Художественная литература самого высочайшего уровня, это тот случай, когда произведение не только полностью вовлекает в себя, но и заставляет думать и страдать вместе с героями. Размышлять вместе с ними (!), становясь единомышленником то одного, то другого героя, переосмысливая что-то, меняя своё мнение о том или ином человеке, меняя симпатии и антипатии. С этой книгой — живёшь.

Полностью согласен с оценкой, данной ранее ув. Жескарём — эта книга «шедевр на все времена».

Вот и мы сидим на своих двухстах островах, постоянно готовые к агрессии или к её отражению. Нам также не оставили выбора. Если ты русский, то твои главные враги на острове США и конфедерации островов Европа, если ты грек — то твои враги на острове Турция, у албанца — враги на острове Сербия. И множество мостов, которые нужно охранять. Иногда, правда, приходится завоёвывать и чужой остров — но. что поделаешь, такие правила игры. И вот рыцари сражаются, женщины лечат их раны, острова для поднятия боевого духа захлёбываются в ненависти друг к другу. А клювокрылые кукловоды спокойно наблюдают эа экспериментом.

«Подаренное знание — ложь», — говорит фанг. Много ещё очень важного говорят фанги. Книга позволяет удивительным образом заглянуть в свою Душу через чужое зеркало. Вопрос красоты войны — настолько сложен, что герой и не может на него однозначно и чётко ответить, хотя от его ответа, от того как поймут этот ответ фанги, зависит судьба земной цивилизации. Но ещё важнее этот вопрос для читателя. Поставить перед собой важный Духовный вопрос — это уже очень и очень многое.

Когда-то в советские годы от литературы требовали, чтобы каждое произведение чему-то учило. Потом, с перестройкой, такой подход был осмеян и подвергнут остракизму. В результате в наши головы хлынул поток интеллектуальных помоев.

Роман «Лорд с планеты Земля» наследник лучших традиций русской и советской литературы. Заключительная повесть трилогии очень высоко поднимает нраственную планку произведения. За что автору — огромная благодарность!

Эх, какая красотища! Как хорошо, что в школе этого не читал, а то бы поставил крестик «прочитано», и проглядел бы богатство. Прочитано махом, взахлёб. Какой живой, чистый, красивый, настоящий (!) русский язык! Читаешь, словно свежую ключевую воду пьёшь. Всё, пошёл, пошёл дальше читать всего Тургенева, благо такой волшебный подарок преподнесла судьба.

Интересная, яркая книга. Читается на одном дыхании. Важно, что роман современен в обоих смыслах — возможно, лет через десять он будет восприниматься по-другому. Но сейчас! Читаешь, почти как сборник зашифрованных притч, радуясь всякий раз после разгадки неочевидной с первого взгляда аналогии. Читаешь, словно скрытое послание, причём не автора, а кого-то другого, кто знает, что происходит на самом деле, что будет, и как поступить, чтобы не совершить ошибок. Порою останавливаешься, чтобы мысленно поспорить с текстом или с персонажем. Иногда откладываешь книгу и вовлекаешься в мысленный монолог, ищешь аргументы, думаешь. Давно не встречал книги, которая под внешне приключенческой обложкой несла бы столько смыслов, смыслов важных, нужных и своевременных.

На мой взгляд, одна из лучших книг Крапивина. Только читать её лучше не в детстве и не в юности — только тогда, после всех приключений и страданий пройденного Пути — станет ясно, о чём говорит Автор.

Книга очень гармонична, многогранна — эффект от прочтения что-то среднее между откровением и прозрением. Считаю, что книга относится к категории «для врозслых». Хотя, читать-то, ведь, никому не запретишь :smile:

Честная, сильная книга. Тема — архисложная, тут «кто говорит — не знает, кто знает — не говорит». И если бы не такие смелые, открытые и человечные книги, как «Чеченский блюз», то, спустя годы, когда боль пройдёт, писать будут авторы, которым большую часть произведения придётся додумывать, всё более превращая жестокую реальность прошлого в миф, созданный по лекалам дня современного.

Книга замечательная, но вот эта тема с богом, которая стала популярной в 90-е, изрядно портит впечатление. Книгу-то, ведь, хочется воспринимать целиком, без купюр. А тут приходится мириться с тем, что не принимаешь сердцем, потому что всё остальное прекрасно.

Искреннее желание человека искать духовную платформу своей жизни — естественно, и в этой естественности — очень лично, сокровенно. А тут нам широкими мазками бах, бах — вон Ноздря молился во время боевых действий, вот и жив остался. Отец у него — поп, поэтому и сына смерть обошла.. Как-то это всё слишком примитивно упрощено. А чеченцы разве не молились, а их, вон, постреляли... Нет смысла дальше эту тему развивать — просто появились в современном творчестве две крайности. Одни тащат в произведения пошлятину и разврат, их антагонисты — по любому поводу того или иного бога (чаще всего Исуса). А жизнь-то гораздо богаче всего этого, и проживает её отнюдь не Богъ, а мы с вами — простые труженики судьбы.

От такого рассказа просто не по себе становится. Впечатление сильное, неизгладимое, страшное. Более всего цепляет, что написано-то всё с натуры, не придумано ничего. Разделили народ на рабовладельцев и рабов — и, словно бы, так и нужно. Сейчас ситуация внешне мягче, но, по сути, такая же. Просто пришли новые технологии рабовладения — технологии 21 века. Нет, нельзя так жить, братцы! Жизнь должна быть другая — основанная на добре, свободном творческом труде, братстве, честности, правде, любви. Разве нет?

Мой первый номер «Уральского следопыта».

Купил в киоске «Союзпечать» на съэкономленные от обедов в школе деньги. Журнал привёл в такой восторг, что пришлось создать целый «резервный фонд». На обед мне выдавалось 40 копеек, из которых удавалось выкроить примерно 15-ть. Эти сбережения хранил за гаражами, под металлическим настилом. Каждый день по дороге в школу пополнял. Всё накопленное шло на покупку новых журналов. Через несколько месяцев был разоблачён, и — ура! — мама выписала мне журнал. Так, что вот, при взгляде на эту обложку декабря 1976-го аж растрогался.

Где это всё? Мир, которого не существует, страна, которой нет, прекрасное будущее, которое никогда не стало настоящим.. Ничего — нужко просто крепче сжать Стяг Вечности в руках.

Наш драматический опыт столь богат, что мы не может не построить для своих внуков светлое будущее. Ведь, не может быть, чтобы всё это было зря...

Удивительная по актуальности басня. Прочти её лет тридцать назад — не оставила бы, вообще, никакого впечатления.

Но сейчас, для сегодняшнего дня — звучит более чем свежо.

Однако, интересно и другое — то ли жанр басни исчерпал себя, то ли современные баснописцы не столь талантливы, но современные аналоги «Лисы-строителя» не столь ярки и запоминающися.

Такой роман хорошо бы в советские годы прочитать — вот вам, пожалуйста, безчеловечный мир капитализма. Три одинокие судьбы, от которых никакого толку окружающему миру, три одиноких человека, не нужных обществу и не нашедших своего места в социуме безчестия и чистогана. Хорошо бы было. Прочитал, вот, мол, как там нелегко живётся на загнивающем Западе, и пошёл себе по своим светлым общественно полезным делам.

К сожалению, прочитал эту замечательную книгу только вчера. И так тоскливо и гулко стало на Душе. Как в той песне: «Я выкрикнул: да это ж про меня! Про нас, про всех, какие к чёрту волки!». Вот она, вокруг эта жизнь Гриновского Капитана — грохочет себе эта населённая планета, а человека и не видно. А человек-то есть! Он рвётся к интересной, нужной людям жизни, и если его стремление искреннее и настоящее, то он найдёт, конечно, место для своего подвига, только кому этот подвиг окажется нужен?

Как подвиг Капитана останется лишь короткой сухой строчкой в отчётах враждующих спецслужб.

Собственно, всё написанное выше не столько отзыв, сколько дань уважения автору. Ну, просто, нельзя было прочитать такое сильное произведение и не откликнуться парой строк.

Будущие маршруты путешествий, пересекающие континенты и океаны — в планшете одиннадцатилетнего мальчишки. Как это понятно для тех, кто вырос в советские годы. Мечта, зовущая в даль, жажда открытий и подвигов. Когда читаешь такие рассказы, как «Планшет», понимаешь, что вот это — настоящее, вот эта светлая тяга к материкам и звёздам, а не «мечты» о новом планшетнике и навороченном телефоне. Вообще, большинство произведений Крапивина, можно рекомендовать как лекарства для Души. Помогает от заскорузлости и замерзания. Применять желательно регулярно, чтобы матрица окружающего мира паразитов не сграбастала обратно.

Интереснейшие зарисовки в каждом выпуске географической викторины. Целый месяц можно ломать голову, советоваться с друзьями, рыться в библиотеках. Как здорово, что тогда не было интернета. Как много он нам дал, и как много лишил...

Чего только не готов совершить влюблённый молодой человек ради возведённого на пьедестал идеала. Всё в ней кажется прекрасным, каждое слово наполненным особым смыслом, любой поступок — вызывающим восхищение. Но всё это очарование рано или поздно проходит.

К герою рассказа Александра Грина отрезвление приходит по окончании охоты. Ни медведя, ни волшебства любви уже не вернуть.

Вопль умирающего дракона о помощи и об отмщении описан с такой силой, и в таких красках, словно автор сам присутствовал при безчеловечном (или наоборот — очень человечном?) убийстве дракона. «Казалось просто немыслимым (хотя никакого разумного основания для этого не было), чтобы никто так и не откликнулся на его зов...» Рассказ закончен, а образ убитого дракона всё стоит перед глазами, а отголоски крика всё ещё слышны...

С болью понимаешь, что убийцы беззащитного животного — существа одного с тобой вида, что они всегда найдут разумное объяснение любому своему изуверству.

Бытует мнение, что истинный смысл стихотворения не очевиден. Возможно, речь идёт о том, что Омар пришёл в святую мечеть не для того, чтобы услышать слово людское, а для того чтобы спросить у Бога о том, что ему делать, поскольку тело его, как покров для истинной молитвы, уже обветшало, и нужно ли ему новое тело или это будет последним для него. Проще говоря, достоин ли он выйти из круга реинкарнаций, или же нет. То есть, речь шла о Духовных, а не материальных ценностях.

Свобода.... Воля... Душа человека рвётся на волю, но путы социальной обусловленности вросли в наши тела. Грин фантастически-совершенным образом раскрывает этот конфликт.

Первая война с Финляндией длилась с 15 мая 1918 по 18 октября 1920 года, когда был подписан Тартуский мир, и Финляндия получила все те земли РСФСР, до которых успела дотянуться за время этой самой войны. По политическим причинам, ни та, ни другая сторона не любили её вспоминать. Финнам было не с руки рассказывать о своём позоре, ну а Советы просто не хотели ссориться с, в принципе, хорошим другом и покупателем.

Книга рассказывает о событиях второй войны, про которую Финляндия не вспомнит ни при каком раскладе в силу капитального провала 'помощи братскому народу', то есть, о второй советско-финской, длившейся с 6 ноября 1921 года по 25 марта 1922-го до ратификации договора о неприкосновенности границ.

Очень интересный очерк. Интересен своей документальностью. Итак, историки предметно нам доказывают, что до 1923 года в Свердловске (Екатеринбурге) ни водопровода, ни канализации не было. К этому времени город уже двести лет был столицей Урала — получается, вёдрами таскали с утра до вечера воду на верхние этажи городских домов, и вёдрами вытаскивали человеческие отходы. Картина вырисовывается апокалиптическая. И нереальная. Получается, было что-то другое, обеспечивающее надлежащее санитарное состояние большого столичного города.

Вопрос оказался сложным. Читатели нашли лишь пару произведений. Остальные сообщила редакция журнала.

М. Рейнольдс «Пари», М. Эме «Человек, проходивший сквозь стены», К. Домбровский «Остров неопытных физиков», К. Булычёв «Вымогатель» и «Путешествие Алисы»,

Г. Альтов «Создан для бури», С. Лем «Стиральная трагедия», С. Беляев «Истребитель 2Z», П. Валё «Стальной прыжок», Л. Белов «Этот несносный Ноготков», М. Кит «Машина времени», Г. Фиалковский «Цереброскоп», А. и Б. Стругацкие «За миллиард лет до конца света» и «Второе нашествие марсиан», Л. Треер «Приключения воздухоплавателя Редькина», Д. Финней «Игра стоит свеч», П. Амнуэль и Р. Леонидов «Третья сторона медали».

Есть такие слова. Они как пароль. Казалось бы пишет человек известными словами о понятных, с первого взгляда, событиях. Но читаешь, и сердце вдруг как защемит, и вдруг как почувствуешь невыразимое. Вот то, что словами-то и выразить невозможно. А, оказывается, возможно... Это высшее искусство. Можно написать десять раз «люблю Родину», и это мало что выразит. Ну, разве что очевидное. Любит человек, и ладно, понятное дело. Можно описать подвиг, тогда эта мысль станет яснее.

А можно, как оказалось, написать вот так, как Олег Ермаков — когда слаженный строй повествования подобно рукам гениального пианиста ложится, обходя все преграды, прямиком на невидимые клавиши Души, и она вдруг отзывается. Вот, честное слово, в концовке навернулась слеза, и упала, точно так же, как у московского героя рассказа, за полмгновения до него.

Но только рассказ этот «под паролем». Описанный эффект он произведёт только на тех, кто когда-то получил доступ к этому паролю, а было это так давно и так далеко, что почти ни у кого шансов не остаётся. Поэтому рассказ этот современному просвещённому читателю не рекомендую.

Во избежание разочарования.

Да, именно так и есть. Ничего не изменилось. Кажется на войне, что вот там, впереди — то самое главное — главное, ясное — ясное, светлое — светлое. То. ради чего ты здесь в окопе, ради чего воюешь. А потом — бац, пролетают годы, и ты приходишь к тому же выводу, который блестяще, проникновенно, трогательно и искренне до глубины Души делает в своём прекрасном стихе Сергей Сергеевич:

Оценка этого произведения не зависит от согласия или не согласия с решением князя, который в летописях сейчас будет прописан как «Мудрый». Скорее всего, спустя десятилетия, племя потерпит поражение именно по причине этого решения. Казнь врагов и казнь мастера не добавит мира и гармонии в Души народа, но воинственный пыл будет ограничен технической невозможностью создания средств защиты. Сказка очаровывает своей парадоксальностью. По уму — хочется поставить оценку «1», но ставится совершенно другая.

Почти до самого окончания книги судьба Виктора остаётся неизвестной. Судьба во всех смыслах и с большой и с маленькой буквы, т.к. жизнь героя складывается так, что его несёт бурным течением, а он вынужден лишь действовать по обстановке.

Глазами непьющего читателя хорошо видно, кстати, что многие ключевые точки были связаны именно с употреблением алкоголя. Причём, так происходит и в жизни, поэтому автор здесь очень реалистичен, как и на протяжении всей книги. Все приключения второй части связаны с тем, что в ночь, когда Виктор увидел «крестик» на себя, он напился в казино до безчувствия и проспал, поэтому не успел за пингвином Мишей, и улетел в Антарктиду один.

Опять же, не напейся он в Москве, не попал бы в Чечню, не вернул бы Мишу.

С другой стороны, не произойди всего этого, не было бы морального долга перед пингвином, Виктор и не попал бы на яхту, где Её Величество Судьба выложила перед героем полный расклад. Всё, как в жизин — проходят годы, сопоставляешь прошедшее, складываешь кусочки былого один с другим, и вдруг замечаешь, что все события и встречи были уже расписаны невидимым режиссёром, а твоя собственная задача была очень проста — жить честно и достойно, по Совести.

Современное общество могло бы удивить жителей не только XVII века или ранее, но даже тех, кто жил в ХХ. Оно полностью построено на противоречиях и нелогизмах. Хотя всё это нáчалó закладываться ещё в XVIII веке, когда стали появляться ростки наций, выразившихся в национальности в ХХ веке. Вместе с желанием отгородиться от соседей, которые «не с того конца разбивают яйца», а точнее управляются другой семьёй правителей, стал проявляться вопрос о наследии предков, который также оформился только к ХХ веку. Но ведь если задуматься, то разделение на национальности является противоположным попытке наследования, так как предки, оказывается, были если не одними для всех, то, по крайней мере, для многих народов. При этом каждая страна наделяет предков своими, уникальными для этой страны особенностями, не глядя на то, какими были эти предки на самом деле. Хотя иногда возникает и противоположный процесс открещивания от «плохих» предков, не пытаясь даже разобраться в том, а в чём же они «провинились», особенно смешно, если оказывается, что «плохие» предки оказываются лишь иначе описанными обиженными народами «хорошими» предками, к которым эта национальность стремится.

К сожалению из всего массива послания (а то, что «документов было много») нас знакомят только со вступительной запиской.

Вот и всё, чем с нами поделились...Сообщается, что все документы храниятся в Нижне-Тагильском краеведческом музее. При случае проверим.

Тоска по Родине. С годами притупляющееся чувство. Особенно если прошли десятилетия. Если же эти десятилетия были наполнены бурными драматическими событиями

После прочтения Книги — ошеломляющая радость. Словно сам дождался возвращения друга из дальнего далёка. «Чего уставились?! Счастья не видели?». Отзыв на такую Книгу — должен быть ясным, для тех, кому он адресован, непонятным — для ящиков, пауков и проходимцев, коротким — чтобы уместиться на стене Дома, в тот момент, когда круги ненадолго соприкоснутся.

Немножко счастья. Готов поделиться. АР.

Сейчас, когда я сижу наедине с самим собой, мучительно пытаюсь вспомнить лица, имена, фамилии, кто-то другой сверху шепчет: «Зачем? Зачем это всё?»

Какие имена? Какие фамилии?

Ничего не было, кроме однажды приснившегося сна. Горы. Дорога. Пули, свистящие, так сказать, у виска – а где им ещё свистеть? Разве это не маленькая фантасмагория, сочинённая ребёнком когда-то в детстве. Там, в советском детстве, нам так хотелось быть героями. Мы ведь к этому готовились, нас этому учили. И ничего удивительного в желании героизма. Вот посмотришь хороший фильм про Ту войну — «Горячий снег», скажем. Вот та самая война, какой хотел. И не получил. Что такое, по сути, Афганистан, и вся афганская кампания, как таковая, — не более, чем экзотическое, очень рискованное путешествие, ну, полетали вокруг пули, ну повзрывались рядом всяческие снаряды, ну погорели колонны, ну постреляли мы в ответ.

Стоп! Не торопитесь кидать в меня камни за крамолу и святотатство. Ведь не было же за нами последней пяди русской земли, не было. А потом ещё перестройщики всех мастей, как только мы вернулись, заголосили, ах, ненужная война, ах, что мы там делали, ах, сколько солдат потеряли. Причём каждый ахальщик ни словом, ни духом не был ни в Армии, ни в Афгане. Голосить об общечеловеческих ценностях – вот его кредо.

Так и вышло, что когда мы вернулись, мы, беззаветные, мы услышали среди людского, газетного и телевизионного многоголосья одну фразу, одну среднюю, одну так сказать интерференцию – «бабки надо делать, вашей Родины, парни, давно уже нет, бабки, только бабки сейчас всё решают». А ведь было нам по двадцать-двадцать пять.

Дети.

Ещё какие дети, т.к. мы пришли с войны, а оттуда возвращаешься вообще заново родившимся котёнком. И пришли мы, котята, и услышали, а кто плохо услышал – тому мордой по современной жизни провели, чувствуешь, падла, что такое жизнь – не брюлёчки твои, орденочки, не сказочки про невиданную страну, а жизнь в натуре, чуешь?

Мы почуяли, мы услышали, мы не хотели, но выхода не было другого – и мы превратились в двусмысленное слово «Афганец». И страшно стало людям от этого слова…

Герой романа Виктор вроде бы даже и не живёт. Он словно пишет газетный очерк о себе самом. Неверно сказать, что он лишний в бурлящей вокруг, словно на экране, жизни времён ранней перестройки — его услугами пользуются, он пишет «крестики», заботится о пингвине Мише и девочке Соне — но, если вглядеться, то его, Виктора, нет в этой жизни. Мы ничего не знаем о его родителях, и сам он об этом не вспоминает, нет друзей (кроме участкового Сергея, с которым их «свёл» пингвин), нет любимой женщины, вроде бы что-то было в прошлом, но автор помалкивает, следовательно, и ГГ об этом не думает. Очень реалистично переданный внутренний мир Виктора обнаруживает почти что пустыню. Это может быть как результатом каких-то давних трагических событий, так и свойством психики — закрыться от нагрянувшего в начале 90-х мира, уйти вглубь.

Виктор — это символ одиночества в его опустошённой форме. Одиночество без страданий на эту тему, без размышлений. «Ничейный» человек в ничейном государстве, листик, влекомый ветром. Он ничей, хотя рядом постоянно какие-то люди — от главного редактора до незаментно вошедшей и оставшейся Нины. Пингвин Миша — вот зеркальное отражение журналиста Виктора. Он тоже молчалив и одинок, он тоже созерцает, а не создаёт мир, он также зависим от того — принесут ему рыбу или нет, придётся весь день провести дома или же вдруг случится чудесное — поездка на зимний лёд и ныряние в проруби.

Два одиночества, застрявшие в чужом мире — они нужны друг другу, как никто из персонажей книги. Они — часть друг друга. Они амортизируют друг другу надёжно спрятанную боль. Журналист Миша и пингвин Виктор.

Это я — пингвин! — в заключительных словах героя гораздо больше смысла, чем кажется в первое мгновение. И чем больше времени проходит после прочтения романа — тем яснее это понимаешь.

Замечательный рассказ. Проблемы, которые он, якобы, вскользь поднимает, гораздо глубже, чем трагическая история одного уничтоженного племени. Историческое безпамятство приводит к тому, что народы вновь и вновь повторяют ошибки своих предков, даже не подозревая об этом.

Странные отзывы...

Корабль — это не планета Земля, а Капитан, Кочегар и пр. — не боги.

Рассказ совсем про другое.

Про то что, что нужно делать своё дело добросовестно, про то, что жить нужно честно, про то, что «делай, что должен — и будь что будет», про то, что «живи так, словно этот день последний, трудись так, словно дело твоё вечно», про то, что нельзя сбиваться с курса ни на градус, если тебе доверяют 6 млрд. или хотя бы один человек.

Странно, что это нуждается в пояснении.

Странные читатели, странные отзывы, странное время...

Это возможный американский юмористический приквел к роману Андрея Рубанова «Сажайте и вырастет». Заставляющая задуматься история, ведь, отнюдь, не закончится тюремным заключением Эрика. Возможно, он раздобудет «другую печатную машинку» ещё в тюрьме, потом выйдет, женится, перестанет писать, займётся ремонтом компьютеров, придумает новый вид транспорта...

Интересно, что закончившийся (прочитанный) здесь и сейчас рассказ, не означает, что в мире, созданном писателем, наступил конец света. Просто у нас закончился режим доступа в формате «только для чтения», окно в другую реальность закрыто, и мы возвращаемся в свою обыденность.

На момент написания очерка наиболее интересными европейскими мачтами были — английская мачта в Пульгеме — 36 метров, в Италии — 35 метров, в Германии, в Штаакене — 16 метров. Высота нашей мачты в Южной долине под Свердловском — 40 метров.

«Как удивительно, что наши дети, не будут счёт вести друзьям погибшим...» — так думал поэт 60 лет назад. Ничего не сбылось — ни коммунизм, ни полёты на другие планеты, ни всемирное братство людей. Ведём счёт друзьям погибшим...

Душа обожённого войной Сергея хочет настоящей любви. И находит. Настолько романтична и увлекательна первая встреча («В тебя можно влюбиться?»), что врезается в память, пять лет проходят как один день. И вот однажды принцесса просит помощи. Именно того, о чём и мечтал Сергей. Решительно, не раздумывая он шагает в мир, который потребует мужества и самоотверженности. Но любовь стоит смерти — эту формулу вывел для себя десантник Серж, и она стала для него придающим силы заклинанием.

По прочтении книги, поймал себя на мысли, что вряд ли отказался бы от таких сверхспособностей, каковые проявились у Мартина на Талисмане. Точнее не «вряд ли», а совершенно точно — не отказался бы. Возможно, за такую позицию должно быть стыдно.

Однако идею том, что на каком-то этапе создания новых миров, станет невыносимо скучно их создавать — не плохо бы проверить на практике.

Ведь в книге к такому грустному выводу пришла парочка ещё совершенно молодых людей, не пройдёт и двадцати лет, как всё мировоспритие их поменяется. А потом ещё и ещё раз. Так, что стоило бы попробовать, наверное...

Эх, каким интересным был бы этот детектив, будучи прочитанным в советские годы! А сейчас — эти «мрачные девушки», прогоревшие игроки финансового рынка, автомобили — на каждом шагу. Уже не то...

Весьма ценен совет, который Мэйсон даёт потенциальным лжесвидетелям — если в суде приходится врать, то нужно максимально держаться правды, во всех подробностях, и отступать от правды только в крайнем случае. Остаётся надеяться, что столь ценные рекомендации они не получат, т.к. книга уже утонула в море своих современных аналогов.

Рассказ реалистичен, наполнен множеством конкретных производственных моментов. От звонка будильника в полвторого утра до окрика носильщика: «Третий номер, третий номер, ты живой там или помер?» — всё отчётливо, как на ленте кинохроники. Этот рассказ не читаешь, а проживаешь вместе с автором.

Невозможно удержаться, чтобы не сообщить, что сейчас, 80 лет спустя, озеро живёт и является одним из традиционных мест рыбалки.

Вероятно, автор и её коллеги в своё время не ограничились устными рекомендациями и публикацией очерка в «Уральском следопыте», но приняли также практические меры для спасения озера Щелкун. За что им огромная благодарность!

Василий получил прозвище Волчьи Ноги за то, что однажды, преследуя волка, он прошёл более 500 вёрст, пока этого самого волка не догнал.

Интересный фрагмент:

«Я сидел в Свердловске на вокзале и ждал поезда на Сибирь. Газета была прочитана, папиросы утратили всякий вкус. Чтобы убить как-нибудь время, которое всегда в таких случаях тянется убийственно долго, я подошёл

Оказывается, в помещении вокзала моего города в 1935 году стоял книжный шкаф (не прилавок для продажи!), в котором были выставлены книги, которые можно почитать, ожидая поезда.

Или ещё вот это, о юноше, который шесть лет назад бегал по тайге с луком, не умея ни читать, ни писать.

«Ильюшка рассказал мне историю своего чудесного превращения. История для советской действительности обычная: первая в тайге туземная школа, затем рабфак северных народностей в Ленинграде».

Такая вот, оказывается, обычная для 30-х годов история...

Пародия написана на следующие строки Георгия Некрасова:

«И всё ж восторга в сердце не унять.

Волнуясь о делах своих,

Кричат восторженные галки...

С восторженных яблонь влетели

В окно, словно снег, лепестки...»

Непосредственно четверостишие Сергея Орлова из стихотворения «Мытьё полов», на которое и написана пародия:

«С угла и до угла летает поначалу

Берёзовый голик, раздавленный ногой,

Обсыпанный дресвой, пока молчат мочала,

Всему черёд и честь, как в каждой мастерской».

Идея реализована в наше время. Свершившееся — всегда огромный плюс для фантаста, чьей идей это когда-то было.

Золотые девяностые! Каких только жемчужин не найдёшь на страницах тех лет. Неоценённых и даже незамеченных, но так, по новому, сияющих ныне. Итак, внимательно читаем. «Почётное второе место» по продолжительности заключения занимал украинец Левко Лукьяненко. Ещё во время учёбы в Московском госуниверситете он вместе с Раисой Максимовной Горбачевой был активистом в вузовском комитете комсомола, участвовал в создании Украинского рабоче-крестьянского союза, который добивался проведения референдума по проблеме — о праве Украины на самоопределение». И это лишь малое, что всплыло случайно на поверхность. Просто в 90-е считали такую деятельность благородной.

Стихотворение заканчивается на оптимистичной ноте:

»...И навсегда, навечно, повсеместно

Наступит правды нашей торжество,

И внуки гордо скажут про него:

Он делегат Двадцать второго съезда».

Сейчас уже точно известно, что внуки так не скажут.

Так же и нынешние общественно-политические аксиомы могут оказаться прахом через 50 лет.

А что там было, на этом съезде, что привело современника-поэта в такой восторг?

Съезд усилил меры борьбы с культом личности Сталина, начатые XX съездом в 1956. На съезде Хрущёв и его сторонники существенно расширили объём разоблачений по сравнению с 1956—1957 годами. Впервые в радиорепортажах и на страницах газет, информировавших советских людей о работе съезда, прозвучали слова о «чудовищных преступлениях» и необходимости восстановления «исторической справедливости», а также рассказы об арестах, пытках и убийствах, происходивших при Сталине по всей стране. Сам бывший заключённый, Солженицын был потрясен: «Давно я не помнил такого интересного чтения, как речи на XXII съезде!» Именно после XXII съезда были переименованы города и объекты в СССР, названные в честь Сталина (в Восточной Европе этот процесс начался раньше), сняты памятники (кроме памятника на родине — в Гори), а его тело вынесено из Мавзолея.

После заключительного выступления Хрущёва, 30 октября слово по внеочередному вопросу попросил первый секретарь Ленинградского обкома Спиридонов, предложивший удалить тело Сталина из Мавзолея. Делегатка съезда, член партии с почти шестидесятилетним стажем Лазуркина заявила, что накануне советовалась с Ильичём, который будто бы «стоял перед ней как живой» и говорил, что ему «неприятно лежать в гробу рядом со Сталиным, принёсшим столько бед партии».

К слову, съезд принял важный документ — Моральный кодекс строителя коммунизма. Ни ранее, ни, тем более, впоследствии не существовало нормативного акта, регулирующего нормы морали. С точки зрения теории государства и права, этот кодекс до сих пор действует, поскольку не отменён принявшим его органом.

Вот текст этого Кодекса, он небольшой:

«1. Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма.

2. Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест.

3. Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния.

4. Высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов.

5. Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного.

6. Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку друг, товарищ и брат.

7. Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни.

8. Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей.

9. Непримиримость к несправедливости, тунеядству, дурости, нечестности, карьеризму, стяжательству.

10. Дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни.

11. Нетерпимость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов.

12. Братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами».

Вот так.

Как тут не вспомнить безсмертное:

«Камень, упавший в песок — шелест песчинок.

ВолнЫ прибой — шелест песчинок.

Твой стремительный бег,

Стопа в песок — шелест песчинок.

Жизнь — это всего лишь шаг,

А годы в ней — шелест песчинок...»

А выглядел он вот как: «Размером с карманный фонарик, предмет этот показался ему неправдоподобно тяжёлым, словно он был полон свинца. Чуть продолговатый, правильной формы, он завершался с одной стороны каким-то подобие тёмного диска. Это было ни на что не похоже, это не походило ни на что. Ясно было только, что предмет этот был изготовлен человеком? Впрочем, человеком ли?»

«Дневник Анны Франк» был впервые напечатан в 1952 г. и сразу стал бестселлером, и с тех пор он был переиздан много раз и переведён на многие языки, по нему был поставлен фильм и пьеса.

Отто Франк, отец той девочки, сделал миллионное состояние на гонорарах от продажи книги. Непосредственно апеллируя к человеческим эмоциям, книга и фильм оказали значительное влияние на миллионы людей, пожалуй больше, чем какая-либо другая история.

«Дневник Анны Франк» был, якобы, написан двенадцатилетней еврейской девочкой из Амстердама, когда её семья и четыре других еврея прятались в одном доме во время немецкой оккупации. Потом, однако, их обнаружили и послали в концлагерь, где Анна Франк умерла от тифа. Когда Отто Франк освободился из лагеря в конце войны, он вернулся в Амстердам и «обнаружил» дневники своей дочери на чердаке.

Известный исследователь легенды о массовом истреблении Дитлиб Фельдерер (Ditlieb Felderer) из Швеции, который написал книгу о дневнике Анны Франк, утверждая, что это подделка, обращался в свое время к Отто Франку с просьбой разрешить проанализировать оригиналы рукописи, но получил отказ.

Затем, однако, по решению западногерманского суда, такой анализ был проведён. Французский историк Роберт Фориссон (Robert Faurisson), в книге «Является ли подлинным дневник Анны Франк», приводит статью, из Нью-Йорк Пост за 9 октября 1980 г., которая описывает результаты экспертного анализа тех «дневников». В той же книге приводится официальный экспертный анализ Государственного Уголовного Департамента ФРГ.

Три дневника были предоставлены для анализа, а также 324 разрозненных листа и записная книжка, с записями, датированными периодом времени с 12 июня 1942 г. по 17 апреля 1944 г., которые приписываются Анне Франк. При анализе дневника было установлено, что некоторые записи были сделаны шариковой ручкой, которые появились только в 1951 г.

Дневники Анны Франк это большой бизнес, в Амстердаме есть даже Институт Анны Франк. Этот институт был вынужден признать, что в дневниках есть места, написанные шариковой ручкой, но «в общем и целом», как они сказали, дневник подлинный.

Недавно они напечатали так называемый «окончательный вариант» дневника, в попытке покончить с обвинениями о том, что дневник поддельный.

Незадолго до смерти, Отто Франк признал, что он разрешил писателю в Голландии отредактировать дневники и даже переписать его отдельные части. Он также признал, что некоторые имена в дневнике были заменены на псевдонимы.

Жизнь только зарождалась на Земле, разум делал свои первые шаги, когда в результате катастрофы произошёл взрыв одной из звёзд. Цивилизация, жившая в системе этой звезды, и послужившая причиной взрыва, вынуждена спасаться бегством. В поисках планеты с подходящими условиями жизни, беглецы попадают на Землю и становятся ... богами. Новоявленные боги пытаюся обучить людей, передать знания и навыки. Но люди начинают войны...

Тим, Хак, Тод, Кет и Дик — вот такая весёленькая компания летит в экспедицию на Землю. Ребята, очевидно, не приучены быстро соображать — они долго не могут понять, что планета погибла в ядерной войне, хотя все следы налицо. Они запускают множество роботов, прощупывают различные объекты, но к естественному выводу никак прийти не могут. И только случайно сохранившийся на поверхности корабль помог СверхУмам решить загадку.