Да, пожалуй, вот та история, которую я искал. Симбиоз морально-этических проблем, вольных ветров постапокалипсиса, малой толики насилия (хотелось бы чуть больше) и сводки селекционеров по выведению людей-плюс с понюшкой юмора в оболочке планетарного вестерна. Ещё бы персонажей жирной черной линией цел-шейдинга обвести.

Местный Марс не похож на другие – либо однозначно дружелюбные, либо подчёркнуто нетерпеливые к человеку, он и тот, и другой. Каменисто-суровый, но выжить можно, а можно и жить, и даже с разбитым шлемом шансы ещё остаются. Плавильный котел, в который брошены честные колонисты, Сиротки-анархисты и поехавшие на почве неблагоприятных условий местности фанатики-табуларасеры (есть мнение, что при активном употреблении в речи слово это превратилось бы в «табулассеры»). «Огненный Ястреб, я иду к тебе! Иду! А-а-а!» — и чувак там сгорает заживо. Хм, простите, навеяло…

Навеяло, на самом деле, не случайно – здесь точно такой же отмороженный (и в прямом смысле тоже) фронтир, где каждый выживает, сходя с ума по своему, а главный герой в сумасшествии выживания перещеголял всех. Но на пятки ему наступает младший братец с весьма символичным именем. Не буду скрывать, я с ужасом ждал их встречи в финале – исход семейного противостояния, который представлялся мне, автор явно бы не выбрал. Но опасения оказались напрасны. Да, автор поступил гуманно, не дав герою навертеть в братишке лишних дырок, но и куда более безумно, чем предлагал мой приземленный мозг. Снимаю кепи.

Но с языком нужно работать тщательней – заострить диалоги, разорвать жуткие падежные нанизывания и пройтись наждачкой по тексту, чтобы избежать таких моментов, когда герой удаляется от места, но при этом продолжает его разглядывать. Либо он едет спиной вперёд, либо у него потрясающе гибкая шея. «Либо он сидит в багажнике!» — скажет кто-то. В том и дело, этот парень просто не может сидеть в багажнике. Он крутой. И рассказ крутой. И автор крутой. А самый крутой – я, потому что не бросил читать.

Девочка с плазменным резаком, которая идёт анфиладой пустых кают (да, я знаю, что там другие помещения) и заваривает выходы за собой – это очень крутой образ. Всё остальное – по шаблону и совершенно не круто, потому что мы уже видели и революции, и кластеры, и рвущихся спасать человечество идеалистов-ботаников, и философствующих над жертвой каннибалов, тысячи их! Конкретно эти революции (и дальше по списку) автор не потрудился снабдить какими-то особенностями, поэтому… Поэтому девочка с резаком – всё, что есть хорошего. Ну и роботы-застройщики, неуемные в своей застройке, но они прямо вот совсем краешком, даже не показали их, только сболтнули. А они меж тем были хороши, потому что стройка, которая убивает – пусть и опосредственно – абстрактней, и оттого страшней.

О, ну и с резаком можно было сделать годное гуро! Но – тоже нет.

Не история, а игра в поддавки, со всеми – с читателем, с героем. Первому скармливают шаблонного опустившегося инвалида под видом Рыцаря в ржавых доспехах, который бухает, дерется, тоскует по дочке и ненавидит тех, кто его таким сделал. Второму на блюдечке выдают его мечту – по сути, беспрецедентный случай, один на дохреналион, а он тупо сливается и идёт к проститутке. Серьезно? А, он разослал видео всем, кому смог. Ну да, выложился по полной. Подвиг длиной в целое предложение.

Ну, а поскольку автор с героем не перетрудились и даже не вылезли из груды расхожих штампов, критик в лице меня тоже надрываться не обязан.

Он же – как один мужик энергетические объекты зеленого спектра приручил. Он же – новеллизация Factorio на минималках. Вопреки иронии – а это и верно была ирония – история вполне себе симпатична, персонажи колоритны и располагающи, а образ простого русского, простите, якутского мужика и вовсе… Не знаю, что «и вовсе», но определенно что-то хорошее. Если бы он ещё самовар сапогом кочегарил – было бы ещё лучше.

А ведь обычные крестьянские хлопоты в НФ-антураже.

Я поначалу ожидал ещё одной истории про установление контакта с планетой и очень обрадовался, когда автор меня обманул, предложив куда более оригинальное решение. Однако, хотелось бы в следующий раз обнаружить «обман» пораньше – сэкономили бы и мое читательское любопытство, уже гаснувшее, и некое количество знаков для разворачивания истории. А историю стоит развернуть, ввести более зримые параллели с верой, с поиском бога… Сделать гибель археолога событием, поводом к чему-то. А то бедолага проговорил свои реплики и потерялся в тумане с летальным исходом – безо всякого смысла. Парсонс, опять же, неотработанный остался – на мой взгляд, из него получился бы неплохой параноик-агностик, в противовес ищущему бога Вишневски.

И да, он Вишневский, если он поляк.

Дело шло к зубодробильной НФ, но самым зубодробильным на протяжении всей истории было понять автора. И понять финал. Не в том смысле, что он такой сложный – напротив, для меня все эти квантовые суперпозиции античастиц разительно контрастируют с прямолинейной финальной моралью. Хотя… если посмотреть на это, как попытку представить вечный сюжет об убийстве дракона и последующей его замене в декорация псевдотвердой НФ, так мой внутренний гуманитарий ещё готов интерпретировать историю.

И поддерживаю, здесь просто напрашиваются параллели с «Графом Монте-Кристо».

Искренне недоумеваю, как сей опус вышел во второй тур? Это не рассказ, не законченная история, а её конспект. Скелет, если угодно. На нём ещё предстоит наращивать мясо и мышцы, пихать внутрь туловища требуху и – в идеале – запускать мозг в черепушке. Можно и без мозга побегать, гомункулусом, но кости всё же требуется соединить, чтобы не рассыпались. А рас… конспект сыпется. Тут каждый эпизод никак не связан с предыдущим, если не считать присутствия протагониста – и то в финале это какой-то другой протагонист, потому что первый был циником, пессимистом и ненавидел Пятисотую, а второй вдруг уверовал в светлое будущее и «нашу Пятисотую». Нет, я в такие повороты верю, только они должны как-то вытекать из текста.

Из плюсов — ну хоть коротко.

Космо-хоррор, но очень вялый. Единственный персонаж выписан так плоско, что не вызывает ни малейшего сопереживания, а хтоническая жуть ведёт себя как опереточный злодей из второсортной комедии (болтает без умолку, несмотря на совсем противоположное название рассказа). Саспенса не завезли. Про обычай прикрывать покойникам лица забыли. Fail.

Торжество формы, а точнее – бесформенности над идеей. Потенциал был и был неплохой, но такая монолитная подача текста его по большей части рассеяла.

По второму прочтению возникли вдруг смутные тени самого первого «Чужого».

То, что поначалу виделось дурной пародией на экшн с обязательным крутым героем к финалу мутировало мало что не в притчу о поиске разума в первой попавшейся грибнице – тоже, впрочем, не слишком осмысленное. Есть неплохие моменты, в основном они касаются игр в шахматы, но местный Крокодил Данди ультимативно пародиен (особенно поначалу), а его внезапная смена мировоззрения – непредсказуема чуть более, чем полностью. Кроме того, рассказ малость неряшлив и нет очень важного для такой темы парафраза со знаменитым капитанским: «Ленин – гриб».

И мало экшну! Хотя, слава небесам, что он вообще есть.

«Дружба – штука удивительная и громадная» (Рейнмар из Белявы).

Милый, немного наивный и очень сильно затянутый в экспозиции рассказ о том, что быть вместе – хорошо, а порознь и одичать недолго. В финале очень здорово бы смотрелась мораль, что порознь – иногда выход, но рассказ не про жестокую логику войны («мы или они»), а про всепланетное братство, поэтому непонятно зачем было нагнетать конфликт. Тем более, что от фразы «Опусти заложников, Ахмед», у меня лично поотваливался весь скандинавский колорит и полезли совсем иные параллели. Так, а про затянутую экспозицию уже говорил? Всё равно повторю – можно было сразу с путешествия начать, а деталей по дороге насыпать (и насыпать не лишних Прежних, которые никуда не упирались, а например про медальончик).

Оранжевое небо, полагаю, взялось из известной детской песенки про оранжевых мам с оранжевыми песнями в глубине оранжевой галактики?

Мы тут все подохнем, а они подохнут там. История о том, как один ученый ради мечты улетел от семьи, а семья осталась обреченной на смерть. Мечта и причины смерти практически сразу заносит песком авторского произвола (по сеансам связи с семьей выходит, что главная проблема у них – рушащийся брак, а глобальный песец существует так, для нагнетания и без того душной атмосферы геройского самокопания). Мне в принципе история нравится – рефлексия и чувство обреченности, это моя тема. Но нигде, кроме рефлексий, автор не дожимает, и в результате кажется, что рассказ – о том, как герой едет с глузду, всё больше застревая в прошлом. Вот это уже совершенно не моя тема, потому что с глузду он едет тихо, мирно и совершенно без огонька, никого не убив (я ждал драки с Виктором) и не спалив себя вместе со станцией (не ждал, а было бы символично – надежды человечества сгорают в синем пламени).

Ещё вызывает недоумение ЦУП, который как-то резко замолчал без видимых причин. Песчаные двуножники – так ли необходимо конкретизировать их и давать ноги?

Чувак с расщеплением личности был бы поинтересней робота, пусть и биотического – и оправдать привязанность к местному котику, как и маленькую месть за него было бы проще (и банально логичнее). Да и обаяние у какого-нибудь Робина Уильямса в роли местного Бена Гана куда больше. Зато девочка – вот прям как надо, совершенно невыносимая, эгоистичная и достоверная. У них могло быть большое будущее, на целую повесть, тем более, что автор позаботился оставить хвост – клиффы и их отношения с землянами. Вот дальше бы страниц 150 приключений и срыва покровов с элементами нормальной такой жести – было бы круто. Но это я размечтался.

На деле, рассказ как таковой – последовательность событий без каких-либо значимых выводов, вытаскивают его исключительно объемные и характерные персонажи и ещё т.н. «вопрос клиффов». Друзья они? Враги? Хозяева котиков или просто педофилы с тентаклями? Склоняюсь к последней версии и хочу повесть на эту тему.

Классика жанра – колонизаторы планеты с нуля и под ключ. Как всегда безупречный в теории план освоения с самого начала идёт через задницу, а герои вынуждены из этой задницы выбираться – весь рассказ. Бонусом идёт классика в жанре национальных стереотипов – американец – жизнерадостный идиот, японец – делает суши, девочка – борется за права отдельно взятой женщины на отдельно взятой планете, а всех их вместе спасает, разумеется, находчивый и волевой русский – с помощью национальной находчивости и воли, а также – такой-то матери и распечатанной пачки люлей (ой, один вылетел).

Написано бойко, не то чтобы уж прям так увлекательно, но легко, поэтому читается быстро. Забывается тоже быстро, потому что кроме классики жанра автор ничего не предлагает, никаких новых смыслов, подтекстов, ракурсов и игр со знакомыми штампами в рассказе нет. Есть секс-робот, которому вместо члена прилепили снегоуборочную лопаты – «новизна», прямо скажем, хреновая.

Разблокирована ачивка «Очень редкая птица» — вы прочитали рассказ «Мать всех звёзд» (но ничего не поняли).

На самом деле, я не понял лишь две вещи. Стоило ли так закапываться в египетскую мифологию, если читатели всё равно повторяют: «Вархаммер, Вархаммер никогда не меняется». И зачем нужна тысяча слов, если хватило бы двух? Стреляли и впрямь не в солнце, а в фонарь.

Ну да ладно, надеюсь, автор получил удовольствие от процесса написания этой истории. Я вот не получил, прорвался на морально-волевых, только чтобы узнать, ради чего страдал под многотонными словесными конструкциями и не менее многотонной авторской фантазией. Должен сказать – оно того не стоило.

До скрежета зубового серьезный рассказ о доведении до абсурда гендерных ролей, даже не ролей — стереотипов. Мужчина – воин, защитник. Check! Он «дозащищался» до ПТСР, поэтому отбит на голову и опасен, для близких в первую очередь. Женщина – хранительница домашнего очага, мать. Check! Очагу, семейному счастью и продолжению рода мешает ПТСР в башке её мужчины, поэтому она делает ему любительскую лоботомию (достойно эталонного примера «А 220 не хочешь?») и обрекает на полурастительное существование. Также в комплекте уроды-соседи, которым плевать на чужую беду, и марсианское государство, которому нужно только пушечное мясо, а что с тем мясом будет, если оно выживет – государству до одного места. «Жиза!» — как говорят некоторые. Жаль только, что ничего такого автор, по всей видимости, в виду не имел, иначе закончил бы как-то более ярко, ну например, двойной смертью от некачественной проводки.

Автор же долго и нудно колотит в одну точку, так долго и нудно, что кошмар из ситуации вымывается начисто. А поскольку кроме кошмара тут ничего нет, получается стандартный рассказ о стандартном посттравматическом стрессовом расстройстве. Кстати, откуда оно такое стандартное? Они же там колонисты, у них дистанция со смертью короче, следовательно, психика хоть малость, да потверже должна быть?

Опять мягкий привкус ретро-фантастики. Воображение само подрисовывает героям бороды как у геологов. Которые, однако стремительно превращаются в жиденькие юношеские усики – пушок не ОК! – стоит кому-нибудь из героев позвать других по имени. Лёшка, Дашка, Димка – забудьте эти формы, если вашим героям больше тринадцати. И даже если это намёк на детскую «сущность» взрослых персонажей – всё равно забудьте.

Касательно же связки «дети» = «любовь», у меня она не сработала. Понятно, что Вальковский может любить дочку, а Даша и Панов – возиться с детьми, но как универсальный пример – м-м-м, нет. Допускаю, разумеется, что я неправильно понял, но идея бессмертия через «детей» увлекла меня больше. Написано, впрочем, хорошо.

«И только имя твоё я в кармане ношу» (Шао, вроде бы).

Доктор Манхэттен вернулся. Поднабрался человечности, а теперь ещё и учеников набирает. И Мистер Фримен тоже – брызжет ядовитой слюной на общество потребления. И парень из геймановского «Голиафа» нет-нет, да и выглянет из-за угла. И всей этой сборной солянке очень серьезно не хватает тарелки, в смысле – внутренней логики. Но она и не нужна, без неё больше если не достоверности, то вовлеченности. Здешний герой настолько не от мира сего, что его история не может выглядеть иначе – полная противоречий, логических дыр, одноногих – зато крылатых! – зайцев и, конечно, большого и светлого чувства, которое он пронёс через всю жизнь.

Если безжалостно вырезать попытки давить на жалость (зайцев можно оставить, но детсад выкинуть просто необходимо) и как-то рационализировать общество потребления с Космофлотом – будет хорошо, так как есть – тоже сойдет.

Записки клуба Паникеров. Нет, серьезно, порыв лететь и спасать, прекрасен в своем благородстве и благороден в своей… э-э-э, ну понятно. Но вот, как и отчего эти решительные люди собрались спасать свою родную планету не очень-то понятно. Сдается мне, если бы это было провокация капитана, рассказ бы только приобрел – и во внутренней логике, и в изящности построения.

Российские «Пассажиры» на минималках. Он, она и робот-бармен, то есть, я хотел сказать – коза в скафандре на подтанцовках. Вот только «Пассажиры» прикидывались фантастикой, а оказались мелодрамой, а данный рассказ прикидывается… ну да, тоже фантастикой, да ещё и юмористической. Там в начале – ирония на иронии сидит и иронией кроликов кормит. Просто неимоверное количество иронии, и она вроде бы неглупая, но та-а-а-ак тягомотно это всё читается. Натурально, я пролистал файл и возопил, увидев, сколько мне мучиться. А в финале автор ещё и контрольный выстрел сделал, съехав в дешевую мелодраму на ровном месте.

Вопрос: «Почему она от него улетела?» Ответ: «Потому что он интроверт 180 лвл и с людьми не вывозит». Другой вопрос: «Почему это никак не видно из текста?». Ответ на другой вопрос: «Чёрт его знает». А ведь мы к этому вопросу 35к знаков летели, он нам важным из космоса казался. Серьезно, конфликт так вскользь подан, что даже неловко. Возможно, автору стоило выкинуть часть многотонной иронии и уделить внимание противостоянию героя и героини, хотя бы на уровне он – нелюбимый бирюк с козой (Кровавый Барон, молчать!), а она двигает его книжки, не дает есть – пить? – пивное желе и ревнует к козе (или, наоборот).

Милое ностальжи про «пыльные тропинки далеких планет» и «в рюкзаке моем сало и спички». Жаль, автор никак не обыграл томик Тургенева (хотя, может быть, его почитывал комендант за кадром?). Поначалу было интересно, но история начисто игнорирует проницательного читателя, который считывает финал где-то на исходе первой трети рассказа, и дальше по сюжету вынужден пробираться, чтобы… Правильно, чтобы получить тот самый, предугаданный финал. С одной стороны – логично, с другой – ну слишком просто, в самом деле.

Написано приятно, биологических и прочих подробностей ровно столько, чтобы выглядеть убедительно (для меня, гуманитария). Отдельно хочу выделить очень удачный подбор имён для персонажей – многие на этом срезаются, здесь сели как влитые.

Как и полагается, после кульминации в сборнике наступает черед развязки — развязки стильной, мистической и многозначительной (практически идеальной в моём представлении развязки). История коллекционера-библиофила Миши не столько пугает, сколько будоражат воображение. Автор щедро одаривает читателя многозначительными жутковатыми намеками, равно как и некоторыми библиофильскими моментами («Где над омутом гнуться лозы» сочетает и то, и другое), но до вульгарного раскрытия тайны не сходит. До невульгарного, впрочем, тоже, поэтому в финале остается лишь чесать в затылке — было круто, но чтО это было? Почему Эрлих зовет героя толстым? Куда делись соседи в коммуналке? И кто приходит к не успевшим в срок избавиться от книг?

Прекрасно, что Кабир обходит подобные вопросы вниманием – страшно здесь не то, что видишь, а то, чего не видишь, и, пожалуй, любое описание только испортило бы рассказ. Кажется, это называется югэн?

Прекрасный рассказ — насколько так уместно говорить о совершенно жуткой вещи. Вершина сборника, его кульминация. Темная жемчужина. Никаких монстров, никаких маньяков. Никакого хоррора — сугубый реализм, отстранённый и функциональный, с minimum minimorum метафор и прочих украшательств (отчего они выглядят только зримей и выпуклей). Каждый получит то, что заслуживает, ибо каждый по отдельности — человек со своими стремлениями, желаниями, а может быть даже и идеалами, но вместе — толпа. А толпа убивает и калечит, невзирая на то, кто в неё входит и что у него или у неё за душой. Толпа давит. Не входите в толпу. Не становитесь толпой. И не слушайте тех, кто сулит пряники и кружки, орехов и чернослива.

Вещаю я исключительно потому, что о художественных достоинствах уже высказались и гораздо лучше, и остается только вещать. Напоследок напомню, о судьбе некоторых фигурантов истории, оставшихся за кадром. Обер-полицмейстер Власовский (Лизонька вспоминает его сына, гимназиста) уволен с должности и почти сразу — со службы. Московский генерал-губернатор Сергей Александрович получил «презент» от эсера Каляева в 1905, а чем закончил тот, «кто начал царствовать Ходынкой», известно каждому.

Если бы я вспомнил, что имел сомнительное удовольствие читать у Павлова «Фарш», я бы пропустил «Холодные звонки». Почему я этого не сделал?! Сгоряча влепил единицу, но сейчас исправляю — рассказ не плохой, он банальный и не хочет из этой банальности выбираться, оттого даже психоделическая «уховертка» воспринимается ровно, без эмоций.

Снова обращение к теме Гражданской войны (третий раз уже!), снова — крутой финал, который вытягивает из топи слабоватый в целом рассказ. Истории не хватает какой-то внутренней логики, чтобы связать отдельные эпизоды в единое целое. Перестрелка у часовни, ранение Мелкого, пытка Хлюстом священника — назначение этих моментов мне видится только в том, чтобы дать перебивку для воспоминаний главного героя (ну и понагнетать читателя). Ещё из шероховатостей, но поменьше — откуда сын диакона знает, как звучат флейты и кто такой Харон, а также — почему гудение сравнивается именно со звуком флейты? Туда же — и китель, как верхнюю одежду в ноябре. В Сибири, ага.

В концовке получилось хорошо, потому что появляется логика — ещё бы без телепатии! — и кровавое мочилово. Отдельно отмечу, как ловко увязан эпизод из прошлого — с перчатками, которые поначалу меня немало озадачили, и бочкой. А мочилово просто по делу.

Хотите, я потешу вас шутливым сравнением? Не хотите? Я всё равно скажу — рассказ напоминает типичный неонуар, только в интернатских декорациях, например, Портос-Потап здорово смахивает на громилу Марва из «Города грехов». Неразлучных друзей у Марва не было, зато был секс.

Написано крепко, образно, и, что называется — аутентично, концовка мощнейщая — чувствуется рука мастера, но по сумме впечатлений чего-то очень сильно не хватает. Чего-то важного. Может быть, возмездия — зло ведь не наказано и даже не изобличено в глазах других. Может быть, признания вины — зло остается злом только в голове Портоса, доказательств никаких нет. А может быть, у меня просто в голове не стыкуются задачки — «Войну и мир» в 10 классе проходят, а Волга и поезда ведь для совсем маленьких.

Не тронуло совершенно. Написано, может, и хорошо, но уж больно стандартно, мало что не — извините за выражение — пасторалью сквозит. Буридамов и Арсеньев в «Красных» из таких вот стандартных компонентов сложили весьма неожиданный витраж, а потом ещё и расколотили его в финале прямиком читателю в лицо, здесь же ничего подобного нет.

Да, а я как раз макарошки разогрел... Крутой рассказ. Мне нравятся такие вещи, где отвратительного монстра можно удалить за рамки, представив аллегорическим воплощением чего-то вполне реального, более того — приземленного. Так было с «Дальними родственниками» Матюхина, так вышло и здесь. Например? Самый прозаичный вариант — папа избаловал ребенка до предела и теперь вынужден постоянно потакать его аппетитам. Или папа настолько боится мамы, что от этого страдает ребенок. Хоррор? «Нет, моя милая, именно вот это — жизнь» (с)

По прочтении затрудняюсь сказать, кто страшнее — монстр или родитель-идиот. Да не, чего тут затрудняться? Папаша.

Джиперс Криперс молдавского разлива (здесь могла быть шутка про каберне, но рассказ на серьезных щщах, поэтому я тоже). Но одного национального колорита маловато, и характер он носит преимущественно косметический — а в остальном схема привычна. И расстраивает кульминация. Герой совершает поступок, столь же сильный, сколь и неоднозначный, но этот поступок совершенно не просчитывается из его поведения [i]до[/i]. Подросток-неврастеник выдает вдруг рациональнейшую — до полного отстранения! — реакцию. Такую холодную и четкую, что Блэйд обзавидуется.

Подчеркиваю, в поступок Эмиля я верю, в то, как его подают — нет.

Напоминает о «Хребтах безумия» Говарда нашего Филипсовича и, темой российской/советской Арктики — «Войну-56» Шимуна Врочека (надо бы попытаться дочитать). Атмосферная и будоражащая воображение история, выпуклые герои, невообразимо-кошмарное — как и полагается! — чудовище.

Если бы я до этого не читал гелпринскую «Одна шестьсот двадцать седьмая процента», то оценил бы рассказ повыше. Но в «Одной шестьсот двадцать седьмая процента» точно такой же открытый финал с внезапно нахлынувшим чувством и неодолимым противником, поэтому...

Очень приятный слог — это раз. Точно ухваченное «двоеверие»: в суеверие и в коммунистическое безверие — это два. А три — это памятник Ленину с черными дырками вместо глаз, где-то за кадром вышагивающий по Стоянову как вышагивал по Копенгагену Розенблом (один из самых жутких моментов в детстве — просмотр этого момента в мультфильме). А вот сама история на фоне всего вышеперечисленного показалась несколько простоватой.

Определённо, буду читать Бобылеву ещё. Уже полез в «Журнальный зал».

Никакие это не ужасы, а самый что ни на есть реалистичный реализм – то есть, метафизический, как мне подсказывают. Оттого становится только страшней. Некоторые родственники сосут кровь почище упырей, а вбивать им осиновый кол в грудину нельзя.

До последнего оставался лучшим рассказом в сборнике, вернее — до предпоследнего, потому что пододвинул его «Царский гостинец», который тоже реализм, только уже без всяких уточнений.

Психоделия, отягощенная силлепсом — то ли авторский стиль такой, то ли контузия героя сказывается. С одной стороны, выглядит это действительно стильно, неважно – намеренно или нет, с другой — стиль [i]зияет[/i], оттого периодически главный герой начинает выдавать вещи, какие странно слышать из уст одного из неизвестных солдат Великой Отечественной.

Сюжет поначалу жутко непонятен (и непонятность эту, на мой взгляд, авторы передерживают), но потом головоломка складывается. И складывается она круто. Но ещё круче было бы, если читатель мог дойти до всего самостоятельно, своим умом. Завести мозги «на подумать» — один из немногих рассказов, где мистический компонент нельзя раскусить с налёту — и выдать разгадку в разговоре! Даже не дав толком пособирать улики! Я немного раздосадован, право слово.

Плоско, недостоверно, некоторые поступки Леньки заставляют думать, что он — идиот. Потому что думать, что автор держит за идиота меня, как-то не хочется. Тут же рядом — претензии на психологизм, которые и по отдельности не смотрятся, а вместе и вовсе выглядят нелепо.

А вот тот случай, когда ударная концовка вытягивает не самый сильный, да что там — откровенно слабый рассказ. Пока шла речь о той, единственной Гражданской – текст шёл совершенно вяло, а я скучал (и опять – в исторических вещах совершенно необходимо больше детализации, на деталях строится достоверность), но стоило холодной руке Невообразимого смять, разорвать полотно реальности — и текст преобразился, стал благородным, стильным, [i]полнокровным[/i]. И отдельно выделю Гиппиус – стих сам по себе сильный, и очень четко, очень точно попадает в ситуацию.

Остро не хватает мотивации младшего Беляева — политической, не мистической. Ведь очень важный момент, усиливающий драматический накал, а внимание авторов преступно обойден.

Вот все говорят про «Нечто», а я в первую очередь вспомнил «Занозу» (Splinter, 2008). В принципе, на этом всё, потому что распространяться совершенно не хочется. От Подольского я ожидал большего — безнадежные «Забытые чертом», совершенно мерзкая «Слякоть«! — а получил обычный скучный ужастик категории Б.

Ох и чудный зверь в яму к нам попал — исторический хоррор, пусть и средней руки! Русские промышленники осваивают Аляску как регион, местные злые духи осваивают русских промышленников — как рацион. Скорей зовите мастера Алжернона. Или доктора Уорторпа с Уиллом Генри. Из недостатков: фабула выглядит несколько скомканной, а тексту остро не хватает деталей местного колорита для полного в оный колорит погружения. Из достоинств: «вкусная» потрошёнка и моментальная визуализация — буквально парой фраз Уманский способен вызвать четкую картинку происходящего. Мне было бы очень интересно прочесть эту вещь расширенной до формата повести.

Круто! Прям вот как надо. Постепенно нагнетая обстановку и раз за разом давая разрядку, автор доводит градус напряжение до предела — на эпизоде с глазком стрелка хоррорметра у меня уверенно влетела в сектор «Включаю свет по всей квартире», и чтобы хоть как-то отвлечься, я полез гуглить про Слендермена, который в ситуацию очень вписывался. Но — маленький и несмертельный спойлер! – тонкий человек оказался не при чем. Единственный рассказ, который смог напугать.

А вот концовка разочаровательная.

Было бы неплохо, если бы было не так сжато, скомкано — возникает ощущение, что читаешь набросок, которому только предстоит развернуться полновесным текстом или, скорее, тритмент сценария. Тем более, что история получилась вполне кинематографичная, при желании она легко разворачивается в лихой детектив с героиней «слегка не в себе» и брутально-небритым напарником или нуар про ненормальных а-ля рюс, который некоторые ещё зовут чернухой (в финальной сцене или хотя бы в титрах там просто обязан играть Wait And Bleed сквозь помехи).

А вот как коротенький рассказик... нет.

Банальную, если не сказать – затрапезную, тему зомбиапокалипсиса можно подать под неожиданным углом, заставив читателя смотреть глазами ребенка. И зомби-жвачка сразу воспринимается не навязшей в зубах пакостью, а всамделишной трагедией. Такой стылой безнадежностью, которую не то что превозмочь, понять нельзя – потому что ты маленький, фильмы ужасов ещё не смотрел, а время повального распространения мобильников (и «Plants vs. Zombie» на них) ещё не наступило. А для тебя – и не наступит. Этот момент М. С. Парфенову удалось ухватить и передать, но в дальнейшем первое впечатление портится – в стремлении сказать покрасивее автора иногда заносит, и он забывает, что ребенок некоторые вещи воспринимает не так и не так о них говорит. А учитывая, что на этом ребенке все держится, а остальной сеттинг — привычный, если не сказать заштампованный...

Одни говорят — Кинг, другие не соглашаются: «Баркер!», а я скажу так — Охотники за привидениями, часть вторая. Это средних размеров спойлер, но положа руку на сердце — если вы читаете «Номер 16» ради неожиданных поворотов сюжета, самое неожиданно, с чем вы рискуете столкнуться — закрыть Нэвилла на середине и пойти почитать что-то другое. Сюжет крайне неспешно развивается вокруг двух персонажей, и если линия Эйприл, которая приехала из Америки разобраться с наследством двоюродной бабушки, а вместо этого оказалась по соседству с чем-то потусторонним, более-менее интересно читать благодаря мистико-детективной подоплеке, то ночной портье Сет, который ме-е-едленно тонет в своем безумии — неимоверно скучен, предсказуем и попросту не нужен — как персонаж первого плана. За Тёмную Сторону отдувается массовка заслуженные ветеранов отрасли испуга — отражения в зеркалах, таинственные фигуры на картинах. Единственное пятно черного в серой беспросветности — мальчик в парке с капюшоном, представитель тропа «Зловещие детишки», но мало-мальски обыгранного.

Само по себе использование проверенных временем средств и ходов не является недостатков — о, нет. Но как их использует Нэвилл — о, да! Он строит из них такой же проверенный временем сюжет про нехорошее место и его заигравшегося с темными силами хозяина, при этом начисто игнорируя все over 9000 подобных сюжетов. Поэтому и Эйприл, и Сэт живут в пузыре авторского произвола, куда не проникают ни вышеупомянутые Кинг с Баркером (чёрт с ними — «Модель для Пикмана» Лавкрафт ещё в 1926 написал, его не то что Эйприл, её бабушка читать могла), ни фильмы ужасов, ни даже мультик про Шэгги и Скуби (ни способность мыслить логически — но это уж как всегда). А вот читатель от такой блокады не страдает. Он, читатель, читал и смотрел многое, что и не снилось героям, оттого всё понимает уже к середине. Но автор вынуждает его продираться к развязке через очередной приступ галлюцинаций Сэта и очередное «открытие» Эйприл, потом ещё глюки, потом ещё «открытие» — и дальше, дальше по рельсам предсказуемой банальности. Или банальной предсказуемости? Одно знаю точно, ничего нового или интересного в этой поездке нет, даже когда состав подкатывается к конечной станции.

Серьезно, двадцать первый век на дворе.

Приехал как-то Бэтмен на Дикий Запад. Ну, народ, естественно сбежался на такое диво посмотреть, а Бэтмен маску снял — и оказалось, что это Ваксиллиум Ладриан. «А, так это наш законник», — поворчал народ и разбрелись кто куда.

Серьезно, я всю дорогу не мог отделаться от ассоциаций с комиксами про Брюса Уэйна. У главного героя «Сплава Закона» тоже есть роскошный особняк, невозмутимый дворецкий и привычка вести несоответствующий происхождению образ жизни — преимущественно по ночам. Он, как Бэтмен, любит забраться повыше, чтобы — как Бэтмен! — эффектно оттуда слететь и навалять плохим парням. И да, Вакс — величайший детектив в своем городе.

Продолжая проведенную таким образом аналогию, можно найти кое-что общее у других героев. Умница Мараси Колмс похожа на Бэтгёрл, а обаятельный пройдоха Уэйн — нет, он не Робин, он Найтвинг (судя по выбору оружия — трости и жезлы, соответственно). Уверен, знатоки комиксов найдут куда больше. А, ещё тут всё взрывается и есть сцена после титров, даже две.

Приятный боевичок. Идеально для экранизации с огромным бюджетом и последующего отрабатывания франшизы.

В «Городе лестниц» очень легко увлечься поиском аллюзий и аналогий – сюжет поначалу развивается крайне неспешно, а обстановка располагает. Континентцы некогда владели магией, которую даровали им боги, и с её помощью подчинили себе если не весь мир, то значительную его часть – ныне же лишились своих Божеств, своего чудесного могущества и вот-вот лишатся истории. Переписать историю Континента, вымарав из неё все следы божественного, хотят в Сайпуре – тамошнее население долго ходило в рабстве, но сумело вернуть себе независимость, более того — убив Божеств, сайпурцы перешли в наступление, смогли захватить недавнюю метрополию и теперь диктуют недавним хозяевам, как жить. Типичный для фэнтези конфликт способен спровоцировать острый приступ парейдолии – континентцы все как один носят славянские фамилии, а столица их называется Мирград (в «девичестве» был Буликов, но в русском издании некоторые имена облагородили, согласовав правки с автором), узнаваема и тоска по героическому прошлому. Сайпурцы же темнокожи, толерантны к однополым отношениям и постоянно говорят о сверхдержаве.

С одной стороны, подобный ход привлекает к сочинению Роберта Беннетта дополнительное внимание. С другой – на ономастике всё и кончается, и увлеченно разыскивая параллели с современной геополитической ситуацией можно пропустить мимо большую часть здешнего мира. А мир «Город лестниц» достоин внимания, не то что типовые фэнтези-кубиклы. Лишенный божественной поддержки, Сайпур развивался как технологическая цивилизация и к моменту описываемых в книге событий дорос до телеграфа, фотографии и автомобилей (при этом не используется ручное огнестрельное оружие, якобы на острове недостаточно селитры для производства пороха – но при обороне посольства применяют пушки, причём довольно скорострельные). На Континенте же уцелело немало божественных чудес и креатур – и большинство из них чихать хотело на привычную физику или логику. Столкновение цивилизаций порождает дикую сюрреалистическую смесь, и львиная доля очарования «Города лестниц» — именно в сюрреализме происходящего (и отсюда, по-видимому, растут ноги сравнения Беннетта с Мьевилем). А детективное расследование позволяет провести героев по самым необычным местам.

На «отлично» отработав с антуражем, по остальным параметрам Беннетт тоже неплохо справился – но только неплохо. Его герои симпатичны, но заурядны и не очень подходят заявленным ролям. Шара Тивани, конечно, умненькая, а местами даже сообразительная, но больше походит на лучшего студента курса, чем на опытнейшего оперативника. Её «секретарь» Сигруд, как и полагается северянину, брутален и молчалив – но автор зачем-то засунул ему в прошлое тайну, которая совершенно очевидна и раскрывается самым невнимательным читателем, стоит только о ней обмолвиться. Единственная, кому комфортно в амплуа, бой-баба Турин Мулагеш — флэшбэков для показа внутреннего мира ей не досталось, а единственный момент крутости у генерала Мулагеш проходит за кадром.

Туда же, за кадр, Беннетт выносит и рассуждения. Дело в том, что он время от времени касается таких типичных для фэнтези тем как коллаборационизм, ксенофобия, взаимоотношения богов и паствы, и прочая – в том же духе. Но именно, что касается – обозначив момент, почти сразу отходит от него и предоставляет читателю рассуждать дальше самостоятельно. Или не рассуждать – если тот не хочет. Всё же «Город лестниц» — развлекательное фэнтези, на первом плане здесь загадки исчезнувших Божеств Континента и шпионские похождения Шары Тивани – shake, no stir – а остальное идёт факультативом. И вот как развлекательное чтиво «Город лестниц» крепенький такой, хороший роман на пару-тройку вечеров. Заслуженные 7 баллов + 1 балл за кульминацию сцены, вынесенной на обложку. Сыру Роберту Беннетту!

…ве. Буквально. Ухнув в кровать в конце «Голодной бездны», герои выбираются из постели только в «Детях Крылатого Змея». Это немного внезапно, но на то ведь и нужны детективы, чтобы удивлять в финале? Второй том удивляет с самого начала – вместо того, чтобы разбираться с делами, которых скопилось более чем достаточно, Тельма и Мэйнфорд решают разобраться с собой.

Трудно назвать их взаимоотношения сколь-либо интересными – они просчитывались ещё с аннотации первого тома, воплощаются в духе сочинений типа «Морибунды» (по понятным причинам не знаком с первоисточником, поэтому апеллирую к пародийной аллюзии), и ничего особо не добавляют персонажам, кроме повода для внеочередной рефлексии – чего тут и так с избытком.

Куда интересней и живей выглядит линия вторая, ведь там прорастают в немыслимые всходы зерна авторской мифологии. Оная мифология по большей части основывается на кровавых верованиях индейцев Мезоамерики, но кое-что касательно пришедших из Старого Света сущностей взято из кельтского фольклора. Несмотря на кажущуюся непохожесть, у обитателей полых холмов и ступенчатых пирамид есть кое-что общее, а именно – жизнь человеческая ими и в грош не ставится.

Вторая книга выделяется мрачностью и количеством проливаемой кровушки даже на фоне далеко не радужной первой — вот только в «Голодной бездне» гибли третьестепенные персонажи, для фона и за кадром, в «Детях Крылатого Змея» Мрачный Жнец собирает щедрую дань знакомыми героями... По-прежнему фоном и за кадром. К тому же большинство из них составляют разной степени подлецы, а тех, кто был мало-мальски симпатичен: во-первых, мало; во-вторых: они давно пропали из виду для читателя, поэтому их гибель никаких особых эмоций не вызывает.

Разгадка подобного равнодушия проста – слишком много оказалось накручено к финалу. И вместо того, чтобы переживать за судьбы героев и всего Нью-Арка (да, ставки здесь резко идут на повышение), читатель вынужден плутать в хитросплетениях козней и интриг, путаться в сущностях и их мотивах – впору составлять схемы с левитирующими фруктами. Не добавляют ясности и развешенные ещё в первом томе ружья – почти все они связаны с центральным конфликтом и исправно стреляют, но порох давно и безнадежно отсырел, оттого выстрелы легко пропустить, если специально не прислушиваться.

Выходит парадокс. С одной стороны, книга на 100% оправдывает ожидания. Отношения между двумя главными героями получают развитие (романтическое фэнтези — check), загадочные преступления получают разгадку (магический детектив — check), мифология получает место быть (индивидуальные авторские особенности — check). А с другой стороны, потенциала у истории хватило, чтобы оставить жанровые рамки далеко позади, и мне досадно, что так не произошло. Получилась просто крутая вещь из жанра, где крутых вещей как-то не ждешь.

Некрасивая девочка, чья жизнь ДО напоминала медовый коржик, а ПОСЛЕ превратилась в заурядный ад и нелюбимый мальчик, который с самого детства был обречён – если кому и танцевать мазохистское танго на краю пропасти, так только этим двоим. Вдобавок, на Мэйнфорде висят проблемы с семьей, медленно надвигающееся безумие и смерть на жертвенном камне – в прошлом, а Тельма всеми правдами и неправдами стремится найти и покарать всех, причастных к убийству её матери – и Мэйнфорда в том числе. Простите, это точно романтическое фэнтези?

Собственно «романтики» здесь исчезающе мало — куда меньше, чем мрачной городской фэнтези и «крутого» детектива. Не случайно здешний Нью-Арк как брат-близнец походит на Нью-Йорк первой половины ХХ века – вернее, тот его образ, который знаком большинству по фильмам нуар. Вот только этого близнеца в детстве унесли альвы, поэтому в Нью-Арке ещё живет магия. А также оные альвы, цверги, забытые боги Нового Света, возносящие им кровавые жертвы масеуалле и множество иных народов и персонажей, достойных внимания. Здесь служебные малефики страдают от неконтролируемых выбросов Силы, чтицы в силах проникнуть в прошлое людей и вещей, а живой дом, по камню перевезенный из Старого Света, стремится спасти своего единственного обитателя – тщетно стремится.

В «Голодной бездне» есть все слагаемые для хорошего детектива — привлекательный антураж, увлекательный сюжет, харизматичные герои. И быть бы ей открытием года, вот только... вот только многообещающее начало не приводит к столь же достойному завершению. Герои после попадания в койку стремительно теряют глубину и обаяние несладкой парочки, превращаясь в заурядных персонажей из очередного лавбургера, а столь интригующие поначалу загадки – не получают сколь-либо заметного развития, тускнеют и теряются на фоне новых, которым тоже не суждено увенчаться разгадками. Да и обрывается книга буквально на полусло…

Я, Сын Чтения, выступил в поход на долину Меекхана в сопровождении трех своих а'кееров — неуемного Читательского Любопытства, блистающих Привлекательных Посылов и потрепанного в предыдущей схватке с отрядами Милых Моих Доверия Польским Авторам. Я рассчитывал легко сокрушить Меекхан, захватив богатую добычу Приключениями и полонив множество Харизматичных Героев. Я был молод и самонадеян. Теперь я стар и мудр, и единственные слова, которые Я-сейчас сказал бы Я-тогда: «Хрен с два!»

Уже первые столкновения с Горной Стражей заставили насторожиться — они заманивали меня в ловушки, где не было никого. Летучие отряды Интереса уходили преследовать врага в ночи и не возвращались, бесследно растворяясь в Строках и Страницах. К заветной долине я прорвался буквально на зубах. У подножья должно было начаться великое сражение... И я уже предвкушал битву с достойным противником, отмеченным Богом Авторитетной Премии, но встретил лишь Бесконечную Тоску и Скуку. Спустя два дня жалкие остатки моих а'кееров, едва влача ноги, покинули непокорную Книгу.

А теперь, поскольку метафора с войском исчерпала себя, скажу кратко. Читать 100+ страниц про триста спа... меекханцев было чудовищно, невозможно, неимоверно СКУЧНО. Потому что кроме вялотекущего экшна тут ничего нет. По эмоциям — ноль (переживать некому), по эстетике — ноль (смаковать нечего), по «обмозговать» тоже решительно нет (если вы не собираетесь в ближайшем будущего обронять горную долину от зерг-раша степной кавалерии). Если первая история напоминала, о героике Говарда — наивной, но привлекательной в своей наивности, то «Все мы меекханцы» воскрешают в памяти батальные сцены перумова (или новеллизации боевки Тотал Вар).

Я очень благодарен журналу «Мир фантастики», что они выложили эту повесть для ознакомления — это спасло а'кееру моего портмоне четыреста Деревянных Всадников.

Встретились как-то Дюма с Лавкрафтом и один другому говорит: «А давай напишем свой «Перестук костей», только с Боярским и фальшивомонетчиками». Потом вспомнили, что оба уже умерли и полетели вселяться в кого-нибудь. Думаете, анекдот? Или постмодерн лютый? Как бы ни так!

«Ядра, луидоры и рыбьи кости» очень много перенимают от вышеназванных, кроме самого главного — что Дюма, что Лавкрафт мастера лить воду, поэтому говардовской лаконичности рассказу не хватает. Оттого он такой несбалансированный, с ненужными подробностями, экшном галопом и сорокапушечным, вертящимся со скоростью флюгера, фрегатом. С другой стороны — рыбам в воде самое место, не иначе поэтому рассказ, несмотря на массу огрехов к себе располагает. Миленькое такое приключение рыцаря мгновенных переодеваний и кинжала.

Но над языком надо работать, над стилем надо работать, и «Короля Чуму», по хорошему, тоже стоит прочесть. На конкурсе оценил бы выше, но раз прочитал только в понедельник...

Марк Лоуренс продолжает примерять сияющий ореол героя на персонажей мало для этого подходящих. В предыдущей трилогии о терниях это был Йорг Анкрат – разбойник и убийца, шедший по узкой тропе от просто подонка до коронованного подонка, виллайна и вигиланта. «Принц шутов» открывает новую трилогию о Разрушенной Империи и герой здесь тоже новый. Знакомьтесь, Ялан Кендат – любитель женщин, азартный игрок и завсегдатай букмекерских контор. «Ты, Лютик, циник, свинтус, бабник и лжец!» Одним словом, наш человек. Волею зловещей магии Молчаливой Сестры беспечно прожигающий жизнь Ялан оказывается связан с викингом Снорри вер Снагасоном и вынужден отправиться на север мира, туда, чтобы спасти семью Снорри и выяснить — кто собирает армию из погибших во льдах викингов?

Из этого могло получиться захватывающее путешествие, но автор решил сделать акцент на другом. В результате потенциально интереснейший мир, представляющий собой вновь погрузившуюся в средневековье после некоего глобального катаклизма Европу, оказался «за бортом», и посмотреть, какое применение артефактам высокотехнологичной цивилизации загадочных Зодчих (нашей с вами цивилизации) нашли местные жители, к сожалению, не удастся. Взамен внешнему миру Лоуренс предлагает обратиться к миру внутреннему, детально описывая, как меняется Ялан и его взгляды на окружающую действительность в ходе странствий со Снорри. Как трусость уступает отваге, а легкомысленность – ответственности.

У другого автора подобное выглядело бы чрезмерно назидательно, но у Лоуренса на руках имеется пара неоспоримых козырей: ироничный, честный перед собой Ялан и непоколебимый Снорри. Непохожие друг на друга насколько можно представить, но вынужденные действовать рука об руку. Наблюдать, как при этом сталкиваются их мировоззрения — главное развлечение первой половины книги.

Первая и очевидная аналогия с «Принцем шутов» — «Полкороля» Джо Аберкромби. Обе книги используют один и тот же антураж, одного и того же героя и рассчитаны на одну и ту же аудиторию — подростковую. Только Аберкромби традиционно сильнее в создании колоритных персонажей и атмосферы мира, а у Лоуренса нет такой кинематографической визуализации, зато есть живой и убедительный герой, который не теряется на фоне своих соратников, а ко второй половины книги подтягивается и добротный экшн. И ещё одна немаловажная деталь, «Принц шутов» непредсказуем — чего «Полкороля» сильно не хватает. До самой последней страницы трудно предугадать, чем закончится поход Ялана и Снорри, и а в финале Марк Лоуренс ставит и вовсе всё с ног на голову. Или с головы на ноги – это уж как посмотреть.

Смотреть же стоит на расстоянии, то есть, дождавшись окончания цикла. Формально «Принц шутов» самостоятелен, но его финал сулит новую дорогу, а не окончание пути. Ялан и Снорри достигли края света, дальнейший путь пролегает... за край. А вот когда у читателей получится последовать за ними, знает только издательство «Фантастика».

Андрей Кокоулин известен широкому читательскому кругу как автор короткой формы, прежде всего — рассказов. Поэтому, когда оказалось, что его «Северный удел» будет первой авторской книгой в новой серии «Тёмное фэнтези», возникли определённые сомнения. Комфортно ли будет Кокоулину на стайерской дистанции, хватит ли книге дыхания? И будет ли под обложкой действительно тёмное фэнтези?

С первых страниц Кокоулин максимально уходит от привычных для жанра рамок и клише. Благополучная и развивающаяся империя, в которой легко узнается Россия на рубеже 19-20 веков, прошедшая топонимическую ретушь, ничуть не похожа на мрачное и кровавое средневековье, где человек человека люпусом ест. Вместо отпетого негодяя или на худой конец плута-трикстера главный герой здесь офицер тайной службы – преданный Отечеству, государю-императору и семье, консерватор и самую толику идеалист. Да и главная интрига закручивается вокруг расследования загадочных убийств, а вовсе не мести героя. Словом, на тёмное фэнтези «Северный удел» ничуть и не похож, а на что похож – так это на конспирологический детектив в духе сочинений Бориса Акунина об Эрасте Фандорине (в первую очередь на ум приходит «Азазель» — благодаря схожести некоторых сюжетных поворотов).

До поры до времени «Северный удел» этой схожестью пользуется. Бастель Кольваро расследует убийство представителей высших фамилий империи и выходит на след убийц с немыслимой «пустой» кровью – в отличие от цветной крови высоких фамилий и серой крови простолюдинов, в ней нет и тени цвета, параллельно пытаясь разыскать пропавшего при странных обстоятельствах отца. Вскоре Бастель обнаруживает, что события эти связаны, а первопричиной всему – желание некой силы свергнуть государственный строй в империи. Но в тот момент, когда дело кажется раскрытым, а главный злодей изобличён, хоть пока и не назван, Кокоулин меняет правила игры, переводя «Северный удел» из детектива в самый настоящий триллер. Да так молниеносно, что привыкший к неспешному развитию событий читатель рискует слететь с проторенного пути в канаву и ещё дальше, дальше – где он никак не ожидал очутиться, когда действие сумасшедшим галопом ventre à terre устремляется вперёд.

Это самое интересное в «Северном уделе» — напряженный финальный спурт, больше напоминающий кошмарный сон, от которого просыпаешься в холодном поту – только чтобы очутиться в ещё более жутком кошмаре. А то, что Андрей Кокоулин дистанцировался от характерных для тёмного фэнтези решений только добавляет драматичности, чего лично я не жду уже давно не то что от тёмного — от любого фэнтези.

Не обошлось и без недостатков. Большинство действующих лиц и в том числе и среди главных выполнены шаблонно, только авторское мастерство оживляет их, не давая превратиться в говорящие функции. Неживым выглядит и мир, в котором отчетливо явлен регресс, но отсутствует какое-либо развитие — даже главный конфликт отличается «рукотворным происхождением», а не закономерным историческим процессом. Но несмотря на всё это и кое-что другое, дебют Андрея Кокоулина вышел уверенным и крепким. Хочется надеяться, что автор на этом не остановится.

С одной стороны — динамичный сюжет, колоритные персонажи, декорации... нет, вот декорации как раз заурядные. Привет, опять же, героям Лейбера и пальба из ружья Чехова тоже стоит отнести к достоинствам.

С другой — выловить в тексте какую-то мысль, позволяющую ему шагнуть чуть дальше из рамок очередного приключения, затруднительно. Рассказ хороший, но ни про что — картинка есть, смысл... Смысл мне не явился.

Такие дела.