Васин брат нам рассказывал, что он читал, будто японцы выдумали могучий снаряд под названием «человек-торпеда» и что туда ложат человека и он управляет торпедой и подгоняет ее к самому кораблю и метко целится без промаха, потому ведь он сам с этой торпедой вместе. Потом взрывает корабль навовсе и, конечно, сам притом тоже взрывается навовсе, потому что он сам лежит в этой торпеде, где порох. И что у японцев есть герои под названием «самураи», которых будут ложить в эти торпеды, и они будут целить в наши корабли и взрывать их и сами, конечно, взрываться тоже вместе. И мы тогда заспорили, что у нас такие герои тоже есть и сколько угодно, и что и Вася, и я, и все пионеры нашего отряда тоже не испугаются лечь в такую торпеду, а потом мы пошли в класс и не доспорили. Но потом я много задумался и сказал Васе, что я в торпеду не лежу. А когда он начал тюкать и говорить «трус», я тогда преспокойно сказал, что «то одни глупости и что пусть эти самураи умирают, а нам надо не умирать, а побеждать, чтобы самому быть целым и строить дальше освобождение трудящихся, как сказал товарищ Сталин, что главное — это люди.

А так умереть вовсе не фокус, это всякий дурак сумеет и никакого геройства тут нет, и его самураи — дураки и просто задаются, а лучше выдумать не могут. И я сказал, что обязательно выдумаю и уже начал думать, а потом забыл, потому что получил один «неуд» по русскому и заниматься, а о войне некогда было. А потом, когда прорабатывали в отряде речь В. М. Молотова, я вспомнил обратно и стал думать.

Теперь расскажу, что придумал, а вы, тов. начальник, обязательно дайте ответ, верно я придумал или нет.

Надо такие торпеды обязательно делать и у нас, и чтоб они были очень могучие и взрывали корабль навовсе с одного разу, туда надо положить очень много пороха и сделать две машины — одну в торпеде, ну, про эту вы знаете, а другую — то, что не знаете: сзади торпеды, там, где лежит человек, как я нарисовал. И пусть она ходит быстро, быстрей, чем сейчас, быстрей всех.

И тогда он в этой торпеде быстро подойдет к кораблю и будет целить сам, как тот самурай, потому что пока он ведь тоже с торпедой вместе. А вот потом, когда будет совсем-совсем рядом и уж наверное попадет, тогда пусть нажмет, где у меня нарисована кнопка, тогда он от торпеды отцепится и в маленькой лодке, которая была сзади торпеды, пусть быстро поворачивает обратно и быстро едет к своим, чтоб его не задавило, когда корабль начнет падать. И тогда он опять берет вторую торпеду, прицепляет ее, как у меня нарисовано, и опять идет на врата. Дурак самурай раз взорвет и взорвется навовсе сам, а наш герой еще лучше научится, как взорвать другой корабль.

Извините, что плохо нарисовал, пусть инженеры срисуют, как надо, и пришлют мне, я проверю, — но и так все понятно.

Главное, что человек отцепляется, вот это герой, надо не умирать, а побеждать.

И я назвал этот могучий снаряд «Ответ самураю», пусть так и называется, когда выстроете. Чтоб они знали, что мы все равно лучше их придумаем, и пусть не задаются...»

Конец тетради занимали рисунки и чертежи могучего снаряда. Флагман внимательно рассматривал их, и ждавший его улыбки собеседник так ее и не дождался. Флагман, наконец, поднял глаза, и собеседник увидел в них мягкую ласку и волнение.

Он встал и подошел к книжным шкафам, на которых стояли модели кораблей. Подставив стул, он снял модель торпедного катера и, вернувшись к столу, протянул ее докладывавшему:

— Отправьте-ка пионеру. А письмо я ему сам напишу...

Письмо и посылка всколыхнули весь Зайсан. Флагман писал Мише, что проект его замечательный, но что, к сожалению, уже осуществлен с небольшими техническими изменениями и называется торпедным катером, модель и описание которого прилагается. И еще писал флагман, что Миша хорошо ответил самураям в что, действительно, героизм не в том, чтобы взрываться вместе с торпедой, а чтобы уметь во-время отцепиться и все-таки победить.

— Ну и что ж, — сказал Миша, весь красный от стыда, волнения и счастья, вертя в руках модель. — Я не обязан все знать! Придумали уже, так придумали. А я еще придумаю! Я их все равно перепридумываю!

------------------------------

Текст воспроизведён по газете "Правда" № 120, 1 мая 1938, стр. 4

------------------------------

Перевод в текстовый формат ЛысенкоВИ