Да кто сказал, что океан Соляриса вообще разумен? Прицепили к нему такой ярлык и считают, что это произведение о разумном океане. Где там разумность? Он что, говорит, пишет, читает, машины клепает, города строит, с другими планетами-океанами или с людьми-козявками общается, мыслями делится, научить чему-то хочет? Его действия свидетельствуют о разуме? Тогда зеркало — просто верх разумности, только нам иногда нравится, что оно показывает, а океан вот не угодил, всё чернуху лепит, а мы кричим — не такие мы, ну, есть отдельные недостатки, а в остальном сплошь разумное, доброе и вечное. В историю надо чаще заглядывать — сплошные войны, убийства, предательства, огонь и меч, сумасшедший дом с белой горячкой, а не разумность. В общем, неча на зеркало пенять, коли рожа кривая.

А кроме шуток — великолепное произведение, загадочное, непостижимое и недосказанное, как и сама жизнь.

Завораживающе бредовая вещь. К чему может привести «отпуск по обмену». Шекли здесь пробегает путь от себя «старого», привычного нам остроумца и друга парадоксов к себе же «новому», каким он станет к концу творческого пути, певца бессмыслицы и абсурда. Я особенно люблю в этой вещи «теорию поиска», надо просто оказаться в нужном месте, и все, кого вы ищите, сами вас найдут. Это очень верная мысль, найдите правильную точку зрения, жизненную позицию, и к вам придёт всё, к чему вы безуспешно стремилиль до этого. Действительно, мы часто гоняемся за чуждыми за нас ценностями, зачем, например, миллиарды тому, кто не знает, на что лишний рубль потратить, вот и городят потом золотые унитазы и брильянтовые ванны. «Только ничего не ищите», часто повторяла моя бабушка. Вещи имеют свойство находиться сами, и искать их — только потеря времени. (А что потерялось и не нашлось, значит было не нужно). Позиция сыщика отражает обывательские взгляды на теорию вероятности (если что-то не выпало 99 раз, значит, обязательно выпадет в 100-й), и это веселит «просвещённого» в этом плане читателя. Конец вполне хорош, всё на месте, и дубы в нужное время ходят в правильном направлении. Психиатрия, кстати, учит, что у страдающего галлюцинациями эти самые галлюцинации гораздо ярче и убедительней того, что мы считаем реальностью, так что «новый» Шекли был, возможно более прав, чем «старый». Интересно, что бы об этом сказало яйцо ганзера...

Лучшее и самое человечное произведение Герберта Уэллса. Такие двери в прекрасное и неведомое снятся по ночам, мерещатся в полусне, воспоминания о них не дают покоя — символ тоски по упущенным возможностям, ведь, кажется, было так близко...

Читал недавно, что эта книга была написана по заказу «органов» как ответ на «Три столицы» Шульгина и должна была показать, что против советской власти могут выступать только такие отщепенцы и сумасшедшие, как Остап с Кисой. Как бы то ни было, получился шедевр советской литературы и неубиваемый герой стал именем нарицательным для обаятельных жуликов и аферистов.

«У вас вся спина белая», «Мрак, жуть», «Поедем на таксо, красота», «Отрыв от народа — и падение», «А 250 рублей не спасут гиганта мысли? — Я полагаю, торг здесь неуместен», «В лучшие времена дам больше — Лучшие времена скоро наступят!», «Так я пишу расписку — «Пишите, пишите». «Барин, из Парижа!», «А почём у вас солёные огурцы — Семь копеек — Однако!», «А не выпить ли нам вина, дедушка?», «Je ne mange pas six jours» — бессмертные фразы, которыя всегда помню и применяю по жизни.

Сцена с Безенчуком и гробами на Казанском вокзале — достойное завершение эпопеи абсурда.

А история «Союза меча и орала» со сценой деления потрфелей в будущем правительстве — отдельная песня, которую можно ставить и экранизировать сколько угодно — это прямо адаптация «Бесов» Достоевского для журнала «Крокодил».

Гениальная вещь, непостижимая как сама жизнь, которую не с чем сравнить. Я не могу считать её своим любимым произведением Станислава Лема (для меня это Непобедимый), так как она выше моего понимания. Лем на встрече с нами, студентами физфака, сказал, что сам её не совсем понимает. Он тогда писал Глас Пана и говорил, что очередная работа поглощает все мысли и симпатии. В Солярисе Лем подшучивает на наукой (описания соляристики), показыват жуткие по существу сцены (как ракета трясётся на стартовом столе), таинственные и необъясняемые явления в океане, и наконец, отказ пилота вертолёта давать показания, если они не будит использоваться как объективные свидетельства — для меня это место выше всяких похвал. Справедливо не нравится любителям космических приключений — не то и не там ищут.

Странно читать в отзывах, что «Души» устарели и неактуальны. Что за это время измениломсь? Люди? Они ещё миллион лет не изменятся, почитайте античных авторов — всё то же самое. У Гоголя необыкновенно яркие, живые характеры, прекрасные описания, тончайшая ирония — нигде ни малейшего перебора. По этим показателям только «Ревизора» могу рядом поставть, «Женитьба» далеко не тянет. Из всей школьной программы «Мёртвые души» запомнились больше всего, ну ещё «Отцы и дети», пожалуй и «Война и мир» — такого слона трудно не заметить. «Да ты что, батюшка, сляпой-та что ли? Эх ва, а вить хозяин то я!» — через 50 лет помню.

Эта книга производит сильное впечатление не только как, в общем, весёлая карикатура на революцию и социализм, говорящая о них много правды, о чём приятно вспомнить пожившим в СССР. Она говорит много правды о природе человека и движущих пружинах личного и общественного поведения. В любом обществе «равных возможностей», будь то «свободный мир» или «империя зла», правящая и обеспеченная верхушка всегда считает себя равнее других, и вокруг этого идёт постоянная толкотня и работа локтями или чем покрепче.

А можно ли считать социализм далёким прошлым в России, где три четверти общественных богатств принадлежат миллиардерам и миллионерам, а около половины населения живёт, по понятиям развитых стран, за чертой бедности? Такого расслоения нет ни в Китае, ни в США, не было и в царской России накануне революции. Масс-медиа создают впечатление благополучия и успехов, и с этим ещё могут согласиться жители столиц (в Москве и пенсии в 2,5 раза выше, чем в целом по стране, а цены-то везде одинаковы), но шагните на пару сотен километров в сторону, и вы увидите страну диктатуры капитала, где зарплата в 15000 считается приличной. Нефтегазовые ресурсы помогают как-то держаться, но шаткое равновесие может нарушиться от какого-то внутреннего или внешнего толчка, и к власти рванутся новые революционеры, стремящиеся всё отнять и поделить (в свою пользу). Соседние страны давно этого ждут и предрекают. Поэтому читайте классика и будьте бдительны!

Хотя лучшим фантастическим рассказом я считаю «Чудовище» Ван-Вогта, должен отметить, что у Шекли, в отличие от последнего, великолепно почти всё. И хотя «Заяц» более светлый и яркий рассказ, «Академия» более глубокий, «Лавка миров» более трагический, «Абсолютное оружие» более авантюрный, «Специалист» более гениальный, «Бесконечный вестерн» более мудрый, а «Обмен разумов» более сумасшедший, «Запах мысли» самая, наверное остроумная вещь у Шекли. В этом с ней могут сравниться разве что «Служба ликвидации», «Билет на планету Транай», «Паломничество на Землю» и, может быть, «Форма» и «Ордер на убийство». Но, в отличие от них, в «Запахе мысли» очень хороша и фантастическая идея. Забавно видеть в приведённых ниже отзывах критику с позиций серьёзности чисто юмористических элементов рассказа. В общем «А где же ожоги? — Выражением лица почтмейстер напоминал обманутую пантеру».

В разговоре Принца с лисой на нескольких страничках с картинками изложено содержание всех романов, которые были, есть и будут (что бы сам Экзюпери не говорил об отсутствии там сексуального подтекста), там всё сказано и нечего добавить, так что эту повесть можно назвать Книгой Книг. Про пьяницу и короля тоже хорошо сказано.

И ещё, писателю лучше бы было писать, а не соревноваться в стрельбе с мастерами это дела (как и Пушкину с Лермонтовым), но таков был его выбор.

Не думаю, что эту книгу легко читать детям, они в основном рациональны, и им трудно вопринять и оценить присутствующие там постоянные намёки, ассоциации и тем более пародийные стишки. Это вообще труднейшая задача для переводчиков, диссертации можно писать от таком переводе, наверное нашего Хармса иностранцам должно быть почти также трудно переводить. Для взрослых этот стиль, бывший революционным для своего времени (Эдвар Лир развил его в малой форме), с тех пор нашёл массу подражаний и стилизаций и поэтому не выглядит теперь слишком оригинальным. Мне дали немного почитать эту книгу в гостях в детстве, наверное, это был болгарский перевод, купленный в магазине «Дружба» или привезённый из-за границы. Смутно помню падение в колодец мимо шкафов с банками варенья. Потом читал и русский перевод (Эти часы годные? А год они показывают?), и английский оригинал с комментариями и оригиналами стишков — источников пародий (кое-что помню: You are old, father William, the young man said, How does a little busy bee, и др.). Всё замечательно, но всё это никак не лёгкое чтение для неподготовленного читателя. В общем, как писал академик Обручев в предисловии к первому 10-томному советскому изданию Детской Энциклопедии, читайте, понимание придёт потом!

Яркая декларация «лишнего человека» как его определял Белинский. Отпечаток личности автора, позволяющих отчасти понять его несносный характер, службу в летучем разведотряде, постоянную игру со смертью. Если вдуматься, у Лермонтова очень немного действительно ярких и сильных вещей. Кроме «Бородина», «Родины», «На смерть поэта» и «Пророка» (его как и Пушкинский помню наизусть), это «Выхожу один я на дорогу» и «Белеет парус одинокий», написанные, как и «И скучно и грустно» в последний год жизни. Гениальная простота без поэтических выкрутасов. Создаётся впечатление, что поэт только входил в силу и начал писать по настоящему хорошо перед самым концом.

Только вчера прочёл статью о постепенном внедрении в Китае, и разработке в других странах системы рейтингов, которые получают люди по результатам отслеживания их действий, которые рассматриваются как проступки разной степени тяжести с соответствующим влиянием на рейтинг. За снижением рейтинга автоматические следует поражение в правах — запреты на пользование видами транспорта, выезда за границу и т.п. При этом используется система распознавания лиц. После реализации этой политики логичным результатом будет отправка особо отличившихся в исправительные учреждения, среди которых Академия окажется едва ли не самым гуманным. Кстати, название статьи было что-то вроде Киберконцлагерь.

Так один из лучших и ярких в своём трагизме рассказов Шекли обретает реальное воплощение. Но там герой хоть на мгновение осознаёт свою нормальность среди покорной толпы, а что будет в жизни?

Самый яркий и светлый рассказ у Шекли, полностью лишённый явного или скрытого трагизма, присутствующего в таких великолепных вещах как Академия, Форма, Запах мысли, Абсолютное оружие и тем более Лавка миров. Нет ничего невозможного для открывших Истину, только вот как это сделать? А ведь придётся, иначе человечеству так и вековать на Земле, стучась в закрытые двери и дожидаясь когда его тут случайный метеорит прихлопнет. Но если уж сестрёнка научилась, нам уж сам Бог велел, будем надеяться.

Не вдаваясь в разбор входящих в сборник произведений, которым вместе и по отдельности и так уделено предотстаточно внимания, замечу, что на год выхода книги (1986) почти все они были напечатаны только в книжках ЗФ, НИКОГДА не поступавших в СССР в свободную продажу (они сразу уходили к перекупщикам и шли на чёрном рынке по 3-5 рублей при цене на обложке около 1 р.), для большинства читателей это была самая что ни на есть современная фантастика. Современней, как правильно заметил Алексей121, тогда и не печатали. Сборник выщел тиражом 285000 экз., на следующий год вышло ещё 120000, что и позволило познакомить с шедеврами широкие массы любителей жанра. На фоне теперешних тиражей 3-4 тысячи это выглядит очень солидно.

Сборник составлен из уже опубликованных и переведённых на тот момент рассказов и повестей, Ф.Дика, писавшего тоже в 40-е и 50-е годы тогда почему-то у нас не печатали, новых произведений не переводили, да и те же «Автостопом по галактике», на мой взгляд, выглядят на фоне мэтров и корифеев детскими приключениями.

Только за то, что в сборник включены «Арена» Ф.Брауна, «Абсолютное оружие» Р.Шекли, «Чудовище» В-Вогта, «Туннель под миром» П.Андерсона, «Паломничество на Землю» Р.Шекли и «О пропавших без вести» Дж.Финнея составителям моя нижайшая благодарность. Всё это входят в мои Топ-10 мировой фантастики. А «свойственная старой фантастике карикатурность, ходульность в изображении персонажей и проблем, намеренное уплощение (от слова плоский) конфликтов, полное незнание матчасти» (по Алексею121) как раз и придвавали этой классике непревзойдённую лаконичность, лёгость, яркость и остроумие.

Видно, что многие отозвавшиеся не жили при социализме, и поэтому видят в содержание романа нестыковки и нелепости. Забавно, что кое-кто увидел параллели с современной Россией. Это (пока, возможно) несправедливо. Что было бы (или будет, кто знает) в случае победы социализма/коммунизма в мировом масштабе? На это кроме древних утопистов, да «1984» и «Мы» никто толком и не пытался ответить. Без коренной перестойки сознания (воспитания «нового человека», чем неустанно пытались заниматься во всех социалистических (да и национал-социалистических) странах, социлизм и тем более коммунизм экономически неэффективен, это показал весь мировой опыт, из-за этого погиб СССР. Поэтому принуждение, диктатура (популистски называвшаяся «диктатура пролетариата») является необходимой основой такого общества. При этом, ввиду неизменившейся природе человека, идёт постоянная борьба за власть, образуются группировки, обзывающие всех остальных врагами с вытекающими последствиями. В СССР народ привык к этому, что отразилось в анекдоте «этих снять, а этих повесить» (о портретах вождей). Коммунизму не победить капитализм в экономическом соревновании, поэтому единственным спобом выжить для него была бы военная победа в мировом масштабе (Сталин, наверное, понимал это и стремился реализовать по мере сил). После такой победы, ввиду различий национальных, культурных и прочих традиций и просто из-за размера получившегося «государства», амбиций местных руководителей, оно неизбежно распалось бы на автономии, образующие временные группировки, враждующие с другими такими коалициями. При этом коммунистическая идеология требовала бы этому соответствующее оправдание и пропагандиствкую поддержку, поэтому изображённое в 1984 выглядит вполне правдоподобно, как и беспощадное подавление всякого инакомыслия для поддержания стабильности в принципе неустойчивой системы.

Что поражает в 1984, это полная безысходность в положении героя — инакомыслие, оппозиция и подполье оказываются иллюзией, созданной системой, и, наконец, жестокое промывание мозгов, выбивающее последние остатки собственной воли. Оруэлл, наверное, утрирует, хотя кто знает.. Идеи социализма и коммунизма овладевают массами когда условия жизни становятся невыносимыми, а к этому на Земле есть большие резервы, ИГИЛ и прочее нам это постоянно показывают. Хорошо, если обойдётся. Читайте «Ферму животных», это гораздо веселее, хотя, в сущности, о том же.

Моя, пожалуй, любимая вешь у Саймака, ну, ещё Кимон, пожалуй. Потому что с удовольствием вспоминаю через 50 лет после прочтения. Она учит не новому, а старому, тому, что мудрость и знания несовместимы с авантюризмом и жаждой наживы. Но на чьей стороне симпании автора? Он за вкусивших и просветлённых, или за сбежавших от этого чтобы взяться за старое? По мне, так это более по-человечески, они мне как-то ближе. Ещё Мандевиль в Басне о пчёлах показал, что осознание и просветление неминуемо ведёт к краху государства и регрессу, поэтому и борьба с коррупцией бессмысленна — это пока двигатель нашей цивилицации.

Когда я читал эту вешь в 69-м или 70-м году, была уверенность, что это о недавно прогремевшей культурной революции, и только потом я прочёл в предисловии о времени написания — начало 30-х годов. Да, люди мало меняются со временем и что в них заложено, выходит и выходит не поверхность.

«День образования», «У нас все школы высшие», «Варэ и Вксий» — всегда помню и нет да нет да и увижу вокруг себя снова.

Вершина творчества Пушкина, которой он больше никогда не достиг (в стихах, в прозе Капитанская дочка очень хороша). Лёгкость, красота, остроумие, Вступление (у Лукоморья дуб зелёный) — отдельный шедевр на все времена, история мёртвой головы великолепна сама по себе и показывает незаурядную зрелость юного автора, увидевшего то, чего не хотят видеть очень многие взрослые мужи — человек достигает всего, к чему он стремился, когда эту ему уже не нужно.

Блестящая идея, за которую не жалко и 100 баллов, особенно учитывая год написания 1942. Одно из первых прочитанных мной произведениё зарубежной фантастики (второе было «Сокровище громовой луны» того же Гамильтона, печатавшееся в Технике-молодёжи в 56-м году). Гамильтон велик, несмотря на напыщенность и некоторую одностороннесть (которые в этом рассказе отступают на второй план перед остроумной идеей).

Прочитал 50 лет назад и помню «как сейчас», история про муху воспринималать трагически, как и конец. Из историй про Пиркса запомнилась Охота на Сэтавра и Дознание. Если есть что у Лему лучше, то это Непобедимый, Возвращение и, конечно, Солярис. Ну и как не вспомнить попытки улучшить бытие в Сказках роботов, «череподавилку» и «им было так хорошо, что они больше не могли» в путеществиях Тарантоги, Спасём космос и «обрыбление» у Йона Тихого, чёрные ящики, висящие в комнате на стене и безумный Футорологический конгресс. Да у Леме всё хорошо, и Сумма Технологии, и Высокий замок.. Может и не хватало ему Шеклевского размаха фантазии, зато мудрости было на всю писательскую братию вместе взятую. «Мна неинтересно писать, как гуляют Иван да Марья и о чём они говорят» — сказал Лем на встрече с нами, тогда студентами Физфака — целиком присоединяюсь.

Услышал её магнитофонную запись году в 67-м, и был сражён сразу и навсегда. О коте, Черноморе, лешем и других персонажах лучше не скажешь, всё великолепно. Это, по-моему, лучшая песня «раннего» Высоцкого. Если что у него ещё вспомнить, это о борьбе за шахматную корону и непревзойдённую и оказавшуюся, в сущности, итоговой песню о Бермудском треугольнике — всё без надрыва, страданий, обличений — и в самую точку.

Незабываемая вещь, раскрывающая глаза на всякие спекуляции на мему «жизни после жизни (или смерти, как кому приятней)». Наводит на мысль, что субъективное восприятие смерти может быть таким, что человек никогда не узнает, что он умер, продолжая бесконечно (для себя) переживать прежний опыт. Кто-то из знатоков «Что-где-когда» как-то сказал, что перестал бояться смерти, уяснив для себя, что там, где он есть, смерти нет, а там, где есть смерть, нет его. Завидная позиция.

Автору удаётся погрузить (хотел сказать «макнуть с головой») читателя в яркий, солнечный мир детского восприятия жизни, где и хорошее и плохое воспринимается как есть, без оценок, приходящих с годами. Что касается содержания — за одну историю о телефонной трубке (иллюстрация к которой оттиснута на обложке ЗФ-ской книжки) к ногам автора можно сложить все мыслимые лавры.

Из всех сборников ЗФ «Вино» я ставлю на второе место (после «Паломничества» Шекли), хотя это, вообще-то, и не фантастика.

Полностью согласен с Bob-101, это почти единственный советский рассказ, не уступающий творениям лучших мастеров жанра (вторым я считаю почти забытый «Электронный советник» Анатолия Днепрова). Особенно хорошо «двойное дно», когда вроде бы всё ясно и таракан получает свою крошку, а вот же «... вихрь пронёсся по вершинам деревьев...» Не хуже Шекли. Жаль, что «Концентратор» включён только в один давнишний сборник Шалимова и поэтому мало известен народу.

Одно из лучших из лучших произведений мировой фантастики и у Шекли в частности (в ряду с такими рассказами как Заяц, Форма, Академия, Запах мысли и др.). Шекли здесь ничего не пропагандирует, не воспевает унификацию и отсутствие свободы. Он говорит, что предназначение человека, его место в природе никому не известно и в первую очередь ему самому, и кто знает, что ждёт человечество впереди.

Необычная, яркая вещь, украшение 10-го тома БСФ (хотя его ещё много чего украшало, та же «Звёздочка»). Указываю на неё, когда меня спрашивают, каков мой идеал женщины. Иногда с удовольствием перечитываю. И «Механическое эго» Каттнера вспоминается, тоже шедевр, хотя и не о том совсем, а всё-таки..

В Марсианских хрониках особенно хороши, по сути, только эти четыре экспедиции, особенно вторая и третья («Земляне» вообще одна из самых смешных вещей в фантастике, хотя все герои в конце и погибают). «Третья экспедициея» хороша сама по себе, без связи со всем остальным, отвлекаясь от объяснений и приписываемых причин поступков коварных марсиан. Просто хорошо, неожиданно и красиво. И как мэр читает речь под дождём.. Что ещё хорошо у Бредбери? На мой взгляд это Урочный час, Вельд, Здесь могут водиться тигры, потрясающий Калейдоскоп и конечно Вино из одуванчиков, хотя это и не фантастика даже. 451 градус хорош в самом начале, дальше идёт сочинение на заданную тему и лёгкость и красота оказываются задавленной этой заданностью и неизбежностью конца.

Моя любимая вещь у любимого писателя. Как человечество при всём своём хвалёном могуществе терпит поражение от кучи железных опилок. Лучшее в этой повести, мо-моему, это в сущности бессмысленный, для очистки совести, поход Рохана в конце. «... зелёная звезда стояла низко над горизонтом. Но зелёных звёзд не бывает, и тогда он понял, что это носовой огонь «Непобедимого». В общем, «Полная мощность на оси, статическая тяга».

На мой взгляд, безусловно лучшее произведение советской фантастики (вторым я бы поставил «Улитку на склоне». Поэма о мечтах и стремлениях творческой интеллигенции 60-х годов, поэтому не понимаемая нынешним поколением. Первая часть великолепна, мы, тогдашние студенты, цитатами из неё перебрасывались чуть не каждый день. Во второй части об идеальных людях великолепно, «Вы заметили, сэры. какие стоят погоды?» или «А я был простой великий инквизитор» и сейчас с удовольствием вспоминаю. Третья часть, мне кажется, ничего не добавляет и только портит впечатление, можно было и не писать.

Что у Стругацких ещё хорошо? — Хищные вещи, Попытка к бегству, Обитаемый остров (журнальный вариант), За миллиард лет, в Пикнике много хороших фрагментов. Вообще почти везде видна фрагментарность и недописанность, ну да не нам мастеров судить,

Вот он, долгожданный первый (точнее, второй) контакт — ходят тут, надоедают всем, отвлекают, будто у нас своих дел нет, мысли ваши насквозь видны и нет в вас ничего интересного. «Я вызову его на дуэль!», «..вот вам ключи — От города? — нет, от дома!» — один из самых смешных рассказов в мировой фантастике, хотя все герои в конце погибают. Если и есть у Брэдбери что-то, заслуживающее десятки (кроме кошмарного, не отпускающего Калейдоскопа), то это вторая, третья и, пожалуй четвёртая экспедиции их Хроник.

Один из лучших рассказов первого гения мировой фантастики. Диктат установленных форм несовместим с врождённой способностью принимать любую возможную. Опыт истории и сама жизнь на каждом шагу показывает бессмысленность в конечном итоге любых попыток этому препятствовать. Многословность Шекли кажущаяся, он как никто лаконичен в выражении своих идей, умея в коротком рассказе сказать больше, чем иной автор в многотомной эпопее. А остроумие? «Может быть, он мыслил?» — страшное подозрение в отношении любого исполнителя воли начальства, пробегающий мимо друг человека, оказывающийся таким же пришельцем, их подражание угловатой походке аборигенов... «Они выбрали свободу» говорили вражьи голоса о беглецах из лагеря социализма. Каждый стремится к свободе для себя, но понятие о ней у каждого своё, для многих казарма с гарантированной похлёбкой милей туманных далей с неясными перспективами, поэтому выбор героя вовсе не очевиден, на то уж воля Автора.

Автор предыдущего отзыва совершенно прав, это произведение насквозь пропитано временем написания — 1941 год, мировая война, отбрасывающее человечество далеко назад, что уже не раз бывало в истории, будящая в людях дремучие инстинкты древних охотников и воинов и разбойников. И тридцать тысяч могучих солнц, явившиеся с невиданного чёрного неба разом сдирают с героев налёт цивилизации при всей их учёности и попытках подготовиться с катаклизму. А всякие технические огрехи надо автоматически списывать на то же время написания — не о них речь. Чтобы очередной приход не стал последним — вот о чём надо думать.

«Улитка» состоит из двух совершенно разностильных и, на мой взгляд, неравноценных частей, слабо склеенных между собой. «Лесная» часть погружает читателя в прекрасно нарисованный таинственный мир с его говорливым, себе на уме, народом, горячими мертвяками, заболачиванием и одержанием. Я бы назвал эту часть «наш ответ «Солярису», похоже и по идее и по исполнению. «Институтская» часть хороша там, где она стыкуется с «лесной» — в начале и в конце, но и там не дотягивает до «Леса». В остальном это повесть о бюрократии, только лишённая запоминающихся моментов, украшающих тяжеловесную, в общем, «Сказку о Тройке». Читать обе части вперемежку, как было задумано авторами, мне кажется, всё равно, что разбавлять коньяк газировкой – две, по отдельности, приятные вещи только портят друг друга. Так что мои восторги и оценка на 90% относятся к «Лесу» — может быть потому, что я прочёл его первым в «Эллинском секрете» и не сразу добыл «Институтскую» часть.

Если вспомнить, что у Азимова ещё есть весёлого и смешного, разве что «Шутник» приходит на ум, в основном Айзек трагичен и мрачен. Вещь, современная, если не ультрасовременная и на год написания (42), и на 60-е, когда я её прочитал, и сейчас ничто в ней не устарело — шедевр на все времена. Попадая не туда или видя, как другие там оказываются, всегда вспоминаю название рассказа (я, кстати, часто подписываюсь инициалами AL, но только сейчас увидел оригинальное название ЭЛ-76).

Блестящая, запоминающаяся вещь, достойно (наряду с «Уродливым мальчуганом» Азимова) украсившая вышедший в 1964 году сборник «Современная зарубежная фантастика» («Паломинчество» Шекли там затерялось, на мой вгляд, из-за не самого удачного перевода). Этот сборник оказался довольно редкой книгой, а рассказ не периздавался потом у нас 24 года, ввиду чего оказался практически вне поля зрения целого поколения широких масс любителей фантастики. Конечно, как и везде, в нём можно найте какие-то несуразности, но если вспомнить, что яркого я прочитал более 50 лет назад, он вспоминается одним из первых. Поэтому высший балл.

Читал давно в детстве и поэтому не могу сказать, как это выглядит на взгляд взрослого. Очень светлая вещь, в которой, кроме сцены с убийством и чаши индейца Джо, почти нет места тёмным сторонам жизни (их достаточно в Гекельбере Финне, по существу жутком и трагическом, хотя, как помню, в детстве при чтении я этого почти не видел). Как Том красит забор, становится лучшим учеником, выменяв фишки и ищет потерявшийся шарик — сцены на все времена. И конечно Гек с дохлой кошкой.

Один из лучших рассказов в мировой фантастике, который не с чем сравнить, как и «Профессию! Азимова, «Чудовище» Ван-Вогта, лучшие призведения Роберта Шекли и Станислава Лема. Выше всяких похвал. «Маскировка» и особенно «Обряд перехода» у Каттнера тоже незабываемы.

«Улитка», по моему мнению, лучшее произведение Стругацких и вообще советской-российкой фантастики, если не считать «Понедельника», притом именно «лесная» часть (которую я и прочитал в своё время отдельно в «Эллинском секрете»), в «институтской» части хороша первая страница, дальше это скорее аналог «Сказки о тройке», не представляю, как можно читать их «вперемежку», как было задумано авторами. В общем, «Улитка» — советский аналог «Соляриса», у Стругацких и Лема вообще много аналогий, в одно время писали, нередко об одном и том же.

Конечно, это повесть о Золушке, немного наивная как и все ей подобные. В то же время, это история борьбы и победы несмотря ни на что. Ну. и об Испытании с большой буквы, примерно как в одноимённом рассказе Станислава Лема. И, к тому же, тенденция образования к надёжной штамповке специалистов, что ни говори, является затаённом мечтой, верхом стремлений всех образовательных систем. да и, положа руку на душу, и самих образующихся тоже. Когда-нибудь техника позволит это делать примерно как предсказал Азимов. Пока мы имеем постепенную и неуклонную тенденцию к унификации и стандартизации специалистов во всех областях. Взять хотя бы спорт — полвека назад высочайших успехов могли добиться люди, от рождения не приспособленные к этому и добившиеся всего благодаря железной воле и работе над собой. Сейчас таких просто не пустят на порог детской спортшколы. и мы видим в целом неплохих футболистов и хоккеистов, играющих как на подбор одинаково, а звёзд можно пересчитать по пальцам одной руки.

Поэтому я считаю «Профессию» одним из лучших произведений мировой фантастики. если есть ещё что-то сравнимое, то это «Калейдоскоп» Брэдбери и «Чудовище» Ван-Вогта.

Бесподобная вещь, настоящее украшение серии ЗФ наряду с «Паломничеством на Землю» Шекли и «Вином из одуванчиков» Брэдбери, хотя это, строго говоря, не совсем фантастика. Колоритнейшие персонажи — умники Голдвассер с Макинтошем одни чего стоят, руководство Института, писатель, решивший сочинить роман, начав с хвалебной аннотации, самаритянская программа великолепна как и её описание. «... напечатал — забил, напечатал — забил. Проклятая буква никак не хотела исчезать» — это о «Х». Помню через 50 лет после прочтения, и о четырёх окурках и трёх обгоревших спичках в лифте тоже. «убрать из кабинетов руководящих работников плакат «Мыслим масштабно»... как бы вы отнеслись к девизу «Согласуй!»?», «Если бы меня попросили дать в одном слове наставление юношеству, вы знаете, Прествик, какое это было бы слово? — Какое? — Думайте, Прествик. Думайте. — Не знаю, Эр-Пэ. Мелочи? Нет, Прествик. Думайте. — Э-э… смелость? — Да нет же. Думайте. — Ума не приложу, Эр-Пэ. Дерзание? — Думайте, Прествик! Думайте, думайте, думайте, думайте!»

«Так кто же у нас сейчас ставит «Обхохочешься»?» Ну, и история с королевой, конечно. Не читавшим немедленно восполнить этот пробел! Тут поможет цитата о чтении:

«Но кому интересно узнать, что некий совершенно незнакомый тебе человек умер, женился или смирился с чем бы то ни было?» — поэтому Голдвассер читал книги о конца к началу. «В дни особой депрессии он сознательно увеличивал дозу мазохистского удовольствия, которое извлекал из своего чудачества, и прочитывал от конца к началу каждую фразу».

У Бредбери (для меня, во всяком случае, если учесть что фэнтези я в принципе не люблю) не так уж много действительно хороших вещей. Это вторая и третья экспедиции из «Хроник», Здесь могут водиться тигры, Вино из одуванчиков и потрясающий Калейдоскоп. Можно, конечно, ещё вспомнить Вельд, это по смыслу вариант Урочного часа, но какой-то вялый и предопределённый с самого начала. В Урочном часе всё лаконично, как у Шекли, блестяще и к месту. Один из лучших рассказов мировой классической фантастики, который не с чем сравнить.

Подлинная жемчужина советской фантастики, из которой, кроме него, могу вспоминить только «Концентратор гравитации» А.Шалимова, «Рог изобилия» В.Григорьева и, пожалуй, «Пылающий остров» А.Казанцева (не считая конечно А.Беляева и Стругацких). Через почти 60 лет с момента прочтения помню почти всё в этом рассказе, из остальных сотен прочитанных советских рассказов — почти ничего.

Совершенно оригинальный для СССР сюжет, логичное развивающийся и достойно завершённый. Для своего времени это была смелая фантастика, но способ работы машины описан совершенно ясно — сбор и обработка доступной информации, никакой магии и внеземных технологий. Сейчас это более чем вполне реализуемо, но нет вот почему-то таких советчиков, черпающих из бездонного Интернета и преподносящих владельцу актуальные полезные рекомендации — сходи туда, купи то, продай это, сыграй на повышение/понижение, интересно, почему?

Безусловно яркий, остроумный и запоминающийся рассказ. А что вообще было запоминающегося в советской фантастике (кроме Беляева и Стругацких)? Для меня это «Электронный советник ЭС-1» Днепрова, «Концентратор гравитации» Шалимова, «Пылающий остров» Казанцева. Помню ещё «Туманность Андромеды» и «Люди как боги» (не потому, что очень хорошо, просто было напечатано рядом с бесподобной «Улиткой»). Я воспринимаю «Рог изобилия» как отрывок из «Зависти» Ю.Олеши, уж очень по стилю и атмосфере близкие вещи. Действительно жаль, что Григорьев написал до обидного мало.

Мне кажется, что у Артура Кларка два незабываемых призведения — этот рассказ и «Из контрразведки». Как я понимаю, речь здесь не идёт об ответственности исследователя, он просто пошёл на выгодную работу и до последней минуты не верил в свершение пророчества, как и каждый нереригиозный человек, будь он на его месте. Безответственны как раз монахи, не спросившие других, хотят ли они такого конца света. И вот же, однако, что даёт техника на службе религии.

Бесподобная вещь, текст летящий, сверкающий как горный ручеек под солнцем, не могу назвать ничего подобного из прочитанного, тут наверное и переводчику надо должное отдать

Совершенно уникальная книга, в которой вообще нет диалогов, описаний, авторский рассуждений, привычного текста с абзацами, и при этом это прекрасный роман об американской школе тех лет, когда советское образование было лучшим в мире, а американцы только начали задумываться, что что-то у них с этим не так, глядя на наши успехи в космосе.

Я прочитал роман в «Иностранной литературе» за июнь 1967 года (это первое у нас издание почему-то не упомянуто в списке публикаций) и он произвёл на меня самое большое впечатление из всей нефантастической литературы за прошедшие 50 с лишним лет.

Красивый остроумный стих, в котором блестяще отражается и детская и родительская психология (уж такой я стал хороший, сам себя не узнаю). Если подумать, что ещё я помню из детских стишков через почти 70 лет, это будет, кроме Снегиря, пожалуй только Муха-Цокотуха (от неё осталось скорее тревожное впечатление), Плих и Плюх (Гибнет роза, гибнет мак, резеда и георгин, Паолина на собак выливает керосин) и Птичье радио потому что меня попросили выучить его наизусть и выступать перед гостям. Не многое, однако, выдерживает испытание временем.

Оценивать это стихотворение отдельно от музыки бессмысленно – кто и где иначе о нем узнал бы, и тем более оценил? А песня потрясающе великолепна – это гимн школе, какой она должна быть в идеале, и неважно, что там пишут скрипучим пером, с скоро вообще писать перестанут, перейдя на сенсорику и голосовое управление.

Проблема школы состоит в том, что в ней, а после уроков и дома, надо учиться, а не красоваться, тусоваться, сплетничать и отбывать номер. Но как этого достичь, до сих пор никто не знает, и не верьте тем, кто говорит, что знает (как пел Галич в своей знаменитой песне). Школьная программа чудовищно перегружена, заданий невпроворот, каждый учитель, видимо, считает, что учат только его предмет. Зачем восьмикласснику знать орбитали электронов и принцип Паули? Зачем зубрить английские слова и пересказы, не научившись азам разговорной речи и построения предложений? Зачем давать малышам непосильные задания, с которыми и родителям нелегко справиться? Выучивший всё, положенное по программе, вундеркинд сразу становится первым кандидатом в студенты, кандидаты, доктора и академики – для такого пути программа, видимо, и создана. Но дело в том, что какого великого человека ни возьми – за партами все были безнадёжными тупицами и лоботрясами, будь то Ньютон, Эйнштейн, Эдисон или Уинстнон Черчилль, такой вот парадокс образования, однако, а круглые отличники в самостоятельном плавании как-то не очень…

»- Математики нет, астрономии нет, физики и химии нет, биологии и психологии тоже пришел конец... учёных ... нет. Все в великое будущее отправились, чтобы с великой наукой великого будущего знакомство совершить. ... Вы, ребята, ... наша единственная надежда». — Вот это парадокс науки и прогресса, вот оно, светлое будущее, сделавшее путешествия во времени реальностью! Красота, такого я ещё не читал, браво, Жан Порт и 58-й год!

И через 50 лет после единственного прочтения могу сказать, что не встречал подобного в литературе. Здесь показано, что есть вещи пострашнее, чем под танк бросаться, жертвовать жизнью ради других или отстаивая свои идеалы. Выбор героя, независимо от того, был ли он прав (а кто может это знать), тяжелейший. И всё-таки он не смог донести свой крест, хотя должен был жить с этим до конца, отводя малейшие подозрения в истинности своего доклада.