Сборник повестей о Фандорине был прекрасной книгой, открытой не ради погружения в размышления и чересчур ярких впечатлений не ожидалось. Так чтение неспешно и шло, пока под очередным заголовком не появилась сцена, которая наверное мало кого оставила бы равнодушным, и тут стало понятно, что никаких удовольствий кроме восхищения авторским даром работать со словом и текстом я далее не получу. Общее представление о сюжете сложилось до того, как началось основное действие, так что к последующим крайне запоминающимся событиям я была морально готова, как мне казалось. Разумеется, зря. Подробности этой истории, насколько бы она ни была вымышленной(а так не кажется, к сожалению), забыть не получается до сих пор.

Личность Фандорина уже давно по внутренней хронологии цикла перестала быть принадлежащей безраздельно к той или иной культуре, он мобилен территориально и гибок психологически, и его столкновение(как части близкого ему по духу проекта и личностное) с персонажами, совсем по-другому воспринимающими мир, являющимися последователями довольно древней и неизменной религиозной традиции имело слишком далеко для детективного произведения идущие последствия. Как только я попыталась представить себе внешность и примерный жизненный путь этого человека и его окружение исходя из сюжета в красках и во времени, ситуация моментально вышла за границы стандартного противостояния «сыщик»-«преступник», обычного для серии и жанра. Никогда еще за весь цикл поступки главных героев не представлялись так однозначно обусловленными идеями, от которых представляется невероятным отречься. Непререкаемым авторитетом для абсолютного большинства людей в той местности, где разворачиваются события, оказываются религия и ее служители; старинные каноны определяют мотивы поступков и являются важным сюжетообразующим элементом, и для понимания происходящего необходимо погрузиться в эту традицию. Сделать это предлагается, конечно же, как положено в такого рода литературе — почти до самой развязки натыкаясь на разбросанные по всему сюжету куски обычаев в повседневных делах и неожиданных встречах, обрывки разговоров и текстов, важные и яркие детали быта.

Еще в начале книги возникает впечатление, что конфликт между тем огромным миром, к которому принадлежит главный герой и практически изолированной от основного частью мира , в котором он оказался в ходе своей миссии, куда как тяжелее чем любые противоборства, случавшиеся в его профессиональной деятельности. Это даже не противостояние двух личностных правд, это травмирующее всех его участников соприкосновение времен, существующих одномоментно в одной стране. Основные участники событий невероятно разные, их стремления и планы зачастую взаимоисключающи и вероятность благоприятного разрешения ситуации при столкновении ничтожно мала. Безнадежный дух настоящей массовой трагедии над повестью определенно витает.

Именно эта история оказала на меня самое сильное воздействие в сборнике. В числе прочего потому, что здесь рамки стилизации под детективный жанр очевидно оказались узковаты для темы и это — приглашение подумать. Такое серьезное обращение к теме религии в развлекательном на первый взгляд произведении как-то не особенно ожидаешь, и в силу некоторых ограничений, определяемых общим стилем, над такими текстами образуется некое облако смыслов, которые вряд ли возможно воплотить в слова именно на этих страницах.

Если бы у меня получилось не воспринимать слой повести, говорящий о том, что герои здесь гораздо больше чем личности, то это произведение так и осталось бы просто очень увлекательным и колоритным детективом. Поскольку это не удалось, могу только констатировать факт — в процессе чтения степень реалистичности взгляда на жизнь повысилась неожиданным, пусть и малоприятным образом, горячо поблагодарить автора за это и поставить за эффект и безупречно рассказанную историю твердую «девятку».

То, что мы привыкли считать ценностями человеческими, может оказаться и «общекосмическими» ценностями. Абсолютно замкнутая и неконтактная нечеловеческая цивилизация оказывается способной и принимает решение вырастить и развить(причем довольно грамотно) ребенка иного биологического вида. А представитель земной экспедиции из мира гуманного и светлого может оказаться в итоге довольно примитивным ксенофобом(исключительно с благими намерениями, разумеется). Обвиняющий своих в бесчеловечности не моргнув глазом совершает жестокость по отношению к чужим. Не думаю что связь именно Майи со Львом Абалкиным была случайной, равно как не случайна судьба ее сына... жизнь любит оставлять на второй-третий-десятый год обучения.

Абсолютная неотвратимость происходящих событий — самое страшное в повести.

Ничего лишнего, все очень логично и трезво, хотя от описаний эмоциональных состояний героев автор и не думает отказываться. Он настолько хорошо понимает происходящее и настолько уверен в том, что хочет сказать, что все приведенное богатство человеческих реакций служит одной цели — показать, что иначе быть просто не могло. Точность и сила этой маленькой большой истории, несмотря на то, что тема не новая, невероятна велика. Она не оставляет ни малейших иллюзий по поводу реальности и участников событий, людей и не людей. Плотность повествования такова, что попытка отвлечься от основной траектории и удариться в полемику в процессе прочтения сродни попытке высунуться из окна скоростного поезда на полном ходу, сопротивление такое же.

Такие рассказы подобны вспышке света, которая до мельчайших подробностей высвечивает часть реальности и забыть впечатление от увиденного очень сложно.

Замечательный и интересный рассказ о способах стать своим по духу, не будучи своим по биологии. Финал просто возвышает душу, без всякой иронии.

В руках автора и фига — электрошок. Только пользоваться им надо осторожно и по серьезному поводу, а то как бы не добиться слегка(или совсем) не того эффекта, на который рассчитывал. В романе таким электрошоком становится потрясающая по своей силе эмоциональная линия, автор ни на секунду не позволяет отвлечься от переживаний и подумать над проблемой отстраненно; практически все сюжетные ходы и портреты героев служат этому, мишенью же является способность читателя сочувствовать. Личности родителей, ученых, коллег, знакомых Чарли ожидаемо прекрасны, настолько, что невольно возникает вопрос — как долго человек сможет выносить этих людей в качестве близких, не став невротиком. Роман предсказуемо завершается провалом научного опыта и деградацией героя. Эксперимент в своей высшей фазе не менее предсказуемо превращается в иллюстрацию внутреннего бытия современного взрослого человека, проводящего свои дни в попытках справится с неконтролируемой рефлексией на тему обид прошлого и настоящего. Единственное, что выбивается полностью из этого стройного сюжета — научный подвиг главного героя. Но завершится истории хоть сколько-нибудь удачно автор не позволяет.

Современных интеллектуально полноценных людей может довести до безумия память о прошлом и реакция на настоящее; герой же справляется с этим(со всей лавиной, что обрушивается на него одномоментно по сравнению с обычной человеческой историей!) и начинает активно и сравнительно конструктивно действовать. И складывается впечатление, что свои проблемы в итоге он бы решил, но тут эксперимент на редкость вовремя терпит неудачу...

P.S. Поставить меньше «семерки» мне не позволил литературный талант автора. Без него это было бы заурядное произведение на замечательные по своей глубине темы «ученые — бесчеловечные экспериментаторы! — влезли в неприкасаемую человеческую душу, ну и — разумеется! — ничего хорошего не вышло» и «счастливы и добры только идиоты». «Многие знания — многие печали» — это уже совсем не из этого романа. Знания — это не просто набор фактов из окружающей действительности, подобранных по принципу остроты их восприятия личностью.

Зрелость этого мира прекрасна настолько, что невольно задаешься вопросом — какой же была его молодость? Полна жизни, полна интриг и желаний, полна крови и скорби, искушенности и наивности, преданности и лжи... молодость редко бывает расчетливой и мудрой. Поэтому мне никогда не казалось, что сюжет примитивен — в нем все логично. Авантюристы и циники во времени, где океана больше нет, и яростные, наивные даже несмотря на свои знания герои далекого прошлого, где великие воды еще не иссякли.

Возможность изменить прошлое — ход почти беспроигрышный, слишком часто человек мечтает об этом. Но теоретическая возможность и реально предоставленный шанс — разные по силе воздействия приемы. И привлекательность романа заключается во многом именно в контрасте жестокости реального мира Марса, где такого рода шансы маловероятны что в прошлом, что в будущем, с фактическим развитием событий.