Перечитывая эту книгу 50 лет спустя, понимаешь, что жанр сместился: она писалась как фантастика ближнего будущего, сейчас ее по всем приметам можно отнести к историям альтернативного прошлого — что только подчеркивает вневременную универсальную актуальность. Описанный мир мог бы находиться где-то за Карибским кризисом — который, впрочем, случился через 6 лет после выхода романа. К счастью для всех, ничего подобного не случилось — в противном случае затруднительно было бы сопереживать «вражеским» героям, которые, по сути дела, таскают топливо у «наших».

А героям совершенно невозможно не сопереживать: роман очень многослоен — это и психологический триллер, и философское произведение, и шпионский боевик, но и — едва ли не в первую очередь, — образец отличной военной прозы. Автор без надрыва, очень уверенно и умело рисует картины настоящего мужества, дружбы, взаимовыручки и верности. Подвиг эпизодического героя задает тон всей книги и развивается дальше.

Четверо совершенно разных по характеру героев превращается слаженный экипаж «под давлением» самых разнообразных обстоятельств — от самих условий, до взаимных подозрений. Преодоление — мнительности и предвзятости, толщи вод и разрыва связей, — один из лейтмотивов. Один из — потому что роман на удивление полифоничен и разнопланов, трудно даже вычленить и перечислить все грани: религия и психология, проблемы адаптации, военные синдромы и экзистенциальные вопросы...

«Под давлением» — многослойная и многогранная книга, подлежащая многократному, по мере развития и набора нового жизненного опыта, перечитыванию каждый раз с новым удовольствием, и несомненный must read.

Автор берет едва ли не самую болезненную для современной российской истории тему — историю сталинского периода, — и с присущим ему изяществом заворачивает вокруг поговорки «кто все поймет, тот все простит», в общем-то, выворачивая формулу наизнанку. Оправдания ведь не ищут там, где нет вины — но упрямая, фанатичная потребность вроде бы довольно вялого и невыразительного героя найти рациональные обоснования, необходимость, высокий смысл репрессий заставляет подозревать, что он не только пытается утвердить и оправдать, но и сакрализовать саму идею. Цепочка подмен понятий, психологических игр с самим собой — и вот из нескольких фактов создается реконструкция Оправдания. Логическая и эмоциональная последовательность так хорошо построена, что до самого конца — довольно неожиданного, — подозреваешь в авторе единомыслие с героем. Концовка все расставляет по местам.

Крайне рекомендуется читать начинающим оправдателям всего и вся. Матерым, боюсь, не поможет...

«И вот он едет...»

Говорить, о чем именно этот роман — как и со всякой хорошей книгой, — довольно бессмысленно; он о многом, и многие найдут здесь что-то свое, личное. Может быть, это роман о любви — а, может быть, и об ответственности? А, может быть, о невозможности любви и счастья в безответственности, в попытке сбежать, «эвакуироваться» от всего того и всех тех, за кого ты в ответе. Недаром ведь распадается, расползается, как ни сшивай, полусказка-полуигра героев. Тщательно простроенная попытка к бегству внутрь сказки самой своей логикой показывает всю бессмысленность такой затеи — но в самой игре, которая за единственную ночь заставляет героиню сделать шаг от незрелой взрослости к зрелости, есть высший смысл. Так от чего эвакуирует эвакуатор? От нестерпимой реальности — или от вечного ожидания, что кто-то другой спасет, починит, расставит по местам?..

Огорчительно бессюжетная вещь, на мой взгляд. В тексте есть фабула, в тексте есть персонажи, множество метких умных наблюдений, ситуаций, но нет движения-сюжета: следом за завязкой не обнаруживаются ни развитие, ни финал. Монолитно-неизменный герой проходит сквозь гротескную кафкианскую ситуацию... как нож сквозь масло. В результате «Списанные» воспринимаются как череда интересных репортажей о современной России, энергетически не связанных между собой. Возможно, трилогия целиком даст другое ощущение, но тогда уж не стоило акцентировать внимание на том, что тексты могут читаться по отдельности.