Ещё одна книга, ещё один друг детства, друг сердца. Очень дорога мне она. Как сейчас помню все до единой проделки Тома и поиски клада и то, как я трясся под одеялом в страхе перед индейцем Джо. Книга, в которой за остроумием автора и увлекательными приключениями скрыто немало важнейших тем. Ну например: о дружбе, причём «неравной», когда мальчик из хорошей семьи якшается с маленьким оборванцем и нисколько этого не стесняется. О другом роде отношений, там где «мальчик с девочкой дружил» — наверняка многие пацаны впервые подумали о девчонках без глупого фырканья именно после этой книги. О социальных отношениях в во многом патриархальном и ханжеском обществе типичного американского городка. Кстати, интересно, что штат Миссури, где по роману находится вымышленный город Сент-Питерсберг, этот территория, которую впоследствии нельзя было отнести к твёрдо северным или южным штатам, вследствие чего она вполне может быть признана достаточно характерной для Америки того времени в целом.

Социальная составляющая романа получит своё продолжение и развитие в «Приключении Гекльберри Финна», романе ощутимо более взрослом и серьёзном, рассчитанном на того же читателя, но уже повзрослевшего на три-четыре года. А пока что ребята всех времён и народов могут в упоении наслаждаться приключениями Тома Сойера, хотя уже и в этой книге Марк Твен исподволь прививает им мысли о чудовищности социального и расового неравенства, понятия о благородстве, смелости и находчивости. Родители, если ваш сорванец похож на Тома, то помните, что это повод скорее для гордости, чем для беспокойства.

И ещё немного о грустном. Это субъективно, но мне кажется, что моё поколение — дети второй половины восьмидесятых и первой половины девяностых — последнее поколение, которому по-настоящему понятен Том. Это мы ещё бегали, играя в казаков-разбойников, устраивали гонки на велосипедах, плавили свинец в посадках, мастерили рогатки, строили запруды и плотины, пользуясь прорвавшим водопроводом, обменивали фантики из под жвачек на всякую всячину, играли в городки, рассказывали друг другу нестрашные страшилки и гоняли мяч на пустыре. Нынешнее поколение всё больше добивает очередную партию террористов на экране монитора, занимается сбором «лайков» в социальных сетях, выклянчиванием у родителей очередного нового «девайса». Они вообще как-то быстро взрослеют, не становясь взрослыми по-настоящему и превращаясь в грубоватых и самоуверенных подростков чуть ли не из детсадовского возраста. Иными словами, мы теряем детство. Это всё, конечно, только моё имхо, но если я прав, то много ли на свете найдётся вещей печальнее?

Читайте и давайте читать своим детям «Приключения Тома Сойера», друзья — в мире нет человека, которому это произведение пошло бы во вред.

Гениальное произведение. Если каким то чудом вам до сих пор не случилось прочесть о приключениях обаятельного жулика, Великого Комбинатора и сына турецко-подданого Остапа Бендера и бывшего уездного предводителя дворянства Кисы Воробъянинова, то вы должны незамедлительно устранить столь вопиющую оплошность.

Почти триста страниц смеха — таков подарок двух замечательных авторов многим миллионам читателей. Литературоведы и критики до сих пор спорят, задуман ли был роман как сатира на весь советский строй или на отдельные его недостатки, а также первое или второе в итоге получилось у Ильфа и Петрова. К счастью, для меня это не важно, я просто неизменно протягиваю руку за этой книгой и снова и снова наслаждаюсь невероятными, уморительными приключениями героев в искромётном, сочном юмористическом обрамлении высшего класса. Ведь именно это произведение да ещё его не менее знаменитый собрат являются, пожалуй, рекордсменами по количеству афоризмов, шуток, знаменитых цитат, крылатых выражений и прочего:

«На третьем ходу выяснилось, что Остап играет восемнадцать испанских партий. На остальных досках васюкинцы применили хотя устаревшую, но верную защиту Филидора.»;

«Киса, я хочу вас спросить, как художник — художника: вы рисовать умеете?»;

«Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это — гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору»;

«Твой суслик летит к своей курочке на крыльях любви!!!»;

«Говори!.. Говори, куда дел сокровища убиенной тобой тёщи!»;

«Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами»;

«Почём опиум для народа?»;

«Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!»;

«Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.»

и множество других.

Только после четвёртого или пятого прочтения этого романа я задумался над несколькими вещами. Почему события и люди, конца 20-х и начала 30-х годов так легко воспринимаются читателями всех поколений. Ведь временной интервал, отдаляющий нас от того времени всё растёт, а интерес и любовь читателя остаются неизменными. Понятно, что остроумие, ирония, обаяние, юмор, привносимые Остапом — вечны. Но вот элемент сатиры, казалось бы должен был потускнеть от налёта времени — то, что является объектом сатиры в одном веке, не всегда остаётся таковым в другом. Но только не в этом случае.

Не знаю как в другое, предшествующее нашему время, но сейчас мы живём в эпоху победивших героев романа. И ладно бы, если бы это были главные герои — окружённый неким ореолом романтизма и овеянный духом приключений авантюрист и сопутствующий ему меланхоличный мизерабль. Но нет, эти победившие — герои второстепенные или вернее сказать, это их духовные наследники.

Эллочка Щукина, как известно легко и свободно обходилась тридцатью словами. Многие наши современники могут похвастаться таким же или близким к нему результатом. А отдельные, «элитные» представители, так называемые «гопники» и вовсе способны вдвое сократить словарь людоедки Эллочки.

Александр Яковлевич или попусту Альхен был ворюгой застенчивым. Ему по крайней мере, хватало совести стыдится собственных поступков, он был противен сам себе. Но в наше время его преемники как правило не страдают из-за таких пустяков, как муки совести. Напротив, упоминание о таких понятийных категориях как порядочность, совесть, честь вызывает у современных «альхенов» уже даже не саркастическую и брезгливую ухмылку, а просто недоумение и непонимание.

Отец Фёдор Востриков, вот и сбылись твои мечты о свечном заводике. И хорошо то как — даже не пришлось остригать волосы и мотаться по стране в поисках стульев с зашитыми в них бриллиантами. Забудем о праведности, подвижничестве, служении. Немного смекалки и много цинизма — теперь добро само течёт тебе в руки. В каждом тучном священнослужителе, выходящем из джипа или мерседеса, я вижу тебя.

И пока подобные люди не только среди нас, но и над нами, этот роман не потеряет своей важности и значимости для нас. А читателя, я уверен, он не потеряет никогда.

Нравится этот роман-эпопея. Для тех кто ещё не знаком с ним — моё предупреждение. Это исключительно развлекательная литература. Не ждите от неё мудрости, психологизма или глубокой философии а ля Олди или Дяченко, роман не будет блистать великолепием и величием «Властелина колец». Обмануты будут ожидания увидеть нечто похожее на суровость и волшебный реализм саги Джорджа Мартина. В искусстве речи и слова этому произведению очень далеко до творений Ротфусса и Ле Гуин. В достоверности оно проигрывает книгам Гая Гавриэла Кея. И вряд ли вы будете переживать о героях книги так, как вы переживали за героев Робин Хобб. А всё равно нравится... Нет, при желании можно навесить на это произведение парадный мундир с регалиями — дескать оно даёт повод подумать о том, может ли преступник стать и быть героем, об ответственности за целый мир, которому лишь суждено родиться и так далее. Можно также вспомнить о том, что даже чисто развлекательная литература практически всегда напоминает о таких вещах, как храбрость, верность данному слову, честь, упорство и многих других... но надо ли? Остаюсь при мнении, что роман этот — замечательная сказка для взрослых и наверное самое сильное произведение Алексея Пехова. Нет, мне нравятся и многие другие его вещи, но так часто бывает в литературе — опытные редакторы обращают автора на правильную стезю — его литературный слог избавляется от корявости, шероховатости сглаживаются, критики начинают поговаривать о том, что произведения писателя приобретают глубину, сюжет становится более сложен и непредсказуем... Зато исчезает то ощущение совокупности очарования, уверенности и восторга, которое автор вкладывает в тот текст, который он пишет больше для себя, чем для читателя, когда он не задумывается о том, как издатель, корректор или редактор воспримут ту или иную строчку из него.

Прощаю этому циклу всё: смятую и скомканную концовку, отсутствие масштабного продолжения (а хочется — эпизод в «Ветер и искры» не в счёт), легковесность, расписанную мною в предыдущем абзаце и то, что очень многое Пехов позаимствовал из игры «Thief». Собственно последний пункт даже не прощаю — в этом смысле мне решительно всё равно откуда взята идея — победителей не судят, да и вообще: новеллизировал бы кто-нибудь «Gothic» — в ножки бы поклонился, ом мани падме хум.

Эпопея из трёх книг чётко делится на те же три части — городское фэнтези, рассказ о путешествии — герои двигаются к цели и приключение в стиле «dungeon» — квест в подземелье. Особенно нравятся первая и третья книги эпопеи, вторая и рассказ-приквел, написанный позже, нравятся чуть меньше. С моей точки зрения, главное в фэнтезийной литературе — это то, смог ли автор заставить читателя поверить в созданный им мир. И в этом плане столица королевства Валиостр Авендум и костяные дворцы — Храд Спайн производят очень сильное впечатление. Также пришёлся по нраву незатейливый, но смешной юмор гоблина Кли-Кли и приём с большим количеством второстепенных персонажей, биографией и характером которых автор интригует нас, но так и не даёт достаточного количества ответов. Даже заряженное ружьё на стене в первом акте не испортило картины —

Рекомендую всем, а в особенности тем, кто любит открывать для себя новые миры, всякий раз ожидая встретить за поворотом неожиданное, небывалое и удивительное.

«.... неудивительно, что я знал все те истории, которые рассказывали по вечерам Дедан, Геспе и Мартен. Не во всех подробностях, но основной костяк знал. Как пойдет дело и чем все закончится.

Поймите меня правильно. Они мне все равно нравились. Истории не обязательно быть новой, чтобы порадовать тебя. Одни истории — все равно что старые друзья. Другие — привычны и надежны, как хлеб.» — Квоут, «Страхи мудреца», глава 86.

Вот и мне, пока я читал историю искусного рассказчика Патрика Ротфусса, казалось, что всё это я уже где-то слышал. И про юного сироту, который стал тем, кем его никто не мог бы и представить. И про древние сущности, чьи пути и деяния человеку понять почти невозможно. Или про богиню, одарившую своей благосклонностью смертного. Магистр Элодин напоминает мне одного мастера с острова Рок в Земноморье, а народ адем возможно происходит из общего прамира с айил из мира Колеса. Или нет. Это и не важно. Главное что я, подобно Квоуту, сразу распознал в этих книгах друзей.

«Редкое и большое удовольствие найти автора, который пишет так (как Патрик Ротфусс), не только с замечательной точностью языка, которая, на мой взгляд, совершенно необходима для создания фэнтези, но и с настоящей музыкой, звучащей в словах... ах, радость!» Это мнение Урсулы Ле Гуин. Я привёл его не только потому, что полностью с ним согласен, но и потому что самому мне, не будучи филологом, достаточно сложно обобщить и сформулировать гамму чувств от стиля Ротфусса. Это как глоток горного воздуха и вкус воды из горной же речки одновременно. Или как Брэдбери, Ле Гуин и Громыко в одном флаконе (надеюсь найдутся такие, что не сочтут последнее предложение кощунством). Читая это, буквально млеешь и тонешь в неге, без преувеличений.

Некоторые жалуются, что сюжет провисает, повествование чересчур затянуто, герои картонные. В принципе подобные упрёки можно найти в рецензиях и комментариях даже к самым лучшим книгам, быть может на этом и вовсе не стоит останавливаться, но всё же выскажу своё мнение, что первого не заметил, о втором скажу лишь, что хорошей книги много не бывает и по мере чтения я лишь мельком успевал ужаснуться как быстро исчезают непрочитанные страницы, а сердце тем временем пело — ещё! Что же до третьего, то выражение «картонные герои» давно уже само стало картонным. Я предполагаю, что значительная часть читателей давно уже применяют этот замусоленный штамп не только к плохо выписанным персонажам, но и к героям, чьи поступки и их мотивы кажутся непонятными, нелепыми или попусту неприятными, на том лишь основании, что сами бы они так не сделали, что в свою очередь вовсе не делает протагонистов менее живыми или реалистичными.

Низкий поклон автору и ещё два почти столь же низких двум замечательным переводчикам, от которых при работе с романами потребовалось, конечно, много больше, чем просто хорошее знание языка. С нетерпением буду ждать третьей книги.

Книга, которая подарит вам абсолютное, полное погружение в атмосферу средневековья. Я, например, очень люблю романы «Айвенго» и «Квентин Дорвард» Вальтера Скотта и другие, похожие на них книги, но ни одна из них не подарила такого полного эффекта присутствия посреди событий произведения.

Это роман историко-рыцарский, приключенческий, социальный, даже этнографический. По-видимому Сенкевич при подготовке к работе над романом проработал просто прорву источников и материалов, подолгу корпея над историческими документами, летописями и прочим. В результате такого подхода роман, который является масштабным историческим полотном, оброс многочисленными, но достоверными подробностями. В тексте романа вы найдёте подробные описания придворных церемоний, народных обычаев, княжеской охоты, отношений между сословиями. Книга расскажет о феодальном хозяйстве, о турнирах и рыцарском кодексе, о представлениях тогдашних людей о разных сторонах окружающего их мира.

Конец 14-го и начало 15-го века. В Азии хромой Тамерлан ведёт свои многочисленные завоевания. В славной Флоренции приходит к власти фамилия Медичи. Пока ещё тихо дремлют Византия и Китай. В восточной Европе два союзника — не так давно христианизированная Польша и последнее языческое государство в Европе — Литва отчаянно сражаются за право существования с организацией, которая под маской религиозных фанатиков прячет алчных охотников до чужих территорий — рыцарей-крестоносцев. Я начал описывать достоинства романа с более важного для меня лично, хотя конечно «Крестоносцы» это прежде всего эпос о борьбе польского и литовского народов против Тевтонского ордена, рассказ о том, как решаются судьбы наций. «Благодаря согласию растут малые государства, из-за раздора гибнут великие державы». Этот афоризм принадлежит перу самого Сенкевича. В истории Польши куда чаще можно было наблюдать раздоры чем единение, но в романе описан тот исторический период, когда Польша, крепко став на ноги и оперевшись на союзную Литву, сжав наконец пальцы в закованной в броню перчатке, крепко врезала по зубам ненавистным и заносчивым крестоносцам.

Сенкевич большой патриот своей страны и в многих его романах герои-поляки чрезмерно идеализированы. В данном случае это не так, образы двух главных персонажей — Мацька и Збышка, старого и молодого рыцарей из Богданца вышли на редкость достоверными, запоминающимися и колоритными. Особенно привлекательным вышел старый Мацько — этакий кряжистый дуб, который и не всякая молния способна расщепить. Хитрый, но щедрый, суровый, но любящий, этот воин, которому пошёл седьмой десяток не только выходит биться на поле боя, но и совсем не против ущипнуть пониже спины зардевшуюся панночку на пиру. Сам Збышко, номинально главный герой, которому посвящено ощутимо большая часть повествования, в целом наследуя своему дяде и будучи похожим на него, всё же несколько теряется на его фоне. Просто не успел он ещё нажить той лисиной хитрости, житейской мудрости и проницательности. Интересны и очень многочисленные второстепенные герои. На страницах книги вам встретятся странствующий торговец индульгенциями, воин и аббат в одном лице, рыцарь, похожий на Дон Кихота и рыцарь, похожий на прислужника Сатаны, девушка, способная в одиночку подойти к медвежьему логову, многочисленные реальные исторические лица.

Этот роман Секевича принято считать вторым по значимости среди творческого наследия автора, но в самой Польше он, безусловно, номер один. Сенкевича часто спрашивали почему он перестал писать о событиях, происходящих в его время. Сам же писатель свой уход в историческую тематику объяснял так: «Не лучше ли, не здоровее ли — вместо того, чтобы рисовать нынешнее состояние умов, нынешних людей, их бедность, несогласие с самими собою, тщетные потуги и бессилие, показать обществу, что были времена еще худшие, более страшные и отчаянные, но, несмотря на это, наступило возрождение и спасение. Первое может окончательно расхолодить и привести в отчаяние, второе — прибавляет сил, питает надежду, будит желание жить». Мог ли он знать что спустя всего сорок лет чудовищные преступления нацистов, духовных преемников Тевтонского ордена, затмят чёрные дела крестоносцев?

«Это еще не факт!» — профессор Джордж Эдуард Челленджер

А моё знакомство с этой историей состоялось очень рано и началось оно не с книги или кино, но способ знакомства был родственен им обоим. Просто однажды отец зарядил в фильмоскоп новый диафильм. На этот раз это была не сказка, а нечто новое. Птеродактиля, изображённого на первом же кадре, было достаточно, чтобы приковать моё внимание...

Книга была прочтена уже на следующий день, оставив после себя яркое, неизгладимое, нет скорее даже неистребимое впечатление. Удивительные приключения четырёх отважных британцев в дебрях Южной Америки прочно отпечатались в моей памяти. Тайна, путешествие, неведомые опасности, открытия и исследования, романтика непознанного, стремление к приключениям, хорошая доза юмора и даже госпожа ирония, бьющая в конце романа мешком по голове одного из героев — вот что такое этот роман. Оторваться от чтения никак не возможно — это книга такова, что попадая в руки, не позволит выпустить её из них, пока вы не дочитаете до последней точки и лишь тогда, под первые лучи рассвета можно будет устало опустить голову на подушку.

Нельзя не отметить созданного автором профессора Челленджера, который наряду с Шерлоком Холмсом, с моей точки зрения является самым удачным его литературным героем. Человек-скала, энтузиаст науки, махина, которая пройдёт там, где другие повернут назад, личность с собственным мнением, которая не полезет за словом в карман, гений и добряк с большим сердцем. Учёные — частые гости на страницах книг, особенно в фантастике. Но превзойти масштабом личности и харизмой профессора Челленджера так никто и не сумел.

С тех пор я обожаю книги про белые пятна на карте планеты и про криптозоологию и всё благодаря этому роману — королю обоих этих исчезающих поджанров и ничего не могу с собой поделать. На орбиту Земли выведены тысячи спутников, площадь, занимаемая джунглями Южной Америки и не только стремительно сокращаются под воздействием человека, учёные давно доказали абсурдность надежд на встречу с вымершими видами, а мне всё-таки хочется верить. До сих пор с интересом читаю про снежного человека, чудовище из шотландского озера Лох-Несс, конголезского Мокеле-Мбембе, Олгой-Хорхоя из пустыни Гоби и прочих. Разумом понимаешь, что аргументы скептиков практически несокрушимы, но надежда теплится. Впрочем, некоторый шанс ещё есть — на океанские глубины. Однажды они уже подарили миру сенсацию в виде целаканта, может однажды раскроют ещё одну из своих тайн?

«Приключения Гекльберри Финна» — это ответ на вопрос, можно ли написать правдивую до жестокости, предельно реалистичную, честную, интересную, яркую приключенческую книгу для детей. Конечно, не только для них, но всё же.

Фактического беспризорника Гека, сироту при живом отце не так просто чем-то удивить в жизни, но Твену это удалось. Он отправляет своего героя в путешествие на плоту по Миссисипи, доверив ему самому вести повествование. В путешествии Гекльберри не перестаёт удивляться многообразию жизни и её проявлений на берегах великой реки. Вместе с ним удивляется и автор — лучшие человеческие качества, такие как благородство, великодушие, честность обнаруживаются вовсе не в тех людях, кого принято считать столпами общества, а в тех, кого считают его отбросами. Яркий тому пример — бывший раб Джим, который один стоит дороже всей немалой толпы джентльменов, решивших однажды развеять скуку повешением негра.

Помню, как испугала меня в своё время одна из начальных глав, в которой папаша Гека боролся с ангелом смерти. Ещё бы — невменяемый отец гоняется за сыном с ножом. Но самой жуткой частью этой книги да и вообще всей детской литературы я считаю несколько глав посвящённых кровной вражде семейств Грэнджерфордов и Шепердсонов и той роли, которую невольно сыграл в ней Гек Финн. Чудовищная жестокость, бессмысленность и нелепость этой уродливой стороны американского общества того времени представлена настолько пугающей и вместе с тем настолько же отрезвляющей, так чтобы читатель немедленно обещал себе самому — никогда!

Чтобы книга не стала совсем уж мрачной, Марк Твен добавил несколько забавных эпизодов, основная масса из которых приходится на последнюю четверть книги, когда на её страницах появляется наш старый знакомец Том Сойер. Желая помочь своему общему с Геком другу, негру Джиму, он желает непременно обставить его побег всем необходимым антуражем, почерпнутым им из приключенческой литературы. Не смотря на дополнительную угрозу, которую это создаёт для жизни Джима, читать об этом без улыбки невозможно.

При жизни Марка Твена нещадно критиковали и даже презирали за его недвусмысленно отрицательное отношение к рабству и расизму. Как глупо, что в веке двадцать первом его же книги вынуждено подверглись косметическим исправлениям, потеряв такие слова как «ниггер». Это лишний раз подтверждает, что глупость — явление универсальное и в этом плане американские политкорректные глупцы мало чем отличаются от глупцов отечественных, другого разлива, внезапно решившим поправить Александра Сергеевича.

Назвать это классикой или шедевром будет слишком мало и слишком просто. Давайте сойдёмся на том, что эту книгу должен прочесть каждый человек, просто для того, чтобы ему проще было быть человеком.

Всем известно, что как редки по-настоящему хорошие, качественные экранизации литературных произведений. Тем удивительнее, что книгу, ставшую для меня больше чем другом, ставшую плотью и кровью моей, я прочёл после просмотра великолепного многосерийного фильма 1976 года, режиссёра Евгения Карелова.

Это книга, дарящая нам загадку длинною в жизнь, ответ на которую мы будем ожидать с нетерпением, сопереживая Сане в его нелёгком поиске.

Это книга о Настоящей Любви, повесть о мужестве, рассказ о запредельной, чернее ночи подлости и предательстве, история об отчаянии, дружбе, надежде и победе.

Это роман взросления и воспитания, но такое определение для него простовато. Скорее это учебник о том, как быть, а не казаться Человеком.

Это ещё одна и далеко не из худших, поэма о Севере. Недаром девиз Сани: «Бороться и искать, найти и не сдаваться», взятый из Теннисона, выбит на могиле Роберта Скотта.

Это книга, отдельные фрагменты которой настолько психологически сильны, достоверны и интересны, что запомнились мне почти наизусть, хотя я к этому не стремился. Далее — примеры. Вот доктор берётся за Саню и его немоту. Вот герой вернулся в родной город после многих лет. Саня и Катя в сквере. Потрясающая по своим глубине и драматизму сцена в прифронтовой роще. Торг в гостинице. Миг, когда ответ был найден.

Это Книга!

О недостатках, истинных или мнимых.

В преимущественно положительных отзывах встречаются и такие, где книгу упрекают в прокоммунистической идеологической заангажированности. Я этого не заметил, я это отрицаю. “Тайна двух океанов” Григория Адамова“, “Как закалялась сталь” Николая Островского, “Школа” Аркадия Гайдара – вот где вместе с ощущением духа времени присутствует и явная литературная агитация. В “Двух капитанах” же я хорошо ощущаю события и людей тех времён, но автор, условно говоря, не стал вкладывать партбилет в карман комбинезона капитана Григорьева и это хорошо. Вообще, странное дело, в советское время книга, несмотря на признание, неоднократно критиковалась за индивидуализм, формализм, занудность(!) и даже, не смейтесь, за недостаточное отражение роли партии в романе. Теперь ругают за совершенно противоположное. Тоже, своего рода, признак хорошей литературы.

Ещё высказаны мнения о том, что хотя герои и их характеры описаны детально, выглядят живыми, но вместе с тем слишком чёрными и слишком белыми. На это отвечу так — мне кажется, мы стали излишне часто повторять, что мир не чёрный и не белый, а в основном серый. Наверное это так, но в мире всё же порядочно и очень хороших и чрезвычайно плохих людей. И присутствие двух из них в романе для меня не выглядит неправдоподобным. Это я о Григорьеве и Ромашёве. У остальных же могу найти и недостатки (даже у Кати) и положительные черты.

Я прочёл этот роман лет в четырнадцать. Перечёл через год, потом неоднократно ещё и ещё. Эта книга стоит на полке, которая ближе всего к моему рабочему столу. У меня пока что нет детей, но когда будут, они её прочтут. Мне далеко до тёзки, Александра Григорьева, но без него я был бы хуже.

Не смешной курьёз — сам Вениамин Каверин не считал этот роман своим лучшим, а до того что считал, мои руки пока не дошли...

Ещё очень не скоро, примерно через две тысячи лет, но именно в нашей с вами, а не в какой-либо иной галактике будут бушевать Звёздные войны! Если же серьёзнее, то скажу, что мне очень близка позиция Ивана Ефремова, изложенная им в “Часе Быка” в виде “порога Синед Роба”. Она гласит (примерно) следующее: невозможны звездные войны, поскольку вышедшая в космос цивилизация обязательно будет обществом высокого морально-этического уровня, из чего следует, что милитаризированное человечество выйти в космос не сможет. Но, увы, шила в мешке не упрячешь – я, как и многие другие, люблю читать про войну в космосе.

Безумно обожаю этот цикл – на самом деле он словно создан для меня и был самым первым, из того что было предложено мне системой рекомендаций после того как я открыв для себя Фантлаб, выставил оценки всему прочтённому мной за 26 лет жизни. Поэтому хотелось бы подчеркнуть достоинства цикла и одновременно попробовать поспорить с некоторыми негативными мнениями о нём.

1. На моё субъективное мнение невоенного человека Вебер удивительно реалистично описывает войну будущего. И реалистичность заключается в том, что в большинстве своём эта та же война, которую мы можем наблюдать сейчас, в 21-м веке. Когда генералы и солдаты хотят воевать куда меньше политиков. Когда в битве гибнут в первую очередь самые благородные и честные. Когда ты сделал всё правильно, но был обречён ещё до начала сражения. Когда приходиться сражаться с отчаянием обречённых. Когда ты гибнешь, ещё даже не поняв, что атакован. Когда всё твоё мужество, решимость и талант военного – ничто перед колоссальным техническим превосходством противника. Наконец, когда противник – это лишь россыпь сигнатур на мониторе, пусть сейчас расстояние до него десятки тысяч километров, а в будущем будут десятки миллионов. А гибель сотен тысяч людей – лишь несколько ярких вспышек и минус десяток значков на экране.

2. Очень высокая степень проработки и детализации Вселенной цикла. Вся социальная и политическая структура, история, все физические явления, решительно всё рано или поздно получит детальное пояснение – как, почему, для чего непосредственно в тексте произведения, в авторских комментариях или эссе входящих в цикл. Причём объяснения эти будут и логичны и реалистичны и что немаловажно — интересны. В результате звёздная монархическая держава не будет выглядеть аляповатой несуразностью, а скорее вызовет мысль – а могло ли вообще быть иначе. Поэтому жалобы некоторых лаборантов на то, что слишком много подобных описаний, представляются мне странными – ребят, мы же с вами фантастику читаем, нет? Этого и должно быть много.

3. Автор очень уважает физические законы – лазеры в вакууме не видны, равно как не слышны в нём звуки, звездолёты не крутят “бочки” и не выполняют “петли Нестерова”, а подчиняются законам небесной механики. Учтено всё – гравитация, инерция, силы тяготения, etc. В общем – это твёрдая научная фантастика и, на мой взгляд, в этом жанре писать о войне намного сложнее, чем в гуманитарной фантастике.

4. Среди наиболее часто встречающихся претензий к циклу – обвинение в повторяемости. Дескать, главная героиня постоянно в последний момент повергнет всех врагов в безнадёжной ситуации. Это не так. Сюжеты достаточно разнятся между собой. Есть книга, где от Харрингтон ничего не зависит и лишь друзья имеют шанс спасти её. Есть книга, где она оправляется от ран, вдали от театра военных действий. Есть, наконец, книга, где ни один корабль не сделает ни одного выстрела.

5. Слишком много политики в тексте – таков ещё один недостаток цикла, по мнению многих. Ну, не знаю. Во-первых, нужно заметить, что системные и мульти системные космические державы с десятками миллиардов населения не будут воевать за честь прекрасной дамы. Причины войны почти всегда неизменны – экономические, политические и религиозные. Поэтому автор вряд ли мог себе позволить схематично нацарапать два абзаца про плохих соседей, которые решили кого-то завоевать. Во-вторых, хотя произведение и относиться к жанру «Military Science fiction», в некоторых местах всё же содержит в себе ощутимую социальную составляющую. Особенно это касается событий на планете Грейсон. А ближе ко второй части цикла, в книгах всё чаще встречаются большие объёмы текста, который и вовсе можно отнести к жанру политического романа. Так что всё закономерно – просто будьте к этому готовы и если Вас очень уж достала политика в реальной жизни, отложите чтение второй половины цикла на более поздний срок.

6. Достаточно редким явлением в литературе является ситуация, когда многочисленные приквелы и спин-оффы, которыми постепенно обрастает цикл, мало чем уступают основному циклу. В нашем случае дело обстоит именно так, уж поверьте.

В заключении хотелось бы дать совет. Чем больше и сложнее фантастическая или фэнтезийная вселенная, тем сильнее на начальном этапе чтения проявляется некий эффект лёгкого хаоса в голове из-за необходимости усвоить и осмыслить множество предложенных автором социальных, технических, военных, политических, культурных терминов и явлений. Что в свою очередь может вызвать некоторый эффект отторжения от книги. В первой книге данного цикла вероятность прочувствовать всё это высока. Просьба – перетерпите и не пожалеете.

Говорят, историю нельзя изучать по историческим романам. Наверное, это справедливо. Но я уверен, что именно благодаря таким книгам, а не сухим монографиям и диссертациям, можно историю полюбить.

Только ленивый критик до сих пор не пнул этот роман. За образ Потёмкина, который вышел у Пикуля несмотря на подчёркнуто многочисленные недостатки героя, безусловно положительным, что расходится с общепринятым мнением и сейчас, а во время выхода романа ещё и противоречило официальной идеологии. За искажение фактов, домыслы, отсебятину и такое прочее. Ввязываться в такого рода полемику считаю бессмысленным и бесперспективным занятием — исторические романы видимо писать вообще не просто, но зато у каждого из них найдутся и почитатели и хулители. Скажу только, что против истории автор кажется не погрешил, все исторические события в романе происходят в положенные сроки, девяносто девять процентов героев — это реально существовавшие люди, жизненная линия которых совпадает с их исторической биографией. Защитить писателя от критика отчасти может лишь читатель. И он делает это единственно возможным способом — роман «Фаворит» уже тридцать лет может похвастаться неизменными вниманием и любовью читателя.

Роман наполнен картинами тогдашней жизни как аристократии, так и простого люда. Действие в основном разворачивается в Российской империи, но стараниями автора мы сможем побывать в разных уголках Европы и не только. Несколько войн, дворцовые перевороты, придворные интриги, становление и падение царедворцев, судьбы людей на фоне исторических событий, изрядная толика патриотизма и преображение облика страны — всё это «Фаворит». Больше всего люблю этот роман за то, что пока я его читаю, великое множество его героев перестаёт быть для меня ничем непримечательными портретами, краткими статьями в энциклопедиях, параграфами в учебнике по истории. Они как будто входят в мою комнату и делают мне честь, удостаивая беседой. Я больше слушаю, чем говорю и беседы эти для меня — истинное наслаждение. А ведь героев в романе бездна! Да, есть светлейший князь Таврический, без которого, собственно и не было бы книги, есть Екатерина Вторая и человек из народа — Прохор Курносов. Но наряду с ними, читателю встретятся: писатель Денис Фонвизин, пятеро знаменитых братьев Орловых, полководец Александр Суворов, король Пруссии Фридрих Великий, греческий корсар Ламбро Качиони, печально известная Салтычиха, учёный Михаил Ломоносов, фельдмаршал Миних, недалёкий Пётр III, гетман Разумовский, граф Шувалов, хан Крым-Гирей, мыслитель Вольтер, послы разных держав, фельдмаршал Миних, адмирал Грейг и... я просто устал перечислять. Кто-то появится на минуту, приветствуя вас лёгким кивком, а может напротив ожидая поклона, кто-то будет нашим собеседником на протяжении всей книги. Важно, что все они предстанут пред нами не только историческими личностями, но прежде всего людьми, со свойственными каждому достоинствами и недостатками, а значит станут для нас ближе и понятнее.

Это прекрасный роман о великом времени, великих событиях и великих людях. По-настоящему великих.

«Mobilis in mobile» – «подвижный в подвижном»

Как правило, фантастические книги или устаревают или нет. В случае с «Двадцатью тысячами лье под водой» всё не так. Кое-что сбылось очень быстро, кое-что остаётся фантастикой и по сей день, чего-то нет и не могло быть в принципе. Подробно описывать не стану, поскольку всё это разобрано задолго до меня в примечании на этой странице. Замечу однако, что эта книга возглавляет список тех фантастических романов, в которых авторы щедро предлагают множество интересных идей на сравнительно небольшой объём текста. Наши современники куда более скупы в этом плане, обычно ограничиваясь в лучшем случае одной идеей на одно произведение.

Мне книга никогда не казалась нудной или скучной. Помилосердствуйте ребята, она же битком набита приключениями: собственно охота за Наутилусом, попадание лодки в ледяной плен на одном из полюсов, подводная охота, стычка с дикарями, сражение с гигантскими спрутами и ещё много чего...

Любому увлекательному произведению нужна такая вещь как тайна. И она есть! Кто ты, капитан Немо? Ответ на этот вопрос мучил меня в детстве... какое-то время. И как же он загадочен и не похож на других любимых героев детства — Д’Артаньяна, капитана Блада, Квентина Дорварда, Зверобоя... Наверное у многих это было первое жизненное столкновение, во многих случаях наверняка не осознанное полностью, с тем, что принято характеризовать как «мир не делится исключительно на чёрное и белое».

И стиль изложения тоже всегда казался мне живым и увлекательным. Ей-богу, в детстве я с удовольствием читал даже латинские названия представителей морской фауны, не говоря уже обо всё остальном. А какие картины разворачивает Жюль Верн перед нами — останки затонувших судов, извержение подводного вулкана, чудеса подводной природы, тайны моря, такие например как никому не известный тоннель или Атлантида. Скажу честно, что лишь одному человеку да и то по прошествии многих лет и с применением современных технических средств и достижений удалось передать мне более яркие, запоминающиеся картины подводного мира. Это конечно был ещё один француз, великий соотечественник Жюль Верна — Жак-Ив Кусто. Я бы многое дал, чтобы хотя бы день провести на «Наутилусе», осмотреть судно, побывать в рубке, послушать лекцию профессора Аронакса в салоне, у открытого иллюминатора, послушать ворчание гарпунщика Неда Ленда и пожать руку капитану Немо, если бы он удостоил меня такой чести, конечно.

А ещё я изучал по нему географию и частично историю географических открытий. Книги Жюль Верна вообще прекрасно подходят для этой цели, ребёнок увлекающийся его романами впоследствии никогда не будет мямлить у доски, растерянно хлопая глазами в поисках Индийского океана или Ла-Манша.

Бесконечной любовью к морю наполнена эта книга: «Взгляните-ка на океан, разве это не живое существо? Порою гневное, порою нежное! Ночью он спал как и мы, и вот просыпается в добром расположении духа после покойного сна!» Или вот ещё: «Море — это всё! Оно покрывает собою семь десятых земного шара. Дыхание его чисто, животворно. В его безбрежной пустыне человек не чувствует себя одиноким, ибо вокруг себя он ощущает биение жизни.» А вот ещё две цитаты из романа и если в первом утверждении писатель, к огромному сожалению, ошибся: «Море не подвластно деспотам. На поверхности морей они могут ещё чинить беззакония, вести войны, убивать себе подобных. Но на глубине тридцати футов под водою они бессильны, тут их могущество кончается!», то во втором случае, я уверен, он бесконечно прав: «Творческая сила природы всё же превышает разрушительные инстинкты человека.»

Любые восторженные эпитеты применительно к этой книге кажутся мне затёртыми, слабыми и банальными. Нестареющий, нетленный шедевр мыслей, духа и надежд великого Мастера и Романтика, имя которому — Жюль Верн!

«Это я, Орк, говорю с вами, Орк Акеран, Верховный Координатор эпохи Великих Сумерек...»

Один из самых любимых мною фантастических романов вообще, самый любимый у Франсиса Карсака и наверное лучший производственный роман из тех, что я читал.

Чем он мне нравится? Многим:

— тем что автор не побоялся смешать в очень коротком романе множество популярных сюжетных ходов — перемещение разума, хронофантастика, звёздный ковчег, роман-катастрофа, спасение мира, вторжение чужих, ксенофантастика, изобретения, генетические мутации, социальный элемент... Не все из них основные, но все играют достаточно важную роль, без них роман был бы другим. У многих в результате такого эксперимента получился бы винегрет, а у Карсака — блюдо от шеф-повара (простите меня за кулинарную аналогию);

— своей динамичностью — читается очень легко, увлекательно, на одном дыхании;

— верой в будущее человечества, в разум и его возможности. Это так прекрасно — верить, что род человеческий способен превозмочь ярость умирающей звезды и не просто унестись к далёким звёздам, но прихватить с собою нашу общую мать — планету Земля;

— чередой отдельных ярких эпизодов. Я например, не очень люблю читать старые истории про Венеру, зная теперь насколько не соответствуют ранние представления об этой планете фактам, которые стали известны позднее. Но глава романа о венерианских джунглях понравилась мне чрезвычайно. Равно как и величественный и трагический эпизод с учёным Клобором на Марсе или гроза во время эксперимента на гидростанции.

Основные недостатки по мнению читателей это сухость изложения и наивность. С первым спорить не могу, склонен согласиться, что такой недостаток имеет место быть. А вот со вторым не согласен. Прежде всего, люди написавшие о наивности, к сожалению не указали, что конкретно им показалось наивным. Поэтому достаточно сложно поспорить с ними более предметно. Наивно движение фаталистов? Вряд ли — и в наше время на планете есть миллионы фанатиков, жаждущих апокалипсиса. Наивны предположения о социальном устройстве будущего — текны и триллы? Тоже сомнительно, в фантастике есть множество куда более причудливых социальных моделей чем разделение человечества по принадлежности к касте учёных. Наиболее моё обоснованное подозрение — предположение о том, что наивным кажется великое свершение, осуществлённое людьми будущего. Если так, то виноват в этом общий дух разочарования, витающей над почти заглохшей программой освоения космоса нынешнего человечества. Что я думаю по этому поводу, я уже написал выше и остаюсь оптимистом в этом отношении, давайте верить в лучшее будущее, каким бы маловероятным оно не казалось нам порой. Кроме того, прочитав другие романы автора — «Робинзоны космоса» и «Львы Эльдорадо», возьмусь утверждать что они куда более подходят под определение «наивный».

Рекомендую прежде всего поклонникам «классической» фантастики, но не только. Роман всего на 130 страниц, так что даже если не понравится, то много не потеряете, но такое развитие событий представляется мне маловероятным — я надеюсь что от прочтения этой книги вы получите огромное удовольствие.

«Пятнадцать человек на сундук мертвеца

Йо-хо-хо! И бутылка рому!»

Одна из тех книг, которая взяв тебя под руку, идёт с тобой по жизни и всегда рядом с тобой. Она как лакмусовая бумага — если Вам не понравилось, значит вы не романтик, больше и хуже того — в вашем сердце нет места мечте о Приключении.

Однажды Роберт Льюис позвал своего пасынка Ллойда и развернул перед ним карту острова... Так началась история знаменитого романа. Вся семья писателя наперебой участвовала в создании этой книги, подгоняя коней своего воображения и помагая автору. Результат — нетленный шедевр, песня песен приключенческой литературы.

Вообще я приметил, что очень часто самые лучшие книги, которые можно определить как детские, юношеские или близкие к ним, получаются, когда они пишутся прежде всего для вполне конкретного юного читателя, знакомого автору. Таковы «Приключения Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэролла, которых быть может и не было бы, не будь Алисы Лиделл. Вильгельм Гауф писал свои замечательные сказки для детей из дворянской семьи, которую он близко знал. Алан Милн не только посвятил своего «Винни-Пуха» сыну Кристоферу Робину, но и ввёл того в текст в качестве действующего лица. Из новейшей истории — всем известный пример Джоан Роулинг, которой вздумалось однажды подарить своей дочери сказку. В случае с «Островом сокровищ» такая же история.

Достоинства романа таковы:

— динамичный сюжет с весьма неожиданными поворотами на пути к финалу;

— великолепный литературный слог — книга написана живым языком, главы проглатываются одна за другой с чудовищной скоростью;

— прекрасно переданная атмосфера моря, морского путешествия на парусном судне. Стивенсон жил и творил во время, когда железо и пар уже правили морем, но в устье Темзы ещё можно было встретить доживающие свой век старые деревянные суда, а чайные клиперы доигрывали финальную партию великой парусной симфонии, совершая последние стремительные рейсы в Китай.

— сильные, колоритные, убедительные, незаурядные герои, подавляющее большинство которых созданы на основе реальных людей.

О последних подробнее. «Остров сокровищ» подарил нам, быть может, самого обаятельного мерзавца среди литературных героев — Долговязого Джона Сильвера, старого одноногого квартирмейстера капитана Флинта. Этот образ настолько притягателен, что даже чёрное убийство в спину, совершённое пиратом, почти не снижает симпатии к нему. Невероятно, но факт! Остальные пираты радуют читателя разнообразием. Это выпивоха и сквернослов Билли Бонс, калека Слепой Пью, который даже будучи незрячим, наводит ужас на своих товарищей, коварный и жестокий Израэль Хендс, богобоязненный и молодой Дик Джонсон, громила и костолом, боцман Джоб Эндерсон... Да там целая кунсткамера, наблюдать за которой чертовски интересно. Положительные герои мало чем уступают пиратской шайке — рассудительный и решительный доктор Дэвид Ливси, болтун и храбрец, сквайр Джон Трелони, капитан Александр Смоллетт — «сухарь» и настоящий смолёный моряк, бывший пират, а ныне робинзон Бен Ган, который вроде бы немного не от мира сего, но на поверку оказывается хитрее прочих. Ну и конечно юный храбрец Джим Хокинс, на долю которого выпало и заварить и расхлёбывать всю эту кашу. Кто из нас не мечтал оказаться на его месте?

Каким образом он смог создать такую книгу? Ещё в детстве, будучи очень болезненным ребёнком, Стивенсон часто вынужден был проводить целые недели в своей комнате или даже в постели. Другой бы сломался, вырос бы угрюмым меланхоликом, а он выкарабкался и вынес с собой то, что навсегда определило его судьбу — свою неудержимую фантазию, свой сохранившийся и в зрелости детский, широкий и радостный взгляд на мир, в котором столько нового и интересного:

«Вот как жить хотел бы я,

Нужно мне немного,

Свод небес, да шум ручья

Да внизу дорога.»

Интересный факт, который вычитал где-то. Стивенсон, как принято сейчас говорить, знатно «троллит» Англию и англичан. Хокинс — фамилия ближайшего сподвижника Френсиса Дрейка, прославившегося на ниве пиратства, а Трелони — девичья фамилия его же матери. Таким образом автор намекает на то что более века Англия поддерживала пиратство, пока это было ей выгодно. Что тут сказать, Роберт Льюис Стивенсон — настоящий шотландец.

Давно это было, в детстве — мне снился сам Флинт, что есть мочи вопящий на смертном одре: — «Дарби Мак-Гроу! Дарби, подай мне рому!» Сейчас мне такие сны не снятся, а жаль...

В каждом маленьком ребенке

И мальчишке и девчонке

Есть по двести грамм взрывчатки

Или даже полкило!

На свете есть немало смешных книг. И среди них я даже могу назвать такие, от которых я смеялся так же, как при чтении «Вождя краснокожих». Но «Карлсон, который живет на крыше» Астрид Линдгрен — это детские (хоть и не только) повести. Дилогия Ильфа и Петрова об Остапе Бендере — романы. А история о том как Атос и Гримо храбро обороняли погреб гостиницы «Золотая лилия» в Амьене — лишь фрагмент главы в «Трёх мушкетёрах» Александра Дюма. Поэтому я считаю, что это произведение — лучший юмористический рассказ всех времён и народов.

Один из главных признаков талантливого юмориста — умение шутить над темами, над которыми шутить не принято и даже над темами, которые казалось бы, с юмором ничего общего иметь не могут. А ведь киднеппинг сам по себе совсем не смешное явление ни сейчас, в начале двадцать первого, ни тогда, в начале двадцатого века.

Один из признаков талантливого писателя — умение вплести важную мысль в кружево казалось бы исключительно развлекательного повествования. Но об этом, годом ранее, уже очень хорошо написал в своём отзыве sci-fan. В самом деле, детям нужно чтобы их любили и понимали, а не обеспечивали. Каждый взрослый был ребёнком, но мало кто из нас помнит об этом и по-настоящему понимает детей.

И конечно нельзя не вспомнить экранизации или фильмы, основанные на схожих сюжетах. Лучшие из них — советский мультфильм «Чертёнок с пушистым хвостом» режиссёра Анатолия Резника и американские комедийные фильмы «Один дома» и «Один дома 2» режиссёра Криса Коламбуса.

В заключение скажу, что если из под пера любого автора вышел лишь один рассказ, но такого уровня, то для меня это является достаточным условием для того, чтобы признать в нём Писателя.

«Завтра снова мы выйдем в огромное море...»

Гораций

Дай мне руку, друг! Мы перенесёмся с тобой на три с половиной столетия назад, в далёкие края, где солёные брызги волн Карибского моря разбиваются о скалы славного острова Тортуга. А вот и столица «черепашьего» острова — неистовый город Порт-роял, среди шумных улиц которого выделяется красивый белый дом с зелёными ставнями. Это резиденция губернатора, милейшего господина д’Ожерона, но к нему мы заглянем немного погодя. Сейчас же нас интересует один из многочисленных кораблей, стоящих на якоре на рейде в бухте напротив города. Этот настоящий краснобокий красавец с золочёной носовой фигурой и прекрасными обводами корпуса грозно ощетинился сорока медными пушками. На боку значится имя корабля и порт приписки — «Синко Льягас», Кадис. Что делает испанское судно в самом известном гнезде пиратов в этих водах? Пока странно немногочисленная, порядком растрёпанная и разношёрстная команда несёт вахту, мы пройдём в капитанскую каюту. Дело в том, что я хочу представить тебя одному человеку. Вот он, сидит за письменным столом и по-видимому задумавшись о чём-то важном, пока что не замечает нас. Давай воспользуемся случаем и рассмотрим его получше. Это высокий и худощавый, черноволосый человек лет тридцати пяти. Он одет в чёрный, отделанный серебром элегантный камзол, на котором выделяется кружевное жабо и к тому же вооружён — на поясе пристёгнута шпага. Да, кстати, будь предельно вежливым, если тебе вздумается спросить откуда он родом. Хотя и испанцы и голландцы легко примут его за своего, на самом деле он не имеет с ними ничего общего и его родной язык английский. Но боже упаси тебя вслух предположить, что он англичанин! На это он обязательно с холодком в голосе ответит тебе, что имеет честь быть ирландцем. Но вот мы наконец замечены, он повернулся к нам своим открытым, честным и решительным лицом на котором резко выделяется пара голубых глаз, в которых, обладая некоторой сноровкой, ты можешь прочесть незаурядный ум, хладнокровие и похоже ироничный взгляд на жизнь. Позволь представить — капитан Питер Блад!

О, как я завидую тем кто ещё не читал эту книгу! Я завидую даже и тем, кто не открывал её хотя бы лет пять и успел хоть немного подзабыть её!

Задолго до того как Джек Воробей стал суперзвездой голубых экранов, в литературе стал зарождаться положительный образ пирата. Перенося образ сухопутного «благородного разбойника» на морские просторы, были созданы капитан Хайдегер из «Красного корсара» Фенимора Купера и Эмилио Роканерра, известный как Чёрный корсар из одноимённого романа Эмилио Сальгари. С некоторой натяжкой сюда можно отнести и знаменитого капитана Немо из «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна. В 1922 году у Рафаэля Сабатини выходит «Одиссея капитана Блада» — роман, который уже почти век держит пальму первенства литературы на пиратскую тематику.

Образ главного героя собирательный. Значительная часть его подвигов позаимствована у знаменитого Генри Моргана, сначала пирата, а после вице-губернатора Ямайки. Некоторые детали биографии капитана Блада напомнят нам о Френсисе Дрейке, Мартине Фробишере и Уолтере Рэли. Немало взято из знаменитых «Пиратов Америки» Александра Эксквемелина, как уже справедливо заметил предыдущий рецензент. Но здесь я хотел бы его дополнить, поскольку хотя как и многие до него, Сабатини немало почерпнул для себя из мемуаров пиратского врача, но ещё больше он взял из книги «Всеобщая история пиратства» знаменитого Даниэля Дефо. Кроме того, автор «Робинзона Крузо» и сам отчасти является прототипом Блада — в молодости он принимал участие в том самом восстании герцога Монмута против Якова Стюарта. Ещё одним реальным прототипом героя стал Генри Питмен, хирург Монмута, сосланный как и Блад на Барбадос, но правда не вдохновившийся впоследствии карьерой пирата.

Тут у кого-то могло возникнуть мнение, что Сабатини просто талантливый компилятор. Ни в коем случае! «Одиссея капитана Блада» и два последовавших впоследствии продолжения — это абсолютно самодостаточные литературные произведения. Это увлекательная, легко читающаяся, захватывающая книга. Она окутана клубами порохового дыма, залита светом яркого тропического солнца, наполнена шумом морских ветров, грохотом пушек, ароматом испанского вина, звоном шпаг и абордажных сабель, красотой надутых белоснежных парусов и скрипом гусиных перьев о бумагу.

Конечно, Блад — герой идеализированный, джентльмен и рыцарь на капитанском мостике. Волею случая и судьбы став пиратом, он умудряется сохранить свои руки чистыми, а совесть спокойной. Он ловок, силён, великодушен, умён, везуч, одним словом практически идеален. Из недостатков разве что склонность к театральности, если конечно считать её за таковой. Герой получился бы не то что картонный, а прямо таки из жести, если бы Сабатини не догадался наделить его плещущей весельем иронией, которую капитан нередко обращает против себя самого. Вдобавок автор наделил Питера Блада уязвимым местом в виде любви к племяннице злейшего врага. Так и получился у Сабатини на редкость притягательный герой, которому хочется и подражать и наследовать.

Перед вами книга, которой негоже пылится непрочитанной на полке. Невероятные приключения, описанные в романе, просто не могут оставить вас равнодушными. Если же вы читали её раньше, быть может самое время вернутся к ней снова и погрузиться в историю капитана Блада, острота клинка которого уступает лишь остроте его ума.

Семь футов под килем и попутного ветра, друзья!

«Мне очень жаль, Билл, что твоя Гнедая сломала ногу, но Боливар не вынесет двоих!..»

Великие литературные произведения — это прежде всего те, которые влияют на судьбы людей и через сотню лет после своего появления на свет. А я считаю, что великое множество предательств, явных и откровенных, а также молчаливых и исподтишка, не было совершено совершенно разными людьми в разные времена и в разных концах света только потому, что они когда-то прочли этот короткий рассказ. Думаю, счёт их идёт на сотни тысяч, за что автору великая благодарность и почтение. Между тем, есть понимание и того, что есть на свете много «людей», в чьих душах не забрезжило ничего светлого после прочтения рассказа и таких, кто старательно затоптал в ней те самые всходы разумного, доброго и вечного.

На свете ничего не бывает без причины. За последние лет двадцать или около того, наш народ стал намного меньше читать. Зато стало намного больше людей, искренне верящих в фразу «Ничего личного, только бизнес».

«Вино из одуванчиков – пойманное и закупоренное в бутылки лето.»

Почему так? У подавляющего большинства людей с детством ассоциируется именно лето, а не весна, что наверное было бы логичнее. Впрочем, о логике забудьте. Эту старую и нудную даму Брэдбери не пустил даже на порог своего романа. Почему одуванчики? Потому что они красивы, ярки, многочисленны. Галдящая ватага ребят, искренне радующаяся погожему деньку, очень похожа на зелёную лужайку с этими цветами. Потому что неприхотливы и могут пробиваться даже сквозь асфальт и камни. Так дети могут иметь счастливое детство даже в лачуге бедняка, нужно лишь немного любви, которая согревала бы их, как согревает одуванчики солнце. Потому что быстро превращаются в белые купола семян и развеиваются ветром. Так детство, каким бы длинным оно не казалось изнутри, на самом деле быстро проходит и сменяется юностью, молодостью, зрелостью...

«Взрослые и дети – два разных народа, вот почему они всегда воюют между собой. Смотрите, они совсем не такие, как мы. Смотрите, мы совсем не такие, как они. Разные народы – «и друг друга они не поймут». Но есть на свете люди помнящие, понимающие, чувствующие эту грань между детьми и взрослыми, которую так легко перейти в одну сторону, но невозможно вернуться. Таков сам Брэдбери — проводник, парламентёр, если угодно — мнемон. В своей книге он дарит читателю возможность вернуться в мир детства, ощутить его сердцем и разумом ребёнка, каким был он сам много лет назад.

Дети иначе смотрят на мир. Многие вещи, важные для взрослых, кажутся им абсурдными и напротив, то что для них важнее всего на свете, часто вовсе не замечается старшим поколением. Дуглас увидел в магазине новый теннисные летние туфли и понял, что ничего нужнее для него нет в целом мире. Это не предмет роскоши и не для хвастовства, они для другого: «Ищи друзей, расшвыривай врагов! Вот девиз легких как пух волшебных туфель. Мир бежит слишком быстро? Хочешь его догнать? Хочешь всегда быть проворней всех? Тогда заведи себе волшебные туфли! Туфли, легкие как пух!» И сразу смутно вспоминается что-то такое своё, про купленные родителями «чешки» или про сандалии, которые возможно были для меня тем же, чем для Дуга его туфли, но я этого уже почти не помню и тем более не ощущаю, а вот Брэдбери помнит и заставляет вспоминать меня.

О многом шепчутся одуванчики. Об осознании собственной смертности — Дугас вдруг осознаёт, что раз люди умирают не только в книгах, раз может умереть близкий человек, то значит и он тоже... смертен. Что же, кто сказал, что в вине подчас не может быть горьковатых тонов? О том, что дети иначе чувствую мир, время и пространство. О способности ребёнка видеть чудо в обыденных вещах. Взрослый знает, что за поворотом дороги ничего интересного нет. Ребёнок уверен в обратном. Взрослый не считает Машину Счастья возможной, но дети совершенно точно знают, что ничего невозможного нет, а значит машина будет построена. В букете этого удивительного вина есть и мудрость старости и беззаботность юности, бесшабашность молодости, материализовавшийся страх, который обычно клубится в углу тёмной комнаты, одиночество, которое может застигнуть любого, дружба и связанное с ней чувство разочарования и потери, есть частичка волшебства, но только такого, которое бабушка создаёт собственными руками, священнодействуя на своей кухне.

Он, конечно, колдун. Просто переставляя слова со строчки на строчку и дирижируя предложениями, такого достигнуть было нельзя. Каждая глава, каждая новелла из романа — это глоток вина из одуванчиков, которое разлили из бутылки, что хранилась в подвале дома Сполдингов. Есть книги для души, а эта книга — сама душа, открытая нараспашку её обладателем, человеком, однажды понявшем: «А хорошо, что он решил жить!»

Quis custodiet ipsos custodes? Что в переводе с латыни означает — кто же будет сторожить самих сторожей?

Острый рассказ о человеческой глупости, безответственности и самое главное — неумении и нежелании признать и исправить собственные ошибки. Для борьбы с преступностью правительство США разработало и внедрило программу страж-птиц, летающих автоматов, способных к самообучению. Желание передоверить ответственность за жизнь и безопасность людей разумным машинам вкупе с конструкторскими просчётами приводит к ужасным последствиям.

Год издания — 1953. Поэтому пока что в рассказе фигурирует самообучающееся устройство. Через три года, в 1956, на семинаре в Стэндфордском университете будет впервые предложен термин «искусственный интеллект». Эта история одна из первых на эту тему, хотя первенство и не за ней.

Есть в рассказе натяжки. В частности страж-птицы реагировали только на явные угрозы или такие, которые представлялись им таковыми. Они никак не реагировали на отравителей или на попытки заранее подстроить несчастный случай. Но стоит ли придираться? В 50-х и 60-х научная фантастика познала свой расцвет вовсе не потому что фантасты придерживались скрупулёзно выверенных логических построений.

Эта кибернетическая антиутопия посвящается любителям на полном скаку рубить шашкой гордиевы узлы. Не всякая сложная проблема имеет эффективное простое решение. Иногда возможно только сложное. Так ли уж сложно его найти, если инструмент для поиска у нас всегда при себе?

А вспомнить конкретно об этом рассказе мастера именно сейчас меня неожиданно подвигли две новых серии двух любимых сериалов — «Castle» и «Person of Interest», просмотренные недавно в один день. В обеих фигурировали дроны — беспилотные летательные аппараты, по сути своей военные роботы. Это, естественно, не первый раз, когда я о них слышал, но вот как-то так совпало, что ещё в тот же день и в новостях сюжет на эту тему показали. Конечно это ещё не совсем то о чём писал Шекли, эти машины пока что не обладают искусственным интеллектом и слава Богу, но ощущение того что рассказ может стать пророческим, у меня возникло.

Отличный исторический и военно-приключенческий цикл о стрелке британской армии, Ричарде Шарпе. Хотя в наших палестинах немало поклонников книг писателя Бернарда Корнуэлла, этот герой многим больше знаком по серии телефильмов, в которых бравый вояка в исполнении Н̶е̶д̶а̶ ̶С̶т̶а̶р̶к̶а̶ Шона Бина геройски сражается с французами.

Сразу нужно упомянуть, что это не фантастика. А также сказать, что моя оценка десять — пристрастна и субъективна больше обычного.

Временные рамки цикла — чуть шире в обе стороны, чем эпоха наполеоновских войн. У нас этот период неизбежно ассоциируется с цифрой 1812, но и до и после неё Европа немало натерпелась от знаменитого корсиканца. Место действия: в основном Португалия, Испания и Франция. События трёх романов происходят в Индии. По одному роману досталось Бельгии, Англии, Дании, Чили. Ещё один роман мы проведём на палубе корабля посреди океана. Фантастическим элементом в этих книгах можно считать лишь неуёмное стремление автора всякий раз поместить своего героя не просто в гущу событий, а в то место и время, где прямо сейчас решается судьба военной кампании. А так же некоторые, не всегда очевидные подтасовки исторических фактов и последовательности событий. Впрочем, довольно часто Корнуэлл обходится и без них, а если нет, то скрупулёзно указывает все неточности в авторском послесловии.

О герое. Ричард Шарп — выходец из лондонских трущоб. В начале цикла — рядовой британской колониальной армии, что по факту означает меньше, чем никто. Невежественный и необразованный, но не чуждый благородства. Храбрый до безрассудства. Груб, сознаёт разницу в положении между собой и офицерами-джентльменами, отчего и страдает. Не мыслит себя без войны. Умеет лишь убивать во славу его величества — профессию солдата освоил в совершенстве. Легко заводит как друзей, так и врагов. Привлекателен в глазах женщин, бабник. Не умеет удержать того, что досталось ему с огромным трудом и ценой крови. Неглуп, однако же и не самый большой умник на свете. Везуч. Может быть расчётлив, если даст себе труд пригасить пыл ярости. Ближайший аналог — капитан Малкольм Рейнолдс из «Светлячка».

В художественном смысле — это написанная ровным языком повесть о длинной и кровавой войне. Залпы орудий и клубы дыма над ними, пробитая брешь в стене крепости, отблески солнца на кирасах кавалеристов, чёрные от пороха лица, ружейный залп, сметающий первую шеренгу, победы, обильно политые кровью, отбивающий марш барабан и так далее. Очевидный недостаток — предсказуемость общего развития событий и финала, за редким исключением. Зато много интересных частностей. В каждой книге есть антагонист, которого нужно одолеть, иногда носящий британский или союзнический, а не вражеский мундир. И два главных противника на весь цикл, которые доставят герою немало горя. Читается увлекательно, с запалом. Ощущение, что ты в начале девятнадцатого века и погружение в этот исторический период наличествует. Интрига, несколько колоритных и отлично выписанных второстепенных персонажей, умение подать исторический материал — вот ещё несколько достоинств цикла о стрелке Ричарде Шарпе.

Почти наверняка понравиться тому, кто зачитывался Купером, Майн Ридом, Сальгари и конечно же, Форестером. Приключенческая героика — это практически всегда книга «на любителя». Таков и этот цикл. Но в своей нише эти книги одни из лучших.

По мнению многих и моему собственному это лучший рассказ автора. Написать пару строк заставил отзыв уважаемого [b]drenay[/b], с которым я на этот раз не согласен. Знаете, по-моему гибель девяти людей за столетие — не такая уж нелогичная цена за социальный порядок и резкое снижение количества убийств.

Я не то что бы согласен с таким социальным устройством, нет. Просто не могу признать это рассказ нелепым, нелогичным и неправильным. Если сделать это, то точно так же следует поступить со многими более или менее близкими к нему знаменитыми фантастическими произведениями. Например с рассказом «Седьмая жертва» Роберта Шекли, повестью Владислава Крапивина «Гуси-гуси, га-га-га...», ещё одной повестью того же Шекли «Билет на планету Транай» и многими другими.

Ещё раз: в среднем только однажды в течении одиннадцати лет кому-либо удаётся получить право на убийство. Следует учесть несколько моментов. Во-первых: идя на такой рискованный шаг, как инопланетная каторга с мизерными шансами на выживание, человек вполне вероятно имеет веские на то причины. Быть может он не видит способа иначе добиться справедливости. Во-вторых, допреступник может и передумать. В-третьих, даже оставшись твёрдым в своём намерении совершить преступление, можно по прошествии лет просто не застать намеченную жертву в живых. И наконец, в четвёртых, предполагаемая цель — не овца на бойне, за ней оставлено право защищаться любыми доступными ей способами. Собственно, все эти четыре пункта так или иначе и сыграли в этой истории. Как видим, в реальности жертв будет ещё меньше. Так что, с моей точки зрения, предложенный автором вариант будущего имеет право на жизнь, а я уже второй раз за день пишу о том, что расцвет фантастики во второй половине двадцатого века не так уж многим обязан логике и её принципам.

Да и сам этот социальный выверт похоже был предложен автором, чтобы в мрачно-ироничном стиле показать, что иногда люди находящиеся по эту сторону тюремной решётки, ничем не лучше и даже хуже тех, кто находится по другую её сторону.

Произведение принадлежит к лучшим образчикам короткой фантастической прозы. В нём есть над чем улыбнутся и есть над чем задуматься.

Роман — король жанра. Нестареющая книга, применительно к которой выражение «зачитана до дыр» — буквальность, а не просто красное словцо. Друг детства, друг юности — друг на всю жизнь. Произведение, которое читали, читают и будут читать на всех континентах во все времена и на любых языках. Эталон.

Какой восхитительный слог автора, какая блестящая словесность! Счастливцу, ещё не читавшему роман, достаточно лишь открыть содержание, чтобы поразиться от одних только названий глав: «Мышеловка в семнадцатом веке», «Анжуйское вино», «О пользе печных труб», «Ночью все кошки серы».

Книга просто раздёргана, распущена на цитаты:

«Атос был оптимистом, когда дело шло о вещах, и пессимистом, когда речь шла о людях»;

«Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена»;

«Сердце лучшей из женщин безжалостно к страданиям соперницы»;

«Тайну может случайно выдать дворянин, но лакей почти всегда продаст её»;

«Постарайтесь не заставить меня ждать. В четверть первого я вам уши на ходу отрежу. — Отлично, явлюсь без десяти двенадцать!»;

«Весьма сожалею, сударь, но я прибыл первым и не пройду вторым. — Весьма сожалею, сударь, но я прибыл вторым, а пройду первым»;

«Я дерусь просто потому, что я дерусь»;

«Вы сделали то, что должны были сделать, д'Артаньян, но быть может, вы совершили ошибку»;

и конечно, знаменитое — «Друг мой, для Атоса это слишком много, для графа де Ла Фер, — слишком мало».

Увлекательнейший сюжет, практически сразу ставший классическим и породивший впоследствии множество подражаний, заимствований и аналогий. Он до сих пор не кажется сколь-нибудь неправдоподобным, устаревши или наивным. Безумно-храбрые авантюры наподобие завтрака на бастионе Сен-Жерве, интриги сильных мира сего, любовь, холодная ярость миледи, звон шпаг и аромат бургундского, дуэли, лакеи в ливреях и звук от позвякивающих в кошельке пистолей составляют такую жгучую, волнующую, захватывающую череду приключений, что читатель физически не способен оторваться от чтения.

А великолепные, запоминающиеся герои — вот уж наконец творение, где никто не вправе назвать чей-либо образ картонным. Искатель приключений и горячее сердце д'Артаньян, Арамис — поэт и хитрец, великодушный и честный Портос и меланхоличный Атос — дворянин в лучшем смысле этого слова, чья суть — честь и благородство. Миледи Винтер, леди Кларик, Шарлотта Бакстон, графиня де Ла Фер – бог ты мой, такой злодейки ещё поискать. В этом соревновании она дала бы фору самой Марии Медичи. Более чем достоверным получился персонаж великого Армана Жана дю Плесси, кардинала Ришелье. Это человек, о котором впоследствии Атос сказал: “грозный министр, столь страшный для своего господина, столь ненавидимый им, сошел в могилу и увел за собой короля, которого он не хотел оставлять на земле без себя, из страха, несомненно, чтобы тот не разрушил возведенного им здания”. Да что главные герои – посмотрите на второстепенных. Герцог Бэкингем, который выписан так, что сразу понимаешь – да он же англичанин, чёрт возьми. Ловкач и преданный слуга Планше. Галантерейщик и настоящий буржуа – подлец Бонасье. Служака де Тревиль. И мрачный Гримо, который так красноречиво умеет молчать.

Этот роман входит в список “та одна книга, которую мне дозволено взять на необитаемый остров” (зубоскалы с ухмылкой подумали о справочнике съедобных растений и учебнике первой помощи, но я от своих слов не отказываюсь).

Один за всех и все за одного, господа!

Самый любимый мною роман Станислава Лема. Потому что содержит в себе оригинальную фантастическую идею. Потому что за свои почти полвека нисколько не постарел и не стал казаться архаичным. Потому что полностью соответствует самой знаменитой мысли этого фантаста и одной из самых важных мыслей всей фантастики как явления — «Среди звёзд нас ждёт неизвестное». Наконец, просто из-за того что фраза «...Вторая группа нашла Кондор...» накрепко въелась мне в память и не отпускает до сих пор. И больше всего — потому что именно в этой книге, как нигде более, я смог почти физически ощутить — каково это, ступить на поверхность планеты, где таится неведомая угроза, где чуждость и непонятность окружающего, ощущение надвигающейся угрозы способны потрясти даже закалённых космосом исследователей.

Одна из тех книг, которые остаются с тобой навсегда. Половина столетия, что ни говори — срок не малый. Увы, эпоха к которой относятся события романа по-моему, за это время к нам ближе не стала. Из-за этого возникает желание совершить невозможное — остановить на минутку потихоньку катящееся в пропасть человечество и закричать ему в лицо: — Люди, среди звёзд нас всё ещё ждёт неизвестное!

Ты стал бунтарем, и дрогнула тьма,

Весь мир ты хотел изменить

Но всех бунтарей ожидает тюрьма

Кого ты хотел удивить?

© группа «Машина Времени»

Повесть представлена как записки одного из героев, Эда Лефко, о тех событиях в его жизни, что последовали после случайной встречи с Мигелем Лавьядой, автором замечательного изобретения — прибора, позволяющего заглянуть в любой момент прошлого. Он вступает с изобретателем в партнёрство, которое со временем превращается в дружбу, равно как и его стремление обогатится за счёт продажи записей исторических событий, выдаваемых за художественные фильмы, под влиянием друга эволюционирует в попытку изменить наш мир к лучшему. Как понятно из названия рассказа, попытку тщетную.

Хотя история эта фантастическая, она имеет совершенно реальную, а на момент написания ещё и свежую жизненную основу. Чтобы лучше понять его, сделаем очень краткий экскурс в историю, собственно просто вспомним некоторые события, что происходили в США в 1946-1947 годах. Президент США Гарри Трумэн подписывает приказ о проверке лояльности государственных служащих. Сенат принимает закон Тафта-Хартли, приравнивающий политическую забастовку к уголовному преступлению. Создаётся ЦРУ. Но прежде всего следует упомянуть об активизации деятельности Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, истерии, которую она породила в американском обществе и той охоте на ведьм, которую она устроила в Голливуде, когда группа виднейших деятелей киноискусства, среди которых были такие люди как Бертольд Брехт и Чарли Чаплин, были заподозрены в антиамериканской (коммунистической) деятельности.

«Неоценённая попытка» является чрезвычайно едкой, написанной по свежим следам и на злобу дня сатирой именно на эти события. Но в более широком смысле её можно и думаю, нужно понимать как прямое указание на то, что человеческое общество не готово и не способно принять правду такой, как она есть. Люди в целом не слишком расположены ворошить историческое прошлое, подвергая сомнению сложившиеся догматы, особенно если это прошлое их собственной страны, религии или их самих. Мы охотно творим себе кумиров и способны яростно защищать их, не считаясь ни с какими доказательствами собственной неправоты. Представьте на минутку, что аппарат из этой повести появится в реальном мире и станет доступен каждому. Вряд ли правительство США обрадуется, если кто-то достоверно скажет, кто стоит за убийством Кеннеди или точно укажет на истинные причины вторжения во Вьетнам и Ирак? Желают ли руководители любой страны, чтобы все их действия тут же становились известны народу? Многие ли христиане решатся удостовериться, что Иисус в самом деле воскрес и вознёсся на небеса? Аналогичный вопрос легко сформировать для мусульман, буддистов и для представителя любой другой конфессии. Желает ли папский престол, чтобы запись церковного суда над Жанной д’Арк или Джордано Бруно мог посмотреть каждый желающий? Готовы ли вы к тому, что по прошествии сотен лет герои превратились в негодяев, а негодяи стали героями и в таком виде почитаются нами? Можно задать много подобных вопросов, а ответ будет один — и изобретатель, и изобретение протянули бы в реальной жизни ещё меньше, чем в повести.

Томас Шерред, мягко говоря, не слишком известный и плодовитый писатель. Но конкретно эта его вещь стоит вровень с лучшими фантастическими произведениями любого автора, а в малой форме поджанра фантастической сатиры даже претендует на первенство, имхо конечно.

Этот рассказ один из самых-самых не только у Азимова, но и в фантастике вообще. После таких произведений в биографиях авторов появляется строка «наутро он проснулся знаменитым». Правда это сейчас, в 1941 году всё было не так быстро, но всё же именно этот рассказ сделал безусого юнца знаменитым, застолбив за ним место на фантастическом Олимпе.

Многие отмечают наличие нестыковок и неточностей. Недочёты в устройстве убежища, вопросы по астрономической части. Согласен, есть немного. Правда, почти все отмечают, что они несколько не убавляют высоких достоинств этой новеллы. И с этим я тоже согласен целиком и полностью.

Пару лет назад мне впервые довелось прочесть следующие строки, которые вспомнились сейчас, когда я обнаружил, что мне не так-то просто подобрать добрые слова в адрес одного из своих любимых рассказов:

»- Горе! Горе! Страх, петля и яма

Для того, кто на земле родился,

Потому что столькими очами

На него взирает с неба черный

И его высматривает тайны.»

Это стихотворение «Звёздный ужас» Николая Гумилёва. И это он о наших далёких предках, которые испытывали ничуть не меньший ужас, чем жители Лагаша, хотя в нашей системе только одна звезда. Не потому ли нас так завораживает эта история, что где-то глубоко в душе каждого из нас сидит крошечный осколок звёздного ужаса, доставшегося нам в наследство от пращуров?

Если потрудитесь прочесть это стихотворение полностью, то будете, помимо его литературных достоинств, вознаграждены наиболее удачным, с моей точки зрения, контраргументом против финала рассказа Айзека Азимова, точнее средством для его предотвращения.

Ну, коллеги, это же не просто какая-то там битва со злобными инопланетянами, например. Это Армагеддон — последняя война добра и зла на исходе времён. Таким образом, в этой эпичной битве, человечество оказалось фактически ни при чём, хотя и ожидало её невесть сколько тысяч лет. И не нужно кивать на генералов, командовавших битвой. Во-первых, раз эти господа послали в бой роботов, то наверняка и план разрабатывали и осуществляли оперативное командование не без помощи какого-нибудь искусственного интеллекта. Во-вторых, Господь явно в итоге дал понять, что ожидал от людей большего . Таким образом, появляется довольно широкое пространство для домыслов и вопросов. Люди — это добро или зло? И если люди не сражались в Последней битве, то какова их участь, если Армагеддон в самом деле конец всего сущего? Ведь согласно по многим трактовкам, вне зависимости от исхода Последней битвы, наш мир, а может и вся Вселенная прекратит своё существование в нынешнем виде.

Впрочем, возможно, что сам Шекли не слишком «заморачивался» этими теологическими вопросами. Американские мастера-фантасты 20-го века великолепно «разогнали» тему «робот вместо человека». Робот как страж закона — «Рука закона» Гаррисона. Робот, претендующий на, кхм, исполнение супружеских обязанностей — «Вы что-нибудь чувствуете, когда я прикасаюсь?» того же Шекли. Робот как катализатор совести — «Дурной пример» Саймака. Робот, заменяющий мать в «Электрическое тело пою!» Брэдбери. Робот как более человечное существо, чем сам человек в «Двухсотлетнем человеке» Азимова. И как квинтэссенция — роботы вместо всего человечества в «Битве».

Блистательный, более чем запоминающийся рассказ. Один из ярких примеров того, почему многие читатели склонны считать именно Роберта Шекли лучшим автором-фантастом в малой форме.

«В последнюю осень, ни строчки, ни вздоха.

Последние песни осыпались летом.

Прощальным костром догорает эпоха,

И мы наблюдаем за тенью и светом»

Юрий Шевчук

Удивительно подходят эти строки к «Дикой охоте короля Стаха». Учёный-фольклорист Андрей Белорецкий занимается сбором легенд, но кажется той осенью он не записал ни строчки, хотя очень близко познакомился с одной из них. Не единожды его тело замирало, будучи не в силах сделать ни вздоха. Краски, которые смешал автор, чтобы создать своё полотно, в самом деле настолько мрачны, что понимаешь — песни действительно осыпались летом. И догорает эпоха — та, о которой многие из нас и не ведали. В конце 19-го века в глухих уголках Беларуси шляхта, местное дворянство, местами живёт так, словно на дворе век 17-й или 16-й. Осколки той эпохи вспыхнут и сгорят на наших глазах, а пламя охватившее их, будет окрашено колдовским зеленоватым цветом. И уж совершенно точно, на редкость причудливой и изменчивой будет игра света и тени в этой истории, в этом готов присягнуть вам, друзья.

Конечно, есть у повести недостатки, но не столь уж значительны. Не избежать параллелей с «Собакой Баскервилей» Артура Конан Дойла, даже не столько из-за сюжета, сколько из-за того что болота Минской или Могилёвской губернии с первых же страниц удивительно напоминают топи Дартмура в графстве Девоншир. Описание увядания дворянского гнезда напоминает мне о романе «Капитан Фракасс» Теофиля Готье и родовом замке баронов де Сигоньяк. А в стиле изложения чудится влияние Александра Куприна. Ну и что? Даже в худшем случае всё вышеперечисленное значит лишь, что автор любил хорошую литературу и умел взять от неё наиболее ценное. В лучшем же случае это не значит ровным счётом ничего. Наиболее существенный недостаток — вкрапления социалистического реализма, которые выглядят довольно чуждыми. Я не знаю сколько здесь от авторских убеждений и позиции, а сколько от того факта, что без них с публикацией наверняка были бы большие проблемы, но осознание последнего факта сглаживает для меня этот недостаток.

Давно стал замечать за собой, что разные народы ассоциируются у меня с конкретными литературными произведениями национальных авторов. Франция — «Три мушкетёра» Александра Дюма, Польша — «Крестоносцы» Генриха Сенкевича, Испания — «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» Мигеля Сервантеса и так далее. Беларусь отныне в этом плане будет для меня связана с «Дикой охотой короля Стаха» — прекрасной повестью Владимира Короткевича.

Я особенно ценю два типа произведений. Первый — те, которые являются тем единственным произведением, которое и сделало писателя известным или знаменитым (например «Горе от ума»). Второй — те, которые настолько выделяются своей необычностью, непохожестью, что их нельзя поставить в ряд с другими книгами — просто нет даже номинального аналога (например «Мастер и Маргарита»). «Дом в тысячу этажей» — редчайший случай, когда произведение удовлетворяет обоим этим критериям.

Фантасмагория? Антиутопия? Роман-предостережение? Сюрреализм? Злая сказка? Попытка футуристического прогноза? Ответ — всё вместе! Написанный в период между двумя мировыми войнами, когда раны от одной ещё не затянулись и болели, а люди неглупые уже могли разглядеть глумливый оскал ещё более страшной войны, роман несомненно содержит в себе пресловутый дух времени — того времени! Но хотя оно давно миновало, Муллер-дом и сейчас является зеркалом, в котором отражается человечество. Только никакое оно не кривое, а самое что ни на есть обычное; искажённые образы в нём — реальные отражения нас. В самом деле, подумайте, можете ли вы предложить для человечества лучший образ-аллегорию, чем колоссальный тысяче-этажный небоскрёб, непрестанно растущий вверх, в недрах которого царит (одновременно!) порядок и хаос и происходят события воистину жуткие.

Кстати, поклонники динамичных сюжетов разочарованы не будут — сюжет настолько острый, события меняются с настолько калейдоскопической быстротой, что огромный социальный и философский посыл, заложенный автором в книгу, осмысливаешь уже постфактум, ибо череда ярких образов Муллер-дома и ошеломляющих приключений просто не дают опомнится. Чего только стоит описание Вест-Вестера: «Там кишмя кишат авантюристы со всего света. Торгаши, продавцы и перекупщики всевозможных вещей — старого тряпья, и свечей, и человеческих душ, чести и крови, ковров и богов, пудры и целомудрия — все они ринулись туда за счастьем. Шпики, соглядатаи, лодыри, преступники, шулера, провокаторы, штрейкбрехеры, предатели, психопаты, убийцы — целая армия темных личностей наперебой предлагает свои услуги.» Почти столь же яркая картина играющего в «балеринку» — необычную разновидность рулетки, общества титулованных глупцов, коронованных мошенников, промышленников и аристократов. А вот они же, но уже отчаявшиеся и обанкротившиеся, толпятся у ворот космопорта, стремясь всё начать с нуля среди далёких звёзд и не ведающие, что ждёт их судьба совсем иная.

Книга на все времена! Советую всем, вне зависимости от жанровых предпочтений.

«Когда я думал, что уже достиг самого дна, снизу постучали». В этот, быть может, самый известный афоризм Ежи Леца, я как в формулу подставлял произведения о «попаданцах» и произведения LitRPG. Но, будучи личностью морально неустойчивой, я потихоньку читал первое и понимал, что однажды докачусь и до второго. Так оно впоследствии и случилось. Закон перехода количества в качество применительно к таким произведениям если и работает, то изрядно пробуксовывает. Тем не менее, свои вершины есть и здесь, главной из которых я считаю этот цикл.

Для характеристики этого цикла лучше всего подойдёт простецкое выражение «ненапряжный». Это, как принято говорить, легкое, развлекательное чтение. Герой не откидывает копыта в реальном мире, не оцифровывается в виртуальности, не томится в ней и в качестве узника сам и не спасает кого-либо другого, а также не страдает от болевых ощущений. Несмотря на некоторые сложности, он и в реальности пока не испытывает серьёзных проблем. Довольно спокойно и уверенно, а главное с удовольствием, он путешествует по цифровому миру, находит друзей, любовь и приключения на свои филейные части.

Виртуальный мир Вальдирра. Ярко, масштабно и красиво. Описывается несуществующая виртуальная игрушка, а у меня ощущение, какое бывает, когда я нахожусь в музее и сходное с тем, какое, наверное, было бы, броди я где-то по Диснейленду или киношному парку Юрского периода.

Дерусь, потому что дерусь, говаривал Портос. Мне редко попадаются книги, где герой устремляется навстречу приключениям, прежде всего ради них самих. Не потому что враги сожгли родную хату и надо идти мстить и по дороге ещё и мир спасти, не потому, что долг зовёт и честь обязывает, а потому что приключения – это здорово, пусть на этот раз и в виртуальности. Для меня это большой плюс.

Количество игровых логов с цифрами совсем небольшое. В наличии стандартные для этих книг сюжетные рояли – уникальные квесты, скрытые локации, эпические предметы и прочее. Но умеренно – герой не круче всех на свете, не обладает цифровыми суперспособностями, хотя и весьма везуч. Ну, от этих условностей жанра вряд ли можно куда-то деться. Незатейливый, но смешной юмор – последний раз я такое сказал о гоблине Кли-Кли Пехова, если кто знаком с этим персонажем. Собственно, приключения, о которых я тут талдычу, показались мне интересными, в достаточной степени разнообразными и непредсказуемыми.

Присоединяйтесь к путешествиям по миру Вальдирры, друзья. Здесь интере-е-есно!

Но как же он умеет убеждать. Сидишь себе на диване и тут Брэбери двумя-тремя фразами, буквально рывком сдёргивает тебя с него и вот ты уже на неизвестном берегу. Маяк, туман и двое людей, один из которых сейчас посвятит другого в великую тайну океана...

Сколько всего в этом маленьком шедевре! Тоскливое одиночество, ярость от безысходности. Грозное напоминание о том, что человек не всегда был царём природы и, быть может, не останется им навсегда. И ощущение сопричастности к прекрасному и неведомому чуду, которым мастер щедро одарил всех нас.

Что ещё хочется сказать мне? Только это: а всё-таки они водятся!

«...Кукол дергают за нитки,

На лице у них улыбки...» — © группа «Машина Времени»

Неравнодушен я к историям, где присутствует такой персонаж как осёл и при этом настоящими ослами оказываются совсем другие личности. Конечно, можно сказать, что реальные пришельцы с далёких планет обладали бы средствами, позволяющими узнать о человечестве решительно всё не прибегая к такой клоунаде, как в рассказе. Они бы зависли бы на орбите и собрали бы выжимку основных достижений человеческой мысли, данные о социальных процессах, о настроениях масс, оценили бы плюрализм мнений и уж конечно бы не стали бы формировать своё мнение о людях на основе оценки лишь одного солдафона-полковника.

Что же, предлагаю считать, что так оно и было. Но давайте тогда признаем за пришельцами право на чувство юмора и чувство стиля. Они не стали чертить огненной рукой «Мене, текел, фарес» где-нибудь на стенах Белого дома, а предпочли разыграть небольшой фарс, используя его как способ сообщить, что мы, люди — не то дети, не то дикари в социально-этическом и гуманистическом смысле и вовсе ослы в плане чистого разума.

Это ещё и очередное предупреждение от очередного автора — держите военных в частности и глупых людей вообще подальше от потенциального контакта.

Это немного грустно, когда первое, прочитанное давным-давно произведение остаётся самым любимым, наиболее понравившимся у автора. А ведь прочитано у Саймака мною уже больше сотни произведений и хотя десятки его произведениям я ставил не раз, «Пересадочная станция» так и осталась на верхней ступеньке пьедестала. (Если быть абсолютно точным, то самых-самых для меня — два, но роман только один). Но если информация, почерпнутая мной в одной статье о том, что и сам автор считал этот роман лучшим, что вышло из-под его пера, правдива, то наверное грустить не стоит.

Саймак всегда опасался за судьбу человечества, эта тема красной нитью связывает множество его произведений. Но «Пересадочная станция» и здесь стоит особняком. Она вышла в 1963 году, а работа над ней велась по-видимому немного ранее. Здесь стоит вспомнит октябрь 1962 года — время, когда мир стал на пороге ядерной войны и уже занёс одну ногу над ним и события, получившие позже название Карибского кризиса. Более серьёзного повода для беспокойства за то что произойдёт с планетой и человеком и не найти.

Ещё это роман об одиночестве. О той его разновидности, которая пока что возможна только в фантастике. Уоллис постоянно общался с сотнями и тысячами удивительных мыслящих существ, инопланетян и многие из них стали ему близки, но почти лишённый общества людей, он всё же был одинок. И это несмотря на то, что парень обладает лучшей в мире работой. Отсюда его эксперименты с людьми-тенями, молчаливое приятельство с почтальоном и радость от появления Люси Фишер.

Далее несколько мыслей, возникших пока я писал вышеизложенное. Мы всё гадаем, почему пришельцы не торопятся на встречу с нами. Кто знает, может посланцы с других планет уже не раз вступали в контакт с одним единственным человеком. Может этот контактёр был ксенофобом и заорал им — убирайтесь. Может он был обыватель и трус, забился в угол и молчал, а после решил, что проще жить так, как будто ничего не было. Или же он был мудрец и обратившись к братьям по разуму, сказал — друзья, ещё не время. А может он был человеком гордым (излишне?) Тогда, беседуя с тау-китянами он вполне мог сказать, что нам подачек не надо, что справимся сами, что человек — это звучит гордо. Или даже: «Я возьму сам»?

Не согласен с последним передо мной рецензентом. Подобные маленькие чудеса происходят вокруг нас сплошь и рядом. Просто мы с Вами из-за обыденности, зашоренности, усталости от повседневности разучились их замечать.

По существу рассказа — удивительно тёплая, сердечная история на тему «дорог не подарок, а внимание». Эту правдивую, но пожалуй, несколько затупившуюся от времени истину, автор обволакивает лиричным, мудрым повествованием о двух дарителях. Золотой фонд мировой литературы.

«Ты помнишь, как всё начиналось?» © — группа «Машина времени».

На самом деле Уэллс не был первым. Википедия услужливо подсказывает, что русский писатель Вельтман в романе «Предки Калимероса» литературно изобрёл путешествия во времени на целых 59 лет раньше, правда с помощью гиппогрифа (привет Роулинг). Но и техническое устройство для таких путешествий впервые описано малоизвестным испанским писателем Энрике Гаспар и Римбау на 8 лет раньше Уэллса. Но именно последнему, причём заслуженно, досталась честь и слава стать родоначальником мощного направления в фантастической литературе. Сколько с тех пор написано великолепных произведений целиком или отчасти посвящённых этой теме, сколько мастеров отдали ей должное — Брэдбери, Андерсон, Хайнлайн, Булычёв, Янг, Шекли, Каттнер, Саймак, Финней, Лем, Гансовский и многие, многие другие. Уже только за одно это я навеки благодарен «Машине времени».

Уэллсу конечно было попроще, чем многим авторам после него — он жил и писал до того периода, когда в начале второй половины двадцатого века фантастические идеи и сюжеты расхватывали как горячие пирожки. Но для автора все эти интереснейшие изобретения в основном лишь литературный приём, использующийся для придания большей остроты социальной направленности его произведений. Именно этакая позиция и подкупает в творчестве Уэллса вообще и в данном романе в частности. Я слабо верю в конкретный, описанный в «Машине времени» конец человечества. За более чем век, прошедший от года выхода романа, человечество изобрело слишком много таких вещей, которые способны избавить нас от постепенного вырождения наиболее радикальным способом. Но в главном — пессимистическом взгляде на будущее человечества, я с автором совершенно согласен.

В детстве мне было по-детски же обидно не узнать, что же случилось с Путешественником. Существует множество дополнений к Уэллсу, написанных разными авторами, но мне в своё время попался небольшой рассказ (теперь такие принято называть фанфиками) советского фантаста Михаила Грешнова «Второе путешествие Путешественника», проливающий свет на эту тайну. Позволю себе порекомендовать его Вам.

«В двух словах он был таков:

Глуп, ленив и бестолков.» — Эдуард Успенский

И хорошо если на этом перечень недостатков был бы исчерпан. А если добавить к нему эгоизм, заносчивость, трусость, чёрствость и отсутствие всякого понятия о нравственности и благородстве? Так за каким же дьяволом Картер Уэзерби и Перси Катферт, каждый из которых вполне соответствовал вышеприведённой характеристике, потащились на Север? Как и тысячи других, их влекло к золоту. Но суровый северный край не раз разжёвывал людей куда более достойных, сильных духом и телом, настоящих великанов. Таких же как эта парочка, он не щадил никогда...

Немного жутковатая, но правдивая история о двух «мужчинах», зимующих на заимке золотоискателей и о том, как они превратились в двух зверей в клетке. Ещё один мощный рассказ от Джека Лондона.

«У него нет сердца. Он беспощаден, как сталь, жесток и холоден, как мороз. Он словно лунный свет в зимнюю ночь, когда человек замерзает на одинокой горной вершине». Его зовут Фелипе Ривера, ему 18 лет. Его товарищи по революции боятся его больше, чем диктатора Диаса. Иногда он кажется им не человеком, а живым воплощением революции.

Есть на свете люди, пережившие ад при жизни. Не каждый из них способен как феникс из пепла возродиться к новой счастливой жизни, отрезав в памяти своё прошлое и забыв о нём. Есть и такие, у которых в душе не осталось места для света и счастья, ангелы мести и смерти, живые мертвецы, чьё сердце вспыхнуло и сгорело, отдав разуму последний приказ — во что бы то ни стало добиться поставленной цели, сокрушив всё на своём пути.

Моё мнение таково, что «Мексиканец» Джека Лондона — лучшая история о такого рода людях. Пусть хранит вас судьба, чтобы не стать таким как они или не оказаться на пути одного из них. Кстати, автор не раз использовал тему жестоких боксёрских поединков того времени и этот рассказ — лучший из всех на эту тему. Да что там мелочиться! Раз уж я начал так его нахваливать, то скажу, что в жанре реализма эта история однозначно входит в десятку лучших все времён и народов, а у огромного числа читателей он и вовсе — номер один!

«...Но иногда найдется вдруг чудак.

Этот чудак все сделает не так.

И его костер взовьется до небес...» — © группа «Машина Времени»

Я вижу здесь смешение жанров: фантастика налагается на притчу и наоборот. Это я для тех, у кого есть претензии по научной составляющей повести. Всё чаще встречаю в отзывах упрёки в нелогичности применительно к произведениям периода расцвета фантастики. Друзья! Фантазия и логика — это две непрестанно ссорящиеся и мирящиеся подружки — снова вместе, снова врознь. Они способны как гармонировать друг с другом в одной и той же истории, так и прекрасно обходится одна без другой в других историях. Качество рассказа как правило не зависит от того, на какой из двух этих случаев приходится каждый конкретный рассказ. А то так мы можем подвергнуть публичной обструкции половину фантастики 40-х — 70-х годов, дескать ненаучно, нелогично, а значит и нелепо.

Справедливости ради должен заметить, что в данном случае таких комментариев немного, уж больно хороша эта повесть старины Рэя. Человеку свойственно боятся смерти — своей и близких нам людей, все мы опасаемся, что отмерено нам меньше чем хотелось бы. Но всё познаётся в сравнении. Чтобы мы возопили, если бы знали, подобно героям повести, что костёр нашей жизни догорит всего через восемь дней и никак иначе?

Когда тему произведения можно сформулировать несколькими разными способами, то для меня это признак не только таланта, но уже и гениальности. Итак это рассказ о цели и упорстве в её достижении. Это критика и сатира на человеческое общество — даже с такой короткой жизнью люди сохранили в себе все пороки, свойственные человеку, например недоверие — чего только стоит попытка отказаться от дара, предложенного Симом? Это также и философский трактат. Жизнь скоротечна, спеши насладится ею, спеши достигнуть чего-то, оставь свой след на этой земле, будь счастлив и сделай счастливым ещё кого-нибудь, дыши полной грудью и живи на все сто — такие простые и важные мысли тем или иным способом старались донести до нас тысячи писателей. Брэдбери сделал это своим, присущим только ему способом — рассказывая завораживающую, потрясающую историю и переплюнул, быть может, всех. Так что это рассказ и о жажде жизни.

Финал был неизбежен. Могло лишь измениться лишь имя героя, если бы у Сима не получилось. Но если поколения и поколения людей были обречены страдать, то человечеству в целом на этой планете было предопределено выживание, потому что вне зависимости от места и времени действия рано или поздно найдётся вдруг чудак, который всё сделает не так. И так будет всегда.

Не Вестеросом единым!

Уже сейчас очевидно, что Джордж Мартин войдёт в историю литературы прежде всего как автор прекрасного романа-эпопеи «Песнь Льда и Огня». Однако хотелось бы, чтобы поклонники его таланта знали и помнили о других его сильных произведениях.

Одно из них — повесть «Портреты его детей». Это чрезвычайно сильная психологически вещь, от чтения которой у вас, быть может даже будут бегать мурашки по коже и вспыхивать разряды статического электричества в волосах. Это мрачная, пронизывающая душу история о знаменитом писателе, к которому начинают приходить в гости его дети. Хотя у него есть родная дочь, в душе автор всегда считал своими детьми героев собственных книг. Каждая встреча будет одновременно похожа одна на другую и в тоже время разительно отличаться между собой. Написанная на стыке мистики, реализма и магического реализма, с добавлением чуточки хоррора, повесть бьёт по нервам, как железом по стеклу. Вам наверняка приходилось слышать идею о том, что созданные авторами миры живут своей жизнью дальше, равно как и созданные ими герои. Но многие ли из них благодарны своим «отцам» за подаренную жизнь? Ещё вопросы, вытекающие из повести — на что человек может пойти в творческом запале? Как писатели разграничивают для себя реальное и придуманное, иллюзорное? И самое главное: такой простой и сложный вопрос — что для них ближе и дороже из этих двух сторон бытия?

Знаете, я очень боюсь, что эта история таки отчасти автобиографична. У Джорджа Мартина нет детей и он более чем сходен со стареющим героем повести Кантлингом. Даже положительным героям есть, мягко говоря, в чём упрекнуть писателя. Зачем ты убил моего отца и брата? — спросит его Арья Старк. Для чего ты отправил меня в путешествие без конца? — без надежды на ответ вопрошает Шарра из «Одиноких песен Ларена Дора». Вот Таф Хэвиланд может и не станет пенять отцу-автору, будучи вполне довольным своей судьбой. А что если на огонёк заглянут Саймон Кресс из «Королей-пустынников», лорд Тайвин Ланнистер, Сандор Клиган или Трейджер — дрессировщик трупов («Человек с мясной фабрики») и ещё множество других кандидатур? Я бы поседел от ужаса в преддверие бесед и объяснений с такими «детьми» или попытался бы сбежать.

Потрясающее произведение, в буквальном смысле — меня реально трясло во время чтения и ещё некоторое время после.

Отдельной строкой: чем не повод для гордости — советский писатель, друг Рэя Брэдбери Леонид Панасенко раньше Мартина додумался до такого интересного сюжета. В частности, ещё в ранней юности мне довелось прочесть рассказ «С Макондо связи нет?», где автор предложил знаменитому писателю Габриэлю Гарсии Маркесу ощутить на себе последствия материализации в реальном мире городка Макондо из великого романа «Сто лет одиночества»

Параллели с знаменитым рассказом Джека Лондона «Любовь к жизни» конечно напрашиваются, как уже заметил не один лаборант, но... Есть ощутимые различия. В случае с Шекли, несмотря ни на что, есть уверенность с счастливом финале, а в случае с Лондоном такой уверенности нет. Впрочем, если первый приведённый довод субъективен, то нижеследующий с моей точки зрения куда более обоснован. И безымянный герой Лондона и Моррисон из рассказа Шекли отдают всего себя в достижении цели. Но разница и заключается в сути этой цели. Припомните: на пути к Гудзонову заливу человек сначала оставляет половину своего золота, потом половину от остатка, а затем и всё остальное — лишь бы сохранить мизерные шансы на выживание. В далёком будущем его коллега по профессии, напротив, принимает решение, что золото стоит его жизни. Я одинаково сопереживал обоим героям, но вместе с тем знаю, что моё поведение было бы похожим на действия золотоискателя прошлого, а не будущего. Вот и стоит ли теперь относится с иронией к утверждению, что предки были мудрее нас? Конечно, найдётся немало апологетов таких утверждений, как: «риск дело благородное», «кто не рискует, тот не пьёт шампанское, пардон, в нашем случае особого старательского» и даже «всё или ничего»... Но разве жизнь, наша жизнь — это ничего? Я не согласен. Есть множество вещей, которые стоят нашей жизни, но богатство в этот список не входит.

Но это всё не критика, а информация к размышлению. Рассказ безусловно шедевральный, с характерным для Роберта Шекли юмором и оригинальной концовкой. На дворе лето, а в моём южном городе сейчас в особенности жарко и душно: пойду, пожалуй, налью себе «особого старательского».

Это 87-й отзыв на короткий рассказ и не менее чем 80-й положительный, что само по себе говорит о многом.

Фирменный рассказ. Если остановить чтение где-то в начале, то можно догадаться о финале. Но в том-то и заключается одна из граней таланта Шекли — увлечь читателя настолько, чтобы он не отрывал глаз от книги до самого конца, а там ошарашить его как следует и заставить если не засмеяться, то хотя бы улыбнуться.

Фирменный юмор: «...рано или поздно все должно быть оплачено. Это уже звучало как-то неприятно. Оплачено? По-видимому, это все-таки не такое высоко цивилизованное общество».

Очевидная мораль про бесплатный сыр сами знаете где. Лишь чуть менее очевидная про то что не заработанное или незаслуженное богатство портит человека — Коллинз был пусть бездельником, но вполне безобидным. А ближе к финалу он уже больше похож на того самого капиталиста, который ради 300% процентов прибыли согласен на любое преступление. Жадность и глупость в одном флаконе — так поделом ему.

И конечно вряд ли Шекли мог предполагать, что спустя половину столетия его произведение станет весьма злободневной сатирой да ещё на той самой одной шестой части суши, которая тогда о кредитах знала всё больше из зарубежной литературы.

Ещё вот о чём. В нескольких отзывах коллеги пишут о том, что главное — бессмертие, полученное героем. Дескать, пусть срок очень долог, но он отработает и будет вечно жить в своё удовольствие. Ха! Пусть это будет короткая система наименования чисел, где биллион — миллиард, а не триллион. Стало быть долг — 18 миллиардов кредитов. По максимуму Коллинз не может получить больше 120 кредитов в год. Путём нехитрых расчётов получаем, что он будет свободен никак не раньше, чем через 150 миллионов лет! Я впрочем уверен, что он рехнётся ещё до второй сотни. Ну, и кто крайний за бессмертием на таких условиях?

Ценю этот роман за то что авторы использовали арабско-восточную тематику и историческое лицо как персонажа. История человечества протяжённа, а география планеты — обширна. Тем не менее год от года и десятилетие за десятилетием большинство авторов фэнтези используют средневековую европейскую основу, не рискуя поработать на менее знакомом поле. После знакомства с поэзией аль-Мутанабби втройне благодарен Олди за то, что подарили ему ещё одну жизнь. Ох, написал и понял, что это уже крамола — конечно же не подарили, а лишь рассказали о том, как он взял её сам. Но об этом чуть позже. Касыды арабского поэта, жившего за тысячу лет до нашего времени, привели меня в совершеннейший восторг и эти прекрасные строчки теперь со мной навсегда. Их хочется цитировать, их хочется перечитывать, их хочется учить наизусть. Глубокие по содержанию, гордые, одухотворённые, послужившие источником вдохновения для авторов, но в которых каждый может найти что-то для себя. Я вот нашёл:

«Не воздам Творцу хулою за минувшие дела,

Пишет кровью и золою тростниковый мой калам...»

Помните, у Дюма: «...играть можно со всяким, драться — только с равным». Я вижу здесь схожий принцип: роптать на Бога может каждый, любой может поклонятся ему, а вот забыть обиду, быть может даже простить — только... равный ему. Пусть не во всём и только в какой-то момент времени, но равным! Потому что Абу-т-Тайиб аль-Мутанабби сам творец. Творец своей судьбы. Что отсылает нас к названию романа и основному посылу, который он содержит — «Я возьму сам».

Волею случая, судьбы и желания сверхъестественного существа — фарра, странствующий поэт как по волшебству становится шахом таинственного Кабира. Что это? Как это? Райское посмертие? Игры разума умирающего в пустыне человека? Ожившая легенда наяву? Абу-т-Тайиб не знает, блуждая в поисках ответов и пробуя на крепость новые возможности, но прирождённый стихотворец, он сразу почувствовал фальшь. Не нужно безграничной власти, бесконечных наслаждений, беспредельной преданности подданных, долгой жизни. Не нужно, потому что всё это лишь плата за рабство в золотой клетке. Но просто осознать — это слишком мало. Пусть не он выбрал эту судьбу, но выбраться из плена бывает одинаково тяжело как для того, кто сдался сам, так и для того, кого взяли спящим или связали брошенным арканом с клинком в руке. Чем закончится неравная битва гениального поэта за себя самого против сил, природу которых никто не в силах понять полностью? В названии книги есть намерение, есть утверждение, есть обещание самому себе, есть наверное и уверенность, но гарантии успеха там нет...

Обожаю этот роман за... эпилог. Вот так. Я читал множество эпилогов: нужных и не слишком, важных и пустяковых, информативных и пустых, расстраивающих и радующих. Ни в одной книге я не встречал настолько интересного, неожиданного для меня, изящного, возвышенного эпилога.

Приступая к чтению нового для себя произведения Олди, я каждый раз ощущаю некоторые опасения. Примерно раз на четыре книги, применительно ко мне, баланс формы и содержания у них таков, что я продираюсь сквозь первую ко второму, как сквозь заросли колючего терновника. В результате, по достижению цели, уже присутствует такая степень усталости, которая сильно умаляет радость от чтения хорошей книги. Но к счастью в этот раз для меня всё сложилось хорошо. Считаю, что это шедевр без всяких натяжек и вообще мировой уровень литературы. Спасибо, сэр Генри!

Когда Адам пахал, а Ева пряла.... ох, погодите-ка это из другой истории, хотя и очень похожей. На самом деле, я уверен, что лишь новичок в фантастике может быть незнаком с этой вещью, так что для них и предупреждаю, что далее по тексту спойлеры не под катом.

Итак, когда Фрост уже десять тысяч лет провёл на Северном полюсе, занимаясь тысячью дел одновременно и берёг половину давно опустевшей планеты; когда Бета делала тоже самое на полюсе Южном; когда некто или нечто под именем или названием Дивком оспаривал право распоряжаться всем у небожителя Солкома, тогда случилось странное: машина стала человеком. Хотя это лишь повесть, события её происходят на временном отрезке, превышающем множество сложенных вместе человеческих жизней. Нет смысла пересказывать весь сюжет, так что я сразу перейду к финалу.

Он восхищает меня. Есть событийная концовка, но нет окончательного ответа: как такое вообще возможно? Зато есть куча других вопросов. Человек породил машину, затем машина породила человека — круг замкнулся и в нём не осталось места для творца? Может творец сам машина или человек? Или у нас здесь имеется уникальный случай, один на миллиард вселенных? Ну если вспомнить с чего всё началось — со вспышки на солнце, неудачно совпавшей во времени с конструированием Фроста, то может так оно и есть. Опять же, это что, очередной авторский намёк? На то что жизнь — это уникальное явление во вселенной, порождённое случаем, статистической флуктуацией, фактически же — чудом? Или на то, что создав нас, Творец получил не совсем то (или вовсе не то), что задумывал? И так далее, далее, аж голова кругом идёт.

Возвращаясь к тому, как Фросту всё-таки удалось осуществить задуманное, я не нахожу однозначного ответа. Перенос компьютерного разума в биологическую оболочку навряд ли мог дать такой эффект. Следовательно, трансформация произошла раньше. Но сам Фрост так не считал, иначе бы остановился, достигнув желаемого. Но это если рассуждать с позиций логики. А ведь Солком говорил, что хотя логика и создана человеком, она лишь орудие и не описывает своего создателя. Может быть, когда Фрост однажды перестал мыслить исключительно логически, тогда и началось его превращение в человека? Он уже стал человеком, но ещё не ощутил себя им, для этого ему понадобилось тело, чисто внешний атрибут человечности. А может, ответ следует искать в других работах Желязны? «Человек — есть сумма всех его свершений, надежд на будущее и сожалений о прошлом» («Момент бури»). Было ли о чём сожалеть Фросту? Наверное нет. Зато все его надежды были подчинены желанию стать человеком. И с того момента, как эта мысль стала доминантой в его разуме, все его действия были направлены на достижение этой цели. Стало быть, в соответствии с приведённой формулой Фрост и стал человеком, а точный момент времени определить невозможно? Но справедлива ли эта формула для того, что изначально не было человеком? Одни вопросы, которые цепляются друг за друга и порождают целый сонм новых.

Этот рассказ для меня один из самых любимых не только у Роджера Желязны, но и в фантастике вообще. Есть о чём подумать, есть оригинальная идея, есть от чего получить эстетическое удовольствие — чудесный авторский стиль, загадка и лишь намёки на ответы, традиционный для этого автора подход к описанию окружающего мира — обманчиво небрежный, как-бы мимоходом, но удивительно достоверный и волнующий воображение. Выше всяких похвал! Браво!

«...Лишь человечность — признак человека,

Так ныне есть и было так от века...»

Писано это в одиннадцатом веке Юсуфом Хас Хаджибом Баласагуни, тюркским писателем. Я, как и Роджер Желязны, искренне надеюсь, что через много тысяч лет, в то время, когда происходит действие рассказа, эти две строки будут живы хотя бы в одном уголке Вселенной, а лучше — повсюду!

Помню, что пока я читал, то совершенно забыл, что герой рассказа имеет мало общего с человеком и походит на «большого бесхвостого серого оцелота с перепонками меж пальцев». Я забыл про это наверное уже на следующем абзаце, настолько увлёк меня рассказ, а вспомнил только в самом конце.

По идее этические нормы были соблюдены, по крайней мере изначально — ведь корпорация «Декабрь» начала процесс терраформирования на планете, где есть жизнь, но не разумная. Однако резкое изменение климата планеты дало толчок ускоренной эволюции одного из видов. Одной только этой фантастической (или нет) идеи, подаренной нам Желязны, мне за глаза хватило бы, чтобы признать рассказ хорошим. Но Роджер на этом не остановился, размышляя над моральной стороной такого развития событий на фоне берущей за душу, очень трагической историей Джарри, чья мечта длиною в три тысячи лет оборвалась ровно посредине.

Как я уже дал понять, для меня это прежде всего история о человечности. Но будет прав и тот, кто скажет, что это рассказ о том, что мы в ответе за тех, кого приручили, даже с той поправкой, что приручились они как-то сами. Не ошибётся и тот кто скажет, что это завуалированная притча об общественном эгоизме и личном альтруизме. Он также и о том, что трудно быть богом, равно как и казаться таковым. И том как личная трагедия способна кардинально изменить жизненную позицию и о том как обрести смысл жизни, когда он казалось бы утерян навеки.

Впечатляющее разнообразие, не так ли? Если уж рассказ хорош, то хорош он во всём — автор как гениальный художник, в пять минут несколькими мазками по холсту создал целый мир планеты Новый Элионол, которую видишь как наяву. Я не знаю в чём конкретно заключается секрет писателя, но нередко приходится читать в произведениях самых разных авторов пространные описания миров и при этом не получается поверить, почувствовать их. «Ключи к декабрю» к таковым не относится, потому что написан истинным мастером и создателем миров — Роджером Желязны. Видимо надо просто родиться гением, чтобы писать такие рассказы.

Когда появились первые переводы книг о Гарри Поттере на русский язык и почти одновременно первые экранизации, мне было лет 17-18. Согласитесь, совсем не целевая аудитория поттерианы, по крайней мере тогда. Одиннадцатый класс, выпускные экзамены, потом вступительные, первый курс, зачёты по теоретической механике, песни у костра под гитару... Одним словом, натыкаясь на проспекты, обложки и афиши, посвящённые Поттеру, я лишь ухмылялся — мальчишка в очках верхом на метле, нет ну вы серьёзно? Поэтому пару лет всё это проходило мимо меня. А затем младшая сестрёнка притащила в дом «Тайную комнату». Дело было вечером, делать было нечего — и понеслась.

К чему вся эта душещипательная история? А к тому что сложно добавить хоть что-то к более чем к полутора сотням преимущественно хвалебных отзывов. Но зато я могу поблагодарить эти книги и их автора — они вылечили от снобизма и привили иммунитет к предвзятости в литературе. И надеюсь, что навсегда.

Присоединяясь к многочисленным комплиментам этим книгам, скажу что больше всего меня зачаровала атмосфера волшебного мира. Роулинг удалось сделать чудесное — достоверным, что сделало этот мир настоящим. В одной из экранизаций Гарри произносит следующую фразу «Волшебство! Обожаю Волшебство!»

И я тоже!

Роман, который сделает богаче любого читателя, даже самого искушенного. Не в последнюю очередь из-за своего внушительного объёма, но прежде всего благодаря огромному авторскому дару и колоссальному труду, вложенному в это произведение. Социальный, психологический, приключенческий, лирический, гуманистический, этнографический, юмористический и трагический, иронический, философский, сатирический, ностальгический, плутовской – любая из этих характеристик полностью применима к занимающей центральное место в творчестве автора книге. Роман, читая который, я понял, что Искандер – «мой» писатель. Сам не очень жалую пространные отзывы, поэтому постараюсь выразить самое важное, что я извлек для себя.

Не мне спорить с Фазилем Искандером, но фактически, роман представляет с собой сборник рассказов и повестей. Отдельные главы могут связаны друг с другом, а могут и не быть. Дядя Сандро, имя которого стоит на обложке, может считаться главным героем, хоть он действует едва ли в 2/3 глав и далеко не в каждой из них играет основную роль. Но для меня главным героем стал не он. Про себя я называю этот роман не иначе как «Абхазия с Кавказа». Именно горное село, прототипом для которого послужила малая родина писателя и его жители, становится для читателя олицетворением Абхазии. И знаете, просто удивительно, каким неисчерпаемым источником вдохновения и сюжетов стало для него это селение.

Именно форма романа позволила собрать, сшить как лоскутное одеяло, целостную картину жизни горной страны и её жителей. Повествуя о людях разных социальных слоёв и возрастов, об абхазах горных и долинных, о представителях других этносов, в разное время и при разных обстоятельствах, он ненавязчиво предлагает читателю понимание своей родины настолько глубокое, насколько это возможно для человека, никогда в ней не бывавшего.

Стиль прозы Искандера в основном размеренный, тягучий как патока, насыщенный деталями, но при этом совершенно не надоедливый. Он как бы реализует в творчестве латинское «спеши медленно» и, по-моему, весьма успешно, успевая больше других.

Старое, выцветшее от времени выражение «Кавказ — дело тонкое», валявшееся в пыли на чердаке сознания, обрело, наконец, и смысл и наглядность.

Ещё одно часто употребляемое выражение хочется применить к автору. Фазиль Искандер – Ум, честь и совесть, больше чем писатель, диагност человеческих душ, умелый психолог-самоучка и мудрец. Человечище!

Он умеет писать сложно о простых вещах и просто о сложных. Никакого парадокса здесь нет, а есть умение увидеть незаметные для других причины и предсказать последствия, указать на то, как «мелочи» меняют характеры и судьбы, сделать необычные выводы, построить стройные, точные, выверенные и изящные формулировки своих мыслей. Рассказ о бытовом пустяке превращается у Искандера в очень занятное повествование. Повесть о сложном этическом конфликте или морально-психологической коллизии выходит простой и ясной прежде всего из-за предельной откровенности и честности автора.

Роман, в общем-то, реалистичен, за исключением одной легенды и двух глав, написанных от имени животных, но если представить себе, что между реализмом и магическим реализмом есть четкая граница, то книга эта находится так близко к ней, как только возможно. Мальчишки из Чегема, несясь по улице, вполне могут сбить с ног Дуга Сполдинга, испытывающего свои новые летние туфли.

Отдельно хотелось бы отметить, что на протяжении почти века, при большом количестве социальных потрясений, Искандер не нашел сколь-нибудь значимого повода для описания межэтнических конфликтов. Абхазы, грузины, мингрелы, русские, греки, армяне, персы и многие другие национальности мирно уживались между собой вплоть до конца 80-х годов. Как говорится, и откуда что берётся…?

Особенно хочу выделить два фрагмента. Рассказ «Пиры Валтасара» – о застолье Сталина и его присных, на котором довелось побывать Сандро – просто быль, однако по своему саспенсу – триллер и даже едва ли не хоррор. Другой рассказ, «Большой день Большого Дома» — на первый взгляд простое бытописание обычного дня в Чегеме, которое ко времени прочтения читатель знает уже очень хорошо. И когда становится немного скучно, автор произносит три простых слова и на душе становится тепло.

С романом я познакомился ещё весной, главное произведение Фазиля Искандера стало для меня первым. А сейчас, под конец года, огляделся и понял как мало из созданного этим выдающимся писателем, ещё осталось мною непрочитанным. И только об этом я и могу пожалеть.

Она была само совершенство. Спортсменка, красавица,... нет не комсомолка, а дочь миллионера. Изумительная юная леди в которой изящество и хрупкость сочеталась с силой. Великолепная наездница, ныряльщица и пловчиха, королева элегантности и покорительница мужских сердец. В том памятном путешествии все просто боготворили её, но понадобилось всего около пяти минут, чтобы всеобщее поклонение сменилось таким же всеобщим отвращением.

«Может ли мужчина — я имею в виду джентльмена — назвать женщину свиньей?» Таков вопрос, дающий завязку этой истории. Ответ после прочтения рассказа очевиден. Стоит заметить, что если бы рассказ был написан на сто лет позже, то и слово «дрянь» было бы слишком лестным для мисс Кэрьюферз. Всё-таки в те времена среди авторов, редакторов, издателей да и собственно читателей было чертовски много джентльменов.

Потрясающая история. О добром самаритянине. О счастливой ошибке. О чуде. Назвать этот рассказ, да и вообще почти любой у О. Генри — лучшим, это как кинуть камушком в море — всё равно попадёшь. Но всё таки именно к нему я как-то особенно прикипел душой. Смешной, стремительный, сверкающий — вот лучшие слова, которые подходят для его описания.

И хотя я сам из семьи врачей, поверьте, я испытал искренний восторг, когда «Росс Харгис, который очень любит тех, кому удалось его вздуть, взялся за дело и проклял всех докторов от Гренландии до Китайландии».

Стереотип плюс нехватка информации — серьёзная вещь. Всегда считал, что Киплинг — это знаменитая Книга Джунглей и ещё несколько сказок, но и только. И тут в дебрях Фантлаба я наткнулся на Сказки Старой Англии...

Я протягиваю руку и достаю шкатулку со своим маленьким хобби — в ней три десятка самоцветов и минералов. Вот солнечный янтарь, вот красавец изумруд, загадочный малахит, россыпь ярких разноцветных флюоритов, мрачноватый, но величественный обсидиан, искрящийся цитрин, манящий тигровый глаз и многие другие. Истории в этом цикле такие же — блестящие, интересные, притягивающие и разные. Призвав на помощь Робина Славного Малого и его эльфийскую магию, свой дар поэта, Киплинг творит своё собственное волшебство. На страницах книги вы встретите Фрэнсиса Дрейка и Талейрана, Генриха VII и римского центуриона Парнезия, Елизавету I и мореплавателя Себастьяна Кабота, святого Вильфрида и даже самого Тора. Вы станете свидетелями невероятных историй о приключениях и мужестве, мудрости и волшебстве, чести и гордости, интригах и благородстве. Это произведение — великолепное средство узнать и прочувствовать старую добрую Англию такой, какой она и была на самом деле. Воистину, блестяще! И вот Вам, для затравки:

Вон, видишь, через дальний луг

Неровный след ведет?

Там пушки волокли на юг —

Встречать испанский флот!

Вон, видишь, жернова стучат

На ближнем бережку?

Лет восемьсот еще назад

Мололи здесь муку

Вон там, среди густых дубрав,

В лощине под горой

Саксонцы в бой пошли, прорвав

Норманнов тесный строй!

Вон там, за той грядой холмов,

Где ветер и туман,

Альфред с ватагой храбрецов

Громил и гнал датчан.

А там, на склонах, где стада

(И в каждом – рыжий бык),

Там город был, еще когда

И Лондон не возник!

Полуразмытый видишь вал,

За ним – крутой обрыв?

Там Цезарь лагерем стоял,

Из Галлии приплыв.

А видишь, вьется по холмам

Загадочный зигзаг?

То Каменного Века шрам,

Стоянки древней знак.

Забытый храм, заросший след

Средь высохших болот,

И дух веков, и прах побед, —

Здесь Англия живет!

Не просто луг, не просто лес,

Не остров, не страна —

Край Мерлина, земля чудес

В наследство нам дана.

Просто восхитительно написанное произведение! Тема? Как уже было указано в предыдущем отзыве — о старости и ненужности стариков собственным детям. Но ещё и о любви к жизни и о мужестве и о дружбе. Рекомендуется всем вообще и людям в депрессии в частности. Джоан Харрис взяла серьёзную тему, выстроила повествование в слегка авантюрном ключе, добавила добродушно-задорной иронии и щепотку юмора. В результате получился очень светлый, жизнеутверждающий рассказ.

Прекрасная повесть. Смешная сатира — лучшая из возможных. По ходу чтения возникло стойкое подозрение, что нечто подобное я уже читал, причём довольно давно. Долго мучился, потом вспомнил: неподражаемо смешное общение землян и гандов очень напоминает допрос генералом Баан-Ну одного жевуна в повести Александра Волкова «Тайна заброшенного замка». Решительно никаких обвинений, но уверен, что эту повесть Рассела Александр Мелентьевич читал.

Видимо в случае с этой историей, как и во многих других его произведениях, где ярко проявляется антимилитаристская и антинасильственная позиция автора, главным для Эрика Рассела было ещё разок щёлкнуть по носу всё то, что он так не любил. А именно: милитаристов, военщину а-ля пентагоновские ястребы, сторонников теории «сильной руки». И откровенно говоря, удалось ему это блестяще. Но вместе с тем, произведение оставляет по себе больше вопросов, чем ответов. Создавая общество, способное противостоять оголтелому авторитаризму, писатель сделал его таким, что мне лично из этих двух вариантов более симпатичен именно авторитарный, а не тот рациональный индивидуализм, что царит на планете гандов. Справедливо подмечено в предыдущих отзывах, что совершенно непонятно, как в таком социуме могут выживать инвалиды, сумасшедшие. Наверняка нелегко приходится и людям творческих профессий — музыкантам, художникам, поэтам. На планете настоящий триумф честности, зато пропали, истаяли дымкой бескорыстие и великодушие. Кроме того, моё чувство недоверия просыпается в тот момент, когда один из гандов отказывается выполнять приказ землянина даже под угрозой смерти — мол с мёртвого нельзя получить вообще ничего, так зачем тебе меня убивать? К сожалению, из реальной жизни мы все знаем, насколько зыбко и ненадёжно это суждение. Убить можно и из-за тупой злобы или ярости и в холодном расчёте запугать этой смертью следующую жертву. И зря Рассел приплёл сюда Мохатму Ганди, который и вправду изобрёл и применил пассивное сопротивление как форму социальной борьбы, но впоследствии он же первый и призвал отказаться от этого метода, когда решил, что индийский народ не готов к нему.

Но заканчиваю с критикой — её слишком много как для положительного отзыва и оценки десять. Несмотря на всё вышесказанное, повесть была, есть и остаётся одной из лучших не только в творчестве автора, но и во всей британской фантастике.

Этот рассказ — одна из лучших литературных иллюстраций известной истины, неоднократно проверенной и доказанной самой жизнью: справедливость и закон — это зачастую совершенно разные вещи.

«Бьётся в тесной печурке огонь» — золотоискатели собрались в маленькой хижине, пьют горячий пунш и коротают время, рассказывая друг другу истории. Спокойное течение событий было прервано щёлканьем бича, лаем собак, а затем уверенным стуком в дверь...

Непередаваемый колорит Севера и его обитателей, немного юмора и иронии, собачья упряжка, делающая семьдесят миль за двенадцать часов по замёрзшей реке, двое невероятно уставших людей и очень короткая и блистательная защитительная речь — таковы вехи и образы этого рассказа. После каждого прочитанного рассказа Джека Лондона мне приходиться повторяться — блестяще!

Надеюсь и мне когда-нибудь выпадет случай произнести тост, похожий на этот: «так выпьем же за того, кто в пути этой ночью! За то, чтобы ему хватило пищи, чтобы собаки его не сдали, чтобы спички его не отсырели.»