положительного героя. Сочувствовать некому – даже бедняга Билл адаптируется к жизни и свинеет на глазах. Автор безжалостен к армейской системе – ведь ее недостатки он знает не понаслышке. Военная доктрина США, направленная на экспансию в страны третьего мира, находит отражение в том, как Билл объясняет причины войны с чинжерами – раз армия существует, надо воевать. Вообще над всем романом витает призрак Вьетнамской бойни.

Эпизод с потерей Плана и приключения Билла на планете-столице достойны Кафки. Идиотизм и тщетность подполья, вероломство спецслужб и беспощадный черный юмор создают совершенно абсурдную и жуткую картину, которая, вроде бы, смешна, но в то же время от нее хочется взвыть.

Именно эта безысходность, с одной стороны, поднимает роман над прочими книгами Гаррисона, которым часто свойственен неуемный комиксовый оптимизм, с другой стороны, делает книгу удивительно недоброй. Особенно убивает финал, показывающий главного героя уже сложившимся и приспособившимся к жизни подлецом.

Итог: очень сильный сатирический роман, бескомпромиссный и остроумный. По настроению очень панковский, смешной и мрачный одновременно. Из всех книг Гаррисона, прочитанных мною на сегодняшний день, эта понравилась мне более всего.

И снова — о моделировании, но на этот раз не цивилизаций, а целых вселенных. В этом рассказе воображение великого фантаста нашло большой простор. Ну кто, кроме Лема, отважился бы живописать мир с иной физикой, без привычной материи, с иной логикой и математикой? Да еще сделать это с юмором. Равной по смелости была попытка А. Азимова проникнуть в психологию трехполого (!!!) негуманоидного разумного, в романе «Сами боги».

Метафизический эксперимент поражает. Сложно представить было бы все эти миры – с управляемым временем и без времени и пространства вообще – если бы мастерство автора. Интересен и вывод – о невозможности сотворения мира. Получается, что наш мир возник и существует только благодаря ошибке! Оптимистичный ответ гностикам, считавшим, что наш мир – лишь отражение иного, истинного, одно из несовершенных отражений. Лем заявляет: наш мир – единственно возможный, прекрасный и несовершенный, и лучшего мира никому не найти.

Единственный недостаток – автор, как это часто с ним бывало, заигрался. Станислав Лем – человек с очень нестандартным, гениальным складом ума, от природы наделенный расширенным сознанием и невероятной интуицией. Это, как ни парадоксально, вредит иногда его текстам. Гений Лема не маскируется, и его книги зачастую написаны так, словно бы автора не заботило, будут ли их читать. Мастер литературной игры и знаток науки, Станислав Лем очень часто рисковал показаться заумным. В данном рассказе трудночитаемость велика, и чтобы его осилить, понадобится чувство юмора и интерес к философии.

Подводя итоги, можно сказать, наверное, банальную вещь. Есть «Свидание с Рамой» Кларка и остальные книги цикла. Это главное. «Свидание с Рамой» — отличный образец научной фантастики, воспевающей романтику космических исследований. Произведение о большой тайне космоса, которая лежит за пределами человеческого понимания, но, когда-нибудь, люди дорастут до того, чтобы покорить и этот рубеж.

Остальные романы – явление, скорее всего, сугубо коммерческое. Я не читал того, что, собственно, в России не издавалось – книги, написанные Джентри Ли сольно. Три же романа, созданные в соавторстве – очень неровные. Отдельные места сильны в психологическом плане, некоторые сюжетные ходы – нелепы и беспомощны, образы персонажей нередко – сущий картон. В целом – ничего особенного эти книги собой не представляют. Обычная беллетристика, правда, несколько тяжеловесная и морализаторская. И чем дальше, тем больше разрыв с духом и буквой первого романа.

Стоит ли читать? «Свидание с Рамой» – однозначно стоит, особенно, если нравится настоящая, олдскульная НФ. Наивная, честная, без секса и насилия, без чернухи и мизантропии. Остальные книги – если только от нечего делать.

Итог: сомнительный цикл, раздутый из одной отличной книги.