Так мало произведений, посвященных и описывающих культуры северных народов. Ещё меньше тех, которым удаётся поймать саму суть единения человека и неласковой северной природы.

В этом произведении описание обрядов и обычаев обряжены так искусно, что слушатель/читатель не только улавливает констатирующие факты, но и представляет себе все: и действия шамана, направленные на смену времён года, и попытки народа помочь шаману, и природа, красивая, чуть высокомерная, но всё-таки послушная воле шамана. Музыкальный ряд лишь дополняет удивительно точный, яркий текст, и позволяет углубиться, прочувствовать глубину верований народа и силу природы.

Слушаешь песню, закрываешь глаза, и со звуком приходят образы. Кажется, что чувствуешь даже запах терпкого, травянистого северного лета, сменяющегося холодным ароматом суровой зимы. И так по кругу, до бесконечности, испокон веков.

Весна – обманчивое время, и манит обманчивым проблеском то ли тепла, то ли счастья. Фет удивительно легко чувствует природу, и именно в чувствах выражает особенность времён года. Весна вроде бы теплая пора, но как легко замерзнуть ночью, даже майской, обманувшись жарким днём. Так же легко поверить в близкое счастье, которое зачастую оказывается лишь дымкой призрачного тумана.

Каждая строка – точно бусина на ниточке весны. И в строках «Взор мой тонет в блеске полдня» вся суть марта, когда слепят и ещё по-зимнему яркий свет, и почти по-летнему горячее солнце. Весна холодна, но горячит кровь, дарит надежду на подступающее тепло. И в каждой строке стихотворения чувствуется эта надежда, хотя увидеть её пока что невозможно из-за слепящего света, именно поэтому и звучит в тонко чувствующей душе поэта:

«…Так надежды молодые

Тешат сердце мне приветом...

И откуда раздаются

Голоса их, я не знаю...».

В этих строках само дыхание зимы, вплетающееся в древесно-еловый аромат леса. Здесь сон под пуховым снежным одеялом, искристое веселье мороза и снега, поймавшего белизной золото морозного солнца. Повторяешь строки, закрываешь глаза, и пахнет зимой, холодом, морозом до приятной колкой боли в лёгких. И хочется в тихий зачарованный зимою лес.

«Что нас ждет, море хранит молчанье

Жажда жить сушит сердца до дна

Только жизнь здесь ничего не стоит

Жизнь других, но не твоя!»

(М. Пушкина «Штиль», исп. «Ария»)

По-настоящему страшная история.

Сказки могут будоражить, иногда заставляют нас оглянуться назад в тёмной комнате, но это практически всегда приятный, щекочущий нервы страх, потому что пугающим эффектом страха наделена волшебная, мистическая сторона сказки. В этом рассказе всё наоборот. Ужас случившегося реален. Такое не только могло произойти, такое происходило и не раз. Возможно, и сейчас происходит. Вопрос выживания и черта, за которую человек может переступить, стараясь выжить, всегда сложен.

Атмосфера безысходности и подкрадывающегося отчаяния выписана просто великолепно. Мирные домашние сцены с ребёнком лишь усиливают эффект приближающейся трагедии. Автору также удалось передать стальную волю главной героини, чьё желании отстоять внука пробивается ярким солнечным лучом сквозь муторную пелену пугающей истории.

При этом небольшие нестыковки, незаметные на первый взгляд детали заставляют читателя задуматься, а так ли всё просто?

А если на мгновение посмотреть с другой стороны?

Однако суть рассказа, на мой взгляд, в другом.

Короткая история, практически драббл. Страшилка для детей?

Несмотря на небольшой объём, рассказ насыщен деталями. Легко угадывается эпоха, когда непослушание «лечили» розгами.

В четверостишье призыв к людям, которые могут охватить взглядом и разумом саму суть небосвода, но не в силах совладать с собственным годами. Для человека уготован один исход, и наступает он достаточно быстро. Стоит помнить об этом и иногда отрывать взгляд от неба, которое, по сравнению с человеческой жизнью, вечно.

Атмосферу повести можно описать одним единственным словом: «лавкрафтовская». Гнетущий, богомерзкий, тяжеловесный ужас, который всплывает из глубин полсознания. И его ощущаешь с первых страниц книги.

Истории Лавкрафта слабы в части сюжета, но непередаваемо прекрасны в ощущениях, которые они вызывают у читателя. И «Морок над Инсмутом» одно из лучших произведений своего жанра.

Главный герой здесь, как это часто бывает в историях Лавкрафта, нелогичен и поступает вопреки здравому смыслу. Ему неприятно смотреть на жителей города, при этом он направляется гулять по городу. Он чувствует опасность, и в то же время избегает центральных улиц. Впрочем, именно нелогичное поведение и спасает ему жизнь.

При этом развязка истории несвойственна большинству произведений Лавкрафта.

Стоит ли читать? Если Вы хотите прикоснуться к мирам Лавкрафта, то, без сомнения, стоит.

Такой маленький рассказ, даже драббл, и такое точного попадание в образы Хоффмайера, Вегерхофа и Хауэра.

Александер не изменяет своей слегка расслабленной манере разбавлять самые простые предложения латынью и французским. При этом умудряется выглядеть виноватым и готовым к покаянию в любое мгновение. Очень точное описание стрига. Практически каноничное.

Сдержанный Бруно, в первую очередь полагающийся на молитву, и Хауэр, реагирующий на любую опасность одинаково – желанием выработать ответный приём.

К сожалению и несмотря на то, что образы Бруно, Александера и Альфреда отлично выписаны, автор, на мой взгляд, не сумел передать характер Гессе. Абсолютно не сумел. Во-первых, в книгах Курт никогда не выступал как весельчак и балагур. Во-вторых, это насколько плохо надо относиться к объекту своих шуток, чтобы такое выкинуть?

Фактически, Курт нанес удар в самую болевую для Александера точку, причем болевую не физически, а духовно. Это не шутка, это издевательство. В рассказе не упомянуто, когда именно происходят события, но в самом начале знакомства с Вегерхофом, Гессе бы не осмелился так шутить. Если речь идёт о более позднем времени, то Курт уже не стал бы шутить именно ТАК.

Сделать что-то такое могла бы маленькая Альта, но не со зла, а из любопытства и не зная историю Александера. Но точно не Курт Гессе, который прекрасно понимал, какие последствия могут быть у такой шутки.

Всего четыре строки, и в них вся суть человеческой жизни: сладкое вино имеет горький привкус разочарования. И порой человек теряется в дурмане самообмана, что может в любой момент остановить этот живительный поток. Однако неприятный вкус проходит, и мы продолжаем жить. До последней капли. Ведь горечь лишь оттеняет вкус благородного напитка, а досада – красоту жизни.

Гению достаточно 100 слов, чтобы создать шедевр. И Пратчетт, без сомнения, гений.

Сначала кажется, что инкуб просто не сумел совладать с чересчур, кхм, требовательной в определённом плане ведьмой, но потом ты обращаешься к первой фразе микрорассказа и понимаешь все. И начинаешь ржать.

Затея обиженного мстителя изначально провальная, потому что он решает отомстить тем способом, которым уже не сумел совладать с ведьмой.

P.S. А инкуба жалко. Дело ведь не в его некомпетентности, а в человеческой глупости. Впрочем, как всегда.

Истории Лавкрафта – это всегда что-то неповторимое и узнаваемое.

Лавкрафт может быть логичным и нелогичным одновременно. При этом легко закрыть глаза на некоторые нестыковки в его рассказах. Главное в историях Лавкрафта – атмосфера.

«Хребты безумия», пожалуй, квинтэссенция всего того, что свойственно его произведениям.

Арктическая экспедиция в неизведанный холод Антарктиды вызывает у читателя глухой, первобытный ужас. И, как это часто бывает в историях Лавкрафта, физиологическую неприязнь. Как и в других произведениях, «Хребты безумия» изобилуют такими эпитетами как омерзительный, мерзкий, отвратительный. При этом автор использует данные прилагательные в одном абзаце с такими как «прекрасный», «совершенный». И это лишь усиливает то эмоциональное давление, которое испытывает читатель при прочтении.

«Хребты безумия» преподнесены как научная статья, автором которой является один из участников экспедиции. Повествование от первого лица позволяет лучше всего передать атмосферу пережитого экспедицией ужаса. Однако именно то, что текст преподнесен, как научный очерк, на мой взгляд, сыграло с автором злую шутку. Наука не терпит небрежности. А в рассказе достаточно неправдоподобного.

Вышеперечисленное слишком вольное допущение для литературы двадцатого века, написанной в псевдонаучном стиле. Так не бывает.

Однако в некоторых линиях повествования автор удивительно логичен.

Однако читать историю всё-таки следует. «Хребты безумия» — это рассказ, который лучше всего позволяет понять атмосферу историй о Ктулху и Старцах. Горы, которые рассказчик нарекает «Хребтами безумия», словно отделяют мир разумный от мира для человека невообразимого. Рассудок повествующего и его студента Денфорта оказывается на грани такого хребта, и кто знает, сделают ли люди следующий шаг к безумию или всё-таки отступят назад и сумеют справиться с пережитым ужасом?

Впрочем, Лавкрафт, как и в прочих своих историях, оставляет этот вопрос открытым.

Нужно объединить это стихотворение со стихотворением «Дача» (https://fantlab.ru/work128116) в единый цикл! Они отлично дополняют друг друга. Днём хозяйка с упоением праведника, бьющего поклоны святым и богу (богам), копает, сажает, поливает, пропалывает. Ночью собачка охраняет труды хозяйские. И это правильно!

Собака молодец! А стихотворение просто замечательные. И вор здесь получил по заслугам, и никто, по существу, не пострадал, разве что штаны, да и те, думаю, можно будет постирать и подлатать.

О Боги! Да!

Именно так и есть. И ведь затягивает дачная стезя. Стоит начать с травок – честно, честно, только аптекарский садик! – и ты уже сажаешь репу. И редьку, и свеклу (минимум двух видов), а потом и парник с огурцами. А почему бы не посадить кукурузу, жимолость и физалис? Нет, не тот физалис, что с рыжими фонариками, хотя и его тоже, но тот, который дает плоды на засолку…

Да, а покой нам, дачникам, только снится. Но спелые яблоки, груши, сливы снятся чаще, если честно. ))))

Очень красивое стихотворение: черным кружевом сплетаются слова, пишут историю человека – как мне кажется, не обязательно женщины – другого, непохожего на всех.

Именно поэтому и кажется этот человек мраком среди ясного дня или ярким лучом света в непроглядной ночи.

Между строк стихотворения льётся тревога: люди не любят тех, кто отличается от них, мир старается искоренить отклонение от среднего. И окончание произведения не ясно: приветствуют ли героиню или выносят приговор: ей ли, себе ли? Это не важно, важно лишь, что настроение данного стихотворения будет актуальным для всех времен, потому что люди не меняются.

Создавать стихи – особый талант. С чувством ритма у меня никак, именно поэтому, наверное, не могу присоединиться к критикам.

Зато могу похвалить автора за оптимизм. Да, можно убиваться, услышав критику, и даже попытаться влезть в петлю. А можно критику услышать и пойти пить пиво. Так проще, пусть и не всегда, но точно полезнее для здоровья, хотя бы ментального.

P.S. Но слышать критику всё же стоит. 😉

Это даже не баллада, это самый настоящий плач. И плач этот свойственен большинству женатых мужчин.

При этом, в стихотворении нет настоящей ненависти. В шутливой манере описано, как мучается несчастный зятёк. При этом чувствуется, что злобы особой и нет, есть только стенание человека, которому тяжело ужиться с другим человеком.

В общем и целом, очень жизненное стихотворение.

В написанном есть дух Тайного Города: почти совершенные големы, навы, которые стараются делать идеально то, что они делают, недалекие челы.

Проблема истории в том, что она, по сути, не является даже рассказом. Создается ощущение, что читаешь пролог к произведению. После прочтения хочется перевернуть страницу и погрузиться в основное повествование. Но его-то и нет. И возникает закономерный вопрос: что это было? После же задаешься другим вопросом: зачем это было?

Тем более жаль, что рассказ – один из немногих в сборнике, в которых чувствуется вселенная Тайного Города. Такой пролог мог написать, как мне кажется, и сам Вадим Юрьевич.

«O tempora, o mores!»? Но и времена, и нравы со времён Цицерона не менялись.

Две кумушку возвращаются из церкви после Всенощной, следовательно, во время церковного праздника, и обсуждают похождения друг друга. Но если первая готова вторую «съесть» за блуд, то вторая хотя бы начинает попрекать товарку только в ответ.

Стихотворение хулиганское и смешное, но в нём вся суть людей: всегда обвинять окружающих в тех грехах, в которых виновны и сами.

Очень глубокое стихотворение.

В четырех строках автор сумел описать и величие гончарного дела, и то, что оно является непосредственным продолжением великого божественного искусства, ведь, согласно многим религиям, бог создал человека из глины. Поэтому, создавая произведение искусства из глины, гончару стоит помнить, что он лишь мастер, и его удел – сосуды для человека, но не сосуды с сутью человеческой.

«Если б мишки были пчёлами,

То они бы нипочём» (с) Б. Заходер. «Винни-Пух».

Если б эрлийцы были красными шапками…

Но эрлийцы не красные шапки. И не стали бы пытаться сварить сомнительное зелье, чтобы продать потом людам. За такое никто по головке не погладил бы: ни более опытные коллеги в рясах, ни люды, ни, что самое страшное, навы. Впрочем, могло бы быть и страшнее: обманутые люды способны обратиться к шасам. А шасы – к эрлийцам недоучкам за моральной компенсацией. Поэтому неучам повезло, что просто произошел взрыв.

Резюмируя: в истории эрлийцы ведут себя как красные шапки, да и то с натяжкой. Любой тайногородец предпочел бы вешать лапшу на уши челам, а не другим тайногородцам.

Историю можно было бы назвать и интересной, и забавной, но только отдельно от Вселенной Тайного Города.

Как же гениален был Омар Хайям.

Разумеется, автор писал о том, что стоит искать счастье даже в малом, в том, что даровано нам судьбой. И современники Хайяма, наверное, именно так понимали это четверостишье.

Но современный человек может увидеть в стихотворении куда больше. Четыре строки очень точно описывают современную теорию Мультивселенной. Есть множество миров, но они параллельны и, следовательно, отдельной особи достижима лишь одна Вселенная, жизнью в которой и следует наслаждаться, познавая силой разума иные миры, но радуясь лишь своему, определённому.

Омар Хайям был гением, и, кто знает, может, обладал даром прорицания?

Первые две строки – это очень точное описание человеческой красоты. И читатель, уже представив прекрасное воплощение человека, ожидает лирической развязки, но Омар Хайям умеет удивлять и задаёт вопрос, на который невозможно ответить.

Зачем всё это, вопрошает автор, и намекает, что даже красота соткана из праха.

На первый взгляд, четверостишье содержит странный совет: не интересуйся ничем, всё сделано до тебя и вместо тебя. С другой стороны, если помнить об умеренности, то совет становится действительно полезен. Погружаясь в разгадку тайн мирозданья, не стоит забывать о простых жизненных радостях: иногда это помогает лучше бесконечных философских у научных дум.

Четверостишье было написано в 11-12 веках н.э., но актуально на протяжении всего тысячелетия. Кто из нас не знает «Горе от ума»? Да и стоит посмотреть на современный мир, где ум далеко не всегда является гарантом успеха. Вера в собственную исключительность и великое знание того, как всем надо вокруг работать, помогает в достижении личного успеха куда лучше. Увы, это часто вредит тому делу, где такие самодовольные люди работают.

Вот и остаются умники в убытке.

Четверостишье буквально призывает довольствоваться малым и не спорить с роком, с судьбой и с теми, кто дарует нам наш мир. Правильно ли это? Для нашего времени, разумеется, нет, для времен Омара Хайяма – это было самым верным взглядом на жизнь. С другой стороны, даже сейчас не стоит унывать о неудачах, но стоит стремиться к новым свершениям.

Всего лишь маленькое четверостишье, но какие глубокие и сложные вопросы в нём заданы. На первый взгляд, автор задаёт вопрос о том, в чём суть и смысл нашего существования? Но последняя строка задаёт ещё более тревожный вопрос: а есть ли что-то, что мы оставляем после себя? Что есть душа? Где же её след?

Всего четыре строки – и задано два самых сложных вопроса: зачем мы живем и что будет там, за гранью.

Прекрасный, атмосферный и очень динамичный рассказ, чем-то напоминающий киноисторию «Время ведьм», но только поначалу.

В этом и состоит суть истории, тревожной и тяжелой. Здесь все виновны, кто-то по человеческим меркам, кто-то в рамках существующего закона. И, по сути, никто не виноват. Так сложились обстоятельства. Изменить что-то можно, лишь изменив законодательство, но закон зачастую отражает суть людей, населяющих те или иные земли в определенный период времени. И справедливость безнадежно и смотрит в пустые и злые глаза человеческой толпы. Поэтому рассказ оставляет в душе читателя чувство безысходности.

P.S. Аудиорассказ впечатляет не менее самой книги. Голос чтеца потрясающ, он уловил всю суть рассказа, звуковая дорожка уместна на сто процентов.

Хороший рассказ. Интересный.

История развивается постепенно, и довольно занятно наблюдать за развитием сюжета, в котором оправданно и к месту появляются новые герои, характер которых неплохо прописан. Очень легко себе представить немного дерганного Герхарда, самоуверенного до безумия Райреха, рассудительного кузнеца Адана. При этом рассказ пронизан тревогой, ожиданием чего-то темного, неприятного.

Но есть одно большое «но», которое нивелирует все достоинства рассказа: это не Тайный Город, это скорее рассказ в стиле Лавкрафта. Мы здесь видим и нервного, мечущегося между привычной жизнью, долгом и неизведанным, опасным приключением Герхарда, и спокойного, являющегося якорем привычной жизни Адана, и нового, загадочного друга Герхарда, Маргу, который как-то по-особенному тревожно спокоен (чем не черный человек?).

Да, во вселенной Лавкрафта все персонажи вели бы себя именно так, но не в Тайном Городе.

Во-первых, автор зачем-то подчеркивает и бедность Герхарда, и то, что и Марга одевается небогато. Это странно для нава. Нав может выглядеть неброско, но навы слишком практичны, чтобы экономить на вещах. Да и Герхард чуд, не человский студент. Странно считать, что Чудь не заботится о своих, пусть и о рядовой молодежки.

В-третьих, Герхард сразу и безоговорочно начал доверять Марге, объясняя свое поведение тем, что нав очень интересный. Но чуды с молоком матери впитывают, что Темные — враги, как, впрочем, и Зеленые.

Обиднее всего, что несоответствий этих можно было легко избежать, не меняя основного сюжета рассказа.

Доверие к Марге со стороны Герхарда можно было бы объяснить тем, что они и раньше были знакомы. Например, нав мог спасти чуда в «Лунной фантазии». Битва быстро сближает. Причем и такой поступок Марги легко объяснить тем, что он мог знать: Герхард наследник Таврея, и 600-летний срок не за горами. Альтруистом наву быть вовсе не обязательно.

Марга мог действовать по поручению Сантьяги. Здесь и лишних объяснений не требуется.

Вывод: история действительно хороша, жаль, что автор не проработал детали и, как следствие, не сделал её полноценной частичкой Тайного города.

Читать рассказ стоит, воспринимать как часть Тайного Города, наверное, нет.

Все рассказы сборника, за исключением авторства Панова, объединяет одна черта: они плохо вписываются во вселенную Тайного города. Да, здесь есть навы, шасы, чуды, люды, есть даже излюбленные Вадимом Юрьевичем суперполукровки. При этом, создается впечатление, что персонажи сошли со страниц книг других авторов.

В рассказах встречаются черты и «Дозоров» Лукьяненко, и мрачноватых рассказов Лавкрафта.

Заимствования были бы не так плохи. На стиль писателя всегда влияет и то, что он читает. Плохо другое: авторы забыли, что в первую очередь следует использовать стилистику, присущую Тайному городу. Не вышло. Стоит ли читать авторские рассказы? Да, пожалуй, стоит, но чтобы не разочароваться больше необходимого, стоит помнить, что атмосферы Тайного города вы в них не встретите, за исключением, пожалуй, «Первого хранителя».

Рассказы Панова очень хороши.

«Быстрые перемены» коротко рассказывают о том, как Ярга пришёл к власти. Рассказ получился несколько сумбурным и чересчур сжатым, событий хватило бы на целую книгу, но при этом читать интересно. После прочтения намного легче воспринимать события «Тёмных церемоний». Однако при этом возникает вопрос, для чего было выпускать «Тёмные церемонии» до сборника? Книга получилась будто бы подвешенной во времени.

Даже с коммерческой точки зрения было бы правильнее начинать с «Быстрых перемен». Рассказ раззадорил бы читателя и увеличил продажи.

«Пошли свой голос» — переписанная и более подробная история выборов в Южном Форте. И это, пожалуй, самый тайногородский рассказ сборника. Легкий, веселый, в духе первых книг Тайного Города.

Какой замечательный образ! Какая работа с читателем.

Прекрасное сравнение жизни человеческой и даров природы.

Не будь в природе горечи хина, сумели бы живые существа оценить всю прелесть сладких фруктов? Всё познаётся в сравнении, и именно сравнение – лучший путь к пониманию. И это касается не только гастрономических вопросов, но и всего остального в мире. Именно в контрасте сравнения с теми, кому тяжелее в жизни, чем тебе, можно понять собственное счастье.

Рескрипт короля… Марш короля!

И впрямь под данное произведение можно маршировать, вот пусть и маршируют поданные. Это указ любого нового короля.

В стихотворении здорово сочетается отсылка и к новизне – смене эпох в стиле стихотворений, — и к тому, что новизна вовсе не нова. Кто-то приходит, возглавляет страну ли, литературное течение ли, чтобы потому его сменил кто-то другой, кому ко времени пойдёт и королевский фиолетовый, и берет в серебре.

Болезненно. И проникновенно.

Чувства отгорели летним зноем, и в душе, как и за окном, осталась лишь стылая, больная осень, которая хрипит больной сыростью подступающем зимы.

На мой взгляд, в рисунок произведения не вписывается его название. Томление обычно полно неги и тепла. Можно томиться в подстывшем тепле солнечного октября, но никак не около замёрзшего в осенней непогоде моря. Впрочем, автору видней, но от меня лишь 9 баллов.

Какая же всё-таки прелесть эти рассказы про Наташу. И «Хитрый утюг» не исключение.

История занимает всего одну страничку, но разве этого мало для предприимчивой и шустрой Наташи? Вовсе нет.

За столь короткий промежуток времени девочка успевает изложить аж две интересные теории: и о больном утюге, и о том, почему у куклы Ляли всегда мятое платье. И эти же две теории опровергнуть: первую – путём диалога с мамой, вторую – опытным путём. Ведь отрицательный опыт, тоже опыт, не так ли?

Хочется отдельно отметить умение автора строить диалоги именно так, как это делают дети. Чувствуется, что даже в столь маленьком рассказе, писатель очень ответственно подходит к деталям. Также в истории прекрасно передана детская логика. Больной утюг – разве додумывается до этого взрослый? Но для ребёнка проводить подобные параллели совершенно естественно.

Классика реалистичного хоррора. Здесь нет мистики, зато есть умение работать со словом. Вроде бы, сколько уже было прочитано историй подобного сорта и, как следствие знаешь, чем всё закончится, буквально с первых слов произведения, и всё же рассказ не отпускает до конца, вызывая у читателя щемящее чувство тревоги.

И даже то, что произведение не окончено, ему идёт. Будто бы само время сквозь строки рассказа талантливого автора напоминает, что его, времени, всегда будет не хватать. Не хватит его на то, чтобы доиграть, не хватит, чтобы сказать всё, что хочется, не хватит, чтобы приехать вовремя. Хватить лишь на то, чтобы понять: времени уже не осталось.

Аберкромби умеет работать с читателем. Аберкромби легко играет словами. Постнеклассическая наука утверждает, что любое событие зависит от наблюдателя. Опыт доказывает, что историю пишут победители.

А за иронию над тем, как пишется история, автору отдельный поклон. Как всегда, браво, маэстро!

Рассказ сначала кажется очень простым, даже банальным для детектива. Есть преступление, есть подозреваемые, есть следователи. Некоторую напряжённость могло бы создать то, что кого-то и жертв ещё можно спасти, однако читатель с этими персонажами не знаком, потому данный факт расследования остаётся просто фактом. Сухи и не вызывающим особых эмоций.

Описание допроса понравилось. Одни и те же вопросы – это изводит не меньше физической пытки, которая, пожалуй, даже банальна.

Вообще, всё повествование достаточно банально. И именно эта простота позволяет читателю увидеть глубокий смысл во всём рассказе.

Во-первых, “Ради всего святого” приквел к основному циклу. И именно приквел позволяет лучше понять, кем именно восхищается Курт Гессе, и, следовательно, лучше понять самого Гессе.

Во-вторых, “Ради всего святого” – это не только описание будней Инквизиции до того, как она стала Конгрегацией. Это ветер перемен.

В-третьих, “Ради всего святого” – это история о выборе.

Поставила бы 10 баллов, но пунктуация и орфография! И это скорее пинок издательству. Редактура либо хромает, либо её вовсе нет. И это печально.

Эх, люблю я сказки. А уж сказки в сказке!

Во-первых, хочется отметить, что автору удалось сохранить атмосферу Тайного Города. Рассказ отлично вписывается в описанную Вадимом Юрьевичем вселенную.

Однако рассказ является не историей, которую теперь принято называть «вбоквелом», а притчей. Кто разберёт, действительно ли навы воевали с казиками? Или это просто сказка, которую когда-то выигравшая у Нави Людь, усмехаясь, рассказывает подрастающему поколению?

Концовка подразумевает, что хотя бы часть сказки является правдой, но, как известно, в каждой сказке есть доля сказки.

Отдельно хочется сказать «спасибо» за то, что автор придумала историю не о супер-челах, чем, увы, грешит и сам Панов, а просто создала крохотный расписной кирпичик, без которого мир Тайного Города был бы бледнее. Именно такие рассказы и делают придуманные миры по-настоящему живыми.

В рассказе в который раз раскрываются не только особенности поведения человека разумного, но и суть отношений в команде, где царит настоящая дружба. В небольшой истории автору удалось подчеркнуть особенности характеров персонажей: скрытность Дэна и его подспудное ощущения себя как не совсем человека, плутоватость Теда и гипертрофированную заботливость Полины, которая здесь становится очень похожа на свою маму.

Атмосфера рассказа, несмотря на травмы героев, тёплая, нежная, почти семейная. И это очень хорошо.

Рассказы, составляющие каждую книгу, и книги, составляющие цикл, – это кусочки мозаики, рассказывающие читателям складную интересную историю. Но если бы кусочкам этого многогранного паззла был бы присущ цвет, то рассказ «Визаган» отливал бы всему оттенками мертвенно-зелёного цвета глухой, неизбывной тоски.

В небольшом тексте автору удалось прорисовать удивительно чёткую линию, связывающую прошлое, настоящее и будущее. При этом Пехов сумел сделать эту прорисовку многослойной.

Стоит отметить, что настроение, которое закладывается в рассказе «Визаган», преследует читателя до конца всего цикла. Данная история не ключевая в плане сюжета. Сюжетная линия вообще могла бы без неё прекрасно существовать. Но этот рассказ является поворотным относительно эмоциональной окраски истории, описанной в четырёх книгах.

Сюжет «Ведьминого яра» является зачином для остальных историй, и так или иначе определяет сюжетную канву будущих приключений главного героя.

Однако и в первый рассказ Пехов сумел вложить помимо основ глобального сюжета завершённую историю. Удивительно живое, яркое описание пляски смерти и нечисти, поселившейся в колоколе, замешанное на точном, не перегруженном ненужными деталями описанием города, создаёт удивительную атмосферу Позднего Средневековья.

Этой эпохе полностью соответствует главный герой. Похож ли он на Геральта? Возможно, похож общими чертами, характерными для всех хороших людей, серьёзно относящихся к своей работе и не боящихся трудностей.

Компания, сопровождающая главного героя, пожалуй, уместна только в подобном готическом мире.

Лейтмотивом рассказа и последующих историй является описание католического мира, в котором существование душ и нечисти доказано опытным путём.

Прочтение книги – это сказка о потерянном времени.

Начать стоит с орфографии. И здесь вопрос стоит задать не только автору, но и издательству.

1. Автор почему-то решил, что тире и дефис – это одно и то же.

2. «Кронты»? «Чекнутый»? Серьезно? Эти слова даже Word подчёркивает.

Далее к сюжету. Точнее, к его отсутствию. Понятно, что сейчас редко описывают историю одной книгой. Однако любая книга цикла должна содержать хотя одну определённую сюжетную линию и несколько, пусть и второстепенных, линий, которые в данной книге закончатся или перетекут в другие. Идеальным примером такого многослойного повествования является «Хроники странного королевства» Панкеевой. Увы, в данной книге автор изначально упоминает о каком-то пророчестве, и до конца книги это пророчество остаётся именно что каким-то. Подобный приём был бы уместен, если бы пророчество не являлось определяющим элементом сюжета. Или же о нём априори было бы ничего не известно. Как, например, в «Дороге домой» Зыкова. Здесь же, за исключением Сейлин-Зои и читателя, о пророчестве знают все. Причём это незнание главной героини разваливает сюжет больше, чем герои-картонки.

О героях. Независимо от возраста, пола и расовой принадлежности герои ведут себя неадекватно. Логичнее всего было бы закрыть девицу, которая является основной частью исполнения пророчества, где-нибудь до востребования. Или рассказать ей, что от неё требуется. Великое существо почти равное божеству не догадалось этого сделать? Его наместник, маг с тысячелетним опытом, не сумел устоять перед чарами обдолбанной девицы? Главная героиня, доверчивая, словно голодный ламантин, не думает вообще ни о чём. Вляпаться из-за кота в сомнительную историю и тут же с ним подружиться? А потом ускакать за сомнительной собакой лишь потому, что та ей приснилась? Удрать в незнакомом городе и спрятаться в борделе, несмотря на то, что её чуть не угробили на площади? А почему бы и нет. Вот только от подобного поведения у читателя голову ведёт. И вовсе не от неожиданной перемены в сюжете. Аше-Ар – элитные воины расы, которая лишь на одну ступень слабее Сильнейших, ведут себя хуже, чем головорезы Коски из «Земного круга». Дам этой расы, видимо, волнует лишь одно: кто, перед кем и как часто разводит ноги. Легендарный и весь окутанный завесой тайны Кир-Кули абсолютно некомпетентен как руководитель отряда. Одним подчинённым дать один приказ и тут же другим отдать другой приказ. И это всё абсолютно без какой-либо причины. Точнее, причина в этой книге в любом случае лишь одна – а почему бы и нет?

Описание мира. С одной стороны, автор правильно сделала, что решила описать даже не мир, а только город и близлежащие окрестности. И, пожалуй, ей стоит поставить большой плюс за дома Аш-Аров. Живые дома-питомцы – это действительно интересно. Остальное же очень и очень плохо. О городе читатель знает, что в нём есть нижняя часть, где обитают Повелитель и наместник. И ещё в городе есть бордель. Вот про бордель в книге упоминается часто и много, причём непонятно, зачем это делается. Он вовсе не является каким-то необычным местом, где так или иначе происходят все события. В нём вообще практически ничего не происходит. Все описанные сюжетные ходы могли случиться и где-то в другом месте, да хоть в лавке булочника. Описание животного мира тоже заставляет вздёрнуть бровь. Зачем было упоминать, что ящеры, пытающиеся прикончить героиню в самом начале книги, являются травоядными? Я, конечно, понимаю, что и бегемот – самое опасное животное Африки, но зачем травоядному животному спешить на лишённую растительности пустошь, являющуюся кладбищем под открытым небом? Животные, если они не являются падальщиками, стараются держаться от подобных мест как можно дальше, ведь трупный яд опасен для живых существ.

Вывод: вторую книгу цикла я точно не осилю.

«Красная страна» даже не фэнтези, «Красная страна» – это ярко выраженный представитель вестерна.

Здесь есть и братства, и индейцы – то, что переселенцы называют их духолюдами, вовсе не делает их кем-то другим. Разве что не хватает океана, разделяющего Союз и Дальнюю Страну.

Книгу можно причислить к книгам, написанным в жанре фэнтези исключительно потому, что она входит в цикл «Земной круг».

Само повествование узнаваемо принадлежит Аберкромби. Автор как всегда умелым росчерком пера вырисовывает скупыми фразами черты характеров героев, легко создаёт картинку, которая воспринимается читателем так, будто он сам оказался посреди бесконечных прерий или в горах.

И всё-таки этот роман уступает по силе сюжета и занимательности героев всем остальным историям цикла.

Сюжет до последних глав вообще можно назвать последовательным. Кто-то куда-то и зачем-то идёт. Описание быта, трудного и жизненного, съедает цель, ради которой этот быт осуществляется. Очарование и азарт приключения теряется в пыли тяжёлой дороги. Прошлые романы «Земного круга» сочетали в себе жизненность и романтичный авантюризм в равных долях. Часть же романа «Братство» оказалась по-настоящему скучной.

И как оборотная сторона повседневной скуки выступают последние главы, очаровательную сумятицу в которые внёс славный и полюбившийся ещё в прошлых историях предводитель наёмников Коска.

Про остальных героев можно сказать лишь одно: не вытягивают они. Стоит ли сравнивать Лорсена с тем же Глоктой? Или Шай с Арди? Или с Карлоттой дан Эйдер?

Для фэнтези этот роман можно было бы назвать никаким. Но он и не является фэннтезийной историей. Это вестерн. Хороший, добротный, с разбойниками, индейцами и отчаявшимися людьми. И, пожалуй, если воспринимать «Земной круг» как параллель земному шару, то вестерн в историях о нём уместен. Любители вестерна, думаю, понравится, но много ли их найдётся среди поклонников дарк фэнтези?

«Проклятые короли» – пример эталонного исторического романа. Дрюон, работая над своим произведением, удивительно глубоко изучил историю Европы и, обладая тонким чувством слова, удивительно доходчиво изложил её в виде своих книг.

Дрюон, выступая в роли безымянного рассказчика, максимально абстрагируется от собственных эмоций. На удивление точно он описывает происходящие события со стороны исторических личностей, которым довелось жить в период распада французского величия. Пожалуй, единственные персонажи, отношение к которым Дрюону не удалось скрыть, были Филипп Длинный и Робер Артуа. И если нелюбовь к первому видится читателю лишь из повествования, в котором максимально коротко описано правление этого неплохого короля, то об отношении к Роберу автор заявляет прямо в тексте. Артуа для него любимый персонаж. Но, увы и ах, историческая проза безжалостна к привязанностям писателей. Вот так необычно смерть Робера Артуа стала точкой в истории проклятых королей. И кто в последних книгах вспомнит о проклятии, которое бросил с костра в адрес монархов Франции Жак де Моле? Цикл книг «Проклятые короли» как нельзя лучше демонстрирует, к чему приводит череда бездарностей на троне.

Есть в данном цикле и занятное заключение, исторический очерк, который подводит черту под историей катастроф, обрушившихся на Францию в первой половине четырнадцатого века. И заключение это обличено в целый роман, повествование которого ведётся от имени Перигорского кардинала. Однако и здесь автор показал себя мастером слова. Несмотря на различие в стиле повествования и сюжет, стоящий особняком от цикла, книга отлично вписывается в цикл.

Вывод: читать следует однозначно хотя бы ради ознакомления с историей Европы конца тринадцатого – начала четырнадцатого веков.

Казалось бы, «Лилия и лев» стал романом, который подвёл трагическую черту под династией Капетингов. Так оно, впрочем, и есть.

Роман «Когда король губит Францию» написан в ином стиле, чем другие произведения этого цикла. Повествование ведётся не безымянным автором, который в качестве сухого статиста описывает происходящие события, а от имени кардинала Перигорского, который хоть и симпатизирует Франции, но в своём рассказе предельно честен. Хотя, возможно, именно беды и горечь поражения, которые обрушились на Францию посредством правления непутёвого короля, заставляют его быть предельно откровенным.

Несмотря на вышесказанное «Когда король губит Францию» не выпадает из общего цикла повествования, а является умелым послесловием, которое позволяет автору подвести итог историческому роману о крахе Франции в середине четырнадцатого века. Хоть повествование и насыщено описанием битв и последствий эпидемий, историческими именами и датами, – всё это обрамлено в тонкую оправу интересного рассказа. Печальная история, изложенная кардиналом, читается легко, при этом позволяя понять всю суть того, как может обратить всё в прах неверное слово глупого монарха.

Однако автор не ставит точку в путешествии кардинала, как не ставит точку и в истории Франции, которая ещё много раз будет занимать ведущее место в мировой политике.

Первое, что приходит в голову во время прочтения книги, это слово «Дождались». Читатели и впрямь дождались продолжения Тайного Города, который мы помним в первых книгах автора. Разворачивающая интрига, множество сюжетных ходов, которые логично сводятся в единую линию повествования, и динамика. О, наконец-то сменяющие друг друга действия набрали достойную скорость.

Неожиданно непредсказуема развязка некоторых сюжетных линий.

В книге внезапно отсутствует постоянные второстепенные линии, связанные с Красными Шапками, шасами и концами, и обычно отвечающие за юмористическую составляющую повествования. И за это стоит сказать автору спасибо. Хоть я нежно и люблю эти лёгкие, вносящие очаровательную сумятицу в весомую игру основных героев, приключения, но здесь они были бы неуместны. Слишком трагична основная линия.

Не понравилось, что автор, словно пытаясь «набить» объём текста, начал кратко излагать основные принципы существования Тайного Города и его обитателей. Зачем это нужно, когда в цикле уже под тридцать книг? Кто будет начинать читать книги с конца или середины цикла?

Автору удаётся удивительно точно передать состояние человека, загнанного в угол. Разумеется, человека, привыкшего к лихой жизни и умеющего эту жизнь защищать.

Очень понравилось описание героев. Лоск бандитов, преследующих такую же бандитку, передан в виде поверхностной роскоши. Поскреби такого, и получишь обычного грязного бродягу. Отчаяние Шаи тоже передано не только с помощью поступков, но и с помощью описания внешности. Оборванная и босая, что может быть хуже? А может быть, как показывает Аберкромби.

Для рассказа характерна закольцованность сюжета.

Однако рассказ не ощущается как единое целое с циклом «Земной круг». Как отдельная история, он очень хорош, как бусина из ожерелья интереснейших романов, повестей и рассказов, несколько тускл.

Рассказ о том, что часто остаётся за «кадром» произведений о войне. О столкновении мирной жизни и военно-обозной.

Несмотря на то, что рассказа достаточно короток, Аберкромби удалось передать все оттенки мирной и околомирной жизни, окружённые военными действия. Острые грани подобного пересечения становятся видны, в первую очередь, благодаря разной точки зрения на одну и ту же ситуацию.

Взгляд мирного жителя, урожай которого уничтожают воины Союза, не по собственной злобе и даже не по конкретному приказу, а просто по плану передвижения. И, разумеется, мирные жители не станут проявлять лишнего героизма. До него ли, когда за спиной дети.

Взгляд уставшего офицера, у которого неплохо сложилась карьера, но дурно сложилась жизнь. Горст помнит о долге, но при этом не перегибает палку.

Совершенно различный взгляд двух офицеров армии союза: готового идти в бой и готового лишь собирать почести.

Взгляд северян, решивших атаковать, воспользовавшись возможностью провести внезапную атаку. Н

Казалось бы, каждая точка зрения повторяет описание одних и тех же действий. В пору читателю и заскучать. Однако она настолько различна в эмоциональном восприятии, насколько одинакова в передаче деталей ландшафта, именно поэтому у читателя перед глазами возникает трёхмерная, живая картина. И за это автору «Браво!»

И снова автор умело, буквально несколькими штрихами создает полноценные, интересные образы.

Три разных истории разных людей, объединённые местью Монцы Меркатто и совершенно к ней непричастных.

Пожалуй, именно эта непричастность и делает рассказ из трёх непересекающихся линий, столь вкусным. И, пожалуй, именно поэтому эти истории и следовало вынести за пределы основного романа.

Трое неудачников, которые даже не понимали о причинах случившихся с ними бед. Их просто снесло ударной волной вместе с теми, для кого эта волна ненависти и предназначалась.

Рассказ является отличным примером того, какие последствия могут быть у наших поступков для людей, о которых мы не только не думаем, но которых даже не знаем.